Чужая (гет)

— Беллз!

Беллатрикс не оборачивается и ускоряет шаг, собираясь так же успешно, как и все выходные, избегать его и дальше. Чужая ладонь, однако, ложится ей на плечо совсем скоро.

— Беллз, постой, — она по особому тембру его голоса понимает, что он улыбается.

— Что? — огрызается Беллатрикс, собираясь лишь кинуть на него презрительный взгляд и сразу уйти.

Но её кое-что останавливает. Она натыкается на настоящую, искреннюю тёплую улыбку, на задорный блеск синих глаз. Сириус пару мгновений не двигается с места, потом подаётся вперёд и сжимает её в крепких объятиях.

— Ты моя умница, — смеётся он. — А я уж боялся, что мне и вправду придётся воспитывать тебя.

Беллатрикс вздрагивает. Он сильно зажмуривается, понимая, как сильно сейчас хочется заплакать от безысходности: она хочет, очень хочет, чтобы он обнимал её так же долго, как во сне, но она не должна. Вздрагивает она, правда, по другой причине — от его последних двух слов. Её семья отличается жестокими методами воспитания детей, да и Сириус знает это не понаслышке. От мыслей отвлекают пальцы, пробежавшие по её волосам. Нет, нет, она не может этого позволять…

— Отстань, — тихо и не слишком-то убедительно бросает Беллатрикс.

Сириус смотрит непонимающе.

— Забудь про это дурацкое письмо. Это всё неправда.

Но на сердце её становится чуточку легче, потому что она осознаёт, что кузен понимает, слышит ложь в её словах и видит правду. Он кивает, поджав губы и больше не улыбаясь. Ей хочется съязвить, пожелать всего хорошего, развернуться и убежать, но всё что у неё получается, так это проскользнуть мимо него и скрыться за портретом.

Беллатрикс не спеша идёт по многочисленным ступеням до самого низа. Она привыкла к взглядам в её сторону и перешёптываниям за спиной, научилась не реагировать. Ей хочется думать, что она умеет теперь не обращать внимания на всё это, но на самом деле в голове долго прокручивает услышанные слова о себе… она не может признаться, что переживает из-за этого, что опустилась до переживаний. Она держится по-прежнему гордо.

Белла вдыхает полной грудью запах, который должен был быть стать родным, и хмурится. Пора бы уже смириться и принять случившееся как данное. Она поворачивает за угол и останавливается, с удивлением застав сестру с Малфоем. Он оборачивается на звук, бросает быстрый взгляд на Нарциссу, но тут же ухмыляется и спрашивает:

— Заблудилась?

— Люциус, прекрати! — шепчет Нарцисса, выходит вперёд и холодно смотрит на сестру. — Что тебе нужно?

— Я не к тебе, — грубо бросает Беллатрикс, чувствуя, что с враждебно настроенной по отношению к ней сестрой ей хочется общаться меньше всего.

— К кому?

Она не отвечает на вопрос, скорее похожий на требование, и продолжает путь, слыша, что Нарцисса говорит что-то насчёт того, чтобы она не лезла снова к Регулусу с глупый ребяческими угрозами. Белла фыркает и не удостаивает её более вниманием.

На входе в гостиную Слизерина Беллатрикс вспоминает, что не знает пароля, который представители змеиного факультета меняли куда чаще гриффиндорцев, видимо, считая, что тайн в них больше. Белла мысленно одёргивает себя, поняв, что защищает факультет, на который ей категорически нельзя было попадать.

— Может, всё-таки тебе помочь? — предлагает подошедшая вновь Нарцисса.

— Впусти меня внутрь.

— Там тебе делать нечего, — отрезает она.

— Позови Андромеду, — сдаётся Беллатрикс, не меняя, однако, тона.

Нарцисса не отвечает, скрывается в проходе, и Белле остаётся только ждать. Она поначалу думает о своём, потом начинает считать секунды, затем внутри закипает злость и подозрение на то, что Нарцисса не выполнила обещания. Но в глухой тишине издалека раздаётся поспешный стук каблуков, и вскоре на плечо ей ложится рука.

— Ты искала меня? — добрым, но слегка снисходительным тоном спрашивает Андромеда. — Что-то случилось?

— Не здесь, — бросает Беллатрикс, которой противно мысль, что и последующий разговор будет услышан теми, кому так нетрудно съездить и обидеть её. — Пойдём.

Андромеда согласно следует за младшей сестрой, а та в свою очередь с необычайным облегчением покидает подземелья серебристо-зелёного факультета, как будто бы наверху воздух чище и свежее, чем там, внизу. С большим удовольствием Белла вышла бы на улицу, но декабрьская погода теплом не радовала, впрочем, как и снегом. Все продолжают успокаивает себя тем, что это только первые числа месяца, но всё равно опасаются, что так и будет продолжаться. Беллатрикс со вздохом садится на ступеньки, Андромеда, видимо, считает, что до такого ей опускаться нельзя, и остаётся стоять рядом. Белла не знает, как начать, не знает, о чём стоит говорить, а о чём нет.

— Ты едешь на Рождество домой?

— Мама сказала, чтобы я приезжала. Я бы осталась здесь с однокурсниками, но понимаешь… это всё не друзья. Здесь нет такого человека, ради которого я бы безоговорочно осталась.

Беллатрикс поднимает глаза: она и не думала прежде о сестре, что ей, оказывается, тоже приходится мириться с трудностями на своём факультете. На правильном факультете, который был ей предназначен. У неё тоже нет друзей, которым можно целиком довериться и отдаться душой.

— Мама не писала мне, — шёпотом признаётся Белла. — Ни разу с тех пор, как меня определили на Гриффиндор.

— Ты хочешь домой, да? — понимающе продолжает мысль Андромеда.

— Да, да, хочу, — сдаётся она, позволяя себе слабость. — Но она не ждёт меня, я теперь чужая ей. Сириусу тётя Вальбурга написала длинное письмо, ты мне сама рассказывала, а мне ни строчки. Меня не ждут дома, Меда, понимаешь?

Сверху раздаётся призывной свист, и сёстры синхронно, словно по команде, поднимают головы. Перегибаясь через перила и чудом не сваливаясь вниз, им машет Сириус. Беллатрикс закатывает глаза и отворачивается, не собираясь дальше нежничать с сестрой, Андромеда мягко улыбается кузену в ответ и тут же возвращается к разговору.

— Ты пойдёшь с нами домой.

— Меня не ждут там, — твёрдо повторяет Беллатрикс. — Не хочется быть выставленный за дверь из собственного мэнора.

— Сегодня же я напишу матери. Надо быть посмелее, Белла. Родители не смогут отказать в прямой просьбе, да и, вот увидишь, наверняка найдётся причина тому, что они не пишут тебе всё это время.

— Мы все отлично знаем причину, Меда, не надо их оправдывать и придумывать всякие глупости! Знаешь, зря я это начала. Забудь.

Она поднимается со ступеней и направляется вновь наверх. Не то чтобы она не любила прогулки и всё такое, но здесь, в Хогвартсе, предпочитала отсиживаться в своей спальне, где не было такого большого количества людей, готового подколоть её по поводу фамилии и факультета, реакции её родителей и семьи в целом. Особенно… Сириус. Нет, она не сваливает всю вину на него, но он слишком большое место занимает во всём этом кошмар, преследующем её каждый день.

— Я напишу домой, обязательно напишу, — тихо говорит Андромеда у неё за спиной, Беллатрикс срывается с места и до башни добирается уже бегом.