Подавленные воспоминания (джен)

Большая деревянная лестница.

Крепость, которая выглядит как замок, спрятавшийся на дереве.

— Что это за место?

— Домик на дереве! Мой папа сделал его прошлым летом. Классный, да?

— А это… безопасно?

— Конечно, дурачок. Это самое безопасное место, которое я знаю.

* * *

Когда голова перестает кружиться после аппарации, и Гермиона может разглядеть, где находится, у нее перехватывает дыхание. Она оглядывается — лесная подстилка, высокие деревья вокруг. Но больше всего ее внимание привлекает дерево перед ней, выше и толще всех остальных, и домик, построенный на нем. Ее домик на дереве, который отец построил много лет назад в лесу возле дома бабушки. Гермиона часто приходила сюда, будучи ребенком, но где-то в семь лет перестала.

Она смотрит на стоящего рядом Драко, наблюдающего за ней из-под капюшона, и пытается найти ответы на его лице. Но пока он, засунув руки в карманы, разглядывает ее, его лицо, как и глаза, ничего не выражает. Среди тысячи вопросов в ее голове один не дает покоя: как он узнал об этом месте?

Ей кажется, что она уже знает ответ, и поэтому не боится.

— Узнала? — негромко спрашивает Драко.

— Конечно, я узнала, он мой, — отвечает она таким же тихим голосом. — Но как ты… почему…

— Давай для начала приведем тебя в порядок, ладно?

Гермиона рассеянно кивает, позволяя ему подвести себя к сделанной отцом лестнице. При входе в домик она замирает в нерешительности, потому что не знает, чего ей ожидать.

Все в точности, как она запомнила, разве что кажется меньше (возможно, потому что она сама выросла) и покрыто пылью.

Все выглядит так же, как во время ее последнего визита.

Драко подводит ее к одному из двух деревянных стульев и просит сесть. Как только она выполняет просьбу, он медленно направляет на нее палочку, бормоча несколько очищающих заклинаний. Он начинает с ее кожи, затем переходит к волосам и одежде.

Через несколько минут Гермиона выглядит как обычно.

Мгновение спустя она расхаживает по небольшому пространству, осторожно проводя пальцами по гладкой деревянной поверхности. На небольшом подоконнике, установленном ее отцом, вырезано: «ДМ/ГГ» — и она сразу же понимает, что это значит. В ее животе порхают бабочки, а сердце подпрыгивает к горлу, когда она поворачивается к Драко лицом.

— Итак… Объясни все. С самого начала.

* * *

Звезды ярко сияют над их головами.

Нежная трава смягчает жесткую землю.

— Ты когда-нибудь хотела… исчезнуть?

— То есть сбежать?

— Да, вроде того.

— Один раз, а ты?

— Куда бы ты пошла?

— В мой домик на дереве. А ты?

Пауза.

— В твой домик на дереве.

— Почему?

— Потому что это первое место, куда бы ты отправилась.

* * *

Гермиона облизывает губы и уже открывает рот, чтобы ответить, но слова замирают у нее на языке. Она не знает, что сказать, как реагировать. Она смотрит на него, на невинное, полное надежды выражение тонких черт его бледного лица. Он говорит правду, она знает это. И хоть в его слова не так уж сложно поверить, понять их почти невозможно.

— Итак, — начинает она неуверенно, меряя шагами ограниченное пространство перед ним. — Мы знали друг друга до Хогвартса — мы были друзьями.

— Да.

— И потом твой отец узнал об этом и наложил на тебя Обливиэйт?

— Да, а моя мама — на тебя.

— И поэтому… поэтому, между нами все эти годы чувствовалась необъяснимая неловкость.

— Точно.

— Вот почему у меня все время было чувство, будто я тебя откуда-то знаю.

Он кивает.

— И тебе снились сны обо мне.

— Да, все время. Это началось, когда мне было примерно восемь, только я не знал, что мне снишься именно ты.

— Я тоже, — задумчиво шепчет она. — Всегда казалось, что я знала тебя, понимаешь? Будто… Я знала, что в тебе есть нечто большее, чем ты показываешь людям.

Он мягко улыбается и, склонив голову, наклоняется вперед, опираясь на локти.

— Но это были не сны, а воспоминания со времен нашего детства?

— Да, полагаю, что так.

Гермиона часто моргает и поднимается на ноги. Она снова начинает ходить туда-сюда перед ним, а он следит за каждым ее движением. Драко знает, что она обдумывает, когда видит выражение ее лица. На нем — внутренняя борьба.

— К-как это вообще возможно? Я… я имею в виду, они наложили на нас Обливиэйт — мы не могли просто… вспомнить сами. Это противоречит всему, что нам говорили. Будто мы победили магию, но как такое может быть?

— Любовь, — шепчет он.

Когда она поворачивается к нему лицом, на полсекунды их взгляды встречаются, прежде чем Драко опускает глаза в пол. Он запускает руку в волосы и трет затылок, также поднимаясь на ноги.

— Моя, э-э… Моя мама упоминала это в разговоре с отцом вчера — она сказала, что, возможно, любовь сильнее магии.

Гермиона смотрит на него вопросительно.

Драко неловко прочищает горло.

— Но, может быть, и нет. Не знаю.

— Это не может быть любовью, — отвечает она. — Нам было семь, мы не могли влюбиться.

Он пожимает плечами.

— Может быть, это не романтическая любовь.

— О, — бормочет она, затихая.

Воцаряется тишина, пока Гермиона расхаживает по своему старому убежищу, любуясь им. Драко, тем временем, жалеет, что не может сказать ей больше — сказать, что он искренне печется о ней, что, даже если бы его сны были просто снами, для него они всегда были бы реальны. Однако он знает, что еще слишком рано.

— Мы должны найти Гарри и Рона, — сообщает Гермиона.

— Тебе нужно отдохнуть, — говорит он ей.

— Но они…

— Мы найдем их, — заверяет он ее. — Я придумаю, как это скорее сделать. Сейчас тебе нужен отдых.

Она вздыхает, устало кивая:

— Да, ладно.

— Вот и хорошо.

— Как ты собираешься найти их?

— Без понятия.

— Я знаю, куда мы можем отправиться, но не уверена, что они там будут.

* * *

— Ты думаешь, они правы?

— Кто?

— Те мальчишки.

— Правы в чем?

— Что я уродина.

— Нет, я так не думаю.

— Но это так — мои волосы слишком кудрявые, зубы слишком большие…

— Ты прелестна, Гермиона. Они просто идиоты.

— Правда?

— Клянусь.

* * *

Она смотрит на кончик палочки Гарри, направленной ей прямо в лицо.

— Какого черта, Гарри?! — рычит Рон, стоя позади лучшего друга.

— Мы должны убедиться, Рон, — спокойно отвечает тот, несмотря на нерешительность во взгляде.

Гермиона кивает.

— Спроси меня о чем-нибудь.

— Какая надпись проявилась на снитче, когда я дотронулся до него? — спрашивает Гарри.

— Я открываюсь под конец.

В ту же секунду он опускает палочку, Рон отодвигает его в сторону и почти сбивает Гермиону с ног, сжимая в объятиях.

— Мы должны разбудить остальных, — взволнованно говорит Рон, проходя мимо нее по направлению к коридору, чтобы подняться по лестнице на второй этаж дома номер двенадцать на площади Гриммо.

— Нет! — тут же возражает Гермиона, хватая его за руку. — Я просто… Пусть спят. Мы можем увидеться завтра. К тому же нам нужно поговорить.

— Как ты нашла нас? — с любопытством спрашивает Гарри. — Как вообще смогла сбежать?

— Об этом нам и нужно поговорить, — отвечает она. — Знаешь, у нас не было зацепок, когда мы только начали вас искать, и тогда я…

— Постой-ка, — Рон выглядит сбитым с толку. — У нас? У кого — «у нас»?

Гермиона моргает, затем в нерешительности двигается ближе к выходу в коридор, чтобы убедиться, что стоит между друзьями и… эм… другом.

— Можешь выходить, — говорит она громко.

Каким-то образом и Гарри, и Рон понимают, что она обращается не к одному из них.

После ее слов у нее за спиной появляется Драко, что заставляет Гарри и Рона приготовиться к атаке. Они поднимают палочки, направляя их прямо на него.

Гермиона тут же встает на его защиту, занимая положение точно между Драко позади нее и кончиками палочек.

— Не надо! Прекратите. Опустите палочки, — просит она.

— Но, Гермиона…

— Я сказала, опустите палочки, он не опасен, — говорит она тихо, ненадолго оглядываясь назад: Драко выглядит спокойным, но видно, что он борется с желанием достать палочку. Она снова поворачивается к Гарри и Рону — первый полон нерешительности и сомнений, второй — просто взбешен.

— Какого дракла здесь делает Пожиратель Смерти? — спрашивает Рон.

— Я могу все объяснить, просто опустите палочки, — снова просит она. — Доверьтесь мне.

Гарри, как более разумный из них двоих, первым опускает оружие, а потом и Рон неохотно отводит руку с палочкой в сторону. Гермиона почти слышит, как ухмыляется позади нее Драко, но предпочитает не обращать внимания, и вместо этого благодарно улыбается друзьям.

— Спасибо, — говорит она мягко.

— Это он должен нас благодарить, — зло бормочет Рон, сверля Драко сердитым взглядом.

Она с трудом сдерживается, чтобы не закатить глаза — в конце концов, он же не в курсе происходящего — и вместо этого подводит всех троих к длинному столу в столовой. Гарри и Рон занимают места с одной стороны стола, а Драко с другой — прямо напротив них. Гермиона, нервничая, встает рядом с ним, лицом к друзьям. Она глубоко вдыхает, чтобы успокоиться, готовясь рассказать друзьям все, что, как она поняла, правда.

* * *

— Ты действительно думаешь, что мы поверим, будто он не представляет угрозы? — спрашивает Рон скептически.

— Не представляет, — решительно настаивает Гермиона. — Он не опасен для нас.

— А для кого тогда опасен?

— Рональд, ты знаешь, что я имею в виду. Он на нашей стороне…

— Он издевался над тобой! — рычит Рон, вскакивая на ноги так стремительно, что опрокидывает стул.

Гермиона вздрагивает от грохота и краем глаза замечает, как Драко стыдливо опускает голову:

— Рон…

— Он издевался над тобой годами , Гермиона. Называл самыми отвратительными и унизительными словами. Мерлиновы панталоны, он наблюдал, как его помешанная тетка часами пытала тебя, и не сделал ничего, чтобы помешать ей! — не выдерживает он.

— Рон…

— Не говоря уже о том, что он сделал нам.

— Рон! — она тоже переходит на крик, заставляя его притихнуть и посмотреть на нее. — Я уже говорила тебе…

— Да-да, он залечил твои раны и помог сбежать, а потом рассказал невероятную историю, что вы давние друзья, чьи воспоминания были стерты, а теперь волшебным образом появились вновь, — выдает он, закатывая глаза. — Это чушь собачья, безумие, и ты сумасшедшая, если веришь ему. Возможно, он просто пытается влезть к тебе в голову, чтобы помочь Сама-Знаешь-Кому…

— Он не собирается ничего такого делать! — кричит Гермиона, защищаясь. — Разве ты не понимаешь, что если бы он хотел влезть в мою голову, то не пошел бы со мной сюда, а позволил бы Беллатрисе и дальше пытать меня, пока я не проболталась бы?

Рон моргает, уставившись на нее. Потом переводит взгляд на Драко.

— Что ты с ней сделал?

— Ничего я не делал, Вислый, и, если бы ты хоть раз в своей чертовой жизни действительно послушал ее, ты бы это узнал, — растягивает слова Драко, пытаясь выглядеть равнодушным.

Рон тянется к нему через стол, но Гарри хватает его как раз вовремя и возвращает на место, в это же время Драко интуитивно вскакивает, а Гермиона придвигается ближе, чтобы защитить его. Рон вырывается из захвата Гарри.

− Ты веришь ей? — спрашивает он Гарри, смотря на него с сомнением. — Ты веришь ему ?

− У нас нет причин не верить, − отвечает тот спокойно.

— Он Пожиратель смерти! У него Черная метка, мы все видели…

— Он был вынужден принять ее, Рон, — говорит Гермиона мягко, привлекая всеобщее внимание, — чтобы защитить свою семью. Он такая же жертва этой войны, как и мы. Он был просто напуган и одинок. Он никогда этого не хотел. Сейчас он на нашей стороне — какая-то часть его всегда была, — шепчет она, кидая на Драко короткий взгляд. Тот дарит ей натянутую улыбку, и она возвращает ее прежде, чем вновь встретиться лицом с друзьями.

Рон выглядит успокоившимся, но лишь отчасти. А Гарри, который оставался спокойным на протяжении всего разговора, задумчив.

— Ты доверяешь ему? — спрашивает он ее.

Она кивает.

— Я бы доверила ему свою жизнь.

— Тогда ему нужна комната, — говорит Гарри, кивая головой в направлении лестницы. — Он останется здесь, но не будет посещать встречи, пока я точно не буду уверен, что могу ему доверять. Идет? — он смотрит прямо на Драко.

Тот кивает и сует руки в карманы:

— Идет.

* * *

— Гарри хочет пробраться в хранилище Беллатрисы.

Драко моргает, уставившись на нее через стол.

— Гермиона! — протестует Поттер с другого конца стола.

— Гарри, я говорила тебе, что он может помочь нам. Она его тетя, в конце концов.

— Именно поэтому он не может помочь, — бормочет Рон.

Какое-то мгновение Гермиона пристально смотрит на него, затем снова оборачивается к Драко.

— Что ты думаешь?

Тот откидывается назад и скрещивает руки на груди, его взгляд останавливается на ее красивых глазах.

— Я думаю, это будет практически невозможно.

— Я так же говорила, — произносит Гермиона, — но после ее реакции на меч Гриффиндора…

— Ты думаешь, что она прячет крестраж.

— А ты ?

— Я бы не удивился, будь это так. Она одержима Сами-Знаете-Кем. И если она в самом деле настолько обеспокоена, то будет защищать хранилище, как никогда раньше.

— Определенно. Так что нам нужен способ обойти защиту, и единственное средство, которое можно использовать…

— Оборотное зелье.

— Да. И у меня есть ее волосы, с тех времен, когда она… Они были на моем свитере. Можно использовать их.

На мгновение Драко задумывается.

— На глаз действие Оборотного не определишь, а значит, если все будет проходить быстро, то пока кто-нибудь обнаружит, что это не она, ты уже будешь далеко. Но дело все же рискованное, Грейнджер. Что, если волос не ее?

— Ее, — говорит она слегка дрожащим голосом.

Он сглатывает, слегка кивая головой.

— Что, если у них есть охрана? Или контрольный вопрос?

— Это необходимый риск.

— И ты должна рискнуть?

Она кивает.

— Таков план.

Он кивает в ответ, хоть и выглядит очень недовольным.

— Думаю, это сработает.

Рон возмущенно смотрит на них. На его лице — отвращение.

— Хорошо, теперь, когда мы получили его благословение, можем начать варить зелье?

— Я уже начала, — отвечает Гермиона, опуская взгляд на стол.

— Кто бы сомневался, — усмехается Драко.

* * *

Драко отрывает взгляд от книжки, когда Гермиона входит в комнату. Он быстро садится на кровати и, закрыв книгу, кладет ее на прикроватную тумбочку.

— Привет, — здоровается он тихо.

— Привет, — отвечает она. — Можно я… — Гермиона замолкает, когда подходит к краю его постели.

— Ага, — кивает Драко, приподнимаясь, чтобы откинуться на спинку кровати. Он сглатывает, когда она продвигается вперед, чтобы присесть с краю. Гермиона уйдет завтра — и, если говорить откровенно, то чем ближе этот день, тем беспокойнее становится Драко…

Она недолго шарит рукой в кармане свитера, прежде чем достает оттуда пластиковый пакет и протягивает ему.

Он смотрит на него, сбитый с толку, и замечает одинокий белый волос.

— Что это?

— Это твоего отца. Я нашла его на своих джинсах и сохранила на всякий случай, — шепчет она.

— Ч-что ты хочешь, чтобы я сделал с ним?

— Хочу, чтобы ты использовал его — пойдешь завтра с нами.

Он моргает, безучастно глядя на нее.

— Что?

— Я хочу, чтобы ты пошел. Я знаю, ты будешь беспокоиться — я тоже буду. И мне кажется, что Люциус и Беллатриса, вместе пришедшие в Гринготтс, будут более убедительны, — объясняет она.

Он кивает.

— И парни с этим согласны?

Она улыбается, закатывая глаза.

— Будто у них есть выбор.

* * *

Драко стоит в глубине гостиной с бокалом шампанского в руках и наблюдает за Джинни, которая открывает подарки ко дню рождения. Они — члены Ордена — решили немного отдохнуть от войны и устроить праздник. Поэтому собрались все Уизли, Поттер, Грейнджер и несколько их однокурсников. Хоть Драко и не является членом Ордена — и большая часть присутствующих его недолюбливает — в силу обстоятельств его все же пригласили.

И причина этого сидит, скрестив ноги, на полу рядом с Джинни, показывая рыжей, как пользоваться магловским устройством, которое она только что ей подарила. Драко наблюдает за ней через всю комнату поверх края своего бокала. Она выглядит красиво. Хотя, что более важно, она выглядит здоровой — огромный прогресс по сравнению с тем состоянием, в котором она находилась, когда они прибыли сюда три с половиной недели назад.

— Малфой.

Он отрывает взгляд от Грейнджер.

— Поттер.

— Ты должен знать, что Гермиона настаивает на твоем присутствии на завтрашней встрече.

Он усмехается.

— Ты сейчас хочешь сказать, что я могу прийти, да, Избранный?

Гарри смотрит на него.

— Только потому, что Гермиона верит тебе, а я привык всегда доверять ей.

Драко кивает, и его взгляд снова возвращается к ней.

— Ты в самом деле заботишься о ней?

— Что?

— Я говорю о Гермионе. Ты в самом деле заботишься о ней?

Драко снова смотрит на него.

— Да.

— Что изменилось?

— Ничего, правда, — признается он. — Мне кажется, какая-то часть меня всегда это делала, потому что всегда знала.

— Знала, что вы знакомы?

— Знала, что я заботился о ней.

Гарри кивает, сложив руки на груди, и переводит взгляд на Джинни и Гермиону.

— Почему ты выбрал ее?

— Что, прости?

— Ты пошел против своей семьи. Против прямых приказов своего отца, чтобы спасти ее, и сейчас ты здесь. С ней. Почему?

Драко облизывает губы, прежде чем залпом проглотить остатки шампанского.

— Я чувствовал, что так будет правильно. После того, как я осознал, что происходит — что случилось — мне казалось, что других вариантов и не было.

На какое-то время между ними повисает тишина, Гарри первым нарушает ее.

— Я надеюсь, она права на твой счет, Малфой.

* * *

Он сидит за фортепиано, играет мелодию, знакомую с детства. Гермиона садится рядом. Драко смотрит на нее, а его пальцы продолжают скользить по клавишам, и она нежно улыбается, прежде чем опустить взгляд на клавиатуру. Ее волосы убраны в небрежный, растрепанный пучок на макушке, и это привлекает внимание к ее бледной, гладкой, словно шелк, шее. Она выглядит уютной в ее необъятном свитере — даже в нем она поражает его своей естественной красотой.

Как он не замечал раньше?

— Люблю эту песню, — шепчет она, когда он заканчивает играть.

— И я, — Драко мягко улыбается.

— Где ты ее выучил?

Он моргает.

— Я… Я правда не знаю. Будто проснулся однажды утром и… знал ее.

— Когда я была ребенком, то часто играла ее, хоть и понятия не имела, откуда ее знаю, — признается Гермиона.

Какое-то мгновение они смотрят друг на друга, и он с легкой усмешкой замечает, как она заливается краской.

— Т-ты же не думаешь?.. — интересуется она риторически.

— Я думаю, мы оба это знаем, — шепчет он.

Она улыбается, недоверчиво качая головой.

— Я до сих пор не понимаю, как все это возможно.

Он слегка пожимает плечами.

— Не знаю, но думаю, моя мама в чем-то права.

— Любовь?

Он сглатывает ком в горле и поворачивается, чтобы посмотреть на нее.

— Та девочка была для меня целым миром, Грейнджер. И во снах, и в реальной жизни. Она была всем.

— То есть, — начинает она медленно и неуверенно, — если я девочка из твоих снов, то…

Она замолкает, во рту становится сухо, в голове вертятся всевозможные мысли, так что она не может сосредоточиться.

Он кивает и нервно облизывает губы.

Она моргает.

— Ты влюблен в меня, Драко?

На мгновение он задерживает дыхание и смотрит на нее.

— Я совру, если отвечу, что это не так.

Она видит любовь и нежность в его светло-серых глазах и знает, что он говорит правду. Что она не видит, так это Рона, наблюдающего за ними из коридора.

* * *

Гермиона подпрыгивает, когда Рон подходит к ней со спины, и инстинктивно прижимает руку к сердцу.

— Рональд Уизли! — вопит она обвиняюще.

— Прости, — хихикает он, поглаживая ее по спине. Он наклоняется через ее плечо и втягивает носом аромат готовящегося блюда.

— Что готовишь?

— Шоколадное фондю — мама постоянно делала его, — отвечает она.

— Пахнет аппетитно. По какому поводу?

Она пожимает плечами.

— Драко попросил меня, и я сказала, что сделаю.

Он громко стонет, закатывая глаза, отходит и прислоняется к барной стойке за её спиной.

— Ты же не веришь во все это на самом деле? В то, что вы были друзьями долгое время, или в то, что…

— Конечно, я верю, — говорит она, медленно мешая шоколад. — Мне снились те же сны, Рон. Мы на самом деле были друзьями, его родители правда наложили на нас Обливиэйт, и Драко действительно на нашей стороне.

— И что, это меняет тот факт, что он унижал тебя последние шесть лет?

Она вздыхает.

— Все не настолько плохо, к тому же были ведь не-самые-ужасные моменты. Он предупредил меня о Пожирателях Смерти на Чемпионате мира по Квиддичу, и тогда…

— Когда провел Пожирателей Смерти в школу, я помню. Потому что он и сам был Пожирателем, Гермиона.

— Был, — подчеркивает она. — Люди меняются.

— Ага, и теперь он чертов святоша, — бормочет парень.

— Слушай, мы можем поговорить о чем-то другом?

— Пожалуй, — соглашается он. — Более того, я знаю, о чем именно.

— О чем?

— О нас.

Она моргает.

— Рон… — бормочет она нерешительно. — Я не думаю…

— Да ладно, Гермиона, мы несколько месяцев не говорили о нас. Мерлин и Моргана, все это время мы не обсуждали ничего, кроме Малфоя. Давай поговорим о нас, я скучаю.

— Я тоже скучаю, Рон, но…

Он делает шаг ей навстречу и разворачивает за плечи так, чтобы она смотрела на него.

— Но что?

Когда она опускает взгляд на пол, он обеспокоенно вытягивает шею, чтобы видеть ее лицо.

— Ты ведь по-прежнему хочешь того, о чем мы говорили? Ты и я после войны?

Она нервно сглатывает, неуверенно поднимая глаза.

— Я… Я не знаю.

Он отступает назад, будто она только что ударила его. И крепко сжимает челюсти, когда все мысли приводят его к единственному выводу.

— Все дело в Малфое?

— Все гораздо сложнее, — шепчет она.

— Но он имеет к этому отношение, — заключает парень. — У тебя есть чувства к нему? Ты в него влюблена? Или тебе просто нравится тот факт, что он «хороший», «невиновный», «непонятый»…

— Я не знаю, Рон! Я не знаю, — признается она.

Он моргает.

— Отлично. Дай мне знать, когда выяснишь.

Она вздыхает, чувствуя себя виноватой. Открывает рот, чтобы окликнуть его, когда он покидает кухню, но не находит слов. Она видит, как он останавливается, почти скрывшись в коридоре. Слышит его «Ну конечно, черт подери», сказанное таким тоном, который он использует только в присутствии Драко. Ее сердцебиение учащается, кровь стучит набатом в ушах — вот и причина, по которой она не может быть с Роном.

* * *

Она находит его, когда он сидит в гостиной возле окна и наблюдает за каплями дождя, ползущими по стеклу перед ним. Уже давно за полночь, и наверху все спят.

— Привет, — говорит она тихо, чтобы не напугать его.

Он поднимает взгляд и устало улыбается.

— Привет. Не можешь уснуть?

Она кивает, шагая к нему, и садится рядом на подоконную скамью.

— Вот и я тоже.

Гермиона подтягивает ноги к груди и обнимает колени руками.

— Могу я кое-что спросить?

— Что угодно.

Она смотрит на него, положив подбородок на колени.

— Как так вышло, что ты никогда не говорил со мной о магии?

Драко моргает.

— Что ты имеешь в виду?

— Разумеется, ты знал. Я показывала тебе, что умею. И когда кто-нибудь называл меня чокнутой, ты говорил, что я особенная, но никогда не упоминал магию.

— Я не имел права, — отвечает он мягко.

— Ты не имел права делать множество вещей, но тебя это не смущало.

Он понимающе усмехается.

— Да. Но говорить с тобой о магии — совершенно другое. Не слушать отца — это одно, не слушать Министерство… К тому же, я знал, что ты получишь письмо из Хогвартса, и просто ждал.

Она понимающе кивает.

— Получается, ты и раньше знал, что я маглорожденная, но в Хогвартсе вел себя, как… Ну, ты и сам знаешь.

— Знаю, — стыдливо бормочет он, а затем придвигается вперед, пристально глядя на нее. — Я был всего лишь ребенком, я никогда по-настоящему не понимал, что имел в виду отец, когда говорил о маглорожденных. Я знал, кто ты, когда встретил тебя, но это не имело для меня никакого значения. Когда я был с тобой в магловском мире, я мог быть собой. После того, как он наложил Обливиэйт на меня, он продолжил забивать мою голову чистокровной мутью — может, даже сильнее, чем раньше, — но это никогда не находило отклика в моем сердце. Возможно, потому что глубоко внутри что-то всегда напоминало мне о тебе, — признается он, слабо улыбаясь. — Но в школе… Я постоянно был на виду, потому и должен был вести себя так, будто ненавижу маглорожденных, даже если на самом деле мне все равно.

Гермиона улыбается в ответ, склонив голову набок.

Драко молча смотрит на нее, пока она снова поворачивает голову к окну. Он любуется ее красотой и тем, как ее кожа сияет в лунном свете, отражая капли дождя. Мерлин, она прекрасна.

— Знаешь, я ненавидел это. Вести себя так, будто терпеть тебя не могу. Называть тебя… как должен был называть.

Она снова поворачивается к нему и видит вину и раскаяние в его глазах.

— Что-то во мне было против того, чтобы тебе причиняли боль. И как только кто-нибудь еще ранил тебя, я хотел просто разорвать его на кусочки, — он замолкает и тихонько смеется. — Я странным образом защищал тебя.

— Не так уж и странно, — уточняет она.

Он усмехается.

— Полагаю, что нет.

— Помнишь тот случай, когда ты пробрался ко мне в комнату посреди ночи?

— Какой именно?

Гермиона смеется, игриво качая головой.

— Твоя первая бессонная ночь. Ты проник в мою спальню и залез ко мне в кровать, прежде чем я успела понять, что в комнате вообще кто-то есть…

— А потом мы проговорили три часа.

— Я даже не помню, как уснула.

Через два часа она засыпает, и Драко относит ее в спальню, больше всего на свете мечтая, чтобы он мог забираться к ней в кровать, как раньше.

* * *

Гермиона обеспокоена. Даже более, чем обеспокоена. Практически на грани срыва.

Она сидит за кухонным столом в ожидании звука открывающейся входной двери. Ждет возвращения двух самых важных для нее людей.

Рон находит ее, сидящую в одиночестве, и улыбается.

— Привет.

— Привет, — здоровается Гермиона в ответ, неосознанно впиваясь ногтями в стол.

— С ними все будет в порядке. Как бы мне не хотелось это признавать, но Малфой знает, что делает.

Она тихо смеется и закатывает глаза.

Он усмехается в ответ, в основном потому, что смог ее рассмешить впервые за долгое время.

— Как ты думаешь, когда они вернутся, будут ссориться или вести себя дружелюбно?

— Сложный вопрос, — хихикает она.

— Полагаю, они будут спорить о чем-то, возможно, кто сразил Пожирателя Смерти, — говорит Рон.

— Или кто спас чей зад.

— Или кто при этом выглядел лучше.

Гермиона улыбается ему, небрежно пожимая плечами.

Он смотрит на нее и наклоняется вперед, упираясь локтями в стол, прямо напротив нее.

— У тебя есть к нему чувства, да?

Гермиона моргает, застенчиво глядя на него.

Он кивает, прикусывая нижнюю губу, смотрит в пол и качает головой.

— Мне жаль, — шепчет она.

— Нет, все нормально, — отвечает он, поворачиваясь к ней. — Просто я никогда не думал, что потеряю тебя из-за Малфоя. Из-за Гарри, да. Может быть, даже из-за Невилла. Но Малфой?

Она печально улыбается.

Как по сигналу по холлу эхом проносится звук открывающейся входной двери, за ним — шаги вошедших людей.

Ее глаза расширяются от облегчения, она поднимается со стула, выходит в прихожую, налетая прямо на ничего не подозревающего Драко.

— О-ох, — бормочет он, с силой прижатый обратно к входной двери. И улыбается, когда она зарывается лицом в его шею и крепко сжимает ее в объятиях.

— Найдите уже себе комнату, — шутливо говорит Гарри.

* * *

Она смотрит на него искоса, наблюдает за его разговором с Гарри, Роном и Люпином насчет плана защиты Хогвартса. Он одет в магловскую одежду, позаимствованную у Фреда, который примерно того же роста. Его волосы растрепаны будто от ветра.

Сейчас не самое подходящее время, но она вспоминает их короткий разговор о его чувствах к ней. Вспоминает разговор между ним и Гарри, который она подслушала буквально на днях, когда Гарри сказал Драко, что доверяет ему не только в делах Ордена, но и в плане отношений с Гермионой.

И внезапно ноги несут ее к нему, минуя Луну, Джинни и Дина Томаса. Она достигает их небольшой группы — мужчин, потому что едва ли они теперь мальчики, правда? — и практически бросается ему на шею, ее губы встречаются с его губами. Они у него потрескавшиеся и немного грубые. А когда он поднимает руки, чтобы дотронуться до ее лица, на них чувствуются мозоли. Он целует ее в ответ — отчаянно, жадно, нуждаясь.

И в эту минуту нет войны. Нет надвигающейся смерти. Нет наблюдателей. Существуют лишь они, и огонь со льдом, бегущие по венам, и бабочки, порхающие в животе, и ее конечности, которые, кажется, превратились в желе.

Гермиона тяжело дышит, когда отстраняется от него, и слова сами собой срываются с ее губ.

— Я тоже тебя люблю, — бормочет она.

Драко моргает в ответ.

— Я, э-э…

— Знаю, — она слабо улыбается. Прежде, чем вернуться на свой пост, игнорируя усмешку Гарри и насмешливое отвращение на лице Рона, он обнимает Гермиону и притягивает обратно, прижимаясь своим лбом к ее лбу.

— Береги себя, ладно?

— Ты тоже.

* * *

Драко старается все время держать ее в поле зрения. Однако во время поединка с особенно мерзким Пожирателем Смерти теряет ее из виду. Оглушив его, он оборачивается к месту, где видел ее последний раз, — только ее там нет. Ее нет нигде. Битва забыта, он срывается на поиски Гермионы.

Минует ее друзей — Лонгботтома, Томаса, Лавгуд — и спрашивает, не видели ли они ее. Не видели.

Он проходит мимо нескольких слизеринцев, которые вышли из подземелий, чтобы сразиться на стороне Ордена, — Блейза Забини и Тео Нотта — но они оба ее не видели.

Его паника достигает пика к тому времени, когда он слышит знакомый голос, растягивающий слова. Голос, отдающийся эхом в темном, пустом коридоре. Кровь холодеет в жилах, когда звучит это слово — грязнокровка — и он потихоньку идет на голос. Драко сворачивает за угол, и его желудок сжимается при виде отца, прижавшего Гермиону к кирпичной стене.

— Я должен был убить тебя еще тогда, много лет назад, как только появилась возможность, — мрачно бормочет Люциус Малфой, приставив палочку к ее подбородку.

— Так почему вы не сделали этого? — ее голос звучит мягко, в нем нет страха, лишь любопытство.

— Потому что твои воспоминания никогда не должны были вернуться.

— Возможно, ваша магия просто недостаточна сильна…

Люциус рычит:

— Почему ты, жалкая, мерзкая?..

— Отец, — говорит Драко, обнаруживая свое присутствие. Он видит, как переводит на него взгляд Гермиона, но не отводит глаз от мужчины, как две капли воды похожего на него самого, — в особенности от его палочки, которая теперь прижата к горлу Гермионы.

— А, Драко, — ухмыляется Люциус. — Как славно, что ты присоединился к нам.

— Отпусти ее, — отвечает он твердо.

— Должен сказать, я был весьма удивлен, когда обнаружил, что ты исчез вместе с грязнокровкой. Я-то думал, мне наконец удалось достучаться до тебя. Позволь спросить, как ты улизнул?

Драко сглатывает.

— Через парадный выход. Теперь отпусти ее, — требует он.

— С чего бы мне это делать?

— Потому что, если хоть волос упадет с ее головы, я тебе этого никогда не прощу.

Люциус усмехается.

— Драко, когда ты стал таким… мягкотелым? Таким неправильным. Где я ошибся?

Драко бросает на него мрачный взгляд.

— Ошибся? Ты думаешь… — он обрывает фразу на полуслове, крепко сжимая палочку. — Я и не ожидал, что ты поймешь.

— Пойму что? — не выдерживает отец.

— Что угодно — ты никогда ничего не любил. Ты никогда не заботился…

— Любил? — с отвращением выплевывает Люциус. — Ты действительно думаешь, что любишь ее?

Драко смотрит на него.

— Я это знаю. И, вообще, я думаю, что это частично — если не полностью — твоя вина.

— С чего бы это?

— Ты вбивал свои чистокровные предрассудки мне в голову так часто и долго, что это разожгло мое любопытство и привело к ней .

— Как ты смеешь винить меня в своих недостатках?! — рычит Люциус, моментально забывая о девушке, на которую направлена его палочка.

— Моих недостатках?

— Я дал тебе все , ты, неблагодарный…

— Да, все, кроме спокойной, стабильной ситуации дома, — отрезает Драко. — Все, кроме права иметь собственное мнение и следовать за своими мечтами, найти цель своей жизни.

— Если любовь к грязнокровке — твой способ это получить, то ты невероятно преуспел, так? — усмехается отец.

— Я не влюблен в грязнокровку, — младший Малфой отрицательно качает головой. — Я влюблен в девушку, которая добрее, храбрее и чище, чем любой, кого я когда-либо знал. Чем мог надеяться, что будешь ты.

Люциус смотрит на него угрожающе.

Драко позволяет себе взглянуть на Гермиону, стоящую возле его отца неподвижно и тихо, и едва заметно кивает головой. В считанные секунды она толкает старшего Малфоя, заставая его врасплох, и он отлетает на достаточное расстояние от нее, чтобы она могла уклониться от заклинания, брошенного Драко. Оглушающее бьет Люциуса прямо в грудь и отбрасывает назад еще до того, как у него появляется шанс заново обрести равновесие. Его тело впечатывается в стену с глухим стуком, а голова бьется об кирпич. Он падает на пол в бессознательном состоянии.

Драко застывает над недвижным телом своего отца на несколько секунд — его глаза печальные и безучастные — затем поворачивается к Гермионе. Он касается пальцами ее лица, ища взглядом повреждения.

— Я в порядке, Драко, — убеждает она, кладя ладони поверх его рук, чтобы успокоить. — Правда.

— Он не тронул тебя?

Она мотает головой.

— Только угрожал.

* * *

Авроры ловят его отца и доставляют в Азкабан, где он будет находиться в ожидании слушания. Мать сдается добровольно, и если новости об отце Драко принял равнодушно, то при виде матери его глаза наполняются грустью и сожалением. Гермиона наблюдает за ним, за тем, как боль меняет его лицо. Смотрит, как его руки сжимаются в кулаки, когда он старается не сорваться.

Гарри подходит к ней и приобнимает. Он недавно выиграл войну с Волдемортом и теперь чувствует, как огромное удовлетворение и счастье наполняют его, но, несмотря на них, на сердце тяжелым камнем лежат боль и печаль ото всех потерянных за время войны жизней. Она знает это.

Драко поворачивается к ним, и улыбка освещает его лицо, когда он видит ее. Он сует руки в карманы и преодолевает несколько шагов, разделяющих их, прежде чем Гарри протягивает ему руку.

— Я похлопочу за нее, — говорит ему Гарри.

Драко сглатывает.

— Ты не должен этого делать.

— Она спасла мою жизнь, — отвечает Гарри, пожимая плечами. — Даже если это было только для того, чтобы убедиться, что ты еще жив.

Малфой кивает.

— Спасибо.

Несколько секунд спустя Гарри оставляет их наедине — если не считать студентов, профессоров и однокурсников вокруг, — и они продолжают неловко стоять друг напротив друга. Слишком напряженные, чтобы двигаться, слишком напуганные, чтобы сделать хоть шаг. Будто застенчивые подростки, впервые заговорившие друг с другом.

— Итак… что теперь? — спрашивает она тихо, робея.

— Не знаю, — признается он с печальной улыбкой.

— Ч-что насчет нас?

Он протягивает ей руку ладонью вверх. Она вкладывает в нее свою, и он мягко притягивает Гермиону вплотную к себе. Другой рукой обнимает ее за талию и опускает голову, чтобы поцеловать ее в кончик носа, — все это время он не отводит от нее взгляд.

— Мы выясним это так же, как начали. Вместе, — бормочет он. — Идет?

Она кивает, несмело улыбаясь.

— Идет.