Положительный результат (джен)

Пир прошёл в штатном режиме. И да, сакраментальное «Олух, Пузырь, Уловка, Остаток» Дамблдор произнёс. Я припомнил парочку фанатских теорий по этому поводу и живенько пересказал их Марку, Дину и Симусу, когда последние слегка усомнились в психическом здоровье директора.

— Хм... — заявил Марк. — То есть — Гриффиндор — это Олух, Равенкло — Пузырь, Слизерин — Уловка, а Хаффлпафф — Остаток? И где ты такие интересные вещи слышал?

— В одной лавочке, в Косом, — невозмутимо ответил я. — Там продают подержанные книги. И это, скорее всего, просто шутка.

Сидевший рядом Перси заметил:

— Директор всегда заканчивает свою речь в первый день учёбы этими словами. Я сам это слышал, и старшекурсники говорили. Мы ещё думали, что это безобидная шутка эксцентричного старого мага. Но если смотреть на вещи так, это не просто шутка. Это оскорбление.

Парень, похоже, расстроился всерьёз и я примирительно сказал:

— Мало ли баек ходит по Косому переулку. Ты ведь сам понимаешь... И вообще — может это вообще имена домовых эльфов, закреплённых за определённым столом.

— А давайте проверим! — быстро сказал Марк. — Олух!

— Что угодно юному господину? — ответил тонкий писклявый голосок. Мы ощутимо вздрогнули и дружно решили с дальнейшей проверкой повременить.

К счастью, народ вокруг нас уже приступил к обильной трапезе и на посторонние шумы не отвлекался. Гриффиндорцам хватало того шума, который они успешно создавали сами, и в этом плане гриффиндорский стол смотрелся наиболее неприятно. Слизеринцы вкушали, как на великосветском приёме, равенкловцы сидели с задумчивыми лицами, изредка перебрасываясь репликами. Рядом со многими в воздухе висели книги, страницы у которых потихоньку переворачивались сами собой. Исключение составляла красивая девушка, что-то спокойно и размеренно объяснявшая Гермионе и другим первачкам. Хаффлпаффцы улыбались друг другу и задушевно беседовали, тоже тихо и культурно.

А вот гриффиндорцы... Нет, надо отдать должное факультету Годрика — большинство кое-какое понятие о хороших манерах имело. Но. Во-первых, многие громко переговаривались, стремясь перекричать друг друга. Во-вторых, рыжие близнецы кидались едой. И друг в друга, и в соседей. Смотрелось гадко, мягко говоря. Дома, наверняка, мама Молли пакостить не даёт, а тут всё можно? Домовики, между прочим, старались, готовили на всю эту ораву — и вот так уничтожать их труд?

А ещё я вспомнил старенькую соседку родителей, пережившую блокаду. Она никогда не говорила «хлеб», всегда — «хлебушек». И до конца жизни сушила сухарики, храня их в маленьких беленьких полотняных мешочках.

Видимо, у меня на лице что-то такое проявилось, потому что взгляд Перси стал виноватым:

— Они не слушают меня. Они вообще никого не слушают, кроме мамы. Но даже её слов хватает ненадолго. Мне приятно, что меня назначили старостой. Но если дело пойдёт так же, как и в прошлом году, мне придётся отказаться от значка.

Да, Перси, не повезло тебе с семьёй... Если честно, я сочувствовал даже канонному Перси, хотя Роулинг постаралась вывести его не самым приличным персонажем. У парня не было ни денег, ни связей, ни хороших стартовых позиций, но он упорно старался пробиться. И его стремление я понимал — собственный дом, хорошее жалованье, женитьба на любимой девушке... А не ежедневный цирк на выезде под названием «дружное семейство Уизли». Но я даже не знал, что сейчас ответить Перси и по возможности решил помочь парню. Тем более что интуиция мне подсказывала, что два рыжих брата-акробата могут стать для нас четверых сильной головной болью.

— Ты погляди... — пробормотал сидящий рядом Симус. — Он что, с голодного края?

И тут я обратил внимание на предусмотрительно севшего подальше от нас Шестого. Рон... жрал. Похоже, шуточка Симуса насчёт головы была пророческой. Перед рыжим недоразумением стояла наполненная до краёв всякими вкусняшками тарелка. Жареный картофель, отбивные, бараньи мозги с горошком, пастуший пирог и ещё много чего, плохо поддающегося идентификации, образовывали на его тарелке невнятную смесь. Гора жратвы. Такое чувство, что рыжего не кормили неделю. Для полноты картины Рон сжимал в каждой руке по аппетитно зажаренной куриной ножке и откусывал от каждой из них по очереди. Вот это манеры! Есть чем гордиться, право слово.

Сидевшие рядом с ним девочки, тоже распределившиеся на наш факультет — миленькая кудряшка Лаванда Браун и одна из близняшек-индианок Парвати Патил старательно не смотрели в его сторону и пытались отодвинуться на максимально возможное расстояние. Увы, поскольку стулья у столов отсутствовали, их заменяли длинные скамьи, слишком далеко отодвинуться им не удавалось.

Перси покраснел и опустил глаза, но потом решительно нахмурился и рявкнул:

— Рональд! Манеры!

Близнецы заржали:

— Папочка Перси делает выговор нашей деточке! Деточка, слушай папочку!

— Силенцио! — всерьёз разозлился Перси, доставая палочку. Близнюки заткнулись, словно их выключили. Но возможности шевелить руками не утратили, и в сторону Перси (и нашу тоже) полетели те же бараньи мозги, пара соусников и блюдо с печёным картофелем. Перси взмахнул палочкой, успев выставить щит, всё-таки отличником он был не за красивые глаза и директорское благоволение, а мы с Марком переглянулись и дружно щёлкнули пальцами под столом, подправляя обычные Щитовые чары. Поэтому вся летающая снедь не просто рухнула на стол, а отрикошетила от щита, как от резинового, и дружненько отправилась прямиком к авторам этой проделки.

Бац-бац-бац! Бараньи мозги заляпали две растерянные физиономии, соусы художественно забрызгали рубашки и мантии, а блюда с картофелем (с горячим картофелем!) ловко отправили своё содержимое близнецам за шиворот. Те, не имея возможности заорать, дружно выпрыгнули из-за стола и, пытаясь избавиться от горячей картошки под одеждой, начали делать такие телодвижения, словно исполняли мужской вариант восточного танца «Злая оса».

Гриффиндорский стол дружно заржал. А симпатичная смуглая девушка с короткой стрижкой насмешливо сказала:

— Думаю, у вас теперь не будет недостатка в мозгах! Так им, Перси!

Близнецы взглянули на Перси одинаково злобными взглядами, но сказать они по-прежнему ничего не могли. А вот мы с Марком ещё разочек щёлкнули пальцами, начавшая было остывать картошка, вновь разогрелась до состояния «с пылу, с жару».

Близнецы не выдержали и стали срывать мантии с явным намерением устроить стриптиз прямо в Большом зале. Но тут уже вмешалась Макгонагалл:

— Фредерик и Джордж Уизли! Немедленно прекратить непотребство! Отмените своё заклинание, Персиваль!

Перси взмахнул палочкой, отменяя Щит и Силенцио. Но картошка под одеждой у рыжих-бесстыжих от этого холоднее не стала, и зал огласили громкие нечленораздельные вопли. Перси развёл руками, глядя на Макгонагалл, и та, сообразив, взмахнула палочкой раз, другой, третий. Вся картошка из-под одежды рыжих выпорхнула и зависла перед их лицами. А потом ломтики друг за другом стали залетать в судорожно открытые рты.

Рыжие выпучили глаза, но вынуждены были торопливо жевать и глотать. И так продолжалось, пока не был съеден последний ломтик картошки. Ещё один небрежный взмах палочки — и с одежды и физиономий близнецов исчезли следы бараньих мозгов и соусов.

— Ещё раз такое повторится — холодно произнесла Макгонагалл, — съедите всё, чем кидались. И неважно — будет это с одежды, с лиц или с пола. Вам понятно?

Браво, профессор! Что ж вы раньше-то до этого не додумались?

— Да, профессор Макгонагалл, — сипло выдали близнецы и плюхнулись на скамью. Я их понимал — блюдо картошки было немаленькое и сейчас у них наверняка такое чувство, будто их желудки — мешки, набитые камнями. И они больше не смогут проглотить ни кусочка за праздничным столом, хотя десерты и сладости ещё впереди.

Никакого сочувствия, что характерно, они не встретили даже у своего окружения. Ну да, ну да, старый добрый Гриффиндор...

Перси же после всего этого снова перевёл взгляд на Рона и холодно повторил:

— Манеры, Рональд!

Уж не знаю, что там подумал Шестой, но вместо куриных ножек в его руках появились нож и вилка (зря я на Молли грешил! Похоже, кое-каким манерам она сынульку всё-таки обучила), и он начал вполне культурно вкушать содержимое ополовинившейся тарелки. Вот и отлично. Похоже, этот экземпляр дрессировке поддаётся.

Пока продолжались все эти перипетии, мы четверо сидели, не отсвечивая, и являли собой образец хороших манер, потихоньку насыщаясь. К тому же сильно проголодаться мы не успели — перекус в поезде был обильным. Поэтому, несмотря на всё разнообразие появившихся десертов, съели мы всего по паре пирожных. Лично я распробовал корзиночку с ягодами ежевики и малины и нежное безе. Марк отдал предпочтение сливочному эклеру и тирамису, Дин и Симус поступили хитрее. Они взяли себе по два разных пирожных, разрезали их на половинки и поменялись, так что каждый из них попробовал четыре.

— Всё вкусно, — прокомментировал ирландец. — Но не хватать же всё подряд.

Томас согласился. Рон у которого на тарелку поместилось аж четыре пирожных, ел их довольно культурно, но глаза его продолжали оставаться голодными. У него что — глисты?

Во всяком случае, пир подошёл к концу без всяких инцидентов, но когда Дамблдор скомандовал петь... Святые ёжики, что началось... Я глубоко прочувствовал весь смысл словосочетания «Жуткая какофония»... Порадовал снова Симус. Я прислушался к тому, что он поёт и тихо заржал. Потомок пламенных борцов за свободу не подкачал и тут:

— Дублин — в нём и родился я

Под имперский барабан,

А английская нога, любя, топтала нас,

И вечером любым,

Если папа был хмельным,

Всех соседей эта песня вызывала:

— Эй, чёрно-пегий, ну,

Давай дерись, мужчиной будь,

Покажи жене, как брал медаль за Фландры,

И как, встретившись с ИРА,

Только пятками сверкал

От зелёной и красивой Киллешандры!

В общем гуле слова могли различить только мы, но мне понравились и слова, и мотив. Да мы тут такое движение Сопротивления замутим! Чтобы кое-кто вспомнил о том, что обещал, и впредь не нарушал своих обещаний! Нет уж, это не меня запихнули на Гриффиндор... это Гриффиндор приговорили ко мне. Почему бы и не показать, что я сын своего отца?

Какофония продолжалась, и Симус пошёл на второй куплет:

— Скажи, как убивал

Двух арабов в один мах,

А у них, как у зулусов, лук да пики

Как храбро против них

Шестнадцатку покатил,

До кишок пугая этих местных диких!

К припеву я присоединился. А потом и Дин. И неожиданно — Патил. Чего это она? Хотя... У Индии своё колониальное прошлое... Британская империя со своей Ост-Индской компанией немало там народу поморила. А уж милый обычай казнить пленных, привязывая их к дулам пушек...

— Эй, чёрно-пегий, ну,

Давай дерись, мужчиной будь,

Покажи жене, как брал медаль за Фландры,

И как, встретившись с ИРА,

Только пятками сверкал

От зелёной и красивой Киллешандры!

На третьем куплете к Дину присоединился Марк. А он-то откуда слова знает? Бесполезно спрашивать. Всё, что знает Тёмный Лорд, знает только Тёмный Лорд.

— Хотим услышать мы,

Как Парнелла ты гнобил

В дни, когда его до ручки затравили,

Где тот глумливый смех,

Что услышали мы все

В год шестнадцатый, как наших вы казнили?

Я глянул на преподавательский стол. Дамблдор, похоже, нашего демарша не замечал, а вот Макгонагалл... Конечно, она услышала. Слух у кошек острый. Но никаких репрессий с её стороны не последовало. Более того, женщина стала рассеянно постукивать пальцами по краю стола, отбивая ритм. Ну да, гордой дочери шотландских гор тоже особо не за что любить англичан. Да и маленькое личико Флитвика собралось в смешливые складки, а в живых черных глазах затаилась улыбка. Гоблинские восстания, а как же... Более того, полугоблин стал беззвучно шевелить губами в ритме припева.

— Эй, чёрно-пегий, ну,

Давай дерись, мужчиной будь,

Покажи жене, как брал медаль за Фландры,

И как, встретившись с ИРА,

Только пятками сверкал

От зелёной и красивой Киллешандры!

Эй, чёрно-пегий, ну,

Давай дерись, мужчиной будь,

Покажи жене, как брал медаль за Фландры,

И как, встретившись с ИРА,

Только пятками сверкал

От зелёной и красивой Киллешандры!⁽¹⁾

Мы успели повторить припев аж два раза, но тут вставший с места Дамблдор поднял руки, и настала блаженная тишина. Аллилуйя!

— Музыка — вот настоящее волшебство! — благодушно улыбнулся Светлейший, став до приторности похожим на Дедушку Мороза. Маленькая шапочка на белоснежно-седой голове и расшитая серебром и жемчугом голубая мантия весьма этому способствовали. Из образа несколько выбивались серебряные колокольчики, вплетённые в бороду и очки-половинки на явно когда-то сломанном носу, но нет в мире совершенства.

— А теперь — спать! — провозгласил Дамблдор.

В зале началось движение. Ближе всего к двери сидели слизеринцы и они, ловко разобрав в пары первокурсников, быстро выскользнули за дверь. Змеи, право слово... Снейп тоже исчез из-за преподавательского стола совершенно незаметно и бесшумно.

Хаффлпаффцы не стали строиться. Но и у них старшие окружили стайку первачков и дисциплинированно, никому не мешая, отправились почивать. Спраут окинула зал внимательным взглядом, убедилась, что прихватили всех и, выйдя из-за стола, отправилась за своими. У воронов первогодок собрали старосты, построили в колонну и отправились на выход. Все остальные шли за ними. Шествие замыкал Флитвик. Конечно, угнаться за длинноногими детьми он не мог, но маг он или кто? Флитвик парил на чём-то вроде стиральной доски, и я был уверен, что он прекрасно видит всех своих подопечных.

Ну а что же дружные гриффиндорцы? Они исчезли из Большого зала быстро и хаотично, даже не подумав о первачках. Исключение составили Перси и девочка-староста, которую он нам представил как Амаранту Гуссокл. Ого... вроде в списке есть такое пособие, а значит — девочка непростая.

Перси и построил нас в колонну, Амаранта пошла впереди, он встал замыкающим. Ну, хоть со старостами Гриффиндору, похоже, повезло.

По пути Перси и Амаранта рассказывали нам о Хогвартсе, объясняли, где находятся кабинеты и прочее, что им было положено по обязанности. Перси добавил также, что первые неделю или десять дней они с Амарантой по очереди будут сопровождать нас на занятия, но расположение учебных аудиторий нам желательно выучить как можно быстрее.

— Расписание я раздам завтра на завтра... — продолжал вещать Перси, но тут раздался громкий вопль:

— Йе-хххууу!!! Пошла потеха! Первачки-дурачки!

И прямо над нами из стены появился... появилось нечто, более всего напоминающее карикатурно изломанного маленького человечка. Именно такими я в далёком детстве представлял выращенных компрачикосами на потеху детей в бессмертном романе Гюго. Когда почти младенца помещали в сосуд самой причудливой формы, оставив свободной только голову... и оставляли так на несколько лет. Остальное понятно. Ребёнок растёт, а поскольку расти ему особо некуда, то тело бедняги заполняет собой весь внутренний объём сосуда. И когда через несколько лет сосуд разбивали, то изменения становились необратимыми. Несчастный ребёнок становился калекой и объектом постоянных насмешек, а какая-нибудь раззолоченная ублюдочная сволочь получала себе шута для подъёма настроения. Впрочем, что-то я отвлёкся.

— Пошёл прочь, Пивз! — выкрикнул Перси и, обращаясь ко второй старосте, сказал более спокойно:

— Амаранта, уводи их, быстро!

Но тут в руках у пакостного полтергейста возникли самые настоящие костыли, и он запустил в нас сначала один, а потом и другой. Но тут произошло неожиданное. Один костыль на лету поймал Дин Томас. Второй отрикошетил от щита, который успели выставить мы с Марком. Причём отрикошетил прямо Пивзу в лоб. Полтергейст взвыл, но Томас тоже даром времени не терял. Меткой рукой баскетбольного центрового он послал костыль в полёт, явно неосознанно подправив магией. Костыль врезался Пивзу в живот, его снесло и впечатало в стену.

— Эй! — взвыл полтергейст. — Так нечестно! Что за первачки пошли!

Он издал обиженный вой и полетел по коридору, удаляясь от нас. Народ дружно зааплодировал слегка застеснявшемуся Дину, а Симус от избытка чувств заорал:

— Эй, чёрно-пегий, ну,

Давай дерись, мужчиной будь,

Покажи жене, как брал медаль за Фландры,

И как, встретившись с ИРА,

Только пятками сверкал

От зелёной и красивой Киллешандры!

Эй, чёрно-пегий, ну,

Давай дерись, мужчиной будь,

Покажи жене, как брал медаль за Фландры,

И как, встретившись с ИРА,

Только пятками сверкал

От зелёной и красивой Киллешандры!

На этот раз пели все.

1) Песня ирландских повстанцев, адресованная «чёрно-пегим», членам британской вспомогательной военизированной организации, действовавшей в Ирландии в 1920-е гг.Оригинальное название «Come Out, Ye Black and Tans».

Киллешандра (англ. Killeshandra; ирл. Cill na Seanrátha, «церковь старых крепостей») — деревня в Ирландии, находится в графстве Каван (провинция Ольстер).

Чарльз Стюарт Парнелл (англ. Charles Stewart Parnell; 27 июня 1846, Уиклоу, Ленстер — 6 октября 1891, Брайтон, Восточный Суссекс) — ирландский землевладелец и политический деятель. С 1880 по 1882 годы возглавлял Лигу гомруля. В 1882 году основал Ирландскую парламентскую партию и стал её председателем. На этой должности Парнелл оставался почти до самой смерти в 1891 году. Был членом британской палаты общин в 1875—1891 годах. Кроме этого был президентом Ирландской национальной земельной лиги, организации, являвшейся базой для поддержки ирландских парламентаристов, которую в 1882 году трансформировал в Ирландскую национальную лигу.

Пасхальное восстание (ирл. Éirí Amach na Cásca, англ. Easter Rising) — вооружённое восстание, организованное в Ирландии во время Пасхальной недели (то есть следующей недели после Пасхи) в 1916 году. Ирландские республиканцы планировали воспользоваться участием Великобритании в Первой мировой войне и провозгласить независимую Ирландскую Республику, покончив с британским правлением на острове. Пасхальное восстание было самым значительным антибританским выступлением в Ирландии со времён восстания 1798 года.

По решению военного трибунала большинство лидеров восстания были казнены, однако это не смогло остановить рост революционных настроений в Ирландии.

Кстати, про чёрно-пегих можно много чего найти интересного. Эти господа порой творили такое, что вполне могли бы служить в СС, так сказать, по обмену опытом.

Вернуться к тексту