Закат мракоборца (гет)

All right, let's do this

Akira Yamaoka “I want love”

— Экономика…нужно признать, что в Волшебной Британии нет целостной экономической системы,— Сказал Гарри Малфою, освобождая последнему место на ступенях у крыльца особняка Блэк.

Завтрак уже прошел, а начало занятий Драко начиналось в обед, так, что в эти утренние часы кузенам было элементарно нечем себя занять, кроме как разговорами. Не то, чтобы экономические вопросы так уж интересовали самого рассказчика, но и больших трудностей в том, чтобы просветить падавана насчет устройства волшебного мира Гарри не видел. К тому же, бездельем Гарри маялся еще больше, ведь с дошкольным образованием он закончил еще к шестилетию,а ввиду того, что магия сейчас ему была недоступна, он просто не находил себе применения. К тому же, ранее ему с избытком свободного времени сталкиваться не приходилось, а энергию куда-нибудь деть по-прежнему было нужно.

— Это как?

— Ну, чтобы разобраться в том, что такое экономика, нужно постараться понять, что такое товарно-денежные отношения. Вот, смотри: существует рынок, и на нем люди обмениваются произведенными ими товарами.Если это не натуральный обмен, для того, чтобы установить стоимость одного товара по отношению к другому существуют деньги. Хвала древним, валюта находится в ведении гоблинов, и потому у нас, в отличие от мира магглов, значение имеет лишь отношение стоимости товаров друг к другу, а цена денег равна стоимости металлов, из которых они изготовлены.Так вот, в стоимость товара входит цена средств производства, материалов, из которых они изготовлены, амортизационные средства, а также труд рабочих, и тех, кто данный товар придумал.В условиях, когда государством управляют люди, преследующие интересы буржуазии, при сбыте товаров большую часть заработка получает владелец фабрики, а некоторая часть труда остается неоплаченной. И чем больше товаров производится, тем большая часть средств достается владельцам производства, что в итоге приводит к тому, что неоплаченная часть труда со временем перекрывает стоимость средств производства. Будучи заложниками сложившейся системы торговых отношений, бедные становятся беднее, а богачи и представители власти обогащаются. У нас это не так ярко выражено, но у магглов доходит до того, что товары ломаются, едва у них заканчивается гарантийный срок, а лекарства, вместо того, чтобы лечить, вызывают привыкание. Ты можешь представить себе, что зельевар, вместо того, чтобы лечить, ставит перед собой цель на тебе заработать? А у магглов это — объективная реальность.

— Причем это… — Озадаченно потряс головой Драко.

— Да притом, что вся существующая государственная машина предназначена исключительно для того, чтобы обслуживать эту систему. Хогвартс, Министерство, пресса… сломаешь что-то одно, придется переделывать все остальное. — Гарри снял очки, и задумчиво протер платком линзы. -Чтобы изменить сложившиеся за прошедшие со времен принятия статута три столетия отношения, нам придется ломать всю систему в целом, и когда мы начнем это делать, во все стороны полетят пружины и шестеренки. И как бы мне ни хотелось иного, кому-то все равно придется разрезать узлы, и проламывать головы, иначе мы обречены на медленное вымирание.

— А Темный Лорд..?

— То, к чему призывал Риддл — зло даже большее, чем политика Дамблдора и министерства. — с апломбом заявил Гарри. — Не знаю, насколько серьезно сам Темный Лорд относился к идее величия чистокровных, но большинство семей, последовавших за ним, преследовало сугубо финансовые интересы, разумеется, кроме тех, кому промыла мозги пропаганда. Ведь как ни смотри, в идее превосходства одних разумных над другими по разрезу глаз, цвету кожи, или исповедуемой религии, нет ничего, кроме лжи и безумия. Как и во втором случае, кстати, за стремлением навязать ложную мораль, выхолостить, превратить людей в безропотное стадо, и заставить их исполнять защищающие лишь только саму власть несправедливые законы, стоят те же причины, из которых исходит нацизм. Оба пути одинаково губительны, просто в одном случае наш мир замирает в развитии, и медленно разрушается в течение столетий, а в другом крах будет быстрым, а война заденет другие страны и магглов. Так что, если победим, о нас будут слагать легенды, нам будут молиться и ставить памятники…

— Тебе так важно одобрение простонародья? — С сомнением приподнял бровь Драко.

— Одобрение… нет, мне плевать, что обо мне думает «общественность», я просто не хочу стать последним в своем роду. — Тяжело вздохнув, Гарри задумчиво потер переносицу, и отложил ножны с клинком на ступени крыльца. — Мы вымираем, Драко, если политика волшебного мира не изменится, мы едва ли протянем сто — двести лет. К тому же магглы… кто знает, сто лет назад они ездили на лошадях и пользовались свечами для освещения, а сейчас уже волшебники во многих областях отстали от «презренных простаков».Если это не изменить, мы просто уйдем в прошлое, или хуже того, станем для магглов забавными дикарями, которые умеют показывать «фокусы». Согласись, уже сама по себе попытка исправить сложившееся положение, стоит многого, а если она окажется успешной… как я уже сказал, о нас будут слагать легенды.

— Ты… поверить не могу, ты действительно хочешь захватить власть над Британией? — Неверяще покачал головой Драко. Казалось бы, в подобных амбициях для победителя Темного Лорда нет ничего удивительного, но он слишком хорошо знал Гарри, и прекрасно видел, как тот относится к чиновникам в целом, и политикам в частности. Еще до путешествия в Свартальфхейм присутствие Поттера оказывало на министерских чинуш действие, сходное с эффектом, оказываемым его знаменитым отцом. Еще два года назад начинавшие, было, сюсюкать служащие, стоило им столкнутся с холодным оценивающим взглядом изумрудных глаз, замирали, будто кролики, встретившиеся с удавом. И тут же бледнели, начинали трястись, покрывались холодным потом, а некоторые — даже заикаться. Разумеется, «эффект Поттера», распространялся лишь на отдельных, глубоко цивильных представителей министерства и благородных семейств. Люди со слабой волей, несведущие в окклюменции, и толком не выучившееся самоконтролю. Припомнив, как при знакомстве с Гарри, глава министерства магического транспорты выронил из рук котелок, Драко приглушенно хихикнул.

— К власти не поднимаются, в нее падают.И если не мы, править будет кто-то другой. — Весело усмехнулся Поттер, поглаживая ножны клинка. -Таким образом, единственным для нас разумным выходом, остается прийти в Визенгамот, и совершать возвратно-поступательные движения с государственным аппаратом, чтобы все работало, как часы. Только боюсь, просто так нам власть никто не уступит.

— Но ведь можно как-то договориться? Попробовать объяснить им…

— Видишь ли, Драко, человек в своей жизни исходит либо с позиций разума, либо, уж извини, с каких-то других позиций, и в этом случае, помочь ему может разве что приложение молотка к голове.Как можно о чем-то говорить с человеком, который не ладит со здравым рассудком? В общем, бери «Капитал», и если хочешь, присоединяйся. Партия у нас только одна, бессмертная партия русской мафии.

— Согласен. Но зачем ты мне сейчас об этом говоришь?

— Если ты пойдешь за мной, я должен буду помочь тебе стать как можно сильнее.

— Что ты имеешь в виду, Гарри?

— Для начала, подучить тебя окклюменции. Не просто методикам защиты сознания, но покажу, что такое есть разум по самой свой сути, и, разумеется, способам оказывать на него влияние.Понимать других людей, не прибегая к чтению мыслей, возможность ускорять собственное сознание, сделать собственную память совершенной… возможности окклюменции ограничиваются лишь тем, на что у тебя хватит фантазии. Затем — владение мечом. Ну, и когда я верну возможность творить волшебство, тоже смогу показать тебе пару фокусов.

— Но меня уже обучает Мусаши-сенсей! — Возмущенно вскинулся Драко. И было отчего — посягательство на чужого ученика в среде волшебников считалось страшным преступлением.

— У тебя хорошая школа, но ты не видишь самой сути боевых искусств. В поединках я двигаюсь даже медленнее тебя и не прикладываю силы, но ты всегда мне проигрываешь, не задумывался— почему?

— И почему же?

— Дело в том, что я могу заранее предсказать любое твое движение. И нет, дело не в пророческом даре, просто я их просчитываю, ты ограничен набором разученных движений и их комбинаций. А меня ты просчитать не можешь, потому что я, в свою очередь, свободен от какой-то ни было школы. Я превзошел ее, и могу двигаться любым наиболее оптимальным для достижения цели способом. Предупреждаю заранее, можешь не обольщаться, тебе никогда не сравниться со мной ни силой, ни скоростью, но если проявишь достаточно упорства, у тебя есть все шансы стать одним из лучших фехтовальщиков нашего времени, благо задатки есть.

— Я… согласен. — Выдержав напряженную паузу, выдохнул Драко.

— Что же, тогда готовься, кузен, вечером для тебя начнется кошмар.

* * *

Когда Драко ушел на занятия,Гарри отправился гулять на берег. Легкий бриз едва колебал водную гладь, а на золотистом песке повсюду располагались отдыхающие. Лишь несколько перистых облаков пересекали небосвод в вышине, и даже Поттеру сложившаяся атмосфера слегка повышала настроение.

— `Арри?

— Флер! — Обернувшись на легкий хлопок воскликнул волшебник. Домовик успел исчезнуть заранее, так что его взгляду предстала только она, самая красивая из всех девушек, что он когда -либо видел.

— Здесь нас могут легко увид`еть, можем ли мы отойти куда-то поговорь`ить?

— О, конечно. — Растерянно махнув рукой за спину, в сторону раскинувшихся на востоке холмов, Гарри сделал несколько торопливых шагов вперед, и ловко ухватил Флер под локоть. — Любое ваше желание, леди, — закон для меня.

Звонкий переливистый смех девушки оказался до ужаса заразителен, и, шагая вдоль пляжа, Гарри сам начал улыбаться, не отдавая себе в том отчета. По дороге он купил пару рожков мороженого , и вверх они поднимались, совмещая ходьбу с перекусом.

Поднявшись на вершину холма, Флер расстелила на земле плащ, и они вместе с Гарри сели наблюдать а плывущими по морю яхтами.

— Бабушка считать, что ваш род быть проклят, `Арри Поттер. Почему она так ненавидеть вас.

— Не думая, что она ненавидит конкретно меня, или отца. Зигфрид и Брюнхильд, все дело в них. Предательство Зигфрида настолько страшно, что едва ли он когда-то заслужит прощение. Великий герой и прекраснейшая из валькирий, они должны были начать новую эру, вернуть славу древних богов, но… Правильные люди, и неправильная реальность. Иногда обстоятельства оказываются слишком сильны. Они ломают и бросают людей будто щепки по бушующему океану.

— Это быть больше тысячи лет назад, но все равно быть больно за них.

— Они с нами. Их души все еще среди нас, стоит только прислушаться, и… грань между мирами очень тонка.

— Ты видеть их?

— Да, блуждая по нижним уровням Свартальвхейма я видел Вальхаллу и эйнхериар. Белокурый Сигурд сидит за столом среди равных, и все еще ждет прощения от своей валькирии.

— Ты очень красиво `оворить, `Арри. — Улыбнулась Флер, придвигаясь поближе к волшебнику.

— Что мне еще остается. — Протяжно вздохнув, Гарри тяжело покачал головой. — Знаешь, я слишком плотно занимался окклюменцией, и теперь вряд ли смогу кого-нибудь полюбить.

— Я тоже не смогу полюбить тебя. — Хмуро улыбнулась Флер.

— Чтоже, тогда как-нибудь договоримся.

До позднего вечера они просидели на вершине холма, держась за руки и разговаривая ни о чем. С ней Гарри впервые ощутил это удивительное чувство гармонии и равновесия, они с Флер словно были на одной волне, и при разговоре у них возникали совершенно одинаковые мысли.

— Через два дня мы возвращаемся в Британию, но прежде, чем мы расстанемся, я хочу вручить тебе это. — Сняв с шеи цепочку со знаком Певерелл, Гарри потянул треугольник в разные стороны, и когда та разделилась на две части, протянул правую в руки Флер.

— Это быть знак Гриндевальда?

— Герб Певерелл. Когда-то семья Поттер носила эту фамилию. Это не просто символ, это обещание, обещание встречи, и, возможно, чего-то большего.

— Я принимать это.

— Звезды давно озарили ночное небо, и их отражение, будто второй небосвод, мерцало на поверхности Средиземного Моря, а двое все никак не могли расстаться.

— В следующем году на Сенне. Я буду ждать тебя, `Арри.

— Я буду писать тебе.

Домовик перенес Флер обратно в замок, а Гарри все продолжал сидеть на вершине холма, отрешенно глядя в морскую пучину. Если есть в мире счастье, пожалуй, именно это оно и было.

— Сегодня ты не торопился домой, сын. — Открыв дверь, Гарри столкнулся на пороге с одноглазым волшебником.

— Я… я встречался с одной девушкой.

— Хм. — Задумчиво почесав бровь, Аластор топнул деревянной ногой, и отошел в сторону. — Даже не знаю, что на это ответить, не слишком ли ты молод?

Обиженно зыркнув на хохочущего мракоборца, Гарри недовольно шмыгнул носом.

— Мы просто недавно познакомились, и договорились встретиться в будущем. Кажется, я нашел ту, единственную.

— Бывает, потом пройдет, может,выпьешь?

— Спасибо, пап. Ты всегда меня поддерживаешь. — Иронично прищурился Гарри. — Но пока что причин вроде бы нет.

— Ну, нет, так нет. Познакомишь с избранницей-то?

— Не знаю, пап, уместно ли это. — Следуя в глубь особняка за отцом, ухмыльнулся Гарри. — Она вейла, и ее бабушка…

— Да, с вейлами у нашей семьи не очень, к тому же, я некогда был «Хобгоблином»… ладно, это уже старая история, и не думаю, что тебе ее стоит слышать, пока не вырастешь. Не могу сказать, что меня это не беспокоит, но это твоя жизнь, Гарри. Рад за тебя, ты многое пережил, сын, но постарайся не потерять того, что делает нас людьми. Война превратила меня в чудовище, и я не желаю тебе той же судьбы.

— Ты что, пап, начнешь мне сейчас рассказывать сказки о добре, любви, милосердии, и высшем благе?

— Да, я в этом большой специалист. Просто постарайся поменьше походить на меня, и все у тебя будет хорошо.

— Боюсь, если мы окажемся непохожи,меня очень быстро убьют.

— Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому не стать чудовищем, и если ты заглядываешь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.

— Я слишком долго смотрел в пустоту, и однажды она со мною заговорила. У меня не получится стать милосердным или хотя бы добрым. С такими врагами не получится договориться, отец, они лишены рассудка. Единственное, что могу обещать, так это то, что постараюсь не трогать тех, кто окажется у меня на пути по глупости, или будучи связанным обещаниями.

— О большем я не могу просить.

Расставшись с отцом, Гарри поднялся в спальню, и, не раздеваясь, упал на кровать. Выматывающий день, начавшийся с разговора с Малфоем наконец-то закончился, и надежда на светлое будущее Британии тут же уснул беспробудным сном.