Волчья ягода (джен)

Когда необходимо сделать выбор, а

вы его не делаете — это тоже выбор.

Худой человек среднего возраста с завидным аппетитом поедал омлет в Трёх Мётлах. Впрочем, под строгим взглядом леди Малфой, он умудрялся выглядеть более-менее прилично.

— А у вас неплохо с трансфигурацией, кузина, — намекнул он на свою удачно превращённую мантию. — А как долго продержатся чары? Не хочу улепётывать отсюда, как Золушка под бой часов.

— Я слышала, что министр снабдил вас газетами. Неужели в них теперь печатают магловские сказки?

— Так уж и магловские. Или это я разбрасывал под Рождество башмачки? *

— Я бы с удовольствием ударилась в воспоминания, но меня ждут дома.

Нарцисса хорошо владела собой, и никто бы не заподозрил, сколько эмоций, от ужаса до восхищения, сейчас бушевало под её аристократической маской.

— Это сладкое слово — дом, — Сириус Блэк внезапно наклонился ближе, — мне нужно попасть на Гриммо.

— Это невозможно! — вскрикнула женщина и осеклась. — Это невозможно, уже тише заговорила она. — Дом сейчас стережётся особо тщательно. Лезть туда — самоубийство.

— Спасибо на добром слове. Приятно знать, что не все желают тебя убить...

— Я не сказала, что не желаю.

— Верно, — голос мужчины стал жёстким. — Я прекрасно понимаю, кузина, что вы предпочли бы не мараться в грязи, но, увы, этого я не гарантирую. Вы или со мной или...— Леди Малфой содрогнулась и сцепила руки под столом, нащупав палочку, — или вы предпочитаете выдать меня дементорам?

— Я сделаю, что смогу. Но при условии, что ни мой сын, ни мой муж не будут замешаны.

— Отлично. В мои планы не входит посвящать их в наши семейные дела.Спасибо за ужин, кузина.

Выбрав момент, пока хозяйка была занята с другими клиентами, оба посетителя вышли из трактира и двинулись вдоль по улице.

— Что вы собираетесь делать?

— Попасть домой, это необходимо.

— А что вы хотите от меня?

— Мне нужна помощь для отвлечения авроров. Они дежурят по двое в районе входа. Скучают, бедняги.

— То есть, я должна их развлечь?

— Я прошу вас, — со значением произнёс Блэк.

— Хорошо. А вы уверены, что для вас двери откроются?

— Насколько мне известно, родители не провели обряд отречения, или? — голос Блэка напрягся.

— Они собирались, но передумали...— Нарцисса покосилась на кузена.

— Понимаю, — в его улыбке скользнула горечь, — моя почётная ссылка в Азкабан послужила достаточным оправданием беспутному сыну. Что ж, раз так, то двери откроются...

Похолодало. Осенний ветер тоскливо шумел листвой, редкие фонари едва освещали дорогу. За поворотом потянуло холодом. Дементоры. Нарцисса вгляделась в лицо побледневшего мужчины. Его расширившиеся до темных зрачков глаза, неожиданно напомнили ей глаза сестры...

— Бэлла, как она?

— Плохо, — сиплый голос напрягся, — там не может быть иначе.

Он протянул Нарциссе не слишком чистую ладонь.

— Родная кровь значит очень много, не так ли?

Она содрогнулась, думая о Драко.

Через пару минут дементоры заполнили пространство узкой деревенской улочки.

Утро в октябрьскую субботу перед Хэллоуином выдалось на редкость унылым. За окном моросил дождь, и Гарри почти не сожалел о так и не подписанном разрешении на прогулку в Хогсмид. Рон ещё спал, Симус тихонько посапывал в подушку. В гостиной эльфы разожгли камин, но вылезать из-под тёплого одеяла было не охота. Гарри так и остался лежать, слушая шум дождя и разглядывая мутные потеки на окнах. С соседней кровати послышался тихий вздох.

— Не спишь?

— Не сплю, — Невилл съёжился под одеялом, — вот погодка, — а я ещё водоотталкивающие чары не выучил.

— Надень плащ.

— Засмеют.

— Скажи, бабушка велела.

Невилл снова вздохнул.

— Не-а, не выйдет. Симус её последнее письмо видел. Ба писала, что раз на третьем курсе изучают водоотталкивающие, то и плащ мне больше не понадобится.

— Тогда оставайся, а то опять будешь перечное хлебать у мадам Помфри.

— Понимаешь, мне нужно для Мемблетонии удобрение купить...

— Гермиону попроси, — Гарри потянулся за очками. Пора было просыпаться.

— Может быть... А может дождь ещё перестанет. Ты пойдёшь?

— Нет.

— А, ну да, — с запозданием протянул Невилл и надолго замолчал.

После завтрака большинство студентов ушли в Хогсмид, и только младшекурсники да те, кто не получил разрешения родителей, слонялись по коридорам. Дождь почти перестал. Устав сидеть в одиночестве, Гарри решил захватить пару бутербродов и навестить Хагрида. С Малфоем, почему-то задержавшемся в замке, они столкнулись у самого выхода.

— Что, Поттер, проголодался? — начал тот, — я слышал, маглы тебя голодом морят, — припомнил тот чью-то сплетню.

— Не твоё дело, — меньше всего Гарри хотелось портить себе настроение, и он сделал шаг в сторону, обходя слизеринца и его неразлучную свиту.

— О, а может, ты Блэка испугался?

Гарри замер, как вкопанный.

— Чего мне его бояться? — как можно безразличнее спросил он.

— А почему тогда, — Малфой подошёл ближе, — ты его не ищешь? Если бы я был на твоём месте, то из-под земли его достал бы!

— Это дело министерства — искать преступников, при чем здесь я?

— О, какие мы важные! Хочешь сказать, что все министерство на тебя одного работает?

— А тебе завидно, Малфой?

— Размечтался, Поттер! Кому завидовать? Тебе? Да у тебя даже разрешения на прогулку в Хогсмид нет. Что ж ты у министра не попросил?

— Так, разрешение надо от родителей, — нахмурив лоб, сообразил Кребб.

— Ага, нет родителей — нет разрешения, — грубовато хмыкнул Гойл.

Сжав кулаки, Гарри приготовился дать отпор, но вдруг неожиданно близко раздался голос:

— Я вижу, у вас появилось много свободного времени, господа?

Профессор зельеварения с неизменной холодной иронией в глазах, разглядывал студентов.

— Тогда окажите мне любезность, — зельевар левитировал в руки растерявшихся громил по аккуратной стопке неведомо откуда появившихся учебников, — отнесите это в класс.

Не удостоив взглядом Поттера, он отвернулся, взмахнув на прощанье полою чёрной мантии. Слизеринцы, вслед за деканом, нехотя поплелись в сторону подземелий, но Малфой задержался и Гарри заметил в его манерах непривычное колебание.

— Слушай, Поттер, — начал тот, — ты что, действительно ничего не знаешь?

Гарри слегка пожал плечами.

— Я знаю все, что мне нужно, понял?

— Действительно, зачем тебе нужно знать о собственной семье? — увидев ошарашенное лицо гриффиндорца, Драко довольно усмехнулся. — Говорил я тебе, надо правильно выбирать друзей!

— При чем здесь мои друзья, — сразу ощетинился Гарри.

— Да при том, что любой чистокровный знает, кто такой Блэк, а ваша всезнайка — нет. Что она может знать о настоящих волшебниках, — презрительно бросил он.

— Гермиона стоит больше, чем десяток твоих «настоящих волшебников»!

— Вот и спросил бы у неё, раз она такая незаменимая, — на лицо Малфоя вернулось привычное самодовольное выражение, — ладно, так и быть, обращайся. Может и расскажу тебе, — надменно процедил он и, кинув Гарри снисходительный взгляд, направился в сторону подземелий.

«Ещё чего не хватало!», — раздосадованный, Гарри шёл по наружной галерее, поддевая ногами камешки, когда заметил неподалёку знакомую фигуру в потрёпанном пальто.

— Здравствуйте, мистер Люпин, — догнал он профессора.

— Привет, Гарри. Я думал, ты в Хогсмиде.

— У меня нет разрешения.

— Ах, да...— Ремус виновато улыбнулся, — ты к Хагриду?

— Да, то есть, нет... — Гарри нерешительно переминался с ноги на ногу. Люпин был единственный человек среди учителей, кто общался с ним, как с другом и он решился:

— Мистер Люпин, скажите мне, пожалуйста, почему я должен бояться Сириуса Блэка?

Лицо преподавателя сразу стало серьёзным.

— А почему ты решил, что должен его бояться?

— Все так говорят — неуверенно начал Гарри.

— Гм, кто это — все?

— Ну, министр магии, Хагрид, миссис Уизли, разные люди...

— Понятно. И как же они объясняют интерес Блэка к тебе?

— Все думают, что он хочет меня убить, — просто сказал Гарри и, немало повидавший на своём веку мужчина, удивился, насколько буднично это звучало из уст тринадцатилетнего мальчика.

— Я надеюсь, они ошибаются, — задумчиво сказал он.

— Так вы объясните мне? — с надеждой повторил свой вопрос Гарри, — надоело, что все шепчутся у меня за спиной!

Люпин вздохнул, приобнял Гарри за плечи и они вдвоём медленно двинулись по продуваемой всеми ветрами, галерее. «Рано или поздно он все равно узнает, — подумал Ремус, — лучше, если от меня...»

— Хорошо, — твёрдо ответил он, — возможно, не все одобрят этот поступок, но по-моему, ты уже достаточно взрослый.

К полудню снова зачастил дождь. С неба свисали тяжёлые тучи, примолкли, нахохлившись, птицы на ветках, а серый дым от хагридова очага почти сливался с серой завесой дождя. «Если б не водоотталкивающее, то капли бы стекали за шиворот, и мы давно бы промокли», — отстранённо подумал юный волшебник. После всего, что он услышал, на душе было так же хмуро и мерзко, как сейчас на улице. В голове вертелся несформулированный вопрос.

— Жизнь сложная штука, Гарри, но в ней есть и светлые полосы, — попробовал ободрить его Люпин и помахал рукой заметившему их великану, — пойдём, поможем Хагриду с тыквами.

Перед Хэллоуином, огромные оранжевые тыквы очищали от мякоти, вырезали глаза и рот, вставляли внутрь свечи и подвешивали как украшение в большом зале. Профессор ЗОТИ, прицелившись палочкой, старался нарисовать оскал пострашнее.

— Эк, ты загнул, — кряхтел Хагрид, — складывая в телегу готовые овощи, — детишек распугаешь.

— Таких распугаешь, — отозвался Люпин, — присоединяйся, Гарри, поработаем.

Ученик и учитель возились с тыквами, пока последняя не оказалась в тележке лесника, а на лице мальчике не появилась улыбка.

— Давай греться, — подтолкнул его к хижине Люпин, — Хагрид, нальёшь нам чаю?

Зубастый Клык приветливо лаял и слюнявил гостям штаны, хозяин разливал кипяток.

— Давненько ты ко мне не захаживал, Ремус, — пробасил он, — сколько лет прошло, а?

— Было дело, друг, было дело...— хлебнув из чашки, Люпин поморщился, — сахарку не дашь?

— Сейчас.

Хагрид полез за сахаром, а Люпин заговорщицки подмигнул Гарри и, тихонько достав палочку, постучал по краю их глиняных кружек.

— Вот, держите, — Хагрид бухнул на стол тяжёлую банку.

— Спасибо, дружище.

— Какой вкусный чай, — мальчик постарался, чтоб его голос звучал ровно, но глаза из-за стёкол очков довольно смеялись. После уличной сырости было так приятно посидеть за столом с кем-то, кому не плевать, что тебе плохо и одиноко.

— Как дела у Клювокрыла?

— Пока ничего не известно, — вздохнул лесничий, — будет слушание, там и решат, значит...Эх, глупец этот Малфой, таких дел натворил...

— А когда слушание?

— Да вот аккурат перед Рождеством.

— Гермиона уже пол библиотеки перерыла, она обязательно что-то найдёт, чтобы тебе помочь! Клювокрыл не виноват!

— Хорошие вы ребята, Гарри, — прослезился Хагрид.

— Ты не переживай так, — посоветовал ему Люпин, — Дамблдор наверняка замолвит словечко. Расскажи нам лучше, как твои соплохвосты поживают?

— Да никак. Я их всех в заповедник отправил, а новых пока не раздобыл.

— Скучаешь, значит?

— Да где уж тут скучать-то. Я ж теперь, вроде как, профессор...

— Да, — Ремус от души улыбнулся, — жаль, мне у тебя поучиться не пришлось.

— И не скажи! Кто бы мог подумать? Так и вижу, как вы здесь вместе, у меня за столом сидите: ты, Джеймс, Питер и Сири...— он оборвал себя на полуслове и виновато опустил глаза, — ну, словом, хорошее было времечко. Кто ж знал тогда... да...— неопределённо промямлил он.

— Я знаю, что Сириус Блэк был другом моего отца и что он... — голос мальчика дрогнул и он поставил чашку.

Ремус сочувственно приобнял его и пригладил вихрастые поттеровские волосы.

— Зачем ему было предавать их, профессор?

— Я задаю себе этот вопрос уже 13 лет, дружок.

— И вы что-нибудь выяснили?

Люпин покачал головой.

— Если бы он только отрицал вину, но он молчал...

— Вот и я говорю, почему молчал-то? — вступил Хагрид, — честный человек, он молчать не должен. Да и маглов, зачем убивать? Все-таки, Блэковская, видать, кровь заговорила...

— Блэки чистокровные, — пояснил Гарри преподаватель, — вся родня Сириуса была маглоненавистники, а он каким-то образом попал на Гриффиндор. Там мы все и подружились.

— Вы сказали, — Гарри наконец поймал ускользавшую от него мысль, — что, может быть, все ошибаются и Сириус Блэк не предатель.

— Гм, — крякнул Хагрид, поперхнувшись чаем.

— Для меня его вина не доказана, Гарри, — Ремус многозначительно посмотрел на, открывшего было рот, лесничего. — Вот, ты бы легко поверил, что твой лучший друг — предатель?

— Рон? Нет! Никогда!

— Вот видишь, и мне тоже в это не верится. Сначала, я должен выяснить, почему он молчит. Кроме того, есть ещё одно обстоятельство, которое ... — Люпин остановился на полуслове, — впрочем, говорить об этом пока рано...

— Профессор, а где вы были, когда, ну, все это случилось, — машинально Гарри дотронулся до шрама на лбу.

Ремус смутился и вздохнул.

— Меня не было в городе. И вернуться я смог не сразу, а когда вернулся, то Сириуса уже отправили в Азкабан.

— И вы ни разу не пробовали с ним встретиться?

— Это невозможно. Посещать заключённых могут только официальные лица и ближайшие родственники.

Несколько минут пили чай молча. События тринадцатилетней давности всплывали перед Ремусом, словно тени из омута памяти.

* * *

В тот день, сразу после похорон друзей, он буквально вцепился директору в мантию и они аппарировали прямо на порог его хогвартского кабинета. Дамблдор и сам был мрачен, как никогда. Только этим, да чувством вины Люпин объяснял себе потом его терпение.

— Как такое могло случиться? Вы обещали защитить их!

— Я предполагал, что Джеймс сделает меня хранителем, но он отказался.

— Надо было настоять!

— Надо было...

— А Лили-то за что? — бледный и страшный после полнолуния, Ремус метался по кабинету, как раненый зверь.

— Она защищала сына. И защитила, — тихо добавил директор.

— А Гарри? Что с ним будет? Отдайте его мне!

Брови старого волшебника поползли вверх, Ремус сник и закрыл лицо руками.

— У тебя появится возможность быть с ним рядом, — Дамблдор понимающе положил руку ему на плечо, — я обещаю...

* * *

Сейчас Гарри сидит напротив и есть что-то правильное в том, что они, наконец, вместе, и что мальчик доверяет ему.

— Ещё по чайку? — прервал молчание Хагрид, — мне скоро тыквы в замок везти, пока ребятишки-то не вернулись... А ты чего не пошёл в Хогсмид, а, Гарри? — довольный, что удачно сменил тему, спросил лесник.

— У меня нет разрешения...

— А, ну да...

Гости поднялись. На пороге Клык приветливо завилял мальчику хвостом.

— Ты хотел бы иметь собаку? — как бы невзначай бросил Люпин.

— Нет, сэр, мне хватает Букли. Хотя, — в памяти всплыло его летнее приключение, — я однажды уже чуть не завёл собаку.

— Когда это?

— Этим летом, когда убежал от Дурслей. Мы подружились с одним псом, очень умным.

— Неужто, умнее нашего Клычка? — Ремус наклонился погладить пса.

— Не знаю, но он точно мне помог. Я не решался колдовать, чтоб не исключили, а он мне палочку почти что из кармана достал. И все хорошо закончилось.

Сердце старого гриффиндорца забылось быстрее.

— Как это — достал палочку? — переспросил он.

— Ну, я тогда был совсем один. В парке было темно и я хотел переночевать на скамейке. А тут этот пес. Я сначала испугался, когда он выскочил из темноты, такой большой и черный, почти как волк. А он, оказывается, есть хотел. Я ему объяснил, что у меня ничего нет, но он не ушел, а остался и мы с ним разговаривали... В смысле, я говорил, а он слушал. А потом носом учуял мою палочку.

— Что ж ты его не взял с собой? Или пес в мотоцикл не поместился?

— Да нет, он поменьше все-таки был, чем Клык, но пока я с Хагридом разговаривал, он куда-то исчез.

— Понятно, — Гарри заметил, что профессор думает о чем-то своём, — так ты всерьёз собирался ночевать на улице?

— А что было делать, — вздохнул мальчик, — не возвращаться же.

Ремус вздохнул в свою очередь: «Как же плохо, что у тебя нет своего дома, малыш!»

До замка шли молча. Преподаватель помогал Хагриду заклинаниями на особо крутых подъёмах, но в основном, великан прекрасно справлялся сам. У входа в большой зал Хагрид передал груз Флитвику, а Люпин, простившись с мальчиком, отправился вверх по лестнице к кабинету директора.

— Джинжер брэд, — поколебавшись немного, назвал он пароль.

Дамблдор был у себя и если и удивился приходу преподавателя ЗОТИ, то виду не подал.

— Садись, мальчик мой. Будешь чаю?

— Спасибо, не откажусь.

Люпина, в отличие от Снейпа, обращение «мальчик мой» скорее успокаивало, чем раздражало. От него веяло семейным уютом, которого Ремус был лишён. Перед полнолунием вервольф выглядел особенно утомлённым и постоянно кутался в свой старенький плащ. Избегая встречаться взглядом с Дамблдором, он смотрел куда-то вдаль сквозь стекла, по которым по-прежнему стекали холодные струи дождя.

— Погода нынче сырая, — Дамблдор усилил огонь в камине. — Северус приносит тебе зелье, я полагаю?

— Да, спасибо. — Видимо, на его лице отразилось что-то, что стало причиной следующей фразы директора.

— Не сердись на него. Я знаю, с ним не просто.

— А с кем просто? — покладисто кивнул Люпин.

Разлив чай, директор уселся в своё любимое кресло с высокой спинкой и выжидающе замолчал.

— Сегодня я говорил с Гарри, он спрашивал, почему Сириус ищет именно его. Я рассказал все, что знаю. Он уже достаточно взрослый, — прибавил Ремус, не понимая, как истолковать затянувшееся молчание директора.

Часы на стене отсчитывали секунды, тихо трещали дрова. Мудрый волшебник, задумавшись, постукивал пальцем по столешнице.

— Я часто задаю себе вопрос, Ремус, а точнее несколько вопросов: зачем Сириус ищет Гарри и как ему удаётся скрываться все это время?

Дамблдор испытующе посмотрел на преподавателя. Ремус был многим ему обязан. Иногда он вообще не понимал, с какой стати директору знаменитой школы и сильнейшему британскому (и не только) волшебнику понадобилось возиться с больным мальчишкой-полукровкой из бедной семьи. Даже сейчас, почти сорока лет отроду, Люпин зависел от директора настолько, настолько позволяла его гордость. Все, что он мог предложить взамен, это верность и преданность, как в магической формуле ученичества. Иногда этого казалось ничтожно мало. Но сейчас он колебался между тем, что должно и тем, что подсказывало сердце. Странно, наверное, просить гарантии для беглого преступника, и тем не менее...

— Директор, скажите, вы когда-нибудь пробовали поговорить с Сириусом?

Дамблдор вздохнул. Опять возвращение в прошлое.

— Пробовал, Ремус. Более того, если бы он сам решил заговорить, мне бы сообщили об этом, не сомневайся.

— Значит он...

— Не позвал меня ни разу за все эти годы.

Ремус вздохнул.

— Значит, вы верите в его виновность.

— А ты, нет?

— Не знаю, сэр. На первый взгляд его вина кажется неоспоримой, но бывают моменты, когда я чувствую, что заблуждаюсь на его счёт.

— Что именно тебя смущает?

— Отсутствие мотива.

— Мотивы не всегда бывают на виду, Ремус. Хочешь знать мою версию?

— Конечно!

— Я думаю, Сириус не хотел предавать Джеймса. Но что-то его вынудило. Или кто-то.

— Или кто-то?

Директор кивнул, сложив пальцы шатром.

— Я уверен, что за Джеймса Сириус перенёс бы любые пытки! — с жаром заспорил Ремус.

— А империо?

Вникнув в аргумент, профессор ЗОТИ поник.

— Значит, если дементоры обнаружат его, то...

— То приговор будет приведён в исполнение немедленно, да.

— Даже если он невиновен? Половина темных волшебников была оправдана из-за того же, якобы, империо!

— Пойми, мальчик мой, своим поведением Сириус не дал нам возможности его защищать! У меня нет ни малейшего повода, ни малейшей зацепки, чтобы сделать это.

Дамблдор умолк, откинувшись на спинку кресла, а Ремус, напротив, вскочил и сделал несолько шагов по кабинету.

— Почему ему не дали веритасерум?

— Потому что он не отрицал свою вину.

— Его даже не судили!

— Вспомни, что тогда творилось, Ремус! Кроме того, возможно, это был его собственный выбор.

— Ну, а сейчас? Что сейчас мешает пересмотреть дело ещё раз?

— Друг мой, — устало сказал Дамблдор, — я понимаю твои чувства, но до тех пор, пока нет иных доказательств... — он развёл руками, — неужели ты готов рисковать жизнью Гарри, чтобы убедиться в невиновности старого приятеля?

— А что, если у Сириуса уже была возможность убить Гарри, но он этого не сделал? Что, если все ошибаются и он хочет защитить его?

— Это предположение или ...?

Ремус остановился. Прикрыл глаза. Вдох, выдох. Как иногда трудно вымолвить пару слов. На седьмом курсе ему нравилась девушка. Сколько Сири пытался подбить его на признание, сколько свиданий подстраивал, но три заветных слова так и не были сказаны.

И вот, сейчас, Дамблдор ждёт и нужно сказать, наконец, то, что давно пора сказать...А перед глазами лес. Поляна. Четыре руки в одном жесте. Клятва. Двоих уже нет, а третий... «Я хочу спасти тебя, бродяга! Прости!»

— Директор, вы помните, какой патронус был у Джеймса?

— Конечно помню: великолепный лесной олень. Такого не скоро забудешь. Потому вы и прозвали его Сохатым, если мне не изменяет память.

— Не только за это, — Ремус сглотнул, и поднял глаза, — Джеймс был анимагом. Его анимагическая форма — олень.

На лице Дамблдора мелькнуло удивленное и заинтересованное выражение.

— Кто занимался с ним анимагией?

— Никто. Он сам раздобыл книгу в родительской библиотеке.

— Поразительно... Продолжай, мальчик мой.

— Я не знаю, видели ли вы патронус Сириуса...

— Если не ошибаюсь, это была собака.

— Правильно, — Ремус выжидающе посмотрел на мудрого волшебника.

— Ты хочешь сказать, что это не только патронус?

Ремус кивнул. Директор, сосредоточившись, нахмурил лоб. «Просто невероятно... Такие талантливые ребята и все понапрасну...»

— Теперь понятно, почему он оказался сильнее магии дементоров.

— Это ещё не все. Я думаю, что он виделся с Гарри.

Теперь уже Дамблдор вздрогнул и встал, опершись одной рукой о стол. Люпину показалось, или директор схватился за сердце?

— Когда?

— В ночь, когда Гарри убежал от Дурслей. В виде собаки.

— Ты уверен?

— Не на сто процентов, но если бы посмотреть воспоминания мальчика...

— Ты узнаешь собаку Сириуса?

— Да, конечно.

Директор выпрямился, очевидно, принимая какое-то решение. В этот миг перед ним появилась серебристая кошка и голосом Минервы МакГонагалл произнесла:

— У нас чрезвычайное происшествие, Альбус! Нужна твоя помощь!

* У волшебниц есть поверье: кто в праздничную ночь найдет их башмачок, тот влюбится. Оно просочилось и к маглам, как всегда в перевернутом виде.