Подглядывающие в подземельях (джен)

* * *

Они вновь стояли друг напротив друга. Наконец-то она пришла! Снейп задохнулся от радости. Он жадно вглядывался в ее черты, ощупывал горячим взором тонкую высокую фигуру, скользил взглядом по белым рукам с тонкими длинными пальцами.

Как бы он хотел дотронуться до этой дивной гостьи! Но он знал, что делать этого не стоит, иначе очарование исчезнет, и дальше будет только мрак. Как всегда. Когда он сделал это в прошлый раз, его ждало жуткое разочарование — она оказалась холодна как лед. Даже хуже, чем как лед — как мертвец.

И в то же время она была живая — он знал это совершенно точно! Ее черные глаза переливались зовущим блеском. Северус сравнил бы их со звездами, если бы на свете существовали черные звезды. А ее длинные волосы… О, их он сравнил бы с лунным светом! Они были тонкие и казались то черными, то серебристыми. Ни у кого он не видел таких странных, призрачных волос! Может, она вейла? Вполне возможно. Почему бы и нет? Но спрашивать было нельзя. В позапрошлый раз, когда она пришла, он попробовал спросить, кто она. Но как только он задал вопрос, она исчезла, словно оглушенная его голосом. И наступил мрак. Как обычно.

Вот она как-то медленно и неуверенно отошла назад, и у него упало сердце. Уходит! Уже уходит! Но ведь он не сделал ничего такого, чтобы ее спугнуть… Он был так осторожен! Почему же она?.. Так скоро, так рано… А, нет, она лишь отошла куда-то в темноту! Сдавленный вздох облегчения вырвался из груди Снейпа, и он на секунду испугался, что она услышит этот громкий полувздох-полувсхлип — и исчезнет совсем.

Но она не услышала. Она примеряла шляпу. Неизвестно, откуда она ее извлекла — он мог бы поклясться, что когда она появилась, в руках у нее ничего не было. Она не спеша повертелась туда-сюда, словно показывая ему, как к лицу ей эта шляпа. Мелькнул породистый профиль с тонким орлиным носом, брови красивого трагического излома — и опять эти дивные, манящие волосы, то черные, то серебристые…

На ее шляпе не было никаких украшений. Кто бы сомневался! Эта женщина являлась ему уже несколько раз, и всегда при этом была в наглухо застегнутой черной мантии, с распущенными волосами и без единого украшения. Это еще раз подтверждало его догадку о том, что она не человек. Смертная женщина не устояла бы против очарования украшений. Женщины — они так устроены. Таков их природный дефект. А эта красавица была совершенна. Она не портила свою дивную красоту жалкими побрякушками.

Желание прикоснуться к ней стало просто нестерпимым. Снейп потянулся к ней — так неудержимо, как никогда до этого. Но чем ближе он склонялся к ней, тем больше ее заслоняли ветви какого-то неведомого дерева. Откуда оно взялось? Эти ветви очень напоминали ее волосы — такие же тонкие, словно паутина. И тоже не то черные, не то серебристые.

На секунду в голове мелькнула сумасшедшая догадка: может, она — дух дерева? Логическое завершение догадки напрашивалось само собой. Неужели его гостья — не просто дух дерева, а дух того-самого-дерева? Гремучая Ива… О, нет! Только не эта женщина… И только не Ива… По спине Снейпа прополз холодок. Ему было за что ненавидеть это дерево. Рука сама собой потянулась к волшебной палочке, в то время как тонкие, словно паутина, ветви Гремучей Ивы надвигались на его лицо:

— Вердимилиус!

Зеленый сноп света вырвался из его палочки вместе с энергетическим разрядом. Раздался треск и звон. На какую-то долю секунды проклятое дерево обрисовалось четче, а потом рассыпалось на кусочки. Затем наступил беспросветный мрак.

* * *

— Ну что там? — Рон нетерпеливо отпихнул Гарри от замочной скважины. — Дай глянуть!

— Да все то же… — с досадой ответил Гарри, уступая другу место. — Так мы его до ночи прождем! А спать когда?

— Да уж… — вздохнул Рон, оторвавшись от скважины и выпрямившись. — Называется, пришли на отработку… Лучше уж котлы драить, чем вот так под дверью стоять! Там хотя бы примерно представляешь себе, когда всё закончится.

— Может, войдем? Дверь вроде неплотно прикрыта… Только давай сначала напишем ему записку.

— Какую записку? Зачем? — уставился на него Рон округлившимися глазами.

— Ну, типа с извинениями… Так, мол, и так, профессор, мы заходили к вам вечером, но вы заснули у себя в кабинете, и мы не решились вас будить. Оставляем вам эту записку в знак того, что мы приходили по вашему вызову на отработку. Положим ему на стол эту записку — и бегом оттуда!

— И что это нам даст?

— Как что? Утром он протрезвеет и прочтет. Отругает нас, конечно. Зато, по крайней мере, баллы не снимет — ведь мы доказали, что действительно приходили к нему, как и было назначено.

— Издеваешься? Он нам не простит, что мы видели его в таком виде…

— Вот потому я и говорю про записку! Не дошло? Он подумает, что мы его видели уже спящим! А мало ли почему человек заснул! Допустим, просто устал. Для этого не обязательно пьяным быть!

— Ну хорошо… Это я понял. Но вдруг он заметит нас сейчас, когда мы войдем?

— Вряд ли. Сейчас он не то что нас — самого себя не узнаёт! — Гарри опять прильнул к дверной скважине. — Вон, видишь? Любуется собой перед зеркалом! Чуть ли не целуется с ним! И шляпу примеряет. То так повернется, то этак… Зачем ему сейчас шляпа, интересно? На дворе же май — жарища вон какая…

— Где, где? — Рон опять пихнул его в бок и занял пост у скважины. — Точно… Во дает! Прямо даже и не знаю, смешно это или страшно. Он и трезвый-то может напугать до полусмерти. А уж сейчас…

— Боишься? — ухмыльнулся Гарри. — Даже такого его боишься?

— Можно подумать, ты не боишься!

— Я — не боюсь! — и Гарри толкнул дверь кабинета зельеварения. Она тут же открылась нараспашку, и Гарри ринулся в кабинет.

— Стой! — ухватил его за рукав Рон. — А записка? Мы же не написали…

— А вот там и напишем! Прямо у него за столом…

— Гарри, ты чокнутый! По-настоящему чокнутый! — Рон чуть не плакал от страха, когда, уцепившись за рукав мантии друга, быстро шел вместе с ним к столу мимо хозяина кабинета, буквально прилипшего к зеркалу.

Впрочем, пока что расчет Гарри вроде бы оправдывался: Снейп, судя по его поведению, не заметил их появления. Но Рон все равно дорого дал бы за то, чтобы сию же минуту оказаться как можно дальше отсюда. Желательно — в собственной кровати в гриффиндорской спальне. А еще лучше — в Норе.

Гарри сел на учительское место и взял чистый клочок пергамента из тех, что лежали у Снейпа на столе. Пока он тщательно выводил строчки, неспешно окуная перо в чернильницу, Рон успел сто раз мысленно умереть и воскреснуть.

— Гарри! Ты там что — сборник рецептов переписываешь? Заканчивай уже! — прошипел он, косясь на Снейпа, который уже почти касался носом зеркала, склоняясь к нему ближе и ближе.

— Да всё, всё, закончил… — небрежно отозвался Гарри. — Вот сейчас отдам ему записку — и пойдем.

— Как — «отдам»? — пролепетал Рон. — Ты же хотел ее на стол положить…

— Зачем на стол, если можно отдать прямо в руки? — нагло улыбнулся Гарри. И двинулся к Снейпу с запиской. Рон зажмурился от ужаса.

— Вердимилиус! — прозвучал глухой, словно со дна колодца, голос Снейпа. И Рон, так и не открыв глаза, упал на пол — автоматически, даже не задумываясь, что он делает. В этот момент инстинкт самосохранения успешно заменял ему все остальное содержимое его извилин.

Раздался треск и звон. А потом — вскрик Гарри. Рон хотел было рвануться на помощь другу, но вместо этого потерял сознание.

* * *

— Погоди. Давай закроем за собой дверь. Словно сюда никто и не заходил… — Рон осторожно притворил дверь. — Надеюсь, с ним не случится ничего худшего. Весь класс слышал, что он нас сегодня вызывал на отработку! Если что, сразу на нас подумают…

— Не случится с ним ничего худшего, не волнуйся! С ним теперь может случиться только лучшее, — с мрачной иронией ответил Гарри.

— Это ты о чем?

— Проспится он. И протрезвеет, — раздраженно ответил Гарри. — Успокойся уже, Рон, это был всего лишь Вердимилиус! Не Авадой же он шарахнул! Да хоть бы и Авадой — зеркалу это как-то безразлично…

— Но тебе-то все равно досталось… — Рон кивнул на руку Гарри. — Еще повезло, что только руку порезало. Осколки ведь могли и в глаза попасть!

— Ну, я сам виноват, — Гарри облизал кровоточащие пальцы и вытер их о мантию. — Нечего было близко подходить к пьяному человеку. Особенно если этот человек — маг. И тем более — если это Северус Снейп.

— Пошли к Помфри… Тебе надо сделать перевязку.

— А что мы ей скажем? Она же спросит.

— Скажем, на отработке разбили колбу… И ты порезался, когда убирал осколки.

— Не пойдет. Она задумается, почему я кинулся собирать осколки руками вместо того, чтобы использовать Репаро.

— А что тут такого? Отработка-то была не у кого-нибудь, а у Снейпа! Его все боятся. Скажем Помфри, что когда ты разбил колбу, то с перепугу забыл про заклинания…

— Рон, ты гений!

— А ты чокнутый! — в насмешливом голосе Рона звучали облегчение и радость.

— Кстати, я и записку с собой прихватил, — сказал Гарри, доставая из карман клочок пергамента и показывая его другу. — Умереть он там не умрет, конечно, но когда его в таком виде найдут — наверное, разбирательство будет. Вот я и подумал: не нужно, чтобы наша записка засветилась среди улик. Пусть уж лучше он баллы с нас снимет…

— Гарри, ты не думал после школы пойти в авроры? — с восхищением сказал Рон. — У тебя есть все задатки, как говорится…

— Не знаю пока, кем буду. Может, и в авроры пойду. Если доживу.

— Ой, да ну тебя!

Гарри и Рон пошли по полутемному коридору к выходу из подземелий. Голоса их становились все тише. Когда они стихли совсем, из мрака коридорной ниши выступили три фигуры. Две — высокие и мощные. И одна — гораздо более хрупкая.

— В кои-то веки соглашусь с Уизли: Поттер действительно чокнутый… — негромко произнес Малфой.

— Да Уизли и сам с приветом! — насмешливо прогудел Гойл.

— С приветом или нет, а не пострадал! А вот Поттеру досталось, — назидательно сказал Малфой. — Значит, у Уизли все же немного больше мозгов, чем у его очкастого друга.

— Ну как, Малфой? Посмотрим, что там? — спросил Крэбб.

— Пойди сначала сам. На разведку. Если все тихо — махни нам рукой, — скомандовал Драко.

Через минуту все трое стояли в кабинете зельеварения над лежащим в отключке Снейпом. Вокруг были рассыпаны осколки зеркала, однако никаких ран у профессора не наблюдалось.

— Правду говорят: пьяным везет, — сказал Гойл, с интересом разглядывая лежащего педагога. — Вы только посмотрите: какое здоровенное зеркало расколотил, и ни одним кусочком не порезался!

— В прошлый раз он головой об это зеркало двинулся — оно аж трещинами пошло… А теперь решил довершить дело! — прохихикал Крэбб.

— Жаль зеркало… — буркнул Гойл. — Оно красивое было. С трещинами…

— А что в них хорошего? Целое же лучше — в него смотреться удобнее! — покосился на него Крэбб.

— Они были как рисунок какого-то дерева. Вроде Гремучей Ивы… И цвет меняли. С одной стороны встанешь — серебристые. С другой зайдешь — черными кажутся. Прикольно.

Крэбб и Малфой потрясенно уставились на Гойла.

— Ты, случайно, с нашим деканом на пару не выпивал? — ехидно спросил Крэбб.

— Это была иллюзия, — разъяснил Малфой.

— То есть, ему только казалось, что он пьет с деканом? — наморщил лоб Крэбб.

— Нет. Иллюзия была на зеркале. Игра света в трещинах, — судя по голосу, на это уточнение Малфой потратил последние остатки своего терпения.

— Иллюзия, значит… — уныло сказал Гойл.

— Угу. А ты поэт, Гойл… — задумчиво протянул Малфой. — Я в шоке!

Гойл фыркнул и отвернулся от друзей. Его пухлые щеки приобрели кирпичный оттенок.

— Запах тут странный… — сказал он, чтобы перевести тему.

— Это кабинет зельеварения, Гойл, — сказал Драко таким голосом, словно устал от его безграничной тупости. — Тут должно так пахнуть!

— Я не о том, — пробормотал Гойл. — Спиртным совсем не пахнет. И перегаром тоже.

— Так может, профессор варит себе такую выпивку, от которой и запаха не остается? — предположил Крэбб.

— Учительского жалованья, каким бы оно ни было убогим, должно хватать на спиртное. Поэтому я не думаю, что он так уж сильно экономит на этом, — ответил ему Малфой. — Скорее, он использует какое-нибудь заклинание, отбивающее неприятные запахи.

— А что, есть такие заклинания? — воззрился на него Гойл.

— Думаю, что есть, — веско сказал Малфой. — Но лично я их не знаю. Мне такое ни к чему.

— Слушайте! А может, это не выпивка, а что-нибудь поинтереснее? — осенило Крэбба.

— Наркотики, что ли? Нет, это мимо… Снейп не стал бы развлекаться магловскими штучками! — убежденно сказал Гойл.

— Ну что, Малфой? — Крэбб подмигнул. — Заглянем в шкаф к профессору?

— Нет, — твердо ответил Драко. — Если даже у Поттера хватило ума не оставить здесь никаких следов, то нам такое тем более не к лицу.

— Но ведь на других факультетах не знают, что наш декан с самого начала учебного года крепко выпивает. И что никого из начальства это не волнует. Потому-то Поттер с Уизли и струхнули. Они думают, что со Снейпом такое впервые и что из-за этого поднимется большой шум. Но мы-то знаем, что к чему! Так что если заглянем сейчас в запасы Снейпа, все пройдет шито-крыто, — настаивал Крэбб.

— А вдруг директор еще не в курсе? — возразил Гойл. — Если запустим лапу в шкаф Снейпа, а Дамблдор как раз начнет во всем разбираться — плохо нам придется…

— Не стоит вообще подставляться там, где есть хоть небольшой риск. Мы же не какие-нибудь там гриффиндорцы. Надеюсь, это понятно? — заявил Малфой. — А что касается директора, то он, я думаю, уже давно все знает про Снейпа.

— Да ну? — усомнился Гойл. — И Снейп все еще педагог?

— А где Дамблдор найдет другого такого зельевара? — с усмешкой сказал Драко. — Да и не всякий согласится работать в школе. Это же галеры, как говорит мой отец… В смысле, рабский труд. И плохо оплачивается.

— А, ну да, ну да… — закивал Гойл. — Так что ж нам делать-то?

— Сейчас? Сейчас нам лучше убраться отсюда. И немедленно, — ответил Малфой. — Если же говорить о программе-максимум…

— Чего? — разом переспросили Крэбб и Гойл.

— А в дальнейшем, говорю, нам лучше помалкивать обо всем, что мы знаем про Снейпа. Поняли? — с нажимом сказал Малфой.

— Поняли! — хором заверили его в ответ.

* * *

Когда три фигуры — две плотные и одна гораздо более хрупкая — выйдя из кабинета, свернули в боковой коридор, ведущий к слизеринской гостиной, в полутьме коридора возле кабинета профессора Снейпа раздалось глухое:

— Кхм…

Тихие шаркающие шаги прозвучали в направлении кабинета зельеварения. Однако в коридоре по-прежнему никого не было видно. Немного погодя дверь в кабинет открылась, а потом бесшумно захлопнулась, запечатанная негромко прозвучавшим Коллопортусом. Через несколько секунд в кабинете, рядом с лежащим без чувств профессором Снейпом, возникла из ниоткуда высокая сутулая фигура.

— Ты прав, юный Малфой: директор уже давно все знает, — задумчиво проговорил профессор Дамблдор, аккуратно сворачивая только что снятую мантию-невидимку.

Подойдя к учительскому столу, он повесил мантию на спинку стула — того самого, где совсем недавно сидел Гарри. Затем поглядел на неподвижно лежащего Снейпа и вздохнул:

— Что ж, Северус, ты прошел эту проверку… Мои чары заставляли тебя забывать о Лили, но твой мозг сопротивлялся этому, входя в состояние, близкое к похмелью или наркотическому опьянению. И тогда простое зеркало становилось для тебя чем-то вроде зеркала Еиналеж… Как любопытно: твоя личность, утратив воспоминания о возлюбленной, пыталась спасти хотя бы саму любовь. Ты умудрился увидеть отзвук своей любви даже в собственном отражении! Какое восхитительное упорство! Это значит, что я действительно могу на тебя положиться. Ты не предашь меня. Память о Лили связывает тебя сильнее любых чар. Что ж, вот и отлично! Ведь скоро нам предстоит новая борьба, гораздо тяжелее прежней… Ну, а теперь пора тут немного прибраться!

Директор, вынув палочку, бросил небрежное Репаро в сторону пустой рамы зеркала, и многочисленные осколки, взлетев с пола, встали на свои места, тут же слившись в единое целое. Восстановленное зеркало засияло в последних лучах уходящего дня.

— А теперь, Северус, пора вернуть тебе… тебя самого. И, конечно, вернуть тебе память о твоей Лили — залог нашего сотрудничества, — Дамблдор склонился над Снейпом и через несколько секунд выпрямился вновь. На первый взгляд, ничего не произошло: заклинания, отменяющие долгий — длившийся с самого начала учебного года — эксперимент директора, были произнесены невербально. Но Снейп застонал и открыл глаза.

— Что случилось, профессор Дамблдор? — спросил он слабым голосом, запинаясь на каждом слове.

— Тише, Северус, — мягко проговорил директор. — Вам нельзя много говорить. Кажется, вы изрядно переутомились... Сейчас я разыщу и пришлю сюда мадам Помфри. Она на скорую руку приведет вас в порядок — так, чтобы вы могли самостоятельно добраться до больничного крыла. А уже там она примется за вас всерьез...

Снейп сделал слабый протестующий жест, но Дамблдор сказал тоном, не терпящим возражений:

— Северус, вы нужны мне здоровым! Где я найду другого зельевара в конце учебного года? Даю вам неделю отдыха. И отправляю вас в полное распоряжение мадам Помфри. Даже не думайте возражать.

Снейп, может, и хотел бы возразить, но явно не имел для этого сил. Он устало прикрыл глаза и не произнес ни слова.

— Держитесь, дорогой друг, — ласково сказал Дамблдор. — Я пойду за Поппи.

Директор подошел к учительскому столу, снял со спинки стула мантию-невидимку, перекинул ее через руку и шаркающими шагами направился к выходу. Отперев дверь Алохоморой, он вновь запер ее за собой, но на сей раз — заклинанием более мощным, чем Коллопортус. Неспешно двинулся по коридору. Но тут же остановился, размышляя.

— Кажется, я забыл что-то сделать… — пробормотал он. — Что-то очень важное, прежде чем найти Поппи… Ах, да! Надо стереть память слизеринцам…

И он свернул в боковой коридор, ведущий к слизеринской гостиной.

2017