Время толерантности (гет)

За неделю до Бала Роза, Лили и её гриффиндорская подружка Цинта, трансгрессированные Флёр Уизли из Хогсмита прямо в Косой переулок, сновали между магазинами. Им предстояло заказать себе парадные мантии и платья к балу. Роза отстала от кузины у магазина «Флориш и Блоггс».

Пару секунд она сомневалась, а потом быстро юркнула в дверь. Скоро был День рождения Скорпиуса, а она ещё не купила ему подарок. И что, в конце концов, можно подарить наследнику Малфой-Менора? По крайней мере, в книгах она разбирается, так что следовало попробовать.

— Скажите, а у Вас есть книга о...

— Приворотных зельях? — старушка-продавщица неодобрительно покачала головой. — Осталось ещё три штуки. Почему на Святочный Бал девушки вечно закупают тоннами эти книги? Вы же такие хорошенькие, к вам ребята, наверное, сами подойти-пригласить боятся. А всё туда же... И сестра твоя недавно заходила.

Роза, уже готовая прервать словоохотливую колдунью, внезапно остановилась.

— Лили? Рыженькая, с зелёными глазами?

Старушка кивнула.

— Да, хорошая такая девочка, ладная. Таких из наших в прежние временя жгли... И тоже попросила привороты.

— А она интересовалась чем-то конкретным? — Роза старалась спросить это как можно небрежнее, но внутренне сильно встревожилась.

Старушка махнула рукой.

— Разве вспомнишь? Я старая уже, глаза помнят, а уши — нет. Так будешь брать, книжку эту дурацкую?

— Нет-нет, — Роза натянуто улыбнулась. — Ни в коем случае! Подскажите мне лучше справочник редких заклинаний. Знаете, которые основаны на магии эмоций. Лучше букинистическое издание. Нет, не надо заворачивать, я потом сама заверну.

На самом деле, покупки кузин уже давно были готовы. Но это был их секрет. Лили после пятнадцатой пары туфель за месяц была посажена дядей Гарри на «скудный финансовый паёк». Нет, ей не запрещали купить новый парадный комплект к Балу. Проблема была в том, что Лили внезапно изъявила желание иметь наряд обязательно зелёного оттенка, якобы под цвет глаз. Цинта презрительно прокомментировала её перевоплощение в «слизеринскую гадюку», а Роза в тот раз была в удивительно хорошем настроении, вспоминая, кажется, какой-то очередной разговор со Скорпиусом. Поэтому, ничуть не удивившись странному капризу кузины, рассмеялась и пообещала второй бальный комплект кузине подарить — при условии, что первые платье и мантию она выберет нормального цвета. Роза всегда использовала свои финансы рационально, поэтому Рональд даже не считал необходимым что-либо ей запрещать.

И вот сейчас, вспоминая этот эпизод, Роза занервничала. Ведь Цинта, похоже, была права: у Лили появился поклонник на Слизерине. Нет, хуже — она влюбилась в кого-то с этого факультета, причём, судя по приворотной книге, сильно и не взаимно. Оставалось только надеяться, что эта «вечная любовь» пройдёт у Лили так же быстро, как и все предыдущие.

— Ваш заказ, — улыбнулась мадам Малкин. — Один комплект для парадного выхода цвета «тёмная вишня» для мисс Поттер, один «лорель» и один «японский лиловый» — для мисс Уизли.

— Ничего себе, — округлила глаза Цинта. — Я о таких цветах первый раз слышу. Откуда ты всё это знаешь, Роза?

— Мой отец шьёт форму, — загадочно улыбнулась Роза. — Считай, что я выросла среди отрезов тканей. Хочешь, я тебе скажу, чем отличается гридеперлевый оттенок от «дикой горлицы»?

— Не надо, — в притворном ужасе отмахнулась Цинта. — Верю на слово.

Перед портретом Полной Дамы у входа в гриффиндорскую гостиную Роза торжественно отдала Лили вожделенный пакет с мантией и снова попала под град объятий и поцелуев.

— Спасибо-спасибо-спасибо, Рози! — Лили даже пританцовывала на месте. — Ты чудо, я тебя обожаю!

«Может, всё и обойдётся, — легкомысленно подумала Роза. — Не может человек быть таким счастливым, если задумал что-то недоброе. Да и Лили не способна на зло». Роза привыкла относиться к кузине, как к ребёнку, хоть и не показывала этого. Это Лили могла поучать Альбуса, подбивать его на всякие авантюры или защищать перед однокурсниками, пользуясь тем, что она «на целых 30 секунд» его старше. Она казалась себе в этот момент очень взрослой, но Роза прекрасно знала, насколько ранима и уязвима кузина. Лили всегда было куда проще защищать других, чем себя.

«А ты не завидуешь ей?» — спросила как-то Шиннед, глядя, как хохочущую Лили, ловца гриффиндорской команды по квиддичу, после победы качала на руках вся команда. «Завидую, — вздохнула Роза, — но не дольше пяти минут». И это было правдой. Кому было дело, что Лили обожала растения и собиралась стать специалистом по Травологии? Или что она пишет очень красивые стихи? Все привыкли видеть в ней яркую зелёноглазую бабочку, милую, обаятельную и трогательную. И мало кто знал, какая она наедине с собой.

Но сегодня Розе хотелось верить, что всё будет хорошо. Необыкновенное воодушевление было её спутником в этом году. Всё складывалось просто отлично, всё казалось прекрасным. Пританцовывая, она направилась в башню Рейвенкло. Надо было ещё разобрать покупки и посмотреть собственное платье, оттенка «японский лиловый».

Кстати, сказав Цинте про папину мануфактуру, Роза слегка покривила душой. Она действительно могла определить состав любой ткани, едва пощупав, и цвет, едва взглянув, но ...

«... Роза, а какого цвета во-он тот гиацинт?», — у Скорпиуса уже глаза слезились от смеха.

«Розовый светлый, № 17», — отвечала она.

«А вот этот?»

«Голубой средний, № 2»

Скорпиус растянулся на траве, не в силах перестать смеяться.

А что поделаешь, если в детстве она учила цвета, листая папины каталоги? Так что всем этим оттенкам «драконьего крыла», «мараскиновой вишни», «волос вейлы» и прочей экзотике её научил именно Малфой.

«... зачем мне эта чепуха, Скорпиус?»

«Чтобы ты могла заказывать себе платья любимого цвета, конечно. Надеюсь, ты это делаешь не в спортивных магазинах?..»

Кажется, в тот раз она даже обиделась на него. Роза, в отличие от Лили, никогда не была «шопоголиком», как говорят в таких случаях маглы. И всё время норовила купить что-нибудь «удобное», вызывая приступы каталептического ужаса у тёти Флёр: «Розетта, женщина может одеть удобное, только если копает грядку. В остальных случаях — красивое и только красивое!».

А вообще-то Скорпиус хотел, как лучше. Роза улыбнулась. Скорпиус... Надо ещё подписать ему книгу и завернуть её как следует. Роза придирчиво осмотрела свою покупку: старинное издание начала прошлого века, хорошо сохранившееся. На титуле серебром по чёрному значится: «Оттенки магии: пять стихий, семь эмоций, девять настроений». Внутри каждая глава напечатана на страницах цвета своей эмоции. Роза открыла титульную страницу и вывела своим крупным размашистым почерком: «Здесь нужен тонкий подход, я бы сказала, алхимический. Со всеми эмоциями из первых трёх глав. Роза». После чего упаковала книгу в бумагу «самого красивого из всех зелёных оттенков», как недавно сказал Скорпиус. Лавровый зелёный, «лорель».

Это он посоветовал ей, какого цвета заказать мантию. Сказал: «Жаль, что не для тебя». Роза только улыбнулась: «Не будь строг с Лили. Она хорошая девочка и заслуживает самого лучшего. А я всё равно не люблю зелёный». Скорпиус нахмурился. Опять она сказала лишнее. Но что делать, если Роза — настоящая Уизли, способная дружить со слизеринцем и защищать слизеринцев, но неспособная примириться со Слизерином в целом, с тем самым, который из Истории Хогвартса, с серебряной змеёй на зелёном знамени? Усмехнувшись, Роза добавила серебристый шнур с застёжкой в виде скорпиона. Вот так, теперь осталось только подождать неделю. День рождения у Скорпиуса на следующий день после Святочного Бала.

* * *

В день Бала Скорпиус Малфой проснулся с предчувствием чего-то хорошего. «Возможно, я просто наконец-то выспался», — ехидно подумал он. Занятий в этот день не было: преподаватели понимали, что головы студентов заняты другим, — поэтому он решил для начала навестить Розу. «Что первично, человек или его талант?», — спросил бронзовый молоток на входе в гостиную.

— «Души полёт, руки изгиб,

Блеск глаз и щёк румянец.

Но кто сумеет разделить

Танцовщицу и танец?» — не задумываясь ответил Скорпиус. Это было его любимое стихотворение, но он уже давно его не вспоминал.

— Красиво, — проклёкотал орлиный клюв над молотком, и дверь отворилась.

В гостиной Рейвенкло было светло и пусто. Только посреди комнаты на пуфике сидела Роза, вся поза которой выражала крайнюю степень отчаяния, а рядом с ней стояла Луна Лавгуд с палочкой. Роза казалась ещё более взъерошенной, чем обычно. Обе находились спиной к выходу, и не заметили прихода Скорпиуса. Луна решительно подняла палочку.

— Так, это последнее средство. В противном случае, мы побреем тебе голову и наденем парик. Я думаю, он окажется послушнее, — сказано это было совершенно будничным тоном.

Шутит мисс Лавгуд или нет, Скорпиусу понять не довелось. Под воздействием её палочки волосы Розы разделились на мелкие пряди-пружинки, и стали стремительно переплетаться на манер кружева, укладываясь при этом не то в пучок, не то в корону. Собственно, это и было кружево, только сплетённое из жёстких бронзово-коричневых локонов. Минут через пять священнодейство закончилось, и Луна удовлетворённо вздохнула:

— Я же говорила, что механическое натяжение надёжнее всякой магии. Кожу головы не стягивает?

Роза медленно и с удовольствием ощупала голову.

— Знаешь, маглы бы сказали: «Ты — волшебница!». А я даже не знаю, что сказать! Они потом распустятся?

— Распускать — не укладывать, — пожала плечами профессор. — Скажешь заклинание, которое применяется для разделения предметов. Малфой, можете прекратить вжиматься в портьеру, я Вас вижу. Хотите спрятаться — прочитайте учебник для седьмого курса, там есть пара заклинаний исчезновения. Правда, они настолько эффективные, что их сложно найти.

Она даже не повернула головы, но Скорпиус не удивился. Он подошёл поближе и посмотрел на подругу. Возможно, Луна Лавгуд была сумасшедшей, но она была настоящей художницей. То, что было на голове у Розы, могло называться только произведением искусства. Никакая самая искусная резьба не сравнилась бы с этим рисунком из переплетённых прядей. Оставив попытки адекватно выразить своё восхищение, Скорпиус просто сказал:

— Тебе идёт. Можно? — он робко поднёс руку и осторожно-осторожно дотронулся до её волос. На ощупь — проволочная сетка, как силки для редкой птицы. Удивительное ощущение. Скорпиус едва удержался от желания пробормотать «Релашио» и выпустить эту птицу наружу. — Невероятно, профессор Лавгуд. Просто невероятно.

— Спасибо, Малфой, — волшебница коротко кивнула и оглядела свою работу. — Надо её сфотографировать, а то я сама не знаю, как мне это удалось... Слушайте, Вы ведь уже в парадной мантии? Давайте, я сфотографирую вас вдвоём — начнём галерею праздничных снимков.

Луна Лавгуд уже потянулась за колдографом. Малфой нерешительно посмотрел на Розу, но та даже специально подвинулась, чтобы он сел на пуфик рядом с ней. Они улыбнулись в камеру. Вспышка. Снято.

* * *

Роза и Скорпиус открывали Бал не вместе. За пару недель до бала она сказала ему, что ей придется согласиться на приглашение Альбуса, потому что он «своим своеобразным юмором распугал всех приличных девчонок, а кто же ему поможет, если не семья?». На самом деле это было верно только отчасти. Роза, конечно, помогла кузену, но только потому, что не хотела ставить Скорпиуса в неудобную ситуацию: вдруг он не решится. После прошлогоднего недоразумения их отношения вошли в прежнюю колею, они проводили вместе много времени и больше не ставили защитных заклинаний. Но всё-таки избегали видеться друг с другом на каникулах и стоять слишком близко на официальных мероприятиях. Обсуждать создавшуюся ситуацию они так и не стали. Родители Розы знали, но делали вид, что не знают, а вот родители Скорпиуса действительно не знали. Он им ничего не сказал. Итак, Роза согласилась на приглашение Альбуса, а Скорпиус только скрипнул зубами и пригласил какую-то даже неизвестную ему слизеринку-третьекурсницу. Потому что случайно услышал, как та плачет: без приглашения от старших она не могла пойти на бал. Разумеется, во избежание недоразумений он предупредил её, что согласен быть только «входным билетом», что отнюдь не избавило его от закладывающего уши радостного визга.

«Великий Мерлин, до чего же глупо, — думал Скорпиус. — Мы как будто желаем перещеголять друг друга в благотворительности. Хотя оба знаем, что вся эта бутафория ограничится одним первым танцем». Так он думал, ведя под руку черноволосую слизеринку в мантии тёмно-сливового оттенка и глядя в спину предыдущей паре. В отсутствие «чемпионов турнира» протокол пришлось изменить, и Святочный Бал открывали лучшие в учёбе. Но по неписанному правилу послевоенных лет студент Слизерина идти первым никак не мог... Так что Скорпиус уступил честь открыть Бал своей подруге детства. По крайней мере, это давало ему возможность наблюдать за её спиной с безукоризненной бальной осанкой. Альбуса Поттера он просто игнорировал. Для Скорпиуса Альбус значил не больше, чем расшитая бисером сумочка Розы — временный аксессуар. Вернее, сумочка была ему, пожалуй, симпатичнее.

Уже заканчивая первый танец, Малфой встретился главами с Фрейром Нэшем, держащим под руку пухленькую блондинку с Хаффлпаффа. Тот коротко кивнул и повёл плечом: мол, всё, как договорились, не волнуйся.

Главный зал был разделён на две части магическим искусственным водопадом. В одной части шли танцы, в другой должен был быть фуршет. Заглянув в Фуршетный зал, Скорпиус увидел Лили Поттер, которая о чём-то болтала с гриффиндорцами. «Правильно, даже в разных комнатах», — подумал он и отвёл глаза раньше, чем она успела остановить взгляд на нём. Здесь же сидело большинство преподавателей. Луна Лавгуд и профессор из Шармбаттона (бывший ученик Хогвартса) Рольф Саламандер возбуждённо спорили и рисовали что-то на салфетке. Луна выглядела совершенно счастливой и то и дело смеялась странно низким, искренним смехом. Удовлетворённый увиденным, Скорпиус вернулся.

Вот он, момент истины. Скорпиус подошёл к девушке в платье оттенка «японский лиловый» и спросил: «Можно Вас пригласить?». Она подняла на него серо-голубые глаза удлинённого разреза и — согласилась... Как в замедленной съёмке, она положила ему руку на плечо, а он ей на талию. Когда пришла очередь кадрили, они оба весело рассмеялись:

— Я же говорила, что её танцуют даже на Святочном Балу.

— По крайней мере, я не зря тренировался.

У Скорпиуса голова шла кругом. Звуки сливались в единый гул. Сделав последний круг, они присели отдохнуть. Скорпиус ещё раз бегло осмотрел зал. И почувствовал, как в эйфорию бальной атмосферы просачивается лёгкая тревога: Фрейр Нэш пропал. Сказав Розе: «Подожди, я только поищу столик в соседнем зале или принесу нам выпить», — он поспешно забежал за магический водопад. Лили Поттер тоже исчезла. Великий Мерлин! Неужели Скорпиус ошибся? На него накатила внезапная паника.

Сумочка Лили осталась лежать возле столика. Малфой пробормотал поисковое заклинание Нить Ариадны. Теперь он видел тонкую серебристую ниточку, которая тянулась куда-то в сад. Скорпиус сбежал по ступенькам и углубился в лабиринт подстриженных кустов. Вот они!

Скорпиус едва сдержал вздох облегчения. Фрейр Нэш сидел на камне с выражением угрюмого страдания на лице. Лили тормошила его, пытаясь разговорить и потребовать какое-то объяснение, но он только вяло огрызался.

«... когда ты прислал мне извинение, я подумала, что ты заболел. А ты здесь, как ни в чём не бывало...» — донеслось до Скорпиуса. «Да, железные у него нервы», — рассеяно подумал он.

— Заметь, я здесь абсолютно не причём, — сказал Фрейр Скорпиусу и развёл руками. Их взгляды встретились. Тот коротко ему кивнул, подтверждая, что всё понял и никаких претензий не имеет. Лили прекратила свою тираду и тоже посмотрела на Малфоя. Нет, дело ещё не закончилось. Он ещё должен увести эту... девушку, пока она не нарвалась на неприятности.

— Пойдём отсюда, — Скорпиус крепко схватил её под локоть и потащил окружной дорогой через сад. На тёмной дорожке почти под Главным Залом они остановились. Он выпустил свою «добычу» и посмотрел на неё. Лили вовсе не выглядела испуганной, скорее удивлённой. Малфой едва сдержался, чтобы не метнуть в неё какое-нибудь заклятие: девушка, похоже, даже не догадывалась, от чего была на волоске единорога.

— Никогда. Слышишь меня? Никогда не приближайся к этому человеку. Он — опасен, прежде всего, для тебя и для других из ваших. Поклянись мне, что до его отъезда ты больше и слова ему не скажешь!

Реакция Лили была весьма странной. Она распахнула свои зелёные глаза и томным, тяжёлым, как патока, голосом произнесла:

— Так значит, ты меня спас?

— Да. Это неважно, главное, не приближайся к нему больше, поняла? — Малфой пытался найти хоть какое-то понимание сложившейся ситуации на её лице. Великий Мерлин, как же его раздражала эта девица. Этот взгляд продирал до костей и заставлял его зябко ёжиться, хищный, тяжёлый, отчаянный. Как у вампира. Нет, как у дементора, готового высосать душу без остатка.

— Хорошо, я поняла, — сказала Лили и сделала шаг вперёд, чиркнув подолом мантии о камни. В ноздри Малфою ударил странный аромат. Влажная листва, папоротник, ветер с Запретного леса... Что это? Это должна быть не она, не она... Пытаясь сбросить с себя наваждение, он закрыл глаза и потряс головой. Но в тот момент, когда его веки опустились, запах набросился на него с удвоенной силой. Самый приятный в мире, единственный, который ему нужен.

Почти не осознавая, что он делает, Скорпиус подался вперёд, притянул её к себе и поцеловал. Девушку, пахнувшую ночным ветром. Его рука провела по волосам. Мягкие локоны, сколотые в небрежный пучок... Где же жёсткая проволочная паутинка, клетка для птицы, которую хочется открыть? Рука нащупала в волосах какое-то украшение. Пальцы Скорпиуса сомкнулись на нём. Он продолжал целовать её губы, казавшиеся слишком мягкими и тёплыми, когда сквозь аромат ночного леса пробилась фальшивая нотка, тошнотворный, могильный запах. Скорпиус рывком отстранился и открыл глаза. Лили Поттер.

— Нет! — наверное, на его лице отразился ужас или даже отвращение, потому что Лили отпрянула и закрылась рукой, как от удара.

— Но почему? Почему? — её отчаянный крик резал уши. По щекам зеленоглазой ведьмы текли слёзы.

Скорпиус посмотрел на свою руку. В ней был зажат цветок.

— Потому что я ненавижу лилии, — он разжал пальцы. Бутон в его ладони медленно покоробился, сморщился, почернел и превратился в пыль. Скорпиус стряхнул пепел ей под ноги, повернулся и зашагал прочь.

— Что я сделала не так? Что ещё тебе нужно? Я же почти чистокровная волшебница! — крикнула она ему вслед.

Скорпиусу показалось, что его ударили в солнечное сплетение. В глазах потемнело. Его всегда учили быть бережным с женщинами. Безупречно вежливым. Что бы ни происходило. Но для существа позади него имени не было. Он резко развернулся и медленно, с горькой улыбкой произнёс слова, которых бы не понял ни один из его предков:

— У твоей бабки, Лили Эванс, кровь и то была чище твоей. О чём ты думала, когда травила меня Амортенцией?

* * *

Роза забеспокоилась. Скорпиус должен был уйти на минуту и тут же вернуться. Она заглянула за водопад — его не было. Тогда она спустилась в сад. Всего один кадр. Замедленная съёмка неизбежного. Скорпиус и кузина Лили.

Она сидела прямо на полу в одной из галерей. Из мантии возле подола был выдран клок. Роза смотрела на эту прореху и ничего не чувствовала. Совсем ничего. Как будто её заморозили. А может — выпотрошили, она не знает точно. И в самом центре этого льда горел огонь, и плескалась кислота. «В конце концов, я всегда говорила, что мы просто друзья. Какая идиотская мысль. А я ещё подшучивала над ним, и над этими девочками, которые его добивались. Глупо. Мне казалось, что четырнадцать — это слишком мало. Я не вынесу, если...».

— Уизли? Какая славная встреча, — хриплый и одновременно высокий голос Локи Нэша гулко отдавался в пустой галерее. — И что же мы тут делаем после отбоя?

— Уйди Нэш, целее будешь, — процедила Роза, меньше всего склонная разговаривать.

— Неужели ты думаешь, что я буду драться с девчонкой?

Роза почувствовала, что в ней закипает ярость. Вся бессильная злоба, вся ненависть к слизеринскому коварству и двуличию обрела очертания похожего на лису или хорька Нэша.

— Ах, даже так! — она агрессивно ухмыльнулась и рывком встала с пола. — Знаешь почему? Да ты минуты против меня не продержишься, сквиб слизеринский!

Нэш рассвирепел и вытащил палочку. Они сыпали друг в друга заклятия то неслышно, то в голос. С палочек срывались искры и молнии, эхо металось, отражаясь от стен. Нэш уже дважды пропустил пущенные Розой заклинания, но сдаваться пока не собирался, а она с отчаянной решимостью молотила его всем, что выучила за четыре года.

— Экспеллиармус! — профессор Лавгуд, внезапно появившаяся из бокового коридора, одним движением забрала обе палочки и придавила обоих спорщиков к полу каким-то заклятием. — Нарушение комендантского часа, применение магии во внеучебное время, незаконная магическая дуэль... — она неопределённо взмахнула рукой, — и так далее. Пятьдесят очков с обоих и визит к ректору немедленно.

Локи и Розу прекратило прижимать к каменным плитам. Теперь они висели, как два кулька гречки, взятые за шкирку невидимыми руками. Луна Лавгуд сокрушённо покачала головой, взглянув в лицо своим «трофеям», но отменять действие заклятия не стала. Они плыли по воздуху перед ней до самого кабинета Минервы МакГонагалл.

* * *

— Вы, мисс Уизли, надеюсь, понимаете, что это совершенно недопустимо, — говорила директор, глядя на Розу. — Если честно, от Вас я этого не ожидала.

Роза вскинула на неё взгляд дикой кошки.

— Это была самозащита. Он начал первым.

Минерва удивлённо приподняла бровь.

— Уизли, Вы всерьёз хотите сказать, что мистер Нэш рискнул в одиночку связываться с человеком, получившим сто двадцать баллов по Защите от Тёмных Искусств и столько же по Заклинаниям?

— Я разозлила его, госпожа директор.

— Нэш, Ваша версия?

— Она начала первой! — Нэш угрюмо покосился на свою неудавшуюся жертву.

— Так... — МакГонагалл переводила взгляд с мрачной рейвенкло в порванной мантии на не менее мрачного слизеринца, с ног до головы вывалявшегося в пыли. Если честно, они оба не вызывали ни малейшего доверия. — Я предлагаю вам выбор. Мы можем выяснить, что произошло, с помощью Омута Памяти. Тогда я оштрафую только факультет виновника. Или Вы будете продолжать молчать и валить друг на друга, тогда баллы спишут с обоих.

— Я имею право отказаться, — буркнул Нэш.

Розе не хотелось давать копаться в своих воспоминаниях. Она не имела опыта работы с Омутом и боялась, что воспоминание зацепит сцену в саду. И тогда ректор увидит, что заставило её устроить эту дуэль, что будет совсем некстати. Но подставить факультет из-за этого она не могла. Пятьдесят очков — это целый матч по квиддичу.

— Профессор МакГонагалл, — голос Розы был абсолютно спокоен, контрастируя с отчаянными, злыми глазами. — Пожалуйста, проверьте меня. Мне скрывать нечего.

— Хорошо, Уизли, — ректору стало не по себе от совершенно взрослого взгляда четырнадцатилетней девушки. На секунду у Минервы даже мелькнула нелепая мысль: «А что если она умеет подделывать воспоминания?». Но она быстро взяла себя в руки. Нелепо подозревать в глубоком знании высшей магии хмурую девчонку, подравшуюся в коридоре. — Давайте воспоминание.

Палочка ректора потянулась к волосам Розы, и она постаралась вызвать воспоминание о событиях двадцатиминутной давности. Сквозь вспышки заклинаний то и дело мелькали две фигуры. Сосредоточься, Роза, ты можешь. Серебристая ниточка потянулась за палочкой МакГонагалл и свернулась на дне сосуда. Ректор всмотрелась в глубину. Через пять минут она закрыла Омут и слабо кивнула Розе.

— Минус пятьдесят очков. Слизерину.

Нэш метнул ещё один ненавидящий взгляд на Розу, но спорить с решением, естественно, не стал. Возможно, ей это только показалось, но МакГонагалл посмотрела на неё почти сочувственно. Неважно. Всё неважно. На Розу снова накатила апатии и безразличия.

* * *

Скорпиус возвратился в зал. Людей было гораздо меньше, многие преподаватели разошлись, скоро должен был наступить комендантский час. Волшебный водопад журчал тихо и приглушённо. В фуршетном зале Розы не было. В танцевальном тоже. Опять забытая сумочка. Дежавю.

Он прошептал Нить Ариадны и едва удержался, чтобы не застонать. Нить вела обратно в парк, откуда он только что пришёл. Возле куста барбариса она делала резкую петлю и уходила обратно в замок. На кусте, почти у самого подножья, лежал маленький обрывок шёлка светло-лилового цвета. Скорпиус медленно поднял его и закрыл глаза. Спешить толку не было. Она всё видела.

Пройдя по коридорам и ни разу не попавшись ни одному патрулю, он пришёл в свою спальню. Рядом с кроватью — пирамида свёртков и коробок. У него День рождения. Великий Мерлин, что может быть неуместнее? Он лежал животом на кровати, не раздевшись, и смотрел на коробки невидящим взглядом. Неужели это конец? Так просто?

Его внимание привлёк небольшой зелёный свёрток. Теперь он будет ненавидеть этот оттенок... Но, вряд ли Лили могла знать, что он ему нравится. Значит — это подарок от Розы. Скорпиус расстегнул застёжку и развернул бумагу: «Оттенки магии: пять стихий, семь эмоций, девять настроений». Перевернул страницу: «...Со всеми эмоциями из первых трёх глав». Он посмотрел на оглавление: «Глава 1: Уважение, Глава 2: Любопытство, Глава 3: Симпатия». Он долистал до Главы 7: «Любовь». Пробежал пальцами по страницам, сам не зная, что хочет найти. Не то, не то... Вот!

Скорпиус приложил правую руку к сердцу, закрыл глаза и прошептал слова заклинания. Из-под пальцев проклюнулся и начал расти цветок, похожий на хрустальный. Через пять минут всё было готово: колокольчик, серо-голубой с бронзово-золотистыми прожилками. Скорпиус поднёс его к уху и слегка встряхнул: тихий звон сложился в имя.

Малфой улыбнулся и вскочил с постели. Теперь у него был ответ.

* * *

— Когда победа хуже поражения? — спросил дверной молоток на входе в гостиную Рейвенкло.

— Когда проиграл в том, что для тебя важнее, — ответила Роза. Казалось, голова орла тихо вздохнула, прежде чем пропустить её.

Она зашла в зал. Ярко подсвеченная почти полной луной гостиная казалась серебристо-голубой с ярко-синими полосками тени. Сквозь занавески пробивался ветер, заставляя тени шевелиться как живые, но в гостиной никого не было. Кроме Скорпиуса Малфоя, вскочившего при её появлении. Роза вжалась в дверь. Она не могла на него смотреть. Скорпиус беспрепятственно подошёл почти вплотную, и она услышала собственный голос, как будто откуда-то издалека:

— Не надо. Я знаю. Видела.

— Знаю, — он показал ей лоскут ткани от её мантии. — Но я хочу тебе объяснить.

— Не надо, — повторила Роза. В её голосе проскользнула такая боль, как будто она просила снять с неё Непростительное заклятие.

— Надо. То, что ты видела, — ошибка. Неправда. Если хочешь, я покажу тебе, — Скорпиус кивнул на сосуд, стоявший на подоконнике.

— Опять Омут памяти, — губы Розы исказила кривая усмешка. — Откуда я знаю, может, ты их подделал?

Её голос из хриплого надтреснутого шёпота внезапно сорвался на крик, но Скорпиус уже давно поставил заклинание Оглохни. Рейвенкловцы могли спокойно спать в своих постелях. Услышав реплику про подделку воспоминаний, Малфой едва удержался от того, чтобы хлопнуть дверью и уйти. Вернее, выпрыгнуть в окно и левитировать, учитывая, что возле двери стоит она сама. Его Роза, всегда понимающая, что к чему... Впрочем, даже она не знала, чего ему стоило согласиться на эту проверку. Он устало опустился на пуфик и постарался успокоиться. Скорпиус очень хотел всё объяснить, но это было уже слишком, почти на границе допустимого для его самолюбия. Он тяжело вздохнул и медленно-медленно произнёс:

— Роза, ты мне очень дорога. Но я не хаффлпаффец. Я не могу раз за разом просить у тебя прощения и слушать нелепые обвинения. Я предлагаю тебе доказательство. Ты вправе принять его или нет. Но второй раз я не попрошу.

Он поднял голову, и их взгляды встретились. Твёрдый взгляд светло-серых, как полированный гранит, глаз Скорпиуса заставил Розу дрогнуть. Он не пришёл бы, если бы это не было правдой.

— Не надо, Скорпиус. Я тебе верю. Лили... — она запнулась на имени кузины, так просто и привычно слетевшем с губ. — Она покупала книгу по приворотам во «Флориш и Блоггс».

— Если не проверишь сейчас, будешь сомневаться всю жизнь, — тихо и задумчиво прошептал Скорпиус. Он стоял всего в нескольких шагах от неё. — Но если не хочешь Омут, то... — он вытащил из-за спины хрустальный колокольчик и протянул ей вместе с книгой. — Страница 276.

Она развернула книгу и прочла: «Цветок, выращенный сердцем, звучит только тем именем, которым звучит сердце». Она поднесла колокольчик к уху и встряхнула. В груди как будто расправилась невидимая пружина, а по щекам внезапно потекли слёзы. Роза стояла и плакала, прижав колокольчик к виску, пока Скорпиус бережно, осторожно не вытащил его из её ладоней.

Запах ночного леса, мох и папоротник. Он взял её лицо в свои руки и поцеловал. Потом его рука скользнула к короне волос, сплетённых в кружево. Релашио, — прошептал он, проводя по жёсткой сетке из локонов, и чувствуя, как под его рукой они разворачиваются непокорными змеиными кольцами. И никакой Амортенции.