Небритая фея (джен)

Прежде чем поведать эту историю, мне придется немного рассказать о себе.

Меня зовут Андрей. Мне тридцать два года, и двадцать шесть из них я прожил в Зареченске — крохотном городке на юге России. Хорошая природа, жаркий сухой климат, овощи-фрукты, но мало работы, если ты программист, а не тракторист.

Но мне повезло — зарабатывая фрилансом, я вышел на американцев, это была небольшая компания «PlayDog», производящая игры для смартфонов.

Ребята платили неплохо, а через год пригласили работать на постоянную ставку в их российском офисе в самой Москве. Так я перебрался в столицу, где спустя два года смог взять в ипотеку маленькую студию в новостройке. Но тут случились известные события на Украине, наши вернули Крым; Штаты разозлились и взялись за санкции. Опасаясь, что это может зайти далеко, Роберт Дэниелс, руководитель московского филиала, решил вывезти всех, кто пожелает, в Америку.

Я стал одним из немногих, кто отказался; в Америку мне не хотелось. Впрочем, иногда из «Плэйдога» мне, по старой памяти, подкидывают халтурку и сейчас.

В данный момент я работаю в московской софтверной компании «Старбит». Работа интересная, но вот с коллективом у меня сразу отношения не сложились. Не знаю, почему. Возможно, из-за того, что я оказался самым сильным кодером в этой конторе, а выскочек никто не любит.

Так или иначе, но мне приходится постоянно быть с ними настороже. Я уже стал жертвой парочки злых розыгрышей.

Тридцать первого декабря у нашей фирмы был выходной день. Предыдущий день закончился грандиозной корпоративной пьянкой, с которой я постарался побыстрее улизнуть, как только нас покинул Антон Петрович — директор фирмы. Не очень уютно чувствовать себя в компании людей относящихся к тебе, мягко говоря, недружелюбно.

Но сегодня я был совершенно свободен и посвятил этот день прогулке по Москве, которую я почти еще не видел. Жизнь здесь имеет такой бешеный ритм: с утра в метро и на работу, вечером с толпой таких же, как ты — обратно. Выходных, которые выпадают, если в конторе нет аврала, хватает лишь на то, чтобы поваляться полдня в кровати, сходить по магазинам за продуктами и в лучшем случае — в кино. Некогда мне рассматривать город, чай не турист; впрочем, я не жалуюсь, миллионы людей здесь живут точно так же, в Москве по-другому нельзя.

Итак, это был последний день уходящего года. Я бесцельно побродил по центру, заглянул на Красную площадь, прошелся по галереям ГУМа, поглазев на товары. Затем пообедал в кафе. Сегодня мне не с кем было разделить праздник — ни девушки, ни друга. Мои немногочисленные приятели все были в Штатах, а новых я пока не нашел.

Однако я не собирался встречать Новый год один в своей крохотной квартирке — в кармане у меня лежал заранее купленный билет на вечеринку в ресторан «Карамболь».

Мысль встретить праздник в кругу незнакомых людей меня не пугала, наоборот, я предвкушал новые знакомства, особенно было бы здорово закадрить какую-нибудь симпатичную девушку!

Но планы мои оказались под угрозой: в двадцать один сорок я получил SMS от Антона Петровича.

«Андрей, срочно бросай все и приезжай в офис. Все серьезно, торопись! Детали объясню, когда будешь на месте» — вот такое было сообщение. Я не мешкая набрал номер шефа. Выслушал длинные гудки. Посмотрел на часы — через час я должен был уже сидеть за своим столиком в «Карамболе», а вместо этого мне предлагалось тащиться через полгорода в офис.

Пять минут я разрывался между желанием плюнуть на это SMS, сделав вид, что я его не видел, и отправиться в ресторан или все же откликнуться на этот подозрительный призыв. Я еще несколько раз попытался дозвониться до Петровича, но не преуспел — трубку он так и не взял.

Решив, что если я не поеду и не узнаю, в чем дело, то все равно не смогу полностью отдаться беззаботному веселью, я зло плюнул в грязный московский снег и бросился к ближайшей станции метро.

В офис я попал вместе с охранником, который был очень удивлен, зачем мне понадобилось в такое время явиться на работу.

Охранник, коротко стриженый седой мужик в серо-голубой рубашке и черном галстуке, с подбородком военного пенсионера и надписью на бейдже «Вова», не хотел меня пускать, пока я не объяснил ему ситуацию.

— Вы поймите, уважаемый, — я достал смартфон и показал сообщение. — Вот, глядите, я получил это от своего директора! Вдруг сервер завис?! У нас же клиентура по всему миру! А может, еще какая фигня случилась?

Охранник изучил послание, почесал затылок.

— М-да, странно… Не положено мне ключи давать тем, кого в списках нет. Ладно, пойдем посмотрим вместе. Я имею право вскрыть помещение, если есть угроза пожара или если батарею прорвет…

— Да-да, если вопросы возникнут, я подтвержу!

Вова пощелкал кнопками пульта сигнализации, и мы поднялись в офис.

Конечно, там никого не было — компьютеры выключены, лампы потушены. Только в углу, как обычно, трудился сервер, моргая разноцветными огоньками.

В кабинете шефа, точнее, в отгородке от большого зала, которая служила ему кабинетом, на столе лежал его рабочий телефон. Я взял его, пролистал лог отправки. Благо, шеф не использовал на этом телефоне блокировки. Сообщение, которое было отправлено мне, не обнаружилось, но его могли запросто и удалить.

— А сегодня кто-нибудь в офис приходил? — спросил я.

— Сюда? Не знаю, я сменил напарника полчаса назад, у него семья, это я — свободен, как сокол в небе, — пожал плечами охранник. — Уговорил меня на ночь выйти. Пойдем в книге выдачи ключей посмотрим. Ну так что, ты выяснил, чего хотел?

— Ничего, — сказал я, стараясь сдержать раздражение и не вспылить. В этот момент меня дошло — опять выставили дураком. Тут я еще припомнил, как шеф на корпоративе заявил, что он с утра улетает в Швейцарию до десятого, кататься на лыжах.

Я поблагодарил охранника:

— Спасибо вам за помощь. Наверное, это была шутка юмора моих коллег.

Вова промолчал, лишь осуждающе покачал головой.

Я вернул на стол телефон директора — специально он его здесь оставил или забыл? Да какая теперь разница…

На часах уже было двадцать минут двенадцатого.

Мы спустились вниз, Вова посмотрел в книгу. Записей в ней не было, но это ничего не значило — ведь я тоже только что побывал в офисе без всяких отметок.

— Я бы спросил у сменщика, был ли кто, да этот раздолбай сейчас трубку не поднимет, если увидит мой звонок. Испугается, вдруг я передумал или еще чего. Да и соврет он — недорого возьмет, — сказал охранник, всем видом показывая свое критическое отношение к неизвестному мне напарнику. Похоже, что Вова проникся и искренне мне сочувствовал.

— Спасибо, не стоит… Ладно, с наступающим вас! — пожелал я охране и поскорее двинулся к метро. Начался легкий снегопад, сразу преобразив не очень жизнерадостного вида район, где я сейчас находился. Улицы были пусты, как будто всех вымело — люди уже провожали старый год. В «Карамболь» к полночи я не успевал.

Когда я толкнул прозрачную дверь станции и прошел сквозь теплые струи воздушной завесы, на часах было двадцать три сорок. Настроение упало ниже плинтуса, и даже ехать в ресторан уже совсем не хотелось. Подбодрив себя мыслями о возможных танцах и знакомствах с пьяненькими раскрепощенными девушками, я потопал по пустому эскалатору вниз.

На платформе тоже было совершенно пусто. Казалось странным, зачем вся световая иллюминация станции горит для одного меня.

Без десяти двенадцать из туннеля вылетела сине-голубая змея поезда и со скрежетом остановилась. Я успел заметить машиниста, он сидел в костюме Санта Клауса — на голове его находился вялый красный колпак с белой оторочкой и помпоном, а пузо обтягивала дурацкая короткая шуба.

Вагоны, проезжали мимо и были совершенно пусты. Стало ясно — в этом поезде Новый год встретят лишь двое: машинист и я, его единственный пассажир.

Двери лязгнули за спиной, и поезд покатился, грохоча, как жестяной ящик с гаечными ключами.

Наушники и любимая «Deep Purple» на полную мощность в некоторой степени заглушили шум. Я достал смартфон и попытался продолжить читать книгу, надеясь отвлечься от дурных мыслей, которые точили меня. Привычный шум метро, музыка и книга в руках действительно немного успокоили. Это была словно обычная поездка, странным и забавным было лишь то, что через несколько минут я встречу Новый год в этом пустом поезде, где-то глубоко под землей, на перегоне между станциями.

Я сверился с часами на смартфоне — до Нового года оставалось всего три минуты. В душе снова поднялась волна гнева: ну и черт с ним, с этим дурацким праздником! Я был зол. На растеряху-шефа, разбрасывающего свои телефоны где попало, на идиотскую подставу неизвестного коллеги, ну а в основном — на себя и на то, что не нашел общий язык с этими уродами. Наверное, придется искать другое место работы, к черту все!

И тут мне вдруг стало себя так жалко, прямо как в детстве, когда меня поколотили откуда-то забредшие в наш двор чужие и незнакомые старшие пацаны. Я тогда сидел, размазывая злые слезы и кровь, и чувствовал себя так бессильно и беззащитно. Одиноко.

Конечно, я был далек от того, чтобы плакать, все же за годы душа зачерствела, покрывшись коркой от жизненных оплеух, но сердце так же ёкнуло, как и тогда.

И почему всегда сбывается то, чего боишься или не хочешь? Я так опасался, что мне придется встречать Новый год в одиночестве — и так оно и вышло, даже еще хуже: один, в гремящем, гудящем и дергающемся вагоне подземки!

Я встряхнулся. Волна злости загнала жалость туда, откуда она вылезла, обратно в дальний уголок. Я решил, что если узнаю, кто надо мной пошутил, то тоже найду способ отплатить с процентами. Я жаждал мести.

Составление коварных планов было прервано:

— Помогите! — внезапный крик прорвался сквозь мощные гитарные рифы, звучащие в наушниках.

Я вскинул голову и оглянулся по сторонам. Пустой вагон, мелькание темных полос за окнами, мертвенно-белый свет диодных светильников. Слуховая галлюцинация, не иначе, решил я. Но стоило мне опустить глаза, как снова, уже четко и внятно, раздалось:

— Прошу вас, помогите мне!

Сначала мелькнула мысль, что эти слова каким-то образом попали на запись композиции «Son Of Alerik», которая играла в данный момент, но я отбросил ее как невероятную. Да и прозвучал этот призыв о помощи необычно, не в ушах, а прямо в голове, словно вторгшаяся чужая мысль. Бывает, когда засыпаешь, вдруг кажется, будто кто-то тебя окликает по имени. Вот тут было похоже, но только гораздо четче, явственней.

Я убрал смартфон в карман пальто, поднялся с места и пошел вдоль вагона; мало ли чего может быть?

Конечно, никого я не нашел — да и как можно спрятаться в пустом вагоне метро? Но в самом конце, там, где в торце есть дверь, на коричневом кожзаменителе сидения лежала кем-то забытая тряпичная кукла.

Я схватил ее, слишком поздно сообразив, что этим нарушил инструкцию по безопасности, плакаты с которой висят чуть ли не на каждом углу: «Если вы обнаружили брошенные или оставленные предметы, сумки, пакеты и свертки…»

Но кукла уже была у меня в руках. Размером она была с двухлитровую лимонадную бутылку. Прикинув на руке ее вес, я решил, что, к моему счастью, никакой взрывчатки или чего подобного в кукле точно нет.

Игрушка была сшита из тонкой эластичной ткани, вроде трикотажа телесного цвета. Чем была наполнена, я не смог определить; может быть, чем-то вроде поролона, но, скорее всего, иным материалом. Он слегка поддавался под пальцами, куклу было приятно держать в руках.

Глазами игрушке служили две голубые пуговки, пришитые через четыре дырочки крест-накрест. Улыбающийся рот был вышит ярко-алыми нитками. Волосы из светло-серых крученых шерстяных ниток потешно торчали из-под черной остроконечной шляпы с большими полями. Платье, а точнее — какой-то балахон у куклы тоже был черным, талию опоясывала затейливо плетеная изумрудного цвета веревочка с хитрым узлом вместо пряжки. На левой ладони игрушки находилась специальная петелька, видимо, куколка должна была что-то «держать» в руке.

«Сто процентов, это должна быть метла», — решил я. Наверняка кукла — это колдунья или волшебница из какой-нибудь модной сейчас сказки, да хоть бы из того же «Гарри Поттера»…

— Уважаемая ведьма, — с театральным пафосом обратился я к кукле, отметив, как недовольными искорками блеснули глаза-пуговки при слове «ведьма», — Не соблаговолите ли вы составить мне компанию в эту волшебную новогоднюю ночь?

Злость, которая все еще бушевала во мне, придала моим словам излишнюю реалистичность, будто бы я действительно, на полном серьезе предложил кукле пойти со мной. Может быть, я слегка переигрывал, но даже у меня возникло ощущение, что я обратился к игрушке, как к живому существу.

В это время за окном замелькали огни станции, и по лицу куклы побежали полосы света. На долю секунды мне показалось, что кукла ухмыльнулась и согласно склонила голову, хотя виновато было в этом, конечно, торможение поезда. В общем, я принял эти знаки за согласие и небрежно сунул куклу в свою сумку, решив, что она будет классно смотреться на подоконнике в моей квартире, все равно он был пустой; цветов я не держал.

Вернувшись на место, я подумал: до чего же я докатился? Разговариваю с куклами, вижу улыбки в светотенях и недовольство в пуговицах. Так можно докатиться и до разглядывания пятен Роршаха в кабинете с мягкими стенами и добрым, но строгим доктором… Наверное, мне действительно стоит уволиться.

Часы на экране смартфона показывали ноль одну минуту наступившего года. Так что я не уловил момент, когда он пришел.

На станции в вагон хлынул народ — оказывается, не так и мало горожан и гостей столицы шляются по московскому метро в новогоднюю ночь!

Я вновь погрузился в чтение и незаметно для себя задремал. Проснулся, когда поезд остановился на конечной.

«Битцевский парк», — сказал механический голос. Я вышел на перрон и мазнул взглядом по привычным интерьерам, по несущимся куда-то красным, белым и черным псам на стенах, а затем поднялся наверх.

Оказавшись на улице, я с досадой хлопнул себя по лбу: я же направлялся в ресторан! Черт побери, задремав, проехал две лишних станции и вместо «Карамболя» оказался на «Битцевском». Это моя станция и, наверное, поэтому «красная лампочка» в сознании не зажглась, когда я оказался на ней.

Я хотел было уже вернуться обратно, благо в новогоднюю ночь метро работало круглосуточно. Но, посмотрев на часы, представил себе, как появлюсь в зале ресторана, сильно опоздав, когда веселье в полном разгаре. Меня окружат пьяные, дурацкий смех, объедки на столах и запах пота запыхавшихся в танце тел.

Представил как буду ловить наверняка не очень трезвого официанта, тот на кухне примется собирать ужин из остатков, повара скажут, что все уже убрано в холодильник или закончилось; потом мне придется догоняться спиртным, параллельно работая челюстями, стараясь наверстать упущенное.

И когда я буду уже готов к веселью и флирту, гости начнут расходиться — усталые и пьяные, а кто-то наблюет в туалете. Официанты будут бросать на последних посетителей хмурые взгляды и уборщица демонстративно загремит посудой и с жутким скрипом начнет двигать стулья.

Нет уж, решил я, все надо делать вовремя. И, смирившись с пропавшим билетом, я двинулся в сторону дома.

В душе моей была гулкая сырая пустота. И я понял, что на самом деле давно уже грызет меня. Не гадости коллег, плевать на них. Не усталость от работы — она, как раз, мне очень нравилась. Одиночество. Одиночество в огромном, набитом, как кильки в банку, людьми городе было еще тоскливей, чем если бы я оказался на месте Робинзона. Я был совсем один. Почему-то именно сейчас я почувствовал это особенно остро, сформулировав и осознав сложившуюся ситуацию. И мне стало горько, что хоть пусти слезу.

Может быть я бы и пустил, но в этот момент меня прервали и удача, как ни странно, чуть-чуть, в вполоборотика, повернулась в мою сторону: неожиданно рядом притормозила серебристая иномарка и тонированное боковое стекло поползло вниз.

— С новым годом, э! — крикнул веселый водитель, выглядывая из машины. Это был мужик с шикарными черными усами, какие увидишь только в кино про дореволюционные времена, и он был явно уроженец кавказских гор. — Подвезти?

— И вас тоже, — буркнул я. — Мне в высотку, на Соловьиную… Сколько?

Идти пешком по ледяному тротуару навстречу пронизывающему ветру, который почти никогда не стихал здесь, на окраине города, жутко не хотелось, но представить, сколько заломит в новогоднюю ночь этот усатый, было нетрудно.

Денежки в моем кармане водились, но именно потому, что я редко давал себе волю швыряться ими направо и налево.

— Садись, подвезу бесплатно, — расплылся в улыбке водитель. — Сам как раз тоже в ту сторону еду!

Под звуки развеселой южной мелодии, исполняемой на гармони, усатый лихо крутил баранку, и машину пару раз занесло на скользком, присыпанном снегом асфальте. Но через несколько минут я уже отпирал дверь квартиры, не веря, что оказался дома так скоро.

Включив свет, я разделся и, напялив китайские тапочки, прошлепал на кухню. Есть хотелось неимоверно — последний раз я ел восемь часов назад, собираясь оторваться в «Карамболе».

Достав из сумки куклу ведьмы, устроил ее на подоконник. Отойдя на пару шагов, полюбовался композицией. Чего-то в ней не хватало… метлы! Почему-то, посчитав это чрезвычайно важным, я тут же решил сделать кукле метлу: взял одну из имеющихся в запасе китайских палочек, это будет черенок метлы. Пучок прутьев остриг ножницами прямо с веника. Минуту потратил на то, чтобы закрепить его на палочке канцелярским скотчем.

Метла получилась идеального, на мой взгляд, размера и вида. Продев ее в петельку на руке куклы и вернув игрушку на подоконник, я остался весьма доволен. Ведьма получилась колоритная. Вот теперь можно было подумать о еде.

Чмокнув дверью холодильника, я обозрел личные закрома и нашел в них чуть больше, чем ничего. Вслух обругал себя за то, что поленился сходить в магазин перед праздниками, и принялся «скрести по сусекам».

Тем не менее, в холодильнике нашлись следующие продукты: пластиковая коробочка с плавленым сыром, чуть подсохшая колбасная «попка» и немного сливочного масла. На дверце обнаружилась пара полупустых упаковок — майонез и кетчуп, а еще высохший до состояния пластмассы небольшой кусочек голландского сыра. В хлебнице оказалась четвертушка позавчерашнего батона.

Все это я сгрузил на стол, давая «деликатесам» время согреться, чтобы употребить их, когда вернусь из ванной — захотелось принять душ и переодеться в любимый махровый халат. А пока поставил чайник, чтобы не терять времени. Выходя из кухни, я бросил взгляд на окно, за которым вдруг загрохотал и засверкал салют, какой-то щедрой рукой посылаемый в небеса прямо с детской площадки, и мне показалось, что кукла смотрит на мой праздничный ужин с иронией и ехидной улыбкой.

— Да, представьте себе, уважаемая, — сказал я, глядя на куклу, — праздник, а жрать нечего!

И, подумав, что даже кукле смешно глядеть на такого неудачника, как я, спешно скрылся.

* * *

Первым делом, когда я появился, теребя волосы полотенцем, я почувствовал аппетитный запах, очень знакомый, но сразу не смог понять, что же так вкусно пахнет. А когда посмотрел на стол, то обомлел — на нем распласталась здоровенная, пышущая жаром, словно только что из печи, пицца. Настоящая пицца!

Я зажмурился, потряс головой и вновь уставился на стол. Чудесным образом появившаяся пицца не исчезла, не растаяла в воздухе, а продолжала волновать запахом и видом.

И в этот момент я услышал голос. Было непонятно, откуда он раздается, словно голос шел отовсюду, либо, наоборот, звучал только в голове.

— Милый мальчик, ты не будешь на меня злиться за то, что я похозяйничала на твоей кухне?

Голос был женский, но обладательница его не показалась, будто человек-невидимка. Впрочем, в наше время разнообразных технических хитростей при желании можно устроить какой угодно эффект. Судя по тембру и интонациям, голос принадлежал женщине, уверенной в себе, возраст ее я приблизительно определил вилкой от тридцати до пятидесяти лет.

Я покрутил головой, желая все же разобраться, кто и как со мной говорит. Пришла мысль, что я забыл закрыть дверь, и пока принимал душ, в квартиру зашла, перепутав дверь, чья-то заблудившаяся гостья. А может, это доставщица пиццы ошиблась адресом? Или… я снова стал жертвой очередного розыгрыша?

Хотя это уже паранойя. А может, это — воры? Но у меня ценного ничего нет, да и не предвидится пока — все излишки съедает ипотека. Не за ноутбуком же они пришли?

— Кто со мной говорит? — задал я вопрос, пытаясь тем временем разгадать, в чем секрет. — Вы из доставки пиццы? Или ошиблись дверью?

— Отнюдь, дверью я ошибиться не могла, — раздался смешок моей невидимой визави. — Ты же сам меня пригласил. И можешь называть меня синьорина Бефана, милый мальчик.

— Синьорина?

— Так меня называют там, откуда я прибыла.

— Из Италии, что ли? Вы итальянка?

— Нет, я не из Италии, хотя мой родной язык похож на итальянский.

— И все же, хотелось бы конкретики. Что происходит?!

— Конечно! Но только для того, чтобы понять и поверить, тебе надо будет на время забыть о здравом смысле.

— И надолго? — криво усмехнулся я.

— На сегодняшнюю ночь. И знаешь еще что…

— Что? — запах пиццы щекотал ноздри, и это мешало сосредоточиться.

— Прошу тебя больше не называть меня ведьмой!

— А когда я вас так называл?!

— Когда нашел в грохочущем подземном поезде.

— Что? Вы о чем?

— Я тебе сейчас все покажу и расскажу. А пока выключи этот яркий свет и садись уже за стол — пицца остывает.

Я послушался — щелчок выключателя погрузил квартиру в сумрак. Затем выбрал кусок пиццы, показавшийся мне наиболее богатым на кружочки колбасы. «Держаться нету больше сил, » — решил я.

— Посмотри на окно, милый мальчик, и ты увидишь меня.

Я присмотрелся и чуть не вскрикнул от неожиданности. На подоконнике сидела, элегантно положив одну ногу на другую, невысокая стройная женщина, ростом не выше полутора метров. Она имела пропорционально сложенную подтянутую фигуру, насколько позволяло рассмотреть ее просторное, ниспадающее складками одеяние. Но фишка была в том, что эта женщина была прозрачна, словно подсвеченный голубым фонариком дым. Больше всего это было похоже на голограмму принцессы Леи из «Звездных войн». В лунном свете, падающем из окна, все же можно было хорошо разглядеть черты лица. Судя по всему, этой полупрозрачной гостье действительно было около сорока. А вот выражением лица она напоминала мне строгую училку из начальной школы. И все же что-то было не так: тонкие губы довольно широкого рта, чуть более длинный, чем следовало бы, курносый и острый нос и нечеловечески большие, как в аниме, широко поставленные глаза.

— Да кто же вы такая? — спросил я. Точнее, просипел — от напряжения мой голос изменился, и мне пришлось даже откашляться.

Призрачная женщина улыбнулась во всю немалую ширину рта, не разжимая челюстей и при этом демонстрируя множество мелких острых зубов. Это тоже выглядело не по-человечески. «Синьорина Бефана» будто явилась из какого-нибудь компьютерного мультфильма, где реалистичность персонажей создателей особо не беспокоила.

Сумбур в голове мешал прийти к выводу, с кем или чем сейчас я имею дело. Это могло быть все, что угодно — от привидения до инопланетянки, от розыгрыша типа «Скрытой камеры» до пришельца из параллельной вселенной или из будущего.

— Так кто же вы? — еще раз повторил я.

— Дорогой мой, я фея. Обычная фея. — Она сняла остроконечную шляпу и, взмахнув ей, превратила ее в веер, которым непринужденно принялась обмахиваться. — Можешь даже называть меня «фея Бефана», если «синьорина» не подходит, мой милый мальчик.

— Тогда, — я, наконец, собрался и собрал весь возможный сарказм, — вы тоже прекратите называть меня «милый мальчик». Я, между прочим, мужчина. — И зачем-то уточнил: — При этом — в полном расцвете сил! Так что я давно уже не мальчик!

— Э, нашел чем хвастаться… — хмыкнула фея. — Хотя рассчитывать, чтобы ты был еще и девственником — слишком невероятно, да… — пожала плечами синьорина Бефана.

— Эй? Что вы имели в виду? Не понял? — действительно не понял я. — А при чем тут девственность?

— О, целомудрие дает неплохую прибавку к силе заклинаний, — многозначительно покивала, поджав губы, Бефана. — Но если тебе не хочется, чтобы я тебя называла «мальчиком», хотя, поверь мне, с высоты девятисот прожитых мной лет для меня ты мальчик, то как мне тебя называть, молодой синьор?

— Ну… называйте просто — Андрей.

— О, Андрей! Андреас значит — храбрец! Это очень неплохо, очень! — обрадовалась чему-то Бефана.

— Да нормально, — сказал я, — пока не жаловался. Я и с парашютом прыгал, и с бейс-джамперами пару раз…

Вообще-то я не хвастлив, но тут прямо из меня поперло, захотелось произвести впечатление на эту особу.

— О, ты прыгал с аэроплана! Значит, не боишься высоты и полетов?

Вместо ответа я лишь скорчил презрительную рожу, уплетая пиццу за обе щеки.

— Замечательно… Я так давно не была в этой реальности… Кстати, она у меня самая любимая.

— Как давно не были? — спросил я, чтобы хоть что-то выведать о фее.

— Я была в… постой-ка, а какой сейчас год?

— Две тысячи восемнадцатый сегодня начался, уже как полтора часа.

— Значит, я была в тридцать пятом. Еще правил такой усатый мужчина, товарищ Сталлоне, кажется.

— Сталин?!

— Точно, Сталин. Но я в Москве недолго была, такая нервная обстановка здесь царила…

— А что вы здесь делали?

— Кремлевские звезды изучала. Это же не простые звезды, а мощные магические артефакты. Хотела узнать, кто их… — Тут Бефана прервалась на полуслове и быстро спросила: — Погоди-ка, что ты сказал про начало года?

— Что уже полтора часа как новый год начался.

— Так вот почему мне так повезло! — Фея даже спрыгнула с подоконника и энергично зашагала из угла в угол, продолжая на ходу рассуждать вслух: — И тогда становится ясно, почему я оказалась в России. Только здесь в эту ночь такой мощный поток магической энергии, миллионы людей именно сейчас отбрасывают свою рациональность и верят в чудеса! Не говоря уже о детях!

Я наслаждался вкусом пиццы и смотрел на фею. На меня напало странное чувство, словно все это происходит не со мной, словно я играю роль в спектакле, сценарий которого мне неизвестен.

— Покушай как следует, — на ходу одобрила Бефана. Сейчас она напряженно размышляла и вид имела такой, будто бы решала в уме сложное алгебраическое уравнение.

— А вы хотите кусочек? — проявил я гостеприимство.

— Эх, — вздохнула Бефана. — Хочу. Только не могу. Не в этом виде… — она развела руками. — Я же нематериальна, один свет, да и то это проекция в твоем воображении. Да не бойся, я не твоя фантазия. И вообще — не все, что является плодом фантазии, не существует в реальности, чаще даже наоборот. Но сейчас это неважно…

Я же, почувствовав себя в норме, решил прояснить все, что можно:

— Значит, вы — девятисотлетняя фея? Ладно, мне безумно приятно наше знакомство, а теперь, пожалуйста, объясните мне, синьорина Бефана, как и почему вы оказались в моей квартире?

Бефана остановилась, недоуменно посмотрела на меня как на идиота и ответила:

— Мне странно слышать твои слова, синьор Андрей, я же уже тебе говорила — ты сам меня пригласил к себе в гости!

— Да? И когда?!

— Какой ты невнимательный! В подземном поезде. Ты меня позвал к себе домой.

— Но там же была кукла! Кукла ведьм… — я осекся. — Феи? Это что, типа, были вы, что ли?

— Видишь ли, существует множество миров, о которых вы, люди, пока ничего не знаете. В одном из таких миров живу я. Эта кукла, она называется «лайя», служит для того, чтобы ловить и запирать сущности фей.

— Лайя? Это как крестраж в «Гарри Поттере»?

— Прости, я тебя не понимаю…

— Ладно, неважно. А как вы оказались в таком виде?

— Если коротко — меня обманул и схватил один могущественный и злой маг. Не хочу произносить его имя, мало ли что. Пусть лучше думает, что мне конец.

— Неужели у вас есть преступники и всякая другая фигня?

— Фигня? Не знаю, что ты имеешь в виду, хотя старалась следить за новинками вашего мира, наблюдая в магическое зеркало. Но видишь ли, негодяи есть везде. Говорят, даже в Прави! Этот злой маг хитростью заманил в ловушку и связал мою сущность, поместив ее в трех кукол, которых зашвырнул в Колодец Бесконечности. Он был уверен, что меня ждет развоплощение! Но злодей просчитался — я сохранила немного маны и смогла не затеряться в бесконечных вариантах реальности. Больше того, я направилась в ваш мир, так как сюда у меня была уже проложена тропа… Понятно?

— В общих чертах если только. Но продолжайте рассказывать, синьорина Бефана!

— Но мой враг, к сожалению, далеко не дурак. Как оказалось, он наложил чары обязательных условий. Эти чары не требуют подпитки извне, они совершенно автономны. И от этой дряни не отделаться, пока не выполнишь условие.

Мне это напомнило программирование, и я кивнул, показывая, что смекаю, о чем говорит Бефана. Она продолжала рассказ:

— Первым условием был разброс лайя во времени и пространстве. Одна кукла оказалась в Италии четырнадцатого века, и ее сожгли на костре, посчитав, что это игрушка от ведьмы. Вторая кукла материализовалась на огромном пароходе, который вдруг взял и утонул, потому что столкнулся с льдиной. Ну и лайя вместе с ним.

— Пароход назывался «Титаник»?

— Точно! А ты откуда знаешь?

— В кино смотрел.

— Кино про это сняли? Интересно было бы взглянуть... Третья, вот эта, — фея указала на подоконник, — была еще сильнее зачарована, на ней лежали два условия — оказаться под землей и среди железа. Железо мешает колдовать… А еще метлу мою этот гад сжег! Без метлы сильно не наколдуешь.

— А я думал, что для этого палочки волшебные нужны или посох какой, — проявил я познания в вопросе.

— Палочки! — презрительно хохотнула Бефана. — Палочки годятся только для мелочевки разной, по хозяйству чего колдануть. Вот посох — уже другое дело, но посох для мужиков больше подходит. Метла — самое то! Кстати, как ты догадался мне сразу метлу сделать?

— Да я просто подумал, что кукла ведь… то есть фея без метлы не смотрится.

— Она мне дала возможность сейчас говорить с тобой и пиццу собрать. В общем, если бы я не оказалась в этой реальности в Москве, то мне точно пришел бы конец. А тут я очутилась в метро, под землей — первое условие, вагон железный — второе условие. А ведь когда я была в Москве в прошлый раз, его только построили! Даже не думала, что оно меня спасет! Последнее, на что у меня хватило маны, это обратить твое внимание.

— Слушай, Бефана, — задал я мучивший меня вопрос, — может ты меня обманываешь? А?

— Что-о?! — взвилась Бефана. — Я обманываю? Да будет вам известно, молодой человек, что феи никогда, никогда, никогда не обманывают. От этого зависит их волшебная сила! Если бы ты хоть немного был знаком с моим миром, ты не городил бы подобную чушь!

— Ой, прости, прости, — примирительно забормотал я. — Я тебя ни в коем разе не хотел обидеть... Просто жизнь научила меня не доверять людям.

— Так то — людям, — уже спокойней ответила Бефана. К счастью, она вспыхивала как солома и так же быстро отходила. — Феям можно верить, мы не говорим лжи. С этим трудно жить, я тебе скажу, многие пользуются нашей слабостью... Но зато потом привыкаешь говорить правду в глаза кому угодно.

— Бедные вы, феи... Как же вы выкручиваетесь? Трудно не врать же.

— Вот так и выкручиваемся, как можем, — Бефана вздохнула. — Где-то не договоришь, где-то разговор в сторону уведешь. Человека, в магии не сведущего можно заморочить, ну а против магов и волшебников... — Бефана неопределенно помахала рукой. — По разному, короче.

Я решил сменить тему.

— Так, значит, вы пиццу волшебством сделали? — спросил я, стараясь членораздельно произносить слова. Я увлекся рассказом и позабыв о приличиях, болтал с набитым ртом.

— Ага. Но это несложно, все нужные ингредиенты были — сыр, хлеб, колбаса и так далее. Я лишь придала им иную форму и немного мультиплицировала. Суть вещей не пришлось менять, с такой задачей и новичок справится. Но есть задачи гораздо сложнее. Вот например, выбраться из лайи. Мне самой ни за что этого не сделать. Чувствую, еще чары наложены на нее.

— Пицца, конечно, вкусная, — сказал я, — а можно еще какой-нибудь фокус?

— Фокус?! — оскорбленно воскликнула Бефана. — Феи не показывают фокусы! Я тебе не из ярмарочного балагана!

Посчитав, что с меня достаточно, уже другим, деловым тоном она добавила:

— Ладно, давай попробуем, заодно проверим, сможешь ли ты быть проводником магии. Возьми куклу в левую руку, а метелочку в правую.

Я так и сделал.

— Что дальше?

— Закрой глаза, а то будешь мешать.

Я закрыл глаза и почувствовал, что метелочка в правой руке изменила форму и резко потяжелела

— Все, можешь открыть глаза.

Призрачная фея исчезла, хотя голос ее продолжал звучать. А в правой руке у меня появилась метла. Настоящая — крепкая, обычного размера и вида.

— Теперь ты будешь только слышать меня. Главное — нужно быть рядом с куклой, — сказала Бефана. — А теперь попробуем чего колдануть. У тебя вино есть?

Спиртного дома у меня не было — выпивал я не часто, но если оно попадало ко мне, то долго не задерживалось. Но тут я вспомнил, что в шкафчике лежит коробка конфет с ликером. Я вытащил конфеты и открыл коробку.

— Вот, внутри конфет — ликер.

— Превосходно, это то, что надо. Ну-ка, съешь одну.

Я сунул конфету себе в рот.

— Мило, вишневый, — похвалила она.

— Эй, как так? Как вы узнали?

— Потому что мы… — как-то слишком осторожно начала Бефана, — будем находиться в магической связи. Как это ученые называют? А, симбиоз.

— Симбиоз?!

— Я буду видеть твоими глазами, чувствовать вкус, слышать, осязать.

Тут я подумал, как это будет, если мне приспичит в туалет.

— Что, вообще все осязать?!

— Синьор Андрей, ты только не волнуйся. За девятьсот лет я побывала в десятках тел разных людей, так что ничего нового в мужской физиологии ты мне не откроешь…

— Надеюсь, хоть мысли вы читать не будете? — я вложил в вопрос максимум сарказма. — А то я вам надумаю тут…

— Мысли мне недоступны, так что не надо волноваться.

Ну, хоть на этом спасибо, с остальным придется смириться.

— Что делать будем? — спросил я, давая понять, что вопрос закрыт.

— Разломи конфету и вылей ликер в…

Бефана указала на электрический чайник. Он недавно закипел и отключился. Из носика его шел небольшой парок.

— В чайник?

— Это чайники такие теперь делают? Симпатично… Тогда — в чайник!

Я повиновался. Разломил конфету над открытым чайником. Ликер густой тянучей каплей канул на дно.

— Замечательно! Теперь поставь его на пол, бери метлу и обводи вокруг против часовой стрелки, будто подметаешь. И в это время произнеси следующие слова: «Амузи энри ладомон…»

Слов оказалось больше, чем я смог запомнить с первого раза.

— Подождите, синьорина Бефана, дайте-ка я лучше на бумажку запишу. По бумажке читать легче.

— Настоящий маг все заклятья держит в памяти.

— А я не настоящий маг, мне можно.

Бефана вздохнула и не стала продолжать спор. Я записал под ее диктовку примерно следующее:

— Амузи энри ладомон,

Дионисьо номита,

Ламалгранда эстос мулте,

Пленигу ла вазор вино!

Когда я закончил читать и перестал крутить метлой, в чайнике оказалась рубиново-красная жидкость. Причем она была холодной.

— Ну-ка, попробуй, что вышло, — попросила Бефана.

Я налил из чайника в стакан, понюхал его и посмотрел на просвет. Жидкость в стакане была густо-рубиновая, прозрачная и приятно пахла вишней. Я сделал глоток.

Напиток оказался вкусный, но сладкий. И градусов в нем было никак не меньше сорока.

— На ликер похоже, — сказала Бефана, когда терпкий шарик глотка скользнул вниз по моему пищеводу. И тут же посетовала: — Ого, пробирает! Надо было холодную воду брать, а не горячую. От этого ликер такой крепкий получился. Как есть — горячительный напиток!

Интересно, подумал я. Если я напьюсь, она тоже почувствует хмель? Симбиоз же…

Я долил в стакан до краев. — Все-таки Новый год или что?!

— Ты только, пожалуйста, не увлекайся, — вкрадчиво сказала Бефана. — Раз ты такой хороший проводник, нас ждет много работы. Ночь это не обычная, маной полна и эта мана очень нужна мне. Надо пособирать, слышишь?.

— Что вы имеете ввиду, синьорина Бефана? Фармить ману?

— Если у меня будет много маны, я смогу освободиться из лайя! — пояснила она.

Ликер был превосходен, и, сам того не ожидая, я осушил стакан полностью. В голове приятно зашумело.

— Нам нужно больше маны, — сказал я подражая голосу юнита из Варкрафта. — Кстати, а как ее фармить-добывать? Надеюсь не надо на улицах мобов крошить топором? Такое в реале не приветствуется, пока, во всяком случае…

Я почувствовал, что вишневка нехило ударила в голову, примета была верная — язык нес ахинею.

— Никого не надо убивать, что ты! — замахала руками Бефана, приняв все мои слова всерьез. — Наоборот, надо исполнить несколько заветных желаний, и тогда можно будет взять часть маны. Я думаю, что три — четыре желания хватит, чтобы я смогла материализоваться.

— Чьи желания?

— Хороший вопрос… Пока не знаю, но скоро буду знать… Эй! Хватит, хватит, синьор Андрей, — запротестовала Бефана, когда рука моя опять потянулась к чайнику. — Вот вернемся домой, тогда и побалуешься.

— Что значит — вернемся? Мы что, куда-то собрались?

— У тебя есть подходящая одежда для быстрой езды? И чтобы не замерзнуть?

— Зимний мотоциклетный комбинезон подойдет? — ликер брал свое, и в моих мыслях появилась бесшабашность. — Только у меня мотик на приколе, сезон закрыт.

Мотоцикл я отогнал в мастерскую, чтобы там привели его в порядок к теплу, ездить зимой я не любил.

— Подойдет, если не замерзнешь. А мотоцикл не нужен, я тебе кое-что другое дам, получше.

— Метлу, что ли? — рассмеялся я в ответ.

Я стоял на балконе. Судя по слабым клубам пара от выдоха, морозец опять ослаб, и температура болталась около нуля. Глобальное потепление, что тут скажешь.

В руке я нерешительно сжимал метлу.

Капля пота скользнула по спине, но не от того, что мотокостюм был теплый, а на голове у меня был мотошлем.

Жарко становилось от мысли, что синьорина Бефана мне предложила оседлать метлу, а затем сигануть вместе с ней вниз. По крайней мере, так я понял.

— Ну, давай же, это просто — сел и летишь куда хочешь! — нетерпеливо подбадривала фея. Я бросал косые взгляды через парапет. Балкон находится на двадцать первом этаже.

— Ну чего ты медлишь?

Казалось, что Бефана оседлала меня как панночка Хому из фильма «Вий», правда, фея была невесома, если не считать куклу, лежащую за спиной в рюкзаке от ноутбука.

— Боюсь, высоко очень, — сказал я, стараясь вложить максимум сожаления по поводу своей неспособности прыгать с балконов. В последнее время я, конечно, остро ощущал свое одиночество, но не до такой же степени.

— Давай выйдем на улицу, ты покажешь, как надо, — предложил я разумный, на мой взгляд, вариант.

— Хитренький какой. Так не получится. Первый полет надо именно с высоты совершать, чтобы инициация произошла! — сказала, как отрезала фея.

— А если она так и не произойдет?

— Не бойся, я с тобой! И вообще, я впервые полетела на метле, когда мне было шесть лет! Меня, между прочим, сбросили с зубцов башни Инзедара, а это в три раза выше, чем здесь! Внизу были камни и стадо баранов, как белые точки! Жуть! Но я не испугалась! А ты боишься, но ты же мужик, тебе не стыдно трусить-то?

Это был удар ниже пояса, но я его выдержал.

— Не, что-то никак, прости, Бефана. Не могу. С парашютом прыгал, а тут — извини, пас...

— Ну и дурак! На мотоцикле и то опасней ездить, чем на метле летать…

Она замолчала.

— Давай такси возьмем, что ты на самом деле? — я воодушевился возникшей идеей.

— Такси?! Издеваешься? — голос Бефаны как-то странно изменился, я понял, что она сейчас заплачет. — Не получится на такси, слишком медленно и долго. Да и не пойму я ничего, откуда придет просьба…

За спиной раздавались уже нескрываемые всхлипы.

— Эй, Бефана… Ты чего? Плачешь, что ли?

— Нет! — крикнула она и зарыдала.

— Ладно, будь по-твоему, фея Бефана! — рявкнул я. И сам не понимая, что делаю, взгромоздился на перила балкона. Внизу стояли в ряд припорошенные снегом машины. Отсюда они казались меньше, чем игрушечные. Меня колотил адреналин, но отступать было уже поздно. Будь что будет. Наверное, так и выходят в окна наркоманы под кайфом, вслед за уговорами фей…

— Ты что творишь?! Метлу… Метлу же, меж ног зажми! — заорала Бефана. — Разобьемся!

Я попытался оседлать метлу. У меня почти получилось, но тут подошва мотоботинка соскользнула с поручня, и, покачавшись в неустойчивой позе пару секунд, я рухнул головой вниз. Руки судорожно пытались схватиться за что-нибудь, но ничего не было, кроме черенка метлы, и я неосознанно схватился за него. В голове крутилась мысль: «ну вот и всё, какая глупая смерть», а еще я орал, а точнее — ревел, как, наверное, ревел в первом своем полете самый первый на планете птеродактиль.

Несмотря на то, что на мне был шлем с опущенным стеклом, наверняка этот рев был слышен даже в квартирах, мимо окон которых я пролетал.

Уверен, что после многие из жильцов плющили об оконные стекла носы, пытаясь разглядеть, что же только что пронеслось мимо.

Я все падал и падал, а земли все не было. Даже начал размышлять, что сейчас, наверное, описаюсь, и только, представив ухмылки санитаров, грузящих мой труп, волевым усилием смог удержаться.

Свистел ветер, дом уже давно должен был закончиться.

— Ну что, наорался? — раздался ехидный смешок, когда воздух в легких иссяк и крик превратился в жалкое сипение, закончившееся кашлем.

Медленно разлепив веки, я осмотрелся. И тут же набрал воздуха побольше, чтобы заорать снова: от земли меня отделяло не меньше двухсот метров холодной пустоты.

Крыши домов остались далеко внизу. Метла перестала подниматься, выровнялась и зависла на месте, легонько покачиваясь, словно на волнах. Сверху некстати начали падать хлопья снега, которые почти скрыли землю, оставив лишь уличные огни.

— Молодец! Ты смог! — радостно закричала Бефана. — А ты боялся! Видишь, как просто?

Я был бессилен отвечать, и просто стал осматриваться и слегка испытывать транспортное средство.

Для проверки я чуть расслабил окаменевшие от страха ягодицы, ожидая, что метла тут же рухнет вниз. Однако она продолжала оставаться совершенно устойчивой. Что же касается удобства сидения на тонкой, в принципе, палке, то на самом деле оказалось, что пятую точку поддерживает невидимое силовое поле. Так что, к моему огромному облегчению, на бубенчики метла не давила, скорее это было похоже на то, как сидишь на чоппере. Я даже привычно пошарил ногами подножки, но конечно, не нашел.

— Не елозь, — прикрикнула фея. — Я ищу…

— Что ищешь?

— Первое пожелание. Ага, вот оно! Летим, куда показывает стрелка!

Передо мной возникла зеленая стрела. Она была в точности как стрела лука — оперение, древко, острие, но только призрачная, прозрачная и светящаяся.

Проблема газ-тормоз решилась сама собой: метла понимала желание двигаться или тормозить, так что полет на ней был похож на бег: захотел прибавить — и прибавил, захотел — остановился. Влево и вправо, вверх и вниз, метла слушалась, когда я тянул в нужную сторону черенок. Вскоре я совсем освоился и стал закладывать виражи, с каждым разом все более крутые и экстремальные, добавляя скорости. Снег прекратился, а не то бы мне залепило все стекло шлема. В конце концов Бефана приказала мне перестать играться. А я подумал, что без метлы теперь мне будет все не мило. Никакой мотоцикл, машина или даже самолет не сравнится с тем чувством свободы, что дает полет на метле!

Мы опустились возле ничем не примечательного столба. Хотя нет, на столбе белел листок. Бефана заставила меня слезть с моей метелочки и снять бумажку.

«Пропала собака, щенок по кличке „Ерошка“, белоснежный с рыжими пятнами. Хвост кисточкой. Он доверчивый и совсем маленький. Просим вернуть за вознаграждение!» — было написано детским почерком. Снизу другой, взрослой рукой был указан телефон.

— Ну? — спросил я Бефану. — Что дальше?

— Там, — коротко ответила мне фея, и вновь передо мной возникла зеленая стрела. Я прыгнул на метлу и взлетел, сразу набрав метров пятьдесят.

— Эй, полегче, это тебе не истребитель! — проворчала Бефана.

Полет окончился через минут пятнадцать возле одноэтажного деревянного здания, которое было лучше назвать бараком. Оно находилось на самой окраине, стояло особняком и было обнесено глухим черным забором. Рядом светилась на покосившемся столбе единственная лампочка.

— Здесь он, — сказала Бефана.

От барака ужасно пахло звериным духом и помоями. А еще через его дощатые стены раздавался непрерывный лай сотен собак.

— Живодерня! — ахнул я.

— Ты живодерни настоящей не видел, — осадила меня фея. — Но на месте собак я бы тоже не хотела здесь оказаться…

Мы подошли к двери, и я собрался надавить на кнопку звонка.

— Не надо, — остановила меня Бефана. — Сторож спит мертвецки пьяным сном. Он не услышит, а услышит — не откроет.

— И что же делать?

— У тебя есть что-нибудь напоминающее замок или ключ?

Я пошарил по карманам, но как назло ничего не нашел — даже ключи от квартиры остались дома, ведь мы улетели с балкона и последнее, о чем я думал, так это ключи от квартиры.

Хотя в нагрудном кармане нашлась авторучка.

— Вот, есть только авторучка.

— Это что еще такое?

— Кнопку нажимаешь, выходит перо, и можно писать, — я демонстративно пощелкал ручкой.

— Ага, значит, кнопка — это вроде ключа, отпирающего перо?

— Ну, можно и так сказать.

— Годится. Можешь вытащить эту кнопку?

Я разобрал ручку, и в ладони у меня оказался белый цилиндрик детали.

— Зажми в кулак кнопку и приложи к замку, — скомандовала Бефана. — А теперь произнеси: Клаусим секретум аперуит эгредиатур ут нос десцидере!

Я попробовал повторить, на что фея Бефана сказала:

— Еще немного, и ты сюда вызовешь демонов четвертой реальности! Четче надо выговаривать, смелее: «Э-гре-диатур! Десцидере! Дес-ци-дэ-рэ!» — повторила она по слогам.

Я попробовал еще раз, и на четвертую или пятую попытку замок лязгнул и дверь приоткрылась.

Щенка мы нашли быстро и без помех забрали из клетки. Я выскочил из этого собачника на улицу, хватая ртом чистый морозный воздух. В ушах звенело от лая. В бараке действительно оказалось несколько сотен животных.

Больше всего я боялся, что пока нас не будет, метлу кто-нибудь угонит, но Бефана рассмеялась, когда я хотел тащить этот чудесный транспорт с собой в барак, и мне пришлось оставить ее рядом с дверью. К счастью, на нее никто не покусился, и вскоре мы по спирали поднимались в небо. Вышла луна и окрасила снег серебром, ее свет принялся спорить с желтушным оттенком уличных фонарей. Я попытался разглядеть звезды, и несмотря на то, что город под ногами светил ярче костра, я их увидел. Щенок тихо копошился у меня за пазухой, кожаная куртка и тракторная металлическая молния на ней надежно удерживали его.

— А дальше что? Телефон я дома оставил, ты так торопила, что все из головы совершенно вылетело! — попенял я фее.

— Ерунда, я знаю, где его хозяин, — отмахнулась Бефана. Стрела вновь материализовалась и указала направление зеленым призрачным концом. Вот же, колдовской gps-навигатор!

Я разогнался, стараясь понемногу набрать высоту, чтобы в конце пути эффектно спикировать вниз. С полетами на метле я совершенно освоился, и если честно, меня уже распирало тщеславие — какой я все-таки молодец!

Через некоторое время мы стояли перед ничем не примечательной хрущевкой. Серого силикатного кирпича дом в пять этажей. Чуть ли не в каждом окне горит елочная гирлянда — модно стало украшать и окна тоже.

— А нельзя было вместо того, чтобы летать на метле, просто колдануть, чтобы щенок оказался у мальчишки?

— Колдануть! — ехидно передразнила меня Бефана. — Я уже тебе говорила, что я не колдунья, а фея! Настоящее чудо не магией делается.

— А чем?

— Сердцем! А еще ручками и ножками. Ну и головой, если она, конечно, есть! — Бефана стала опять напоминать учительницу, разъясняющую элементарные вещи тупому ученику.

Я вздохнул — мне казалось, что с такой силой, какой обладает Бефана, я бы быстренько решил все проблемы, а так только напрасно мы тратим время. Лучше бы на метле гоняли всю ночь!

Но делать было нечего. Достав из кармана объявление, я разгладил его и сверился с адресом. Все сходилось, мы были на месте. Щенок начал поскуливать и шебаршиться за пазухой. Только бы не надул на мой выходной белый свитер, испугался я, и решительно набрал номер квартиры на домофоне. Ответили быстро, как будто бы ждали звонка.

— Кто стучится в дверь ко мне? — раздался слегка развязанный алкоголем мужской баритон, а фоном ему были женские или детские, весело препирающиеся друг с другом, голоса. Наверное, все семейство толпилось перед дверью, собираясь на улицу, размяться после застолья.

— С новым годом, — ответил я, дыша паром в дырочки домофона. — Я по поводу вашего объявления…

— Какого объ… А, «пропала собака»?!

— Ага, оно самое. Ваша собака у меня с собой, можете забрать своего щенка.

Глава семейства, видимо, убрал трубку от лица, так как звук стал тише, но разборчиво донеслось:

— Алеша, кажется, твоего Ерошку нашли… Внизу ждут… Куда? Стой! Куртку накинь хотя бы! — Потом уже громко, обращаясь ко мне: — К вам сын побежал, но лучше вы поднимайтесь в квартиру! Это надо отметить! — домофон пискнул, отпирая дверь.

Я подумал, что неплохо бы действительно опрокинуть рюмочку-другую чего-нибудь горячительного.

— Некогда, — резко оборвала мечту Бефана, будто читая мысли. — Времени все меньше, помни!

Дверь парадной распахнулась, и оттуда выскочил взволнованный рыжий вихрастый пацан лет двенадцати, резко затормозил, чуть не уткнувшись в меня и смущенно потупился. Я приободрил его улыбкой, опустил молнию куртки и извлек щенка.

— На, держи своего Ерошку… И больше не теряй. С новым годом, Алеша!

Хотел добавить что-нибудь еще этакое, банальность, что обычно говорят в таких случаях, но, похоже, для пацана окружающий мир на время перестал существовать. Он принял щенка бережно, обеими руками, и поднес к лицу. Ерошка счастливо крутил хвостом, тявкал и радостно принялся вылизывать пацану лоб, нос, щеки.

Глаза парнишки вдруг осветились нежным васильковым светом. Это было очень странное и завораживающее зрелище. Я понял, что благодаря фее сейчас вижу то, что обычно люди не видят.

В доме заработал лифт — вниз ехало все семейство. Я отступил в ближайшую тень, как в темную воду, растворился в ней, исчез. Здесь мне уже было делать нечего, поэтому, оседлав метлу, в этот раз спокойно, словно это мой мотоцикл, поднялся над крышами домов.

— Синьорина Бефана?

— Что?

— Что это был за свет в глазах пацана?

— Ты что не понял, что ли? — хмыкнула фея. — Это было счастье. Мана.

— А я думал, что выражение «глаза светятся счастьем» — это такой красивый литературный оборот.

— Ну что, чувствуешь подъем? Мана прибыла! А?

— Не знаю. Но на душе приятно, вспоминаю, как он тискал щенка и какими глазами смотрел, прямо сердце радуется! В общем, оно того стоило!

— То-то и оно, — заключила Бефана довольно.

Я сам не заметил, что перешел на «ты». Бефана, впрочем, не заметила тоже.

— Видишь ли, в принципе, такие чудеса можно делать и без волшебства, — философствовала фея. — К примеру, отец мальчика мог бы и сам попробовать найти и вернуть щенка. Вот это было бы чудо! И отцу бы хорошо было, и сыну.

— А что нам, людям, с маной делать? Мы же не колдуем, как ты.

— Мана человеку жизнь продлевает, здоровье бережет, от беды отводит. Когда человек счастлив, он… как бы ее вырабатывает, делится с теми, кто делает его счастливым, и у него становится ее даже больше! Но смотри, что вышло — нам пришлось тратить на такой пустяк время и использовать магию, а это та же мана. А могли бы помочь тому, кто в этом нуждался серьезней.

— Бефана, а откуда ты взяла ману до того, как мы нашли щенка? — подозрительно щурясь, спросил я.

— Догадайся сам.

— Э… У меня, что ли?

— Ага. Правда, чуток совсем — пицца и бокал вишневки не сделали тебя счастливым, но на метле хватает летать. А теперь уже можно что посерьезней затеять…

— Скажи, а ты не можешь выбрать, какие желания будешь исполнять?

— Пф-ф-ф… — фыркнула Бефана. — Если бы я могла! Если бы я могла, то мы прямо в твоем огромном доме набрали бы кучу маны, и на улицу не надо было бы выходить! — Фея ненадолго замолчала, но быстро спохватилась: — Так, хватит прохлаждаться, нам надо выполнить как минимум три желания, а до Часа петуха не так и долго ждать!

— И куда сейчас?

— Взлети повыше, зависни и помолчи!

Я поднялся примерно на полкилометра и начал неспешно кружить. Москва лежала передо мной гигантской золотой паутиной, в которой копошились миллионы светлячков — автомобилей.

Сверкающие огоньками окон кубики домов, светящиеся красные лампочки на высотках и на трубах ТЭЦ, фантастические зеленовато-голубые кристаллы Москва-сити вдалеке; клубы не то пара, не то дымки или смога поднимались тут и там, словно выдохи огромного города в ночное зимнее небо. С высоты город впечатлял масштабами, а выглядел сказочной драгоценностью.

— О, наконец нашла, — сказала Бефана. — Придется лететь почти через весь город. Вон тот дворец, такой, со шпилем, видишь?

— Какой дворец? Вон тот? — указал я рукой.

— Да.

— Это МГУ.

— Да мне все равно, как вы его называете. Держи пока на него, а ближе будем, я поточнее определю, куда лететь.

Мы двинулись вперед. Я уже привык к полету и мог уже давать волю посторонним мыслям: к примеру, как отреагирует система ПВО на наши полеты? Не примут ли за какой беспилотник? Говорят, что даже теннисный мячик — и то можно засечь радаром, не то что человека на метле… Да, над Кремлем лучше не летать, а то мало ли что…

Но, несмотря на мои опасения, в небесах было спокойно. Далеко в стороне виднелись огни взлетающих и идущих на посадку самолетов — наверное, это Внуково.

— Побыстрее можешь? — поторопила Бефана. — Плетемся еле-еле.

— Так ветер же, да еще высота, холодно!

— А ты пожелай, чтобы не дул.

Я пожелал, и тут же метлу вместе со мной словно заключили в невидимый прозрачный шар. Стало гораздо комфортней, а то даже через костюм меня начало пробирать холодом. А так — совсем другое дело!

— Бефана, а ты раньше не могла сказать? — посетовал я. — Я уже подмерзать начал.

— Кх-м. А ты не жаловался…

Теперь, с новой открытой опцией ветрозащиты, я легко прибавил скорость, разогнав метлу примерно километров до двухсот в час, конечно, навскидку, спидометра на метле нет. Но предел скорости у метлы все же был достигнут, похоже, быстрее уже она лететь не могла, но и так было прекрасно.

Я снизился до ста метров и наслаждался видом проплывающих под нами домов и проспектов.

— Правее, — скомандовала Бефана.

Я заложил крутой вираж, и земля накренилась, встав почти вертикально — на пилота метлы действовали те же самые иллюзии, что и на пилота самолета.

— Уже близко, снижайся — сказала фея, когда впереди возникли старые кварталы, еще из советских многоэтажек.

— Что, опять собаку какую-нибудь искать, или, может, котика? — деловито спросил я, войдя во вкус.

— Нет, не собаку. Тут дело посерьезней — мать просит уберечь ее дитя от опасности…

— Не понял? Это как?

— Долго обьяснять. Но попробую. Итак, почти любое произошедшее с человеком событие вызывает всплеск эмоций — радость, грусть, гнев, восторг и так далее. Чем результат хлестче, тем душевное волнение сильнее. В природе человека устроено так, что беда сильнее воздействует на душу, чем радостное событие. Понятно?

— Пока все понятно!

— Этот эмоциональный всплеск распространяет волны в пространстве и времени — как в прошлое, так и в будущее. Волны эти можно уловить, особенно если обладаешь феерическим чувством, как у меня. Но люди тоже могут их ощущать, правда, чаще всего только свои, пришедшие из будущего или прошлого. Но бывает, и боль другого человека тоже передается, если ты настроен на него. Все это для людей очень слабые сигналы, и распознать их может далеко не каждый. Эти ощущения называются предчувствиями.

— Ясно.

Зеленая стрелка чуть изменила направление, и, следуя ей, я поправил курс.

— Мать оставила своего ребенка одного дома, а сама ушла к мужчине. А, это у них первое свидание… Я ощущаю ее волнение, ее нехорошее предчувствие… Она не понимает, почему и отчего у нее на душе вдруг появилось беспокойство за ребенка… Еще немного, и она сорвется домой, поэтому сейчас самое сильное ее желание — чтобы с дочкой было все в порядке.

— Так пусть позвонит дочери и узнает, что с ней, — сказал я первое, что пришло в голову.

— Дочка мала, и она пока не решается звонить и будить ее. Мать, кажется, считает, что ее страхи… как это называется… иррациональны!

— А чего же она тогда с собой ребенка не взяла?

— Не знаю, — проворчала Бефана. — Может, это как-то связано с ее мужчиной… Сам бы был рад, если бы твоя подружка на первое свидание привела с собой ребенка?

— Ну, не знаю, — протянул я. — Если женщину любишь…

Бефана в ответ лишь язвительно фыркнула, и мне стало даже обидно за то, что она так скептически настроена по отношению к мужчинам.

— Прибыли, снижайся.

Неожиданно я почувствовал запах гари. На плоской крыше девятиэтажки, как раз по нашему курсу, в сумеречном городском свете было видно, как откуда-то из вентиляции тянется струйка дыма.

— Вниз, вот сюда! — звенящим голосом скомандовала Бефана, и ее напряжение передалось мне. Зеленая стрелка указала на одно из окон. Седьмой этаж, угловая квартира, без балкона.

Я подлетел ближе к большому окну и остановился. Шторы или отсутствовали, или уже сгорели. За окном, в черной дымной мути, ворочались багровые всполохи пламени. Оконные стекла уже покрылись коричневой копотью, и, кроме жутких отблесков, было ничего не разглядеть.

— Опоздали! — потрясенный увиденным, прошептал я. — Девочка там?!

— Да… Она уже… почти за гранью этой реальности. Но еще держится.

— Давай внутрь! — я направил метлу прямо на окно, но она вдруг резко остановилась, словно уткнулась в стену. Я чуть не соскочил с деревяшки вперед. До окна оставалось примерно метра два.

— Стой! — осадила Бефана. — Куда ты собрался? Туда сейчас нельзя, ты убьешь ребенка! Она еще жива, но стоит разбить окно, и огонь получит воздух, тогда ей уже не помочь!

— А дым? Она умрет от удушья!

Бефана не ответила, а я похолодел от мысли, что в двух шагах сейчас погибает ребенок. Но что мне делать и чем помочь?

 — Надо пожарных вызвать! — выпалил я. — О черт, я же мобильный забыл!.. Телефон нужен!

Молчание Бефаны сменилось судорожным всхлипом, будто она только что вынырнула из глубины. Фея сделала пару вдохов и выругалась, длинно и заковыристо, на неизвестном мне языке, но все равно получилось впечатляюще. Затем она сказала как-то уж совсем неуверенно:

— Погоди ты с пожарными своими… Все равно сейчас пожарные не спасут девочку… — Она явно колебалась, продолжать или нет. Но все же решилась: — Я сейчас пообщалась кое с кем. И получила совет, кто может помочь…

— Спасти ребенка? И кто же это?

— Элементали. Огненные элементали. Мне сказали, что этот пожар Раха и Араха. Они могут отдать ребенка, если тот живой.

— Ну так давай быстрее позови этих лементалей! — воскликнул я.

— Тихо, не ори ты! Э-лементалей.

— Чего ждешь? Каждая секунда на счету!

— Сейчас уже нет. Посмотри в окно.

Я обратил внимание, что вокруг померк свет, и даже уличные огни светились тускло, как через маску сварщика. Пламя за окном тоже пригасло, стало цвета остывающего металла, тусклым, темно-бордовым.

Вглядевшись пристальней, я увидел, что оно двигается медленно, лениво, как будто видео в «slow motion».

Я попытался задать фее вопрос, но рот почему-то открывался с огромным трудом и медленно, а подать голос вообще никак не удавалось.

— Не говори ртом, говори мысленно, — голос Бефаны звучал как ни в чем не бывало. — Представь, что ты говоришь, но рот не открывай.

Я попробовал, и получилось довольно легко.

— Что это? Замедление времени? — спросил я.

— Нет. Со временем очень трудно работать, и нужна прорва маны. Сейчас лишь немного магии для ускорения хода мыслей. В моем мире студенты любят это заклинание использовать на экзаменах…

— Так что ты говорила про элементалей? Ты уже позвала их?

— Я боюсь с ними связываться. Опасно это. Страшно.

— Чего страшного? Элементали — это демоны, что ли, какие?..

— Ха, демоны! До демонов им как крестьянину до графа.

— А что они делают?

— Пожирают то, что сгорает в огне. Не в этой реальности, конечно. С ними, в принципе, можно попробовать договориться, но хитрые бестии всегда требуют особую плату.

— Какую? Золото?

Время, даже замедленное, было дорого, а тут из Бефаны приходилось вытягивать каждое слово будто клещами.

— Рах и Арах за услугу потребуют загадать три загадки, — нехотя ответила фея. — Если Рах и Арах не смогут отгадать хотя бы одну из них, то мы вернем ребенка. Если же отгадают все три — сожрут и нас тоже.

— Сожрут? Загадки?! Ты серьезно?

— Серьезней не бывает. Рах и Арах очень умны. Их любимая еда — книги, кроме плоти, конечно. Они пожрали миллионы книг! Говорят, Александрийская библиотека — это тоже их работа.

— Ничего себе… А интернет? Компьютерные сети, цифровая информация? Они тоже могут жрать ее?

— Ваши арифмометры? — мой вопрос ненадолго озадачил Бефану. — Думаю, что нет, не могут. Компьютеры — это как у нас говорят — «тандэ», вотчина элементалей элю. Элю другие, их стихия — электричество и все такое. Огонь не может сожрать мудрости элю, он только уничтожает. Элю это не нравится, и у них взаимная вражда с огненными.

— Значит, у нас есть шанс! — сказал я. — В интернете полно загадок, я как раз на одном сайте недавно читал. Очень сложные загадки! Их наверняка не печатали еще ни в одной книге. Наверное.

— Ты уверен?

— Давай рискнем!

Возможно, до меня не дошла серьезность ситуации, страшно не было. Мысли были заняты только тем, что там, в огне, ребенок. К тому же я чувствовал какой-то драйв, уверенность, что все будет хорошо.

Видно, это почувствовала и Бефана.

— Ладно, будь по-твоему, синьор Андрей. Но если проиграем — конец!

— Что надо делать?

— Сейчас я верну обычную скорость мысли, а то уже я вымотана. Затем начну произносить заклинание, а тебе лишь останется уже вслух повторять за мной слово в слово и как можно точнее. Во рту будет неприятно, но придется потерпеть. Готов?

— Да!

Бефана принялась выкрикивать слова заклинания, я повторял, стараясь ничего не перепутать.

Каждое слово было странным, шершавым, от них просто разило чужим, нечеловеческим. Больше всего я боялся закашляться — казалось, что во рту перекатывается сухой репейник с горстью опилок.

Время тянулось резиной, двигаясь рывками, а потом и вовсе замерло вокруг нас. Звуки пропали, и привычный уже холодный ветерок перестал касаться щек.

Я не могу сказать, сколько это продолжалось. Когда я закончил заклинание, все было как на старом фото — темное, блеклое, ржаво-коричневое.

Стена дома с окном, напротив которого мы все это время висели в воздухе, выглядела плоской, словно нарисованной на холстине, как дешевая театральная декорация. Влево и вправо, а также вверх и вниз она исчезала, растворяясь в пространстве. Сходство с декорацией усугубилось, когда стена принялась вдруг дрожать и колебаться.

Я не успел этому удивиться, как само пространство в один момент расползлось в лоскуты, гнилой паутиной разлетелось в стороны, и нас накрыла серая пелена.

Зубы слегка ныли, а губы едва двигались, онемевшие, как от наркоза.

Вокруг нас кружился серый вихрь, на плечи и руки что-то сыпалось, мне сначала показалось, что это цемент, но, присмотревшись, я решил, что это пепел.

Я потерял ощущение, где верх или низ, движемся мы или стоим. Ни ветра, ни звука, ни источника света — не полная темнота, сам пепел, кажется, едва светился. Перед нами возникла темная точка, она или увеличивалась в размере, или это мы подлетали ближе, но через минуту точка превратилась в зияющую дыру, черную, как дымоход. Она ширилась. Тут я ощутил, что воздух движется, его затягивает в эту прореху в пространстве. Края ее вдруг пришли в движение, судорожно дернулись и после быстрой череды неописуемых искажений превратились в огромный, хоть на грузовике въезжай, птичий клюв.

Он раскрылся, будто бы чудовищный петух собирается закукарекать, но не издал ни звука.

— Давай вперед, прямо туда, — скомандовала Бефана, и я, поражаясь своей смелости, направил метлу прямо в глотку.

«Такого просто не может быть… На самом деле я сплю», — подумал я.

Наверное, к тому времени мой уставший разум, уже и так перегруженный происшедшими чудесами последних часов, отказался удивляться или пугаться, воспринимая все как должное.

— Это врата, — сказала Бефана, как-то истолковав мое молчание и решив осветить происходящее. — Давай вперед.

Я, словно сомнамбула, направил метлу в пасть, и мы медленно вплыли. Съежившись, я ожидал, что пасть сейчас же сомкнет челюсти и захрустит нашими костями или просто перекусит пополам, как макаронину.

Но ничего страшного пока не произошло. Мы летели в полной темноте, освещаемые лишь призрачным светом зеленой стрелы. Слабый свет не отражался от стенок этой бесконечной глотки, но неведомым образом чувствовались все ее изгибы. Это было похоже на полет внутри огромного резинового шланга.

Но вот стрела остановилась, замерла и истаяла, распавшись облачком изумрудного тумана.

— Стой, — сказала Бефана. — Дальше без спросу нельзя. Здесь будем ждать!

Я остановил метлу, пытаясь увидеть хоть фотон света в царящем непроглядном мраке. Все чувства обострились необычайно, кроме чувства равновесия. Где верх и низ? Сейчас я не мог сказать. Но вот с одной стороны подул слабый сухой и теплый ветерок, слегка пахнущий гарью. Я развернул метлу так, чтобы быть к нему лицом.

— Так, слушай внимательно, совсем забыла, что ты не знаешь… Рах всегда говорит правду, — зашептала Бефана. — Брат его, Арах, всегда лжет. Из-за этого бывает похоже, что они несут околесицу. Главное, не подавать виду, что испугался или озадачен. Ясно?

— Ясно, — так же шепотом ответил я, отметив, что магическая анестезия губ уже прошла. — А где они? Долго еще?

— Сейчас будут. Смотри!

Впереди мгла озарилась оранжево-красным отсветом, который приближался, разгораясь все ярче.

Оказалось, что мы действительно находимся в некоем тоннеле с неровными, черными от сажи или копоти стенками. Присмотревшись, я вздрогнул от отвращения: вся поверхность была покрыта барельефами, представляющими собой искаженными в немыслимых страданиях лица людей. Рты, распахнутые в немом крике, вылезшие из орбит глаза… Кажется, я почувствовал, как на затылке шевелятся мои волосы. Я поспешно отвел взгляд. Наверное, так должен выглядеть дымоход котельной самого Ада. Теперь моя затея перестала казаться удачной.

— Бефана, это, случайно, не печная труба? Надеюсь, топку сейчас не разожгут?

— Сейчас нет, — голос Бефаны тоже предательски дрогнул. — А вот если мы оплошаем… Тихо!

Из-за изгиба появились и степенно приблизились к нам два шара. Они были вишневого цвета, словно железо, только что побывшее в кузнечном горне. Размером каждый шар оказался около метра в диаметре. Время от времени с поверхности шаров отскакивали и тут же гасли крошечные оранжевые искорки.

Шары остановились на расстоянии примерно четырех шагов. От элементалей шел жар как от раскаленной топки, и кожа на лице стала стягиваться. Я подумал, что, будь элементали ближе, я получил бы ожоги.

— Кто это такой смелый, что вызвал нас на поединок? — спросил тот, что оказался по левую руку. Голос его прозвучал в моей голове наподобие Бефаниного, но я понял, что обращается ко мне именно он, так как по поверхности его взметнулись бледно-голубые всполохи.

— Меня зовут Андрей, — представился я. — Это я вас вызвал.

— Ну, нас ты знаешь, коль прочитал заклинание. Я Рах, а это — мой брат Арах.

— Это я Рах, а тот — Арах, — заявил другой шар. — Что же ты от нас хочешь?

Бефана зашептала мне на ухо:

— Скажи, что хочешь сразиться в загадки, и спроси, что они желают получить от тебя на кон.

— Я слышал, что вы очень умные э… элементали. И что отгадывать загадки мастера. Хотелось бы проверить. Я загадываю вам три загадки, если не отгадаете хотя бы одну, — я забираю выигрыш. Если отгадаете все — ваша взяла.

— Хотя бы одну? — ехидно переспросил шар справа.

— Вы не уверены в своих силах? — сыграл я на тщеславии.

— Хорошо, согласны! — ответил шар слева. Кто из них Рах, а кто Арах, было неясно, и мысленно пока я называл их Левый и Правый.

— Твое предложение отвратительно, мы отказываемся! — добавил Правый.

Едва я начал строить догадки, кто из них Рах, а кто — Арах, как шары пришли в движение и закружились в некоем подобии танца, словно ореховые скорлупки в руках у базарного лохотронщика. Я тут же запутался, ведь выглядели братья абсолютно одинаково и голосами тоже не различались.

— И что же ты ставишь на кон? — поинтересовался один из братьев.

— А что вы желаете, чтобы я поставил?

Элементали не имели глаз, но мне показалось, что они переглянулись.

— Твою жизнь, конечно! — воскликнул один. — И жизнь твоей подружки, феи, кажется? Уж не Бефана ли это?

— Не согласен, — сказал другой.

— А не дороговато? — попробовал я поторговаться. — Давайте без Бефаны…

— Нет. Или вы оба, или — как хочешь. Не мы к тебе пришли, это тебе что-то понадобилось от нас!

— Соглашайся, — прошептала Бефана. — Но скажи им, что тогда ты имеешь право назначить свой выигрыш.

— Что же, извольте. Но тогда вы мне тоже дайте возможность сделать выбор, — стараясь говорить твердо, заявил я.

— Ох ты… — протянули оба брата одновременно. — Ладно, будь по-твоему. Но ни нашу свободу, ни наши жизни даже и не проси, это не обсуждается.

— Тогда… — сделав вид, что они меня озадачили и приходится придумывать на ходу, экспромтом, я как можно небрежнее бросил: — Ну, тогда поставьте на кон… жизнь маленькой девочки, что сейчас вот-вот погибнет здесь, в пожаре!

Я почему-то был уверен, что элементали прекрасно поймут, о какой именно девочке идет речь.

Они снова как бы переглянулись.

— Ага! Ясно, зачем вы пришли, — сказал, хихикая, Левый. — Арах, мы можем отдать им девчонку?

— Нет, я ее уже сожрал!

— Замечательно. Мы согласны.

Значит, слева был Рах.

— Еще пара условий, уважаемый Рах.

— Дерзишь, смертный! — буркнул тот в ответ, и по поверхности шара пробежали светлые полосы.

— Вот потому, что я смертный, я хотел бы все обговорить заранее, — как можно более вкрадчиво сказал я.

— Ладно, выкладывай.

— Вы не должны искать ответ дольше пяти минут. Жизнь у смертного слишком коротка, и я не хотел бы терять драгоценное время.

— Не так уж коротка, смертный, чтобы тебе было много несколько минут! Ладно, пять минут более чем достаточно, чтобы мы с братом отгадали все, что бы ты нам ни загадал! Мы согласны на твое условие. А второе какое?

— Ответ должен быть один, перебирать ответы нельзя.

— Договорились, — буркнул элементаль.

— Тогда слушайте первую загадку…

Я откашлялся и, стараясь, чтобы голос не сильно дрожал от волнения, начал:

— Итак, загадка первая: человек при жизни получает это трижды. Два раза бесплатно, на третий раз ему приходится платить.

Элементали закружились в хороводе, видимо, о чем-то совещаясь.

Затем их танец прекратился, и ближе оказался, как я понял, Рах:

— Ответ таков: это зубы! Зубы людям даются два раза бесплатно, а потом уже за них они отдают деньги!

— Правильно… — пробормотал я. Лично я эту загадку в свое время не смог отгадать, хотя поломал голову немало. У меня неприятно екнуло сердце.

Братья-элементали сейчас же исполнили короткий сумасшедший танец, кружась так быстро, что их скачки сливались в красно-оранжевые полосы. Но когда они успокоились и остановились, передо мной были уже не шары, а скорее клубки, плавно развернувшиеся в нечто, напоминающее червей; если можно представить червей из раскаленного железа. В длину червячки навскидку были метров по восемь, а толщиной примерно с ногу.

— Продолжаем, — сказал один из элементалей, снова свернувшись в клубок чуть ли не перед моим носом. Я не выдержал и прикрылся от жара рукой, словно сталевар с советского плаката. Незаметно сдавая назад, слегка увеличил расстояние.

Я вспомнил еще одну загадку, которая произвела когда-то сильное впечатление на как меня, так и на всех, кто ее пытался со мной отгадать. Кстати, ответ все равно пришлось гуглить в интернете.

Я начал:

— Оно длиннее всего на свете — и короче. Быстрее всего — и медленнее. Самое дробное — и самое неразрывное. Его меньше всего ценят, но больше всего сожалеют о его отсутствии. Без него ничего не может быть сделано. Когда его мало, оно пожирает все, а когда много — царит спокойствие.

Первый, кого я услышал, была Бефана, точнее, ее разочарованный стон.

Элементали даже не стали совещаться, один из них тут же выпалил:

— Это время!

— Верно…— прошептал я. Горло вдруг перехватило.

Я был, мягко говоря, шокирован. Вторая загадка оказалась элементалям на один укус.

— У тебя последняя попытка! — крикнул кто-то из них, и тут же огненные черви принялись радостно извиваться, то сбиваясь в клубок, то мгновенно расплетаясь.

— Что за детские загадки?! — возмущенно зашипела Бефана. — Ты что, не знаешь действительно загадочных загадок?

— Прости, Бефана… Может, ты что подскажешь?

— Я тебе не ярмарочная зазывала, подобной чепухой не интересовалась! — зло фыркнула она. Хорошо, что не добавила «знала бы, с кем я связалась…» или что-то подобное. Мне было и без того невесело.

Думай, думай! Может быть, нет такой загадки, на которую элементали бы не нашли ответа. Значит…

— Ладно, сейчас будет немного по-другому, — подбодрил я Бефану, а точнее — себя. Хотя можно было представить, что она чувствовала, доверившись мне и теперь наблюдая, как близится конец, без возможности на что-либо повлиять.

— Итак, последняя загадка, — сказал я. Странно, но мне стало спокойно, даже как-то все равно. Черви к этому времени практически обвили нас вместе с метлой, и я чувствовал даже через одежду исходящий от них жар. Хотелось опустить стекло шлема, но это выглядело бы глупо и истолковано как неуважение. По лицу со лба потекли струи пота, и я был им благодарен, хоть и защипало в глазах.

Но и червями элементалей уже было не назвать — у каждого на конце появились клыкастые пасти с мощными челюстями, и когда один из братьев распахнул пасть, я увидел уходящую куда-то оранжево-желтую от жара глотку. Наверное, так и выглядит геенна огненная, подумал я.

— Не тяни же! — поторопил элементаль.

— Кхм… Слушайте. Однажды великий волшебник создал голема, который должен был днем и ночью охранять его покой. Поэтому он сделал ему не засыпающие, вечно бдящие глаза, на которых даже не было век. И приказал он своему созданию кланяться тому, кто не кланяется, и не кланяться тому, кто кланяется. А если голем нарушит его приказ, то придет ему конец.

— Не интересно, замолчи, это я уже слышал, — прервал меня другой элементаль.

Сердце мое пропустило удар…

— Интересно, интересно, продолжай, в первый раз слышу такую загадку, — сказал его брат. Я взмолился, чтобы это был Рах. Судя по тому, что оба пока не бросились на нас, так оно и было.

— И пошел голем бродить по дворцу волшебника, — продолжил я. — Ходил-бродил, пока не зашел в особую комнату, что использовал колдун в своих опытах. Там стены, пол, потолок были сплошные зеркала. Дверь захлопнулась за големом, и тот оказался в ловушке. А зеркала в комнате были не простые, а волшебные — ни закрыть, ни разбить, ничего с ними нельзя сделать. Куда бы голем ни кидал свой взгляд, везде он видел свое отражение. Вопрос: как должен поступить голем?

Элементали выслушали загадку и отлетели подальше. Я перевел дух и смахнул пот. Ощущение было, будто я побывал в сауне.

Элементали дергались, извивались в бешеном ритме, толкали друг друга, хлестали телами по стенам и творили еще сотни всяких вещей, за которыми просто уставали следить глаза.

— Смотри-ка, как у них пригорело, — прокомментировала уже другим голосом Бефана. — Славную загадочку ты им загадал.

Истекли пять минут, показавшиеся мне часами.

— Мы не нашли ответ на твою загадку, — мрачно сказал один из элементалей.

— Нашли, но не скажем, — заявил второй.

— Что ж, приятно было познакомиться, — я сам не верил, что, похоже, выпутаюсь из этой переделки. — Давайте девчонку и прощаемся.

— Не все так просто, — оборвал меня элементаль. Мы думаем, что ты нас обвел вокруг пальца, как это у вас говорят. Поэтому мы тоже хотим тебе загадать одну загадку, смертный. Докажи, что ты достоин победы. Если выберешь правильный ответ, останешься в живых и получишь свой выигрыш. Если же ошибешься, все вместе достанетесь нам.

Фея испуганно охнула.

— Мы так не договаривались… — начал я.

— Молчать! Ты не ставишь условия! Или ты согласен, или…

— Да согласен, согласен. Зачем же сразу нервничать? Слушаю вашу загадку.

Элементали вспыхнули ослепительным светом и вдруг исчезли или погасли. На нас обрушился кромешный душный мрак.

Но не успел я что-либо подумать, как вновь озарились светом тела элементалей. Они снова были шарами.

А вот тоннель-дымоход раздвоился. Один рукав поворачивал налево и вниз, другой — направо и вверх. Элементали загородили своими телами выходы, раздувшись и закупорив их.

— Один выход ведет тебя к жизни и выигрышу, смертный. Второй выход ведет к гибели. У тебя есть один-единственный вопрос, который ты можешь задать любому из нас.

Вот оно что… Но, к счастью, я был программистом, а такие коллизии попадались при написании и отладке программ, даже бывало и похуже!

Обдумав еще раз условия, я убедился, что принял верное решение и направил метлу к правому выходу.

Подлетев ближе, насколько позволял жар, я громко и четко спросил:

— Если я спрошу твоего брата, какой из выходов ведет к свободе и моему призу, что он мне ответит?

Тот слегка замешкался, но сказал:

— Он ответит тебе, что это… его выход!

— Тогда — пропусти меня, — я не мог сдержать торжество в голосе. — Я выбираю путь, который охраняешь ты!

Шар вдруг стал тусклым, сдулся до размеров баскетбольного мяча и отлетел в сторону. Проход был свободен.

— Прощай, смертный! — услышал я, когда пролетал мимо.

Купаясь в эйфории триумфа, я не выдержал и вставил шпильку:

— Может, сжечь для вас парочку сборников современных загадок, Рах и Арах?!

— Смотри, сам не сгори, дерзкий смертный.

— Ты что, совсем дурак? — бурно отреагировала Бефана. Могла бы — точно отвесила подзатыльник. Но я испытывал такое облегчение, что мне сейчас было на все плевать. — Они и так сейчас злые, как осы, у которых разворошили гнездо! — но, судя по тону, Бефана уже не сердилась.

* * *

Мы как-то незаметно оказались в комнате, все освещение которой состояло из огней на елке и тусклого светильника-ночника в виде бабочки-махаона, который стоял на тумбочке. Метла висела низко, так что я доставал ногами матово блестевший ламинат. Я опустился и, крепко встав на ноги, убрал метлу, стараясь не шуметь. Осмотрелся.

Справа в комнате стоял диван, застеленный покрывалом с крупными аляповатыми цветами. Мерно переливающиеся огни елочной гирлянды вдруг несколько раз нервно мигнули и погасли. Раздался треск, а затем — шипение.

В нос ударил едкий запах жженой проводки. Я включил свет и разглядел причину — из зеленой пластмассовой коробочки, в которой у гирлянды находился контроллер, струйкой шел дым. А вскоре мелькнул огонек. Гирлянда была дешевая, из тех, что продаются под Новый год на каждом лотке.

Еще немного — и от коробочки вспыхнула бы вата, изображающая снег и прикрывающая крестовину. Я вытащил из розетки вилку гирлянды и, заметив стоящую у стены открытую бутылку с газированной водой, хорошенько залил ей всю коробочку. Теперь не загорится.

Тут мне пришло в голову, что ее опять могут попытаться включить, и я и резким движением вырвал шнур из коробки, смотал и зачем-то сунул себе в карман.

— А ты кто, дядя? — вдруг раздалось за спиной. Голос был тоненький, детский. Но совсем не испуганный.

Я обернулся. В дверях стояла маленькая, лет четырех, девочка и терла кулачками глаза.

— Ты не дедушка Мороз, — резюмировала она, критически оглядев мой мотокостюм.

— Не, я не Дед Мороз, — покачал я головой, подхватывая ее на руки. В соседней комнате обнаружилась детская кроватка. — А ну-ка, ложись спать! А то мама будет ругаться!

— Ну кто ты, дядя?

— Я э… как его там… эльф! Помощник Деда Мороза, я смотрю, чтобы дети спали, когда Дедушка Мороз придет. А ну-ка, зарывай глазки, — я уложил девочку и накрыл одеялом.

— Не хочу, — заявила та и, брыкнув ногами, скинула одеяло. Судя по всему, это у нее уже было отработано до автоматизма.

Весь вид ребенка говорил о том, что он категорически не собирается спать.

— Бефана! — взмолился я. — Ну сделай же что-нибудь. Если сейчас вернется ее мама, бог знает, что она подумает!

— Достань-ка меня из своего мешка и дай ей в руки, — скомандовала Бефана.

Я вытащил куклу, которую тут же с восторгом приняла девочка.

— Смотри, какая классная ведьм… то есть феечка! — сказал я.

— Не фея, а колдунья! — воскликнула девчонка, тиская куклу.

— Смотри, она тебе за это слово может уши на лоб передвинуть, — припугнул я.

— Ты иди пока, посмотри, все ли остальное в порядке, — сказала Бефана. — Пять минут. Мне понадобится пять минут.

Я побродил по квартире, проверяя, чтобы не оставалось никаких следов нашего пребывания. Кроме испорченной гирлянды, конечно.

Через некоторое время я заглянул в спальню и тихонечко достал из-под руки девочки Бефану. Ребенок крепко спал, мерно посапывая.

— Вот завтра она разревется, когда тебя не окажется…

— Я ей такие сны сейчас послала, она и думать про нас забудет. А вот сны всю жизнь будут помниться и вести ее… Это мой подарок малышке. Так, Андрей, давай быстрей, — в рифму сказала фея, когда я убирал ее в рюкзак. — Осталось последнее дельце, уже совсем скоро пробьет Час петуха.

Из квартиры мы вышли через обычную дверь, благо замок был английский, самозакрывающийся. В небо я стартовал прямо из-под козырька подъезда, предварительно оглядевшись по сторонам на предмет любопытных глаз.

— Элементали… они вернули нас в прошлое на десять минут назад, — сказала Бефана. — Так что мы почти не потеряли времени. Кстати, а какая отгадка у загадки про големов?

— Я не знаю, — ответил я. — У нее нет решения. Это в программировании называется бесконечный цикл. А при таких условиях программа бы просто вылетела с ошибкой.

— Чудны слова твои, — сказала Бефана. — Программирование подобно магии должно быть, раз в таких эмпиреях там летают. А как ты здорово их хитрость с двумя ходами раскусил!

— Ерунда, — отмахнулся я. — Подобную задачку давно уже в интернете видел. Задача про двери и ангелов-стражей. Элементали жрут книги, а до интернета им, видимо, пока еще не добраться…

— «В интернете», — пробормотала Бефана. — Как многого я еще не знаю об этом мире, новинок столько появилось за последние девяносто лет...

— Итак, куда теперь дальше?

Мы медленно парили в вышине над столицей. Автомобильных огоньков к этому часу заметно убавилось. «Moscow» хоть и «never sleeps», но тоже устала под утро первого января.

Бефана что-то недовольно бормотала; она пока не могла определить, где еще требуется ее волшебная помощь.

— Бефана?

— Ну чего тебе?

— А как ты находишь того, кто в тебе нуждается? Вычисляешь как-то? Или по запаху?

— Не говори чушь. Просто вдруг понимаю, где нужна и почему, и все. Это… трудно объяснить.

— Феерическое чувство?

— Угу. Оно самое.

Я замолчал. «"Какого цвета облака?" — спросил слепой у паренька»…

— Хочешь попробовать — как это, феерическое чувство? — вдруг вкрадчиво поинтересовалась фея. — Я могу тебе устроить…

Я, воскликнул, отметая сомнения:

— Еще бы, конечно, хочу!

О да, понять, как чувствует фея? Конечно! Когда и где еще такое предложат?! Вопрос лишь — моей забавы ради она это предложила или же у нее есть свой интерес? Впрочем, без разницы... Но тут Бефана прояснила вопрос:

— Может быть, это поможет мне найти недостающее желание, а то что-то не могу уловить… Хуже не будет.

— Ну, чем могу, тем помогу.

— Тогда приготовься.

Я вдруг почувствовал, как-то одномоментно что-то изменилось, словно я до этого дремал, а теперь окончательно проснулся. Все стало таким объемным, ярким, понятным. Многие вопросы перестали быть вопросами, многие вещи вдруг стали понятны и просты. А еще возник и усилился шум. Сначала я подумал, шум крови, такое бывает, если повиснуть вниз головой. Но шум менялся, менялся и вскоре превратился в другое ощущение. Миллионы крохотных иголочек стали покалывать мой разум, будто бы я его отлежал, как руку во сне. Не назвать эти ощущения неприятными, скорее — беспокоящими, это похоже на щекотку, только в… мыслях.

— Ну как? — спросила Бефана. — Чувствуешь, как свербит и зудит?

— Ну… да. Прямо в башке чешется.

— Во-во, привыкай…

И в этот миг действительно засвербило. Будто бы через мозги тянули нитку. Но стоило мне сосредоточиться на этой нити, как вдруг сознание сместилось и…

Это можно описать, как будто снится уже просмотренный ранее сон. Сон, который закончился совершенно определенным образом, и ты знаешь, как. Но сейчас приходит осознание, что этот сон можно изменить. Наверное, это будет самая близкая аналогия моих ощущений.

— Бефана, кажется, я знаю, кому и где надо помочь! — говоря это, я уже разворачивал в нужную сторону метлу, перед которой вспыхнула направляющая стрелка. Сейчас она была голубого цвета.

— Да-да, я вижу, — подтвердила Бефана. — Ты молодец, надо было сразу тебя подключать!

Не ожидая команды, я дал газу, и мы понеслись туда, куда тянула меня эта странная нить. А в моем сознании, как будто в полудреме, проносились видения, словно я раздвоился и находился сразу в двух местах.

Закончилась моя смена, я рад, что удалось уйти чуть раньше. Новый год пришлось встречать на работе.

Двенадцатый удар курантов был отмечен лишь половинкой одноразового стаканчика шампанского, почти безалкогольного. Большего я, машинист поезда, позволить себе не смел.

До моего дома меня подбросил коллега. Не желая, чтобы тот крутился по узким проездам загроможденного машинами двора, я вышел еще на проспекте и, попрощавшись, направился пешком, с удовольствием вдыхая пока еще свежий воздух ночного города. Под землей учишься ценить простые вещи.

Две темных, каких-то одинаково бесформенных и серых фигуры выдвинулись на меня из тени. Один встал чуть позади, справа, вынуждая меня все время пятиться, пока я не уперся в накиданный дворниками вдоль тротуаров сугроб.

Потертые куртки, линялые джинсы, не по-зимнему остроносые туфли… Лица тусклы и агрессивны, глаза как рыбьи — холодные и стеклянные. Требуют дать им денег, ага, сейчас — в кармане вторая, задержанная часть зарплаты за декабрь, да еще премия. Черт дернул ее выдавать сегодня… Хотя — зря говорю, все были рады получить денежки.

Пытаюсь вырваться. Удар в живот. Жжение, будто под свитер попала оса. Второй удар в грудь, блеск стального лезвия. Я не могу вдохнуть, валюсь на колени, а потом на спину — перед глазами окна уже близкого дома.

Чьи-то руки шарят по карманам, выхватывая все, что попадается. Меня охватывает такая слабость, что нет сил пошевелить и пальцем. Я вижу свое кухонное окно, узнав его из десятков таких же окошек по зеленой занавеске; свет горит, значит, жена решила дождаться меня… А потом — темнота.

Я вижу лежащее в гробу тело. Это мужчина, примерно сорока лет. У меня текут слезы, я не могу сдержать рыдания, но раздается лишь тихий вой. Сердце, кажется, сейчас разорвется…

— Эй, Андрей?!

— А? — очнулся я.

— Ты что, видение поймал?

— Ну… Да…

Сердце колотилось как сумасшедшее. Я часто и мелко дышал. На лице капельки пота. А я и не заметил.

— Я будто на месте того мужика побывал. А потом его жены… наверное.

— Надо же! Какие у тебя неплохие способности! В моем мире ты мог бы выучиться… Впрочем, ладно. Это еще одно доказательство, что наша встреча была не случайна.

— Бефана. Мужика-то зарезали. В грудь и в живот пырнули. Ножом. Их было двое.

Фея печально вздохнула.

— Зарежут, — поправила фея. — Я знаю, знаю, тоже видела. Эти убийцы… У них отравлены мысли, это яд. Как он называется?..

— Наркотики? Наркоманы?

— Да, точно, это наркоманы. Полулюди — полу-нежить. Они даже сейчас не понимают, что творят. В голове только одно — еще яда. Добыть денег и купить еще больше яда.

— Нам надо остановить их! Я могу…

Я прикинул шансы, что я могу. Драчуном никогда не был, да и был не готов причинить серьезный вред человеку, пусть даже наркоману. Что ни говори, а для каждого дела нужны навыки и подготовка. А я даже в деревне курице голову не мог отрубить.

Бефана словно прочла мои мысли:

— Насилие не понадобится! Мы, феи, не имеем права причинять боль и страдания людям, — пафосно заявила она. — Непосредственно, — добавила чуть погодя уже обычным голосом.

— А как же тогда нам поступить?

— Да очень просто. Мы позовем городскую стражу, не зря же они получают свою плату.

— Стражу? Полицию, что ли?

Такой банальный поворот меня поразил сильнее, чем если бы Бефана сказала, что превратит наркоманов в жаб.

— А что ты удивляешься?

— А как это будет выглядеть? Бефана, может, ты не в курсе, но вообще это странно: ночь, мужик в кожаном мотокостюме и шлеме подбежит к полицейским и заявит, что в подворотне его ждут два наркомана? Как ты думаешь, кто после этого поедет в участок? Меня самого примут или за сумасшедшего, или за обдолбанного наркомана!

— Хе, ну это дело как раз поправимо, — захихикала Бефана. — Ты в их глазах будешь выглядеть так, что они точно тебе не откажут, вот увидишь!

Голос ее был уж слишком подозрительно-ехидный.

— Что ты задумала?

— Тебе понравится! Давай-ка, приземлись вот у того столба, я как раз приманила сюда полицейскую повозку, они будут здесь через пару минут.

Остановив метлу, я слез с нее, словно с мотоцикла. Когда метла потеряла свое летательное волшебство, просто сунул ее подмышку, чтобы не держать в руке.

— Так какой же у нас план?

Бефана ответила, не раздумывая:

— Очень простой план. Я наведу на стражников, то есть полицейских, морок, и в их глазах ты будешь выглядеть как прелестная девушка. Девушке они не посмеют отказать в просьбе! На служилых и пьяных морок-магия действует замечательно!

— Чего?! Да ты в своем уме? — взвился я. — Что значит — буду выглядеть девушкой?!

— Ну что ты так кипятишься? Ничего страшного. Миллионы девушек выглядят как девушки, и ничего в этом особенного нет! И голос тоже они услышат девичий. Думаю, меццо-сопрано будет в самый раз. Ты только говори как девушка и не сморкайся пальцем…

— Это когда я сморкался?!

— Двигайся пограциозней… От бедра.

— Чего?

Я возмущенно вытянулся, но Бефана продолжала, не обращая внимания на мою реакцию:

— Чего ты ноги раздвинул? Где ты видел, чтобы так приличные девушки стояли? Да еще на обочине дороги? Левую ногу чуть вперед, правую — чуть назад, носки врозь, локти прижми к талии… Фу, ну и вид… Ладно, расслабься, просто стой спокойно, и так сойдет.

— А вдруг они приставать ко мне начнут?

— Не бойся, если начнут — я на них такое заклятье наложу, что лучше им не начинать.

— Ты же сказала, что не можешь причинять вред людям?

— Хе, только не в этом случае. Наша девичья честь превыше всего! — судя по тону, от Бефаны ничего хорошего ждать не следовало любому, кто посмеет покуситься на мою девичью честь. Это немного успокоило.

Впереди показалась полицейская машина. На ее крыше устало пыхала мигалка. Двигалась машина не слишком быстро, дорога была пустой в оба конца, докуда хватало глаз.

— Вот она, повозочка, тормози ее! — скомандовала Бефана.

— А метлу куда?

— Держи при себе, какая разница? Метла у девушки в руках — обычное дело, не так ли?

Я пожал плечами и поднял руку.

Полицейская машина, поблескивая мигалками, сбросила скорость и свернула ко мне.

Я шагнул вперед и, оказавшись рядом, разглядел свое отражение в стекле двери. И еле удержал челюсть на привычном месте.

Хоть моя фигура была искажена неровностями стекла, но даже и так было видно, насколько я сексапилен… Точнее — сексапильна.

Там отражалась весьма крутобедрая, но с тонкой талией, девушка. Вместо мотокостюма на ней была короткая приталенная замшевая шубка, отороченная голубым мехом, с пушистым воротником и манжетами рукавов. На груди шубка весьма заметно выдавалась там, где это положено.

Ниже шубки виднелись округлые, аппетитные коленки, обтянутые тонкими шерстяными чулками.

Я дернулся, посмотрел вниз и поднес руки к глазам. Все было на месте — кожа костюма, перчатки, да и шлем никуда не делся. Вот чудеса! Я снова вгляделся в свое отражение, пытаясь разглядеть лицо.

Наверное, оно было милым, но стекло опустилось, и я успел увидеть только большие, чуть ли не анимешные глаза с длинными ресницами.

М-да, даже в таком отражении мой облик и то производил впечатление. В машине же меня рассматривали напрямую, и сидели там далеко не бесчувственные роботы.

Молодой полицейский с переднего сидения вытаращился на меня во все глаза, открыл было рот, желая что-то сказать, но через секунду уже вылезал из машины, неловко поправляя на ходу ремни и воротник.

— Здравия желаю, гражданочка! Чем могу помочь?

Хлопнула задняя дверь, и передо мной предстал еще один, чуть постарше. Он незаметно пытался стянуть кольцо с пальца. Потерпев неудачу, он просто натянул перчатку. Лишь водителя, похоже, моя внешность оставила безразличным. «Гей, что ли?» — ревниво подумал я.

Я не разбираюсь в полицейских делах, но судя по их снаряжению — пистолеты в кобурах, внушительной длины дубинки — это были те ребята, что призваны следить за порядком на улице во время массовых гуляний.

— Здравствуйте, с Новым годом вас! — начал я. Не знаю, как звучал мой голос в полицейских ушах, но для меня он остался обычным. Слегка конфузясь под откровенными взглядами полицейских, продолжил: — Я тут живу неподалеку, а сейчас возвращалась с… — я обрадовался пришедшей тут же идее и показал полицейским метлу, — …с новогоднего представления…

— Где, наверное, вы играли Снегурочку?! — перебил меня один из парней, восхищенно рассматривая мои коленки.

— Нет… Фею, — скромно потупился я. — Фею с метлой. Но это к делу не относится. Там, — я махнул рукой в сторону двора, — эти стоят, они меня пугают до жути.

— Кто?

— Два мужика страшных! Явно что-то замышляют недоброе!

Я сделал круглые глаза, показывая, какие страшные мужики стояли во дворе. Полицейские переглянулись. На их лицах появились умильные улыбочки. Ну и ну... Конечно же, такая девочка перед ними глазки таращит… Я вгляделся повнимательнее в их физиономии и поблескивающие глаза — у одного сально, у другого влюбленно, — и когда он успел? И понял — да из них сейчас можно веревки вить! Вот она, страшная сила женской красоты и обаяния! Почувствовав себя уверенней, я продолжил:

— Проводите меня до подъезда!

— Конечно, — сказал старший полицейский.

А молодой, смущаясь, выпалил:

— Девушка, а вы не замужем? Нет? А телефончик не дадите?

Наглец, мы знакомы меньше минуты!

Я гордо поджал губы и вздернул нос:

— Хм... я подумаю! Но давайте сначала доберемся до моего дома!

На подходе к дворовому проходу я споткнулся, и меня тут же подхватили с обеих сторон, причем одна рука оказалась на заднице. Это чертовски смутило меня, и я даже почувствовал, как вспыхнуло лицо. Вырвавшись, я хотел было сказать что-то едкое, но нашел в себе силы лишь буркнуть «спасибо» и добавил скорости, стараясь, как сказала Бефана, не делать широких шагов. Мое смущение было неправильно истолковано, и я окончательно разбил сердце молодому полицейскому. Он семенил рядом и болтал какие-то глупости, пытаясь разговорить меня и познакомиться поближе. Я отвечал односложно, стараясь ничем не обнадеживать несчастного.

— Смотри, сейчас будет интересно — заговорщицки прошептала фея, хотя кроме меня ее никто не слышал.

— Чего будет интересного?

— Я наркоманам внушила, что мы — компания молодых и нетрезвых девушек, с золотыми сережками и дорого одетые, они должны купиться на это…

Я не успел изумиться коварству феи, как из темноты на нас уже выскочила та самая пара, что была в моем видении. В руках у обоих были ножи, которые они с удовольствием нам продемонстрировали, видно, что наркоманы решили сразу взять «девочек» в оборот и припугнуть как следует.

— А ну-ка, шалавы, стоять на месте, а то попишу нахрен, — зарычал один из налетчиков. — Давайте все, что есть — золото, смартфоны, сумки свои...

Мы остановились, полицейские, надо отдать им должное, среагировали быстро. Видно, что этим парням на работе встречалась наглость любой концентрации.

Молча вытащив дубинки, они просто принялись бить, а точнее — забивать незадачливых грабителей, ножи которых тут же полетели на землю.

Пользуясь суматохой, я отступил назад, в тень дома, а потом, пройдя вдоль стены, свернул за угол и, оседлав метлу, взлетел сразу на уровень пятого этажа.

Вернувшись обратно, уже сверху полюбовался открывшейся картиной — оба наркомана лежали на снегу лицом вниз, руки их были заведены на спину и скованы наручниками, а полицейские что-то говорили в свои рации. Их машина, включив мигалки на полную, заползала во двор, а вдалеке показалась еще одна — та ехала даже с сиреной.

— Ну вот и чудесно, — сказала Бефана. — Теперь наш клиент может идти домой спокойно. А вот, кстати, и он.

Там, где недавно стояла полицейская машина, остановился красный «Форд-фокус», из которого выбрался мужчина, одетый в куртку и темные штаны, и, с интересом поглядывая в сторону лежащих грабителей и стоявших рядом полицейских, прошел мимо, держась подальше.

Один из полицейских все время крутил головой и приплясывал, словно хотел бежать на поиски той девушки, что запала ему в сердце. Несчастный. Жестокая Бефана!

— Ну, как тебе пьеска? — спросила Бефана.

— Знаешь, это был шокирующий опыт, — задумчиво ответил я. — Красивой женщиной быть сложно, мне от всего этого до сих пор не по себе. Меня разглядывали как вещь в витрине.

— Ну, красавицы к этому привычные, — философски заметила Бефана. — А ты был такой уморительный, что я едва сдерживала смех. Кстати, мне было видение, этот молоденький мальчик, что на тебя пялился влюбленными глазами, скоро встретит свою любовь. Она будет пловчиха, спортсменка. Нарожает ему троих детей. Ладно, времени осталось совсем чуть-чуть, буквально минуты до Часа Петуха. Скоро волшебство иссякнет, и метла не сможет летать, так что давай быстрее к дому, если не хочешь пешком идти!

Голубая стрелка вновь указала направление. Мы полетели. Я летел в задумчивости, переваривая свой только что полученный опыт.