За первого встречного (гет)

Драко Малфой, облаченный в дорогую мантию бледно-сиреневого цвета, подчеркивающую его природную, якобы благородную, но по большей части вызванную малокровием, бледность, одетый с иголочки, с безупречной прической, на которой даже при ходьбе не колыхнулось ни волоса, уверено прошагал до трибуны. Обведя комиссию фирменным взглядом «чуть свысока», он сдержанно-приветливо кивнул миссис Ньюман, потом взглянул на Гарри и Асторию. Неуловимый глазу нервный тик на мгновение исказил надменные черты лица, но Драко сумел быстро справиться с охватившим его волнением. Он даже позволил себе ироничную усмешку для Гарри и дружественное подмигивание, адресованное Астории.

— Гермиона… ты… предупреждать надо! — сдавленным шепотом прорычала Астория, вздрогнув от неожиданного выпада Драко.

Гарри, побоявшись, что аврорская выдержка даст сбой, и он может не совладать с голосом, решил промолчать, однако весьма красноречиво посмотрел на свою подругу и по совместительству адвоката, выражая всю степень своего удивления.

— Гарри, скажи, я тебя когда-нибудь подводила? — задала Гермиона в общем-то риторический вопрос и сама же на него ответила: — Вот то-то и оно! Ну, я пошла…

Процокав каблучками, девушка подошла к занимаемой Малфоем трибуне, ничуть не скрывая торжествующую улыбку, словно кричащую: «Я знала, знала, знала, что ты придешь!».

— Мистер Малфой как давно вы знакомы с Асторией Гринграсс?

— Да сколько себя помню. Наши дома соседствуют, мы дружим с детства.

— Вы долгое время считались женихом и невестой. Расскажите об этом подробнее.

— В тысяча девятьсот девяностом году между нашими отцами было заключено устное соглашение, однако оно ни к чему не обязывало ни меня, ни Асси, простите, мисс Гринграсс, о, простите еще раз, миссис Поттер, — Драко позволил себе отвесить шутовской поклон в сторону Астории. — Между нами всегда были теплые дружеские отношения, и ни о какой романтике не могло быть и речи. Астория — мой очень хороший друг, поэтому я с радостью решил ей помочь, когда она попросила меня сыграть роль подставного жениха. Учитывая, что мистер Поттер человек публичный и интерес к его персоне довольно нездоров, мне вполне понятны причины, заставившие их скрывать свои отношения вплоть до свадьбы. Поэтому нас так долго принимали за настоящую пару, хотя таковой мы никогда не являлись, — сверкнув жемчужной улыбкой, закончил свою речь Драко.

Публика в зале встретила его слова волной эмоциональных восклицаний и громом аплодисментов, и только усиленный «сонорусом» призыв к тишине Робин Ньюман заставил людей успокоиться.

— Спасибо, мистер Малфой, — с улыбкой на губах, сказала Гермиона, не без удовольствия замечая, как растроганно смотрела на Драко женская половина комиссии.

— Вот и все, а вы боялись, — потирая ладони, шепнула Гермиона, вернувшись к Гарри и Астории.

— Теперь понятно, почему Малфой согласился, — ехидно отметил Гарри. — В одночасье из посмешища он превратился в рыцаря в сияющих доспехах, — и, бросив быстрый виноватый взгляд на Асторию, добавил: — Сожалею, что мы лишили тебя главной причины замужества.

— А чего это лишили? — отмахнулась она. — Ничего и не лишили. То, что думает о нем общественность меня волнует в последнюю очередь. Главное то, что он сам думает. А думает он, что я все это время наставляла ему рога. И это прекрасно! — и не делая никакой паузы, Астория сразу же заныла: — О, мамочки, теперь я, да? Моя очередь?.. Ну, все… прошу считать меня слизеринкой.

— Мерлин в помощь, — напутственно шепнул ей Гарри. Астория не обернулась, но он ясно расслышал ее сокрушенное: «Он еще и издевается».

* * *

— Миссис Поттер, вы поддерживаете своего мужа в намерении усыновить Теодора Люпина? — спросила Гермиона, подойдя к Астории и встав таким образом, чтобы укрыть ее от направленного на нее пронзительного изучающего взгляда Пемброука, под которым у той вновь может начаться приступ паники.

— Разумеется, я его поддерживаю. Гарри мне много рассказывал о крестнике, и когда умерла миссис Тонкс, мы вместе приняли решение о его усыновлении.

Пемброук немного отклонился влево, намереваясь и дальше гипнотизировать Асторию, но Гермиона, проследив за его телодвижением, тоже сделала небольшой шаг влево, продолжая «прикрывать» легко выходящую из себя девушку.

— Последний вопрос и я тебя отпущу, — шепнула Гермиона Астории, а вслух произнесла: — То есть при положительном решении опекунского совета вы с радостью примите на себя обязательства по воспитанию юного мистера Люпина?

— О, честно говоря, я была к этому не готова…

На миг на лице Пемброука промелькнуло ликующее выражение, а по лицу Гермионы и Гарри, которые быстро переглянулись друг с другом, удивленно распахивая глаза, пробежала тень неприятного удивления, но Астория быстро продолжила:

— … не готова к слушанию, я имею в виду. Мне и в голову не приходило то, что кандидатура моего Гарри, ой, простите, мистера Поттера, вызовет хоть какие-то сомнения. Поэтому сегодняшний суд стал для меня настоящим сюрпризом. Гарри любит Тедди как собственного сына, а что дорого мужу, дорого и мне. Поэтому мой ответ: «Да». Я с радостью разделю с мужем заботу о маленьком Тедди.

— Умничка, — одними губами произнесла Гермиона, с теплотой смотря на разнервничавшуюся Асторию. О том, что девушка была на грани срыва, говорила непривычная для нее словоохотливость. Та всегда много болтала, чтобы хоть как-то отвлечься от направленных на нее многочисленных взглядов. Гермиона уже давно хотела разобраться в причинах странного необъяснимого страха перед толпой такой далеко не робкой девушки, какой собственно была Астория. Но раньше ей мешало то, что они не были достаточно близки, успевая за короткими разговорами во время обеденного перерыва разве что обсудить главные министерские новости да поехидничать, обсуждая особо горластых секретарш за соседним столиком. Теперь же, когда их отношения грозили перейти в самую настоящую женскую дружбу, Гермиона обязательно найдет время, чтобы разобраться в этой фобии. Но это потом, а сейчас…

— А сейчас соберись. Пемброук уже «встал в стойку» — вон как ноздри раздувает. У тебя все получится. Мы в тебя верим, — повторила Гермиона недавнее напутствие Гарри, и пожав похолодевшие пальцы Астории, вернулась на свое место, предоставив своему коллеге последний шанс на победу.

— Миссис Поттер, напомните мне год вашего рождения, пожалуйста. Одна тысяча девятьсот восемьдесят третий? — задал свой первый вопрос Фиделиус Пемброук.

Несколько удивленная таким странным вопросом, и, не совсем понимая, к чему тот клонит, девушка согласно кивнула:

— Да, одна тысяча девятьсот восемьдесят третий. Двадцать седьмое мая, — для чего-то добавила она, лихорадочно вспоминая, что в гороскопе пишут про союз Льва и Близнецов, и как это может использовать Пемброук. Хоть бы там было все хорошо! А потом сама себя одернула, подумав, какая же она дура, раз в подобную минуту ей пришла в голову такая чушь.

— Значит, вам на днях исполнится двадцать лет?

— У вас невероятные познания арифмантики, мистер Пемброук, — любезно съязвила Астория, поняв, наконец, на что намекал этот человек, и тут же получила предупреждение от сидящей коршуном на своем постаменте Робин Ньюман.

— Прошу вас, миссис Поттер, с уважением относиться к представителям закона. Впредь рекомендую вам отказаться от подобного тона и отвечать по существу задаваемых вам вопросов.

Невербально послав миссис Ньюман в корзину к соплохвостам, Астория скромно потупила глазки и ответила:

— Да, мне двадцать.

— Вы не считаете, что это еще очень юный возраст, чтобы взять на себя такую ответственность, как воспитание чужого ребенка?

— Ну, какой же он чужой! — взяв на себя смелость рассмеяться, ответила Астория. — Тедди Гарри как родной, да я и, хоть пока и заочно, но очень его люблю, — но, встрепенувшись от нахмуренного взгляда миссис Ньюман, Астория убрала с лица улыбку и глубоко вдохнув, ответила уже «по существу задаваемого ей вопроса»: — Биологический возраст вещь относительная. Можно быть серьезным преуспевающим человеком и в восемнадцать, а можно и в сорок быть инфантильным, не приспособленным к жизни человеком. Я не считаю, что мой возраст может послужить помехой при воспитании ребенка. В свои двадцать я достигла неплохих результатов: у меня есть образование, хорошая работа с перспективой карьерного роста и самое главное — я вышла замуж за самого чудесного мужчину на свете, — кокетливо взмахнув ресницами, Астория тепло посмотрела на Гарри, вызвав тем самым умильный вздох женской аудитории. — К тому же у меня есть прекрасный пример для подражания — Лили Поттер. Ей не было и двадцати, когда она родила Гарри, и ее поступок по праву считается символом материнской любви и преданности.

Едва Астория это произнесла, как дверь в зал суда распахнулась, и в просторное помещение шагнул высокий темнокожий мужчина в роскошной мантии из пурпурной парчи. При его появлении машинально повскакивали с мест все члены комиссии, а также Гарри с Гермионой. Немного запоздало, но довольно синхронно поднялся и весь зал.

— Господин министр… — фальцетом произнесла Робин Ньюман. — Какая честь…

Договорить председатель не смогла — из-за высокой мускулистой фигуры Кингсли Шеклбота вышел маленький, болезненного вида мальчик лет четырех. Его хрупкую фигурку можно было с трудом разглядеть на фоне колоритного министра.

— Тедди! — не удержался от возгласа Гарри.

Перемахнув через стол, он кинулся к мальчику. Увидев приближающуюся к нему знакомую фигуру, Тедди вырвал свою ручку из огромной лапищи Кингсли и побежал навстречу крестному. Поравнявшись с ним, он просто запрыгнул на Гарри, мертвой хваткой цепляясь за шею и удобно устраиваясь на сгибе локтя. На глазах у всех бледная посеревшая кожа мальчика порозовела, на щеках заиграли ямочки от широкой, счастливой улыбки, а тусклые волосы засверкали всеми оттенками радуги.

Астория бросила беглый взгляд на ошарашенную Робин Ньюман, и уже не боясь и не стесняясь, показала ей язык — той не удастся что-либо возразить против такого убедительного довода. И даже если она, что вряд ли, заявит о незаконности присутствия несовершеннолетнего волшебника в зале суда, и, что совсем уж невероятно, обвинит министра в провокационных действиях, влекущих за собой полное искажение фактов и призванных лишь сыграть на чувствах толпы, стереть всем память от этой трогательной сцены ей точно не удастся.

Робин Ньюман ничего подобного, конечно, делать и не собиралась. Она только молча развела руками, признавая свое поражение.

Зал ликовал — наколдованные витражи слегка позвякивали от нарастающего грома аплодисментов. В положительном для четы Поттеров исходе дела уже никто не сомневался. Вердикт был лишь вопросом времени.

Астория, не дожидаясь разрешения уже явно не способного на какие-либо действия председателя, кинулась от занимаемой ею трибуны для свидетелей в гущу толпы, чтобы лично поздравить Гарри. Толпа великодушно расступалась, пропуская ее вперед, но, не дойдя всего пары шагов до Гарри и продолжавшего висеть на его шее Тедди, Астория остановилась. Видя, как не обращая ни на кого внимания, Гарри прижимает к себе мальчика, что-то убедительно ему говоря, от чего мальчик радостно улыбается, играя своими замечательными ямочками на щеках, видя, как радостно скачут вокруг них Гермиона Грейнджер, Рон Уизли и Невилл Лонгботтом, видя, как довольно улыбается министр Магии, снисходительно смотря на вызванное его поступком светопреставление, Астория засомневалась в том, что тоже имеет право на эту радость. Но заметив ее краем глаза, Гарри что-то быстро шепнул Тедди. Тот согласно кивнул и безропотно позволил передать себя на руки Рона Уизли. Подойдя к девушке, Гарри хотел что-то сказать, но эмоции захлестнули его и, не сумев взять их под уздцы, он громко рассмеялся, и, подхватив ее под коленки, закружил в безумном вальсе.