Когда розы снова зацветут (гет)

С наступлением декабря и приближением Рождества Гарри вновь начал посещать тайную комнату, чтобы завершить сбор частей василиска, которые планировал продать. Сделать это оказалась не так непросто, особенно учитывая, что Минерва неожиданно стала настаивать на проведении большего времени с ним вне уроков и клуба трансфигурации.

Его не беспокоило её присутствие; наоборот, он наслаждался её компанией. Эта Минерва была значительно более беззаботной и расслабленной, чем строгая профессор, которая в будущем станет деканом его факультета.

Тем не менее, Гарри нужно было завершить сбор ингредиентов, и постоянные отвлечения не способствовали этому. Когда работа подходила к завершению, он почувствовал облегчение, хотя оставалась последняя трудная часть — снятие кожи.

Этот этап оказался самым сложным. Василиск охотно отдал клыки и яд, но кожа не поддавалась так легко. Дюйм за дюймом Гарри аккуратно срезал её, потеряв при этом несколько серебряных ножей, которые ломались из-за слишком сильного нажима. Кожа была толстой и жёсткой.

Это была мучительно медленная работа, но Гарри упорно продолжал, и, наконец, достиг последнего участка.

Он ещё не использовал срезанные образцы, отчасти потому, что хотел сохранить всё целиком для продажи, отчасти из-за нехватки времени.

В начале учебного года у него были свободные выходные, когда он мог покинуть замок на несколько часов, но с тех пор, как они посетили Хогсмид, он стал проводить больше времени с Минервой и Карлусом.

Ему это нравилось. Он рад был узнать своего родственника лучше, хотя и не ожидал этого.

Пусть Гарри и чувствовал необходимость продолжать свою работу, время, проведённое с другими гриффиндорцами, стоило некоторых жертв. Свободные утренние часы он по-прежнему посвящал тренировкам в Выручай-Комнате, хотя времени на них оставалось меньше.

Он продолжал посещать клуб трансфигурации и начал обучение у профессора Нотт, что значительно способствовало его магическому развитию.

Профессор Нотт проводила большую часть времени, оценивая его навыки, тестируя способности и давая советы по магической теории и улучшению заклинаний. Гарри уже знал, что она — талантливая ведьма, серьёзно относящаяся к своей профессии, но теперь его мнение в этом только укрепилось.

Хотя она оставалась довольно строгой и резкой, Гарри начал её уважать, и она отвечала ему тем же.

С облегчением Гарри вытер пот со лба, когда последняя часть кожи наконец отделилась от трупа.

— Никогда больше, — пробормотал он.

Хотя вряд ли ему когда-либо снова предстоит столкнуться с подобным. Даже если бы он прожил столько же, сколько Николас Фламель, он вряд ли встретил бы шестидесятифутового тысячелетнего василиска.

Теперь, когда основная работа была завершена, Гарри оглядел логово существа, которое обитало здесь на протяжении многих столетий, и покачал головой.

Трудно было представить такую жизнь, но любопытство вело его дальше.

Он зажег свет на конце волшебной палочки и решил осмотреть логово василиска. Слегка нахмурившись, он заметил большой тоннель, похожий на тот, через который он вошёл сюда с второго этажа.

Он не знал точно, куда он ведёт, и не располагал временем на его исследование. Это можно было отложить на другой день, но символ змеи, который он заметил неподалёку, не мог оставить его равнодушным.

— Откройся, — прошептал он, отступая, когда раздался скрип камня, и стена начала складываться, открывая проход.

Гарри вошёл в новую комнату, в которой находился письменный стол, кровать и книжные полки.

На столе лежал свёрнутый кусок пожелтевшего пергамента, запечатанный восковой печатью в виде змеи, а рядом зелёными чернилами было написано послание.

— «Тому, кто найдёт это место», — прочитал Гарри вслух.

Осторожно сняв печать, он развернул свиток и прочитал:

«Сыну или дочери моего сына,

Пришло время мне покинуть школу. Здесь стало напряжённо, мои отношения с остальными испортились из-за мелких разногласий и различий во взглядах.

Я прожил много лун в этих стенах, и терпеть дальше стало невозможно.

Я пытался принять их решение, их веру, но не смог.

Их действия приведут к нашему уничтожению руками тех, кто не обладает даром. Я чувствую, что это близко, и не собираюсь падать жертвой.

Годрик считает нас бессмертными, но я видел мир и ту жестокость, которую они проявляют к нашему роду. Сейчас они могут быть терпимы, но это не продлится вечно.

Они придут за нами.

Если ты пришёл в поисках богатства, знай, что его здесь нет. Всё ценное, что у меня было, я подарил школе, но знания ты можешь получить.

Используй мои труды в своих целях и прими мои извинения за то, что я могу предоставить лишь это. Мое кольцо и подвеска были переданы моему сыну, хотя они тоже не представляют большой ценности, но это всё, что у меня осталось.

Я оставлю это место после завершения этих слов, чтобы уйти в мирное место.

Я только жалею, что моя спутница не может присоединиться, но она уже слишком велика для такого путешествия. Здесь ей будет хорошо. Я прорезал ей туннель, который приведёт её в лес, где пищи в изобилии, и она знает, что должна возвращаться сюда.

Смерть ждёт её, если она уйдёт.

Я верю, что она будет слушаться и проживёт долгую жизнь. Я не знаю, сколько она сможет прожить, но уверен, что долго. Много лун дольше, чем я.

Я в этом уверен.

Будь силен, будь уверенным в том, что ты часть меня, и мы выдержим всё, что нам предстоит.

Мы происходим из благородного рода, и это большее богатство, чем любое другое.

Береги себя, сын или дочь, и будь в мире с тем, что я оставляю тебе.

Салазар Слизерин»

Слова основателя не принесли Гарри радости или восторга от находки. Вместо этого они наполнили его чувством грусти.

Испытывал ли что-то подобное Том Реддл, когда читал это послание? Нашёл ли он это место?

Гарри фыркнул.

Конечно, нашёл. Том бы не оставил ни одного уголка не исследованным. Улыбка коснулась губ Гарри, когда он осветил комнату.

Она была практически пуста, если не считать полки, уставленной книгами, и Гарри тут же почувствовал непреодолимое желание поглотить их все.

Коллекция книг, подаренная ему Николасом, была потрясающей, но эта... для неё не находилось слов.

— Похоже, мне понадобится ещё один сундук, — пробормотал он. — А может, даже два.

Проверив время, он досадливо выругался. До начала клуба трансфигурации оставалось всего пятнадцать минут, и он уже пропустил ужин, чтобы закончить работу.

Но оно того стоило. С этой мыслью и новым планом в голове Гарри покинул комнату и снова запечатал её.

Он купит дополнительные сундуки для этой библиотеки, но это придётся отложить до рождественских каникул. Никто ведь не найдёт это место — пока, по крайней мере.

Улыбка вновь тронула его губы при мысли о том, как однажды Том придёт сюда. Он обнаружит лишь разлагающийся труп василиска и пустую комнату. От осознания, что это вызовет у Тома ярость, Гарри ощутил ни с чем не сравнимое удовлетворение.

* * *

— Он опаздывает почти на десять минут, — заметила Минерва. — Думаешь, это Малфой?

Карлус покачал головой, хотя не исключал, что слизеринец мог предпринять ещё одну попытку добраться до Гарри.

— Подождём ещё пять минут, — решил он.

Вторая встреча с Арктурусом Блэком закончилась тем, что его собеседник был вне себя от ярости. Он пообещал, что не допустит повторения того, что устроили Булстроуд и Стеббинс.

Разумеется, Блэк не знал о плане заранее, и Карлус поверил ему, когда тот заявил, что не позволил бы его осуществить.

По крайней мере, Гарри не пострадал. А вот Булстроуд провёл ночь в Больничном крыле, восстанавливая перелом плеча — результат того, что сделал с ним Эванс.

Карлус понял, что его однокурсник оказался гораздо более сложной личностью, чем могло показаться на первый взгляд. Он заранее знал о засаде. Откуда? Карлус не имел понятия, но теперь точно не собирался его недооценивать.

Эванс проявлял себя как действительно сильный волшебник — достаточно было лишь увидеть, как он владеет заклинанием Патронуса. Однако Карлус замечал это во всём, за что тот брался. Его владение палочкой было исключительным, а результаты магии — почти безупречными. Эванс был прилежным учеником и однажды станет могущественным волшебником, хотя большинство чистокровных магов этого не признают.

Они бы никогда не допустили, чтобы тот, кого они считают ниже себя, оказался лучше.

Карлус фыркнул.

Дамблдор тоже был полукровкой, но, возможно, самым великим волшебником, живущим в магической Британии.

— Прошло пять минут, — напомнила Минерва.

Карлус кивнул.

— Я пойду поищу его.

Он успел пройти только половину зала, когда дверь открылась, и вошёл Гарри.

— Где ты был, Эванс? — вздохнул Карлус, хоти и почувствовал облегчение.

— Слишком увлекся, — коротко ответил Гарри.

— Ты слишком много работаешь, — проворчал Карлус. — Пошли, Минни сказала, что ей нужна помощь кое в чем.

Гарри последовал за ним, и Карлус украдкой окинул его взглядом.

Невозможно было не заметить некоторое сходство между ними.

Гарри стал чуть выше, хотя наследник Поттеров был уверен, что в начале учебного года это было не так. Его волосы были такими же чёрными, как и у Карлуса, но глаза — ярко-зелёными, в отличие от миндальных глаз Поттеров.

Эту черту он, вероятно, унаследовал от матери?

Карлус пожал плечами.

Нет, Гарри не был Поттером. У него были скулы и черты лица, характерные для Блэков, но и к этому роду он не принадлежал.

Гарри никогда не рассказывал, кем были его магические родственники, что могло означать только одно: либо он был незаконнорожденным, либо представителем влиятельной семьи, скрывающей свои дела.

Как бы то ни было, Карлус привязался к нему.

Гарри был талантлив, добр и всегда готов помочь. Они помогали друг другу довольно часто в этой самой комнате.

Для Карлуса было неважно, из какой семьи Гарри. Они стали друзьями, и это было самым главным.

— Так что тебе нужно, Минни? — спросил Гарри, когда они подошли к девушке.

Минерва взглянула на него с лёгким недоумением, но промолчала, не став комментировать опоздание.

— У меня не получается создать физический щит, который выдерживает магическую атаку. Они ломаются после одного заклинания, — объяснила она.

Гарри кивнул.

Он уже работал над этим летом. Когда он увидел, как Волдеморт наколдовал подобный щит во время дуэли с Дамблдором, решил его воспроизвести. Этот щит легко выдерживал мощную атаку и делал это эффективно.

Гарри решил добавить заклинание в свою коллекцию. После многократного пересмотра дуэли, он сумел сосредоточиться на этом приеме. Удивительно, но когда он наконец увидел заклинание в действии, оно показалось ему знакомым, и освоить его удалось всего за несколько попыток.

Могло ли это быть ещё одним эффектом ритуала?

Он не был уверен. Хотя Гарри не получил всех знаний и заклинаний, которые знал Волдеморт, изучать их стало проще, как будто он уже знал их.

Однако в случае с проблемой Минервы он не смог бы помочь.

Заклинание, которое создаёт подобный щит, было на парселтанге. Минерва не смогла бы его использовать, даже если бы он захотел поделиться. Гарри понимал, что не сможет скрывать этот секрет вечно, но пока хотел сохранить его при себе. Он не желал повторения второго курса, и хотя вероятность этого была мала, быть змееустом по-прежнему было не особо уважаемым званием.

Профессор Диппет упомянул об этом летом, когда они обсуждали парселтанг.

— Бронза обычно хорошо противостоит магии, — задумчиво сказал Карлус, стараясь помочь Минерве.

— Я уже использую её, — вздохнула Минерва, — но щит всё равно не выдерживает.

— Гарри, что скажешь? — спросил Карлус.

— Думаю, ты прав, — нахмурившись, ответил Гарри, вспоминая, что его собственный щит тоже был сделан из бронзы. — Вероятно, ты что-то упускаешь. Почему бы не показать нам, что у тебя получилось?

Минерва кивнула, сосредоточилась и начала изящно размахивать палочкой. На их глазах появился простой, но внушительный бронзовый щит, который с металлическим звоном упал на пол.

— Это определённо бронза, — подтвердил Карлус, поднимая щит и внимательно его осматривая. — И безупречная.

Гарри тоже оценил работу, кивая с одобрением, но кое-что привлекло его внимание. На его собственном щите центр был толще, а самая прочная часть была украшена тремя змеями.

Щит Минервы был равномерной толщины от центра до краёв — сбалансированный, но более уязвимый.

Пробормотав что-то себе под нос, Гарри внёс необходимые изменения.

— Что ты сделал? — спросил Карлус.

— Центр должен быть толще, — спокойно ответил Гарри. — Это то место, куда должно приходиться основное воздействие заклинаний. Остальная часть щита распределит энергию, но этот участок примет на себя основную силу удара.

— В этом есть смысл? — спросил Карлус у Минервы.

— Гарри ещё ни разу не ошибался, — ответила она, пожав плечами.

— Просто попробуй, — настаивал Гарри, протягивая щит Карлусу.

— Почему я? Это не мой щит.

— Ты же не хочешь, чтобы это сделала Минерва? — с вызовом спросил Гарри.

Карлус нахмурился.

— Это твоё творение, вот ты и держи!

Гарри рассмеялся, просунул руку в ремни щита и крепко его схватил.

— Давай, посмотрим, сработает ли, — предложил он.

— Ты уверен? — обеспокоенно спросила Минерва.

Гарри пожал плечами.

— Это единственный способ узнать.

Карлус покачал головой.

— Ты — чокнутый, Эванс, — заявил он, доставая палочку.

— Но это не мешает тебе попробовать, да? — с усмешкой ответил Гарри.

Карлус ухмыльнулся и выпустил в него обжигающее заклинание. Оно с глухим звуком отскочило от щита.

— Сработало, — разочарованно признал он.

Гарри опустил щит и потряс рукой.

— Да, но я бы не стал советовать повторять такое , — признал он. Щит Гарри поглощал чары куда лучше. Сейчас казалось, что его рука едва не вылетела из сустава.

— Но это уже что-то! — с воодушевлением заметила Минерва. — Щит цел!

— Да, — согласился Гарри. — Можно попробовать разные варианты.

— Но не сегодня, — вмешался Карлус. — У нас нет времени.

Он указал на остальных студентов, покидающих зал, и трое друзей последовали за ними, несмотря на недовольство Минервы. Она бы осталась в классе трансфигурации до самого утра, если бы могла. И уже делала это пару раз, к большому неудовольствию Дамблдора.

— До Рождества осталось всего несколько дней, — небрежно заметил Карлус, наблюдая за реакцией Гарри.

Тот просто кивнул, не добавив ни слова.

— Ты поедешь домой, Минни? — спросил Карлус.

— Конечно, — подтвердила она, хотя вид у неё был не слишком довольный. — Я всегда езжу домой на Рождество.

— А ты, Эванс? Какие у тебя планы?

Гарри пожал плечами.

— Пока никаких.

— Я так и думал, — вздохнул Карлус. — Поэтому несколько дней назад я написал родителям и спросил, не будут ли они возражать, если ты проведешь Рождество с нами.

Гарри остановился и посмотрел на Карлуса с вопросом в глазах, отчего тот почувствовал неожиданную неловкость и легкую нервозность.

— Я не настаиваю, — неуверенно начал Карлус, — но нас всего трое. Мы не устраиваем грандиозных праздников, но ты всегда можешь приехать, если захочешь. По крайней мере, ты не будешь один.

— Ты хочешь, чтобы я провёл Рождество с твоей семьёй?

Карлус кивнул.

— Мы же друзья, да?

— Да.

— А я не могу позволить другу остаться одному на Рождество. Это неправильно. Не нужно отвечать прямо сейчас, просто подумай. Моя мама будет рада ещё одному человеку, о котором можно будет позаботиться, а моему отцу, я уверен, ты понравишься. Правда, он, наверное, не отпустит тебя, пока не обсудит все тонкости трансфигурации, но ты справишься. Мы даже в Годрикову Лощину ходим на вечерник колядки. Это замечательная деревня, откуда мы родом.

Гарри улыбнулся. Это было то самое место, где были похоронены его родители. Он никогда не имел возможности туда попасть.

Конечно, это не совсем то, чего он ожидал, но упустить такой шанс он точно не мог.

— Звучит замечательно, — ответил Гарри, вызвав у Карлуса ещё одну радостную улыбку.

— Отлично, значит, договорились, — весело заявил Карлус, приобнимая Гарри за плечи. — Поверь мне, приятель, будет здорово.

Минерва тепло улыбнулась Гарри и одобрительно кивнула. Он ответил ей тем же, находясь все ещё в небольшом шоке от тех планов, что Карлус уже придумал.

Гарри никогда не проводил Рождество со своей семьей, кроме Дурслей, и никогда не ожидал, что такое может случиться.

Эта мысль наполняла его одновременно волнением, тревогой и даже лёгким чувством вины.

Поттеры не знали, кто он на самом деле, и всё же они открывали для него свой дом. Не потому что были обязаны, а просто потому, что он был другом Карлуса, и и в противном случае ему пришлось бы провести каникулы в одиночестве.

Он больше не носил их фамилию, и они никогда не узнают, что когда-то он её носил. Но в этот момент Гарри гордился тем, что когда-то был Поттером, и гордился тем, какими замечательными людьми оказались его предки.

* * *

Арктурус Блэк наблюдал за своими однокурсниками, собравшимися в углу гостиной и явно что-то замышлявшими. Он давно ожидал, что это случится, но его раздражало, что они осмелились так открыто бросить ему вызов.

Они были глупцами, все до одного, ослеплёнными жаждой мести за инцидент, в котором могли винить только себя.

Их переиграл и победил в их же собственной игре тот, кто по их мнению должен был быть наглым, безрассудным и импульсивно смелым.

Гарри Эванс доказал, что он не типичный гриффиндорец, а скорее змей под личиной льва. Его действия были точными и безупречными. Он не стал решать угрозу в лоб, как от него ожидали. Нет, он подошёл к делу так, как поступил бы любой слизеринец, найдя преимущество там, где, казалось, шансов не было.

Неохотно, но Арктурус признавал — Эванс заслужил уважение. И всё же Абраксас с остальными не осознавали, что ситуация выходит за рамки их понимания, и если они продолжат в том же духе, последствия будут печальными.

Для них, конечно. Эванс уже доказал свою хитрость, и это не тот человек, которого стоит недооценивать.

Конечно, Малфой с остальными считали, что ему просто повезло однажды, но Арктурус так не думал. Он внимательно наблюдал за Эвансом на нескольких совмещенных уроках и понял, что Гарри был не тем человеком, с кем стоило шутить.

Эванс много чего знал, был проницательным, а его заклинания — быстрыми и точными.

В защите ему не было равных в классе. Абраксас мог бы заметить это, если бы хоть раз отвлёкся от собственного хвастовства. Но нет, он был слишком самовлюблён.

Это плохо кончится для Малфоя, если он окажется таким глупцом, каким его видел Арктурус. А после — и для самого Эванса, когда лорд Малфой, несомненно, узнает о случившемся.

Абраксас, возможно, и дурак, но его отец — нет.

Влиятельный человек с огромной властью. Если его гнев обрушится на простого полукровку, жизнь Эванса станет сущим кошмаром.

Разве что Поттеры решат вмешаться.

Арктурус сомневался, что они сделают это, но нельзя было отрицать, что Эванс и Карлус сблизились за последние месяцы.

Он не знал, что произойдёт в ближайшие дни или недели, но чувствовал — что-то назревает.

— Что они там замышляют? — прервал его размышления голос младшей сестры.

— Создают себе большие проблемы, — пробормотал Арктурус.

— Мальчишка Эванс? — вздохнула Дорея.

Арктурус кивнул.

— Идиоты, — проворчал он.

— Это точно, — согласилась Дорея. — Может, он и полукровка, но у них нет ни одного шанса против него.

— Откуда ты знаешь? — нахмурился Арктурус.

Дорея пожала плечами.

— Я наблюдаю и слушаю.

— Например?

— Эванс ходит в клуб трансфигурации вместе с Поттером и МакГонагалл. Он делает опасные вещи и делает их прекрасно.

— Какие опасные вещи?

— Он великолепен в продвинутой анимации. Представь, что он сможет сделать, если станет хорош в трансфигурации.

— А он в ней хорош?

— Достаточно хорош, — ответила Дорея. — Настолько, что я бы не рекомендовала с ним связываться. Он не просто тренируется, чтобы ранить, Арктурус, он тренируется, чтобы убивать. Его творения — смертельно опасны.

Наблюдения сестры не принесли Арктурусу облегчения, лишь подкрепили его собственные размышления о мальчике. Эванс был не просто полукровкой без образования, а одарённым волшебником, с которым стоило быть начеку. Если бы у него была достойная фамилия, Абраксас не стал бы так настойчиво пытаться создать ему проблемы.

Но Арктурусу совсем не хотелось этих проблем.

На третьем и четвёртом курсах было забавно наблюдать за разворачивающейся драмой, но через пару лет они покинут Хогвартс, и ему придётся находить общий язык с чистокровными из других факультетов.

В Визенгамоте никого не волнует, на каком ты был факультете, как его отец не раз напоминал ему этим летом.

И Поттер, и Огден происходили из влиятельных семей, как и Прюэтт из Гриффиндора. А ещё МакЛаггены, и если Фосетт выйдет замуж за Лонгботтома, как он предполагал, это создаст связи с пятью самыми влиятельными семьями из двух факультетов, отличных от его собственного.

Но не все.

Представители других факультетов объединятся, и его влияние ослабеет к тому времени, как он примет титул главы семьи.

Этого Арктурус не мог позволить.

Он должен был оставаться нейтральным, но с каждым днём это становилось всё труднее — и всё из-за появления какого-то полукровки.

— Что ж, что бы с ними ни случилось, это их вина, — фыркнул Арктурус, — хотя это и отразится плохо на мне.

— Тогда почему бы тебе не поговорить с Эвансом? — предложила Дорея. — Скажи ему, что не одобряешь их поведение, но и не можешь остановить. Это покажет, что ты нейтрален, поэтому и не вмешиваешься.

Арктурус задумчиво кивнул, усмехнувшись.

— Ты слишком много времени проводишь с отцом.

— Он бы поступил именно так, — заметила Дорея.

— Верно, — признал Арктурус. — Раз уж ты так внимательно следишь за ним, насколько близки Эванс и Поттер?

— Очень, — ответила она. — Эванс проведёт Рождество с ними.

— Интересно, — задумчиво протянул Арктурус, нахмурившись. — Значит, мне стоит поговорить с Эвансом. Я не хочу быть втянутым в грядущие неприятности.

— Неприятности? — уточнила Дорея.

Арктурус тяжело вздохнул.

— Худшие, чем я думал. У тебя есть идеи, как застать его одного? Не хочу, чтобы об этом кто-то узнал.

— Он ходит на дополнительные занятия к профессору Нотту по понедельникам и пятницам вечером, — ответила Дорея. — Можешь перехватить его по пути туда или обратно.

— Ему не нужны дополнительные занятия, — пробормотал Арктурус. — Если только...

— Нотт считает, что у него огромный потенциал, — вставила Дорея. — Дамблдор так же занимается с МакГонагалл.

Арктурус фыркнул.

— Он становится всё интереснее.

Дорея кивнула.

— Да, — согласилась она. — И думаю, все будет намного запутаннее, чем ты предполагаешь. Что, если Абраксас снова попытается устроить ему засаду? Ты же знаешь, что в одиночку он этого не сделает.

— Тогда у Эванса появится немало врагов из влиятельных семей, — проворчал Арктурус, бросив взгляд на компанию в углу гостиной. — Чёрт!

* * *

«Дорогой Гарри,

Нам жаль, что ты не сможешь провести Рождество с нами, но мы рады, что ты будешь с Поттерами.

Однако мы настаиваем, чтобы ты приехал к нам на второй день Рождества. Мы с Пернеллой очень хотим тебя увидеть и с нетерпением ждём встречи.

Альби заезжал недавно и рассказал, как хорошо ты справляешься и как быстро адаптируешься.

Мы гордимся тобой и твоими достижениями.

Береги себя, и увидимся 26-го.

С любовью, Николас»

Гарри улыбнулся, читая письмо, из-за которого он так переживал.

Утром после того, как Карлус пригласил его на Рождество, он получил подобное приглашение от Фламелей и был рад, что они не обиделись на его отказ. Он тоже с нетерпением ждал встречи, ведь не видел их с начала учебного года.

Однако сейчас у него были другие заботы.

Нужно было найти время для поездки в Косой переулок, чтобы купить подарки и узнать в аптеке, где можно было выгодно продать василиска по частям.

Но прежде его ждало последнее занятие с профессором Ноттом, на которое он явно опоздает, если не выйдет прямо сейчас.

Убрав письмо в сундук, Гарри достал Карту мародеров и привычно сверился с ней после инцидента в Хогсмиде. Он больше не хотел оказаться застигнутым врасплох, и, убедившись, что Малфой и его компания оставались в слизеринской гостиной, спокойно собрал вещи и покинул башню.

Было чуть меньше восьми вечера, когда Гарри подошёл к классу защиты от тёмных искусств, где, как всегда, его уже ждала профессор Нотт.

— Мы работаем вместе уже около шести недель, — начала она. — Как я и ожидала, ты подаешь большие надежды, что касается практики в защите, но на ней ты далеко не уедешь. Да, я преподаю этот предмет, но защита — это только начало. Иногда лучшая защита — это сокрушительное нападение.

Гарри кивнул, показывая, что понимает.

— Сегодня мы будем дуэлировать, — объявила Нотт. — Ничего смертельно опасного, конечно, но я хочу увидеть, на что ты способен в нападении, а не только в защите. Я хочу, чтобы ты воспользовался этой возможностью и показал мне, насколько изобретательными могут быть твои атаки и насколько опасным противником ты можешь быть.

Её взгляд был полон любопытства, и Гарри не мог избавиться от мысли, что она планировала это с самого начала.

— Хорошо, — неуверенно согласился он, вызвав редкую улыбку на её обычно строгом лице.

— Без лишних формальностей, Эванс, — добавила она, взмахом палочки отодвигая стулья и столы в угол комнаты. — Готов?

Гарри не успел даже ответить, когда первое заклинание полетело в его сторону, но он инстинктивно уклонился.

— Когда нет формальностей, нет и правил, Эванс, — напомнила Нотт. — За пределами контролируемой дуэли нужно быть готовым ко всему.

Приняв её слова к сведению, Гарри тут же перешёл в контратаку, не давая захватить преимущество. Он увернулся от её следующего заклинания и выпустил в ответ несколько собственных.

К его удивлению, Нотт с лёгкостью уклонялась от них, как будто танцуя, и даже одобрительно кивнула.

— Прекрасная техника, — похвалила она, — но ты ошибся, решив, что этого будет достаточно. Когда у тебя есть возможность, ты должен быть не только беспощадным, но и неумолимым. Попробуй снова.

Гарри принял её вызов, но теперь не только нападал, но и защищался между ударами. Нотт продолжала с лёгкостью избегать его заклинаний, не сбиваясь с ритма.

Они дуэлировали ещё несколько минут, ни разу не попав друг в друга, пока профессор не воспользовалась возможностью и не отправила Гарри одним точным заклятием на каменный пол. Но он сразу же поднялся на ноги и продолжил с того места, где остановился.

Её удивление было заметно, но она продолжала сражаться с прежней грацией и точностью.

Несмотря на все усилия Гарри, он не мог найти слабое место в её защите, и победить ее становилось все труднее и труднее.

«В этом и заключается разница между хорошим волшебником и великим магом — умение вовремя сменить тактику».

Эти слова директора, сказанные летом, всплыли в его памяти. Гарри понял, что его нынешняя тактика не приносит успеха, и решил ее сменить.

Отбив пару неприятных проклятий, он сосредоточился на столах, отодвинутых в угол комнаты. Несколько точных взмахов палочкой — и столы превратились в манекенов с дубинами. Теперь у профессора была ещё одна проблема, помимо Гарри. Он не ожидал, что они смогут нанести серьёзный ущерб, но надеялся, что они отвлекут её достаточно, чтобы он мог найти брешь в её обороне.

Но его план мгновенно рухнул. Нотт как будто почувствовала приближение его трансфигурированных творений и сожгла их потоком огня, превратив в пепел.

— Тебе придётся постараться получше, — с улыбкой сказала она, вновь обрушивая на Гарри поток заклинаний.

— Чёрт, — пробормотал он, вновь оказавшись на грани поражения, изо всех сил уклоняясь от её магии.

Он знал, что его шансы невелики.

Нотт была быстрее, опытнее, и её защита была непробиваемой. Однако Гарри не собирался сдаваться.

Он продолжал искать малейшую возможность прорваться сквозь её оборону, но все его попытки оказались тщетны. Наконец, он попался в ловушку, когда она намеренно оставила ему слишком очевидное «окно» для атаки. Гарри попался на приманку и понял это только тогда, когда уже было слишком поздно.

Лёжа на полу и тяжело дыша, он смотрел в потолок. Головокружение постепенно проходило, и он с трудом принял сидячее положение.

— Неплохо, — похвалила Нотт, присаживаясь на стул неподалёку.

Она выглядела уставшей, но, в отличие от Гарри, не казалась измотанной. Гарри же чувствовал, как будто по нему пронесся табун гиппогрифов.

— Я проиграл, — прохрипел он.

— Если бы ты победил, я была бы удивлена, — спокойно ответила она. — Но это не умаляет того, насколько ты хорош. Для твоего возраста ты невероятно силён. Ты можешь стать выдающимся волшебником, лучше большинства, если захочешь.

Гарри нахмурился. Как она могла так говорить, если он столь явно проиграл?

— Я не дура, Эванс, — вздохнула Нотт. — Мало кто из моих знакомых смог продержаться против меня так долго, как ты. Признаюсь, в начале я не выкладывалась на полную, но под конец пришлось постараться, чтобы одолеть тебя. Это достижение, которым ты можешь гордиться.

Гарри кивнул, медленно поднимаясь на ноги.

— Но я всё равно проиграл, — повторил он.

— И в будущем ты ещё не раз мне проиграешь, но однажды сможешь превзойти, — серьёзно сказала Нотт. — В чём-то тебе повезло. У тебя природный талант, а я достигла своего уровня благодаря долгим годам упорных тренировок. Если ты будешь так же усердно трудиться, то станешь лучше меня, и я не стыжусь это признать.

— Даже если я не чистокровный?

Она снова улыбнулась — на этот раз искренне.

— Честно говоря, я с нетерпением жду того дня, когда ты докажешь таким, как я, что они были неправы, — ответила она. — Я выросла с верой в то, что моя кровь делает меня лучше, но мир открыл мне глаза. Я видела, как маглорожденные и полукровки побеждают в дуэлях, и поняла, что кровь ничего не значит. Мой брат, правда, отказывается это признавать, несмотря на мои предупреждения и советы.

— Вы ожидали другого? — усмехнулся Гарри.

Нотт покачала головой.

— Нет, — признала она, — но я всё равно забочусь о своей семье и её будущем. И надеюсь, что наши потомки не будут так же слепы. Возможно, именно поэтому я хочу помочь тебе.

— Чтобы доказать семье, что чистая кровь не делает их лучше?

— Не только моей семье, но и всем остальным, — ответила Нотт. — Если бы в мире было больше таких, как ты, они не смогли бы закрывать на это глаза. Пойми правильно, Эванс, я чистокровная и ценю все привилегии, которые это даёт. Но я считаю, что талант нужно признавать вне зависимости от происхождения, и не осуждать тех, кто отличается. Кто знает, когда нам может понадобиться помощь или чей разум найдёт лекарство от болезни? Драконья оспа не разбирает, какая кровь течёт в твоих венах — она убивает всех одинаково. А что, если секрет её исцеления откроет полукровка или магглорожденный? Разве не следует поощрять их карьеру в нашем мире?

— Конечно, следует, — согласился Гарри.

— Но большинство этого не делает, потому что подобные должности достаются чистокровным. Многие из них ленивы, избалованы и никогда не станут теми, кем должны быть.

В её словах Гарри уловил отголоски речей Гермионы, когда она говорила на эту же тему.

— Это очень дальновидно.

— Я знаю, — вздохнула Нотт. — Но я считаю, что это правильный образ мышления. Именно поэтому я хочу поддерживать тебя — чтобы ты стал кем-то, кого нельзя будет игнорировать.

— Чтобы я нашёл лекарство от драконьей оспы? — спросил Гарри с лёгкой растерянностью.

Нотт рассмеялась.

— Думаю, мы оба знаем, что ты не собираешься этого делать, — прямо сказала она. — Нет, ты должен показать им, что может сделать полукровка и даже магглорожденный с тем талантом, который у тебя есть. Мне все равно, чем ты увлекаешься, Эванс, я просто хочу, чтобы ты делал это так, чтобы доказать мою правоту. Можешь считать меня мелочной, если хочешь, но это моя правда.

— Я не считаю это мелочностью, — заверил её Гарри. — Наоборот, я думаю, это достойно уважения, хоть и непросто.

— Легко не будет, но из всех, кого я когда-либо встречала в этой школе, ты единственный, в кого я действительно верю, — серьёзно ответила Нотт. — Я не знаю, почему, но у меня есть хорошее предчувствие насчёт тебя, Эванс. Не выставляй меня дурой.

— Не буду, — пообещал Гарри, удивлённый её откровенностью.

— Хорошо, теперь иди и наслаждайся каникулами. Мы продолжим, когда ты вернёшься.

Гарри кивнул и направился к выходу.

— Эванс? — позвала его Нотт, остановив на полпути.

Он повернулся, его рука инстинктивно поймала свёрток, который она бросила ему.

— Это поможет тебе в дуэлях. Счастливого Рождества.

— И вам, профессор, — ответил Гарри, спрятав неожиданный подарок и решив, что нужно будет найти что-то для этой загадочной женщины в ответ.

Когда он почти дошёл до пятого этажа, вспомнил, что не проверил Карту мародеров, чтобы убедиться, что его путь до башни будет свободен. И когда перед ним возникла фигура в мантии с зелёной и серебряной отделкой, Гарри мысленно укорил себя за небрежность.

— Мисс Блэк, — поприветствовал он, крепче сжимая палочку и приводя все свои чувства в боевую готовность.

— Эванс, мой брат хочет поговорить с тобой, — холодно сказала она. — Он даёт слово наследника Блэков, что не причинит вреда. В знак доброй воли он отдал мне свою волшебную палочку, — пояснила она, показывая, что у неё действительно было две палочки.

Гарри нахмурился.

— А что насчет тебя? Ты не собираешься мне вредить?

— Только если дашь повод. Мой брат не вооружен, но я буду при оружии во время вашего разговора. Ты можешь оставить свою палочку, но если я её увижу — буду действовать.

Девушка говорила серьёзно, и её решимость вызвала у Гарри уважение. Он кивнул.

Трудно было поверить, что стоявшая перед ним Дорея Блэк однажды станет его бабушкой. Но, приглядевшись, Гарри уловил что-то знакомое — едва заметное сходство между ней, его отцом и даже им самим.

— Веди, — предложил он.

Слегка кивнув, она повела его в мало используемый класс, расположенный всего через несколько дверей по коридору.

— Спасибо, что пришёл, Эванс, — поприветствовал его Арктурус Блэк. — Как видишь, я безоружен и не хочу, чтобы наш разговор перерос в что-либо неприятное, — сказал он, разводя руками, чтобы показать, что они были пусты.

— Я тоже не хочу, — согласился Гарри. — У меня и так хватает проблем с вашими слизеринцами.

— Именно об этом я и хотел поговорить.

— Это предупреждение о том, что если кому-то из них причинят вред, то будут последствия?

Блэк покачал головой.

— Нет, я здесь, чтобы предупредить, что многие на нашем факультете что-то замышляют, что, так сказать, «поставить тебя на место». Обычно мне всё равно, но ты представляешь особую проблему.

— Какую же?

— Ты не позволишь этому случиться, — вздохнул Арктурус. — Если бы я думал, что ты прислушаешься к моему совету, то я бы посоветовал тебе просто принять то, что они готовят, а затем оставить всё как есть. Но ты так не поступишь, верно?

Гарри покачал головой, и на его губах заиграла забавная ухмылка.

— Ни за что.

— Я так и думал, — проворчал Блэк. — Я уважаю это, но предупреждаю, что неприятности на подходе, Эванс. Абраксас намерен одержать верх, и если он снова попытается, твои однокурсники потребуют мести. И даже Поттер не сможет их остановить, — объяснил он. — Одни будут мстить за то, что с тобой случится, другие просто используют как повод вернуться к старым порядкам.

— Я пока не вижу, почему это может оказаться моей проблемой, — спокойно произнес Гарри. — Малфой первым начал, и, поверь мне, Блэк, я это закончу. Я не боюсь его, как и никого из твоего факультета. Можешь передать ему это.

Арктурус усмехнулся.

— Ты дерзкий маленький засранец, — произнёс он, — но, кажется, ты не видишь всей картины. Как ты думаешь, что случится, если Абраксасу причинят вред? Какова будет реакция его отца?

Гарри пожал плечами.

— Мне всё равно, — искренне сказал он. — Ваша чистокровная политика для меня ничего не значит.

Арктурус кивнул с пониманием.

— И с чего бы? — спросил он. — Политика может ничего не значить для тебя, но для меня это будет моя жизнь. Я здесь не потому, что вдруг начал заботиться о тебе и тебе подобных, а потому, что именно мне придётся разбираться с последствиями. Вскоре мы покинем эти стены, и мне придётся работать с другими чистокровными.

— А этого не произойдёт, потому что люди любят хранить мелочные обиды.

Арктурус усмехнулся.

— Значит, в тебе всё же есть что-то от политика, — оценивающе сказал он. — По крайней мере, ты понимаешь мою позицию.

— Понимаю, но это ничего не меняет.

— Я и не думал, что изменит, — фыркнул Арктурус. — Я просто хотел объяснить, насколько всё это деликатно, и заверить, что я не участвую в том, что грядёт. Глупцы из моего факультета не думают о будущем, где нам придётся сосуществовать с выходцами из других факультетов.

Гарри покачал головой.

— Послушай, Блэк. Для тебя это может казаться мелочью, но я не такой, как те идиоты, которых ты называешь сверстниками. Я не настолько мелочен, чтобы идти на кого-то, если не уверен, что они участвуют в заговоре против меня. Я полагаю, ты знаешь, что случилось со Стеббинсом и Булстроуд?

Арктурус кивнул.

— Они очень легко отделались, и если бы не вмешательство Карлуса и остальных, все было бы гораздо хуже. Если Малфой решит перестать быть трусом, то, уверяю вас, так и будет. Какая-то часть меня будет даже наслаждаться, разрывая его на части.

— Я тебе верю, — ответил Арктурус, внимательно разглядывая Гарри.

— Тогда, возможно, ты предупредишь их о том, что их ждёт, если они попытаются меня тронуть. Я причиню им много боли, Блэк, и сделаю так, чтобы они оставили меня в покое. А теперь прошу меня меня извинить.

Гарри собрался уходить.

— Кто твоя семья, Эванс? — голос Арктуруса остановил его. — Если бы я не знал точно, я бы сказал, что ты один из нас, но Поттер уверяет, что это не так.

Гарри усмехнулся. Он мог понять, почему Блэк так думал. Сходства было достаточным, чтобы такой вопрос казался логичным.

— Я не один из вас, — заверил его Гарри. — Есть дальнее родство, но не настолько близкое, чтобы я считал вас роднёй.

Арктурус приходился ему, по сути, двоюродным дядей, так что Гарри не чувствовал вины за это заявление. Он адресовал его лично Арктурусу, а не как общую истину.

В конце концов, Дорея была его бабушкой, и, хотя он не знал, как это произойдёт, это была правдой.

— Но ты ведь из известной семьи, — отметил Арктурус.

— Мое происхождение связано с множеством известных семей, — загадочно ответил Гарри, — и некоторые из них даже старше вашей.

С этими словами он покинул класс, оставив позади задумчивого Арктуруса Блэка.

— Что ты о нём думаешь? — спросил Арктурус сестру.

— Он опасен, — просто ответила Дорея.

Арктурус кивнул.

— В нём есть что-то тревожащее, — пробормотал он. — Как бы я ни хотел избежать неприятностей, мне любопытно, что случится. Не думаю, что это закончится хорошо для кого бы то ни было, особенно для Эванса.

Дорея нахмурилась.

— Я не уверена, — прошептала она. — Думаю, Эванс полон сюрпризов. Он бы не был так уверен, если бы не был готов. Он не дрогнул ни на мгновение, даже при упоминании лорда Малфоя.

— Верно, — признал Арктурус. — Полагаю, остаётся только наблюдать за тем, что произойдёт.

— А потом что?

Арктурус покачал головой.

— Не знаю, — пробормотал он. — Только время покажет.