Дамы семьи Поттер (гет)

Примечания:

В некотором роде эта глава является водоразделом, после которого уже нельзя вернуться к прежнему состоянию вещей.

Напоминаю, что герои тоже люди, и прошу о понимании: пишем комментарии в мягкой форме ?

Саундтрек к отрывку Северуса: https://www.youtube.com/watch?v=zslGmkDnejQ

Саундтрек к разговору Северуса и Поликсены: https://www.youtube.com/watch?v=BH8pv4Iht8g

Гарри вроде бы крался очень тихо — но его все равно заметили.

— Рано встаешь, — хрипло сказал Сириус и вышел из-за колонны. Он был заспанным и каким-то взъерошенным, но все равно выглядел уютно и дружелюбно — и Гарри вроде бы и не стремился искать с ним общий язык, но Поликсена оказалась права: Блэк все-таки сумел понравиться ему сам по себе, безо всяких подспудных мотивов. — Кофе хочешь?

— Мне вроде как рано его пить, — неуверенно сказал Гарри и кинул долгий тоскливый взгляд через двор — туда, где белела дверь наружу.

Вообще-то, пока все сладко спали, он собирался прогуляться по окрестностям и хорошенько подумать в одиночестве, а потом тайком попрактиковаться в боевых заклинаниях, на которые Поликсена наложила строгий запрет. Теперь же придется пить кофе с крестным, да еще и говорить с ним — ну вот о чем? Все-таки надо было выходить через сад…

— Глупости, — фыркнул Сириус и щедрым жестом протянул ему свою кружку. — Бери, я не успел отхлебнуть. Правда, он черный и с сахаром… ты же любишь сахар? Мерлин, что я несу, в самом деле, — все дети любят сладкое…

— Никакой я не ребенок, — нахмурился Гарри, подходя и беря в руки кружку, и Сириус очень серьезно кивнул.

— И правда уже не ребенок, а совсем взрослый парень, — сказал он и вздохнул, неуверенно пригладил волосы пятерней. Привалился плечом к колонне. — Знал бы ты, как мне жаль, что я пропустил все твое детство… Слушай, а у тебя была лошадка? Такая, знаешь, деревянная, в яблоках. Лучше всего волшебная, способная гарцевать и бить копытом, — но маггловская тоже сойдет…

Гарри помотал головой и с интересом пригубил горячий кофе, а Сириус вздохнул еще тяжелее и сгорбил широкие плечи.

— Ну вот, лошадки у тебя не было. Обидно, конечно, — у всех детей должна быть лошадка… И солдатиков тоже не было? Таких, чтобы маршировали и отдавали честь?

— Не было, — кивнул Гарри и внезапно расслабился. Это был странный разговор — в звенящей рассветной тишине, пока мир еще не проснулся, — и тем не менее, общаться с Сириусом оказалось на удивление легко. Естественно, словно они знали друг друга всю жизнь. Крестный очень отличался от того полузверя, каким был сразу после возвращения из Азкабана, и от себя в юности — тоже: тот улыбчивый парень в бандане совершенно точно не спрашивал бы об игрушечных лошадках.

И кофе Гарри тоже понравился.

— А что у тебя вообще было? — тихо уточнил Сириус, глядя куда-то в сторону.

Гарри вернул крестному кружку, за которую тот ухватился так крепко, словно это был буек в самый разгар шторма, и честно задумался.

— Чулан под лестницей, — наконец с кривой усмешкой сказал он. — Вообще, если так подумать, чулан был не такой уж и плохой — туда даже помещались кровать и шкаф. И он был полностью мой, не приходилось делить его с Дадли… Знаешь, пока я жил у Дурслей, это казалось мне совершенно нормальным, но… это же был чулан. Туда обычно прячут метлы и швабры, а не ребенка. И вообще лично я предпочел бы чердак — оттуда хоть вид был красивый.

— Ага, — ровным тоном сказал Сириус и потер лоб с такой силой, будто пытался вытащить из черепа свои мозги и хорошенько рассмотреть их на свету. — Чулан, значит. Кровать и шкаф, ну надо же… А на Гриммо все это время пустовали чудесные спальни, в которых можно было танцевать вальс — настолько большими они были. И кровати там просто огромные, под роскошными балдахинами. А столбики у них резные…

— Я знаю, — невежливо перебил Гарри. — Я тоже там живу. И кровать у меня действительно под балдахином. Зеленым, — зачем-то добавил он.

— Ага, — снова сказал Сириус и криво усмехнулся. — Это очень хорошо, что под зеленым… И тоже совсем не моя заслуга — за то, что ты живешь на Гриммо, а не у магглов, надо благодарить вовсе не меня, а Поликсену…

— Она классная, — сквозь зубы сказал Гарри и пристально, исподлобья взглянул на Сириуса. — Она очень, очень хорошая, понятно?

— О, вот в этом вопросе наши мнения полностью совпадают, — против всякого ожидания повеселел крестный и залпом допил кофе, поставил кружку на пол у колонны и обхватил себя руками. — Поликсена у нас и правда молодец, и я перед ней в неоплатном долгу… Послушай, Гарри… я перед тобой очень, ну просто ужасно виноват. Я никогда не смогу исправить свою ошибку и вернуть тебе детство, которое должен был обеспечить как твой опекун. Я был тем еще дураком… Первым делом нужно было позаботиться о тебе, а я не удержался, пошел на поводу у своих инстинктов, очертя голову бросился в погоню и…

Гарри испытал огромный соблазн вклиниться в эту исповедь и добить Блэка, сказать что-нибудь обидное и злое, что останется с Сириусом еще надолго, накрепко вгрызется ему в память… но все-таки сдержался и не стал: пинать лежачего низко.

— Все повернулось к лучшему, — великодушно сказал он и заложил руки в карманы, качнулся туда-сюда на пятках. — У меня есть друзья и мама — считай, почти настоящая семья. Ну и ты тоже, как выясняется… Знаешь, это очень хорошо, что ты почти выздоровел, — так ей будет намного проще. Может, даже бросит курить…

— Мама? — Сириус недоуменно нахмурился, подумал минутку, а потом просветлел лицом и почему-то доверительно понизил голос: — Поликсена? Ты… ты зовешь ее мамой?

— Пока только про себя, — смутился Гарри и ковырнул мраморную плитку носком туфли. — Только ей не говори. И тебя я папой звать не стану, ясно?

— Ясно, — усмехнулся Сириус и вскинул руки. — Я пока не заслужил, чего уж там. Слушай… а ты хоть разок бывал на могиле своих настоящих родителей? Ну, Лили и Джейми?

Гарри покачал головой, и Блэк расстроился, хоть и попытался не подать виду.

— А хочешь, я тебя туда отведу? — предложил он и заискивающе заглянул крестнику в глаза снизу вверх, что из-за разницы в росте было непростой задачей. — Говорят, им поставили очень красивый памятник, мраморный такой…

Гарри вздохнул и снова медленно покачал головой, а Сириус нахмурился.

— Я не против, ты в своем праве… но все-таки: почему? Тебе совсем не интересно больше о них узнать? — с глухой тоской в голосе спросил он.

— Про Поттеров как героев войны я читал в книжках, — твердо ответил Гарри. Он не хотел причинять крестному боль — но и подыгрывать тому, наступая на горло собственной песне, тоже не собирался. Сириус желает познакомиться с ним получше? Тогда он может начать прямо сейчас, прислушавшись к тому, чего Гарри хочет и не хочет на самом деле, а не придумав за крестника греющие душу ответы. — И памятник я тоже видел в этих самых книжках — он красивый, но совсем не про них. Ты хочешь, чтобы я больше узнал о родителях? Расскажи мне о них, только своими словами, как о живых людях, ты же с ними дружил… Что им нравилось, что их бесило, что они любили готовить на обед… Вот, например, меня давно интересует: зачем вообще отец играл в квиддич?

— В смысле? — опешил Сириус. На мгновение Гарри стало жаль Блэка, и он заколебался, но все равно продолжил — когда-то этот момент должен был настать.

— Я имею в виду, зачем Джеймс тратил время на то, у чего не было никакого практического применения? — терпеливо пояснил он. — Тренировки отнимают просто вагон времени, а выхлопа у них ноль. Он же не собирался идти в профессиональные спортсмены? Отец был наследником и должен был стать артефактором после деда Карлуса.

Сириус подумал, а затем усмехнулся и потер лицо обеими руками, с нажимом, проводя от щек к вискам.

— Пожалуй, мне пора присесть, — слабо сказал он и заоглядывался по сторонам. — Ага, смотри, какая там удобная лежанка! Идем-ка со мной.

Гарри послушно последовал за ним и терпеливо подождал, пока Сириус усядется, поерзает, тяжело вздохнет и обреченно поднимет на него глаза.

— Квиддич, значит… — повторил Блэк и крепко задумался. — Слушай, а я толком и не знаю. Это просто было почетно и очень круто, особенно если играть на позиции ловца. Все девчонки были твоими — со стопроцентной гарантией… Хотя ты меня не слушай, для Джейми это было совсем не важно. Я тебе точно говорю: он любил только твою маму.

— Да? — усомнился Гарри, чувствуя себя последней скотиной. Он потер лоб, а потом упрямо наклонил голову и все-таки продолжил: — А что у них было общего?

На этот раз Сириус задумался еще крепче, и Гарри даже пожалел, что спросил, когда крестный все-таки криво усмехнулся и сказал странным тоном:

— Ты очень умный парень и задаешь очень глубокие вопросы. И так сильно мне кое-кого напоминаешь…

— Уходишь от ответа, — покачал головой Гарри и сочувственно вздохнул. — Но я тебя понимаю: я сам много об этом думал и тоже ни к чему не пришел… Ну вот что могло связывать наследника уважаемой семьи и магглорожденную девушку? Сам посмотри: у Лили была сестра, а Джеймс был единственным поздним сыном. До Хогвартса Лили ходила в маггловскую школу, а Джеймс занимался с репетиторами. Он играл в квиддич и хулиганил — между прочим, в твоей компании — а она училась не поднимая головы…

— Но ты тоже был воспитан за Барьером, а подружился не с магглорожденными, а с Малфоем и Паркинсон, — заметил внимательно слушавший его Сириус и тут же поправил себя: — То есть, с Драко и Панси.

— Это совсем не то, — отмахнулся Гарри. — Мы не разлей вода с первого дня Хога, а Лили и Джеймс сблизились только на старших курсах. К тому моменту они уже почти выросли, сформировались как личности — и наверняка были очень разными, понимаешь? Разные приоритеты и интересы, разное все… Но они все-таки друг друга полюбили — так за счет чего?

— Говорят, противоположности притягиваются, — слабо усмехнулся Сириус, и Гарри раздраженно вздохнул.

— Ну хорошо, ну притянулись они… а дальше-то что? — устало возразил он. — А дальше надо как-то уживаться вместе. Они же не просто повстречались недельку и разбежались кто куда — они поженились! И завели ребенка — то есть, меня! О чем родители говорили за ужином? Как собирались воспитывать меня вместе, если их самих воспитывали совершенно по-разному? Джеймс вообще умел мыть посуду? Уверен, что за него это делали домовики, правда? У них просто не было общих тем, ни единой точки соприкосновения!

— Это не так, — тихо заметил Сириус. — У них был ты.

— Отлично, — еще больше разозлился Гарри. — Просто прекрасно! Ты сам-то хоть понимаешь, что говоришь, а, крестный? Это значит, что они не были счастливы как муж и жена, что оставались вместе только ради меня. Не пара, а так… напарники-воспитатели.

Гарри и сам не знал, что хотел услышать от Блэка, но в глубине души он все равно надеялся на какое-то внезапное откровение, которое расставит все по своим местам. Он правда ожидал, что Сириус возьмет — и откроет ему тайну, скрытую от остальных, на правах друга семьи укажет на что-то, что Гарри просмотрел. Назовет хоть одну общую черту Джеймса Поттера и Лили Эванс…

Потому что сам Гарри искал ее — и никак не мог найти. Все вокруг взахлеб твердили о великой любви, о современной Золушке, покорившей принца умом, скромностью и обаянием, а Гарри угрюмо думал, что в сказки он, пожалуй, не верит. Для такой любви нужен был какой-то фундамент, а в этой пересказанной сотнями уст истории не было ни следа настоящих людей: талантливой девочки, открывшей для себя новый мир, и мальчика, выросшего с этим миром у своих ног.

И чем больше Гарри об этом думал — а во время размолвки с друзьями у него был целый месяц свободного времени, — тем сильнее убеждался в том, что эта история была печальной. У него перед глазами был пример Гермионы, во многом похожей на Лили Эванс: обе были умными и целеустремленными, — и Гарри подозревал, что его мама во многом вела себя как Грейнджер. Золушка, попавшая на бал и обнаружившая, что хрустальными туфельками никого не удивишь. Волшебный ребенок в мире магглов и маггловский ребенок в мире волшебников. Везде чужая…

Допустим, на пятом курсе Драко влюбился бы в Гермиону и предложил ей руку и сердце — в мире бывают и не такие чудеса, но эти отношения вскоре зачахли бы. Ну или одному из них пришлось бы вывернуться наизнанку, переиначить и вылепить самого себя заново почти с нуля — тогда появлялся хотя бы небольшой шанс на счастливый конец…

— Поликсена говорила, ты любишь Зельеварение, — невпопад заметил Блэк, вырывая Гарри из раздумий, и он, помедлив, кивнул. — Это интересно… Лили очень хорошо варила зелья. Ты знал, что она дружила с вашим преподавателем, Снейпом?

— Что-то такое слышал, — припомнил Гарри. — Но тогда и с Поликсеной тоже? И с мамой Панси, Каролиной Стивенсон?

— Нет, там была отдельная история, — задумчиво сказал Сириус, глядя куда-то вдаль. — Снейп умудрялся как-то держать своих подружек по разным углам ринга. Не знаю, как это у него выходило, лично я никогда не умел развести собственных приятелей по разным компаниям. Я вообще считал, что чем больше народу — тем веселее… Ну и поплатился за это… А со Снейпом мы и вовсе враждовали. Я, твой папа, Ремус Люпин и еще один тип…

— Четверо на одного? — нахмурился Гарри, и Сириус вздохнул и пристыженно потер бровь.

— Когда ты говоришь это вслух, да еще таким инквизиторским тоном, и правда звучит не очень. Прямо скажем: мерзко звучит, — признал он и поспешно добавил: — Но ты не думай, Нюниус вполне справлялся и в одиночку, всем бы так справляться… Талантливый был, подлец.

— Нюниус? — неодобрительно скривился Гарри, и Блэк криво усмехнулся.

— Что-то я все говорю невпопад, — со смешком сказал он. — Но из песни слов не выкинешь: Гарри, это были жестокие времена, а мы были жестокими детьми. Все без исключения — и Северус тоже. Мы звали его Нюниусом, потому что он дружил с одними девчонками, а себя величали Мародерами. Не кривись, сейчас-то я умею пользоваться словарем, а тогда нам просто понравилось звучание… Знаешь, теперь я думаю, что Снейп был прозорливее нас всех, раз не тратил время зря и с первых курсов окружил себя таким пышным цветником. Рано начал, понимаешь ли… а у тебя как, есть девчонка?

— Это слишком личный вопрос, — холодно отрезал Гарри, и Сириус вздохнул и поднял руки.

— В общем, если понадобится мужской взгляд со стороны, я к твоим услугам. Не смотри, что я на столько лет выпал из жизни, — в школе у меня проходу не было от девиц…

— Я учту, — пообещал Гарри. — Сириус, где находится Поттер-холл?

Блэк нахмурился и поковырял ногтем джинсовую штанину.

— Он закрыт. Перед смертью твои дед и бабка запечатали его, — тяжело сказал крестный. — И, Гарри… я не уверен, что дом тебя впустит. Понимаешь, тетя Дорея…

Сириус помолчал, катая желваки, а затем сказал очень мягко:

— Когда-то я ужасно ее любил. Твоя бабушка всегда прекрасно ко мне относилась, особенно на контрасте с моей маменькой. Я прислушивался к ней больше, чем к любому другому человеку… и однажды на старших курсах тетя Дорея дала мне один мудрый совет: жениться, дескать, надо по любви… Я последовал ему и даже ушел из дома — и совершил огромную ошибку. Я начал подозревать неладное, когда заметил, что она невзлюбила будущую невестку. Тетя не показывала неприязнь напрямую и на словах не возражала против брака Джеймса и Лили, но скрыть свои чувства полностью не могла. Тогда я просто насторожился — а как же брак по любви? — но решил, что ошибся, чего-то не учел или не понял… А потом, когда они с Карлусом умерли, мы с Джейми попытались войти в дом — и не сумели. Наверное, именно тогда я догадался, что тетя Дорея так и не смирилась с браком сына, что все ее советы были вредными, но было уже слишком поздно исправлять хоть что-то…

— Ага, — глупо сказал Гарри, пытаясь справиться с удушающей обидой, которая неожиданно поднялась откуда-то изнутри. — То есть, родители Джеймса тоже не были в восторге от его выбора, и от Поттеров у меня одна лишь фамилия. Ну ладно, не больно и надо было… Тогда вопрос закрыт.

— Мы все равно можем попытаться, — неуверенно предложил Сириус. — Правда, Джейми не сумел пройти дальше ворот…

— Уверен, что сыну Лили даже это не светит, — отмахнулся Гарри. — Зато теперь понятно, почему родители жили отдельно, в Годриковой лощине.

— Кстати, насчет этого, — посерьезнел Сириус. — Я их не предавал, могу поклясться на чем хочешь.

— Верю, — подумав, сказал Гарри. — Это был тот, четвертый в вашей компании?

— Да, — сквозь зубы подтвердил крестный и криво усмехнулся. — И клянусь тебе, однажды я его разыщу.

* * *

Северус почти никогда не забирал уже данное слово — но проснувшись в четверг, за четыре дня до конца пасхальных каникул, он испытал огромный соблазн нарушить собственное обещание. Отправить Поликсене сову, ссылаясь на неожиданную занятость в Хоге или на недописанный черновик новой статьи, или… на самом деле, неважно на что, буквально на что угодно, и чем менее правдоподобной будет отговорка — тем лучше.

Еще можно было взять — и просто не явиться, рубануть сплеча без предупреждения и объяснений, чтобы наверняка положить конец этой странной дружбе… Если поступить вот так, по-хамски проигнорировав приглашение, Поликсена ведь обидится?.. Должна бы.

Северус почти решился на такой шаг. Он очень медленно умылся и нарочно не стал одеваться — так и остался в халате. Не спеша выпил чашку кофе и внес изменения в учебный план для четвертого курса. Посидел у камина, отвлеченно глядя, как пламя лениво лижет поленья. Последняя идея была откровенно лишней, потому что повлекла за собой неуместные ассоциации, так что Северус встал и полистал взятую наугад книгу, не замечая за буквами смысла.

Он даже собирался сжечь записку с координатами аппарации, чтобы уж точно никуда не пойти, но все-таки не сжег. Вместо этого Северус еще немного пометался по гостиной, безуспешно пытаясь возвести между своим сознанием и тиканьем часов окклюментивный барьер, — а потом плюнул и принялся одеваться. В конце концов, его ждут дети — и что бы там ни происходило между взрослыми, Северус не может подвести Драко, Гарри и Панси…

У его нежелания видеться с подругой были веские причины. В последние дни он очень много думал обо всем сразу — как-то незаметно вышло, что разрозненных фактов накопилась целая гора, но Северус никак не мог улучить минутку, чтобы остановиться и разложить все по полочкам.

Вернее, не хотел, если быть совсем уж честным. Северус ведь был не железный, а некоторые выводы — пока еще смутные, на границе сознания, — ему заранее не нравились. Смотреть в глаза правде неприятно и страшно, и надо быть к себе совершенно безжалостным, чтобы снова и снова брать самого себя за шкирку и тыкать в эту правду носом, превратить пытку в часть рутины — как душ или, скажем, завтрак…

Потому он старательно затягивал, оправдываясь то тем, то этим… однако наступление каникул приперло его к стенке и крепко взяло за горло — так что на второй день покоя Северус привычно собрал себя в кулак и принялся за дело.

Он был почти уверен, что Сивилла тоже пострадала от обливиэйта с заменой воспоминаний — ее симптоматика была очень похожа на его собственную. И там, и там отчетливо прослеживался modus operandi, но чей почерк это был? Первым на ум приходил Альбус — в конце концов, именно Дамблдор нанял Трелони и долгие годы удерживал в Хоге, несмотря на подозрения коллег и попечителей в ее профнепригодности.

Вторым подозреваемым был сам Северус — и вот эту горькую пилюлю оказалось очень сложно проглотить. Он ведь читал книгу за авторством Лорда, он узнавал ее целыми абзацами — а значит, некогда обладал нужными знаниями и вполне мог подменить воспоминания и себе, и Сивилле. Загвоздка была только в мотиве — и у Северуса имелась на этот счет пара соображений.

Пока было совершенно ясно только одно: Трелони не произносила пророчество об Избранном. Просто не могла его произнести — потому что не обладала ни каплей дара. Это могло означать две вещи: или пророчество было выдумано от начала и до конца (например, тем же Альбусом — как ход в шахматной партии с живыми людьми вместо фигурок), или оно все-таки было произнесено, но совсем другим человеком.

Например, Каролиной.

Северус помнил, что та все-таки изрекла свое истинное предсказание, хоть и не успел услышать его содержание… Прорицание было очень редким даром, и ее кандидатура напрашивалась сама собой. Что если именно Каро предрекла появление ребенка, рожденного на исходе седьмого месяца? И, разумеется, не в «Кабаньей голове», а в доме Северуса в Коукворте? И вовсе не на глазах у Дамблдора, а в компании лучших друзей, за бутылкой легкого вина?

Северусу не нравилась эта идея, но он не мог закрыть глаза на все совпадения и списать ее в утиль — согласно бритве Оккама, самое простое объяснение чаще всего являлось верным. Пророчество исполнилось до мелочей, и этот факт говорил о том, что оно было истинным. Каролина действительно что-то предрекла, а их общая подруга невольно подтвердила это своей попыткой спрятать концы в воду; в то время как Сивилла точно не могла прозреть будущее. И Северус был связующим звеном, он присутствовал на месте действия в обоих вариантах прошлого. А еще обладал нужными навыками, чтобы изменить память и себе самому, и Трелони, старательно скрывая… что именно?

Явно не сам факт изречения пророчества и даже не его содержание — потому что в итоге с ним были знакомы все важные фигуры той войны. Но, может быть, саму личность прорицательницы? Что если Северус пытался отвести удар от любимой, подставив под него другого невинного человека — девчонку курсом младше, наследницу знаменитой Кассандры Трелони?

Это решение было крайне циничным, но эффективным — и Северусу хотелось верить, что на него это совсем не похоже, но это было неправдой, к тому же они с Сивиллой припомнили, что слышали друг о друге в школе — мельком, краем уха, но все-таки слышали. И Северус знал, что встань он перед выбором: безопасность любимой девушки или малознакомой когтевранки — он не сомневался бы ни минуты. Северус подставил бы Трелони, он недрогнувшей рукой нарисовал бы на ее спине мишень, отводя беду от близкого человека, — и полагал бы при этом, что цель полностью оправдывает средства.

Если его выкладки были верны, это значило, что все последствия для Сивиллы: отдаление от жениха и разрыв помолвки, одинокие годы в Хогвартсе и попытки пробудить несуществующий дар, — все это было виной Северуса. Он и раньше не собирался продолжать их «роман», но теперь подозревал, что дружба между ними тоже не сложится — как теперь вообще смотреть Сивилле в глаза?

У этой версии имелся еще один весьма неприятный вывод. Если пророчество об Избранном изрекла именно Каро и именно тогда, в присутствии Северуса и Поликсены, это значило, что о нем знали только трое. До поры до времени — потому что в итоге и Лорд, и Дамблдор обо всем проведали… А значит, тайну раскрыл кто-то из них.

И Поликсена об этом знала.

Северус не забыл, как она вся напряглась, словно струна, стоило упомянуть тот вечер. Подруга отчаянно не желала говорить о пророчестве, она сделала все, чтобы сбить его со следа — почему? Защищала себя, боялась признаться в давней вине?

Могла ли Поликсена и вправду проболтаться? Поделиться тяжелой ношей с кем-то близким… например, с Рабастаном Лестрейнджем, своим первым мужчиной — и, возможно, первой любовью? Она ведь любила его, несмотря на все «но» и «однако», на то, что даже не была первым выбором Басти, и на то, что заслуживала намного большего, чем короткая связь без обязательств. Это было своеобразное чувство, отчасти восхищенное, отчасти потерянное и совершенно точно горькое, но Поликсена действительно любила Рабастана как умела — Северус достаточно хорошо знал подругу, чтобы понять это по ее сумбурному рассказу.

Она его любила и она с ним спала, делила с Лестрейнджем и бой, и покой, пока сам Северус занимался — чем именно? Попытками свести личные счеты под прикрытием общей схватки? Страданиями по неразделенной любви? Что такого важного он делал, что проморгал роман подруги, развернувшийся у него прямо под носом?

Разумеется, Поликсена была вольна делать что хочет и с кем хочет, но Северус должен был хоть что-то да заметить и присмотреться к ее кавалеру сам, непредвзято — и может быть, разглядеть в чужом характере какой-то надлом или изъян… предупредить подругу и уберечь от ошибки… но Северус ничего не заметил. Он был слишком занят собственной войной.

А эти двое просто спешили жить и наверняка о чем-то да говорили, когда наконец выдыхались. А во время интимной беседы, повернувшись друг к другу лицом и спрятавшись от всего мира под одним одеялом, можно рассказать что угодно, в том числе и поделиться случайно услышанным предсказанием…

Что если Басти донес пророчество до слуха старшего брата — или сразу до Лорда? Это было знание стратегической важности, и его утаивание граничило с изменой. К тому же, Северус помнил, как чувствовал себя на месте Лестрейнджа. Храбрый разведчик, добывший ценные сведения, совершивший настоящий подвиг, единолично переломивший ход войны… Эти воспоминания были ложными, но Рабастан тоже мог купаться в пьянящем коктейле из гордости и восторга — разве что с маленькой, почти неощутимой щепоткой вины. Джентльмены ведь не делятся тем, что услышали в будуаре дамы, — даже если услышанное оказалось важным военным секретом…

Было бы так легко остановиться именно на этом. Сказать себе: ну конечно, во всем виноват Басти Лестрейндж! Очень удобно, даже если на самом деле все было иначе… Во всем виноват умерший в Азкабане Лестрейндж; Лестрейндж, который уже никогда не защитит свое доброе имя; Лестрейндж, на которого можно спихнуть что угодно — и дальше спать спокойно. Этот соблазн был очень сладок — и тем слаще, что можно было укорить Поликсену: она ошиблась, сперва остановив свой взгляд на Рабастане, а потом доверив ему опасную тайну…

Выбрала совсем не того человека.

Ревновать к мертвому — идиотская затея, чудовищно неблагодарное дело. С мертвым невозможно соперничать, его невозможно победить. Он навсегда застыл на пьедестале, окруженный ностальгическим ореолом, словно муха в янтаре, светящийся и недостижимый, едва ли не мироточащий. Мертвый не станет спорить и настаивать на своем, у него не будет плохого настроения и неудачного дня, он никогда не наломает дров, идеальный и непогрешимый. Любить мертвого куда проще и удобнее, чем живого и несовершенного, — память сгладит ссоры и обиды, старательно заметет их под коврик, оставив на виду только самое лучшее, будто в музее.

Ревновать к мертвому — худшая из пыток, особенно если одновременно благодаришь его за спасение чужой и очень важной жизни… вот только Северус все равно ревновал, отчаянно и безнадежно. И, к сожалению, отнюдь не по-дружески.

Наверное, что-то с ним было сильно не так, если он постоянно влюблялся в собственных подруг. Психологическая травма? Врожденные особенности характера? Редкая сексуальная патология? Нормальные люди стремятся не смешивать дружбу и любовь, чтобы не усложнять себе жизнь еще больше, — но, видимо, Северус не был нормальным, раз с удручающим постоянством наступал на одни и те же грабли.

После Азкабана — и тем более, после разговора с Поликсеной тем же вечером — в нем что-то сдвинулось, и как Северус ни старался натянуть шоры обратно, у него никак не выходило. Он все-таки взглянул правде в глаза и теперь точно знал, что кроется под дружбой с его стороны. И потому продолжать их общение как прежде тоже не выйдет, потому что он обязательно выдаст себя словом или жестом… Надо было что-то придумать, найти какой-то способ — но Северуса отвлекла новая идея, и эта же идея окончательно его добила.

Иногда он даже жалел, что привык доводить рассуждения до конца. Однако привычка — вторая натура, и в какой-то момент Северус понял, что у всех странностей существует еще одно объяснение. Понял — и уже не сумел об этом забыть.

Поликсена могла защищать вовсе не себя и Басти, а своего школьного друга — по давно укоренившейся дурацкой привычке. Вся эта история с пророчеством до боли напоминала другую, с дуэлью и ее трагичными последствиями, — и тогда подруга вела себя точно так же, до последнего отказываясь обсуждать с ним эту тему.

Мог ли Северус сам предать доверие Каролины и поделиться ее предсказанием с Лордом? Снова хотелось защититься, выкрикнуть, что это совершенно невозможно, и даже закрыть уши руками, как в детстве, — но он не имел права так поступить. Он не знал. Каким был тот Снейп десятилетней давности? На что готов был пойти ради своих туманных целей?

В его лживой, проклятой памяти Северус ставил Лорда в известность легко и непринужденно — безо всяких круцио и империо, без угроз и посулов, за одно только скупое «спасибо». Может, в настоящем прошлом у него и вырвали тайну Каролины силой… но что если нет? Что если Северус выложил все сам, по собственному желанию?

Неужели именно эта часть прошлого была истинной — обнародование пророчества, толкнувшее любимую девушку к краю пропасти? Только вместо Лили была Каролина — но эта рокировка ничего не меняла в сути произошедшего. Если эта версия была верна, особенно если он рассказал все без принуждения, то выходила очень печальная картина: в любой из версий своей жизни Северус Снейп оказывался предателем… Рано или поздно он подводил под монастырь всех дорогих ему женщин.

У Северуса было три подруги детства, и две их них умерли в самом расцвете лет, причем не без его участия — так себе статистика, скажем прямо. И лучше бы Северусу держаться подальше от последней из них, единственной, кто пока сумел уцелеть… но ведь еще не вечер…

Тем более, учитывая то, что он все-таки умудрился влюбиться в нее незаметно для себя самого, — история гласила, что все проблемы в жизни его подруг начинались именно с этого.

Как вообще он допустил это двусмысленное сближение? Вдали от Поликсены, в тишине деканских покоев все выглядело совсем иначе, чем в пылу момента, и Северус не мог понять, когда и как он потерял контроль над ситуацией. Что это за дружеские встречи наедине, в самом деле? Поликсена вообще-то замужем, а магическая Британия — очень консервативное место… так какого черта они таскаются за Барьер каждые выходные?

Ну хорошо, когда все только начиналось, подруге было одиноко и тоскливо, у нее на руках был больной муж и имелась еще сотня других проблем и бед, от которых хотелось убежать куда глаза глядят — а Северус просто привык брать, что дают, и не задавать лишних вопросов. Но все-таки задал — и теперь его тянуло побиться головой об стену, чтобы размякшие мозги наконец встали на место.

Поликсена слишком устала, чтобы принимать взвешенные решения, ей просто хотелось забыть о реальности и вернуться в школьные годы, где все было намного проще, чем во взрослой жизни. В моменты душевного раздрая люди склонны искать утешения в беззаботном прошлом и в знакомых лицах — это желание было очень человеческим, и Северус хорошо его понимал. С подруги взятки гладки, она действовала в состоянии аффекта… но когда Северус принимал из ее рук запасной ключ, он-то находился в здравом уме!

Или нет? Куда он вообще смотрел и чем думал?

И чем именно было его позднее чувство — что если отголоском другой, давней истории, эхом, появившимся на фоне постепенного возврата воспоминаний? Северус ведь любил Каролину, он даже сражался за руку Каро на дуэли, а Поликсена заслуживала намного большего, чем стать удобной заменой его потерянной любви. Видимо, он подсознательно перенес черты одной своей подруги на другую, с умершей и недоступной на живую и близкую — и это было той еще подлостью.

К тому же, Северус все еще не разобрался ни в себе, ни в загадках своего запутанного прошлого, ни в собственной памяти — и в этой мозаике неожиданная любовь была откровенно лишней. Неудобной и несвоевременной, способной напрочь испортить то хорошее, что уже есть.

Не исключено, что улови он хоть намек на взаимность, то сумел бы убедить себя в том, что гонка не проиграна еще до старта, — однако поведение Поликсены строго удерживалось в рамках дружбы… Пускай странной и необычной, но все-таки дружбы. Она была замужем за одним человеком и любила совсем другого, а с Северусом — что? Готовила? Ностальгировала о прошлом и смотрела маггловские фильмы? Проигрывала ему в покер за бутылкой вина?

Проблемы утопающего — дело рук самого утопающего, а никак не водоворота, в который его случайно затянуло, и Северус прекрасно знал, как следует поступить. Иногда лучший подарок близкому человеку — это молча отойти в сторону, односторонне увеличивая дистанцию, и таким образом защитить его, в том числе от самого себя и собственных эгоистичных желаний. Почему-то все вокруг восхваляли обратное, как будто чистосердечное признание что-то меняло: смелее, сделай первый шаг навстречу! Северус считал такой оптимизм наивным и лицемерным: признаваться легко и приятно, это позволяет с чистой совестью умыть руки и переложить муки выбора на плечи другого — но что потом делать этому самому другому?

Чего Северус точно не хотел, так это дополнительно усложнить Поликсене жизнь.

Более того: что если, в конце концов вспомнив все, он изменится до неузнаваемости — и этот, новый Северус, не разделит его нынешние чувства? В таких условиях предлагать подруге изменить ради него всю жизнь — все равно что пытаться построить дом на зыбучих песках… Даже если бы она и в самом деле того хотела — вот только Поликсена не хотела. Она просто дружила как умела, и не ее вина, что Северус увлекся и понял все превратно…

Так что очень удачно, что отныне у Поликсены имелись законный муж и приемный сын — собственная семья, дорогие ей люди, которые легко заполнят вакуум, когда их странная дружба потеряет интенсивность. Блэк стремительно пошел на поправку; ну вот и отлично, подруге следовало проводить с мужем значительно больше времени — например, не только будни, но и каждые выходные без исключения. Когда-то Сириус славился чувством юмора, обаянием и авантюризмом — и Северус надеялся, что Блэк додумается проявить эти качества и сделает жизнь супруги яркой и увлекательной, чтобы той больше не требовался эмоциональный костыль на стороне. Гарри тоже не помешает полная и счастливая семья — и надо бы донести эту мысль до Поликсены, причем так, чтобы та остановилась и прислушалась, а не сразу встала на дыбы…

В конце концов Северус даже подобрал подходящий ключик: нужно просто сослаться на благополучие Поттера. В далеком будущем Паркинсоны и Малфои прочат мальчику кресло Министра? Магическая Британия голосует за людей с безупречной семейной историей. И в нее, в эту самую историю, плохо вписывается то, что приемная мать Поттера постоянно сбегает за Барьер, чтобы тайком повидаться со своим школьным другом и отдохнуть в его компании от утомительных будней. Достаточно одного слуха, одной случайной встречи в парке, одной заказной статьи, чтобы люди начали болтать — и уже никогда не прекратили…

Дружба дружбой, а семья всегда идет первой — сам Северус не разделял эту идею, но Поликсена была чистокровной волшебницей, а значит, должна была все понять. Для них обоих общение было глотком свежего воздуха, но они жили в реальном мире, и в этом мире у всего была цена, а Северус совсем не хотел, чтобы эту цену платила Поликсена — ну или Гарри, если уж на то пошло…

Все это было очень взвешенным и очень правильным, и даже, помогай Мерлин, высокоморальным — хотя Северус никогда не претендовал на особую чистоту помыслов. Умом он понимал, что так будет лучше для всех, — но никак не мог перестать ревновать. Даже окклюменция — и та не помогала, только вдобавок ко всему подарила ноющую головную боль на грани мигрени.

Он был уверен, что Сириус не упустил своего, — тот был законным супругом Поликсены и, несмотря на пошатнувшееся здоровье, сохранил свой дурацкий животный магнетизм в неприкосновенности. Северус отлично помнил, как девицы вешались Блэку на шею, теряя при этом всякую связь с реальностью, — а Поликсена, несмотря на упрямство и независимый характер, была живой женщиной из плоти и крови…

И он, Северус, сам, своими руками передал ее Блэку и разве что ленточкой не повязал. Поддался на уговоры подруги, прислушался к доводам разума — потому что тогда продолжал цепляться за соломинки, хотя земля уже начала уходить у него из-под ног. Тогда Северус еще наивно верил в то, что способен просто дружить с женщиной, к которой его тянуло, как магнитом. В глубине души он даже немного обрадовался: ну вот, теперь между ними появится еще один барьер, за которым можно будет спрятаться от своих смутных желаний, полных изломанных теней и острых углов…

От этих тяжелых и темных раздумий ужасно хотелось напиться, чтобы забыть обо всем хоть ненадолго, — и потребовалась вся сила воли, чтобы не пойти у этого желания на поводу. Какая-то часть Северуса остро сожалела об его изысканиях — но вторая продолжала археологические раскопки с безжалостной методичностью. От правды никуда не денешься: можно стереть память, сбежать на другой край света или врать самому себе, каждый день, ежечасно — но правда остается неизменной и с ней надо как-то уживаться. Как получится.

Например, можно аппарировать к мраморным воротам с двумя грифонами и терпеливо ожидать появления Поликсены, спрятавшись в тень от арки. И, когда подруга наконец появится, улыбнуться как ни в чем ни бывало и кивнуть в знак приветствия. Позволить себе ненадолго поверить, что все оставалось по-прежнему.

Северус ведь не железный… Пасхальные каникулы вот-вот закончатся, а затем он вернется в Хогвартс и вышлет свой ключ от квартиры с совой, чтобы тот не жег ему руки. Их встречи наедине закончатся тоже, но сама дружба продолжится, хоть и в совсем другом формате: Поликсена могла бы заглядывать в гости в сопровождении Нарциссы или мужа, и это было бы вполне пристойно — не то что ужины на двоих или прогулки по парку в поисках голодных уток… Конечно, фривольные шуточки при Блэке уже не пошутишь, но можно ведь обойтись и без них… что там обычно делают друзья? Пьют чай? Обсуждают погоду?..

— Это и есть твоя летняя одежда, серьезно? Костюм-тройка? — с обидной жалостью фыркнула подруга, выходя из ворот, и скептически оглядела его с ног до головы. Северус закатил глаза и расстегнул воротник рубашки ровно на одну пуговку. — Мерлин, Север, тебе срочно пора в отпуск — хоть поглядишь, в чем ходят нормальные люди. Напомни мне позже, подкину тебе пару идей.

— Ну я же без пиджака — а значит, это уже никакая не тройка, — парировал он и тут же перешел в атаку. — И вообще, какая разница, что на мне надето? На мою компетенцию это никак не повлияет, честное слизеринское.

— Беспокоюсь за детей: еще получишь солнечный удар и отдашь концы прямо у них на глазах, — проворчала ничуть не убежденная Поликсена и поправила тяжелый узел волос, стянутый легкомысленной золотой ленточкой. Непривычная прическа очень красила подругу, но одновременно делала чужой и далекой, словно принадлежавшей другому времени и месту. Все правильно, так и надо — и чем дальше, тем лучше. — Учти, колдомедик из меня паршивый, так что вся надежда на твоего драгоценного крестничка.

Она подошла и протянула Северусу руку ладонью вверх, а в ответ на удивленный взгляд пояснила:

— Никак иначе ты на виллу не попадешь — наши грифоны не любят чужаков. Но сначала небольшая проверка. Взгляни-ка наверх и улыбнись своей лучшей улыбкой.

— Необычная защита, — заметил Северус, с интересом встречая взгляд правого стража. Каменный грифон сидел на выступе мраморной арки, трогательно поджав под себя лапы, и пристально смотрел на него — но уже через секунду душераздирающе зевнул, щелкнул орлиным клювом и спрятал его под крыло, а затем и вовсе свернулся клубком — только кисточку на хвосте и видно.

— Ну надо же, какое поразительное доверие, — удивилась Поликсена, поглядывая на задремавшего стража, и строго на него шикнула: — Это так ты защищаешь поместье, а, лодырь? Ну вот, всегда был лентяем… Все-таки левый побойчее.

Северус послушно перевел взгляд влево: второй грифон глядел на него с опасным прищуром, сложив крылья за спиной и замерев, словно кот перед прыжком, — но несмотря на это, не вызывал ни капли страха, одно лишь уважительное восхищение. Словно уловив его настрой, страж потоптался на месте, плюхнулся на каменный зад и принялся сосредоточенно вылизывать лапу.

Поликсена почему-то обрадовалась, а затем цепко ухватила приятеля за руку и провела под тенью ворот. В момент перехода стало темно и холодно, виски сдавило, словно кто-то исполинский поднял его на ладонь и заглянул в самую сердцевину — но неприятное ощущение быстро пропало, когда они сделали шаг наружу, из слякотной весны в душистое лето.

— «Соцветие», — провозгласила Поликсена и широким жестом, похожим на объятие, обвела сразу все: и пыльные дороги, делящие золото полей на три неравных сектора, и белеющий вдалеке дом, и примыкающий к стенам виллы сад. В этом коротком слове уместилось столько нежности и гордости, что Северус немедленно приревновал к этому месту и сам себе поразился — отлично, не хватало еще соперничать с неодушевленными предметами! — Я гостила здесь каждый год и говорю на правах аборигена: в своем костюме ты сваришься заживо. Предлагаю свои услуги по экстренной трансфигурации.

Северус потер бровь и неодобрительно покачал головой.

— Послушай, у тебя на попечении целых трое детей, — вкрадчиво заметил он. — Тебе что, больше не о ком заботиться? Может, еще слюнявчик мне повяжешь и примешься кормить с ложечки?

— Ну как знаешь, — не стала настаивать подруга. — У каждого свой способ самоубийства… Пойдем уже скорее, распугаем твоим грачиным нарядом всех воробьев.

Воробьев Северус не впечатлил, им вообще было не до него — они воодушевленно копошились в сухой земле, спеша насладиться солнечными ваннами. Где-то журчал ручей; тени от гигантских тополей, обрамлявших дорогу, то и дело пересекали их путь, даря краткий миг прохлады. Северус прикрыл глаза и прислушался: вдалеке звонко пел жаворонок, а совсем рядом шелестели колосья пшеницы и шумели деревья, словно шепотом обсуждали нового гостя.

Каждый год… Знал ли он об этом месте, когда учился в Хоге? Он никогда об этом не задумывался, но ведь они действительно разъезжались на каникулы кто куда: и пока сам Северус добирался до Коукворта на перекладных, чтобы там запереться в тесной и темной спальне, Поликсену аппарировали сюда, в царство вечного лета, блаженного покоя и тишины. Два менее похожих мира тяжело и представить…

— Чему станешь учить младших? — поинтересовалась подруга, носком туфли откидывая с дороги подвернувшийся камешек.

— Кроветворное, — подумав, сказал Северус и после секундного колебания принялся как можно незаметнее подворачивать левый рукав рубашки. — Противоожоговая мазь. Тонизирующий глоток мандрагоры — он отменяет трансфигурацию и проклятья, полезная вещь. Еще повторим рябиновый отвар, там два в одном: залечивает раны и восстанавливает силы… Ну и все, хватит с них. И не хмыкай — больше в их мозги никак не влезет, остальное доберем уже в Хогвартсе, факультативами.

— А костерост? — нахмурилась Поликсена, и Северус покачал головой и так же невозмутимо принялся за правый рукав.

Ну ладно, с жилетом он и правда погорячился — привык выглядеть профессионально и ходить застегнутым на все пуговицы. И темные брюки тоже явно были лишними, особенно на контрасте с легким белым платьем Поликсены — той только корзинки для пикника и не хватало.

С другой стороны, что вообще носят люди, когда просто отдыхают в такой вот пасторальной сказке? Северус никогда толком и не бывал в отпуске, не считая унылых визитов в Коукворт и коротких променадов по Малфой-мэнору… В голову настойчиво лезли шорты с кучей карманов, как у рыбаков, да еще и почему-то цвета хаки, и Северус прикусил щеку изнутри, чтобы не рассмеяться.

— Костерост проще купить, чем возиться самим, — тот есть в любой приличной аптеке. Бодроперцовое и обезболивающее тоже, — ровным тоном сказал он, стараясь не привлекать внимание Поликсены к своим маневрам. Наконец оба рукава оказались должным образом закатаны, и руки обдул свежий ветерок.

А что если взять — и изобрести заклинание для легкого охлаждения? Есть ведь согревающие чары, а значит, можно пойти по тому же принципу, только от обратного, и… Северус даже замедлил шаг, удивленный неожиданным творческим зудом. Он не изобретал заклинаний целую вечность — но ведь мог… точно мог и делал это раньше, и не единожды!

Он помнил это, но как-то очень смутно, словно скучный факт в энциклопедии, однако теперь остро переживал сопутствующие чувства: гордость и ощущение всемогущества, власти над материей и законами природы, а еще — завершенность, словно миру не хватало именно этого маленького кирпичика, придуманного Северусом заклинания, чтобы наконец-то стать цельным…

Вслух он продолжил:

— Я думал добавить в программу зелье невидимости, но решил, что им будет проще освоить дезиллюминационное. А в качестве практики можно устроить прятки, ландшафт как раз располагает.

— Может, покажешь Укрепляющий раствор⁽¹⁾? — неуверенно предложила Поликсена, и Северус заинтригованно вскинул бровь: рецепт был довольно редким. — Что? Не надо так на меня смотреть — в отличие от Каро, я варила зелья почти самостоятельно!

— Да нет, сама по себе идея отличная, — поспешил сказать он, и Поликсена приободрилась. — Но дети его не потянут, это же уровень СОВ. К тому же, Раствор — еще одна штука, которая хороша на экзамене, потому что в приготовлении есть масса тонкостей, но варить его в реальных условиях замаешься: там минимум два этапа, и между ними должно пройти по несколько дней…

К своему удивлению, Северус поймал себя на том, что впервые за долгое время потерял самоконтроль и позволил себе увлечься любимой темой. Он раздраженно потер висок и лаконично довел мысль до конца:

— В общем, овчинка выделки не стоит, уж поверь на слово эксперту.

— Ну ладно, — легко уступила Поликсена и тут же азартно выдвинула новую идею: — А эти, как их там… бадьян⁽²⁾ и растопырник⁽³⁾?

— Все, все, пять баллов Слизерину, — беззлобно поддел ее Северус. — Ты уже доказала, что школьную программу помнишь назубок, хватит блистать познаниями. Настойки мы и правда сделаем, там нечего делать — берешь и настаиваешь. И больше твоим детям ничего не нужно — кроме того, что я и так для них приготовил.

— Ну Драко, положим, не мой, а твой, — парировала Поликсена и добавила со смешком: — Или и вовсе общий, а, совсем как дитя полка? Я уже почти забыла, чей он на самом деле — Люций вечно норовит спихнуть своего кукушонка всем подряд… И берем же! Еще и горячо благодарим — твой крестник жутко харизматичный!..

Она помолчала, а потом добавила уже серьезно, не отрывая взгляда от пыльной дороги:

— Иногда мне кажется, что они действительно мои, все трое… И, Север… мне за них очень страшно. Я утешаю себя тем, что пасхальные — это ведь не последние каникулы в жизни, что будет еще лето, и можно будет научить их намного большему… а потом думаю: что если летом им некуда будет возвращаться? Некуда и не к кому, потому что из-за Метки Драко и Панси не смогут доверять собственным отцам…

— Значит, они вернутся именно к тебе, — твердо сказал Северус, и Поликсена, помедлив, кивнула и бездумно заправила за ухо выбившуюся прядь волос.

Он помолчал и едко добавил:

— И ты заберешь их на Гриммо, к мужу. Вооружишь Блэка и вашего вредного домовика — и станешь держать круговую оборону. Враг не пройдет!

— Дурак, — Поликсена со смешком пихнула его в бок, но заметно расслабилась. — Вот возьму — и в самом деле вооружу! Дам Сири ни много ни мало, а целый фамильный топор — пускай применяет его по назначению.

Северус усмехнулся, но шутку не поддержал. Воображение отказывалось рисовать Блэка с воинственным оскалом и топором наперевес — вместо этого оно настойчиво напоминало о чернильном море вокруг двуспальной кровати, о холодных пальцах в его ладони, а еще почему-то о цветущих яблонях…

— А и в самом деле, где он? — помедлив, спросил Северус — пора было начинать претворять свой план в жизнь, как бы ни хотелось отсрочить этот момент.

— Топор? — не поняла Поликсена, и что-то внутри встрепенулось и робко прошептало: а может, все-таки отложим на потом? Скажем, вернемся к неприятному разговору вечером, после ужина? Или и вовсе завтра? Есть ведь еще пятница, суббота и воскресенье… — Неужто приглянулся? Я так и знала, а еще клеветал на чистокровные традиции! Топор на Гриммо, лежит на подставочке ровно там, где ты его оставил. Если переживаешь за его сохранность, то можешь расслабиться: Кричер полирует его два раза в день, строго по расписанию…

— Да нет же, — терпеливо дождавшись окончания бенефиса, поправил Северус. — Муж твой где?

Поликсена кинула на него косой взгляд и выше подняла подбородок. В профиль она смотрелась важной римской матроной — и, собственно, ею и была. Замужняя дама, почтенная мать семейства — и внезапная беззаботность и дурашливость никак не отменяла этот факт.

— Муж, говоришь? Муж там же, на Гриммо, — помолчав, сказала Поликсена и с усмешкой потерла бровь. — Правда, не на подставке, а где-то еще: в кабинете? В спальне? В отличие от топора, Сириус способен появляться в самых неожиданных местах. И не волнуйся, о нем Кричер тоже не забывает — у этой сладкой парочки вообще любовь и согласие, я даже ревную… Север, это все, что ты хотел узнать о моей личной жизни? Или есть еще какой-то наболевший вопрос?

— Не все, — покачал головой Северус. — И вопрос у меня действительно есть. Почему твой супруг скучает на Гриммо, а не сопровождает тебя на виллу?

— Видимо, потому, что там он уже побывал, — небрежно отмахнулась Поликсена и остановилась, приложила руку к глазам наподобие козырька. — Ну что, я вижу встречающую делегацию! Сразу предупреждаю: твой крестник на меня наябедничает, но даже не думай встать на его сторону — это первое правило воспитания, решения напарника не отменяются. Ты же помнишь, кто у нас «злой аврор», а кто — «добрый колдомедик»? Или, если тебе надоело, можем поменяться ролями, мне не принципиально…

Северус устало потер переносицу, но не стал возвращать разговор в прежнее русло — он и так чувствовал себя измотанным, словно весь день не отходил от котлов сразу с несколькими капризными зельями.

Блэка здесь нет — ну и отлично, пока что Северус не был готов к тесному общению, хотя это придется исправить и как-то наладить контакт с бывшим неприятелем… Блэк здесь уже побывал — ну что же, вполне терпимо и в некотором роде даже ожидаемо, на вилле наверняка очень живописные ночи. Стрекот цикад, сладкий аромат цветов… Настоящая идиллия, а Сириус знал толк в романтике и не упустил бы возможность увлечь супругу в сад — поглядеть на звезды… Особенно хорошо их видно, если лежать на земле, — и Северус понадеялся, что безалаберный Блэк не забыл запастись пледом, потому что ночью земля бывает очень холодной, а трава — колючей, и еще ведь есть насекомые…

— Крестный!

Драко радостно помахал сразу двумя руками, словно потерпевший кораблекрушение при виде мелькнувшего на горизонте паруса, и припустил навстречу. Всего за две недели он умудрился загореть с ног до головы и издалека казался позолоченной статуэткой — Северус видел такие в научном журнале по археологии. Он вяло махнул рукой в ответ и перевел взгляд на дом — Гарри и Панси стояли на пороге, о чем-то переговаривались и тоже выглядели вполне довольными жизнью.

— А Поликсена… — начал было Драко, как только приблизился, и Северус нахмурился и едва заметно качнул головой. Крестник понятливо закрыл рот и тут же обаятельно улыбнулся. — А Поликсена учит нас дезиллюминационному, и у нас почти получается.

— Правильно, наследник Малфой, быстро соображаешь — папенька бы гордился, — важно кивнула подруга, и ее глаза смеялись. — Нельзя кусать кормящую руку, даже если очень-очень хочется.

— Я и не собирался! — очень натурально возмутился Драко, но все-таки не выдержал и отвел глаза. Это хорошо, что Северус еще может его раскусить, но долго ли продлится эта чудная пора? С каждым годом крестника становилось все сложнее поймать на горячем… Это тревожило — Северус предпочитал понимать мотивы других и предугадывать их действия наперед, особенно если речь шла о дорогих ему людях.

Они приблизились к вилле, и ему впервые пришло в голову, что у Принцев мог быть похожий дом, — те кичились своим прошлым, и его собственное имя было тому доказательством. Северус никогда не сожалел о том, что семья матери игнорировала его существование, но стоило войти в открытый двор с бассейном и встретить взгляд богини на живой мозаике, как он неожиданно почувствовал себя дома. Спокойно и умиротворенно — так, как никогда не чувствовал себя в Коукворте. Хотелось просто лечь у бассейна, заложив руки за голову, и глядеть на проплывающие облака, узнавая в них то замки, то фантастических зверей…

Вместо этого Северус встряхнулся и твердой рукой направил троицу учеников в дом — пора было приниматься за дело. Сколько тех каникул им всем осталось… Слишком мало.

Примечания:

PayPal, чтобы "Дамы" росли большими и кушали много каши: ossaya.art@gmail.com

Буду очень благодарна, если вы порекомендуете "Дам" кому-нибудь, кому они могут понравиться ❤️

Огромное спасибо Некроскопу и Миледи V: ребята, вы прямо воплощение Sense и Sensibility ? С вашей разноплановой помощью глава стала намного лучше ❤️

Также отдельное спасибо Irina Zimno и chaton за мнение со стороны; а также Механик35 — за интересную дискуссию о любви к мертвому, вдохновившую меня на один из моих любимых абзацев.

Немного иллюстраций для ценителей:

Сюжет развивается, герои меняются, а с ними меняются и коллажи:

https://ibb.co/k6brLD9 (Северус, третий том)

https://ibb.co/V3VVQ6C (Поликсена, третий том)

https://ibb.co/CbVwsQg (Лили)

Иллюстрации Миледи V:

https://fanfics.me/fanart70473

https://fanfics.me/fanart70474

1) Вики: "сложный в приготовлении напиток, способствующий исцелению незначительных ранений, как физических, так и полученных под воздействием проклятий".

Вернуться к тексту

2) Вики: "зелье, позволяющее быстро залечивать раны, не оставляя даже следов, шрамов. Способствует быстрому срастанию кожи на ране человека".

Вернуться к тексту

3) Вики: "настой из процеженных и замаринованных щупалец растопырника. Зелье защищает от заклинаний и проклятий и помогает в заживлении ран от них".

Вернуться к тексту