Слива-цеппелин (гет)

Гарри задумчиво ковыряет вилкой в салате. Или это гарнир? Вглядевшись в осклизлые комки, он с отвращением отодвигает от себя тарелку. Что толку быть волшебником, если столовская еда остается таковой даже в Министерстве магии?

— Знаешь, что, — говорит он подсевшей к нему Гермионе, — лучше бы здесь работали эльфы!

— Ты так не думаешь, — заявляет она.

Целую секунду он сомневается, но все же находит в себе силы на упрямое:

— Нет, думаю. Завтра пойдем обедать в «Круглый стол». Ну или, на худой конец, в «Дырявый котел».

— Не уверена насчет завтра… а вот дня через три я смогу позволить себе чуть больше времени на обед, — говорит Гермиона и с невозмутимым видом принимается за гороховый суп, который Гарри взять не рискнул.

Какое-то время он наблюдает за ней молча.

— Ты хочешь, чтобы я подавилась? — через какое-то время не выдерживает Гермиона. — Лучше расскажи, как прошла твоя встреча с Дамблдором.

Гарри хмыкает и отводит глаза. В точку.

В субботний полдень они с Луной стали первыми посетителями едва открывшей двери «Кабаньей головы». Аберфорт поприветствовал их, продолжая меланхолично протирать несвежей тряпкой стаканы, и спросил, чего желают «молодые люди». Но не успел Гарри и рта раскрыть, как Луна со всей серьезностью ответила:

— Гарри хотел узнать, все ли у вас в порядке. Ему немного совестно, что он до сих не поговорил с вами как следует и не поблагодарил за помощь.

Гарри почувствовал себя школьником. Его уши запылали.

— Спасибо, Луна.

— И я тоже, мистер Аберфорт, — прибавила она, — я тоже до сих пор не сказала вам спасибо. Если бы не вы и не Добби, мы бы не выбрались из того подвала.

Она говорила так спокойно и уверенно, что Гарри не знал, смущаться ему или восхищаться.

Аберфорт, меж тем, внимательно ее слушал, исподволь разглядывая и тихонько хмыкая себе в бороду. Этим он здорово напомнил Гарри кое-кого…

— Ты ведь девчонка Лавгудов, верно? — спросил он.

— Верно, — она кивнула. — Только родители умерли, так что теперь я сама по себе девчонка.

— Мне жаль, — нахмурился Аберфорт. — А ведь помню, как ты пришла тогда на битву. Я еще подумал — нельзя отпускать на войну такой хрупкий цветочек, затопчут.

За разговором он, не спрашивая, налил им сливочного пива и поставил перед каждым по кружке. От знакомого вкуса во рту случился настоящий праздник. Гарри даже зажмурился.

— Между прочим, Луна очень помогла мне, — сказал он. — Если бы не она, нашей дуэли с Волдемортом могло не случиться.

«Все в порядке, Гарри… Давай-ка подумаем о чем-нибудь приятном… Мы еще здесь. Битва продолжается. Ну давай же…»

— Нужно, парень. — Гарри улыбнулся, протянул руку, и Дамблдор крепко пожал ее. — И это, не упусти ее, — сказал он, легким кивком указав на удаляющуюся Луну. Оранжевые шарики в ушах весело подпрыгивали. — Таких, как она, одна на миллион. Уж поверь. Штучный товар, как и ты сам…

— Теперь ты меня игнорируешь, да, Гарри? — вздыхает Гермиона, прерывая затянувшееся молчание.

Гарри усмехается.

— Просто задумался. И это был отличный день, если честно.

— Даже не сомневаюсь, — Гермиона вдруг хитро прищуривается, потом кидает взгляд на большие настенные часы и поднимается. — Так, мне надо спешить…

— Эй, — останавливает ее Гарри, — не хочешь объясниться?

Она смотрит на него в упор, закатывает глаза и уже явно собирается что-то сказать, но передумывает. Улыбается и качает головой.

— Я верю в тебя, Гарри Поттер. Всегда верила, — и на этой торжественной ноте покидает столовую под его возмущенным взглядом.

* * *

На последнее интервью Гарри приходит с подарком. Белый заяц на обложке не шевелит ни ушами, ни лапами, но Гарри почему-то не сомневается, что Луне понравится. И понимает, что угадал, когда ее глаза вспыхивают при виде новой книги.

— «Алиса в стране чудес», — читает она вслух. — Спасибо, Гарри.

— Пожалуйста.

Они по привычке устраиваются на кухне у окна. Жара на улице давно спала, но так сложно отказаться от этой уютной полудремы и свежести, от ароматного чая и выпечки разной степени готовности, от наблюдения за населяющей каждый уголок нарисованной живности, которой становится только больше.

И да, Гарри все-таки поправил немного свою несчастную хвосторогу, правда, любить она его за это больше не стала и всякий раз чихала пламенем, стоило ему приблизиться. Зато Луна ей почти нравилась, и та гладила ее бугристую спину и чесала пальчиком под плоской мордой.

Чуть позже можно будет пойти к ручью. Или устроиться на крыльце и подставить лицо малиновым, как варенье в вазочке, лучам, дожидаясь прохладных августовских сумерек.

Они продолжают молчать, потому что, по правде говоря, все уже сказано. И это интервью — просто формальность. Заключительное слово, благодарности… Все это Луна прекрасно напишет без него.

— Придумала, что будешь дальше делать с «Придирой»? — спрашивает Гарри у Луны, которая склоняется над заварочным чайником и, прищурив один глаз, высчитывает необходимые пропорции душистых трав.

Уже второй раз за сегодня.

— Придумала, — говорит она, закончив, и оборачивается к нему. — Я буду писать о кино.

— О кино? — удивляется Гарри.

— Да. О кино, о литературе, о других интересных вещах, которые есть в маггловском мире. Об этом никто ведь не говорит и не пишет толком. Кто-то должен бороться с этим невежеством.

Гарри не может сдержать улыбку. Он восхищается ею. Искренне, горячо. Конечно, для большинства волшебников ее статьи о маггловских штучках будут мало чем отличаться от статей о мозгошмыгах, но ведь все всегда начинается с малого, верно? И нужно просто делать то, во что веришь. Чего хочешь…

— Мне кажется, это прекрасная идея, — приглушенно говорит он.

— Спасибо, Гарри.

Он продолжает смотреть на нее, точно впервые видит так хорошо, так ясно. В какой-то момент в ее глазах появляется тень смущения, и она опускает голову. Сливы-цеппелины в ушах тускло блестят округлыми боками.

Гарри вдруг представляет, что на ней нет больше ничего, кроме этих серег. Жар ударяет в лицо и прокатывается по телу. Гарри давится остывшим чаем, кашляет. Луна подходит и легонько стучит его кулачком по спине. И удивляется, когда это не помогает.

— Все нормально, — хрипло говорит он.

Она возвращается к пузатому чайнику и заливает горячую воду. Наблюдая за ее неторопливыми движениями, Гарри думает, что Луна похожа на дальние страны. Такая же непонятная, неизученная, солнечная. Страны, в которых он никогда не бывал. Дурсли не брали его с собой даже загород, а сам он так и не сподобился.

— А ты была когда-нибудь на море? Там, где растут пальмы? — вырывается у Гарри.

Луна оборачивается и удивленно смотрит на него.

— На пальмах живут лунохвосты.

— Верно... — он отводит глаза.

— Но я бы поехала туда, — прибавляет она чуть тише, — с тобой.

Он встает и в два быстрых шага преодолевает расстояние между ними. Ловит в ладони чуть порозовевшее лицо. Она теряется, смотрит на него беспомощно, задрав голову.

— Гарри, но ведь я... вот и Невилл не смог.

Меньше всего он хочет слышать сейчас о Невилле. Или думать о нем.

Он целует ее в уголок доверчиво распахнутых губ, касается щеки. Рука очерчивает скулу, и пальцы бездумно ловят оранжевый шарик.

— Снять? — шепчет Луна. — Ты все время так на них смотришь...

— Нет! Нет...

— О, так тебе нравятся сливы-цеппелины?

— Да, — кивает он. — Да, похоже, что нравятся.

Она улыбается. Слишком понимающе. Он судорожно вздыхает и притягивает ее к себе за талию. Затем подхватывает на руки и несет к лестнице.

Поднимаясь по скрипучим ступеням, Гарри чувствует, как в нем просыпается дар провидца. Профессор Трелони была бы счастлива… Ведь он почти наверняка знает, какие серьги будут на его невесте в день свадьбы.