Год Крысы. Дороги (гет)

Рыскина неуверенность и покорность судьбе проходили по мере того, как переставала болеть голова и возвращались силы. Комната, в которую её определили в «курятнике», была больше похожа на кладовку с кроватью и явно не предназначалась для обслуживания клиентов. Поев овсяной каши с тыквой — пальчики оближешь, — она с благодарностью к хозяйке заведения смыла кровь с лица, показала свой расшибленный лоб лекарю, переоделась в чистое исподнее, не интересуясь, чьё оно и откуда, и уснула на кровати, окружённой вешалками и ларями.

Ночью её разбудил женский смех, и она ещё долго ворочалась с боку на бок под звуки возни, стонов и вскриков характерного рода. Продажная любовь была ей непонятна и противна, но всё же девушки помогли ей выйти из тюрьмы, хотя совсем её не знали, и уже за это Рыска испытывала к ним приязнь и благодарность.

Крошечное окно комнатки выходило на слабо освещённую улицу и располагалось прямо над входом в заведение. Поняв, что уснуть так просто не получится, Рыска стала смотреть на стайку разодетых в меха «куриц», которая то редела, по мере появления рядом мужчин, то снова пополнялась дамами, честно выполнившими свою работу и вернувшимися на «пост». Эта обыденность происходящего больше всего удивила Рыску — они будто отлучались ненадолго двор подмести или посуду помыть, а затем возвращались, ожидая нового поручения от хозяйки.

Мужчины приходили самые разные: молодые и не очень, некоторые заходили внутрь сразу с двумя девушками, что немало Рыску озадачило. Неужели им одной мало? А тот факт, что возвращались девушки тоже парами, навёл на мысль, что любовное действо происходило у них втроём. Впрочем, чему она удивляется? Разве можно быть развратным лишь наполовину? Сделаешь шаг в сторону пропасти и покатишься вниз. А упав на дно, не сможешь пасть ниже.

От созерцания грехопадения её отвлекли резкие звуки: удар, стук, вскрик, снова удар, тихий и жалобный стон…

Рыска прислушалась: в соседней комнате явно происходило что-то нехорошее, но в шуме и суете «курятника» никому до этого не было дела.

Свист — удар… Ещё раз… Да это же плеть хлещет по телу!

Стон становился всё протяжней и жалобней. Приложив ухо к стене, Рыска пыталась уловить каждый шорох, надеясь, что ошиблась, но вдруг свист и щёлканье стали такими явными и регулярными, что сомнений не осталось — кого-то били, и довольно сильно. Женский голос перестал стонать и начал умолять всё громче и громче, вот только мучитель не останавливался.

Когда стон сорвался на крик, Рыска не выдержала: распахнув дверь каморки, выскочила в безлюдный коридор и дёрнула ручку соседней двери — там было заперто. Её попыток войти никто не заметил, свисты с ударами продолжались. Можно было, конечно, позвать на помощь, но вдруг вопль перешёл в рыданья, и Рыска изо всех сил саданула по замку плечом. Старый замок, не привыкший к подобному обращению, вылетел, дверь распахнулась, и Рыска влетела внутрь, сожалея, что у неё нет с собой меча — она не сомневалась, что только с его помощью сможет освободить несчастную от мучителя.

При виде влетевшей в комнату темноволосой девушки в белой исподней рубахе и с перевязанной головой, мужчина с хлыстом в руке замер, а лежащая на полу жертва, одетая в кожаный тулуп на голое тело, удивлённо повернула голову.

Рыска узнала в ней самую взрослую из трёх сокамерниц.

— Эй, в чём дело? — спросил мужчина, недовольно хмурясь.

Он не привык к тому, чтобы посторонние были в курсе его пристрастий, хотя подозревал, что вопли его лучшей «курицы» выдают их с головой.

— Рыска, убирайся, — выпалила женщина и добавила, повернувшись к мучителю: — Новенькая и немного не в себе. Головой стукнутая.

Попятившись назад и чуть не врезавшись спиной в дверной косяк, Рыска закрыла рот, притворила за собой дверь, а затем на цыпочках удрала в кладовку и заперлась на засов.

«Какие дикие у саврян традиции», — подумала она, отдышавшись.

Вопли из соседней комнаты возобновились, но уже без прежней истошности.

Рыска вернулась в постель, накрыла голову подушкой и постаралась вспомнить по очереди названия всех лекарственных трав, которым её обучила Варвара. И школа, и Альк, и даже выступление на помосте казались ей чем-то из другой жизни.

Наутро, проснувшись в полной тишине, Рыска подобрала упавшую на пол подушку и решила, что всё случившееся ночью вполне могло быть дурным сном, потому что головой она действительно приложилась хорошо. Она сняла повязку и проверила ссадину перед маленьким зеркальцем — шишка почти сошла, но засохшая на ранке кровь не придавала её лицу миловидности.

Выходить из каморки не хотелось, однако ни горшка, ни ведра в ней не нашлось, так что Рыска, преодолев брезгливость и стараясь ни к чему не прикасаться, сходила в отхожую комнату, расположенную в конце коридора. Запахи были мерзкими: моча, мыши, сладкие духи и почему-то тухлая рыба.

Спустившись на первый этаж в исподней рубахе, Рыска застала в гостиной всего одну девушку, одетую в скромное платье до пола.

— Ты что, новенькая? — безразлично спросила та.

— Гостья, — ответила Рыска.

— Пить будешь?

— Воду?

Женщина рассмеялась.

— Ты думаешь, мы по утрам вино пьём? Конечно, воду.

Рыска жадно выпила кружку холодной воды и спросила:

— А куда вы собираетесь?

— Нас что, тут много?

— Нет…

— Вот и говори мне «ты».

— Хорошо, — согласилась Рыска. — А куда ты идёшь?

— Домой.

— Ты одна живёшь?

— Нет, с матерью. Она почти не встаёт и думает, что я работаю служанкой в ночной кормильне. Ты хлеб вон там бери, под салфеткой.

Женщина надела зимний тулуп, повязала на голову белый пуховый платок и вышла из «курятника».

Рыска молча проводила её долгим взглядом, взяла хлеб и пошла вверх по лестнице в свою комнатку. Её уже трудно было чем-то удивить — если бы из нужника вышел голый мужчина, она бы даже не повернулась, прошла бы мимо как ни в чём не бывало. Но никто оттуда не вышел, зато с третьего этажа спускалась одетая в красное домашнее платье хозяйка.

— Доброе утро, — вежливо поздоровалась Рыска. Проведённая в «курятнике» ночь её немного шокировала, но она не хотела показаться неблагодарной. — Скажите, пожалуйста, где моя одежда?

— Доброе утро, ринтарская птичка, — отозвалась хозяйка, оглядывая Рыску при дневном свете. — Ой, надо же, как они тебя… Отдали в стирку. Как твоя голова?

— Спасибо, лучше.

Голова совсем не болела, в отличие от попы, по которой в пылу вчерашней драки ударил чей-то тяжёлый сапог.

— Ты же спала в гардеробной. Неужели не выбрала себе ничего?

— Ну, неудобно как-то.

— А так зябко и неприлично. Скоро курочки проснутся, а ты тут в исподнем ходишь.

Опешив от такого упрёка, Рыска пробормотала:

— Пойду оденусь…

— Давай я тебе помогу.

Зузана решительно направилась в коморку. Там она пошуровала по вешалкам и ларям и бросила на кровать льняную рубаху, синий сарафан, чулки и пёструю шаль. На ногах у Рыски были надеты её сапоги, но женщина прищурилась, прикинула размер и достала из-под стола пару плоских кожаных туфель.

— Надевай, не стесняйся.

— Я вам всё верну, — пообещала Рыска. — Мой кошель где-то потерялся, а так бы я вам заплатила сразу.

— Угу, — отчего-то развеселилась Зузана. — По дороге в тюрьму кошели всегда теряются. Одевайся и спускайся вниз, кухарка уже пришла и скоро заварит нам зверобой. Любишь зверобой?

Рыска неуверенно кивнула.

— Он от глистов помогает.

Зузана закашлялась.

— Вот и славно.

Рыска быстро оделась, удивляясь тому, как умело подобран размер. Конечно, она за всё заплатит! Последний злат, оставшийся от награды Алька, лежал в школьном комоде, и Рыска собиралась при первой же возможности передать его Зузане.

Вновь спустившись на первый этаж, она увидела нескольких девушек, суетившихся возле зеркала и ожидающих своей очереди к лекарю. Подивившись тому, что они так пекутся о своём здоровье, хотя прекрасно выглядят, Рыска заметила, что Зузана манит её пальцем, приглашая в отдельную комнату.

Притворив за Рыской дверь, она указала на столик с чашками и сама села в кресло. Рыска уселась в соседнее, думая, как бы начать разговор о том, что она хочет поскорей получить назад свою шубу и шапку, хоть бы даже и грязные, и отправиться в школу. Она уже придумала историю с извинениями для Старшей наставницы, весчан и кухарки, решив приберечь правду лишь для Ириши — и то неполную.

— За что ты попала в тюрьму? — вдруг спросила Зузана.

— Случайно ввязалась в драку, — призналась Рыска.

— Напала с мечом на стража?

— Откуда вы знаете?

— У меня много знакомых, — усмехнулась женщина, отхлёбывая из чашки. — Да ты пей, пей. Разговор будет непростой.

У Рыски засосало под ложечкой.

— В той драке кого-то зашибли, да?

Зузана неуверенно кивнула.

— Тебе не стоит сейчас гулять по Плыни. Если кто-то из горожан тебя узнает, могут донести, и тебя опять схватят.

— Я собираюсь сразу же уехать из города, — пообещала Рыска, хотя душа у неё ушла в пятки. — Замотаюсь платком, кто на меня будет смотреть…

— После беспорядков часто удваивают стражу, — предупредила женщина. — Но ты можешь пока остаться здесь. Девочки тебя не выдадут.

— Но я не хочу, чтобы вы из-за меня пострадали! Если кто-то узнает, ваше заведение могут закрыть.

Зузана рассмеялась.

— Ты защищаешь «курятник»?

— Нет, просто я не хочу платить злом за добро.

— И это правильно. Между прочим, вчера мне пришлось заплатить начальнику тюремной стражи, чтобы тебя выпустили под моё честное слово.

— Сколько? Я вам всё верну.

— Даже не знаю, как тебе сказать…

Рыска сомневалась, что её свобода стоила больше припасённого ею злата — да и кто бы стал за неё платить такую сумму? От силы сребр или два…

— Скажите как есть.

— Я заплатила Мирандой.

— Что это?

— Не что, а кто. Та молодая девушка, что сидела с тобой в одной камере.

— Как это?

— Ну, — Зузана многозначительно подняла брови, — начальник стражи — мужчина, и ему деньги были не нужны.

— Но зачем вы это сделали? — воскликнула Рыска.

— Девочки решили, что тебе нужна помощь, и уговорили меня поручиться за тебя. Оплату выбирал стражник, ничего не попишешь.

Рыска растерянно умолкла.

— Мне очень жаль, что так вышло.

— Не переживай слишком сильно, Миранда не в обиде. Кто-нибудь ещё может за тебя поручиться?

— Нет, — поспешно ответила Рыска.

— А заплатить?

— Нет.

— Ты здесь совсем одна?

— Да.

— А где живёшь?

— У меня нет дома, — почти не слукавила Рыска.

— Говорят, ты сказочница?

— Верно.

— Что ж… Ты всё ещё хочешь отплатить добром за добро?

— Конечно.

— Тогда окажи мне услугу.

— Какую?

Зузана снова оценивающе осмотрела Рыскино лицо.

— Грамотная?

— Да.

— Поднимись в свою комнату и подожди меня там. Возьми книгу из ларя у окна и почитай. Обед тебе кухарка принесёт.

— Вам нужна сказочница, да?

Хозяйка неуверенно покрутила рукой.

— Что-то вроде того.

— Но я не могу долго задерживаться…

— Один день. Хотя на твоём месте я бы пока посидела в норке, мало ли что.

Рыска вздохнула. Ей было неудобно отказывать Зузане, но и оставаться в «курятнике» не хотелось. Не то чтобы ей было неприятно — и осуждение, и брезгливость почти отступили, — но если тюремные стражи знали, кто поручился за преступницу-полукровку, то могли и сюда за ней прийти.

Женщина словно прочла её мысли.

— Стража будет молчать. Ну что, договорились?

— И всё же, какая услуга? — недоумевала Рыска.

— Съездить нужно будет в одно место, недалеко. Кстати, если захочешь помыться, кухарка нагреет воду и покажет тебе лохань.

Мыться в таком месте? Нет, этого Рыске совсем не хотелось, уж лучше она потерпит.

В этот момент прямо мимо окна прошагали стражники, и один из мужчин отсалютовал «наседке» как доброй знакомой. Рыска с перепугу чуть не забралась под стол.

— Иди наверх, я с ними поговорю, — сказала Зузана.

— А что им нужно?

— Может, и ты, но стражи в этом городе меня не обижают — я знаю слишком много секретов.

Рыска поднялась наверх, снова чувствуя себя закоренелой преступницей. Сама она в драке никого не убила, но она первая саданула в живот тому парню в красной шапке, и потом всё завертелось. Как же ей не везёт — и ведь ничего плохого не замышляла…

Осторожно выглянув из своего окна, она увидела, как одетая в шубу Зузана о чём-то мило беседует со стражем. Вдруг тот поднял голову, и Рыска в испуге отпрянула от окна. Несколько щепок она стояла не шевелясь, прислушиваясь к звукам внизу, но оттуда доносились лишь спокойный женский голос и мужской смех.

Она перевела дух, открыла ларь, достала книгу под названием «Саврянские сказания» и принялась читать.

Поболтав со стражем о том о сём, Зузана вернулась в «курятник» и стала размышлять над дилеммой: отправить с поручением одну из «куриц» или сходить самой? В конце концов решив, что молоденькая Дуня будет неприметней, она написала записку и, скрутив её в трубочку, подозвала девицу.

— Отнесёшь на Звонную улицу купцу Зденеку, отдашь лично в руки. Если скажут, что спит, подождешь. Только жене его на глаза не попадайся, поняла?

— Конечно, госпожа, чего непонятного-то? — Дуня хихикнула.

— Я посылаю тебя к важному человеку с важным поручением… Ох, ладно, — Зузана махнула рукой. — Планы меняются. Сиди тут и следи, чтобы никто из дома не выходил. Поняла? Никто.

— Это вы про новенькую со второго этажа? — спросила сообразительная девица.

— И про неё тоже.

— Не выпущу. Если что, умирающей прикинусь.

Хозяйка закатила глаза.

Всё надо делать самой… Вот только одеться следует поскромнее, платок натянуть пониже, да к купцу заглянуть не домой, а в лавку — Зденек любит проверять дела перед полуднем, как проснётся. И записки никакой не нужно, и ответ она сразу получит. Ну как купец сейчас в отъезде или собирается ночью куражиться в другом месте?

Давненько она не ездила в его охотничий домик за городом. До вечера времени много, Зденек и сам соберётся, и друзей пригласит. А дружбу купец водил с помощником судьи и местным ювелиром — тоже любителями невинных девиц. Да где ж их напасешься в такой дыре, тем более ринтарок? Экзотика.

Как бы они не повздорили, кто будет первым — впрочем, это уже их дела. Ткани у Зденека были прекрасные, а шкуры — просто великолепные, он их торговал у степняков. Ну, её товар тоже качественный и дорогой, хоть и одноразовый.

* * *

Дар — даром, а дедукцию никто не отменял.

Порасспросив местных торговок, Альк с удивлением узнал, что одна черноволосая полукровка вчера баяла на помосте после того, как народ вышел из молельни, а потом не поделила воздаяние и начала драку с Максимкой, известным болтуном и задирой из скоморошьей шайки.

Альк даже искать его не стал — прошёлся по главной площади, забежал в пару лавок и выяснил все подробности, из которых, как он надеялся, можно было отбросить примерно треть. В то, что стражи схватили кого ни попадя, верилось легко: кто убегает, того и ловят.

Не прошло и трёх лучин с начала его независимого дознания, как он подъехал к воротам тюрьмы и настойчиво потребовал их открыть. Альк знал, что стражи не станут кочевряжиться, ибо работа у них скучная и неприбыльная: опасных преступников, конечно, в тюрьме навещать не разрешалось, но к мелкой хулиганке пропустят и за сребр.

Однако его ждало разочарование — задержанную прошлой ночью выпустили под поручительство.

— Чьё? — нетерпеливо спросил Альк.

Его хорошая одежда, звенящий монетами кошель и суровый вид сделали стража разговорчивым.

— Так Зузана забрала её. Она за своих всегда заступается.

— За каких «своих»?

— Ясно за каких, за «куриц».

— И?

— Ну и ринтарку забрала.

— В смысле?

— Или мы говорим о разных девицах, — глумливо усмехнулся страж, — или вы чего-то о своей не знаете.

Альк был не прочь заехать хаму по роже, но некогда было.

— А других девиц не приводили?

— Как же, ещё трое было, но то местные, беловолосые.

Альк отдал стражу ещё один сребр и вскочил на корову. Где находился «курятник» он знал, вот только что там могла делать Рыска, не представлял. Кажется, у местной хозяйки была репутация заботливой мамаши, но ходили слухи, что цены в заведении не низкие, кто попало туда не ходит, днём никого не пускают, потому что «курочкам» надо отдыхать, чтобы быть в форме.

Всё ещё сомневаясь, что напал на верный след, Альк поехал в «курятник» самым прямым путём.

Справа от дома развлечений располагался городской склад с зерном, где горожане хранили запас на случай неурожая, слева — кормильня подозрительного вида, куда Альк никогда не ходил. Сам «курятник» днём казался серым и малопривлекательным, хотя оранжевые занавески на окнах не оставляли сомнения о цели заведения. Для клиентов, приехавших верхом, перед кормильней имелось стойло, куда Альк за медьку пристроил свою корову.

Дверь приоткрыла молоденькая девица.

— Вам чего? Мы сейчас не работаем, позже приходите.

— Я по делу к хозяйке, — сказал Альк, силой открывая дверь и заходя внутрь.

В опустевшей гостиной никого не было: «курицы» или разошлись по домам, или отсыпались по своим комнатам.

— Но госпожи Зузаны сейчас нет.

— Значит, мне поможешь ты, — он мило улыбнулся.

— Я в принципе не против, — она цепким взглядом оглядела его одежду и сапоги, оценила и добавила: — Но у нас так не положено. Приходите вечером и спросите Дуню.

— Дуню?

— Именно, — девица кокетливо повела плечами. — Я тут каждую ночь работаю.

— Понимаешь, Дуня, — медленно сказал Альк, озираясь по сторонам. — Я пришёл узнать об одной ринтарке.

— Полукровке?

— Ты её знаешь?

— Нет, — недовольно ответила девушка, — видела один раз.

Дуня не понимала, отчего клиенты предпочитали ринтарок. Ну да, экзотика. Так это всего лишь волосы и глаза. Тело-то у всех одинаковое.

— Проведи меня к ней.

— Что вы, — Дуня встала на пути Алька, сложив руки на груди, будто это его могло остановить. — Это же особый товар. Никак нельзя, господин! Зузана меня убьёт — нет, хуже, выгонит…

— Не беспокойся, я с ней уже договорился.

Дуня с сомнением прищурилась.

— Так её ж вроде купцу Зденеку обещали, я сама утром слышала. А ему только девиц подавай, пользованных он не признаёт.

— Я уже её перекупил, — заявил Альк, скалясь и доставая сребр. — А тебе Зузана просила передать, чтобы ты меня к ней проводила.

— Ну так, это... — Дуня заколебалась. — Ринтарка эта может не согласиться. Одно дело у купца в охотничьем доме веселиться, и совсем другое здесь. Она же всех перебудит.

— Я знаю, как её утихомирить. Обещаю, никакого шума не будет.

— Убийств нам тут не надо…

— Ты за кого меня принимаешь? — Альк сурово нахмурился. — Просто я уговаривать умею.

Дуня немного поколебалась и сообщила, беря сребр:

— Ну, она в гардеробной сейчас. Вы что, прямо там собираетесь…

— Веди, — нетерпеливо перебил он.

— Ладно.

Девица стала нехотя подниматься на второй этаж, и Альк уже занёс ногу на ступеньку, когда дверь в «курятник» отворилась и на пороге появилась хозяйка.

Встретившись взглядом с Альком, опытная «наседка» нутром почуяла, что у неё могут быть проблемы, и вежливо спросила:

— Что вам угодно? Дуня, брысь…

Дуня скрылась на втором этаже.

— Ринтарка, — без предисловий сказал Альк, и его голос Зузане не понравился.

— О, прекрасно. А я-то думала, у неё никого нет. Кстати, кто вы?

— Её друг.

— Вы местный или проездом у нас?

— Я Альк Хаскиль.

Женщина внимательно осмотрела гостя и уважительно наклонила голову.

— Неужели? Приятно познакомиться, господин Хаскиль. Пройдёмте в мою комнату. Раньше вы к нам не заходили.

— Где она?

Не двигаясь с места, Альк так выразительно сверкнул глазами, что Зузана решила больше не выпендриваться. С этими Радскими-Хаскилями лучше было не связываться. Там и деньги, и видуны, и дворцовые дела… О них любили сплетничать — то клиенты, то девицы, и так по кругу. Хозяйка «курятника» вполне сошла бы за главу небольшой шпионской ячейки, но про Хаскиля-младшего знала мало.

Впрочем, она быстро выбрала нужную тактику.

— Здесь ваша ринтарка, поправляется — с Хольгиной и моей помощью.

— Что с ней?

— Почти здорова, не беспокойтесь.

— А поточнее?

Альк спросил тихо, но таким тоном, что хозяйка поспешила заверить:

— Немного ударилась головой, но мой лекарь сказал, что опасности нет.

— И всё?

Зузана поняла, что он имел в виду.

— Мы ей помогли, и никто её здесь не обижал. По правде сказать, она у вас слишком боевая. Говорят, обезоружила стража, кого-то мечом зарубила…

— Что за бред!

Альк прекрасно знал, что во время драки на площади от меча никто не пострадал, да и дрались, в основном, две мелкие уличные шайки, которые и так давно на ножах.

— Ну, вам виднее, — улыбнулась Зузана. — Угодила в камеру к моим девочкам, и они попросили за неё заступиться. Я три сребра не пожалела… Она наверху, отдыхает.

Альк развернулся и продолжил подниматься по лестнице — про «дорогой товар» и «ринтарских девственниц» он собирался поговорить с «наседкой» попозже. Сейчас ему нужно было увидеть Рыску.

Зузана не отставала, приговаривая:

— Пойдёмте, я вас провожу.

Он остановился, развернулся.

— Я сам. Какая дверь?

— Вторая с конца коридора.

Его шаги гулко, недружелюбно прозвучали в притихшем доме.

Зузана спустилась в гостиную и тихо выругалась. Дуня сбежала, и не на ком было выместить злость.

Проклятый Хаскиль! Проклятая девица! Сказала бы, с кем дружбу водит, и не пришлось бы перед купцом позориться. Теперь придётся бежать и извиняться, придумывать Саший знает что... Лучше всего, конечно, сказать, что девка сбежала, но Зденек всё равно будет очень недоволен — от её новости он так раззадорился… Скотина и похабник. Но щедрый.

Зузана решила, что сама с дурной новостью не пойдёт, Дуню пошлёт. Пришлось окликать девку и давать ей новое поручение.