Дитя Дурмстранга (гет)

I'll be your dream

I'll be your fa-a-a-a-ntasy.

Мариса спряталась за занавеской.

I'll be your hope

Truly madly deeply do-o-o-o-o*…

На последнем фальшивом "do-o-o-o-o" барабанные перепонки Марисы не выдержали,и она показалась из своего укрытия. Фред Уизли стоял под окном «Дырявого котла» и во все горло распевал песню. Увидев ту, для кого она предназначалась, он улыбнулся и радостно махнул рукой:

— Эй, Бустаманте, выходи! Тебе разве не нравится, как я пою?

— Это маггловская песня, — ответила Мариса. — Откуда она тебе известна?

— Джордж спел вчера. Мой братец уверен, что она должна поразить тебя в самое сердце!

— То, что ты слышал ее в исполнении Джорджа, хотя бы объясняет тот факт, что ты ужасно фальшивишь!

— Ах, Бустаманте, бросьте свой сарказм! Побудьте хоть ненадолго прекрасной дамой! — шутливо махнул рукой Фред. — И спускайся вообще, мне тут долго еще стоять? Между прочим, на улице прохладно и я замерз.

— Фред, я сейчас немного занята…

— Эх, женщины, все приходится делать самому, — покачал головой Фред. — Акцио метла!

Через несколько секунд метла послушно легла в руку своему хозяину, и Фред без труда поднялся на второй этаж «Котла»и влез в окно .

— Не проще было войти через дверь? — Мариса не смогла сдержать улыбки.

— Предпочитаю воздушный транспорт, — ответил Фред.

Он оглядел маленькую комнату — скромные пожитки Марисы — пара мантий, перо с чернильницей, туалетные принадлежности и несколько пар нижнего белья были аккуратно уложены в холщовую сумку. Метла, начищенная до блеска, стояла наготове. На пустом прикроватном столике лежал счет за номер и сверху плата — несколько галеонов. Сама Мариса, одетая в простую черную мантию, была готова к выходу.

— Ты уезжаешь? — разочарованно протянул Фред. — Даже не зашла попрощаться!

— Извини, я не была уверена, что ты захочешь видеть меня после такого, — Мариса смерила Уизли долгим взглядом.

Фред секунду помолчал.

— Знаешь, я и сам был не уверен, хочу ли я тебя видеть, — сказал он серьезно.

— Вот и я о том же, — кивнула Мариса.

Уизли расхохотался:

— Эх, надо было выдержать театральную паузу, но у меня уже не хватает сил. Конечно, я хочу тебя видеть! Это было самое крутое, что я когда-либо делал! И я осознал это, когда вчера проснулся в обед с тяжелым похмельем и обнаружил, что мы нарушили Статут!

— Ну да, мы нарушили Статут, — пожала плечами Мариса.

— И я лежу и понимаю, что мы его реально нарушили и мне это не приснилось! Более того, тут я врубаюсь, что миллиард процентов попаду в Азкабан — никакой возможности этого избежать! Читаю утренние маггловские газеты — и мне совсем плохо! Даже вытошнило несколько раз. Джордж чуть с ума не сошел — мы закрыли все окна и двери и ждали, когда придут дяди из Министерства.

— И что же? — Мариса вопросительно посмотрела на Фреда.

— И то же! Никого! А вечером сова принесла «Пророк» — там на последней странице статья, что, мол, двое фанатов книги Ролинг бросились с колеса обозрения. И полемика — типа, что делать с магглами. Вроде как из-за магического мира гибнут люди.

И я осознаю, что пронесло! Пронесло!

— А то! — улыбнулась Мариса. — Пронесло так пронесло!

— Если честно, никогда в жизни мне так страшно не было. Чуть в штаны не наложил.

— Надеюсь, ты хоть никому не сказал, что это были мы.

— Только Джорджу. Он теперь меня ненавидит, — хохотнул Фред.

— За что, интересно?

— Шутишь! Я совершил самый отчаянный поступок в жизни и без него! Это что-то из ряда вон.

— Что ж, тебе никто не мешает прыгнуть еще раз, с Джорджем, — сказала Мариса.

— Э, нет. Так не пойдет. Я не хочу испытывать судьбу еще раз. К тому же я рад, что мы прыгнули вместе. Кстати, ты уезжаешь домой?

— В Хогвартс. Я теперь новый профессор Темных Искусств, ой пардон, Защиты от Темных искусств. Слыхал, младшие авроры проходят лекции в школе?

— Слыхал, — развел руками Фред. —А я-то по правде говоря думал, что ты тут на каникулах.

Мариса засмеялась. Фред посмотрел ей в глаза, подошел почти вплотную и по-хозяйски положил руку на талию.

—Хогвартс! — сказал он, и в его каре-зеленых глазах заплясали веселые искорки. — Это же все меняет! Я-то думал, что ты скоро уедешь обратно в Дурмстранг или хуже того — в Аргентину! А Хогвартс — это же совсем близко. Мы с Джорджем мотаемся в Хогсмид каждую неделю — продаем всякую фигню. Ты будешь совсем близко, Бустаманте, десятый номер.

Но правда состояла в том, что совсем близко был сам Фред. Мариса чувствовала теплое дыхание, ощущала, как его рука спокойно и уверенно лежит на ее талии, как его глаза впились в нее долгим жгучим взглядом; она видела, что у него почти незаметные веснушки на розовато-бледной коже и тонкие, четко очерченные губы, кое-где потрескавшиеся, а отросшие темно-рыжие волосы, закрывающие острые уши, сзади стянуты черной резинкой.

— Черт возьми, ты мне нравишься, — широко улыбнулся Фред. — И я знаю, что я тебе тоже.

Мариса попробовала убрать его руку, но Фред крепко сжал ее пальцы. Руки у него были сильные, жилистые — руки игрока в квиддич, никак иначе.

— С чего ты взял, что ты мне нравишься? — как можно спокойнее произнесла Мариса.

— А, что, разве я могу не нравиться? — притворно удивился Фред.

Мариса еще раз посмотрела на него. Высокий, широкоплечий, но тощий, в затрапезной мантии с этими своими мозолистыми руками и пряным дыханием какой-то дряни из своего магазина. Смешной, ушастый, нестриженный и живой. Живой до боли в горле, до рези в животе. На виске вскочила пара прыщей. В правом дальнем, коренном— кариес. Мозоли на руках никак не могут зажить, грудь вздымается от глубокого дыхания, если положить на нее руку, можно услышать, как слегка учащенно бьется сердце. Прямой, чуть острый на кончике нос с шумом вдыхает воздух.

Тот ли это человек, который каждую ночь приходит к ней в кошмарах, умиротворенно лежащий в черном гробу? Разве это его волосы, тогда аккуратно причесанные, теперь торчат в разные стороны, выдавая небрежность их обладателя? Разве эти руки, уверенно лежащие у нее на талии, в ее снах были скрещены на груди?

Мариса помотала головой, пытаясь отогнать наваждение. Фред слегка отстранился.

— Эй, с тобой все в порядке? — он вопросительно посмотрел на девушку.

— Да, — поспешно сказал Мариса. — То есть нет. Фред, извини, — она помолчала. — Не лезь ко мне.

— Окей, — Фред улыбнулся. — Если так, то можем сбавить обороты. Как насчет мороженого и маггловского кино для начала?

— Нет, Уизли, ты не понял. — Мариса поймала его взгляд. — У нас ничего не получится.

— Почему? — удивление Фреда было искренним.

— Ты мне не нравишься, Уизли. Не буду врать про неготовность к отношениям или про то, что нам лучше остаться друзьями — скажу как есть. Ты мне не нравишься. Ты классный парень, симпатичный, веселый, но совсем не мой тип, — Мариса старалась вкладывать в свой голос как можно больше равнодушия. — Правда, не мой.

Рука Фреда упала. Он ничего не сказал, отошел на шаг и достал из внутреннего кармана мантии какую-то карточку.

— Держи, — просто сказал он.

Мариса не глядя взяла ее.

Фред, казалось, старался ничем не показать, что но обижен, но тонкие губы предательски дрогнули, а взгляд каре-зеленых глаз потух.

— Ну, я пойду, да, — сказал он наконец. — Все нормально. Я не расстроен.

Сжав в руке метлу, он твердой походкой направился к двери.

— Эй, Мариса! — напоследок Фред обернулся. — Почему я не твой тип? Я ведь чистокровный, полностью, на все сто процентов. Разве это не самое важное у вас в Дурмстранге?

Бустаманте вздрогнула — в первый раз Фред Уизли назвал ее по имени.

— Да, Фред, — помолчав, сказала она. — Это само важное.

Только когда закрылась дверь, и Мариса услышала шаги Фреда, спускающегося по лестнице, она посмотрела на подарок. Это была карточка с Чемпионата мира по квиддичу — во время турнира их можно было купить в любом ларьке.

На ней команда в бело-голубых мантиях улыбалась и махала невидимым зрителям.

«Сборная Аргентины, Чемпионы мира 1924, 1932, 1956, 1984 и 1996 годов. Ловец — Энрике Гарсия (15), охотники — Мария Луиса Перейро (24), Пако Лопес (17), Нурия Корбатта(80); загонщики — Николас Варальо (96), Анхель Гонсалес (98), вратарь — Мариса Бастинда Бустаманте (10)»

— И все-таки, прекрасная была сборная…

Мариса обернулась.

— Знаю, Вик, знаю, — ответила она, разглядывая, как совсем юная девочка с метлой наперевес радостно подбрасывает вверх вратарскую перчатку.

* — песня «Truly Madly Deeply» группы Savage Garden