Наваждение (гет)

Теххи прозрачным облаком тумана плыла по аллеям парка. Иногда сворачивала в сторону и повисала в переплетении тонких веточек среди капелек дождя. Или шуршала опавшей листвой. Но последнее время листва намокла, слежалась и совсем не хотела шуршать. А тот, кого она давно ждала, все никак не появлялся в парке. Наверное, у него по-прежнему насыщенная жизнь и новые приключения. Может, и ей пора уже перестать ждать и уйти по дорогам-между-миров? Может быть. Наверное, он даже сказал бы, что это правильно... Только не все так просто. Она — зеркало, отражающее суть, наваждение, предрассветный сон. И если в зеркало заглянет кто-то другой, изменится и она сама, подстраиваясь, перевоплощаясь, становясь новым отражением. Сохранит ли она память о прошлой себе, о прошлой любви, о том, кто дорог? Теххи не знала. Память о событиях жизни останется с ней, но велика ли ей цена?..

Мелкий моросящий дождь собирался на ветвях деревьев, тонкими ручейками стекал на кончики веток и капал на темные камни аллей. Кап, кап... кап. Теххи еще раз облетела парк, замерла около кабинки канатной дороги, мокрой и неподвижной, неслышно вздохнула и скользнула на Темную сторону этого новорожденного мира, забытого своим создателем. Ее встретил хаос переплетающихся линий и поверхностей, нитей и направлений. Мир еще не успел сформировать на Темной стороне полноценного отражения, и кто-то другой вполне мог запутаться в этом переплетении. Но для Теххи ощущение дороги было привычным и родным, оно с ней было всегда, сколько она себя помнила. Теххи скользнула дальше, вынырнув на изнанку Темной стороны, огляделась, расправила платье, убрала за ухо непослушную прядку седых волос. Здесь, "по ту сторону", как она это называла, у нее было тело. Такое, как раньше, при жизни. Теххи потребовалось несколько лет, чтобы понять, что тогда она вовсе не развоплотилась, а провалилась в другой мир "на изнанку Темной стороны". И только ее собственная воля и надежда вновь встретить дорогого человека вернули ее обратно. Но уже призраком. Родной мир больше не принадлежал ей, зато стал доступен другой, или другие — этого она еще не успела выяснить. Здесь она вновь могла быть человеком, но и возможность становиться призраком по желанию сохранила. И именно призраком она предпочитала заглядывать в чужую жизнь, наблюдая ее течение молча. Кажется, пришло время сделать свой собственный шаг. Теххи тряхнула головой, отгоняя задумчивость, пора, путь начат.

* * *

По узкой улочке вечернего города шел человек, подняв воротник джинсовой куртки и ежась от прохладного ветра. Еще два квартала до трамвая, а потом пять остановок до дома. Неожиданно рядом прошуршали шины, и немного впереди, у крыльца исторического музея, остановился троллейбус. Мужчина удивленно посмотрел на него, припоминая, что по этой улице троллейбусы никогда не ходили. Поднял взгляд вверх, чтобы убедиться в отсутствии проводов. Проводов действительно не обнаружилось, а штанги были опущены и закреплены на крыше.

Тем временем двери троллейбуса открылись, и из них вышла девушка в сером плаще и с серо-серебристыми, возможно седыми, волосами. Девушка оглянулась по сторонам и вошла в двери музея.

Он снова перевел взгляд на троллейбус, точнее, на то место, где только что его видел, но улица была пуста. Только у края тротуара лежала пластмассовая детская игрушка. Мужчина, сам не понимая, зачем, подошел и поднял игрушечный троллейбус, ярко-желтый, с окошками, и даже пластмассовый водитель сидел за пластмассовым рулем. Вздохнул, вспоминая, не пил ли чего-нибудь этим вечером, так не пил, нет. Молча посетовал на расшалившееся воображение и пошел в сторону трамвайной остановки.

Этим вечером Теххи спокойно гуляла по незнакомому городу, ни с кем не заговаривая и ничего не спрашивая. Даже не стала узнавать название города — зачем? На ту мелочь, что всегда обнаруживала в кармане серого плаща каждый раз, когда приходила в другой мир, выпила кружку кофе в маленькой уличной кофейне. Потом ей захотелось сесть в пустой троллейбус, остановившийся рядом. Теххи чувствовала, что в этом городе она не нужна, но все же какая-то цель и какой-то смысл привели ее сюда. Все, что ей оставалось, это следовать за тоненькой ниточкой пути, стараясь не потерять столь ненадежное ощущение. Троллейбус остановился, Теххи вышла и огляделась, стараясь понять, куда двигаться дальше, и уже уверенно вошла в двери исторического музея.

Теххи шла вдоль витрин по темным и пахнущим пылью залам, мимо каменных топоров, древней керамики, рыцарских шлемов и золотых украшений. Не то, не то... Курильница в восточном стиле заставила ее резко остановиться. Изящный золотой корпус, украшенный восемью витыми раковинами. От раковин отчетливо тянуло магией. Истинной! Посетительница музея оглянулась по сторонам, убедилась, что ее никто не видит, и растаяла облачком тумана, которое тонкой струйкой втянулось в одну из раковин на артефакте.

* * *

Теххи летела по длинному перламутровому тоннелю, который уводил все дальше и дальше, сперва сжимаясь, а потом расширяясь вновь. Вот впереди замерцал свет, и она оказалась в богато украшенной комнате. Курильница стояла на столике у кровати под балдахином. Она с удивлением оглядела комнату, заметила вязь сторожевых рун по стенам, запирающие заклинания на дверях. Теххи, хоть и не была мастером очевидной магии, но с тем, что висело здесь, разобраться смогла быстро. Потом откинула полог кровати, рассматривая лежавшую там девушку. Судя по рунам на стенах и дверях — пленницу. Спящую? Нет, не спящую, — в глубоком обмороке. Однако, судя по обстановке в комнате, ничего особо страшного прямо сейчас девушке не грозило, а вот самой Теххи с местным колдуном пока лучше не встречаться. По крайней мере, пока не разберется в происходящем. Потом — возможно, ведь зачем-то путь привел ее сюда. А пока она открыла проход на Темную сторону и исчезла из комнаты.

Похоже, замок был стар и на Темной стороне успел отпечатать себя полностью. Теххи шла по пустынным коридорам и галереям, пока не вышла к надвратной башне, залитой светом полной луны. На верхней площадке кто-то был. Приглядевшись, Теххи узнала ту девушку, что осталась в кровати по ту сторону грани.

— Кто ты, красавица, и зачем бросила свое тело без души?

— Бросила? Я разве не умерла? Я думала, это нижний мир...

— Нет, это только Темная сторона, а ты там в обмороке. Может, пора очнуться?

— В обмороке? Ах, я надеялась, что умерла, и мерзкий колдун меня не получит.

— Что, очень мерзкий?

— Не знаю, я его не видела. Когда он затушил светильники в нашей горнице и схватил меня с брачного ложа, я так и лишилась чувств. Но раз колдун, значит, точно мерзкий.

Теххи подумала, что ее вообще-то тоже стоит относить к категории колдуний, и не сочтет ли новая знакомая мерзкой и ее, если узнает? Кстати...

— Скажи, несчастная украденная красавица, как тебя зовут?

— Людмила Владимировна, княжна киевская. А кем будешь ты, собеседница?

— Теххи Шекк из очень дальних земель.

— Из-за моря, поди?

— Может быть. Что делать собираешься, княжна?

Людмила пожала плечами:

— Ждать. Чахнуть с тоски. Может быть, умру. А может, муж приедет и спасет. Мой Руслан могучий витязь. А нет, так тут и кончатся мои дни.

— Как тебя украли-то? У могучего витязя...

— Ну, была свадьба и пир. Все пили. Я — меды, а воины еще и брагу. Потом нас отвели в опочивальню. Руслан был пьян, ничего не говоря, овладел мной и отвалился. А я лежала, боль терпя, и плакала тихонько. Но тут лампады все погасли, и кто-то схватил меня и понес в окно и в небо над крышами Киева. Явно колдун. Как поняла, так и лишилась чувств. Не помню, сколько времени прошло, но в себя пришла тут, в пустом замке. Я думала — умерла...

— Нет, тело твое лежит на перинах. Ждет, когда очнешься по-настоящему. И, судя по всему, о нем неплохо заботятся. Рядом с постелью ваза со свежими фруктами.

— Не искушай меня речами. Я — княжна, а не девка какая. Сказала, буду тосковать по мужу, значит, буду тосковать!

Людмила вцепилась в обручальное кольцо, нервно поворачивая его на пальце.

— Прекрасный перстенек, надетый мужем?

— О да, на свадьбу нашу...

— Позволь взглянуть?

Теххи прикоснулась к кольцу, нащупывая нить связи с дарителем. И растаяла перед удивленной Людмилой. А тонкая полоска тумана под луной Темной стороны скользнула в сторону Киева.

* * *

Князь киевский Владимир был зол. Дружинника, принесшего весть о пропаже дочери, спустил с лестницы. Потом, запыхавшись, с трудом добрался до лавки — годы брали свое. А самое главное, злило, что пропал еще и зять. Правда, этот понятно куда — ускакал на свое подворье, а какая была идея — повязать родственными связями самого популярного в войсках воеводу. А теперь что? Даже если Людмилу сыщут, за Русланом все равно шлейф дурной славы потянется. И где будет та популярность, и зачем ему такой зять?.. Владимир хмыкнул, успокаиваясь, теперь есть годный повод разорвать брак. Уж топить так топить, а в войсках новый кумир будет... на время. Герои — они всегда временные. Показать скорбь, громыхнуть гневом, кликнуть смельчаков... И да, пообещать полцарства, ибо не девица уже Людмила и по Правде откуп положен. А не удержит герой приданое, ну так бог ему судья.

Собирал князь двор, собирал старшую дружину, а за Русланом пришлось посылать отдельно и отрывать его, как рассказали, от бочонка с самогоном.

— Что, падаль, надираешься?! — Гнев изображать Владимир умел, хотя сам оставался холоден и расчетлив. Может, кто из старших советников что и заподозрил, но уж точно не Руслан. Молод еще.

— Никак нет, княже. Похмеляюсь. Вот вчера надирался...

— И надрался, да так, что жену проворонил. Княжью дочь не уберег! Недостоин ты жены такой, своей княжьей волей расторгаю я брак. Слушайте все: отдам Людмилу в жены тому витязю, кто сможет найти ее и вернуть. И в приданое — половину земель Руси Киевской. Кто отправится за Людмилой?

— Я верну жену...

— Найти дочь сюзерена честь для меня!..

— Я!..

— Я!!.

Пока витязи набивались искать украденное и вора, в темном углу переглядывались двое: Ярослав со Святополком, княжичи.

— Придется нам, больше некому... И чем быстрее, тем лучше. Сразу после свадьбы. Ишь чего батя надумал, наследство на сторону...

— А может, сестрицу... того? Как найдут. И свадьбы никакой?

— Думай головой: брак расторгнут, и пока ее замуж опять не выдадут, она под отцовой рукой.

— А вот когда...

— Тогда и посмотрим, кто это будет. Может, и не найдут ее живой.

Вроде бы никто не слыхал братьев, только туманная тень скользнула сквозь неплотно прикрытую дверь.

Тем временем хан Ратмир гнал коня в хазарский стан. Предупредить друзей, что великий князь разрешил ему попытать счастья, да назначить замещающего в дружине. Да и собраться надо, ибо ехать на княжье испытание предстоит одному, без дружины. Испытание оно и есть испытание. Хан Ратмир торопился, конечно, собираться недолго, хазарская наемная дружина на службе великого князя киевского всегда готова к походу, но тут не обычный поход. Путь витязя.

Два старых хазарина смотрели вслед ускакавшему господину и качали головами.

— Молод наш хан еще, как бы беды не вышло.

— Беда за ними следом идет и впереди ждать будет. Владимир — хитрый лис, пообещал кусок, который не удержать обычному витязю.

— Хан — не обычный. Силен, талантлив, да и дружина за ним.

— Много за кем дружины будут. Нет, не удержать... Но и отказаться нельзя, в войске не поймут. Лучше бы не найти ему эту Людмилу. Эх, жаль не уговорил я хана в родные степи вернуться. Достаточно золота добыли, но что уж теперь.

— Что?.. Нет, показалось...

— Будто смотрит в спину кто-то? Мне тоже.

— Но нет никого.

Теххи смотрела вслед уходящим в лагерь хазарам и раздумывала, за кем из искателей проследить дальше. А потом мысленно махнула рукой — маг она или где? Найдется где-нибудь светлая роща вблизи Киева, да озеро в ней. А там уж она присмотрит за всеми ними сквозь зеркало вод.

* * *

Три старых клена укрывали своими кронами маленький бочажок. Его вполне можно было бы назвать просто лужей, если бы не чистое песчаное дно и кристально прозрачная вода от бьющих со дна родников. Удобно устроившись на гигантских корнях старых деревьев, на берегу сидела девушка с острыми чертами лица и седыми волосами. На камне горел колдовской огонь, голубоватым светом слегка освещая потаенный уголок, но окажись поблизости случайный ночной путник, вряд ли он заметил хотя бы отблеск. У ног девушки, в воде, таяло изображение пещеры с догорающим в ней костром и старика-отшельника, сидящего около спящего Руслана.

Изображение качнулось и окончательно рассыпалось цветными пятнами. В круг света заплыла дикая утка, доверчиво взглянув на девушку.

— Проголодалась? — Теххи достала краюшку хлеба, честно стыренную из княжеской трапезной, и стала отрывать и бросать утке крошки. — И что мы имеем, подруга? А имеем мы молодого осла в гостях у осла старого. Этот старый осел всю жизнь пытался соблазнить свою Наину, но так и не удосужился выяснить, что же ту интересует. Притаскивал ей злато, пока девушка искала знания. И даже когда сам занялся магией, так и не понял этого. Вывод — Наину он не любил.

— Кря...

— Ты права, скорее всего, вообще не знает, что такое любовь. Хотел — да, стремился заполучить — да, а любить — нет. И молодой такой же. Не зря же они так быстро договорились. Ему эта Людмила — только самолюбие потешить. Впрочем, и Людмила такая же.

— Кря-я-я...

— Верно. Два сапога пара. Так что пусть его едет ищет. Неинтересны мне ни он, ни она. Утром погляжу, как дела у других.

Колдовской огонек погас, а Теххи расплылась облаком тумана и повисла меж веток старого клена. Утка выбралась на берег, схватила остатки недокрошенного хлеба, размочить, чтобы удобнее клевать было. Решив, что случайная странная подруга не обидится, раз оставила на камне.

* * *

Ратмир уже сутки скакал, делая лишь краткие остановки, давая отдохнуть коню. А с неба сыпал мелкий моросящий дождь, который пропитал все вокруг. День уже клонился к вечеру, а вокруг только пустая степь с мелкими островками осинника, мокрого, как и все вокруг. Ни жилья, ни нормальных дров для костра. По рассказам, где-то в этой стороне должен быть монастырь. Но — женский. Пустят ли монахини под кров или прогонят вон — неизвестно. Да и сомнительно, что найдет он тот монастырь до темноты. У Ратмира все больше крепло чувство, что он промахнулся с направлением, а спросить не у кого. В очередном осиннике Ратмир спешился, наломал веток, когда-то сухих, стараясь обдирать с них намокшую кору. Достал кожаный мешок с огнивом и небольшим запасом сухой бересты, надрал мелких берестяных ленточек и поджег. Но трут прогорел, а ничего, кроме пара, от сырой осины не получилось. Тяжело вздохнув, Ратмир сел на старый поваленный ствол. И только тут заметил, что за ним наблюдают. Женская фигурка, закутанная в серый плащ, стояла всего в трех шагах от неудачного кострища. Из-под капюшона выбивалось несколько непослушных серебристых прядей, да и сама она казалась иллюзией или клочком тумана. Не крестьянка, не горожанка. Монашка из монастыря? Тоже не похожа, и одежда не та, и держится очень уверенно наедине с мужчиной посреди степи. А если учесть, что он пропустил ее появление, остается только одно.

— Ты... колдунья?

— Можно меня и так назвать. Кто будешь ты, витязь?

— Ратмир, воевода князя киевского. А как называть мне тебя?

— Можешь звать меня Теххи.

— Что ты ищешь, Теххи, у усталого путника?

— Ничего, просто зашла взглянуть на тебя.

— Это очень приятно, когда красивая девушка заходит взглянуть. Я бы предложил тебе место у костра, но сама видишь, костра нет в этом промозглом краю. Подскажи, где ближайшее жилье?

— Ближе всего женский монастырь, на юге у гор.

— У гор? — Ратмир удивленно оглядел горизонт. — И сколько же пути до него?

— Полдня. Если доскачешь. В степи много кроличьих нор.

— В которых конь и днем-то может ноги переломать, а уж в темноте... Ближе жилья нет?

— Нет.

— Может быть, можно до заката добраться до какого-нибудь леса, чтобы сделать костер и укрытие?

— До заката в лес добраться возможно. Но сам ты его не найдешь.

— Проводишь? Мой конь легко унесет двоих, а меня ты, я вижу, совсем не боишься.

— Провожу.

Прошло совсем немного времени, и Ратмир уже ехал по степи, придерживая Теххи в седле перед собой.

— Скажи, Теххи, слышала ли ты что-то о пропавшей дочери киевского князя, Людмиле?

— Слышала. Четверо витязей отправилось на поиски. Но вчера в ночь Руслан нашел пещеру колдуна-отшельника, и было ему предсказано, что он найдет Людмилу.

— Вот как? И предсказание обязательно сбудется?

— Предсказание можно переломить... но будет ли тогда лучше, не знаю.

— Нет. Жаль, конечно, что не я Людмилу найду. Она такая... яркая. Но честь и присяга сюзерену важнее. Пусть Людмила будет спасена. Пусть ее спасет Руслан, он великий витязь.

— Я рада, что ты решил так.

— А могло быть как-то иначе?

— Могло. Из вас четверых Рогдай решил убить Руслана раньше, чем он кого-то найдет. Но пал в битве сам и сброшен в речные волны. Фарлаф вернулся в свое селенье и ищет Людмилу в винном погребе.

— Угу. Вернуться к князю он не может, пока кто-нибудь не найдет Людмилу. Но потом вернется спокойно, как один из героев. Гордыня, страх и жадность...

Дальше они ехали молча, мокрая степь под копытами коня сменилась каменистым плато, потом прекратился дождь, сменившись густым туманом, а затем исчез и туман. Конь ступал по густой траве среди исполинских дубов. В просветах между деревьев ярко горел закат, а тени вытягивались по траве. Теххи удивленно оглянулась.

— Скажи, Ратмир, о чем ты задумался?

— О том, как хорошо было бы найти такое царство, где слово — есть слово, друг — всегда друг, а правда — всегда правда. А еще о том, что мне тоже не стоит возвращаться в Киев, пока Руслан не нашел Людмилы.

— Понятно. Но вот смотри дальше, густая дубрава и родник у корней дерева.

— Да, прекрасное место. Тишина и покой. Я бы остановился здесь... Составишь ли ты мне компанию до утра?

Теххи хмыкнула и улыбнулась.

— До утра не обещаю, а до возвращения Руслана — могу.

— Я рад, хоть и не понял речь про утро.

— Все просто, мы в Закатном мире. Этот алый закат здесь никогда не погаснет, никогда не придет ночь, а значит, и утро не наступит.

— Закатный мир? И кто живет здесь?

— Никого, кроме зверей. Ну и мы еще сейчас.

— Но почему?

— Ты сам так захотел. В мире, где нет лжи и предательства, не может быть людей. В нем могут существовать только простые вещи: тепло гнезда, ласка самок, вкус дичи. Это мир зверей. Ты очень хотел попасть в такой мир, и мы пришли в него.

— Но разве люди...

— Когда люди стали людьми, а их желания — сложными и неоднозначными, правда оказалась у каждого своя. А обман сделался гораздо более сильным оружием, чем меч в руке. Конечно, нашлись те, кто не стал от этого оружия отказываться.

— Значит, здесь нет людей? Совсем?

— Кроме нас.

— Тогда жилье искать бесполезно. Я сделаю шалаш и постараюсь добыть какую-нибудь дичь на ужин.

Прошло несколько часов. У шалаша горел костер, а на вертеле дожаривался кролик. Теххи собрала трав и заварила душистый чай. Молчание нарушил Ратмир.

— Ты сказала, что можешь остаться со мной.

— Да.

— Но здесь нет священника, чтобы обвенчать нас...

— Зачем? Я просто могу остаться. На сколько-то. Не знаю на сколько. Дорога привела меня к тебе, и когда-нибудь поведет дальше. Уж такая судьба... Но ты зря загрустил — сейчас еще время встречи, а не время расставания.

— Ты права. Кролик уже готов, а в шалаше мы можем постелить мой плащ и твоим укрыться.

Теххи молча кивнула.

* * *

Утром она открыла глаза и обнаружила, что спит на плече Ратмира, тесно прижавшись к нему. Утром? Немного поразмыслив, Теххи решила, что раз она проснулась, можно считать это утром. Осторожно выбравшись из шалаша, она сложила костер и поднесла к нему сложенные щепотью пальцы. Очевидная магия отозвалась легко, этот мир был переполнен ею. В отличие от полумертвого мира Ехо, здесь некому было тратить магию. Теххи улыбнулась — раз так, несложно будет устроиться с комфортом. И дом, и одежда, и вещи. Они останутся здесь, пока Ратмир не решит вернуться к своим, или пока ее саму не позовет дорога. Легок на помине, Ратмир проснулся, вылез из шалаша, посмотрел на нее, на костер, взял лук и убежал куда-то в сторону большой поляны.

Через пару часов свежий кролик был доеден, запит водой из родника, а на западе все так же алел закат и прохладный ветер с востока нес клочья тумана.

— Скажи, Теххи, можно ли узнать, что происходит с Русланом?

— Можно, если посмотреть в зеркало вод. Только нужно, чтобы было темно, а ночь здесь не наступает.

Теххи задумалась, вороша угли в костре, вчувствовалась в окружающий мир.

— Недалеко к югу должна быть пещера, а в ней подземное озеро. Пойдем?

— Поедем. А то конь уже застоялся. Хотя травка здесь ему нравится.

— Значит, потом вернемся, только и всего.

Ехали недолго, не больше четверти часа, и вот уже над ними крутой обрыв и пещера в нем. Теххи зажгла колдовской огонь, и они вместе с Ратмиром спустились в подземный зал, усыпанный мелким щебнем, с небольшим темным озером посредине. Теххи склонилась над водой, и отражение колдовского света открыло окно в другой мир. Там по заросшему густой травой лугу бродил Руслан. Из травы выглядывали черепа, кости, обломки доспехов. Старое поле брани. Впрочем, не такое уж и старое. Вот Руслан выдрал из травы обитый железными полосами щит, примерил, ремни щита еще не сгнили. Сам Руслан представлял из себя жалкое зрелище — ни щита, ни меча, ни шлема. На голове выдран клок волос, кровь запеклась на лбу. Кольчуга разорвана в клочья и свисает с плеч бесполезными лентами.

— Кто его так? — Ратмир с удивлением смотрел в колдовское окно.

— Рогдай, кто же еще.

— А... я думал, он с врагами встретился.

— Гм... Ратмир, скажи, кто такой "враг".

— Ну. Враг — это враг. На кого Великий Князь войной пойдет.

— А завтра помирится и передумает идти.

— Ну, да.

— Нет, Ратмир, враг — это тот, с кем невозможно договориться. Если невозможно договориться тебе — значит, твой враг. Если невозможно договориться Великому Князю, значит, враг Великого Князя. А теперь скажи, мог ли Руслан договориться с Рогдаем?

Ратмир помотал головой. В темноте пещеры этого не было видно, но Теххи знала и так.

— Вот. Значит, Руслан встретился-таки с врагом.

— Но вот я мог бы договориться с Рогдаем. Если он спасет Людмилу, то пусть. Получается, что мне Рогдай не враг. Но так хочется его придушить, если бы Руслан уже не...

— Угу. Все не так просто. О Людмиле ты мог бы с ним договориться. Но вот то, что Рогдай считает допустимыми любые средства для достижения своей личной цели?.. И ему все равно, чьи трупы легли бы под ноги?..

— Да, Теххи. Я не соглашусь, чтобы такие люди были около меня, и на одной со мной стороне. То есть Рогдай враг мне тоже.

— Был врагом. Теперь это уже в прошлом. И в другом мире. А ты здесь, среди зверей и птиц. Не знаю, хорошо ли это, но есть то, что есть.

— А Людмила?

— Смотри.

Вновь загорелся колдовской огонек, вновь лег отблеск на черную воду подземного озера.

В богатой горнице Людмила вертелась перед зеркалом, поправляя складки платья. Темный бархат сочетался с легким, почти прозрачным цветным шелком. Поверх платья легло перламутровое ожерелье.

— М-да... — Ратмир потряс головой. — Это хорошо, что Руслан ее спасет. Вот пусть и женится.

Тем временем Людмила в отражении хихикнула, взяла со столика островерхую шапку. Примерила, еще покрутилась перед зеркалом. Повернула шапку задом наперед и... исчезла.

— Шапка-невидимка. — Теххи, если и была удивлена, то только тем, как небрежно укравший девушку колдун хранит свои артефакты. — Если она захочет, легко сбежит.

— Что ты! Она же дама, ее спасать должны. Витязи... — Ратмир на несколько мгновений задумался. — Вот Руслан и спасет. А мы поехали-ка домой.

— Домой?

— Ну, к шалашу. А дом я построю. У меня с собой топор есть, что еще надо?

— Ну раз домой, так домой.

Двое возвращались из пещеры. Витязь и девушка. Возвращались на ту поляну у родника, что уже стала для них домом.

* * *

Прошло время, магией и топором на месте шалаша встала небольшая избушка. Тесанные нары застелили медвежьи шкуры, а вокруг родника лег бортик из камней. Только очаг так и остался на улице — в закатном мире не бывает зимы.

Именно у этого очага сидели двое, мужчина выстругивал древко для стрелы, а женщина помешивала суп в котелке. Именно она и начала разговор.

— Ратмир, я смотрела в зеркало вод. Руслан возвращается с Людмилой в Киев.

— Значит, ты уйдешь? Ты тогда сказала, что останешься со мной до возвращения Руслана.

— А ты хочешь, чтобы я осталась?

— Да.

— Что ж, время еще не истекло. Я могу остаться здесь с тобой, пока можно длить то, что длится. Но время закончится, только не знаю, когда.

— Хотя бы пока можешь...

— Хорошо.

— А еще я хотел бы повидаться с Русланом. Передать с ним весточку моему отряду.

— Я уже ушла из того мира, где по дорогам киевского княжества Руслан везет Людмилу. И обратного пути для меня нет. Но мы можем встретить их на границе миров, на закате. То есть тогда, когда там у них горит закат. Тогда выезжать надо сейчас.

— Едем.

Конь ступал по пронизанным алым закатным светом тропинкам, выходя из леса в степь, а потом огибая один холм за другим. По степи ехал витязь, а поперек седла перед ним сидела девушка, обнимая витязя за талию. После очередного поворота в подступающих сумерках явилось будто бы их отражение. Навстречу ехал еще один витязь, и тоже с девушкой в седле. Только на сей раз девушка спала, глаза закрыты, а толстая коса беспомощно качалась над землей. Мужчины насторожились, вглядываясь друг в друга.

— Руслан? Я гляжу, твой путь был успешен...

— Ратмир? Да ты ведь тоже не один.

— Это Теххи, она... — Ратмир замялся, не зная, как представить свою подругу.

— Я с ним.

— Да, она со мной.

— Я рад за тебя. И тому, что мы не соперники больше — тоже. Вы тоже в Киев?

— Нет. Я останусь в этих краях с Теххи. Передай хазарской дружине, пусть поделят мою долю между собой. Но что с Людмилой?

— Колдовской сон. Она так и не проснулась, надеюсь на киевских волхвов. — Руслан склонил голову и тяжело вздохнул.

— Ратмир, приблизься, я посмотрю, — Теххи протянула руку ко лбу Людмилы. Людмила дернулась, открыла глаза и, увидев себя в руках Руслана, прижалась к нему.

— Ты меня спас.

— Да, а подруга Ратмира расколдовала. Спасибо тебе, чаровница.

— Расколдовала? — Людмила вглядывалась в лицо Теххи. — Да, кажется, я видела тебя. Или то был сон? Наверное.

— Может, сон, может, нет, но ты дождалась своего Руслана.

— А я нашел ее и карлу победил.

— Совет да любовь вам, но скажи-ка, Руслан, зачем ты этого карлу в мешке везешь?

— Ты заметила? Да, взял с собой, отдам князю на потеху.

— Не след глумиться над поверженными, но дело твое, Руслан. — И уже шепотом, Ратмиру: — Пора нам возвращаться, здесь гаснет закат.

И вот два витязя уже разъехались, и каждый держал путь в свою сторону.

— Ты чем-то огорчена, Теххи?

— Немножко. Руслан так и не стал взрослым. По-детски наивен, по-детски неосознанно жесток. Не будет ему счастья в Киеве. Но это уже его дорога, не наша.

Вокруг посветлело, здесь закат по-прежнему горел вполнеба. Двое вернулись домой, закрыли дверь избушки. Для них наступила ночь, они сами себе ее установили. А проснувшись — объявили утро, открыв дверь.

Ратмир отправился на охоту, а Теххи — в пещеру к озеру, смотреть в зеркало вод. Колдовской свет вновь зажегся над водою, в отражении показался край луга, и на нем спящие беззаботно Людмила и Руслан, спящие глубоким колдовским сном. Крадется с мечом Фарлаф, жжет нить из волос над свечой Наина, Финн ждет предсказанного срока. Голодный карла стонет в мешке.

Теххи пожала плечами и погасила изображение. Ее вмешательство не изменило ничего. Гордыня, глупость и алчность по-прежнему правят миром.

* * *

Прошло несколько лет, не отмеченных ничем. Ни приходом зимы, ни весенней капелью. Но вновь горел очаг у избушки и висел котелок над ним. Но у очага сидело трое: мужчина, женщина и мальчик лет трех.

— Пап, а пап, я сбегаю к ручью силки на кроликов проверю? Там шуршал кто-то...

— Беги, Олег, только смотри под ноги.

Ратмир, глядя вслед сыну, покачал головой.

— Теххи, я не понимаю, что происходит. В первый год Олег так рос, что я думал — точно богатырем будет. Или князем, поскольку умный. А последнее время как будто остановилось что-то.

— Ну не совсем еще остановилось. Но замедлилось, да.

— Почему?

— Закатный мир, мир зверей. Здесь дети никогда не смогут повзрослеть. Им всегда останется четыре-пять лет. Не больше. Если хочешь, чтобы Олег повзрослел, тебе придется вернуться в свой мир.

— Почему не сказала раньше?

— Раньше время еще было. Немножко. Теперь ты спросил, и оно истекло. Я когда-то предупреждала тебя.

— То есть ты уходишь?

— Первыми уходите вы с Олегом по северной тропе. При этом четко представляй то место, куда хочешь попасть — тропа выведет. А потом уже и передо мной ляжет дорога.

— Жаль. Но сегодняшний вечер у нас еще есть?

— Есть. Вечный вечер и ночь, как мы ее отмерим. Но затягивать не стоит.

Ратмир хмурился и жевал травинку.

— Я вернусь в Киев. Буду воевать под рукой Руслана. А Людмила присмотрит за Олегом.

— Не присмотрит. Я не хотела говорить тебе, но Руслан с Людмилой недолго прожили после своей свадьбы. Неделю всего. А потом кто-то руками пленного карлы подлил им яд. Полцарства в приданое — плохой подарок на свадьбу. Князь не простил Руслану, что не уберег дочь. Хотя сделали все чужие руки и чужая злоба.

— Тогда... Тогда нечего нам с Олегом делать в Киеве. Большую часть золота, добытого на службе киевскому князю, я спрятал в низовьях Днепра. Заберу и вернусь в хазарские степи. Интересно, живы ли еще отец и мать? Может, увижу... А ты? Увижу ли я еще тебя? Если вернусь сюда?

— Нет, меня здесь не будет тоже, да и не найдешь ты путь в закатный край. — Теххи немножко лукавила, Ратмир сам был не чужд Истинной магии. Это она заметила еще при первой встрече, когда Ратмир, сам того не зная, привел их в Закатный мир. Хотя она просто искала любое спокойное место в лесу. Но ни говорить ему, ни учить его не стала. Не зная, действительно не найдет.

Двое долго сидели у костра, а потом долго прощались. Ратмир уже спал, когда Теххи качала спящего на руках сына:

— Спи, Олег, и запомни. Твой путь подобен моему, после смерти только начнется...

А потом смотрела вслед коню, увозящему вдаль Ратмира и Олега. Окинула взглядом опустевшую избушку, погасший очаг и растаяла облачком тумана, скользнув куда-то в Коридор-между-Мирами.