Посмертие для Избранного (джен)

В Больничном Крыле Гарри провел ровно две недели, под конец уже сходя с ума от скуки и так достав мадам Помфри, что та его всё же отпустила, хотя и приказав приходить к ней на осмотры ежедневно после окончания занятий в течение ещё недели минимум. А в выходные дни и того дважды — перед завтраком и сразу после ужина. Но так всё равно было лучше, чем пролежать ту же неделю в Больничном Крыле, чувствуя, как от безделья начинается тремор рук. У него слишком много энергии, чтобы днями плевать лежа в потолок, занимаясь кроме того исключительно уроками и только в четко определённое мадам Помфри время.

Даже приходы воронят не могли его спасти, слишком ненадолго они приходили: всё же уроки и домашние задания для них никто не отменял.

Любые разговоры о его приступе Гарри перенос на время, когда его всё же выпустят, поэтому об этом речь так ни разу и не зашла. Не говорил про это и декан, зайдя во время следующего от визита директора пробуждения Гарри. Лишь уточнил его самочувствие и пожелал скорейшего выздоровления. Глаза у него были непроницаемы, и Гарри совершенно не понимал, чего от этого полугоблина ждать. Но… Пока агрессии тот не высказывал, поэтому Гарри будет хорошим мальчиком и эталонным вороном.

Снейп, которого Гарри, по правде, ждал, вообще не появился. Или же был только тогда, когда сам Гарри был без сознания. Хотя о причинах такого поведения оставалось лишь догадываться. Ещё одна загадка, на бедную голову Гарри свалилась — здешний Снейп в своих реакциях на него слишком отличался от своего двойника, и это тоже не могло не беспокоить. Намного легче влипать в неприятности, четко понимая, что вот у тебя соратники, а там все остальные — то ли враги, то ли наблюдатели. А когда кто-то мечется между двумя группами, это сбивает. Приходится вечно оглядываться, делать лишние телодвижения…

Сложно.

Зато не скучно.

Свой выход «на волю» Гарри отпраздновал большущей чашкой горячего шоколада. У домовиков пришлось с полчаса его выпрашивать, старательно игнорируя выкручивающиеся уши и причитание, что столько сладкого детям их возраста нельзя. Но ничего, выпросил и на себя, и на своих воронят, ещё и песочного печенья получил полную миску, в довесок.

А утром его припёрли к стенке. В прямом смысле: подловили, когда он шёл после утреннего душа и, затащив в его же комнату, окружили плотным кольцом аж в два ряда. И как только поместились все, свободное место там на девять, даже таких мелких, учеников рассчитано не было.

Пришлось сдаваться. Самое сложное, убрать из результатов разговора жалость. Жалеют — слабых, не способных встать и идти. Наперекор всему, сплёвывая кровь и стараясь дышать более поверхностно, чтобы легкие не так давили на опасно хрустнувшие лёгкие. Жалеют — трусов от жизни, способных только ныть. Жалеют… Жалеть надо только мёртвых, живые всегда могут побарахтаться ещё немного.

Он ненавидит жалость. Даже перед самой смертью, будучи с откровенно отъехавшей от жизни и старости крышей, он не позволял себя жалеть. Дети, внуки, правнуки, праправнуки… Друзья, враги… Никто. И никогда.

Как-то он даже думал о превратностях судьбы, что позволили ему понять безумную Беллатрикс Лейстрендж. Он даже был… похожим на неё. В чём-то. И это не вызывало того дикого инстинктивного неприятия, до тошноты и спазмов, что в молодости. Будь он на её месте, тоже предпочёл бы слыть безумным убийцей-палачом, чем видеть жалостливые взгляды окружающих из-за собственного бесплодия.

Странное время старость. Время, когда мотор в копчике крутится круглосуточно, да только организм, обиженный на не слишком бережливое отношение, уже не может ему соответствовать. И остается только думать. Очень много думать о странных и разных вещах. Даже умерев, он стал заложником этой привычки. Думать-думать-думать… Обо всём и ни о чём важном.

Гарри Поттер — мастер самообмана, всегда на манеже цирка собственной жизни. Билеты бесплатны, только арена без ограждений и если лев-тварь-не-до-конца-прирученное-чудовище вас зацепит — организатор не несёт никакой ответственности.

Жалости удалось избежать.

Пришлось пресечь её в корне: только заметив в глазах воронят характерные проблески, Гарри стал грузить их кучей каких-то левых данных, отвлекать фирменными кривыми шутками. И в конце, перед тем, как все разошлись, тихо заверил их — он в порядке. Спокойно, поймав взгляд последовательно каждого.

Оставшись в одиночестве, Гарри не сразу отошёл от стены. Так и опирался на неё, только запрокинув теперь голову да зажмурив до белых пятен глаза. Спустя какое-то время он всё же встряхнулся и направился к шкафу — следовало зайти к мадам Помфри, а затем попытаться попасть хотя бы к концу завтрака в Большом Зале.

Гарри, уже натянув школьные брюки и накинув рубашку, задумчиво нахмурился и, бросив не до конца застёгнутые мелкие пуговички, подошёл к прикроватной тумбочке. Рядом с ночником и парой тетрадок лежала его палочка. Он взял её и, немного покрутив в сомнениях, взмахнул, произнеся:

— Темпус.

В этот раз заклинание всё же удалось, пусть цифры и были довольно тусклыми. Было только чуть за восемь утра, так рано, что даже завтрак ещё не начался. И почему ему казалось, что уже минимум половина девятого?

Отложив обратно палочку, Гарри вновь принялся застёгивать дурацкие пуговички.

«Сколько приступов мне придётся пережить, чтобы заработал Экспелиарус? И не убьют ли они меня до этого?..», так и осталось невысказанным. Почти неподуманным.

Мастер самообмана. Гарри даже где-то гордился этой своей чертой. Немного эгоизма в образ Пресвятого Избранного — люди любят, когда кумиры к ним ближе.

Мадам Помфри быстро его продиагностировала, залила очередным мерзким пойлом под кодовым названием «лечебное зелье» и отпустила. Точнее, Гарри сбежал, только та неохотно кивнула на вопрос, может ли он идти. Было предчувствие, что задержись он на несколько минут, и эта страшная женщина обязательно вспомнит что-то ещё, на что надо его проверить или что ему надо срочно выпить.

Гарри шёл в Большой Зал, предвкушая тосты с жареным беконом, салатом и яйцом. Возможно, туда следует добавить помидорку-вторую… Он не ожидал встретить по дороге Блейза. И тем более не ожидал, что тот его окликнет.

— Поттер, мы можем поговорить? — голос Блейза был по-обычному тих и спокоен, поза расслабленная… Но от его фигуры всё равно веяло волнением и напряжением.

— Да, конечно, Забини. Классов здесь рядом никаких нет… — Гарри оглянулся проверяя. — Но можем отойти к окну.

— Да, давай.

Три шага вбок к окну прошли в полном молчании. Даже ступал слизеринец неслышно, по-особому ставив стопу. Забавно.

— Тот случай… Из-за чего он? Точнее, нет, не так, — Блейз внезапно начал разговор экспрессивно, показав, что родом он всё же из страстной Италии. Но затем нахмурился и продолжил уже медленнее: — У тебя проблемы с контролем?

— У меня проблемы с мыслями, — хмыкнул Гарри. Он этого не планировал, но раз такой интересный ему слизеринец сам поднял эту деликатную тему… — Их слишком много, и, когда в момент злости контроль падает, начинаются всякие неприятности. Наподобие того случая.

— Итальянцы — экспрессивный народ, мы привыкли громко выражать свои эмоции. Но здесь, в Англии, все слишком холодные. Мама научила меня определённому способу медитации, чтобы было удобнее… Неважно. Я могу научить ей и тебя, вдруг поможет.

— А за это?

— Услуга в будущем. Это… кот в мешке, конечно, но, обещаю, ничего сложного или противозаконного.

Гарри задумчиво пожевал губу. Кот в мешке, ага. За медитацию. Которая, может, поможет, а может, и нет — его версия помогла не сильно.

Почему бы и нет?

— Хорошо. Завтра после завтрака займёмся? Есть место на примете, или мне найти?

— Есть. Встретимся у портрета Немого поэта, у подножья восточной лестницы в подземелья. Знаешь, где это?

— Да, — Гарри улыбнулся. — До завтра, Блейз, — махнул рукой и пошёл, всё же надеясь успеть ещё на завтрак. Уловив за спиной тихое ответное «до завтра», Гарри ещё шире улыбнулся.

На завтрак он всё же успел. Даже тосты к его приходу ещё остались, поэтому утро было признано весьма удавшимся. Хорошее утро, чего уж тут.

Остаток дня прошёл за учебниками. Гарри должен был кровь из носу закончить всё домашнее задание в субботу: завтра ему будет слишком не до того, как и в следующие пару (или тройку, но он хотел надеяться на лучшее) дней. Даже обладая идеальной памятью, это было не просто. Почему-то вредным учителям была неинтересна переписанная из книг информация, им подавай исследования и рассуждения. И это только первый курс… На что он подписался, попав в Райвенкло?

К отбою он всё же закончил вырисовывать последнюю карту на Астрономию и довольно потянулся. Затем встал и начал бродить по полупустой гостиной, разминаясь. В гостиной Райвенкло вообще почти всегда было довольно пусто. Многие предпочитали заниматься по своим комнатам, что-то изучая и экспериментируя. Внизу сидели в основном компаниями, а их было не так много. Ученые-индивидуалисты, что с них взять.

Вспоминался Гриффиндор и его постоянный шум, яркая гостиная, в которой и в полночь не протолкнуться. Такой контраст. Как хорошо, что он не на Гриффиндоре. Даже если забыть о… старых знакомых, с возрастом он полюбил тишину лабораторий. Собственной мастерской, где создавал артефакты.

Размявшись, Гарри вернулся к столу и собрал все свои записи и учебники. Часть скинул в сумку, частью нагрузил собственные руки и пошёл наверх. В своей комнате он быстро всё рассортировал, чтобы не тратить потом времени на поиски, и собрал себе сразу на понедельник сумку.

Сейчас бы ему не помешала мантия, вот только он совсем не помнил, как получил её в прошлой раз. Это было вроде на первом курсе… Но когда?

Приходилось изворачиваться с тем, что было под рукой. А был у него груз бесполезных знаний, практически отсутствующие способности к колдовству и обезбашенность. Точнее, в комплекте ещё, теоретически, шла удача, но работала та криво и через раз. Ну, Гарри будет надеяться, что в этот раз та хотя бы свой филей не покажет.

Закончив с сумкой, Гарри раскатал на столе чистый пергамент и начал прорисовывать схематический план замка: от Гриффиндорской Башни до самых подземелий. Он старался нанести все коридоры и лестницы, идя по которым можно было добраться от первой до вторых, пренебрегая всем остальным.

За своим планом Гарри просидел до полуночи, наступившей со звоном будильных чар, после последнего выброса также ставших ему доступными. Сидел бы и дольше, но с утра придётся опять наведаться к мадам Помфри, а той не стоило видеть его после бессонной ночи.

Следующим утром после завтрака он направился к Немому поэту, по дороге внимательно осматриваясь, запоминая, а не привычно скользя беглым взглядом. У портрета его уже ждал Блейз, а выбранный им класс находился прямо за ближайшим поворотом. Удобно.

В самом классе почти не было мебели, зато стены были укрыты гобеленами с лесными пейзажами. Торжество всех оттенков зелёного на этих полотнах странно успокаивало, и, засмотревшись, Гарри даже не сразу заметил две большие и несколько поменьше цветастых подушек у одной из стен.

Дав ему немного насладиться видом — краем взгляда Гарри уловил довольную улыбку слизеринца — Блейз повёл его к подушкам, чуть притронувшись к локтю.

— Садись.

Подушка была мягкой. Гаррин костлявый зад (фигура у него такая, зад даже при хорошем питании костляв) буквально утонул в этом пуховом великолепии. Так и хотелось уточнить, где взять такие же, чтобы Дадли больше никогда не ныл, что подушка недостаточно мягкая — взбивай её, не взбивай.

— Надо как-то определённо сложить ноги? Не уверен, что у меня выйдет… — Гарри с сомнением покосился на скрутившего буквально фигу ногами слизеринца.

— Не, просто сядь, как тебе удобно, — заметив Гаррин недоверчивый взгляд, Блейз хохотнул и, улыбаясь, уверил: — Мне так удобно сидеть, да. Ты не первый, кто удивляется.

— Скорее, хочу исследовать, из чего твои кости, раз способны так выгибаться, — Гарри улыбнулся в ответ и чуть повозился на подушке, пытаясь найти максимально удобное положение. В итоге подгреб большую часть мелких подушек себе под спину, сделав некую спинку, а ноги подобрал под себя. — Сел. Что дальше?

— Расслабься, закрой глаза, дыши и слушай мой голос. Вдох. Выдох. Постарайся вдыхать и выдыхать в три удара сердца. Вот так. Отлично. А теперь представь своё любимое место. Где тебе будет спокойно?

Гарри думал представить море, лес, какой-то безликий кабинет… Но в конечном итоге представил правду — террасу своего дома из прошлой жизни. Стеклянные невысокие перегородки, дощатый пол, сосновый — летом запах нагретых солнцем досок создавал иллюзию соснового леса поблизости, стоит только протянуть руку. Плетёный кофейный столик и два кресла в паре с ним. Два удобных глубоких кресла с широкими подлокотниками. Пятнистый плед и маленькая подушка с бахромой на концах. Смешная чашка с оленем в очках, рядом тарелка овсяного печенья. Гарри его не любил, никогда не ел, но оно всегда стояло на этом столике. Даже когда тот, кому оно предназначалось, умер.

— Представь себя, увидь себя в этом месте, — донесся голос Блейза.

Гарри перевел взгляд на свои руки. Те постоянно менялись: то детские, с тоненькими пальчиками и просвечивающими венами, то старческие, все в пигментных пятнах. Он вздохнул.

Следовало определиться.

Гарри сжал кулаки, а затем расслабил руки. Перестал обращать на них внимание, опустил их, опять поднял правую руку и почесал нос. Подошёл к креслу, поправил подушку и расправил плед. Запрыгнул и чуть повозился, устраиваясь удобнее. Всё же слегка великовато для одиннадцати лет. Ничего, ещё вырастет, и будет кресло впору.

— Почувствуй, что тебе тепло в этом месте. Даже простое нахождение там — уже согревает. Сосредоточься на этом тепле.

Какое-то время Блейз молчал, и Гарри послушно старался почувствовать тепло. Это было не сложно, дисциплинированный разум подчинялся с лёгкостью… Сложно было удержать это ощущение и не потерять место, где он находился. В тепле хотелось раствориться…

— А теперь придай теплу форму — камень, жемчужина, какой-то небольшой предмет, — вновь послышался через какое-то время голос Блейза.

Гарри недовольно поморщился, но подчинился. Удерживать чёткое изображение местности, чувствовать тепло и при этом придавать ему форму было нелегко. Он даже слышал проекцию скрипа своих бедных мозгов, но постепенно в руках абстрактный свет (так было легче представлять) превращался в фарфоровую статуэтку журавля с лягушкой в клюве.

«Лягушка — это ты, Поттер. Моя добыча».

Эта статуэтка долгое время стояла на камине, но к концу жизни Гарри перенёс её к себе в комнату. Красивая изящная статуэтка. Рядом с толстостеклыми очками в довольно грубой оправе на его прикроватной тумбочке она смотрелась чуждо. Но была на своём месте.

Неважно.

Статуэтка была его источником тепла. Что дальше?

Ответом на его мысли прозвучал голос Блейза:

— Теперь постарайся так запомнить эту фигурку и место, чтобы в случае чего сразу туда возвращаться. И ощущение тепла ещё. Если чувствуешь, что готов — открывай глаза. Только постарайся не потерять тепло.

В груди у Гарри будто свернулся тёплый комочек: именно там он чувствовал свою придуманную фигурку-тепло. Насколько такая медитация будет полезна при приступах, он пока сказать не мог, но было прикольно. Интересная техника, в чём-то банальна, очень похожа на начальные тренировки в окклюменции, но всё же.

— Когда будешь нервничать или злиться в следующий раз, попробуй вспомнить своё место и почувствовать источник тепла и успокоишься, и переключишься.

— Хорошо, спасибо, Блейз, — Гарри улыбнулся. — Но надо будет ещё потренироваться, чтобы получалось быстро, м-м-м… попадать в своё место. И не так сильно зависеть от ритма дыхания.

— Легче научиться моментально перестраивать ритм дыхания, чем сосредотачиваться без него, — тоже улыбнулся Блейз. — Я здесь медитирую раз в несколько дней, можешь тоже приходить и тренироваться. Мимо редко кто проходит, поэтому помешать не должны.

— О, спасибо. Обязательно ещё не раз тебя побеспокою, — Гарри рассмеялся. Какая прелесть. — До завтра тогда, Блейз. Не против же имен?

— Не против, — после недолгого раздумья ответил слизеринец. — До завтра. Гарри.

Выйдя в коридор, Гарри осмотрелся, мысленно прикидывая, как ему лучше идти. Наконец приняв решение, он улыбнулся и, насвистывая, направился вглубь по коридору.

В Башню Гарри вернулся после ужина, вместе с воронятами уже отошедшими от его откровений. Всё было как обычно: Терри и Мораг затеяли очередной спор; Лайза, Сью и Парвати обсуждали какие-то новинки моды; Энтони и Майкл помогали Мэнди с транфигурацией, на деле ещё и соревнуясь между собой — кто же лучше знает предмет. Гарри в это время листал очередной дневник времён Римской Империи, понимая с пятого на десятое, но тащиться за словарём было откровенно лень, и краем уха следил за своими райвенкловцами, иногда вставляя по паре слов.

Так и прошёл вечер. А ночью Гарри опять сидел над своим планом Хогвартса, претерпевшего значительные изменения за прошедший день — не зря он облазил нужную часть замка, как только можно, разве что каждый доспех по пути не пометил. И всё время дорабатывал план; в Хогвартсе очень удобные подоконники — они широкие и писать на них одно удовольствие.

В понедельник Гарри проснулся в четыре утра. Будильным чарам пришлось постараться, чтобы его добудиться, но в конечном итоге им это удалось. И Гарри был очень рад, что комнаты в Башне зачарованы не пропускать за пределы комнаты звуки срабатывания этих чар. Было бы сложно объяснить, зачем ему понадобилось вставать в такую рань.

В гостиной никого не было, поэтому Гарри смог никем не замеченный выскользнуть наружу. Стараясь идти исключительно в тени, Гарри направился к учительской. В любое другое время там мог кто-то находиться, пришлось жертвовать сном. А всё для того, чтобы добраться до расписания Снейпа.

Капец, до чего он докатился. Раньше если он уж воровал, то ингредиенты не из дешёвых (ну, точнее, Гермиона для них их украла, но неважно), зелья. А тут расписание — великая тайна, прямо.

Эх.

Гарри застыл у нужной двери и прислушался. Слышно было только посапывание портретов: ни чьих-либо голосов, ни шаркающей походки Флитча. Отлично.

Интересный факт о Хогвартсе номер один — дверь в учительскую может запереть только директор. И только он после этого может её отпереть. Поэтому для удобства Дамблдор почти никогда её не запирает — зачем? Там ведь даже красть нечего: планы занятий, контрольные, журналы учителя предпочитают хранить в своих кабинетах, где таких ограничений уже нет.

Учительская вообще очень интересное место. Он попал в неё, когда работал над потолком в Большом Зале, и был поражён. Это место, где учителя забывают все разногласия, факультетские склоки… Есть чай и своя особая атмосфера, нытьё про учеников и свою усталость от них, рассказы про всякие курьёзные случаи. Здесь учителя становятся просто людьми.

Со всеми этими размышлениями Гарри не забывал и о деле. Ему удалось беззвучно приоткрыть дверь и просочиться внутрь. Там он бегло огляделся в свете наколдованного Люмоса и направился к противоположной стене. Та была вся в пергаментах с расписанием, оставалось найти нужное.

Гарри искал пергамент, где в пятницу первыми двумя парами стояли бы первокурсники воронов, вот только для этого надо было понять, как их зашифровали. Почему-то не было ничего похожего на банальное «Р-1» или там «1к., Рай». Вот что за зараза так делает?

Пришлось идти долгим путём. Сначала отбросить все расписания, где в пятницу не было сдвоенных пар. На оставшихся он начал искать, нет ли пар в то время, что Снейп назначал ему свои отработки-дополнительные уроки. В конечно итоге, осталось у него два варианта.

Что больше похоже на первый курс Райвенкло: «Лв-мел-тр» или «Вр-млк-од»?

После недолгого сомнения, Гарри всё же стал переписывать себе расписание с «Вр-млк-од». По уму переписать бы и тот «Лв…», но времени не было. В окне уже было довольно светло, что намекало о близости шести часов. И хоть до конца завтрака ждать кого-то здесь не стоило, рисковать не хотелось.

Когда Гарри добрался до Башни, на удивление никого по пути не встретил, в гостиной всё ещё было безлюдно. А вот по пути в свою комнату он уже увидел самых ранних пташек, идущих в сторону душевых.

Зайдя к себе, Гарри засел за попытки расшифровать расписание, решив не тратить зря имеющиеся полтора часа до завтрака (о времени его любезно уведомил Темпус, уже даже не такой тусклый). К тому моменту, как надо было идти, ему даже удалось нащупать какое-то подобие логики в этих записях — спасибо тем задачникам на логическое мышление, что покупала тётя Петуния им с Дадли и над которыми заставляла сидеть не меньше часа в день на каникулах.

В остальном понедельник прошёл стандартно: уроки, обед, уроки, домашнее задание, Больничное Крыло, ужин, домашнее задание. А вечером в своей комнате Гарри продолжил расшифровку. Около первого часа он осоловело отодвинулся от стола. Глаза слипались, мозг объявил бойкот, но он всё же сделал это.

Вот только порадоваться сил не было — это было отложено на завтра, точнее, уже сегодня. На утро, короче. На автомате взмахнув палочкой, Гарри удостоверился, что время позднее (как будто это непонятно было), и пополз в сторону кровати. Отрубился он ещё в полёте: на утро в памяти момент приземления был не найден.

Да и вообще, утро было поганое. Спать хотелось зверски, а о кофе можно было и не мечтать: домовиков раньше курса пятого на него не разжалобить никак.

Чуть взбодрился он только к обеду, продремав всю Историю и намаявшись с рассадой на Гербологии. Душ после последней окончательно вернул его к жизни. Он даже нашёл в себе силы весь обед кидать взгляды на гриффиндорский стол и Рона Уизли за ним без ощущения надвигающегося приступа.

После ЗоТИ Гарри ещё раз прошёлся от класса Зельеварения до лестницы к Башне Гриффиндора.

В среду Гарри совершенно не нервничал.

Он случайно столкнулся в дверях Большого Зала с Роном и капнул валерьянкой в карман его мантии. Быстро перекусил и, успокоив взглядом дёрнувшегося за ним Терри, убежал. Вернулся он всего через пять минут, держа в руках кота Розы, их старосты. Кот лежал смирно, пока в дверях не показался Рон. Дальнейшее произошло молниеносно: кот зашипел, вывернулся и прыгнул на гриффиндорца. Тот заверещал, а из его кармана выпрыгнула крыса и помчалась по коридору. За ней побежал кот и, уже за котом, Гарри.

Крыса бежала вроде случайно… Но на самом деле чётко к Башне Гриффиндора. Вот только, будучи в паре шагов от цели, она во что-то врезалась. Ей бы сейчас поискать какую-то нору, но времени не было, слишком близка погоня. И крыса, вереща, развернулась и помчалась дальше.

Гарри бежал за ней и котом, не чувствуя усталости. Только отмечал, как иногда крыса пытается отклониться от нужного ему маршрута, но раз за разом во что-то врезается. Отлично. Самый скользкий момент его плана, работу которого не было возможности проверить, всё же сработал. Можно собой гордиться.

Главное, не сдохнуть от бега: крыса петляла, явно уже сама не понимала, куда бежит, а всё равно пыталась куда-то не туда свернуть.

Гарри уже чувствовал бешено бьющееся сердце в горле, когда они оказались в подземелье. Крыса, заметив приоткрытую дверь, шмыгнула внутрь. Попыталась это сделать и, не встретив сопротивления, радостно пискнув, ускорилась.

Забежала всё же.

Отлично. Кот залетел в открытый класс следом за крысой, но Гарри это уже слабо волновало. Он согнулся, упёр руки в полусогнутые колени и пытался отдышаться. Только и улавливал краем сознания прозвучавшие в классе «Ступефай».

Чуть нормализовав дыхание, Гарри, придерживаясь на всякий случай за стену, пошёл к двери — следовало забрать кота.

Шесть семикурсников сосредоточенно варили свои зелья, кот застыл статуей на полу, вздыбив шерсть, а Снейп держал в руках крысу, внимательно рассматривая её лапы.

— Извините, профессор Снейп, сэр. Просто Перс внезапно побежал за этой крысой, и я не смог его удержать. Смог только бежать за ними, всё же это не мой кот, его надо вернуть хозяйке.

— Мистер Поттер, — Снейп на секунду перевёл на него взгляд, но затем тут же вернулся к крысе. — Ничего страшного, вас всего лишь будет ожидать отработка, в пятницу, в обычное время. А сейчас забирайте своего кота, — а затем уже обращаясь к семикурсникам: — Мне следует сейчас отойти, заканчивайте свои зелья без меня. Закончите — образец на стол, остаток утилизировать. Надеюсь, вы достаточно взрослые и умелые, раз уж попали на мой курс, чтобы суметь справиться с этим без взрывов.

Закончив говорить, Снейп, не дожидаясь вопросов и даже не проследив, чтобы Гарри ушёл с котом, развернулся на каблуках и вышел из класса. Крысу он очень крепко держал в руках — даже захочет, не сможет дернуться.

Однозначно победа, решил Гарри. Подобрал кота и отправился к Башне Райвенкло.

Уже отдав кота Розе и объяснив, что он заметил его в одном из коридоров Башни, жалобно мяукающим, и решил ей его отнести — благо, на руки кот пошёл без проблем, Гарри ощутил, как его начинает трясти, а ноги чуть ли не подгибаются от слабости.

Вот и отходняк догнал.

Собравшись, Гарри всё же дополз до своей комнаты. Там он, не раздеваясь, упал в кровать и просто выдохнул. Всё прошло хорошо, несмотря на все «но» и «если» в его недо-плане.

Весь план держался на знании о том, что у семикурсников Зельеваренье стоит тремя парами подряд, чтобы успевать сварить нужные составы, и обед они из-за них пропускают. И вере в то, что если в крысе Снейп Петтигрю сразу и не опознает, то что это анимаг, а не просто животное, точно почует. Легилементы, они такие, на автомате общий фон улавливают, а у животных и людей он довольно различный — взять хотя бы цветовой аспект.

Самым сложным было загнать крысу в класс, сам бы Петтигрю точно к Снейпу не сунулся. Да даже в районах подземелий не мелькнул бы. И здесь на помощь пришли Гаррины знания артефакторики.

Хоть на что-то нормальное его сил не хватало, но были бы умение и фантазия. Руны — очень интересная вещь. Они практически не требуют сил, лишь точности, внимательности и тонны-две знаний. Сначала он исписал рунами, используя воду вместо чернил, пергамент для плана Хогвартса. Затем нарисовал сам план и, в соответствии с ним, вывел по рунной цепочке на каждом повороте и проходе, который мог бы использовать Петтигрю, чтобы улизнуть. Затем связал план и эти рунные цепочки. И… и всё.

После замыкания системы на всех отмеченных проходах должен был возникнуть барьер против анимагов, высотой всего сантиметров двадцать и держаться час-полтора — на большее его сил и знаний не хватило. Но и того оказалось достаточно.

После появления Петтигрю, как свидетеля, Сириус обречён быть выпущенным на волю. Некие личности, конечно, влиятельны, но не настолько, чтобы этому отныне помешать. Насколько Гарри сумел их понять в прошлой жизни, теперь они затаятся и попыток физического устранения (некого несчастного случая, как любил говорить один из его знакомых) можно будет не ждать. Некоторое время.

А когда те вновь осмелеют, Гарри надеялся уже быть достаточно взрослым, чтобы суметь решить вопрос. Тем или иным способом.

В пятницу Гарри спокойно прогуливался по школе, в предвкушении скорого занятия со Снейпом. На парах, что были утром, тот ничего по поводу Сириуса, крысы, приступов не говорил — он вообще был неразговорчив, лишь одарил Гарри нечитаемым взглядом, уничтожая очередное неудавшееся зелье. Но Гарри не расстраивался: уж на отработке точно что-то да узнает, сам в конечном итоге спросит — язык не отсохнет.

Абсолютно случайно ноги привели его на третий этаж.

Тихо, спокойно, у многих ещё идут пары… Когда впереди по коридору с грохотом распахивается дверь, и из неё кто-то вылетает. Гарри не видел, кто, для него то было фиолетовым пятном… Но, видимо, этот кто-то проблемами со зрением не страдал и Гарри как раз заметил и опознал.

— Поттер! — послышался рёв этого кого-то… И он начал двигаться на Гарри.

Сам Гарри пару мгновений потупил, похлопал глазами… Развернулся и дал дёру в противоположное направление. Очередной вой, в котором явно угадывалась его фамилия, лишь подстегнул.

«Надеюсь, кто-то додумается позвать учителей», — мимолетно подумал Гарри, спиной почуяв луч заклинания и дёрнувшись влево. Рядом высек искры из камней лиловый луч.

«Очень надеюсь. Пока дело до зелёных лучей не дошло».