Мсье знает толк в извращениях (джен)

— Ну, вот и всё. Когда придёт следующая гениальная мысль — зови. Лениво тебя побечу, — бета ласково потрепала автора по голове, лёгким кивком показывая Словам, что они могут расходиться по домам. Написано было настолько хорошо, что она даже немного завидовала автору и себе самой.

Автор оглянулся. Комната как по волшебству опустела, у компьютерного стола остались только они с бетой, да на диване мирно сопели в обнимку Текст и Идея — отныне и навеки верные супруги.

— Почему это лениво? — вскинулся автор, просматривая последние изменения.

— Потому что ты вырос. Как автор вырос, — бета усмехнулась, поймав ошарашенный взгляд автора. — Вон, уже в моих правках сомневаться начал.

— Да проверяю я просто. Пытаюсь понять, почему ты правила так, а не иначе, — ответил автор севшим голосом и принялся педантично заполнять шапку текста.

— Эй, ну ты чего, плачешь, что ли? — бета стёрла одинокую слезинку со щеки автора.

— Да, — всхлипнул он, — тут удавиться впору. Как же я теперь буду? Текст с Идеей от меня съезжают. И Муза сказала, что явится теперь нескоро: у неё много работы. Совсем один я остался.

— Иди ко мне, пожалею, — бета обняла плачущего автора, устроив его голову у себя на плече. — Почему один-то? У тебя есть я, сейчас придёт редактор, а потом нагрянут читатели, которых, я уверена, соблазнят Идея и Текст.

— Всё равно… Мне будет их не хватать.

— Конечно, тебе будет их не хватать. Сроднились же за столько времени.

— Восемь месяцев! Как я теперь буду жить без них?

— И это тоже пройдёт, — бета совершенно растерялась, не зная, как помочь автору. — Мудрецы не ошибаются.

— Что-то китайское, да?

— Неуч ты! Это Соломон сказал.

— А. Жаль. Китайское было бы лучше, — автор через силу улыбнулся.

— Не расклеивайся! — бета дружески пихнула автора в бок. — Хочешь, ещё поработаем? Потенциал есть, да и стремление к совершенству никто не отменял.

— Знаю, что есть. Но не хочу. Я устал, веришь?

Бета верила. Как было не верить худому измождённому человеку с тёмными кругами под глазами, нестрижеными ногтями, спутанными волосами и ещё более спутанной бородой? Он ни капельки не был похож на того задорно улыбающегося и полного сил автора, что пригласил её на работу.

— Значит, не надо, — покладисто кивнула она. — Отправляем на рассмотрение?

— Тебе так не терпится от него избавиться?

— Я-то здесь при чём? Автор же у нас ты, а не я.

— Я… Да, я хочу от него избавиться. Но что-то держит.

— Отпусти их всех.

— Не могу… Это как душу на части рвать.

— Тогда пусть лежит в столе?

— Ну не-е-ет уж! Для кого я тогда всё это писал? Да и Муза мне не простит, если в стол…

— Тем более! Давай, публикуй!

Автор, прерывисто вздохнув, занес указатель мыши над кнопкой «отправить на рассмотрение». Только лицо его выражало такую вселенскую муку, что бета сама едва не всплакнула.

— Пойду напьюсь с горя.

— Ты только и делаешь, что пьёшь с горя, — бета и сама с замиранием сердца следила за пальцами автора, ожидая, когда он всё-таки решится.

— Признайся, ты бы и сама сейчас выпила.

— Отрицать очевидное не стану, — бета глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Потом отобрала у автора мышь и нажала заветную кнопку. — Вот и всё. В любом случае, сделанного не воротишь. Наслаждайся.

— Эй! Ты же меня не бросишь?

Но вопрос так и повис в пустоте — бета бесследно испарилась. Одновременно с ней исчезли Текст и Идея. Автор остался совсем один… Но ненадолго. Через полчаса в ночи раздался восторженный вопль редактора.

Текст был опубликован, и на его свет медленно поползли сонные читатели. Причём ползли они осторожно, вздрагивая от малейшего звука и стараясь не встречаться друг с другом взглядами. Читали, несомненно — счётчик бесстрастно фиксировал наличие жизни, но как-то не спешили высказывать своё мнение. Автор ждал, затаившись в комментариях и, кажется, порой забывал даже дышать.

К утру появились первые отзывы.

«Чушь!»

«Не моё!»

«Странный какой-то текст, вроде и стиль хороший, и сюжет в наличии, но не то. Простите, автор.»

Циферки количества читателей и просмотров постепенно увеличивались, но автор с ужасом взирал на оставленные под текстом комментарии, не зная, как реагировать. Под шапкой висела лишь одна одинокая рекомендация — от редактора.

— Читателям не нравится… — жаловался он бете вечером следующего дня. — Слишком сложно для них, видите ли! Да блин! Что, скажи мне, что может быть естественнее взаимоотношений между людьми? Потрахушки? Так я и хотел их написать, это вы мне не дали.

— Немедленно успокойся! Ещё мне не хватало твоего сумасшествия! — бета, явно перепугавшись не на шутку, полезла на страничку текста. — У тебя даже рекомендация есть, да и отзывы в целом нейтральные. Что касается потрахушек… слишком дешёвый способ зарабатывать популярность, не находишь? Да и они бы не изменили отношение читателей к тексту… Просто поверь.

— Ты меня сейчас просто успокаиваешь, да? — снова всхлипнул автор. — Правда настолько ужасна, что ты боишься ранить мою нежную психику?

— Твою мать! Мне консилиум из редакторов сайта созвать?

— Не ругайся. Ты же женщина.

— И что? Дискриминация по половому признаку в действии, да? — бета шутливо куснула автора за плечо.

— Больно, блин, — ругнулся автор, разглядывая чёткие отпечатки зубов на коже. Потом вскочил, подхватил бету на руки и закружил по комнате. Она завизжала.

— Эй, пусти! Я боюсь!

— Вот приложу легонько об шкаф, будешь знать, как кусаться! — издевательски захохотал автор.

— Ой! Убьёшь же, — бета отвесила автору звонкую оплеуху, здраво рассудив, что упасть на пол безопаснее, чем быть раздавленной немаленькой тушей об стену. — И вообще, безумие, кажется, передаётся половым путём.

— В смысле? — автор выпучил глаза.

— В прямом. Текст изначально был немного… того. Общими усилиями нам, конечно, удалось скрыть признаки, но гены не вытравишь.

— Сучка ты всё же, — автор, отпустив наконец бету, потёр пострадавший затылок.

— Я — сучка? А ты, конечно, образец джентльмена, — язвительно ответила бета. — Вот обижусь, кто тебя бетить будет?

— Сам как-нибудь, — буркнул автор, до которого начал доходить масштаб сказанного. — И вообще, я это любя.

— Ты? Сам? Не смеши мои тапочки!

— А, — автор горько усмехнулся. — Вот ты и раскололась. Значит, текст действительно ужасен.

— Ты опять за своё? — испуганно запричитала бета. — Я же пошутила про тапочки.

— Хороши у тебя шуточки, ничего не скажешь.

— Так! Кончай психовать! Выпей валерьяночки и ложись спать.

— Не могу. Её нет. Но есть виски. Сойдёт, как думаешь?

— Нет! Не пей, пожалуйста. Так и до психушки недалеко.

— Пусть будет психушка! Там темно и тихо. Хоть высплюсь.

— Ты с ума сошёл? Выспаться тебе не помешает, но не такой же ценой, в самом деле!

— Мне всё равно.

— Клиническая депрессия, — попыталась пошутить бета, рассчитывая на обычную реакцию автора, который до ужаса боялся обнаружить у себя какое-нибудь психическое заболевание, а потому, стоило кому-нибудь вякнуть в его сторону пренебрежительное «псих», сразу же кидался отрицать и оспаривать столь немилое его сердцу утверждение. Теперь же привычной реакции не последовало. Автор продолжал тупо смотреть в стену и плакать.

— Понятно всё с тобой, — вздохнула бета и набрала «скорую».

Когда санитары выводили автора из квартиры, их провожала нерадостная процессия — Персонажи, поголовно одетые в чёрное, Муза в длинном траурном платье и Текст в обнимку с Идеей — одинаково седые, в мешковатых плащах. Внизу на лавочке сидел, сгорбившись, Чтец, и бородка его, обычно аккуратная, теперь неопрятно торчала во все стороны. В кустах негромко переговаривались Слова, вновь рассыпавшись как попало. Последней из подъезда вышла бета — всклокоченная, непричёсанная, с размазанным слезами макияжем.

А где-то в квартире надрывался забытый телефон — автору звонили с работы.