Подлинное пророчество (гет)

Гарри шел к Дамблдору. Нет, не ругаться. Он не собирался сегодня высказывать директору все, что о нем думает, хотя, очень хотелось. Он даже не взял с собой Шипуна, хотя очень хотелось предложить старику взглянуть в эти желтые невинные глаза. Просто с некоторых пор Дамблдор решил давать Гарри дополнительные занятия, "частные уроки", как шутил старик. Сначала Гарри был раздосадован, ибо о прошлом Вольдеморта он мог узнавать у самого Вольдеморта, потом подумал, что Дамблдор может сообщить что-то такое, чего Том говорить не будет, и стал относиться к этим "занятиям" с большей серьезностью. Жаль только, что случались они слишком редко. В прошлый раз Гарри был в воспоминаниях одного аврора, который навестил, по делам службы, семью Гонтов. Именно из нее вышла мать Вольдеморта. Та еще семейка. Сразу становилось ясно, отчего Том немного двинутый. Даже странно, что немного.

– Французское монпансье. – Сказал Гарри горгулье, и та послушно отпрыгнула в сторону.

На директора было страшно смотреть. Бледный, разве что не зеленый, но уж, во всяком случае, бледнее Малфоя, правая рука черная, как обугленная. Но, при всем этом, выражение лица крайне довольное. На столе перед директором лежал странный металлический предмет...

"Ба! Да это же фамильное кольцо Гонтов!" – Вдруг сообразил Гарри. – "Тогда почему я ни чего не чувствую? Неужели старик додумался, как его разрядить?" Из записей, данных Вольдемортом, Гарри знал, что это кольцо является, вернее, уже являлось, одним из крестражей. "Так, так. Значит старик и в самом деле за ними охотится... Интересно, зачем? Том считает, что он не знает, что это такое на самом деле и, значит, будет уничтожать. А если нет? Если сообразит, как он может их использовать? Надо срочно разбираться с чашкой. И, кстати, как он разрядил кольцо? Судя по виду, кувалдометром. Тогда почему он все еще живой? Воистину, великий волшебник..." На всякий случай Гарри решил проверить свои догадки.

– Сэр. Это... – Гарри указал на странный предмет на столе. – Когда-то было кольцом? Оно очень похоже на то, что я видел в прошлый раз у Марволо...

– Ты наблюдателен, Гарри. Это то самое кольцо.

– Это как-то связано с Вашими поездками? И с тем, что случилось с Вашей рукой?

– Скажу тебе честно, да! – Дамблдор довольно улыбался. – И даже более того, это напрямую связано с нашими занятиями.

– Но как, сэр?

– Ооо! Это очень важная и интересная тема, и мы, без всякого сомнения, еще изучим ее настолько подробно, насколько возможно. Но не сегодня, ибо сегодня нам предстоит очередное путешествие в прошлое Вольдеморта. Как ты помнишь, в прошлый раз мы остановились на том, что сын богатого маггловского сквайра, Том Риддл, влюбился в волшебницу Меропу Гонт и сбежал с ней. Так вот...

Оказывается, отец Вольдеморта бросил Меропу в Лондоне. Одну, беременную и без гроша в кармане. Однажды она пришла в лавку Горбина и Бербекса, где продала фамильный медальон Гонтов (по преданию, принадлежавший самому Саалазару Слизерину) за десять галеонов. После этого, уже зимой, незадолго до Рождества, она пришла в один из лондонских приютов, где родила сына, которого велела назвать Томом и дать ему фамилию Риддл, после чего умерла.

Том рос в приюте и когда ему исполнилось одиннадцать лет поступил в Хогвартс. Кульминацией шоу было путешествие (с помощью омута памяти) в воспоминание самого Дамблдора об этом событии. По идее, в результате Гарри должен был проникнуться идеей изначальной и непреодолимой порочности Вольдеморта, но Гарри вдруг почувствовал некоторую общность судеб. И жуткое раздражение против Дамблдора.

Действительно, что такое приют? Серые стены, полупьяные воспитатели, которым на все наплевать и толпа разновозрастных дадли вокруг. Том, в отличие от Гарри, достаточно рано понял, что владеет необычными способностями и научился использовать их на пользу себе и страх обидчикам. И вот молодой, но уже мнящий себя мудрым, Дамблдор, провел с Томом воспитательную беседу на тему уважения к окружающим и заставил извиниться перед некоторыми, которых Том "особо сильно обидел". А потом еще удивлялся, что Том не желал с ним больше общаться.

"Интересно, если бы он заставил меня извиняться перед Дадли за то, что я засунул его в клетку с удавом? Сейчас я учился бы на Слизерине и уже был бы пожирателем смерти. Нет, все-таки хорошо, что тогда за мной пришел Хагрид." – Подумал Гарри, и едва не выдал себя Дамблдору.

– Да, между мной и Вольдемортом много общего... – Задумчиво сказал он.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что сочувствуешь ему? – Спросил Дамблдор, глядя на Гарри с подозрением.

– Нет, что Вы, сэр. – Поспешно ответил Гарри. – Просто есть много общего в судьбе...

– Да, конечно. Но, помнишь, я тебе говорил, что самое главное – это тот выбор, который мы делаем. Ты не стал использовать свои способности, чтобы издеваться над Дадли. – "Потому, что я дурак", мысленно прокомментировал Гарри. – И даже сумел подружиться с Дурслями. Тут я думаю, сказалась твоя природная склонность к человеколюбию.

"Прилежание в зельях и умение подъехать к Снеггу в нужный момент", снова сказал себе Гарри. А Дамблдор продолжал распинаться.

– Вот в этом и состоит твое главное отличие от Вольдеморта! Твое главное достоинство!

Уже возвращаясь к себе в гостиную Гарри размышлял: "Это надо! Наглядно показал, что я козел и назвал это главным достоинством... То-то сам такой бородатый..." Чтобы было время поразмышлять, Гарри решил идти в гриффиндорскую башню не напрямую, а путем, несколько окольным. Сказать по правде, сильно окольным. И по дороге заметил Малфоя. Гарри конечно знал, что сейчас Гермиона с ним встречается, но считал это большой ошибкой своей подруги и не собирался менять отношения как ко всему факультету Слизерин, так и к главному слизеринцу в частности. Поэтому он дождался, когда Малфой целеустремленно прошел мимо, не видя ничего вокруг (надеюсь, всем понятно, куда он спешил?), вышел ему за спину и ловким движением стопы вынудил одну ногу слизеринца зацепиться за другую. Рукой же он придал телу врага нужное направление, в сторону ближайшей лестницы. Тело скрылось за ближайшим поворотом, раздался грохот, как от упавшего шкафа с кастрюльками и отборный мат. Удостоверившись в результативности акции наш герой удовлетворенно кивнул, развернулся, и уже собрался было двинуться в обратном направлении, как получил чувствительный удар чем-то тяжелым по голове. Обернувшись он разглядел разъяренного Малфоя, держащего в руках шлем от рыцарских доспехов.

Поняв, что еще немного и этот шлем будет с усилием надет ему на голову, Гарри принялся уворачиваться, пытаясь достать своего врага руками и ногами. Выяснение отношений продолжалось очень недолго, ибо сильные руки взяли драчунов за две шкирки, развели их в стороны и слегка треснули лбами. Когда звезды рассеялись, а цветные круги сжались и поблекли, спорщики поняли, что находятся в крепких руках Филча. Откуда он взялся? Все очень просто. Малфой, набирая скорость, двигался в сторону лестницы и остро осознавал необходимость хоть что-то предпринять. Предпринять удалось только возле самой лестницы: Драко ухватился за стоящие на площадке доспехи. Опора не очень надежная, был шанс продолжить движение вниз по лестнице в компании с грудой железного лома, поэтому Малфой вынужден был приложить некоторое усилие и придать доспехам дополнительное ускорение. В соответствии с законами физики, которые ни кто не отменял, даже в волшебной школе, доспехи полетели вперед с еще большей скоростью, а Малфой наконец смог принять вертикальное положение. Когда это наконец наступило, он обнаружил, что до сих пор держит в руках шлем от тех самых доспехов. Прикинув, что этот предмет будет очень хорошо смотреться на пустой поттеровской голове, а еще лучше, вместо этой головы, Драко отправился выполнять свою гениальную задумку.

...А в это время, одним лестничным пролетом ниже, Филч подкармливал миссис Норрис вискасом. Доспехи, которые уже превратились в бесформенную кучу рельефных металлических пластин, двигались к ним с нарастающей скоростью. Миссис Норрис, как всякая кошка, заранее распознала опасность и покинула место катастрофы с истошным мявом. Филч такими способностями не обладал, поэтому принял разогнавшуюся кучу железного хлама на свою несчастную голову. Отсюда и мат, так вдохновивший Поттера.

Филч долго объяснял драчунам, что здесь им не тут, что их надо воспитывать, да вот Амбридж, к сожалению, уволили, а Дамблдор не разрешает... Так что придется им завтра чистить все кубки в Зале Наград. И, не приведи им Мерлин, хоть один кубок помять о свои дурные головы! Тогда и Вольдеморт покажется им добрым дедушкой.

Следующим вечером оба драчуна стояли у дверей Зала Наград и ждали Филча с ключами. Оба воздерживались от общения, но при этом Малфой напоминал разозленного оборотня, а Гарри, наоборот, излучал довольство. Вскоре появился Филч, и двери хранилища реликвий открылись.

– Чистите вот эти кубки. – Филч сделал неопределенный жест рукой. – И без всякой магии! Так что, отдавайте палочки.

Малфой скорчил еще более злую рожу, а Гарри вытащил палочку, направил ее на Филча и сказал "Обливиэйт!" Глаза завхоза на секунду расширились, а когда они снова сфокусировались Гарри обратился к нему очень вежливо:

– Очень любезно с Вашей стороны, мистер Филч, что Вы согласились оставить нам палочки. А то сами знаете, замок старый, чего здесь только нет. Привидения, василиски, мало ли что еще...

– Только смотрите мне! – Рявкнул Филч и сбежал, опасливо оглядываясь.

Малфой гадал, для чего этот двинутый Поттер устроил представление с правкой памяти несчастного завхоза, но когда увидел, что тот делает, просто потерял дар речи. А Гарри бросил короткое:

– Ты, Малфой, и в самом деле, не колдуй здесь, а то без рук останешься.

И пошел вдоль витрины с почетными кубками, грамотами, переходящими знаменами и вымпелами, словно искал что-то. Наконец он остановился, протянул руку и взял маленький изящный кратер (чаша для винопития древнегреческого образца, представляет из себя что-то вроде современной суповой тарелки, установленной на тонкой ножке, с боков приделаны ручки для держания), сделанный из золота, инкрустированный бриллиантами и желтыми топазами.

– И что? – Удивился Малфой. – Начнешь чистить с нее?

– Ага! – Радостно ответил Гарри.

Он водрузил чашу на церемониальный постамент и стал ее рассматривать с выражением крайнего самодовольства.

– Ты что, спереть решил?

– Кстати, хорошая идея.

– Ты, Поттер, совсем дурак. Здесь все экспонаты привязаны к сигнализации. Только попробуй вынести, сразу все профессора набегут.

– Эта чашечка не все экспонаты... Скажи, где проще всего спрятать камень?

– Нет, у тебя точно с мозгами не в порядке.

– На морском берегу, Малфой, на галечном пляже.

За все время этого странного разговора Гарри ни разу не оторвал взгляд от своей находки. Наконец он пробормотал:

– Даже жалко портить, но ничего не поделаешь.

Сказав сию загадочную фразу, он достал свою палочку, постучал ей по чаше и произнес "Формат си" (в России это обычно произносят как "Формат це", но ведь Гарри англичанин, поэтому названия букв произносит на английский манер). Раздался беспорядочный треск, в воздухе над чашей нарисовался узкий черный прямоугольник, ограниченный зеленой рамкой. Прямоугольник стал заполняться зеленым слева направо. Как только весь прямоугольник был заполнен зеленью, приятный женский голос из ниоткуда произнес: "Комплитед"; свечение пропало, звуки стихли. Гарри уменьшил чашу заклинанием, завернул в носовой платок и сунул в карман.

– Ну все, Малфой. – Сказал он, как только действие заклинания закончилось. – Надраиваем по паре чашек из первого ряда и по домам.

Слизеринец был настолько шокирован поведением своего старого врага, что ни говоря ни слова принялся за работу.