Тень мракоборца (джен)

Hey

I'm your life

I'm the one who took you there

Hey

I'm your life

I'm the one who cares

They

They betray

I'm your only true friend now

They

They'll betray

I'm forever there

I'm your dream, make you real

I'm your eyes when you must steal

I'm your pain when you can't feel

Sad but true

I'm your dream, mind astray

I'm your eyes while you're away

I'm your pain while you repay

You know it's sad but true

Sad but true

Metallica “Sad but true”

Противный стук в стекло вырвал ранее посапывающего Драко Малфоя из сновидений. Сосредоточившись на собственном восприятии времени, он раздраженно отдернул полог, и не смог удержаться от ругани. Шесть утра. Был только один человек, который мог в это время бросать камни в его окно. Поттер.

— Поднимайся, Малфой, и открывай! — С досадой взглянув на стекло, весело поблескивающее странной золотистой закорючкой, Драко поправил пижаму и пошел встречать гостя.

Поттер нанес на камень какое-то заклинание, передающее звук, и, бросив его в окно, перенес заклятие на стекло. Отчего его голос, сейчас кажущийся особенно мерзким, без всяких препятствий проникал в комнату.

— Какие дракклы тебя принесли? В такое время приличные люди еще спят, — стоило Драко открыть окно, и Поттер, подхваченный резким порывом ветра, тут же взлетел на второй этаж, с удобством устроившись на подоконнике.

— Забавно, что о приличных людях говоришь мне именно ты. Не помню, чтобы Малфои этим славились.

— Ну, ты и урод.

— Спасибо Драко, я знаю, — очаровательно улыбнулся Гарри.

Раздосадовано покачав головой, Малфой отошел в сторону.

— Это то, что я думаю? — Мальчик с интересом кивнул на висящий на стене меч. — Дерьмо, почему японский? И что за стиль?

— Угу, катана. Нитэн-Ичи-Рю. Папа выписал из Японии кенсэя. В Британии почти не осталось мастеров меча, и никто из них не согласился иметь дело с Малфоями. Из европейцев тоже желающих вести с нами дела не нашлось, так что...

— Я взгляну? — Уловив безнадежный кивок приятеля, Гарри с легким щелчком вытащил клинок из ножен.

— Ммм... — Внимательно осматривая серебристое лезвие, Поттер едва его не облизал, при этом презрительно морщась. Проведя вдоль клинка пальцем, он легонько по нему щелкнул, и, продолжая кривить нос, прислушался к звону. — Не абы что, но в целом приемлемо, — клинок был действительно неплох, что можно сказать о любой гоблинской работе. Пока Гарри его разглядывал, перед его глазами будто бы промелькнула целая история. Сначала из привезенного с континента серебра выковали сотни тончайших полос. Затем, гоблины тщательнейшим образом нанесли на них цепочки рун или, в данном случае, иероглифов. Хотя, отличаются одни от других лишь формой, но никак не содержанием. Потом их долго сковывали воедино, обильно насыщая магией, и наконец, закаляя клинок в крови различных волшебных существ и соке растений. Возможно, Гарри назвал бы этот меч шедевром, если бы не одна маленькая деталь. Гораздо более простой внешне отцовский двуручник при ударе начинал петь. Нэглинг, при одном взгляде на него, вызывал дрожь, и без каких бы то ни было внешних проявлений, прямо-таки источал ненависть. Этот же клинок был мертвым. Просто заколдованный полированный кусок металла. Возможно, опасный, но назвать такое частью души... нет уж, увольте.

— О Мусаши я слышал, мой... — Гарри принялся рассеяно загибать пальцы, — прапрапрапрапрадед Леонид был приятелем Миямото, и своими глазами наблюдал, как тот забил Кодзиро веслом. Забавная история, но восточные школы все равно совершенно никчемные. А кто наставник-то? Насколько я помню, сейчас могут учить только Хидеаки и Кагеяма. Кто из них?

— Кагеяма. А откуда ты знаешь мистера Мусаши?

— Не бери в голову, старики переписываются. Хотелось бы взглянуть, на что он способен...

— И в чем проблема? Заходи через неделю, увидишь. Но ты уверен, что справишься с мастером? И чем тебе так не нравятся восточные школы? — Недоверчиво хмыкнул Драко. Чего он никогда не мог точно сказать о друге, так это когда у него проявляет себя невероятно раздутое самомнение, а когда он действительно знает, о чем говорит. Недавно он пришел к выводу, что одно другому не мешает...

— Я и не справлюсь. Но вот посмотреть... ах, все равно не получится, мне на пару лет нужно будет покинуть Британию. Разве что потом, — разочарованно протянул Гарри. — А не нравятся... просто все они слишком мрачные, слишком скучные, слишком любят правила, а также бесконечно рассуждать о красоте и гармонии. Можешь мне поверить, столкнувшись с противником, упражняться с ним ты будешь вовсе не в каллиграфии.

— Присаживайся, что ли, — кивнул Драко приятелю на обшитый зеленым бархатом пуф у стола.

Щелчком пальцев вызвав домовика, Малфой и сам присоединился к приятелю, устроившись на свободный табурет рядом с письменным столом.

— Добби, принеси нам чай и пирожные.

— Сэр, но еще не было завтрака ... — Попытался было возразить домовик, но его причитания были тщетны.

— Быстро, — раздраженно цокнул языком мальчик, и уже через несколько мгновений дети смогли насладиться превосходным английским чаем.

— Куда это тебе понадобилось уезжать? — Драко удивленно округлил глаза. В последние месяцы друг все меньше времени проводил среди Блэков, но он и не подозревал, что Поттер может куда-то уехать. Без него будет скучно. Конечно, всегда оставалась возможность связи через зеркала, но это не то.

— На Рейн, конечно. В самый неподходящий момент из семейных шкафов выпала пара скелетов, и теперь мне придется какое-то время провести среди гоблинов, — тяжело вздохнул мальчик, начиная рыться в карманах. — Почти забыл, вот, держи.

Гарри протянул приятелю тонкую книжицу в плотной кожаной обложке.

— Что это? — С интересом вскинул брови Малфой, с любопытством листая исписанный совершенно ровным Поттеровским почерком дневник.

— Так, мелочи. Кое-что из моих старых записей. Тебе пригодится. Не думал же ты, что я позволю тебе оставаться и далее столь прискорбно необразованным? Конечно, здесь нет ничего серьезного, так пара упражнений на память, несколько разобранных простеньких заклятий, да десяток-другой простеньких трюков, но учиться чему-то более сложному без наблюдения лучше даже не пробовать. Даже последнее, «Relashio», я бы тебе изучать не советовал. Несколько раз кончики пальцев сжег, пока начало получаться, — самодовольно хмыкнул Гарри, выпустив в люстру поток молний. — Чертовски больно. А вообще попробуй надавить на деда. Кигнус III, если правильно к этому делу подойти, вполне может дать тебе пару уроков.

— И как же ты это видишь? — С сомнением нахмурился Драко.

— К примеру, можешь сказать, что хочешь утереть мне нос. Они с тетей Друэллой меня не слишком-то любят.

— Ты сюда прилетел. Этого вообще больше никто не может!

— Здесь ты ошибаешься, как минимум, у одного — вполне получалось. И вообще, на большее, чем несколько минут довольно медленного полета меня пока не хватает. Слишком много силы расходуется впустую.

— Просто великолепно, чтобы соревноваться с тобой мне придется достичь уровня Темного Лорда. Ты сам веришь в возможность того, что предлагаешь? — Насупился Малфой.

— Во-первых, Кигнусу совершенно не обязательно об этом знать, а во-вторых, тебе никто не мешает попробовать, — весело подмигнул приятелю Гарри.

Драко лишь разочаровано покачал головой. Он вырос на историях о Мальчике-Который-Испепелил-Темного-Лорда, и сейчас, ему казалось, что с самого момента встречи с ним пытался его превзойти. Иногда даже удавалось, но почему-то всегда выходило, что только в тех вопросах, которые Поттера совершенно не интересовали. Он бы, наверное, начал считать себя слабаком, если бы однажды во время ссоры не подвесил под потолком Флинта...

— Спасибо, может, что и получится.

— Ладно, дружище, счастливо оставаться, а мне, пожалуй, пора лететь. Будут какие-то вопросы — зеркало всегда при мне, — с этими словами Гарри взял небольшой разбег, и, выпрыгнув ласточкой в окно, медленно, время от времени заваливаясь то в одну, то в другую сторону, полетел к границе поместья.

— Удачи в Вормсе. Позер... — То ли восхищенно, то ли укоризненно протянул Драко, ленивым взмахом ладони прикрывая оконные створки.

* * *

— Пап, и все же, можешь ты мне четко сказать, насколько это опасно? — Требовательно уставился на мракоборца мальчик, с неприязнью разглядывая высокую дверь. Как всегда бывает в таких ситуациях, смелость куда-то исчезла в самый неподходящий момент, но пока что её вполне успешно заменяла злость.

— А хр... кхм, Мерлин его знает, Гарри, — почесав обрубок носа, Аластор несколько раз задумчиво стукнул деревянной ногой по окованной железом доске. — Это древняя магия, которую вряд ли до конца понимали даже сами создатели. В Хеороте каждый встречал что-то свое. Он не испытывает твои навыки или магию, но это всегда познавательно и, как правило, довольно болезненно. За все время, что эти чертоги принадлежат Моуди, в нем погибли лишь единицы.

О том, что далеко не каждый представитель семьи в этот зал когда-либо входил, Аластор решил тактично умолчать. Гарри был мал, но его душа совершенно определенно являлась душой воина. К тому же он все равно об этом наверняка читал, а лишнее напоминание сейчас только заставило бы его дополнительно нервничать. Гарри совершенно не умел отступать, и мракоборец уже сам не знал, как с этим бороться. Подобная опрометчивость слишком часто встречалась в его семье, благо, он сам был тому прекрасным примером.

Возможно, сейчас он врал самому себе, ведь прекрасно осознавал, что излишняя самоуверенность проходит лишь с опытом, но уж здесь чем-либо помочь возможность у него отсутствовала. Казалось бы, это очевидно, что вечная слава дается лишь осмотрительным; достаточно взглянуть на портреты древних героев. Однако на практике, перед тем как понять столь простую мысль, обычно ты успеваешь лишиться нескольких частей тела.

— Иди, Гарри, и не переживай, кому-кому, а тебе там едва ли что-то угрожает.

— Жди утром, — тяжело вздохнув, мальчик поудобнее перехватил высокий хрустальный графин с рубиновой жидкостью, и, отворив противно скрипнувшуюдверь, вошел в зал.

После первого же шага ему пришлось на несколько секунд остановиться. Вспыхнувшие в держателях факелы не столько давали свет, сколько подчеркивали клубящуюся по углам и под потолком тьму. Невольно передернув плечами, будто бы ощущая на себе тысячи злобных взглядов из мрака, Гарри задрал повыше голову и осторожно приблизился к алтарю. Сейчас ему трудно было сказать, являются ли тени и мерзкий шепот на краю слуха реальными или плодом его воображения. Да и не так велика разница для волшебника; с одной стороны, подсознание мага способно само воплотить кошмары в реальности, а с другой, враг вполне может скрываться и в твоем собственном разуме.

Поставив сосуд с драконьей кровью на черный алтарь, Гарри хмуро взглянул на череп Фафнира и принялся снимать доспехи. Он уже давненько начал задаваться вопросом, были ли у предков какие-то проблемы, что многие ритуалы непременно нужно проводить без одежды, или в те времена, когда они создавались, той самой одежды, еще не придумали? Конечно, скорее всего, Моуди просто пользовались древними ритуалами, но иногда мысли о том, что предки были проклятыми извращенцами, доставляли ему удовольствие.

Разоблачившись, мальчик пару раз пнул трофейный алтарь, и, забравшись на него, откупорил графин. В сороковых годах Дамблдор и Фламель описали двенадцать способов использования драконьей крови, и в волшебном сообществе считается, будто это все. Как оказалось, Моуди помнили еще несколько. С последним глотком отвратительной солоноватой жидкости Гарри краем сознания отметил, что тьма начала разрастаться и завалился на спину.

Факелы погасли. Открыв глаза, Гарри в течение нескольких секунд не мог осознать, где находится. Окружающая обстановка расплывалась перед глазами, а предметы то и дело меняли свои очертания. Но все же, видел он в темноте совершенно отчетливо, пусть и исключительно в черно-белом спектре. Поглощенная суть теневого волка не пропала бесследно. Опасливо скатившись с алтаря, он пару мгновений продолжал сверлить подозрительным взглядом зависшее над ним темное облако, пока за спиной не раздалось странное шуршание.

Обернувшись, Гарри увидел, как раскачивается прибитая над дверью рука Гренделя. Оглушительно клацнула челюсть Фафнира. Мальчик подозревал, что едва ли угрожающая ему опасность будет физической, но все равно внимательнейшим образом осматривался по сторонам, пусть даже не слишком твердо стоя на ногах.

Когда облако тьмы над алтарем начало сгущаться, приобретая смутные человекоподобные очертания, мальчик сначала изготовился к прыжку, и лишь мгновение спустя заметил, что у высокой темной фигуры нет запаха. Когда существо спрыгнуло на пол, Гарри заметил серебряный латный ботинок на его правой ноге, мелькнувший из-за на секунду приоткрывшейся полы плаща.

— Кто ты? — От волнения в голосе мальчика прорезались едва заметные рычащие нотки.

— Это должен сказать мне ты, Гарри Поттер.

Мальчик недоверчиво глядел, как тянутся руки незнакомца к капюшону, и с оторопью заметил на его левой руке несколько знакомых шрамов. Захотелось мельком взглянуть на свою собственную, но каким-то чудом Гарри удалось сдержаться. Он слишком хорошо помнил, как волчьи зубы разодрали ему ладонь.

— Я... — На какое-то время мальчик даже прекратил дышать. Показавшееся из под откинутого капюшона лицо одновременно напоминало ему обоих родителей; еще не покалечившегося Аластора Моуди и Джеймса Поттера. Смущал только длинный шрам, пересекающий левый глаз, и страшно выглядящий вертикальный зрачок в нем. — Моя часть.

— Да... говввори... я должжжен слышшшать, — существо явно сгорало от нетерпения, оно неуловимым движением приблизилось вплотную к Гарри, и схватило его за горло.

— То... что я... не хочу... в себе... принимать, — мальчик начал задыхаться, к тому же, в голову ему будто всадили раскаленный гвоздь; суматошно подыскивающий правильные ответы разум впервые на его памяти разбил мир на осколки без участия ярости. Еще бы, она сейчас стояла перед ним.

— Быссстрее.

— Ненависть... страх... подлость... гордыня... — Тем сложнее было размышлять об этом, поскольку Гарри себе, в общем-то, очень даже и нравился. Плотно сжав губы, он резко выдохнул. — Слабость...

— Главвное сссказано.

В следующую секунду мальчик шлепнулся на пол, и сидя на заднице, потирал горло, со злостью глядя на собеседника.

— Что же я должен делать, сражаться с тобой? — Еще только произнося эти слова, он уже понял, что ответа не добьется. Впрочем, если задуматься, ответ очевиден...

— Здессь решшшаешь лишшшь тыы.

— Победа бессмысленна. Если ты часть меня, смерть одного из нас возможна лишь в случае смерти другого. Выходит, мы должны примириться? — Продолжал судорожно рассуждать Гарри. Головная боль все усиливалась. — Или же бой не будет до смерти? Отец сражается с собой, сколько я себя помню.

— Тыы не Алассстор, слишшшком много тьмы, чччтобы сссмириться. И это не делает его сссильнее.

— Последний год он сражался с ним наравне.

— Не сссдержжживалсся. Ххотел умерреть.

— А Один призывает лишь тех, что нужны именно ему, — изучая истории о древнем верховном боге и по совместительству предке легендарного Скьольда, Гарри пришел к парадоксальному выводу, что Один был эдаким скандинавским воплощением закона Мерфи. Вживую его никто не видел, но каждый испытывал на себе.

— Тогда начнем, — поднялся на ноги мальчик. Сейчас он был уверен в том, что делает. Постоянно отрицая в себе то, что ему не нравилось, он рисковал покалечиться гораздо сильнее, чем лишиться ноги или глаза. Чтобы быть полноценным, человек должен обладать всеми качествами и чувствами, и совершать те или иные поступки лишь в зависимости от собственного выбора.

— Как пожелаешшшь. Клинки за троном.

— А все-таки прав был Люк, темной стороны нет, — усмехнулся Гарри, глядя, как в него впитывается темный вихрь.