Ярость и нежность (гет)

Идиотизм. Сплошной и нерушимый. Как вообще эта блондинка могла позволить себе наорать на меня? На меня! На мощного и сильного гибрида! Сучка.

— Что-то случилось? — поинтересовалась Ребекка, пройдя мимо Клауса. Девушка не хотела ничего у него спрашивать, но пришлось: кислая мина брата не нравилась ей, ой, как не нравилась.

— Что это вдруг? С каких это пор тебе интересно то, что меня касается? — Клаус прищурился и, словно король, сел в кресло. Впрочем, почему как? Он и есть король.

Что это она на меня уставилась? Как же меня всё бесит. Устал. Был бы человеком, давно бы уже крикнул «в отпуск» и сбежал из этого дурдома. Но этот сраный мир меня не отпускает.

— Ты мой брат, забыл? — сарказм чистой воды. — Если ты не интересуешься делами своих близких, это не значит, что мы не будем интересоваться тобой, эгоист хренов, — отчеканила она.

— Смело. Сильно. Громко, — проговорил Клаус, — Но не убедительно.

Ребекка встала с дивана и злобно посмотрела на брата. В её глазах было что-то неуловимое. Что-то, что напоминает детскую обиду или печаль. Столько всего видели эти красивые глаза? Столько пережили. Столько слёз было выплакано. Столько смертей лицезрели они. Сжав свои кулаки так сильно, что костяшки пальцев побелели, она развернулась и ушла.

Что? И это всё? Что-то ты сдаешь, милая.

— Пошёл к чёрту, — только и шикнула Ребекка, выходя из гостиной.

— Поверь, я уже у него, — с улыбкой прокричал Ник.

— Это твои проблемы, — послышался тихий шёпот, но вампиры прекрасно всё слышат. Ребекка и рассчитывала на это.

Клаус прикрыл глаза, не зная, что ему сейчас делать. Может быть, появиться на пороге дома Форбс и нафиг оторвать белобрысую головку от прекрасного тела? Или вырвать сердце этой бесстрашной вампирше? А может, прицепить цепями к стене и мучить? Мучить так долго и так мучительно, как поступал с тупыми вампирами лет триста назад?

Но что-то явно ему нравилось в ней. Сила? Красота? Острый язычок? Всё. А особенно язычок. Она всегда ловко находила словечки и фразочки, на любые реплики Майклсона.

Кэролайн.

Очередная головная боль.

Но ведь можно же о ней и не думать. Но как это сделать? Как? Когда каждый её поступок, каждая фраза, впиваются иголками в чёрное сердце, больно колют его. Она жалит его своими словами, как пчела, оса, ну, или шмель.

Язычок.

А может, Клаусу больше хочется попробовать на вкус этот язычок? Может, его это и страшно бесит? Что какой-то Тайлер Локвуд, какой-то щенок, ласкает эту блондинку, когда захочет, а Клаус — нет? Но, это же глупо, Клаус. Сколько тебе? Пятнадцать, двадцать, сорок пять? Нет, мать его. Тебе тысяча! Тысяча лет с хвостиком.

Неужели тебя до сих пор тянет на этих пустышек? На этих современных красавиц. А если подумать, то ей всего восемнадцать. Она мала. Она ещё ребёнок. По сравнению с тобой. Да ты ей в пра-пра-пра-пра... и так далее дедушки годишься.

Но тогда почему она заполняет тебя? Прямо изнутри! Прямо в лёгких. Хочешь вычеркнуть её из мыслей, выплюнуть из лёгких её аромат корицы и мандарин, вырвать её сердце?

Ты слишком жесток для неё. Столько всего сделал плохого и страшного близким? И тебе на всё это плевать. Ты просто хочешь её. Просто хочешь. Какое странное желание. Какая странная потребность в ком-то. В ней. Но разве это то, о чем ты думаешь?

Нет. Это не «то», и слава Богу.

Закрыл глаза и погрузился в легкий сон. Да, ему бы сейчас поспать немного. Но это не сможет убрать её хренов образ из-под век.

Закрывает глаза. Она. Смеётся ему в лицо, плюёт в душу, издевается, не верит, да и правильно делает.

Пальцы сильно сжались на подлокотнике кресла. Кажется, нужно покупать новую мебель.

Пошла вон. Пошла вон, сколько можно?

Со вздохом открывает глаза. Недовольный, злой, растерянный. Вот что ему делать? Ему нужно убить эту стерву, прежде, чем она поселится в его сердце. Но есть ли у него это сердце?

Смешно. Сердце у тысячелетнего гибрида.

Такое ощущение, что у него вместо сердца чёрная дыра. Все пытаются проходить мимо Клауса. Никто не должен влюбиться в него. Но если всё оборачивается не так, то девушки исчезают в его глазах, влюбляясь окончательно. Но только сам Никки ничего не чувствует. Ему уже давно плевать.

Он разочаровался в чувствах ещё в далёком… Неважно, каком году.

Татья.

Именно так её звали.

Эта сучка успела влюбить в себя сразу двоих братьев. Но что страшнее, чем то, что два брата влюбляются в одну девушку? В ту, копия, который перерождается каждые пятьсот лет. Каждые, твою мать, пятьсот.

Сальваторе тоже попались.

Он ничего больше не чувствует. Так проще. Зачем нужна любовь? Это же слабость. Такая липкая, такая губительная, такая… Глупая.

Сколько всего происходило из-за женщин? Драки, войны, падения великих стран.

— Сука, — выкрикивает он. То ли на себя, то ли в сторону Кэролайн.

Её аромат до сих пор витает в этой комнате. Она была тут совсем недавно. Просила не трогать своего мальчишку. Ха! Да ему плевать на этого щенка. Главное, чтобы он был подальше от тебя, маленькая.

— Клаус, но выслушай меня, — шептала девушка, в надежде.

— Это глупо, Форбс. Если я его увижу, то убью. Он ещё в Мистик-Фоллс? Он действительно так глуп? — улыбался Майклсон ей в лицо.

— Я думала, что у тебя есть сердце! — резко выкрикивает она, — Во всём виновата эта Хейли, но всю вину ТЫ свалил на Тайлера. Это глупо! А вообще, какая разница? Ну и, убил ты этих своих гибридов? Тебе разве не плевать!? Скольких ты убивал и ничего, тут вдруг на тебе. Обиделся мальчик, — яростно кричала она, а у него даже руки не поднимаются её остановить.

Почему?

Её голос до сих пор в его ушах. А может, просто выйти из этой комнаты? Ведь тут пахнет ей. Любой нормальный человек бы теперь даже и не учуял, но он же гибрид. Гибрид, мать его.

В голове столько не цензурных слов. На всех языках этого мира.

Но он не выходит, а продолжает сидеть и вдыхать этот аромат. Хренов извращенец.

От каждого вздоха лёгкие что-то царапает. Что-то цепляется, что-то одурманивает. Убить её нахер, и всё. Первая мысль. Но он не может.

Особенно после этого бала. Чёртов бал.

А в голове этот голос. Эти просьбы. Эти крики.

— Заткнись, — грубо говорит Клаус, наконец-то.

— А я не заткнусь! — снова вскрикнула она и ударила его своей рукой в плечо.

— Кэролайн! — сквозь зубы, шипит первородный, — Если ты сейчас же не заткнёшься, я вырву твое молодое сердце и отправлю почтой Локвуду, уяснила?

— Да что ты несёшь? — задохнулась от недовольства блондинка, — Тебе на всех плевать. На всех. Чёрт! Да с кем я говорю? — взмахнула она руками и зашагала к выходу.

— Уже уходишь, дорогуша? — слащаво и приторно-сладко интересуется Клаус, допивая свой виски. А в лёгких этот аромат корицы и мандарин.

— Да. И я надеюсь, что больше сюда не попаду! — шипит она и открывает входную дверь.

— Жаль, — печально говорит Клаус, — Думал, ты меня развлечёшь в спальне, — выпалил Клаус, усмехаясь. Девушка остановилась у дверей, медленно повернулась.

— Иди к чёрту, старый извращенец, — и выходит из дома.

В ту же секунду стакан с виски полетел в стену. Форбс этого не услышала, зато стены особняка запомнят надолго.

— Овца, — выпалил мужчина.

До сих пор это чувство не выходило из головы. Чувство. Словно она тут. Словно смотрит и кривит губы. Он ей не нравится.

— Сучка, — какой раз он уже это говорит? — Мы ещё посмотрим кто кого.

А солнце продолжало светить в его глаза. Корица и мандарины.

Корица…

Мандарины…

Клаус жадно вдыхал этот аромат.

«Старый извращенец»

Что творится в твоей блондинистой головушке, глупышка. Как можно было влюбиться в этого урода? Ну, как? Когда рядом такой…

Ты?

Ты?

Нет, ты не будешь с ней, Клаус! Ты просто недостоин. Ты действительно стар. Ты не достоин любви.

Почему?

Потому что убивал, губил, стирал в порошок.

А она такая светлая, такая яркая. Такая Кэролайн.

— К чёрту, — снова выпаливает Клаус, — К чёрту из моей головы! На кой чёрт я вообще приехал в этот сраный городишко? Старый идиот!

Больно. Чертовски обидно. Она выбрала Тайлера. Да и что тут выбирать? Всё очевидно.

Но это бьёт по самолюбию Клауса. Очень сильно бьёт. Его всегда выбирали, всегда. А тут этот Локвуд. Этот сраный Локвуд.

Хотя, не всегда.

Татья…

Кэролайн…

Что за женщины-то такие?

Клаус побрёл в свою мастерскую. Медленно, немного хромая. Толи от усталости, толи просто так. В душе разочарование. Обида.

В лёгких корица. Мандарины.

Я больше не буду пить чай с корицей. Я возненавижу эти оранжевые мандарины. Бред.

Причём тут вообще это?

Клаус подошёл к двери и открыл её. Запах красок и каких-то примесей ударил в нос. О, да.

Мандарины и корица — к чёрту!

Подошёл к столу, чувствуя такую нужную свободу. Такую яркую. Такую ощутимую. Сел.

Твою мать!

Её портрет!

Да когда он успел нарисовать-то? Когда был в бреду? Или пьян?

Всё! Хватит.

Майклсон встал и быстро пошёл вон из этой комнаты. Нужно выпить! Срочно!

Как эта блондинка так быстро приручила себе совсем не ручного и не простого первородного.

Как?

Загадка. И никто не скажет как. Это и Клаусу неизвестно. Просто села в его сознание и… сидит.

— Я ещё попляшу на твоих косточках, Форбс, — зло прошипел Клаус и направился к мини-бару.

Наверное, блондинке лучше уехать из этой страны. Так как если вдруг Клаус напьётся, то пиши — пропало! Он же убьёт её нафиг. Убьёт.

Плевать — тут же отдалось в голове. Нужно найти себе какую-нибудь особу и провести с ней ночь.

Когда последний раз была у него девушка? С тех пор, как приехал сюда?

Вот именно, давно!

Пора в объятия дамочек, Клаус. Пора.

Значит в БАР!

* * *

Да как он может так говорить? Как может так говорить, блин?

Кэролайн шла по подъездной дорожке к своему дому и сжимала кулаки. Всё, что происходило в последнее время, её страшно пугало. Бедный Тайлер. Клаус не умеет шутить. Он убьёт его. Убьёт.

Мобильник звонит уже в который раз, но Кэр не решалась брать трубку. Быстро забежав в дом, она, наконец, достала мобильное устройство.

«ТАЙЛЕР»

Только тебя мне и не хватает.

Кэролайн закатывает глаза и берёт трубку. Она пыталась прикрыть его зад, но не получилось. Нужно искать другие варианты. Срочно. Девушка шла в свою комнату по лестнице.

— Тайлер, прости, что не отвечала, — начала она.

— Сорок восемь пропущенных, Кэр. Я звонил тебе сорок восемь раз. Где ты была? — спросил парень. Кэролайн даже показалось, что она видит, как он щурит свои глаза.

— Я была у Клауса, — призналась она. Зайдя в свою комнату, девушка бесшумно села на свою кровать и обвела помещение взглядом.

— Что? Что ты сделала? Зачем? Это из-за меня? — блондинка прикусила свою нижнюю губу.

— Успокойся, — тихо сказала Кэролайн.

— Что он тебе сказал? — резко выпалил гибрид.

— Сказал, что тебе лучше не появляться. Кстати, где ты сейчас? — спросила Форбс, ещё сильнее кусая свою губу.

— Пока что дома. Думаю. Наверное, мне лучше уехать, Кэр, — проговорил Тайлер, совсем тихо.

Сердце Кэролайн пропустило удар.

Уехать? Уехать? ОН, что, издевается?

Ну, а хотя… Может, будет лучше…

— Ты всё хорошо обдумал? — спросила девушка, чувствуя, как щиплет в переносице.

— Нет. Я только думаю, — признался Локвуд.

— Дай мне знать, Тайлер. Дай знать, если ты что -либо придумаешь, предпримешь. Хорошо?

— Конечно, Кэр, — тепло произнёс Тайлер. Девушка закрыла глаза:

— Я люблю тебя.

Такие нужные ему слова. И такие нужные ей самой.

— Я тоже тебя люблю. Я должен отлучиться. Я перезвоню, — прошептал тот.

— Люблю, давай, — просто сказала Кэролайн и отключилась.

Волна неуверенности подкатила к девушке. Что-то будет. Что-то точно будет.

Нужно в бар. Снять это грёбанное напряжение.

Точно! В БАР!

Блондинка откинула свою голову назад, ударяясь об стену. Клаус посмотрел на то место, куда хотел укусить. Попробовать эту ароматную, вкусную, манящую кровь. Почувствовать, как жидкость с металлическим привкусом будет разливаться в горле, а он сам утопать в эйфории вкуса и удовольствия.

Возможно, туалет в баре не совсем лучшее место, особенно для первородного гибрида, но Клаусу было плевать. Он просто хотел вкусно поесть, а затем заворожить какую-нибудь куколку и увезти с собой. Хватит отсиживаться.

Внушив блондинке не кричать, Клаус медленно всадил в неё свои клыки и начал всасывать в себя кровь. Кровь… Сильнее прижал её к стене и удерживал её, так как она намеревалась сбежать. Он внушил лишь только молчать.

Глаза девушки стали медленно закрываться, а потом она сама обмякла в руках гибрида. Тот оторвался от неё, даже не оставив на себе ни капельки крови.

Девушка медленно сползла по стенке. А первородный лишь усмехнулся.

Она пахнет лавандой. Ненавижу лаванду. Но что ему тогда вообще нравится? Корица и мандарины? Нет! Это точно нет!

Как же Клаусу хотелось в этот момент растрепать пёрышки блондинке. Только не этой, а другой. Как же его бесил лишь только тот факт, что он не мог этого сделать. И он сам не знал почему. Нет, это точно не любовь, это не привязанность.

Симпатия, банальная симпатия.

— Мне плохо, — прошептала блондинка у стены.

— Мне тоже. — без эмоций отозвался Клаус и вышел из туалета. Глаза сразу пробежались по бару и заметили эту Кэролайн. — Чёрт, — выругался он, почти без шумно и сел за самый дальний столик.

Блондинка сидела за барной стойкой и говорила с Мэттом. С барменом, который был её другом. А также это её бывший. Злость в Клаусе возросла, кулаки сжались. Что с ним? Ревность? Нет, Клаус это списал на ненависть к блондинке.

— Наверное, он уедет, — печально сказала девушка Мэтту. Тот лишь покачал головой и налил девушке вторую порцию виски. — Спасибо.

— Кэролайн, ты же понимаешь, что так будет лучше? Он будет в безопасности.

— Да, я знаю, так будет лучше, — в тон Мэтту говорила девушка. Кажется, что она потерялась, увязла в этом всём. Она устала.

— И что ты ему сказала?

— Ничего, — услышал Клаус своим прекрасным слухом. Девушка поморщилась от выпитого алкоголя и добавила, — Но, кажется, я кое-что придумала, — Клаус тут же нахмурился.

— Что же? — спросил Мэтт, протирая пивной стакан белым полотенцем.

— Я уеду с ним, — улыбнулась Форбс, — Что мне ещё тут делать, без него? У Елены есть Стефан и Деймон. Кэтрин не так страшна, всё в порядке. Они как-нибудь разберутся, а я укачу в закат с любимым, — заблестели глаза от счастья у девушки.

Клаус, услышав это, очень разозлился, но продолжал слушать разговор подростков. Кэролайн, кажется, очень развеселилась от своей дебильной идеи.

— Идиотка, — прошептал Клаус, буравя её взглядом.

— Мы уедем далеко, и нас никто не побеспокоит. Наверное, и Елена не обидится, так как она понимает, что я не могу оставить Тайлера, — продолжала улыбаться Форбс. Клаус помрачнел.

Сука. Как так можно? Как можно ехать с кем попало, хрен знает куда?

— Это чудная идея. Вы и от Клауса сбежите и останетесь вместе, — улыбался Мэтт. Как же Клаусу хотелось выбить ему пару зубов. А может и не пару, а все.

Сильно ударил кулаком по столу Клаус и на скорости вампира умчался в свой дом. Ему нужно было что-нибудь придумать. Он не хотел её отпускать. Почему-то…

— Мне тоже так кажется. Надо позвонить Таю и всё ему рассказать. Только вот я свой телефон дома забыла, дай свой.

— У моего зарядка села, прости,— извинился Мэтт и отвлёкся на какого-то мужчину, который жаловался, что на столе, за который он сел, была огромная вмятина.

Девушка задумалась и поспешила домой. Нужно обрадовать Тая.

Клаус тем временем был совсем не у себя дома.

Девушка зашла в свою комнату и увидела первородного, который лежал на её кровати.

— Какого чёрта? — прошипела она.

— И это вместо приветствия? Форбс, чему тебя мама учила? Ну да, ладно, — продолжал лежать и нахально улыбаться мужчина.

— Проваливай из моего дома, Клаус, — злилась девушка. Клаус в ту же секунду прижал её к стене, нависая над ней.

Рука его сжимала её маленькую шейку, и она жадно глотала воздух. Его тело плотно прижало блондинку к стене, от чего Майклсон почувствовал возбуждение, но решил быстро уйти от этих мыслей.

— Кажется, ты немного забылась, дорогуша, — шептал ей на ухо гибрид. — Тут главный я, и все должны плясать под мою дудку, но точно не под твою. И как ты смеешь командовать мной? Захочу, вообще сюда перееду.

Девушка, со страхом в глазах, громко сглотнула. Она по-прежнему была прижата к стене, а все её попытки вырваться оказались тщетными. Она дёрнула рукой, что бы отодвинуть его, но он лишь сильнее прижал её к стене.

Мандарины.

Корица.

Одурманивает.

— Ты думаешь, так просто вырваться от меня, Кэролайн, — прошептал её имя Клаус. А у девушки отчего-то по спине пробежались мурашки.

— Отпусти меня, — прохрипела она, задыхаясь. Тот лишь только улыбнулся.

— Не думаю, что я сделаю, как вы просите, мисс Форбс, — уже громче сказал мужчина, и девушка зажмурила глаза.

— Прошу, — попросила она, сама удивилась от своих слов. Мужчина лишь посмеялся ей в лицо.

— Только после того, как узнаю, куда там ты собралась с Тайлером? — твёрдым, металлическим тоном спросил мужчина. Из глаз девушки полились слёзы, что было практически не свойственно Кэролайн.

— Знаешь, что, старый извращенец. Можешь убить меня, сделать, всё что угодно, но Тайлера не трогай! — выплюнула она, осмелев.

— Как глупо, Кэролайн. Как глупо, — потешался мужчина. — Рискуешь из-за какого-то мудака, которому срать на тебя.

— Мы любим друг друга, — прохрипела она. — Да что тебе знать о любви?

— Заткнись! — прорычал мужчина, — Я ведь действительно убью тебя!

Девушка лишь сильнее зажмурила глаза, ожидая своей участи. Она боялась его, дрожала всем телом, и он чувствовал её дрожь. От этой мысли он лишь сильнее улыбнулся.

— Вот, молодец, — похвалил её Клаус, проводя второй рукой по её щеке.

Она лишь тяжело вздохнула, и слеза проскользнула по её щеке. Клаус успел её поймать и вытер с лица девушки. Затем отпустил Форбс, оттолкнувшись от неё.

Кэролайн тяжело начала дышать, медленно опускаясь по стене вниз. Её мутило, пред глазами местами темнело, а комната плясала. Нащупав руками опору, в виде столика рядом с ней, девушка медленно поднялась и с глазами, полными ненависти, посмотрела на Клауса.

— Ты ужасен, — выдохнула она. Мужчина отстранённо посмотрел на неё.

Да как она смеет?

В голове стучит кровь.

Перед глазами она.

Та, которая только что чуть не умерла от его рук, но снова пытается перечить ему.

— Я ненавижу тебя, — так же прохрипела она.

— Значит, ненавидишь? — спросил Клаус, прищурив глаза. Стал медленно надвигаться на девушку, а она начала пятиться обратно к стене.

Глаза девушки стали бегать по комнате в поиске чего-нибудь, что сейчас бы ей пригодилось. Дверь была слишком далеко, она бы не успела до неё. В голове судорожно пыталась придумать план по выходу из этой ситуации, но ничего не могла придумать.

Чёрт!

— Боишься? — рыча, спросил Клаус. Кэролайн молчала, — И правильно делаешь.

Осталось лишь два шага. Два шага до неё. Как же она бесила его. Как же хотелось сейчас ударить её, заломить, сломать эту бунтарку. Погасить в ней этот огонёк уверенности в своих силах, которых и не было. Как же он мечтал увидеть её поломанной тряпочной куклой. Но она встречала его с гордо поднятой головой, даже сейчас.

Он приблизился к ней, тяжело дыша. Разорвать её? Вырвать сердце?

Теперь от её лица оставалось всего несколько сантиметров, она тоже тяжело дышала.

Страх…

Её страх, в её глазах.

Его рука потянулась в её сторону, и девушка зажмурилась, ожидая удара в лицо. Но услышала только удар в несколько сантиметров от уха.

Он что, ударил кулаком стену?

Посмотрев в его глаза, девушка увидела ярость. Страшное зрелище.

— Добилась, чего хотела, сучка? — прорычал он.

— Я ничего не добивалась, — серьёзно ответила девушка. Клаус посмотрел на неё со злобой, яростью, болью.

— Я хочу убить тебя, — признался он.

Кэролайн закусила нижнюю губы, судорожно переводя взгляд от его носа к его глазам.

— Убивай, — с гордостью сказала девушка, — Мне плевать!

— Ммм, так смело, — подметил он.

— Делай, что хотел. Не тяни время, — голос девушки дрогнул на последнем слове.

Боялась ли она? О, да. Это ещё не то слово. Коленки подкашивались, а сердце готово было вырваться из груди, когда он так смотрел на неё.

Клаус хмыкнул и одним движением свернул ей шею.

— Проспишься, поговорим, — улыбнулся Клаус и взял на руки Форбс.

* * *

— Здравствуй, Тайлер, — сказал Стефан, заходя в дом Локвудов.

Тайлер лишь кивнул ему, собирая сумки.

— Уезжаешь? — спросил Сальваторе.

— Да. Только я никак не могу дозвониться до Кэролайн. Я не знаю, что с ней. Я обещал её предупредить, если соберусь уехать, — печально проговорил Локвуд, закидывая в дорожную сумку синий свитер.

— Я думал, что она у тебя, — озабоченно проговорил Стефан, — Её нигде нет.

— Что это значит? Что значит, нет? — спросил Тайлер, смотря на парня.

Стефан засунул руки в карманы и уставился на Тайлера.

— Я уже у всех побывал. Её нет. Я боюсь, что с ней что-нибудь может случиться, — быстро проговорил Стефан, — Где она может быть?

— Я не знаю, Стефан.

— Надо заехать ещё к Майклсонам, — тихо сказал Стефан,— Вдруг...

— Вдруг они похитили её? Да зачем она им? — психанул Тайлер.

— Я-то откуда знаю?

— Хорошо, — выдохнул Тайлер, — Ты езжай к Клаусу, а я пройдусь по городу. Может, кто-нибудь видел её, — проговорил Тайлер и вышел из дома вместе с вампиром.

* * *

— Ты так глуп? — яростно кричала Ребекка, — Да они сейчас все сюда пригонят!

— Заткнись! — рявкнул Клаус. Ребекка уставилась на него.

— Просто скажи мне три слова, и я успокоюсь, — шикнула она.

— Не понял.

— Ребекка, я дебил! — закричала она.

— Я тебя сейчас усыплю, сестрёнка, — сидел в кресле злой и нервный Клаус.

— А ты это постоянно делаешь. Не удивил! — пискнула блондинка, — Совсем рехнулся!

Притащил сюда… эту курицу! — эмоционально жестикулировала древняя.

— Я всё слышу, — прошептала Кэролайн, сидя на диване. Она уже пришла в себя, но была крайне недовольна, когда поняла, что её просто так отпускать не будут, — Но я полностью согласна с Ребеккой. Ты дебил! — выплюнула она.

Ребекка только покосилась на другую блондинку, испепеляя её взглядом.

— Ну, хоть в чём-то мнениями сошлись, — победно хлопнул в ладоши Клаус.

— Нахрена тебе это? — только спросила Ребекка, успокоившись. Или только всем казалось, что она успокоилась.

— Решил провести эксперимент.

— Что? Я тебе что, подопытная крыса? Серьёзно, Клаус? — чуть ли не рычала девушка, хоть и находилась не в лучшем положении

— Ой, помолчите вы! Всё-таки как же сложно находиться в одной комнате с блондинками, — проговорил Клаус.

— А может быть, стоит одну блондинку удалить? — спросила Ребекка, кося взгляд на Кэролайн.

— Да, мне тоже так кажется, — улыбнулся Клаус. Ребекка тоже, — Бекка, пошла вон.

— Что? — выпучила она глаза.

— Прокатись где-нибудь. Отдохни. Возьми с собой Элайджу, поколесите по миру, — странно улыбаясь, сказал первородный.

— Нет, Ребекка, прошу, не бросай меня, — взмолилась Кэролайн.

— Ты издеваешься, брат. Тебе важнее какая-та шлюха, а не родные?

— Пошла вон, я сказал, — металлический голос проник во все органы Кэролайн. Стало жутко и страшно. Ребекка фыркнула.

— Отлично. Мы с Элом уезжаем! На год, а может и на два. Ах, нет, — резко остановилась она, — мы больше к тебе не приедем, засранец! Не рассчитывай больше на нас, хренов эгоист!

После этого девушка рванула на второй этаж.

— Что это было? — только и спросила Кэролайн.

— А это было то, что мы с тобой в скором времени останемся одни. И я научу тебя вовремя молчать, прикрывать свой ротик, слушаться меня, — усмехнулся древний.

— Ты псих, — прошептала она, — За мной придут, меня найдут!

— Не найдут, — улыбнулся он и подошёл к девушке, — вербену пьешь, значит, — учуял он.

Девушка попыталась вырваться из его рук, которые уже прижимали Кэролайн к телу хозяина.

— Отпусти, — рычала она.

— Сначала найдём тебе комнату. Потом подождём, когда из тебя выйдет вся вербена и я внушу тебе мне подчинятся, — прорычал он ей на ухо. Кэролайн замерла.

— Ты не можешь. Ты же не так жесток, — пыталась достучаться до него блондинка, — Я же помню, как мы повели бал, как ты давал мне кровь на мой день рождения, — шептала она.

— Забудь, что было тогда. Главное то, что будет очень-очень скоро, — улыбка с лица мужчины слезла, и он поволок девушку за собой на второй этаж.

"Кажется это конец, Кэролайн. Тебе крышка", — шептал её разум.

— Ах ты, старый извращенец! — шипела Кэролайн. Её возмутило, как к ней обращался Клаус. Ей не нравилось его поведение. Какого чёрта он вообще лишает её свободы? Он не имеет права!

Мужчина продолжал наблюдать за девушкой, которая сидела в кресле и громко выступала.

— Выпусти меня, давай, я жду! — продолжала она, не в силах шевелиться. Долбанное внушение первородного.

Вот урод! Я его ненавижу! Теперь ещё и под внушением. Гад.

Гад!

Древний, первородный гад!

Опустив глаза, девушка сдалась.

Не было смысла сейчас просить своей свободы. Он ведь не отпустит.

Ведь не отпустит же?

— Успокоилась? — бархатным голосом поинтересовался блондин. Девушка по-прежнему хранила молчание, хотя пару минут до этого орала во всё горло, — Вот и отлично. Посиди, подумай над своим поведением.

Как же она меня бесит. Но желание сломать эту дерзкую штучку превыше всего. Да! Я сделаю это.

Клаус медленно встал со своего места и направился вон из комнаты.

Как только девушка осталась одна, она начала разглядывать свою «тюремную камеру».

Именно так она подумала, когда Клаус использовал своё внушение на ней.

Просторная светлая комната со стенами цвета спелого персика. Огромная кровать, в тон им. Много цветов в отдельном углу. Огромные окна и шикарные шторы с балдахинами.

Если бы Кэр не оказалась в таком положении, то подумала, что находится в комнате самой королевы, но увы, теперь для неё эта комната — тюрьма.

Воспоминания о Клаусе злили её.

Как он посмел меня притащить сюда? Я что, его рабыня? Ну ничего, мои друзья меня найдут…

Ведь найдут же?..

Надежда поселилась в сердце блондинки.

Клаус шёл быстрыми шагами к себе в кабинет, чтобы не передумать и не вернуться обратно. В конце концов, скоро заявятся её дружки, и ему придётся врать. Нагло, подло и с улыбкой.

Друзья, а точнее друг, не заставил долго жать Майклсона.

Совсем скоро появился Стефан. Лицо хмурое, голос печальный, а сам уставший. Неужели так переживает?

Из-за этой блондинистой сучки?

— Клаус, здравствуй, — поздоровался Стефан, на пороге Клаус. Хозяин не спешил его впускать, но когда кивнул Стефу в ответ, то впустил горе-друга.

— Что тебя привело в мой дом, Сальваторе? — наигранно удивился Клаус, наливая себе и Стефану янтарную жидкость. На губах заиграла улыбка, обнажив ямочки.

— Наверное, это покажется странным, но мы потеряли нашу подругу, — начал Стефан, — мне кажется, что ты можешь нам помочь, — выдохнул он.

— Не уверен в том, что смогу помочь. Я не знаю где может шляться ваша подружка, да и мне это неинтересно.

Ага, неинтересно ему. Ну да, Клаус.

— Я же не говорил, кто именно пропал, — подозрение заиграло в глазах гостя. Хоть Стефан и сидел в кресле Клауса и распивал алкоголь, и вся поза говорила о его невозмутимости, глаза, зеркала души, выдавали.

Что же вы все так за ней бегаете? Лучше следи за Еленой, Сальваторе!

— А я разве называл имя вашей заблудившийся? — усмехнулся древний.

— Ну, насколько я помню, тебе нравилась наша Кэролайн, — начал Стефан, потирая ладони.

Наша Кэролайн…

Наша.

С каких херов она ваша?

"Но ведь и не твоя, Клаус," — смеялось сознание гибрида.

Ник шумно выдохнул и сел на диван.

— И, возможно, ты имеешь к этому отношения, или ты бы мог помочь с поисками, — закончил вампир.

— Ты смеешь кидать мне обвинения? — усмешка. Которая за этот сумасшедший день?

— Не надо всё переворачивать, Клаус. Я беспокоюсь за Кэролайн, — чётко сказал Стефан и опустил руки.

— Наверное, она сбежала от вашей сумасшедшей команды по спасению Гилберт, чтобы выжить. Знаешь? Я бы тоже так поступил, — усмехнулся Ник, — Вы же обречены.

Стефан злился, хоть и пытался держать себя в покое.

— Что ж… Если увидишь Форбс, то передай, чтобы позвонила мне.

— С чего ты взял, что я её увижу? — засмеялся Клаус.

Стефан ничего не ответил и вышел из дома. Зачем ему тратить свои нервные клетки на безумного старого Никлауса?

По щекам Кэролайн, слышавшей весь разговор, потекли слёзы. Страх, противное существо, которое она так ненавидела, заставляло тело дрожать.

"Зачем он держит меня здесь? Что ему от меня нужно? Для чего? Я ведь ничего ему не сделала!"

Нет, Кэролайн. Милая Кэролайн. Чего ты только ему не сделала.

Внушение не давало двинуться с кресла. Обидно.

Клаус же уже во всю крушил мебель в своей мастерской.

Наша Кэролайн!

Я беспокоюсь о ней!

Да ну всё к чёрту! Зачем? Зачем ему Кэролайн? Почему он держит её? Он сам не понимает. САМ.

Она ведь даже ему не нравится. Или Клаус сам пытается внушить себе это?

Потому что она нравится. Нра-вит-ся.

Но не больше. На больше и сил не хватит. За все его года он ни разу не встречал вот такую вот "даму-модаму", которая бы так бесила его. Не считая сестры.

Кстати, о сестре. Нужно позвонить Элайдже. Клаус ведь не знает, почему его брат даже ничего не сказал ему. Оставил. Не типично для него. Хоть именно сегодня эта его не типичность так обрадовала первородного Клауса.

Но сейчас просто не хватало никаких сил, чтобы отчитываться перед Элайджей или ещё чего-нибудь.

Клаусу хотелось любви, ласки и заботы. Он давно признался себе в этом, но его панцирь не давал Клаусу спокойно жить

Что делать сейчас? Напиться и раствориться в объятиях какой-нибудь девушки.

Хотя совсем близко сидит Кэролайн. Может, он её...

Нет. Он не хочет… портить её… Почему-то.

Хоть она уже далеко не девочка, но Клаусу не хотелось спать с блондинкой. По крайне мере сейчас.

* * *

Пол первого ночи.

Кэролайн хочет спать, но ей не удобно. Она ведь даже пошевелиться не может. Не может.

А всё почему? Потому что тупица Клаус ей это внушил и забыл про неё. Прекрасно.

Ещё два часа девушка пыталась уснуть сидя и у неё почти получилось. Вот только громкий грохот дверью её разбудил. Чертыхнувшись про себя, она посмотрела на Клауса.

Что он так поздно забыл тут?

Ах, да… Это же ведь его дом. Что хочет, то и делает.

— Не спится? — спросил Клаус. Его язык слегка заплетался. Да даже глупым быть не надо, чтобы понять, что Клаус пьян. Надрался, как охранник ликёро-водочного завода во время своей смены на новый год.

— Теперь уж точно, — охрипшим от усталости голосом, проговорила Кэролайн.

Клаус подошёл к ней и посмотрел в глаза:

— Ты можешь передвигаться по этой комнате, но не сможешь навредить себе или сбежать. Тебе ясно? — зрачки расширились и снова вернулись в нормальное положение. А Кэролайн повторила за ним его «команду»

— Вот и ладненько, — усмехнулся Клаус и лёг на кровать, подпирая свою голову руками. Девушка потёрла свою шею руками и облегчённо вздохнула. Это хоть что-то…

— Зачем ты пришёл? — спросила она.

— Мне скучно, — протянул он, не смотря на неё.

— В три часа ночи? — удивилась она, — Вообще-то нормальные люди в такое время спят.

— Согласен с тобой.

— Спят в кроватях, Клаус, — настойчивее сказала она.

— Так иди сюда, в чём проблема, — в глазах заиграли бесята. Девушка поёжилась от такого изучающего взгляда.

— Спят в СВОИХ кроватях, — быстро уточнила она, — Знаешь? Я оценила твою шутку. Ты так классно меня разыграл. Я действительно испугалась. А теперь отпусти меня, — улыбнулась девушка.

— Не-а, — протянул Майклсон.

Девушка опешила от такого ответа. Глупышка.

Он сказал "нет"?

Что-что он сказал?

— Но Клаус…

— Я сказал: нет, — металл в его голосе испугал блондинку, и она замолчала, — Ты боишься меня, — не спрашивал, а уточнял Клаус. Его это разочаровало. Почему?

Форбс продолжала молчать. Его это ещё больше взбесило.

— Иди сюда, — приказал он. Девушка уставилась на него.

Он ей приказывает?

Похоже на то…

Но она не пойдёт. Точно не пойдёт.

— Я не ясно выразился? — Клаус поднял с кровати голову.

— Это уже не смешно, Клаус, — испуганным голосом проговорила Форбс.

— Ты думаешь, что я шучу? — засмеялся он, — Да хрен тебе. Я серьёзен как никогда. И я хочу тебя!

Хочу тебя…

Хочу!

Да, мать твою, ХОЧУ! Хочу так, что прямо сейчас готов разорвать на тебе одежду и вдалбливаться в тебя до потери пульса. Так хочу, что мой член напрягся и желает выйти на свободу.

Хочу. А ты так близко.

— Я всё ещё считаю, что у тебя классная шутка, — пыталась отшутиться Кэролайн.

— Ты идиотка, — прорычал Клаус и схватил девушку за волосы. Всё произошло так быстро, что девушка не сразу поняла, что лежит УЖЕ под ним, а он яростно срывает с неё кофту.

— Прекрати. Ты пьян. Ты обезумел, — прорвался голос Кэролайн, но в затуманенное сознание мужчины, уже ничего не прорвётся.

Когда с кофтой всё было покончено, он прильнул к груди девушки. Та ахнула от неожиданности, пытаясь выбраться из рук насильника.

Умелый язычок обрисовал вокруг соска девушки узор, только Клаусу понятно, какой именно. Он с нежностью, но в то же время страстью посасывал чувствительную зону блондинки.

Та, к своему стыду, не смогла подавить тихий стон.

Клаус хищно улыбнулся и стал целовать живот девушки.

"Какая сладкая на вкус", — подумал он.

Мужчина поднялся выше и поцеловал девушку в губы. Страстно и властно врываясь в её рот, борясь с преградой, которую устроила девушка в виде своих зубов. Из-за этого Клаусу пришлось укусить губу блондинки, и она от боли открыла свой рот. Клаус ворвался своим языком в её рот и начал по-хозяйски всё исследовать.

Та уже не скрывала свои слёзы. Ей было обидно, что Клаус сейчас делает. Но самое страшное то, что ей всё это нравится. Ей кажется, что ещё чуть-чуть и она начнёт отвечать, но благо Клаус оторвался от её рта и опустился к шее.

Он целовал её шею, желая снова услышать её стон. Но ничего не получалось.

— Прекрати, — промычала она.

Клаус схватил её руки, которые всё это время пытались оторвать от себя гибрида и поднял их над головой девушки. Ей стало больно.

— Отпусти меня!

— Лучше молчи и получай удовольствие, — наконец ответил Майклсон.

— Я не хочу тебя, — крикнула девушка.

Эти слова врезались в слух блондина, и он резко остановился.

Не хочу?! НЕ ХОЧУ?! Что ты, мать твою, сказала?

Ещё мгновенье и Клаус исчезает из комнаты, словно его тут и не было. Девушка села на кровать, путаясь в своих мыслях.

Он только что, чуть её не изнасиловал. Теперь она боится его. Действительно боится.

— Что же я сделала такого, что со мной всё это происходит? — прошептала она, вытирая слёзы, которые не переставали литься.

Девушка так и не заснула этой ночью. Так и не смогла побывать в объятиях Морфея. Не повидала радужных снов и беззаботного времени.

Она боялась.

Боялась, что он придёт. Что закончит начатое. Или убьёт её.

Да даже если и придёт, Кэролайн, ты бы ничего не сделала! Ты под внушением…

Тут девушка горько усмехнулась, вспомнив один из любимых фильмов и серий книг о Гарри Поттере. Там внушением называли «Империо».

Если бы у неё была волшебная палочка, то Клауса давно бы не стало. Она бы выкрикнула «Авада Кедавра» и всё.

Но она вампир и это другая история. Даже клыки ей не помогут.

Благо, что старикашка не забрал у неё кольцо от дневного света. Тогда бы всё было очень-очень плохо.

Думай, думай, Кэролайн! Ты не должна сидеть здесь. Ты не должна слушаться его! Кто он такой? Всего лишь Великий и Ужасный Древний Гибрид, которого боится весь этот мир, залитый кровью.

Кэролайн хмуро хмыкнула. Дело — дрянь.

Что он сейчас делает? И почему её мучает этот вопрос?

Правильно! Потому что она боится за свою жизнь. Вдруг он придумывает для неё пытки. За этот отказ…

Кэролайн перевернулась на кровати. Её взгляд упал на тумбочку, что стояла у стены.

Сейчас было не так страшно, как ночью. Сейчас было слишком тихо. Слишком.

Наверное, Майклсона просто нет дома. И это к лучшему. Хотя…

Блондинке сильно захотелось есть. Кровь! Когда она последний раз пила кровь?

Рука сомкнулась на шее, и из горла вырвался противный громкий выдох. Давно… Она давно не ела. Ей нужна кровь.

Где Клаус? КЛАУС!

Резко села на кровати и приложила руки к щекам.

А что, если он забыл про неё? Что если позволит иссохнуть?

Что за пессимистические нотки в твоих мыслях, Форбс? М?

Ты же нравишься ему. Он тебя не оставит. Не оставит ведь? Нравишься же?

— Как всё сложно.

* * *

Целый день! Уже целый день не появлялась гибридская задница в комнате Кэролайн, и девушка умирала от жажды.

Стояла у стены и долбилась об неё головой. Может он услышит стук и примчится?

"Ага, примчится, чтобы оторвать тебе твою белобрысую головку, — мрачно усмехнулось сознание." Да и затылок уже болит.

Ногой оттолкнулась от стены и упала на кровать.

Она не принимала душ и не переодевалась. Потому что негде и не во что. Её это бесило. Ой, как бесило.

У Форбс обострился слух. Наверное, из-за голода…

Она услышала, как входная дверь хлопнула, и кто-то шагает по гостиной. Значит, его действительно не было. Или это… кто-то ещё.

Надежда. В её глазах эта надежда. Если это Клаус, то она попросит у него крови. А если кто-то другой, то свободы.

Вот ты дура, Кэрри. Ты под внушением. Тебя придётся убить, чтобы вывести из этой комнаты, от которой тебя тошнит.

Нет, комната чудесная, но её тошнило от того, что она здесь не по своей воле.

Смех. Твою мать, смех!

Женский.

Противный, протяжный, резкий.

"Какого хрена? Я тут сижу, а он там баб водит? Прекрасно!"

Кэролайн подлетела к двери и стала слушать, что происходит в коридоре.

Возня!

Замечательно, ещё трахни её возле моей двери.

Возмущение блондинки не знало придела, и она сделала то, что не ожидала сделать, а точнее сказать:

— Я хочу есть, милый, так что притащи мне крови и еби, кого хочешь… Кроме меня, конечно же, — быстро добавила она и села на свою кровать.

Копошение прекратилось.

"Замечательно. Он услышал. Наверное, усмехнулся или разозлился. Плевать! Я хочу есть! И всё. Сам притащил, пусть и обеспечивает всем необходимым!"

Кто-то подходит к двери, и она открывается.

Никлаус Майклсон собственной персоной. Улыбается. Гад.

"Чего ухмыляешься, придурок? Радует то, что я сейчас беспомощна? Ну, ты и мудила. Понял? Ты мудила!"

Как же она хотела ему сказать это, но когда посмотрела в его глаза, страх сковал её лёгкие, было трудно дышать, но девушка держала лицо. Пыталась не ударить в грязь. Была резкой и смелой, такой и оставайся, Форбс. Давай!

— Проголодалась? — спросил чужой голос. Такого она за Клаусом не наблюдала.

— Как видишь, — голос дрогнул. Он уловил.

— Можешь прогуливаться по дому. Ходить в душ, приводить себя в порядок, а то выглядишь ужасно, — констатировал факты будничным голосом. — Кровь? В коридоре сейчас такая свежая, такая тёплая кровь. Хочешь? Так бери, — тихо говори он. Аппетит разыгрался, но девушка отчаянно пыталась его не слушать. — Можешь смело впиваться в пульсирующую венку и утолить свою жажду. Чтобы тёплая и вязкая кровь попала в твой организм, и ты могла жить. Тебе понравится.

Усмехнулся Клаус. И ушёл. Дверь оставил за собой открытой.

— Я не буду этого делать, — выкрикнула Кэролайн. Клаус был в коридоре и придирчиво осматривал даму, которую привёл.

— Значит её выпью я, — девушка была не в себе. Внушение. Клаус наслаждался беспомощностью людей. Сейчас в его доме две девушки, которые зависели от его решения.

Клаус мог сделать всё, что угодно.

ВСЁ.

— Или ты соизволишь прийти и утолить жажду? Запомни, в этом доме никогда не будет крови из пакетиков, — мрачно засмеялся Клаус.

Кэролайн подошла к двери и высунула голову. Она хотела видеть его глаза, когда скажет ему:

— Тогда пусти меня. Дай мне уйти к себе. К холодильнику, полному крови. Или кишка тонка? — девушка бросала ему вызов, но, кажется, Клаус не купился. От этого его улыбка была шире.

— Пока не научишься себя хорошо вести, не отпущу.

— Но это не честно, — завопила блондинка и вышла в коридор полностью. — Ты не имеешь права!

Клаус ещё громче засмеялся и обнял блондинку, которая стояла рядом с ним. Кэролайн продолжала стоять и смотреть на эту картину, которая не производила никакого впечатления на неё. Только отвращение.

Ещё секунда и Клаус впивается клыками в нежную кожу бедной девушки, которая закатила глаза от боли. Она под внушением. Она не будет орать.

Кэролайн чувствовала такую боль от жажды, так как уловила запах свежей крови. Ей казалось, что она сама стоит в его объятиях. Что это он качает из Кэр кровь.

В голове удары собственного сердца. Хочется задыхаться от безысходности.

Кровь.

Майклсон.

Какая-та блондинка!

Кровь-кровь-кровь.

Боже.

Майклсон отрывается от своей жертвы. Хищно смотрит на Кэролайн.

"Да, милая, я вижу твои глаза. Я вижу, как ты хочешь есть. Так давай, рискни."

Клаус отпустил девушку и сел в кресло, которое стояло в коридоре. Форбс неотрывно следила за другой блондинкой.

Струйки крови уже испачкали лёгкую кофточку девушки. Приоткрытые губы пытались поймать воздух в этом помещении. Она тяжело вздыхала. Глаза по-прежнему закрыты. Опёрлась о стенку и молчит. Говорить ей запретили. Ещё в том переулке.

Клаус точно помнил тот момент. Как девушка пыталась убежать. Но разве можно убежать из рук Великого Никлауса? Дохлый номер.

Его взгляд снова приковала Форбс. Голубые глаза наливались странным тёмным оттенком. Грудь тяжело вздымалась от напряжения во всём её теле. Клыки. Было уже видно её клыки, которые та пыталась спрятать своими губами.

— Пей, — приказал Клаус, — Пей, а то сдохнешь!

— Не буду, — прошептала Кэролайн.

— Я же вижу, что ты хочешь.

— Если хочу, это не значит, что буду.

Ладошки вампирши постоянно образовывали небольшие кулачки.

Терпение на исходе.

— Сукин ты сын! — прокричала Кэролайн. Но с места она уйти не могла. Словно под гипнозом или внушением ей приказали стоять там.

— Более оригинальное ничего не могла придумать? За мою тысячу с хвостиком были и более красноречивые слова.

— Издеваешься? — прохрипела блондинка.

— Безусловно, дорогуша, — засмеялся Клаус.

Кэролайн мысленно убила Клауса уже раз сто, но ей мало. Она хочет его смерти наяву. Хочет видеть, как его гибридская задница будет гореть в аду за все его преступления.

А главное за то, что он сейчас делает с Кэролайн. Точнее чего не делает. Он просто смотрит, как Форбс становится страшно, и как она хочет убежать, но не может.

Просто наблюдает, за самой ужасной картиной, исход которой будет одним: смерть.

Кто-то умрёт. И трое знают кто. От этого сводило скулы. Хотелось убить Клауса ещё больше.

Хренов чёрт наслаждается этим представлением!

Так оно и было. Он смотрел на эту картину и ждал кульминации. Ждал этого.

Совсем медленно по шее поплелась капля крови девушки. Слух обострился так, что было слышно, нет, Кэролайн была уверена, что слышала, как эта капля, как эта чёртова капля, прошла этот короткий путь и с негромким звуком упала на пол. На дорогой пол Клауса.

"Хоть какой-то плюс. Тут будет беспорядок, милый. Тебе придётся убраться или нанять кого-то, или внушить. Ну, это точно буду не Я. Даже не надейся."

— Мне это начинает надоедать, — чувствуется твёрдость в его голосе.

Поверь, мне тоже это надоело.

Отпусти…

Отпусти меня.

— Я не буду её… есть, — на выдохе сказала девушка.

— Жаль. Ну, тогда будешь голодать, — с улыбкой сказала Клаус, и подлетел к… жертве. По-другому её сейчас назвать нельзя.

Пальцем провёл по подбородку девушки. Прядь, непослушную прядь волос, заправил за ушко. Выглядело даже романтично, если не учесть то, что вокруг них уже лужа крови.

— Милая, я тебя сейчас съем. Ты не против? Хотя нет, не отвечай. Да и не успеешь, — Клаус медленно стал приближать свои клыки, но у него не получилось сделать укус…

Он оказался отброшенным к стене. Кэролайн в это время держала за руку бедную блондинку и смотрела на каплю крови, бежавшую на руке жертвы.

— Всё-таки решила отужинать.

— Нет, Клаус. Ты не убьёшь её!

— Потому что её убьёшь ты? — удивился Майклсон, отряхивая костюм. Он даже не будет набрасываться на Форбс за эту наглость.

— Нет, — выдавила из себя Кэролайн. А сама неотрывно наблюдала как капли крови сбегали по руке девушки.

— Что ты её мучаешь? Она всё равно умрёт в твоих руках, — Кэролайн резко повернула голову в сторону говорившего, — Если не от твоего голода, то от потери крови, — заключил Клаус.

Кэролайн выпустила руку девушки, которая уже ничего не соображала.

Отошла как можно дальше, на сколько хватало сил.

Зачесался нос. В такой ситуации и зачесался нос. Девушка решила сделать задуманное, но учуяла запах крови. Совсем близко.

Что-то тёплое и вязкое было у неё на руке.

Кровь. Алая… Вкусная… Желанная… Запретная.

Клаус уже хотел свернуть шею «гостье», как Форбс пронеслась возле него ураганом, вцепившись в глотку бедной блондинки.

Глаза Майклсона округлились. Улыбка заиграла на лице.

Он уже даже забыл об её отказе. Ну, тогда… В её комнате…

Сейчас он наблюдал за картиной, которая разворачивалась в коридоре его дома.

Он даже не услышал, как прозвучал страшный хруст, и тело блондинки обмякло на месте.

Тело упало.

Какое-то время Форбс не соображала, что произошло… Она вообще не соображала.

В ушах билось мёртвое сердце.

Сумасшедший ритм.

Глаза стали принимать нормальный вид, точно так же как и лицо. Но вот кровь вокруг рта...

Она только что убила человека. Опять… Опять из-за голода.

Лиз не простит её. Больше нет.

— Что? — шептала она, — Что… я… сделала?

— Ты поела. Ты вампир. Это естественно.

Кэролайн села на колени и посмотрела на тело возле неё. Быстрыми движениями Кэролайн начала подбираться к блондинке.

— Эй, только не это. Пожалуйста… Ты не умерла… Нет-нет… — заплакала Кэролайн.

Внутри что-то сильно колотило в сердце. Стало так больно и страшно. Она не умеет себя контролировать. Совершенно.

Форбс трясла мёртвую блондинку в несчастных надеждах пробудить её.

Потом Кэролайн дала ей своей крови, но ничего не получалось. Сердце не билось.

Форбс начала ещё громче кричать и отбиваться от Клауса, который пытался её схватить и бросить в ванную.

В итоге у него получилось. Еле как он поднял на руки Форбс, отметив то, что она совсем ничего не весит.

Та ещё брыкалась и кричала. Обмазала Клауса кровью…

— Успокойся. Всё будет нормально.

— Нет, ничего не будет нормально. Я убила человека! — истерила Кэролайн.

В каждой комнате дома Клауса есть свой собственный санузел.

Клаус занёс Кэролайн в уже её комнату и направился к двери, которая ведёт в ванную.

Он бережно положил девушку в ванную и начал лить на её холодную воду.

Форбс запищала, как резанная.

— Что ты творишь?

— Успокаиваю, Кэролайн. Успокаиваю.

* * *

— Мы так и не нашли Кэролайн, Лиз, — сказала Елена, опустив глаза.

— Что же с ней? Куда она пропала? — забеспокоилась женщина.

— Мы найдём её. Не бойся, — вступился Деймон, в руке которого был виски.

— С ней что-то случилось. Я чувствую, — устало вздохнула Лиз и села на диван в её гостиной.

Елена посмотрела сначала на Деймона, потом на Стефана.

— Лиз, мы пойдём. Тебе нужно поспать. Если что, то звони.

— Конечно, Елена.

— До встречи.

Когда трое вампиров вышли из дома, то Стефан первый начал говорить:

— Мне совсем это не нравится.

Елена поджала губы:

— Мне тоже. Но я понятия не имею, где может быть Форбс.

— Наша блондинка ушла в загул, — усмехнулся Деймон.

— Дей, прекрати. Она наш друг, — сказал Стефан.

— Тогда она бы сказала, что сваливает.

— Может быть, её похитили! — проговорил Деймону Стефан.

— Да кому она нужна.

— Клаусу, например, — вступилась Елена.

— Я был у Клауса, — начал Стефан. — тот клялся, что Кэролайн у него нет. Но я ему не поверил.

— Первый закон, который у меня выбит на лбу с тех самых пор, как сюда приехали древние — это НИКОГДА НЕ ВЕРЬ ПЕРВОРОДНЫМ!

— Прекрасный закон, — улыбнулась Елена.

— Давайте без ваших шуточек, — начал Стефан, — Нам нужен план.

— А как же Тайлер? — спросил Дей.

— Он уже уехал.

— Что? — изумились Деймон и Елена.

— В общем…

Клаус сидел в своей комнате и смотрел на рассвет. А сколько же он раз видел рассветы? Одним словом — много.

Он задумчиво смотрел в даль.

А в мыслях и голове только одно имя. Кэролайн.

Что же с ним делает эта чертовка? Когда же он вдруг стал таким сентиментальным? Всего на две минуты, но все же...

Он меняется, когда рядом с ним эта блондинка. Это пугает Майклсона.

Что случилось вчера? Он заставил ещё пить эту кровь. Эту чертову кровь! Ну зачем? Сложно было дать пакет с кровью? Теперь ОНА, Кэролайн, будет винить тебя. Браво!

Но Клаус по-прежнему мечтал научить ее.

Идея ураганом пронеслась в голове гибрида. Победная ухмылка и утренний поход к Форбс уже не отменить.

Что ты задумал, Клаус?

* * *

— Просыпайся и пой, солнышко, — приторно — сладко пропел гибрид прямо на ушко Кэролайн.

Девушка поморщила носик. На ее лице все ещё остатки вчерашнего холодного душа: размазанная тушь, покрасневшие глаза.

От такой картины Клаус уже даже хотел передумать приводить в действие свой план, но...

— Старый извращенец, оставь меня в покое. У меня душевная травма, — тихим и охрипшим голосом приговорила Кэролайн. После этих слов в ещё горле что-то запершило и она поморщилась.

— Я ведь хотел по-хорошему, — злым голосом прошипел Клаус. И все-таки как же быстро она выводила его из себя.

— Серьёзно? — продолжала лежать под одеялом девушка.

Но Клаус ответа не дал. Только стянул одеяло одним рывком. Слава Богу, что Кэролайн была в джинсах и футболке.

— Что ты творишь? — закричала Кэролайн.

— Меня нужно слушаться, — одна фраза, а уже страшно.

Девушка открыла глаза и обижено посмотрела на гибрида.

— Давай заключим сделку?— серьёзным голосом спросила блондинка.

Клаус удивился. Ещё бы... Девушка всю ночь про это. Руки непроизвольно вцепились в края футболки.

— Ты больше никогда меня не увидишь и не услышишь. Я больше ничего не скажу в твою сторону. Я поняла твой урок. Но... — она замешкалась, — ты отпускаешь меня.

Удушливая тишина давила на Кэролайн. Но почему он молчит!?

— А у меня другие планы.

Кэролайн покосилась на Клауса, судорожно обдумывая, что же он придумал. Но мыслей не было. Вообще.

— Может просвятишь меня?— раздраженно спросила девушка. Клаус усмехнулся и сел на краешек кровати, не прекращая зрительного контакта.

— Ты будешь выходить на улицу, ты будешь ходить в школу, ты будешь общаться с друзьями, — надежда засвятилась в ее глазах, но она понимала, что ОН просто так ее не отпустит, — ты будешь жить, но... Жить в этом доме.

Что? Она не ослышилась? Испуг в ее глазах был неподдельным. Она не понимала зачем ему это надо?!

Но он сам не понимал почему...

— Смешно ты шутишь, Клаус, — попыталась отшутиться Кэролайн.

— И да, — с улыбкой продолжил он, — ты будешь возвращаться сюда сразу после своей школы, не будешь говорить друзьям, что я тебе это приказал, скорее ты сама этого захотела.

— Но я не хочу.

— Совсем забыл сказать, — улыбнулся Клаус, — Твоя мама звонила. Так что скажи, что ты переезжаешь сюда. А сбежать ты не сможешь. Я внушил.

Он засмеялся. Кэролайн испуганно на него посмотрела.

— Чертов засранец, ты не мог так со мной поступить, — завопила она. После этих слов ударила Клауса по щеке.

Он зло посмотрел на неё.

— Ты не можешь держать здесь меня вечно! Я свободный человек. А ты эгоист. Ты меня бесишь.

Но он ничего не отвечал. Даже на удар. Просто смотрел.

От безысходности девушка издала только "гррр".

— Ты опоздаешь.

Только и сказал. Это пугает.

Вышел.

* * *

Кэролайн спустилась на первый этаж.

Дом был действительно восхитительным. Даже и не подумаешь, что здесь живёт убийца, мучитель, первородный гибрид.

Пройдя в гостиную, Форбс увидела огромную вазу с розами. Столик, на котором была ваза, находился практически в центре комнаты. Розы имели кровавой красный цвет с очень острыми шипами. Невероятная красота. Кэролайн немного наклонилась, чтобы понюхать их, но запаха не было. Пустышки... Только красивый облик и шипы. Больше нет ничего.

В голове появился образ Клауса. Очень красивый, но нереально опасный. А что у него внутри? Что вообще может быть на уме человека, если он прожил больше тысячи лет? Пустышка ли он, как эти цветы.

Пока это загадка...

Стоп!

Что значит пока? Форбс, ты действительно собираешься его узнавать?

Кэролайн махнула головой и быстро развернулась к выходу, но по своей неловкости, запнулась о свою же ногу.

Тихий грохот и Кэролайн уже на полу .

— Прекрасно, — прошипела она и поспешила встать.

— Кэролайн, милая, не хочешь уходить, так не уходи. Зачем падать — то?

Клаус смеётся над ней. Девушка даже покраснела.

— Я тебе не милая!

— Ну и ладно.

Форбс фыркнула и вышла из дома.

Тот ещё денек будет.

Но что она скажет друзьям и Тайлеру? Что ее похитил Клаус и внушил ей оставаться, помогите, родные мои? Над этим ещё нужно подумать.

Первое, что сделала Кэролайн, так это залетела в свой дом.

Родной запах, родные стены, любимая комната. Черт. Как же этого не хватало.

Пройдя в глубь комнаты, она резко остановилась. Какое-то странное чувство завладело девушкой. Безысходность?

Кэролайн только сейчас поняла, что она не на свободе. Она под внушением, она обязательно к нему вернётся, она будет жить в его доме. Ей придётся врать друзьям, потому что она не сможет сказать правду. Это жестоко, Майклсон.

Села на кровать и тихо зарыдала. Безумство внутри Кэр только разгоралось. Так хотелось убить этого первородного, так хотелось испортить ему жизнь. И откуда такие мысли у светлой Форбс? С тех самых пор, как она стала его личной марионеткой? Да.

Почему? Зачем?

Вот вопросы, которые мучили бедную девушку, а главное как сделать, что бы внушение прошло? Может запастись вербеной? Поможет ли? Но она же не сможет уйти все равно...

Боль внутри не могла утихнуть. Так и будет проходить вечная жизнь Кэролайн? Взаперти и под властью гибрида?

Ещё один всхлип, и ещё...

— Пора в школу, — напомнила она сама себе.

За рекордное время собралась и буквально побежала в место, где ей придётся нагло врать...

Зайдя в класс, она не увидела ни одного своего друга.

Что ж, так даже лучше.

Села на своё привычное место и посмотрела в окно. Тучи закрыли собой солнце, теперь оно в плену у темноты. Скоро начнётся дождь. Скоро будет прохладно и не приятно.

Как же это напоминает судьбу блондинки.

Темнота, которую олицетворяет Клаус, поглощает лучистое солнце.

— Бог ты мой, — послышался чей то голос рядом, — мы искали тебя. Где ты была?

Это определённо Елена. И как Кэролайн ее не заметила?

Выдавила из себя улыбку и крепко обняла подругу. Нет, она не покажет своих слез, она справится с этим сама. Кэролайн не хочет, чтобы пострадали ее друзья.

— Я устраивала вам сюрприз. Позже покажу.

Елена недоверчиво посмотрела на подругу

— Кэролайн, где ты была? — этот вопрос задан таким жёстким голосом. Елена Гилберт, ты ли это?

— Я уезжала в другой город, чтобы устроить вам один сюрприз,но у меня ничего не получилось. И даже не спрашивай, что я хотела сделать! Это действительно вышло ужасно.

Браво, Кэролайн. Поступила как настоящая актриса. Даже Елена поверила. Кажется. Пирс курит нервно в стороне.

— Но почему ты не отвечала на звонки и не оповестила об этом Лиз?

— Потому что я хотела и ей сделать сюрприз. Все, Елена, успокойся. Я здесь, все в порядке.

Кэролайн громко выдохнула.

Елена больше спорить не стала.

— Стефан очень волновался.

— Он настоящий друг, — улыбнулась Кэролайн.

— Мы все волновались, — исправилась Елена.

— А Тайлер? — будто не в значай, спросила девушка. Спросила так, словно ей без разницы.

— Он уехал... Он... — пыталась подобрать слова девушка, но Кэр и так все поняла.

— Он сбежал... Сбежал, когда я пропала...

Столько обиды и усталости было в ее голосе.

Как можно доверять Тайлеру? Когда исчезла Форбс он собрал свои вещи и уехал в закат. Молодец, просто замечательно!

— Кэролайн, он просто...

— Не надо, Елена. Давай не будем о нем. — отрезала блондинка и устремила свой взгляд на учителя, который только что зашёл.

* * *

Клаус наблюдал, как к его дому подъехала машина Форбс и девушка с вещами медленно пошла к входной двери. Нужно, по-хорошему, помочь девушке, но Клаус не стал. Просто размышлял над тем, как быстро изменялась его жизнь.

Громким хлопком дверь закрылась.

Отлично! Она здесь.

— Клаус, хитрая задница. Не соизволил бы ты помочь мне!? Господин? — она не знает зачем кричала эти слова. Не знает, почему его так назвала. Просто ее вывел тот факт, что ее вынудили сюда вернуться. Долбанное внушение.

— Конечно, милая.

Майклсон появился очень быстро и незаметно.

— Мне нравится как ты называешь меня, — усмехнулся он.

— Тебе нравится, когда тебя называют задницей? Очень интересно, — улыбнулась Кэролайн. Но улыбка была больше злая, чем обычная и повседневная ее улыбка.

— Нет. Господин. Это действительно мне по душе.

— А мне по душе жить у себя дома, нежели под одной крышей с тобой.

Клаус улыбнулся и проводил девушку до комнаты. Кэролайн перестала сопротивляться. Она знает, что это бесполезно. Она придумала другой план.

— Значит я могу делать, что захочу в этом доме?

— Не совсем.

— Тогда зачем я тебе? Вот для чего? Я поняла урок. Я больше к тебе не то что не подойду. Я даже имени твоего произносить не буду.

Кажется, она сдалась. Это был последний аргумент, но если он не сработает, то есть план "Б".

Но сил сейчас просто не хватало. Был очень ужасный день. Сначала расспросы Елены, потом допрос Стефана. Вот он точно ей не поверил. Затем пара шуток от Деймона. А вот дома пришлось врать, что будет ночевать у подруги, с которой случилась беда. Лиз поверила, почему-то.

Слова Кэролайн крутились в голове Клауса. Но нужно ли Клаусу, что бы Кэролайн больше не подходила к нему, или он к ней?

И почему ему так важно видеть ее. Точнее почему он хочет видеть ее постоянно?

— Давай это назовём моим экспериментом. Я не верю тебе — это раз. И ты будешь меня бояться.

— Так вот в чем дело, — пораженно проговорила Кэролайн, — тебя бесит, что я не боюсь тебя.

Клаус усмехнулся этим словам.

Конечно же, она права, в какой-то степени.

— Ну так?

Кэролайн продолжала смотреть прямо в глаза Клауса. Было в них что-то магическое. В них отражались прожитые годы, и бедные судьбы, которые разрушил Клаус.

— Иди спать, Кэролайн, — его голос был глух, но по спине девушки прошелся табун мурашек.

— Скажи и все.

— Спать! — уже громче рявкнул гибрид,но Кэролайн и глазом не моргнула.

Какого черта? Что он так завелся?

Девушка все стояла на месте и смотрела на гибрида.

— Что ж. Я предупреждал.

А вот теперь правда становится страшно.

— Кажется, я говорил, чтобы ты слушалась меня и больше не лезла со своими глупыми вопросами.

В голосе угроза и сталь.

В один момент он хватает девушку за руку и впихивает в уже знакомую девушке спальню. Одно движение и Кэролайн лежит на кровати, а Клаус сидит в кресле и улыбается.

Кэролайн просто летела некоторое время, а когда преземлилась на кровать, то больно ударилась головой о спинку. Скорчила лицо от недовольства, боли и неожиданности.

— Теперь слушай сюда. Ты будешь в этом доме подчинятся моим законам, ты будешь делать то, что я скажу. Ты научишься уважать старших. Ты узнаешь, что такое тысячелетний гибрид в гневе по-настоящему!

Голос был уже не такой злой. Скорее мягко обманчивым.

— Я не напрашивалась здесь жить. Отпусти и...

— И Ты не научишься уважать более старших. Ты слишком дерзкая.

— Современная жизнь не для мягких людей, — усмехнулась Кэролайн и села так как ей было удобно.

— Да, ты права, но мне безумно хочется тебя перевоспитать.

Кэролайн открыла рот от удивления.

— Я тебе не зверушка, а взрослый самостоятельный человек со своей точкой зрения! Чёрт бы тебя побрал! — рявкнула девушка так, что даже Клаус не ожидал.

— Мы оба очень злы, поэтому советую поговорить утром.

И это сказал Клаус? Серьёзно?

— Но...

— Я все сказал.

Ещё секунда и в комнате Кэролайн одна.

Почему он сбежал? Почему не ответил?

От безысходности девушка завыла. Почему все так сложно!?

* * *

От вчерашнего дождя не осталось и следа.

Солнце вступило в свои права и проворно будило своими лучами блондинку.

Кэролайн открыла глаза.

Она что, уснула в одежде? Когда успела вообще?

Будильник ещё не прозвенел. Ну и ладно.

Страшно захотелось чего-нибудь выпить. С утра пить, конечно, не самое лучшее, что можно вообще сделать, но в этой ситуации...

На кухне было пусто. На столе большое количество апельсинов, винограда и яблок. Но фруктов сейчас не хотелось. В холодильнике, на удивление Кэролайн, было много еды. Но она сейчас не привлекала. После долгого осмотра кухни, девушка вынесла вердикт: алкоголя здесь нет!

Где он держит бурбон?

Может в гостиной?

Тихими шагами прошлась в другую комнату и увидела рядом с диваном столик с большим количеством бутылок дорогого алкоголя.

Бурбон! Вот ты где!

Долго не раздумывая, девушка выпила пару бокалов. Тревога и стресс уступили расслаблению. Чудесно!

Но и ещё одному чувству. Захотелось в туалет. Так как в комнату идти было лень, Кэролайн направилась в гостевую ванную комнату, где тоже был туалет. Ещё с прошлого бала она знала где он находится.

Когда Форбс зашла в комнату, сначала посмотрела в зеркало. Оценила свой внешний вид. Косметики не было, она и не красилась вчера. На ней джинсы, кофта. Все как всегда.

Хлюп.

Что за звук?

Резкий разворот на 180 градусов.

Джакузи, вода, Клаус. Нет, голый Клаус.

— Что ты тут делаешь? — спросил Майклсон, усмехаясь реакцией блондинки.

— Мне надо было, но что тут делаешь ты? Разве в твоей комнате этого нет?

Смущение захлестнуло девушку и она закрыла глаза рукой.

— После пробежки я люблю похлюпаться в более большом джакузи. В моей комнате меньше.

— Все ясно, извини, — быстро проговорила Кэролайн и пошла к выходу, прикрывая глаза.

Послышался хохот Клауса.

Это остановило девушку.

— Что ты смеешься? — спросила она, но не поворачивалась.

— Ты такая смешная.

— Серьёзно?

Голос был больше похож на писк.

Но ответа не было. Только звук воды.

Он что, выходит?

Кэролайн облизала губы. Просто так. Конечно, просто так.

— У меня к тебе разговор, — мягко сказал Клаус.

— Как выйдешь из комнаты, так зови. Я не хочу тебя и себя смущать.

— Ты меня не смущаешь. И мы едем в Лас Вегас.

— Что? — пискнула Кэролайн и резко повернулась, такого она не ожидала.

И чёрт, он стоит. Голый.

Кэролайн залилась краской и снова повернулась к нему спиной.

Клаус. Голый. Чёрт.

— Сегодня вечером отправляемся. А сейчас можешь идти.

Спорить не хотелось.

— Клаус, ты дома? — послышался чей-то женский голос.

— Кто это? Вроде не Ребекка, — прошептала Кэролайн.

— Майклсон, я знаю, что ты здесь. Выходи!

Клаус обернул бёдра полотенцем, ибо вся покрасневшая Кэролайн действительно была смущенна, да и ещё кто-то заявился с утра по раньше.

— Мой милый гибридик! — пропел женский голосок, однако, на лице Кэролайн появилась улыбка.

— Гибридик? Серьёзно? — прохихикала Форбс, но быстро успокоилась, так как гостья услышала звуки и открыла дверь.

Картина, которую увидела женщина, была не однозначная. Практически голый Клаус Майклсон; покрасневшая и немного помятая из-за сна в одежде блондинка; вокруг вода.

— Ух ты, — улыбнулась женщина, — Не знала. Не знала. Вы тут собирайтесь, я мешать не буду, а тебя Никлаус, я жду в гостиной, — хищная улыбка испугала Кэролайн и абсолютно разозлила гибрида.

— Татьяна, что-то я не помню, чтобы разрешал тебе командовать мной, — проговорил Майклсон и пошёл следом за гостей.

Татьяна? Что за Татьяна? Неожиданно.

— Я советую тебе одеться, не пугай дам, — засмеялась женщина Татьяна.

С виду ей было около тридцати лет. Брюнетка со стрижкой "под мальчика". Огромные серьги в виде полумесяцев и большое количество бус. Больше Татьяна походила на цыганку. Одета Татьяна в чёрные кожаные брюки, плотно облегающие стройные ноги. Красную кофту. Очень яркий макияж: ярко-алые губы, чёрные ресницы, веки были покрыты фиолетовыми тенями. Ну точно цыганка.

— Ты по делу или как? — пропустил мимо ушей слова Татьяны Клаус и разлил в два бокала янтарную жидкость.

Видно это намёк на то, что Кэролайн здесь не место.

Ну и ладно! Вообще, пора в школу собираться.

Форбс влетела в свою комнату и стала разбирать вещи. Ведь вчера не успела, точнее не захотела. Всё время блондинке хотелось узнать, зачем же пришла эта цыганка или кто там она. Но не могла раздражать Клауса. В конце концов, он точно её не отпустит.

Но время было уже много, так что Кэролайн тихо стала спускаться вниз, ибо в школу уже пора. Да и, по пути выпила пакетик крови.

— ...овать это кому попало, — уставшим голосом ответил Клаус.

— Нет, могу. Я, конечно, обещала, что создам это, но не только тебе, — парировала Татьяна.

— Таня, это глупо. ТЫ хоть понимаешь, с кем связалась?

— Я потомственная ведьма, Клаус. Ты мне не страшен. Я пришла сказать, что наша сделка распространяется на ещё одного человека и всё.

Сколько наглости в её словах! Так и хочется ударить чем-нибудь потяжелее. Клаус еле сдерживался.

Кэролайн остановилась на лестнице и присела на ступеньки, допивая кровь из пакетика. Увы, стакана в комнате не было, а тут такое шоу, от которого не хотелось отказываться. Стакан подождёт!

— Ты уверенна, что это хорошая затея? — усмехнулся Клаус, смотря прямо в глаза ведьме.

— Вполне, — выдавила из себя Татьяна. Её пульс участился, но глаза не выдавали ничего.

— Врёшь, — просто сказал Майклсон и встал с дивана, — чем тебя шантажировали?

— Ничем, — проговорила женщина.

— Хм, странно, — прошептал Клаус, — тебе дали слово?

Татьяна замолчала. Кэролайн допила кровь и теперь просто слушала. Честно говоря, Форбс совсем ничего не поняла.

— Элайджа, — улыбнулся Клаус, — подлый жук. Старший брат. И человек, любящий во всё залезть, — проговорил Клаус так, словно восхищается этим. Но только ему известно, как он зол.

Татьяна просто смотрела на первородного гибрида, а Кэролайн встала, зная, что больше ничего не услышит. Не услышит, наверное.

— Гибридик, — крикнула Кэролайн и мило улыбнулась, — ну, я в школу, так что не теряй.

Татьяна посмотрела на Форбс. Не каждая смогла бы так сказать. Даже она сама иногда боится так называть Великого Клауса.

Клаус проводил Кэролайн взглядом, даже не слыша её слов. Он был оглушен тем, что брат снова лезет в его дела. Но из-за удаляющегося силуэта блондинки, он немного очнулся.

— Это твоя девушка? — улыбнулась Татьяна, — бедная, мне её очень жаль. Сложно наверное с тобой.

— Что тебе пообещал мой брат? — Клаус снова не услышал того, что ему сказали.

— Моя дочь Варя... — тихо начала Татьяна, — у неё страшное заболевание. В мире его называют раком. Девочке осталось жить совсем ничего, — видно, что слова даются ей тяжело, — магия не помогает, а Элайджа вылечит её.

— Благородный Элайджа. Да, это в его стиле, — согласился Майклсон, — Что ж, мы можем поделить это на ещё одного человека, тем более он мой брат.

Форбс медленно подошла к своей парте. Тропнувшись на стул (по-другому это назвать было нельзя), Кэролайн ладошками потёрла сонные глаза, отчаянно желавшие закрыться. Такое ощущение, словно они жили своей жизнью, не подчиняясь воле хозяйки. Как бы не уснуть на уроке. Хотя... что ей за это сделают? Если что, то внушит. Хоть это и не к лучшему.

Елена что-то говорила Бонни, но слушать их совершенно не хотелось, поэтому Кэролайн посмотрела в окно. Но там не было ничего интересного. Лишь несколько ребят из младшей школы. Пара из средней, кажется, они что-то курили. Странные, зачем губить своё здоровье? Автобус, который минут десять назад привёз некоторых учащихся. Всё как всегда.

— Хэй, — послышался голос.

Кэролайн посмотрела на человека, который к ней обратился. Это оказался Стефан Сальваторе. Как же девушка за эту ночь по нему соскучилась. Стефан — самый настоящий друг, который всегда поможет. Но не в этой ситуации. Внушение не обыграть. Уже не обыграть.

— Привет, Стефан. Я рада тебя видеть, — искренне улыбнулась Кэролайн. Лицо её вечного спасителя на миг пробудило в душе нечто светлое, хорошее. И пусть усталость и отчаяние были едва ли не всепоглощающими, словно огромные чёрные дыры, но крупицы этого светлого они раздавить не могли. Забавно, правда? Жизнь вообще штука удивительная. И мягкая бумага, куда менее долговечная, чем камень, увеличивающийся, в отличие от неё, со временем, его всё же побеждает.

Вот только сейчас Кэролайн было совсем не до мыслей о закономерностях глупой Вселенной.

Друг сел позади блондинки и посмотрел на неё. Кэролайн изогнула бровь, которая словно кричала: "Ну, что же тебе надо?"

— Что случилось, Кэролайн?

Форбс открыла рот и сразу же закрыла. К глубочайшему сожалению, её желание сказать правду не могло быть выполнено. Ещё желания вообще потеряли вес.

Стефан немного улыбнулся, так как лицо девушки показалось ему очень забавным, но лицо его быстро приняло серьёзное выражение.

— Кэролайн?

— Всё в порядке, правда, — неуверенно отозвалась Форбс, передёрнув плечами. Этот нервный жест, неуверенность тона блондинки — всё это не укрылось от проницательного взгляда Сальваторе-младшего.

— Я так не думаю, — тихо сказал Стефан, покачав головой. — Я разговаривал с Лиз и вот что узнал. Ты живёшь не дома, а у какой-то подруги, с которой случилось горе. Так почему же я не знаю эту подругу? С Бонни ты не живёшь, я спрашивал, но так, чтобы она ничего не поняла. С Еленой ты тоже не живёшь. Это уж не должно было от меня скрыться, ведь Елена живёт в нашем доме. Так где же ты теперь живёшь, Кэр?

Желание сказать правду, найти защиту и поддержку, столь ей необходимые, достигло своих пределов. Но даже если бы она решилась рассказать всё лучшему другу, подвергнув его тем самым огромной опасности, чёртово внушение не позволило бы ей это сделать. А из этой дурацкой ситуации нужно как-то выходить.

— Пусть это останется секретом, хорошо? — улыбнулась девушка.

— Нет. Между друзьями нет секретов, помнишь?

Улыбка исчезла, будто её стёрли. И Кэролайн, вопреки своему желанию, придала голосу куда больше резкости, чем хотелось.

— Зачем тебе это?

— Потому что я беспокоюсь о тебе. Я твой друг и хочу, чтобы с тобой всё было хорошо, — улыбнулся Сальваторе. Видя эту улыбку, Кэролайн осознала, что ей впервые захотелось по-настоящему закричать о своём негодовании. Но никак.

— Да что ты заладил? Друг и друг. Стефан, со мной всё хорошо. Просто я не могу сказать, понимаешь? — сдалась девушка и опустила глаза.

— Что это значит? — не понял Стефан, — Почему не можешь?

— Я не могу тебе и это сказать, — пропищала блондинка, снова смотря в пол.

Сальваторе посмотрел по сторонам, наткнувшись на взгляд Елены. Та, наверное, уже минуты две за этой картиной наблюдает. Что это в её глазах? Ревность?

— Стефан, — тихо позвала Кэролайн.

Парень сразу же посмотрел на подругу и вздохнул:

— Ты под внушением?

Блондинка не знала, что ответить, да и не смогла бы. Вот и всё. Друг догадался и, кажется, скоро может начаться война: Стефан vs. Клаус.

— Почему ты молчишь? — спросил Сальваторе, продолжая сканировать настроение девушки.

— Потому что не могу ответить, — выдохнула она.

— Значит — внушение, — как приговор произнёс Стефан, — Это Клаус?

— Я же сказала, что не могу сказать, — немного злилась Форбс.

Её взгляд давно уже вцепился в глаза друга, словно ища помощи и поддержки.

— Значит, ты живёшь в доме с Майклсоном. Он что-то делает с тобой? — спросил Стефан, — Бьёт, издевается... насилует?

— О Боже, Стефан! — возмутилась Кэролайн, — Замолчи, прошу.

Прозвенел звонок и Кэролайн шепнула другу, что-то вроде "Ничего страшного" и "я сама разберусь".

Но Сальваторе уже знал, что будет делать. Осталось выждать время.

* * *

Кэролайн зашла в столь ненавистный ей дом и сразу же прошла в комнату.

Усталость дня, накатила слишком поздно. Захотелось просто уснуть.

Кажется, Стефан всё понял, но не совсем верно. Он что-то придумал, это было видно по глазам.

С одной стороны, он может и вправду вытащить отсюда её, но с другой, он может сделать это ценой своей жизни или вовсе не вытащит.

Столько проблем.

Как так жить можно вообще?

Лёжа на кровати в виде звёздочки, Кэролайн закрыла глаза. Хотелось просто поспать, но, как уже говорилось, желания её потеряли всякий вес. Шум, доносившийся, с первого этажа не давал уснуть.

Что этот старикашка там делает? Нельзя ли потише?

Раздражение впивалось в кончики пальцев маленькими иголочками. Ноги сами просились вниз и отпинать этого гибрида. Почему же так шумно?

Тут можно даже не напрягать свой вампирский слух, такой шум.

Надоел. Достал. Сколько можно?

Ненавидеть Клауса — единственное, что осталось в жизни Кэролайн. Ну, почти.

Форбс тихо открыла дверь и спустилась вниз. Странно, но теперь тихо и никого нет.

— Прекрасно, — таким словом Кэролайн выругалась.

Развернулась и наткнулась на Клауса, который стоял позади неё.

— Почему ты не спишь? — спросил он.

— Ну, не знаю. Может потому что здесь шум, словно строится второй дом в доме?

— Шутишь? — спросил Клаус и отошёл от девушки, облокачиваясь о стену рукой.

Девушка скрестила руки на груди и со злостью в глазах прошипела:

— Нет, я не шучу. Что ты тут делал?

Клаус улыбнулся, но решил на этот вопрос не отвечать.

— Мы не едем в Лас-Вегас, — сказал первородный.

Кэролайн выдохнула — станется в Мистик-Фоллс и сможет сбежать. Возможно.

— Но мы обязательно туда поедем, только позже, — добавил Клаус, и Кэролайн просто выпучила глаза.

— Я не хочу никуда ехать! — выплюнула она, — Клаус, отпусти меня, — уже тише и спокойнее произнесла.

— Это было бы слишком легко, — протянул он и исчез.

Что? Легко?

Прекрасно!

Девушка не знала, что ей сделать. Как хотелось просто разрушить этот дом, потом хозяина, а следом скрыться в неизвестном направлении.

И откуда столько мрачных мыслей в светлой головушке Кэролайн?

Наверное, жизнь научила.

Форбс быстро добралась до комнаты. Тяжелое дыхание не от бега, а от душивших слёз. Это конец.

Дверь.

Теперь Кэролайн в ванной.

Как же всё-таки больно это — осознавать, что тебя никто не понимает, что никто не сможет спасти из этого плена. А ещё это чёртово чувство одиночества, давящее на девушку, чёртовы светлые стены ванной комнаты, что должны, вроде бы, успокаивать, но напоминают они только о том, что она пленница. И от этого напоминания становится так обидно, что в душе, пожалуй, должен бы разгореться пожар, но внутри только пепелище. Тоже чёртово. Кэролайн чувствует себя такой слабой от безысходности. Она уже перестала бить по подушкам, перестала кричать во всё горло, которое болит, — это пройденная стадия. Это было в детстве. Сейчас только немые крики и абсолютно уставшие мысли. И от каждого немого крика, будто наждачкой по горлу. Так больно. А потом эти неприятные ощущения. Глаза красные, нос уже давно ничего не чувствует, просто покраснел. В раковине медленно течёт вода и от этого звука становится ещё хуже. Словно, это водопад непролитых слёз бьёт в душе о неприступную чёрную стенку ненависти, злобы, обиды. Кэролайн так устала. Её всхлипы никто не слышит, так девушка только думает.

Думает, и за мыслями не слышит скрипа открывающейся двери.

Клаус увидел девушку в странной позе. Сидя на полу, она рассматривает что-то на потолке своими красными, но сухими глазами. Нос тоже красный, но не шмыгает, хотя, вроде бы, должен. Волосы прилипли к лицу. Вода из раковины уже перелилась за края и медленно подбирается к блондинке.

От этой картины чёрные кошки с красными глазами заскребли на душе. Кажется, даже демоны Великого и Ужасного не могут смотреть на это.

— Кэролайн, — прошептал он, медленно подходя к девушке. Та даже не дёрнулась. Такое ощущение, что она ничего не видит.

— Я такая слабая, Клаус. Я сломалась, видишь!? Я сломалась! Ты добился того, чего хотел!

И почему именно сейчас это случилось? Просто Кэролайн надоело строить из себя счастливую.

Тайлер бросил её, когда она пропала. Елена смотрит как на врага, а ведь причина этого взгляда не ясна. Маме врать... Только Стефан за что-то борется.

Наверное.

— Нет, ты не слабая. Ты сильная и смелая девочка, — мягким, но севшим голосом произнёс Клаус и сел рядом с ней, — Ты сильнее чем я, ты сильнее, чем думаешь.

Кэролайн повернула голову к Клаусу.

— Я никогда не видел девушку, которая смогла бы мне так дерзко отвечать, не имея каких-либо магических сил.

— Но ты добился того, чтобы я сломалась, — голос не слушался. Горло саднило.

— Ты не сломалась. Тебе так кажется. Если бы ты знала, сколько раз я был вот в такой же ситуации.

— Сколько?

— Не знаю. Мне очень много лет. От вечной жизни можно устать, и тогда посещают эти ужасные мысли о том, как дальше жить. Со всеми своими грехами, — добавил он.

— Ты одинок, — произнесла девушка.

— Нет. У меня есть семья.

— Твоя семья не делает тебя полноценным, Клаус. Вы странная семья. Насколько я знаю, чтобы прожить свою жизнь на ура, семья должна включать в себя такие понятия, как доброта, мир, взаимопомощь, забота, совместный ужин по вечерам, которым заканчивается любая ссора. А у вас всё наоборот. Злоба, недоверие, попытки найти выгоду для себя, и побои или гробы, которыми заканчиваются даже мельчайшие несхождения во мнениях. Вы, кажется, любите друг друга, но если любите, то очень странной любовью.

Клаус закрыл глаза, соглашаясь с ней.

— Ты права.

— А у меня уже нет семьи. Никогда не было. И я буду несчастна до конца своих дней. Большую часть своей ещё не прожитой жизни я была убеждена, что мои родители ненавидят меня, что я отягощаю их. Забавно, что обратное я узнала только тогда, когда стала вампиром. И что теперь? Мой отец мёртв, а мама не будет вампиром никогда, я это знаю. И умрёт на моих глазах. Рано или поздно. И тогда я останусь одна. Друзья не всегда спасают. А сейчас я в клетке... И теряю золотое время, то самое время, когда могу и друзей сделать своей семьёй.

Клаус посмотрел на девушку. В свои года она говорит так по-взрослому. Неудивительно для того, кто умер.

— Я не хочу тебя отпускать, — прошептал Клаус. И почему он всё это говорит?

— Почему?

— Не знаю, — снова шепот.

Конечно, знает. Боится признаться.

Клаус, Клаус!

— Тебе нужно отдохнуть, Форбс, иди спать.

Но Кэролайн лишь посмотрела в глаза гибрида.

Ей стало жаль его? Он действительно одинок! Майкл — отец, который мечтает убить его. Эстер — мать, которая хочет убить своих детей за их дела. Финн — брат, который хочет убить их всех. Возможно, и у него есть свои мотивы, которые могут ещё сто раз поменяться, вот только попыток их поменять никто не сделает. Элайджа — старший брат, который всегда хочет помочь своему брату, но видит ли это Клаус? Кол — ещё один брат, вечно пропадающий чёрт знает где, страстно желающий освободиться от семейных проблем. Ребекка — сестра, которая мечтает о любви, жизни и настоящей семье, пожалуй единственная, которая из всех них могла бы с лёгкостью отказаться от вечной жизни и жить человеческой , купаясь в человеческих заботах и воспитывать детей, стоять в очереди к врачу, ходить по продуктовым, закупаясь во время праздников так, словно мир на пороге войны или голода. Но они не могут договориться.

Клаус увидел жалость в её глазах и тут же почувствовал злобу, но девушка медленно, но с нежностью поцеловала его. Дурак, это не жалость! Это сострадание. Вот только Первородные не делают между ними отличий. И их внутренние демоны тоже.

Те самые, что сейчас забили тревогу.

Клаус посмотрел в ее глаза. Что в них было? Боль? Разочарование? Желание?

Кэролайн опустила глаза на губы первородного и усмехнулась.

— Все это и для меня неожиданность, — прошептала она.

— Ты меня удивляешь, Форбс, — немного грубо ответил Никлаус.

— Я просто устала, понимаешь? — снова шепот. Наверное, ей просто страшно говорить громко и портить момент? Верно. Слова часто всё портят, ведь, как правило, они не выражают и сотой доли чувств, испытываемых человеком. Попробуй-ка в минуты душевного смятения найти слова, способные рассказать людям о том, что ты испытываешь. Найдёшь ли? Нет. Но сейчас словесного обмена было никак не избежать.

— Ты поцеловала меня из-за усталости? — И почему он улыбается?

— А ты не ответил, потому что я раздавлена и подавлена? — В ответ бросила девушка и медленно встала с пола.

Вода из раковины медленно подобралась к Кэролайн и Клаусу. Они были уже достаточно мокрыми, что совсем не устраивало девушку. А лужа становилась больше и больше. Словно какое-то чудовище, пытающееся щупальцами достать до них.

Клаус сделал вид, словно задумался, а потом улыбнулся:

— Нет, я не ответил, потому что это не ты.

Форбс изогнула бровь и посмотрела на гибрида так, как будто хотела его убить.

— Ты сам-то понял, что сказал?

— Когда люди плачут или у них истерика, это не они. Это другие, те, кто прячутся у людей где-то внутри, те, кто пытаются пробить броню своего хозяина, чтобы выпустить все наружу. Но я тебя знаю, это была не ты.

— С каких пор ты психолог?

— Поживи с мое и сама все поймешь.

Клаус тоже встал с пола и медленно пошел из комнаты.

— Клаус. — Крикнула она, — я тебя не жалею, я думаю, что ты одинок и ты нуждаешься в тепле.

— К чему ты это? — скривился мужчина, словно проглотил лимон.

— Ты держишь меня, потому что ты ищешь это тепло во мне.

Слова, как пули. Летят и никак не могут остановиться, пока не проникнут в плоть. Так и сейчас. Фразы больно входят в сердце и душу гибрида, заставляют даже быстро вбирать в себя воздух, словно задыхается. Это обидно слышать от блондинки, которая и пол века-то не прожила.

— Скажи, что я не права, я посмеюсь тебе в лицо. — зачем так больно говорить, Форбс?

Майклсон быстро меняет маски, а вы не знали? Спрятать обнажившиеся остатки человечности, пробудившиеся вдруг из-за этой маленькой вампирши, из-за красных глаз и покрасневшего кончика носа, который её рука так и тянулась почесать. Глупая. Такая... Человечная. Настолько человечная, что даже тошно становится. Человечность — слабость. Проявление чувств — проявление слабости. А он не слабак. Поэтому смятение и боль быстро сменились притворным удивлением и нахальной улыбкой.

— С каких пор ты психолог? — спросил он, передразнивая молодую вампиршу, что вдруг нашла едва ли не все ответы на свои вопросы.

Но нужно ли отвечать сейчас? Нужны ли эти ответы сейчас, когда чувствуешь его злость, которая ядовитыми парами проникает в твои лёгкие, через поры заражает кожу. И никак от неё не скрыться. Как и от его холода, проникающего туда же, под кожу. Как и от боли — это втыкаются льдинки его злости в её кожу. Как мучительно долго идет время, и как хочется сказать в рифму, но ответная реакция может быть непредсказуема. Клаус — это вулкан, по краям которого каждый день ходит Кэролайн, боясь упасть в бурлящую лаву. Больно обжечься, верно? Больно сгореть дотла?

Верно.

Она так и не ответила.

Сидя в пустой комнате, не считая дорогой мебели, девушка сама чувствовала себя предметом декора. Он ушел, так и не дождавшись ответа, который мог ранить его или ее. Физически. Духовно.

Всего за один чертов вечер, девушка повзрослела. Или это те самые больные тараканы, которые пробили броню и вырвались наружу, как говорил Клаус? Что, если они пробрались через маленькие трещинки и щели, когда девушка так отчаянно пыталась их спрятать? Чтобы никто не узнал. Чтобы никто не увидел. Чтобы она сама про них забыла.

И это чертово внушение, которое не дает спокойно жить. Жить у себя дома.

Дверь в комнату снова открылась.

Теперь опасно.

Жизнь в глазах Форбс вернулась и стало страшно.

— Ты свободна. Навсегда. Проваливай.

Он. Ее. Отпустил?

— Клаус...

— Беги, Форбс, на свободу, не теряй золотое время. Я больше не хочу тебя видеть.

— Я... — да и что теперь говорить? Он отпустил тебя, дуреха. Беги. Далеко. Пока не устанешь. Вот только ноги немеют, наливаются свинцом. Она так долго хотела освободиться, и что теперь, когда желаемое получено?

Девушка открыла рот и снова закрыла. В светлых глазах, что-то не понятное творится. Столько эмоций — они смешались вместе. Он её отпустил? Это не шутка?

Чёрт, Клаус, если это твоя шуточка, то это совсем не смешно! В таком случае, придётся пересмотреть твой юмор, а точнее узнать, присутствует ли он вообще!

— Клаус, — шепот вместо обычного голоса. Создавалось впечатление, что говорить на нормальной для человеческого восприятия громкости она разучилась. "Тик-так" — вторят ей часы где-то в гостиной. "Кап-кап" — поддакивает никем не выключенная вода в ванной.

Он посмотрел на неё. Что в этих голубых глазах, так напоминающих в темноте взбунтовавшееся море? Нерешимость? Неопределённое желание? Это его пугает.

Это же пугает тебя, Клаус? Верно?

Обманчивый аромат корицы и мандаринок — тот, что остался в памяти, тот, что впечатался свинцовой печатью в твоей душе, тот, что демоны клеймом выжгли на его почерневшем сердце. Теперь это его отрава. Волчий аконит? Вербена? Нет, это — слишком просто. Это — ребячество по сравнению с корицей. С её ароматом. Может она и сама не подозревает, что так вкусно пахнет? Вкуснее, чем кровь. Алая, тёплая, пульсирующая прямо там, в венке, артерии... Кровь — это жизнь? Она помогает жить и людям, и вампирам, и всем остальным существам, хоть чуть-чуть подходящих под определение "жизнь".

Жив ли он? Жива ли она?

— Клаус.

— Ты знаешь что-нибудь, кроме "Клаус"? — насмешливо усмехнулся мужчина, пискляво произнеся своё имя. Разумеется, этот неудавшийся писк — глупая пародия. У неё совсем другой голос.

Первородный сделал несколько шагов вперёд и уселся в кресло, цвет которого так и кричал о крови.

Девушка поджала губы и громко выдохнула через нос. Что-то её пугало. Здесь. Прямо сейчас. В это время. Мысли крутились вокруг гибрида, который изучал её взглядом, сканировал. Запоминал-ли?

— Что ты хотела мне сказать? — улыбнулся Майклсон и скрестил руки на груди. Это определённо выводило из себя Кэролайн.

Где же их знаменитые выражения, придающие речам определённый окрас, излюбленная нецензурная лексика, ставшая особым средством выразительности?

"Старый извращенец"

"Сучка"

Это куда-то ушло. Испарилось, исчезло... Так быстро, что они сами не заметили. И всё это после того поцелуя? Или, что там вообще произошло?

— Я просто хочу убедиться, что ты в порядке и что, выйдя из этой комнаты, я не окажусь безжизненным трупом без сердца, Никлаус, — уверенно и медленно проговорила Форбс, делая акцент на каждом слове. Она не хотела этого говорить, но всё же, терзаемая сомнениями, сказала. Такое ощущение, что трупы бывают "жизненными".

Осознание того, что он вдруг отпустил её, ударило обухом по голове.

Нокаут, дамы и господа, нокаут!

Это желанно, это то, что она просила, но всё слишком просто! Слишком просто! Должен быть подвох.

Бывает ли такое?

— Глупая маленькая девочка, — прошептал гибрид, исподлобья наблюдая за девчушкой. Потёкшая тушь, помятая одежда, растрёпанные волосы. Дурочка. Родная. Родная? В своём ли ты уме, Никлаус? Где хвалёное равнодушие, где излюбленная бесчувственность?

"Ты проиграл, старикан," — язвительно прошипело подсознание. Прошипело её голосом.

Кэролайн мотнула головой. С кончиков волос слетели капельки воды.

— Я не глупая, я просто понимаю, чем всё это может кончится. Ты же меняешь своё настроение от "A" до "Z" за секунды.

Клаус сделал вид, что задумался, а потом засмеялся. Так, как смеются настоящие злодеи в ужасных фильмах. И ей не нравится это. Совсем-совсем не нравится.

— Ты так хорошо меня изучила? За такой короткий срок?

— Я знаю достаточно. Не всё, но достаточно, — неуверенно отозвалась девушка, поёжившись от колючего взгляда гибрида.

А не пора ли вам заткнуться, мисс Форбс?

— Я не люблю людей, которые думают, что знают меня. Они считают себя такими мудрыми и правильными. Отсчитывают меня за поступки, которые я совершал. А на самом деле эти люди просто завидуют. Ведь я делаю то, что другим смелости просто бы не хватило, но им очень хочется этого. Банальная чёрная зависть.

— Я не завидую тебе. Никогда не завидовала.

Майклсон усмехнулся своим мыслям и снова посмотрел на блондинку. Есть в ней какой-то шарм. То, что очаровывает просто всех.

— Ошибаешься, — на этих словах мужчина встал и очень близко подошёл к девушке. Так близко, что она уловила запах красок, бурбона и чего-то ещё. Неужели брусника?

Кэролайн наклонила голову набок:

— Не-а, — совсем по-детски протянула она, — Я не завидую тебе, потому что вся твоя жизнь похожа на ад. ТЫ живёшь в тени, а я на свету. Я радуюсь дню, а ты проклинаешь всё и вся, считая себя королём вселенной. Пупом мира, — нервный смешок сорвался с её губ, но вот Клаусу это явно не понравилось.

И откуда эта смелость в тебе, деточка? Второй раз за эти двадцать четыре часа. Рискуешь.

— Признайся, Клаус. Ты считаешь себя лучшим, хоть и сам понимаешь, что не идеал. Мне вот больше нравится Элайджа, потому что он человек слова, и всегда...

Зря ты это. Про Элайджу-то зря.

Кэролайн оказалась прижатой к стене сильной и "стальной" рукой Клауса. Сам он находился на расстоянии этой же самой руки. Это безумно пугало, но Кэролайн же заслужила? Из рта бедной болтливой блондинки донеслось шипение. И это далеко не ругательства, просто не хватало воздуха.

Белоснежное лицо покраснело, а руки обхватили руку гибрида в надежде, что тот отпустит. Сил не хватало, чтобы бороться. Кажется, что её шея не выдержит и сломается, но она же вампир, выживет. Вот только в том, чтобы умереть, мало приятного.

— Когда же твой острый и надоедливый язычок уже перестанет нести такую чушь? Кэролайн, тяжело же тебе будет в жизни, — шептал первородный.

Одна мысль успела промелькнуть в её голове. Она будет жить, если Клаус так сказал, значит он не будет её убивать. По крайней мере, безвозвратно.

Её глаза смотрели прямо в его. Он щурился, чтобы придать своему виду... чего? Это Кэролайн так и не поняла. Она осознавала, что задыхается, но не чувствует ни боли, ни неудобства. Это колдовство такое?

Буквально предпоследний вздох, синеватый цвет лица, и Клаус отходит на три шага назад.

— Я думаю, погорячился, когда говорил, что ты свободна. Ты же знаешь, — усмехнулся он, — что я меняю свои решения и настроение от "А" до "Z" за секунды. Вот ты и сыграла огромную, скажу больше, глобальную роль в том, что остаёшься здесь, пока я не разрешу уйти. А ведь если бы ушла раньше, то была бы дома и пила литрами вербену, воркуя со Стефаном.

Злой смех первородного. Обессиленное падение на колени. Попытка восстановить дыхание.

— Всё-таки ты ублюдок, — выдаёт она, но он уже исчезает из комнаты.

Конечно же, он услышал. Он не мог не услышать. Он же чёртов первородный со стажем.

Вот только так ли печалится Форбс, что не сидит сейчас дома и не болтает с кем попало?

Вдруг это какой-то скрытый план?

Девушка медленно встала с пола и направилась в ванную. Ужас, который она увидела, не обрадовал её. Кругом вода. В ближайшие пару часов Кэролайн проведёт с тряпкой и ведром точно! Неудобство от неудачной асфиксии прошли быстро, так как мозг блондинки стал быстро работать и придумывать стратегию. Миссия "Спасите Клауса Майклсона" переходит в разработку.

Тебе ведь его жаль, Кэролайн? Ты видишь, что он страдает... И как ты хочешь его спасать, чёрт возьми?

— Не знаю, — только и прошептала она в пустоту, опускаясь на пол с тряпкой.

* * *

Елена села на диван и зевнула. Она придумывала проект по защите леса в Мистик-Фоллс, так как какие-то толстые кошельки решили его срубить и построить завод по производству кирпичей. Разве это надо жителям обычного, а точнее необычного городка? И почему всю ответственность взвалили на Гилберт? Сегодня был не самый удачный день.

А они бывают у тебя удачными, голубушка?

Положив правую ногу на левую, она взяла в руки чашку с горячим шоколадом и закрыла глаза. Может, это поможет отвлечься?

В голове возник образ Кэролайн Форбс, которая часто занималась акциями, благотворительными фондами, митингами, мероприятиями. Как расслаблялась она? И почему не приняла участие в этом?

— О чём думаешь, милая? — рядом сел Деймон и провёл рукой по ноге девушки. Прикосновение было приятным, успокаивающим. Только вот покоя всё не было.

— Я думаю о Кэролайн. Что с ней происходит, где может быть сейчас? В школе шепчутся, мол, у неё проблемы, но мне, своей лучшей подруге, она ничего не говорила. И трубку не берёт, — прошептала шатенка и положила свою голову на плечо парня.

Деймон усмехнулся и закрыл глаза, наслаждаясь моментом:

— Ты так устала, что я не представляю, как ты вообще можешь сейчас думать.

Елена подавила в себе смешок.

— Деймон, я серьёзно. Я хочу поговорить с ней. Она отдаляется. И это пугает меня. Я не хочу её терять.

Сальваторе ничего не ответил. Взяв из рук любимой стакан с горячим напитком, он отхлебнул чуток и, поморщившись, отдал кружку обратно.

— Как ты пьёшь эту дрянь?

— Для тебя всё ужасно, что не имеет вкус бурбона, Сальваторе, — шикнула она, — Так что ты думаешь на счёт Кэролайн?

Брюнет задумался и улыбнулся.

— Давай ты поймаешь её завтра в школе и всё станет ясно, хорошо?

Елена кивнула и снова зевнула.

— А теперь спать.

* * *

Клаус посмотрел в окно и грустно провёл ладонью по небритой щетине. Наверное, это его шикарный образ.

Вот только покоя ему не даёт девушка, которая находится в этом доме и скорее всего его ненавидит. Обидно, однако.

Сегодня он проявил слабость, и она заметила. Больше он этого не допустит.

Клаус уверен.

— Да чёртова раковина! — послышался крик из комнаты Форбс и шлепок. Скорее всего, она упала в лужу воды, которой, как предполагал Клаус, там ещё очень-очень много. — Рано или поздно я снесу тебя, ясно тебе, вредное детище керамики?

Клаус засмеялся, смотря в окно. Всё-таки забавная эта Форбс.

Он услышал, как шаги в комнате стали ещё громче, затем, как открывается и закрывается дверь. Теперь он слышит, как она идёт... сюда?

— Клаус, — дверь открылась. Мужчина не спешил поворачиваться.

— Проблемы с сантехникой? — улыбнулся древний, вот только эту улыбку не увидела девушка, так как он смотрел в окно. Но по голосу поняла, что он улыбается.

— Я хочу поговорить. Раскрыть свою душу и выслушать совет. У тебя ведь наверняка богатый опыт.

— Раскрыть душу? — Майклсон повернулся к ней, удивлённо приподняв бровь.

— Нет, это перебор, просто спросить совет, — Кэролайн явно мялась. Ей было неловко это говорить человеку, да и ещё ему. Да и ещё, если вспомнить, что он её душил.. вот недавно.

Но она хочет совета. Клаус попытался сделать серьёзное лицо.

— Ну что ж, говори в чём дело, — обнажил свои белоснежные зубы гибрид.

А теперь уже интересно.

Девушка медленно приближалась к главным дверям школы и совершенно не думала о том, что было сегодня ночью. Совсем-совсем не думала. Ну и не надо.

Знала только одно: старикан просто стёр этот разговор из её воспоминаний, и она просто не может ему это простить.

Она же сама пришла к нему поговорить, а он стёр этот разговор. Из. Её. Памяти.

О чем они говорили? Она даже не помнит, почему шла к нему. Вот только утром МИСТЕР БРИТАНСКИЙ АКЦЕНТ признался, что сделал это, оставив полную темноту прошедшей ночи. Что там могло случиться? И почему вербена не действовала? Это пугает. До дрожи в кончиках пальцев, до скрежета зубов пугает. До раздражения, царапающего внутренности, пугает. Выводит. Бесит. Взрывает черепную коробку. Почёсывает виски этот странный страх, засевший в голове и уходить не собирающийся.

Однако ещё одна тема не выходит из головы: тест по биологии. Самое ироничное то, что главная тема — кровь. Форбс, конечно же, могла бы сказать, какая самая вкусная на ее вкус, какого резуса и какого фактора лучше пить с голодовки, а какого — с похмелья, но думается ей, учитель не поймет.

Короткое бежевое платье, длинный каблук и абсолютно обновлённая Кэролайн. Что-то случилось с Клаусом, ведь именно он привез ей сегодня новый гардероб, подарил машину и сказал, что скоро они уедут в Италию на пару недель.

Если мы переспали, то я убью этого наглого уродца!

Не лукавишь ли ты, Форбс?

Однако тот уверил, что ничего такого и это лишь часть того, что он должен выполнить после восьмичасового разговора.

Кровь — соединительная ткань, которая состоит из жидкой среды — плазмы и взвешенных в ней клеток — форменных элементов: клеток лейкоцитов, постклеточных структур (эритроцитов) и тромбоцитов (белые кровяные пластинки).

Стук каблуков и абсолютно счастливое лицо. Что бы там не было ночью, ей утро очень понравилось. Клаус был тихим и щедрым, а значит и безопасным. Ведь он был безопасным, правда? Ведь это не ловушка?

— Кэролайн! — по всему коридору раздался крик, и блондинке пришлось повернуться на громкий звук.

Елена Гилберт бежала через толпу, разгоняя всех людей на своём пути.

— Решила устроить утреннюю пробежку? — улыбнулась Форбс.

Елена лишь шикнула и обняла девушку, пытаясь сохранить серьёзный и рассерженный вид, но от Кэролайн не укрылось, с каким облегчением мисс Гилберт смотрела на неё.

— Прекрасно выглядишь. Где ты, чёрт возьми, была? Я звонила тебе весь вечер.

— Я была в гостях у Клауса, — сказала Кэролайн, а потом схватилась за губы.

Она это только что сказала? ЧТО? Прямо вслух?

Елена изогнула свои брови и приоткрыла рот. Несмотря на серьёзность ситуации, Форбс захотелось истерично рассмеяться — настолько забавной выглядела подруга.

— Я просто решила переехать к нему и давай без этих нотаций, — снова помимо воли и рассудка вырывается у девушки, и она прищуривается, склоняет голову набок, теряясь в догадках, как выкинутая кем-то в воду. Брошенная с размахом, с водяным плеском, рассекающим воздух.

А плавать не умеет.

Но первородному плевать. Первородный не рядом с ней, но он ухмыляется, нагло посматривая и лениво потягивая дорогой алкоголь.

И она ненавидит его за эту ухмылку, всей душой ненавидит.

Ненавидит же?

* * *

— Клаус! — раздался крик на весь особняк, и девушка рванула на второй этаж, в мастерскую гибрида. — Клаус!

Страх был уже привычен для нее, но вот теперь он увеличился, так как мнение друзей для нее оставалось всё же на одном из первых мест. Теперь, когда Елена знает, что Кэролайн с "радостью" переехала к Клаусу и каждый вечер проводит у него в доме, в ней просыпается странное чувство предательства. Словно она предала своих друзей!

Каблуки мешали быстро бежать по винтажной лестнице и со психу девушка просто сняла их.

Сейчас она действительно его убьет. А ведь так всё хорошо начиналось с утра.

Но потом пришлось бегать от подруги и краснеть.

— Сейчас я буду очень громко кричать, — предупредила она и раскрыла дверь. Однако в комнате мужчины не было.

Едкий запах краски медленно заполнял легкие блондинки, а вечный холод в мастерской наводил ужас. Полная темнота в комнате и отсутствие хозяина.

Недовольно рыкнув, Кэролайн закрывает за собой дверь и садится на диванчик. Она точно знает, что он вернётся сюда. И ой как она не завидует ему.

Ты очень напряжена, не так ли?

Конечно, напряжена. Напряжение застыло на её коже запахом краски. Напряжение теребит её волосы, угрожающе-ласково перебирая светлые пряди. Напряжение не уходит, когда в комнату влетает хозяин особняка. Напряжение вгрызается в её тело брошенными гибридом бумагами. Она издаёт нечто вроде писка, и гибрид поднимает на неё глаза, растягивая губы в усмешке.

— О, я не заметил тебя, милая.

Кэролайн откидывает от себя папку. Сейчас ей не до его дешевого флирта.

— Какого черта, Клаус? — шипит вампирша, резко поднявшись с дивана. Первородный приподнимает бровь, чуть наклоняет голову, обволакивая взглядом, медленным, словно оценивающим. Пожимает плечами.

Ведь ничего не произошло.

Сволочь.

— Здесь было тихо и темно, я думал, что ты в своей комнате. Это моя комната, моё личное пространство, поэтому кидаю, что хочу и куда хочу.

Девушка ближе подошла к мужчине.

Ты же прекрасно знаешь почему она злится, Клаус.

Майклсон только хищно улыбается.

— Я тебе не о твоих вещах говорю. А о том, что я сегодня высказала Елене. Про нас, — девушка замялась, — Точнее нас нет, но то, что я живу у тебя. Черт.

Клаус лишь громко засмеялся, подходя к мольберту.

— Ты сама этого захотела, — тихо отвечает он, наслаждаясь комичной ситуацией.

Кэролайн схватилась за голову и громко зашипела:

— Прошу тебя, Клаус, расскажи мне, о чём мы говорили. Я больше не могу жить в тумане.

— Всего то несколько часов, милая, — в его глаза играют чертики. Как же Майклсону нравилось доводить людей.

И снова наступила эта тишина, которая обжигала девушку. Форбс больше не знала, как манипулировать первородным.

А манипулировала ли ты им? Хоть раз, Форбс?

Громко выдохнув, девушка лишь рявкнула ему, что-то вроде "Отлично" и выбежала из комнаты.

Зайдя в свои совсем не скромные апартаменты, блондинка открыла шкаф. Неприлично дорогая одежда в неприлично огромном количестве вдруг взбесила. Захотелось порвать дизайнерские вещи, но сердце подсказывало, что Кэролайн потом очень сильно пожалеет. Поэтому массивные дверки медленно закрылись и пришлось искать, что-то другое. То, что не жалко и можно разрушить. Но в этом доме всё нельзя рушить. Одна ваза превышает цену ее дома. Руки просто не поднимутся.

Медленно опустилась на кровать и закрыла глаза.

— Ну зачем я его об этом попросила? Что я вообще вчера говорила? Тупая... Тупая...

Усталость всего дня так атаковала девушку, что последняя не заметила, как заснула. Возможно, сон самое лучшее лекарство сейчас.

— Это самое красивое платье в мире. Я не видела вещи прекраснее этой, — удивленно прошептала девушка — обладательница небесно голубых глаз.

Она как дитя засмеялась и пошла в пляс по всей комнате. Мужчина с радостью наблюдал за ней.

— Я рад, что тебе понравилось, любимая, — ласково ответил тот и заключил блондинку в кольцо своих тёплых и сильных рук. Наслаждаясь этим моментом, этой близостью, девушка развернулась лицом к возлюбленному и поцеловала его. Естественно тот ответил.

— Сегодня состоится бал, ты будешь блистать, — с возбуждением в голосе произнёс Клаус. Ему очень нравилась эта наивность девушки и то, как она мило смеётся.

Солнечные лучи делали комнату божественно красивой. Покои достойные королей и принцесс.

Сейчас здесь только он и она.

— А вам не кажется, мистер Майклсон, что вы слишком много на себя берете? — спросила блондинка, снова разглядывая себя в зеркале, держа в руках платье.

— С чего вы взяли, Кэролайн? — спросил он и сел на роскошную кровать.

— Мои родители нас не поймут. Дело в том, — с обидой и разочарованием в голосе начала она, садясь рядом, — что они договорились с Локвудами. Я знаю точно — меня выдадут замуж за Тайлера, их сына.

Мужчина скривился, когда услышал это имя и был очень зол. Ему не нравилось, что кто-то забирает у него то, что принадлежит только ему. Тем более Клаус уже так привык к этой озорной красавице, которая открывает в нем всё больше и больше хороших качеств. Да, об этом не узнают враги, но для неё он готов пойти на многое.

В голове возник план. Возможно, если Тайлера Локвуда найдут повешенным в его фамильном доме, Кэролайн будет освобождена. Но вампир понимал, что не на долго. А если красавицу забрать с собой? И тогда обязательно, однажды, появится Майкл, который сделает что угодно, лишь бы навредить не родному сыну.

— Я очень волнуюсь, Никлаус, — прошептала она.

Майклсон провел по ее скуле своей кистью и мило улыбнулся. И когда он превратился в сентиментального идиота?

Ещё секунда и он целует ее. Жадно. В ее груди начался пожар. Очень хотелось продолжения.

Форбс проснулась от того, что ей показалось, словно на нее вылили целое ведро ледяной воды. Но нет, это сон так на нее подействовал.

— Фу, — произнесла девушка и встала с кровати.

Ей снились времена парусных кораблей. Те прекрасные года, в которых она бы хотела оказаться.

Красивые и пышные платья. Кавалеры, которые готовы отдать за тебя жизнь. Дерзкие пираты, которые всегда притягивали блондинку, характером. Не внешностью, конечно же.

Но то, что кавалером, который снился Форбс, оказался сам Никлаус Майклсон — пугало.

Чертовы сны. Это уже не первый инцидент. А самое интересное, что каждый сон в разных периодах. И во всех Клаус был вампиром, который убегал от Майкла, а она обычная девушка, нуждающаяся в поддержке.

— Ничем хорошим это не кончится, Кэролайн, — прошептала сама себе.

* * *

Клаус практически не спал. Всё обдумывал этот странный план Кэролайн Форбс, который не давал ему покоя. Это было очень странной просьбой. Не похоже на блондинку. Настораживала вся эта ситуация. Однако она имела полное права сделать то, что сделает. И плевать, что Клаус всего лишь оружее. Плевать, что он нужен в корыстных целях. Действительно плевать. Просто хочется помочь этой заблудившейся девушке. Показать, что не всё так плохо. И он обязательно всё сделает. Только что будет после этого? Скорее всего — неловкость.

Когда это ты успел превратиться в доброго фея, Клаус? Решил помогать обычной школьнице в ее делах? Раньше ты указывал, что делать королям, а сейчас обычная блондиночка, у которой еще молоко на усах не обсохло, командует тобой направо и налево. Не порядок. Низко пал.

Подсознание мужчины рычит.

Но тогда почему ты ей помогаешь? Ты роешься в глубине себя, а ответ на поверхности. Ответ на поверхности...

Демоны внутри Майклсона с каждым днём всё злее и злее.

* * *

— Она так тебе и сказала? — целую ночь Елена думала, стоит ли рассказывать всем о Кэролайн. И только под утро позвонила Стефану и всё рассказала.

— Да и я не знаю, что делать. Она выглядела растерянной, точно под внушением. Клаус использует ее, — с волнением проговаривает Гилберт и смотрит на часы. Совсем скоро выходить в школу и она уж точно поговорит с подругой.

Весь день вчера блондинка бегала от Елены, но теперь брюнетка этого не допустит. Она заставит, если потребуется и силой, поговорить с ней. Ответить на вопросы.

— Я совсем ничего не понимаю. Но зачем? — спросил Сальваторе, явно теряясь в догадках.

Елена схватила кожаную куртку и вышла на улицу, замечая краем глаз, что кто-то сидит на ее качелях.

— Я тебе перезвоню, — быстро говорит девушка и сбрасывает звонок, — Кэролайн?

Гилберт быстро положила своей телефон в карман и сделала еще несколько шагов.

— Нет, мне далеко до твоей блондинистой подруги, — усмехнулся мужчина. Просто Елена всю ночь думала только о Кэролайн, так что теперь та кажется ей на каждом шагу.

— Что тебе здесь надо? — девушка чувствовала дискомфорт и явно не была довольна тем, что перед ней стоит первородный. Ведь если Майклсон появляется — проблемы начинаются.

Элайджа внимательно смотрел в глаза кареглазой и мило улыбнулся.

— Ты боишься меня, Елена? Не волнуйся, я не причиню тебе боль.

Елена горько усмехнулась:

— Ты сам то в это веришь? Вы, Майклсоны, всегда так говорите, но рано или поздно устраиваете беспорядки.

Майклсон-старший покачал головой в знак согласия и жестом пригласил Гилберт прогуляться с ним. Естественно, девушка неловко покосилась на него. А не ловушка ли все это? Но в итоге решила пройтись с ним. В сторону школы, само собой.

— Так что ты здесь делаешь? — спросила двойник и скрестила руки на груди.

— Я просто хотел у тебя кое-что спросить, Елена. — Спокойно произнес Майклсон. Его костюм был роскошным. В нем Элайджа выглядел брутальным и больше напоминал молодого миллиардера. Эта мысль даже немного развеселила девушку. Но потом появилось понимание, что скорее всего Майклсоны действительно миллиардеры. За тысячу лет можно заработать, ну или наворовать большой капитал. Они богаты — это точно.

И почему ты думаешь об этом, Елена? Что за бред у тебя в голове?

— Отлично. Значит я похожа на ходячий справочник, Элайджа?

— Вовсе нет. Но мне нужна информация.

* * *

Кэролайн медленно спустилась на первый этаж, надеясь не встретиться с первородным гибридом.

— Отлично, — услышала она из другой комнаты, что тоже располагается на первом этаже. Голос женский и очень знакомый, — ну и где его носит? — голос становится все ближе и громче. Хозяйка голоса, не заметив Кэролайн, случайно врезается в нее и на непонятном языке проклинает весь этот мир.

— Боже, — шепчет Кэролайн, оказавшись на холодном и абсолютно чистом полу.

Женщина надменным взглядом осматривает блондинку, возвышаясь над ней. Ведь она, в отличии от Форбс, не упала. Но после взгляд становится чуть добрее.

— Прошу прощения, дитя, за то, что не заметила тебя, — и подала руку девушке, чтобы подняться.

Однако Кэролайн сама быстро встает и отряхивает джинсы от невидимой пыли.

— Ничего страшного, мисс… — девушка пытается вспомнить, как зовут эту женщину, но не может.

— Ох, забыла представится. Меня зовут Татьяна и я личная ведьма Майклсонов, если можно так сказать. А ты Кэролайн Форбс — заложница этого дома, — усмехается она, и Форбс отмечает, что после этих слов начинает испытывать к незнакомке раздражение.

— Я смотрю, вы весьма проинформированы обо мне, — Форбс хотела бы как можно скорее покинуть эту комнату.

— Нет, просто я хорошая ведьма, которая видит прошлое, настоящее и будущее.

Ведьма, довольная собой, отходит от Кэролайн и улыбается.

— Интересная у тебя жизнь, милая. Особенно будущее, — дразнится. Да как она может?

Кэролайн недовольно вздыхает и чувствует дискомфорт от того, как смотрит на нее эта Татьяна.

— И что вы можете про меня сказать? — скрестив руки на груди, спросила Кэролайн.

— А что именно тебя интересует? Будущее? — еще шире улыбается ведьма, — Или станешь ли ты свободной? Будет ли у тебя семья? Кто твои настоящие друзья? Любовь? Судьба? — женщина замечает испуганные, но заинтересованные глаза Форбс, — или же все сразу?

Кэролайн растерялась. И все ее нутро кричало о том, что она все это безумно хочет узнать. Хочет все понять и осмыслить. И эти вопросы сейчас как никогда актуальны. Холодок проходит по ее позвоночнику, когда она замечает Клауса, стоящего у прохода и прикоснувшегося плечом к косяку. Ему тоже все было интересно. Он задумчиво рассматривал Кэролайн.

Татьяна, конечно, чувствовала Майклсона, но продолжала сверлить взглядом заблудившуюся в этой жизни девушку.

Форбс уже чаще дышит, но ничего не говорит.

— Действительно, Кэролайн, спроси что-нибудь у Татьяны, пока есть возможность, — прошептал Клаус. Его явно забавляла эта ситуация.

— Хорошо, — громче, чем хотела, сказала Форбс, — Татьяна, что бы вы сами мне сказали? Что вы в целом видите про меня? — с улыбкой, естественно наигранной, спрашивает девушка.

А ведь ты боишься, Форбс. Боишься услышать то, что тебе совсем не понравится. Боишься услышать правду. А вдруг будущее такое черное и липкое, что от него потом никак не вымыться. И не забыть, как страшный сон…

Татьяна лишь хмыкнула, словно это такое пустяковое дело — будущее читать и прикрыла глаза.

Кэролайн лишь прикусила губу, а глаза совсем ничего не выражали.

— Оу, милая, пожар у тебя в душе будет, — не открывая глаз, произнесла женщина, — и самая настоящая любовь, которая снесет все на своем пути. Но золотая клетка будет мешать твоему счастью, — Клаус сам начал чаще дышать, — вижу мужчину рядом с тобой, вы любите друг друга и дитя.

— Дитя? — громко спросила Кэролайн, — какое еще дитя? — ее глаза стали такими большими. А Клаус и сам боялся слушать Татьяну и злился на себя.

— Твое дитя, Кэролайн, — спокойно ответила Татьяна.

— Но это невозможно, — кажется, девушка разозлилась, — я вампир! Это невозможно!

Кэролайн всегда мечтала о детях и тот факт, что ведьма дарит ей надежду совсем не радует ее. Ведь она по сути мертвая. МЕРТВАЯ!

Но такая ли мертвая?

Клаус не знал, что сделать. Заткнуть ведьму или же заткнуть истерику Кэролайн.

Но что там за любящий ее мужчина, а? Этот факт страшно бесил его. А ведь Татьяна никогда не ошибалась.

— Успокойся, Кэролайн, — улыбнулась Татьяна, — и жди свою настоящую любовь и счастье. Я знаю, кто сможет тебе все это подарить, но не скажу, ты должна сама додумать.

Кэролайн лишь непонимающе смотрела на ведьму.

— Может быть ты ошиблась, Татьяна? — пытался спросить по-доброму Клаус, но получалось как-то не очень хорошо.

Женщина оскалилась:

— Я никогда не ошибаюсь, — больше походило на шипение, —, а теперь пойдем в твой кабинет и обсудим дела!

Ведьма даже не попрощалась, а всего лишь резко развернулась и вышла из комнаты, оставив Клауса и Кэролайн наедине со своими мыслями.

Мужчина бросил на вампиршу свой серьезный взгляд. Но только вот Кэролайн смотрела в пол и думала.

— Не принимай эти слова близко к сердцу, Форбс, — усмехнулся он, — не думай об этом.

— Она сказала дитя, любимый мужчина, но как я все могу это получить? Это все нереально, Клаус! Я вампир, а значит не могу иметь детей. Я живу в твоем доме, что практически исключает возможность встречи с новым возлюбленным. Это предсказание просто красивая сказка и ничего больше, — последние слова она уже практически шептала, а потом и вовсе вышла из комнаты на улицу.

И Клаусу вовсе плевать на все это.

Ведь плевать же?

Но мысль о любимом мужчине Кэролайн вбивается под черепную коробку и разъедает мозги.

Ведь Татьяна действительно никогда не ошибалась.

Твою мать.

Постойте, что это? Слезы? Она действительно плачет?

Девушка смотрела на свое отражение и думала только об одном: «Как же я устала!»

Кэролайн заплела локоны в высокий хвост и опустила глаза на свои руки. Кажется, они немного тряслись. Самое большое разочарование произошло после встречи с предсказательницей, и ничего тут не поделаешь.

Несколько минут, и Форбс заходит в бурлящий жизнью класс. Ничего не меняется. Совершенно. Хочется даже кого-нибудь покусать за такую «нормальность». Еще вчера она мечтала оказаться в этом месте, потому что здесь все такое родное, но сейчас её охватило лишь чувство отвращения. Прежде всего к себе.

Миссис Трейс подошла к доске и что-то написала, однако мисс Форбс было совершенно не интересно.

«Милая, пожар у тебя в душе будет», — действительно? Да, конечно, будет! В такой-то обстановке. В такой парализующей ситуации. Естественно, будет пожар, который нагло выжжет все внутри и уничтожит чувства дотла.

«И самая настоящая любовь, которая снесет все на своем пути». Это похоже на правду. На самом деле это могло произойти. Вполне очевидно, что однажды стрелы Амура пронзят сердце девушки, и та снова поверит в любовь. Однако Клаус многое осложняет.

«Но золотая клетка будет мешать твоему счастью», — ну тут и к бабке не ходи, все ясно как день. Спасибо, Майклсон, за все. Клаус стоит на пути к светлому будущему и это факт.

«Вижу мужчину рядом с тобой, вы любите друг друга». Увы, но девушка прекрасно осознавала, что это не Тайлер, который покинул её даже в такой ситуации. Сначала Кэролайн не винила его, понимая, в чем дело, и не смела кидаться упреками на Локвуда. Но теперь все встало под другим углом. Теперь Форбс кажется, что от нее отказались, и черная дыра в душе больше всего давала о себе знать.

«Дитя» — да-да, конечно. Просто безумие…

— Как ты себя чувствуешь? — Елена посмотрела на подругу изучающим взглядом, немного даже колючим. На это хотелось горько хмыкнуть и отвернуться к окну, однако, это не будет нормальным выходом. Только вопросов больше появится.

— Хорошо, — Кэролайн выдавила из себя невинную улыбку и опустила взгляд на девственно чистую тетрадь.

Елена поджала губы: «Нет, так не пойдет».

— Мы отдаляемся друг от друга, Кэр, — заметила она, взглянув на блондинку.

— Я понимаю это, Елена, но ничего не могу поделать. Это все так убивает. Заставляет чувствовать себя беспомощной и абсолютно ненужной.

Гилберт лишь закатила глаза, а потом снова начала:

— Нет, это не так. Расскажи, в чем дело, и я помогу тебе. Я и Стефан. Мы твоя опора, — Елена дотронулась руки Кэролайн, — ты нужна нам. Как мы без Кэролайн-Королевы-Вечеринок-Форбс?

Кэролайн захихикала, но быстро замолкла.

— Как показывает практика — очень даже хорошо, — внимательно посмотрела на подругу девушка и перевела взгляд на доску. На этом разговор закончен. Хватит тут разглагольствовать.

* * *

— Как дела в школе? — учтиво поинтересовался Клаус, наблюдая за тем, как девушка устало снимает с плеча сумку и поднимается на вверх.

Кэролайн даже не посмотрела на него и продолжила путь:

— Лучше и не бывало, мистер Майклсон, — ну что ж, это вовсе не плохо. Тем более, что у первородного есть для нее маленький сюрприз.

Клаус широко улыбнулся.

— Сегодня в восемь я жду тебя здесь.

Девушка остановилась и повернулась к своему «хозяину».

— Зачем?

— Потом узнаешь, — загадочно пролепетал Ник, — только прошу тебя, надень на себя красивое вечернее платье, хорошо?

В голове у блондинки заиграли чертики.

— А если не надену?

Майклсон лишь хмыкнул.

— Ну, значит пойдешь голой, всего-то.

Кэролайн раскрыла рот от злости, готовясь прыснуть кислотой в виде своих слов, но первородного уже здесь не было.

Отлично.

Чертов интриган.

* * *

Спустя несколько часов блондинка все же спустилась вниз. Никлаус уже ждал ее в черном смокинге.

Очень дорогой костюм, подчеркивающий красоту его тела. Черная рубашка, не до конца застегнутая, и плюс — эта дьявольски очаровательная ухмылка на его лице. Так и хотелось треснуть его за этот идеальный образ. В такого мужчину очень легко влюбиться и больше никогда не выбраться из его лап, ну, только тогда, когда надоешь ему.

Сама же девушка тоже решила бить по самому больному и надела на себя свое самое короткое черное платье, которое, естественно, ничего не скрывало — ну, почти.

— Очень, — начал Клаус, но не мог подобрать слова, — вызывающе, не находишь? — от вида вампирши его тело просто начало предавать. Руки сжимались в кулаки от одной мысли, что кто-то может увидеть эту красоту. Кто-то кроме него. Чертов собственник.

— О, пожалуй, нахожу, — улыбнулась она, позволяя себе играть с древним и первородным вампиром.

Клаус улыбнулся в ответ и открыл входную дверь.

— Ну, тогда прошу, — Форбс медленными шагами вышла из особняка и села на заднее сидение машины. Куда он ее повезет, неизвестно. Да и что он от нее сейчас хочет, тоже не понятно.

— Ну так, куда мы?

— В Нью-Йорк, милая, в Нью-Йорк.

Девушка округлила свои глаза и посмотрела на древнего.

— Ты шутишь?

— Когда я в последний раз шутил, дорогая? М?

Блондинка лишь поразилась его решительности и снова уставилась в окно.

Нью-Йорк — это неплохо. Совсем неплохо. Тем более она всегда мечтала там побывать. Но правда не с тем человеком. Да и какая уже разница. Он все равно ее разрешения не спросит. Да и зачем… Делов-то.

Они были в пути долго. Сначала им пришлось доехать на машине до ближайшего более крупного города, чтобы сесть в личный самолет Клауса и отправиться в Нью-Йорк. Кажется, маленькая мечта мисс Форбс сбывается. А эти мечты исполняет никто иной, как самый опасный в мире человек — Никлаус Майклсон.

— Так у тебя есть свой самолет, не так ли? — усмехнулась она, совсем не удивляясь.

— Конечно, а как иначе? — засмеялся древний и пригласил девушку на борт.

Кэролайн зашла в салон, понимая, что теперь точно влипла.

Все было таким светлым и безудержно дорогим. Кожаные бежевые кресла, несколько телевизоров и так много места.

— Нравится? — спросил Клаус, уже заранее зная ответ, поэтому Форбс даже не стала отвечать.

— Я никогда раньше не летала, — вдруг признала блондинка и села в первое попавшиеся кресло, чувствуя, как ноги начинают подкашиваться, а голова кружиться. Это от волнения. Определенно.

— Ну ничего страшного. Даже если самолет рухнет, то ты вампир, ты выживешь, — якобы подбодрил мужчина, зная, что совсем ее не успокоил.

— О, серьезно, что ли? — пискнула она.

— Не волнуйся, все пройдет гладко, — уже тише и с приятной хрипотцой произнес Клаус, зная, как на нее действует этот голос.

Девушка лишь прикрыла глаза и попыталась уснуть. Но кто ей тут даст уснуть? Вы серьезно?

Вы только посмотрите на этого показушника. Улыбается и нежно приобнимает Кэролайн Форбс, его рука покоится на талии девушки и это прикосновение едва ли не кричит, что эта женщина полностью принадлежит ему. От этого мурашки табунами бегут по телу блондинки, а все мысли, кажется, разлетелись куда подальше.

Сейчас они находятся в каком-то замечательном ресторане. Маленький, но до безумия шикарный. Кажется, даже пепельница стоит дороже, чем платье и туфли Кэролайн, вместе взятые. От этого даже на мгновение падает самооценка. И когда сам шеф-повар провожает гостей до столика, то самооценка возвращается на место. Очень… уютно. Повар подает меню, и Кэролайн чуть не подала жалобный визг от цен. Однако сдержалась, чем немного удивила Майклсона.

Из-под опущенных ресниц она наблюдала за ним. Зачем он сюда ее привел, что он от нее хочет и к чему этот… цирк?

Но Майклсон не замечал этого взгляда или делал вид, что не замечал.

— Ты уже определилась? — спросил Клаус и положил свое меню на краешек стола, полностью погружаясь в новое дело: рассматривание блондинки, что сидит перед ним. От этого взгляда Кэролайн стало неловко.

— Нет, так что можешь выбрать на свой вкус, хорошо? — натянуто улыбнулась она и отвела взгляд на картины на стенах.

— Ну, что ж, хорошо, — хмыкнул мужчина.

— Так что мы тут делаем? — спросила Кэролайн спустя пару минут.

Клаус откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел в глаза девушки. Его пальцы поглаживали приборный нож, который лежал возле него, и даже поза говорила, что Клаус и есть король этой, черт возьми, жизни.

— Мы просто ужинаем, — просто ответил он.

Девушка сделала вид, что не удивилась. Хоть от этих его слов хотелось треснуть ему по лицу. Зачем, черт возьми, прилетать в Нью-Йорк вместе с ней? Только чтобы поужинать? Ах, да, у богатых свои причуды, а у богатых первородных гибридов и подавно.

— О, прекрасно, — отмахнулась девушка.

Клаус прищурил глаза.

— Но есть еще кое-что. У нас здесь состоится встреча с одним человеком, — загадочно произнес Ник.

— У нас? Зачем я то? Или боишься, что пока тебя не будет, сбегу из золотой клетки? — прошептала девушка, зная, что он услышит. Ни один мускул на лице Клауса не дрогнул.

— Да что ты? Нет, просто я этого хочу.

— А ты всегда получаешь то, чего хочешь, — сказал неизвестный голос, от чего Кэролайн даже немного испугалась.

Перед ней стоял мужчина в ярко-синем костюме и светлыми зачесанными волосами. У него были небесно-голубые глаза и наглая ухмылка.

— Персий, рад видеть, — усмехнулся Майклсон и рукой показал мужчине на кресло за их столиком.

Кэролайн почувствовала себя неуютно в обществе абсолютно идеальных мужчин. Внешне они выглядели так шикарно и так… сексуально?

— Я смог принести тебе это, — с улыбкой произнес Персий и передал небольшой сверток первородному.

— Отличная работа, Персий, — холодно отозвался Майклсон.

— Хм, ты даже не посмотришь? — вдруг спросила Кэролайн. Да зачем она вообще ввязалась в этот разговор?

Теперь гость смог повнимательнее рассмотреть спутницу Клауса. И, кажется, она заинтересовала блондина.

— А смысл? Если я сделал что-то не так, то тогда мне следует бежать на другую планету, не так ли, Никлаус? — ответил за древнего Персий, продолжая наблюдать за девушкой.

Клаус заметил этот изучающий и любопытный взгляд.

— Мой друг несомненно прав, Кэролайн, — снова холодно отозвался Клаус.

— Значит Кэролайн, — прошептал блондин, — а я Персий, но для вас просто Перс, — усмехнулся мужчина.

Зря ты так, Перс, ой как зря. Нельзя смотреть так откровенно на дам в обществе Клауса. Особенно на тех дам, которые представляют для древнего некий интерес.

— Приятно познакомиться, для вас просто Кэролайн, — холодно ответила девушка, еще не хватало получить от первородного. Идея, конечно, заманчивая, но к чему эта нервотрепка?

Персий понял, что ничего больше девушка не ответит.

— Никлаус, как долго ты пробудешь в этом городе? — поинтересовался Перс.

— Недолго, — коротко ответил древний, — увидимся позже, Персий, — бесцеремонно ответил Клаус, зная, что Перс поймет, что это означает.

Мужчина понял, что следует уже уходить.

— Мне пора, — как бы обронил слова, — приятно было познакомиться, Кэролайн.

Девушка что-то сказала в ответ, и гость исчез в дверном проеме.

— Кто это был? — спросила Форбс.

Майклсон лишь хмыкнул:

— Обычный ювелир.

— Он… человек? — тихо спросила девушка.

Никлаус лишь закатил глаза и засмеялся.

— Да, Форбс, он человек и умрет тоже человеком.

— А он знает, кто ты? — обиженным голосом спросила блондинка, мечтая придушить Клауса.

— Он знает лишь то, что я очень богат и влиятелен, ему этого достаточно, — отпивая шампанское, отвечает древний, ожидая своей еды.

* * *

— Добро пожаловать в эту скромную обитель, — улыбается Клаус и проводит Кэролайн через длинный коридор в огромный светлый зал.

Что?

Скромную?

Простите?

Да по сравнению с этим, дом Кэролайн обставлен в стиле «нищебродского минимализма».

Показушник.

И индюк.

Девушка лишь жадно рассматривает эту немалую комнату и желает увидеть, что там дальше, но вспоминает, с кем находится, и сдерживает свой пыл.

— Ну как? — поинтересовался древний.

Девушка мрачно улыбнулась и плюхнулась в кресло.

— Ну знаешь, здесь все такое в стиле «А-ля, Никлаус Майклсон», — усмехнулась она и посмотрела на потолок. Там была изображена «жизнь». Рисунки, какого-то леса и нескольких лошадей, которые так живо и радостно, казалось, бегут прямо на девушку, но это всего лишь 3-D эффект.

Но это… впечатляюще.

Краски такие яркие, кажется, что это лишь фотообои, однако, видны мазки кистью, некоторые разводы, но здесь это так красиво. Все в меру. Все замечательно.

— Это я рисовал несколько лет назад, Форбс, нравится? — сел напротив древний, наблюдая, как меняется лицо девушки, которая, наконец, понимает, что автор этого чуда сидит перед ней. И это никто иной, как сам Клаус.

Как может такое чудовище рисовать такое чудо? В этой картине столько любви к жизни, столько свободы, столько радости.

Кэролайн помнила только грустные и темные оттенки на картинах Майклсона, но эта… выше всех похвал.

— Это впечатляет, Клаус, — шепчет очень тихо, что это почти не слышит первородный.

— Приму за комплемент, — тянется за бурбоном и наливает его себе в прозрачный бокал.

А Кэролайн продолжает смотреть на потолок. Недоумевает.

Он удивляет меня, да уж…

— Кажется, ты слишком увлеклась этим делом, милая, — усмехается Клаус и подает бокал девушке.

Та несмело берет его и отпивает жидкость, что обжигает сначала губы, а потом и всю глотку. Однако неприятные ощущения проходят, и становится легче. Во всех планах.

Кэролайн подлетает к гибриду и садится ему на колени, жадно целуя в губы. От такого поворота Майклсон растерялся, но потом стал так же жадно целовать ее губы, прежде такие запретные.

Ее пальцы проникают в волосы блондина, а его рука начинает расстегивать платье.

Что там притащил ювелир? Ювелир ли?

В голубых глазах дикое пламя желания.

То самое, которое было у самого Клауса не так давно, но в тот момент мисс Форбс сопротивлялась, и ей был противен гибрид.

Что изменилось сейчас?

В этот самый момент?

Почему она позволяет так легко стягивать с себя черное платье, трогать руки, плечи, грудь… Позволяет пылко целовать ее губы и она… отвечает. Без зазрения совести.

Клаус застонал и попытался отодвинуть от себя блондинку, но та воспротивилась, мечтая закончить начатое.

— О, Боже мой, Форбс, — прошипел Майклсон и с силой отодвинул от себя девушку. Та в свою очередь словно ото сна проснулась.

Оба тяжело дышали.

Блондинка медленно и растерянно начала натягивать обратно на себя некое подобие платья, но это удавалось с трудом.

Он тебя не… хочет?

Повисла неловкая тишина. Клаус пытался подумать о чем-то другом, и сидя в кресле, посмотрел на потолок, рассматривая собственное творение.

— Что, — не могла обрести свой голос, начала Кэролайн, — что это… как… я?

— Ты… что? — тихо прошептал мужчина.

Кэролайн лишь махнула головой, вспоминая, как минуту назад этот мужчина так отчаянно терзал ее губы, и ей это нравилось. Некая волна возбуждения снова прошлась по телу блондинки, но та решила списать это на алкоголь.

— Я не знаю, как это произошло, — уже более громким голосом произнесла девушка, пытаясь сообразить, что к чему.

И чувство обиды вдруг так резко пронзило ее тело. Он отказался от нее. Отодвинул. Вышвырнул.

Разве можно «отодвинуть» Кэролайн Форбс, черт возьми?

Да любой бы…

Да и не важно уже…

Сердце сжалось. Само. Что это вдруг?

— Возможно на тебя так повлиял перелет, ты перенервничала и некоторое количество алкоголя сыграло свою роль, милая. Это получилось… случайно, — нашел оправдание Клаус. Сам нашел. Его голос был таким уставшим и немного злым, что по телу блондинки пробежали мурашки. На нее словно ледяную воду вылили.

— Да, скорее всего, — попыталась улыбнуться, но как-то не очень выходило, — где… моя комната? — спросила она, надеясь поскорее выбраться из плена его разочарованных глаз.

Майклсон указал рукой в сторону длинного коридора:

— Любая твоя.

Форбс благодарно кивнула головой и быстро скрылась в темноте коридора.

Первая же дверь, которая попалась ей на глаза, раскрылась.

Кажется, сейчас блондинка будет долго анализировать и ненавидеть себя за то, что чуть сама не совершила.

— Прекрати. Ты пьян. Ты обезумел.

— Прекрати.

— Отпусти меня!

— Лучше молчи и получай удовольствие.

— Я не хочу тебя…

Кэролайн вспомнила отрывок из того дня, когда появилась у Клауса дома в качестве заложницы. Обрывки диалогов всплывают в голове, и она не может прекратить это. А ведь тогда она кричала, что совершенно не интересуется им. Ему же ведь было обидно… не так ли, Форбс?

Тогда, чего ты сейчас от него хочешь?

Быть отвергнутым — неприятно.

Быть отвергнутой — в сотни раз неприятнее.

— Ненавижу это чувство, — проскулила девушка и включила воду в ванной.

* * *

Прошло несколько минут. Часов. Дней. Недель. Девушка точно не знала, сколько она тут, потеряла счет времени, а вот Клаус так и не появлялся. После того случая Майклсон что-то говорил за завтраком, что уедет по делам и ее с собой не возьмет. Форбс даже не обиделась и не разочаровалась — она думала, что так будет лучше. Вот только гулять по городу ей запрещалось и единственная прогулка, которая ей разрешена — это прогулка по дому. Такое отношение немного оскорбляло блондинку, но она быстро успокоилась.

Единственное место, которое было приятно вампирше — это личная библиотека Клауса, которая была в отличном состоянии. Ни одной пылинки. Приятный аромат древности и знаний одурманивал девушку. Вот только она ничего не читала. Всего лишь рассматривала корешки и спала на королевской софе, что стояла рядом с окном. Ее манила эта обстановка. Весь день с истинным раритетом и ночь в мягкой постели.

— Скучаешь? — Приятный голос разбудил девушку от противных мыслей.

— Персий, — совсем не улыбнулась девушка, — Клауса нет, приходи позже.

— Я знаю, что его нет. Я за тобой.

— Прости? — Кэролайн приоткрыла рот от негодования. Какого черта?

Блондин засмеялся и указал Форбс на рядом лежащее платье.

— Не стоит извиняться, бриллиантик, просто надень это платье на себя и приведи волосы в порядок, ну тебе поможет это сделать Тереза. И через пол часа жду тебя возле лестницы. Мы идем на вечер, и я твой кавалер.

Блондинка от злости вскочила с софы.

— А как же Никлаус? Я думаю, он будет против! — От злости глаза превратились в маленькие узкие щели, а щеки стали пылать красным.

— Это его идея, бриллиантик. Я просто повинуюсь, хоть и признаюсь, мне бескрайне приятно, — его наглая ухмылка в стиле Кола Майклсона бесила еще сильнее, чем ухмылка Клауса.

Ну ничего. Раз Клаус сказал, значит отыграемся по полной.

Девушка сделала задумчивый вид, а потом выпалила:

— Ну так где Тереза? Мне нужно поторопиться, — она зловеще улыбнулась и похлопала в ладошки.

Перс удалился из библиотеки, а в комнату вошла высокая брюнетка. Чем-то напоминает Елену Гилберт, вот только стиль одежды и манеры совсем другие. Весьма презрительный взгляд в сторону Форбс и совсем неприятный голос портил настроение до самого минимума:

— Мисс Форбс, это не лучшее место для сборов, вы же понимаете? Так что жду вас в спальне.

Кэролайн оставалось только повиноваться.

Ей накрутили и подняли волосы. Губы накрасили ярким насыщенным красным, в точь как и платье.

Платье покорило девушку безусловно.

Когда оно оказалось на теле блондинки, она просто потеряла дар речи.

Плотная ткань, усыпанная бриллиантами — теперь понятно, почему ее так называл Перс. Красивые кружева украшали корсет. Подол в стиле рыбьего хвоста — русалочка — всегда нравился девушке.

Слишком вычурно и пошловато.

Неизвестно, нравится ли это Клаусу, но Перс точно оценит… Раз уж он ее кавалер.

* * *

Каждый из нас мечтает о свободе. Только у всех разные понятия этой свободы.

Что думаете про нее Вы?

Вот Кэролайн уже и позабыла о том, что именно она вкладывала в это понятие раньше, сейчас это означало одно — избавление от Клауса и возвращение домой. Но пока что это невозможно. И она до сих пор не может понять, что именно была за ночь с Майклсоном, которую он стер. И сейчас главная задача ее в том, чтобы узнать это. Поэтому придется выполнять все его прихоти…

А пока Перс вел ее по темно-синему коридору в отеле, где и состоится церемония, о которой ничего не знает девушка, Форбс начала паниковать.

А когда они оказались в темноватом зале, где основное освещение создают свечи, которых здесь много, Кэролайн и вовсе потеряла дар речи. Много людей, возможно они и вампиры, но это неважно. Женщины в шкарных бальных платьях, мужчины в костюмах. Все так и кричит о величии и богатстве.

Да, это не вечера в Мистик-Фоллс…

— Главное не улыбайся, веди себя надменно. Покажи, кто здесь королева, — шепотом посоветовал Персий.

— Но я не королева. К чему мне это делать? — так же шепотом отвечала вампирша.

— К тому, что здесь это принято. Каждая женщина, присутствующая здесь, считает себя королевой. Но мы то знаем, что это не так, — улыбнулся он, придерживая за руку блондинку.

— Отлично, значит я буду выделяться, — так же улыбнулась она, — потому что я не королева и если ей и стану, то только в следующей жизни, — ответила и взяла с подноса шампанское.

— Клаус король.

— Мы с твоим королем всего-лишь… знакомые, закрыли тему, — твердо отрезала Форбс, вспоминая, что именно здесь-то своего демона и встретит.

Перс мило вел беседу с каким-то седым человеком, что изредка поглядывал на Кэролайн, словно сейчас и кинется на нее. Стало неприятно.

В зале относительно тихо. Лишь шепот. Никто громко не говорил и лишь одиноко играла скрипка в другом конце комнаты.

Идиллию разрушила девушка в длинном белом платье, красота и блеск в глазах, как у счастливой невесты, да и платье подходило…

— Я же надеюсь, что это не свадьба Майклсона? — удивилась Кэр.

Но Персий не ответил.

— Дамы и господа. Кровожадные убийцы и почитатели вампирского закона. Принцы и принцессы. Добро пожаловать на ежегодный балл в честь «Закона о неразглашении». Сегодня все будет как и в прошлом году — скучно и приторно. Но только с одним исключением, — задорно кричала девушка, выделяясь из массы презренных вампиров, — наш король — Никлаус Майклсон — представит нам свое сокровище.

Люди начали перешептываться.

— Что он там придумал? — спросила у Перса Кэролайн.

— Приглашаем короля Никлауса и королеву…

— Королеву?

— …Кэролайн.

И сердце в пятки ушло.