Отпуск в Азкабане, или Женитьба по ревизии (гет)

Крёстный отец — на погибель свою — азкабанского филиала, великолепнейший и сиятельный Люциус Малфой с трудом сдерживал себя от визита более раннего, чем установленного им же в уведомительном письме. Положение официального ревизора, как говорится, обязывало придерживаться протокола.

Скрепя сердце он всё же сцапал в ванной флакончик стратегического зелья и употребил, морщась и вздрагивая. Про побочные эффекты Люциус прекрасно помнил, но яростно чесаться, как шелудивый мерин, во время ревизии он считал ниже своего достоинства. Оное достоинство — в буквальном смысле слова — было подвергнуто обработке зельем снаружи, во избежание внезапного конфуза.

В обширной супружеской спальне неспешно пробуждалась Цецилия Малфой, известная всему миру под детским прозвищем Нарцисса, — старшие сестры иной раз награждают нас такими прозвищами, что не дай-то и Мерлин, и Моргана, и весь греко-римский пантеон! Однако имя, данное ей при рождении законными родителями, было именно что Цецилия Черновицкая, Блэк, ежели по-местному.

В последнее время, впрочем, газеты наперебой именовали её мадам Малфой: миссис Малфой нынче звали милочку Асторию, вполне сносную, как снисходительно признавала наедине с собой Цецилия, жинку для её гордости, её гениального сыночка Драко и уж тем более мать её обожаемого внука Скорпи, в будущем не менее гениального, чем его отец, бизнесмена, а может, и поболе!

Потому как из всех Малфоев только Скорпи смог подружиться с Поттерами; вдобавок, Скорпи был совершенно не капризен и вообще похож на таки приличного мальчика!

Альбус, его друг, конечно, был не так одарён, как Скорпи...

Мадам покачала головой: пора напомнить этим двум сорванцам, что они клятвенно обещали ей разучить пятнадцатую симфонию Шостаковича на скрипке и фортепьяно! А то опять попытаются вместо богоугодного дела развести на деньги её непутёвого муженька — тот, конечно, не шайя какой-нибудь, но Скорпи воистину талантлив!

Однако в последнее время поместье загадочно притихло — после устроенного Люсьеном, как Цецилия звала своего не очень-то благоверного, но, увы, нужного для престижа муженька, тотального заражения волосы всем пришлось сбрить и отращивать с помощью французской парфюмерии — новые, чистые, шелковистые. Гордый муж(лан) решительно пренебрегал любыми достижениями современной парфюмерии, зельеварения, а также артефакторики и чесался, чесался и ещё раз чесался. Пришлось отлучить его от брачного ложа и демонстративно улыбнуться пару раз этому забавному мальчишке Поттеру — ведь племянник, как-никак. Люсьен периодически умудрялся из правильных предпосылок делать абсолютно неверные выводы: например, на кой ляд он тогда попёрся к Вольдемару?

Вот и сегодня утром Цецилия проснулась ни свет ни заря в первую очередь от того, что муженек в душе орал как резаный: оказалось, он всё же решил вымыть голову составом против насекомых.

— Хвала шумерскому пантеону! — было обрадовалась мадам, но сбривать волосы и отращивать их заново муженёк не захотел.

Мадам почти дошла до комнаты внука, где ныне вместе с ним коротал каникулы Альбус Поттер, как наткнулась на мужа, выглядевшего весьма и весьма колоритно: сам весь в чёрном, трость чёрная, набалдашник для трости в виде змеи выточен из эбенового дерева, вместо глаз — обсидианы, цилиндр на нём чёрный и… пепельно-серые кудряшки на голове. Как вишенка на торте для завершения облика.

— Цилечка, дорогая, я в Азкабан, проверка, сама понимаешь, скоро вернусь, люблю-целую, — выдал Люциус, пряча блудливые глазёнки, мимоходом пожимая супруге руку и кидаясь рыбкой в камин. В неработающий. И прямо оттуда аппарируя не пойми куда, раздери его Моргана!

— Дело ясное, что дело тёмное, — задумчиво произнесла мадам Малфой и тряхнула светлыми локонами. С дуба на кактус рухнул её муженек, если решил, что она поверит в эту дичь? Кому, кому этот шлимазл недоделанный пытался морочить голову?

Люциус Малфой не чувствовал в себе особой уверенности для объяснения с женой, поэтому намеревался уйти по-английски, как истинный джентльмен, не прощаясь. И вот именно в тот момент, когда он незаметно крался по коридору, черти вынесли его супружницу, прекрасную и статную, как в юности, и холодную, как пингвин, высиживающий чужое яйцо!

— Да ты просто мастер сравнений, — ехидно заметил его личный глюк ака Снейп, а Люциус затряс головой, прогоняя образ супруги в роли пингвина-самца. Его законная половина уже открыла рот, явно намереваясь задать неизбежный в такой ситуации вопрос. Чуя подвох, сиятельный мистер Малфой впал в панику, выдал нечто маловразумительное — под язвительное дёргание брови и закатывание глаз бесплотного зельевара — и аппарировал прямо в кабинет министра, ещё пустовавший по причине раннего часа. Оттуда Люциус перебрался в зал международных каминов и благополучно отбыл на курорт — с ревизией.

Таким образом, в каминную залу сочинского Азкабана начищенные ботинки Люциуса ступили ровно в десять часов утра по местному времени.

Его встретила тишина. Ревизора Малфоя самым возмутительнейшим образом никто не встретил.

Слегка обалдевший от такого неуважения Люциус проследовал во двор, а не застав никого и там, потихоньку добрался до берега моря.

Картина, открывшаяся начальственному взору, была достойна пера павли... то есть, конечно, кисти какого-нибудь знаменитого художника-баталиста. Прекрасные дамы и вкупе с ними не дама — то бишь, Додик — лежали вповалку не морском песочке и самым бессовестным образом давали храпака. Третья составляющая акционерного общества, а именно Кот, нагло бодрствовала: вышеупомянутый Кот, а также Трибко и Фима, несколько неуклюже изображали рыбалку с удочками. Роли последних выполняли полуобгорелые брёвна.

— На вересковом поле, на поле боевом, лежал живой на мёртвом и мёртвый на живом, — продекламировал образованный аристократ.

— Это уже, думаю, песнь о вещем Олеге,— ехидно прокомментировал глюк-Снейп и фальшиво затянул: — Как вдруг прибежали седые волхвы, к тому же разя перегаром!

— Северус, а что ТЫ здесь делаешь? — изумлённо вопросил крёстный отец сочинского Азкабана, некуртуазно вытаращившись на глюк.

— Люциус, ты случайно не в родстве с Поттером? — усмехнулся призрак зельевара. — Я твоя персональная галлюцинация: куда ты, туда и я.

Первой в себя пришла товарищ Ада, в борьбе за революционные идеи привычная ко всему.

— Рота! Подъём! — зычно крикнула она и невербально приложила всех чем-то из времен её бурной молодости. Все мертвецки пьяные мигом протрезвели, на Люциуса же это оказало обратный эффект — его сиятельные очи съехались в кучку и разъехались обратно, и он блаженно опустился на песочек, сладко посапывая, аки младенец.

— Чем это вы его? — уважительно присвистнул Дингл.

— Чем надо! От жандармов раньше использовали, — лицо товарища Ада стало мечтательным, — какие времена были, эх! Руфа, дайте закурить!

Прикурив сигаретку от тлеющих углей, товарищ Ада отправилась строить несчастных оркестрантов, которых, естественно, никто на ночь по камерам не развёл, и они ютились на песочке, сбившись в кучку.

Через пару минут с плаца донёсся омерзительно бодренький марш.

— Начинаем утреннюю зарядку, — прокричала Ада.

— Лето в стране настало!— бодро грянули заключённые.

Мирно похрапывающего Люциуса поручили заботам Дингла. Тот, конечно, упирался, но быстро пал под натиском объединённого женского фронта. Ну, право же, не дамское это дело: левитировать сиятельную тушку и караулить её пробуждение. Этак и девичьей чести можно лишиться, шутка ли: долгие часы в номере с мужчиной, даже если означенный мужчина и не подаёт видимых признаков жизни! Вот Дингл и коротал время рядом со сладко посапывающим Малфоем. Заняться было решительно нечем, и в голове невольного хранителя снов рождались МЫСЛИ.

Дедалус Дингл испытывал сильнейшее беспокойство. Душа болела. С одной стороны, его ничтожная помощь дамам: подирижировать иногда Адиным оркестром, помочь Басе собрать дань с очередных влюблённых — не имела под собой ничего криминального, ибо совершалась исключительно из любви к прекрасному полу, а перепадавшее за это золотишко было не более чем ответным даром и благодарностью. Дингл никогда не брал плату вперёд, он прекрасно помнил заветы своей матушки, известной гинекологини, что деньги, даваемые ДО — есть взятка, даваемые ПОСЛЕ — благодарность. С другой стороны, производство дементоровки внушало некие опасения. Акцизы, пошлины, обязательства перед патроном и прочие цепи, что сковывали вольного художника, давили на грудь и прочие части тела. Да, первая порция дементоровки была выгнана почти в момент оглашения известия о внеплановой проверке. А чем Мордред не шутит, вдруг оборотистый блондин, сумевший просчитать ходы титанов большого бизнеса и спасти свой, вовремя выбрав правильную сторону, раскусит и его, Дингловы, намерения. Ведь в мечтах Додика уже маячил собственный ликёро-водочный заводик, сеть магазинов по всему побережью, где продавались разные настойки и наливки. А дальше, дальше в розовых облаках мечты к Дедалусу приходили владельцы массандровских погребов и нижайше просили продать рецепт волшебной дементоровки.

И вот это всё отдать за так Люциусу?! Да лучше первородство за миску похлёбки!

Тем паче, теперь, когда этот самый блондин, только появившись, застал столь неоднозначную картину маслом: все пьяны, включая заключённых, да вдобавок ещё и получил в сиятельный лоб заклинаньем, и теперь очнётся в состоянии неимоверного похмелья!

Устав страдать, Дингл наполнил лафитничек, вздохнул, выпил, и волшебный напиток вновь принёс покой измученной душе. Что ж, не впервые Динглу придётся исправлять то, что накосячено непосильным трудом дамского батальона. А именно: он в меру своих сил пригреет босса, выслушает, утешит, похмелит, посочувствует. Иначе как бы босс не уволил всех тёток к фигам. И Дингла заодно — в комплекте.