Под чужой маской: обратный отсчет (джен)

Тип, которого подсунул ему Гидар, оказался действительно премерзким, тут знакомец Палыча не соврал. Промышлял этот Кылычарслан — «Лев с мечом», не больше и не меньше, — тем, что сам Антон считал несусветной поганью. То есть наркотиками. Сам Антон с наркоманами раньше не сталкивался — в Союзе ему разве что алкаши попадались, а вот здесь, в Турции, насмотреться довелось. Так что прерывать земное существование «объекта» он отправился со спокойной совестью — Земля без таких будет чище. А уж увиденное в доме, куда он пришел вслед за типом, привело его в состояние холодного бешенства, и заказчик получил нужный ему труп мало не по частям.

— Ну, и чего ты взбесился? — равнодушно бросил ему Палыч. — Здесь это обычное дело, родители сами дочерей в жёны продают.

— Да этой девчонке ещё в школу надо ходить, в пятый класс, не старше! — вспылил Антон. — А её...

— А ты у нас что, Иисус Христос? — Палыч зло ощерился. — Так вспомни, чем он кончил.

— Этот кончил не лучше, — отрезал Антон и ушёл, напоследок саданув дверью о косяк.

Получив обещанный миллион, Антон первым делом проверил его на подлинность. Ушлый Гидар, как и ожидалось, не посмел обмануть.

— И что дальше? — поднял он глаза на Ольгу, сидевшую на окне под чарами рассеивания внимания.

— Сходи, выпей, — неожиданно посоветовала она.

— Ты же вроде против пьянства? — удивился Антон.

— Я же не сказала — уйди в запой, — устало ответила Ольга. — Но ты с момента получения заказа ходишь с одним и тем же выражением лица. Каменным.

— А мне что, петь и плясать? — Антон издевательски раскланялся. — Весь вечер на арене — Тони Долохов! Спешите видеть, дамы и господа!

— Ну, радует хотя бы, что ты ещё не разучился паясничать, — слегка улыбнулась сова. Антон поймал себя на том, что научился по голосу определять настроение Ольги и в одном и том же — по сути никаком — выражении «лица» начал видеть то гнев, то печаль, то вот такую мимолетную улыбку. Интересно, как она выглядела в человеческом обличии? И удастся ли ей вновь вернуть себе изначальный облик?

— Радует, что выжили, — пробормотал Антон, — огорчает, что из ума.

И пошел выполнять добрый совет — напиваться.

* * *

Несмотря на то, что религия местных жителей вроде бы одобряла сухой закон, Антону, несколько недель крутившемуся в среде торговцев разнообразной дурью и содержателей притонов, найти злачное место труда не составило.

Войдя в полумрак того из кабаков, что показался ему почище прочих, и вдохнув тяжёлый аромат вездесущих курений, Антон направился к угловому столу, стараясь не смотреть на редких посетителей. Уж больно было противно.

Кабатчик молча поставил перед ним кувшинчик, от которого явственно тянуло спиртным, и обязательную пиалу. Антон мрачно трансфигурировал её в большую пивную кружку, налил из кувшинчика мутноватую жидкость и залпом выпил.

— Это что такое? — отдышавшись, спросил он.

— Арака, — пожал плечами кабатчик.

— На вкус как прокисший кумыс, — сердито сказал Антон.

— Так её из кумыса и делают.

— А водки нет?

— Водки? — оценивающе оглядел его кабатчик. — Водки нет. Шнапса нет, виски нет, рома нет… Арака есть.

Антон внимательно осмотрел кувшинчик и подумал: а что, если эту дрянь тоже трансфигурировать? В чистый спирт, хотя бы? Какая там была формула этанола? Не вспомнить ведь.

Он всё же рискнул слегка изменить жидкость в кувшине и теперь с сомнением смотрел на получившийся результат — мутно-белую, с резким запахом сивухи гадость.

— А, была не была, — и Антон опрокинул первую кружку. По сравнению с первоначальным вариантом собственное творение оказалось не настолько гадостным. Он неторопливо выцедил вторую, используя в качестве закуски завалявшийся в кармане финик. Третья пошла ещё лучше, а после четвертой рядом с ним уселся трехглавый Змей Горыныч и спросил, уважает ли его собеседник. Собеседник всегда уважал реактивную авиацию, о чём и сообщил просиявшему Змею. Выпили за реактивную авиацию, за первого космонавта, за корабли, что непременно будут бороздить просторы Вселенной… Вдвоем пить было куда веселее.

Змей был настолько добр, что вызвался проводить Антона, и было это весьма кстати, потому что сам Антон уже плохо помнил дорогу. А так — ноги сами собой несли его вслед за Змеем по узким улочкам, меж одинаковых домов и заборов, и как ни странно, гуляки ни разу не сбились с пути. Вот только ключ, зараза, никак не хотел попадать в замок. Плюнув, Антон ввалился в свою комнату через Сумрак и упал на постель. Змей устало плюхнулся рядом.

* * *

Пробуждение оказалось не самым приятным — ведро ледяной воды, вылитое с размаху на голову, любви к человечеству точно не придавало.

— Ну как, хорошо погулял? — язвительно поинтересовался Палыч, — и отпусти несчастного рунеспура, он тебе не подушка.

— Кого отпустить? — удивился Антон, глядя на свернувшегося рядом полосатого чёрно-оранжевого змея. — Горыныча? Мы с ним так хорошо посидели вчера...

— Хорошо посидели,— покивал Палыч, — кабатчик сегодня чуть не озолотился, рассказывая всем желающим, как ненормальный русский пил с табуреткой. А потом с ней еще и пёсни квартетом горланил.

— Дуэтом, — поправил Палыча музыкально подкованный Антон.

— Да нет, именно квартетом, — Палыч с интересом осмотрел Антона. — Вот скажи, вундеркинд, тебе как в голову взбрело табуретку в рунеспура превратить?

— Какую ещё табуретку? Он сам пришёл! — Антону сейчас больше всего хотелось выпроводить наставника поскорее и лечь обратно в кровать, желательно до завтра.

— Кто сам пришёл? — насмешливо спросил Палыч, — табурет на трёх ногах, что уплёлся на рогах? Хорошо ты погулял, одобряю.

— И что дальше? — Антон вздохнул и прижал к виску прохладный медный кувшин. Судя по тому, как Палыч расселся в кресле, мечтать о его скорейшем исчезновении было бы наивно. — Буду торчать тут, пока мне сам Волдеморт не закажет кого-нибудь убить? Сколько ещё мне готовиться непонятно к чему?

— Да кто с тобой вообще будет договариваться, недоразумение? — возмутился Палыч. — Прирезал одного козла, так сразу крутым ликвидатором себя почувствовал? Знаешь, сколько надо таких акций провести, чтобы с тобой вообще разговаривать стали? Смотри, отправлю туда, где крепче кумыса ничего не бывает, глядишь, ума и прибавится.

— Может, оказаться там, где нет ничего крепче кумыса, даже хорошо... — задумчиво протянул Антон.

Ольга, до этого молча сидевшая на шкафу, спорхнула вниз и издала негромкий насмешливый клёкот.

— Я не понял, что она сказала, — недовольно буркнул Палыч.

— Она сказала, — Антон подавил смешок, — что ты точь-в-точь как сварливая жена, встречающая мужа с гулянки. Только сковородки не хватает.

Повернувшись к сове, он продолжил: — Я, кстати, могу сковородку трансфигурировать из чего-нибудь, если надо.

— Ну, надо так надо, — Палыч махнул палочкой — и увесистая сковорода полетела Антону прямо в голову. Несчастный рунеспур, всеми забытый, оказавшись на траектории полета, вновь превратился в массивный трехногий табурет, в который со звоном врезалась озверевшая утварь.

— Надо было её самонаводящейся сделать, — задумчиво заметил Палыч. — Хорошая вещь.

Сова сердито ухнула, и Палыч, повернувшись к ней, добавил:

— А вот не надо хамить наставнику.

Сова очень выразительно посмотрела на Тёмного, но говорить больше ничего не стала.

— Башка трещит, — мрачно сказал Антон.

— Пить надо меньше, — безжалостно отрезал Палыч.

* * *

Обещание насчёт мест, где не будет ничего крепче кумыса, Палыч выполнил быстро. У него вообще слово и дело расходились крайне редко. На новом месте Антон понял, что Монголия была просто райским уголком. Курортом Черноморского побережья. Евпаторией, куда он один раз в жизни поехал отдыхать — уже став Дозорным.

В этой же проклятой всеми богами дыре не было ничего, кроме песка и удушающей жары. Вода была величайшей ценностью, и Антон не понимал, что бы он делал, не умея хотя бы наколдовать Акваменти. Или не зная охлаждающих чар. Наверное, просто бы свалился от теплового удара — или навсегда ушел в Сумрак.

Зато здесь были банды разбойников, повадившихся мешать почтенным торговцам (каким товаром те промышляли, Антон не знал, да и знать не хотел), и юный убивец, под насмешливым контролем Палыча, эти банды выслеживал и отправлял не то к Мордреду, не то к Шайтану.

Он почти потерял счёт времени, пока однажды не наткнулся на газету, вышедшую тридцатого августа 1962 года, и не сообразил, что прошёл уже год со дня его «смерти». В тот день он особенно зло разделался с очередным «заказом», впервые услышав за спиной опасливый шёпот: «Иблис».

* * *

В город, уютно устроившийся между горами, Антон с Палычем попали под конец сентября 1962 года. Уставший от дневной жары и пронзительного ночного холода, пробивавшего любые согревающие чары, Антон тихо радовался мягкому климату, прохладному ветру с гор и яркому человеческому многолюдью. Он начал отвыкать от обычных людей, гоняясь за уродами всех мастей и калибров, и теперь просто отдыхал душой, бродя по городским улицам, глазея на караван-сараи и мечети, толкаясь на пёстрых и шумных базарах, которые здесь назывались почему-то «Сук».

Но, как и всё хорошее в его жизни, идиллия быстро закончилась.

В одном из неприметных караван-сараев его поджидал очередной клиент — с явной армейской выправкой и врождённой привычкой повелевать.

— Абдалла, — представился он, по-европейски протягивая руку для рукопожатия.

— Фонт, — склонил голову в коротком приветствии Антон.

— Наслышан, — Абдалла приглашающе обвёл рукой щедро накрытый стол. — Гость приходит в дом по воле Аллаха. Угощайтесь.

— Аллах керим, — кивнул Антон, привыкший к тому, что местные заканчивают этой фразой любые разговоры.

— Мы пригласили вас, уважаемый Фонт, — после короткого обязательного обмена любезностями по-военному прямо начал Абдалла, — чтобы предложить вам помочь справедливости.

Антон мысленно поморщился — держать лицо Палыч его давно приучил.

— И справедливость — это?

— Свободные офицеры свободного Магриба, — уточнил Абдалла.

— Военный переворот? — Антон с интересом взглянул на собеседника.

— С вами приятно иметь дело.

— С тобой вот только неприятно. Руки помыть хочется, — подумал Антон про себя, чуть прикрыв глаза и отвечая собеседнику кривоватой усмешкой.

Впрочем, этот Абдалла, по сравнению с другими клиентами, был еще терпимым: волк, а не шакал. Антон всё чаще думал о своих контактах, как о животных — Палыч был змеёй, Гидар — шакалом, та гнусь, которую он убивал — скорпионами, гиенами, пауками... «Анимагией, что ли, заняться, — отстраненно подумал Антон. — А то ведь рехнусь скоро».

— И что вы хотите от меня? — Антон, прищурившись, посмотрел на собеседника. — Устранения неугодных?

— С этим, хвала Аллаху, справятся мои люди, — по-волчьи оскалился Абдалла. — Наши клинки давно не пили крови зейдитских собак.

— Клинки? — слегка удивился Антон. Впрочем, хозяин-барин, что с него взять. — Но автоматы надёжнее.

— Надёжнее булатной стали? — Абдалла смотрел насмешливо и снисходительно. — Быстрее, сильнее — но не надёжнее. Впрочем, автоматы тоже скажут свое слово. Но вы нужны мне в другом качестве — у правительства на службе... ваши коллеги. И от вас потребуется их нейтрализовать.

— Коллеги местные? — с интересом спросил Антон. Местные маги колдовали с помощью разных артефактов, а некоторые из них явно умели работать и с Сумраком. А вот европейские палочки здесь как-то не прижились.

— О, нет, не все, далеко не все, — покачал головой Абдалла. — Местные верны традициям и нашему делу. Там же в основном наемные европейцы. Поэтому мы и пригласили вас.

— Когда приступать к работе? — деловито спросил Антон. Нет, не Антон. Наёмник по имени Фонт.

— Завтра, двадцать шестого сентября. Да будет на то воля Аллаха!

— Да будет, — Антон уже привычно склонил голову.

* * *

Бой за дворец короля продолжался уже третий час. Антон бок о бок с Палычем держал всю дворцовую площадь под антиаппарационными щитами и антипортальными чарами, не давая королевским магам вывести осаждённых из дворца или призвать войска на помощь. Местные со злобной радостью палили из автоматов — чаще в белый свет, как в копеечку, швыряли гранаты, взывали к Аллаху... Из дворца отстреливались — сначала так же зло и азартно, потом всё реже, экономя патроны.

А затем головорезы Абдаллы всё-таки прорвались в горящий, наполовину обрушившийся дворец.

Всё, случившееся потом, напомнило Антону самые жуткие кадры кинохроники о войне. Пленных, захваченных во дворце, убивали прямо на площади. Резали горло, как баранам, старикам в дорогих халатах и мальчишкам-подросткам, родственникам покойного короля. Расстреливали мужчин в военной форме. Терзали, как звери, немногих найденных женщин, обливая бензином и поджигая уже неподвижные тела.

— Продажная монархия, правившая тысячелетие к позору для страны, арабского мира и всего человечества, свергнута. Любой, кто попытается её реставрировать — враг Аллаха и людей, — заявил на следующий день собравшимся шейхам племен Абдалла. Бригадный генерал Аль-Харад, бывший командир королевской гвардии, а ныне торжественно провозглашенный президент свежеиспеченной Великой Магрибской республики.

И демонстративно вытер вдоволь напившийся крови булатный клинок.

Антон отвернулся, собираясь уйти, и почувствовал страшный удар, отключающий сознание.