Червь (джен)

Брайан был проворнее, чем можно было ожидать от парня его роста. Он уклонился от моего выпада, затем повернулся... Па опыту наших схваток я уже знала, что далее должен последовать удар ногой. Дело в том, что я не знала, куда будет направлен этот удар, делая выпады кулаками он сдерживал свою силу, но при ударах ногами такого не происходило. Помня о его рекомендациях быть непредсказуемой, я бросилась вперёд и неловко попыталась сделать захват.

Его бедро ударило меня в бок. Это было больно, но если б мне достался полноценный пинок, могло быть гораздо больнее. Несмотря на это, я смогла повалить его на пол. Однако ощущение победы было недолгим — я тоже упала, а он был более подготовлен к последующим действиям. Приземлившись, он ухватился за меня и перебросил через бедро. Прежде чем я успела что-то сделать, он развернулся, и сел на меня, прижав к полу.

Я попыталась ударить его в бок, но он поймал моё запястье и выкрутил мне руку. Свободной рукой я схватила его за рубашку, надеясь, что смогу стянуть его с себя — призрачный шанс — но он захватил и второе запястье. Он поправил свой захват на моей вывернутой руке и придавил руки к полу, вытянув их мне за голову.

— Неплохо для начала, — улыбнулся он.

До меня дошло, как наша поза смотрится со стороны, я почувствовала вес его тела, давление бёдер, и меня будто током ударило. Наступил какой-то ступор. Вдобавок, сначала я поняла его фразу в том смысле, что наша поза ведёт к чему-то ещё.

— Если мы будем продолжать тренировки, ты можешь научиться здорово драться, — пояснил он. — Когда мы были на полу, вот тут, и я толкнул тебя в сторону, тебе следовало продолжать катиться, получить пространство для манёвра. Если бы ты смогла перекатиться быстро, то могла бы встать даже раньше меня, и это было бы удобно для нападения.

— Ммм, — это был самый связный ответ, который я смогла дать.

— Так ты собираешься её отпустить, или тебе эта поза очень нравится? — спросила его Лиза со своего места на диване. Она сидела, положив руки на спинку дивана, и опираясь на них подбородком. Руки прикрывали рот, скрывая, как я подозревала, ехидную усмешку.

Брайан улыбнулся и встал:

— Извини, Тейлор. Хочешь потренироваться, Лиза?

— Я одета не подходяще, ещё слишком рано, и я не стала бы портить Тейлор всё веселье, — сказала она, не поднимая головы. Когда я раздражённо посмотрела на неё, она мне подмигнула.

Мы с Брайаном встали лицом к лицу, оба помедлили, я старалась оставаться за пределами его досягаемости.

— Я удивлена, что вы двое готовы заниматься, — сообщила Лиза. — Разве у вас ноги не болят после скачек прошлой ночью? Особенно у тебя, Тейлор. Сегодня утром ты была на пробежке, а теперь участвуешь в спарринге?

— Если бы мои колени могли говорить, они бы кричали от боли, — ответила я ей. Брайан собрался было напасть, когда я отвлеклась на Лизу, но я подняла руку и он снова отступил. — Но спорт отвлекает мой разум от проблем.

— Всё в порядке? — спросил Брайан. Я пожала плечами, посмотрела на Лизу.

— Тейлор пошла домой, — объяснила Лиза, — поссорилась с отцом, вернулась сюда. Она может задержаться тут на некоторое время, да?

— Да, — повторила я за ней.

— Жаль, — посочувствовал Брайан.

— Мне тоже, — сказала я, и шагнула ближе, пытаясь побудить его к движению, но он на это не купился. — Я люблю папу. У меня на самом деле никогда не было того периода отношений, который бывает у других, когда чувствуешь себя неловко рядом с отцом, когда нет взаимопонимания. Я думала, что мы были выше этого — до прошлой ночи.

— Все уладится?

— Не знаю, — ответила я.

Меняя тему разговора, я признала:

— Хорошо, я в тупике. Я стою здесь, перед тобой, и не знаю, что я могу сделать, чтобы меня в итоге не ударили и не швырнули на пол. Я делаю шаг вперёд — и у тебя есть миллион приемов, чтобы надрать мне задницу. Что бы ты сделал на моем месте?

— Честно? Хм, — он немного расслабился. — Хороший вопрос. Думаю, что двинулся бы к ближайшему предмету, который можно использовать в качестве оружия.

— А кроме этого? Нет ничего полезного для драки, что я могла бы использовать, не причиняя тебе сильного вреда.

— Думаю, сделал бы то, что делаешь ты — ждал бы, когда партнер начнет действовать первым.

— Ладно. Тогда действуй.

Он начал двигаться. Шагнул ближе, сделал обманное движение, как будто хотел высоко ударить ногой, затем пригнулся, и попытался сделать подсечку. С этим я хотя бы могла справиться — немного подпрыгнула, чтобы не налететь на его ногу. Однако, он был на шаг впереди меня, вытянул ногу, удерживая равновесие, и толкнул меня плечом так, что я приземлилась прямо на задницу. Я последовала его совету, откатилась назад, чтобы между нами было некоторое расстояние, но преимущество было на его стороне, и он крепко стоял на ногах. Он полуобернулся, последовал за мной, и обозначил удар, остановив свое колено всего в нескольких сантиметрах от моего лица.

— А ты учишься, — заметил он.

— Очень медленно.

— Ты учишься, — подчеркнул он. — Ты меня слушаешь, ты запоминаешь то, что я говорю, и мне почти никогда не требуется напоминать тебе о чём-то дважды.

Он протянул мне руку и когда я потянулась, чтобы взяться за нее, схватил меня за плечо. Я ухватилась за него, и он поднял меня на ноги.

— Я пришёл, принёс кофе и завтрак, — провозгласил Алек. — Один лидер команды был слишком ленив, чтобы их принести.

— Ай, отвали, Алек, — ответил Брайан, в его голосе не было ни капли яда. Он отпустил мою руку, чтобы взять кофе. — Девять раз из десяти я захватываю что-нибудь для тебя по пути сюда.

— Тебе приходится расплачиваться за то, что ты здесь не живешь, — ответил Алек, подошёл к дивану и вручил нам с Лизой по стаканчику. Лиза взяла бумажный пакет и, достав оттуда несколько кексиков, вручила один мне. Я села рядом с ней на диване.

— Итак, — обратился к нам Брайан, когда мы все расселись. — Я думаю, что сейчас важно решить несколько вопросов, ведь теперь мы знаем, кто нас нанимал, почему, и какие у нас есть возможности в будущем.

Сука забралась с ногами на другой диван, собаки скакали вокруг неё. Единственное свободное место для Брайана осталось между Алеком и мной. Я очень остро ощущала те места, где его тело соприкасалось с моим. Я сегодня бегала и дралась, вероятно, я была потной. Я пахла? Не будет ли это ему противно? Я не могла не осознавать этого, но будет бросаться в глаза, если я что-то попробую с этим сделать. Я попыталась сосредоточиться на обсуждении.

— Прежде всего, я не думаю, что мы должны принимать решение о предложении Выверта большинством голосов. Насколько я могу судить, это слишком важно, слишком сильно меняет правила игры, чтобы продолжать, если кто-то будет недоволен или расстроен. Или мы придём к общему мнению, или откажемся.

Я не была единственной, кто кивнул в молчаливом согласии.

— Второе. Алек, я должен спросить о том, о чём говорил Выверт. Твоя прошлая личность, и твой отец. Могут ли эти секреты со временем всплыть и выйти для нас всех боком?

Алек вздохнул и откинулся на подлокотник дивана, закатывая глаза.

— Мы не можем просто оставить этот вопрос?

— Я не знаю, тебе же лучше знать.

— Мой папаша руководит своей собственной группой в Монреале. Сначала я работал на него.

— Кто он? — упорствовал Брайан.

— Никос Василь. Сердцеед.

Мои брови удивленно приподнялись.

Лиза присвистнула.

— После того, как Выверт упомянул это в разговоре, я мысленно составила список возможных вариантов. Если его сузить до четырёх, то Сердцеед остался бы в списке, но в это так трудно поверить.

— Он крут, — сказал Брайан.

— Нет, — Алек покачал головой. — Он страшен. Его любят упоминать в новостях. Но это не описывает его целиком.

Способности Сердцееда были похожи на силу Рыцаря — позволяли управлять эмоциями. Но Сердцееда не мучили абсолютно никакие угрызения совести за использование сверхспособностей в своих корыстных целях. В отличие от Рыцаря, Сердцееду не требовалось бросать в человека сгустки энергии, чтобы на него повлиять. Он просто должен был находиться рядом, и эффект силы был долгосрочным, или даже постоянным.

Несмотря на попытки Алека приуменьшить известность своего отца, я не могла забыть, что выросла, слушая в вечерних новостях о том, что тот сделал. И что я постоянно сталкивалась с упоминаниями о нём в интернете с тех самых пор, как начала просматривать информацию о кейпах. Сердцеед находил красавиц, заставлял их влюбляться в него — по-настоящему любить! — и сформировал из них похожую на секту группу, они верой и правдой служили ему, совершая преступления для его выгоды. Они поклонялись ему до такой степени, что готовы были за него умереть! Естественно, это подразумевало, что у него было очень много детей. И Алек — один из них.

— Чёрт, — пробормотала я, и спросила Алека, — Ты вырос рядом с таким человеком?

Он пожал плечами.

— Для меня это было в порядке вещей.

— Я имею в виду, как это было? Я даже не могу себе представить. Эти женщины хорошо к тебе относились? Что… как такая семья вообще может существовать?

— Жертвы моего отца смотрели только на него, — сказал Алек. — Поэтому — нет, они не были добры ко мне или к моим братьям и сёстрам.

— Подробности! — сказала Лиза. — Ну давай, рассказывай.

— Я не болтун.

— Говори, или получишь по жопе, — пригрозила она.

— Поддерживаю, — добавила я.

Он на мгновение нахмурился, затем закинул одну ногу на другую на журнальный столик, устраиваясь поудобнее на диване, и располагая стакан с кофе на пряжке ремня.

— У нас было всё, что мы могли только попросить, если это касалось денег и материальных ценностей. Жертвы отца занимались всеми домашними хлопотами, так что единственное, что должны были делать дети — иногда присматривать за малышами. Мы не обязаны были ходить в школу, но некоторые из нас ходили, только чтобы не попадаться отцу на глаза.

— Почему? — спросила я. — Или это глупый вопрос?

— Эх. Это трудно объяснить. Он выращивал нас, выводил как породу собак, прикладывал все силы, чтобы вернуть, если кто-то отнимал у него одного из членов его «семьи». Если дело доходило до такого, он готов был устроить настоящий крестовый поход. Но когда мы были рядом, он почти не уделял нам внимания. Он замечал нас только тогда, когда хотел наказать, или устроить проверку. Наказанием обычно была доза парализующего страха за то, что мы не слушались его, выводили из себя, а иногда — просто за то, что посмотрели ему прямо в глаза. Проверка проходила в наши дни рождения, или если у него был неудачный день... он пытался устроить нам событие-триггер. Учитывая, что мы были кейпами второго поколения, это не должно было быть так уж сложно. Но он начинал эти попытки, когда нам исполнялось приблизительно восемь лет.

— В каком возрасте ты был? Когда проявились твои способности? — спросила я тихо, чувствуя сильную жалость не только к жертвам Сердцееда, но и к его детям.

Несмотря на мои чувства, Алеку удавалось выглядеть заскучавшим от этой темы.

— Трудно сказать. Я ведь не ходил в школу и никто не вёл учета, я точно не знал, сколько мне было лет. Возможно, десять или одиннадцать. Я был его четвёртым ребенком, у кого проявились способности, и нас было приблизительно восемнадцать, когда я покинул семью. Правда, большинство из них были малышами.

Это означало, что больше всего опыта было у него, а не у Мрака.

Алек пожал плечами.

— Ну вот так. Я работал на него года три или четыре. Мы выполняли задания, я изучал семейное дело. Сначала меня звали Взлом. Он начал меня испытывать. Возможно, ему стало трудно влиять на меня тем же способом, что он использовал до того, как проявились мои способности, и он компенсировал это, загружая меня. Загонял меня до предела, заставлял делать опасную работу, такую, чтобы ложилось грузом на мою совесть. Он хотел сломить меня, чтобы я умолял его прекратить всё это, чтобы получить рычаги для воздействия на меня.

— И?

— И он приказал мне убить солдата из группы, пытавшейся выдворить нас со своей территории. После того, как я это сделал, он сказал, что я сделал всё неправильно, что я должен был снова совершить убийство, только на этот раз человека, захваченного нами в плен. И я знал, не важно, что я сделаю, он заставит меня повторять это снова и снова. Просто ещё один способ довести меня до предела. Я убедил себя, что мне плевать на людей, которым я причинял боль, или на того парня, которого только что убил, и, возможно, так оно и было. Возможно, мне до сих пор всё равно. Не знаю. Но это было так бессмысленно.

Он пожал плечами:

— Я не видел причины оставаться. Ушёл. Изменил имя, получил новый паспорт, также изменил и своё злодейское имя.

Он убил кого-то по приказу отца, что делало его вторым убийцей в группе. Оружейник, должно быть, раскопал эти сведения и сделал правильные выводы после того, как увидел связь между Алеком и его прошлым альтер эго.

— Когда оно произошло, то убийство? — спросила я тихо. — Сколько тебе было, когда ты убил того парня?

— Хм. Я ушел приблизительно за два года до того, как Выверт связался со мной, а это было примерно в это же время в прошлом году, значит, это было три года назад. Мне было двенадцать или тринадцать.

Было ли это простительным? Его заставили это сделать, он рос в абсолютно ненормальных условиях, без реального морального компаса, которым можно было руководствоваться, кроме того, он был ещё ребенком. Тем не менее, мне не понравилось то, как он всё описал. Хладнокровное убийство.

— Ты сказал, что он следует за своими детьми, если они уходят, — сказал Брайан. — С тобой будет так же? Если он поймёт, что ты — один из его детей?

— Не знаю. Возможно. Готов поставить на то, что он пошлет кого-то из моих братьев или сестёр, чтобы поговорить со мной, уговорить меня вернуться, прежде чем он сделает что-то ещё. Если бы это случилось, то я, вероятно, уехал бы прежде, чем он бы заявился лично.

— Или мы могли бы поддержать тебя, — отметил Брайан.

— Или это, — согласился Алек, очевидно, не обративший внимания на демонстрацию дружеской поддержки. — Что-то ещё? Есть ещё вопросы к вашему покорному слуге?

— Ещё целая куча, — сказала я. — Но я думаю, мы должны перейти к другой важной теме дня.

— Да, — согласился Брайан. — Меня не особо волнует то, что ты не рассказывал об этом. У меня есть опасения по поводу возможности того, что он будет преследовать тебя, или нас, но сейчас мы ничего не можем с этим поделать. Давайте сосредоточимся на более неотложных делах.

Лиза села, подтянув ноги к себе на диван.

— Что вы думаете об этом соглашении? Прежде чем мы будем голосовать?

— Для меня это имеет смысл, — ответил Алек. — Я так и думал, что в конечном счете буду управлять территорией, буду боссом района, получая зелень без особых усилий.

— Могут потребоваться большие усилия, — заметила я. — В зависимости от того, насколько ему удастся сохранить всё в тайне, насколько успешен он будет. Если всё рухнет, то против нас выступит множество кейпов Протектората. В итоге, может выйти так, что за нами прибудут команды из Бостона и Нью-Йорка — если просочится информация о том, что мы делаем.

— Зови меня оптимистом, — усмехнулся Алек. — Не думаю, что всё будет так плохо.

— Тейлор только что напомнила мне о том, что я говорил об ограблении банка, и что потом произошло,— сказал Брайан. — Мы были успешны потому, что мы, вообще говоря, сами выбирали где сражаться, шли в наступление, и могли застать наших врагов врасплох. Там, где нам это не удалось — я говорю о нашей борьбе с Бакудой — нам пришлось попотеть. Именно тогда мы были ближе всего к гибели. Полагаю, если мы будем удерживать территорию, и пресекать посягательства на неё, то нам придётся держать оборону.

— Мы сможем с этим справиться, — ответила Лиза. — Планы, сбор информации, упреждающие удары. У меня есть мои способности, и ничто не мешает Тейлор использовать её насекомых, чтобы следить за окрестностями. Кроме того, Выверт не говорил, что мы не можем нанимать для этого других паралюдей. Он сказал только, что любой, кто хочет работать в Броктон Бей, должен преклонить перед ним колени. Таким образом, теоретически мы могли бы принять на работу других кейпов, если нам это понадобится, и умножить наши силы.

— Меня беспокоит то, — я осторожно подбирала слова, — что всё это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Что, если замысел не удастся? Что если мы потерпим неудачу, если он кинет нас, если он не так хорош, как он думает? Что будет в этом случае? Мы уйдём? Будем ли мы в состоянии это сделать?

— Я сбежал от своего отца, — сказал Алек. — Будет ли так трудно сбежать от Выверта?

У меня не было хорошего ответа.

— Предполагаю, что мы знаем слишком мало о нём и о ресурсах, которые есть в его распоряжении, чтобы сказать точно.

— У меня тоже есть свои опасения, — сказал Брайан. — Но у меня сложилось впечатление, что Выверт продолжит свой план вне зависимости от того, участвуем мы или нет. Я предпочту скорее быть в игре, чем сидеть в сторонке, наблюдая за происходящим.

— Да, — согласилась я. — Думаю, что прямо сейчас наша выгода в случае согласия, особенно если мы окажемся правы, сильно перевешивает то, что мы можем потерять.

— Итак, тогда кто за то, чтобы согласиться? — спросила нас Лиза.

Я подняла руку. Алек, Брайан и Лиза присоединились ко мне. Остался один человек, кто не проронил ни слова за всё время обсуждения предложения Выверта, и составлял единственный голос “против” — Сука. Она почёсывала Бруту плечо и, казалось, совсем не интересовалась темой разговора.

— В чём дело? — спросил её Брайан.

— Он мне не нравится. Не верю ему, — она не отрывала глаз от Брута.

Я наклонилась вперёд.

— Я не стану говорить, что ты неправа, но почему?

Анжелика, одноглазый и одноухий терьер, ткнулась в неё носом, и Сука почесала её за ушком. После чего пояснила:

— Он слишком много говорит. Единственная причина, по которой люди так много говорят — это если они что-то прикрывают.

— Не думаю, что он скрывает что-либо, — сказала Лиза. — Моя сила, вероятно, подсказала бы мне, если бы он что-то скрывал.

— Я доверяю своему чутью, и оно говорит “нет”. Кроме того, всё и так хорошо.

— Но может быть ещё лучше, — сказал Алек.

— Это твоё мнение, не моё. Мы закончили с этим? Вы сказали, что мы не будем принимать соглашение, если не все согласятся с ним, и я не согласна.

Брайан нахмурился.

— Подожди. Я предполагал, что мы обсудим это, выслушаем друг друга.

— Нечего обсуждать. — Сука встала и дважды свистнула. Ее собаки спрыгнули вниз с дивана, чтобы последовать за ней. — Я собираюсь поработать.

— Да брось, — сказал Брайан. — Не надо...

Лиза остановила его.

— Тогда давайте подождём. Он сказал, что у нас есть неделя, мы можем позволить себе подождать день или два. Сука, иди, делай свои дела, решай вопросы. Но, постарайся быть более открытой к обсуждению, когда оно снова начнётся.

Брови Суки сошлись вместе, она хмурилась, но не смотрела ни на кого конкретно. Она переключилась на сбор всего, что ей было необходимо — полиэтиленовые пакеты, несколько энергетических батончиков, поводки и рюкзак с ярко-синей пластмассовой палкой, выступающей из полураскрытой застежки-молнии.

— Эй, — окликнула её я. — Я могу пойти с тобой?

Я сказала себе, что хочу подружиться с ребятами, а этого не будет, если я просто расслаблюсь и буду с ними только тогда, когда меня приглашают. Я должна была сделать первый шаг, чтобы заслужить их дружбу, особенно если учесть, чем мне пришлось пожертвовать, чтобы остаться с ними.

Впрочем, Суку это не слишком-то впечатлило. Взгляд, которым она меня одарила, обратил бы в бегство зверя поменьше.

— Пошла на хуй, — выплюнула она.

— Эй. Ты чего? — я была ошеломлена.

— Ты хочешь пойти со мной и пытаться заставить меня передумать. Ну и пошла ты на хуй. Ты не будешь лезть ко мне, ты не будешь лезть в мои дела, чтобы заставить меня сделать или сказать что-то, чего я не хочу.

Я начала поднимать руки в успокаивающем жесте, но остановила себя. У Суки был другой стандарт общения с людьми. Она не понимала такие вещи как тон, словесное ударение, сарказм, и опыт вынуждал её подозревать издёвку и агрессию в любой фразе. И не только во фразах, у меня было подозрение, что мой жест тоже будет истолкован как агрессия или что-то в этом роде. Если я подниму руки, она может воспринять меня как животное, которое пытается выглядеть крупнее, более пугающим.

Мне нужно общаться с ней так, чтобы было как можно меньше моментов, которые могут быть неверно истолкованы.

— Ты собираешься заботиться о спасенных собаках, верно? Ты этим занимаешься, когда уходишь? Твоя «работа»?

— Не твоё дело.

— Выверт сказал, что ты перегружена. Я предлагаю дополнительную пару рук, ты сможешь уделить собакам больше внимания, в котором они нуждаются.

— Пустая болтовня.

— Хватит, — начал вставать Брайан. — Тебе надо успокоиться...

Я положила руку ему на плечо, и заставила его снова сесть.

— Всё хорошо. Рейчел, я собираюсь предложить тебе сделку.

Ее глаза сузились.

— Я думаю, моя последняя сделка была довольно справедливой, поэтому можешь меня выслушать?

— Ладно.

— Позволь мне пойти с тобой. Я помогу, чем смогу, мы, возможно, поговорим, но мы не будем говорить о Выверте, если ты не поднимешь эту тему. А если я сама заговорю об этом, если я попытаюсь так или иначе манипулировать тобой, ты сможешь меня ударить.

— Ударить.

— Один удар, в любое место. Я знаю, Брайан сказал, что тот день, когда мы встретились, не должен повториться, никаких драк внутри группы и всё такое, но это будет исключением. Абсолютно допустимым. — я посмотрела на Брайана, который только с беспокойством посмотрел на меня, и слегка, с напряжением, кивнул.

— Не-е, — ответила Сука. — Ты просто достанешь меня другим способом.

— Тогда как насчет такого: если когда мы закончим и вернёмся сюда окажется, что я загубила твой день, ты так же сможешь свободно меня ударить. — импульсивно сказала я.

Мгновение она смотрела на меня.

— Так что, я должна просто потерпеть тебя несколько часов, и затем я смогу выбить тебе зубы?

— Нет, — сказал Брайан, поднимая голос.

— Да, — сказала я ей, искоса глянув на Брайана. — Если я упомяну о собрании прежде, чем это сделаешь ты, или если я разозлю тебя.

Она посмотрела на меня.

— Неважно. Если ты настолько стремишься, чтобы тебя ударили, то это — твои похороны. — она сняла рюкзак и бросила его в меня. Я поймала его обеими руками. Он был тяжелее, чем казался.

Когда я поспешила вслед за ней, чтобы одеть кроссовки, Алек прошипел мне:

— Ты чокнутая!

Возможно. Скорее всего. Но я не могла придумать лучший способ достучаться до Суки.

Я надеялась, что не пожалею об этом.