Год Крысы. Дороги (гет)

Рыска много раз была на ринтарских свадьбах, но ни разу на саврянской, чем Альк и воспользовался: наплёл ей с три короба о том, что жених должен помогать невесте наряжаться в свадебное платье, что тайная свадьба к удаче, а после молельни молодым положено в кормильню заехать и выпить хорошего пива. В третье Рыска категорически не поверила, подняв Алька на смех.

Косу плести не стали, чтобы прикрыть царапину на лбу и частично синяк на щеке. В платье она влезла сама — он лишь помог затянуть корсет, но поверх платья всё равно пришлось надеть шубу, так что, кроме Алька, никто не смог оценить её наряд.

— А ничего так! — только и сказал он, оглядывая её с головы до ног.

Рыскины чёрные волосы чудесно контрастировали с белым, щёки от волнения горели, глаза блестели.

— Жаль, что покупное, а не руками сшитое, — посетовала Рыска, понимая, что такой замысловатый фасон из дорогой кружевной ткани ей вряд ли удалось бы придумать самой.

К обеду слуг дома уже не было, хотя на кухне и в печи стояло много снеди, так что молодых никто не провожал у порога, не обсыпал зерном и цветами, не напутствовал и не осенял знаком Хольги. Жениться они поехали с шиком, в карете, хоть молельня была буквально за углом.

Пожилой и степенный молец отвёл странную пару в боковую часовенку, где не было ни одного посетителя, оставив молодого помощника встречать прихожан в основном зале. Отсутствие гостей Рыску вовсе не смущало: Альк держал её за руку, гордо и невозмутимо вскинув голову, и она тоже старалась держаться достойно.

Будь её воля, она вообще провела бы обряд в другом месте — ей с детства было неуютно в молельнях. Как только в родной веске узнали о Рыскином даре видуньи, молец перестал её привечать. Даже после того, как она уберегла весчан от гибели, предвидев скорое обрушение прогнившей крыши, молец продолжал на неё косо смотреть, приговаривая, что видунам в ухо шепчет Саший.

Хольге она могла и сама помолиться, а традиции всё равно соблюсти не получалось: они с Альком и так нарушили все каноны. Что в Ринтаре, что в Саврии свадьбу обычно справляли на седмицу или по праздникам, а невесту к алтарю вёл отец. При мысли об отчиме Рыске стало смешно. Если бы он увидел, до чего докатилась его падчерица, то руганью о саврянском отродье дело бы не ограничилось…

После молитвы и песнопения Альк по саврянской традиции надел Рыске на шею — прямо поверх распущенных волос — кольцо на белом кожаном шнурке, и она впервые за время ритуала открыла рот и испуганно прошептала:

— А мне что делать?

— У меня есть второе кольцо, вот, надевай, — сказал он, наклонившись к её уху.

Его шнурок был чёрный, а оба кольца — тонкие, золотистые, каждое с двумя сияющими камешками.

— Любите друг друга, плодитесь и размножайтесь, — проговорил молец, троекратно осеняя парочку знаком Хольги, — и да пребудет с вами Божиня, мудрая и щедрая!

Рыска стояла у большой иконы с непривычно беловолосой Хольгой, теребя кольцо на шнурке правой рукой и крепко сжимая ладонь Алька левой, и думала, что ей всё это снится. Альк был очень красив в зелёном камзоле и новых чёрных шароварах, держал спину ровно и смотрел прямо с завидным спокойствием. У Рыски же так от волнения билось сердце, что она почти ничего не понимала из слов церемонии, будто и не знала саврянского. Когда Альк произнёс: «Так!» и напряжённо сжал её руку, она уверенно повторила: «Так!» и для верности кивнула. Это означало, что ритуал закончился.

Альк дал мольцу двойную плату — за особые обстоятельства — и проследил, чтобы тот аккуратно внёс в скрижаль дату, место венчания и их имена: Рысь Приболотная и Альк Хаскиль.

Когда они вышли из молельни, уже начинало смеркаться — приближался самый короткий день в году, который в Саврии отмечали факельными шествиями. Через окно кареты, медленно катящейся к дому, Рыска завороженно смотрела на блуждающие тут и там дорожки огоньков, придумывая и тут же рассказывая Альку весёлую сказку про дочь рыбака, к которой любимый приплыл на светящемся в ночи корабле.

— Я отправил слуг до утра, — сообщил Альк, когда они отпустили карету и вошли в дом.

— Не хочешь, чтобы они раньше времени доложили всем о свадьбе?

— Не хочу, чтобы нам мешали стуком в дверь спальни с предложением подкрепиться.

— А праздничный ужин?

Утром, после короткого боя на мечах, они лишь выпили травяного отвара и поели овсяной каши.

— Авдотья что-то приготовила, — сказал Альк, — но я есть не хочу.

Рыска про себя усмехнулась. Она хорошо знала, что Альку кусок в горло не лез, когда он волновался, и пригляделась к нему повнимательней: с виду само спокойствие. И вообще, ему-то чего тревожиться? Он всё знает и всё умеет, не то что она.

Надеясь, что к нему аппетит придёт во время еды, Рыска заплела-таки себе одну косу, принесла из кухни несколько горшков с солёными грибами, огурчиками и ароматной капусткой, заботливо приготовленных служанкой, и достала из печи ещё тёплый горшок с тушеным мясом. Альк разлил по стаканам яблочное вино и торжественно произнёс:

— За нас.

— За любовь, — добавила Рыска и чуть пригубила стакан.

Она напилась до неприличия всего один раз в жизни — в саврянской веске после успешного приёма родов в лесу — и с тех пор, как проснулась в стогу сена с расстёгнутыми штанами, зареклась делать больше трёх глотков. Конечно, Жар не дал бы её в обиду, а Альк не стал бы обижать, но сам факт того, что она не помнила, как доехала верхом до поляны, что-то распевая в седле, долго её потом мучил. Ей было очень даже весело, но платить стыдом за веселье не понравилось.

Выпив вино залпом, Альк нырнул в кладовку и вытащил оттуда… гитару. Большую, блестящую, с замысловатым вензелем из букв "А" и "Х".

— А сейчас моё тебе поздравление.

— Ты будешь петь?! — радостно воскликнула она. — Для меня?

— Угу.

Пока он настраивал гитару, Рыска воспользовалась заминкой и всё же немного поела. Огурцы были чудо какие хрустящие!

— Жаль, что с нами нет Жара, — посетовала она, вспомнив, как впервые слушала пение Алька под аккомпанемент украденной у цыган гитары. Его голос уже тогда запал ей в сердце — вкрадчивый, трогательный, глубокий, проникновенный…

— А то бы он спёр для нас какой-нибудь интересный подарок, — поддакнул Альк.

— Ну почему сразу спёр — он же в тайную службу подался, значит, исправился, — обиделась за друга Рыска. — Жаль, что от него давно нет вестей. Наверное, он на секретном задании или внедрился куда-нибудь...

— Страшно даже представить, куда.

— Альк, а ты кого бы хотел увидеть за этим столом?

Он призадумался. Наверное, родителей — если бы они не стали намекать ему на неравный брак. Или наставника — если бы тот не был причиной Рыскиных проблем с даром. Конечно, сестру — если бы та не должна была вот-вот родить… Никто из старых друзей на ум не шёл. Нет, среди саврянских семейств, конечно же, были вполне достойные молодые люди, да вот только дружба с ними у Алька за время его пребывания в пристани порядком поистрепалась.

— Пожалуй, Жар — это не худшая компания, — неожиданно согласился Альк. — С ним хотя бы весело препираться.

— А что ты мне споёшь? — лукаво улыбнулась Рыска, упираясь подбородком в ладонь.

— Старинную саврянскую, — соврал Альк.

Своё авторство он предпочитал скрывать — но не из скромности или опасения опозориться, а потому, что считал сочинительство баловством, не достойным серьёзного мужчины. Песня была не новой, но случаю подходила. Струны загудели, мелодия полилась медленной, тягучей рекой.

Альк запел о городе, в котором с наступлением ночи гасли огни во всех окнах, кроме одного. Там не жгла свечу усталая швея, не читал книгу любопытный юноша, не молился богам старец и не требовал еды младенец — там два тела слились в одно, и две души испивали друг друга.

Рыска заслушалась и залюбовалась. Когда песня закончилась, она не вымолвила ни слова, продолжая заворожённо глядеть на пальцы музыканта. Альк выдержал долгую паузу, отложил гитару и спросил:

— Хочешь попробовать?

— Сыграть?

— Нет, слиться в одно.

Она молча кивнула. Альк улыбнулся, потянул её за руку и молча повёл за собой в спальню.

* * *

Отворив дверь, Альк пропустил Рыску внутрь, а затем подбросил дров в ещё тёплую печку, подпалил от огня щепку и зашёл сам. Зажёг фитиль масляной лампады и две стоящие на столе свечи, зачем-то запер дверь на засов изнутри и повернулся к стоящей посреди комнаты Рыске.

— Боишься, что я сбегу? — усмехнулась она.

— Кто тебя знает, — он хищно прищурился, окинул её внимательным взглядом и добавил: — Вот и всё.

— В каком смысле?

— В смысле первой брачной ночи.

— Ну да, конечно. Само собой, — она нервно сцепила ладони и отчего-то сделала два шага назад.

— Страшно? — он двинулся вперёд.

— Ещё чего! — она упёрлась спиной в стоящий у стены ларь и поморщилась: подбитая в драке левая ягодица всё ещё ныла.

— Не бойся, Рыска, я тебя не обижу, — Альк протянул к ней руки.

— Да я не тебя боюсь, — призналась она, переплетая с ним пальцы. — Я же не умею ничего.

— Я тебя научу. А правило здесь всего одно.

— Какое? — она подняла на него свои большие глазищи, готовясь впитать некое тайное, сокровенное знание. В школе она, конечно, прочла все три книги, способные помочь в подобной ситуации, но они были медицинские.

— Никаких правил, — медленно проговорил он. — Здесь только ты и я. А правила там, за запертой дверью. Здесь мы будем делать то, что хотим, и так, как нам нравится. Мы не будем врать и притворяться.

Рыска врать не любила, а притворяться так толком и не научилась.

— А чего мы хотим? — неуверенно спросила она.

— Лично я хочу тебя поцеловать. Ты не против?

— Нет конечно, — она лукаво улыбнулась, подставляя ему губы.

— Но не так, как раньше, — предупредил Альк, придерживая пальцем её подбородок. — Я буду целовать тебя всю.

Рыска усмехнулась: придумает тоже! А ещё предупредил, что нельзя врать.

— А я — тебя.

— Ну, это не обязательно, — со смешком ответил он, хватая её за плечи и поворачивая к себе спиной, чтобы расшнуровать корсет.

— Давай свечи погасим? — попросила она, скидывая сапоги.

— Ни за что! — возмутился Альк. — А как тогда ты сможешь мною любоваться?

Она не нашла, что на это возразить.

Впервые в жизни Альку так сильно хотелось оказаться на высоте, что даже возбуждение пришло не сразу, а только когда он увидел голую Рыскину спину и внизу — краешек полоски между ягодицами, куда спускалась чёрная коса. Платье ещё не успело прошуршать по полу, а он уже стоял на коленях, прижимаясь губами к желанной ложбинке. «Она неискушённая, ей всё понравится», — утешительно промчалось у него в голове. И всё же ему ужасно хотелось, чтобы Рыска навсегда запомнила эту ночь.

Осторожно погладив её бёдра, прикрытые шёлковым кружевом, купленным им самим в лавке по пути в Плынь, Альк вдруг заметил багровое пятно на левой ягодице и удивлённо спросил:

— Что это?

— Где? — она повернула голову и смутилась. — Ах, это… Кто-то в драке попал сапогом.

— Болит?

— Нет, если не трогать.

— И как ты вообще сидела всё это время?

— Сидеть не больно, — Рыска развернулась к нему лицом, стыдливо прикрывая грудь руками, и её живот оказался прямо напротив его лица.

Альк встал с колен. Возбуждение схлынуло; его будто окатили холодной водой.

— Ещё следы есть?

— Вроде нет. Я упала на снег и скрутилась, чтобы по мне меньше попали… Прости.

Он закатил глаза.

— Рысь, перестань извиняться.

— Я же просила погасить свечи...

— Дурочка, — он осторожно обнял её за плечи. — Ну почему ты сразу не сказала? Ведь больно же было на мечах тренироваться.

— Ерунда. Ты вон вообще с разрезанным плечом в кормильне дрался и с раненой рукой делал вид, что в порядке, а сам с ног падал.

— Не бери с меня пример.

— А я хочу! — она наконец отняла руки от груди и протянула ладони к его лицу, погладила его щёки. — Я знаю, что мне до тебя как до Луны, потому что ты самый умный, смелый и сильный.

Взгляд Алька скользнул вниз, к её ключицам, к уютной ложбинке, которую он изведал, ещё будучи в крысином теле, задержался на каждом полушарии грудей, потом пополз вверх и встретился с широко распахнутыми жёлтыми глазами, смотревшими на него снизу вверх с таким искренним обожанием, что ему стало неловко.

— А ты самая отважная девчонка, какую я знаю. И самая красивая.

Он быстро скинул с себя рубаху, притянул Рыску к себе, чтобы телом ощутить упругие округлости, поцеловал её в чёрную макушку. Возбуждение вернулось, только теперь Альк опасался дать выход своей накопленной за много месяцев страсти, чтобы случайно не испугать Рыску своим напором.

— А чего хочешь ты? — спросил он у её макушки.

— Расплести твои косы.

— Чего? — усмехнулся он, продолжая осторожно прижимать её к себе и переживая, что мог не заметить ещё парочку-другую синяков.

— Расчесать твои волосы. А потом перемешать с моими. Это будет красиво, — мечтательно добавила Рыска, подпихивая его к кровати. — Садись и повернись.

Он подчинился, сел и расплылся в довольной улыбке, потому что сидя пялиться на её груди было ещё удобней.

* * *

Рыска проснулась, лёжа на спине под натянутым до подбородка одеялом, полностью обнажённая. Тело было лёгким и отдохнувшим, только горло немного саднило — с чего бы это? Пригладив свои спутанные волосы, она повернула голову. Альк безмятежно спал на животе, положив под щёку ладонь, как мальчишка. Впрочем, пальцы у него были не детские, а очень даже длинные и ловкие.

Светлые пряди закрывали большую часть его лица — ночью она сама распустила ему косы и долго их расчёсывала, чем немало его позабавила. Что ж, он сам сказал, что они будут делать то, что захотят, а она об этом давно мечтала. Глупо? Может быть, но Альку всё равно понравилось: он сидел, закрыв глаза, время от времени по-кошачьи урча, не торопя и не прерывая её.

Рыска уставилась ему в лицо: светлые ресницы подрагивали во сне, тонкий рот чуть приоткрылся. Она вспомнила, какими горячими могут быть эти губы, и в животе потеплело. Ему удалось удивить её, неискушённую дурочку, но и она его удивила — а всё потому, что он сказал: «Ничего не бойся и делай, что хочешь». Она его, как обычно, послушалась.

Его ласковые слова колокольчиками звенели в ушах. Рыска и не подозревала, что Альк такие знает и способен изречь — когда-то от него и «спасибо» было не дождаться. Но приятней всего, конечно, было услышать его хриплые стоны и увидеть, как он закрывает от удовольствия глаза. Альк… Она протянула руку и осторожно убрала волосы с его лица. Они уснули, так и не поговорив, собираясь немного отдохнуть, а затем «попробовать кое-что ещё, что ей понравится»; она на мгновенье сомкнула глаза — и уже утро. Она-то думала, что Альк пошутил, когда сказал, что будет целовать её всю, и он немало её смутил, почти исполнив обещанное.

Рыске было так невыносимо хорошо, что она глупо хихикнула. Так вот, значит, она какая — любовь. Не зря о ней песни и сказки сочиняют! Это так сладко, что себя не помнишь, и хочется ещё…

В самый ответственный момент она сжалась с перепугу, но когда Альк пошутил, что сейчас в ней застрянет и им придётся звать кого-нибудь с улицы на помощь, чтобы их разлепили, представила себе эту картину, рассмеялась и расслабилась. Она напрочь забыла про синяки и опомнилась, только когда он с неё скатился…

Альк открыл глаза так резко, что Рыска вздрогнула.

— Подглядываешь?

И расплылся в улыбке, так что она невольно заулыбалась в ответ.

— Доброе утро, Альк.

Он ей подмигнул, бодро вскочил с кровати и убежал за ширму. Звонко пожурчав над ведром, поплескал на себя воду, отхлебнул из кувшина и вернулся в постель.

— Как ты? — спросил он, и на её живот легла большая тёплая ладонь.

Рыска замерла, застигнутая врасплох новыми ощущениями, и пробормотала:

— Хорошо.

— Не саднит?

— Нет.

— Иди сюда, поздороваемся как следует.

Он притянул её к себе, и они долго целовались, лёжа на боку и оглаживая друг друга в такой блаженной неге, что Рыска потеряла счёт времени. Ей очень хотелось рассказать Альку, как она счастлива и как любит его, но её губы были постоянно заняты: нужно было поцеловать его то в щёку, то в ухо, то в шею, то в подбородок, то в веки, а когда он перевернулся на спину и уложил её на себя сверху, её густые волосы укрыли их лица в тёмном домике, их рты сомкнулись, языки сплелись, так что стало жарко и трудно дышать.

— Хочешь сесть на меня? — спросил Альк, переводя дыхание.

— Я попробую, — ответила Рыска.

— Хочешь или нет?

Она-то хотела, но не знала, что нужно делать дальше, и замешкалась в растерянности. А когда разобралась, Альк накрыл чашами ладоней её груди и странный вихрь в животе разогнался так, что все опасения развеялись, осталось только желание — неприличное, звериное — заставляющее бесстыже двигаться, подпрыгивать и тереться, полностью отдавшись ощущениям. Альк внимательно за ней наблюдал, пойдя во всём у неё на поводу, и сам несколько раз так блаженно простонал, что у Рыски дух захватило. Она мчалась галопом, пока щекотание из живота не разлилось по всему телу, заставив её дёрнуться в сладкой судороге и упасть вперёд, Альку на грудь.

Они долго лежали молча, восстанавливая дыхание. Наконец спустя несколько щепок Рыска подняла голову и, откинув назад длинную чёрную прядь, прошептала ему в губы:

— Как ты?

Альк усмехнулся, осторожно огладив её ягодицы.

— Это мои слова. Я должен спрашивать.

— Почему?

— А и правда... Великолепно.

Рыска счастливо рассмеялась и улеглась обратно, ухом к его груди. Слушать частый стук его сердца было очень приятно, как и чувствовать горячие ладони на своей голой попе. Так бы и валялась всю жизнь…

Вдруг Альк встрепенулся и встревоженно прошептал:

— Что за?.. Сашиева подлянка!

— Ты о чём? — испуганно спросила Рыска, и через мгновенье услышала, как далеко в доме стучит входная дверь, а затем в коридоре раздаются торопливые, решительные шаги.

— У нас гости, — сказал он.

— За мной?

В первое мгновенье Рыске показалось, что стражи всё-таки пришли её арестовать, но потом она сообразила, что всё гораздо хуже.

— Авдотья! Федуня! Где вы, Саший вас побери? — прокричал громкий мужской голос на саврянском.

Ему никто не ответил.

— Наверное, дома что-то случилось, — с волнением проговорил Альк.

Рыска с него скатилась, села и прикрылась одеялом. В сенях раздались тихие ругательства, а затем в дверь спальни настойчиво постучали.

— Альк, ты там?

— Да! — прокричал тот в ответ.

— Запираться-то зачем? Открой!

Альк вскочил, быстро натянул штаны и распахнул дверь.

В комнату вошёл мужчина лет пятидесяти, в котором Рыска сразу же узнала Рома Хаскиля, которому она ещё не была представлена. Случай ей показался не самым подходящим…

— Отец, что случилось?

— Уезжай, быстро. Убирайся из города. Есть приказ о твоём аресте — спасибо, прикормленные люди сообщили. Одевайся, подробности потом, — мужчина глянул на Рыску, задержал взгляд на её лице и удивлённо добавил: — Чернокосая… Альк, ты что, их бьёшь, что ли?

— Вот ещё!

— Ты поэтому от наших девиц отбрыкивался? — проворчал отец, глядя на то, как Альк пытается отыскать рубаху. — К ринтаркам пристрастился?

— Нет.

— Собирайся, прошу! Да какая разница, никто её не тронет.

— Естественно, — Альк наконец поднял рубаху, упавшую ночью за сундук.

— Тоже придумал — Саший знает куда ехать, чтоб с девкой до утра кувыркаться.

— Это не девка! — возмутился Альк.

— Мог бы сказать, мы б тебе ринтарок нашли, — нервно добавил Ром Хаскиль.

Сидевшей на кровати Рыске надоело переводить взгляд с отца на сына, и она выпалила:

— Я, вообще-то, не глухая. Нельзя говорить о человеке, словно он пустое место.

— Прости, дитя, но ты и есть пустое место, — отмахнулся отец и добавил, обращаясь к сыну: — У тебя деньги на дорогу есть?

— Да, но…

— Надежные места помнишь?

— Конечно, но…

— Тогда, Альк, поступим так…

Рыска не дала ему закончить.

— А почему вы считаете, что я пустое место, ведь вы меня совсем не знаете?

От такой наглости Хаскиль-старший на мгновенье лишился дара речи.

— А должен?

— У меня имя есть!

С этими словами вскочившая с кровати Рыска гордо подняла голову, но споткнулась, случайно наступив на обвивавшее её одеяло, и оно свалилось к её ногам.

Пауза затянулась. Мужчина одобрительно хмыкнул.

— Я детьми не лакомлюсь. Марш обратно в постель, девка. Я распоряжусь, чтобы тебе заплатили.

— Отец, да послушай ты…

Рыска, подхватив с пола и прижав к груди одеяло, возмущенно выкрикнула:

— Я не девка!

— Это я уже понял, — Хаскиль-старший перевёл недоумённый взгляд на сына. — Альк, кто это?

— Познакомься, — наконец смог договорить Альк, — это моя жена, Рыска.

Ром Хаскиль замер, не выразив лицом ни одной эмоции. Рыска понимала, что громких поздравлений в такой ситуации не будет, но последующая реплика немного выбила её из колеи.

— Она что, беременная?

— Нет, — сердито ответил Альк. — Мы вчера поженились. Рысь, одевайся!

При постороннем? Придерживая злосчастное одеяло, она поискала исподнее и, не обнаружив в зоне видимости ни трусов, ни чулок, решила поднять с пола платье.

— Вот как? — отец глянул на неловко согнувшуюся Рыску, потом на сына. — Кто об этом знает?

— Как — кто? Молец из местной церкви, — сказал Альк.

— И всё?

— А что?

— Очень хорошо. Считай, что ничего не было, а мольца, если надо, я попрошу не болтать. Они очень понятливые.

— Как это? — удивленно спросила Рыска, комкая платье у груди.

Между ног потекло что-то тёплое и липкое, и она сжалась от стыда и ужаса.

— Не слушай его! — наконец сообразив, что одеться ей лучше во что-то более удобное, Альк скомандовал: — Рыска, подожди меня в своей комнате, а мы с отцом пока поговорим. И успокойся, — он ей подмигнул, — я во всем разберусь.

Рыска кивнула, завернулась в одеяло и выскользнула из комнаты, оставив Хаскилей обсуждать их дела. В своей спальне она отыскала носовой платок, стёрла с бёдер розоватые липкие разводы и стала судорожно надевать свои дорожные вещи: бельё, рубаху, штаны для езды верхом, сапоги… Тревога не отпускала, руки тряслись. В конце концов Рыска села на кровать и прислушалась.

Какое-то время за стеной раздавались спокойные, приглушённые голоса, потом более резкие и возмущённые, а затем дверь распахнулась. Альк, одетый по-дорожному, зашёл к ней в спальню и сказал с виноватым видом:

— Рыска, послушай… Мне нужно ненадолго уехать. Возвращайся пока в школу, отец тебя отвезёт и денег даст на первое время.

— Нет, я не хочу, Альк! Я не могу! Я поеду с тобой, — взмолилась она.

— Вдвоём мы не сможем ехать быстро и, главное, не сможем следовать плану. Кое-какие важные дела повернулись не так, как следует.

— А что случилось?

— Точно не знаю.

— Ты мне не доверяешь? — удивилась она.

— Нет времени рассказывать.

И Рыска поняла. Он не хотел делиться с ней секретами, чтобы она их не выдала, если её будут спрашивать не самые добрые люди самым изощрённым способом.

— Я никогда тебя не выдам, хоть калёным железом пытай, — заверила его она.

— Да пойми ты, — Альк стал терять терпение, — тебя не надо пытать, тебя любой мало-мальски обученный шпион обведёт вокруг пальца! Ты слишком честная и наивная, Рыска. В этом твоя сила и слабость.

— А вдруг я смогу тебе помочь в твоём деле или в дороге?

Он тяжело вздохнул, будто втолковывал прописную истину бестолковому ребёнку.

— Я не хочу тебя впутывать.

— Это опасно?

— А как ты думаешь? — воскликнул он. — Неужели я не взял бы тебя с собой, будь всё это простой прогулкой?

— Нет, так не годится. Давай вместе, — заупрямилась она. — Мы теперь во всём заодно. Наш общий дар… Когда я рядом, ты сможешь лучше увидеть пути.

— Чтобы тянуть из тебя силы? Совсем с ума сошла? А потом откачивать тебя?

— Я не буду обузой. Я сильная, я быстро бегаю и драться умею.

Он закатил глаза.

— И убить сможешь? Или скорее сама под меч подставишься?

— Если надо, смогу!

— Врушка…

— Ну Альк…

— Я сказал — нет!

— Ах, так? — она в сердцах топнула ногой.

Он убавил тон, почувствовав, что разговор может зайти в тупик.

— Ситуация изменилась, Рыска, уж извини. Форс-мажор.

Такого слова она не знала, но подозревала, что это что-то нехорошее. Её уверенность как ветром сдуло.

— То есть свадьбы как бы не было? — обречённо спросила она.

— Ты что, конечно, была, — Альк опомнился и схватил её за плечи. — Это я не про нас, а про политику. Мне нужно уехать ненадолго, но я постараюсь всё уладить как можно скорей. А насчёт свадьбы… — он замялся, подбирая слова поделикатней. — На всякий случай никому про неё не рассказывай.

— Почему? — недоверчиво спросила Рыска, заглядывая ему в глаза.

— Если узнают, что ты моя жена, могут добраться до тебя.

— Кто?

Он тихо прорычал от досады.

— Точно не знаю, в этом вся проблема. Просто прошу, послушай меня. Обещаешь?

— Одна ночь — и всё? Ты уезжаешь?

Последние несколько дней собрали в себя столько потрясений, что она уже ничему не удивлялась.

— Это была лучшая ночь в моей жизни, и я непременно захочу её повторить. Рыска, — Альк крепко её обнял, — мой отец не стал бы паниковать по пустякам, не такой он человек… Не будем ссориться.

— Хорошо, — согласилась она.

Альк с облегчением выдохнул и отстранился.

— Извини его. Отец погорячился, но я ему всё объяснил. Можешь ему доверять.

Рыска с горестным видом кивнула.

— Ты хочешь, чтобы я осталась здесь?

— Нет, в школе будет безопасней. Если что — обращайся к моему отцу, но только к нему. Посторонним якобы присланным мною людям не верь. И держись подальше от путников.

— Ладно, — печально пролепетала она.

— И не верь, если обо мне пойдут слухи.

— Какие? Надеюсь, не о смерти…

— Нет, типа я изменник и всё такое. Это неправда! Поняла?

— Конечно, — она подавила всхлип.

— Альк! — раздался настойчивый мужской голос из коридора. — В конце концов…

— Прости, Рысочка… Я вернусь, и мы поедем с тобой в настоящее свадебное путешествие!

— Не нужно мне путешествие, просто возвращайся скорей, — она закрыла лицо ладонями, и Альк прижал её к себе. — Рыска, не рви мне сердце, а? Я должен быть уверен, что ты в порядке.

— Да что со мной станется, — она поспешно вытерла глаза. — Думай о своем важном деле и не переживай за меня.

Он быстро поцеловал её в губы, легонько дёрнул за прядь волос и вышел из комнаты.

Рыска села на кровать и уставилась на испачканный, лежащий на полу платок. Как быстро всё изменилось: всего лучину назад она готова была по небу на крыльях лететь, а теперь её придавили к самой земле вина и тревога. Не нужно было соглашаться на тайную свадьбу — это её родителям нет до неё дела, а родители Алька его любят. Что они подумают о ней?

Когда он был рядом, всё казалось правильным, а теперь — нет.

Через пару щепок ворота отворились, промычала корова, затем послышался частый глухой стук копыт по утоптанному снегу. Выглянув из окна, Рыска увидела лишь умчавшуюся вниз по улице тень. Она подошла к зеркалу, аккуратно заплела косу и вышла из комнаты.

* * *

Ром Хаскиль сидел в столовой. При виде свежеиспечённой родственницы он встал и галантно указал ей на скамью напротив. Рыска села и нервно заёрзала под пристальным взглядом, колючим, как сто ежей.

— Значит, ты Рыска, — задумчиво сказал он по-ринтарски.

У него были длинные, очень светлые косы, аккуратно выбритое заострённое лицо, совсем ещё не старое, высокая и жилистая фигура. И голос, как у Алька.

— Да, — ответила оробевшая Рыска.

— Прости, что мы познакомились при таких обстоятельствах. Альк знал, как мы ждали его женитьбу, вот и решил устроить нам сюрприз. Что ж, вполне в его духе. Но прятать тебя от нас ему не следовало.

— Наверное, он боялся, что я вам не понравлюсь, — строить из себя даму из общества Рыска не собиралась — всё равно не выйдет. — Я живу и учусь в местной школе для девушек.

— Альк мне рассказал. Хм… Даже не знаю, стоит ли этим хвастаться. У школы неоднозначная репутация.

На самом деле Ром Хаскиль готов был радоваться уже тому, что девка, хоть и весчанка, оказалась грамотной.

— Это прекрасная школа! — выпалила Рыска.

— Есть с чем сравнить?

— Нет, но так считает Альк.

— Слишком скандальная.

— Зато там учат фехтованию, литературе и медицине, — она гордо вскинула голову.

Ром Хаскиль вдруг прищурился, усмехнулся, покачал головой, словно вспоминая что-то интересное, и задал немного странный вопрос:

— Ты любишь фольклор, умеешь фехтовать и тренируешься хирургии на утках?

— Можно и так сказать…

Он окинул её внимательным взглядом.

— Правда, что ты была ведуньей?

— Да, мы познакомились с Альком, когда… — она вдруг умолкла, подбирая слова. — После его ухода из Пристани.

— Когда он был крысой, — с упрямой прямолинейностью заявил господин Хаскиль.

— «Свечой», — поправила его Рыска.

— И ты помогла ему выпутаться, пожертвовав при этом своим даром? — в его голосе прозвучало удивление.

— Да, но это вышло почти случайно, — Рыска не чувствовала себя ни героиней, ни спасительницей. — Мы были связаны друг с другом магией, как ниткой.

— Он сказал, ты спасла ему жизнь, рискуя собой.

— Я просто помогла ему, когда он остался без путника и чуть не погиб.

— Пожалела крысу? — Хаскиль скептически прищурился. — Ты, часом, не святая?

— Нет, самая обыкновенная. Вообще-то, сначала я хотела вернуть крысу Путнику, за деньги, — призналась Рыска. — У меня не было денег, только краденая корова, и я шла в город к старому другу, который оказался вором, но потом исправился и стал мольцом, — она запнулась. — Крыса со мной заговорила — я же не могла её бросить?

— Альк заговорил и задурил тебе голову, — Ром Хаскиль с пониманием усмехнулся, — всё как обычно. Он рассказал нам о том, что случилось — в общих чертах, его не особо разговоришь, — но умолчал о ваших отношениях. Мы его сватать пытаемся, а он делает из нас дураков... Моя супруга расстроится, когда узнает, что пропустила свадьбу единственного сына.

Рыску снова кольнуло чувство вины.

— Мы решили отпраздновать всё немного позже. Мы не стали бы долго скрывать от вас такое событие.

— Но скрыли. А сейчас всем будет не до праздника. Нас ждут непростые времена.

Она поёжилось от тревожного холодка, прошедшего по спине.

— Альку что-то угрожает?

— Не думай об этом. Продолжай учиться в своей школе.

— Но вы же не станете говорить, что свадьбы не было? — на всякий случай спросила Рыска.

— Нет, раз я обещал Альку, хоть это было бы для вас безопасней. Себя он сможет защитить, но уязвимые места ему не нужны.

Она поняла, что была тем самым уязвимым местом, и поспешила его уверить:

— Я никому ничего не скажу, хоть и не понимаю…

— Вот и не надо, — отрезал он.

Ром Хаскиль с недоверием покачал головой: в женское молчание он не верил. Проболтается подружке, и вся школа будет трезвонить. Знать бы ещё точно, кто заказал травлю и арест Алька… Если это донос завистника или простое недоразумение, всё быстро прояснится. Если чудит сам Кастий — лицемерный и подлый приспособленец, но хитрый и умный, — всё может быть серьёзней.

Будь на то воля Рома Хаскиля, он бы забрал девчонку к себе в замок, заодно и присмотрелся бы к ней — сын же что-то в ней нашёл! — но в последнее время неудачи преследовали и его самого. Он не сказал ничего Альку о своих подозрениях, но полагал, что против них ополчились другие саврянские семьи, позавидовав тому, что Хаскили близко подобрались к тсарской кормушке. Почему-то соплеменники не верили, что по проторенной дорожке пойдут следом за ним: в тсарский Совет, в посольскую миссию, в тайную службу, в тсецы и стражи… Узколобые дельцы.

— Слуги вернулись, сейчас нам подадут завтрак. Что ты будешь?

— Ничего, спасибо, — Рыска стала подниматься из-за стола. — Я хочу поскорей вернуться в школу. Можно одолжить у вас корову? Её потом пригонит кто-нибудь из весчан.

— Ни в коем случае, — командным тоном заявил Хаскиль. — Позавтракаем, и я тебя отвезу. Альк настаивал.

— Хорошо.

Ей пришлось снова сесть.

— А заодно и поговорим.

— О чём? — Рыска подняла удивлённые глаза.

— Во-первых, что у тебя с лицом?

Она заколебалась. Полная версия никуда не годилась.

— Упала.

— Хм… — Хаскиль-старший поднял одну бровь. — Альк не при чём?

— Что? В каком смысле? Конечно, нет, — Рыска не знала, то ли смеяться, то ли ужасаться такому предположению. — Он бы никогда…

— Точно?

Ей сразу вспомнился разговор с Альком накануне свадьбы о садистах.

— Я же говорю, просто упала, — повторила она.

— Я должен знать о пристрастиях своего сына.

— Как вы можете так думать о собственном сыне? — она снова глянула на него, но гораздо менее доброжелательно, чем раньше. — Он же добрый.

— Крысы, знаешь ли, меняют людей.

Ром Хаскиль сверлил взглядом сидящую перед ним девушку, пытаясь понять, отчего Альк отчебучил такой финт со свадьбой. Что он в ней нашёл? Миловидная? Не лучше других. Бывшая видунья, связанная с ним магией? Возможно. Верит в него? О, да, и это ему наверняка льстит. Альк ей обязан жизнью, но из-за этого не женятся…

— Скажи, что тебе нужно от моего сына? — напрямую спросил Ром Хаскиль.

Вид у него был суровый, но Рыска не стушевалась.

— Вы же взрослый и мудрый, вы понимаете людей. Разве вы не видите?

Он хищно прищурился — ну точно как Альк.

— Взрослый? Давно меня так не называли… То есть старый. Думаешь, я окочурюсь и Альк станет полноправным хозяином всего нашего добра?

Он так знакомо поднял голову, откинув назад косы, и так привычно усмехнулся, что Рыска едва сдержала улыбку.

— Нет. Я думаю, что я ему нужна.

— Зачем?

— Он любит меня.

Хаскиль с сомнением фыркнул.

— Угу. И я даже знаю, каким местом.

Рыска пропустила грубость мимо ушей, потому что сама долго об этом размышляла, а теперь ей в голову полезли сказочные сравнения.

— Мы с Альком как… белое и чёрное, как сладкое и горькое.

— Я понял метафору, — усмехнулся он. — Как ручей и болото…

— Нет, — воодушевлённо продолжила она, не обращая внимания на явный намёк на её родное Приболотье, — как росток и солнце. Как птица и ветер.

— Сказочница, значит?

Он прищурился, думая о том, что девчонка, вероятно, не такая уж и дура. Она не так проста, как кажется: весчанка, но не палка в заборе.

— Да, я люблю сказки. И рассказывать, и придумывать, — она расправила плечи и глянула собеседнику прямо в глаза. — Я с детства боялась саврян. Ненавидела! Во время войны саврянин обидел мою мать, и родилась я… Мне не нравятся города, не нравятся замки, я люблю огород, животных и лес, но больше всего я люблю Алька. Поэтому мне приходится привыкать к остальному.

— И деньги ты тоже не любишь? — насмешливо спросил Ром Хаскиль, удивлённой такой откровенностью.

— Они нужны, но… нет, не люблю. Из-за них столько споров и неприятностей!

— Что ж, тем не менее, Альк попросил, чтобы я их дал тебе на первое время, ведь за школу платил он.

— Неправда, — возмутилась она. — Я сама плачу — конечно, из тех денег, что дал мне Альк, но…

Ей в голову вдруг закралось сомнение.

— Ты знаешь, сколько стоит проживание, обучение и столование в частной школе для благородных дам? Тебя там наверняка не кашей кормят, и спишь ты не в хлеву.

Рыска открыла рот, чтобы ответить, да так и просидела с полщепки, прежде чем спросить:

— Альк платил за школу?

— Ты не знала? Ну и ладно, — Ром Хаскиль понял, что сказал больше, чем того хотел бы его сын, и рыкнул в сторону кухни: — Авдотья, ну сколько можно ждать?

Рыска вздрогнула от окрика и отвернулась.

Она хотела бы полюбить отца Алька, ведь отец и сын были друг на друга очень похожи, но на это ей понадобилось бы очень много времени...

Они быстро позавтракали яичницей. Авдотья хлопотала у стола, бросая на Рыску неодобрительные взгляды.

«Небось расскажет хозяину, где я провела ночь накануне свадьбы», — печально подумала Рыска, мечтая провалиться сквозь землю. Она всё еще была огорошена новостью, что Альк платил за её учёбу, не сказав ей об этом, но оправдать его было так легко! Просто Альк не хотел, чтобы она зарабатывала работой по дому, не хотел унизить её, лишний раз подчеркнув её бедность, он ей помог как друг! Она бы сделала для него то же самое. Отыскав причины его поступка, Рыска перестала злиться и сразу его простила.

* * *

— Пожалуйста, сообщите мне, если будут какие-то новости, — попросила она, вылезая из кареты.

Хаскиль-старший довёз её почти до ворот школы, но внутрь зайти не пожелал.

— Конечно. И помни про наш уговор, не болтай про свадьбу, если тебе жизнь дорога.

Это было не самое душевное напутствие для молодой невестки, но Рыска знала, что пока ничем не заслужила ни любви, ни тёплого отношения к себе, и потому просто кивнула.

— И не вздумай гулять ни с кем, — пригрозил он.

— В каком смысле? Мне из школы не выходить? — испугалась она.

— В смысле, с другими мужчинами. Альк тебе доверяет, и если ты его опозоришь…

Рыска не дослушала и бросилась к воротам, не попрощавшись.

На душе у неё вдруг стало так горько, что она чуть не расплакалась. Альк попросил её доверять отцу, но не предупредил, что ей придётся мириться с подобными гадостями. Наверняка слуги рассказали хозяину, как она себя вела, и теперь в глазах такого важного для Алька человека она выглядела распутницей с разбитым лицом, безродной и необразованной охотницей за наследством, да ещё и из Ринтара. Ох, поскорее бы Альк вернулся…

— Кошель-то возьми, девица! — прозвучало у неё за спиной, но Рыска не смогла заставить себя обернуться.

Она не сомневалась, что из школы её не выгонят. Если нужно будет, она станет помогать по дому или на кухне, наплевав на мнение благородных учениц. А если это сочтут недопустимым, её ждёт стезя сказочницы — или даже лекарки. От Алька деньги она бы взяла, но у его отца — нет, тем более после таких обидных слов. А ещё говорят, благородные люди умеют держать себя в руках…

— Вот дура, — проворчал Ром Хаскиль, глядя ей вслед. — Но гордая.

Он собирался позже передать деньги в школу через посыльного, но эта задача вскоре оказалась настолько мелкой и незначительной по сравнению с остальными, что, к сожалению для Рыски, быстро вылетела у него из головы.

Продолжение в части 2 (дописано и будет выкладываться после бетинга).