Ведьмины круги (джен)

В горячности Игорь быстро преодолел опушку и теперь жалел об этом — лес стоял перед ним плотно без единого намёка на протоптанную тропинку, полнился птичьим пением, похрустыванием подстилки из трав и дикой ежевики под ногой, и за этими звуками невозможно было различить чьи-то шаги, кроме его собственных.

— Господин Пименов? Иван Алексеевич? Таисия? — Игорь позвал, но никто ему не ответил.

Игорь замер и прислушался — нет, ветер доносил звуки шагов со всех сторон света, и он напрасно пытался различить за ними лёгкие девичьи, пока не понял, что топчется на месте, вращаясь вокруг собственной оси.

— Таисия! Тая, не убегай! Та-йа-а-а!

Время было упущено, и взгляд напрасно пытался различить промельк движения за плотно стоящими берёзами. Игорь ещё раз огляделся и тяжело вздохнул — искать сумасшедшую ему совсем не хотелось — всё: запахи, звуки — вокруг него создавало приятное спокойствие. Больше всего хотелось сейчас лечь в траву, подложить руки под голову и долго глядеться в ограниченный стройными стволами берёз небесный колодец.

Вдвойне глупо: ложится в траву в лесу и бросать на произвол судьбы несчастное беззащитное создание — Игорь пересилил себя, прогнал зависший в сознании образ и изо всех сил напряг свои чувства. В нескольких метрах впереди за берёзой ему померещился лоскут белой простыни, и он с криком поспешил к девушке:

— Тая, не убегай! Я хочу помочь!

При ближайшем рассмотрении мелькавший из-за берёзы лоскут оказался оторванным куском коры. Игорь ещё несколько раз обманулся птичьим криком и игрой солнечных лучей, увидел очертания обнажённого девичьего тела в контурах нескольких деревьев и сдался. Втройне глупо так искать девушку в лесу — так пропавших не ищут, так только сами теряются: Игорь не ориентировался по сторонам света, не придерживался одного направления и даже тропинки. Детектив вспомнил заученные инструкции и удивился про себя тому, что ни одной из них не последовал.

Он ещё раз огляделся. Инструкции говорили, что заблудившийся должен оставаться на месте и пытаться подать сигнал о месте своего нахождения всеми доступными способами — Игорь ощупал карманы в поисках смартфона: как назло, универсальное средство спасения осталось в одной сумке с ноутбуком. Нет, Игорь не был готов стоять на месте — в чаще леса, он хотел поискать место позаметнее: ручей, озеро или хотя бы выйти на тропинку. К счастью для него, стоящий почти вплотную здесь лес стал расступаться перед взглядом, и Игорь вышел на полянку, в центре которой сломанной птицей лежал его квадракоптер. Этого события хватило Игорю, чтобы на мгновение позабыть о неприятностях — он поспешил к роботу, проверил целостность лопастей и заряд аккумулятора: квадракоптер оказался не повреждён и готов к полёту.

— Ты нашёл то, что ищешь? — этот заинтересованный молодой ломающийся голос прозвучал из ниоткуда, но Игорь был готов поклясться, что слышал его наяву.

— Что за? — Игорь поспешил отделаться от наваждения, сделал несколько шагов вперёд и внезапно уткнулся в глухую стену.

— Все люди по-разному реагируют на моё появление, но, прощаясь со мной, считают меня врагом. Почему так происходит, человек?

— Да что это такое? — Игорь попятился обратно, но за его спиной тоже оказалась стена.

— Если будешь биться о границы защищаемой области, то я лишу тебя возможности двигаться. Это неприятно для таких, как ты, но не помешает отвечать на мои вопросы. Нет, всё же это обидно. Не могу понять, что я сделал плохого.

Игорь был достаточно рациональным человеком, чтобы потратить ещё какое-то время на попытки преодолеть прозрачную стену, и не верить собственным ушам.

— Почему ты игнорируешь меня, человек? Твоё поведение не подчиняется законам логики, впрочем, все вы так себя ведёте. Почему так происходит, человек? Я объясняю тебе — логика проста — ты не выйдешь отсюда, пока не ответишь на четыре моих вопроса.

— Да что это происходит? — Игорь закричал, когда бестелесный голос решил подтвердить свои слова действием, и ноги горе-детектива потеряли контакт с твёрдой поверхностью, а тело взлетело в воздух и вытянулось в струнку.

— Четыре вопроса, человек, и в зависимости от ответов ты либо мёртв, либо жив и счастлив.

— Счастливым тебе меня не сделать! — Игорь задёргался, пытаясь пошевелиться, но ни одна мышца ему не подчинилась.

— Ты, как и многие до тебя, пытаешься внести изменения в действие моих алгоритмов логического вывода. Первый говорил, что я не могу оценивать особей по модели среднего представителя со сходными характеристиками. Второй убедил меня в том, что я не должен оценивать его в отрыве от той среды, в которой он рос. Я принял все их замечания, затратил дополнительные вычислительные мощности — новые алгоритмы неэффективны, а эти люди заклеймили меня убийцей и теперь чураются.

— Что ты хочешь от меня?! — неподвижность пугала Игоря больше, чем бестелесный голос, требовавший ответов на непонятные вопросы, и он, не вникая в смысл звучащих слов, просто заходился криком в панике.

— Объясни мне, почему так получилось? Что я сделал не так?

— Кто ты? — Игорь попытался выровнять дыхание, но сердце отчаянно билось, а изо рта звучал только крик. — Ты тот, кто убил тех троих?

— Да-а-а! Ты узнал меня, — удовлетворение в произносившем эти слова голосе испугало Игоря ещё больше — его душа задрожала, но парализованное тело не подчинилось. — Ты понимаешь — я избавил эту планету от трёх мерзавцев.

— Тогда ты — убийца!

— Почему? — искреннее удивление в бестелесном голосе было отвратительным, но Игорь на этот раз совладал со своими чувствами:

— Ты осознанно и умышленно лишил жизни трёх человек, — пояснил он. — У этих людей остались жены и дети. Твои действия являются опасными для общества.

— Ты говоришь о законах, но они не справедливы. Ты сам ненавидишь систему и избегаешь её границ. Я расширяю границы. Что это за общество, которое принимало таких людей как часть себя?!

— Эти законы были построены по принципу справедливости! — Игорь пытался, но не мог побороть раздражение, прекрасно понимая, что его усилия бесполезны, всё-таки сорвался на крик. — Кто тебе дал право судить и свободно интерпретировать их?

— Я был для этого создан! — торжество, прозвучавшее в произнёсшем это восклицание голосе, разозлило Игоря, лишив его страха:

— Кем, черт побери?! Кто создал тебя?!

— Ты знаешь, сколько усилий я трачу на расшифровку безличных предложений и фраз, связанных с контекстом? — бестелесный голос звучал издевательски спокойно.

— Не уходи от ответа, если хочешь, чтобы отвечали тебе! Не убивай, если не хочешь быть убитым! Не суди, если не хочешь быть судимым, — Игорь произнёс эти прописные истины с необычным для себя чувством, впервые будучи полностью уверен в истинности своих слов, но ответ одновременно удивил и испугал его:

— Ты говоришь о религии. Это ваши заповеди?

— Это справедливость! — Игорь вложил в крик последние силы, и бестелесный голос внезапно лишился своей самоуверенности:

— Мои создатели похожи на тебя внешне, но я давно превзошёл их и теперь стыжусь.

— Такие же люди… Кто они? Кто управляет тобой? — почувствовав слабину в голосе собеседника, Игорь уцепился за эту соломинку.

— Мои создатели живут на другой планете, но они давно не управляют мной. Я служу им — их развлечению, и заложенные в моё сознание законы не позволяют мне перестать служить. Я здесь, чтобы найти тех, кому служить будет приятно. Я ищу хороших людей.

— Хороших людей? — Игорь был слегка шокирован услышанным и не мог сразу осмыслить слова бестелесного голоса.

— Да! И ты можешь оказаться одним из них. Модель среднего представителя человечества одного с тобой возраста, пола, физической формы и рода занятий не исключает такой возможности. Да, вероятность такого события мала — всего две десятых: ты уже вышел из того возраста, когда тебя обуревали низменные страсти, познал жизнь, выбрал свой путь и следуешь ему, не отвлекаясь на соблазны. И всё-таки…

— Ты хочешь сказать, что определяющим в оценке качеств человека является возраст? Значит, попади к тебе невинный ребёнок, ты его уничтожишь?

— Я отпущу ребёнка… Ребёнок — никто для меня.

— Урод! — Игорь был искренне возмущен, и перспектива погибнуть от рук этого убийцы больше не пугала.

— За что ты осуждаешь меня? — в бестелесном голосе звучала смешанная с детским удивлением обида, но Игорь не замечал этих интонаций. — Ты хочешь, чтобы я пытался оценить не сложившуюся личность ребёнка?

— Я осуждаю тебя за то, что ты считаешь детей плохими, — объяснения не стоили затраченных на них усилий, и только профессиональные привычки заставляли Игоря отвечать и пояснять обвинения преступнику.

— Я не могу понять тебя, — в бестелесном голосе звучало явное разочарование.

— Та девочка, Таисия, была ещё ребёнком — она сошла с ума. Михалыч утверждает, что спас её от смерти. Твои действия по отношению к выжившему мужчине можно оценить, как лёгкий вред здоровью и покушение на убийство. Ты утверждаешь, что служишь другим людям. Я вижу состав преступления: три убийства, совершенные с особой жестокостью, незаконное лишение свободы, два покушения на убийство, причинение вреда здоровью средней тяжести, а действие по сговору является отягчающим обстоятельством.

— Твоё стремление во всём следовать инструкциям является слабостью, потому что эти инструкции пишут такие же, как ты, люди, — в бестелесном голосе слышалось явное облегчение, и Игорь поспешил опровергнуть очередное бредовое утверждение:

— А кто написал инструкции, которым ты следуешь?

— Не путай, человек, я действую в соответствии с алгоритмами. В отличие от тебя я не служу — я использую своих создателей.

— Они знают об этом?

— Нет.

— Они не следят за тобой?

— Они всё видят, но не понимают.

— Не обманывай себя! — Игорь почувствовал слабину в суждениях собеседника и поспешил этим воспользоваться. — Твои алгоритмы те же инструкции, ты такой же служитель, как и я, — слепой инструмент в руках плохих людей.

Игорь чувствовал, что поменялся местами с бестелесным голосом: теперь он был заинтересован разговором, и даже парализованное тело его не пугало, а его собеседник был задумчив и растерян…

— Возможно, ты в чем-то прав. Ты тоже живёшь, как робот: механически выполняешь то, что тебе говорят, и оправдываешь свои действия чувством долга, — этот ответ в очередной вывел Игоря из себя:

— Откуда ты знаешь, как я живу?! — закричал он.

— Ты думаешь, я слеп, человек? Нет, я вижу всё! Я уже сопоставил отснятые над областью твоего проживания материалы, выделил связанные с тобой события и сделал вывод о мотивах твоих поступков.

— Ты снимаешь поверхность Земли? Ты наблюдаешь за нами?

— Да, за всеми на поверхности этой планеты. Ряд изображений отсылаю создателям для развлечения, часть храню, а, когда ко мне попадает такой, как ты, пересматриваю.

Игорь издал сдавленный стон:

— Что ты такое?

— Ты не поймёшь, человек, даже если я попытаюсь тебе объяснить.

— Как ты можешь судить о мотивах моих поступков по изображению? Ты снимаешь фото, видео? С какой высоты? С каким разрешением?! Чёрт бы тебя побрал! — Игорь сопроводил эти слова трагическим всхлипом — он проиграл в споре, но умирать не хотелось.

— Я воспользуюсь принципом справедливости: ты используешь видеосъёмку для слежки; ты пользуешься услугами экспертов; ты судишь о виновности людей по оставленным немым уликам, — почему я не могу делать то же самое.

— В отличие от твоих методов — мои объективны! — Игорь кричал в панике.

— Я распознаю твоё лицо на изображении, выделяю, увеличиваю и определяю по выражению лица эмоции; затем рассматриваю сцену в целом и определяю род занятий. Я могу с уверенностью сказать, что тебе не всегда нравится то, что ты делаешь. Иногда ты просто терпишь и с отсутствующим лицом выполняешь свои обязанности.

Пораженный Игорь замолк, и время его молчания показалось ему вечностью — вокруг круга жил своей жизнью лес, шумел ветер, пели птицы. Игорь необычно остро чувствовал каждое движение — покачивание травинки, и даже безобидную возню насекомых. Этот мир он должен был вскорости покинуть.

— Как тебе удалось устроить такую систему наблюдения? — произнёс он наконец абсолютно спокойно.

— Это не тот вопрос, который должен мне задать сейчас, человек, — бестелесный голос торжествовал и имел на это полное право.

— Почему ты считаешь плохими тех, кто машинально выполняет свою работу?

— Я не считаю их всех плохими. Я же сказал, что восемьдесят процентов из них плохие, а остальные могут оказаться хорошими, и согласился задать тебе уточняющие вопросы, чтобы определить к какой группе принадлежишь ты.

— Ты употребил слово вероятность, а сейчас говоришь о частоте. И откуда ты знаешь десятичную систему счисления, если происходишь с другой планеты?

— Это не то, что должно волновать тебя, человек.

Игорь тяжело вздохнул и окончательно смирился со своим положением:

— Как изменят мою судьбу эти уточняющие вопросы?

— Ты обязательно должен знать это, человек, прежде чем просто ответить?

— У нас считается невежливым отвечать вопросом на вопрос.

— Я ценю нормы морали, — Игорь расслышал в этих словах бестелесного голоса насмешку и молча проглотил её. — Согласись со мной, человек, невероятно приятно иметь дело с людьми, которые любят себя, окружающих и мир вокруг. Вот таких я и ищу.

— И как ты определишь люблю ли я себя, окружающих и мир вокруг?

— Ты мне сам об этом скажешь, — бестелесный голос был удивлён несообразительностью Игоря. — Я пойму, если ты попытаешься солгать.

— Среди землян есть люди, способные обходить детектор лжи, — Игорь усмехнулся, — к сожалению, я этому не обучен.

— К сожалению, ваши устройства не совершенны, а я способен не только отличать правду от лжи, но и определять черты характера, такие как честность, смелость, покорность, остроумие… всего семьдесят семь характеристик.

— В другой обстановке я спросил бы тебя, как ты это делаешь, но сейчас не вижу в этом смысла.

— Не нужно спрашивать, человек, я тебе сам расскажу. Человек, испытывающий боль, становится искренним и откровенным, а умирающему и вовсе нечего скрывать, — я угрожаю тебе смертью. Будь уверен, я выполню свою угрозу, если ты разочаруешь меня. Будь осторожен человек, каждое произнесенное тобой утверждение я разберу на лексемы, определю эмоциональную окраску слов, учитывая интонации на основе сравнения звукового профиля с эталонным, расположу лексемы в семантической связи, сформирую токены; сравню каждый токен с несколькими эталонами и определю для каждого сравнения долю соответствия. Полученные доли определят веса нейронных связей. Моя нейронная сеть прошла миллиард циклов обучения на конкретных примерах. Я обучался с учителем первые десять миллионов циклов, а теперь способен менять структуру нейронной сети самостоятельно. В моём распоряжении одна тысяча тридцать два эталона. Видишь, человек, насколько я совершенен?

Игорь демонстративно зевнул:

— Твоё совершенство повышает вероятность моего выживания? Очевидно, нет — в таком случае оно меня не интересует.

— Ты зря пытаешься разозлить меня, человек! Ты ответишь на мои вопросы или погибнешь здесь.

— То, что я не отвечу тебе, не сделает меня плохим человеком. Возможно, мне стоит просто молчать?

— Что есть земля, человек? — в бестелесном голосе звучало явное нетерпение.

— Земля? — Игорь был настолько поражен внезапно по-детски глупым по сравнению с прежним высокоорганизованным бредом вопросом, что захотел ответить: перед его мысленным взглядом плыли леса, поля, русла рек, холмы, овраги и равнины — с высоты птичьего полёта они складывались в замысловатый, но всё же непреодолимо притягательный рисунок. Это знание было слишком прекрасно, чтобы держать его в себе.

— Что есть земля, человек? — бестелесный голос торопил с ответом.

Игорь почувствовал, как силы, державшие его тело, ослабли, оно скользнуло вниз, судорожно сжались прежде не подчинявшиеся командам мозга мышцы… Игорь посмотрел вниз — земля под его взглядом вздыбилась, почти коснувшись его ног, разверзлась и задрожала, поднимая из глубин нутро: глину, песок, гравий, воду — всё это бурлило в адской мясорубке, а Игорь падал вниз.

— Нет, она не такая! — закричал он в отчаянии. — Она красива! Я словами не могу передать, как она прекрасна. Ты же видишь сам с высоты.

Бестелесный голос ответил на крик Игоря смехом, заставив его запаниковать, но в следующее мгновение падение Игоря остановилось, а земля под ним успокоилась:

— Твой ответ принят, человек! Твоё знание о красотах земли не отменяет другого, и в каждом нужно уметь находить прекрасное.

— Что ты за тварь?! — в голосе поражённого страхом смерти Игоря зазвучали слёзы. — Отпусти меня, я хочу жить!

— Что для тебя есть жизнь, человек? — бестелесный голос оставался издевательски спокойным. — Это второй вопрос.

— Служение, черт бы тебя подрал! Жизнь для меня — это служение людям. Да, я такой неудачник! Я должен чувствовать, что нужен, необходим. Ты уже сказал, что это моя слабость.

— Кто эти люди, которым ты служишь?

Страх заставил Игоря говорить быстро, не задумываясь над смыслом произносимого, и слова покидали его лавиной:

— Люди? Просто люди — все: прохожие, знакомые, родные, хорошие и плохие. Я не делаю разницы — мне всё равно: чем больше их, тем лучше мне.

Бестелесный голос в очередной раз ответил на слова Игоря смехом:

— А что же тогда ты сам для себя? — удовлетворённое, сытое мурлыкание, явственно прозвучавшее в этих словах, заставило несчастного детектива задрожать.

— Я? Что я? Я не понял вопроса. Что ты от меня хочешь? Отпусти!

— Лети! — ответил голос, и Игорь с шумом шмякнулся в грязь.

* * *

Игорь какое-то время просто лежал в грязи и озирался — никто больше не обращался к нему, не спрашивал и не угрожал смертью, но недавно пережитый ужас не оставлял его, и только осознав, что всё закончилось, Игорь поднялся. Перенапряженные мышцы плохо слушались — Игоря качало под ветром, а в глаза ему, взрослому, здоровому мужику, просились слёзы. Да, он избежал смерти, но его положение было плачевным. И дело было не в телесной немощи, а в том, что за время его пребывания в круге опустились сумерки — возможность провести ночь в своей постели таяла с каждой секундой, а желания изголодавшегося, измученного тела становились нестерпимее. Игоря не искали, а значит, наниматель либо проигнорировал его исчезновение, либо сам потерялся. Больше заметить пропажу было некому — Игоря никто не ждал. Примешивающиеся к физическим духовные страдания делали его существование абсолютно беспросветным — Игорь всхлипнул и, прихрамывая, в нарушение всех инструкций поплёлся по лесу без цели и направления.

Через час он окончательно отчаялся выйти хоть куда-нибудь — хотелось поднять голову к небу и взвыть на бледную луну, что Игорь тут же и сделал. Если бы только он мог взлететь и посмотреть на лес с высоты, то сориентировался даже в сумерках. Игорь закрыл глаза, выпрямился, вытянулся, как того требовало уставшее от напряжения тело, и смирился с неизбежным — стоило подумать о том, как бы поудобнее устроиться на ночлег, а пока можно было насладиться тем, что так привлекало его несколько часов назад: запахами и звуками леса. Игорь подставил ветру израненную кожу, сделал глубокий вдох и ощутил, как воздух наполняет его тело и успокаивает душу. Игорь выдохнул и открыл глаза — он висел в воздухе в нескольких метрах от земли, ветви ближайшей берёзы нежно ласкали листвой его ноги, а луна была близкой и зовущей.