Кастелян - 3 (джен)

— Всё это — лишь косвенные факты, — кисло произнёс офицер Форман, следователь Аврората, к которому меня направила Амелия Боунс. — Твёрдого алиби я пока не вижу.

Ответ главы Департамента магического правопорядка пришёл через сутки и был по-деловому коротким. Мне предписывалось явиться в министерский кабинет к двенадцати субботних пи-эм.

Как добраться до Лондона из северной Шотландии ребёнку, у которого блокировано мгновенное перемещение и полёты? Каминов нет, метёлок нет, нет никакой изнанки… И времени на поиски тоже нет.

На помощь, как всегда, пришла Луна, посоветовав присмотреться к «Ночному рыцарю». И я внезапно обнаружил, что у магов имеется рейсовый общественный транспорт.

Магический автобус — то есть, устройство по определению техническое — перемещается по какому-то поломанному варианту природных, друидских «коротких путей». Путь действительно существенно сокращается, так что рейс от Хогсмида до Лондона занимает от пятнадцати до сорока минут, в зависимости от розы астральных пассатов и выпавшей у кондуктора суммы на игральных костях. «Поломанность» выражается в сильной болтанке, эпизодических инверсиях вектора тяготения и том странном факте, что маршруты «Рыцарей» тяготеют к населённым и урбанизированным участкам реального мира, в отличие от путей истинно природных — ровных, созерцательно-спокойных и проходящих среди лесов, холмов и рек.

Употребляя множественное число, я не ошибся: автобусов на Туманном Альбионе несколько. Три «Рыцаря» таксуют соответственно в Лондоне, в треугольнике «Ливерпуль-Манчестер-Бирмингем» и на линии «Эдинбург-Глазго». Для вызова нужно встать в укрытом от маглов месте, поднять палочку и «проголосовать» одной из нескольких словесных формул или чёткой мыслью об уютной колымаге со спальными местами и чаем в подстаканниках.

У транспорта, движущегося «между этажами» реального мира, налажены своеобразные отношения со временем и причинно-следственными связями, так что «вызов такси» экипажем автобуса зачастую ощущается *до* его выполнения в реальном мире. В итоге водитель слышит вызов, едет на него несколько минут, но прибывает с точки зрения будущего пассажира едва ли не мгновенно.

И да, организационно всё это — непрерывный автостоп. Вы поднимаетесь в салон, сообщаете кондуктору пункт назначения, оплачиваете проездной тариф и занимаете свободное место. Автобус едет, подбирает попутчиков, высаживает доехавших, а через какое-то время прибывает и к вашей остановке.

Общественный таксомотор по лондонской карте, беспорядочно скомканной в компактный бумажный шарик — вот что такое *городской* «Рыцарь».

Иначе обстоит дело с междугородними маршрутами. Линия от севера до юга Британии «комкается» плохо, потому что это направление изобилует обширными неурбанизированными областями. В итоге «покрытие круглосуточного вызова», реализованное в Лондоне, в провинциях вроде Хогсмида заменяется на «периоды потенциального пребывания». Да, потенциального. Для каждой местности имеется расписание некоторых временны́х периодов, в течение которых вы, подняв палочку, с приличными шансами вызовете к себе автобус; вне этих периодов успешный вызов маловероятен. Заметьте, это не означает, что «Рыцарь» в нужное время действительно околачивается где-то в вашей местности; где он пребывает в тот или иной момент на самом деле, лучше не обдумывать, если вам дорог ваш трезвый рассудок. Важно, что автобус *придёт на вызов*.

Такая вот квантовая магия. И как по мне, она полностью соответствует духу британских волшебников: бездумных, иррациональных и шизанутых. Водителей вот только жалко: тот молчун, которого я увидел за баранкой, показался мне… профессионально деформированным.

— Проверьте мою палочку, офицер Форман, — предложил я. — Я нарочно избегал колдовать ею на занятиях. Как получил ваше министерское письмо, так и спрятал её подальше.

— И найду там лишь «Люмосы» с «Мутаборами», а ты подтвердишь, что это ещё с прошлого года, — без энтузиазма отозвался следователь. — Только не говори мне, что не в курсе, как чистить надзорный буфер.

— Там же при каждой записи должна быть дата, — пробормотал я, хорошо помня давным-давно разобранную структуру надзорного блока моего концентратора.

— А ты откуда знаешь? — с подозрением спросил Форман.

— Ну… — Не подавая вида, я лихорадочно подыскивал отговорку. Да о чём вообще тут можно безопасно говорить с окружающими, если даже *это* в Британии является секретом? — Я не знал, просто подумал, что в любом журнале всегда ставят даты при протоколируемых событиях.

В четверг после обеда Букля слетала в центральную контору «Рыцарей» за брошюрой с расписанием, и… это был последний успешный полёт моей совы как почтальона на данный момент. В пятницу утром я отправил её в Лондон с письмом для Юки — на пробу по старому адресу и с наказом не искать адресата слишком долго, если сразу не обнаружится. Но менее чем через минуту после того, как белоснежная труженица выпорхнула из окна, ко мне пришёл сигнал о перехвате птицы и нештатной выемке из её почтовой сумки-кольца.

Несмотря на то, что подобное со мной происходит впервые, Букля подробно проинструктирована на такой случай: не сопротивляться, беречь себя, позволить вытащить из сумки всё, что пожелают похитители, и лететь домой. Я не отправляю этой почтой ничего, что дороже жизни моей совы, а сколько-нибудь важные письма рассыпаются пылью при похищении из пространственного кармана. Письма к Юки входят в эту категорию, так что есть шанс, что оставшийся ни с чем воришка поймёт бесполезность своих действий и оставит птицу в покое.

Букля вернулась слегка растрёпанной и сильно недовольной своим хозяином: не потому, что я её не берегу, а потому, что не разрешаю лично расправляться со всяким мелким отребьем. Клюнув обеспокоенно осматривающего её владельца за палец, сова послала мне мыслеобраз с «отчётом».

Похитителем оказался домовик. То ли совиная память не сохранила гербовых деталей на одежде, то ли их там и правда не было, но определить хозяина воришки не удалось. Лишь старая грязная наволочка — опять же, если птичья память не врёт. Понятия не имею, что это означает: то ли как-то характеризует владельца, то ли в Англии так принято одевать домовиков. В Хогвартсе же когда-то ходили в ветхих тряпках, пока я не обновил общине гардероб. Кстати, увиденное Буклей означает, что домовик — не хогвартсовский: уж яркую-то одежду моя сова запомнила бы. И, пожалуй, не малфоевский: тот не позволил бы позорить свой богатый род расползающимся рубищем на слугах. Сам видел ливреи его домовиков.

Важнее другое. Использовать домовиков для воровства — не конвенционально. Да, брауни могут напасть на человека, но лишь защищая хозяйский дом или хозяйскую семью. А вот так, чтобы их послали пакостить на чужой территории… А если другие тоже начнут так делать? Ушлый умник быстро пожалеет, ибо возможности домовиков куда больше, чем демонстрируется в повседневной жизни.

Позволить себе владение домовиками могут лишь достаточно старые магические рода или маги выдающейся силы. Первые хорошо знают и обычаи, и их подоплёку. Следовательно, мы имеем дело с весьма одарённым, но наглым недоучкой? Почему недоучкой? Потому что тратить такой сильный козырь на легко обнаруживаемое воровство обычной переписки — это… мелковозрастное хулиганство какое-то. Или… маразм?

— Офицер, но ведь там кто угодно мог колдовать! — растерялся я. — Назначать виновного по адресу формального места проживания? Да я же там с прошлой осени не появлялся!

— А где ты был, кстати?

— Летом? Ну… далеко. — Я запнулся. Хотел бы я сам знать, где был. — Не в нашей стране.

Следователь бросил взгляд на моё лицо, и в его глазах промелькнула усталая зависть.

— На юге, что ли, отдыхал? Лазурный Берег, Испания, Египет?

Ага, это он мой загар разглядел.

— Если бы, — вздохнул я. — Вкалывал на… подработках. Всё лето. Офицер, я… не уверен, что смогу правильно назвать то место, где был. Сам не знаю точно.

Здраво рассудив, что для распутывания задачи о шкодливом домовике не хватает данных, я решил отложить бесплодные измышления до появления новых фактов. Утешив Буклю кусочками гуляша, которые отложил со вчерашнего ужина по настоянию улыбающейся Луны, я добавил в свои планы зачаровать совиное кольцо на трансгрессионный прыжок в самом начале полёта, как уже было сделано в иной реальности. Не думаю, что даже домовику под силу контролировать площадь в сотню квадратных километров вокруг Хогвартса.

Однако прямо в тот день времени на это не нашлось: перед походом в Министерство следовало хорошо подготовиться. Этим я и занимался всю вторую половину пятницы до поздней ночи, с перерывом на отработку у Локхарта.

А в субботу мои планы чуть не сорвал Вуд с его нелепой тренировкой. К счастью, тренировка не состоялась, так что я успел позавтракать, привести себя в порядок и выйти за территорию замка под хранительским сокрытием от систем наблюдения. Выбрав безлюдный участок дороги в Хогсмид — а «Ночного рыцаря» следовало вызывать у обочины, ибо на неасфальтированный грунт он прибывал неохотно, — я поднял палочку и произнёс нужную формулу.

Вызов прошёл со второй попытки. Грохнув, лязгнув и «поздоровавшись» карьерным ревуном, в шаге от моего носа вывалился гигантский железный лиховоз. Я резво отпрыгнул прочь, потому что мне показалось, что конструкция разваливается и на меня падает оторвавшийся кусок стены. Но это оказалась лишь нестандартно открывающаяся пассажирская дверь, с затейливостью трансформера развернувшаяся в лестницу с поручнями, тент от дождя и пару масляных фонарей.

Из тёплого салона появился кондуктор: прыщавый восемнадцатилетний парень в мятой униформе, сдвинутой на ухо фуражке и с брутальным вандалозащищённым компостером на шее. Тёмно-рыжие растрёпанные волосы и угольное пятно на носу неумолимо напоминали мне кого-то с нашего факультета.

Гриффиндорец. Однозначно.

— Автобус для ведьм и волшебников, попавших в затруднительное положение, — продекламировал он идеально вызубренную и давно опостылевшую речёвку. — Добро пожаловать на борт Ночного рыцаря!

Я кивнул, миновал колесо от самосвала и поднялся по лестнице, которая вполне могла бы послужить крыльцом для бюджетного коттеджа.

— Я — Стэн Шанпайк, твой кондуктор этим отвратительно ранним утром, — представился парень. — Ты чего так разоделся?

— Э-э… — Я несколько опешил от естественности тона, которым был задан не вполне уместный вопрос, но решил не обострять отношений на чужой территории. — Туда иначе не пустят. Кстати, сколько стоит доехать до Уайтхолла?

— Тридцать сиклей на саму улицу или двадцать пять — к Унылой Будке, — без труда разгадал мою уловку Стэн. — Доплата за остановку на переполненном маглами проспекте. Тебя как зовут?

— Игор Го́ршкофф, — небрежно брякнул я так, чтобы совсем уж не соврать, и отсчитал нужную сумму. — Давай до будки.

— Из Болгарии, что ли? — не унимался Стэн. — Эрни, мистер Игогоршкаф к Министерской Дыре. Это ты у болгарян так загорел, чувак? Я слышал, остров маленький, но жаркий.

— Ага, если океан не штормит, — не стал спорить я. Интересно, а как этот Стэн представляет себе Британию? Хотя, если он никогда не вылезает из своего метробуса… — Куда мне сесть?

— Падай на третье. Чай, газеты, постельное бельё?

— «Пророк» и чай, — вздохнул я, понимая, что если не уткнусь в развёрнутую передовицу с самым деловым видом, этот клещ от меня не отлипнет до самого Лондона.

Заплатив ещё два сикля и вяло отбрехавшись от допроса, а чего это я делал в Хогсмиде и чего позабыл у чинуш, я наконец получил свой напиток и свежую прессу. То ли у Стэна неоперабельный гриффиндор хороших манер, то ли он слишком напористо стучит своим нанимателям. Принять за основу вторую версию для меня безопаснее, так что придётся распрощаться с планами о еженедельных выездах в Косой за покупками. Потерпим до ноября без мороженого из натуральных сливок.

— Тебя пока никто не обвиняет, — вывел меня из воспоминаний голос следователя.

Форман рассеянно похлопал себя по карманам и выудил початую пачку недорогих «B & H». Я обалдело уставился на первые в моей жизни сигареты, обнаруженные у мага в руках. Между тем дознаватель тоже разглядел, чего достал, досадливо поморщился и убрал их назад, продолжив поиски.

— Кури́те, офицер, — сказал я негромко. — Я умею ставить воздушный фильтр.

— Табак угнетает проводимость каналов, — буркнул следователь, вытаскивая коробочку с абсолютно магловскими ментоловыми леденцами. — Да и вентиляция тут…

Покосившись на отдушину минус второго уровня министерских подземелий, с которой почему-то была снята решётка, Форман продолжил:

— Так вот, претензий к тебе пока нет, да и не будет, скорее всего. — Следователь забросил пару конфеток в рот. — Но и оснований закрыть дело лишь по имеющимся фактам — тоже нет.

— И… что теперь?

— Да ничего, — вздохнул он, отыскивая на столе место для коробка. — Начну расследование, побываю на месте, опрошу свидетелей… Но после полутора месяцев безделья там сложно будет что-нибудь найти.

— И… могу я чем-то помочь? Добавить ещё фактов?

— Возможно. — Следователь помедлил. — Несколько ответов под сывороткой вместе с исследованием палочки полностью закрыли бы дело.

Я опешил. Это у них так просто — накачивать детей веритасерумом? Нет, я, конечно, ещё с вечера приготовился в том числе и к этому: есть сваренный мною антидот к сыворотке, готовый к незаметной телепортации мне в желудок, но качество которого остаётся под сомнением и в силу моей неопытности, и в силу незнания точного состава министерского варианта зелья; есть настройка кольца Саргаса, которая выдернет меня, если я больше трёх минут не буду шевелить пальцами на левой ноге; ну и мои обычные противопотравные меры тоже при мне. Но как же процессуальные нормы, согласно которым требуется разрешение Визенгамота на допрос несовершеннолетнего под «Истиной», не говоря уж о минимально-необходимом составе для такого действа?

— Список вопросов мы согласуем заранее, — добавил следователь, видя мои сомнения.

— А кто вам помешает задать несогласованные вопросы под препаратом?

— Просто не отвечай на них, — пожал плечами Форман.

— В смысле? — ещё больше удивился я.

— Так ты же… А, понятно. «Малая сыворотка», парень, не «Абсолютная». Ты можешь либо молчать, либо говорить только правду.

— Гм… Я уж было подумал…

— Да ты что! Аме… начальство мне голову оторвёт за такие развлечения, даже если б тут не Поттер сидел. — Следователь аж о конфетах забыл. — Нам же чистые основания нужны, а не расколоть по-горячему… Гм…

— Извините. Нам просто столько страшилок про сыворотку рассказывали… А что, других путей нет? Просто я не понимаю: столько возни из-за ошибочно сработавшего детектора — неужели так всегда бывает?

Следователь вздохнул.

— Если бы поинтересовались моим мнением, твой случай яйца выеденного не стоит. Всё, в общем, очевидно. И ещё весной хватило бы твоего заявления и исследования палочки. Но в начале лета поменяли процедуру… И из этого отдела, — Форман кивнул на принесённое мной министерское уведомление, — стало приходить слишком много брака. Население завалило жалобами правительство. На жалобы отреагировали, приказав усилить контроль. Контроль возложили на нас. Так что, — следователь забросил в рот ещё пару леденцов, — положительное решение по твоей претензии лишний раз тюкнет по голове этих «рационализаторов». Но нужны твёрдые основания.

Будь это обычный дознаватель… Даже читателям популярных магловских детективов известно, что следователи обычно так и поступают: успокаивают бдительность «свидетеля» доверительной беседой, снимают показания, дают подписать и… Но к этому аврору меня отправила Боунс.

Чувство опасности молчало. Если что, я всегда могу исчезнуть с неправомерного допроса.

— Давайте согласуем список вопросов.

В приёмную главы Департамента магического правопорядка я прибыл за сорок минут до назначенного времени, но Амелию Боунс, наверное, предупредили с поста проверки палочек, потому что секретарь сразу же отправила меня в кабинет. У руководителя такого ранга не бывает свободного рабочего времени, поэтому, кратко опросив меня в течение нескольких минут, мадам Боунс отвела меня к дознавателю Дрейку Форману с наказом не юлить и оказать максимальное содействие, а после беседы опять вернуться к ней в кабинет.

Следователь был занят, так что мне пришлось какое-то время подождать в коридоре. И вот я здесь, согласовываю вопросник для интервью под наркотой, потому что кто-то в Секторе борьбы с неправомерным использованием магии «упростил с целью сокращения расходов» работу надзорного омнивизора.

Форман вызвал эксперта, отправив бумажный самолётик в вентиляционную отдушину, а я получил лишний повод зауважать этого следователя ещё больше: для письма он использовал видавшее виды самописное перо. У глупых и ленивых людей таких перьев не бывает: для обучения подобных артефактов требуется многолетний труд и немалая умственная дисциплина.

Прибывший эксперт забрал у меня палочку и поместил её в принесённый с собой проверочный артефакт, а мне продемонстрировал два тонких запечатанных фиала и простой стакан, при мне же наполненный агуаменти-водой.

— Печати видишь? — уточнил он у меня.

Я понятия не имел, как должны выглядеть министерские печати и насколько затруднено перезапечатывание вскрытого флакона, но этого и не требовалось. Маг достал палочку и скороговоркой произнёс привычную для него клятву о том, что в этих фиалах — Veritas serum minorum и нейтрализатор к ней, собственноручно сваренные и запечатанные клянущимся волшебником и до сего момента более не вскрывавшиеся, в дозировке для взрослого одарённого восьмидесяти килограммов веса.

Первый флакон вскрыли на моих глазах, растворили в стакане половину содержимого и дали мне выпить.

Направить зелье мимо желудка в утилизатор не представляло никакой сложности, однако я, основательно всё обдумав ещё два дня назад, не стал этого делать. Полагаю, не я первый такой умный, что явился сюда с безоаром за щекой или с заранее выпитым антидотом в крови, а потому у здешних дознавателей должна была быть методика надёжного определения, подействовало ли зелье на самом деле. Не исключено, что мне, как магу Жизни, было бы возможно сымитировать ожидаемые признаки, однако я никогда не пил *здешнюю* сыворотку и не представляю, как именно выглядят эти признаки и что конкретно нужно имитировать.

Это только у Дамблдора зелья не имеют вкуса, запаха и заметного для жертвы проявления: ничего не подозревающий бедолага просто начинает болтать, глупить или бузить. А вот на месте министерских экспертов я бы варил такой вариант веритасерума, который вызывает у допрашиваемого заранее известные, характерные и плохо симулируемые побочные реакции организма. Министерству незачем скрывать факт применения зелья, изменяющего состояние сознания.

Дальнейшее подтвердило мою правоту. В голове немного зашумело, а света вокруг стало больше.

— Не тошнит? — спросил внимательно наблюдающий за моим лицом эксперт.

Я отрицательно помотал головой, помня, что зелье уже выпито и лишний раз открывать рот не стоит.

— Аллергии нет, — кивнул эксперт, переворачивая песочные часы на столе. — Ждём минуту и начинаем.

Следователь принялся надиктовывать шапку протокола, а эксперт занялся палочкой. Между тем странности в моём восприятии нарастали. Окружающие предметы начали менять цвета: тёмные шкафы стали розовыми, а тёмные стенные панели — сиреневыми. Светильники на потолке усилили яркость, а свет из фальшивых окон, наоборот, потускнел, превращаясь в ночной пейзаж и переставая освещать находящийся у подоконника стол с позеленевшими бумагами. Голова, однако, не кружилась, мысли были ясными, а второе зрение продолжало работать с прежней чёткостью.

Когда последняя песчинка звякнула мелодичным колокольчиком, эксперт повернулся ко мне и зажёг передо мной обычную магловскую спичку. Я дёрнулся и зажмурился: такое впечатление, будто рядом засветили маленькое оранжевое солнце. Они что, сместили чувствительность моей сетчатки в инфракрасную область?

— Порядок, — кивнул маг следователю, возвращаясь к манипуляциям с палочкой.

— Отлично, — произнёс Форман. — Парень, твоё имя — Гарри Поттер?

— Нет, — привычно отбрил я. Задолбали.

Следователь озадаченно зашелестел бумагами.

— Мерлин, — буркнул он. — Твоё имя — Гарольд Поттер?

— Да.

— Угу… Ты живёшь на Тисовой улице, четыре в Литтл-Уингинге?

— Нет. Последний раз я был там первого сентября прошлого года.

— А где ты живёшь?

— Башня Гриффиндор, Хогвартс, Шотландия.

— Гм… Где ты жил на летних каникулах в этом году?

Я решил промолчать, потому что этот вопрос не был согласован. Ответ «Башня Гриффиндор» был достаточно правдивым для сыворотки, но повлёк бы за собой лавину недоумённых уточнений. В конце концов, мы здесь выясняем факт моего *отсутствия* по конкретному адресу в конкретное время, а не подробности моего бытия в целом.

— Хорошо, — согласился Форман, не дождавшись ответа. — Ключевой вопрос для протокола. Где ты был тридцать первого июля этого года с восьми до десяти вечера?

Этот вопрос был в списке, но я просил его убрать или переформулировать: я не знаю, что отвечать на такую формулировку. Дознаватель на это сказал, чтобы я отвечал «не знаю», если это и вправду так. Такой ответ, однако, предполагал в числе прочих и интерпретацию «я был не в себе», «я потерял память» и прочее, не исключающее факт моего неосознанного, он всё же присутствия на месте правонарушения.

Итак, знаю ли я, где находился в указанную дату *этого* года и в этом мире? Определённо нет. Даже если бы «где» можно было понимать как «в каком месте *той* реальности», я всё равно не могу ответить точно: середина двухмесячных летних каникул примерно соответствует середине зимы в *том* Хогвартсе, а в этот период меня где только ни носило: у Лавгудов, в Париже, в цирке, в гостях у Юки… Зато я уверен, что кое-где гарантированно не был.

— Не знаю, — ответил я после секундной заминки, и продолжил: — Но совершенно точно не на Тисовой, 4, не в окрестностях этой улицы и не где-либо в Литтл-Уингинге с его окрестностями.

Форман поднял глаза на прислушивающегося к опросу эксперта, и тот показал ему два пальца.

— Переформулирую вопрос, — кивнул следователь. — Появлялся ли ты в границах Литтл-Уингинга, графство Суррей, хотя бы на мгновение в период с 29-го июля по 2-е августа 1992 года?

— Нет, — ответил я уверенно.

— Окей. Колдовал ли ты… э-э… заклинание Левитации в указанный период, где бы ты ни находился?

— Я не знаю, что такое заклинание Левитации.

— Я тоже, — буркнул Форман негромко. — Стив, что это за хр… чары?

— Да всё, что угодно, — ответил эксперт. — Это же Хопкирк, её профессия — хороший почерк. Передрала из бумажки, не вникая. Нужно смотреть исходную ленту у надзорников.

— Н-да. Парень, поднимал ли ты что-нибудь в воздух в указанный период?

— Я ничего не поднимал при помощи магии на летних каникулах 1992 года, — ответил я, немного подумав.

У меня не было летних каникул.

— А не при помощи магии? — уцепился дознаватель по привычке.

— Да. Кровь в венах, глаза к потолку, уровень знаний…

— Достаточно, — оборвал меня следователь, мрачно посмотрев на весело хмыкнувшего эксперта. — Стив, что у него с палочкой?

— Ничего криминального, — всё ещё веселясь, ответил эксперт.

— Это мне решать.

— Окей. — Стив что-то сделал с артефактом, и тот расцвёл кольцеобразным призрачным дендритом, медленно шевелящимся в воздухе. — Так… Пятое сентября, то есть сегодня. «Magus in troubles», два раза.⁽¹⁾

— Дальше!

— Четвёртое сентября. «Impedimentum».

— Кхм… Время?

— У него старая палочка, только даты. Интересная работа, кстати.

— Парень, что за «арбалетный купол» в школе?

— Локхарт на уроке выпустил стаю пикси и сбежал, — ответил я, припомнив тот день. — Троих детей покусали.

— Этот певчий клоун теперь и по школам гастролирует? Не кашляй, Стив. Дальше!

— Второе сентября. «Silencio дура».

— Надо бы запомнить… Дальше!

— Первое сентября. «Aquamence. Lumos selino».

— Комплект «тяжёлое утро». Рановато начал, парень. Дальше!

— Восемнадцатое июня. «Saltatium ananas».

— Гм… — Следователь бросил взгляд на календарь. — Экзамены у Флитвика. А на каникулах точно ничего нет?

— Девственная чистота.

— Окей. Проверим контекст поглубже.

— Семнадцатое июня. «Librum reparo».

— МакКошка, второй курс. Было. А теперь уже первый? Дальше.

— Четырнадцатое июня. «Potionem perficio — Non audes oblivisci!».

— Это ещё что за хр..? Парень, что такое «Potionem perficio» и так далее?

Вообще-то, это не ваше дело, офицер. Ну да ладно, лучше пойти на уступки здесь и приберечь кредит молчания для более чувствительных вопросов.

— Финализация зелья. Экзамен по Зельеварению.

— У Снейпа новая программа? «Не смей забывать», надо же. Дальше!

— Пятое мая. «Tergeo».

— Опять провал… Парень, ты палочкой вообще не пользуешься?

Офицер, вы всё ещё избиваете подозреваемых на допросах? Отвечайте только «да» или «нет»!

— Я пользуюсь палочкой, офицер.

— Гм… Несколько палочек? Парень, у тебя только одна палочка — та, которую мы сейчас проверяем?

Я помедлил.

— У меня во владении только проверяемая вами палочка. В прошлом учебном году я дважды колдовал палочкой своей подруги — тест совместимости и «Репаро». Ещё в магазине палочек перебирал варианты при покупке этой.

— Да ты святее Папы… Стив, ещё пару отсчётов, и хватит.

— Двенадцатое… апреля.

— Да вы издеваетесь! И ради чего палочку потревожили в апреле?

— Гм. «Virides scintillae»⁽²⁾.

— Ладно, я понял. — Следователь обречённо вздохнул и начал надиктовывать эпилог выжимки из надзорного журнала. — … Таким образом, экспертиза подтвердила отсутствие неправомерного…

— Мерлин! — вдруг просипел эксперт.

— Что там? — прервал диктовку дознаватель.

Но Стив не ответил. Поколдовав с артефактом, он приблизил заинтересовавший его участок призрачного венка, вглядываясь в многочисленные точки и закорючки вокруг колыхающихся «листьев». Форман привстал, перегнулся через стол и удвоил количество зевак в кабинете.

— Нереально, — сообщил он своё мнение Стиву. — Сбой, навер… Ха! Формула поломанная! Парню повезло, что…

— Она сработала.

— Да откуда тебе…

— Дрейк, я же не учу тебя облавы планировать! — Эксперт указал пальцем на какое-то яркое пятнышко. — Тут столько силы прошло, что…

— Гм… — Следователь повернулся ко мне. — Парень, ты умеешь создавать телесного патронуса?

— Нет, — уверенно ответил я, приветливо улыбаясь новой компании на высоком архивном шкафу. Создавать — не умею.

Ночь, объясни моей палочке, что не всеми нашими достижениями следует хвастать чужим людям.

«Не беспокойся, командир, — прилетел мне окрашенный аэродромной подсветкой мыслеобраз. — Ничего важного мы им не покажем. Это хорошие люди, они могут пригодиться в будущем».

— … не в двенадцать лет, — меж тем говорил дознаватель. — Стив, закругляемся. Полную правду он не говорит, но набранного достаточно для летнего алиби. У нас не бродяга из Лютного, нужно соблюдать процедуру.

— Хорошо, только буфер скопирую. Спроси у него, что за материалы и откуда…

Дверь без стука отворилась, и в кабинет вошла глава ДМП.

— Что у вас? — начала было она, но тут разглядела мою обмякшую в кресле и счастливо улыбающуюся своему патронусу персону, и переменилась в лице. — Дрейк! Ты обалдел?!

— Всё по процедуре, шеф, — выпрямился Форман. — Малая сыворотка, вопросы согласованы, протокол под самописное перо. Мы уже разводим антидот.

Подержав подчинённого под тяжёлым взглядом, Железная Боунс приняла протянутый лист протокола и углубилась в его изучение. Эксперт тем временем размешивал в стакане нейтрализатор, делая это настолько несуетливо, словно именно этим он и занимался под визуальным контролем Формана, когда начальница решила заглянуть на огонёк.

— Пей, парень.

В ответ я покрепче стиснул зубы и с намёком посмотрел на Стива. Тот вздохнул, цапнул палочку из кобуры и произнёс ещё одну стандартную клятву.

— Потерпи, сейчас пройдёт.

Мне показалось, что в артерии впрыснули сотню кубиков жидкого перца. Почему не в вены? Потому что волна огня быстро поднялась вверх и принялась выжигать пространство под черепом. Я бы заорал, но рот под сывороткой лучше терпеливо держать закрытым. Боль, впрочем, оказалась освежающей: в её пламени догорали остатки болтливого дурмана.

Сморгнув выступившую слезу, я обнаружил, что мадам Боунс внимательно изучает моё лицо — так, как это совсем недавно делал Стив.

— Не торопите, пусть окончательно оклемается. Дрейк, помоги ему оформить жалобу. Дело закрывай и мне на подпись. Этому давай полный ход, — она вернула следователю протокол. — Отведи его потом ко мне.

— Да, мэм, — кивнул Форман. — И… Стиву нужен доступ к ленте. Надзорники скоро вообще писать разучатся.

— Санкционирую.

1) Предположительный вербальный вариант вызова «Ночного рыцаря».

Вернуться к тексту

2) «Зелёные искры».

Вернуться к тексту