Все меняется, ничего не исчезает (гет)

Разгоняя мрак вечернего Шармбатона, по коридорам, пылая от праведного гнева,… мчалась Флер Делакур. Первая неделя в школе не могла закончиться для неё хуже, чем получилось. Девушка уже сто раз прокляла идею, что взбрела ей в голову.

Цель была вполне достойная: восстановить контакт с сокурсницами и заодно отделаться приставучих ухажеров. Достичь этого просто, думала девушка: нужно всего лишь начать встречаться с одним из поклонников. Как следствие, резкое уменьшение пагубных и нелицеприятных слухов, поредевшие ряды фанатов. Но это в идеале...

После жесткого кастинга был выбран пятикурсник, который выглядел не со всем уж безнадежным среди толпы аутистов, в которую превращались парни, обмороченные вейлочарами. Улыбка за ужином, пара взглядов на завтраке, и к обеду этот дурачок прибежал к ней с надеждой на свидание. И до чего был удивлен, когда неприступная Флер согласилась! Парень, помнится, переспросил еще два раза. Хах!

На поверку оказалось, что кавалер худо-бедно, но держал себя в руках, не пуская слюни в её присутствии. Зато на первой же совместной прогулке он распустил руки! За завтраком он позволил себе это уже прилюдно!!! За обедом ушей Флер достигли слухи, которые распускал о ней этот недоросль, явно перепутавший реальность со своими ночными фантазиями…

Душа потребовала мести: быстрой, эффектной и страшной.

— ...айт, поговорим? — внезапно донеслось до слуха Флер. Голос, судя по всему, принадлежал кому-то с младших курсов.

Взыгравшее любопытство заставило её остановиться и заглянуть в небольшой темный коридорчик — и не зря. Открывшаяся её взору картина была до боли знакомой: она сама не раз сталкивалась с подобным. В прошлом. Трое младшеклашек окружили еще одного и явно не для того, чтобы пожелать доброго здравия.

— Что здесь происходит?! — задыхаясь от гнева, выкрикнула Флер. Троица буквально отпрыгнула от жертвы. Ею оказался Эрик Гэлбрайт. Вездесущий, блин...

* * *

— Что здесь происходит? — раздался резкий, яростный вопрос из-за спин окруживших его мальчиков. Этот голос Эрик узнал сразу, хоть и не слышал его уже долгое время. "Принцесса спасает принца, — усмехнулся своим мыслям Гэлбрайт. — Как-то не правильно".

Дерзкие дети в количестве трех штук, услышав этот поистине грозный голос, мгновенно отпрыгнули в сторону, открыв Эрику вид на разгневанную Флер. "Не у меня одного личные проблемы", — Эрик сильно сомневался, что ярость, источаемая девушкой, была направлена на трех первокурсников. Но все равно, смотря, как эти минуту назад дерзкие и уверенные мальчики стыдливо или боязливо опустили глаза, с нарочитой серьезностью разглядывая каменные плиты на полу, Гэлбрайт не смог сдержать легкую усмешку.

— Ничего, — ответил за всех Эрик, слегка улыбаясь. — Я просто учил Лероя и его друзей правильно полировать волшебную палочку. Так ведь?

Эрик взглянул на перепуганного мальчишку. Тот закивал потешно, как болванчик.

— Посмотрел? — Эрик протянул руку стоящему левее Лероя мальчику, взглядом указывая на свою палочку, которую он недавно отобрал. Детдомовец посмотрел на Флер, перевел взгляд на товарища и несколько неуверенно вернул палочку, после чего махнул рукой и вместе с друзьями скрылся во тьме коридора.

Эрик и Флер остались наедине. Повисло неловкое молчание. Гэлбрайт под яростным взором голубых глаз чувствовал себя несколько неуютно. За прошедшую неделю он с Флер не перебросился и словом и понятия не имел, что делать сейчас. Но, благо, решение пришло быстро.

— Спасибо, Флер, — искренне поблагодарил Эрик, взглянув на девушку, явно готовящую парочку острых фраз в его сторону. Ситуация, в которой она ему помогла, в самом деле была опасной. — И прости меня.

Девушка проглотила так и не успевший вылететь ехидный комментарий по поводу всего происходящего.

— За что?

— За то, что сказал в поезде. Прости, я погорячился, — такие простые слова дались Эрику с неимоверным трудом. Признаваться в слабостях, неправоте и ошибках ему всегда было тяжело.

— Забыли, — просто сказала девушка. — Мы оба погорячились.

Обстановка заметно разрядилась, и между подростками незаметно завязалась оживленная беседа. Но путь в гостиную был долог...

Легкое давление на ментальные блоки на протяжении всего пути сигнализировало о том, что Флер не особо стремилась спрятать свое очарование. "Интересно, она делает это специально или все-таки неосознанно?" — подумал Эрик, впрочем, не решившись спросить у девушки напрямую.

— Как у вас с Габби? — погрустнев, поинтересовалась Флер. — В последнее время я мало времени уделяю сестре...

— В целом, все хорошо, — на мгновение задумавшись, ответил Эрик. — Но...

Гэлбрайт резко замолчал, сообразив, что последнее слово было лишним. Но отступать, судя по сощуренным глазам Флер, было поздно.

— Но? Что случилось?

— Её иногда начинает заносить, — признался Эрик, глядя девушке в глаза. Эти слова стали сюрпризом для обоих: для Гэлбрайта, уж точно не собиравшегося признаваться в этом сестре Габриель, и для Флер, что в принципе не ждала никаких нареканий на свою маленькую, безобидную Габби.

— То есть как это "заносить"? — в голосе девушки прорезались нотки агрессии.

Эрик, прекрасно понимая чувства Флер, долго и основательно подбирал слова для ответа.

— Понимаешь, мне иногда кажется, что она приняла нашу помолвку чересчур серьезно для одиннадцатилетней девочки. Она становится собственницей, пытается мной управлять, иногда даже кажется, что ревнует.

— Но это же нормально, — Флер пожала плечами. Она в упор не видела проблемы там, где видел её Эрик.

— Ей одиннадцать! А ведет себя так, будто мы уже двадцать лет в браке. Я понимаю, что она моя будущая невеста, но иногда это начинает... — Эрик замолк, не в силах подобрать подходящего слова.

— Тяготить? — Флер скорее утверждала, чем спрашивала. — А меня вот тяготит постоянное внимание парней...

Судя по легкому румянцу, вмиг появившемуся на лице Флер, она не собиралась произносить это вслух.

— Что-то я совсем заболталась, — натянуто улыбнулась девушка. Но от Эрика не укрылись промелькнувшие в чуть повлажневших глазах печаль и безысходность. Этот краткий миг показался столь прекрасным, что весь окружающий мир разом потерял свои краски, и столь печальным, что сердце Гэлбрайта будто льдом сковало.

— Я уверен, все у тебя будет. Поверь, — прошептал Эрик, вложив в голос всю свою уверенность и надежду. — Ты обязательно встретишь своего, единственного, и любовь у вас будет без фальши и игры. Просто поверь.

Флер замерла, потрясенно уставившись на Эрика. Услышать подобные слова из уст одиннадцатилетнего мальчика она явно не ожидала.

— И почему не все парни такие, как ты? — на лицо Флер вновь вернулась ослепительная, живая, острая улыбка. Девушка остановилась, увидев дверь в гостиную, и, секунду помедлив, неожиданно обняла Эрика. — Знаешь, почему я тебя обнимаю, а его нет?

Смущенный Гэлбрайт понятия не имел, кто этот «он, да это его и не волновало. Его лицо, попавшее куда-то в район её груди, пылало, руки как и остальное тело напряглись, а ухо неистово чесалось, раздраженное выбившейся прядью. Сердце глухо застучало, отбивая бешеный ритм, и, казалось, сейчас выскочит из груди.

— Потому что я лучше? — попытался улыбнуться Гэлбрайт, подняв лицо и зависнув, словно над пропастью, в секунде от падения в бездонные очи.

— Именно, — прошептала Флер прямо ему в губы. И вдруг, резко оттолкнув, исчезла за дверью.

* * *

Первый матч сезона был назначен на канун Дня всех святых. Поначалу конец октября казался далеким, почти недостижимым, но в круговерти тренировок, уроков, домашних заданий и дополнительных занятий по выходным два месяца пролетели, как один миг. Оглядываясь назад, Эрик мог сказать, что это время было непростым. Злополучная троица не оставила своих попыток подловить сокурсника и вбить в него всю правду этого мира. Только, видимо, сам мир был против: два раза их прерывали учителя, один раз группа старшеклассников, тащивших подозрительного вида бутылки. В общем, не судьба. Профессор Тейт, которая в глазах Эрика с каждым уроком все больше совершенствовалась как преподаватель, заметила, что преобразование жидкостей больше проблем не вызывает и решила перейти к газам. И тут дело пошло помедленнее, но прогресс наблюдался. В общем, два месяца для чересчур загруженного Эрика обернулись одним мгновением.

— Гэлбрайт, приди в себя! — его ощутимо тряхнули за плечи. — Соберись! Нам скоро на поле.

Дидье, капитан их команды, был настолько взвинчен, что нервировал остальных: как-никак, это его первая игра в этой должности. Он тщательно проверял и перепроверял каждую мелочь, каждое возможное построение, вновь обдумывал схемы, тактику и стратегию сегодняшней игры. И все было бы ничего, если бы он не делал это вслух.

— Успокойся, Жерар, — Диана, охотница с седьмого курса, была одной из немногих, кто не терял самообладания. — Это всего лишь еще одна игра, ничего нового.

— Еще одна игра? — вспыхнул капитан-новичок и тут же замолк под грозным взглядом, которым одарила его девушка.

"Для кого-то "еще одна", а для кого и первая", — мрачно подумал Эрик, чувствуя непривычную для себя неуверенность и вполне ожидаемый нервоз. В попытках успокоиться он ушел в себя, стараясь отгородиться от внешнего. Это было одним из многих ментальных упражнений, что Гэлбрайт освоил, изучая защиту разума.

— ... удачи всем! — Эрик так увлекся, что практически полностью пропустил речь капитана. Все игроки, кроме него, уже держали метлы в руках и стояли, готовые к выходу. Эрик, взял свой Celeritte 120, ничем не отличающийся от летательного средства любого другого члена команды, и пристроился к концу шеренги товарищей.

— Вперед, Северные! Покажите свою лучшую игру! — проскандировал Дидье и под одобрительные выкрики вывел игроков на поле навстречу набитым трибунам, бездонной пропасти и яростной схватке.

* * *

Эрик уже более получаса выслеживал маленький юркий шарик. Реальная игра сильно отличалась от тех двух десятков тренировок, на которых он успел побывать. Мельтешащие кругом игроки, мячи, ревущие трибуны, а главное, вражеские загонщики — все мешало мальчику спокойно вглядеться в поле и найти одиноко летающий снитч.

Эрик по совету капитана старался держаться как можно дальше от происходящего на поле.

— Мельтешить перед глазами, постоянно раздражая загонщиков противника, глупо, — сказал тогда капитан. — Ловцы и так их любимая мишень. Не провоцируй. Ищи снитч, и только найдя его, вступай в игру.

Но, несмотря на отстраненность от всего происходящего на поле, Эрик все равно дважды чуть не поймал бладжер собственным лбом. От падения Гэлбрайта спасла лишь удивительная реакция и внезапно обострившаяся интуиция.

Золотой мячик показывался уже дважды, но оба раза ускользал от Эрика, затерявшись в кипящей схватке. Такая ситуация не устраивала его: он никогда еще не ловил снитч так долго.

"Это реальная игра, а не глупые тренировки с игрой в одни ворота", — твердил себе Эрик, что, впрочем, не снимало напряжения. Успокаивала лишь полная пассивность ловца Западных: молодой девчушки, курса так со второго. Как и Эрик, она вышла на поле впервые и была совершенно не уверена в собственных силах. Сев на хвост Гэлбрайта, девчушка в точности повторяла все его маневры и, вовсе не обращая внимания на поле, следила только за ним.

Мимолетная, но заметная натренированному глазу золотая вспышка у самой земли посреди поля не укрылась от внимания Эрика. Взглядом захватив вожделенный снитч, он, прижавшись к древку для уменьшения сопротивления воздуха, резко направил метлу практически вертикально вниз, краем глаза уловив аналогичный маневр своей соперницы.

В неприкрытых ушах засвистел ветер, завывая все сильнее с каждым пройденным метром. Метла, казалось, достигла своей максимальной скорости, но из-за притяжения земли продолжала ускоряться.

Что-то неожиданно толкнуло его в бок, как бы прося посторониться. С удивлением Эрик понял, что девочка, отстававшая на несколько метров, уже была рядом. И это при одинаковых метлах! Все-таки она не зря заняла свое место в команде.

Завопившее следом дурное предчувствие не дало Гэлбрайту времени для размышлений. Отклонив метлу в сторону, ловец с легким испугом увидел пролетевший мимо бладжер, выпущенный кем-то из загонщиков Западных. И, к счастью для Эрика, мяч просто не мог позволить себе ни в кого не врезаться. Хруст переломанной метлы соперницы Эрик расслышал даже сквозь завывание ветра и не преминул коротко улыбнуться.

С трудом избежав столкновения с Дианой, преследующей вражеского охотника, Гэлбрайт мягко вышел из пике и спокойно, аккуратно догнал снитч, схватив его рукой. Вот она, его первая победа!..

Резкий свист — и чудовищный удар прямо по руке, вздернутой в ликовании.

Первой реакцией на это событие было удивление и непонимание. Адреналин, наполнивший кровь, мешал адекватно воспринимать произошедшее. И только когда Эрик опустил руку и увидел вывороченный в противоположную от нормы сторону локоть, боль точками начала протискиваться в его сознание, за считанные мгновения затопив его целиком. Дико закричав, Эрик, не в силах думать ни о чем, кроме нахлынувшей боли, соскользнул с метлы и упал на землю, от удара или болевого шока потеряв сознание.

* * *

Хэллоуин в Хогвартсе отмечался с большим размахом: домовые эльфы трудились в поте лица, готовя грандиозный пир, Большой зал преображался под стать празднику. Вот и на этот раз школьников постарше отпустили в Хогсмид, а ученики помладше просто наслаждались свободой от уроков. Так или иначе, на праздничный ужин успели подтянуться все. Сначала короткий спич директора Дамблдора, а затем долгожданное пиршество — с шутками, смехом, безобидными и не очень подколками.

И лишь один первокурсник, сидевший обособленно, не проникся духом праздника — Невилл Лонгботтом. Хэллоуин для него был, скорее, днем траура. Забыть то, что случилось в этот день с его родителями, невозможно.

Невилл ненавидел Хогвартс. Ненавидел с тех самых пор, как к ним с бабушкой на ужин, лет так пять назад, пожаловал Дамблдор. Самого разговора Невилл не помнил, но его последствия ощущал до сих пор. Он Избранный. Он, а не пропавший Гарри Поттер.

Для семилетнего ребенка известие о том, что он должен в будущем убить Того-кого-нельзя-называть или пасть от его руки, было потрясением. С тех пор к Невиллу привязались кошмары, он похудел, осунулся, начал бояться людей... Каждый из них мог быть пособником Сами-знаете-кого: их ведь не всех поймали. И без того скромный и необщительный мальчик стал совершенно нелюдимым. Днями он пропадал в домашних теплицах, стараясь не показываться никому на глаза. Растения стали его единственными друзьями, и, к тому же, для ухода за ними не требовался магический дар, который долгое время не проявлял себя. Первый стихийный выброс магии произошел у Невилла в десять лет, когда какой-то волшебник, намереваясь поздороваться с Избранным, схватил его за плечо. Этого горемыку пришлось доставить в Мунго: понять, каким образом Невилл поменял голову того человека с котлом из соседней лавки, сразу и не удалось. В тот день бабушка на радостях купила ему волшебную палочку...

Хогвартс не принес никаких изменений. Угрюмый, необщительный, болезненного вида мальчик не пользовался популярностью, несмотря на широко разрекламированный статус Избранного. Шляпу пришлось буквально несколько минут упрашивать отправить его в Гриффиндор: бабушка не приняла бы другого факультета. И для чего? Чтобы наравне с Гермионой Грейнджер он стал одним из двух самых непопулярных учеников Годрика?

Невилл стал любимым объектом насмешек слизеринцев, в частности, Малфоя, которого он до жути боялся. Драко был сыном известного Пожирателя Смерти и явно был опасен. Прошедшие два месяца были сплошным кошмаром. По ночам Избранный заливал подушку слезами, днем строчил бабушке жалобные письма. Увы, такими были будни Героя…

Двери в Большой зал резко распахнулись, явив миру запыхавшегося профессора Защиты от Темных искусств. С перекошенным от страха лицом Квиррелл подбежал к креслу профессора Дамблдора и, тяжело опираясь на стол, простонал:

— Тролль! Тролль… в подземелье… спешу вам сообщить…

И, потеряв сознание, рухнул на пол.

Секундная тишина тут же разразилась криками паники, но они в тот же миг были пресечены фиолетовым фейерверком, вырвавшимся из палочки директора и разовравшимся в воздухе над головами учеников.

— Старосты! — прогрохотал Дамблдор. — Немедленно уводите свои факультеты в спальни!

Перси Уизли, их напыщенный староста, мгновенно вскочил со своего места, собирая и строя детей. Невилл оказался около него быстрее остальных...

Никто и не заметил отсутствия Гермионы Грейнджер, которая рыдала в женском туалете по вине Рона Уизли...

* * *

Голод и страх. Нечеловеческий, дикий, впитанный с молоком матери страх перед магией гнал существо вперед. Все вокруг него было пропитано волшебством, дышало им, было создано из него. Магия была везде. Западня. На него охотятся. Существо двигалось быстро, таща за собой огромную дубину, которая в его руках была куда опаснее, чем палочки ненавистных волшебников.

Голод терзал и грыз. Он захватил примитивный мозг этого существа, он был сильнее страха. Жрать. Жрать хотелось нещадно.

Слабый запах, донесшийся до его носа, напрочь подавил инстинкт самосохранения. Источник этого прекрасного аромата свежей плоти, пускай и человеческой, был недалеко. Существо, бухая ножищами, бросилось навстречу этому запаху, уже предвкушая трапезу. Один мощный удар дубиной — и щепки, некогда бывшие дверью, влетели в небольшое помещение...

* * *

Гермиона уже успокаивалась, когда удар, по звуку подобный раскату грома, выломал деревянную дверь, осыпав щепками с ног до головы. Не понимая происходящего, Грейнджер, прокашлявшись, подняла глаза на то, что когда-то было дверным проемом. И застыла в ужасе...

Это было нечто ужасное: примерно четырех метров ростом, с тусклой гранитно-серой кожей, бугристым телом, напоминающим валун, и крошечной лысой головой, больше похожей на кокосовый орех. У тролля, а это был именно он, были короткие ноги толщиной с дерево и плоские мозолистые ступни. Руки у него были намного длиннее ног, и потому гигантская дубина, которую тролль держал в руке, волочилась за ним по полу, а исходивший от него запах мог сразить получше любой дубины.

Гермиона оцепенела, не в силах пошевелиться. Страх сковал её тело, её мысли, её душу. Впервые в своей жизни Гермиона не думала и не размышляла. Грейнджер была поглощена ужасом, мгновенно осознав, в какой ситуации она сейчас оказалась.

"Меня убьют... меня убьют... — билась в голове отчаянная мысль. — Меня точно убьют!"

Тролль остановился, застыл у дверного проема. Он зашевелил длинными ушами, кажется, пытаясь принять какое-то решение. Процесс затянулся, потому что мозг у тролля, если судить по размерам головы, был крошечный. Однако, в конце концов, решение было принято, и тролль, внимательно смотря на девушку, поднял дубину.

Как Гермиона успела увернуться от падающей на неё дубины, она не поняла. Скорость и сила удара была такова, что, раздробив умывальники, около которых мгновение назад стояла Грейнджер, грубый кусок дерева не остановился и, пропахав глубокую борозду в стене, впечатался в пол, ломая плитку и поднимая тонны пыли. Из разбитой раковины мигом вырвался фонтан воды, обрызгав тролля. Он поднял дубину и с любопытством уставился на то место, где сейчас должна была лежать в луже собственной крови раздавленная и искалеченная девочка. Но её там не было.

Гермиона, чудом успевшая отскочить, находилась на полу в двух метрах левее дубины. Отпрыгнув, она умудрилась неудачно приземлиться, так некстати подвернув лодыжку. Прекрасно понимая, что второй раз может так и не повезти, Гермиона вскочила и, несмотря на острую боль в ноге, бросилась к обезображенному дверному проему.

Десять метров... девять... восемь... шесть... четыре...

Тролль с неожиданной для таких габаритов прытью внезапно оказался у арочного выхода, загородив собой путь к спасению и повторно занося дубину для удара.

За короткое мгновение взмаха дубины Гермиона успела проклясть Хогвартс и магический мир десятки раз. Сказки, которая привиделась в тот момент, когда к ним домой пришла профессор Макгонагалл, не существовало. Это не страна чудес, это все тот же прогнивший, погрязший в грехах мир. Здесь царят черствость и обман, здесь ужасы, которых не встретишь в нормальном мире, разгуливают прямо по школьным коридорам… Сил отпрыгнуть просто не было. Тут она и умрет...

Нога неожиданно поехала на уже успевшей натечь луже, и девочка, не в силах удержаться, распласталась на мокром полу. Падение получилось спасительным: на сей раз тролль бил наверняка — боковым, стелящимся на уровне колен жертвы ударом, дробящим ноги, ребра и руки. Дубина пронеслась столь близко к лицу Гермионы, что резким потоком воздуха ей порезало кончик носа.

"Жива... Я жива! — у Грейнджер, уже смирившейся со смертью, внезапно открылось второе дыхание. — Я могу выжить!"

Силы, недавно оставившие тело, вновь наполнили её мышцы. Надежда ожила и подталкивала перепуганную девочку. Гермиона вскочила на ноги и, заметив, как тролля по инерции вслед за дубиной, не встретившей сопротивления, развернуло, побежала к единственному имеющемуся выходу — прямо промеж ног гигантской зверюги. Так она не бежала еще ни разу в жизни. Запах от импровизированной арки чуть было не свалил девочку с ног, а с тошнотой бороться было бессмысленно. Гермиону вырвало, но она не остановилась. Пускай она грязная, зато живая. Вот и спасительный коридор. Она выбралась...

Нечто внезапно ухватило за больную ногу, останавливая и роняя несущуюся девочку. Гермиона упала, сильно ударившись головой о каменную кладку пола, на мгновение потеряв ориентацию в пространстве. В глазах двоилось, но не это было самым ужасным. Опустив взгляд на свою больную ногу, Гермиона с ужасом увидела сомкнувшуюся на своей ноге грубую, огромную руку тролля. Конец... Это конец...

Сам тролль, казалось, был доволен своим успехом: об этом говорила глупая улыбка, растянувшаяся на непропорционально маленьком лице. Гермиона почувствовала, как её оторвали от пола, и паника вытеснила абсолютно все мысли. Она кричала, брыкалась, пыталась пнуть ухватившую её руку. Но безуспешно.

Тролль отложил дубину и перехватил девочку, сжав грудь так, что оттуда разом вышел весь воздух. Тиски, сдавившие её, не давали вырваться и звуку из пустых легких. Второй рукой тролль ухватился за пояс девочки...

"Мама, папа... прощайте", — с горечью успела подумать Гермиона перед тем, как хруст поломанного позвоночника лишил её всех чувств и мыслей...