Синсэнгуми: время перемен (гет)

Приближающаяся свадебная церемония заставляла Акане трепетать. Уже больше месяца она хозяйничала в доме Саноске рядом с храмом Ниси-Хонган-дзи. Сам он доживал последние холостяцкие деньки в штабе. Внушительный и такой непривычный внешний вид Саноске-капитана впечатлял Акане. Бело-голубое хаори на широких плечах, хатимаки с защитной металлической вставкой на лбу, пара белых шнуров, опоясывающих крепкое тело — каждодневная рабочая форма одежды подчеркивала его мужественность, не позволяя девушке оставаться равнодушной.

Весь день накануне судьбоносного события пролетел в суете. К вечеру Сано и Акане валились с ног, но уснуть не могли. Они долго сидели вдвоем в своей будущей спальне, никак не желая расходиться. Акане залезла с ногами под котацу. Все ее попытки затащить к себе Саноске с треском провалились. Он с невозмутимым видом расположился рядом на дзабутоне и совсем не мерз. Ему было достаточно того теплого воздуха, который до него доходил.

─ Это был самый насыщенный и веселый день рождения в моей жизни, ─ подметила Акане, улыбаясь своим мыслям. Они с Сано намеренно назначили свадьбу на день позже ее двадцатилетия.

─ М-да, я долго ждал, когда ты хоть немного догонишь меня, малышка, ─ произнес Саноске.

─ Долго, терпеливо и очень стойко, ─ мягким голосом сказала Акане и поинтересовалась: ─ Настолько тебе хочется все сделать правильно, да?

─ Акане, ты очень дорога мне, и дело здесь не только в моей любви к тебе как к женщине. Я хочу, чтобы у тебя все было по-человечески, понимаешь?

─ Понимаю. Спасибо тебе! За твое отношение.

Харада промолчал и только притянул Акане к себе поближе, согревая ее теплом своего тела.

Ранним утром к Акане явились две гейши: Саюри и Кин. Упрямая невеста вынуждена была признать, что самостоятельно не сможет даже сиромуку надеть, поэтому согласилась обратиться за помощью к мастерицам красоты. Придирчиво оглядев сонную Акане, гейши первым делом сунули ее в деревянное корыто с теплой водой, от которой исходил дивный аромат. Девушка сразу же взбодрилась, когда ее тело начали натирать маслами. Гейши действовали быстро и резко в стремлении как можно скорее привести товар в лучший вид. После омовения Акане в одном тонком дзюбане добежала до комнаты и остановилась около котацу, на котором раскинулось прекрасное сиромуку. Материал свадебного кимоно был плотным и изумительно красивым.

— Харада-сан позаботился, чтобы вы не замерзли, — обратилась к Акане Саюри, легко коснувшись ладонью теплой подкладки.

Кин в это время готовила косметику и все элементы наряда невесты. Как только она закончила, Акане усадили на дзабутон перед небольшим круглым зеркалом. Кожи девушки коснулся нежный розовый крем, за которым последовал едва уловимый слой белил. Губы Акане выделили сладковатой красной помадой, а глаза — тенями мягкого бежевого оттенка. Посмотрев на себя в зеркало, она едва сдержала восторженный возглас. Однако полюбоваться своей красотой невесте никто не дал. Гейши беспощадно начали расчесывать ее длинные черные волосы. Прическа бункин-но такасимада с высоким пучком, гребнем и несколькими кандзаси создавалась долго и старательно.

─ Вот, смотрите, ─ перед глазами Акане повертели рожками. ─ Это символ ревности и эгоизма. Жена никогда не должна испытывать таких чувств.

Рожки заняли свое место в прическе. Акане поднялась на ноги. Когда с нее сорвали дзюбан, по коже побежали мурашки. Придирчиво оглядев стройное тело, Саюри и Кин синхронно кивнули друг другу. Внутренний голос подсказывал Акане, что подобный жест не означал ничего хорошего. Бедра девушки туго обмотали косимаки, сковав ее движения.

─ Акане-сан, придется вам сегодня потерпеть, ─ обратилась к ней Кин, взяв в руки белый бинт.

По мере утягивания груди Акане становилось все сложнее дышать. Она каждое утро проделывала то же самое, но сдавливала себя гораздо меньше. Свободная юката или кимоно помогали ей в достаточной степени прятать все, что не должно было выделяться.

С трудом выдохнув, Акане сказала:

─ Только воздуха мне дайте.

Она старалась вести себя примерно и не наговорить лишнего особо ответственным гейшам, но чувствовала, что они перестарались.

Ничего не ответив на ее реплику, девушки надели на невесту дзюбан. Поверх него на плечи Акане опустилось кимоно. Изысканная вышивка из золотых и серебряных нитей в витиеватом рисунке плавно переходила со спины на грудь, а затем на широкие рукава. Когда Акане под определенным углом поворачивалась к свету, кимоно, покрытое порошком, начинало ярко сверкать. Завершающим штрихом наряда стали гэта, таби, оби и шляпка цуно какуси, которая скрывала под собой рожки ревности.

Оценив полученный результат, гейши впервые за все время искренне улыбнулись. Кин подметила:

─ Вы выглядите как дорогая гейша.

─ У Харады-сана изысканный вкус, когда дело касается женщин, — поддержала ее Саюри.

Специфического юмора гейш Акане оценить не могла, поэтому просто низко поклонилась и поблагодарила их.

Саноске, одетый в черное кимоно, хаори и хакама того же цвета, стоял во дворе штаба со сложенным красным зонтом в руке. Вместе с ним собрались его лучшие друзья из Синсэнгуми и главнокомандующие. У всех было заметно приподнятое настроение и самые благие намерения.

— Эх, Сано, с твоей популярностью у женщин можно вообще не жениться: лаской всю жизнь не будешь обделен. Хотя я с самого начала знал, что так будет, — заявил Шинпачи, который радовался за лучшего друга больше всех остальных.

— Даже я этого не знал, — с улыбкой произнес Харада. — Просто однажды понял, что мне нужна только она.

— А правда, что Акане-сан владеет стилем Синто Мунен Рю? — с явным любопытством спросил Хэйске.

— Правда, — коротко ответил Сано.

— Серьезно?! — Соджи недоверчиво приподнял бровь. — Никогда бы не подумал. Не боишься, Сано-сан, что жена тебя приревнует и зарубит однажды ночью?

В ответ раздалось несколько смешков.

— Значит, не буду давать ей поводов для ревности. Нам пора, — увидев уходящих от Акане гейш, Харада раскрыл зонт.

Акане стояла за сёдзи и пыталась справиться со своим волнением. В ее голове бегали самые разные мысли. В один момент она вспоминала слова клятвы, в другой — опасалась, что распластается на дорожке прежде, чем дойдет до Сано, а потом и вовсе боялась выглядеть глупой и скованной в свою первую долгожданную ночь с любимым мужчиной. Спокойствие пришло к ней лишь в тот момент, когда она маленькими шагами вышла на энгаву. Все сомнения развеялись под внимательным и восхищенным взглядом янтарных глаз. «И что я так переживаю?! Ведь я мечтала об этом дне», — подумала Акане, на мгновение остановившись и окинув быстрым взглядом жениха и его товарищей. Сама она осталась без провожатых. Сингоро-сэнсей для путешествий в другие города не годился, а ученики были еще малы. Акане с горечью подумала о Санджиро-сэнсее, который поддержал бы ее, как родной отец, но поспешила отогнать от себя такие мысли. Скромно опустив глаза, Акане сошла с энгавы и медленно направилась к Сано.

Сердце Саноске бешено стучало от счастья. Акане, которая казалась ему прекрасной даже в мальчишеских хакама, в образе невесты превзошла все мыслимые пределы красоты. Чистая и воздушная, она несла в себе безграничную любовь к нему. Этой девушке Харада готов был отдать все самое лучшее, что осталось в нем. «В какие бы сражения я ни угодил, ты никогда не дашь мне забыть, что значит быть человеком. Я буду любить и беречь тебя», — подумал Саноске, протягивая Акане руку. Маленькая ладошка решительно легла в его ладонь. Взглянув в глаза Акане, Саноске увидел в них бьющийся озорной огонек. Она не боялась — значит, и ему можно было чувствовать себя свободнее и просто радоваться. Сано легко потянул Акане за руку, и она вошла под зонт, встав с ним бок о бок.

В храме пахло хвоей. По просторному залу разносилась причудливая мелодия, создаваемая струнами кото. На алтаре прямо перед табличкой ками стояли три пиалы, наполненные саке. Слова клятвы в вечной любви, которые произносил Саноске, врезались в самое сердце Акане. Все ее существо трепетало перед величием чувства, соединяющего их навеки. А потом звуки стихли, и Сано сделал по три маленьких глотка из каждой пиалы. Голос Акане дрогнул, когда она начала произносить клятву. Ей казалось, что она слышит себя откуда-то со стороны. Но слова долетали до ушей Саноске подобно звонкой живой мелодии. Он верил всему, что Акане говорила. Сделав первый глоток саке из пиалы, Акане с трудом сдержала свою мимику. Она никогда прежде не пила рисовой водки и теперь боялась опьянеть. Ей вспомнился веселый смех Саноске, когда она накануне поделилась с ним своими опасениями. «Делай только символические глотки, не то и вправду поплывешь», — посоветовал он. Так она и поступила, убедившись, что саке не собьет ее с ног. Когда каждый из гостей отпил теплый крепкий напиток из пиал, церемония была закончена. Первыми храм покинули приглашенные. Акане надела поверх сиромуку красное кимоно с белым рисунком. Жрица помогла ей завязать оби на спине. Внешняя смена наряда означала, что невеста стала женой. Акане взяла Саноске под руку, и они вместе вышли через просторные двери храма на улицу.

Веселье с угощениями и выпивкой продолжалось в доме молодой семьи до позднего вечера. Командиры Синсэнгуми были щедры на добрые пожелания и подарки. Акане совсем не пила и почти ничего не ела. Чувства и эмоции бушевали в ней настолько, что кусок в горло не лез. С Саноске происходило то же самое. К концу праздника он был абсолютно трезв, в отличие от своих товарищей, любивших от души повеселиться. В конце концов тактичный трезвенник Хиджиката приказал всем собраться с силами и доползти до штаба без приключений, оставив влюбленных наедине.

Футон, разложенный рядом с котацу, постепенно прогревался. Акане стояла перед Сано, опустив взор. Столько раз она была готова отдать себя ему, а теперь вся трепетала, превратившись из боевой и смелой девушки в нерешительную скромницу. Саноске подошел к Акане первым и, ласково взяв ее лицо в ладони, едва ощутимо коснулся губами сладких накрашенных губ. Он слишком долго ждал этого момента, чтобы торопить события и смазывать впечатления. Бешеная страсть боролась в нем с желанием смаковать каждое мгновение.

— Хочешь, я сниму все это за ширмой? — тихо спросила Акане, имея в виду свои многочисленные одежды.

— Нет. Я сам, — ответил Саноске и снова поцеловал ее, но в этот раз горячо и глубоко.

Чувствуя, что начинает плавиться, Акане положила одну ладонь на плечо Сано, а другую запустила в его волосы. Разорвав поцелуй, Харада снял с Акане шляпку и, увидев рожки, улыбнулся уголками губ. Акане наклонила голову вперед, позволив Сано отцепить их. Следом за ними она аккуратно вытащила из прически все шпильки и гребень. Тяжелые волосы рассыпались по ее плечам и спине.

К тому моменту, когда Акане стянула с Сано хаори и развязывала его пояс, с нее слетели оба кимоно. Полностью погрузившись в свои ощущения от поцелуев, девушка даже не поняла, как так ловко осталась в одном дзюбане, который быстро соскользнул с ее плеч и упал на татами следом за остальной одеждой.

Сано окинул темным взглядом туго перебинтованную грудь Акане. Зная толк в женском теле, он предполагал, что она утягивалась, чтобы соответствовать требованиям приличия и красоты. Саноске взялся за край бинта и начал его разматывать. Как только утяжка ослабла, грудная клетка девушки опустилась. Только в этот момент Акане за весь день нормально вздохнула.

— Зверство какое-то. Как ты это терпела? — хрипло произнес Сано, отбросив бинт в сторону и наконец увидев ее прекрасную, в меру пышную грудь.

Акане смутилась и с трудом поборола желание прикрыться рукой. Заметив это, Сано вновь прижал ее к себе и жарко поцеловал в губы. Окончательно теряя над собой контроль, Акане схватилась за края кимоно на груди Харады и рванула их в разные стороны. Сано охотно помог ей, оставшись только в хакама. Акане нежно провела ладонью по шраму на его животе. Постепенно ее пальцы переместились к поясу и потянули за завязки. Под решительным натиском рук девушки хакама опустились вниз. Перешагнув через них, Саноске припал губами к шее Акане. Его поцелуи с каждым мигом становились все требовательнее. У Акане вырвался первый стон, когда ладонь Саноске накрыла ее грудь. Внизу живота усилилась сладостная тяжесть. Выдержке Харады приходил конец. Он резким движением сорвал с себя фундосе, а с бедер Акане — косимаки.

— Ложись, — почти приказал Саноске, с трудом справляясь со своим возбуждением и чувствуя себя неуравновешенным подростком. Неумелая и неуверенная Акане будила в нем почти звериные инстинкты.

Акане легла на спину. Сано расположился между ее ног и навис над ней. Обжигая горячим дыханием кожу Акане, он опустился от ключиц к груди. Девушка уже была готова ко всему, но Саноске не прекращал ласк, не понимая, откуда у него взялось столько терпения. Его губы скользили все ниже по ее телу. Акане вцеплялась пальцами в футон от накрывшей ее волны удовольствия и неизведанных ранее ощущений.

Вновь нависнув над Акане и встретившись с ней взглядом, Сано тихо произнес:

— Доверься мне.

Акане чуть заметно кивнула, но ничего не сказала.

Сано вошел в нее. Акане вскрикнула от боли и вцепилась ногтями в его плечи. На ее глазах выступили слезы. Саноске нежно стер их губами.

— Расслабься, — шепнул он в самое ухо Акане.

Она лишь сильнее сжала его плечи, с каждым движением оставляя на коже царапины. Постепенно ее тело становилось все податливее. Боль прошла, уступив место удовольствию. Сладостные стоны, срывающиеся с губ Акане, говорили Саноске о многом. Потом она и вовсе начала умолять его не останавливаться, выгибаясь ему навстречу.

Тело Акане первым отозвалось на воссоединение с телом Саноске. Девушка достигла состояния высшего наслаждения. Сано прочувствовал это в полной мере и после нескольких толчков излился в нее.

Когда опустошенный Саноске лег рядом с Акане на футон, она уложила голову на его грудь. Он обнял ее одной рукой за плечи и поцеловал в макушку.

— Теперь ты только мой, — шепнула Акане, счастливая до умопомрачения.

— Только твой, — отозвался Саноске.

Гэта ─ традиционные деревянные сандалии.

Оби — пояс.

Котацу — японский очаг, использующийся зимой для обогрева. Представляет собой низкий столик, накрытый толстым одеялом, поверх которого располагалась столешница. За таким столиком можно было сидеть, засунув ноги под одеяло или даже лежать.

Сиромуку — свадебное кимоно невесты.

Дзюбан — нижнее кимоно белого цвета.

Дзабутон ─ подушка для сидения.

Косимаки ─ кусок ткани, длиной до колен, которым обматывали бедра женщины. Своеобразный элемент нижнего белья.

Ками — синтоистское божество.

Фундосе — короткая мужская набедренная повязка.