Негласный обмен (джен)

Я не ждал, что у меня получится.

Думал, ничего не случится. Или замок помешает.

Но дверь разлетелась в щепки, и проём зарос мхом.

Правда, из подвала я позорно выполз на четвереньках, не имея силы встать, и только рухнув на пыльную серую землю почувствовал себя немного лучше.

Я перевернулся на спину, глядя на звёздное небо и пытаясь понять, что у меня болит.

Горела щека — у охотника были на руке кольца. Болела спина. Местами остались ожоги от железа. Но идти, наверное, смогу?..

Мне казалось, что мне что-то сломали, но в то же время на перелом ничего не походило.

Так и лежал — растворившись в болезненном облегчении. Близость земли словно снимала боль.

— Я удивлён, Дорхэ Иарлэйт.

Голос, выдернувший меня из полузабытья, узнать не удалось — видимо, в этот раз прообразом был какой-то другой, но светящиеся в темноте жёлтыми огнями нечеловеческие глаза память опознала сразу, стоило мне перевести взгляд в сторону говорящего, повернув голову. Движение отдалось тупой болью.

Вопроса было два: что он тут делает и откуда взял это замороченное имя. Но я понятия не имел, как их задать и каким образом мне в прошлый раз удалось с ним перемолвиться.

Ради приличия ещё можно спросить, кто он, собственно, такой.

— Айомхэйр, — он наклонился и, подхватив меня под руки, одним порывистым движением поднял на ноги, словно я и вовсе ничего не весил.

Удержаться на земле оказалось чуть легче, чем я думал. Ноги подкашивались, но равновесие худо-бедно держать получалось.

— Я Айомхэйр, — повторил он, ухмыльнувшись ровными острыми клыками. — А ты подменыш. У тебя на шее написано. Дорхэ Иарлэйт, сын Дюллахана Иллима.

Я не понял и провёл рукой по шее, тряхнул головой, привычно прячась за завесой упавших вперёд волос. Ничего там не было, уж в зеркало-то я за свою жизнь хоть редко, но смотрелся.

— Вот именно поэтому я следил и не мог понять, что с тобой не так, — слова фейри вслух звучали странно, слишком правильно и одновременно чужеродно, сложно понять, но что-то в манере речи было не так. — Вижу, что наш, но и не откликаешься. И девчонка эта странная, тоже толком не чувствовалась, потом только понял, когда ту, взрослую увидел, что просто кровь в ней совсем чужая.

Чужая кровь. Мама чужеземка.

А ещё с ним идти искать Этайн нельзя. Для него опасно рядом с людьми, для неё — рядом с сомнительным фейри.

— А не видел ты, потому что не смотрел правильно. Всех подменышей отмечают — вдруг чего случится.

«Не читай мои мысли», — я не понимал, как это контролировать. Он слышит всё, часть? Только то, что связано с нашим разговором?

Он рассмеялся — в этот раз странным беззвучным смехом, отдающимся только у меня в голове.

«Скорее, это ты болтаешь без умолку. Я ничего не читаю — ты делаешь это сам».

Я смутился и замялся, не зная, стоит ли мне с ним так… общаться. И общаться вообще. Легче было бы сбежать, пока никто не появился, но сил очень мало. А вот вопросов слишком много, и он мог подсказать ответы.

Умирать не хотелось. Оставаться одному — тоже.

Айомхэйр решил за меня. Или решила ситуация.

Кто-то шёл сюда. Голоса и шаги. Мне не хватало или навыков, или возможностей их различить, но Айомхэйр, навострив уши, лёгкой тенью рванул в темноту между домами.

И меня увлёк за собой.

Странные ощущения полностью сбили с толку, заставили потеряться в реальности. Выражаясь грубо — словно хлестнули веткой по лицу и столкнули в глубокую яму. Реальным казались лишь сжатые на моём запястье жёсткие пальцы фейри, пусть и ничуть не напоминали человеческое прикосновение.

«Не учёл, что ты в человечьем виде...»

В какой-то миг он выпустил мою руку, и всё резко прекратилось. Голова кружилась.

— Как звали твоё тело?

Я, всё ещё пытающийся восстановить связь с реальным миром, не понял. Реальной казалась только настоящая земля под ногами.

— Надо идти, — Айомхэйр нетерпеливо мотнул головой в сторону деревьев.

Я поднял глаза и узнал место. Где-то рядом была дорога к нашей деревне.

Оправиться от шока мне фейри не дал, мы пошли напрямик, через послушно пропускающие нас и заново смыкающиеся за спинами растения. Чем дальше в лес, тем больше отступала боль, и я отставал — частично из-за того, что шаги моего сопровождающего были быстрее и шире, частично из-за накатившего облегчения, что раны проходят.

— Так как тело кличут? Твоего предшественника, ребёнка, ну… — повторил он вопрос, стараясь разъяснить его.

И до меня наконец дошло. Даин — это больше не я.

«Даин. Даин Эрка».

И окинул обернувшегося собеседника внимательным взглядом, поняв, что почему-то никак не могу уловить его внешность целиком, только кусками. Но обе встречи были в моменты стресса, и моя зрительная память, обычно легко воспроизводившая любые образы, внезапно стопорилась.

Похож на человека и одновременно абсолютно все детали кричали о том, что он не человек. Длинный, тонкий, с такими же конечностями, хоть и при этом сильный (я вспомнил, как он легко меня подхватил и как одним движением разорвал шнурок подвески). Кожа то ли смуглая, то ли кажется таковой — общая ассоциация была с мазками кисти набросанным деревом. Длинные волосы цвета тусклого золота (сознание подбросило другую, более подходящую к ситуации ассоциацию — темнеющие осенние листья). Лицо вроде и человеческое, а вроде и нет. Как-то чуть иначе посажены жёлто-зелёные глаза, слишком выделяются вертикальные зрачки, иная форма лица, более вытянутая, вечная ухмылка обнажала два острых ряда клыков. Резкие, острые черты лица. Длинные заострённые уши, дёргавшиеся, когда он прислушивался. Более длинные ступни и ладони с когтями.

Впрочем, всё это причудливо складывалось в некоторую гармонию и даже красоту, чуть сбиваясь лишь странного кроя зелёной туникой, служившей одеждой, кажется, лишь формально. В прошлый раз её не было.

Разумом — мне не хотелось ему доверяться. Мысль о том, что я не человек, не Даин, и вовсе неизвестно кто (Дорхэ Иачто?) продолжала отторгаться. Она перечёркивала всю мою прежнюю жизнь, и я не хотел её принимать. Душой — меня неосознанно тянуло к тому, кто мог объяснить, что же такое со мной.

И в то же время — тревожная, всё время бившаяся на подсознании мысль, не стали ли проверять Этайн так же, как охотники, имевшие дело со мной.

— Тогда я так пока поговорю, — если Айомхэйр и слышал всю эту путаницу мыслей, то пропустил её мимо… ушей. Или тактично проигнорировал. — По-человечьи. У меня сестра была подменышем, пришлось её срочно забирать, так что я знаю про привычки… Но ни разу в жизни не слышал, чтобы кто-то так сильно слился, как ты, — он фыркнул чуть пренебрежительно. — И не стой камнем. Человеки всё ещё слишком близко.

Я опомнился и двинулся за ним дальше.

«Расскажи мне, — несчастно попросил я, надеясь, что это внесёт хоть маленькую ясность, что я пойму, что с этим делать, что что-то станет легче. — Пожалуйста».

Зачем-то же он пришёл к моей временной тюрьме. Зачем-то вывел меня из города.

Айомхэйр молчал — и словами, и мысленно, поэтому я решил, что он не ответит, и сосредоточился чисто на дороге. Мне Лес уступал крайне неохотно — но всё же уступал. Если перед Айомхэйром ветви заметно расступались, то передо мной лишь легче расходились, не цепляя болезненно, да и под ноги ничего не попадало.

И так уже бывало. На охоте. Я всегда знал, где искать добычу. Я ни разу не терялся, легко находил дорогу. И никогда не придавал этому должного значения.

— Я попытался придумать сделку, но с тебя нечего брать, — с сожалением отозвался Айомхэйр, когда я ответа уже совсем не ждал.

Голос опять сменился, стал ниже, и все привычные установки внутри бунтовали, продолжая отвергать реальность.

Он поманил меня чуть в сторону, подальше от показавшейся впереди протоптанной поколениями людей тропинки.

Я молчал, пытаясь понять, как именно проходило мысленное общение, чтобы не болтать лишнего. Когда Айомхэйр говорил словами, привыкнуть было легче, да и ответ выходил более направленным, но я не чувствовал разницы между этим и обычными мыслями, а он явно их перехватывал.

«Сюда».

На пару мгновения я потерял его из виду — здесь земля уходила крутым склоном вниз, — но услышал треск веток и начал спускаться. Сначала осторожно, цепляясь за корни, потом понял, что не упаду, и последние метры дались мне почти незаметно.

Только сейчас мне удалось оценить, как хорошо расцветка скрывает фейри в Лесу, даже если не брать в расчёт ловкость и то, что природа им подчинялась.

Айомхэйр выпрямился — будто из-под земли вырос. Когда он двинулся дальше, я невольно отметил, что сочетание красок получалось невероятное. Встающее солнце едва пробивалось через ветви, и эти утренние тени и ощущение родства с окружением…

— Художник. Так и думал. И охотник — животных чуешь, да? — Айомхэйр обернулся, ухмыльнувшись и вновь показывая клыки.

Я просто кивнул. С луком он меня видел, а рисование… не тот навык, который можно использовать как запасной козырь.

Охотник, не разделавший ни одну добычу. Лук был единственным оружием, которое я освоил, хоть и очень хорошо.

Деревья впереди расступились, выпуская нас к тёмному омуту. Вода выглядела спокойной, но я чувствовал, что в глубине что-то есть и движется. Крупное.

«Подойдёт, — удовлетворённо заметил Айомхэйр. — Так что ты хочешь узнать, Дорхэ Иарлэйт?»

Место казалось пугающим — я бы тут в жизни даже на секундную передышку не остановился, но присел на замысловатую корягу, задумавшись над вопросом и подозревая, что разговор в любом случае вести не мне.

Боль до сих пор до конца не прошла и, стоило другим ощущениям притупиться, вновь дала о себе знать.

— Подменыш — значит, слишком слабый ребёнок или уже слабый старик для Леса. Сколько твоему телу?

В этот раз неумение пользоваться (мысленной?) речью повернулось ко мне другим боком, и девятнадцать пришлось показывать на пальцах. Сначала десять, потом девять.

— Значит, не меньше двухсот пятидесяти лун… Младше тридцати не подменяют, чтобы не выдали себя. Потом Лес позовёт — но не больше, чем через сто двадцать, — Айомхэйр неожиданно легко сыпал этим цифрами и фактами, пока я пытался пересчитать луны в года.

Почему-то в моём воображении нелюди считать не умели. Даже стыдно стало.

— Взрослых заставляют работать, а работать на человеков… — он скривился. — Ты что, реально по-человечьи вслух не разумеешь? И они тебя годами не пытались сжечь, забить или чем там они ещё развлекаются?

Я помотал головой.

— Интересно, — он наклонился к моему лицу, отвёл пальцами пряди в стороны, невозмутимо, и мне стоило некоторых усилий не попытаться отодвинуть чужие руки. — Интересно… Из-за человьего талисмана или ещё что… Впрочем, после пары лет в своём теле любой ущерб от людей проходит, — видимо, это должно было стать утешением.

Айомхэйр задумчиво накрутил прядь моих волос на палец, провёл, не задевая когтями, от щеки до шеи, но, даже убрав руки, почти не отодвинулся, и это попытался сделать я, ощущая себя неуютно.

«Но я не…»

Я хотел возразить, но вспомнил выросшие за пару мгновений волосы.

Впрочем, было поздно — Айомхэйр вновь ухмыльнулся, в этот раз в глазах горели огоньки безумного веселья.

И кинулся на меня.

Я осознал только падение в воду — когда столкновение с дном вышибло дух, а всё вокруг наполнилось тёмной водой, когда Айомхэйр сомкнул пальцы на моём горле, когда нечто вцепилось зубами в ногу, я уже ничего не понимал.

Темнота и холод.

Бестолково барахтаясь, пытаясь уцепиться за что-то, каким-то чудом мне удалось его оттолкнуть, но нечто продолжало цепляться за руки и ноги, холодные мягкие пальцы скользили по телу, но я сумел зацепиться за какую-то корягу и вытянуть себя на руках.

Воды внизу оказалось всего по колено. Айомхэйр, легко выскользнувший наверх, смеялся тем же странным нереальным смехом. Непринуждённым движением он стёр тёмную кровь с щеки, на которой появился глубокий порез.

— Инстинкты! Что теперь думаешь, Дорхэ Иарлэйт?

Подозрение прокралось в душу раньше, чем настоящее понимание.

«Знаешь, весь южный народец убили люди».

Я, хоть и не без опаски, наклонился над водой, выглядывая отражение. Поверхность всё ещё колебалась, но поднимающееся выше солнце, кажется, немного усмиряло странных существ.

«Лес тебя не позовёт. Но народец своих детей не бросает».

Исчезнувшие дети… А мне было как раз девять. Меня брали в лес.

«Почему тебя оставили, Дорхэ Иарлэйт?»

Ему нравилось пытаться поддеть, но это слишком мало для меня значило, кроме того, отражение...

Я, зачарованно следя за мутной картинкой, убрал прядь по-прежнему тёмно-русых волос за острое ухо, провёл языком по зубам — острые, с выделяющимися клыками. Черт лица не разглядеть. Вытянул вперёд руку — более тёмные, но по-прежнему коротко подстриженные ногти на удлинившихся пальцах смотрелись чужеродно.

— Отрастут, — видимо, утешил меня Айомхэйр и цокнул языком. — Сильно слился. Никогда такого не видел.

Я вопросительно приподнял брови и потянулся снять неудобную обувь, стараясь не свалиться обратно в омут. Странные твари мне не понравились.

— Глаза синие, не наши, — небрежно пожал он плечами. — Но ты сильный, — в голосе впервые за всё время прозвучала не издёвка или насмешка, а какое-то подобие уважения. — На своей земле потому что. Нам понадобится пара поколений, дабы этот Лес склонить.

Поколений. Люди обычно считали, что фейри…

— Нет, не бессмертные. Тысяча с половиной лун... кто-то и по две, но больше уже редкость, — хмыкнул Айомхэйр на даже толком не сформулированный вопрос.

Я застрял, пытаясь пересчитать на привычные годы и только больше убеждаясь, что у лесного существа с арифметикой явно получше, чем у меня, прожившего всю (видимо, почти всю — отражение, на которое я всё ещё опасливо косился краем глаза, заставляло смириться с неизбежным) жизнь среди людей.

Не так много, как я думал, кажется. Правда, я дважды сбился. Но у нас в Силвисе жили несколько людей, которые прожили больше ста лет.

Бессмысленные подсчёты помогли мне немного собраться с мыслями. Чувств и эмоций было слишком много, они рвались изнутри, и останавливаться на неважных мелочах помогало их удержать.

Но принять то, что я правда не человек, пришлось. Даин мёртв, или давно, или с девяти лет, но, может, это и лучше, чем быть вечным слугой для фейри. Вряд ли я решусь смотреть когда-нибудь Этайн или родителям в глаза, даже если получу шанс их увидеть.

А я — часть истреблённого людьми южного народца, почему-то брошенный или забытый ими.

«А вы откуда?»

Айомхэйр лениво потянулся, с нарочитой небрежностью, широко зевнул.

«С южного запада. Наши болота затопили русалки, королева Гормлэйт решила занять пустующее место, заодно отомстить за южников».

Час от часу не легче. Значит, жителям и жительницам Силвиса вряд ли удастся вернуться в свои дома. Но город они вряд ли одолеют. Там опытные охотники и слишком много того, что сложно перенести, а уничтожить все металлы сложно.

— Ты должен помнить… Из смерти Дербхэйл Идаоин люди сделали себе знатное развлечение, — Айомхэйр вновь вернулся к голосу Исси. Возможно, он искренне считал, что так лучше, но мне было жутко.

Исси являлся тем ещё эгоистом и когда-то задирой, но больше дурачком. Вредить ему я точно не хотел. Друзьями по-настоящему мы не были, просто я считал лучшим держать его в поле своего зрения, да и с кем-то же общаться надо, но зла действительно не держал.

— Поговаривают — кого-то она спасла, успела. Но никто не знает, куда точно они ушли.

Что-то в формулировке зацепило, и я поднял глаза на него.

Но задал совсем не тот вопрос, который от меня ждали. Все равно темы разговора скакали, как и способы Айомхэйра общаться и его голоса, не давая полноценно сосредоточиться и рассеивая внимание.

А человеческое было мне ближе абстрактных мёртвых фейри.

«А самому внешность выдумать можно?»

Айомхэйр от неожиданности громко фыркнул. Он вновь потянулся чуть вперёд, в этот раз коснувшись пальцами моего плеча.

«Я бы сказал, что ты вообще-то и был таковым, но я видел девчонку».

(Не говори про Этайн.)

Перемены случилось незаметно, образ просто плавно перетёк в другой: потемнели волосы, высветлилась кожа, уменьшился рост, пропали все нечеловеческие черты — будто промежуточные мгновения куда-то исчезли или промелькнули за время, не большее, чем один миг.

Айомхэйр хищно ухмыльнулся, глядя на меня синими раскосыми глазами из-под длинной чёлки, и повёл рукой, жестом показывая быть быстрее — вряд ли он знал его значение, но воспроизвёл идеально.

Я сделал шаг назад, хоть немного увеличивая расстояние, вынужденно признавая — да, в моей копии напротив было слишком многое от Этайн. Наверное, куда больше, чем положено погодкам разного пола.

Айомхэйр захихикал:

— Так что, рассказывать про твоих?

Я нехотя кивнул, невольно скосив глаза на омут — шевеление пугало, но за грань воды ничего не выходило. И там что-то говорило. Едва слышно, но…

— От тебя слишком пахнет человеком, Дорхэ Иарлэйт. Одежда. Да и наши людские штучки не любят.

Намёк я понял, но заколебался. Впрочем, вспомнив холодную хватку, решил, что от порванной и пропитавшейся кровью верхней одежды вреда больше, чем пользы, потому, хоть и нехотя, и как-то стеснённо, но верхнюю рубаху скинул. Помедлив ещё пару мгновений, снял и нижнюю рубашку — она тоже не очень-то уцелела. Облик Айомхэйра вернулся к настоящему так же незаметно, как и стал моей копией, и фейри закинул мою одежду в омут, с интересом наблюдая, как неведомые твари разрывают её на куски.

«Идём. На месте договорю».

Я без возражений кивнул.

(Дорога чёткой картинкой отложилась в памяти.)