Андрюшенька (джен)

Как показывает время, порою я его совершенно не знал.

Будучи моим лучшим другом, Андрей постоянно скрывал от меня уйму вещей. В одно время он даже боялся признаться, что встречался с моей на тот момент подружкой — Олькой Смирновой из параллельного класса. Девка была — то, что нужно. Во всяком случае для меня. Ну и, как показал опыт, — для Андрея. В седьмом классе особо не задумываешься над понятием чести и преданности, но когда Андрей сломался, он пришел ко мне и все рассказал. Тогда он впервые в жизни попробовал на вкус водку. Обещал больше никогда к ней не притрагиваться — горькая и противная.

Закурил он, правда, не от моего дурного влияния. Об этой его пагубной привычке я узнал далеко не сразу. Я сидел тогда возле подъезда, обиженный на целый мир — несмотря на мое достаточно крупное на тот момент телосложение, я был хрупким и ранимым подростком, поэтому соседская шпана постоянно на мне срывалась. Андрей подошел тогда, веселый, беззаботный. Приобнял меня и без лишних слов предложил закурить. Позже я выяснил, что курил он уже года два, с восьмого класса еще.

Первый секс у него был с самой шикарной бабой на потоке. Я ему даже не поверил сразу, честное слово. Ну как же это — этакий ботаник Андрюша и такая роскошная девушка, как Альбина. Сука еще та, конечно, хоть и красавица. Когда она его бросила, я еле сдержался, чтобы не врезать ей. Пожалел. Не ее, Андрея. Он, к слову, неделю с запоя не выбирался, сволочь.

Андрей часто приходил ко мне среди ночи. Просто так, чтобы выпить и поныться об очередной девице, которая оказалась не такой. Андрей был привередлив, даже проституток он себе заказывал отборных — грудь третьего размера, и волосы чтобы черные. Как ребенок, ей-богу.

Со временем Андрей перестал быть наивным дураком. Он уже самостоятельно устраивал свою жизнь и твердо знал, чего от нее хотел, в отличии от меня. Его походка стала уверенней, голос — тверже, а его фирменные словечки кололи все сильнее. Порою, он умудрялся зацепить и меня, но, осекшись, тут же извинялся.

Мы сразу решили — работать будем в одной больнице. Но опять же — сначала он обдумал этот вариант сам, не поставив меня в известность.

— Не любишь ты меня, Андрюшенька! — ныл я раз за разом, когда он отбирал у меня очередную бутылку коньяка. Оно и понятно — рабочий день хоть и подходил к концу, но Настя все же могла зайти в любой момент. Ну не было у нас с ней тогда еще хороших отношений, чтобы вот так вот — взять и нажраться среди бела дня.

— Не любишь! — уныло повторял я, и Андрей, хватая меня за ворот рубашки, тащил на диван, при этом постоянно хмурился, изображая недовольство от запаха перегара, исходившего от меня.

— Купитман, скотина ты все-таки! Мне почти удалось позвать Настю на свидание, а ты меня подводишь!

Он долго смотрит на меня, выжидает. Я бы и рад извиниться, но беда вот в чем — не в состоянии сказать ни слова. Так и засыпаю на диване в собственном кабинете. Просыпаюсь под утро, Андрей рядом — сопит на соседнем кресле, охраняет.

Я уже привык к тому, что Андрей постоянно врал, недоговаривал или, как он сам любил часто повторять, оставлял в неведении. Последний раз я от него это слышал с год назад. Андрей пришел ко мне в стельку пьяный с бутылкой водки в кармане.

— Будешь? Э-эх, Ванька, кого я спрашиваю? Будешь, конечно.

Затем — в тумане. Андрей пил, я пил. Мы очень долго разговаривали, как это обычно бывает, когда пьешь подобную дрянь. А потом он возьми и ляпни: «Рак у меня, Ванька. Уже полгода как диагностировали»

Я его ударил. Я вложил в удар столько силы, что сам себе удивился. Андрей сказал, что подобным образом нужно было отвечать тем сукам, которые меня в детстве гнобили. Он даже улыбнулся, а я не оценил, поэтому вмазал еще раз. А затем плакал, как самая настоящая девчонка. Андрей тоже плакал, но из жалости ко мне.

Провожали мы его всем отделом. В последний путь. Люба тогда три раза потеряла сознание, а Настя просто смотрела отрешенным взглядом. Я ее понимаю — сам такой же стоял. Домой только приходил — и хоть волком вой. В ушах звенит, и в голове все диалог немой веду сам с собой.

— Не любишь ты меня, Андрюшенька, — говорю в пустоту, когда остаюсь дома один. — Сам, небось, на облаке прохлаждаешься, лимонад пьешь, а меня одного оставил. Нехорошо.

И тут же засыпаю. Ненадолго, правда. Пока очередной кошмар не приснится.