Хроники Земной Войны (джен)

Огонек древней газовой зажигалки подрагивает. Ему передается тремор рук, но Рональд, гипнотизируя его взглядом, не думает об этом. Для него огонек ровный. Он дрожит весь. Ветра нет, но холод ужасный. Затишье между кислотными дождями, тихий день перед набирающей силы бурей.

— Больше не куришь? — Адольф появляется неожиданно, в прочем, как и всегда. Рональд уже успел привыкнуть к тому, как тихо тот ходит — пепел глушит его шаги.

— Кончились, — хрипло отзывается он, немного сонно. Лениво тянет гласные, совсем как настоящий землянин. И все же большую часть жизни он провел на Марсе, даже если захочет, а своих не предаст. Они в одной «консерве», закрытой станции, медленно дрейфующей по черному космическому пространству.

— Возьми, — Адольф достает пачку, вытаскивает сигарету, остальное отдает Рональду. Тот хмурится, потом принимает подачку. Без синтетика он снова будет стонать ночью, не в силах терпеть фантомные боли под сердцем. Пуля застряла в ребрах, и он все еще чувствует этот чужеродный кусочек металла внутри себя. Он уже привык, что все отдают ему то, что осталось от их синтетических запасов.

— Режешь себя ржавыми ножницами, — говорит Адольф, отламывая фильтр сигареты. Прикуривает от дрожащей в тонких пальцах зажигалки. — Оставляешь себе кровоточины и рваные раны. Ковыряешь постоянно, ножом. А потом удивляешься, почему же так больно.

— Не обвиняй меня в этом, — Рональд закуривает тоже. Затягивается, с наслаждением выпускает дым. — У каждого есть своя «шестьсот шестнадцатая ошибка». Каждый что-то не хочет забывать.

— Твоей психикой я бы занялся в первую очередь, — отзывается Адольф, стряхивая с сигареты пепел. — Как только вернемся, найди себе психотерапевта.

— Если вернемся, — парирует Рональд, стряхивая упавший пепел с форменных штанов, оставляя на нем белые разводы и полосы. Адольф хмыкает, но тот занят своими брюками. Наверное, в лагере одежда Рональда самая чистая. Была только что.

— Земля — не камера для нас, мы не заключенные, — говорит он, протягивая ему свою дымящуюся сигарету. Рональд берет ее, тушит свою, скуренную до самого фильтра, и затягивается снова.

Адольф хлопает его по плечу, встает, уходит. Рональд продолжает смотреть за горизонт, который совершенно сливается в единую серость. Сигарета в тонких пальцах медленно перестает дрожать. Они на Земле, в трех световых минутах от Марса. Всего три минуты, и Солнечный свет, отразившись от облаков, заполонивших всю атмосферу, возвращается на родную планету. Рональду кажется, что он в камере, в абсолютно черном ящике, крохотная искра, которой не суждено вырваться из этого кокона. И между планетами даже не прутья клетки. Просто сплошная стена.