Зарисовки о волшебниках (джен)

Каждое утро Нарцисса Малфой носит свежие цветы на могилу старшей сестры, Беллатрикс Лестрейндж.

Поставив их в вазу под ногами ангела из черного мрамора, Нарцисса долго и пристально всматривается в лицо статуи, так напоминающее лицо Беллатрикс, а потом протягивает руку и гладит камень. Нет, не то. Теперь не только ее глаза видят другой цвет, но рука ощущает могильный холод.

Кажется, что Нарцисса беззвучно молится, но иногда с губ срываются слова:

— Говорят, что двое могут хранить секрет, только если один из них мёртв. Какая ложь! Твою тайну хранили... даже четверо живых. Правда, один сейчас упрятан в Азкабан, а это все равно, что быть похороненным заживо. Там больше нет дементоров, но нет и свободы. А другой пережил тебя всего на полчаса. Я молюсь, чтобы в лучшем мире вы были так счастливы друг с другом, чтобы Темный лорд больше никогда не стремился возродиться. Так что твой секрет храню только я... Хотя кого интересуют тайны мертвых?

Нарцисса присаживается на скамейку и, заметив сорняки среди газонной травы, руками, без всякой магии, выдергивает их. Некоторое время она молчит, но вот начинает говорить снова. Со стороны она смотрится как сумасшедшая, однако никого рядом нет. Нарцисса знает, что молчание придает мыслям весомость, но стоит лишь их проговорить, как тяжесть уходит с души.

— Молодость так беспечна, а ты, Бел, хотела быть во всем лучшей. Мне, тогда еще даже не учившейся в Хогвартсе малышке, доставалась роль наперсницы в твоих авантюрах. Анимагия, будь она неладна! Кто бы мог подумать, что у тебя окажется такая ужасная форма? Горгулья.

Нарцисса прикрывает глаза, но на внутренней стороне век живыми картинками проносится прошлое.

Сначала Беллатрикс привлекла восьмилетнюю сестру к занятиям окклюменцией и легилименцией. Все прошло на ура, но старшей сестре этого было мало и в тринадцатилетнем возрасте во время летних каникул она решила постичь тайны наисложнейшего раздела трансфигурации — анимагии. Хорошо, что у Беллатрикс хватило ума не потащить за собой младшую сестренку. Но та стояла рядом, когда старшая, расположив кончик волшебной палочки напротив сердца, произнесла заклинание: «Amato Animo Animato Animagus», а затем выпила кроваво-красное зелье. Нарцисса видела, как сначала гримаса боли, а потом ужаса исказила лицо Беллатрикс, как та упала на пол и стала рвать на себе мантию. Но остановить превращение было невозможно: черты ее лица искажались, прорастали крылья, а кисти рук и ног превращались в лапы с когтями, и вся она каменела.

Отшатнувшаяся Нарцисса споткнулась и упала на пол. Зажмурив глаза, она ждала, что чудовище сейчас накинется и растерзает ее, однако время тянулось, но ничего не происходило. Нарцисса приоткрыла один глаз. Разинув пасть, на нее смотрела статуя горгульи, лишь только глаза ее были живыми, и из них текли слезы.

Нарцисса бросилась к сестре и обняла ее. Пусть тело горгульи было каменным, но оно оставалось теплым, словно под слоем мрамора текла кровь и билось сердце. Сколько времени Нарцисса так прижималась к «сестре», она сказать не могла, но вот наконец-то «кожа» пошла трещинами и Беллатрикс вернулась в человеческую форму.

— Я никак не могла... — ее душили рыдания. — Никак... если бы не ты, Нарси... мне был бы конец...

Потом они поклялись друг другу, что об этом кошмаре никто не узнает, а Беллатрикс больше никогда не будет оборачиваться.

Тогда она не знала, что уже больше не властна над собой.

Нет, обычно все было хорошо, но первая брачная ночь закончилась воплями супруга, который голышом выскочил из спальни. Нарциссе было не нужно задавать вопросов, она кинулась к сестре и успела ее обнять, пока та окончательно не окаменела. Больше попыток консуммировать брак Родольфус не предпринимал, однако сохранил это в тайне. Зато лишь ухмылялся и посмеивался, когда ему намекали об излишнем восхищении его супруги Темным лордом.

Во-первых, тот был глух к чувствам Беллатрикс, а во-вторых, «пояс верности» Беллатрикс охранял честь супруга лучше Непреложного обета.

Однако после возрождения Темный лорд повел себя иначе: начал явно выделять свою ярую поклонницу среди остальных Пожирателей смерти. Люциус считал, а Нарцисса с ним соглашалась, что капля крови Гарри Поттера творила чудеса с Повелителем. Как бы там ни было, но именно Беллатрикс он спас после сражения с профессором Дамблдором в Министерстве магии.

Разъяренный Волдеморт, словно зверь с добычей, аппарировал в Малфой-мэнор и накинулся на свою оглушенную жертву, не обращая внимание на присутствие Нарциссы.

— О нет, мой Повелитель! Только не это, — взвизгнула та. — Секс превратит сестру в горгулью!

Нарцисса не знала, что собиралась сделать, кидаясь к Волдеморту, но натолкнулась на холодный взгляд монстра, которому горгулья была не страшна. С голодной похотью он, разгоряченный проигранной битвой, накинулся на тело Беллатрикс, которая, как только пришла в себя, сразу же стала превращаться в горгулью. Но и это не останавливало порыв страсти Темного лорда: в тот момент ему было безразлично, с плотью или с камнем, лишь бы совокупляться, а Нарцисса, как зачарованная, не отрывая взгляда от этой сцены, медленно-медленно пятилась назад, пока не уперлась в стену. Она видела, как мощный оргазм сотряс тело Беллатрикс и заставил каменную кожу горгульи пойти трещинами. Человеческая форма сестры вернулась вновь, и опомнившаяся Нарцисса тихонечко закрыла за собой дверь. Она бежала по коридору, а в ее ушах стояли слившиеся воедино крики восторга Беллатрикс и Темного лорда.

Нарцисса встряхнула головой, отгоняя воспоминания, и открыла глаза. Прошлому — прошлое. А настоящее — могила сестры на фамильном кладбище Блэков, рядом с мамой и папой.

— Кто же знал, Бел, что эта толстуха Молли применит против тебя фамильное заклятие Пруэттов. «Окаменей» опасно и для обычных волшебников, но смертельно для «горгулий».

Теперь-то Нарцисса знала, почему сестра приобрела такую странную анимагическую форму. Вычитала в одном из фолиантов в библиотеке Малфой-мэнора, когда помогала сыну готовить эссе по трансфигурации на седьмом курсе. В обычных пособиях писали: «Ожидание грозы может затянуться на несколько недель, месяцев или даже лет. В течение этого времени хрустальный фиал должен оставаться совершенно нетронутым и не подвергаться прикосновениям солнечного света. Поражение солнечным светом приведёт к наихудшим мутациям. Не поддавайтесь искушению посмотреть на своё зелье, пока не сверкнёт молния», а в этом раритете слова «наихудшие мутации» были конкретизированы: анимаг превратится в горгулью.

Значит, беспечная юная Беллатрикс поддалась искушению.

— А может, и к лучшему, Бел, что ты погибла раньше и не увидела позорного конца самого сильного темного мага современности? — спросила Нарцисса у статуи ангела, но она молчала. — Я благодарна, что ты сохранила мой секрет. Самый сильный легилимент Британии — не Дамблдор, не Волдеморт и не Снейп, а я... Кто бы знал, что освоение этой науки в столь раннем возрасте даст такой потрясающий результат. Хотя, чему удивляться, учат же все малые дети с легкостью любые языки, а у взрослых волшебников талант полиглотов уже редок. Тот же Альбус Дамблдор да еще Барти Крауч-старший. Вот и всё...

Нарцисса горько вздохнула и поднялась со скамьи, чтобы аппарировать домой, в Малфой-мэнор, но завтра она снова принесет свежие цветы на могилу своей сестры, Беллатрикс Лестрейндж.