Отпуск в Азкабане, или Женитьба по ревизии (гет)

Циля и Бася, вспотевшие и таинственные, склонились над раскроечным столом, как два генерала над картой военных действий.

— Барбара, детка, чем ты там малюешь, брось. Мы потом твой зачарованный мел в жизни не ототрем, им Люсенька, кажется, размечал пульку, когда играл с котом в преферанс. И я не удивлюсь, если в ответственный момент он опишет всю глубину морального падения и мошеннических действий визави прямо у невесты на... турнюре.

— Ого, тетя Циля, ви хде так насобачились??? — Бася восторженно откусила от мела кусок и сомнамбулически принялась его жевать.

— Поживи с мое! И — да! Всю жизнь размечала обмылком! И сколько тебе говорить, Барбара: не тяни в рот всякую дрянь! — мел во рту у Баси превратился в плотный розовый обмылок, пани звонко матюгнулась, выпустив радужный мыльный пузырь.

Платье было решено скроить из того самого цеппелина, как дань уважения Лизонькиному папеньке и тому незабвенному моменту, когда барышня угнала сей агрегат и тем самым весьма удачно решила свою судьбу. Да и, честно говоря, ткань была весьма подходящая: шелковая, плотная, ее было достаточно, чтобы укрыть весьма объемные невестины телеса, да и вообще... Расшивать платье решили вручную — по старинной традиции Пасюченок-Черновицких, жемчугом. Жемчужницы с левого устья Днепра должны были быть собраны при полной Луне в час перед полуночью, белыми руками невинной девы. Вот тут-то и случилась заминка. Где добыть девственницу и маховик времени?

Вернее, заминка случилась у Барбары — у Цецилии был план. Внезапно встав, она шагнула в камин и через пару десятков минут вернулась с девочкой лет двенадцати, удивительно похожей на неё саму. Ключевое отличие было в прекрасных зелено-голубых очах, как у русалочки. Пани Бася, к этому моменту успевшая немного успокоить расшалившиеся нервы дементоровкой — а вдруг всю работу придется доделывать самой, — сначала решила, что все, допилась. Глюки начались.

— Шо це? Тетя, я вас спрашиваю, КТО ЦЕ? Вина же натурально тетка Валя? — Бася понизила голос и демонстративно "показывала" глазами, губами, грудями, выделывала руками какие-то странные пассы, изображающие то ли вихри, то ли хвосты любимых домашних свиней незабвенной и не к ночи упомянутой тетки Вали, резко выбрасывала вперед ладонь с вытянутым указательным пальцем, била себя раскрытой ладонью то по лицу, то по декольте. Унялась Барбара минут через пятнадцать, так и не вернув, однако, способность говорить. А затем разразилась одновременно сложнейшим потоком божбы и витиеватых ругательств. Девочка же моментально достала из-за уха синий косметический карандаш марки "Чародейка" и начала восторженно стенографировать речи Барбары в цветной блокнот.

— Это, — гордо подбоченилась Циля, — это Клаудиа Черновицкая, моя дочь, официально признанная Люсьеном.

Шекспировское молчание в "Гамлете" было болтовней двух светских сплетниц по сравнению с тишиной, воцарившейся после этих слов.

— Клаудиа, детка, — улыбнулась мадам Малфой дочери, — у нас к тебе задание. Сейчас мы отправимся к реке, перенесемся в прошлое полнолуние — и ты соберешь немного жемчужин, с помощью "Акцио", разумеется.

Та лишь молча кивнула, внимательно рассматривая пани Басю. Блокнотик она снова спрятала, а карандашик вернулся за ухо.

— Так, все готовы? — оглядела своих спутниц Циля, взяв Клаудиу за руку. — Трансгрессируем!

И вот они втроем стояли на берегу Днепра, и непонятно откуда взявшаяся дочь Цили собирала эти клятые бусины для клятого платья! Барбару не просто терзало или томило любопытство — оно над ней натурально издевалось с садистскими замашками, заставляя бедную женщину просто скрипеть зубами и едва ли не стонать.

Итак, когда жемчужины были собраны, а Клаудиу усадили пришивать их, после бурных торгов с матерью — высокие договаривавшиеся стороны сошлись на котёнке и пони — пани Бася атаковала Цецилию.

— Тетя Цилечка... вы того... Ц'аканчивали... бы курить всякую пако'сть... Ви хде взяли ребенка? Ф капусте нашли? — Бася, честно говоря, решила, что любимая тетушка повредилась рассудком, кто-то говорил ей, что у женщин в... ЭТО деликатное время такое случается. Чего только не бывает, Иезус Мария, ребёнок хотя бы живой. Ну хоть так, Мыкола всемогущий, а то, бывает, и с куклой ходят... От пережитого стресса Барбара начала жутко коверкать слова на польский манер и решила, что с дементоровкой, пожалуй, нужно завязывать; и родственнице тоже, пожалуй, лучше не наливать... Кстати, что там у нас употребляют при климаксе? Маточное молочко? Пожалуй, надо заказать заранее...

— Барбара, с какого дуба ты упала? И о какую капусту ударилась? — утомлённо произнесла Циля, массируя виски.

— Я, тетя Циля, никуда не падала, а вам нужно, скажу, одно: самогон у Додика, конешфно, короф, но пора заканчивать. Тетя, какие дефти?! Ваш мусье, прости господи, еще Мерлина помнит с Троцким.

— Я тебе напомню историю Карлуса и Дореи, если ты сейчас намекаешь на мой возраст! — немного недоуменно произнесла Цецилия.

Поймав все ещё недоуменный взгляд племянницы, она продолжила:

— Ну ты их знаешь, как Юфимию и Флимонта. Дурная мода на переименование, что делать! Гаррика тоже все повадились именовать Гарольдом, шо ты бушь делать!

Закурила, тут же потушила сигарету и усмехнулась.

— Мусье мой, может, и не помнит, по причине склероза, прости господи его душу, — вздохнула Цецилия, — но этот пудель павлинообразный не в первый раз гуляет без поводка! И решил он сразу после падения Вольдемара загулять, Езус-Мария, с одной американкой. Зря он это сделал. Это я тебе, голуба, говорю как краевед, а не как жена. Она мне об этом просигналила, бо жуть как не любит кобелей. Ну и сторговала я себе право на желание, что же делать, а ты как думаешь? — повисла пауза, прерываемая лишь шипением из соседней комнаты. Мадам Малфой вздохнула и продолжила: — Значит, говорю, что хочу ребенка — Драко вырос, со дня на день меня бабушкой сделает, а я еще матерью хочу побыть! — мадам снова закурила. — Он в панику, ибо дети после Драко у него не получаются, чего ко всем лезет — непонятно. Ну, я ему и говорю, мол: а я рожу не от тебя, а ты признай. Или развод и три четверти имущества — фьють! Он подумал, хорошенечко так, оценил все риски и согласился, что мы выбираем, так сказать, вместе. Ну, и я даю ему рецепт своих кремов для хорошей кожи. Мне кажется, Барбара, что это было финальным аргументом. Ну, а где лучшие самцы? В магическом ВДВ! Мы с ним, конечно, долго выбирали, но вот выбрали самого удачного, чтобы и маг, и красавец... Потом Люциус его трансфигурировал в себя в молодости, ну, и результат ты видела... Летели туда изумительно — на ковре-самолете, так Люсьен чуть с него не сверзился, пока фото кандидатов просматривал, так оживился.

— Тетя Циля, а я таки знаю этого самца? А то ж я думаю, хде я таки видела эти зеленые фонари? То-то я думаю, а шо это наш мусье до сих пор на свободе, по вашей-то политической минимум лет восемь-то дают с полной конфискацией... — Басина крыса сидела верхом на басиной же "бабетте" и лихо складывала на миниатюрных бухгалтерских счетах, поминутно сверяясь с уголовным кодексом.

— Ну, сейчас он полковник, — задумчиво произнесла Цецилия, — в Москву перевели недавно, до этого служил в Сибири, а ведь училище в Рязани...

— Куда его перевели? Из какой он Сибири? Нет, ну то, что слегка отмороженый — это да! Шутка ли — две Авады в упор, и таки скоро станет генералом. — Барбара спрятала уголовный кодекс в декольте, весело насвистывая на мотив "Как хорошо быть генералом".

— Барбара, благодаря хорошим отношениям с моим племянником, этот ирод оказался в заложниках, а мы сыном — чуть ли не героями. Но как тебе не стыдно! Такое подумать! Я с его женой не буду связываться — я что, Белка, что ли, на дочь Мелиссандры идти?!

— Он же мой племянник, в конце концов! — распалилась мадам — в переносном смысле, а вот сигарета её в буквальном — чуть не опалила неугомонную пани.

— Тетя Циля, выдохните, бога ради! Я эти вздохи "Тетя Цисса..." давно услышала. И гиде у нас там Поттер обучался по обмену? В Китеже? Ви не Белка, ви, я скажу вам, страшный человек! Хотя что я, в самом-то деле... Это же та женщина, которая самого Вальдемара-сифилитика провела, как дурачка в старом польском преферансе. А тетушка Миля таки да, может основательно проредить причёску! Да-а-а, я вам скажу, я тихо восхищаюсь! Иллюзию чем наводили, Морфинусом?

— Барбара! Какой Морфеус! Семейные чары Черновицких!

— А, ну чшто. Хорощо сработано, мастерски, я б сказала, а где она учится?

— Где-где... Клаудиа, ты закончила? — отложила мундштук Цецилия. — Тебе пора возвращаться в Шармбатон.

Раздалось шебуршание, и та появилась перед светлыми дамскими очами с хулиганским выражением на лице и почему-то измазанная углём.

— Давно закончила, вот рисую углём.

— На чем, детка? — спросила мадам, подозревая что-то нехорошее.

— На холсте, — ангельским голосом ответило это создание.

— А холст откуда? — продолжила допрос мать, готовясь к самому худшему.

— Из школьной мантии трансфигурировала, — похлопала глазами юная ведьмочка, — я все равно ее в драке порвала.

— Горе луковое, а не ребёнок, — обречено вздохнула Цецилия, движениями палочки приводя дочь в порядок.

После чего быстро трансгрессировала с ней за руку, видимо, опасаясь, что ребёночек пойдёт рисовать на свадебном платье.

Вернувшись уже одна, закурила и произнесла:

— Дети — цветы жизни, дорогая. Но иногда я думаю, что кактусы. Кстати, Барбара, а ты случаем не детосвободная?

— А что вы хотели, тетя Цилечка... Гены пальцем не придавишь, она у вас еще всю жизнь будет влипать куда-нибудь! — Бася почесала нос тыльной стороной руки. — Ви о чем, тетя Циля? Детосвободная это шо таке?

— Детосвободная, Барбара, это в плане — детей не заводишь, детка. Течение такое, модное. И я очень надеюсь, Барбара, — строго и чопорно произнесла Цецилия, — что ты к нему не относишься! Ты когда родишь, я про мужа молчу уже! Барбара, часики тикают, не девочка, чай, уже! А дети, Барбара, это наше продолжение! Что ты потом делать будешь? Кому крысу оставишь и весь свой скарб?! Кто тебе самогона нальёт в последние минуты?

— Ага, щаз рожу. Тоже от Поттера? Ему теперь в обязанность вменили помочь всем обездоленным бабам? Когда записываться? Или так идти, без записи, на вас сослаться... — внезапно Бася почему-то перестала вопить, уселась на бережок на манер Алёнушки и уткнувшись в колени, горько разревелась!

Цецилия решительным жестом сунула под нос племяннице нашатырный спирт, искренне полагая его лучшим средством от истерики.

— Будь мужиком, Бася! Не реви, как мой муж, когда он проигрывает Драко! Надо — и тебя замуж выдадим!

Бася икнула, поправила декольте и вопросительно уставилась на родственницу.

— Тебе замуж или ребенка? — решительно спросила мадам Малфой, доставая из маленького кошелечка на поясе огромный фотоальбом. — Замуж посложнее, ребенка попроще.

— На кой мне муж, Циля, окстись! Я твоим опытом вполне наученная, разве что овдоветь вскорости. А шо це за портфолиа? Вино жюрнал? И шо таки значит "щамуж посложнее"?

— Портфолио молодых и красивых. Я и говорю, замуж посложнее, потому, что муж — как мой может оказаться...

— А они все кинутся жениться? Ох, тетушка, как показал ваш пример — гарный мужчина — это вовсе не гарантия. А как показал пример незабвенной булочницы Лейбочки, страхолюдный — тем более.

— По поводу женитьбы — как договоримся, а по поводу остального — выбирай любого!

— А вот этот что за хмырь? — Бася задумчиво покосилась на фотографию, с которой взирала рожа вида вполне бандитского. — И скажите мне, наконец, дорогая тетушка: откуда вы их взяли в таком количестве? Поттер настолько плодовит?

— Это, Барбара, моя коллекция, так сказать, на чёрный день.

— Ну, так тут есть над чем подумать, — пропела Бася и, засунув альбом в декольте, направилась к Азкабану, насвистывая: "На Дерибасовской открылася пивная".

— Ну, с этим разобрались! — облегченно вздохнула мадам. — Так, пора привести невесту на примерку.

А на следующий день была свадьба. Все остались довольны: и родственники жениха, и родственники невесты. Папаша Петр Иванович был сначала ошарашен, когда перед ним разверзся портал и громовой голос его двоюродной сестрицы произнёс:

— Добро пожаловать на свадьбу!

Ванда Войцеховна тихо умилялась: наконец-то её драгоценный Ванечка умудрился ничего не перепутать, не напортачить и отхватил себе великолепную невесту из приличной семьи. Благословен тот день, когда его решили спрятать для поправки здоровья и манер в Англию! Ну, а то, что неугомонный отпрыск вместо этого оказался в сочинском Азкабане, так это уже и неважно.

Женила молодых Руфь Леопольдовна, имеющая такие права с лохматого года. Немного оторопевший отец вёл счастливую невесту; жених в кои-то веки держал свою магию при себе.

Шампанское и дементоровка лились рекой, пир закатили горой!

Алена Игоревна задумчиво рассматривала Цилю, а Иван Сергеевич Пухов старался молчать, хотя его так и подмывало запеть во всю мощь: "Только мне не нужен, слышишь, мне совсем не нужен!"

Фальшивящий оркестр заставлял его страдать, но Иван-старший держался, ибо твёрдо обещал жене не превращаться в медведя и не уходить искать принцессу. Да и Ада дирижировала из последних сил, яростно сдувая чёлку и прожигая бедных оркестрантов взглядами, достойными сравниться с Авадой.

Вечер свадебного дня закончился на берегу Чёрного Моря. Невеста был ослепительно счастлива и ослепительно красива в платье от свадебного триумвирата "Клаудия Черновицкая и Ко". Рота ее отца дружно утирала слезы под руководством ее матушки, пока рара пытался перепить свою сестру. Это ему не удалась — и Барбара вышла победителем. Малфой наслаждался общим вниманием и с мечтательной тоской смотрел на невесту. Циля танцевала нежный вальс с каким-то неизвестным брюнетом с яркими зелёными глазами, пока пани Бася, чтобы проветриться от соревнований с братом, отплясывала женскую партию лезгинки с товарищем кавалера своей тётушки. После праздничного салюта обе парочки растворились в черноморской ночи. Люсьен же вовсю обсуждал новый проект с Котом и, кажется, был искренне счастлив.

Ванда и оставшиеся члены Азкабанского ООО обсуждали возможность открытия польского ресторана на территории почтенного заведения. Либелия была даже рада возможности расширить свои возможности — после убедительной порции дементоровки, в смысле, убедительных аргументов от Додо.

Собаки, коты и заключённые, не сговариваясь, решили, что свадьба — занятие суетливое, шумное и бестолковое, но вот к вопросу питания на ней подошли явно с правильной стороны. Кот благодушно философствовал в тандеме с Шато до 1967г. с Гостем из Сибири.

Все было хорошо.

Душа не болела уже девятнадцать часов.