Лягушка Волшебная (джен)

Собрание капитанов команд в итоге провела мадам Трюк. Я попросила Хеймдалля предложить ей это, остерегаясь, что если предложение-таки поступит от Слизерина, ничем хорошим это не кончится. Мадам Трюк же была школьным судьёй и организатором игр, так что мероприятие должно было пройти без лишней трескотни. Так и вышло, что собрались они уже в субботу после обеда, и на составление расписания у них ушло около часа. По крайней мере, Маркуса, велевшего нам сидеть в гостиной и ждать его, не было именно столько времени. Разумеется, самое удобное расписание было у Гриффиндора — понедельник, среда, пятница сразу после обеда и суббота после завтрака. Нам же достались вторник, четверг, суббота и воскресенье. Тренировки должны были идти по два часа и были в разное время: две были с двух часов, две — с четырёх.

— Профессор Эдельштейн тоже присутствовал, — закончив говорить о расписании, Маркус повернулся ко мне. — Он сказал, чтобы мы все начали ходить на утренние пробежки.

— Оу, — протянула я, поджимая губы. — Он только про бег сказал?

— Нет, — мотнул головой Флинт. — Он сказал, что нам придётся выполнять все комплексы.

— Оу… — повторила я.

— А что с ними не так? — повернулся ко мне Пьюси.

— Я… — я глубоко вздохнула. — Всё с ними так. Просто… Не знаю, как лучше выразиться. Это комплексы физических упражнений, и я не знаю, насколько… Короче, завтра в шесть тридцать утра он будет ждать нас у выхода из подземелий. Сами поймёте, о чём речь.

— Ладно, — кивнул Флинт. — На сегодня всё. Завтра тренировка в четыре.

Парни разошлись, и я тоже не стала засиживаться. Вернувшись в комнату, я проверила несделанные домашние задания — их у меня не оказалось, к моему удивлению — и пошла назад в гостиную. Там практически никого не было: по субботам все старались сделать все домашние задания, подготовить доклады и вообще сделать так, чтобы освободить воскресенье. Ведь все студенты, начиная с третьего курса, могли посещать Хогсмид. А хоть какая-то смена обстановки, когда живёшь в интернате, просто необходима. Иначе тут бы творилось совсем Мерлин знает что. Первокурсники ещё только погружались в учёбу, и некоторые из них увлечённо познавали новое, а другие просто болтались по замку, исследуя его. Чем второкурсники занимались — без понятия.

Я уселась у камина в гостиной, так что мне открывался вид на глубины озера. Там что-то плавало в огромных водорослях. Я была уверена, что там должны быть и русалки, и гриндилоу, хотя пока их и не видела. Как и гигантского кальмара. Я хотела позвать Арчера, чтобы он доставил мне книгу из дома по артефакторике, но на этом моменте вспомнила, о чём хотела поговорить с Хеймдаллем. К тому же расписание тренировок должно было несколько изменить и наши с ним индивидуальные занятия. Не сказала бы, что окрылённая этой мыслью я радостно помчалась на встречу со своим учителем, однако я действительно довольно бодро покинула гостиную, направляясь в его апартаменты.

Жилые комнаты преподавателей были разбросаны по всему замку. Большинство учителей занимали комнаты рядом со своими аудиториями, а вот деканы — в непосредственной близости от факультетов. Я уже знала, что от выхода из гостиной Слизерина до комнат профессора Снейпа было не больше ста ярдов⁽¹⁾. А вот комнаты Хеймдалля были рядом с его учебным классом. Можно сказать, целая квартира. Из коридора можно было попасть в кабинет, а уже оттуда в небольшую гостиную и спальню. Впрочем, я дальше кабинета не проходила — меня не приглашали, а я не рвалась.

— Я ждал, что ты придёшь, — изрёк Франкенштейн, открыв мне дверь. — И я уже пытаюсь разобраться с расписанием.

— И как успехи? — поинтересовалась я, входя.

— Не так просто, как мне бы хотелось, — отозвался он и закрыл дверь. — Ведь я должен оставить тебе время на задания по другим предметам, сон и отдых.

— Понятно… — протянула я. — На самом деле, я пришла не только из-за расписания, — я достала конверты из кармана. — Вот, полюбуйся.

Хеймдалль взял конверты. Всего их было четыре, и они, разумеется, уже были вскрыты моей рукой. Он доставал из них письма и недовольно хмурился. Лицо его с каждым конвертом становилось всё более и более мрачным, а мысли так и вовсе гневными. Дочитав последнее, он бросил его на стол и сложил руки на груди.

— Это что, шутка такая? — фыркнул он.

— Если бы… — я протянула ему пятое письмо.

Это было письмо от матери. Она не интересовалась, как мои дела, как школа, как факультет и сокурсники. Она писала о том, что не может работать больше трёх дней в неделю, так что для неё не представляется возможным выполнять весь объём заказов, который мы «наглым образом», как было указано в письме, на них сбросили. Тем более, что они с отцом собирались поехать в отпуск. Когда он прочитал и это, голубые глаза вспыхнули яростью, в разуме промчался нечленораздельный поток гневных мыслей, а потом он глубоко и медленно вздохнул.

— Почему ты… — он снова выдохнул, но не договорил «не вычеркнешь их из клана», хотя подумал. — Здесь у нас Волчье противоядие, Ванадис, Костерост и Бодроперцовое зелье. Нам придётся обратиться к Северусу.

— Зачем? — не поняла я.

— Мой учебный класс не рассчитан на приготовление зелий, — Хеймдалль пожал плечами. — Так что нужно попросить его одолжить помещение.

— Я не уверена, что у нас есть всё для Ванадиса, — задумчиво призналась я. — Мне кажется, у нас закончились сопли троллей.

— Самый неприятный ингредиент, — поморщился он. — Надо уточнить у домовиков, что у нас вообще с запасами.

— Да, но, видимо, сначала надо обратиться к профессору Снейпу, — я кивнула. — Однако я пришла ещё по одной причине. Ты обратил внимание на палочку мистера Уизли? Того, который Рон.

— Палочку? — озадаченно нахмурился Хеймдалль. — Ты про то недоразумение, которое он наставил на мистера Малфоя?

— Я не думаю, что она была недоразумением, когда была новой, — поморщилась я. — Но мне почему-то кажется, что эта палочка не его. Она ему не принадлежит.

— Это многое объясняет, — кивнул он. — И что ты думаешь?

— Как будто это не очевидно, — фыркнула я. — Давай сделаем ему палочку.

— Как ты себе это представляешь? — Хеймдалль изогнул бровь. — Этот парень ужасно упёртый. Он ничего от тебя не примет.

— А при чём здесь вообще я? — я дёрнула плечом. — Тебе совершенно не нужно говорить ему о моём участии. Просто это не палочка, а тихий ужас. Ты ведь сам прекрасно понимаешь, что это может плохо кончиться. Тем более, там дальше в «Азах» есть некоторая практика атакующих заклятий.

— Не поспоришь, — он почесал в затылке. — В Запретном лесу водятся единороги, но я сомневаюсь, что у кого-то из нас с тобой получится подойти к ним. Достать перо феникса было бы проще, но они капризны, и я не думаю, что ему бы такой сердечник подошёл. А с сердечной жилой дракона…

— А какой сердечник у тебя, напомни-ка мне? — я склонила голову набок.

— Клык василиска, — отозвался Хеймдалль. — А… Я понял. Ты хочешь сказать, что нам и не нужно искать что-то из этих трёх. Но дерево найти всё равно придётся.

— Мерлин, да тут до леса два шага пешком, — скривилась я. — Давай сделаем это. И нам практика, и тебе на уроках безопаснее.

— Да, давай, — неожиданно легко согласился он. — Что думаешь использовать в качестве сердечника?

— Пока не знаю, — я нахмурилась. — Можем зелье удачи сварить, если хочешь.

— Муторно и сложно ради такой ерунды, — скривился Хеймдалль. — Давай я присмотрюсь к нему на следующей неделе, и тогда смогу определить лучший вариант. И раз уж ты всё равно пришла, давай проведём занятие по математике.

Я вздохнула и кивнула. Вообще, математика мне нравилась. В основном, тем, что у неё были ответы на вопрос «почему?». В большинстве магических дисциплин «это так просто потому, что это так, запомни или лучше выжги в памяти». А тут можно было полностью разобраться, что, зачем и откуда. Это радовало. Ну и помогало искать закономерности там, где их нет.

Воскресная утренняя пробежка была посвящена комплексу на координацию. Те, кому довелось побывать на нём на неделе, единодушно решили, что мы с Хеймдаллем психи ненормальные. Ну, большинство приходило к такому выводу почти после каждой тренировки, за исключением общего комплекса, который ничего эдакого в себя не включал. После разминки и небольшой пробежки в шесть кругов парни выглядели вполне сносно. По крайней мере, они не задыхались, как рыба на песке, хотя и запыхались. А вторая часть тренировки включала в себя балансирование на шаре, прыжки по точкам, ходьбу по бревну и прочие измывательства. Для создания нужных спортивных снарядов Хеймдалль использовал посох — спасибо, меня не просил это делать. И спасибо — без шариков. Самым сложным упражнением, которое мы не стали в этот раз выполнять, была полоса препятствий. Она состояла из пяти динамических частей, и всю дорогу вокруг летали треклятые мячи, как стадо ос. Когда вспомнила её, у меня по спине пробежал холодок ужаса.

Хеймдалль похвалил команду Слизерина фразой «Лучше, чем я ожидал». Ну, надо отдать должное, пыхтя и отдуваясь, парни справились с тренировкой полностью. Квиддич всё-таки спорт, а они, сталбыть, спортсмены. По пути назад в замок после того, как все неровности ландшафта были убраны, Хеймдалля потянуло на лекцию.

— Магическую способность чародея, как вы, должно быть, знаете, питает его дух, — начал он, когда парни достаточно выровняли дыхание. — Конечно, определённое значение имеет талант или одарённость волшебника, однако даже самый талантливый маг может уступать магу тренированному. Дух, или душа, или ментальное тело — та часть вас, что живёт внутри телесной оболочки. Авиценна доказал в своих исследованиях, что тело и дух зависимы друг от друга. И тренировки тела укрепляют и дух, делая мага таким образом сильнее. Конечно, укреплять его необходимо и познанием, и эмоциональными связями тоже.

— Профессор Эдельштейн, а кто самый сильный маг? — спросил Люциан.

— Из тех, с кем мне доводилось встречаться лично? — уточнил Хеймдалль, но ответа не дожидаться не стал. — Пожалуй, что Бальдр⁽²⁾ Нильфхейм. Дедушка мисс Нильфхейм.

— А на чьей стороне вы были — того-кого-нельзя-называть или его противников? — поинтересовался Перегрин.

— Мы приехали в Британию шесть лет назад, — пожал плечами профессор. — До Дании его дела как-то не докатились.

— Но вы о нём слышали? — не отставал Деррек.

— Ну, я же не глухой, — хмыкнул Хеймдалль. — Хотя мы не так часто покидали особняк, всё же не находились в полной изоляции.

— И что вы думаете? — как банный лист, ей-богу. — Маги должны править миром?

— Миром… — протянул он. — Я не думаю, что всем миром действительно может править кто-то один. К тому же, в этом слишком мало преференций и слишком много ответственности и обязательств. Я думаю, что каждый должен быть на своём месте. Вратарь — у колец, а колдомедик — в палате больного. Представьте, какой будет бардак, если они поменяются местами.

Он бы мог сделать блестящую карьеру на известном поприще. Не то чтобы у меня хоть раз возникали сомнения в том, что он мог бы достичь высот практически в любом деле — с его-то характером. Но вот конкретно в этой сфере ему бы просто равных не было. По факту Хеймдалль не ответил на вопрос Перегрина, хотя тот теперь был уверен, что получил его. Правда, было похоже, что пока не понял, как его трактовать.

О моей новой роли в команде по квиддичу знали уже все. И под «все» следует понимать «вообще все», включая даже не интересующихся квиддичем домовиков. Так что когда я вошла в Большой зал, там заметно притихли. По крайней мере, притихли голоса из ртов, а вот мысли присутствующих… Ну, я бы солгала, если бы сказала, что меня не сравнивали с Поттером. Вот прям все. Я старалась подавлять эти громкие мысленные выкрики, хотя мне очень хотелось выбежать в центр зала и закричать, что мы с ним совершенно разные, и хватит, и довольно, и прекратите… Но я глубоко вздохнула и пошла к концу — или началу — стола, где закрепилось место первокурсников. Так что мне пришлось пройти весь зал, делая вид, что я не замечаю пристального к себе внимания.

К моему удивлению, команда уселась рядом с нами. Я сидела спиной к столам Когтеврана и Гриффиндора, справа от меня была Девона, а слева — сам лично Маркус Флинт. У меня закралось подозрение, что он решил вместе с остальными товарищами меня опекать. Не могу сказать, что это было неприятно, однако мне это виделось ненужным. Я надеялась, что им скоро надоест. К тому же, после завтрака и до обеда они должны были уйти в Хогсмид. Это время я планировала посвятить чтению. Где-нибудь, где никто не бывает. Где бы это могло быть?

Мне удалось найти совершенно брошенное помещение. Я задумалась, пока возвращалась в гостиную Слизерина, и прошла мимо входа. Прошла настолько, что в глубине своих размышлений пропустила, как позже оказалось, два поворота. Там нашлось подобие комнаты — не нужник и не каморка для швабр, но и не учебный класс — где-то между. В стене было круглое оконце, за которым можно было увидеть пещеру — без понятия, почему там не было непроглядной тьмы, а можно было видеть каменные столбы и песок. На стенах комнаты, на цепях, висели откидные скамьи из потемневшего дерева. Углы у потолка были оплетены кружевной паутиной. Самих пауков я, впрочем, не видела. И несмотря на отсутствие видимых источников света, темно в этой комнате не было. И я подумала, что вот уж здесь-то точно никого не бывает — слой пыли на скамейках очень чётко это говорил.

— Арчер, — позвала я, и передо мной возник домовик.

Этот эльф был весьма немолод и был старшим из наших домовиков. Когда речь зашла о том, что нам здесь с Хеймдаллем может понадобиться что-то из дома, он попросил звать именно его, хотя казалось бы. Он явился сразу, тут же отвесив поклон, и внимательно осмотрел помещение. По морщинистому лицу маленького существа прокатилось неудовольствие, однако ко мне он повернулся уже с благодушным настроем.

— Доставь мне, пожалуйста, книгу по ментальной артефакторике, — мягко произнесла я.

— Хозяйка Фрейя живёт здесь? — уточнил он.

— Нет, я это место только что нашла, — я пожала плечами. — Здесь никого не бывает.

— Только это доставить? — Арчер чуть склонил голову набок.

— А, точно. Ещё книгу о сердечниках волшебных палочек, — я нахмурилась. — Мне кажется, у нас был хороший справочник.

— Да, хозяйка, — эльф поклонился и с тихим хлопком исчез.

Я убрала пыль бытовым заклинанием, уселась и откинулась на стену. Она была холодной и неровной. Да, долго мне здесь не просидеть в таких условиях… Но если я буду откладывать это постоянно, так и останусь без своей шапочки из фольги до самых экзаменов. Потому что в рождественские праздники дел, как всегда, невпроворот, и будет не до того. Арчер вернулся минут через пять. Он принёс не только книги, которые я просила, но и большую подушку и плед. Я поблагодарила его за заботу и отпустила. Время у меня было не бесконечным, так что пришлось залезть в мешочек для колец и отыскать там нужное. От других магических проводников кольца отличали склонности. В принципе, с любым кольцом, как и посохом, палочкой или мечом, можно было сотворить любое заклинание. В принципе, можно было и вообще без них обойтись. Однако у мечей и палочек не было склонностей к определённым видам волшебства, а вот у колец — были. И я искала то, которое работало с магией времени. Наконец оно было найдено — серебряное колечко в форме уробороса с сапфировыми глазами. Я надела его и использовала заклинание «tempus visibilis»⁽³⁾. Перед моими глазами справа вверху появился небольшой циферблат — ещё и половины десятого не было. Ещё одним простым заклинанием я поставила нечто вроде будильника на половину первого и взялась за книгу по ментальной артефакторике.

До обеда я смогла осилить целых две главы. В том закутке было тихо, меня, судя по всему, никто не искал, так что я могла погрузиться в тему. Сказать, что означенная шапочка была артефактом сложным, было всё равно, что сказать, что сложно усмирить взбесившегося дракона. Откровенно говоря, у меня волосы на затылке зашевелились от одного только перечисления подходящих для такого артефакта материалов. Не то чтобы мы с Хеймдаллем не могли добыть что-то из них, однако это было, мягко говоря, не прогулкой в парк за гербарием.

Когда мой будильник сработал, я быстро спрятала подушку и плед под скамью, бросив на них заклинание невидимости, и отправилась в комнату. Я столкнулась с ребятами из команды у входа в нашу гостиную. Они были одеты не в школьную форму, но их одежду можно было бы отнести к чему-то в духе двадцатых. Чуть более несуразно, у кого-то было зачем-то две рубашки вместо одной, но в целом вполне опрятно. Даже с какой-то своей эстетикой.

— Где это ты была? — спросил Маркус, глядя на две огромные старые книги у меня в руках. — Библиотека вроде в другой стороне.

— Я просто нашла там закуток, где тихо, — я пожала плечами. — Случайно.

— Большой? — подключился Деррек.

— Нет, Пиппин, не очень, — отозвалась я. — Не думаю, что там бы поместилось больше десяти человек.

— Пиппин? — переспросил Люциан. — Почему Пиппин?

— А разве не так сокращается? — я изумлённо округлила глаза. Я же помнила книжку известного английского писателя, где сокращалось именно так.

— А мне нравится — короче, — пожал плечами Деррек.

— Я хочу посмотреть на тот закуток, — сообщил мне Маркус. — Покажешь после обеда.

— Зачем? — изогнула бровь я.

— Чтобы мы знали, где тебя искать, — хмыкнул он.

Я скривилась, но кивнула. Если бы им понадобилось меня найти и они бы об этом подумали, я нашлась бы сама — ничего трудного для меня в этом не было. Однако я пока не хотела говорить об этом. Совершенно лишняя, я бы сказала, эта информация.

Когда авантюра с квиддичем только начиналась, я думала, что он будет проходить для меня без Франкенштейна. Всё-таки мы с ним не попугаи-неразлучиники и не параходы. В смысле, те, которые всегда ходят парой, а не которые на пару. Я думала, что у него будет предостаточно дел, чтобы делать их без меня в свободное время. Но ему оно, видимо, вообще не требовалось. Иначе объяснить его желание тренировать команду Слизерина я не могла. В четыре часа мы подходили к стадиону — там как раз заканчивала команда Пуффендуя. Сейчас шли только первые тренировки после летнего перерыва, так что даже если бы нам хотелось что-то подсмотреть в их тактике, то смотреть пока было, в принципе, не на что. Впрочем, Хеймдалль проследил, чтобы мы вошли на стадион только после того, как пуффендуйцы оказались на земле. На меня они бросили взгляд сверху вниз, особенно их ловец — парень с тёмными волосами и серыми глазами. Я не очень случайно услышала его мысль: «Мне действительно нужно будет соревноваться за снитч с кем-то вроде неё? Они совсем уже?» Отвыкла я о того, чтобы на меня так смотрели. Впрочем, я начала догадываться, что морды кирпичом у слизеринцев потому, что они просто знают, что о них думают, а иногда и вслух говорят.

Когда стадион опустел, Хеймдалль достал посох и пару раз ударил им по песку. Внешний периметр стадиона подёрнулся прозрачной плёнкой, искажая видимость — теперь внутри этой плёнки можно было делать что угодно, и никто снаружи этого не увидит.

— На стадионе точно никого не осталось? — изогнул бровь Флинт.

— Нет, — мотнул головой Хеймдалль. — Сначала я именно это и проверил. Я говорил с преподавателями и мадам Трюк относительно вашей обычной игры, — он хмурым взглядом обвёл парней. — Не надо думать, что я позволю вам втянуть мисс Нильфхейм в бесчестную игру. Тем более, я убеждён, что вы можете обойтись и без этого.

— От нас этого ждут, — пожал плечами Грэхэм.

— Это не значит, что ожидания надо оправдывать, — Хеймдалль поджал губы. — Напротив. Вы хоть представляете, как взбесите противников, если ваша игра будет просто уровнем выше? Когда вы без единого нарушения, совершенно чисто отыграете и выиграете матч? Бессильное бешенство противника — что может быть приятнее?

Слизеринцы замолчали, обдумывая его слова, а потом согласно закивали. А я подумала, что что-то его куда-то не туда занесло. Впрочем, важно было то, что эти слова дали мотивацию для честной игры. А мотивация решает. Даже если ради этого придётся тренироваться, как психи ненормальные.

1) 91,44 метра

Вернуться к тексту

2) Бальдр (др.-сканд. Baldr), или Бальдер — в германо-скандинавской мифологии один из асов, бог весны и света.

Вернуться к тексту

3) время видимое (лат.)

Вернуться к тексту