Положительный результат (джен)

— Ну, здравствуй, Гарри, дорогой… — раздался добрый голос. — Рад тебя видеть.

Я кое-как привёл свои чувства в порядок и наконец-то разглядел хозяина кабинета. У окна на небольшом возвышении стоял монументальный резной стол красного дерева, к которому прилагался такой же стул, больше всего напоминавший трон. Стол был сверху обит красным с золотыми кистями сукном, на нём поместились гематитовый письменный прибор, несколько старинных фолиантов и целый ворох пергаментных свитков. Рядом со столом был установлен позолоченный насест с кормушкой и поилкой. На насесте дремала крупная птица с длинным хвостом, красно-рыжим оперением и золотистым хохолком на голове. По оперению птицы время от времени мелкой рябью пробегали золотистые искорки. Я так понял, что это и был знаменитый директорский феникс Фоукс.

Дамблдор восседал за столом, сверкая очками-половинками. Его длинная белоснежная борода была тщательно расчёсана и заплетена внизу в косицы, к каждой из которых крепился маленький серебряный колокольчик. Небесно-голубое, затканное серебром и мелким жемчугом одеяние наводило на мысли о добрых волшебниках из детских сказок. На лице Светлейшего сверкала настолько добрая и всепрощающая улыбка, что меня затошнило.

Да уж. У одиннадцатилетнего мальчишки, прожившего всю жизнь в совершенно несправедливом к нему мире не было ни шанса не поддаться этому мощному обаянию. Прав был Марк…

Только вот старый кукловод малость просчитался. Одиннадцатилетний мальчик, на которого старый мудак сделал ставку, был да весь вышел. А я — взрослый и ответственный мужчина в прошлой жизни — не собирался покупаться на это фальшивое обаяние и мишурный блеск. Но и показывать зубки слишком сильно я был не намерен. Пусть лучше Светлейший считает меня наивным дурачком.

— Здравствуйте, директор Дамблдор, сэр, — старательно играя робость, ответил я. — Я в чём-то провинился?

— Нет, конечно же, нет, мой мальчик, — отечески заулыбался Дамблдор. — Я просто хотел поговорить с тобой.

— Конечно, директор, сэр… — наивно ответил я. — Только…

— Что? — Дамблдор был сама доброта и участие.

— Можно, вы не будете меня так называть? — продолжал разыгрывать непроходимый наив я. — Нам в школе рассказывали, что есть такие плохие люди, которые используют детей для… для а-мо-раль-ных (это слово я выговорил очень старательно, типа подражая взрослым) целей. Так вот, эти люди часто говорят «мой мальчик», «моя девочка», и если слышишь такое обращение, то лучше убегать от этого человека… Но вы ведь не такой, правда?

И я наивно захлопал глазами.

Дамблдор аж поперхнулся и лицо его начало багроветь.

— Да, конечно, мой… кхм… Гарри. Мне не трудно называть тебя по имени. Просто я так долго прожил, что привык всех своих учеников — бывших и нынешних — называть именно так.

— Я понимаю, сэр, — похлопал я глазами. — Но лучше всё-таки по имени. А о чём вы хотели со мной поговорить, директор?

— Я хотел спросить, как тебе живётся на Гриффиндоре, — заговорщически подмигнул мне Дамблдор. — Всё-таки я тоже учился там… когда-то.

— Очень хорошо, сэр, — старательно отрапортовал я. — Со мной поступили очень хорошие ребята. Мы ладим.

— Да? — укоризненно взглянул Дамблдор. — А как же Рон Уизли? Почему ты поссорился с этим бедным мальчиком? Почему его палочка оказалась сломана?

— Но я ни с кем не ссорился, сэр… — к непроходимому наиву добавилось столь же непроходимое удивление. — Рон Уизли с самого начала вёл себя странно… А палочка его сама сломалась. Потому что была старой и не подходила ему.

— Да? — рассеянно улыбнулся Дамблдор и тут же в его руке мелькнул какой-то предмет. — Ну что ж, бывает… Смотри, Гарри, какая интересная вещь… Тебе понравится.

И из его широкого рукава выскользнуло что-то вроде овального медальона на широкой цепочке.

Я мельком взглянул на медальон и отвёл глаза. Уж не знаю, какой там Дамблдор менталист, но пока всё это здорово напоминает технику гипноза. А о том, что мог проделать хороший гипнотизёр, я вполне себе был осведомлён. Читал в своё время биографию Мессинга, написанную одним предприимчивым журналистом. Вольф Мессинг действительно был личностью неординарной, помимо гипноза владел ещё и телепатией, и важные события мог предсказывать — куда там Сибилле Трелони… Ещё в подростковом возрасте он сумел загипнотизировать кондуктора, протянув ему вместо билета клочок бумаги. Похожий трюк Мессинг проделал много лет спустя с разрешения Сталина, когда получил в сберкассе сто тысяч рублей по листку, вырванному из школьной тетради. А ещё он вроде бы спас жизнь младшему сыну Сталина — Василию, который должен был лететь на самолёте на важные соревнования со спортивной командой, которую курировал. Мессинг просил Сталина отменить рейс, говоря, что произойдёт крушение, но тот этого делать не стал, зато приказал Василию ехать поездом. В итоге авиакатастрофа произошла, и из всей команды уцелели только собственно Василий Сталин и Всеволод Бобров — легенда советского спорта, который опоздал на рейс.⁽¹⁾

Так я это к чему? Я это к тому, что Вольф Мессинг вряд ли был сильным магом. Скорее всего, он был сквибом, обладавшим кое-какими способностями. И очень неплохим аналитическим умом. Но гипнозом он владел. Так вот, если сквиб Мессинг мог проделывать такие трюки, то что же может сделать с человеческим сознанием маг Дамблдор? Нет уж! Такого мне точно не надо!

Но отвести глаза окончательно мне не удалось. Блестящая штучка в руке старого мага словно притягивала к себе взгляд… я расслабился под журчащий голос Дамблдора, даже не воспринимая слов, я чувствовал в себе готовность усвоить и выполнить всё, что он говорит и…

Щёлк! Мочку уха пронзила резкая боль, эхом отдавшаяся в голове. Сознание тут же прояснилось, готовность слушать старого пи… педагога куда-то ушла, и я стал различать слова, которые до этого сливались в неясное, но убедительное журчание:

— …слушать меня и выполнять всё, что я скажу… подружиться с Роном Уизли и помочь его семье деньгами… обязательно обратить внимание на коридор, который я объявлю запретным… обязательно пить тыквенный сок и уговорить всех делать это… слизеринцы вам не друзья, совсем не друзья…

Ох, слава Мерлину и Моргане, сработала моя защита! А дедушка-то меня по полной оболванивает! Не будь у меня защиты — вышел бы я из этого кабинета канонным дурачком… Впрочем, кто знает, в каноне Дамблдор Гарьку тоже в кабинет приглашал, и что он там с ним проделывал — бог весть. Вполне может быть, что давал подобные установки. Тем более что канонный Гарри был одиннадцатилетним мальчишкой, абсолютно беззащитным ментально перед старой, опытной, зажравшейся и привыкшей играть чужими судьбами тварью. И я сейчас отнюдь не о Тёмном Лорде.

Блин, но где же Макгонагалл? Почему она задерживается? Неужели всё-таки втихаря льёт воду на мельницу Дамблдора? Обидно будет, если так…

Но, как показали дальнейшие события, я на суровую дочь шотландских гор грешил зря.

Дамблдор продолжал журчать, закрепляя данные установки, он, к счастью, не понял, что мои защитные артефакты помогли мне скинуть его воздействие, когда прямо в воздухе возникла злющая серебристая кошка со вздыбленной шерстью.

— Альбус, раздери тебя пятиноги! Почему твоя проклятая горгулья не пропускает меня в твой кабинет? Немедленно открой доступ, иначе эту каменную рухлядь не восстановит никакое Репаро! — злобно взвыла кошка голосом Макгонагалл. Нет уж, лично я никогда в жизни не хотел бы, чтобы уважаемая декан обращалась ко мне подобным тоном. Вон, даже Дамблдора проняло. Вздрогнул, гад.

— Гарри, мы разговаривали с тобой о том, как тебе жилось у твоих опекунов, — быстро прожурчал Дамблдор своим особым голосом. — Больше декану ничего не говори, но делай всё, как я сказал. Очнись.

Я оказался сидящим в кресле напротив директорского стола, а в кабинет ворвалась разъярённая Макгонагалл.

— Альбус, что происходит? Почему ты вызвал моего ученика без моего ведома, да ещё и горгулья отказалась пропускать меня… Ты что творишь?

— Минерва, — ласково сказал Дамблдор, — ты слишком много работаешь и слишком близко к сердцу принимаешь проблемы своего факультета… Нужно давать детям больше самостоятельности…

— Позволь мне самой решать, как работать с собственным факультетом! — фыркнула Макгонагалл. — И всё-таки объясни — что здесь происходит?!

— Ничего страшного, — улыбка Дамблдора стала ещё ласковее. — Я вызвал Гарри, чтобы побеседовать с ним о его жизни у маггловских опекунов. Правда, Гарри?

— Да, сэр, — ответил я. Пусть думает, козлина, что его внушение вполне удалось.

— Побеседовал? — поинтересовалась Макгонагалл. — Мальчик может идти?

— Да, конечно, Минерва, дорогая. Кстати, за ужином я объявлю о том, что коридор на третьем этаже закрыт.

— Плохая идея! — высказалась Макгонагалл. — Если до этого момента никто на третий этаж и внимания не обращал, то после твоего объявления вся школа там перебывает.

— В этих вопросах ты подчиняешься мне, Минерва, дорогая, — в сладком голосе Дамблдора проступила сталь. — Я объявлю о Запретном коридоре.

Макгонагалл пожала плечами. Было видно, что ей неприятна эта идея, но сделать с этим декан ничего не может.

— Я поняла, — сухо сказала женщина, поджав губы. — А теперь мы можем наконец-то идти? Домашние задания Гарри сами себя не сделают. Да и у меня ещё много работы.

— Конечно-конечно, — прожурчал Дамблдор прежним ласковым тоном. — Но ты уж не паникуй, Минерва, когда я в следующий раз приглашу Гарри на чай.

— Да, конечно, — отозвалась Макгонагалл и коротко приказала мне:

— Идёмте, мистер Поттер.

Это приказ я выполнил с немалым облегчением. Отчего-то, выходя из директорского кабинета, я поймал себя на ощущении, что вылезаю из ямы со змеями.

Мы миновали горгулью, спустились вниз, и только когда отошли от кабинета Дамблдора на порядочное расстояние, Макгонагалл спросила меня:

— Вы в порядке, мистер Поттер?

— У меня хорошая защита, если вы об этом, — ровным голосом ответил я. Отчего-то мне показалось, что Макгонагалл в этом вопросе можно доверять. К тому же она не может быть не в курсе, что многие учащиеся пользуются защитными артефактами. Хотя большинство этих учащихся учится на Слизерине, но ведь и среди гриффиндорцев есть чистокровные…

Услышав мой ответ, Макгонагалл слегка побледнела, достала палочку и очень вежливо сказала:

— Позвольте, Гарри, я кое-что проверю. Клянусь, что не причиню вам вреда.

— Конечно, — согласился я. Я вообще парень покладистый, если меня не злить.

Макгонагалл навела палочку на меня, сделала замысловатое движение и нахмурилась. А потом добавила несколько словосочетаний на языке родных осин, перевод которых мне уточнять не захотелось. Но нервы у нашей деканши были закалены многими поколениями гриффиндорцев, поэтому она быстро взяла себя в руки и сказала:

— Без меня никаких посещений Дамблдора. В крайнем случае, если меня не будет, попросите кого-либо из оставшихся деканов сопровождать вас. Я предупрежу их.

— Да, декан Макгонагалл, — согласился я. Очень хорошее предложение. Очень. Я и сам к директору без сопровождения ни ногой.

— Рада, что мы поняли друг друга, Гарри, — вздохнула Макгонагалл. — И, ради Мерлина, будьте осторожнее с семьёй Уизли. Перси — хороший мальчик, но есть ещё близнецы… Увы, директор слишком им попустительствует… Впрочем, я ещё буду с этим работать, но пока… Просто будьте осторожнее.

— Ничего, мэм, — вздохнул я. — Я тоже не пальцем деланный. И мы с ребятами как-нибудь справимся.

— Это хорошо, что вы так быстро подружились, — чуть улыбнулась Макгонагалл. — А сейчас ступай в библиотеку, Гарри. Насколько мне известно, все первокурсники сейчас там.

— Да, профессор, — ответил я и побежал, куда сказано.

* * *

А по пути я обдумывал случившееся. Итак, Дамблдор решил, что Избранный всё-таки какой-то не такой, и решил подправить мне поведение. И да, он, как выяснилось, может воздействовать ментально… и если бы не моя защита, неизвестно, что вообще могло бы случиться.

А Макгонагалл не доверяет Дамблдору, но серьёзно противостоять ему не может. Похоже, какие-то клятвы? Всё может быть, читал я в своё время, что избирательная слепота персонала Хогвартса не могла быть случайной, и что они не вмешивались в ситуацию по приказу директора. Всё может быть. Но то, что Макгонагалл пытается мне помочь — это плюс. Хороший такой плюс.

Теперь насчёт тыквенного сока. Похоже, что его заряжают… глупо звучит, но пусть будет что-то вроде зелья Агрессии, направленного на конкретный факультет. Точнее, на Слизерин. В принципе — логично. На Гриффиндоре наибольший процент магглорожденных и полукровок, которые и понятия не имеют о защитных амулетах. И они всецело доверяют Дамблдору. Да, конечно, слизеринцы всякую гадость не пьют, но на фоне гриффиндорского прессинга им просто приходится защищаться. И что в итоге?

На первом, возможно и на втором курсе зелье гриффиндорцам подливают. А старшие показывают кто враг. И вуаля — к третьему курсу формируется так называемый стереотип поведения: слизеринцы — враги, ату их! И тут уже никакой сок не нужен — излишней логикой большинство гриффиндорцев не страдало никогда.

А что получается у нас? А у нас проверенная система дала сбой. Сок мы пить отказались категорически, со слизеринцами ссориться не собираемся — непорядок, да и только. Согласен, Дамблдор поступает по-детски, запрещая эльфу нам помогать, но с этим мы справимся — чай в пакетиках, Агуаменти и заклинание подогрева нам в помощь. Или вообще не заморачиваться с Агуаменти, а таскать с собой обычные маггловские термосы с чаем. Директор не дурак, ситуацию до полного абсурда доводить не станет и вряд ли запретит эти штучки.

Но… но если мы будем мирно общаться со Слизерином, он найдёт другой путь на нас надавить. Это наш собственный факультет, где мирные отношения со змейками выглядят, мягко говоря, странными. И заводилы у него есть — рыжая парочка, по ходу, за любой кипиш, кроме голодовки.

Так что ждут нас проблемы на родном факультете, к Трелони не ходи.

И — вишенка на торте. Запретный коридор. Здравствуй, канон. То-то я удивился, что на банкете это не прозвучало, да и Квиррелл выглядел абсолютно нормально. Вполне себе молодой мужчина в фиолетовой мантии и без головного убора. У него была довольно-таки пышная пепельная шевелюра — ухоженная и тщательно расчёсанная. Правда, уроков ЗОТИ у нас ещё не было, но то, что в голове у здешнего Квирелла никакого Волдеморта нету, было вполне понятно. Разве что он решил не в голове базироваться, а, скажем, в левой ягодице. Но это тоже вряд ли.

Но кто тогда будет охотиться за Философским камнем в Запретном коридоре? Лично я к нему и близко не подойду, да и ребят отговорю. Нам ни первое, ни второе не нужно. А если там и впрямь Цербер сидит… Безумству храбрых поём мы славу, но сами на передовую не рвёмся. Ибо ёжику понятно, что никакого Философского камня там нету (Фламель не дурак и такую приблуду в чужие руки не отдал бы ни за что!), а есть подделка и фальшивка. Ребята умные, они поймут, но…

Зачем тогда этот квест вообще? Кто на него купится? Дурачки вроде Рона? Стоп… Есть один человек, который купится и будет рвать всё, что можно на британский флаг. И он полезет в Запретный коридор. И сделает всё, чтобы камень попал к нему в руки. Запасной Избранный. Невилл Лонгботтом. Невилл, чьи родители столько лет лежат в Мунго без надежды на исцеление. Да за капельку надежды он землю зубами будет грызть…

Мне захотелось выругаться. Добрый дедушка всё-таки далеко не дурак. Если я буду вести себя чересчур вразрез с генеральной линией партии, то меня просто дискредитируют и начнут продвигать в массы идею о втором Избранном — Истинном. И я уж не знаю, кто сыграет роль статиста, желающего завладеть Философским камнем, но к концу года Невилл просто обречён на подвиг. Потому как я плясать под дудку директора не намерен. Но и в открытую противостоять ему я не могу. Пока точно не могу.

И что делать? Ну… пока изображаю наивного мальчика, сколько смогу. А потом… Потом с ребятами надо поговорить. Изобразим что-то вроде Новых Мародёров. Почему бы и нет? Но я не собираюсь ни над кем издеваться, Мерлин упаси. Для злых шуточек на Гриффиндоре близнюки имеются. Просто безобидные, но привлекающие внимание шалости. И желание поступать наперекор. Как-то так…

* * *

Наши, включая девчонок, действительно сидели в библиотеке и корпели над домашним заданием. Марк молча подтолкнул в мою сторону несколько книг и спросил:

— Тему помнишь?

Тему я помнил, поэтому быстренько книги посмотрел и мысленно отметил моменты, которые стоило включить в эссе, предварительно творчески переработав. Воплощение замысла заняло несколько больше времени — всё-таки, хоть я и овладел пером, но у меня это получалось не так легко и непринуждённо, как у девочек и у Марка. И это при том, что кое-какой опыт у меня был с прошлой жизни — был такой период, когда я увлекался каллиграфией. Дину и Симусу с этим куда сложнее.

Кстати, здешние перья — это не совсем такие перья, какими писали, скажем, в семнадцатом веке. С натуральным птичьим пером на самом деле много проблем — его, например, нужно банально уметь очинить, иначе писать им невозможно. Здешние же перья явно зачарованы и скорее напоминают ручки-вставочки, которыми писали в советской школе до той поры, пока в массы не проникли шариковые ручки. То есть очинять их не надо, но в чернильницу периодически погружать обязательно. А когда перо выработает свой запас прочности, его нужно просто выкинуть и взять другое. Но это самые дешёвые, ученические перья. Более дорогие в чернильницах не нуждаются, они как перьевые ручки типа «Паркера» с той разницей, что «Паркер» всё-таки нужно периодически заправлять. А ещё всякие примочки типа перьев меняющих цвет чернил, почерк пишущего и, наконец — Прытко Пишущие Перья — самые дорогие. Но лично я таким дорогим артефактом обзаводиться не собираюсь. И надеюсь, что профессор Каллиграфии права, и мы все сумеем достичь поставленных целей в указанные сроки.

В библиотеке мы пробыли довольно долго — пока все домашние задания не были сделаны, а Дин с Симусом не написали свои прописи по Каллиграфии. Увы, никакие посторонние разговоры здесь не допускались — мисс Пинс бдила. Но мы успели ещё и просмотреть первые темы учебника по ЗОТИ — завтра у нас первой парой значился Квирелл. Лично мне было интересно, насколько хорош здешний Квирелл, как преподаватель и как он будет вести уроки без Волдеморта в голове.

Кое-что мы вместе успели обсудить с девочками, пока возвращались в свою гостиную. Но это был самый безобидный вопрос — с чаем. Девочки нашу идею с Агуаменти поддержали, а ещё мы решили написать родным, чтобы банально прислали заварку в пакетиках и сахар. Обещали заказать и на долю девчонок — в магическом мире чая в пакетиках не водилось.

А ещё встал вопрос о том, где нам собираться. Ибо в библиотеке обсуждать что-либо было невозможно, в факультетской гостиной… ну мы ж не идиоты… в спальню к девчонкам нам ходу не было, а в нашу спальню… В нашу спальню девочки войти могли, но мы опять-таки не идиоты. Парвати, Лаванда и Фэй — чистокровные, им ещё замуж выходить. А посещение мальчишечьей спальни вполне могло испортить им репутацию.

Дин и Симус предложили обустроить какой-нибудь заброшенный класс.

— Сделаем в нём штаб Сопротивления! — с горящими глазами заявил Симус. — Там где появляются бойцы ИРА — всегда появляется Сопротивление!

Странно, но эта фраза Симуса даже у дам возражений не вызвала… И весь путь до гостиной мы прошли с песней.

* * *

А вот в гостиной нас уже ждали неприятности. Я как в воду глядел — старшим не понравилось, что мы общаемся со слизеринцами чересчур спокойно. И да — в роли генератора этих неприятностей выступили неугомонные рыжие близнецы.

1) Олег имеет в виду «Моя автобиография» приписываемую Вольфу Мессингу. На самом деле её автором является журналист Михаил Хвастунов. Ради объективности хочу указать, что большинство случаев, описываемых в этой книге, специалисты подвергают сомнению.

Вернуться к тексту