Мотылек над змеиной тропой (гет)

Утром Луна не находит Тома ни в гостиной, ни в комнате. Почти не надеясь снова увидеть, громко зовет его, готовая расплакаться, но к огромной радости слышит ставший родным и любимым голос:

— И что ты так кричишь? Оглохнуть можно. — Том спускается по лестнице, высокий и невозмутимый.

— Я думала, ты ушел, — смеясь и вытирая слезы, она прижимается к его груди.

— И не попрощался со своей спасительницей? Я — злодей, а не невежа.

Луна трясет запрокинутой головой:

— Мне все равно, что ты про себя скажешь. Я буду искать тебя по всей планете, пока не найду.

Он смотрит ласково и гладит по плечу, но вместо желанных слов Луна слышит шаги за дверью.

— Луна! — Громкий стук.

«Нет!»

Дверь распахивается.

— Рон говорит, видел ночью свет в твоих окнах. Ты… — Гарри заглядывает в дом и видит Волдеморта. Отмерев, Луна кидается между ними, но отлетает к дальней стенке под действием чьих-то чар.

Она не видит, кто атакует первым. Вспышки заклятий слепят, грохот ломающейся мебели сливается со звоном посуды. Палочка Луны в спальне. Хотя что бы она ею делала, непонятно. Тому удается отшвырнуть Гарри от двери и запереть ее.

— Уходи через камин, живо!

— А ты? — спрашивает Луна, лавируя между обломков стола и буфета.

— Я следом, — он кидает на гудящие под напором атак Гарри окна и дверь новые заклинания. Хлопки аппарации отдаются болью в Лунином сердце. И совсем уж скверная новость — камин.

— Закрыт!

— Ч-черт, — шипит Том сквозь зубы и, приставив к горлу два пальца, громогласно заявляет: — Поттер, дай мне аппарировать, или твоя подружка выйдет к тебе частями.

— Хорошо, мы снимем купол, отпу… — речь Гарри прерывается так, будто он с кем-то борется.

— Даже не мечтай, Риддл, — говорит чужой голос. — Если через минуту не выйдешь с поднятыми руками спиной вперед, мы начнем штурм.

С каменеющим лицом Том поворачивается к двери.

— По крайней мере, я попытался.

Он расчищает себе путь бомбардой и совершает бросок, на лету обращаясь огромным змеем... Нет! На крыльце он поднимается на ноги и распахивает кожистые крылья. Дракон! У дракона есть шанс спастись.

Но напрасно Луна надеется, что обойдется без жертв. Ценой свободы Тома становится пара трупов.

* * *

Обыск по горячим следам вызывает у следователей множество вопросов к Луне, отвечая на которые, она и не думает отпираться.

— Что ты такое говоришь? — Бедный Гарри. — Как ты могла помогать ему добровольно? Да она просто не в себе!.. Ну скажи! Он околдовал, подчинил тебя, так? Ты просто не могла сопротивляться?

— Следствие разберется, — заключают авроры и забирают на удивление спокойную и бесчувственную Луну с собой.

После тестов на порабощающее воздействие и допроса под веритасерумом Луну отправляют в камеру. Там ее навещают Гарри и Гермиона. Они очень хорошие, но Луна ничего не может им объяснить, ведь они не слышат.

В отличие от друзей, Луна практически не думает о будущем приговоре. Она полностью признает свою вину и заслуженность наказания, но одновременно нисколько не раскаивается. Ей жаль погибших авроров, их родных. Папу тоже жаль. Но возвращаясь мыслями в прошлое, единственное, что она хочет изменить — убрать от окна светунчика и задернуть шторы. В остальном, с какой стороны ни посмотри, все правильно — так о чем же переживать? Кажется, не о чем. Но наступает день, когда повод находится.

— Его поймали! — Гарри лучится радостью. — Он дал показания. Ты была под чарами Любви. По эффекту среднее между Амортенцией и Империусом. Но главная фишка в том, что жертва абсолютно уверена, что действовала по собственной воле. И формулу написал. Эксперты подтвердили действенность. Все обвинения с тебя сняты, слышишь?!

— Его поймали?

— Да, месяц ходили по следу и все-таки выследили. Застали в пещере спящим — он, говорят, даже серьезного сопротивления оказать не успел.

С Луны берут обет неразглашения, и Гарри провожает ее до дома. Разговор не клеится, и радость на лице друга постепенно сменяется тревогой. Но нет, ей не нужна помощь. Просто устала. Тепло поблагодарив и закрыв за ним дверь, Луна садится на усыпанный щепками и битым стеклом пол и плачет навзрыд: лучше бы Том ушел не попрощавшись.

* * *

Слезы не дают облегчения. Луна осматривает разгромленную гостиную и замечает на окне светунчика. Первый порыв — хряснуть об пол и растоптать ногами, но со следующим вдохом ей становится жаль несчастное создание. Не его вина, что они с Томом потеряли бдительность. И вместо расправы она отпускает светунчика на волю. Вернувшись в дом, пишет письмо главному аврору, в котором просит о свидании.

Лежа без сил перед потухшим камином, Луна закрывает глаза и пытается представить яркие язычки пламени и ласковые пальцы на затылке. И вдруг они касаются ее наяву. Повернув голову, видит его лицо. Боясь поверить, дотрагивается до бледных высоких скул, впалых щек.

— Ты сбежал, вырвался?

— В некотором смысле. Тонкую сущность в принципе сложно где-то удержать.

Умирающая надежда сжимает горло:

— Зачем же ты сдался, Том?

— Я решил, что так будет лучше.

— Ты мог бы спрятаться в месте, где бы никто не нашел.

— Таких мест нет. Аврорат, зная, что я жив, никогда не прекратил бы преследования. Думаешь, дракону подходит роль добычи? — голос звучит ласково, терпеливо. — Драконы не бегают и не прячутся, мой маленький лунный Мотылек. Они принимают бой.

— Какой бой? Ведь ты даже не сопротивлялся.

— Тактика боя определяется его целями. Моя цель — уйти с достоинством и сделать так, чтобы у тебя все было хорошо.

— Тебя убьют — мне больше никогда хорошо не будет, — всхлипывает Луна, по-детски размазывая слезы.

— Будет. — Он проводит большим пальцем по ее лбу от переносицы к волосам. Приближает губы к виску и шепчет: — Эмоции притупятся. Пройдет время, и я останусь в твоей памяти лишь тихой грустью. Тогда ты встретишь какого-нибудь паренька, такого же светлого и чудаковатого, как ты сама. — Луна пытается помотать головой, но он не дает. — Да. А еще много лет спустя мы встретимся за гранью, как ты и говорила.

— А ты говорил: никто не знает, что там. Ты же никогда не хотел…

— Раньше не хотел. Но тут подумал: все, значит, будут знать, что на той стороне, а я нет? Несолидно как-то, не находишь?

Сквозь боль и слезы невольно прорывается смех:

— И это я чудаковатая.

— Ну, возможно, с тебя и на меня напылило самую малость.

— Ты мне просто снишься, да?

— Снюсь, — улыбается Том. — Но наш разговор реален. И чтобы ты знала это наверняка, я заберу себе одного мотылька. — Запустив пальцы под волосы, он снимает с ее левого уха сережку. — А теперь спи.

* * *

Следующий день знаменуется отказом из аврората и безуспешными поисками сережки. А ближе к вечеру, постфактум, друзья приносят весть о казни. Она была быстрой и тайной, широкую общественность решили не травмировать новостями об очередном воскрешении Темного лорда. Его бы казнили и в день ареста, если бы не жаркие споры насчет способа. Дементоров и Арку смерти сочли слишком рискованными, как выпустить злой дух неведомо куда и гадать, вернется, не вернется или уже стоит за спиной. Сошлись на множественной Аваде и захоронении со стационарными сигнальными чарами на останках.

Гарри и Гермиона не понимают Луну, но в их глазах читается сострадание. Она решается попросить:

— Вы были там? Видели?

— Я был.

— Можно мне тоже? Увидеть?

Гарри молча аппарирует, чтобы через четверть часа вернуться с думосбором.

Его вывели на задний двор министерства магии. Высокий, статный, будто не замечающий антимагических оков на своих ногах, руках и шее, он лениво наблюдал за тем, как десяток авроров выстраиваются в круг.

Судья зачитал приговор. Но старший взвода успел лишь раскрыть рот.

— Минуту! — с самодовольной ухмылкой Волдеморт обвел оробевших людей высокомерным взглядом. — Надеюсь, никто не льстит себе иллюзией будто мог что-то решить! Поттер! Ты — не! — победил дракона, запомни это. Все, что сейчас происходит, это мое решение. И руководить сим знаменательным событием я буду сам.

На изготовку, господа авроры. — Волшебники в алых мантиях, переглянувшись друг с другом и командиром, нестройно подняли палочки. — Постарайтесь не испортить прощального салюта в честь Темного лорда! — Волдеморт посмотрел вдаль, сквозь людей и стены, насмешливая и одновременно жуткая улыбка вновь изогнула его губы. — А-ва-да!..

Убивающее проклятие, подхваченное и законченное, всколыхнувшейся конвойной группой поглотило последние звуки его голоса. Тело Волдеморта выгнулось, охваченное сетью змеящихся молний, после чего, подогнувшись в коленях, безжизненно рухнуло на землю.

Луне померещилось, будто ветер выхватил из его пальцев что-то белое и легкое, закружил и унес в небо.