История Тома Реддла (джен)

…август, 1938…

Тома неделями не выпускали из приюта, даже по коридорам ходить не давали, только с сопровождением.

А тут, после визита Дамблдора перед ним распахнулись все двери разом.

Первым делом Том кинулся в свою старую комнату, залез под кровать, пока все были на обеде, убрал иссохшую деревяшку и горько заскулил — его тайник был ограблен.

Когда Коул велела Тому перебираться в новую комнату отдельно ото всех, она стояла за его спиной безмолвным истуканом, пока он собирал вещи. О том, чтобы вычистить тайник и забрать его содержимое, не могло быть и речи. Том надеялся, что вернется позже ночью, но Коул приставила к дверям его старой комнаты дремлющую нянечку, и Том вернулся ни с чем. Когда началась ветрянка, Тома запирали на ключ, но он точно знал, что эпидемия — просто повод. Никто не пекся о его здоровье, все были бы рады, если бы он умер.

Кто ограбил его тайник, Том не представлял, но сейчас такая мелочь его не заботила. Там почти не было денег, он все растратил еще раньше, когда пытался пробраться в страшный неправильный дом Хорнби. Но эта мелочь бы здорово помогла ему, чтобы рассчитаться за проезд — пешим ходом до Чаринг-Кросс-Роуд было неблизко.

Том сглотнул, прикрыл глаза и вынужден был согласиться, что Лиза — его единственный шанс сейчас.

Он не любил просить, а за последние сутки ему пришлось делать это больше, чем за всю жизнь.

Лиза всунула ему в руку пару холодных монет быстро и споро. Сказала, что рада за него и желает ему удачи. Прозвучало это, как проклятие человеку, от которого хотят избавиться.

Через десять минут Том уже ловил молочника, припустив за ним по улице и размахивая рукой. Тощий усатый дядька с обвисшими щеками и жабьими глазами посмотрел на него блеклым взглядом, слегка оживился от блеска монеты и пустил его на свою телегу. Места почти не было, но Том был маленький и худой, как крыска, так что он вцепился в деревяшку сиденья и мужественно терпел, пока косая телега подпрыгивала на мостовой.

Незадолго до нужного перекрестка Том, не прощаясь, спрыгнул. Страшно не хотелось ехать на автобусе, но иного пути не было. Было, конечно, еще и метро, но подземку Том не любил. Так что Том залез в эту дьявольскую душную повозку, кишащую уставшими воняющими людьми, спешащими на ненавистную работу, и трясся там добрых полчаса.

У "Charing Cross Books" Том застыл надолго. Волшебные деньги оттягивали внутренний карман куртки, и Том только порадовался, что в мире неволшебников они бесполезны, иначе удержаться было бы куда сложнее. Заспанный продавец в стареньком, но очень чопорном костюме посмотрел на Тома сквозь стекло с опасливым презрением, и Реддл шмыгнул с глаз долой.

Неподалеку, стоило только пройти пару минут вверх по улице, Том заприметил кабак. Грязное суетливое заведение, в котором сейчас народу было едва-едва. Том юрко заскочил внутрь.

Ощущение было такое, словно он со всего размаху плашмя ушел под воду и тут же вынырнул. Голова закружилась, в ушах шумело, и утренний холодок Чаринг-Кросс-Роуд показался Тому далеким, глупым воспоминанием, словно из странного пьяного сна. Он сообразил, что это какое-то заклинание, которое, наверное, защищает Дырявый Котел от вторжения неволшебников. Том оглянулся на дверь, не удержался, вышел из паба, зашел снова, но кроме дребезжащего звука дверного колокольчика на этот раз ничего не почувствовал.

Мебель внутри этого крайне сомнительного заведения была обшарпанная, темная, с плесенью и паутиной, столики покосились, колченогие стулья держались стоймя лишь чудом, и ворохи одежды, в которых смутно угадывались живые люди, были нагромождены то тут, то там. Перед ними стояли полупустые тарелки с остывшей едой, вероятно, вчерашней, и кружки с остатком пены на мутном стекле.

Под потолком висела кованая люстра, неживая и холодная, невнятные блеклые картины были как попало развешены по стенам, о грязных занавесках и речь не шла — Том со своего места даже в утреннем полумраке мог разглядеть прожженные дыры на них. Реддла окружила атмосфера средневековья — не того сказочного и интригующего, как в книжках про Мерлина и драконов, а до дрожи настоящего. Грязного, запустелого, животного.

Том любил порядок и чистоту, и очередная его фантазия о сказочном волшебном мире потонула под толщей смрадного пьяного воздуха.

Когда в камине, холодном и черном от сажи, вспыхнул огонь словно по щелчку, Том оторвался от созерцания и со скоростью испуганной белки развернулся вправо. Как и тогда с Дамблдором, он почувствовал источник магии и безошибочно определил его местонахождение.

Из-за стойки, длинной, коричневой и в пятнах, на него смотрел сгорбленный лысый мужчина. Не молодой и не старый, с выщербленной на лице вежливой хитрой улыбкой и глазами человека, знающего все и про всех. Он был похож на Оберона, но в его взгляде было больше меда и лести. Несмотря на то, что он казался забулдыгой, столь же близким к высокому обществу, сколь и Марта, держался человек деловито.

— Мне нужно в Косой Переулок, — сказал Том, нехотя приблизившись к стойке. Спящие пьяницы пошевелились, выглядывая из-под кипы одежд.

— Вот как? — прошелестел бармен. Он улыбался, и во рту темнели прогалины отсутствующих зубов.

— Да.

— Готовитесь к школе, молодой человек?

— Да.

Мысль о том, что его тоже зовут Том, раздраженно зазвенела в голове Реддла.

Бармен все с той же улыбкой пожал плечами и ткнул пальцем в сторону стены, в которой Том с трудом отличил дверь. Маленькую, неказистую, со стертой ручкой.

— Три кирпича вверх над урной и один в сторону. Коснешься их палочкой три раза, и ты на месте.

Том развернулся, сделал пару шагов и прикрыл глаза.

Весь волшебный мир целиком и полностью издевался над ним.

— У меня нет волшебной палочки, — сказал Том таким тоном, словно обвинял в этом бармена.

Бармен хмыкнул и почесал лысый череп. Ящики из-под стойки начали выпрыгивать, как заколдованные. Том не понимал, что происходит, не понимал, почему этот странный сгорбленный человек не пользуется волшебной палочкой сам, как это делал Дамблдор, но вещи все равно по каким-то невероятным законам подчинялись ему.

Том знал, что может так тоже, но понятия не имел, как этим управлять.

— Вам не нужна волшебная палочка, чтобы колдовать? — спросил он наконец.

— Не особенно, — хихикнул бармен. — Но чтобы открыть дверь в Косой Переулок — нужна.

Тома глодало любопытство, но он не хотел выставлять себя еще большим идиотом, поэтому когда бармен, кряхтя, засеменил к двери и вывел Тома во двор, он решил больше ничего не спрашивать.

Во дворике было очень мерзко и пахло мочой, что, впрочем, не удивляло.

Над урной, заваленной окурками, подозрительным мусором, бутылками и странными тряпками, едва угадывались чернеющие в бледном рассветном солнце кирпичи, но бармен ловко коснулся палочкой одного из них три раза, и на глазах Тома стена «продырявилась», да так, что в ней проступила арка почти в человеческий рост.

В голове Тома все время крутилось «как по волшебству», «будто колдовство» и «магическим образом». Дурацкие словечки и выражения, свойственные Марте, постоянно подводили его теперь, когда он-то прекрасно знал, каким на самом деле смыслом они обладают.

Том внимательно посмотрел на бармена, не дождался никаких напутствий и смело шагнул в арку.

На него дохнуло суетливой теплотой, чужим дыханием и разговорами.

Людской поток подхватил его в одно мгновение, волшебники даже не заметили, что арка открылась. Когда Том обернулся, ни проема, ни бармена больше не было. Он едва-едва прижался к каменистой стене какого-то магазинчика, выхватил из кармана конверт Дамблдора, уже не раз им перечитанный и изученный, и выбрал первую цель, боясь поднять голову и наконец оглядеться.

А потом вскинул глаза.

Мутное грязное ощущение от Дырявого Котла позабылось и стерлось. Улица, на которой оказался Том, было той самой. Волшебной, восхитительной, настоящей, невероятной!

Прилавки и витрины пестрили обложками ярких книг, глупыми игрушками, диковинными растениями, вспышками заклинаний, движущимися лицами на плакатах и фотографиях. В Косом Переулке не были ни единой частицы, которая бы ни пела, ни звенела или хотя бы просто ни двигалась. Отовсюду исходил звонкий шум, позвякивали колокольчики на дверях и монеты в карманах прохожих. Пищали, вопили, каркали, квакали и мяукали питомцы, откуда-то доносились певучие мелодии, и Том почти что оглох и ослеп от всего этого великолепия, в котором он оказался, как ему теперь казалось, по счастливой чудесной случайности.

Люди здесь тоже были диковинными.

В глупых сюртуках, мантиях и нелепых костюмах, которые больше не казались Тому глупыми и нелепыми, они спешили все одновременно в разные стороны, отчего мальчику казалось, что в воздухе взорвали одну огромную хлопушку с большими конфетти.

Том глубоко вздохнул и нырнул в этот невероятный фейерверк. Рука с конвертом дрожала, но он бы предпочел потерять ее полностью, чем разжать сейчас пальцы.

Его путь лежал к лавке Олливандеров, прямиком за волшебной палочкой, от мыслей о которой у Тома слабели пальцы и колени, и он напоминал сам себе Эми Бенсон перед раздачей всяких девчачьих вещей, пожалованных приюту от добрых господ.

Он метался по Косому Переулку, уже не силясь делать важный и степенный вид, внимательно читал надписи на вывесках, пожирал глазами витрины, по привычке прижимал к себе карман с деньгами, неустанно озирался по сторонам и в результате чуть было не пропустил вожделенную лавку.

Все было таким невероятным, захватывающим, невыносимо заманчивым, но первым делом — палочка. Все остальное может подождать.

Том влетел вверх по ступенькам, грохоча рваными башмаками, резво распахнул ее и чуть не завалился на пол, когда дверь, закрываясь, подтолкнула его в спину.

Когда глаза привыкли к полутьме, а сердце перестало так неистово биться, он наконец поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с мудрым старцем, которого ожидал увидеть и наткнулся на… мальчишку.

Том пораженно замер.

Тщедушный, молодой, с каштановыми до плеч волосами. Несомненно подросток и, наверное, еще школьник стоял за прилавком, а за его спиной высились ряды красиво изукрашенных деревянных шкатулок.

— Чем могу помочь? — спросил парень с хитринкой во взгляде.

Том прокашлялся.

— Мне нужна палочка, — хрипло сказал он, смурнея от того, что в который раз за день не сумел сдержать своего глупого, недостойного настоящего волшебника удивления.

— О, все в порядке, — протянул мальчишка. — Меня зовут Гаррик Олливандер, это лавка моего отца, но летом я помогаю ему с торговлей. Все удивляются, когда видят меня здесь.

Том кивнул, сглотнул и сделал порывистый шаг вперед.

— Ты из Хогвартса? — спросил он, ужасно радуясь тому, что хоть что-то знает.

— Ага. Перехожу на шестой курс, будем знакомы.

Гарри протянул руку через прилавок, Том пожал ее, с ужасом осознавая, что его ладони потные от волнения.

— Том, — выдавил из себя мальчик.

— Значит, ты за палочкой, — констатировал очевидный факт Олливандер. — Я помогу тебе.

Том плохо представлял себе, как этот подросток может ему помочь, потом вспомнил, что и сам, будучи не таким уж и взрослым, достиг определенных высот в своих… увлечениях, и рискнул довериться.

Гаррик действовал, как настоящий профессионал.

Сначала он размахивал своей собственной палочкой над Томом.

— Мне нужно снять мерки, — скупо, но с улыбкой пояснил он.

Он не мялся и не мямлил, действовал уверенно, с явным опытом, после чего быстро записал результаты измерений и что-то прикинул в уме. Затем зорко оглядел полки, потянулся и ловким движением вытянул первую шкатулку. Не похоже было, что он действует наугад.

— Попробуй эту.

Том желал ухватиться за палочку как можно скорее, но всеми силами заставлял себя держать лицо. Гаррик, кажется, по-доброму посмеивался над ним, но Тому было наплевать.

Он бережно и нежно открыл шкатулку, и его дух захватило от одной только мысли о том, что эта палочка будет принадлежать ему…

Еще не донеся до нее руки, Тому пришлось отпрыгнуть назад, потому что красавица взбунтовалась, и Гаррику пришлось добрых минут десять унимать расшалившуюся деревяшку. Кто-то заглянул внутрь, но Олливандер покачал головой, перевернул табличку на двери надписью «Вход запрещен! Происходит подбор палочки!» и вернулся к полкам.

— Знаешь, как подбирают палочку? — спросил Олливандер у ошалевшего Тома. Тот лишь потряс головой. — Порой очень долго. Это почти ювелирная работа. Мы не изготавливаем палочки специально под человека, вдохновение так не работает. А ведь все это — результат именно вдохновения... Мы создаем палочки, и тогда ей и магу придется однажды найти и узнать друг друга. Некоторые палочки лежат годами в ожидании своего хозяина, некоторые улетают с прилавка в одно мгновение.

Олливандер скользил длинными пальцами по тыльным стенкам шкатулок и щурился.

— Возможно, придется перебрать не одну сотню, чтобы найти ту самую. Иначе не выйдет.

— Как ты понимаешь, какую предложить?

— О… я просто чувствую.

Это был пространный ответ, но Том был вынужден с ним смириться.

— Я ведь создаю их сам, еще лет с двенадцати. Меня научил отец. А его — мой дед, и так далее. Попробуем эту.

Том перепробовал палочек двадцать, результатом чего оказались подожженные шторы, покосившаяся лестница, проломленный пол, огромная куча шкатулок, свалившихся со своих полок и множество прочих мелких повреждений вроде разбитой люстры. Сначала Реддл вздрагивал и напряженно размышлял, придется ли ему оплачивать ремонт, но Гаррик оставался все так же весел и непринужденно подсовывал ему одну палочку за одной.

Пятьдесят третья по счету палочка вызвала в Томе смутные ощущения усталости.

Он уже понял, что магический мир совсем не такой, как он ему представлялся. Что он такой же сложный и порой жестокий, но это было несравнимо с едким страхом, разъедавшим его всякий раз, как у него что-то не получалось. А вдруг Дамблдор ошибся? И сколько еще нужно времени, чтобы поверить… в сказку?

Поэтому когда Том взял очередную палочку в руки, и вокруг него совершенно ничего не произошло, не упало, не разбилось и не взорвалось, он просто опешил на несколько секунд.

Гаррик радостно захлопал в ладоши и только сейчас стало заметно, как он устал и напряжен.

— Слава Мерлину! — воскликнул он. — Необычный же ты паренек!

Том улыбнулся криво и скупо, все от того, что у него страшно дрожала губа от перенапряжения, и он пытался удержать ее недвижимой. На глазах проступила влага, но он предпочел бы умереть, чем признаться в таком.

— Это… моя? Я могу ее… забрать?

Олливандер кивнул, сверкая шальными глазами цвета расплавленного серебра.

— За плату, конечно же.

— Сколько? — Том вскинул глаза. Он бы и душу сейчас отдал за нее. Ведь это не палочка была. Это было доказательство.

Олливандер оглядел его с ног до головы, и было видно, что он раздумывает над чем-то.

— Я могу заплатить, — мгновенно ощерился Том.

— Я и не думал сбрасывать цену, — пожал плечами Гаррик. — Цена за волшебную палочку — не предмет для торговли. Она неизменна. Восемь галеонов.

Том без слов отсчитал деньги и положил на лавку. Мешочек ощутимо полегчал, но впервые в жизни Том не почувствовал сожаления о потраченных деньгах.

В ответ он получил свою драгоценность в красивом деревянном футляре с мягкой подстилкой внутри и вложенным паспортом, как сказал Гаррик, на котором указывались все характеристики палочки, подтвержденные гербовой печатью Олливандеров.

«Тис с сердцевиной из пера феникса, длина 13½ дюймов, малогибкая и очень хлесткая. Мастер: Гаррик Олливандер».

— А если бы у меня не хватило? — спросил он, с сожалением убирая мешочек.

Гаррик снова пожал плечами.

— Мы подобрали бы другую, слабее. Это возможно, хоть и не желательно.

— Значит, мне может подойти несколько палочек?

— Безусловно. Но, как я уже сказал, палочка не предмет торговли. Нужно быть благодарным, что одна из них выбрала тебя. Если же ты пожелаешь заняться перебором, чтобы найти подешевле, ни одна не отзовется такому владельцу.

— Я и не думал так делать, — пробурчал Том, и прижав шкатулку к груди, отступил назад. Он попытался было что-то сказать весело улыбающемуся Гаррику, но совсем запутался в новых ощущениях и, развернувшись, вырвался наружу. В спину ему прокричали пожелания успехов и удачи в будущем году.

На улице перед дверью Олливандера уже столпилась целая очередь, так что Том мельком смог разглядеть своих будущих одноклассников. Здесь были очень разные семьи. Были изысканно одетые господа с печатью раздражения на лице от того, что их заставили ждать. Были и очень бедно одетые дети, пританцовывающие в нетерпении. Все они были чем-то неуловимо похожи на Тома, кроме одного. Они все пришли с кем-то.

Том не запомнил никого и бросился вперед в Косой Переулок, чтобы успеть купить все остальное.

Перед «Флориш и Блоттс» он застыл. Остановился как дурак прямо на ступеньках, прижав к себе шкатулку с палочкой, и с упоением рассматривал то золоченную вывеску с раскрытой книгой, то искрящиеся за стеклом обложки фолиантов — самые красивые и дорогие, конечно же, были выставлены на витрину, так что глаз не оторвать.

Том вошел в книжный храм с трепетом, обнял глазами длинные полки и бросился к ним, чтобы рассмотреть все-все-все.

Обходя очередную высоченную полку, Реддл наконец понял, что понятия не имеет, как все это он сможет утащить с собой и, более того, куда все это положить и прятать в приюте?

Спросить было не у кого.

— Вы можете заказать книги по совиной почте, молодой человек, — приятным вежливым голоском проговорила стоявшая поодаль старушка. — Прямо в Хогвартс.

Том посмотрел на нее, затем на книги и поразмыслил о том, что в таком случае у него не будет свободной минутки просмотреть их и подготовиться к школе. А оттого он будет выглядеть еще глупее. Заказать их в приют казалось совсем уж бредовой идеей, учитывая, что он понятия не имел, что такое «совиная почта», и как к ней отнесется Коул.

— Или вы можете купить сумку-палатку.

— Сумку-палатку?

— Довольно дорогая вещь, если подумать, — протянула старушка. — Она облегчает вес и вмещает в себя большое количество предметов, но остается компактной. Ничего особенного, если говорить о заклинаниях, но она пользуется спросом у тех, кто не может наколдовать ее себе сам, и знаете, поэтому на нее очень поднимают цены. Если вы сэкономите и купите подержанные книги, то…

Старушка говорила и говорила, и ее приятный голосок погрузил Тома в какой-то транс. С ним впервые заговорила волшебница, и на ее лице не было того самого выражения, с которым на него смотрели все встреченные до этого колдуны. Она приняла его за обыкновенного первоклашку-волшебника.

К ней подошел статный брюнет со стопкой книг в крепких руках. Он выглядел благородно и дорого, как человек из семьи с хорошим достатком и репутацией. Старушка тут же запричитала что-то, норовя выхватить книги из рук внука, и ее голос превратился в звонкий щебет:

— Чарлус, это же тяжело, отдай мне часть… Чарлус, а ты уже видел Дорею? Она искала тебя…

Так что Тому пришлось в одиночку додумывать, что значила фраза про подержанные книги.

Через несколько минут после блужданий по захватывающему духу магазину он обнаружил секцию с явно уже использованными и уцененными книгами и решил, что лучше приобретет книги подешевле, зато заберет их вместе с собой.

Сумка-палатка нашлась рядом с «Флориш и Блоттс» в аляповатом киоске с бессмысленными амулетами и прочими безделушками, и стоила Тому трагические три галеона. Реддл был страшно расстроен, потому что понял, что торговец бесстыдно содрал с него втридорога, воспользовавшись возможностью. После этого речи о покупке питомца даже не шло.

То, что испытал Том, зайдя в лавку зелий, было не описать словами.

Здесь было абсолютно все, что угодно душе. Немыслимой красоты котлы, стеклянные цилиндры, лабораторное оборудование, травы, коренья, порошки, сиропы, непонятные части непонятных животных, пособия... Это был рай, и Том, едва не плача, отсчитывал оставшиеся деньги на жалкую кучку пакетиков с травами и довольно дешевый котел, потому что на большее ему просто не хватало.

Волшебник ты или нет, бедность всегда ощущается одинаково.

Последним в списке был магазин мантий, которым заведовала мадам Малкин, как было недвусмысленно указано на вывеске. Не то чтобы Том испытывал трепет перед покупкой одежды, но приобретение костюма для настоящего волшебника будоражило.

Том вошел внутрь, неуверенно вдохнул запах выглаженных тканей, теплый и чистый, оглянулся и замер.

— Господи, Дру… — молвил женский голос с почти томным придыханием, в котором искусно сплелось пренебрежение и самодовольство.

— Не называй меня «Дру»!

— В таком случае, будь так добра послушаться меня и не смей даже мерять эту тряпку. Пойдем лучше в «Твилфитт и Таттинг»…

Том понятия не имел, о чем идет речь, но звучало это достаточно напыщенно.

— Я не хочу в «Твилфитт и Таттинг»! Там продавцы противные!

— А здесь что же? Желаешь купить обноски, чтобы все тыкали в тебя пальцем до конца твоих дней? Ты разве не знаешь, что Малкин полукровка? Ты же один раз поступаешь, Дру! Один неверный шаг, и каждый в Хогвартсе скажет, что ты якшаешься с бедными и грязнокровными!

— Не называй меня «Дру»!!

Их было двое.

Одна полноватая, с большими ясными глазами и кудряшками, насильно заточенными в плен двух жестких черных заколок, словно в кандалы. Вторая взрослее, изящнее и тоньше, с болезненно-тонкими чертами лица, черными глазами и зачесанным, словно бы лакированным пучком волос на затылке.

Обе в роскошных платьях, делавших их на пару лет взрослее, и явно сшитых по особому заказу. Та, что постарше, вся была колкой и презрительной, будто могла скупить весь Косой Переулок вместе взятый одним щелчком пальцев. Младшая же, несмотря на печать благородства на спокойном лице, выглядела живей и дружелюбней, и даже платье ее отливало не матово-черным, как у второй девчонки, а насыщенно-зеленоватым.

Они не кричали, но говорили звонко и отчетливо, так что их слышали все посетители без исключения. Будто по привычке принимали их за своих слуг и не видели смысла снижать голос.

— Либо мы идем в «Твилфитт и Таттинг», либо я не желаю сидеть с тобой за одним столом, Друэлла! — провозгласила девушка в черном, почти вороньем платьем и повелительно взглянула на подружку.

Том от такого взгляда провалился бы под землю. Ни в ком прежде он не встречал такой сокрушительной силы духа.

— Ах, Вальбурга, — с чуть томным вздохом ответила Друэлла и красиво махнула ручкой: — Иди-ка ты к черту!

И танцующим шагом вышла из магазина прочь.

Та, которую назвали Вальбургой, окаменела.

Ее полудетские, не повзрослевшие еще до конца черты, задрожали от негодования. Казалось, столько злости не может удержаться в таком маленьком худеньком теле. Она стояла посреди магазина, в центре круглой деревянной площадки, залитой розовым утренним солнцем, и нехорошо сжимала кулачки. Она все еще была ребенком, но отчего-то ни Тому, ни другим заглянувшим к Малкин клиентам не хотелось сейчас ни шевелиться, ни злить… королеву.

Когда та, кого назвали диковинным именем Вальбурга, наконец повернулась к Тому, его чуть не снесло прочь разбушевавшейся стихией. Она вся полыхала, и ее стремительно темнеющая радужка излучала неудовольствие.

Сжав в руке поясной чехол с волшебной палочкой, Вальбурга устремилась прямо на Тома, одним движением худой руки отшвырнула его в сторону, как мятую газету, случайно брошенную в лицо ветром, и унеслась прочь, окутав Реддла шлейфом каких-то невероятно изысканных духов, запах которых он, как ни силился, разгадать не смог.

Том конечно, выпади ему случай, предпочел бы общаться с полненькой дружелюбной Друэллой, но очарование Вальбурги, зловещее и непримиримое, притягивало к себе. Он еще долго смотрел через прозрачное стекло входной двери на резкий стремительный шаг Вальбурги и на ее сжатую в черном корсете спину.

Мадам Малкин, стоявшая поодаль, хранила строгое и невозмутимое выражение лица, ожидая окончания разыгравшейся драмы. Она сама выглядела очень юной, словно недавно выпустилась из школы. Когда обе девушки покинули ее магазин, мадам Малкин с небывалой приветливостью вернулась к клиентам, не обойдя вниманием и Тома.

— Кто это? — спросил он, когда она начала снимать с него мерки и жестом велела развести руки в стороны.

— Вальбурга Блэк и Друэлла Розье, — отрезала мадам Малкин разом заледеневшим голосом.

Так Том узнал имя женщины, что однажды будет безоглядно подчиняться ему и имя женщины, чья дочь будет его боготворить.

На обратном пути, с сумкой-палаткой наперевес, Том на секунду замешкался перед самым шумным и неординарным магазином Косого Переулка — «Волшебном Зверинцем», но не выдержал и ступил внутрь.

Его тут же окутало недовольное мяуканье, подозрительное уханье и квохтанье, кваканье и прочие забавные звуки.

Он неуверенно обошел высоченные разнообразной формы клетки, приблизился к прилавку и осторожно спросил:

— А змей у вас нет?

Продавец, плотный мужчина с плоским прямоугольным лицом и такой странной формой глаз, что они все время казались удивленными, смерил Тома взглядом поверх очков в тонкой оправе.

— Конечно же. Они отдыхают в террариуме, что в подсобке. Для них здесь слишком много света.

Взгляд Тома дернулся на дверь за спиной продавца, но он немедленно себя одернул. Не хватало еще демонстрировать свои способности средь бела дня непонятно перед кем.

Он коротко кивнул и отвернулся к двери. Колокольчик звякнул, уличный шум ворвался внутрь, причудливо смешавшись с голосами животных.

В тусклом свете ламп сверкнули дорогие запонки на черном сюртуке, дохнуло одеколоном, Том разглядел ослепительно белый платок на шее и небольшую, почти детскую трость.

— Натан, шевелись! — воскликнул гость, оглядываясь назад. Совсем мальчишка, не старше Тома.

— Мерлин, да куда ты так торопишься?

— Я просто терпеть не могу этот затхлый зверинец, не говоря уже о том, что ты собираешь купить ящерицу. Ящерицу! Кому в здравом уме может понадобиться ящерица?

— Не прикидывайся, ты просто желаешь побыстрее увидеть мою сестренку.

— Сдалась мне твоя Друэлла!..

Том зацепился за знакомое имя, с интересом прислушался и совсем позабыл, что стоит у них на пути. Через мгновение тот, кого обвинили в привязанности к Друэлле, врезался в Тома на полном ходу. Реддл только и успел, что в последний момент отшагнуть сторону, но неуклюже, так что упал на пол и жутко перепугал двух жаб, которые расквакались на всю комнату.

Продавец бросился к жабам, отпихивая Тома ногой. Натан запрыгал вокруг своего друга, помогая ему подняться.

— Ты слепой что ли? — рявкнул на Тома второй.

Он был высоковат для своего возраста, с уложенными каштановыми до плеч волосами и довольно плотным телосложением. И пах так же сладко, как женщины в салоне мадам Малкин. Мальчишка замахнулся на Тома тростью, Реддл увернулся ловко и по привычке, перекатился на другой бок и вскочил, подхватывая с пола сумку.

— Реджи, не надо, — прошипел Натан, вцепившись в локоть своего друга. — Оставь эту чернь, пусть убирается прочь.

Маленький, тонкий и черный, он был похож на ужа своим шелестящим голосом и повадками.

Колокольчик звякнул снова. На этот раз важно и деловито.

— Реджинальд, что здесь происходит?

Том оглянулся, увидел большую женщину в мехах, от чего она выглядела еще пышнее и толще, и решил, что сейчас действительно пора линять.

Когда дверь магазина за ним захлопнулась вместе с воплями, причитаниями и угрожающими выкриками, Том быстро и споро рванул вниз по Косому Переулку. Он надеялся, что с этими двумя будет жить хотя бы не в одной комнате.

Когда Том вернулся в свою затхлую комнатушку с сумкой-палаткой через плечо, перед дверью он обнаружил Эми.

Выглядела она отвратительно.

Они не общались довольно давно, с той самой драки со Стаббсом, и за это время она каким-то образом умудрилась превратиться во что-то, очень напоминающее Реддлу полудохлую мышь.

Эми увидела Тома с сумкой и округлила глаза. Ее симпатичное личико оживилось и стало больше напоминать человеческое.

— Где ты был? — любопытно, как белка, спросила она.

— Не твое дело, — просто сказал Том, и Эми мигом сникла. — Могу я пройти?

Она посторонилась, так что он открыл дверь в комнату и уже перешагнул порог.

Наверное, ей стоило немалых усилий заставить себя прийти сюда после того, что случилось.

— Том!..

— Да? — Реддл обернулся. Раздраженный оттого, что его отвлекают.

…Ты вернёшь их владельцам и извинишься…

…В Хогвартсе воровства не терпят…

Том вздохнул.

Господи, что за назойливый старик. Он как будто поселился внутри его головы и теперь наблюдал за всем через его глаза.

— Эми, я хотел бы извиниться, — просто сказал он, так и стоя на пороге.

Как же оказывается проще произносить эти слова, когда это нужно для дела, а не для совести!..

— Я был не прав, что завел вас с Деннисом в ту пещеру. Я не желал вам никакого зла, это получилось по глупости.

Эми замерла, хлопая глазами, потом сделала к Тому крохотный шажок, и вот она уже рыдает, повиснув у него на плечах всем телом. Том никогда не был особенно сильным мальчиком, так что едва не повалился на пол.

Он мог бы погладить ее по плечу или утешить, но он не хотел.

Он просто желал, чтобы его оставили наконец в покое.

Так что он молчаливо подождал, пока стихия успокоится, улыбнулся открыто, но холодно и неловко передернул плечами, выпутываясь из теплых объятий.

— Все в порядке, Том, — всхлипнула Эми с непонятным Тому облегчением в дрожащем голосе. — Я знаю, что ты не со зла.

Она хотела что-то сказать, но дернулась, когда с лестницы послушался шум дерущейся из-за очередной глупости ребятни и пугливо оглянулась. Том перехватил ее взгляд и вспыхнул от злости. Ну конечно же она пришла сюда тайком, так, чтобы никто не заподозрил ее в общении с опасным заключенным!..

Ну и к черту.

Эми всхлипнула еще раз и бросилась прочь по коридору.

Том пожал плечами и закрыл за собой дверь.

Ботинки полетели в сторону, словно снаряды, сумку же Том очень бережно водрузил на выцветшее покрывало.

Наконец-то он один.

Он оглянулся. Вот бы дверь закрывалась на засов. Но нет. Так что лучше будет дождаться сумерек и зажечь припасенную свечу.

Том ходил вокруг сумки кругами, раздумывая над тем, как же так выходит, что она кажется совершенно обычной и весит немного, но таит в себе столько интересного. Палочку Том конечно же не стал в нее класть. Вытащил из шкатулки и заткнул себе за пояс. Было немного страшно, что она сломается, но еще страшнее была мысль потерять ее, так что он даже притрагиваться к ней не рисковал. Если зайдет миссис Коул, увидит ее у него в руках, расспросов не избежать и тогда…

Но за весь остаток дня к нему больше никто не пришел.

Ни один человек.

Ночью Том залез с ногами на кровать, обернулся в тонкое покрывало и при тусклом свете лампады раскрыл самую толстую из приобретенных книг. «Курсическая книга заговоров и заклинаний», семнадцатое переиздание. Часть, очень малая часть книги была на английском, все остальное занимали схемы заклинаний, непонятные Тому уравнения из рун и просто немыслимое количество ровных мелких строчек на латыни.

Ощущение было такое, как когда-то давно, когда он впервые открыл свой первый учебник по химии.

Вот бы Оберон сейчас видел, какое сокровище в руках Тома!..

Первым, вторым и тысячным по счету желанием было немедленно опробовать хоть что-нибудь из этого. Но Дамблдор говорил, что вне школы колдовать запрещено. Было бы глупо повести себя, как ребенок, и в итоге лишиться единственного шанса попасть в мир, к которому он принадлежит на самом деле.

Том вылез из-под одеяла. С удивлением и радостью обнаружил за окном серый мучительно-тусклый рассвет и улыбнулся. Он стал еще на один день ближе к Хогвартсу.

Тридцать первого августа за час до завтрака мальчик по имени Том Реддл вышел из своей комнаты, тщательно упрятав сумку-палатку под кроватью, чтобы выполнить первое поручение своего будущего профессора.

Еще через час весь приют бурлил разговорами о том, что нелюдимый, злобный, мстительный и мерзкий мальчишка Том извинился перед каждым, кого когда-либо обидел и вернул украденное.

А утром следующего дня паренек в тонком плаще и с двумя худыми сумками наперевес в полном одиночестве переступил порог приюта Вула и, не оглядываясь, пошел прочь к воротам. Миссис Коул смотрела ему вслед из своего окна. В руке ее был стакан с джином, в другой — подписанная неким профессором Дамблдором подозрительная бумага. А на душе было так спокойно, как не было уже многие и многие годы. А именно одиннадцать лет и восемь месяцев.

Старые ворота прощально скрипнули, и двор приюта вновь стал безлюдным.

Миссис Коул тихонько засмеялась и отступила от окна.