Методика Защиты (гет)

Спустя мгновение, осознав, что ещё не мертва, Росаура выхватила палочку в порыве выстрелить. С кончика палочки даже сорвалась россыпь алых искр, однако в последний момент в голове Росауры словно прозвучал грозный приказ: «Колдуй щит».

И она хрипло выкрикнула:

— Протего!

— Молодец, — подхватил знакомый голос и довершил: — Риддикулус!

Чёрная тень с черепом вместо лица даже обернуться не успела — с хлопком испарилась.

Росаура не понимала, выпрямилась ли она уже или всё ещё стоит рядом с девочкой на коленях; сердце бешено колотилось, и она цеплялась за палочку как за чью-то горячую руку.

— Ну всё, всё, — кто-то ей махал.

А щит, насыщенно-синий, чуть гудел… или это в голове гудело… Росаура не могла сдвинуться с места. Она смотрела сквозь щит, туда, где только что стояла тень с черепом вместо лица, и видела там пару детей, которые стояли, прижавшись друг к другу, и кто-то взрослый пытался их разнять и успокоить.

Наконец, Фрэнк Лонгботтом приблизился к ней и постучал по щиту как по стеклу.

— Ну ничего себе, броня! — голос его звучал несколько глухо. — Тук-тук.

Росаура помотала головой, пытаясь прийти в себя, и убрала щит. Обернулась к девочке, которая до сих пор прятала лицо в ладонях.

— Всё прошло, эй, — Росаура не была уверена, что не говорит это в первую очередь самой себе. — Тише, тише…

— Да, надо их всех теперь успокоить. Думаю, скоро тронемся, — сказал Фрэнк.

Кто-то ахнул, кто-то вскрикнул — тамбур озарился чистым белым светом, когда в него по воздуху вбежала серебристая борзая и произнесла чуть запыхавшимся женским голосом:

— В хвосте всё чисто.

— Спасибо, Гринвуд, сбор в третьем через пять минут, — ответил Фрэнк, и борзая улетела. Он сделал движение, будто хотел последовать за ней, но всё же обернулся к Росауре: — Всё в порядке? — поскольку она растерянно молчала, он добавил, чуть более требовательно: — Я могу оставить на вас детей?

— Да, конечно, — выговорила Росаура. С этой фразой она будто вспомнила, как дышать. — Но это… Что это… Ведь там был Пожиратель, я видела…

— А я видел свиную подливу по рецепту моей матушки, — усмехнулся Лонгботтом.

— Так это… боггарт! — ахнула Росаура.

И как она могла не сообразить, ведь каждый ребенок описывал свой худший кошмар, а ее главный страх с недавнего времени, выходит, террорист в жуткой сектантской маске.

Фрэнк поглядел на неё чуть сочувствующе, а у неё сил не осталось испытывать неловкость за свою заторможенность.

— Да, несколько штук, — рассказал Фрэнк. — Почти в каждом вагоне. Из-за темноты им было легко перевоплощаться, а то ведь их зацикливает, если на них сразу несколько человек смотрят. А тут им ещё приказали быстро туда-сюда метаться, полнейший сумбур. Ребятки натерпелись, конечно.

— П-приказали?.. Но… вы… вы поймали тех, кто…

Фрэнк оглянулся через плечо, быстро шагнул к Росауре и взял её за локоть. Ровно в этот момент поезд покачнулся и тронулся, а поэтому их краткое соприкосновение выглядело совершенно случайным.

— Сейчас главное — дети. Надо обойти все вагоны и успокоить их. И окна почистить надо бы. Вы справитесь?

— Но вы сказали, сбор… Откуда взялись боггарты, их кто-то выпустил?

— Вы справитесь? — требовательно повторил Фрэнк.

Росаура, нахмурившись, кивнула. Не собирается он её брать на совещание команды. А она и не часть команды. Она — не пришей кобыле хвост. Только и годится, чтобы разговоры подростков подслушивать. Какая же она дура, не разобрала, что это боггарт. Чуть со страху не умерла, но что ещё хуже…

— Я могла выстрелить в детей…

— Что? Росаура, что с вами? Вы точно хорошо себя чувствуете? — голос Фрэнка зазвучал над самым ухом.

— Я… Я в последнюю секунду наколдовала щит. А я хотела ударить заклятьем. Я видела Пожирателя, понимаете? А там, оказывается, за ним дети стояли. За боггартом, то есть. И я могла бы…

— Ну, будет, будет, — Фрэнк чуть похлопал её по щеке. Мягко, но хлёстко. Это и вправду привело в чувство.

— Простите, — Росаура отстранилась. — Я за всем прослежу.

— Ага, — во взгляде Фрэнка читалось беспокойство и сочувствие. Росаура принимала этот взгляд с благодарностью. У него оказались очень добрые карие глаза. Он чуть усмехнулся и крякнул: — Постоянная бдительность!

Росаура невольно усмехнулась. У них там это кодовое слово, что ли? Пароль для своих?

Фрэнк бережно сжал ей локоть и уже собрался уходить, как Росаура всё же окликнула его, чтобы оправдаться… перед самой собой:

— Школьникам советуют превратить свой страх во что-нибудь смешное… Но как сделать смешной смерть?

Фрэнк, кажется, хотел пошутить, но на последних словах посерьезнел.

— Школьнику, может, и нужен смех, чтобы преодолеть страх, но зрелому волшебнику достаточно силы воли.

Кивнув, он удалился. Росаура повернулась к девочке, помогла ей подняться.

— Расходимся по своим купе! — громко сказала Росаура, вернувшись в коридор, где толпились и гомонили дети. Собственный голос показался невнятным и слабым, но дети глядели на неё едва ли не с надеждой.

— Что это было? — зазвучало со всех сторон.

— Боггарт обезврежен, — сказала Росаура. Заметив непонимание на лицах некоторых ребят, она добавила: — Гадкие демоны, способные принять облик самого большого вашего страха, стоит им попасться вам на глаза. Легко могут довести до инфаркта, а в остальном — абсолютно безвредные. Мы все здорово испугались, правда?

Младшие согласно закивали; некоторые старшие храбрились и пожимали плечами, другие тут же вступили друг с другом в перепалку, третьи украдкой шмыгали носом. Росауре стало очень всех их жаль.

— Вот такое приключение на начало учебного года! — бодро воскликнула она и, подумав, заключила: — Будет, о чём написать родителям! Спасибо мракоборцам, что так быстро пришли на помощь!

На самом деле, от мысли о том, что дети напишут родителям, у Росауры сердце уходило в пятки. Она так и видела эти письма: «…на нас напал боггарт, а с нами как раз ехала наша новая профессор по Защите от тёмных искусств, так она только бегала, глаза пучила и что-то верещала, но у неё такой голосок детский, что ни слова непонятно было…». О, как бы ей хотелось внушить им, чтоб они помалкивали, убедить, что произошедшее не стоит никакого внимания, а родителей лучше не тревожить по пустякам… Но ведь это будет ложь. Они всё равно напишут, уже небось, пошли строчить. А раз так, уж лучше заострить их внимание на хорошем. Мракоборцы здорово сработали. Фрэнк действительно всех спас.

— Нас застали врасплох, — оказывается, она всё ещё говорила что-то группке детей, которые слушали её чуть ли не заворожённо, в большинстве своём малыши (старшие разошлись по купе), — но когда вы поедете по домам на Рождественские каникулы, такого не повторится. Мы с вами научимся, как бороться с такими гадинами.

Росаура воодушевлённо рубанула кулаком по воздуху, но быстро спрятала руку под мантию, заметив, как та дрожит.

— В прошлом профессор Флайт учил нас, как обходиться с тёмными существами, — чуть надменно бросила долговязая девочка. Она давно стояла у своего купе, всем видом выражая, что для неё всё как с гуся вода, однако из любопытства слушала Росауру и вот решила заявить о себе.

И Росауру это неожиданно разозлило.

— Так что же вы не применили свои знания на практике? В поезде разрешено колдовство.

Девочка скривила губы и недоверчиво оглядела Росауру. Та боролась с желанием повысить тон и отправить назойливую девчонку в купе. Да что с ней творится! Какая-то глупая обида на… ребёнка!

На ребёнка, который имел полное право вернуть ей тот же упрёк: что ж она-то, блестящая выпускница, взрослая ведьма, преподаватель, не применила свои знания на практике!..

Росаура тряхнула головой и отошла к окну. Она знала, что на неё до сих пор смотрит половина вагона, и права на ошибку у неё нет.

Окна выглядели так, будто их действительно залили чернилами. Но прикасаться Росаура поостереглась. Неужели всё так просто? Не магия заглушает свет, а какое-то вещество, которое благодаря волшебству распространилось так быстро по стеклу? И тогда… очищающее заклятие?

Росаура рискнула. Получилось. Хоть здесь она не сплоховала — сделала работу уборщицы на отлично.

Дети ахнули, заморгали. Росаура сама прикрыла глаза рукой: Хогвартс-экспресс мчал по высокому мосту, и его бок опаляли последние лучи закатного солнца.

Когда они прибыли в Хогсмид, уже почти стемнело. Вечерний воздух… Здесь, на севере, он пах совсем иначе. Более холодный, более чистый. Упоительный. Сразу захотелось сесть на метлу и взмыть повыше…

В небывалом воодушевлении Росаура быстро прошлась по платформе. Дети спрыгивали с поезда, охваченные тем же настроением: осталось чуть-чуть, Хогвартс — в буквальном смысле — не за горами!.. На другом конце платформы маячила огромная фигура Хагрида, своим трубным голосом он подзывал к себе оробевших первокурсников. Всё как всегда, эта суета прибытия будто заставила сердце биться в нужном ритме. Страх от приключения с боггартом рассеялся под натиском мимолётного, но такого пьянящего восторга. Росаура не сомневалась: сам Хогвартс предвкушает встречу не меньше своих учеников.

Тут Росаура заметила, что с верхней ступеньки поезда как-то особенно неуклюже пытались спуститься двое ребят, девочка постарше и совсем маленький мальчик. Девочка озиралась уже будто в отчаянии. Росаура поспешила к ним, когда девочка увидела её и замахала рукой.

— Не знаю, что с ним! — воскликнула девочка. — Он уже полтора часа весь бледный, трясётся, мы ему шоколада дали, а он всё равно…

Росаура протянула мальчику руку:

— Слезай, ну же!

Но его старшая сестра покачала головой:

— Он уже чуть не упал!

Росаура поднялась к ним на ступеньки и нагнулась к мальчику. Лоб его был весь в испарине. Взгляд метался. Росаура бережно взяла его тонкую руку (какая же маленькая и хрупкая!) и чуть не выронила: так бешено рвался пульс!

— Ему нужно срочно к целителю.

Девочка охнула, мальчик на миг задержал на Росауре свой безумный взгляд.

— Я не хочу… не хочу к целителю!..

— Мама бы этого не одобрила, — покачала головой девочка, — мама всегда сама его зельями поит, мама говорит, все эти целители…

— Так это с ним случается?

— Ну… мама говорит, у Кадмуса слабое здоровье. Что у него эта… м-м… грудная жаба!

— Н-не др-разн-нись! — пробормотал Кадмус.

Росаура оглянулась. Большинство учеников уже покинуло платформу. Вдалеке стоял Хагрид, окликая первокурсников. На очередной его возглас девочка в волнении притопнула ногой.

— Давай, Кадди, ну чего ты встал? Тебе на лодку, а то уплывут без тебя!

— Нет-н-нет! Подождите! — встрепенулся мальчик и сделал неровный шаг. Росаура схватила его за плечи.

— Ему нельзя на лодку. Я сама отведу его…

— Н-но я н-не хочу! Н-не хочу, чтоб они без меня уплыли! — мальчик был готов разрыдаться, и его трясло так, что Росаура еле удерживала его.

— Ты ничего не пропустишь, главное сейчас показаться целителю.

Росаура сама желала бы, чтобы это не оказалось необходимостью. Куда ей сейчас с этим мальчиком? Как быстро добраться до Больничного крыла? Не везти же его на карете… А он совсем плох. Был бы это краткий приступ! Росаура испуганно посмотрела на мальчика, будто надеясь, что на её глазах он вздохнёт поглубже и успокоится. Но вместо этого он слабо сказал:

— У м-меня в у-ушах гу-удит.

Лицо его стало совсем белым. Росаура ахнула и достала палочку. Единственное, что пришло в голову (кроме уничижительной мысли о том, что она понятия не имеет, что делать) — это наложить на мальчика согревающие чары.

— Эй! Чего вы там застряли!

К ним спешил Фрэнк. Вид у него был изрядно раздражённый, но когда он увидел испуганное лицо Росауры, то весь подобрался и протянул руки:

— Поезд сейчас тронется. Спускайтесь!

— Мальчику плохо, его нужно к целителю!

— Давайте!

Росаура подвела Кадмуса к ступеньке, и тот буквально упал на руки к Фрэнку. Росаура вместе с девочкой спрыгнули следом.

— Да, бедняге не повезло, — пробормотал Фрэнк, ощупав лоб мальчика. — Да он весь горит!

— Я наложила согревающие.

— Зачем?!

— Потому что ему было холодно!

— А теперь жарко!

— Его сестра сказала, у него слабое сердце!

— Да твою ж налево… Так, — Фрэнк обернулся к девочке, — поспеши на кареты, уже все ушли. Мы отведём твоего брата к целителю.

— Мама не доверяет этим целителям, — снова заладила девочка, испуганно покосившись на своего несчастного брата, — мама говорит…

— Как его отвести, не на каретах же? — воскликнула Росаура.

— Я трансгрессирую до ворот, — сказал Фрэнк.

— Вы что! — ахнула Росаура. — С ребёнком! Ему нельзя, не в таком состоянии!

К её удивлению, Фрэнк не стал спорить, а лишь мотнул головой.

— Тогда на метле.

Он взмахнул палочкой, из неё в серебристом облачке вышло три небольших пушистых зверька.

— У меня мальчик с приступом, несу в Больничное крыло, — сказал им Фрэнк.

Зверьки разбежались в разные стороны — один, как Росаура заметила, к Хагриду. Тут окно в вагоне распахнулось, и к ним высунулся тот усатый волшебник, которого Росаура заметила у барьера на платформу 9 ¾.

— Мы тут всё проверяем, Фрэнк, — сказал волшебник, а заметив, что у Фрэнка на руках ребёнок, нахмурился. — Что с парнем?

— Приступ. Несу к врачу. Нужна метла. Продолжайте, Джордж.

— Момент, — сказал Лесли и в следующую секунду выкинул через окно метлу. Та плавно зависла в паре футов от земли, ожидая пассажиров.

— Я тоже полечу, — сказала Росаура.

— Проводите девочку.

— А вдруг вы его уроните!

Фрэнк уже сел на метлу, вместо ответа коснулся палочкой мальчика, и его широкими ремнями пристегнуло к груди Фрэнка. Стыд обжёг Росауру, но сильнее было замешательство.

— Проводите девочку, — в третий раз повторил Фрэнк и добавил чуть мягче: — Кто-то же должен отправиться с детьми на каретах.

Росаура кивнула. Доверие, которое выказал ей Фрэнк в ответ на её сомнение, вызвало краткую вспышку радости, однако глядя, как Фрэнк пустил метлу невысоко над землей, но довольно быстро, Росаура подумала, что с его стороны верхом неосмотрительности было поручить ей сопровождать детей. Он-то уже дважды увидел, что она ни на что не годна.

Но на неё смотрела круглыми глазами девочка, будто раздумывая, а не заплакать ли ей.

— Пойдём, — Росаура чуть тронула её плечо. — Твой брат в надёжных руках, всё устроится.

— Мама…

Росаура позволила девочке молоть языком — понятное дело, та так распереживалась, что уж лучше пусть выговориться, хоть слушать о том, что думает их мать о волшебной медицине, о безопасности детей и о мётлах, совсем не хотелось.

Росаура и не слушала толком. Когда они с девочкой дошли до места отправки карет, там уже никого не было… Точнее, они сами, двое старшекурсников, верно, забыли, где находятся, — спрятались за уступом лестницы и упоённо целовались.

Росауре жар бросился в лицо. Она поспешно отвернулась. А потом подумала, почему это она краснеет за них?..

— Последняя карета уходит, — сказала Росаура и подтолкнула остолбеневшую девочку.

Оказалось, её голос снова прозвучал слишком тихо — по крайней мере для тех, кто был занят куда более интересным делом. А вот девочка взвизгнула:

— Они там целуются!!!

Росаура почувствовала, будто это на неё наложили согревающих чар. А занятые старшекурсники наконец отклеились друг от друга и возмущённо зашипели на девочку:

— Слышь, наблюдательная, катись уже…

Но тут они заметили Росауру. А Росаура наконец разглядела их. Это были те самые старшекурсники, которые не стеснялись проявления чувств и при большей аудитории.

— О, приветик, — протянул парень, тот самый капитан команды по квиддичу, и ухмыльнулся.

Росаура поджала губы. Неужели они и во время происшествия с боггартом были слишком заняты, чтобы услышать, как она назвала себя преподавателем?

— Это последняя карета, — сказала Росаура как можно строже. — Поехали, иначе у вас будут неприятности.

В ответ ей донеслось фырканье. В Росауре поднялось мстительное намерение бросить их здесь, чтоб потом их по костям собирали. Но она просто не могла себе позволить это сделать. Так уж вышло, что она ответственна за жизнь и здоровье этих болванов.

— Да катись уже, кто тебе мешает, — бросила девушка. — Только хватит глазеть. Найди себе парня, не знаю…

— Да ладно тебе, не жадничай, — ухмыльнулся парень. — Она ещё в поезде на меня залипла.

И подмигнул. Больше всего Росаура мечтала провалиться сквозь землю.

— Ай!

Оказывается, она слишком сильно сжала плечо девочке. Почему! Почему какие-то двое подростков доводят её до такого конфуза!

— Настоятельно рекомендую сначала думать, прежде чем говорить, — произнесла Росаура. — Я ваш новый преподаватель, и если вы сейчас же не сядете в карету, я сниму баллы с вашего факультета.

Старшекурсники переглянулись. По смятым лицам мелькнула тревога, но недоверия было больше. Парень отстранился от своей подружки и приблизился к Росауре. Да, он был выше головы на полторы, а ещё очень широк в плечах, как и подобает капитану команды по квиддичу.

— Окей, — осклабился он и скользнул по ней взглядом сверху вниз, задержавшись на груди, — снимайте.

Росаура вспыхнула. Что удерживало её от того, чтобы не послать в него жалящее проклятье? Какие-то смутные гуманистические принципы?..

— Я обговорю ваше наказание с деканом.

— М-м, ещё и накажете. Окей.

Росауру затрясло от гнева. Но осознание, что ей ни за что нельзя сорваться, сжало её внутренности стальной рукой.

— Да какой из неё профессор, она младше меня! — воскликнула девушка, что так и сверлила Росауру негодующим взглядом. — Она просто выпендривается. Чего ты на неё залип, придурок!

Парень лишь усмехнулся. Росаура втянула воздух, пытаясь успокоиться.

— Садитесь в карету. Чем больше вы скажете сейчас, тем труднее нам будет в учебном году. Ваш декан всё узнает сегодня же вечером.

Девушка громко цокнула языком и собиралась закатить скандал, но парень нахмурился и коротко бросил через плечо своей подружке:

— Да заткнись, Мэй. Пошли. Профессора лучше не злить, а?

Девушка выругалась и сделала пару шагов. Очень нетвёрдых. Неужели напилась в честь начала учебного года?.. Парень помрачнел. Схватил свою подружку за локоть, покосился на карету и с кислой миной протянул:

— После вас, мэм.

Росаура не могла ручаться, что её лицо не приняло точь-в-точь такого же неприязненного выражения. Ведь это была последняя карета.

Кареты ехали через лес, проезжали через ворота и довозили пассажиров прямо до Главного входа. Как только Росаура вышла из кареты, то сразу бросилась к тяжёлым дверям. Краем глаза она заметила, что не все студенты спешат войти в замок — некоторые старшекурсники, едва зайдя за угол, блаженно покуривали. Росаура подумала, не призвать ли их к порядку, ведь не это ли её обязанность, но решила, что важнее узнать, как там бедняжка Кадмус.

Войдя под сумрачные своды, она на миг замерла. Прямо напротив Главного входа находился Большой зал, и двери в него были распахнуты — до прибытия первокурсников, и Росаура увидела, что за столами уже сидят ученики в праздничных остроконечных шляпах, белеют силуэты призраков, а на возвышении расположились профессора. Однако кресло Директора, что прямо по центру, пустовало.

Росауре показалось, что её окликнули; в Холле стоял кто-то из профессоров, встречал прибывающих, однако она лишь мотнула головой и кинулась по направлению к Больничному крылу. Впервые она задумалась, что бежать до него нужно через весь замок.

Ей показалось, что она бежала вечность. Она была уверена, что прекрасно помнит дорогу, но пару раз чуть не свернула в другую галерею, налетела на фальшивую дверь, едва не провалилась в ложную ступеньку на коварной лестнице. Это у Большого зала блистали огни, а вот в других углах замка было темно, и только редкие факелы озаряли путь, а по стенам плясали чёрные тени. Росаура бежала, каблуки до жути громко клацали по камню, портреты на стенах надменно поджимали губы и качали головами: надо же, сбежала с праздничного пира, что взбрело в голову этой девчонке?..

Она совсем выдохлась, когда поднялась к Больничному крылу. Здесь всегда было гораздо светлее, а тёмные стены были задрапированы светлым деревом. Перед дверью Росаура остановилась, вдруг задумавшись, а что она скажет, как оправдается, что бросила учеников? Её никто сюда не звал, но… разве она могла не прийти? Она ведь должна сказать что-то сестре Кадмуса, которую успокаивала всю дорогу (большей частью успокаивая саму себя), которой строго наказала идти в Большой зал, а та начала упрашивать Росауру привести Кадмуса, ведь «он должен пройти Распределение, он же не пропустит Распределение, правда?»

Росаура вошла и невольно сощурилась от мягкого жёлтого света, который витал под потолком. Ряды кроватей, застеленные сизыми покрывалами, выстроились вдоль стен. И только одна была отгорожена ширмой. Там же стояли несколько человек и о чем-то негромко переговаривались. Но с появлением Росауры резко прервали разговор и оглянулись.

Росаура заставила себя приблизиться, с каждым шагом ощущая прилив решимости. Она здесь ради мальчика. Она должна знать.

— Как мальчик?

Её голос прозвучал неожиданно громко в этих тихих стенах. Женщина, выглянув из-за спин собеседников, поморщилась. Росаура узнала её — это была мадам Помфри.

— Кто вас допустил сюда, мисс? — шепотом воскликнула мадам Помфри. — Не шумите!

Росаура вспомнила, что её каблуки преступно громко стучат, но не сумела остановить стремительного шага. Фрэнк поглядел на неё встревоженно, но выдавил ободряющую улыбку. Однако ответил ей третий человек, взглядом с которым она и желала, и боялась встретиться.

— С ребёнком всё будет в порядке, мисс Вэйл, — сказал Дамблдор. — Насколько это возможно, конечно, при его недуге.

Директор замолк и лишнюю секунду глядел на Росауру. Взгляд его показался необычайно печальным и… холодным. Росаура пролепетала:

— Его сестра сказала, у него плохо с сердцем…

— Да тише вы! — зашипела мадам Помфри. Росаура удивлённо отшатнулась: впервые она видела эту сдержанную даму, которая порой позволяла себе попричитать и «покудахтать», столь разгневанной. — «Плохо с сердцем»! Надо же! А чего ещё вы хотите после нападения боггарта! Директор как всегда нас щадит. Если бы мистер Лонгботтом не поторопился, он мог бы умереть. Да-да, умереть!

Мадам Помфри так буравила Росауру взглядом, что та растерянно отступила на шаг. Хуже всего было то, что она всё ещё чувствовала на себе холодный взгляд Дамблдора. И встревоженный — Фрэнка. Они все упрекали её в чём-то.

— Я… Я…

— Почему вы не оказали ему первую помощь? — воскликнула мадам Помфри.

Росаура обмерла.

— Я… я наложила согревающие чары.

— При больном сердце! Да вы с ума сошли! — ярилась мадам Помфри. — Нет, у меня другой вопрос. Да, — она оглянулась на Дамблдора, будто собралась идти наперекор ему, — вопрос, почему после нападения никто не озаботился о состоянии учеников? У мальчика припадок длился полтора часа, это чудо, что он продержался до приезда!

Росауре казалось, что ей на грудь положили камень. Затравленно она посмотрела на Фрэнка. Тот опустил взгляд. Он-то был на совещании со своей бравой командой. Это ей он поручил позаботиться о детях. А она… почему она не обошла весь поезд? Почему не заглянула в каждое купе? Почему не приложила руку к каждому детскому лбу?

— …А сколько из них пережили этот ужас, но без столь явных последствий? Но их ещё долго будут мучить кошмары. Сорванный режим. Нервное истощение! Их надо было ещё в поезде…

— Достаточно, Поппи.

Голос Дамблдора, непривычно холодный, заставил мадам Помфри на секунду замолчать. За эту секунду Росаура смогла чуть вздохнуть. Но легче не стало: она всё ещё была не в силах поднять взгляд.

В том, что этот мальчик чуть не умер, её вина. В том, что множество детей натерпелись страху, её вина. Она не смогла это предотвратить, не смогла вовремя остановить, не смогла проследить, чтобы обошлось без последствий. Во всём она сплоховала.

Как там это делается, честь по чести? Надо попросить отставку?

— …Я настоятельно рекомендую, Директор, — чуть оскорблённо говорила мадам Помфри, — чтобы всем детям было прописано зелье без сновидений, в течение недели минимум! Уверена, профессор Слизнорт обеспечит нас нужным запасом.

— Благодарю, Поппи.

Росаура впилась ногтём в палец. Да она готова была откусить себе руку. Дамблдор пресекал гнев мадам Помфри, но ничего больше не сказал.

«Потому что он с ней согласен, — подумала Росаура. — Потому что он знает, что она права, а я виновата».

Рядом кто-то прошёл. Росаура опомнилась: Директор и Фрэнк уходили. Она посмотрела на мадам Помфри. Та наклонилась за ширму и явно не собиралась сказать что-то примирительное.

— Спасибо вам, — пробормотала Росаура и, не дождавшись никакого ответа, заставила себя проследовать за Директором. Надо сказать ему прямо, надо признать, что она ни на что не годна.

Она уже давно не чувствовала онемевшего пальца.

Когда она выскользнула из Больничного крыла, то увидела, что Дамблдор и Фрэнк ещё здесь.

— …в моём кабинете, — говорил Дамблдор. Фрэнк мрачно кивал. Надо сейчас, пока они не ушли. И хорошо, что при Фрэнке, вдруг подумалось Росауре. Да, пусть при Фрэнке!

— Сэр!

Дамблдор бросил на неё краткий взгляд.

— Профессор Вэйл, вам давно пора быть на пиру.

От изумления Росаура едва не задохнулась.

— Но я не могла… Я должна была… Сэр, это моя…

— Спускайтесь в Большой зал, профессор. Полагаю… уместно будет, если вы сообщите мисс Яксли о состоянии её брата. С родителями я уже связался. Фрэнк.

— До встречи, сэр. Я сообщу Лесли и Гринвуд.

Дамблдор чуть склонил свою седовласую голову и стремительной походкой, какую сложно было ожидать от человека его возраста, направился к лестнице.

Росаура стояла, оглушённая. Дамблдор не дал ей и слова вымолвить — значит, не хотел, чтобы она унижалась? Ведь с него бы сталось молчать столько, что она с себя бы кожу живьём содрала. Если бы он захотел, она бы тут уже не стояла, но… Дамблдор прямо сказал ей спускаться на пир.

И вместе с тем, Росаура не чувствовала, что прощена.

— Я бы тоже заглянул на пир, — заговорил Фрэнк, о котором она почти забыла. — Голодный дико. Алиса, конечно, завернула мне сэндвичей, но мне кажется, что там детское питание вместо горчицы намазано.

Росаура болезненно усмехнулась. Он ведь нарочно пытался пошутить… Как же жалко она, должно быть, выглядела.

— Фрэнк, что с мальчиком? С ним правда всё в порядке?

Фрэнк угрюмо пожал плечами.

— Думаю, здесь стоит верить Дамблдору. Хотя следует сказать, всегда стоит верить Дамблдору.

— Тяжело ему приходится. Ему-то все верят, а вот кому может верить он? Точно не мне.

— Ну, ладно вам. Все живы.

— Это вопрос удачи. Это всё из-за меня…

— Ну все-то лавры себе не присваиваете. Вот же слизеринское тщеславие.

На губах Росауры затеплилась усмешка в тот миг, когда из глаз уже готовы были брызнуть слёзы. Она оглянулась на Фрэнка. Он не заслуживал того, чтобы перед ним ещё истерику устраивать. Она судорожно вздохнула.

— Спасибо вам, Фрэнк. Вы… а сколько вашему лет? — вдруг спросила она, чего сама не ожидала, но почувствовала, как расплылась в улыбке. Ей очень хотелось услышать что-то светлое, доброе, совсем далёкое от страха и холодной испарины на детском лбу.

— Год и месяц! Позавчера исполнился, — с гордостью отозвался Фрэнк. — Весь в родителей, за палочкой моей так и тянется, глаз не отведёшь. Ну и поспать любит, это у нас семейное.

Фрэнк так счастливо улыбался, что Росаура будто могла ощутить его радость кончиками пальцев.

— А как зовут?

— Невилл, — с ещё большей гордостью отвечал Фрэнк. — Алиса выбирала. По маминому совету, конечно…

— Свиная подлива тоже голосовала?

Фрэнк на секунду замер, а потом громко рассмеялся.

— Определённо, она внесла свой вклад. Ладно, вы меня воодушевили, Росаура, на домашние припасы. А вы бегите скорее на пир. Вас же ещё должны представить общественности, да в конце концов, поздравляю вас, что ли, с началом учебного года!

— Ох, — Росаура одёрнула рукав, оправила безнадёжно растрепавшиеся волосы. — Я ведь даже не переоделась…

— Вы чудесно выглядите.

— Как школьница.

— Ну, разве когда робеете.

— Ах, то есть мне нужно быть жёстче?

— Смелее.

— Гриффиндорские ценности.

Фрэнк, посмеиваясь, развёл руками.

— Отлично. Тогда вот, — она густо покраснела, но вынула из-под мантии томик «Шерлока Холмса», который таскала с собой весь день, и протянула Фрэнку. — Вы очень обяжете мою сову.

Фрэнк принял книгу и снова расхохотался.

— Славная находка для библиотекарей, — протянул он, как-то хитро поглядывая на неё. И Росаура задумалась, о книге ли он говорит. А когда поняла, что вовсе нет, наверное, стала похожа на свёклу, но этого уже никто не видел, разве какой-нибудь ушлый портрет: она уже неслась по галерее вниз, на праздничный пир.

Фрэнк всё-таки был джентльмен, решила она про себя. И вообще славный малый, как говорится.

Росаура думала, что все треволнения уже позади, однако, когда она дошла до Большого зала, на неё снова накатила волна паники. Как правильно делают все профессора, что заранее занимают свои места! А ей придётся, что же, пройти через весь зал… взобраться на возвышение, где стоит профессорский стол, на глазах у всех?.. В этой задрипанной мантии, без шляпы…

Да как её могут волновать такие мелочи после всего пережитого!

Разозлившись сама на себя, Росаура заглянула в приоткрытые двери. Пир был в самом разгаре: столы ломились от десертов. Студенты галдели, радостно набивая животы, особенно лучились от счастья самые маленькие: они только что прошли Распределение, и теперь каждый факультет уделял новичкам особое внимание. Дети переживали что-то сродни… усыновлению? Они обретали новую семью. По крайней мере, так могла бы сказать Распределяющая Шляпа в своей песне. И Росауру кольнуло сожаление, что она пропустила церемонию.

Кто-то из сидящих ближе к выходу заметил, как она неловко мнётся на пороге. Когда к ней обернулась уже дюжина голов, Росаура вновь придавила палец ногтем и, подняв голову повыше (по материнскому наставлению), держа шаг бодрее, вошла в зал. На неё оборачивались. Чем дальше она шла, тем чаще улавливала недоумённые шепотки.

«Они ждут, что я сяду за один из факультетских столов», — подумала Росаура.

На ней была очень неприметная дорожная мантия — легко принять за школьную форму. Сама она, чем более приближалась к профессорскому столу, тем больше робела, тем сложнее становилось держать ровными спину и шаг. Зачем-то она пошла прямо посередине, а не вдоль стены, и в какой-то момент уже все взгляды были прикованы к ней.

Оказавшись перед профессорским столом, Росаура замерла, испытав странное желание… церемонно поклониться?.. Мерлин, ведь ей нужно куда-то сесть. А вдруг для неё не оставили места?..

— Сюда!

Шёпот резко прозвучал в наступившей тишине. Почти с самого края профессорского стола ей кто-то махал. От радости Росаура чуть не бегом припустила, но вовремя одёрнула себя и с возможным достоинством, выдавливая из себя вежливую улыбку, направилась к тому, кто её подзывал. От волнения так расплывалось в глазах, что Росаура разглядела, что махала ей мадам Трюк, преподаватель Полётов на метле и судья квиддичных матчей, только когда забралась на помост и опустилась рядом с ней на пустое кресло.

— Бери скорей кальмара, сейчас исчезнет к книззлу, — мрачно сказала ей мадам Трюк, но от этой угрюмой заботы у Росауры сердце наконец-то забилось ровнее. Она хотела поблагодарить, но тут по залу пронёсся вздох: пришёл Директор.

Он, в отличие от Росауры, появился из небольшой дверцы, которая располагалась позади профессорского стола. Степенно он поднялся к своему креслу. Ни жестом, ни взглядом он не выдал своего душевного расположения, однако все разом почувствовали… что на его серебристых волосах осела недавняя буря.

Директор не стал садиться. Он хлопнул в ладоши — и еда испарилась. Никто не произнёс и звука. В тишине кто-то громко отодвинул в сторону бокал.

— Я же говорила, бери кальмара, — почти не разжимая губ, сказала мадам Трюк, и Росаура против воли едва не хихикнула.

— Теперь, когда все наелись, — заговорил Дамблдор миролюбиво, однако и в голосе его будто слышались раскаты былого грома, — позвольте мне занять у вас ещё несколько минут, прежде чем вы с чистой совестью отправитесь спать. Прежде всего, поприветствуем профессора Росауру Вэйл, вашего нового преподавателя Защиты от тёмных искусств.

Росаура опомнилась, когда поняла, что мадам Трюк пинает её под столом. Росаура судорожно вздохнула и поднялась, стараясь не замечать обращённых к ней лиц. Ей совсем не хотелось знать, с каким выражением они смотрят на неё. Совсем не хотелось слышать шёпот и ропот, которые разнеслись по залу. Она смотрела на тысячу витающих в воздухе зачарованных свечей. Вот оно, исполнение мечты. Но разве мечты исполняются, когда на душе так паршиво?

Раздались хлипкие вежливые хлопки от кого-то из профессоров с её стороны стола. Кажется, некоторые студенты подхватили. Росаура не удержалась и пригляделась. Ей почудилось, или одной из хлопающих была та маленькая девочка, которой она — неужто всего-то этим утром! — помогла с чемоданом?.. Так или иначе, эта надежда вдруг облегчила ей дыхание, и она даже смогла слабо улыбнуться.

Тут её мантия будто ожила, всколыхнулась. Это мадам Трюк тянула её за рукав, призывая садиться. Росаура, кляня себя на чём свет стоит, села, нестерпимо громко царапнув стулом по полу: снова настала тишина. Но миг Росаура думала о том, что Дамблдор лишь пару раз сомкнул ладони, когда представил её Хогвартсу.

Директор чуть слышно вздохнул, сцепил руки на животе. Этот жест, будто утомлённый, даже сокрушённый, но очень простой, неожиданно принёс всем толику облегчения.

— Время позднее, — сказал Дамблдор. — Вы все очень устали. Сегодня выдался непростой день.

Он вновь замолчал, но все взгляды были устремлены на него. И Росаура не была исключением.

Все они нуждались в утешении, и в тот миг только один человек мог его дать.

— Следует помнить, — продолжил Дамблдор, — что магия это не только взмах волшебной палочки. Нужно иметь внутреннюю силу, чтобы сотворить заклинание. Сегодня многие из вас пережили большой страх. А ведь это было существо, которое вы изучали на занятиях. Большинство из вас получило высокие отметки за хорошую работу в классе.

Сотни глаз опустились в тарелки.

— Я ничуть не пытаюсь упрекнуть вас, — после недолгой паузы сказал Директор. — Урок, который был преподан вам сегодня, очень прост, но и очень важен. Настоящий волшебник — тот, кто сохраняет свою внутреннюю силу перед лицом опасности.

Большинство голов склонилось в молчаливом согласии.

Директор негромко вздохнул. В серебристой бороде блеснула улыбка.

— И многие из вас хорошо постарались. Утешали друг друга. Оставались рядом. Пытались помочь взрослым. Сразу стали писать родителям, чтобы умерить их беспокойство. Это достойно. Вы молодцы.

Некоторые лица поднялись, озарённые робкой надеждой.

— Запомните этот день, — произнёс Дамблдор. — День, когда вам выпал шанс проявить подлинное мужество. Теперь вы знаете — каждый сам про себя — каков ваш предел. И, полагаю, каждый из вас теперь способен оценить, чего стоит сделать следующий шаг. И осознать его необходимость. Впрочем, предаваться рассуждениям лучше в тёплой постели, правда? Спокойной вам ночи.