Kicking Gotham (джен)

Аркхем был самой настоящей крепостью, и при том впечатляющей. Все, что Гарри когда-нибудь доводилось слышать о таких местах, как Бедлам⁽¹⁾, воплотили в обнесенном стеной комплексе. Он возвышался над мрачной землей, как какой-то угловатый гриб. Первое, что увидел Гарри, это грубые стены из голого бетона, и венчала их жуткая на вид колючая проволока.

В саму лечебницу вел только один путь. Длинная темная дорога, усаженная деревьями, шла прямо к массивным стальным воротам, которые охраняли человек пять, не меньше. Все они были вооружены электрошокерами, пистолетами и дубинками. Проходя мимо них под мантией-невидимкой, Гарри заметил запертый шкаф. Скорее всего, там хранилось оружие посерьезнее.

За стеной с колючей проволокой виднелась сама лечебница Аркхем. Кажется, тут архитекторы решили отыграться сполна. Гарри сильно сомневался, что самым лучшим лечением от психических проблем был вид рычащей горгульи, смотрящей в окно.

Наверно, когда-то это здание было чьим-то поместьем, потому что оно совершенно не напоминало государственное учреждение. А ведь это было грандиозное строение, но прошедшие годы и влажный климат Готэма сделали свое дело. Несмотря на очевидный регулярный ремонт и техническое обслуживание, здание больше напоминало дом с привидениями, нежели настоящую больницу. Некогда белые стены сейчас были покрыты грязью и копотью, а окна заросли плющом. Почти везде толстые стволы растений были обрублены у основания, что должно было мешать дальнейшему росту. На самом деле, это давало всего лишь временную передышку. Большая часть здания была покрыта высохшими скелетообразными останками плюща.

В общем, глядя на все это и слыша далекие крики боли, доносящиеся из какого-то невидимого окна, Гарри почти начал верить в существование темного проклятия, которого так боялись в МАКУСА. Если бы это было правдой, то лечебница Аркхем находилась бы в самом его центре.

Гарри — тихий и незаметный под мантией — пересек двор центрального корпуса. Когда он ступил на лестницу, что вела к главным дверям, ему пришлось подавить охватившую его дрожь.

Некоторые места, казалось, впитывали в себя боль и страдания тех, кто в них бывал. Когда-то он думал, что подобным мог похвастаться только Азкабан с его дементорами, которые когда-то его населяли, но поездка к руинам Нурменгарда очень быстро продемонстрировала обратное. Возможно, все дело было в пролитой на камни крови, или хуже — в желании пролить эту кровь. Что бы это ни было, оно просочилось в камень и в землю, осквернив все вокруг.

Даже после того, как дементоры покинули Азкабан, никто так и не смог спать спокойно на том острове.

Похоже, что и лечебница Аркхем пополнит короткий список мест, в которые Гарри надеялся больше никогда не попадать. Однажды один из его новобранцев-авроров сказал об Азкабане: «У меня от этой тюрьмы мурашки по коже».

Гарри аппарировал через запертые двери в то, что когда-то было парадным вестибюлем. В последние годы пространство вокруг явно претерпело значительные изменения. Перед Гарри возвышалась крайне неприятного вида стойка регистрации. Это был какой-то металлический контейнер с двумя маленькими окошками, покрытыми толстым плексигласом и широкими металлическими решетками. В холле было совершенно безлюдно, и это лишь добавляло атмосфере потусторонности.

Однако в коридоре Гарри наткнулся на огромное количество сотрудников, поэтому после двух неудачных попыток отыскать нужную палату, он решил подождать. Большинство работников ушли домой с наступлением вечера, а постоянные сотрудники лечебницы заперлись по своим комнатам. Передвигаться стало намного легче, но в тоже время Гарри почувствовал себя неуютно.

Чтобы хоть немного взбодриться, он молча призвал тот же шар света, который он использовал в Ботаническом саду Готэма. По взмаху руки шар поднялся высоко к потолку и стал сиять все ярче и ярче, пока пространство вокруг словно не оказалось захвачено солнечным светом.

Гарри вернулся к стойке регистрации и тихо аппарировал. Он огляделся, ища любую информацию, которая могла оказаться полезной. Внутри все оказалось оформлено довольно по-спартански, но место все-таки явно было рабочим. Гарри уже успел увидеть, насколько жесткими были меры безопасности вокруг лечебницы, и, очевидно, в рабочее время администраторы мало чем отличались от заключенных. У стола стояли два очень потрепанных вращающихся кресла, а сам стол был завален бумагами. Мельком взглянув на них, Гарри заметил лишь какую-то бюрократическую ерунду, которая была для него совершенно бесполезна.

Его внимание привлек небольшой, но очень прочный на вид шкаф для документов. Каковы были шансы, что в нем хранили какую-то информацию на тот случай, если посетители хотели что-то узнать?

Гарри пока решил ни к чему не прикасаться. Он прекрасно помнил, как Невилл «раскрыл» себя несколькими незапертыми дверями. Конкретно за этой административной комнаткой наблюдали две камеры. Их красные огоньки напоминали немигающие глаза.

Легче всего было бы просто вывести их из строя. Но если пара таких трюков и сойдет Гарри с рук, то большее количество неработающих камер очень скоро вызовет подозрение. К счастью, их можно было легко обмануть. Он щелкнул палочкой по одной камере, затем по другой, и если кто-то прямо сейчас смотрел то, что они показывали, он увидел кадры, сделанные пятью минутами ранее. Красные огни погасли.

Быстрая Алохомора открыла доступ к шкафу. У Гарри было всего несколько минут на проверку, но он очень быстро понял, что не найдет то, что ему нужно. Один ящик был почти пуст. Другой был набит бланками регистрации или вроде того. Единственной полезной вещью оказалась потрепанная карта лечебницы. Но и она не сильно помогла, потому что в ней были лишь пронумерованные палаты без единого имени. Придется Гарри залезть в компьютер.

У него оставалось минуты две до того, как камеры вновь начнут запись. Один из компьютеров был включен, хоть и находился под паролем. Самое замечательное в магии было то, что неважно, как именно что-то было заблокировано. Еще одна Алохомора, и Гарри увидел базу данных пациентов, про себя благодаря всех богов, потому что ему не пришлось ее искать. Он с трудом ввел имя Сиониса в строку поиска и уставился на полученную страницу.

Романа Сиониса поместили в блок строгого режима, из-за того что он проявлял признаки агрессии и насилия. В карточке висело предупреждение, что из-за характера его припадков у него была склонность к убийству. В другой заметке также говорилось, что в периоды осознанности его следует считать чрезвычайно умным и способным к мастерским эмоциональным манипуляциям.

Какой милый человек.

Когда время почти истекло, Гарри закрыл открытые вкладки поиска и выключил монитор. Едва экран погас, как вновь зажглись красные лампочки у камер.

Согласно карте, в блок строгого режима вел только один путь. Это был подземный тоннель, который соединялся с главным зданием.

Крутанувшись на месте, Гарри бесшумно аппарировал обратно в холл и направился к служебной лестнице. Судя по всему, использовали ее редко, потому что на полу и перилах лежал довольно толстый слой пыли и грязи. Видимо, большинство все-таки предпочитали лифт, чтобы перемещаться по этажам.

Спускаясь вниз, Гарри дважды сверялся с картой, чтобы убедиться в правильности пути. На нужном уровне он натолкнулся на охранника. Сложно было сказать наверняка, но, кажется, это вполне могла быть медсестра или санитар. Гарри никогда раньше не видел медицинских работников с оружием. Но кто знает, вдруг для подобного места ночью это было в порядке вещей.

В отличие от холла, цокольный этаж, наполненный тихим жужжанием старых ламп, был хорошо освещен. Шедший по коридору санитар выглядел совершенно расслабленным. Просто удивительно, к чему могли привыкнуть люди.

Гарри еще раз проверил карту и предположил, что санитар шел в комнату отдыха. Сам же он отправился в противоположном направлении. Пройдя еще несколько идентичных безликих коридоров, он подошел к двери, которая больше походила на банковскую, чем на дверь психиатрической клиники. Ее охраняли два вооруженных человека с совершенно бесстрастными лицами. Они были очень похожи на тех, что стояли у главных ворот. С одним из них непринужденно болтала стройная светловолосая женщина, однако ее собеседник, кажется, общался с ней неохотно.

— Ну же, мистер Кей, — протянула она с явным разочарованием в голосе. Очевидно, ее попытки в чем-то переубедить охранников не особо продвинулись. — Ну неужели девушка не может хоть немного развлечься?

— Поверь мне, Харлин⁽²⁾, такое развлечение тебе не нужно, — сказал охранник. Гарри даже показалось, что он услышал в его голосе настоящую отеческую заботу. — Ты знаешь правила. Получи сначала диплом, и сможешь выбирать себе психов сама.

Несмотря на все предложения охранника вести себя разумно, Харлин резко вскинула руки и метнулась мимо Гарри. Он еще ни разу в жизни не видел, чтобы кто-то передвигался настолько соответствующе этому слову. Харлин вдруг остановилась и сказала напоследок:

— Знаешь, не стоит называть их психами.

Двое охранников только усмехнулись, что, видимо, совсем вывело ее из себя. Она фыркнула, развернулась на каблуках и быстро скрылась за углом, не оглядываясь.

— Она сама ничего не знает, — подал голос охранник, который до этого молчал.

— Научится, — ответил второй с мягкой улыбкой. Гарри услышал в этом слове какие-то зловещие нотки.

Откинув в сторону мысли о сумасшествии местных пациентов, Гарри аппарировал через охраняемую дверь. С другой стороны все было практически идентичным, вплоть до двух вооруженных мужчин. О коридоре, ведущем в крыло строгого режима, явно заботились не так тщательно, как за остальной частью цокольного этажа. На бетонных стенах тут и там виднелись потрескавшаяся краска, сколы и даже выбоины. Откуда-то доносился монотонный стук капель. Освещение в тоннеле было более разреженным, чем в остальном здании. Вместо потолочных ламп в нижнюю часть стены были встроены редкие светильники. Они отбрасывали глубокие тени на изрезанный неровный пол. Пару раз Гарри чуть не наступил в лужу — их было почти не видно из-за плохого освещения.

В дальнем конце тоннеля была еще одна массивная дверь и еще одна пара охранников, которых Гарри очень быстро преодолел, оказавшись в жилой зоне крыла строгого режима.

Гарри понял, что опять думает об Азкабане и Нурменгарде. Единственная разница между двумя магическими тюрьмами и маггловской психиатрической клиникой заключалась в том, что в залах Аркхема было ослепительно ярко, тогда как у магов царил мрак. Темная плитка, поцарапанная, потрескавшаяся и сильно изношенная, покрывала пол, а стены были облицованы новой белой плиткой. Через каждые несколько метров бетон стен перемежался голым металлом тяжелых дверей. У каждой двери был маленький люк на уровне глаз и еще один на уровне пола. Ни у одной двери Гарри не заметил ни отверстий для ключей, ни дверной ручки.

По пути к палате, выделенной Сионису, он заглянул в несколько открытых люков. В большинстве комнат находились совершенно обычные на вид люди, однако Гарри отметил несколько странностей. Один пациент покрыл стены своей комнаты письменами и символами. Гарри не мог их разобрать, но разглядел множество вопросительных знаков разного размера⁽³⁾. В другой комнате находился мужчина, который явно попал в ужасную аварию. Половина его лица была обожжена и покрыта шрамами. Он, не мигая, смотрел на большую монету, которую постоянно подбрасывал и ловил⁽⁴⁾.

В последней комнате, в которую Гарри заглянул, прежде чем дойти до палаты Сиониса, сидела рыжая женщина с очень странной зеленовато-бледной кожей. Проходя мимо, он услышал, как она что-то тихо бормочет, поглаживая листья небольшого растения. Гарри мельком заглянул внутрь, узнав ее по вырезкам из газет. Именно ее растение забрал Невилл. Это была Ядовитый Плющ.

Гарри поставил себе мысленную заметку вернуться к ее камере, когда закончит с Сионисом. Ее заперли в Аркхеме еще до того, как пропал Невилл, но это не означало, что она не знала ничего о случившемся.

Дойдя до нужной двери, Гарри заглянул в маленькое окошко. Сионис сидел на краю кровати и смотрел в никуда. В отличие от других палат, в этой не было ничего, что могло бы указывать на личность пациента. Гарри отметил, что внутри, похоже, не были установлены камеры видеонаблюдения. Очень странно, но Гарри это было только на руку. «Работать» так было намного проще.

Прежде чем аппарировать внутрь, Гарри наложил на дверь магглоотталкивающие чары. Будет очень… неприятно, если кто-нибудь помешает ему при допросе Сиониса. Подумав секунду, Гарри добавил чары приватности. Стены в лечебнице наверняка были толстыми, но он все равно не хотел рисковать, если кто-то из других обителей Аркхема мог подслушать их разговор.

Гарри закрыл люк, и Сионис вздрогнул, резко обернувшись и посмотрев на источник шума. Не медля ни секунды, Гарри наложил на него чары обездвиживания и уже только потом снял мантию-невидимку. На самом деле, получить информацию от сумасшедшего бандита можно было одним единственным способом — запугать его.

— Итак, — начал Гарри тихим угрожающим голосом, — я задам тебе несколько вопросов, на которые ты мне ответишь. Я изрядно устал от всей этой беготни, а Аркхем уж точно никак не способствует улучшению настроения. Так что отвечай быстро и коротко. Понятно?

Взмахнув рукой, Гарри вернул голове Сиониса подвижность. Несмотря на это, Сионис не пошевелился. Его темные глаза, полуприкрытые веками, не мигая смотрели прямо на Гарри. Взгляд этот был отлично ему знаком. Так смотрели те, кто не ставил себя в один ряд с остальными. Те, кто считал людей лишь забавными животными, а самих животных — игрушками, которых можно использовать для собственного развлечения. Они были закрыты для внешнего мира, потому что для них весь мир находился внутри их собственной головы. Остальной мир был больше похож на игру, в которой люди — простые актеры.

Это были глаза самого худшего из психопатов.

— Ну что же, — Сионис наконец-то заговорил. — И почему я должен все тебе рассказать?

Гарри ожидал услышать бредового сумасшедшего, которого описывала Затанна, однако речь Романа Сиониса была более чем нормальной. Между тем Сионис продолжил: — Что бы там ни говорили мои тюремщики, я вовсе не безрассудный человек. Я не утверждаю, что буду молчать, однако ничто в этом мире не делается бесплатно. Что ты готов предложить за информацию?

— Как насчет того, что я не стану ломать тебе пальцы? — Гарри медленно мерил шагами палату, поигрывая палочкой. Мордред, этот тип довел его до крайностей. Весь Аркхем довел его до крайностей.

Однако угроза осталась без внимания. Сионис в ответ только усмехнулся.

— Ну-ну, таинственный незваный гость. Неужели ты думаешь, что я не узнаю маску, когда вижу ее? Я играл в эту игру тысячи раз. Если бы ты действительно был способен на насилие, чтобы заставить меня говорить, то не стал бы угрожать. Я никогда не угрожал. Я вырос в окружении масок, так что тебе меня не обмануть. Поэтому я спрошу снова: что ты готов предложить мне за информацию?

Блядь. Хуже всего то, что этот человек был прав. Существовали определенные границы, которые Гарри никогда не пересекал. Он видел мир за чертой, и он ему совершенно не нравился. Хотя, может, он все-таки справится. В любом случае, Гарри не собирался заключать никаких сделок с убийцей и мучителем⁽⁵⁾.

— Скажи мне, кто такой Черная Маска и где я могу его найти. И тогда, возможно, мы придем к соглашению, — легкомысленно ответил Гарри.

— Ты все еще думаешь, что можешь спрятаться за маской? — спросил Сионис и покачал головой, словно разговаривал с нерадивым ребенком. — Так уж и быть, я проявлю великодушие и отвечу бесплатно на один твой вопрос. Черная Маска — это я или, если точнее, Черная Маска это тот, кого видит мир, когда я открываю им свое истинное лицо, лишенное этой… утомительной ширмы, — он на мгновение замолчал, а потом улыбнулся. — А что до того, где можно найти Черную Маску, то вот он я.

Что-то не сходилось. Сионис находился в тюрьме во время обоих нападений на Гарри.

— Если Черная Маска это ты, то кто сейчас руководит Фальшивыми лицами?

— Бесплатный вопрос был только один, — непринужденно сказал Сионис. — Плохой бы из меня вышел бизнесмен, раздавай я даром самое ценное, что у меня есть.

— А кто сказал, что даром? — спросил Гарри. Ему в голову пришла одна идея. —Твои люди предали тебя, бросили здесь. Почему ты их защищаешь?

Всего на секунду лицо Сиониса прорезали жесткие линии, сменив насмешливое презрение. В глазах вспыхнул гнев.

— Всего лишь обычный трюк. Они мои. Именно я открыл им истинное лицо мира, я показал им свободу поиска своего собственного. Они принадлежат мне!

— И все же ты здесь, заперт в крошечной камере, а они на свободе. При этом ты ведешь себя так, словно ничего не случилось, — возразил Гарри. Он нашел слабое место этого человека, и теперь ему нужно было давить на него, пока оно не треснет. — Может, это и правда ничего не значит. Кажется, они вполне неплохо справляются сами.

В этот раз Сионис не смог долго держать маску равнодушия.

— Ты не знаешь, о чем говоришь! Они были потеряны, когда я нашел их. Вместе мы освободим вас всех от вашей самоуправной тирании. Никакой самозванец не сможет встать на пути моей судьбы, когда она открылась мне. Мои Фальшивые лица станут спасителями, а я буду их мессией.

— Кажется, им наскучил их мессия, — съязвил Гарри. — А может, им надоели ваши мелочные нападки на обычных людей? Где твое большое дело, а?

Несмотря на чары обездвиживания, Сионис затрясся от негодования.

— Его украли! Оно было мое! Они забрали его. Эта сучка Плющ придумала его, но это была моя мечта! Моя и ничья больше! Уэйн считает, что он владеет миром, но это не так. Он украл его. Было бы так прекрасно разбудить мир ото сна. Я бы раскрыл всю ложь, в ловушку которой попали люди. Выбор, свобода, нравственность. Все лгут. Мы носим маски, чтобы скрыть то, кто мы есть на самом деле.

Что-то в этой тираде насторожило Гарри, и ему потребовалось всего мгновение, чтобы осознать, что именно. Сны. Ядовитую тентакулу каким-то образом скрестили с Мадагаскарской сонной травой. Гарри решил рискнуть.

— Куст? В нем заключалось твое великое предназначение? Неудивительно, что твои культисты тебя бросили. Уверен, у того, кто тебя заменил, идеи намного интереснее.

— Куст? Куст! Это был не просто куст. Это была моя судьба, это была твоя судьба. Это бы освободило мир! Так было сказано! — Сионис бредил, закатив глаза на изможденном лице и брызгая слюной. — Фальшивка, Дитя слез. У него не было судьбы, он не был написан истиной. Ложь, ложь! Он хочет очиститься, но не понимает. Пока не понимает.

Совершенно неожиданно Сионис глубоко вздохнул и закрыл глаза. Когда он вновь их открыл, вся ярость из них исчезла, скрывшись глубоко за тяжёлыми веками.

— Но он поймет. Он узрит правду, если до сих пор не познал ее, — Сионис наклонил голову и не мигая уставился на Гарри. — Я не видел этого раньше, но вижу сейчас. Я вижу тебя, вижу твое истинное лицо. Ты тоже Дитя слез. Возрадуйся, ибо грядет превосходство твоего величия.

Где-то под ребрами Гарри ощутил смутную тревогу. То, что говорил этот человек, не было похоже на обычный бред сумасшедшего. Возможно, это Аркхем так влиял на него. А Дитя слез? Гарри вытащил фотографию Невилла и протянул ее Сионису.

— Что вы сделали с этим человеком?

Сионис разразился маниакальным хохотом, который и не думал утихать. Гарри наложил на него Силенцио, но смех не прекратился. Оглушение тоже не помогло. Едва Гарри привел его в чувство, Сионис сначала начал тихо хихикать, а через несколько секунд снова захохотал безудержным смехом.

У Гарри буквально чесались кулаки, но он понимал, что силой ничего решить не сможет. Сионис был настоящим безумцем и наверняка лишь развеселится еще сильнее. Вместо этого Гарри закрыл глаза и мысленно извинился перед своим прошлым и будущим за то, что собирался сделать.

— Легилименс!

Он люто возненавидел легилименцию еще полжизни назад, когда стоял в кабинете Северуса Снейпа. Он любой ценой пытался избежать применения этого заклинания без разрешения, потому что это было грубейшим нарушением. По своей природе оно стирало границу, отделявшую ваше внутреннее «я» от всех остальных. За несколько коротких секунд и заклинатель, и жертва видели эту стертую границу. Кто знает, какие темные мысли могли пробраться через брешь?

Опытный легилимент мог уменьшить поток чужого сознания, но его никогда нельзя было остановить полностью, так как большая часть «я» была связана с памятью. Человек, не любящий собак, способен проследить это чувство до конкретного момента во времени и воспоминания, из-за которого это чувство родилось. Если легилимент уловит это чувство, то ощутит те же самые эмоции, что и человек, хоть они и будут несколько смазаны. Эти эмоции могут очень долго бродить по темным закоулкам сознания, скрытых в человеческом разуме. Да, воспоминание не вызовет у легилимента ненависти к собакам, но может поменять его отношение к ним. При следующей встрече с животным он вновь ощутит эхо чужих впечатлений. Воспоминания жертв легилимента продолжат жить в нем самом, но наш мозг не знает, как обуздывать воспоминания, которые ему не принадлежат.

Гарри ценил неприкосновенность своих воспоминаний и памяти. Ему было просто противно осквернять его извращенными мечтами сумасшедшего. Но его друг был в опасности, и ему было просто необходимо что-то сделать. Хоть что-нибудь.

Его сознание погрузилось в хаотический водоворот воспоминаний Романа Сиониса. Менее чем за секунду он увидел миллион мгновений, перемешанных вместе. Каждый из них был мимолетнее подёнки⁽⁶⁾ и скользок, словно угорь. Гарри увидел пожар. Нечитаемые символы, похожие на капли дождя, светились в темноте. Ужасное убийство. Маски, маски, маски. Разрушенный гроб. В какую-то секунду Гарри увидел разгневанное лицо Невилла, но прежде чем он успел ухватиться за это воспоминание, оно исчезло, и Гарри вновь бросило в чужой океан.

Снова маски. Красивая женщина с разукрашенным лицом. Темная комната, наполненная удушливой музыкой. Мужчина, у которого была содрана кожа с лица. Опять красивая женщина, но в этот раз лицо ее было покрыто ожогами. Енот. Еще одна женщина, та самая, с зеленым лицом, из соседней камеры. Невилл, стоящий над ним с маской в руках. Чернота и далекий хриплый смех. Нависшая над городом тень в форме летучей мыши.

Внезапно Гарри снова оказался в собственном теле, дезориентированный и шатающийся. Он протянул руку, чтобы опереться на стену и подождать, пока мир не перестанет вращаться. Он понял почти сразу, почему оборвалось действие заклинания. Сионис, до сих пор сидящий из-за чар окаменения, был без сознания. Быстрые чары подтвердили, что он был жив, и Гарри с облегчением выдохнул. Сев на край узкой койки, он спрятал лицо в ладонях.

Это было так же ужасно, как он и думал. Погружение в сознание массового убийцы и психопата просто не могло внезапно стать детским аттракционом. Но, по крайней мере, психическое состояние Сиониса было настолько переломанным, что Гарри смог разглядеть лишь короткие вспышки. Он видел Невилла, но все выглядело так, словно тот контролировал ситуацию. Что произошло с тех пор, как Сиониса привезли в Аркхем? Неужели это Невилл схватил его? Кажется, все были уверены, что это сделал Бэтмен, но ведь Невилл держал маску из черного дерева...

В этом просто не было никакого смысла. Во всем этом не было смысла. Что случилось с разумом Сиониса, из-за чего он полностью свихнулся? Да, в воспоминаниях, которые Гарри успел просмотреть, этот человек был жестоким, тщеславным и манипулятивным, но он всегда действовал по четко прописанному плану.

Неужели во всем был виноват гибрид Тентакулы? Гарри до сих пор не отправил образец для исследования Невыразимцам. Наверно, с этим стоило поторопиться. Гарри вдруг почувствовал себя неуютно, осознав, как близко сейчас было это растение. Возможно ли, что Тентакула так повлияла на разум Сиониса? Придется немного подождать, прежде чем Невыразимцы разберутся с растением. Но даже если догадка Гарри окажется верной, это все равно не объясняет того, что случилось с Невиллом.

Гарри в отчаянии ударил кулаком по кровати. Кажется, он перепробовал все, что мог. Но прежде чем уйти из Аркхема, стоило задать несколько вопросов зеленокожей женщине.

Встав с кровати, Гарри стер Сионису все воспоминания о себе и вновь открыл дверной люк. Накинув мантию-невидимку, он наложил на себя заглушающие чары, аппарировал обратно в коридор и снял с двери магглоотталкивающие чары.

Оглядевшись по сторонам, Гарри направился в сторону палаты, где сидела женщина, которую в новостях называли Ядовитым Плющом. Однако еще до того, как он добрался до места, свет во всем коридоре разом погас, погрузив его в кромешную тьму. Гарри не успел даже наколдовать магический шар, как свет, еще ярче прежнего, вспыхнул вновь, почти ослепив его. Гарри пришлось остановиться, чтобы проморгаться и убрать из глаз пляшущие черные пятна. Как только он смог нормально видеть, перед ним предстало странное зрелище.

Коридор, который раньше был пуст, теперь занимал человек, одетый во все черное. Голову и половину лица закрывала маска с короткими заостренными ушами; на плечи был накинут черный плащ, струящийся по полу, словно тень. На груди, частично скрытой плащом, виднелся стилизованный символ летучей мыши.

Это был Бэтмен.

1) Bedlam искажённое от англ. Bethlehem — Вифлеем; официальное название Бетлемская королевская больница — англ. Bethlem Royal Hospital, первоначальное название — госпиталь святой Марии Вифлеемской, психиатрическая больница в Лондоне. Название Бедлам стало именем нарицательным, вначале — синонимом психиатрической клиники, а позже — словом для обозначения крайней неразберихи из-за творившегося там в XVI веке беспорядка. Например, в определённые фазы Луны пациентов приковывали цепями и избавили плетьми, чтобы «предотвратить насилие» с их стороны. Данная практика была прекращена лишь в 1808.

Вернуться к тексту

2) Харли Квинн — доктор Харлин Фрэнсис Квинзель, молодая девушка-психиатр, влюбилась в Джокера, пока проходила психиатрическую практику в Аркхеме. Даже до превращения в Харли Квинн она неоднократно помогала Джокеру сбегать из лечебницы. Когда после очередной стычки с Бэтменом Джокер вернулся в Аркхем серьёзно избитый, Харли окончательно свихнулась, надела чёрно-красный костюм и официально стала помощницей Джокера.

Вернуться к тексту

3) Загадочник — Эдвард Нигма. В детстве носил фамилию Нэштон, позже он сменил ее, чтобы она больше отражала его личность (nigma-enigma-загадка). Родился в семье, где отец был тираном. Насилие по отношению к сыну, возможно, стало причиной навязчивой идеи Эда говорить правду и доказывать свое превосходство. Все началось, когда в школе учитель поставил перед классом задачу, чтобы выяснить, кто быстрее всех ее решит. Юный Нэштон пробирался по ночам в школу, занимаясь головоломкой, пока не смог дать ответ. Он выиграл конкурс. Однако одноклассники не были впечатлены этим достижением и издевались над ним, а его отец думал, что сын обманщик. Он избивал его, пока Эдди не признался в том, чего не делал. Тяга Эдварда к головоломкам настолько сильна, что он просто не может удержаться не оставлять подсказки в виде загадок, которые могут помочь героям остановить его.

Вернуться к тексту

4) Двуликий — Харви Дент, бывший окружной прокурор Готэма. После переменившего его жизнь несчастного случая, когда половина его лица была изуродована кислотой, стал мафиозным боссом. Предпочитает решать все вопросы броском серебряного доллара, одна из сторон которого также деформирована. Во время своих преступлений он подбрасывает его с целью определения участи своих жертв. В случае, если доллар падает недеформированной стороной, ждать хорошего его жертвам всё равно не приходится. Например, «плохая» сторона — смерть, «хорошая» — «оттянутая» смерть.

Вернуться к тексту

5) Роман Сионис — Черная Маска — представитель богатого рода Сионисов. Его проблемы начались ещё в детстве — сразу после рождения врач уронил его головой на пол, а через несколько лет его покусал бешеный енот. Родителям Романа на всё это было абсолютно наплевать, для них главным было сохранить лицо семьи. Во взрослом возрасте на Сиониса сыпались провал за провалом как в работе, так и в личной жизни. Когда нервы окончательно сдали Роман отправился на кладбище, высказать покойному отцу всё, что о нём думает. Прямо у дверей склепа Сионисов в Романа попала молния, он воспринял это как знак свыше, вломился в склеп, разломал гроб отца, сделанный из эбенового дерева, и сделал себе маску.

Вернуться к тексту

6) Подёнка — насекомое, живущее недолго, от нескольких минут до нескольких дней.

Вернуться к тексту