В свете луны (гет)

Лунный свет проникал через окно, освещая ванную комнату своим серебряным сиянием.

Драко тяжело дышал, оперевшись на раковину. Вода стекала с бледного лица, капая на мрамор. Паническая атака, вызванная страхом и переживаниями за предстоящий вечер пришла внезапно, словно дождь среди ясного дня, когда он надевал костюм, заботливо подготовленный его домовиками. Тогда внезапно дышать стало тяжело, словно ему кто-то перекрыл воздух, а комната начала кружиться.

Сейчас же, спустя почти двадцать минут, дыхание наконец-то выровнялось и паника отступила. Наследник великого рода взглянул в старинное зеркало, когда-то подаренное одним хорошим знакомым его прадеда, провел руками по волосам, заправляя выбившиеся пряди. Нужно убрать с лица позорные следы своей слабости. Никто не должен знать. Никто. Ему, будущему Лорду, непозволительно быть обычным, слабым человеком. Он всегда должен выносливо держать удары судьбы, всегда быть готов действовать и решать проблемы.

Он — Драко Малфой, настоящий слизеринец, боялся посвящения в Пожиратели Смерти, как ничего другого в мире. Сегодня он встанет в один ряд с великими мастерами убийства и пыток, а на белоснежной коже предплечья появится чёрная метка: уродливый череп с выползающей из него змеёй. Клеймо, которое навсегда останется с ним. Драко не хотел быть рабом Волан-де-Морта. Он жаждал любви и... понимания? Для меченого дверь в будущее была закрыта. Драко никогда не хотел становится рабом, безжалостным убийцей на службе у тирана.

А все из-за чертовой ошибки отца… И эта ошибка была совершена вовсе не два месяца назад в Министерстве Магии, а намного раньше, почти двадцать лет назад. А теперь за ошибки Люциуса отвечать будет вовсе не он, а его сын.

Драко застегнул на рубашке последнюю пуговицу, поправил узел галстука и вышел из ванной комнаты. На кровати лежал темный пиджак. Накинув на плечи дорогую одежду и застегнув одну из пуговиц, он направился к выходу из своей комнаты, которая была его пристанищем всю жизнь. Здесь он прятался от монстров. Монстров, которые были лишь игрой воображения, чтобы отвлечься от тяжелых моментов его детства. Жаль, что от Тёмного Лорда Малфой не может спрятаться в своей комнате.

Выйдя в холодный и темный коридор особняка, Драко направился к мраморной лестнице, ведущей на первый этаж. Он спускался быстро, боясь опоздать на прием, по наитию ступая по погруженным во мрак ступенькам. Дойдя до последней ступени, Драко на мгновение замер, уставившись на дверь, ведущую в большой зал. С каждым шагом к этой Мерлином проклятой двери он чувствовал, как его свобода исчезала, словно змея, ускользающая в дебри леса.

Драко тяжело вздохнул и открыл дверь. Перед его взором открылась самая страшная картина всего волшебного сообщества: собрание Пожирателей Смерти. Все как один стояли в две шеренги по сторонам от принадлежавшего Темному Лорду кресла. Но самого повелителя Тьмы всё ещё не было.

— Племянник, прошу, — сказала Беллатриса и указала на место рядом с собой, которое специально было освобождено для Драко. Сегодня он будет стоять ближе всех к Тёмному Лорду.

Малфой-младший встал возле тети и с замиранием сердца начал ждать появления Тёмного Лорда. Напротив, с низко опущенной головой, стоял отец. Немилость Тёмного Лорда и пара месяцев Азкабана сломили Люциуса, оставив от него жалкую тень. Раньше при взгляде на лорда Малфоя у многих появлялось странное чувство: кто-то боялся, кто-то уважал, а кому-то было все равно. Теперь же жалость. И жалость вовсе не к самому Люциусу, а к его семье, которую он обрек на страдания.

Шли секунды, минуты утекали, а Тёмного Лорда все не было. Опаздывал, тянул со своей расправой…

Но вот наступило мгновение — и Волан-де-Морт появился со своей змеей, верной соратницей, которая всегда следовала за ним. Все опустили головы в знак уважения и страха.

Волан-де-Морт прошел мимо и сел в свое кресло, не удостоив никого и взглядом. Нагайна устроилась у его ног, обернувшись вокруг ножек кресла. Холодный голос Тёмного Лорда нарушил тишину:

— Я рад, что вы здесь сегодня собрались. Вам хорошо запомнится этот вечер, — Волдеморт обвел весь зал презрительным взглядом, пока не остановился на самом юном участнике собрания: — Драко, подойди ко мне.

Малфой вышел из строя, опускаясь на колено. Что бы ни случилось, он обязан подчиниться. На кону стояла жизнь его матери.

— Ты должен был стать Пожирателем Смерти, — Волдеморт промолчал и тихо добавил: — но я передумал. Чтобы заслужить эту великую честь, ты убьешь Альбуса Дамблдора и найдешь способ, чтобы наши соратники могли проникнуть. Но перед этим… Сивый, прошу тебя.

Из-за угла появился звероподобный бродяга в рваной одежде. За одно мгновение он преодолел разделявшее их с Драко расстояние, на ходу трансформируясь в свою волчью ипостась. Малфой отшатнулся в сторону, но Сивый повалил его на пол. Раздался треск рвущейся ткани, и плечо пронзило нестерпимой болью. Комнату заполнил пронзительный крик. Нарцисса хотела рвануть к сыну, даже сделала шаг в его сторону, но почувствовала, как рука Беллатрисы хватает ее за запястье. Взглянув на сестру, миссис Малфой увидела лишь покачивание головы из стороны в сторону. И, вздохнув поглубже, Нарцисса отступила назад. Все, что ей теперь осталось, — наблюдать за страданиями сына.

Драко почувствовал резкую, ничем неподвластную боль, которая не давала ясно думать. Агония пронзила все его тело, заполняя каждую клеточку организма. Драко чувствовал, как будто по венам текла горячая лава. Она растекалась по всему телу. Но вскоре появилось чувство холода, сказалась большая потеря крови.

Спустя мгновение боль немного притупилась. Оборотень вытащил зубы из шеи парня, отступил назад. Драко осел. Пытался осознать происходящее. Но не успел он отойти, как услышал голос. Монотонный.

— Каждое полнолуние ты будешь превращаться в оборотня. Но у меня есть противоядие, — в костлявых руках появился маленький флакончик с ярко-жёлтой смесью, — ты его получишь, как только убьёшь директора Хогвартса. Если ты провалишься, то не только потеряешь мать, но и навечно останешься оборотнем. Думаю, на этом мы закончили. Все свободны.

Комната опустела за несколько минут. В ней осталось лишь чета Малфоев. Нарцисса сорвалась с места и упала на колени возле сына, осторожно касаясь его лица. Драко отшатнулся, силясь отдышаться. Люциус стоял как ледяная статуя.

— Я не хотел, — хрипло прошептал Люциус.

Услышав это, Драко вскинул голову и посмотрел на отца. Его вдруг охватила страшная злость. «Это он виноват, — кричало подсознание, — это из-за него я буду страдать!» Он хотел подняться, но ноги отказывались слушаться, и лишь с помощью матери Малфою удалось встать. Нарцисса перекинула руку сына к себе на плечо и помогла Драко подойти к отцу, который всё это время смотрел на пол, не осмеливаясь взглянуть на сына.

— Твои извинения, отец, мне не помогут, — прошептал Драко. — Я убью Дамблдора, но лишь ради мамы, — он посмотрел на мать, — поможешь мне добраться до комнаты?

Спустя пару минут Драко и Нарцисса зашли в его комнату. Он убрал руку с плеча матери и сам направился к постели.

— Спасибо. Можешь идти, — еле слышно сказал Драко, садясь на постель.

— Я не уверена, что ты должен оставаться сейчас один, — Нарцисса присела рядом с сыном. — Давай я останусь, помогу промыть твою рану, — она попыталась прикоснуться к плечу Драко, но он отстранился.

— Я сам справлюсь. Иди, — сказал он совсем севшим голосом. — Прошу тебя, — эти слова Драко прошептал с мольбой в голосе.

— Хорошо, — сказала Нарцисса.

Она встала с кровати, обняла сына за шею и ласково погладила по голове. Мама пыталась успокоить сына, как делала это в детстве. Спустя пару минут она отпустила голову Драко и вышла из комнаты, оставив его наедине со своими мыслями.

Он — оборотень. Один из тех, кого он презирал. Драко встал в один ряд с грязнокровками и нелюдями. Это было худшее наказание в жизни, которое он только мог представить, а ведь отец был очень извращен в своем представлении наказания. В прошлом Люциус часто проявлял жестокость, особенно, если сын не мог ему угодить: где-то оплошал, а где-то недополучил баллы в школе.

Драко встал с кровати и направился в уборную. Зайдя в уютную светлую комнату, он начал осторожно раздеваться. Пиджак и жилетка очень легко поддались, а вот рубашка прилипла к коже. Вздохнув поглубже, Драко оторвал от кожи черную ткань, зашипел от резкой боли, после чего открыл воду и взял полотенце. Намочив его, он начал аккуратно обтирать края раны. Вскоре на светлой коже Драко смог разглядеть огромные глубокие раны, оставленные оборотнем. Шрамы точно останутся. Так всегда было. Раны от оборотней не поддаются ни одному заклинанию.

Драко взглянул в зеркало, устало проведя руками по волосам. Кровь с полотенца стекала в раковину, оставляя на мраморе багровые следы.

На платформе 9 и ¾ собралось множество школьников, готовившихся покинуть своих близких на ближайшие несколько месяцев. Кто-то прощался с улыбкой на лице, а другие с печалью в глазах. Но абсолютно у всех было некое чувство страха в душе. Всё лето газеты рассказывали о возвращении Тёмного Лорда, жертвах Пожирателей Смерти и провалах мракоборцев, связанных с попытками найти логово Волан-де-Морта и его прихвостней. Многие родители боялись отправлять детей в Хогвартс, даже хотели оставить их дома, но после долгих уговоров соглашались пойти на риск. Исключением был десяток учеников. Но несмотря на все обещания безопасности, в стенах Хогвартса в воздухе витал страх. Страх, что самый страшный маг двадцатого века может заявиться в Школу Чародейства и Волшебства со своей армией Пожирателей.

И лишь Драко Малфоя и его компанию это не волновало. Теодор Нотт, Винсент Крэбб, Грегори Гойл, Пэнси Паркинсон и Драко стояли под одной из множества арок и болтали ни о чём. Драко старался вести как обычно: язвил, шутил, даже приобнял Пэнси за талию. Но в голове лишь были мысли о произошедшем.

Прошло десять дней. Десять дней с момента укуса. И все эти дни он перебирал в голове идеи, строил планы по убийству директора. В голове, кроме этого, ничего не было. Драко не волновали школьные занятия, золотое трио и однокурсники. Сейчас на первом месте было найти способ выполнить задание, с которым не смог справиться даже самый могущественный волшебник, а для восемнадцатилетнего школьника это казалось просто невыполнимой задачей. Практически все эти дни Драко сидел в своей комнате, разрабатывал планы, покидая спальню ради еды. За все десять суток Драко покинул Малфой-мэнор лишь один раз. Он с матерью отправился в магазин «Горбин и Бэркс» в надежде найти магический артефакт, который способен без следа и без каких-либо намеков на Малфоя убить старика. К сожалению, таких артефактов там не нашлось.

Но самым ужасным для него было осознание, что осталось шестнадцать дней до первого превращения…

Шестнадцать.

Этот срок казался ему необычайно маленьким и пугающим. Драко не представлял, что будет происходить в предстоящие полнолуние: будет ли больно или превращение будет практически безболезненным? Появится ли чувство голода? Захочет ли он напасть на человека? В одном он был уверен: он точно будет в своем уме. И всё это благодаря лишь одному человеку…

Крёстный Драко, Северус Снегг, пришёл к нему через несколько дней после церемонии. Сказал, что решил зайти просто так, но он-то знал настоящую причину прихода. Знал, что его позвала Нарцисса. Если что-то шло не так, то она всегда обращалась к Снеггу. Говорила, что он всегда может найти выход из любой ситуации. Даже самой безнадёжной.

Каким бы холодным со стороны не выглядел Северус, но этот человек действительно умел поддержать и выслушать. Для Малфоя крёстный всегда казался ему ближе, чем родной отец. И в этом он убеждался не раз. Северус прикрывал Драко, старался помочь ему в учебе, а Люциуса интересовал лишь результат. И если брать недавние события, то именно крёстный пришел к Драко, а не родной отец. Это говорило Малфою о многом.

Через три дня после произошедшего на приёме, Северус пришел к Драко, когда тот собирался спускаться к ужину в кругу семьи. Старая и бесполезная традиция, которая раньше действительно имела вес. В прошлом подразумевалось, что во время ужина члены семьи будут рассказывать о своих проблемах и победах, но теперь вместо этого за столом преобладала всепоглощающая тишина.

Крёстный зашел в комнату и предложил поговорить. Драко отказался. На тот момент он ещё не был готов обсудить происходящее. Для начала ему хотелось осознать всё самому, а уж потом делиться этим. Северус понял и просто сказал:

 — Хорошо. Тогда просто возьми это, — профессор вытащил из кармана мантии небольшой флакончик, — это, конечно, не противоядие, но оно поможет тебе. Будешь оставаться в своем уме после превращения. Будешь принимать в день по пару капель, растворенных в стакане воды. Когда закончится, попроси новый. Я сделаю еще.

— Спасибо, — сказал Драко, принимая из рук крёстного флакончик.

— Не за что. Но это еще не всё, — сделав короткую паузу, Снегг вздохнул поглубже, — я дал Непреложный обет твоей матери. Я пообещал помочь тебе выполнить данное Тёмным Лордом задание. Если нужно будет помочь, мои двери всегда открыты, — после этих слов Северус развернулся и направился к выходу. Он даже не счел нужным выслушать крестника, который был против вмешательства своего крёстного. Драко и так хватало уже ответственности за одну жизнь, но за две — это много. А если они оба умрут по его вине? Тогда Драко останется один на один с чувством вины на всю жизнь.

— Чёрт, — прошипел Драко и со всей силы ударил ближайшую стену. Потом снова. И снова. Пока он не чувствует спокойствия, или пока костяшки целы. Всплеск злости и агрессии можно было перебороть лишь так: переключиться на физическую боль вместо того, чтобы пребывать в душевной. По крайней мере парень выбрал именно такой способ. Считал самым действенным. Глубокое дыхание и перечисление цифр никогда не давали действенных результатов. Лишь раздражали.

На ужин он так и не спустился.

Вдруг он отвлекся от собственных воспоминаний и обратил внимание на свою девушку, которая до этого тихо стояла рядом, практически прижавшись к нему всем телом.

— Как только эта грязнокровка осмелилась сюда заявиться? Неужели ей не страшно за свою никчемную жизнь? — насмешливо и с презрением проговорила Пэнси, рассматривая проходящую мимо троицу лучших друзей, направляющихся к вагону. Шли они быстро, стараясь не привлекать к себе всеобщего внимания, которого после произошедшего в Министерстве было предостаточно. Почти каждый фотограф считал своим долгом запечатлеть Поттера и друзей. Но больше всего удивляло не само появление Золотого трио — это было ожидаемо, а их целостность. Многие предположили, что милашка грязнокровка Грейнджер не осмелится появиться в школе. Думали, струсит, останется дома, как поступили несколько маглорожденных, разумно опасаясь за свою жизнь. Знали, что при нападении их убьют первыми. Видимо, они плохо знали Грейнджер. Даже Драко, относящийся к девушке с некоторых пор безразлично, а в недалеком прошлом ненавидел, считал это глупостью или выдумкой шизофреника. Грейнджер бросит друзей? Скорее Гриффиндор и Слизерин перестанут враждовать.

— Пэнси, ты забыла: она — гриффиндорка. У них вообще отсутствует чувство самосохранения, — напомнил Теодор Нотт.

Лучший друг Малфоя смотрел на тройку с безразличием. Они никогда особо его не волновали.

— А может, это извращённая попытка самоубийства, — язвительно сказал Драко.

Но самого Малфоя абсолютно не волновало появление ни Поттера, ни Уизли, ни Грейнджер. Особенно грязнокровки. В приоритете для Драко стояло лишь то, чтобы эта вездесущая компания не узнала о предстоящей угрозе для их любимого директора. Они единственные, кто действительно представлял собой угрозу, кто мог сорвать план, который Драко рано или поздно придумает. «Придется найти способ отгородить себя от их внимания».

— Давайте заходить, — сказал Драко и посмотрел на часы, — до отправления осталось пять минут.

В следующее мгновение компания скрылась за дверями вагона. Они достаточно быстро нашли места, просто-напросто выгнав пару второкурсников. Усевшись за стол, Малфой, Паркинсон, Нотт, Гойл и Крэбб начали рассуждать на тему последних курсов и школы в целом. Драко лишь изредка кидал свои фразы. Ему не особо нравилась компания, состоящая в основном из детей партнеров и старых друзей семьи Малфой. Лишь Теодор был единственным настоящим другом. Вот с ним действительно можно было поговорить обо всем, а не только о школьных проблемах и девчонках.

Дружба Малфоя и Нотта завязалась только в школе, в отличие от остальных, с которыми Драко был знаком буквально с детства. Они, конечно, слышали о существовании семей друг друга, но лично не встречались до поездки в Хогвартс. Тео выделялся своей прямолинейностью. Он особенно не любил юлить и, в отличие от всей остальной шайки, у него было своё мнение, которое он с легкостью мог высказать. Даже если оно было абсолютно противоположно мнению Малфоя, что случалось часто. И это Драко ценил в друге больше всего. Честность в тёмные времена всегда для Мафлоя ценилась выше золота.

После очередного туннеля из окна открылся чудесный вид на просторы Шотландии, которые всегда завораживали Драко. В такие моменты Малфой был рад жить в этом мире…

* * *

Девушка с каштановыми волосами сидела, поджав под себя ноги, и читала английскую классику магловского мира. Она выглядела как героиня какого-нибудь фильма. Рассеянный и грустный взгляд карих глаз бегал по строчкам книги, но Гермиона никак не могла сосредоточиться на тексте произведения. Вечно что-то отвлекало: разговоры друзей, стук колёс или знакомые, которые решили зайти проведать. Но на самом деле истинная причина растерянности заключалась в другом.

Последние три месяца Гермионе только и снилось, что тот вечер. Вечер в Министерстве. Вечер, который перевернул слишком много в жизни Грейнджер, и с этим она до сих пор не могла справиться.

За годы жизни в Хогвартсе в обществе Мальчика-Который-Выжил, Гермиона сталкивалась с множеством страшных монстров, даже привыкла к постоянным опасным приключениям. Но то, что случилось в Министерстве, до сих пор заставляло её содрогаться от воспоминаний. Когда Гермиона стояла в том большом зале, удерживаемая Пожирателем Смерти и с приставленной к горлу палочкой, в её голову впервые закралась мысль о смерти. Всего одно мгновение — и её жизнь могла прерваться.

А убийство Сириуса…

Гермиона впервые увидела убийство. Никто не рассказывал, она не прочитала об этом в газетах, а сама присутствовала при произошедшем. В тот момент Гермиона почувствовала гигантский спектр эмоций: страх, грусть, боль и ярость. Ей захотелось тогда побежать с Гарри за Беллатриссой, помочь ему убить эту тварь, но в тоже время ей хотелось обнять друга и совсем тихо на ушко сказать: «Это его не вернет». Но единственное, на что она была способна, — это стоять и плакать навзрыд. Самое страшное, что спустя столько времени Гермиона не способна отпустить это. Говорят, что лучший способ справиться с болью — это высказаться. Но к сожалению, среди знакомых Гермионы не нашлось человека, способного выслушать её переживания.

Родителям она была не способна рассказать, боялась, что они перепугаются и попытаются оставить дома. Гарри, лучший друг, сам не может высказаться, рассказать о своих чувствах, а Рон просто не способен слушать, никогда не был способен. И вот всё, что оставалось Грейнджер, — это терпеть, сдерживать рвущиеся наружу эмоции, ведь на неё рассчитывали. Рассчитывали на холодный разум, способный в любой момент на спокойствие даже в самой напряженной ситуации. И Гермиона привыкла к своей роли в команде. Знала, что её мальчишки пропадут без неё.

Всегда бойкие, взбалмошные ребята, которые сначала действовали, а потом думали. И это было бы даже забавно, если бы не раздражало. Гермиона искренне любила их — Гарри и Рона. Они были самыми близкими для неё. Ближе, чем родители, от которых Грейнджер уже давно начала отдаляться. После первого года обучения в Хогвартсе на вокзала Кингс-Кросс ей было впервые неловко общаться с родными, которые просто не могли подобрать слова для общения с дочерью. Это непривычно: стоять с родителям и молчать, слышать лишь напряжённую тишину. И Гермиона не винила родителей. Никогда. Понимала, что для них это странно знать и осознавать, что есть волшебный мир и их ребёнок — часть этого мира.

— С чего ты взял, что Малфой — Пожиратель Смерти? С чего это ты взял? — вдруг слишком громко, произнес Рон, привлекая к себе ее внимание.

— А зачем он ходил в «Горбин и Бэркс»? Неужто искал мебель?

— Зачем Сам-Знаешь-Кому брать в ряды Пожирателей Смерти хорька? Он трус…

Дальше Гермиона не слушала. Ей был безразличен Малфой. Никогда им не интересовалась. Считала, что нет смысла тратить на него ни время, ни силы. Пусть достаёт, обзывает, но Гермиона даже пальцем не дёрнет. Думала, что если игнорировать, Малфою надоест, почувствует, что бьется об стенку головой, бьет, бьет, но не получает никакой ответной реакции взамен, и рано или поздно Драко бы это надоело. На это был расчет. И Грейнджер не просчиталась. Почти два года Малфой не достаёт, не обращает внимания, лишь пристаёт и пристаёт к друзьям. Гермиона видела, как Малфою нравится привлекать внимание к своей персоне, и только так он мог добиться этого с помощью своих издевок.

— Гермиона, нам пора на собрание, — вдруг девушка услышала голос Рона, который притронулся к её плечу.

Рон…

Были времена, когда Гермиона смотрела на него и думала: — «А что если мы будем вместе?» Но сейчас влюбленность прошла, снимая розовую пелену с глаз, и Грейнджер поняла, что это глупо; Рон всего лишь друг, не больше. И ей было больно, ведь Гермиона видела, что Уизли влюблен в её. Заметила это ещё на Святочном балу: ревнивые взгляды, которые он кидал в сторону Гермионы, когда та танцевала с Крамом, волнение за жизнь Грейнджер в Министерстве. И это действительно ужасно — быть причиной страдания. Даже неосознанно.

Она отложила книгу, взглянула на друга, встала со своего места.

— Пойдём, — тяжело вздохнув, сказала Грейнджер и направилась к выходу из купе.

Шла девушка тихо, шагая мягко по ковру, немного шатаясь после качки поезда. Она следовала за Роном по пятам, не отрывая свой взгляд от окна, за которым наблюдался прекрасный закат над пейзажами Шотландии. Прекрасные тёмно-зелёные леса видны были до самого горизонта.

Почти через пять минут старосты Гриффиндора добрались до вагона, в котором каждый год проходили собрания. Открыв дверь, Гермиона заметила уже сидевших за столом на своих местах старост Пуффендуя и Когтеврана. Не наблюдалось лишь слизеринцев, без которых было бы даже лучше. Гермиона взглянула на запястье с часами. До собрания осталось всего несколько минут. Несколько минут без презрительного взгляда Паркинсон. Она была хуже Малфоя, который, по сравнению с ней, был просто ангелом, спустившемся с небес.

Пэнси, стервозная тварь, любила насыпать соль на рану в самые неподходящих ситуациях, которых было полно. Примером могли послужить моменты, когда Гермиона, сидя в библиотеке, читала, пыталась найти разгадку очередного ребуса, данного друзьями, и слышала противный высокий голос Паркинсон, обращенный к друзьям из Слизерина. Чаще всего можно было услышать: «Неужели Уизли не противно сидеть с этой грязнокровкой?» или «Как только она может членораздельно говорить с этими зубами?». В кругах Гриффиндора даже ходила теория о возможном происхождение Паркинсон. Многие полагали, что девушка родилась вовсе не от чистокровных представителей аристократии, а была змеей, которую с помощью трансфигурации преобразили в человека. К сожалению, законы магии просто разносили эту теорию.

Рон подтолкнул подругу к свободным местам за столом и отодвинул стул, предлагая девушке присесть. Настоящий джентльмен с маской смущения на лице, которое пытался спрятать. Но Гермиона постаралась не обращать внимание, просто села на стул и стала ожидать появления старосты школы в лице Джорджа Смита (ученика седьмого курса факультета Когтеврана) и старост Слизерина.

Через несколько минут тишины в помещение зашли с гордо поднятой головой два представителя чистокровного рода — Паркинсон и Малфой. Гермиона быстро осмотрела их и вновь уставилась на поверхность стола. Пришли и пришли, ей какая разница?

Аристократы ни на кого не обратили внимание, быстро прошли на оставшиеся свободные места для старост факультетов и сели. Пэнси сразу уставилась на Грейнджер, и можно было заметить по лицу, как в ее голове созревает новая оскорбительная фраза, которая вот-вот сорвётся с её губ. Гермиона даже видела, как открывается её рот, но буквально мгновение — и в вагон ворвался Джордж. Накачанный молодой парень, о котором мечтала половина женской аудитории школы. Даже представительницы Слизерина не могли не обратить свое внимание на этого красавца.

Он быстро прошел на свое место, положил папку на стол и сел.

— Начнем собрание…

Гермиона не слушала. Впервые за много лет не слушала. Просто уставилась на окно и думала. Думала о том, откуда же на рубашке Малфоя появились еле заметные красные пятна в районе плеча…

Наступил новый учебный год. Год новых надежд и грез…

Хагрид вновь плыл с первокурсниками Чёрному озеру, а в коридорах школы вновь раздавались детские голоса и топот ног учащихся. Все спешили попасть в Большой зал. Торжественный пир в честь нового учебного года вот-вот должен был начаться.

Среди толпы учеников можно было заметить светловолосого парня, замыкающего строй учеников Слизерина. Всегда возглавляющий колонну Малфой шёл в самом конце и даже не пытался поменяться местами со своей напарницей. Просто шел, иногда кидая злобные взгляды на отстающих учеников и поправлял мантию, готовую упасть с его плеч и обнажить ужасное кровавое пятно на рубашке.

Рана открылась ещё в поезде, на собрании старост, проявляясь на рубашке еле заметными бордовыми пятнышками, на которые, слава Мерлину, никто не обратил внимания. Как только собрание закончилось, Драко быстро добрался до своего места в купе и накинул тёмный кусок ткани на плечи. Возможность залатать рану ему не представилась: прибытие в Хогвартс состоялось через пару минут, и Малфою пришлось выполнять обязанности старосты факультета. Все, что он смог сделать — попросить Пэнси возглавить строй.

Драко чувствовал некую вялость, которая распространялась по телу мягкой волной, и ноющий зуд в области открывшийся раны. Укус заживал невероятно медленно, не давая возможности забыть о себе. Оставалось, стиснув зубы, терпеть и стараться отвлечься от неприятных ощущений, не подавая вида.

Вскоре толпа учеников зашла в Большой зал, который, как всегда, был великолепен. Тёмное небо, на фоне которого летали свечи, завораживало всех своей внушительностью и красотой. Хоть Малфой и ненавидел Хогвартс, считая, что это лишь жалкое подобие школы, он не мог отрицать её величия. Этот огромный замок всегда казался более уютным и родным, в отличии от семейного поместья, всегда холодного и погруженного во тьму.

Ученики Слизерина под предводительством Паркинсон направились к столу под яркими серебристо-зелёными знаменами факультета. Малфой сел на своё место, заранее подготовленное Креббом и Гойлом, взглядом пробежался по остальным столам, всё ещё свободным от студентов. Слизерин всегда первый заходил в зал. Всегда и везде первые.

Драко расправил плечи, пытаясь размять затекшие мышцы, но почувствовал, как неприятная боль распространилась по руке и новая струйка красной жидкости стекает по плечу вниз, к лопаткам. Драко учуял металлический запах собственной крови и скривился от осознания того, что чувства начали обостряться. Ещё один побочный эффект превращения в оборотня. Желание поскорее убраться из зала и отправиться в ванную старост нарастало.

Вскоре все ученики со второго по седьмой курс заняли свои места за столами и началась церемония распределения. Одиннадцатилетние ребята зашагали по залу. Взволнованные предстоящей церемонией первокурсники перешёптывались между собой, рассуждая, кто на какой факультет попадет. Драко же вспомнил, как сам пять лет назад садился на высокий стул и спустя мгновение слышал громкий голос шляпы Годрика Гриффиндора, восклицающей «Слизерин!». Это был момент гордости и радости для Малфоя-младшего. Счастье, которое он почувствовал тогда, нельзя было описать. Драко даже на секунду сбросил маску отстраненности и презрения, проявляя свои настоящие чувства. Если бы отец тогда увидел это — точно бы запер Драко в подземельях на два-три дня.

Вскоре церемония распределения закончилась, начался пир. На столах снова огромное количество еды. Домовые эльфы постарались на славу. Выбор был огромен, но Драко даже не притронулся к блюдам, лениво размахивая палочкой, удерживая вилку парящей над столом.

Когда большинство съело свой ужин, на трибуну вышел директор Хогвартса — Альбус Дамблдор. Малфой сразу обратил на него внимание, рассматривая и изучая пронзительным взглядом серых глаз.

— Самого доброго вам вечера! — начал директор с широкой улыбкой на лице, распахнув руки, словно обнимая весь зал. Драко, как и многие, заметил почерневшую правую руку Дамблдора. По залу пронеслась волна шепотков и переговоров, но директор лишь одернул мантию, прикрывая ранение, и продолжил: — Не о чём не стоит беспокоиться. А теперь, нашим новым ученикам — добро пожаловать, нашим старым ученикам — с возвращением! Вас ожидает ещё один год обучения волшебству…

Дальше он не слушал. На лице появилась азартная ухмылка, словно он только что собрал флеш-рояль в покере. Драко даже забыл про боль в плече. В голове возникла идея. Идея о воплощении задания в жизнь. «Придется много времени провести в библиотеке, — прозвучал едкий голос в голове. — Очень много! Перерыть кучу книг и свитков». Но это никак не затмило чувство радости в душе, ведь появился шанс на спасение.

Речь Дамблодора о тёмных временах, наступивших в магическом мире, закончилась, и он обвел зал голубыми глазами, вновь улыбнувшись.

— Но сейчас вас ждут уютные, тёплые постели, какие только можно пожелать, и главная ваша задача на данный момент — хорошенько выспаться перед завтрашними уроками. А потому давайте скажем друг другу: «Спокойной ночи!».

После этих слов сразу же раздался грохот отодвигающихся скамеек и шаги сотен учеников, направляющихся к выходу. Драко не был исключением. Он быстро пошел к выходу, стараясь никого не задеть. Паркинсон легко согласилась заняться первокурсниками.

С этой девушкой очень легко договориться. Она спешила выполнить любую просьбу, лишь бы взамен получить его симпатию. Пэнси была влюблена в Драко ещё до школы и всеми силами старалась привлечь внимание к своей персоне. К сожалению для неё, Драко был абсолютно не заинтересован в будущем стать мужем Паркинсон. Для него она была поверхностной, не обладающей каким-либо внутренним миром. Все, что Драко видел в ней — это ненависть ко всему на свете: к лекциям на уроках, к грязнокровкам, к родителям. Её ненависть была необъятна и беспочвенна, из-за чего Малфой чувствовал к Пэнси только жалость и ничего другого.

Малфой быстро добрался до подземелий, на ходу стягивая туго завязанный галстук. Назвав пароль, он поспешил направиться к своей комнате, которая неизменно находилась в самом дальнем углу коридора. Открыв дверь, Драко осмотрел помещение, предназначенное на пятерых. В комнате никого не было, лишь на двух кроватях лежали большие чемоданы.

Захлопнув дверь, он направился к своей кровати, открыл чемодан, достал чистую рубашку, полотенце и сразу направился в ванную. Сняв испорченную одежду, Малфой осмотрел рану. Крови было не слишком много. Тяжело вздохнув, парень достал палочку и направил ее на плечо.

— Partim ex sanguine*, — тихо произнес Драко. Кровь медленно начала свертываться в области раны, переставая стекать по плечу. Малфой открыл кран, зачерпнул немного воды и провел руками по лицу, прикрыл глаза и оперся на раковину. Боль отступила.

— Драко, ты куда… — раздался голос Нотта, внезапно появившегося в комнате. Малфой открыл глаза, посмотрел на друга, застывшего в дверном проеме с открытом ртом и огромными глазами смотрящими на истерзанное оборотнем плечо.

— Чёрт, — крепко зажмурившись и отведя голову влево, тихо выругался Драко. «Надо же быть таким дебилом», — съязвил внутренний демон, явно с ухмылкой на лице. И сейчас парень был полностью с ним согласен.

Малфой вновь посмотрел на всё ещё удивленного друга и ответил на немой вопрос застывший на лице Теодора:

— Я сейчас все объясню.

И только после этих слов Тео немного пришел в себя: закрыл рот, крепко прикрыл глаза и вновь открыл. Поняв, что это не сон, Нотт оторвал взгляд от раны и посмотрел в глаза Малфоя, сказал:

— О, я думаю, тебе придется очень многое объяснить. Огневиски найдется?

— Конечно. Ты за кого меня принимаешь? — с легкой усмешкой спросил Малфой

— Тогда надевай рубашку и доставай бутылку. Тебе явно нужно выговориться, а мне выпить.

После этих слов Теодор развернулся и направился в комнату.

* * *

— Вы видели, каким он был довольным, когда директор вышел к трибуне? Словно выиграл в лотерею, — возмущенно говорил Гарри, сидя на диване в гостиной Гриффиндора. Все уже разошлись по комнатам и лишь «золотое трио», расположившись на диване, смотрели в огонь.

— Неужели Малфою теперь даже улыбнуться нельзя? — с язвительной улыбкой спросила Гермиона. — Вдруг он что-то приятное вспомнил, или придумал новое прозвище для нас? — вздохнув, она посмотрела в глаза друга:

— Гарри, Малфой не только сын Пожирателя, но и обычный восемнадцатилетний подросток. Я думаю, что пока Волан-де-Морт ещё не совсем сошел с ума, чтобы принимать в свои ряды людей с неокрепшей психикой. Так что успокойся и перестань искать во всех злодеев. Лучше вспомни, что в этом году ты стал капитаном и тебе нужно назначить дату отборочных в команду.

— Да, точно, Гарри, ты же не забыл про старого друга, давно мечтающего попасть в команду? — напомнил о себе Рон.

— Возможно, вы и правы, — с вялой улыбкой ответил Поттер. — Но всё равно я буду отслеживать перемещения Малфоя по карте. Вдруг что-нибудь странное, — после этих слов он зевнул и потянулся. — Может, спать? Рон?

— Да, иду. А ты, Герми?

— Нет. Я здесь посижу немного, — сказала Гермиона, тихо выдохнув и прижав к себе ноги покрепче.

— Ладно, — пожав плечами и посмотрев друг на друга, ответили друзья.

Вскоре раздался звук закрывающейся двери, после чего Гермиона спустилась с мягкого дивана на пол, покрытый ковром. Оперевшись на диван спиной, Грейнджер вытянула ноги вперед и завороженно смотрела на огонь, впитывая в себя его тепло, словно надеясь согреть душу.

*- выдуманное автором заклинание, для остановки крови. С латинского переводится, как: "останавливающий кровь".

Большой зал. Почти все ученики собрались за столами своих факультетов. Сидели напряженно, ожидая сов с письмами от родителей и боясь получить желтый конверт от Министерства Магии. Знали, что они всегда несут плохие вести. Лишь немногие сидели спокойно, не ерзая на стуле и не подрываясь от каждого шороха. Кто-то медленно поедал безвкусный завтрак, кто-то читал учебник, готовясь к предстоящим занятиям.

Золотая троица тоже сидела на скамейке. Гермиона нависла над книгой всем телом, держа кончик пера в зубах, а её взгляд бегал по строчкам, выискивая что-то. Рон сидел на краешке своего места. Его скулы были сведены, а кулаки сжаты. Он ждал домашнюю сову, которая должна была принести вести от семьи. Уизли даже не притронулся к еде. Гарри же не отказался от завтрака. Медленно уплетая кашу с изюмом, он иногда поглядывал на Джинни, сидящую напротив и тоже ждущую письма.

Неожиданно для Гермионы, погруженной в книгу, раздалось уханье сов, которое сообщало о наступлении времени почты. В Большой зал через маленькие окна начали проникать птицы, спешащие доставить письма владельцам. Через несколько мгновений зал наполнился расслабленными выдохами, редкими истеричными выкриками и топотом ног, покидающих Большой зал.

Рон подскочил, слегка отодвинув скамейку, взглядом выискивая знакомые очертания. Он поднял руки над головой, привыкнув, что так птице проще найти хозяина. Вскоре сова врезалась в его крепкую грудь. Рон резким движение вырвал письмо из цепкой хватки лап. Раскрыл конверт, вытаскивая листок, исписанный знакомым почерком матери. С каждым прочитанным предложением дыхание Рона становилось спокойнее. Он медленно осел на скамейку, провел руками по волосам, тяжело выдохнул. Рон передал письмо сестре, готовой уже вырвать злосчастный кусок бумаги из рук брата, после чего взял пирожок с мясом и откусил его добрую часть.

— Гермиона, какой у нас первый урок? — спросил Уизли, немного замявшись, словно стесняясь собственного незнания расписания.

— Зельеварение, — пробурчала Гермиона, вскинув на секунду голову и поправляя свои волосы. Через мгновение, решив избавиться от проблемы, она вытащила резинку из сумки и начала собирать волосы в высокий хвост.

Грейнджер выглядела уставшей, словно провела несколько ночей без сна, что не ушло далеко от правды. Гермиона сегодня спала всего пару часов, проснувшись от собственного крика. Жила она одна, так что ни у кого не возникало вопросов по поводу её кошмаров.

Гермиона взглянула на часы и тяжело выдохнула. Осталось всего ничего до урока, а до кабинета еще необходимо было добраться. Встав, она схватила свою сумку, запихнула в неё книгу и взглянула на друзей. Гарри и Рон разговаривали. В диалоге мелькали такие слова как «загонщик», «ловец» и «метла». Они явно обсуждали предстоящий отбор в гриффиндорскую команду, который Гарри предстоит провести впервые. От недавней тревоги и переживаний по поводу семьи на лице Рона не осталось и следа.

Гермиона немного прокашлялась, привлекая внимание своих друзей.

— Советую поторопиться, если не хотите опоздать, — слегка жестче, чем хотела, сказала Грейнджер. Не обратив внимание на странные переглядывания друзей, она поспешила покинуть зал.

Выйдя, Гермиона сбавила шаг, успокаиваясь. Внезапно появившаяся злость на все на свете сжигала изнутри, пробирая до мурашек, что вовсе не было хорошо.

В одной из недавно прочитанных книг Гермиона узнала, что наблюдающиеся у неё симптомы могут быть признаками апатии или того хуже — депрессии. Но Гермиона решила позабыть про книжку. Знала, что справится сама со всем этим.

Дойдя до кабинета, Гермиона села на пол, вытянула ноги и достала книгу, постаравшись погрузиться в напечатанные строчки. Спустя пару минут раздался характерный звон. В кабинет начали заходить одногруппники в черных мантиях с красными и зелеными подкладками. Гермиона встала, отряхнула школьную юбку и закинула сумку на плечо.

Зайдя в кабинет, она села на самую дальнюю парту от учительского стола. Оглядевшись, Гермиона заметила рыжую и черную макушку друзей, расположившихся за партой впереди, вместе Невиллом и Симусом. «Пусть посидят в чисто мужской компании», — подумала про себя Гермиона. Вытащив синюю книжку и новый пергамент, она прикрыла глаза и заправила выбившуюся прядь волос за ухо. Открыв учебник на первом зелье, Гермиона заметила мелкие ошибки. Они казались не критичными, но, складываясь вместе, могли дать абсолютно другой результат. Глаза Гермионы загорелись. Она достала перо и развернула пергамент, начала переписывать зелья, исправляя ошибки, допущенные автором учебника.

Всего через мгновение в кабинет вошел полный, слегка с пожелтевшей кожей мужчина около семидесяти лет. Гермиона всего на мгновение вскинула голову и взглянула на профессора. На его лице сияла добрая старческая улыбка, напоминающая ей улыбку ее родного дедушки. Слизнорт выглядел добродушным, но, если верить Гарри, этот старик еще тот слизеринец, главным достижением которого являлось знакомство со множеством знаменитых и успешных людей магического мира.

Все начали подниматься в знак приветствия, но новый профессор зельеварения жестом призвал всех опуститься на свои места.

— Прошу, не нужно. Меня зовут Гораций Слизнорт. В этом году я буду у вас преподавать зелье…

Он прервался из-за внезапно раздавшегося стука в дверь. Все обернулись на стоящего в дверях светловолосого парня.

— Простите, можно войти? — приглушенно спросил Малфой, пытаясь отдышаться. Явно проспал.

— Да, конечно, мальчик мой, проходите, мистер…

— Малфой. Драко Малфой, — немного надменно проговорил тот, словно сказанное им было очевидно.

— Конечно. Проходите, — сказал профессор.

Малфой оглядел весь кабинет. Свободных мест практически не было. Пустовал лишь стол, за котором сидела Грейнджер. Вздохнув поглубже и поправив сумку на плече, он прошел к столу и сел на высокий стул. К его удивлению, Гермиона даже не посмотрела в сторону соседа. Она что-то упорно писала в свой свиток, время от времени отвлекаясь, заглядывала в учебник, ухмылялась, словно там была написана несмешная шутка. Глаза Гермионы блестели энтузиазмом.

Драко же не мог понять увлечение соседки. Хотя, если говорить честно, он вообще никогда не понимал гриффиндорку. Когда все сидят без дела — она читает книгу, когда все следят за игрой в квиддич — Грейнджер сидит в библиотеке. Она была неземной, словно созданной с помощью зелий и заклинаний.

Драко перевел взгляд на Слизнорта. Профессор с энтузиазмом рассказывал про предстоящий учебный год, какие зелья и контрольные работы их ждут. Он явно не замечал, как половина учеников разговаривала, а другая половина занималась своими делами. Говорил новый преподаватель с задором, что было несвойственно его предшественнику. Снейп обладал холодной, отстранённой манерой. Он никогда не был так увлечен. Драко даже не мог вспомнить, когда крестный улыбался в пределах класса. Он лишь редко ухмылялся, увидев ошибку при готовке очередного зелья у гриффиндорцев.

Внезапно для всех Слизнорт хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание.

— А теперь прошу вас встать и подойти ко мне. Я хочу вам показать пару зелий…

* * *

Уроки закончились. Прошла только первая неделя учебы, а было уже задано несколько свитков. У Драко создавалось ощущение, что из него выжали все соки, словно он несколько часов тренировался с тетушкой Беллатрисой в дуэли. Боль в плече напоминала об этом злосчастном времени в одном из просторных залов Малфой-мэнора.

Он развалился на постели, вытянув ноги и положив руки под голову. Глаза были прикрыты. Он искал в себе силы встать. Ему необходимо в библиотеку. Нужно найти заклятие, симптомы которого наблюдались у директора, узнать, смертельно ли оно, и если да, то выяснить, можно ли ускорить приближение плохого исхода.

До первого превращения осталось всего девять дней, и луна уже вступала в свои полномочия над волчьей частью Драко. Инстинкты все чаще стали брать вверх: запахи стали более острыми, а реакция — более быстрой. Это он заметил на недавнем уроке полетов, где профессор отрабатывала с ними новые приемы. Конечно, во всем можно было найти плюсы, даже преимущества, но это лишь сильнее напоминало Драко о его нынешнем статусе.

Он потер переносицу и провел руками по волосам, взъерошил их. Слишком многое свалилось на его плечи. Малфой задавался вопросом: почему он не мог, как другие восемнадцелетней подростки, учиться, искать способ подкатить к понравившейся девушке или выиграть кубок школы. Он не должен пытаться убить директора. Не должен придумывать план по проникновению Пожирателей Смерти в школу.

Внезапно Драко вспомнились слезы матери. Прямо перед отъездом, за пару минут до трансгрессии на вокзал, Нарцисса заплакала, повиснув на плече сына. В тот момент он ничего не мог поделать, лишь обнял её покрепче, погладил по волосам и слегка смущенно, зажато прошептал на ухо: «Мам, ну что ты? Все будет хорошо», а потом умоляюще посмотрел на отца в поисках поддержки.

Это было тяжело — расставаться, зная, что это могут быть последние объятия, последний взгляд родных голубых глаз и последние слова прощания. Он надеялся на лучшее. Что сможет выкрутиться, как делал сотни раз до этого. Но сейчас ставки были слишком высоки. Один неверный шаг — останется без лекарства, второй — смерть матери.

— Надоело, — прошептал Драко. Он поднялся с постели, накинул темную рубашку, взял сумку с пергаментом и перьями и поспешил выбраться из комнаты, направившись в сторону выхода из подземелий. Вместо самобичевания лучше заняться делом.

Выйдя из гостиной, он наткнулся взглядом на друга. Нотт стоял возле окна и флиртовал с очередной красоткой из Пуффендуя. На его лице сияла расслабленная улыбка. «Слава Мерлину, отошел,» — подумал про себя Малфой.

Вчера, после двадцати минут рассказа и трех бокалов огневиски, Нотт выглядел отстранённым. Он словно прозрел, понял, что значит предстоящая война, чем придется жертвовать ради выживания. Молчал Нотт минут пять, после чего встал и сказал: «Мне нужно подумать над кое-чем». Весь день избегал его, словно годы дружбы были стёрты из его головы, заменены на неприязнь.

Малфой прошел мимо, лишь на секунду остановившись возле друга, после чего поспешил в библиотеку. Шел он быстро по длинным коридорам Хогвартса, стараясь нигде не задерживаться и избегать толпы учеников.

Вскоре Драко добрался до библиотеки. Открыв дубовые двери, поспешил зайти. Пройдя мимо мадам Пинс, он зашел в читательский зал. За столами сидело всего несколько человек. Приглядевшись, Малфой заметил шевелюру Грейнджер, сидевшую возле окна со множеством стопок книг. «Она хоть иногда не занимается?» — спросил про себя. Он направился вглубь библиотеки, где хранились книги по защите от темных искусств и трансгрессии. Взяв десяток книг, Малфой сел за стол и открыл оглавления.

Текст книг был монотонным, наполненным множеством устаревших терминов, словно его не редактировали несколько сотен лет. Достав пергамент и перья, Драко начал записывать все, что могло пригодиться в выполнении порученному ему задания.

Спустя пару часов он откинулся на спинку стула, погружая пальцы в волосы. Глаза болели, а руки затекли. Взглянув на исписанный пергамент, Малфой тяжело вздохнул. В книге про трансгрессию он нашел лишь упоминания снятия защиты для занятий старшекурсников, но самого заклинания не было, лишь ссылки на источники. А вот упоминаний про заклятие, распространившееся по руке Дамблдора, отыскать ему не удалось. Но отчаиваться еще рано. У него есть несколько месяцев в запасе. Нужно просто поискать подольше.

Он встал и потянулся, разминая затёкшие мышцы, после чего взял книги и отнес их обратно на полки. Вернулся в читательский зал, собираясь сложить исписанные пергаменты в сумку. Драко осмотрел зал, в котором практически никого не было, лишь за соседним от него столом осталась сидеть Грейнджер. Её голова покоилась на одной из книжек, а ноги были скрещены под столом. Драко подошел поближе, внезапно желая рассмотреть спящую гриффиндорку. Она выглядела мило для грязнокровки. Ровные черты лица, аккуратные губы добавляли ей шарма. А её запах… Она пахла мятой и яблоком, словно любимый чай Драко.

Ему вспомнился святочный бал, где Грейнджер предстала для всех в новом свете. Помнится, тогда никто не мог оторвать взгляд от смеющейся девушки, танцующей с Виктором Крамом. Нотт, не обремененный предрассудками о чистоте крови, тогда даже задумывал подкатить к ней, отбить у болгарского ловца.

Возможно, где-нибудь в параллельной вселенной или в другой жизни, они бы даже могли стать друзьями, а может, чем-то большим.

Внезапно дыхание Грейнджер участилось, а мышцы лица напряглись. Поспешив спрятаться за полками, словно он только что совершил преступление, Малфой услышал тихий вскрик Грейнджер. Сквозь расщелину он увидел тяжело вздыхающую девушку, пытавшуюся успокоиться после кошмара. Она провела руками по лицу, смывая остатки сна. Осмотревшись по сторонам, будто пытаясь понять, услышал ли кто-то её или нет, она закрыла глаза на секунду. Собравшись с силами, она встала со своего места и поспешила сложить вещи. Вскоре Грейнджер покинула библиотеку, унеся несколько толстых томов книг и тихий шлейф яблочно-мятного запаха с собой.

Через мгновение Драко последовал за девушкой, стремясь покинуть душный зал. Спустя всего пять минут он уже был в своей комнате, успев за пару минут до отбоя. Бросив сумку возле тумбочки, Малфой развалился на кровати. Дыхание было слегка учащенным, сказывалась легкая пробежка по коридорам. Закрыв глаза, он постарался не задумываться над увиденным в библиотеке.

— От кого бежал? — внезапно Драко услышал ехидный голос Нотта. Приподнявшись на локтях, Малфой взглянул на друга и с ухмылкой сказал:

— Ну, ты же знаешь, сколько девчонок влюблены в меня. Вот они взяли, собрались возле библиотеки — видимо, проследили за мной — и ждали, когда я выйду. И представь: выхожу, насвистывая любимую мелодию, а там толпа странных девчонок, выкрикивающих моё имя. Конечно, я первым делом решил сбежать.

— Классический Малфой, — с улыбкой сказал Тео и провел рукой по голове. — Знаешь, я тут подумал под рассказанным тобой… Только ты сейчас не перебивай.

— Конечно, друг. Ты только успокойся, отдышись. Знаю, что в чувствах тяжело признаваться, но ты справишься, — решив разбавить обстановку, пошутил Малфой.

— Заткнись, придурок, — кинув подушку, сказал Нотт. Малфой словил ее, рассмеявшись. — Я, вообще-то, хочу сказать серьезные вещи. Так, продолжим. Я тут решил, что мне стоит помочь тебе. Я просто уверен, что ты не справишься один.

— Тео, ты не понимаешь, во что ввязываешься. Это война, а не простая детская игра, в которую мы с тобой играем. Я не могу просить тебя помочь мне убить Дамболдора.

— Конечно, я понимаю, во что ввязываюсь, — сказал тот, словно это была самая очевидная вещь на свете. — И так же я понимаю, что рано или поздно война затронет и мою семью. Возможно, узнав, что я тебе помогал, Волан-де-Морт позволит мне сбежать из страны, отделавшись лишь денежной поддержкой.

— Какой же ты хитрец. Ладно, я поверю, что ты хочешь помочь мне лишь ради собственный выгоды. А не просто по старой дружбе и своей давней любви к моей скромной персоне.

— Малфой, перестань так шутить, иначе мне придется задуматься над твоей ориентацией. Вдруг ты не тот, за кого себя выдаешь, и лишь притворяешься натуралом.

— Ладно. Больше не буду. По крайней мере, постараюсь. Но обещать не могу.

— Вообще-то, мы пару минут назад обсуждали серьезные вещи, вроде войны, а ты только и можешь отвечать своими гейскими шуточками.

— Ну, ты же знаешь: я по-другому не умею.

— У тебя есть план? Хотя бы наметки предстоящих действий?

— Конечно, а зачем, ты думаешь, я провел несколько часов в библиотеке? По-твоему, чтобы посмотреть на спящую Грейнджер…

— Подожди, ты смотрел на спящую заучку-гриффиндорку?

— Нет, конечно. Зачем мне это?

— Ну, вдруг ты влюблен в неё все эти годы…

— Ох, заткнись, — кинув подушку в смеющегося друга, ответил Драко. — Это самая тупая вещь, что ты когда-либо говорил. Очень тупая…

* * *

Гостиная Гриффиндора была наполнена смехом. Рон и Гарри сидели за столом, играя в шахматы. Джинни, Падма, Первати и Лаванда сидели на ковре возле камина, читали журналы, время от времени передавая их друг другу. Симус и Невилл склонились над учебником по зельеварению, явно пытаясь совместными усилиями разобраться в зельях.

Грейнджер прошла вглубь гостиной, садясь на никем не занятый кожаный диван. Поджав под себя ноги, она достала пергамент с незаконченным заданием. Свиток уже был списан наполовину, не хватало лишь пары абзацев, которые довершат работу. Внезапно Гермиона почувствовала, как подушки немного просели под весом севшего на них человека. Она оторвала взгляд и посмотрела на парня, вальяжно развалившегося на диване.

Кормак Маклагген представлял собой человека, не обладающего ни особыми навыками, ни знаниями. Он никогда не выделялся из основной массы гриффиндорцев, но слухи о его умении целоваться часто мелькали в разговорах женской половины факультета. Но также эти слухи были полны и подробностей о тупости и неоправданной ревности.

— Гермиона, — начал тот с энтузиазмом, — позволь мне высказать, как сильно я пленён твоей красотой. Возможно, если бы ты позволила, я бы мог пригласить тебя в Хогсмид на романтическую прогулку. Там мы могли узнать друг друга поближе...

— Знаешь, Маклагген, у меня абсолютно отсутствует желание даже разговаривать с тобой, не то что ходить вместе в Хогсмид, — грубо отшила парня девушка.

Парень молча встал, и, качая головой, поспешил удалиться. Уже выходя из гостиной, он сказал лишь тихое:"Буду действовать по-другому". Гермиона же не придала значения словам Кормака, решив позабыть этот эпизод. Раньше ей жизнь не представляла шанса отшивать парней. Обычно Грейнджер не представляла для них никакого интереса из-за своего образа «заучки» и «правильной девочки».

Через несколько минут Гермиона вернулась к работе, словно ничего не было.

В детстве, когда Драко было всего года четыре, мама перед сном рассказывала ему необычную сказку, при воспоминании о которой сердце замирало.

Свободная в тот вечер от балов и светских застолий, Нарцисса решила провести его с сыном и поведать историю, покорившую её сердце очень давно. Она узнала её от сестры, как потом рассказала Малфою мама, встречавшейся с маглом. Книга, подаренная тетей Андромедой, в которой хранилась эта история, отличалась от ей подобных, что часто приносили мальчику домашние эльфы. Та книжка была тяжела, словно весила тысячу тонн, а картинки в ней были застывшими, словно неживыми. Было и множество страниц, пожелтевших, будто листья осенние. Маленькому Драко казалось, что книжка сломалась, но его мама, мягко погладив сына по светлой макушке, и тихо, будто боясь, в ответ прошептала на ушко: «Она не из нашего мира. Картинки в этой книжке всегда были бездвижны, но только это большой секрет. О ней папе ни слова, хорошо?». Тогда мальчик кивнул и пообещал маме сохранить тайну.

В голове Драко всё ещё жило воспоминание, как Нарцисса, устроившись поудобнее и обняв его, открыла книжку на сорок восьмой странице с картиной бескрайнего моря, и как мягкий голос матери начал наполнять комнату.

В той сказке не было привычных чудовищ, доблестных магов, принцев на белом коне, дамы в беде и даже счастливого конца. Эта история была сурова в своей несправедливости и не давала даже намека на счастливый конец. В тот вечер будущий лорд умолял свою маму сказать, что это неправда, выдумка, пришедшая ей в голову. Ему хотелось верить, что русалочка*, пожертвовшая собой, жива; что эта она вышла замуж за принца, просто выпив оборотное зелье. Он не верил, что столь чистая, невинная девушка получила столь печальный конец в своей истории. «Это несправедливо, — говорил маленький Драко, — она хорошая, а у них всегда все хорошо. Скажи, что есть другой конец… Счастливый…»

Но всё, что смогла сказать мать будущему лорду в ответ на его молитвы — мягкое напутствие: «Дорогой мой сынок… Драко, я хочу, чтобы ты кое-что понял: часто в нашем мире случается несправедливость и жестокость. От них никто не может быть защищён. Они случаются как и с хорошими, так и с плохими людьми. Я хочу, чтобы ты знал об этом и всегда был готов. Запомни это, и тебя будет не сломить». Эти слова, произнесённые в тот далекий вечер, накрепко засели в голове Драко, буквально записались на подкорку. Он прислушался к матери и старался придерживаться напутствия.

Но сегодня, шестнадцатого сентября тысяча девятьсот девяносто шестого, стоя в пустом зале Выручай-комнаты, дрожа от паники, словно лист на ветру, Драко позабыл про все на свете. Он был не готов к предстоящему. Просто не готов… Драко хотел сбежать, отсрочить предстоящую ночь… Ночь полнолуния…

До сегодняшнего вечера ему казалось, что он сможет избежать превращения в волка; что отец или мать пришлют ему выкраденную у Волан-де-Морта колбу с антидотом, или крёстный сможет раздобыть формулу и сварить зелье. Драко верил, что сможет спастись от уготованной для него суровой участи. Чёрт возьми, он даже взывал к Мерлину, словно веря, что этот великий маг спустится к нему с небес и выручит его. Но, к его великому сожалению, ничто и никто не могло ему помочь. Надежда в его сердце жила до последнего, но почувствовав, как с каждой минутой солнце все дальше уходило за горизонт, уступая свое место для луны, она угасла, как спичка.

Весь день у Драко была высокая температура, а голова беспощадно болела. Он постоянно дергал плечом, где остался шрам от укуса, словно пытаясь стряхнуть с него муху. А чувства его настолько сильно обострились, что он буквально мог идти по запаху или сломать вилку, слегка надавив на нее. Это одновременно пугало и заставляло Драко восхищаться.

Мощь и сила… Они пропитывали его тело и мышцы, давая ему преимущество на тренировках. Слизеринец никогда не чувствовал такого. Казалось, что ему подвластно все. Малфой даже был бы готов остаться с этим проклятием навсегда, если бы мог избавится от ежемесячного превращения.

Вздохнув поглубже, Драко снял рубашку и вышел к центру комнаты, где стояла гигантская клетка. Её стальные прутья, защищенные магией для надежности, были толще, чем дюжина палочек в охапке волшебника. Пройдя внутрь сооружения, Драко услышал характерный звон металла. Дверь клетки захлопнулась и откроется лишь на рассвете. Подойдя к прутьям выхода, он сжал их и дернул пару раз. «Надеюсь, что выдержат», — подумал про себя Малфой. Пройдя в дальний угол, парень сел на холодный пол, вытянул ноги и посмотрел в окно. В его серых, как пепел, глазах отражались облака, прикрывшие собой, словно занавес, лик луны. Отведя взгляд на часы, Малфой начал насвистывать мелодию любимого произведения, пытаясь успокоиться.

Драко предстояло пережить превращение в одиночку. Нотт порывался пойти с ним, но его убедили, что лучше ему остаться в гостиной. По мнению Малфоя, Тео не стоит видеть весь этот ужас. Тем более, для него так спокойнее. Драко казалось, что, превратившись, он вполне будет способен сломать прутья и преодолеть специальный защитный барьер. Он не готов так рисковать. Тем более, Северус Снейп, по удачному стечению обстоятельств дежуривший на восьмом этаже, не позволил бы своему студенту всю ночь провести без сна.

Драко пытался расслабиться. Избавиться от лишних мыслей и вспомнить что-то хорошее. Ему хотелось оживить в памяти первый полет на метле, когда ветер ласкал лицо своим теплым дуновением, образ матери, мягко перебирающую клавиши фортепиано или отца, сидящего с ним на трибуне в день матча по квиддичу, когда Драко было семь. Но страх был сильнее…

Неожиданно он почувствовал, что в легких исчез весь воздух, будто он оказался под водой. Его взгляд сразу метнулся в сторону окна. На небе в сопровождении ансамбля звезд появилась луна. Её слабый серый свет окутал Малфоя, заставляя вжаться в прутья. Он словно пытался сбежать, протиснуться через тонкие щели в клетке.

Драко слышал, как кости под кожей трещали и чувствовал, как они ломались, вызывая невыносимую боль. Только сейчас он понял, что агония от раны, оставленной Сивым, была мелочью по сравнению с превращением. Кости изменяли свою форму, а мышцы вместе с ними растягивались, обвивая их. Драко выгнул спину назад, запрокинул голову и заорал во весь голос, срывая связки. Ему казалось, что так станет легче… Но боль была той ещё сукой и не хотела уступать.

Парень был готов провалиться в манящую тьму своего сознания, лишь бы избавиться от этого чувства, но беспощадная боль, пронизывающая все тело, не давала такой возможности. Она была сурова, как Волан-де-Морт, и горяча, как лава.

Но внезапно боль отступила, уступая место облегчению. Кости застыли, а мышцы наполнились силой. Драко, прикрыв глаза, тяжело выдохнул. Он впервые чувствовал такую расслабленность, дарившую столь много радости. Он вытянул, как ему казалось, руки вперед, прогибаясь в пояснице. Но, открыв глаза, он увидел лапы, покрытые черной, словно сама тьма, шерстью. В первые секунды мозг отказывался воспринимать реальность. Паника накатывала волнами, заставляя сердце биться чаще. Взглянув в окно, Драко увидел отражение своего нового обличия.

Массивное волчье тело, длиной почти в десять футов**, было покрыто густой шерстью, переливающейся в свете луны, и возвышалось над полом на четырёх, внушающих ужас своими размерами, лапах. Ярко-голубые глаза, цветом напомнившие летнее небо, сильно выделялись на тёмном фоне волчьей морды. Убедившись, что зрение его не обманывает и это не игра воображения, он почувствовал, как его пульс стал замедляться. Паника отступила, давая возможность познакомиться с новой сущностью.

Драко попытался сделать шаг вперед. Казалось бы, легкое дело — заставить лапы двигаться. Но парень чувствовал себя, будто ему всего год, и он пытается сделать первый шаг в своей жизни. Подняв правую переднюю лапу вместе с левой задней, он почувствовал, как равновесие покидает его тело, заставляя упасть на бок. После этого он встал и снова попытался сделать шаг, но опять упал.

Драко не сдавался и спустя буквально полчаса грациозной походкой прошелся вдоль стальных прутьев клетки. В этот момент внутри него загорелось теплое пламя гордости за себя, словно его команда выиграла школьный кубок по квиддичу. Он давно не ощущал себя так хорошо. В этом, казалось бы, ужасном обличье, Драко ощущал себя как никогда комфортно, словно всегда должен быть волком. Он хотел выбраться за пределы этих стен и пробежаться вдоль берега Чёрного озера. Но голос разума, не покидавший его головы, напомнил, что в любой момент его волчья сущность, сдерживаемая магией зелья, может взять верх и растерзать любого человека, встретившегося ему на пути.

Но, несмотря на это, на душе появилось некое спокойствие. Пережив самую страшную часть полнолуния, Драко чувствовал, что страх превращения отступил на задний план и он мог наконец-то сосредоточиться на данном ему Тёмным Лордом задании. Хотя говорить об этом было еще рано. Но сейчас, впервые за несколько месяцев, Малфой не переживал и чувствовал давно забытое умиротворение.

Сделав несколько кругов по клетке, Драко почувствовал сонливость, веки стали слишком тяжелыми, чтобы держать их открытыми. Дойдя до угла, он опустился на землю и свернулся калачиком, проваливаясь в столь привлекательные объятия сна.

* * *

Ужин всегда был самой ожидаемой частью дня для любого студента Хогвартса. В это время Большой зал наполнен той самой атмосферой тепла и уюта, так сильно схожей с домашней. В воздухе витал вкусный запах еды, приготовленной с любовью домашними эльфами. В любой части зала был слышен шепот переговоров и споров, гром, шелест страниц и звон тарелок.

На своих обыденных местах в центре гриффиндорского стола вновь сидело Золотое трио, бурно что-то обсуждавшее. Никто не мог расслышать их голоса (спасибо заклинанию «оглохни»), но всем было видно, что дискуссия была весьма напряженной.

— Он никогда не пропускал занятия за все шесть лет. Я чувствую, что он исчез не просто так, — сказал Гарри, смотря прямо Гермионе в глаза, нависнув над тарелкой. — Снейп его просто покрывает. Я слышал, как Паркинсон жаловалась Гринграсс, что не могла найти Малфоя весь вечер, а зайдя утром к нему в комнату, узнала, что он вообще не появлялся.

— Гарри, пожалуйста, перестань видеть в Малфое только Пожирателя Смерти. Я устала тебе повторять, что, возможно, у него действительно в семье что-то случилось. Вдруг после всех этих событий, произошедших у них в семье, у Нарциссы появились проблемы со здоровьем. Ты же сам видел на чемпионате, как Малфой относится к матери. Она действительно ему дорога. Тем более, ты видел, что Снейп всю ночь дежурил на восьмом этаже. Мне надоело напоминать, что на втором курсе ты тоже думал на Малфоя. Тогда хотя бы у тебя были причины. А сейчас ты строишь свои теории всего лишь на том, что Драко и его мать зашли в Лютный переулок.

И так уже продолжалось несколько недель. Гарри и Рон везде ходили с картой Мародеров, следя за каждым шагом Малфоя, после чего обо всем рассказывали Гермионе. Их не устраивало, что слизеринец зачастил в библиотеку, проводя там большую часть своего свободного времени. Их не устраивало его безразличие к гриффиндорцам и неестественная бледность. Иногда Гермионе в голову приходила бредовая мысль, суть которой состояла в том, что вся эта ненависть — лишь предлог для её друзей, чтобы следить за своим кумиром. Поделившись с Джинни этой точкой зрения, Грейнджер услышала одобрительное хмыканье, а потом и заразительный хохот.

— Гермиона, как же ты не понимаешь, что его семья является правой рукой Волан-де-Морта? — встрял в спор Рон, разделявший позицию друга.

— А когда ты наконец-то поймешь, что не всегда люди в семье могут разделять одну точку зрения?

— Да, возможно, ты права, Гермиона, — вместо друга ответил Поттер, — но мне не даёт это покоя. Все знают, что база Волан-де-Морта находится в северном Уилтшире, где также находится и особняк Малфоев. Представь, какое это совпадение. Плюс, ты забываешь, что Реддл…

— Мне это надоело, — внезапно прервала Гарри Гермиона, хлопнув ладошкой по столу. — Я устала слушать это. Ещё раз услышу от вас двоих… — поймала недоумевающий взгляд рыжего друга. — Да, Рон, тебя это тоже касается. И не надо на меня так смотреть. Так вот, ещё раз услышу про Малфоя в роли Пожирателя или про Волан-де-Морта в их доме, я превращу вас в хорьков. Пока у вас действительно не будет доказательств причастности Малфоя к действиям Пожирателей, я не буду воспринимать вас всерьез. Ведёте себя, словно дети, играющие в детектива. И если вы не против…

Её голос на секунду замолк, а взгляд остановился на слизеринском столе. На лице появилась ухмылка, так сильно схожая со слизеринской:

— О, смотри, Гарри, там Малфой сидит и за обе щеки уплетает еду. Может, подойдёшь и узнаешь, где он был, раз ты так волновался?

Не успели парни взглянуть на стол под зелёными гербами, как Грейнджер уже убежала в сторону выхода, намереваясь прогуляться по замку и вернуться, лишь когда наступит комендантский час. Ей нужно было слегка отдохнуть от этой болтовни.

А за столом Слизерина и вправду сидел Малфой, собравший вокруг себя половину факультета. Он весело что-то рассказывал, и на его лице сияла привычная ухмылка, сопровождавшая его большую часть учебных лет. Мертвенная бледность исчезла, даже вернулся румянец. Малфой словно приехал с отпуска, длившегося целых три месяца, хотя отсутствовал всего один день.

— Не нравится мне это… — тихо прозвучал голос Рона, эхом раздавшийся в голове Гарри. Тот вновь взглянул на место, где секунду назад стояла подруга.

— Рон, Гермиона ушла.

— Что? — спросил отвлеченно Уизли, после чего слегка дернулся и взглянул на место Грейнджер. — Ну и пусть. Все равно, она нас слушать не будет, пока не успокоится. Давай лучше обсудим предстоящую тренировку.

А в это же время Гермиона, не спеша, шла по лестнице, держа в руке пару черных балеток. Медленно перебирая ногами по мраморному полу, она наслаждаясь его прохладой. Она часто так делала дома, за что ее так же часто ругали родители, но не могла это прекратить. Такие прогулки по холодной поверхности пола дарили ей покой.

Вскоре Гермиона добралась до седьмого этажа, где никогда никого не было. Этот этаж после четвертого курса закрыли на реконструкцию. Предполагалось, что здесь сделают зал для тренировок использования защитных заклинаний и дуэльный клуб. Но наступил пятый курс, пришла Амбридж и проект оказался в заморозке. Дамблдор уже пообещал, что в скором времени проект возобновит свою работу, но пока седьмой этаж пустовал, что очень радовало.

Гермиона медленно на цыпочках брела по холодному коридору, прикрыв глаза и насвистывая любимую мелодию. Она уже не помнила название песни, и даже откуда ее взяла. Эта мелодия словно всегда жила в ее разуме. Она была мягкой, словно облако, и дарила такое простое чувство счастья, что девушка просто не могла перестать её насвистывать.

Вдруг Грейнджер услышала шаги, нарушившие столь чудную атмосферу коридора. Повернув голову к источнику звука, Гермиона резко остановилась. К ней на полной скорости, вытянув руку с палочкой вперед, шел Маклагген. В его глазах читался страх вперемешку со злостью. Гермиона, бросив балетки на пол, попыталась достать палочку, но не успела.

— Остолбеней! Силенцио! — заклинания неуверенно сорвались с уст Кормака.

Белый луч попал прямо ей в грудь, парализуя все конечности и заставляя ее упасть на спину. Удар об пол причинил адскую боль, которая волной прокатилась по телу. Гермиона попробовала невербально применить контрзаклинание, но поняла, что это бесполезно. Палочка выпала из рук.

Вскоре в ее поле зрения появился Маклагген. Он присел возле неё на одно колено и взглянул прямо в глаза. На его губах появилась хищная ухмылка. От былого страха на лице не осталось и следа. Вид парализованной жертвы придавал ему уверенности.

Кормак аккуратно провел пальцами по лицу Гермионы, убирая каштановые пряди. Это вызывало у неё отвращение. В его жесте виднелась некая нежность и трепет, но это была лишь игра.

— Знаешь, Грейнджер, а ведь я не хотел этого. Я отговаривал себя, искал причины, но в моей голове постоянно кричал голос: «Я должен это сделать». Так что в этом виновата только ты, Грейнджер. Только ты…

Слова его были пропитаны ненавистью. Кормак словно выплевывал каждое слово.

Его рука медленно спустилась от лица к шее. Он нежно погладил мягкую кожу Гермионы. Но спустя мгновение нежность исчезла, уступая место грубости. Парень крепко схватил её за горло, всем своим весом прижимая её сильнее к полу, оставляя на белом бархате коже фиолетовые разливы. Воздуха в легких катастрофически не хватало. Гермионе казалось, что вот-вот — и она потеряет сознание, но Маклагген словно чувствовал это. Он ослабил хватку, давая возможность тонкой струйке воздуха проникнуть в легкие.

Это пытка продлилась минут пять, пока не наскучила. Для Гермионы же это время тянулось, словно несколько часов. Прикрыв глаза, она прислушалась к ощущениям. Боль была адской. Её нельзя было сравнить ни с чем. Гермионе казалось, что по её шее прокатился танк.

Маклагген отстранился буквально на секунду, чтобы разглядеть свое творение. Ему нравилось наблюдать за её страданиями, смотреть как из её глаз вместе со слезами медленно вытекала всякая надежда. Но ему этого было явно мало…

Неожиданно раздался щелчок. Гермиона от испуга открыла глаза. В его руках сверкнул металл ножа. Он медленно поднес его к носу девушки, нежно проведя по нему, давая почувствовать тонкий аромат железа. Кормак видел, как ее глаза широко раскрылись и как в них заплескался страх. Он был опьянен видом.

— Неужели ты боишься этой игрушки? Можешь не отвечать. Знаю, что боишься. И не зря, кстати. Я ведь не боюсь применить её по назначению. Все равно меня отчислят из школы за то, что я уже сделал, так почему бы мне не продолжить.

Сказав это, он медленно поднес лезвие к часто вздымающейся груди девушки. Гермиона крепко зажмурилась в надежде, что тьма поглотит сознание и подарит ей умиротворение. Она уже представляла, что будет.

Кормак нежно провел холодным лезвием по её тонким запястьям. Он дразнил, играл на нервах, словно проверяя их на прочность, и с неким извращённым удовольствием наблюдал за взглядом Грейнджер, в чьих карих глазах одна эмоция сменяла другую. Для него это было неким квестом: понять лишь по взгляду её состояние. Фраза «Глаза — зеркало души» сейчас играла совсем другими красками.

Кормак выглядел… Нет, это здесь не подходило. Кормак и был маньяком. Каждый его жест, движение были пропитаны тем самым сумасшествием, что были свойственны такому типу личности. А его ухмылка… Она была схожа с той самой знаменитой ухмылкой Джокера из комиксов, что часто читали мальчики в маггловской школе Грейнджер.

Неожиданно острый кончик лезвия остановился возле тоненького плечика девушки. Всего одно мгновение — и нож преодолел преграду в виде рубашки, проникая и разрывая мышцы, вызывая тем самым неописуемую боль, что туманом накрыла сознание девушки. Маклагген даже перекинул ногу через Гермиону, сел ей на бедра и со всей силы надавил на резную рукоятку ножа, заставляя лезвие глубже проникнуть в плечо.

Гермиона хотела задергаться, предпринять хоть какую-то попытку сопротивления, но все, что она смогла сделать, так это сильнее зажмуриться и вздохнуть поглубже.

Вскоре боль слегка притупилась, позволяя ей немного прийти в себя и расслабиться. Но эти изменения не ускользнули от зоркого взгляда Кормака. Он не мог позволить такую роскошь, как передышка. Каждая секунда, мгновения этого вечера должны навсегда врезаться в ее память.

Маклагген буквально вырвал лезвие ножа из плеча, отбрасывая его в сторону. Одной рукой надавил на рану, а второй потянулся к карману, откуда достал волшебную палочку. Всего одна секунда — и деревянный кончик был прижат к кровоточащему плечу Гермионы. Кормак крепко зажмурился и, сосредоточившись, тихо прошептал заклинание. Кожа под волшебной палочкой начала пузыриться, покрываясь волдырями, прижигая рану и останавливая кровотечение, причиняя девушке необычайно острую боль. Гермионе хотелось кричать во весь голос и рвать на себе волосы. Она молилась Мерлину, чтобы все эти пытки наконец-то закончились.

Из-за ослепляющей сознание боли Гермиона не почувствовала, как школьная рубашка, до этого скрывавшая её стройное туловище, исчезла. Кормак одним легким движением с треском разорвал тонкую ткань, скомкав, откинул ее в сторону. Пятна крови, пропитавшие белоснежный хлопок, раздражали одним своим существованием.

Первым порывом Гермионы было прикрыть свою грудь, но тело сопротивлялось и не хотело подчиняться желаниям своей хозяйки.

Положив палочку обратно в карман, тяжело выдохнув, Кормак наклонил голову набок и с улыбкой наблюдал за паническим страхом в ее глазах. В голову закралась неприятная мысль, что за этими пытками может последовать что-то более ужасное. Это не укрылось от его внимания.

— Неужели ты боишься, что я тебя изнасилую? Прости, Грейнджер, но ты меня абсолютно не возбуждаешь, — наклонившись, он с усладой прошептал ей на ухо. — Хотя тело у тебя ничего. Возможно, при других обстоятельствах…

Вдруг парень отстранился от неё, встав на ноги. Гермионе на секунду показалась, что Кормарк одумался и собрался уйти, но к сожалению, он встал лишь для того, чтобы с размаху нанести ногой удар по животу, а потом ещё один, и ещё. Гермиона хотела завыть от всепоглощающий боли, но крик застрял где-то глубоко в горле.

Отойдя на пару шагов назад, Маклагген откинул голову назад и смахнул появившийся на лбу пот, после чего с усладой взглянул на открывшуюся ему картину. Всё тело покрыто фиолетовыми красками, а кожа лица неестественно бледна. Он был весьма доволен своей работой, но, казалось, что чего-то не хватает. «Цвета», — подсказал ему внутренний голос. Для полной картины не хватало чего-то красного. Не хватало крови…

Эта мысль зажгла в его глазах азарт. Ему скорее хотелось приступить к работе.

Взяв Гермиону за руки, Кормарк потащил бесчувственное тело к ближайшей стене. Усадив ее, накинул на плечи гриффиндорскую мантию, прикрывая наготу. «Остался всего один штрих. Один штрих…» — подумал он.

Взял с пола нож и направился прямиком к Гермионе. Кормак заметил, как её глаза раскрылись от ужаса. От этого улыбка на его лице стала шире. Он подошел к Гермионе и сел возле нее на корточки.

— Мне жаль, что для тебя всё так закончится. Ты мне очень нравилась. Кстати, если выживешь, то передай Поттеру привет от нашего Темного Лорда. Он ждёт встречи с ним.

После этих слов Маклагген приступил к своей работе. Он взял руку девушки, поднял её, предоставляя тем самым себе больший доступ, и начал медленно резать белоснежный бархат кожи, глубоко проникая в мышцы, лезвием касаясь кости. Он хотел, чтобы Грейнджер умирала медленно.

Проделав такую манипуляцию с другой рукой и ногами, Кормак встал и оглядел свое творение. Падший ангел сидел перед ним, склонив голову и вытянув руки в стороны. Кровь ручейками текла по коже, собираясь в небольшую лужицу на мраморном полу. Пройдясь взглядом в последний раз по ее телу, он направился к лестнице, оставляя после себя шлейф дорогого одеколона.

Гермиона проводила его затуманеным взглядом. Боль отступила на задний план, оставляя место усталости. Ей так хотелось провалиться в манящую тьму подсознания, но что-то держало ее здесь… Жгучая боль в районе ребер или надежда, что её найдут. Но с каждой секундой тьма все ближе подбиралась к ней. Она несла покой и умиротворение. Гермиона протянула руку навстречу…

Теплые пальцы сомкнулись на ее запястье и подарили столь долгожданный сон…

* — сказка «Русалочка» Ганса Христиана Андерсена

** — три метра

Примечания:

В связи с правилами fanfics.me предыдущая глава была переписана. Изнасилования не было. Оно заменено на избиение.

---

— Ты уверен, что нам стоит в такое время расхаживать по школе? Неужели ты не боишься, что нас поймают? — тихо прошептал Тео идущему впереди Малфою, оглядываясь назад. — Тебе вот так сильно нужна эта чертова запонка?

— Не дрейфь, Нотт. Я знаю, как незаметно пробраться к Выручай-комнате. Снегг позавчера показал. Так что нас не должны поймать, — с лёгкой насмешкой в голосе проговорил Малфой.

— Да, конечно, не поймают. Ты говорил то же самое в прошлый раз. И вспомни, чем все закончилось.

— Тео, всё будет хорошо.

Несмотря на весь оптимизм и спокойствие друга, Теодор весьма скептически относился к их вылазке. Последний раз, когда они вдвоем гуляли по школе после отбоя, их поймала Макгонагалл. Её наказание стало для Тео очень суровым испытанием: целый месяц без посещения Хогсмида, что для Нотта было подобно смерти. Походы в деревушку служили для слизеринца глотком свежего воздуха, разбавляющие серые Хогвартские будни. Он любил посидеть в «Трёх метлах», попить сливочного пива и закупиться конфетами в «Сладком королевстве».

Но несмотря на все свои опасения, Теодору нравилось гулять с другом по ночному Хогвартсу. Для него это была идеальная возможность поиздеваться над Малфоем. А издевательство над другом стояли на втором почетном месте в списке вещей, которые доставляли ему удовольствие после ночных попоек все с тем же Малфоем.

Вскоре друзья подобрались к неосвещенному коридору седьмого этажа. Одновременно, на интуитивном уровне, парни остановились, достав палочки, и тихо произнесли Люмос. Мягкий свет осветил небольшую часть коридора, позволяя слизеринцам двинуться вперед, не боясь споткнуться и упасть.

Неожиданно Драко остановился посреди коридора, вскинул голову вверх и тяжело вздохнул полной грудью. Это значило лишь одно — Малфой в очередной раз что-то учуял. В последнюю неделю, когда чувства друга особенно сильно обострились, Тео часто наблюдал такую картину. Это слегка раздражало Нотта, но и в этой ситуации он нашел свои плюсы. Например, пройдя мимо кухни, Малфой мог сказать, что именно будет на обед. Но сейчас они далеки от столовой, да и склад с запасами для зелий на приличном расстоянии.

— Что ты в очередной раз там унюхал? Неужели яблоки? — насмешливо спросил Тео.

— Нет. Я чувствую запах крови…

— Что?.. — Тео сглотнул. — Ты же не серьёзно?

— Подожди секунду, — подняв руку, попросил Драко.

Он сделал несколько шагов вперед, ведомый своими животными инстинктами. Его взгляд метался в поисках, пока не наткнулся на кровавые разводы, так ярко выделяющиеся на белоснежной поверхности. Малфой прибавил шагу, идя по бордовому следу. Буквально через несколько секунд перед ним предстала шокирующая картина…

На полу, прислонившись к стене, сидела девушка в луже собственной крови. Сидела она, словно кукла на полке: ноги вытянуты, руки разведены в разные стороны, голова наклонена вперед, а лицо прикрыто каштановыми локонами. На бархатной коже виднелись яркие фиолетовые следы и красные нити порезов. Можно было подумать, что девушка мертва, но вздымающаяся грудь говорила об обратном.

— О, Мерлин… — неожиданно громко прозвучал за спиной голос Нотта, разрывающий полотно тишины. Развернувшись в сторону друга, Малфой увидел ошарашенного Тео, пытающегося набрать в легкие воздуха. В его глазах читалась паника.

— Тео, смотри на меня, — щелкнув пальцами перед другом, Драко попытался привлечь его внимание.

Оторвав свой затуманенный взгляд от тела, Теодор перевел его на Малфоя.

— Отлично. Смотри на меня, договорились? На нее вообще не обращай внимания, — увидев кивок Тео, Драко продолжил. — Девушка жива и сейчас мне необходима твоя помощь, чтобы спасти её. Ты сейчас побежишь на восьмой этаж. Там сейчас наверняка дежурит кто-нибудь из профессоров. Приведешь его сюда. Я останусь здесь и буду ждать.

— Да… Хорошо… Восьмой этаж… — сбивчиво пробормотал Тео и направился к лестнице. Шел он поначалу медленно, потом внезапно рванул вперед, словно его окатили холодной водой.

Драко остался наедине с окровавленным телом. Скинув с плеч темную мантию и скомкав из неё нечто вроде подушки, он положил её на пол, вздохнул поглубже, сглотнул комок, образовавшийся в горле, сделал несколько неуверенных шагов вперед, словно боясь напугать, тихонько подобрался к девушке.

Всё внутри Драко кричало, что ему здесь не место; что он должен бросить её и бежать из этого чертового коридора в уютные подземелья и, как в детстве, спрятаться под одеяло. В конце концов, он не гриффиндорец. Драко никогда не замечал за собой братского благородства, но что-то внутри не давало ему пойти на поводу у своих желаний, заставляло его оставаться на месте.

Подойдя к девушке, Малфой аккуратно взял её за тонкие плечи, боясь причинить боль и тихонько отодвинул от стены. Буквально за несколько секунд он переместил обмякшее тело на холодный пол и положил голову девушки на мантию. Внезапно каштановые локоны спали с лица, открывая Малфою личность незнакомки.

— Грейнджер?! — шокировано воскликнул Малфой, словно не веря собственным глазам. Абсурд ситуации поражал.

Грейнджер всегда была для него противоречивой фигурой. Грязнокровка, являющаяся лучшей ученицей Хогвартса за последнее столетие, многие годы раздражала Драко одним своим существованием. Она заставляла его задумываться, верны ли его суждения о чистоте крови, которые ему с детства внушал отец, а её постоянно поднятая рука на уроке не давала Драко блеснуть в глазах профессоров. Но, несмотря на это, Малфой уважал Грейнджер. Она спокойно выдерживала все нападки в свою сторону с гордо поднятой головой; с легкостью могла пресечь все распри между Драко и её друзьями, а её познания о мире магии поражали его.

Сейчас, видя Грейнджер в таком состоянии, он чувствовал несвойственную ему жалость к ней. Он поближе склонился над ней и провел костяшками пальцев по щеке, убирая прядь каштановых волос. Её кожа была ледяной, словно она уже несколько часов мертва.

— Мистер Малфой, что?.. — неожиданно раздался резкий голос Минервы МакГонагалл, отвлекший его от созерцания лица Гермионы.

Малфой перевел взгляд на бледного профессора, что ошарашенно взирала на окровавленное тело своей любимой ученицы, а за её спиной скрывался Нотт, так и не отошедший от шока. Драко впервые видел профессора в столь расстроенном состоянии. Из её рук даже выпала палочка, чей стук о мрамор оглушающим эхом разнесся по коридору. Минерва тяжело вздохнула и прижала трясущуюся ладонь губам.

— Профессор, — произнес Теодор, привлекая к себе внимание. Она повернулась к парню, который протянул ей палочку.

— Спасибо, — слегка охрипшим голосом поблагодарила Минерва, после чего повернулась к сидящему на полу слизеринцу. — Мистер Малфой, пожалуйста, встаньте и достаньте палочку. А вы, мистер Нотт, подойдите к мисс Грейнджер с левой стороны, — пытаясь унять дрожь в голосе, дала указание профессор трансфигурации.

Они выполнили её указания.

— Нужно транспортировать мисс Грейнджер в Больничное крыло, — непривычно тихо произнесла МакГонагалл. — Поднимите, пожалуйста, палочки и на счет три произнесите Вингардиум Левиоса, — слизеринцы нерешительно кивнули. — Раз, два, три…

Буквально через несколько мгновений тело взлетело над полом. Профессор и ученики двинулись в сторону коридора, держа палочки на весу. Декан Гриффиндора возглавляла небольшую колонну. Она шла медленно, постоянно оглядываясь, словно боясь упустить Гермиону из виду.

Та была очень дорога старой профессорше. Гермиона напоминала Минерве саму себя в молодости, да и профессор Дамблдор не раз замечал это. Грейнджер — лучшая ученица, что училась у МакГонагалл, с волевым и сильным характером. У неё доброе сердце. Она всегда и всем готова помочь. Сердце Минервы замерло, а к глазам подступили предательские слезы, едва она увидела ученицу своего факультета в синяках и порезах на холодном мраморе. МакГонагалл впервые за долгие годы так сильно захотелось разрыдаться в голос, но осознание того, что в любой момент Гермиона могла умереть без должной помощи, не дали ей это сделать. Она не имела права расклеиваться…

Вскоре МакГонагалл и парни добрались до дверей Больничного крыла.

— Мистер Малфой, мистер Нотт, можете опустить палочки. Дальше я справлюсь сама. Но я хотела бы попросить вас остаться здесь. Мне необходимо переговорить с вами.

— Конечно, — охрипшим голосом произнес Драко и опустил палочку. Нотт последовал за другом.

Они тяжело отступили и присели на деревянную скамейку, стоящую рядом с дверью. Драко оперся локтями о колени, спрятал лицо в ладонях и попытался отдышаться. В памяти внезапно ярко всплыли воспоминания о пытках в темных подвалах Малфой-мэнора; о том, как он пытался смыть в ванной кровь, засохшую на гладкой коже. Для Драко это самые болезненные моменты жизни. Отец часто прибегал к пыткам: за любую оплошность, за любую оценку ниже «превосходно» Люциус незамедлительно отправлял сына в темные подвалы. Его не могла остановить даже Нарцисса, его возлюбленная жена, что яростно защищала своего сына.

— А я ведь говорил, что нас поймают. А ты мне не верил, — прозвучал отдаленно голос Нотта, который пытался разрядить напряженную обстановку. Туман, накрывший сознание, развеялся, позволяя Тео наконец-то здраво мыслить.

Раскатистый поначалу нервный смех разнесся по коридору. Драко откинулся на спинку скамейки и провел руками по волосам, пропуская сквозь пальцы светлые локоны. Сейчас Малфой был похож на сумасшедшего, что услышал смешную шутку. Нотт с удивлением взглянул на друга, пытаясь сдержать нервный смешок, который так и норовил сорваться с его уст.

— Но ты же знаешь: мои планы часто летят к коту под хвост, — насмешливо проговорил Малфой.

— Да, знаю, — с легкой усмешкой на губах сказал Теодор и откинулся на деревянную спинку.

Сидели они долго, как минимум полчаса, поглощенные ночной тишиной коридора, пока массивные створчатые двери не раскрылись, выпуская из Больничного крыла проффесора трансфигурации. Она поманила их, не способная выдавить из себя хоть слово.

Тео и Драко тяжело встали на ноги и медленно подошли к профессору.

— Спасибо вам за помощь, господа. Но, несмотря на это, я должна задать крайне неприятный вопрос, способный вас оскорбить.

— Мы ли это сделали? Да? — неуверенно произнес Теодор.

— Вы правы, мистер Нотт. Именно этот вопрос я хочу вам задать.

— Мы этого не делали. Нам необходимо было попасть в Выручай-комнату и для этого пришлось воспользоваться заброшенным коридором седьмого этажа, чтобы пройти незамеченными. Воспользовавшись заклинанием Люмос, мы увидели разводы крови, которые привели нас к Грейнджер. Я послал Нотта на восьмой этаж, чтобы он нашел кого-нибудь, способного помочь, — холодно проговорил Драко, не поддаваясь натиску эмоций.

— Хорошо, мистер Малфой. Я вам верю. Но я надеюсь, вы не против повторить свои слова под сывороткой правды. Я уже вызвала вашего декана. Он проводит вас, а пока вы подождете его…

Внезапно МакГонагалл замолкла и её взгляд устремился вдаль. Драко, повернув голову назад, увидел стремящихся к ним Поттера и Уизли. На их лицах читалось непонимание, что они здесь делают в столь поздний час.

— Что они здесь делают? — злобно спросил младший представитель рыжего семейства. — Да и зачем, профессор, вы вызвали нас?

— Мистер Уизли, я вызвала вас по срочному делу, не требующему отлагательств. Мистер Нотт и мистер Малфой нашли мисс Грейнджер без сознания в весьма плачевном состоянии на седьмом этаже. Мы не можем утверждать точно, но, по имеющимся у нас сведениям, девушка была избита — по всему телу найдены порезы.

С каждым слетевшим с уст МакГонагалл словом лица друзей становилось все мрачнее и мрачнее. Казалось, они не могли поверить в услышанное и думали, что это глупая шутка. Розыгрыш, придуманный Малфоем, чтобы запечатлеть их реакцию.

Уизли сорвался с места и набросился с кулаками на Драко, пытаясь повалить его на холодный пол. Но Малфой был не из робкого десятка. Быстрым четким маневром он перехватил его кулак. Никто из присутсвующих даже не успел среагировать, как Уизли лежал на полу.

— Простите, проффесор, — отряхнувшись, обратился Драко к МакГонагалл.

— Ничего страшного. Десять баллов с Гриффиндора. Встаньте, мистер Уизли, — строго произнесла профессор трансфигурации.

Рон тяжело встал с мраморного пола, злобно покосился на Малфоя и встал возле Гарри, чей взгляд до сих пор был расфокусирован.

— Мистер Поттер? — обратилась к своему ученику Минерва.

— Гарри? — нервно дернул плечом Уизли.

— Да… Что? — сглотнув и тряхнув головой, спросил Мальчик-Который-Выжил. — Простите. Как она?

— Она пока стабильна. Повезло, что мистер Малфой и мистер Нотт вовремя нашли Гермиону. Еще немного, и последствия были бы необратимы.

— Неужели, профессор, вы верите им? Слизеринцам?

— Мистер Уизли, лишь благодаря им ваша подруга жива, — строго сказала МакГонагалл, после чего посмотрела за спину молодых людей. — Здраствуйте, Северус.

— Здраствуйте, Минерва. Мистер Нотт, мистер Малфой, за мной, — холодно позвал своих учеников декан Слизерина.

Тео и Драко обменялись тяжелыми взглядами, ведь знали, что наказания от Снегга им не избежать, несмотря даже на то, что МакГонагалл не сняла с них ни единого балла. Отойдя от Рона и Гарри, они под тяжелым взглядом предподавателя отправились в сторону коридора, ведущего в слизеринские подземелья.

— Нотт, Малфой, — за спиной раздался резкий голос Поттера. Драко остановился на секунду, повернул голову в его сторону и встретился с тяжёлым взглядом зелёных глаз Поттера. — Спасибо.

В ответ Гарри получил лишь незаметный короткий кивок, после чего Малфой тряхнул головой и направился вслед за Ноттом и Снеггом. Лишь перед поворотом он на мгновение остановился, тяжело выдохнул и на мгновение взглянул на серебрянный лик убывающей луны…

Больничное крыло, как ни странно, занимало самую малую часть Хогвартса. Оно было чуть меньше кабинета, где обычно проходили занятия по защите от темных искусств. И на то была вполне очевидная причина: в отличие от маггловских болезней, большинство магических можно вылечить всего за несколько часов с помощью зелий и заклинаний. В Больничном крыле почти никто не задерживался дольше, чем на пару часов. Остаться на ночь здесь — такая же редкость, как выигрыш в маггловской лотерее.

Гарри и Рон медленно шли за профессором МакГонагалл, словно пытаясь оттянуть момент встречи с подругой. Чувство вины захлестнуло Гарри полностью, как морская волна. В голове крутились назойливые мысли из ряда: «А что, если бы они прислушались к Гермионе?», «А что, если бы сразу побежали за ней просить прощения?» и так далее. Это можно было продолжать до бесконечности. Гарри казалось, что ему удастся повернуть время вспять. Но, к сожалению, жизнь — не сказка, да и маховика времени не оказалось под рукой. Оставался единственный способ найти спокойствие — смириться.

Неожиданно МакГонагалл остановилась. Оторвав свой взгляд от пола, Гарри взглянул на профессора, что кивком указывала на белоснежную ширму. Поттер тяжело вздохнул, взглянул на Рона и, обменявшись взглядами, они кивнули друг другу.

Декан Гриффиндора тактично осталась дожидаться учеников в коридоре. Внутренний голос подсказывал ей, что стоит оставить их со своим горем наедине.

Подойдя к кровати, Гарри и Рон застыли в ужасе. Представшая перед друзьями картина повергла их в шок.

На белоснежной постели лежала Гермиона, непривычно бездвижная и безмятежная. Первое, что бросалось в глаза — фиолетовые отметины, красовавшиеся на лебединой шее девушки. Потом взгляд Гарри медленно переместился на правое плечо, пока ещё не прикрытое бинтами. Там он увидел уродливый ожог: кожа оплавилась, словно свечка, а в некоторых местах её и вовсе не было. Руки, что лежали поверх одеяла, были покрыты множеством мелких, глубоких порезов.

Гарри боялся даже представить, что скрывает собой одеяло. От одного взгляда на бесконечное количество мелких ссадин и синяков на руках, плечах и шее по его спине прошелся холодок, а новая порция грусти захлестнула глаза.

Они медленно подошли к постели подруги и взяли её холодные ладони в руки, словно пытаясь согреть. В каждом из них таился безумный страх, что Гермиона сейчас уйдет от них, из-за чего они сжимали её ладони слишком сильно.

Внезапно Поттер упал перед кроватью. Его колени ударились о мраморный пол с такой силой, что Рону на секунду показалось, будто к ним забежит профессор и начнёт интересоваться причиной грохота. Но МакГонагалл не зашла, и единственным звуком, что нарушил тишину Больничного крыла, было тихое «прости». Гарри говорил это с такой болью и виной в голосе, как будто именно он избил Гермиону.

Но Рон знал истинную причину этого «прости». У Поттера была весьма дурацкая и раздражающая привычка: если что-то плохое происходило с его близкими, то он всегда винил себя в этом. Отчасти это правда. Но Гарри часто забывал, что плохие вещи иногда происходят просто так. «Да, с хорошими людьми. Да, по непонятным и нелепым причинам. Но они происходят…»

Так любила повторять им Гермиона. Она вообще любила философствовать, что раздражало Рона. Уизли всегда старался улизнуть от этих разговоров. Он считал, что в жизни нужно руководствоваться желаниями, а всё остальное лишь отвлекает от удовольствия. Но сейчас он хотел бы послушать заумную лекцию подруги, лишь бы она не лежала здесь, на этой чертовой больничной койке. Ему так хотелось, чтобы Гермиона посмотрела на него своими большими карими глазами и мягко сказала, что с ней все хорошо. Но глаза её были закрыты… И это чертовски сильно бесило Рона.

Гарри же не чувствовал злости. Вообще. В его душе царило безграничное сожаление, полностью захватившее его разум.

Гермиона, его возлюбленная подруга… Она всегда была рядом, даже когда другие отворачивались. Даже когда Рон отвернулся от него во время чемпионата, Гермиона осталась с ним до конца. Грейнджер всегда умела подобрать нужное слово, чтобы приободрить, с лёгкостью могла найти решение абсолютно любой проблемы. И то, что с ней произошло, несправедливо…

Гермиона не заслужила такой участи. Кто угодно, но не она…

— Мистер Поттер, Мистер Уизли, — резко раздался голос профессора, выводя из тумана мыслей молодых людей, — нам пора…

* * *

Слух об избиении Грейнджер очень быстро распространился по школе. Уже к обеду следующего дня это стало самой обсуждаемой темой в школе. Никто не знал, правда ли это, и кто пустил слух, но, смотря на угрюмых Поттера и Уизли, даже самые стойкие скептики соглашались с вероятностью правдивости слухов.

Каждая девушка, так или иначе презирающая Гермиону, не уставала повторять о заслуженной участи зазнайки. Громче всех об этом говорила, конечно же, Паркинсон, чьей радости и вовсе не было предела. Взглянув на неё, можно было подумать, что наступило Рождество. Её задорный смех, разливающийся по кабинету несчастья сокурсницы, выводил из себя.

— А я ведь говорила, что ей рано или поздно аукнутся все эти гриффиндорские замашки, — ядовито говорила Паркинсон, сидя за партой в классе защиты от темных искусств. — Я думаю, Грейнджер вообще повезло, что она выжила. Если бы у меня была такая возможность — от неё бы и мокрого места не осталось. Я даже не удивлюсь, если это сделал кто-то из гриффиндорцев. Думаю, и они не прочь были бы убрать эту грязнокровку.

— Пэнси, заткнись, пожалуйста, — попросил Малфой и устало провел руками по лицу, словно пытаясь стереть следы недавнего сна. Он сидел рядом с давней подругой на последней парте, готовый на все, что угодно, лишь бы сбежать из этого чертового замка, или хотя бы с занятий. В голове Драко всё ещё жив образ окровавленного тела Гермионы, которую он буквально держал на руках. Он не спал почти всю ночь, обсуждая с Тео произошедшее. Им обоим нужно было выговориться, да и желания спать ни у одного из них не было. Конечно, он чувствовал на порядок лучше, чем товарищ по несчастью, благодаря выносливости оборотней, но всё равно желание поспать никуда не исчезало.

— Неужели тебе жалко эту грязнокровку? Я была лучшего о тебе мнения, — театрально фыркнула Пэнси, откинув короткие волосы с лица.

— Да, нет. Просто эта тема уже достала меня.

— А меня нет, — ухмыльнувшись, ответила она, после чего отвернулась и взглянула на гриффиндорцев. — Эй, Поттер?

— Чего тебе, Паркинсон? — ровным тоном спросил Гарри, повернувшись в сторону собеседницы. Он выглядел изнуренным, словно несколько дней скитался по лесу или пустыне.

— Мне вот интересно: насколько сильно пострадала Грейнджер? Ну, например, сможет ли она ходить, вообще двигаться или колдовать? Хотя из-за последнего я не очень расстроюсь. Знаешь, какой бы выдающейся ведьмой столетия её не считали, она остаётся все той же паршивой грязнокровкой. А они вообще не имеют права колдовать…

— Знаете, мисс Паркинсон, — раздался внезапно холодный тон Снегга у нее над ухом, — я был о вас лучшего мнения. Минус десять баллов Слизерину.

— Но профессор… — севшим голосом сказала Паркинсон, удивлённая реакцией декана, — я не это имела в виду…

— А я думаю, что я всё правильно понял, — громко сказал Северус, прошел к учительскому столу и развернулся к классу. — Случившееся с мисс Грейнджер неприемлемо. И, я надеюсь, это всем понятно? — Снейп окинул взглядом кабинет. В напряженной тишине были слышны лишь тихие вздохи и шелест страниц.

— Хорошо. А теперь перейдем к занятию…

Примечания:

Здравствуйте, дорогие читатели.

Рада сообщить, что я вернулась. Не обещаю, что это навсегда, но в данный момент у меня уже есть намётки нескольких последующих глав.

Хочу обратить внимание, что в некоторых моментах работы появились небольшие изменения. В основном, они касаются персонажа Кормака и его мотивации. Так же фрагмент с видением Гермионы был перенесен в эту главу.

Прошу вас оставить отзыв к этой главе. Уж очень сильно хочется узнать, стоит ли возращаться к этой истории или стоит вновь ее заморозить.

Желаю вам приятного прочтения.

---

Обед в Хогвартсе всегда являлся необходимой передышкой между занятиями. Нередко можно было заметить, как большинство учеников, сидевших за столами своих факультетов, читали свои учебники или конспект, а кто-то делал домашние задания к предстоящим во второй половине дня занятиям. Из-за этого многие члены преподавательского состава могли заметить пятна жира или соуса. К сожалению, такой небрежностью особо сильно выделялись ученики Гриффиндора и Пуффендуя, из-за чего с них часто снимали баллы.

Но пройдя сегодня мимо стола под красными знамёнами, можно было заметить, что большинство представителей красного факультета сидели печальные, тихо обсуждавшие произошедшее с их однокурсницей.

Для многих Гермиона Грейнджер являлась некой спасительницей факультета: она не раз помогала ученикам со сложным материалом или домашним заданием, лишь стоило к ней подойти и попросить; Гермиона с необычайной легкостью зарабатывала баллы, благодаря чему проффесор Макгонагалл могла похвастаться наличием кубка школы на полочке в своем кабинете; а самое главное то, что Гермиона была самым добрым человеком на всём белом свете. В гостиной Гриффиндора можно было не раз наблюдать такую картину: девушка с каштановыми волосами сидела на диване, слегка склонившись к плачущему первокурснику, и внимательно его слушала, иногда поглаживая его по голове с добродушной улыбкой. Гермиона всегда умела подобрать правильные слова поддержки. Да, она могла занудничать и даже раздражать этим, но без неё мир был бы более тусклым.

Тяжелее всех, конечно, приходилось близким друзьям девушки — Гарри и Рону. Они сидели друг напротив друга в полной тишине, погруженные в глубины своего сознания. В их глазах читалась невыносимая печаль и боль. Можно было бы подумать, что они просто не верили в увиденную ночью картину. И их можно было понять.

Рон, обычно склонившийся над тарелкой с куриными ножками и пюре, сидел с пером в руке, глядя на маленькое пятно чернил на пожелтевшем пергаменте. Он должен был написать письмо домой и рассказать о случившемся с Гермионой, ведь она являлась негласным членом их семьи. Но он просто не мог понять, с чего начать. Как это описать? Стоит ли упоминать, насколько сильно пострадала девушка? И множество других вопросов крутились в его голове. Да, он мог попросить Джинни написать пару строк, но не хотел её тревожить. В конце концов, он же старше.

Гарри же был озабочен другим вопросом: кто мог сделать это? Первое, что приходило в голову было банально: кто-нибудь со змеиного факультета. На вечную вражду факультетов накладывалась неприязнь большинства слизеринцев к грязнокровкам, но этот ответ не устраивал Гарри. Он не мог представить себе, чтобы кто-нибудь из них осмелился бы это сделать с Гермионой. Уж очень сильно, в первую очередь, они пекутся о себе. Даже Паркинсон, что не раз высказывала свою радость насчет избиения Грейнджер, была лишь трусливой стервой, что даже не могла и слова сказать своему декану без дрожи в голосе. Вторым ответом на этот вопрос послужило то, что это мог сделать Пожиратель Смерти. Но как кто-нибудь мог проникнуть в здание старинного замка незамеченным? Если бы они знали про секретные проходы, то давно бы расхаживали по коридорам замка. А это означало лишь одно: они действуют изнутри. Волан-де-Морт привлек в свои ряды кого-то из учеников Хогвартса…

От всех этих размышлений Гарри отвлекла птица, приземлившаяся рядом с ним и державшая в своих лапах чёрный конверт. Парень удивился прилёту своей совы в обеденное время. Но эта мысль быстро исчезла из головы. Он взял кусок бумаги в руки и погладил свою сову, давая ей понять, что та может лететь. Он покрутил конверт в руках: ни имени отправителя, ни обратного адреса не было. На бумаге лишь красовалась красная печать и его имя.

— Странно, — прозвучал голос Рона с другого конца стола. Гарри вопросительно взглянул на своего товарища, не понимая, в чем проблема: — Я никогда не видел чёрных конвертов. Думаешь, стоит его открывать? Может, сразу отдать Дамблдору?

— Я думаю, что стоит сначала изучить содержимое, хорошо? Вдруг это просто пришло письмо от ордена, и они так пытаются конспирироваться.

Как только Гарри сорвал печать с конверта, бумага в его руках ожила и поднялась в воздух. Неожиданно громко раздался мужской голос, что привлек к себе внимание почти всего зала.

— Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, если не узнал меня, то я представлюсь: меня зовут Кормак Маклагген. Слушай меня внимательно, ведь думаю, что тебе это просто необходимо знать. Для начала, то, что произошло с твоей подругой, Гермионой Грейнджер, моя вина. Ты себе и представить не можешь, как сильно мне понравилось издеваться над ней. Мерлин, — раздался раскатистый смех. Гарри заметил, как Рон сжал в свою палочку, словно собираясь сжечь злосчастное письмо, но он взглядом показал, что не стоит этого делать. Здесь может содержаться важная информация, — в её глазах был такой страх… Знаешь, я хотел послушать, как она будет кричать, но ведь тогда наша игра закончилась бы слишком быстро, а я этого не хотел. Ведь послание должно быть предельным понятным. Ты ведь уже его понял, да? Хотя я не уверен. Как никак именно Грейнджер была мозгами вашей троицы. Но ничего, я готов тебе всё разъяснить. Смысл всего этого состоял лишь в том, что показать, что никто не защищён от рук Пожирателей. Какие бы высокие стены вас не окружали, мы вас достанем… Кстати, прости, что написал это письмо. Я испугался, что Грейнджер умерла и не смогла передать тебе свое послание. Если она выжила, то я рад… Может, при следующей встрече я смогу воплотить все свои фантазии.

Прощай, Поттер.

P.S. Темный Лорд передаёт тебе «привет».

Всего мгновение и письмо превратилось в пепел, что разлетелся по всему залу и исчез. В помещении сразу раздался гул переговоров, были даже слышны редкие вскрики испугавшихся студентов. Профессора призывали к порядку, но страх и шок поглотивший детей от осознания того, что даже в школе теперь небезопасно, не отступал.

— Тишина, — прозвучал резко голос Дамблдора, стоявшего на месте, где обычно находилась трибуна, — прошу вас соблюдать спокойствие. Я знаю, что вы все напуганы, но я вас уверяю: то, что произошло с мисс Грейнджер, было единичным случаем. Школа предпримет все необходимые меры, чтобы не допустить этого. В связи с тем, что магический мир Великобритании находится в состоянии войны, министерство направит на охрану школы несколько отрядов авроров. Это не скажется на вашей свободе передвижения. Так. предупреждая сразу, скажу: авроры могут вызвать кого-нибудь из вас на допрос, но вы имеете права отказаться от этого, ссылаясь на свои права, как учеников школы. На этом всё…

* * *

— Остановись, — сказал Тео, догоняя Драко, что стремительным шагом направлялся в сторону подземелий. Но его вопрос так и остался без ответа, уж очень сильно Малфой был погружен в собственные мысли и желания.

Он буквально бежал в собственную комнату, желая поскорее отстраниться от этого мира. С момента обеда прошло около четырёх часов, а мысль о том злосчастном письме и Волан-де-Морте не отпускали парня. Он задавался очевидными вопросами, ответов на которых не было. Плюс, это дурацкое чувство вины, словно это он собственными руками избил Грейнджер.

Услышав, что Маклагген не просто причастен к этому, а выполнял приказ Темного Лорда, Малфой подумал, что мог об этом случайно узнать, ведь именно Малфой-мэнор служил пристанищем всех Пожирателей Смерти. Он мог случайно услышать о возможном покушении на подружку Поттера и в этом случае предупредить об этом. Например, как в тот раз на Чемпионате мира по квиддичу. От всех этих мыслей его остановил крик Тео:

— Драко, стой, твою мать.

Малфой остановился напротив двери, ведущей в кабинет Зельеварения, тяжело вздохнув и глядя прямо в глаза лучшего друга, сказал:

— Что?

— Спасибо, что наконец остановился. Я хотел спросить: ты знал об этом?

— О чем об этом, Тео? Если ты спрашиваешь, знал ли я о том, что Маклагген один из Пожирателей, то я скажу «нет». Знал ли, что он собирается избить и изрезать Грейнджер по приказу Тёмного Лорда? То ответ тот же, Тео, — в голосе Малфоя появились нотки возмущения и негодования. — Он, чёрт возьми, не рассказывает мне о каждом принятом решении. Но знаешь, что я теперь знаю, Тео? Я знаю, что теперь в полной заднице. Из-за этого представления для нашего дорого мальчика-которому-нужно-всех-спасти, которое решил устроить наш Владыка, в школе появятся авроры, которые в любой момент могут вызвать меня на допрос, ведь я сын самого знаменитого Пожирателя. А ещё, я забыл упомянуть, что теперь я оборотень, из-за чего меня могут не только зачмырить на собственном факультете, но ещё выгнать из школы. Дамблдор ведь не будет ко мне так же благосклонен, как к Люпину. И это всё, что я знаю, Тео. И это, блядь, меня ужасно злит. Нет, это неподходящее понятие. Это приводит меня в ярость.

Говоря свою гневную тираду, Драко постоянно двигался взад-вперед, сжимал кулаки и эмоционально размахивал руками в воздухе. Нотт впервые видел Малфоя в таком гневе. И наблюдая за терзаниями своего друга, чувствовал некое беспокойство и страх за него. Он и представить себе не мог, через что он проходит, но точно знал, что ни один человек не заслуживает такой участи.

— Блядь, — чуть ли не прокричал Малфой и ударил ближайшую стену. Потом ещё и ещё. Звук ударов костяшек об твёрдый мрамор стен раздавался по коридору тяжелым эхом.

Тео в шоке замер, глядя на то, как постепенно на стене появляются кровавые следы. В момент, когда кровь начала буквально ручьем стекать по стене, он решил вмешаться. Всего мгновение, и Нотт стоит между стеной и Драко, уже замахнувшегося для того, чтобы нанести очередной удар, но остановившегося в последний момент в паре дюймов от лица слизеринца.

— Чёрт, Тео. Я ведь мог врезать тебе.

— Предлагаешь, чтобы я просто смотрел, как ты превращаешь свои руки в мясо? Или лучше оставил тебя на растерзание собственной совести и ярости? Прости, друг, но ты от меня так просто не отделаешься. А теперь пойдём в гостиную. Вдруг кто-нибудь ещё пройдет здесь. Нужно обработать эти раны и выпить, — сказал Нотт, отошёл от стены и направился к лестнице, ведущей в холодные подземелья.

— Обрабатывать не нужно. Пройдет само часа через два.

— Откуда такие познания?

— Так мне не впервой стены бить, — с некой насмешкой в голосе ответил Драко и, слегка опередив Тео, поспешил исчезнуть в проходе.

* * *

Гермиона ступала по узкой лесной дорожке, ведущей к озеру. Она шла медленно, наслаждаясь запахом елей и прохладным ветром, развевающим её каштановые локоны.

Голубая кромка воды завораживала девушку, манила. Каждый раз по приезду в летний домик с родителями, Гермиона первым делом шла к озеру. Это было её место, дарившее покой и умиротворение.

Вскоре, подобравшись к пристани, девушка сняла туфли, села на самый край деревянной поверхности и опустила ноги в воду. Она мягко болтала ими, наслаждаясь тем, как голубая влага обвила конечности.

Гермиона задрала голову, подставив лицо мягким лучам солнца. Прикрыла глаза от удовольствия.

Весь стресс, который она пережила за год учебы, наконец-то отступил, даря безмятежность, которой ей так не хватало. Воспоминание о смерти Диггори, возрождение Волан-де-Морта затмило величие природы. Гермиона не чувствовала течения времени. Её разум затмило спокойствие.

Неожиданно идиллию нарушили шаги, раздавшиеся у неё за спиной. «Наверное, пришел папа», — подумала она, не отвлекаясь от созерцания водной лазури.

Вдруг чьи-то пальцы сжали плечо Гермионы, заставляя её обернуться. Повернув голову, она увидела голубые глаза Кормака, смотревшие на неё с ненавистью. Дыхание сбилось, и паника затмила разум. Он переместил руку на шею Гермионы и поднял её над водой.

— Грейнджер, — со злобной улыбкой взглянул в затуманенные страхом карие омуты, — ты от меня так просто не сбежишь…

Секунда, и пальцы, до этого крепко удерживающие её над водной гладью, разжались, и она начала падать.

Вода оказалась неожиданно холодной. Сотни иголок пронзили тело девушки. Боль распространилась по телу, заставляя Гермиону кричать, но, открывая рот, она чувствовала, как вода заполнила её легкие. Гермиона пыталась всплыть, но тело не слушалось.

Вдруг она увидела свет, приближающийся к ней. Он полностью ослепил её…

Девушка резко подскочила на кровати, приняв сидячее положение и пытаясь набрать в легкие больше воздуха. Она окидывала взглядом комнату, пытаясь понять, где находится. Всего секунда ей потребовалась, чтобы узнать знакомые очертания Больничного крыла, в который так часто попадал Гарри.

От мысли, что это был всего лишь кошмар, Гермиона почувствовала облегчение. Просто очередной кошмар. Ничего особенного. Ей такие сны снились почти каждую ночь.

После того, как девушка поняла, где именно она находится и паника отступила, в голове возник другой вопрос: «Как я здесь оказалась?».

Но как только её взгляд опустился с белых мраморных стен на собственные руки, окутанные в лечебные бинты, в голове пронеслись мгновения прошлой ночи, и ответ нашелся сам собой.

Коридор седьмого этажа, Маклаген, его яростный взгляд, боль, кровь… Всё это смешалось в единую картину.

Неожиданно резко в легких исчез весь кислород, словно она вновь оказалась в своем кошмаре. Та спасительная тьма исчезла, уступая место правде. Правде о пережитом.

Воспоминания о грязных прикосновениях его рук, холодном лезвии ножа, обжигающих кожу струйках крови ожили в одно мгновение и не желали сгинуть во тьме подсознания. Каждое движение отдавалось болью. Впервые в жизни Гермиона захотела упасть в эйфорию обезболивающих, лишь избавиться от этого чувства.

Горячие слезы обжигали кожу щек, иногда попадая в мелкие раны, оставленные на лице. Всхлипы застряли где-то в глубине грудной клетки. В голове появилась ужасная идея, что «Силенцио» всё ещё имело власть над ней, но разумом Гермиона понимала, что действие заклинания уже давно спало.

Неожиданно резко вспыхнуло в сознании мгновение, где Маклагенн просил передать «привет» от Темного Лорда Гарри.» А что если Кормак решит напасть на него? Нужно его предупредить»,— подумала Гермиона и откинула одеяло, решив собственноручно доставить сообщение. Ужаснувшись от вида собственных ног, Гермиона зажмурилась и сжала кулаки. Попытавшись подвигать ногами, девушка застонала от боли, что сотней иголок пронзила ее тело. Этот стон услышала медсестра.

— Мисс Грейнджер, пожалуйста, не двигайтесь. Ваши раны все ещё слишком свежие, — сказала мадам Помфри, подошедшая к кровати и попытавшаяся остановить ученицу.

— Я должна сообщить Гарри очень важную информацию, — сказала Гермиона своим охрипшим голосом. Он звучал столь отстраненно и незнакомо: — Это вопрос жизни и смерти.

— Мисс Грейнджер, если вы хотите рассказать вашему другу о том, что вас покалечил мистер Маклагген, то в этом нет нужды. Он это сам рассказал в письме. Всё хорошо. И сейчас вам стоит подумать о собственном здоровье, так что, пожалуйста, ложитесь обратно, а я сообщу вашему декану о том, что вы пришли в себя и попрошу, чтобы она прислала ваших друзей, хорошо?

— Спасибо, мадам Помфри.

— Отдыхай, деточка. Я через пять минут принесу зелья...

Обещанные Дамблдором авроры появились на следующий день, после «инцидента с письмом» (так решили прозвать произошедшее в школьной столовой первокурсники, а все остальные просто подхватили) и вот уже почти две недели, как оккупировали замок. В своих синих мантиях они вышагивали по просторам Хогвартса, охраняя его обитателей от неминуемой опасности в лице Пожирателей. Большинство авроров были молчаливы, а их вид внушал многим ученикам страх. Увидеть на их лице улыбку считалось великой удачей. Если задержать взгляд на одном из представителей магического правопорядка, то можно было задуматься над вопросом, не изобрели ли в глубинах министерства роботов.

Но Драко Малфой не задавался столь глупыми на его взгляд вопросами. Он ходил, словно на иголках, постоянно оглядываясь и боясь, что в любой момент его могут взять под ручки и увести в допросную комнату. Плюс ко всему, Драко больше не мог сдерживать эмоции, как было раньше. Причиной тому было пережитое полнолуние в обличии волка, о чём Малфой узнал в одной из книг, так любезно предоставленной крестным для изучения. Любая мелочь могла вывести из себя. Даже самая незначительная. В книге это объяснялось тем, что волки, недалекие родственники оборотней, являются хищниками, и гнев помогает им в ловле жертв. Но благодаря другу, Драко удавалось справляться со стрессом, и таких сцен с кровавыми костяшками больше не повторялось. Тео всегда успевал увести друга в сторону и накачать того успокоительным, что тоже было предоставлено профессором Снейпом вместе с книгой.

Так что главная задача Драко сейчас состояла лишь в том, чтобы не привлекать к себе внимания не то, что авроров, но и вообще людей. Он мечтал, чтобы все забыли о его существовании. Драко даже несколько раз подумывал начать вместо поисков информации о проклятии Дамблдора выискивать заклинание, которое могло бы стереть какие-либо следы его жизни в магическом мире и исчезнуть в магловском. Но любовь к матери и страх быть пойманным заставляли Малфоя проводить за прочтением толстых томов по древней магии очень много времени.

Нотт иногда присоединялся к этим посиделкам, но в основном он занимался тем, чтобы выполнять домашнюю работу не только за себя, но и за своего приятеля. Видя, что Малфой полностью погружен в изучение старых книг и ему всё равно на существование такого понятия, как «незачёт», Нотт решил выручить друга. Плюс, если его вызовут на допрос и спросят: участвует ли он в какой-либо деятельности, связанной с Пожирателями, парень мог с чистой совестью ответить «нет».

Теодор Нотт всегда считал себя весьма разумным человеком. Парень всегда действовал, полагаясь на свои мозги, нежели на чувства. Да, в плане учебы он не хватал звёзд с неба, но родители не имели к нему никаких претензий. Тео всегда получал всё, что хотел, если будет соблюдать простые правила. От него требовали лишь быть хорошим мальчиком: слушаться и побольше молчать.

Его отец был одним из тех чистокровных волшебников, которому от родителей не досталось ни счета в банке, ни семейного поместья. Всё, что имел Нотт-старший, досталось ему лишь благодаря его смекалке, знакомствам и дисциплине. Именно последнее он и ценил в своем сыне.

Тео рос, зная, что главное — это слушаться отца, и тогда всё будет хорошо. Если ему сказали прийти на бал и потанцевать с одной дочерью партнёра отца, Нотт это сделает. Ему это было несложно.

Рядом с родителями Тео старался вести себя отчужденно, говоря лишь по делу с нотками холода. И только в кругу друзей он позволял себе такую роскошь, как ехидство, сарказм, веселье. Но он чувствовал, что безобидные деньки детства уходят, унося с собой былой задор.

Он знал, что рано или поздно придет день и к его отцу, как одному из бывших пожирателей, придут и заставят вспомнить о клятве. И тогда Тео может оказаться в той же ситуации, что и Драко, если не хуже. А он такой участи себе не желал. И для того, чтобы её избежать, он готов сделать все что угодно.

* * *

В детстве Гермиона почти каждое лето проводила в старинном поместье своей бабушки около Уэльса. Грейнджер уже не помнит, как выглядел дом, но в её памяти навсегда отпечаталась библиотека с высокими стеллажами, в которой всегда сидела седоволосая женщина с теплой улыбкой — бабушка Грейс.

Эта женщина была невероятно мила и добра. Увидев любимую внучку, что стояла в дверях стесняясь войти, она всегда подзывала к себе и опускалась на колени, дабы взглянуть в её шоколадные глаза. Бабушка Грейс, нежно проводя рукой по лицу, с улыбкой спрашивала, что бы Гермиона хотела послушать. В ответ она слышала лишь приглушенную просьбу почитать маленькой девочке какую-нибудь историю с приключениями. Тогда бабушка брала одну из толстых книг на одной из верхних полок, садилась в кресло и приглашала внучку к себе на колени, начинала читать в своей лёгкой, но таинственной манере.

Во многом благодаря этому, тогда маленькая еще Грейнджер, полюбила книги. Следя за тем, как глаза бабушки бегают по строчкам, девочка училась воспринимать текст, написанный на бумаге. Тогда для неё это казалось магией, недоступной человечеству.

Вспоминая сейчас те чудные мгновения вместе с бабушкой, Гермиона всегда улыбалась, но в глазах прослеживалась еле заметная грусть.

За год до поступления в Хогвартс, когда Гермиона было всего десять лет, бабушка Грейс попала в больницу. Почти каждый день лета будущая гриффиндорка приходила в палату и читала пожилой женщине те самые книжки с приключениями.

Гермионе не говорили, что именно происходит с бабушкой, но она понимала по грустному взгляду матери и сжатой челюсти отца, что Грейс уже не покинет этих белых стен. А однажды, когда бабушка уже заснула, Гермионе удалось взглянуть в её медицинскую карту и узнать диагноз.

После этого, в те редкие часы, когда девчушка проводила вне стен больницы, она сидела в городской библиотеке, в поисках лечения для своей любимой бабушки. Она почти со слезами на глазах сидела на стуле, свесив ноги, и глядела на медицинский справочник, где говорилось, о том чем болеет её бабушка просто неизлечимо. Тогда Гермиона, ещё маленькая девочка, поняла всю неизбежность и боль уготованной судьбы.

После этого бабушка Грейс прожила еще месяц и скончалась в один прекрасный день августа, рядом с любимой внучкой, что устроилась на её кровати, читая те самые истории с приключениями.

Похороны прошли незаметно для маленькой Грейнджер. Она лишь устроилась у отца под боком, пока тот утешал маму, что была безутешна. Гермионе хотелось тогда забраться к маме на руки и крепко ее обнять, но осталась в стороне, стараясь не глядеть на могилу бабушки, дабы самой не расплакаться.

Бабушка оставила Гермионе поместье и записку, в которой написала всего пару строк:

Дорогая Гермиона! Не печалься по поводу моей смерти. Я всегда буду с тобой рядом. Спасибо, что скрасила своим присутствием те мрачные для меня дни в поместье. Я надеюсь, что в будущем ты будешь приезжать туда со своими детьми. Читать им те самые книжки, что я читала тебе. А также спасибо, что осталась со мной до самого конца. Благодаря твоей храбрости и доброте, я смогла обрести столь нужный мне покой.

С любовью, Бабушка Грейс.

Для маленькой Грейнджер эта записка и поместье стала неким утешительным напоминанием о бабушке. Но девочка, больше не ездила в тот домик возле Уэльса, как бы родители не пытались её уговорить. Уж очень сильно были живы воспоминания о тех прекрасных летних месяцах.

Кроме того, что Гермиона не желала ездить в поместье, после смерти бабушки у неё появился неосознанный страх больниц. Заходя в просторные здания с белыми стенами на гриффиндорку накатывала паника, а дрожь пронзала всё её тело. В голове сразу мелькали воспоминания о лежащей на больничной койке, бледной до смерти бабушки, которая с тоской глядела на свою капельницу, словно желая, чтобы там находился яд, когда думала, что её никто не видит. И даже спустя шесть лет этот страх не исчез…

Больничное крыло очень сильно напоминало девушке магловские больницы. Всё те же не удобные койки, маленькие окна с ничем не примечательным видом, надоедливая медсестра (не в обиду мадам Помфри). Гермиона старалась отвлечься от этой неприятной ассоциации, но каждый раз, когда девушка отвлекалась от страхов, то в голове начинали всплывать мгновения, связанные с Маклагеном: то как его руки касались её тела, то как он холодным лезвием ножа проводил по бархатной коже, то как кровь стекала по её телу…

Гермиона просто напросто боялась закрыть глаза. Как только она это делала, у девушки возникало чувство, будто кто-то рядом: пришёл завершить начатое. Засыпала гриффиндорка лишь благодаря зелью без сновидений, но к её сожалению, мадам Помфри сказала, что она сможет давать всего лишь месяц, ведь дальше пойдет привыкание. Так что Гермиона мирилась с мыслью, что теперь она будет часто просыпаться от собственного крика. Но ведь ей это было уже не впервой…

Все раны уже зажили, даже не оставив на коже никаких шрамов. Да и фиолетовые разливы практически исчезли, оставив в качестве напоминания о себе еле заметные желтые пятна. Даже тот ужасный ожог исчез. Теперь плечо девушки было покрыто новой, всё ещё розовой кожей, но этот недосток скоро пройдет и через пару дней этот участок приобретет истинный бежевый цвет и сольётся с тоном кожи Гермионы. Всё благодаря мадам Помфри. Но какой бы великой целительницей она не была, ей не удалось избавить Гермиону от фантомной боли, что иногда пронзала её тело. Словно миллионы змей начинали двигаться под кожей, желая выбраться оттуда. В такие моменты гриффиндорка начинала кричать, а тело пронзала судорога, и лишь порция успокоительного могла остановить это.

Но тяжелее всего в этой ситуации было не само нахождение в больничном крыле, не фантомная боль и даже не вечное одиночество, а визиты лучших друзей Гермионы…

Гарри и Рон… Каждый раз заглядывая в глаза друзей, Гермиона видела лишь жалость и сожаление. Они даже не могли взглянуть девушке в глаза, словно стыдясь. Они просили прощения смотря в мраморный пол, не отрывая от него свой взгляд, стиснув зубы… Но больнее всего было то, что каждый раз, когда парни пытались прикоснуться к подруге, можно было заметить, как она вздрагивает и пытается отстраниться, и её лучшие друзья сразу одергивали руку. А ведь Гермиона вовсе не хотела этого…

Каждое касание волной мурашек приходилось по коже. Это была неосознанная реакция тела на пережитое. Так по крайней мере ей объяснила миссис Андрес, присланная из Св. Мунго в школу в роли целителя ума. Весьма холодная, но знающая своё дело женщина, что с некой лёгкостью могла распутать весь тот клубок чувств внутри Гермионы.

Миссис Андрес, что её навещала два раза в неделю, сказала, что мозг не может отделаться от ассоциации с касаниями Маклагенна, но так же врач Гермионе поведала, что это пройдет. Конечно не через неделю, но в течение года в дружелюбной атмосфере, такая реакция должна сойти на нет.

От всех этих размышлений девушку отвлекла мадам Помфри, что со свойственной ей лёгкостью в походке подошла к её кровати и протянула Гермионе зелье.

— Дорогая, сейчас я дам тебе ещё одно зелье и можешь начать собираться. Сегодня мы тебя выпишем, а завтра уже сможешь отправиться на занятия, — произнесла старушка своим нежным голосом, пытаясь сгладить шок гриффиндорки.

— Но вы ведь говорили, что я здесь задержусь, как минимум на неделю...

— Да, но твой организм отреагировал на лечение намного лучше, чем мы ожидали, так что нет смысла тебя здесь задерживать.

— Я не могу... Я не чувствую себя здоровой. Пожайлуста, я не могу туда вернуться.

— Мисс Грейнджер, послушайте меня внимательно. Сейчас в Хогвартсе столько авроров, сколько нет в самом Азкабане. Ваши друзья после того, что случилось не спустят с вас глаз. И у вас всегда будет возможность сходить к миссис Андрес. То, что сделал с вами Макглагенн больше не повторится. Так что прошу вас, отпустите свой страх.

— Спасибо, мадам Помфри. Мне сейчас начинать собирать вещи?

— Да. За вами зайдет мисс Уизли.

После этих слов школьная медсестра скрылась за белой ширмой, давая возможность Гермионе в одиночестве собрать вещи.

* * *

Родные стены гостиной дарили покой. Лёгкий треск брёвен в камине, музыка дождя за окном и пустота давали время Гермионе немного поразмыслить.

Знакомые с факультета встретили девушку с такой теплотой, что они организовали небольшую вечеринку в её честь с пуншем, лёгкими закусками, приготовленными домовыми эльфами и кучей любимых конфет девушки из сладкого королества. Видимо, мадам Помфри, сообщила друзьям Гермионе о выписке намного раньше, чем самой гриффиндорке.

Было действительно весело. Смена обстановки, радушный прием, определенно положительно сказался на состояние девушки. Единственное, что ее удручало, так это ощущение, что к ней относятся, словно к фарфорой кукле. Несколько раз за вечер девушка замечала, как многие ее знакомые обрывали свой рассказ на полуслове, стараясь не затрагивать болезненную тему.

Гермиона была тронута их заботой, но в голове появилась мысль, что теперь она стала девушкой, с которой стоит говорить лишь в лекгомысленной манере, дабы не спровоцировать неприятные воспоминания. Это ужасно пугало и злило. Эта жалость, забота. Она ведь Гермиона Грейнджер — самая умная ведьма столетия, могущественная волшебница, одна из бойцов Отряда Дамблдора.

Но Кормак взял и перечеркнул все её достижения. Он не только сломал её тело и душу, но и заставил людей изменить отношение к себе. И всё это заставляло Гермиону ненавидеть Маклагенна. Девушка хотела убить его... Нет, это слишком легко... Сначала она хотела бы сделать все, что Кормак сделал с её телом, и лишь потом убить.

Эти мысли не давали девушке покоя весь вечер. Она знала, что неправильно то, что она хочет сделать с парнем, но ведь он виноват в том, что произошло, и должен заплатить свою кровавую цену.

И Гермиона готова ему в этом помочь... При первой же встрече.

Новость о возвращении Грейнджер в стены родной башни облетела весь замок в тот же вечер. Конечно, это стало главной темой для разговоров во многих кругах. Почти весь вечер в гостиной Слизерина жила дискуссия, насколько сильно мисс Грейнджер тронулась головой на фоне пережитого, остались ли шрамы на её теле и можно ли было разглядеть их на белоснежной коже гриффиндорской заучки.

Малфой же пропустил эту новость в силу своей занятости. Драко сидел в библиотеке до половины одиннадцатого, а вернулся в гостиную, когда там уже не было людей, которые бы поделились с ним столь чудной новостью.

Зайдя в кабинет трансфигурации почти перед самым звонком, он сразу сел за последнюю парту рядом с Забини. Драко сразу достал учебник и пергамент. Сделав это, он решил взглянуть на класс. Пройдясь взглядом по партам, Драко остановился на золотой парочке — Уизли и Поттере, что постоянно оглядывались в сторону двери, словно ожидая чьего-то появления.

Но зная, что есть вероятность, что они ищут того, кто бы мог одолжить им учебник, Драко перевел свой взгляд на исписанный своими заметками пергамент.

Его взгляд бегал по строчкам в поисках неуместного факта, что мог помочь ему убить Дамблдора или проникнуть Пожирателям в школу. Он почти месяц ходил с этими записями, чуть ли не засыпая с ними. Приходилось их прятать под матрас или носить во внутреннем кармане мантии из-за своей паранойи. Ему казалось, что в любой момент авроры могли прийти в комнату и начать обыск. И это ужасно давило на нервы.

Неожиданно резко прозвенел звонок, что означало начало занятия. Из своего кабинета вышла профессор Макгонагалл и подошла к своему столу, положив стопку работ. Все ученики сразу встали, чтобы поприветствовать преподавателя.

— Здравствуйте. Можете садиться, — по кабинету сразу раздался грохот стульев. — Я проверила ваши работы. Хочу сказать, что вы написали достаточно хорошо, но не все. Последнее особенно касается учеников Гриффиндора. Ваши ошибки мы разберём на следующем занятии после проверочной, что будет по теме, которую мы сегодня изучим. Сейчас бы я хотела бы хотела завершить с вами обсуждение закона Гэмпа*. Если желающие рассказать, в чём заключается…

— Простите за опоздание, профессор Макгонагалл. Можно ли войти? — неожиданно прозвучал до боли знакомый голос. Обернувшись в сторону двери, Драко увидел Грейнджер, которая стеснительно стояла в дверном проеме.

Её грудь часто поднималась вверх-вниз, словно она пыталась отдышаться, а лицо украшал легкий румянец. Она немного исхудала, буквально на пару фунтов, из-за чего некоторые черты стали более выразительными. Вместо привычной белой рубашки и клетчатой юбки на Грейнджер была надета обтягивающая черная водолазка, что скрывала полностью руки и шею, серые классические брюки подчеркивали стройные ноги. Волосы были убраны в конский хвост, открывая миловидное лицо и шею. Видимо, девушка желала больше не выделяться на фоне стен замка, но как бы она не пыталась, это не удалось. Даже наоборот. Весь её образ выделялся на фоне остальных нарядов однокурсниц.

— Да, конечно, мисс Грейнджер. Можете зайти. Я рада видеть вас в добром здравии.

— Спасибо, — слегка угрюмо и тихо сказала та, так что едва ли профессор могла услышать её ответ.

Поправив свою сумку, что свисала с тонкого плеча, Грейнджер села на последнюю парту в ряду справа от Малфоя.

Достав учебник, в котором хранился небольшой кусок пергамента, она безразлично взглянула в сторону преподавателя, после чего облокотилась на парту. Под глазами Гермионы виднелись серые мешки усталости. Видимо, не спала всю ночь.

— Когда её выписали? — повернувшись к Тео, спросил Малфой.

— Вчера вечером. Гриффиндорцы по случаю этого вечеринку замутили. Никого не пускали. Говорят, Грейнджер весь вечер была никакая. Вообще ни с кем не говорила. Ну, с учётом контингента Гриффиндора и интеллекта нашей заучки, возможно, ей просто было скучно, — ответил Тео, стараясь говорить как можно тише, не желая чтобы с факультета сняли баллы.

— А возможно, она просто разбита… — приглушенно сказал Малфой, взглянув в сторону девушки.

Сейчас, смотря на Грейнджер, Драко испытывал к ней жалость. Она стала жертвой игры Темного Лорда и Поттера. Её избили всего лишь ради того, чтобы показать невозможность спрятаться в замке от предстоящей войны, что враги везде. В голове появилась мысль, что сейчас они с ней максимально похожи. Просто школьники, оказавшиеся втянутыми в войну по стечению обстоятельств. Она — просто по причине наличия у себя в друзьях очкастого дебила. Он — из-за глупости отца, поверившего в бредни Волан-де-Морта о чистоте крови. И это всего лишь дурацкое совпадение.

С учетом всего произошедшего, Грейнджер выглядела весьма достойно. Все ожидали, что она вряд ли вернётся на занятия. Её родители могли с легкостью забрать документы и вернуть дочь в маггловскую школу. Наверняка девушка с её умственными способностями могла бы наверстать упущенный материал.

Неожиданно резко голос профессора Макгонагалл прервал поток мыслей.

— До конца занятия осталось всего пару минут, так что я отпущу вас пораньше. Не забудьте про предстоящую проверочную работу. Для подготовки советую прочитать седьмую главу. Спасибо за занятие. Все свободны.

После этих слов Минерва поспешила скрыться в собственном кабинете, а ученики начали резво собирать вещи, желая поскорее выбраться из кабинета во двор, поиграть с новинками из магазина близнецов Уизли. Малфой и Нотт собирались неторопливо, не желая попасть в толкучку возле выхода, которая состояла в основном из толпы представителей львиного факультета.

— Малфой, Нотт, — с лёгкой хрипотцой прозвучал голос старосты Гриффиндора, что подошла к парням. Хоть она и пыталась выглядеть уверенно, но легкий страх в глазах выдавал её с головой.

— Грейнджер, — кивнув, сказал Тео, опережая своего товарища. Он очень хорошо знал своего друга и поэтому решил перестраховаться, зная, что если Драко что-то натворит, то потом извиняться будет он.

— Я хотела вас поблагодарить за то, что не оставили меня в том коридоре и позвали помощь. Я сейчас вряд ли бы стояла, если бы вы мне не помогли. Так что спасибо.

Не дождавшись ответа, Гермиона развернулась и быстро направилась к выходу из кабинета. Уже подходя к друзьям, что стояли возле выхода, она услышав голос:

— Грейнджер?

— Да, Малфой? — спросила она, остановившись на секунду и повернув голову в его сторону.

— Тебе не за что нас благодарить.

— Все равно. Я вам благодарна, — с лёгкой улыбкой ответила девушка и поспешила к своим друзьям, что смотрели на нее с недоумением.

— Нас только что поблагодарила Грейнджер? — с неверием в голосе спросил Нотт.

— Да.

— Как думаешь, мне стоит занести этот день в свой календарь праздников?

— Думаю, что стоит. Ещё один день, когда у тебя будет причина выпить.

— Эй, — Тео с обидой взглянул на Малфоя и ударил его в плечо. — Вообще-то, ты пьешь больше, чем я.

— Но я пить хотя бы умею, — с ухмылкой ответил Драко на обвинения Нотта. — Тео, сколько бы я не выпил, то я смогу хотя бы сформировать предложения, а ты и двух слов связать не можешь. Ладно, пошли отсюда. Нам ещё нужно зайти в гостиную и взять домашнюю работу.

* * *

Вечер наступил внезапно. В круговороте школьных занятий и собственных раздумий Драко не заметил, как пролетели эти десять часов, и, уже идя по коридору в сторону Большого зала, понял, что день стремится к своему концу.

Малфой шёл быстро, не оглядываясь по сторонам, и со стороны могло показаться, что он слишком раздражен окружающей обстановкой. Рядом, еле поспевая, шёл Тео.

Нотт почти привык к столь скоростным прогулкам по коридорам. Малфою казалось, что если двигаться достаточно быстро, то авроры его вряд ли заметят. Так по крайне мере думалось Нотту. Это теория была уж слишком хороша и развеивать её, спрашивая Драко, он не намеревался.

— Мистер Малфой, мистер Нотт, — раздался родной голос Снейпа, заставляя парней остановиться недалеко от дверей Большого зала.

— Да, профессор? — спросил Драко, стараясь не нагрубить.

— Вашей матери стало плохо, мистер Малфой, — с явным намеком сказал Снейп. — Так что я хотел бы попросить Теодора забрать вещи, а вас последовать пройти за мной.

— Нотт, — передавая вещи, сказал Драко, после чего посмотрел на своего крестного. — Я надеюсь, что всё не слишком плохо.

— Я не знаю, мистер Малфой.

— Хорошо, — слегка нахмурив брови, выдавая тем самым свою напряженность. — Тео, увидимся утром, да?

— Конечно. Я прикрою тебя если, что случится.

— Спасибо, — пожав руку друга на прощание. — Профессор.

— Следуйте за мной, — развернувшись, сказал Северус и направился по коридору к центральному выходу из замка.

Конечно, Драко понимал, что сейчас они отправятся на собрание Пожирателей, где от него потребуют отчет о проделанной работе, рассказ о нынешнем статусе миссии и полученной им информации. Это пугало, ведь у него, кроме заметок, состоящих из перечня литературы, ничего не было. Волан-де-Морт убивал и за меньшее, но Драко понимал, что его жизни ничего не угрожает. Понимал, что он пешка, которой интересно играть, манипулировать, а Темный Лорд никогда не любил прекращать игру слишком рано. И сейчас есть вероятность, что Том захочет устроить очередное представление, дабы потешить своё эго.

Вскоре Малфой и Снейп подошли к большим вратам, что были украшены росписью, в которой можно было различить фигуры, причастные к истории Хогвартса. Приглядевшись, можно было заметить мудрую Кандину Когтевран, что смотрела с благоговением на своего орла, подлетавшего к ней. Чуть ниже расположилась Пенелопа Пуффендуй, сидевшая под кроной могучего дуба, поглаживающая своего барсука, так удобно устроившегося на её коленях. Справа от этой зарисовки расположилось изображение Салазара Слизерина, который шёл вдоль Чёрного озера и чью шею, словно осенний шарф, обвила тёмно-зелёная змея. А над этой росписью виднелось изображение Годрика Гриффиндора, стоявшего на холме и наблюдавшего за процессом постройки собственной башни, а возле него сидел дремлющий лев, сложив поудобней лапы и положив на них морду. В этой зарисовке виднелась жизнь и дружба, сила. Это были времена, когда ещё не было конфликтов, и все основатели школы лишь стремились достичь чего-то нового, воплотить свои мечты, объединить под стенами своего творения юных волшебников. Жаль, что потом все изменилось...

По обе стороны от этих врат стояли авроры, прислонившись к стене, и вели разговор ни о чем. Заметив приближающихся к выходу Драко и Северуса, один из молодых работников Министерства отошёл от мраморной поверхности и встал на пути.

— Северус Снейп, — кивком поприветствовал аврор и перевел свой взгляд на слизеринца, — и…

— Драко Малфой.

— Хорошо. У вас есть разрешения директора на право покинуть замок?

— Конечно, — с легкостью ответил декан Слизерина и достал из внутреннего кармана мантии пожелтевший кусок пергамента. Аврор с неким пренебрежением взял бумагу и начал вчитываться.

— Причина, по которой вам необходимо покинуть замок.

— Миссис Малфой, матери Драко, стало плохо, и она попросила, чтобы к ней привели сына. Я иду с ним, как сопровождающий.

— С документами всё хорошо. Когда стоит ожидать вашего возвращения?

— В половине десятого мы уже точно вернёмся в замок.

— Тогда встретимся через два с половиной часа. Надеюсь, что с миссис Малфой всё будет хорошо.

— Спасибо. До свидания.

— До свидания, — так же попрощался Северус, после чего обратился к своему крестнику. — Пойдём, Драко.

— Хорошо.

Драко быстрым шагом направился за Снейпом по брусчатке, выложенной по всей площади школьного двора, где в прошлом году состоялась попытка Амбридж выгнать из школы профессора Трелони.

Погода на улице была необычайно хороша для Шотландии в конце сентября. Легкий ветерок дул с севера, принося с собой лишь свежесть лесного воздуха, а солнце, что уже почти ушло за горизонт, заставляло небо переливаться необычной радужной палитрой.

Уже пройдя мост и выйдя за пределы территории школы, Драко услышал голос своего крёстного, что звучал довольно встревоженно и обеспокоенно.

— У тебя есть наработки насчет плана?

— Я не уверен, что это можно назвать наработками. Скорее догадки. Я ещё даже не понял, какое именно проклятие заставило почернеть руку Дамблдора, смертельно ли оно и можно ли ускорить процесс. С планом по проникновению Пожирателей в замок тоже самое.

— Это хоть что-то, — тяжело выдохнул Северус Снейп.

— Думаешь, Тёмный Лорд рассчитывает на то, что сообщу ему о значительном результате?

— Я не знаю. Он сходит потихоньку с ума. После провала твоего отца в Министерстве, у Волан-де-Морта появилось желание не просто захватить власть, а показать то, с какой легкостью и шиком он это сделает. Во время Первой магической войны, мы, Пожиратели, били в основном по необходимым для Министерства точкам, без которых они бы не могли работать. Склады с магическими артефактами, секретные штаб-квартиры Ордена феникса и так далее. Война велась именно за власть, а не против народа. Темный Лорд хоть и ставил в своих речах главной целью борьбу за магию, но он не приказывал нападать или тем более убивать грязнокровок. Многие из нас это делали втайне от него. А сейчас он скорее хочет устроить шоу.

— Нам ведь нельзя об этом говорить...

— А мы и не говорим, — с лёгкой насмешкой сказал Северус, после чего полез в нагрудный карман своей мантии за пузырьком с желтоватой жидкостью и протянул его Драко. — Выпей.

Тот без колебаний взял маленький сосуд и залпом выпил. На вкус зелье напоминало сливочное пиво, но было слишком горьким.

— Надеюсь, то что я выпил — не яд. Иначе было бы жалко умереть в столь раннем возрасте.

— Этим заявлением ты оскорбляешь мой интеллект. Умри ты сейчас, все поймут, кто именно это сделал. Ты сейчас выпил всего лишь зелье, помогающее сдерживать эмоции и лучше скрывать собственные мысли. Я подумал, что тебе оно понадобится, с учётом ликантропии.

— Спасибо, Северус. Где именно пройдет собрание?

— Лорд решил провести его в особняке Долохова.

От этой новости внутри Драко разлилось тепло. Сейчас была высокая вероятность того, что мать не будет присутствовать на столь ужасном мероприятии и ей ничего не будет угрожать. Наверняка, в данный момент Нарцисса расположилась за роялем. Нежно перебирая клавиши, она по памяти играла восьмую сонату Моцарта, слегка прикрыв глаза. Такую картину Драко наблюдал часто в своем детстве.

За воспоминаниями о прошлом он не заметил, как они с Северусом вошли в деревушку Хогсмид, улицы которой были украшены пряничными домиками, словно взятыми из иллюстраций рождественской книги. В основном эта деревушка жила за счёт студентов, готовых полностью потратить все свои деньги, выделенные им родителям, в маленьких магазинах и кафешках. В воздухе витал запах карамели и шоколада, что исходил из "Сладкого Королевства". Возле паба "Три метлы" стояла мадам Розмерта и поправляла вывеску. Мадам Паддифут и миссис Флюм шли прогулочным шагом по главной улице, ведя диалог.

За пятнадцать минут Малфой и Снейп прошли вдоль деревушки, дойдя до своей цели — почти убитого домика, каждый шаг в котором мог спровоцировать обвал всего здания. Декан Слизерина вошёл первым, перед этим достав свою палочку. Засада могла ожидать везде.

Махнув палочкой и мысленно произнеся заклинания, Северус наблюдал, как голубой дым вытекает из её кончика, заполняя комнату. Если бы здесь был кто-то посторонний, то дым вокруг него стал зеленым. Не заметив изменений, он кивнул, давая понять Драко, что путь свободен.

Драко зашёл в шаткое здание и огляделся вокруг. Штукатурка и краска уже давно облетели со стен, обнажая красные кирпичи. Пол был похож на не до конца собранный пазл, чьи детали валялись по углам. А в самой глубине дома стоял камин. Наверное, единственная деталь, что сохранила свой изначальный вид, задуманный архитектором. Каждый шаг отдавался ужасным скрипом половиц, что пугал до мурашек.

Преодолев, наверное, самый длинный путь своей жизни, Драко подошел к Снейпу, что стоял в камине, ожидая только его. Взяв немного пороха из горшочка, Малфой кивнул крестному, давая понять о своей готовности.

— Поместье Долохова, — громко сказал Снейп и кинул горстку себе в ноги. Всего мгновение, и зеленое пламя поглотило профессора, унося его из этого места.

Драко сглотнул образовавшийся комок в горле. В голове мелькнула мысль, что сейчас есть идеальная возможность скрыться. У него палочка с собой, а в кармане мантии завалялся увесистый мешочек с золотыми галеонами. Но уйди Малфой сейчас, он подведет не только мать, а ещё и Северуса. Двух самых близких людей.

Тяжело вздохнув, он оглянулся назад на дверь, что была приоткрыта. Через щель в дом проникал оранжевый свет. Он манил к себе.

— Как же я ненавижу это, — тихо сказал Драко и быстро зашел в камин. — Поместье Долохова.

Секунда, и его затянуло в воронку зеленого пламени. Малфой привык к этим перемещениям, ведь почти самого детства ему приходилось пользоваться камином, чтобы навестить друзей. Но эти перемещения бесили своим ярким светом и пылью, что потом оседала на одежде.

Спустя мгновение он появился в другом камине. Выйдя из пламени, Драко осмотрел помещение, в котором оказался. Это оказалась гостиная, стены которой были покрыты обоями кофейного цвета и украшены живыми картинами. Посередине расположился стол из массивного дуба, по обе стороны которого стояли диваны из черной кожи. Северус стоял за спинкой одного из них, ожидая своего крестника.

— Всё нормально?

— Да.

— Тогда пойдем. Боюсь, что опоздание нам не простят.

После этих слов Снейп устремился к выходу из комнаты. Драко поспешил за своим деканом, боясь заблудиться в этом поместье.

Дом был определенно построен во второй половине двадцатого века, а архитектором был американец, что легко прослеживалось в дизайне. Большие деревянные колонны и вставки из того же материала украшали собой стены, внося разнообразие в однотонные обои с красивой росписью. Пол покрыт ковром, чей ворс был столь высок, что в нем можно утонуть при желании. Помещение освещали простые люстры с тремя лампами. Драко хотел бы жить в таком доме. В нем совмещались простота, изящество и тепло. Но к сожалению, все Малфои должны жить в родовом поместье. Такова его участь.

Вскоре Драко и Северус подошли к массивной двери. Снейп остановился на секунду и взглянул на своего ученика. В его взгляде читался лишь один вопрос: "Готов?"

— Конечно, — едва слышно прошептал Драко.

Услышав ответ, Северус открыл дверь и прошел в комнату. Вслед за ним зашел и Драко. Свет в комнате был более яркий, чем в коридоре, заставляя парня немного прищурится. Глаза были слишком чувствительны.

Привыкнув к освещению комнаты, Малфой разглядел длинный стол, за которым уже сидела Беллатриса, её муж, хозяин поместья — Антонин Долохов, и Люциус. Они громко обсуждали последние нападения на Косой переулок, которые они совершили прошлой ночью.

Северус сел рядом с Люциусом и кинул взгляд на стул напротив, давая понять Драко, где ему нужно сесть. Тот без промедления выполнил указание, заняв место рядом с Рудольфусом Лестрейнджем.

— Как поживаешь, дорогой племянник? — сразу спросила Беллатриса, стараясь придать голосу нотки обеспокоенности.

— Да. Как прошла твоя первая луна? — с явной насмешкой произнес Долохов. В этот момент Драко хотел бы пошутить про фамилию этого жирного господина и насколько сильно она подходила ее владельцу, но сказал лишь:

— Со мной всё в порядке, тетя. А в полнолуние все прошло даже неплохо, мистер Долохов, — краем глаза он заметил, как Люциуса немного передернуло.

Драко взглянул на отца, который сидел, вжавшись в кресло, словно от стыда. Под его глазами залегли темные круги, а кожа обвисла и стала более бледной, будто он вовсе не выходил на улицу и сидел в комнате с полностью закрытыми окнами.

— Как поживает мама, отец?

— Эм... Хорошо. Она сейчас в основном занимается садом. Переживает, что розы уж слишком быстро погибают, — он говорил это тихо, почти равнодушно, стараясь смотреть только на собственные руки.

Ярость вспыхнула в Драко, в этот момент так хотелось заставить отца взглянуть ему в глаза, признаться, что тому стыдно за собственного сына, а потом напомнить Люциусу, кто виновен в этом. Напомнить, что если бы не он, они бы сейчас не унижались перед чертовым полукровкой, который просто хотел власти.

Этот поток мыслей прервал скрип открывшейся двери. Повернув голову, Драко увидел входящего в комнату Маклагенна. Выглядел он вполне нормально, лишь глупая ухмылка на его лице раздражала Малфоя своим существованием.

Бывший гриффиндорец прошел легкой походкой вдоль стола и сел по левую руку от Драко. Кормак протянул руку в качестве приветствия, но был проигнорирован, чему не очень расстроился и лишь пожал плечами. "У него свои тараканы в голове".

— Малфой, как поживает Грейнджер? Не умерла случаем? — насмехаясь над девушкой, сказал Маклагенн и рассмеялся, видимо, от собственной тупости.

— Жива. Вчера её выписали из Больничного крыла, — ответил Драко, когда стих смех гриффиндорца, стараясь говорить равнодушно.

— Я думал, она умрет. Я же специально резал вдоль вен, чтобы из неё вытекло побольше грязной крови. Но никто не говорил, что при следующей встрече мне кто-нибудь помешает завершить начатое.

— Уверена, Кормак, что тебе удатся это сделать, — с упоением сказала Беллатриса. — Я столько всего слышала об этой грязнокровке. Думаю, будь меня возможность, я бы поговорила с ней, как девчонка с девчонкой.

Драко испытывал отвращение, слушая этот разговор о пытках. Неужели они столь бесчувственны к другим, что с такой легкостью могут обсуждать пытки? Или их ненависть к грязнокровкам столь сильна, что они их и за людей не считают? Драко много раз задавался вопросом: а в чём отличие маглорожденного волшебника от чистокровного? Единственное, что отличалось — это количество золота в сейфах и магических артефактов. Хотя многие родители-маглы имели приличное состояние. Та же Грейнджер всегда была одета с иголочки и каждый год покупала новые наряды.

Весь этот жуткий диалог о пытках прервал появившийся в комнате Волан-де-Морт со своей змеёй. Все тут же встали поприветствовать Темного Лорда. Драко смотрел себе под ноги, стараясь сосредоточиться на барьерах в собственных мыслях.

— Садитесь, — прозвучал змеиный голос Редла, нарушая напряжённую тишину комнаты. — Драко, расскажи мне, как обстоят дела с убийством Дамблодора и поиском способа проникнуть в школу?

— Сэр...

— Встань, когда говоришь со мной.

— Конечно. Простите, мой Лорд, — встав и склонив голову, сказал Драко. — Сейчас я ищу информацию об антиаппарационном куполе и способе его снять. Сейчас известно, что на момент проведения занятий по трансгрессии директор может снять действие заклинания на территории школы. Насчет убийства Дамблдора… Мне удалось узнать, что на нем лежит проклятие, действие которого может быть смертельно. Я намереваюсь ускорить его.

— Я рассчитывал, что тебе удастся добиться большего, — сказал Редл и сделал небольшую паузу, нагнетая обстановку, словно они находились на дешёвой театральной пьесе. — Но ты молодец. Можешь садиться.

— Спасибо, мой Лорд.

— Теперь я хотел бы послушать Маклагенна.

— Конечно, сэр.

— Ты доставил моё послание Поттеру?

— Максимально красочное. Его подружку только вчера выпустили из Больничного крыла.

— Это правда, сэр, — подтвердил Драко слова Кормака, понимая, что его бы об этом спросили.

— Скажи, Драко, теперь ведь в школу прислали не меньше пяти дюжен авроров, так?

— Да. Может, немного больше.

— Значит, теперь сам Аврорат почти полностью беззащитен. Белла, готовь Пожирателей. Выступайте по моей команде.

— Конечно, — сказала Лейстрендж.

— Люциус, опиши максимально подробно Белле планировку этого здания и его слабые места.

— Как пожелайте, мой Лорд.

— Северус, ты же должен сварить зелье для раненых.

— Все будет готово в ближайшие три дня.

— А теперь я бы хотел попросить подойти ко мне Кормака, чтобы он получил заслуженную награду.

Тот встал со своего места, подошел к Темному Лорду, встал на одно колено и протянул руку. На его лице была видна радость. Он был наивным дитя с промытыми мозгами, не понимающим, во что решил ввязаться.

Драко не слышал крика боли, что раздался в комнате, когда Волан-де-Морт начал читать заклинания, водя палочкой над запястьем. В голове лишь крутилась мысль о том, что ему предстоит тоже пройти через это. И его вновь окутал этот чертов страх...

* — закон, в котором говорится о том, что еда не может быть создана из ничего. Она может быть умножена, если у вас уже есть немного еды или еда может быть вызвана.

---

Примечания:

Новая обложка к работе:http://fanfics.me/fanart24979

Легкий звон будильника разнесся по комнате и заставил пробудиться ото сна. Открыв шоколадные глаза, она взглянула на тумбочку и, увидев привычные для неё шесть тридцать, тяжело вздохнула и приняла сидячее положение.

Гермиона взяла с деревянной поверхности волшебную палочку, взмахнула ей, и из старого магнитофона отца (что работал благодаря нескольким заклинаниям, которые Грейнджер нашла в книге по магловедению) начала звучать новенькая песня Oasis-Wonderwall. Музыка помогала избавиться от образов ночного кошмара. Прикрыв глаза от наслаждения, девушка смахнула одеяло и почувствовала, как дрожь прошлась по телу от холода. Окно было открыто, и осенний ветер с легкостью пробрался в комнату старосты.

Гермиона быстренько подошла к окну и закрыла его, тихо при этом поругавшись на сломанный механизм, из-за которого оно постоянно открывалось.

После этого направилась в ванную, пройдя мимо стены, где были наклеены старые постеры с фильмами, на которые она ходила с родителями или смотрела дома. Плакаты были разные. Например, с одного из них на Гермиону смотрел Терминатор*, который сидел на мотоцикле и держал в руке дробовик. На втором был изображен человек с неестественно широкой улыбкой и зелёным лицом**. Но больше всего Гермионе нравился постер Бегущего по лезвию* * *

, что был выполнен в неоновых тонах и ярко выделялся на фоне остальных.

Смотря на комнату, можно было сразу понять, что девушка из маглов. Очень сильно это бросалось в глаза. И Гермиона этим гордилась. Мир магии стал для неё настоящим домом, но она не могла отказаться от книг, написанных магловскими авторами, что хранились на её полках; не могла отказать себе в удовольствии сходить в кино, когда выбиралась на каникулы в магловский Лондон, а в её комнате всегда звучала музыка. Без неё было слишком тихо.

Пройдя в ванную, Гермиона быстро умылась, сняла футболку и начала, глядя в зеркало, мазать белые полосы на теле. Нежно касаясь кожи, девушка втирала бело-зеленую микстуру, иногда отдергивая руку, словно в испуге. Воспоминания ещё были живы в голове, а яркие образы из них часто всплывали перед глазами. Целитель сказала, что это вскоре пройдет. Но когда это "вскоре" наступит не уточинила. Может это пройдет через неделю, а может через пару лет...

Закончив с мазью, Гермиона вышла из ванны и сразу направилась к шкафчику с одеждой. Оттуда она достала черные брюки в красную шотландскую клетку и белую водолазку, а завершила образ чёрной мантией, которая доходила до середины бедра. Расчесав волосы, она сделала пучок, оставив лишь пару выбившихся прядей. Ей надоело ходить с распущенными волосами, так что теперь каждый день Гермиона создавала новые прически.

Кинув пару учебников и конспектов в бесформенную сумку, она взяла её со стола. Выключив магнитофон и положив волшебную палочку во внутренний карман мантии, Гермиона поспешила к выходу из комнаты. Спустившись по винтовой лестнице и пройдя гостиную, девушка вышла из башни старост и направилась в сторону Большого зала.

Шла она медленно, понимая, что спешить некуда. До начала завтрака еще минут десять, а совы с письмами начнут прилетать только через тридцать. Звонкий звук её каблуков эхом отражался от стен, создавая ритм, что так четко повторял стук сердца Гермионы. Идя по безлюдным коридорам, она поняла, что не заметила ни одного аврора. «Где они? Неужели случилось что?» — промелькнуло в голове Гермионы, но вспомнив, что у них могло проходить внеочередное собрание, она немного успокоилась.

Вскоре девушка дошла до Большого зала и увидела, что на столах уже стояли тарелки с едой. В поле зрения Гермионы сразу попали рыжая и чёрная макушки друзей. Она подошла к ним и села на противоположную скамейку, закинув на свободное место сумку.

Появление подруги не прошло для парней незамеченным. Они сразу прервали разговор и взглянули в её сторону. Их взгляды были столь пристальными, что создавалось впечатление, что они ищут что-то.

— Привет, Гермиона, — начал Гарри.

— Привет, — вторил Рон.

— Доброе утро, — ответила с легкой улыбкой Гермиона, заметив, что Гарри в очередной раз забыл расчесаться, а над верхней губой Рона были усы из молока. Мальчишки.

— Как дела? Как спалось? — спросил Гарри, ожидая услышать правдивый ответ.

— Всё хорошо. Спала отлично. Ни одного кошмара, — ответила та, даже не краснея от собственной лжи.

Позавчера вступил в силу запрет на употребления зелья сна без сновидения, благодаря чему Гермиона спала весьма неспокойным сном. Нет, гриффиндорка больше не просыпалась от собственного крика, как бывало в мед.крыле, но очнувшись от сна, чувствовала себя отвратительно, словно побывав в фильме ужасов, где в роли главной героини выступала она сама.

— Это хорошо, — сказал Рон, жуя яичницу, — Гермиона, а ты бы не могла дать мне списать домашнее задание по трансфигурации и истории?

Гермиона тяжело вздохнула, полезла в сумку и, достав два свитка с заданием, передала их Уизли.

— Только верни перед занятием и выучи хотя бы то, что я написала. Могут провести опрос, — сказала она и оглядела стол. — Ребят, я пойду, наверное. Надо зайти в библиотеку.

— А как же завтрак? — обеспокоенно спросил Гарри, пройдясь взглядом по худощавой фигуре подруги.

— Я возьму яблоко. Ничего больше мне не хочется, — коротко ответила Гермиона.

— Может, посидишь с нами, подождешь почты и перекусишь кашей с шоколадом? — стал настаивать Гарри.

— Нет. Но спасибо, Гарри, за заботу. Я не хочу. Тем более нет смысла ждать почты. Родители сказали, что уезжают в командировку неделю назад и пока не вернулись. Да, и я не успела написать в Министерство на счёт международной почты для них, поэтому ждать весточки от мамы с папой нет смысла.

— Хорошо, но будь осторожна, — слегка обеспокоенно сказал Гарри и огляделся. — Не опоздай на урок.

— Да, будь внимательна, — добавил Рон.

— Отлично, — с легкой улыбкой ответила девушка. — Встретимся возле кабинета.

После этих слов Гермиона встала со своего места и, прихватив зеленое яблоко, направилась к выходу.

— Надо с ней поговорить, — тихо сказал Гарри, следя за тем, как фигура подруги скрылась за тяжелыми дверями.

— О чём ты хочешь с ней поговорить?

— Неужели ты не заметил, как мало она стала есть, а на уроках часто стала засыпать? Гермиона почти не говорит с нами. И даже сегодня, после того как ты попросил домашку списать. Она просто её тебе дала. Не прочитав длинную тираду.

— Гарри, ты забыл, что она пережила, — тяжело вздохнув и на секунду прикрыв глаза, ответил Рон. — Её до сих пор могут мучить воспоминания. И если честно, то мы не лучшая компания для разговоров. У неё есть целитель, который может ей помочь и с которой она делится своими проблемами. Мы же не просто не можем дать ей совета, но и толком выслушать, — неожиданно мудро начал говорить Уизли.

— Но из-за этого у меня создается ощущение, что Гермиона винит нас в произошедшем и из-за этого старается избегать. Мне нужно знать, что это не так и всё между нами хорошо.

— Гарри, прости меня, конечно, но тебе лучше молчать и засунуть эти мысли подальше. Сейчас в тебе говорит твой эгоизм, который стоит упрятать в клетку своего сердца и подумать над тем, что будет лучше для Гермионы. А лучшее, что мы можем сейчас для неё сделать, ждать, когда она придет к нам и решит поговорить. Прояви терпение.

— Возможно, ты прав, но я так не могу. Так хочется у неё спросить…

— Попытаешься её тронуть, я привяжу тебя к стулу и пошлю письмо Чарли, чтобы он привез дракона. После этого закину тебя к нему в клетку и запру. Понял? — с угрозой в голосе и огнем в глазах сказал Рон, словно ждал момента, чтобы высказать кому-нибудь эту угрозу.

— Понял, — тяжело ответил Гарри и уткнулся в тарелку.

— Вот и отлично, — хлопнув друга по плечу, проговорил Рон. — Передай мне тост сыром. Давно хотел попробовать. И ещё…

* * *

Утро Драко Малфоя было буквально идеальное. Проснувшись, он успел первым попасть в ванную, после чего с легкостью прошел через гостиную, не попав в цепкие объятия Пэнси. Благодаря тому, что до полнолуния оставалось всего пару ночей, Драко чувствовал невероятный прилив энергии. Число уроков с гриффиндорцами составляло рекордный минимум, а после занятий его ожидала тренировка.

Благодаря всем вышеперечисленным факторам, настроение у Малфоя было просто на высоте, и лишь шотландское небо, затянутое тучами, омрачало столь чудное утро.

Выйдя за пределы слизеринской гостиной, он поспешил направиться в сторону Большого зала. Пройдя несколько коридоров и не увидев людей в голубых мантиях, Драко просто обрадовался. «Сегодня точно мой день», — кричал внутренний голос, и лишь на задворках сознания мелькнула мысль о том, что здесь кроется подвох, но Драко на этом не зацикливался. Зачем заморачиваться проблемами, если сегодня можно было бы и насладиться прекрасным днем, например, отдохнуть и побыть обычным подростком восемнадцати лет? Вот и Малфой не нашел причин отказать себе в такой поблажке. Сегодня никакой библиотеки с её пыльными стеллажами и поисков информации в тяжелых томах. Только отдых и никаких проблем!

С такими мыслями он зашёл в Большой зал и сел на привычное место напротив Тео, который уже ел жареный бекон с пюре. Быстро кинув взгляд в сторону гриффиндорского стола, Драко заметил, что дуэт «тупости и отваги» сидел к нему спиной, склонившись над тарелками, без Грейнджер. Их подруга теперь была редким гостем в столовой, так что её отсутствие не удивляло. «Сегодня удача прямо на моей стороне», — подумалось Драко.

Положив себе густой овсянки и взяв яблоко, Драко приступил к завтраку.

Ел он медленно, растягивая удовольствие и подумывая над тем, стоит ли брать добавку. Уркхарт обещал, что сегодня тренировка будет напряженной, ведь матч с Пуффендуем приближался. Он должен был состояться буквально в эти выходные. Соперники из пуффендуйцев были никакие, но играя с ними можно было отточить приемы, которые могли пригодиться в борьбе за кубок.

— Что ты сегодня такой довольный? — спросил Нотт, держа в руке бокал какао с зефиром, немного прищурив глаза. На его лице читалась легкая насмешка.

— Сегодня просто хороший день. День, когда можно немного расслабиться, понимаешь?

— Ты заболел? — спросил удивленно Нотт и потянулся к другу через весь стол, чтобы проверить наличие температуры. — Ты головой нигде не ударялся случайно?

— Нотт, разве у меня не может быть просто хорошего настроения?

— Нет. Не может. Драко Малфой никогда не бывает в хорошем настроении. Я заметил, что последний месяц ты постоянно ходишь напряженный и немного дерганный, словно ожидая нападения. А зверинный оскал и вовсе стал твоей визитной карточкой. Единственные проявления радости на твоём лице я видел, когда ты был пьян или язвил. Но для выпивки слишком рано, а насмехаться пока не над кем. Вывод напрашивается сам собой. С тобой что-то случилось. Грег, — крикнул Нотт парню, что за обе щеки уплетал свежеприготовленную курицу. — Ты случайно не видел, чтобы этот придурок ударялся головой? — указав кивком стороном Малфоя, быстро проговорил он.

— Что? — недоумевая, спросил тот, на секунду оторвавшись от курицы.

— Забей, — махнул рукой Тео, понимая, что нормального ответа он не услышит. Да и пошутить Грег вряд ли сможет. Чувство юмора, так скажем, развито плохо.

— Перестань ломать комедию. У меня просто хорошее настроение, без каких-либо причин. Но если ты продолжишь в том же духе, я, несмотря на столь чудный денек, с легкостью сломаю тебе шею и даже глазом не моргну.

— Знаю, знаю, — иронично посмеялся Тео. — Но твои угрозы пусты, ведь я единственный человек в целом мире, что может выносить тебя и давать отпор в твоих попытках задеть меня.

— А Грейнджер? — неожиданно всплыло имя гриффиндорской заучки. — Она всегда умела за себя постоять и втоптать в грязь.

— Да. Ещё плюс один человек в коротком списке людей, способных выносить тебя больше двух минут и оставаться в нормальном состоянии. Но проблема состоит в том, что у вас всего один раз был нормальный диалог, когда Грейнджер нас благодарила.

— Вот видишь, ты не один в этом списке. Ты ещё забыл про мою любимую матушку — миссис Малфой.

— Точно. Вообще-то, она заслуживает двухметровую статую из цельного куска мрамора за стойкость психики. Я помню, что ребенком ты был просто не выносим. Ребёнок дьявола. Не иначе. Ты довел до истерики аж трёх своих нянь, что провели с тобой меньше суток.

— Ладно, давай закроем тему. Совы вот-вот прилетят, а с учетом того, что с меткостью у них бывают проблемы, нам стоит поторопиться.

— Точно.

После этого они взяли ложки и поспешили съесть собственный завтрак.

Успели они вовремя, и когда совы начали кружить над головой, тарелки Тео и Драко были пусты.

Отодвинув собственную тарелку и махнув рукой, Малфой призвал своего крылатого друга, покрытого черными перьями с серыми пятнами. Он приземлился возле хозяина и, положив на стол свёрнутую газету и пару писем, потянулся к Малфою за лаской. Погладив филина, Драко с легкой улыбкой сказал:

— Молодец, дружище. Лови угощение, — он достал дольку яблока и кинул её вверх. Одно мгновение, и мощный взмах крыльев унес птицу ввысь.

— Что первым открыть, Нотт? — обратившись к другу, спросил Драко. — Узнать последние сплетни магического мира или почитать письмо матери?

— Читай газету, — быстро ответил тот, на секунду оторвавшись от войны со школьной совой за собственную почту.

Пожав плечами, Драко раскрыл сверток и начал читать. Первый же заголовок заставил забыть о хорошом настроении и вернуться в омут страха.

Новая дерзость Пожирателей Смерти: нападение на Аврорат

Сегодня в три часа ночи по Лондону было совершенно нападение на главное отделение Аврората, расположенное в нескольких минутах от главного здания Министерства Магии Великобритании.

Известно, что на месте преступления присутствовала Беллатриса Лестрейндж, которая является правой рукой Того-Кого-Нельзя-Называть и единственной женщиной в рядах Пожирателей Смерти. Она возглавляла отряд, напавший на главный орган защиты магичекой Британии.

Так же был замечен Люциус Малфой, известный как самый главный спонсор Министерства Магии и Хогвартса. На поле битвы он был ранен (колдофотография 1.1) и сбежал. О месте его нахождения ничего не известно.

Еще удалось опознать Алекто и Амикуса Кэрроу, Рабастана и Рудольфуса Лестрейндж, Антонина Долохова. В общей сложности насчитывается около трех дюжин Пожирателей Смерти.

Битва всё ещё продолжается. Глава Аврората уверяет, что им удастся сдержать натиск Пожирателей, но с учётом неожиданости атаки и нехватки людей с каждым часом вероятность этого становится все меньше.

Будем держать вас в курсе развития событий.

Демпстер Уигглсвэйд

С каждым прочитанным абзацем паника все сильнее давила на разум.

Несколько часов, и Аврорат будет захвачен.

Отец ранен и сейчас может находиться неизвестно где. Есть вероятность, что он мертв.

После захвата Аврората силы будут восстановлены, начнутся приготовления к нападению на Министерство Магии.

Это означает, что-то до попытки вторжения на территорию Хогвартса осталось около пяти месяцев, если не меньше.

Единственной отсрочкой могут послужить лишь переговоры с магическими существами, с которыми Темный Лорд хотел наладить контакты перед падением основного органа управления.

Всё это возникло в голове одновременно.

Мозг работал в бешенном ритме, и лишь оглушающий гул Большого зала помог Драко прийти в себя. Не желая оставаться здесь, он встал со своего места, закинул сумку на плечо и, взяв письмо матери в руку, ушёл. Нужно подумать. Возможно, придется пропустить первую пару.

А ведь день так хорошо начинался…

---

Примечания:

*- https://69.img.avito.st/640x480/3316477769.jpg

**- https://upload.wikimedia.org/wikipedia/ru/1/1e/%D0%9C%D0%B0%D1%81%D0%BA%D0%B0_%28%D1%84%D0%B8%D0%BB%D1%8C%D0%BC%2C_1994%29.jpg

* * *

- https://images.app.goo.gl/QqyzUbj5uMbWTbFV7

За окном свинцовые облака затянули небо, словно одеялом, закрывая солнце. В воздухе витал запах свежей опавшей листвы, а холодный ветер гулял по коридорам замка, заставляя учеников, что были одеты в легкие мантии, накладывать согревающие чары.

По одному из таких коридоров в спешке шла девушка, чей стук каблуков звоном отражался от стен. Гермиона постоянно поглядывала на стрелки своих наручных часов, словно ожидая, что время застынет и она успеет дойти до кабинета ЗОТИ не опоздав. Но время, как и Снейп, было неумолимо. Так что она мысленно уже попрощалась с десятью баллами и готовилась выслушать несколько колкостей от профессора на свой счет.

Вскоре звон колокола прозвучал на весь Хогвартс, оповещая о начавшихся занятиях. Гермиона тяжело вздохнула и остановилась на несколько секунд в пустом коридоре, закинув голову вверх:

— Чёрт, — простонала девушка и поправив лямку сумки, что так и норовила соскользнуть с её тонкого плеча и упасть на мраморную поверхность, направилась в сторону кабинета, надеясь на снисходительность Снейпа или его отсутствие. Ведь ещё никто не отменял возможности опоздания профессора по какой-либо причине.

Решив сократить свой путь, Гермиона свернула на винтовую лестницу и, спустившись на второй этаж, направилась к восточному крылу.

Неожиданно она услышала знакомый голос Миртл, что звонким эхом разнесся по пустому коридору.

— Необязательно здесь всё громить...

После этого замечания Гермиона вздрогнула от резкого звона стекла. Паника на минуту затмила разум, а в легких резко закончился воздух. "Пожиратели проникли в замок?" — подумала она, но сразу отмела эту мысль, понимая, вряд ли бы последователи Волан-де-Морта решили бы сначала разнести заброшенный туалет.

Достав палочку из внутреннего кармана мантии, ведомая любопытством, Гермиона подошла к слегка раскрытой двери.

Подойдя ближе, она услышала журчание воды и едва слышный диалог. Вздохнув поглубже и собрав волю в кулак, Гермиона заглянула в щель.

Первое, что бросилось в глаза, это тонкий слой воды, которым была покрыта вся площадь туалета. Осколки стекла и куски раковины были разбросаны по полу и особо крупные части выглядывали из-под водной глади, словно скалы в море. Редкие солнечные лучи пробирались через дыры разбитых окон.

Гермиона сняла туфли и легкими шагами на цыпочках начала пробираться вглубь помещения. Ступала она осторожно, боясь поранить свои ноги об острые осколки стекла.

Пройдя несколько кабинок, она увидела призрак Плаксы Миртл, которая, склонив голову, смотрела в сторону умывальников. Её лицо, почти всегда покрытое слезами, выражало легкую грусть и сочувствие.

Остановившись у самой последней кабинки, Гермиона прислонилась спиной к двери и вздохнула поглубже. Ей казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, так сильно оно билось.

— Ты не переживай... Все же будет хорошо... Я тебе помогу...

— Миртл, блять, заткнись, — резко прозвучал знакомый холодный голос.

"Неужели, Малфой? Это он здесь так всё развратил?"— задалась вопросами Гермиона.

Девушка, решив, проверить свои догадки, выглянула из своего укрытия и увидела, что спиной к ней стоял, вцепившись в раковину и склонив голову над ней светловолосую голову, Драко Малфой.

— Ничего не будет хорошо, Миртл,— зло сказал Малфой.— Сегодня умер мой отец, понимаешь? Здесь уже ничего не поможет... Об этом завтра узнает вся волшебная Британия. Люди начнут говорить, что он это заслужил у меня за спиной... И да, блять, он заслужил. Люциус был ужасным человеком. Скажу больше — ужасным отцом. Но ведь отцом... Не самым ласковым... Мне от него часто доставалось, скажу тебе, — с некой ностальгией в голосе продолжил Драко. — А во всём виноват этот чертов Тёмный Лорд. Было бы намного лучше, если его не было, понимаешь? Отец был бы жив.... Мать не рыдала и не ходила по мэнору, дрожа из-за постоянных криков, которые доносятся из подвалов... Я мог жить обычной жизнью... Заглядываться на девчонок, переживать из-за учебы, напиваться до состояния "Где моя метла? Самое время полетать"... Но вместо этого я теперь думаю только о том, как именно выполнить это чертово задание. Ты же знаешь, что будет со мной, если я его провалю, Миртл? Он убьет мою мать и не отдаст мне лекарство от ликантропии... Кстати, это лучшая издевка Волан-де-Морта — превратить мага, что дорожит своей чистокровной шкурой, в презираемого им оборотня... Жаль, сука, что не смешно.

Гермиона замерла на месте в шоке. Услышанное не укладывалось в голове. Но постепенно шок сменился пониманием ситуации. Все начало складываться в единую картину, как пазл. Те капли крови на его рубашке в вагоне, исчезновение в ночь полнолуния, отстраненность. Все это последствия, что упали на плечи парня. А смерть отца и вовсе могла добить его сейчас...

Неожиданно резко Гермиона почувствовала к нему жалость, так схожую с той, что она испытывала к Гарри в момент смерти Сириуса, вместо привычной неприязни. Хотелось подойти к Малфою, сказать, что все будет хорошо и предложить помощь... Но в она понимала, что её не примет... Она же грязнокровка..

Решив оставить Малфоя наедине со своими мыслями, Гермиона уже собралась уходить, но, сделав шаг, наступила на осколок раковины. Резкий крик заполнил туалет на мгновение и резко смолк.

Драко резко вскинул голову, услышал женский голос, поднял взгляд к растрескавшемуся зеркалу и увидел за своей спиной силуэт девушки, что стояла на одной ноге, прижав другую.

Резко развернувшись, он быстро подошел к Грейнджер и, взяв её за плечи, толкнул к ближайшей двери, прижимая. Палочка девушки выпала из рук и упала на пол, а сумка соскользнула с плеча.

Гермиона охнула от боли, которая пронзила спину и макушку. Тряхнув слегка головой, она подняла взгляд на лицо Драко.

Вид Малфоя поражал. Всегда ухоженные, волосы стояли дыбом, словно иглы ежа. Лицо искривлено в гримасе ярости. Щеки раскраснелись ярким огнем, а губы искривились в жестоком хищном оскале. Вместо всегда серой радужки глаза горели янтарным светом.

Мантия не скрывала жилистой фигуры парня. Рубашка была расстегнута на первые две пуговицы, рукава закатаны по локоть, обнажая белоснежную кожу предплечья. Плечи тяжело поднимались и опускались. Дышал он тяжело и часто, так что воздух со свистом вылетал из легких.

Образ Драко пугал в внушал опаску, что сразу отразилось в глазах Гермионы.

— Что ты здесь делаешь, Грейнджер? — зло выпалил он, заставляя ту опустить взгляд. — Неужели тебя не учили, что подслушивать нехорошо?

— Драко, отпусти Гермиону, — крикнула Миртл. — Ты же делаешь ей больно.

— Закрой свою пасть, Плакса, — крикнул он через плечо.

Миртл, обидевшись, вылетела через стену, оставив Гермиону на растерзание Драко.

— Что теперь? Пойдешь и расскажешь своим дружкам, что теперь Малфой не такой уж чистокровный? А, нет... Лучше рассказать, что я больше не смогу рассказать все отцу и он не сможет их покарать? Ты же хочешь надо мной поиздеваться, Грейнджер? Отомстить за все эти насмешки? Что же ты молчишь?

— Мне жаль, Малфой, — тихо сказала Гермиона, взглянув на него из-под ресниц.

— Не смей меня жалеть... Мне не нужна жалость...

— Мне жаль, — вновь повторила она и почувствовала, как хватка ослабла, а через секунду и он вовсе отошёл на несколько шагов назад.

— Уходи, Грейнджер, — тихо произнес Драко. — Уйди и забудь о том, что слышала и видела. Если расскажешь кому-нибудь — убью.

Он развернулся и направился к покинутой раковине, чтобы привести себя в порядок.

Гермиона тяжело вздохнула и уже собиралась взять палочку и уйти, но в голове возникла дурацкая мысль. Сумасшедшая даже.

— Я не думаю, что мне стоит уходить, Малфой, — резко сказала она, развернувшись в его сторону и сложив руки на груди.

— Раз ты меня не слышала, я повторю — уходи.

— А я не уйду. Тебе сейчас не стоит оставаться одному, твоя ярость может выйти из-под контроля и ты можешь превратиться в волка прямо здесь.

— Ты врешь, — с легкой насмешкой сказал Малфой. — Даже не пытайся обмануть слизеринца. Не получится.

— Это правда. Я тебе потом могу дать книгу, в которой я это прочитала.

— Скажи, что просто хочешь полюбоваться мной.

— Да, я никогда в таком не признаюсь.

— Значит, полюбоваться всё же хочется?

Их диалог звучал максимально сюрреалистически. Они говорили, словно не стояли в разрушенном из-за вспышки ярости туалете. Просто перекидывались язвительными фразами, как старые знакомые.

Оставив фразу без ответа, Гермиона, закатив глаза, подняла палочку с пола.

— Думаю, что стоит привести здесь всё в порядок.

Взмахнув палочкой, она сказала Репаро максима, и, словно в обратной перемотке, осколки стекла и раковин начали возвращаться на свои места. Вода, все это время покрывавшая пол, исчезла. Выпавшие свитки и книги из сумки девушки вернулись в сумку.

После этого Гермиона резко села на пол, прислонившись спиной к двери кабинки. Она вытянула ноги и прикрыла глаза, стараясь расслабиться. В голове творилась суматоха, а недавний удар все еще отдавался пульсирующей болью по всей макушке.

Драко на секунду растерялся, глядя на расположившаяся на полу Гермиону. Решив, что хуже все равно не может быть, Малфой сел рядом с Грейнджер на расстоянии всего десяти дюймов.

— Как умер твой отец? — неожиданно оглушающе прозвучал вопрос Гермионы.

— Я не знаю, с чего начать, если честно... Ты читала утренний выпуск "Пророка"?

— Нет. Я ушла до того, как прилетели совы. Нужно было заглянуть в библиотеку.

— Конечно... А я-то думаю, почему ты не со своими тупоголовыми друзьями? Ты просто свалила от них в библиотеку. Я тебя понимаю. Общество книг намного лучше твоих друзей.

— Малфой, — угрожающе сказала Гермиона.

— Ладно... Если рассказывать более полную версию, то нападение на тебя было частью Волан-де-Морта. Ему было необходимо, чтобы большая часть авроров покинули Аврорат, для того, чтобы без проблем можно было его захватить. Для этого нужна была веская причина. А что может быть важнее, чем безопасность детей? Маклагген, напав на тебя, дал веский повод сомневаться в безопасности школы и Министр сразу направил шесть дюжин человек на охрану замка, оставив Аврорат ослабленным. Сегодня Тёмный Лорд решил нанести удар. В результате боя мой отец получил ранение и покинул поле битвы, трансгрессировав в мэнор. Там его ждало это змееподобное чудовище. Он убил моего отца. Сказал, что ему не нужны трусы в своих рядах. Я уверен, что Люциус просто попался под горячую руку, как и я пару месяцев назад.

— Ты это про...

— Да, Грейнджер. Про ликантропию. Я ведь должен был получить метку, знаешь? Меня к этому готовили. Но Лорд Волан-де-Морт решил опозорить мою семью, дав Сивому меня укусить, — вспомнив про укус, Драко отвел плечо назад. Фантомная боль теперь была вечным его спутником. — Я после этого напиваться начал. Алкоголь мне дали попробовать ещё в тринадцать, а собственный бар у меня появился прошлом году, но только после укуса я стал злоупотреблять. Но как бы я не хотел напиться, не получалось.

— У тебя ускоренный метаболизм. В этом нет смысла. И я думаю, что превращаться в волка раз в месяц намного лучше, чем иметь клеймо убийцы на всю жизнь.

— Я тоже так думаю.

— Тебе стоит подумать над тем, чтобы обратиться к Дамблдору. Он сможет спрятать твою мать, тем самым лишив рычага давления.

— А лекарство от ликантропии? Том обещал, что если я выполню задание, то получу его.

— Я не уверена, что он сказал правду. Если существует лекарство на самом деле, то вряд ли бы о нем никто не знал. Пару бы человек записавших рецепт точно бы нашлось.

— Может быть, ты права, но мне бы хотелось верить в лучшее.

Внезапно наступила звенящая тишина, но неожиданно комфортная. В ней никто не чувствовал себя неловко. Просто смысл говорить ненужные слова, да?

Вдруг Гермиона вспомнила, что перед тем, как найти Малфоя, она опаздывала на занятие. Взглянув на часы, она поняла, что прошла уже треть занятия из полуторачасовой лекции. Снейп её убьет, а Гарри и Рон устроят ей допрос с пристрастием.

Девушка резко подскочила на ноги и взяла с пола сумку, чем заставила напрячься Драко, что с неким недоумением смотрел на сборы Грейнджер.

— Ты куда?

— На занятие. У тебя есть уважительная причина пропустить ЗОТИ, а у меня нет. Так что придется выкручиваться и говорить, что была в Больничном крыле. Надеюсь, что Снейп меня не убьет.

После этих слов она направилась в сторону выхода, оставляя Малфоя в одиночестве.

— Грейнджер, — окликнул её Драко. — Спасибо!

— Тебе не за что меня благодарить, — сказала та, вспомнив их недавний разговор.

В ответ Малфой лишь усмехнулся.

В гостиной Слизерина царило необычайное оживление. Большинство обсуждало утреннюю сводку новостей по поводу захвата Аврората. На данный момент всем было известно лишь то, что битва до сих пор продолжалась. Преимущество всё также оставалось на стороне Пожирателей.

Но, как неудивительно, это никого не волновало.

Страх захватил душу почти каждого обладателя чистокровной репутации. Страх потери. В этой битве участвовали их родители и родственники. Вряд ли авроры сейчас скупились произносить непростительные в сторону Пожирателей. Несчастный случай тоже никто не отменял.

Но были и единицы, чья душа была спокойна и нетронутая переживаниями о происходящем в стенах Аврората.

Одним из таких людей был Теодор Нотт, сидевший в глубоком кресле и наблюдавший за танцем пламени в камине.

Отец и мать парня сейчас находились во Франции с целью заключения очередной сделки. Он не знал, какой именно мотив побудил родителей отбыть в континентальную Европу. Было это связано с финансами или с деятельностью Тёмного Лорда — оставалось только гадать. Главное, что родители сейчас находились далеко от происходящего здесь ужаса. Тео не хотелось бы сейчас сидеть как на иголках и ожидать письма с новостями, как однокурсники.

Единственное, что сейчас тревожило его душу и заставляло переживать, так это исчезновение друга.

С момента того, как Малфой скрылся за дверьми Большого зала, прошло ОКОЛО десяти часов и вестей от него всё ещё не было. Тео не хотелось думать о плохом, но пессимистические мысли так или иначе брали вверх над сознанием.

Драко Малфой не любил прогуливать занятия. В нём жил дух соперничества с Грейнджер. Он всегда хотел занять первое место по успеваемости и прикладывал для этого гигантское количество усилий. Малфой не пропускал ни одного занятия без уважительной причины, сидел иногда часами в гостиной над учебниками, дабы более подробно изучить недавно пройденный материал.

И помня это, Нотт понимал, что исчезновения с поля битвы раненого Люциуса и пропажа друга были взаимосвязаны. И в таком случая всё могло быть намного хуже, чем просто какое-то поражение мягких тканей.

Весь этот поток мыслей и предположений прервал визг Пэнси, весь день обижавшейся на Драко. Целый день она только и говорила о том, что Малфой опять её бедную и несчастную бросил, оставил без внимания. Бедная, блять. Иногда её эгоизму мог позавидовать сам Нарцисс.

Повернув голову, Тео увидел Малфоя, стоявшего в дверях, которого обнимала Паркинсон.

Выглядел тот, мягко говоря, не очень хорошо.

— Пэнси, дай пройти, пожалуйста, — сказал Драко, стараясь придать голосу мягкость, но хрипотца в голосе не давала этого сделать. — Мне нужно в комнату, отдохнуть немного.

— Я переживала за тебя, между прочим. Место не находила. И не дам тебе пройти, пока ты не скажешь, где был, — громко и четко сказала Пэнси, отойдя на пару шагов назад и начиная вести себя, как обиженная дама. Тео не видел лица девушки, но догадывался, что в ее глазах горел огонь злости.

— Пэнси, мне сейчас не до этого немного. Давай устроим скандал позже, хорошо? В любой другой день, но не сегодня. А сейчас просто отойди в сторону, — немного зло и устало попросил Драко, смотревший за спину девушки.

— Ты так легко от меня не отделаешься, Малфой. В этот раз я не закрою глаза на твое исчезновение, как сделала это в прошлый раз. Я не позволю тебе пройти, пока не ответишь где ты был и почему исчез на целый день.

— Хорошо, Пэнси. Я не хотел этого.

Всего мгновение и тело девушки неожиданно резко дёргается назад к дивану, словно её тело было сделано из металла, а кушетка была мощным магнитом. Приземлившись пятой точкой на подушки, Паркинсон попыталась встать, но все её попытки оканчивались провалом и тихим рычанием.

Пока все смотрели на то, как Паркинсон летит на диван, Драко быстро прошел через гостиную и исчез в коридоре ведущего в спальни. Вслед за ним последовал и Нотт.

Малфой шел слишком быстро, желая поскорее скрыться от пристального внимания однокурсников, что Тео, следивший за ним, едва поспевал.

Через несколько секунд Драко скрылся в комнате, перед этим громко хлопнув дверью с такой силой, что заставило затрещать дерево.

Тео тяжело вздохнул.

Его друг был явно зол. Даже можно сказать находился в бешенстве. Стоило бы его оставить наедине с этим, но совесть не позволяла Нотту бросить Драко.

Тихо открыв дверь, слизеринец увидел, как Драко мечется по комнате в поисках, зло бормоча себе под нос "где она?".

— Что ищешь?

— Огневиски, — даже не оборачиваясь, кинул Малфой. — Ты куда-то стащил последнюю бутылку, даже не сказав мне, где спрятал.

— Она скрыта под вторым дном ящика с зеркалом, — быстро сказал Тео.

Бросив "спасибо", Драко метнулся в сторону приоткрытой двери ванной и меньше чем через минуту появился с бутылкой желанного напитка. Пил он жадно, прямо из горла, словно путник, что долгое время блуждал в пустыне и впервые увидевший родник с чистой водой. А с учётом того, что огневиски ужасно сильно жег горло и обычно никто больше глотка выпить не мог, картина, представшая перед Тео, пугала.

Когда от целой бутылки осталось всего половина, Драко отрывался от неё, тяжело опустился на кровать. Склонив голову и оперившись локтями на колени, парень прерывисто и хрипло дышал, словно только что выбрался на берег из морских глубин.

— Может расскажешь, что случилось? Если не захочешь, то я могу попросить пару бутылок у Забини. Он задолжал мне в прошлом году. Может даже...

— Отец мертв, — тихо молвил Драко, заставляя замолкнуть друга. — Он мертв, Тео. Завтра похороны. И убил его этот скотина, наш великий Тёмный Лорд, который приведёт нас к великому будущему, где нет грязнокровок, чёрт возьми.

Говоря это, Малфой смотрел лишь в одну точку где-то на полу, словно сверля в ней дырку. Его голос был пропитан болью и скорбью. Война ещё по-настоящему и не началась, а уже забрала у него слишком много: сначала чувство безопасности в родных стенах дома, затем чистокровность, а сегодня и отца.

— Я не знаю, что он предпринят в следующий раз. Он же убил отца просто так. Значит и мама в любой момент может попасть под горячую руку, и вслед за отцом занять очередное место в семейном склепе. Мерлин, я ведь ещё так далеко от нормального плана... Мне так паршиво от всего этого... Так хочется напиться, но.... Как там Грейнджер сказала... Мета.... Метаболизм не позволяет.

— Когда она это успела сказать? И мягко... Вы же не общаетесь...

— Она меня увидела, когда я громил туалет на втором этаже и жаловался Миртл. Грейнджер оказывается та ещё гриффиндорка, — вспомнив, про главную заучку школы, парень усмехнулся. — Я её прижал к двери... Сильно, кстати... Говорил, что она не должна быть здесь. Грейнджер ещё глаза спрятала, чтобы я её страха не видел, но я же чувствовал, как она дрожала. Честно, я думал, что там придушу... Мне так трясло от злости. Из-за отца, из-за Тёмного Лорда, из-за себя самого, что ещё немного и я бы потерял контроль над ситуации. А она говорит: "Мне жаль". Просто... Она это так просто сказала... Без слёз на глазах... Тихо и мягко... Я её отпускаю, говорю уйти, а она нет. Убирает беспорядок, садится на пол и просит рассказать... Она даже не осуждала и не повторяла, что ей жаль... Посоветовала обратиться к Дамблдору... Она так это просто поняла и даже осталась поговорить.

— Она же Грейнджер. Для неё нет ничего непонятного. Плюс, она всегда всем готова помочь. Она сострадательна, — просто сказал Тео, не удивлюсь проявлению заботы со стороны девушки. — Может тебе действительно обратится к директору?

— Я честно уже не знаю. С учётом того, что после смерти отца мама будет беззащитна перед Тёмный Лордом — спрятать её будет лучшим вариантом. Но если наша сторона победит, нас посчитают предателями и убьют. Это, словно ходить по лезвию.

— Никто не верит, что мы победим. Со старым лордом— возможно, но сейчас...

— Сегодня захватят Аврорат, Тео.

— И смысл? Это всего лишь административное здание. Всё равно подразделения разбросаны по всей Англии. Это только разозлит авроров и Орден Феникса.

— Я не могу принять сейчас решение, понимаешь? Мне страшно до одури за мать. Да, и за себя тоже. Сейчас всё, что я могу так, это попытаться напиться.

— Драко, я не говорю принять решение сейчас. Просто подумай. В независимости от твоего решения, я всё равно помогу.

— Спасибо, — сказал Драко с лёгкой грустью в голосе, — А сейчас давай выпьем. Тащи свою задницу к Забини. Одной бутылки сегодня будет мало.

* * *

Парень стоял возле поместья. Тяжёлым взглядом оглядывая тёмные фасады, он думал.

Драко никогда прежде не задумывался над тем, какое у него было счастливое детство.

В те далёкие годы, после первой магической войны, отец почти все время проводил в министерстве пытаясь очистить свою репутацию, убедить, что был Пожирателем не по своей воле. Из-за этого Драко практически не видел отца. Лишь изредка поздно вечером, прогуливаясь по замку, мальчик видел Малфоя-старшего через щель в проёме кабинета, склонившегося над бумагами.

Основную роль в его воспитании сыграла мать— Нарцисса Малфой.

Драко всегда с трепетом в душе относился к этой со стороны холодной аристократке, которая привнесла в его жизнь столько тепла. Он помнит, как часто они вместе сидели прямо на полу в гостиной, просто играя в игрушки. Простая безобидная игра с волшебными фигурками приносила столько радости. И Мерлин, как же это было прекрасно.

Когда Драко исполнилось семь лет, он начал проводить большую часть свободного времени в саду, летая на детской метле, мечтая в будущем стать ловцом. Мать же следила за ним издалека, на веранде, почти никогда не отрывая своего взгляда от сына. Она хоть и была чистокровной волшебницей, и бояться чего-то магического для неё было неправильно, но квиддич и метла для полетов всегда внушали легкую дрожь в душе.

Но после детство закончилось. В преддверии школьной поры Малфой-старший решил, что нужно заняться воспитанием наследника рода. Почти всё лето, Драко провел в кабинете изучая семейный кодекс и слушая лекции отца.

Это было ужасно.

Каждая заминка или упущение каралось очень строго. Драко помнит, что самым безобидным из всего множества наказаний было заточение на несколько часов в холодной темнице. Другие даже вспоминать было страшно. Даже слезы жены не могли заставить Люциуса отменить наказания.

Сейчас оглядываясь назад, Драко понимал, что отец хотел лучшего и воспитывал его так, как обязывали традиции, но жестокость он не мог простить. Да, и вряд ли теперь когда-то сможет. Сказать слова прощения в глаза, уж точно.

Неожиданно холодный ветер прошёлся рядом с парнем, заставляя отвлечься от мыслей.

Расправив плечи и надев маску безразличия, парень поднялся по ступенькам родного дома. Вещей он с собой не взял, так что ступал быстро и легко. Поднявшись, парень прикоснулся к холодной поверхности двери. Как только рука коснулась резного дерева, Малфой почувствовал лёгкую вибрацию. После этого двери медленно распахнулась, приглашая войти.

Пройдя несколько метров, Драко остановился в прихожей. Он чувствовал изменения в антураже, но не мог уловить взглядом перемен.

— Мастер*... Ой... Прости, Тинки. Лорд Малфой, добро пожаловать, — тихо прозвучал голос эльфийки, неожиданно представшая перед парнем.

— Где моя мать? — строго произнес Драко.

— Она сейчас в летнем зале. Ожидает вас.

— Хорошо, — сказав это, парень снял мантию и направился в сторону зала.

Идя по длинным коридорам, Драко задумался об сказанной домовиком фразе.

"Лорд Малфой" прозвучало неожиданно для него резко и пугающие. В памяти, ведь ещё были живы момент, когда так обращались к отцу. А теперь он, Драко Малфой, глава целого рода. И это внушало опаску.

Драко шёл быстро, петляя по коридорам и вскоре остановился возле белоснежной двери, расписанной цветами. Она резко выделялась на фоне чёрных стен, благодаря красным, жёлтым, синим и зелёным оттенками в оформлении. Оформление этого Летнего зала было подарком отца для матери на их первую годовщину. Нарцисса всегда любила большие светлые пространства и жаловалось, что в Мэноре этого не было. Тогда, отец и нанял дизайнера и попросил воплотить мечту жены. Летним же его прозвали лишь потому, что именно это жаркая пора была любима бывшей Блек.

Стук сильным эхом отразился от стен, словно намерена. Не услышав ответа, Драко тихо приоткрыл дверь и прошел в зал.

Его взгляд сразу зацепился за одиноко стоявшую фигуру матери, которая на фоне панорамного окна, казалось миниатюрной. Её чёрное платье резко контрастировало со светло-серым пейзажем осенний Шотландии. Она стояла тихо, неподвижно, словно статуя итальянского скульптора.

— Мама, — осторожно произнес Драко, желая привлечь внимание.

Услышав родной голос сына, женщина резко обернулась. Парень сразу заметил красные глаза и лёгкую дрожь рук. Казалось, что она стояла здесь всю ночь и плакала.

— Мальчик мой, — тихо, даже отчайно прошептала Нарцисса и сделала несколько шагов в направление Драко, но ноги её совсем не держали. Колени слегка подгибались, а шаги были слишком неуверенными и осторожными.

Драко поняв состояние матери, преодолел разделяющие их расстояние и заключил ее в свои объятия. Женщина, почувствовав тепло родного сына, положила голову на его плечо и обняла покрепче.

— Привет, мам, — прошептал на ухо парень и слегка погладил ее по волосам.

Драко почувствовал, как после этой фразы, слезы начали капать на чёрную рубашку, пропитывая ткань солёными каплями. Нарцисса сдерживалась до этого. Старалась не плакать, но объятия сына, прорвали дамбу, и волна эмоции захлестнула её.

Так они стояли всего несколько минут, которые казались бесконечно длинными, но такими успокаивающими. Драко осознал, что именно объятия матери дарили необходимый ему покой, который он искал после письма.

Нарцисса отстранилась от сына, взяла его лицо в свои нежные руки и взглянула ласковым внимательным взглядом, словно ища что-то. В ее глазах читалось беспокойство и печаль, но губы были растянуты в легкую улыбку.

— Всё хорошо? — тихо спросила Нарцисса, сразу уловив волнение на душе Драко.

— Конечно, нет, мам, — сказал тихо парень, взял кисти матери в своих руки и поцеловал тыльную сторону, — Но всё будет хорошо. С тобой всё будет хорошо. Я обещаю.

— Я знаю, сынок. Как же жаль, что тебе пришлось так рано повзрослеть. Как бы я хотела, чтобы в твоей жизни было больше радости...

— Мам, всё в порядке. Кто будет на похоронах?

— Только мы. Тёмный Лорд запретил проводить роскошные проводы. Говорит, что Люциус этого не заслужил, — после этих слов, из глаз хлынули слезы. Парень сразу вытер большим пальцем мокрую дорожку с лица.

— Зато не приедет тётя Элизабет. Она бы вновь причитала, что всё плохо в плане организации, — попытался пошутить парень.

— Драко...— с печальной улыбкой, протянула Нарцисса.

— Она бы все испортила.

— Все готово, миссис Малфой, — неожиданно раздался голос домовика, появившийся в дверях.

— Спасибо, Тонки. Мы сейчас подойдем. Можешь идти.

— Мам, готова?

— Нет, конечно. Но ведь от этого не убежать, да?

Вместо ответа, парень взял мать под локоть и направился к выходу из летнего зала в холодные коридоры Мэнора.

*-Мастер — обращение к мальчику или подростку в Англии

Необыкновенная прохлада и слякоть царили сегодня в графстве Уилтшир. Дождь все капал, заставляя промокнуть до нитки всякого осмелившегося выйти за пределы теплого дома. Небо было мрачным, облака темными, и редкие вспышки молнии показывали их едва заметный силуэт. Могучие кроны деревьев опасно качались на ветру, грозя опасностью каждому прошедшему мимо. Погода была печальна и сурова.

Молодой человек шел наперекор непогоде. Он крепко держал мать за руку, что плакала вместе с природой. Свободную руку, одетую в черный бархат, она держала прямо у лица, дабы стереть мокрые дорожки слез с белоснежной кожи. Её взгляд, как и взгляд сына, был устремлен к темному старинному строению в глубине сада, сделанного из черного мрамора и внушающий своей громоздкостью страх.

Семейный склеп Малфоев хранил в себе историю множество поколений. И, смотря на это здание, Драко вспомнил, как последний раз здесь был на похоронах своего деда — Абракса Малфоя, который умер за год до поступления внука в Хогвартс. Он до сих пор помнил тот день, словно это случилось только вчера.

Похороны прошли, как светский вечер в честь очередного благотворительного фонда. Никто не плакал, на лицах пришедших нельзя было заметить даже каплю скорби. Лишь холод и отчужденность ощущались в каждом, кто был в зале. Конечно, надев свои маски, родственники мило общались между собой, обсуждая новые веяния в моде и политику, но фальшь нельзя было скрыть.

И помня это, Драко даже был рад тому, что похороны отца пройдут незаметно. Так будет спокойнее не только ему, но и Нарциссе, который так нужен был покой и умиротворение.

Двери склепа были выполнены из кованого металла гоблинской работы. Подойдя ближе к ним, Драко оторвал руку матери, вцепившуюся в его локоть, прикоснулся к металлу, который обжигал кожу своим холодом, и открыл дверь.

Пропустив Нарциссу вперед, Драко зашел следом, лишь на секунду задержавшись в проходе из-за яркости света внутреннего помещения.

В задумке архитектора, возвышенное белое внутреннее убранство должно контрастировать с мрачным внешним обликом семейного склепа, заставлять задуматься о высоком. «Рай и бренный мир», как он назвал свое творение в письмах будущим владельцам родового гнезда почти тысячу лет назад. Но Драко не верил в эти сказки. Точнее, о них не задумывался. Жизнь здесь — в бренном мире, волновала его больше, чем загробная в Раю, существование которого еще не было доказано даже волшебниками.

Отряхнув голову от капель воды, он прошел следом за матерью, что уже стояла у надгробной плиты. Встав рядом с Нарциссой, парень взглянул на неё. Женщинами стеклянными глазами глядела на надгробную плиту, на которой было выбито только имя, словно не замечая пристального взгляда сына. С ресниц так и норовили скатиться солёные слезы, но она смиренно ждала, когда все это закончится. Леди Малфой знала, что её слезы печалят сына, и не хотела этого. Он не должен был беспокоиться о ней.

— Мам, ты готова? — тихо спросил Драко.

— Конечно, — с печальной улыбкой на устах, произнесла Нарцисса, всего на секунду повернувшись к сыну.

Тот в ответ лишь кивнул, не найдя в себе силы произнести хоть слово. Неожиданная ответственность упала на его плечи, и он не знал, как начать церемонию. Уроки с отцом вмиг все испарились, оставляя в голове лишь вакуум.

«Как звучало заклинание, черт побери?» — кричал в панике внутренний голос, пробуждая в Драко лишь злость, контролировать которую ему было тяжело. Он не мог подвести мать в столь печальный и важный для неё день. Просто не смел нанести ей такого оскорбления, но события последних суток накладывали свой след на память молодого человека.

Вздохнув поглубже, Драко мысленно произнес: «Отец любил говорить, что любое знание никуда не уходит, а лишь теряется на время. Просто нужно найти к нему дорожку», и, вытащив палочку из внутреннего кармана, очистил разум от всяких мыслей и чувств. Оказавшись на краю сознания, молодой человек увидел сцену прошлого, что разворачивалась в этой печальной декорации.

Отец стоял в семейном склепе в окружении родственников и холодным взглядом взирал на мраморный кусок с именем дедушки. Драко, ещё маленький, взирал на отца снизу вверх, пытаясь уловить его настроение.

Внешне это было вряд ли заметно, благодаря долгим годам тренировок, но Люциус был напуган. Кисти едва заметно дрожали, взгляд бегал из стороны в сторону, а адамово яблоко все перекатывалась по шее вниз-вверх.

Неожиданно тонкая рука матери сжала ладонь отца, заставляя обернуться. Нарцисса, что до этого ввела нудный разговор с французскими родственники, незаметно подобралась к мужу со спины.

— Скоро начнем?

— Да, совсем скоро.

Её внимательный взгляд сразу заметил неладное. Для Нарциссы причина задержки сразу стала очевидна.

— Все будет хорошо, — одними лишь губами молвила Нарцисса и нежно провела рукой по щеке мужа. Она излучала такую нежность и заботу, что мужчина не смог сдержать легкой влюбленной улыбки. Такую незаметную, что только сын мог её разглядеть.

Драко заметил, что дрожь в руках отца ушла, а взгляд стал более уверенным.

Леди Малфой всегда могла успокоить Люциуса и подобрать нужные слова. Это была особая магия, которая скрепила их брак много лет назад навсегда.

Глубоко вздохнув, Малфой-старший, взглянув на жену и потрепав сына по голове, достал палочку и громко произнес:

— Дорогие родственники, давайте приступим к церемонии. Пиктура Мортвей…

— Пиктура Мортвей, — четко сказал Драко, сделав плавное движение палочкой, как когда-то сделал и его отец.

Белый шар вылетел из палочки и ударил в мрамор. Стена местами покрылась едва заметными трещинами, а после и мелкие куски начали падать к ногам. Спустя несколько секунд можно было разглядеть выбитую надпись на мраморе.

Люциус Малфой

1954-1997

Последний же враг истребится — смерть

— Почему? — испуганно спросила Нарцисса, взглянув на сына.

— Потому, что он очень хорошо умел рассказывать истории о Дарах смерти, мама, — просто ответил Драко, не желая акцентировать внимание на то, что это лозунг Пожирателей. Для парня — это просто красивая фраза, что любил выделять Люциус, когда рассказывал сказку про трех братьев.

В ответ Нарцисса лишь промолчала и отвела взгляд к мраморной плите. Она сняла черный бархат с руки и дрожащей рукой приблизилась к холодной поверхности, остановившись всего на секунду. Словно боясь спугнуть момент, женщина прижала ладонь мрамору.

— Я останусь здесь ненадолго с ним наедине, хорошо? Мне нужно столько сказать…

— Хорошо, мам, — ответил Драко, даже не задумываясь отказать ей.

Замешкавшись на секунду, он развернулся и собрался уходить. Сделав несколько шагов и взявшись за ручку двери, Малфой тяжело вздохнул и бросил взгляд в сторону Нарциссы, прижавшийся к стене.

Ему так хотелось остаться с ней, забрать её боль, но к сожалению, Драко не мог этого сделать. Единственно, что мог сделать, так это тихо молвить:

— Я люблю тебя, мам.

Услышав родной голос сына, вдова на секунду оторвала свой взгляд от надписи и взглянула в сторону Драко.

— Я знаю, — с ласковой улыбкой на устах, ответила женщина. — Я тебя тоже.

Услышав заветные слова, Драко дернул ручку двери и вышел, оставив за собой лишь мокрые следы.

Нарцисса, проведя рукой по выбитым буквам, тихо сказала, так что только мышь могла бы уловить её едва заметный шепот:

— Он стал таким взрослым… Ты бы им так гордился, Люций.

* * *

Мягкий свет люстры, похожий на золото, освещал кабинет, придавая комнате атмосферу уюта и теплоты. Слева во всю длину кабинета расположился стеллаж из красного дерева. На его полках за стеклянными витринами хранились лишь книги учета и теория ведения бизнеса. Действительно ценные экземпляры хранились вдали от посторонних глаз в библиотеке, доступ к которой имели только члены семьи или в тайниках, если даже им нельзя было доверять. В центре кабинета прямо перед окном расположился стол, сделанный вручную французским мастером, и был чем-то схож со знаменитым столом «Резолют». Справа стоял тайник с алкоголем, ключ от которого всегда хранился под вторым дном центрального ящика стола. Возле тайника свое почетное место занимал камин из известняка. На его панелях был примечательный рисунок, который был выполнен в античном стиле. Напротив же него расположились два кресла, что стояли на ковре цвета зеленого изумруда.

В одном из этих кресел сидел Драко. Он следил за танцем огня в нише камина и слушал стук дождя. В его правой руке покоился бокал с вином.

Взгляд юноши был затуманенным и рассеянным.

Драко был погружен в собственные мрачные мысли, которые предстали перед ним в новом свете. Сейчас, оставшись наедине с самим с собой, он мог наконец-то прийти к правильному решению, которое могло быть уберечь мать.

Какое бы решение не принял Драко: остаться подле Волан-Де-Морта или перейти на сторону бравой золотой троицы, риск остается. Здесь решение нужно принять уже исходя не из личной выгоды, не думая о том, где больше шансов остаться в живых, а руководствуясь лишь моральными принципами.

И приняв это, Драко понимал, что ответ весьма очевиден.

Он больше не хотел иметь ничего общего с сумасшедшим красноглазым ублюдком, убившим Люциуса. Но и становиться в один ряд с Поттером он не горел желанием. Как бы сильно Драко не поменял свое отношение к магглорожденным, но Гарри для него оставался всё таким же храбрым дураком, который смог выжить лишь благодаря удивительному везению, мозгам Грейнджер и покровительству Дамблдора.

Но кроме этого Драко не видел больше никакого выхода. Сбежать без портключа у него с мамой не получится, да и даже если бы они его достали, им не укрыться от гнева Волан-де-Морта. Как бы плох не был Орден Феникса, они всегда умели сохранить жизнь своих информаторов. Осталось лишь придумать план, как поговорить с Дамблдором и закрыть свой долг перед Темным Лордом.

Неожиданно в голову парня пришло осознание, что, предавая, он лишается шанса получить лекарства. Лекарства от Ликантропии, которого и вовсе могло и не существовать.

Он кинул свой взгляд на лик луны, что освещала своим мягким светом рабочий стол. Послезавтра полнолуние, а Драко даже не чувствовал страх от предстоящей трансформации, хотя это будет лишь вторым его полнолунием.

«Может, все будет не так плохо, как я себе представлял? — подумал Малфой. — Люди ведь живут с этим всю жизнь и особо не страдают. Да, придется раз в месяц уходить подальше от дома или запираться в подвале, но ведь это не смертельно. Никто больше не охотится на оборотней. Я смогу с этим жить… Смогу ведь?».

Неожиданно раздался громкий стук, разрывающий полотно тишины, отвлекся молодого человека от размышлений. Оторвав взгляд от окна, Драко поставил бокал на подлокотник, встал возле кресла и сказал:

— Войдите.

В кабинет вошёл Северус Снейп. Выглядел крестный весьма уставшим и встревоженным, словно он не спал несколько дней.

— Здравствуй, Драко.

— Крестный, — сказал тот, и кивнул.

— Прости, что меня не было на похоронах. Я не мог…

— Я знаю, — твердо перебил Малфой. — Мама сказала, что Темный Лорд запретил, чтобы кто-то присутствовал на похоронах. Можешь не волноваться. Я не держу на тебя обиду. Так что можешь не извиняться.

— Хорошо, — тихо ответил Северус, и подошёл к парню, заглядывая ему в глаза. — Ты как?

— Ужасно, но говорить об этом я не хочу.

— Я понимаю, — мягко произнес бывший профессор зельеварения и, положив ладонь на плечо, сжал. — Темный Лорд сейчас собирает собрание. Он хочет обсудить план по захвату Хогвартса, раз Аврорат теперь захвачен. Ты должен на нем присутствовать.

— Но у меня ничего нет. Абсолютно. Я даже не знаю, как снять, черт возьми, этот барьер, а к убийству Дамблдора даже на миллиметр не подобрался. Черт, — Драко, вырвавшись из хватки крестного, схватил бокал и кинул его в огонь. — Он убьет ее. Он убьет Нарциссу, просто потому, что я не смог, — Драко схватился за спинку кресла и опрокинул его на пол.

— Драко, — крикнул Северус и схватил крестника за плечи. — Успокойся и посмотри на меня.

Тот поднял глаза на крестного. Северус испугался молодого человека. В глазах Драко виднелся бушующей янтарный огонь, вместо привычного серого льда.

— Он убьет сначала маму, Северус, потом тебя и лишь в конце меня, понимаешь?

— Этого не случится, понял? Я этого не допущу. Просто сейчас на собрании ты снимешь защитный барьер с разума и будешь говорить все, что я тебе буду диктовать, понял?

— Понял. Но Северус…

— Я не договорил. Завтра ты пойдешь к Дамблдору и попросишь убежище для матери в обмен на информацию про план нападения Темного Лорда на Хогвартс. Только ничего не говори, пока директор не гарантировал безопасность Нарциссы. Это очень важно.

— Как?

— Как я узнал о том, что хочешь попросить помощь у Ордена? — с легкой иронией и ухмылкой, дополнил Малфоя Снейп. — Я знаю тебя восемнадцать лет, Драко. Знаю так же хорошо, как свои пять пальцев. Я знаю, что быть Пожирателем не твоя заветная мечта. И раз у меня есть возможность помочь избежать такой участи, так почему мне не помочь.

— Спасибо, — прерывисто молвил Драко и обнял Снейпа.

— Не за что, — тепло сказал профессор и крепко сжал в ответ крестника.

* * *

В главном зале Малфой-мэнора можно было услышать оживленные разговоры. Пожиратели Смерти в большинстве своем обсуждали события последних дней, и лишь Драко и Северус сидели молча.

Малфой смотрел лишь в одну точку — на фамильный герб, висевший над камином. Драконы, что были по бокам от щита, показывали силу рода, а змеи, расположившись сверху, хитрость. Помнится, раньше, сидя именно в этом зале, отец рассказывал историю создание этого герба. История была не особо интересна для маленького Драко, ведь она повествовала о любви, а в те далекие времена мальчик считал, что это все для девочек. Но он запомнил.

Это произошло через несколько лет после переезда Малфоев с континентальной Европы на британские острова. Тогда магическое сообщество было более лояльным к маглам, и многие имели обширные связи при дворе королевы и среди купечества. Малфой-мэнор только заложили, и семья жила в замке, принадлежавшим Изабелле Драйг*, давней подруги рода и овдовевшей в двадцать лет девушке, которая всегда ходила в зеленом. Именно она стала тайной мечтой юного Дэмиена, будущего лорда Малфоя. Она покорила его своей яркой улыбкой, детской мечтательностью, живым умом, но к сожалению, Малфой не мог позволить себе такую слабость, как любовь. Род всегда стоял превыше всего. Он был единственным ребенком в своей семье и единственной надеждой на чистокровное продолжение династии. Ему пришлось отказаться от мечты рассказать молодой Драйг о своей любви, принять свою судьбу и жениться на чистокровной красавице, но Дэмиен не смог отказать себе в маленькой слабости. Он решил увековечить свою первую влюблённость на гербе, нарисовав по бокам щита драконов.

Конечно, Люциус говорил, что Дэмиен признал в свои пожилые годы, почти сто лет спустя, что это была ошибка — влюбиться в маглу, но Малфой-младший понимал, что это была ложь. Если бы это была действительно ошибка, то Дэмиен стер бы этих драконов и сжег все дневники, где встречалось имя Драйг. Отец Драко на примере предка хотел показать, что род всегда выше чувств, но сам позже признавал, что будь Нарцисса маглой, он бы не смог от неё отказаться.

Неожиданно парня отвлек жуткий смех.

Возле парня расположилась Беллатриса, которая истерично и заливисто смеялась.

— … ты завидуешь, — сказала женщина, немного отдышавшись, и указала на отца Грегори. — Завидуешь, что Лорд мне доверяет больше, чем тебе.

Драко не мог понять контекста происходящего, но как и все наблюдал за родственницей.

— Белла, заткнись, — зло прошипел Вилсон. — Мне нечему завидовать. Давай закончим разговор, — пытался отойти от разговора мужчина, не желая участвовать в представлении.

— И раз тебя так бесит, что наш Лорд доверил мне организацию нападения на Аврорат, — не придав фразе мужчины никакого значения, Лестрейндж продолжила: — То я хочу подлить немного масла в огонь. Ты знаешь, что Лорд доверил мне на хранение очень ценную вещь? Именно мне…

— И что же это за вещь?

— А тебе все расскажи… — хитро сказала женщина.

— Ты врешь, — недоверчиво произнес Гойл-старший.

— Думай, как хочешь. Но скажу тебе одно — от нее зависит много жизней.

Мужчина уже собрался продолжить, но его прервал грохот дверей. Все встали.

В зал зашел Волан-де-Морт. Шел он медленно, едва заметно прихрамывая. Его красные глаза горели ярче обычного и отдавали легким бордовым оттенком, а под ними залегли серые мешки, которые сильно выделялись на белоснежной коже. Скулы стали более острыми. Выглядел Волан-де-Морт весьма болезненно.

Он прошел в гробовой тишине через весь зал и сел во главе стола.

— Садитесь, — твердо сказал Реддл.

Грохот стульев прервал тишину, эхом отражаясь от мрамора.

— Хочу поздравить вас с первой значимой победой в этой войне. Захват Аврората — один из самых важных моментов, которые в будущем принесут нам победу над Дамблдором и Поттером. Давайте выпьем за это, — подняв бокал с вином, Волан-де-Морт оглядел пристальным взглядом красных глаз соратников, что поднесли к губам дорогой хрусталь и отпили сладко-горький напиток.

Опустив бокал с рубиновой жидкостью, Драко неожиданно услышал звуки удушения. Повернув голову, он увидел раскрасневшееся лицо старшего Забини. Подняв руку к галстуку, мужчина попытался его развязать, словно думал, что именно это спасет его от удушья. Глаза были широко распахнуты, а взгляд бегал по лицам, ища помощи. Но никто не осмелился встать и помочь умирающему товарищу. Всем были известны эти симптомы.

Симптомы яда Нагайны.

Драко отвернулся от умирающего аристократа и взглянул в сторону Темного Лорда, чья улыбка пугала своей открытостью и задором.

— Забини, — сладко протянул красноглазый ублюдок. — Ты же не думал, что я не узнаю? Не узнаю, что ты желаешь дезертировать? У меня везде есть уши.

На лице Забини читался ужас. Он раскрыл рот и попытался сказать хоть слово, но все звуки утонули в потоке крови, хлынувшей из приоткрытых губ, покрывая бордовыми линиями подбородок и шею.

Парень закрыл разум, стараясь сосредоточиться на плане. Драко старался не поддаваться панике. Понимал, что она его не спасет.

Резкий взмах палочкой, и труп Забини поднялся в воздух. Темный Лорд провел рукой по воздуху, и тело резко дернулось в сторону стены. Секунда и глухой удар разнесся по комнате.

Тихое шипение вырвалось из уст Волан-де-Мота. Нагайна резко бросилась к трупу.

Драко отвернулся, не желая наблюдать за змеей.

— Надеюсь, что все усвоили урок. Теперь перейдем к главной части нашего собрания. Драко, — обратившийся к молодому человеку, Темный Лорд опустил палочку, — я надеюсь, что у тебя уже готов план?

— Да, сэр, — сказал тот и встал. — План готов, — кинув мимолетный взгляд в сторону крестного, он снял ментальный щит.

Буквально секунда, и голос Снейпа раздался в его голове: «Повторяй все, что я тебе сейчас скажу. Говори спокойно».

— Нынешнее заклинание, которое не дает возможности трансгрессировать, было копией заклинания наложенного на Ильверморни её основательницей Изольдой Сейрой. Я смог найти в семейном архиве книгу, которая описывала процесс строительство этой школы. Там я и нашел упоминания заклинания, которое не дает свободно трансгрессировать на территорию замка. В 1652 тогдашний директор Хогвартса позаимствовал опыт у американской коллегии. Мне удалось найти заклинание, которое нейтрализует действия щита. Проблема в том, что заклинание действует лишь час. Так что мне будет необходимо точное время начала.

— Молодец, Драко. Ты хорошо справился. Я горжусь тобой. А теперь скажи мне про твое второе задание?

— Дамблдор поражен проклятием неприкосновенности. Я смог найти в Запретной секции книгу, в которой есть зелье ускоряющее действие этого заклинания. Всего через час после его принятия директор упадет замертво.

— Я не зря поставил на тебя, юный Малфой. Можешь садиться, — опустившись на стул, Драко кинул взгляд благодарности в сторону Северуса. — Начало операции ровно в десять.

— Но, мой Лорд… — пытаясь возразить и подорваться с места, сказал Драко. Паника захлестнула разум молодого человека.

— Я знаю, что луна взойдет в десять двадцать две. На это я рассчитываю. Ты, Сивый и Семеил будете силой, которая будет оборонять мою армию от авроров, которые появится в замке, как только начнется битва.

— Как прикажете, сэр, — смиренно произнес Малфой, стараясь скрыть нотки злости в голосе.

Дальше собрание шло размеренно. Волан-де-Морт по очереди обращался к Пожирателям, выслушивая и давая новые указания. Драко больше никто не трогал.

Когда все закончилось, парень встал с места последним. Перед выходом из зала он кинул взгляд на багровые следы на полу. В голове лишь мелькнула жалкая мысль о том, что он рад, что сегодня это не кровь матери.

* — отсылка к Красному дракону, которого так же называют И-Драйг Гох. Валлийский символ, который присутствует на флаге Уэльса.

Альбус Дамблдор смотрел на стоящего напротив Драко Малфоя.

Молодой человек ворвался к нему в кабинет за десять минут до начала завтрака, заставив оторваться от отчета Макгонагалл. Драко сбивчиво и весьма взволнованно попросил директора выслушать его, сказав довольно банальную фразу: «Это вопрос жизни и смерти». Лёгкое безумие и беспокойство в глазах Малфоя убедило директора выслушать.

Альбус слушал своего ученика внимательно, не перебивая сбивчивый рассказ слизеринца. Иногда в глазах директора мелькали искорки сочувствия к молодому волшебнику. Северус рассказывал ему о том, что произошло с Драко, но Альбус не думал, что всё настолько плохо.

— Я так понимаю, что вы больше не хотите оставаться на стороне Волан-Де-Морта? — задумчивым тоном произнес Дамблдор, взглянув на парня из-под очков-половинок.

— Да, директор. Но я понимаю, что всё не так просто. Я готов предоставить вам подробности плана нападения на Хогвартс, которое состоится сегодня, и стать самым верным соратником, но попрошу обеспечить безопасность моей матери.

Директор откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул. Он ожидал, что рано или поздно Малфой ворвется в кабинет, но не думал, что это произойдет сегодня. «А ведь Северус всё знал и ничего не сказал», — подумал Альбус.

Неожиданно в кабинет ворвался феникс, отрывая директора от тяжелых раздумий. Он приземлился возле Дамблдора, вручив ему письмо, и улетел. Развернув листок и прочитав содержимое, Альбус сказал:

— Я правильно понял, что пока вы не получите гарантий безопасности вашей матери, рассказ о планах Волан-Де-Морта мне не услышать, верно?

— Простите, директор, но всё верно

— Незачем извиняться. Я вас понимаю, Драко. Как мне кажется, это весьма справедливый обмен. Вы знаете, где сейчас могла бы находиться ваша мать?

— Простите, сэр, я не понимаю…

— Сейчас появилась возможность вызволить миссис Малфой и предоставить ей убежище в штаб-квартире ордена Феникса. Думаю, это будет достаточной гарантией?

— Да, директор, — весьма растерянно ответил Малфой.— Но вы уверены, что мы сможем пробраться в Малфой-Менор незамеченными?

— Мистер Малфой, я понимаю ваши опасения, но в данный момент Волан-Де-Морт находится недалеко от Лондона вместе со своей свитой, — сказал директор и дал молодому человеку листок, полученный минутой ранее. — Сейчас самое лучшее время.

Парень внимательно прочитал короткую записку, в которой сообщалось о визите Темного Лорда и Пожирателей смерти на базу авроров.

— Хорошо, — спокойным тоном произнес он и отдал обратно бумагу, — Я позову своего домовика.

Драко и не думал, что директор так легко согласится на его условия. Он ожидал хоть какого-то сопротивления или услышать по крайней мере одно возражение. Парень, после возвращения в Хогвартс, всю ночь лежал без сна, вновь и вновь прокручивая в голове свою речь. Идя по коридорам Хогвартса, Драко только и слышал внутренний голос трусости, который призывал его отказаться затеи. Молодого человека приводило в ярость. Собственное сознание призывало его отступить, но Малфой не мог поступить иначе, как обратиться к Дамблдору.

— Тинки, — резко сказал Драко, отбросив лишние размышления.

Мгновение, и в комнате появился маленький домовик, одетый в старую рубашку, которая была идеально подогнана под его размеры.

— Хозяин, — поклонившись, сказал Тинки, — Мистер Дамблдор.

— Где сейчас находится моя матушка? — четко произнес Малфой, слегка наклонившись к маленькому существу.

— Миссис Малфой сейчас в Летнем зале, лорд Малфой. В подземельях находятся мистер Долохов и мистер Яксли. Миссис Лестрейндж на данный момент в лаборатории. Ставит эксперименты над Люти и Джейми, — последнюю фразу бедный домовик сказал со слезами на глазах.

— Хорошо, Тинки. Помоги им, когда Белла их освободит. Можешь взять медикаменты из моей личной аптечки.

— Спасибо, лорд Малфой.

— Мистер Малфой, — обратился к молодому человеку Альбус, — насколько далеко лаборатория от Летнего зала?

— Она находится в противоположном крыле. Чтобы дойди от лаборатории до зала понадобится около десяти минут, а в поместье пользоваться трансгрессией могут только домовики.

— Хорошо. Тинки, сможешь перенести нас к миссис Малфой?

— Господин… — испуганно спросил домовик и посмотрел широко распахнутыми глазами на Драко.

— Всё хорошо, Тинки. Ты сможешь?

— Конечно, лорд, — преданно взглянув в глаза, ответил маленький домовик и протянул руку к Малфою. Драко взял его маленькое запястье и немного сжал, давая понять, что всё хорошо. В ответ он почувствовал легкое сжатие и нервную дрожь руки.

— Директор, — кивнул молодой человек в сторону Дамблдора, показывая, что Тинки готова.

Как только Альбус взял руку домовика, мир поплыл перед глазами молодого человека. Драко ощутил знакомое с детства чувство трансгрессии: легкое головокружение, ощущение выворачивающихся наизнанку внутренних органов и чувство подъема.

Через несколько мгновений, распахнув глаза, Драко увидел привычную светлую обстановку Летнего зала.

Оглядев помещение, парень увидел фигуру матери, расположившуюся за роялем и нежно перебиравшую клавиши. Музыка звучала, как летний дождь, бьющий по мраморным скульптурам, которые находились в саду.

Женщина, услышав появление посторонних в зале, сразу оторвала взгляд от нотной тетради, прервав тем самым нежное звучание, и испуганно взглянула в сторону нежданных гостей.

— Драко? Директор? — спросила Нарцисса, словно проверяя, не являются ли появившиеся в зале люди иллюзией сознания, решенного сна.

Малфой уже собирался ответить на вопрос, застывший в глазах матери, как услышал спокойный голос Дамблдора:

— Миссис Малфой, прошу прощения за столь ранний визит, но ваш сын пришел ко мне и пообещал помочь только с условием того, что я обеспечу вашу безопасность. Именно поэтому мы здесь.

— Простите… — дрожащим голос сказала Нарцисса. Она сместила свой растерянный взгляд с Альбуса и умоляюще посмотрела на сына. — Что происходит, Драко?

Молодой человек отошел от директора и подошёл к матери. Парень взял её за руку и, сев на корточки, сказал:

— Я решил перейти на сторону Ордена, мама. Хочу помочь уничтожить его, но для этого мне нужно знать, что ты была в безопасности.

— Но лекарство… Драко, как же быть с лекарством? — взволнованно спросила миссис Малфой, обхватив лицо сына руками.

— Мам, вряд ли оно существует. Да и если бы оно и было, я не могу служить Темному Лорду. Просто не могу, после смерти отца. И быть оборотнем не так плохо, как кажется. Честно. С этим даже можно жить. Так что я прошу тебя сейчас собрать все необходимые вещи и пойти с нами.

— Сынок, — совсем тихо прошептала женщина и кинулась в объятия парня. Они были такие теплые и пропитаны таким отчаянием…

Когда Нарцисса оторвалась от Драко, она вновь взяла его лицо в свои руки и нежно сказала:

— Я так тобой горжусь, сынок. Я очень рада, что ты смог найти свой путь.

* * *

Миссис Малфой никогда не могла похвастаться скоростью, когда дело касалось сборов. Обычно, подготовка поездке в французскую резиденцию Малфоев могла у Нарциссы занять как минимум пару дней. И это с помощью домовиков. Именно поэтому Люциус отдавал приказ о подготовке поместья не раньше, чем в день запланированного отъезда. Он понимал, что в этот день они никуда не уедут.

Однако на этот раз сборы заняли у Нарциссы всего десять минут, что немного удивило Драко, но не поразило. Хотя парень очень хотел сказать ехидное замечание, он сдержался. Сейчас это выглядело просто неуместно.

Альбус же не знал всей проблемной истории семейства Малфоев и сборов. Увидев Миссис Малфой, директор лишь поблагодарил её за столь необходимую сейчас оперативность.

— Драко, — обратился к молодому человеку Дамблдор, — когда именно Волан-Де-Морт планирует напасть на школу?

— Сегодня вечером, сэр.

— Миссис Малфой, как думаете, кто-нибудь заметит ваше исчезновение? Очень важно, чтобы Реддл до последнего верил, что ваша семья верна ему.

— Я никогда особо не участвовала в деятельности Пожирателей. Лишь изредка присутствовала на собраниях. Так, что вряд ли кто-то из них будет искать меня. Но вот Беллатриса… Я могу отправить ей записку, что уезжаю в старое родовое поместье Блэков. Думаю, этого будет достаточно.

— Хорошо, миссис Малфой. Действуйте.

Нарцисса быстро написала нескольких коротких строк о своем скором отъезде. Вызвав домовика, женщина вручила ей листок и дала поручение передать его сестре.

Ответ себя долго не заставил ждать. Беллатриса весьма холодно отреагировала на новость, написав лишь о том, что Нарциссе вскоре придется вернуться.

Взяв все вещи матери, Драко вызвал домовика и попросил его перенести их обратно в Хогвартс.

— Драко, — сказал Альбус, — я сейчас поговорю с Кингсли Бруствером. Он обеспечит безопасность миссис Малфой. Это займет пару минут. Думаю, вам этого хватит для того, чтобы попрощаться с матерью, да?

— Думаю, нам этого хватит, директор, — вместо Драко ответила Нарцисса и мягко взяла сына за руку. Дамблдор в ответ лишь улыбнулся и подошел к камину.

Женщина встала напротив сына так, чтобы смотреть ему прямо в глаза. Её внимательный взгляд искал хоть малейший намек на сомнения.

— Скажи, ты уверен, что готов отречься от всего, что было тебе так дорого, сынок? У нас ещё есть время всё переиграть. Я могу заставить Дамблдора забыть это утро и вернуться в поместье, только скажи.

— Мам, я уверен, как никогда. Я не готов потерять ещё и тебя в этой войне.

— Драко, ты должен принять это решение прежде всего ради самого себя, а потом уже думать обо мне.

— Мой ответ остается тем же.

— Хорошо, сынок, — смиренно ответила Нарцисса и, пристав на цыпочки, поцеловала сына в лоб. — Я люблю тебя.

— И я тебя, мам.

Ожидаемо, этот трогательный момент прервался легким покашливанием и фразой:

— Миссис Малфой, вас ожидают.

— Хорошо, Альбус, — с тяжёлым сердцем сказала Нарцисса и, отвернувшись от сына, прихватила сумку и направилась к камину. Встав на пепел, женщина взяла немного пороха из протянутой ей кружки.

— Адрес: Риджуей, 105. Оттуда вы сможете попасть в штаб-квартиру Ордена. Удачи, Нарцисса.

— Спасибо, директор, — тихо сказала Малфой и занесла руку, чтобы бросить пепел, но в последний момент остановилась, отчаянно сказав:

— Драко, обещай остаться живым.

— Мам, всё будет хорошо, — пытаясь избежать просьбы, сказал слизеринец. Он не хотел давать ложной надежды.

— Обещай, — настаивала женщина.

Тяжело вздохнув, парень подошёл поближе к матери и, смотря ей в глаза, тихо молвил:

— Я обещаю вернуться живым. Обещаю, что мы ещё обязательно увидимся.

— Спасибо.

Всего одно мгновение, и женщина, тихо произнеся адрес, исчезла в зелёном пламени камина, словно её и не было.

Отряхнув сажу с пиджака, Драко почувствовал прилив спокойствия и, повернувшись к Дамблдору, спросил:

— С чего мне стоит начать?

---

Примечания:

Отгадайте загадку: кто решил отрываться от подготовки к экзаменам и наконец-то дописать главу, большая часть которой была написана ещё четыре месяца?

Правильный ответ: ваша слуга, самый ленивый автор, Мария и ее непостоянная муза.

За это я прошу у вас искренне прощение, но боюсь, что следующую главу вы так же увидеть не скоро. Однако (СПОЙЛЕР) в ней наконец-то настанет столь мной ожидаемая развязка первой части. Мне очень важно узнать ваше мнение перед развязкой.

Держите за меня кулачки. С глубочайшей любовью и уважением, Мария.

P.S.И буквально вчера работа достигла 19000 просмотров и за это я выражаю огромную признательность, дорогие читатели.

Гермиона Грейнджер, как прилежная ученица, должна была бы слушать нудную речь профессора, повествующую о давно минувшем восстание оборотней, но, увы, это было не так. Мысли девушки были заняты размышлениями о событиях последних дней, которые не давали ей покоя.

Вернувшись после разговора с Малфоем в родные стены башни гриффиндора, Гермиона ощутила давящую атмосферу безысходности, словно Волан-де-Морт уже одержал победу. Гарри и Рон сидели на диване и бурно обсуждали последние новости. Увидев подругу, они подорвались с места и начали наперебой рассказывать о захвате. В глазах мальчишек горел огонь жажды мщения. Они явно хотели вступить в бой: отправиться в министерство вместе с членами ордена и отвоевать захваченный врагами Аврорат. Гермиона тогда смогла лишь тяжело вздохнуть и развеять наполеоновские планы друзей, объяснив, что так поступать неразумно и что нужно подождать. Конечно, парни хотели возразить против доводов подруги, но, заметив усталый взгляд Гермионы, сразу замолчали. После этого девушка попрощалась и удалилась в свою комнату.

В тот день она долго не могла заснуть. Вновь и вновь гриффиндорка прокручивала в голове диалог с Малфоем, пытаясь понять, что сейчас творилось у него в голове. В Драко явно горело пламя ярости, и ему сейчас главное — понять, куда именно он направит эту энергию. То, что он стал оборотнем, добавляло неоднозначности. Драко был разочарован в идеях Темного Лорда, но осмелится ли он пойти против него?

Но внезапно поток размышлений девушки прервал стук двери. За ним последовал монотонный ответ мистера Бинса:

— Можете войти.

В открывшемся проеме появилась остроконечная шляпа декана Гриффиндора.

— Простите, профессор Бинс, что прерываю, но мне нужно забрать мистера Поттера, мистера Уизли и мисс Грейнджер.

— Конечно, можете их забрать.

— Господа, я жду вас снаружи.

Девушка, встав, махнула палочкой, и все вещи со стола переместились в сумку; она оглядела кабинет и зацепилась взглядом за друзей, которые растерянно смотрели друг на друга. «Неужели, они успели что-то натворить?» — задалась вопросом Гермиона. Тяжело вздохнув, девушка взяла сумку и направилась к двери. Поравнявшись с друзьями, она спросила:

 — Вы что-то успели сделать?

— Нет. У нас того и в мыслях не было, — без промедления ответил Гарри.

— И шрам у тебя не болел?

— Я бы сказал.

— Значит, что-то случилось вне стен Хогвартса. Может, нам наконец-то расскажут о дальнейших планах Ордена?

— Думаю, ты права, — пожав плечами, сказал Рон.

Выйдя из кабинета, троица увидела профессора, стоявшего посреди коридора и ожидавшего их.

— Вас вызвал директор, — сказала Макгонагалл, дабы пояснить причину, почему ребят сняли с занятий.

— Что-то случилось? — сразу спросил Рон, вспоминая прошлогодний неприятный опыт, когда его вызвали в кабинет директора из-за отца, которого пытали в министерстве.

— Я не знаю, мистер Уизли. Следуйте за мной.

После сказанных слов, декан развернулась и зашагала по мраморной поверхности. Троица последовала за ней. Идти до кабинета директора около десяти минут, и все мгновения этого путешествия прошли в угнетающей тишине. В голове каждого из золотого трио мелькала навязчивая мысль: что-то случилось. И случилось плохое. По-другому уже не бывает. После возрождения Волан-де-Морта, Дамблдор вызвал к себе только чтобы сообщить плохие новости. Гарри, Рон и Гермиона уже привыкли к этому за эти два года.

Вскоре они подошли к скульптуре феникса. Самым интересным в этом сооружение было то, что оно меняло свой внешний облик, подстраиваясь под нового директора, и не всегда он совпадал с патронусом волшебника.

— Мистер Поттер, вы знаете пароль?

— Директор не сообщал мне новый.

— Хорошо, — повернувшись к Фениксу, Макгонагалл сказала: — Шоколадный червячок.

Фигура Феникса начала двигаться по часовой стрелке, постепенно поднимаясь вверх и показывая скрытые от большинства ступени. Когда статуя поднялась достаточно высоко, чтобы мог появится проем с человеческий рост, первым на ступени встал Гарри, за ним последовала Гермиона, а замыкал Рон.

Поднявшись, девушка увидела ещё одну лестницу, по которой уже поднимался друг. Гарри явно спешил. Немедля ни секунды, Гермиона поспешила за парнем.

Поднявшись за другом, Гермиона оказалась перед приоткрытой дверью. Войдя в кабинет, она осмотрелась. За минувший год кабинете ничего не изменилось. В нём все так же царила магическая атмосфера. Высокие потолки были покрыты темно-синий краской с причудливыми астрологическими золотыми водяными знаками.

Хлопок двери отвлек гриффиндорку от разглядывания рисунка. Оглянувшись, Гермиона увидела Рона, прислонившегося к стеллажу. Руки у него сложены на груди, а выражение лица показывало явное недовольство.

— Гарри, Рон, Гермиона, — словно из ниоткуда прозвучал голос Дамболдора. Волшебник вышел из потаённого помещения, — располагайтесь.

Заняв свободные места, друзья посмотрели на директора, который расположился напротив, снял очки и, набрав в лёгкие побольше кислорода, начал говорить:

— Я вызвал вас для того, чтобы сообщить о смене планов. Волан-де-Морт решил действовать более решительно. Сегодня мне передали информацию о готовящемся на Хогвартс нападении.

— И когда оно состоится? — перебив директора, серьёзно спросил Гарри.

— Вечером.

— Сегодня вечером? — не веря, переспросил Рон.

— Да, мистер Уизли. Именно поэтому вы здесь. Мне нужно сообщить о новых планах. Гарри, помнишь о том, что я просил тебя выяснить у Слизнорта о изменённом воспоминании.

— Конечно, сэр.

— Вы знаете, о чем идет речь, мисс Грейнджер и мистер Уизли?

— Да, сэр, — ответила за двоих Гермиона.

— Сегодня, узнав подробности плана нападения, я переговорил с Горацием. Объяснил, насколько всё плохо, и он согласился поделиться со мной подлинным воспоминанием его разговоров с Томом.

 — Это же прекрасно, директор, — воодушевленно сказал Гарри. Одной проблемой меньше.

— Да, дорогой мой мальчик. Но перед тем, как мы с вашими друзьями посмотрим воспоминанием, к нам должен присоединиться человек, который рассказал мне о нападении.

— Тогда зовите его. Думаю, нам стоит его поблагодарить, — немедля произнес Рон.

Дамблдор вздохнул поглубже и на секунду прикрыл глаза, предвещая будущий конфликт, сказал:

— Войдите, Мистер Малфой.

Это имя прозвучало, как гром среди ясного неба.

Из комнаты, из которой ранее вышел директор, появился Драко. Молодой человек выглядел иначе, нежели несколько дней назад. Изменения были едва заметны, но Гермиона увидела блеск жизни в глазах, который отсутствовал при разговоре в туалете Плаксы Миртл. Вместо презрительной маски было лишь уставшее выражение лица. Малфой выглядел так, словно не спал несколько дней. И Гермиона была очень рада его здесь видеть. Он всё же смог принять правильное решение.

Гарри и Рон, увидев заклятого врага, подрывались с места. На их лицах можно было заметить явные следы шока. Друзья девушки ожидали увидеть кого-угодно, но только не Драко.

— Что он тут делает? — сквозь зубы спросил Рон. — Он один из них! Пожирателей смерти…

— Мистер Уизли, — перебив, сказал Дамблдор, — я не думаю, что вам стоит так выражаться.

— Директор, буквально два месяца назад именно Малфой избил меня и оставил в поезде, и, если бы не Луна, я бы остался там.

— А тебе напомнить, Поттер, почему ты там оказался? Напомнить как ты решил устроиться на верхней полке купе и подслушать мои разговоры с друзьями?

— Я должен был узнать, зачем ты ходил в Косую аллею, черт тебя возьми! Туда просто так не ходят! Особенно люди, в доме которых живет самый страшный волшебник столетия!

В ответ на выпад Гарри, Драко зло дернулся, а его глаза на мгновение заблестели желтым оттенком. Малфой потянулся к верхним пуговицам рубашки и расстегнул их. Подойдя ближе, он оттянул ворот рубашки, демонстрируя уродливый шрам.

— Вот почему я тогда ходил в Косую аллею.

— Что это значит? — задал вопрос Рон, умом уже понимая, что это следы укуса оборотня, но не мог в это поверить.

— Я всегда знал, что в вашей троице умеет мыслить только Грейнджер, но не думал, что всё настолько плохо, Уизли, — ухмыльнувшись, сказал Малфой и застегнул рубашку, после чего посмотрел на Гарри, — да. Поттер, я должен был стать Пожирателем Смерти, но в последний момент у Волан-де-Морта изменились планы. Перед этим грёбаным собранием я даже не подозревал, что меня ожидает. Мне сказали, что приведут узника из темницы, я его убью и получу эту дьявольскую метку, но красноглазый ублюдок вызвал Сивого и приказал обратиться и укусить меня. После этого безносый говнюк поручил задание: найти способ убить Дамблдора и пробраться свите Пожирателей в стены Хогвартса. А в качестве вознаграждения я, так уж и быть, получил бы метку, а к нему придачу лекарство от ликантропии.

— И почему же ты готов отказаться от него? Ты стал одним из тех, кого презирал, и готов лишиться шанса получить заветную колбу и встать в один ряд с приближенными «великого и могущественного Темного Лорда», который должен отчистить мир от грязнокровок. Я не готов в это поверить. Что изменилось, Малфой?

— Мой отец был убит, и мать осталась без защиты. Я из-за нее был готов принять метку, Поттер, и убить Дамблдора. Перейти на сторону Ордена и упустить возможность получить лекарство, которое вряд ли существует, всю жизнь обращаться в полнолуние — не такая уж большая цена за жизнь и безопасность матери.

— Вы верите ему, сэр? — повернувшись к директору, спросил Гарри.

— Верю, Гарри. Я проверил все его сведения.

— А я не готов ему доверять. Вдруг, он врет и хочет заманить нас в ловушку, как произошло в прошлом году. Он в любой момент может воткнуть нам…

— Рональд, замолкни, пожалуйста, — впервые с появлением в кабинете Малфоя, Гермиона подала голос.

Парни оторвали друг от друга взгляд и посмотрели на девушку. Она спокойно сидела в креслах, перекидывая свой взор с одного молодого человека на другого.

— Почему ты так к этому спокойно относишься? — сказал Рон, вопросительно взглянув на подругу. — Он травил тебя долгие годы и никогда не упускал возможности напомнить о том, что ты грязнокровка.

— Он спас мне жизнь месяц назад, Рональд, — строго сказала Гермиона и встала с кресла, подходя к другу, остановившись всего в метре, — Если бы не Драко, я истекла кровью в том коридоре, и никто бы меня не нашел.

— Малфой мог подыграть…

— Я узнал о Маклаггене только на собрании, где он получил метку. И вы не представляете, как я хотел его убить за его хвастовство. В момент, когда он рассказывал про то, что сделал с Грейнджер, Кормак выглядел как настоящий маньяк.

После этих слов в кабинете воцарилась звенящая тишина. Гарри и Рон посмотрели на подругу, что стояла, прижав руку к лицу, а в её глазах стояли слезы. Парни хотели подойти к Гермионе, но та, подняв руку, остановила их. Драко уже хотел извиниться, но, втянув побольше воздуха в лёгкие, гриффиндорка стерла слезы и сказала:

— И позавчера, идя на урок, я услышала, как Драко громит убежище Миртл и рассказывает про все свои проблемы. Малфой не мог знать, что его подслушает кто-то, и тогда он рассказал ту же историю, что и сейчас. Так что я ему верю.

После этого Гермиона легкой походкой подошла к Малфою. На её лице расцвела дружелюбная улыбка. Девушка протянула руку, и Драко, не медля ни мгновения, взял протянутую ладонь, ощутив нежность её кожи, сжал её.

— Я рада, что ты всё же прислушался к моему совету, — тепло сказала Грейнджер. После этих слов она развернулась на сто восемьдесят градусов, сказала:

— А теперь давайте вспомним, что сейчас идет война, и у нас нет времени на споры. Сейчас вы должны забыть о противостояние и работать сообща. Просто представьте, что вы коллеги. И если начнёте выяснять отношения, я немедля превращу вас в жабу. Это касается всех: и Малфоя, и тебя, Рон, и тебя, Гарри. Вы знаете — я умею держать слово.

 — Хорошо, — хором ответили парни и зло переглянулись.

 — Спасибо, мисс Грейнджер, — сказал Дамблдор, взял пузырек с воспоминанием со стола и отошел к шкафчику, за которым скрывался Омут памяти, — Подойдите. Скорее!

Гарри, Рон, Гермиона и Драко послушно склонились над Омутом. Девушка почувствовала, как её тело отрывается от пола. Она ощутила, как проносится через тьму и оказывается в кабинете зельеварения, который мало изменился. Оглянувшись, увидела друзей, директора и Малфоя, которые приземлились рядом.

Гораций Слизнорт, выглядевший изрядно моложе, сидел в окружение шести студентов, среди которых был и молодой Том Реддл, на пальце которого было золотое кольцо с черным камнем: то, что сейчас носил Дамблдор, заметила Гермиона.

— Сэр, а правда ли, что профессор Вилкост уходит на пенсию? — спросил Реддл.

— Том, Том, если бы я и знал это, то был бы не вправе рассказать вам эту информацию, — укоризненно поведя пальцем, ответил Слизнорт, но Гермиона заметила, что профессор подмигнул, сказав последнее слово. — Я бы хотел знать, молодой человек, откуда вы черпаете информацию: вам известно больше, чем половине преподавателей.

Юный волшебник улыбнулся, заметив взгляды восхищения одногруппников.

— Вашим сверхъестественным способностям добывать информацию, которую вам знать не положено, и удивительно осмотрительной лести могут позавидовать многие. Кстати, спасибо за ананасы. Уверен, что лет через двадцать вы будете стоять во главе министерства. А если будете продолжать присылать мне ананасы — через пятнадцать. У меня в министерстве очень хорошие связи.

Том в ответ лишь ухмыльнулся, после чего грустно подметил:

— Не уверен, что политика мое, сэр. Мое происхождение может стать помехой для покорения карьерной лестницы.

— Глупости, — коротко отозвался Слизнорт и махнул рукой в сторону юноши, — всем ясно, что вас, с вашими-то способностями, ждет великое будущее.

«Действительное великое, — усмехнулась Грейнджер. — Жалко, что оно не такое, каким его предполагал профессор». Девушка взглянула на Реддла, пытаясь увидеть будущего Темного Лорда, но не замечала ни единого сходства с его нынешним образом, потерявшим любые человеческие черты.

Неожиданно раздался звон часов. Стрелки показывали одиннадцать часов вечера.

— Неужели так поздно? — удивился декан Слизерина. — Вам стоит поспешить, юноши, а то нарветесь на неприятности.

Молодые люди быстро покинули. И только Реддл остался. Слизнорт, встав с кресла, поставил пустой бокал на письменный стол и уже собирался удалиться, но, обернувшись, увидел Тома, стоявшего у прохода.

— Молодой человек, вам стоит поспешить. Вас не должны застать неположенное время вне спальни, вы все-таки староста…

— Сэр, я хотел спросить. Я наткнулся на один термин в книге и не смог понять его. Вы знаете что-нибудь о крестражах?

— Где вы наткнулись на него? Это поистине темная материя, и чтобы найти в Хогвартсе книгу, в которой содержится сведения о крестражах, нужно немало усилий.

— Но вам же известно о них, профессор? Такой волшебник… Простите, наверное, вы не можете мне поведать об этом. Просто я знаю, что только вы можете о них рассказать. Вот и спросил…

«Такой игры голосом и мимикой я никогда не видела», — подумала Гермиона. Она была готова признать, что Том является настоящим мастером манипуляции и тренировал эту речь не одну неделю. Реддл готов добыть информацию любыми способами.

— Ну что ж, — сказал Слизнорт и взял засахаренную дольку ананаса, — я дам общие сведения, дабы растолковать термин, вреда это никому не нанесет. Крестраж подразумевает собой материальный объект, в который человек может поместить часть своей души.

— Но я не могу понять, как именно человек может это сделать? — умело использовал голос, спросил Реддл, но Гермиона заметила волнение Слизнорта.

— Нужно расколоть душу. Спрятав её часть в предмет, умереть вы не сможете, так как часть останется здесь. Но такое существование хуже смерти…

Но эти слова не остановили жажду познания Реддла. На его лице появилось выражение алчности.

— Но как это сделать?

— Душа — это нечто целостное. Для того, чтобы расколоть её, нужно совершить нечто противоестественное природе. Убийство. Именно оно разрывает душу.

— Но как заключить осколок души в предмет?

— Для этого существует заклинание, но я его не знаю, — сказал Слизнорт. — Разве я похож на человека, способного совершить это?

— Простите, профессор. У меня и в мыслях такого не было.

— Ничего, мой мальчик. Ваши интерес естественный.

— Да, сэр, — сказал Реддл. — Я просто одного понять не могу… Много ли смысла в одном крестраже? Разве не рациональнее иметь несколько? Например, семь, как одно из могущественных чисел?

— Неужели, вам не дурна сама мысль убийства хотя бы одного человека? Разорвать душу на две части — не мыслимо, а на семь…

Слизнорт выглядел явно обеспокоенным. Он смотрел на Реддла, словно не веря, что перед ним стоит один из самых любимых учеников. И Гермиона понимала, что профессор жалел о том, что ввязался в этот диалог.

— Но ваш интерес чисто научный? — с надеждой в голосе спросил Слизнорт. — Наша беседа лишь гипотетическая?

— Безусловно, сэр, — поспешно ответил Том.

— Сохраните наш разговор в тайне. Эта тема под запретом в школе.

— Я ничего никому не скажу, сэр, — пообещал Реддл и покинул кабинет, но Гермионе удалось мельком увидеть безумный восторг в глазах. Таким же безумным изображали Джокера в комиксах. Беспечная улыбка, от которой кровь стынет в жилах.

— Нам пора, ребята, — негромко сказал Дамблдор.

Когда Гермиона вновь оказалась в кабинете, директор уже сидел в кресле, Рон и Гарри находились возле него, и лишь Малфой стоял возле шкафчика. В его глазах читался шок.

— Хотите сказать, — медленно и четко начал говорить Драко, в чьем тоне чувствовалась ярость, — что он создал эти крестражи? Именно поэтому, когда пришел в дом Поттеров, он не погиб? Этот красноглазый ублюдок, мать вашу, бессмертен? И как его убить теперь, если мы не знаем, где находятся эти чертовы крестражи и как они выглядят?

— Мистер Малфой, боюсь, что это так. Несколько лет назад мне удалось убедиться в том, что Волан-де-Морт смог расколоть душу. Дневник, что принес мне мистер Поттер после битвы в тайной комнате, хранил следы Темной магии, — подняв на мгновение пробитую насквозь тетрадь в кожаном переплете, сказал директор. — Я сразу догадался, почему он тогда высасывал душу из мисс Уизли. Простое воспоминание не способно на это. И лишь наличие в нем части души объясняло это явление. Дневник был крестражем. Реддл утратил человеческий облик после возрождения потому, что в нем остался лишь малый фрагмент души.

— Так он создал семь крестражей? — вмешался в разговор Гарри. На его лице застыла маска легкого ужаса. — Он же мог разбросать их по всему свету.

— Я рад, что вы понимаете масштабы происходящего. Но я готов вас заверить, что всё не так плохо, как кажется. Одна часть, какой бы изуродованной не была, находится в Волан-де-Морте. Это минус один. Крестраж, что находился в дневнике, тоже был уничтожен, с помощью клыка Василиска. Ещё один я уничтожил этим летом. Я потратил на это несколько лет, — подняв почерневшую руку, Дамблдор продемонстрировал кольцо. — Реликвия семьи Марволо. Том всегда был очень сентиментален. Это кольцо принадлежало его матери. И как бы сильно он её не презирал за связь с маглом, она была из чистокровного рода, а каждая реликвия семьи имела для него огромное значение. Я смог найти кольцо в лачуге, где жили дедушка и дядя Реддла. Уничтожить кольцо стоило мне больших усилий. Так что ещё на один крестраж меньше.

Также из наших с мистером Поттером путешествиях по воспоминаниям прошлого нам удалось узнать, что Волан-де-Морт был одержим поиском наследия основателей Хогвартса. Нам точно известно, что ему удалось найти чашу, принадлежащую Пенелопе Пуффендуй и …

— … и медальон Салазара Слизерина, — дополнил директора Гарри.

— Да, верно, мой мальчик. И местоположение последнего мне удалось узнать абсолютно недавно. Чтобы спрятать крестраж, Волан-де-Морт использовал домового эльфа. Он сделал ряд испытаний, через которые должен пройти человек, дабы получить медальон. Вместо Тома эти испытания проходил домовой. Я долгое время потратил на его поиски, но наконец-то они увенчались успехом. Он использовал Кикимера, который все эти годы находился у нас под носом и знал всё. Он мне и рассказал, где находится тайник. Я и Гарри отправимся сегодня за ним. Можно вычеркнуть ещё один пункт. Также известно, что Нагайна является одним из крестражей. Её надо будет уничтожить самой последней — перед убийством Волан-де-Морта. В этом уравнении остаётся только один не известный элемент, но этим вы уже займетесь сами.

— Сэр, но разве ваше состояние здоровья позволит вам отправиться? Вы выглядите не очень здорово. Может, стоит отправиться мне или Рону вместе с Гарри?

— Мисс Грейнджер, к сожалению, только я знаю путь.

— Но разве проклятие на вашей руке не вступит в конфликт с магией тайника…

— Не стоит обо мне беспокоится. Мне всё равно не пережить этот день…

— Про что вы говорите, сэр? — недоумевая, спросил Гарри.

— Мистер Малфой, вы не могли бы рассказать подробнее о заклятие, которое лежит на моей руке?

— Но как это касается того, что вы не переживете…

— Нужен контекст, мистер Малфой, — сказал Дамблдор мрачным тоном.

— Хорошо, директор. Заклятие, что лежит на руке директора, среди чистокровных называют «грязный вор». Я смог найти о нем упоминание в книге из запретной секции. Его использовали повсеместно среди волшебников XVI века. Ни одно диагностирующее заклинание не может его обнаружить. Его накладывали на вещи, которые хотели сохранить. Оно убивает человека в течение года, и от него нет противоядия. Есть лишь зелье, которое ускоряет процесс. После принятие его, у мага остаётся лишь месяц. Но и это не предел. Если человек принял зелье, можно сказать лишь Avade Agua, и он умрет за несколько минут, но в страшных мучениях. И зачем я это рассказал? Разве эти подробности были необходимы?

Дамблдор, пока Драко вел свой неспешный рассказ, достал из верхнего ящика колбу и выпил её содержимое, несколько секунд поморщившись от вкуса кислоты зелья.

— Потому что вам предстоит убить меня сегодня вечером, мистер Малфой.

Тишина пронзила кабинет. Все без исключения с недоумением посмотрели на директора в явном шоке. Можно ли поверить, что сегодня последний день, когда вы видите человека, который все эти годы был для вас героем, а его убийца стоит среди вас?

Гарри не мог устоять на ногах: колени подкосились, и он сел на ближайший стул. Рон застыл, словно мраморная статуя. Все краски исчезли с его лица, и он стал бел, как первый снег. Гермиона, прижав руку к губам, переводила свой взгляд с Малфоя на Дамблдора, не веря в реальность происходящего.

Драко выглядел парализованным, и лишь глаза, выражавшие сотни вопросов, появившихся в голове, смотрели на директора.

— О чем вы говорите? — чётко произнося каждое слово, точно пробуя каждое на вкус, сказал Драко. — Я не готов взять этот грех на душу, директор. Не готов убить. Именно поэтому я пришел к вам.

— Я знаю, но, к сожалению, этого не избежать. Волан-де-Морт в наказание вашему отцу собирался убить вас. Северус решил это предотвратить. Он пришел к Тому и попросил шанс искупления семьи. Волан-де-Морт согласился, но поставил условие — непреложный обет. Условия были весьма просты: если вы выполняете задание — Северус жив, если нет — мертв. Он согласился, не зная условий сделки. Он, не знал, что вам поручит Волан-де-Морт. Снейп думал, что вам дадут метку и заставят убить, но он просчитался. Том сделал специально задание таким сложным, чтобы вы провалились. И ничего страшного, что впоследствии он потеряет верного соратника. Главное, что урок будет усвоен. Но нам нужно, чтобы Северус оставался правой рукой и доверенным лицом Волан-де-Морта. И единственный способ этого добиться…

— … выполнить задание, — закончила вместо директора Гермиона.

Драко не мог поверить в услышанное. «Этого не может быть!!! Почему, блять, крестный не сказал? Почему заступился за меня?» — один за одним в голове возникали вопросы. Гнев медленно заполнял его, а волчья натура так и норовила вырваться наружу. Неожиданно его взгляд зацепился за Гарри.

— Что, доволен, Поттер? Теперь я наконец-то оправдаю твои ожидания. Стану настоящим убийцей. И сможешь всем сказать, что всегда был прав.

— Малфой, я.… — попытался что-нибудь ответить парень, но все слова застряли в горле.

— Неужели нечего сказать? А может тебе есть что сказать, Уизли? Я же столько лет оскорблял твою семью, и у тебя сейчас идеальный шанс нанести удар.

— Драко, мне… — попыталась успокоить парня Гермиона, но её сразу перевал голос:

— Нет, Грейнджер, — и всего через секунду перед ней возник силуэт Малфоя, — Второй раз этот трюк не прокатит.

— Тебе нужно успокоиться.

— Грейнджер, ты сейчас не помогаешь, скажу больше: ты делаешь только хуже.

— Я хочу помочь. Сейчас тебе нужна поддержка, — после этих слов, Гермиона потянула руку к лицу Малфоя, но её перехватила стальная хватка парня. Он вцепился в её кожу внезапно появившемся ногтями, разрывая нежный слой.

В глазах гриффиндорки сразу появились слезы. Боль была невероятно сильной, и лишь осознание того, что мальчики рядом, не давало крику сорваться с уст девушки. «Слава Мерлину, что Драко достачно широк в плечах, чтобы закрыть меня», — подумала Гермиона. Она не хотела, чтобы друзья начали разборки, ведь понимала, что Драко это сделал не специально.

Заметив слезы, парень опустил свой взор на руку девушки. Его поразили шок и чувство вины. Он медленно оторвал свою руку от Гермионы и посмотрел на свои пальцы, покрытые кровью. Он сразу вытер их о свой пиджак, достал палочку и невербально произнес заклинание, махнув над ранами.

— Мерлин… Прости… Я не хотел… Клянусь… — совсем тихо молвил Драко, не смея поднять глаз на Гермиону.

— Ничего страшного, — тихо ответила Гермиона и стёрла слезы. — Я все понимаю.

Она мягко ему улыбнулась и уже собиралась вновь попытаться коснуться Драко, как он неожиданно сорвался с места и убежал в комнату, из которой недавно вышел, сказав лишь напоследок так, чтобы все слышали:

— Я это сделаю.

Хлопок двери и слова Драко, наконец-то заставили Гарри подать признаки жизни. Он взглянул на дверь, за которой скрылся давний соперник, после чего перевел взгляд на директора.

— Неужели нельзя избежать этого? Мы не можем позволить Малфою убить вас, а Пожирателям проникнуть в школу? — гневно начал говорить Гарри, подрываясь с места. — Все не должно так закончится! Я не смогу закончить войну без вас, директор! Как мне найти чашу Пенелопы Пуффендуй, убить Нагайну и разыскать ещё один крестраж, даже не зная, что искать? Если сегодня вы умрёте, то Хогвартс останется без защиты. Придется уйти… А я даже не закончил курс окклюменциии… Я не смогу пройти этот путь…

Гарри выглядел растерянно, а его речь была пропитана отчаянием. Он знал, что рано или поздно ему придется начать бороться самостоятельно, но был не готов.

— Гарри, ты не будешь один, — подойдя к другу и обняв его, сказала Гермиона. — Я и Рон тебя не бросим. Я обещаю. Мы пройдем этот путь вместе и найдем все крестражи.

— Я не могу подвергать вас такой опасность. Это только мой путь, и я должен…

— Не смей мне говорить, что путь героя ты должен пройти в одиночестве, — врываясь в дискуссию, добавил Рон. — Я не дам забрать все лавры только тебе. Я тоже хочу орден Мерлина. Может, даже парочку.

Это дурацкая шутка, пропитанная напыщенным высокомерием, разрядила обстановку. На лице Гарри появилась лёгкая усмешка.

— Но это риск… Нас могут ожидать плен, пытки и даже смерть…

— Гарри, я знаю, что меня ждёт если Волан-де-Морт победит. Жизнь маглорожденной ничего не будет стоить. И лучше умереть, борясь…

— Хорошо. Я вас понял. Спасибо, — Гарри заключил друзей в крепкие объятья. Они стояли так несколько мгновений, ощущая родное тепло. Вскоре парень оторвался от Гермионы и Рона. — Не знаю, что я бы делал без вас.

После этих слов парень отошел от друзей, собираясь подойти к директору, но в последний момент взгляд Гарри зацепился за дверь, за которой несколько минут назад скрылся Малфой. Ему было искренне жаль Драко. Прожить несколько месяцев с Волан-де-Мортом в одном доме, быть обращённым в оборотня, пережить смерть отца и узнать о том, что придется убить директора — наверняка, не было пределом мечтаний Малфоя. Парень-у-которого-не-было-выбора — именно под таким заголовком можно было бы увидеть статью в «Ежедневном Пророке», если Рита Скитер знала эту не особо радостную историю.

Прервав свои размышления, Гарри прикрыл на мгновение глаза, расправил плечи и подошел к директору, который сидел в своем кресле и задумчивым взглядом осматривал кабинет. Его выражение лица выражало удивительную спокойность, словно его не ожидала скорая гибель.

— Простите, директор, за мою вспышку. Мне не стоило так реагировать. Я понимаю, что всё то произойдет для общего блага, но осознать это тяжело.

— Я ожидал такой реакции, Гарри, и не держу никаких обид. Сейчас главное — закончить наш разговор. Времени очень мало.

— Конечно, сэр.

— Мистер Уизли, мисс Грейнджер, подойдите.

Парень и девушка быстро заняли свои места. Хоть их лица не выражали прежней обеспокоенности, в воздухе витало напряжение, пусть все и старались не обращать на это внимания.

— Как я и говорил ранее: я и Гарри отправимся в тайник. Вам, мисс Грейнджер, предстоит собрать вещи для похода: палатку, одежду и далее по списку. Затем встретитесь с Драко. Через него вы получите все нужные зелья и несколько вещей, которые я отдал мистеру Снейпу на хранение. После поможете мистеру Малфою снять защиту со школы. Вам, мистер Уизли, предстоит помочь преподавателям с эвакуацией. Соберёте всех шестикурсников и семикурсников. Учеников младших курсов направите в Выручай-комнату. Там их никто не найдет. После этого пусть все разойдутся по гостиным, а сами направляйтесь к визжащей хижине. К этому моменту там вас уже будет ожидать мисс Грейнджер, а после должен будет присоединиться и Гарри с крестражем.

— Мы вас поняли, сэр, — ответил за всех Гарри. — А что будет с Малфоем после того…?

— После того, как он меня убьет меня, — вы это хотели сказать? — непринужденно спросил Дамблдор.

— Да, — ответил Гарри.

— Я думаю, что ему стоит присоединиться к вам.

Друзья переглянулись между собой. Уже не было шока и недоумения. Это было весьма ожидаемо, но в голове Гарри и Гермионы возникли сомнения, а Рон и вовсе был недоволен складывающимся обстоятельствами.

Да, он спас Гермиону; да, перешел на их сторону; готов убить ради общего блага, хотя этого не хочет, но доверия к нему ещё не возникло. В голове всё ещё были свежи воспоминания о былой вражде, и даже сочувствие, возникшее после раскрытия подробностей жизни Малфоя, не могло их перекрыть.

— Вы уверены, что ему стоит идти с нами? — спросил Рон, стараясь не показывать своей неприязни. — Может, ему стоит остаться в одной из конспиративных квартир ордена?

— Мистер Малфой очень хорошо владеет окклюменцией и легилименцией. Его учил Северус, а тренировался Драко с Лестрейндж. Думаю, он сможет закончить обучение Гарри по защите разума. Это очень важно.

— Он согласится с нами пойти?

— Мы с ним это обсудили до вашего прихода. Мистер Малфой тогда согласился помочь вам выполнить задание, но он не знал подробностей. Сейчас, я не уверен, что он готов пойти на это.

— Я должен с ним поговорить, — решительно сказал Гарри.

— Ты уверен? Может, стоит мне это сделать? — спросила Гермиона. Она была не уверена, что друг сможет наладить контакт с Драко. Особенно сейчас, когда тот находился в состояние растерянности и гнева.

— Нет. Думаю, это должен сделать я.

— Хорошо, Гарри.

— Ребята, тогда думаю вам стоит приступить к выполнению плана.

Гермиона кивнула, встала и направилась к выходу. У девушки сердце кровью обливалось от осознание того, что это последний её диалог с Дамблдором. Немногие его решения она одобряла, но директор всегда был добр к ней и напоминал ей дедушку.

Обернувшись в последний миг перед выходом, где для неё Рон придерживал дверь, гриффиндорка тихо сказала:

— Прощайте, мистер Дамблдор.

— Прощайте, мистер Дамблдор, — повторил в след за подругой рыжеволосый парень

— Прощайте, мисс Грейнджер. Прощайте, мистер Уизли. Удачи вам.

Директор проводил учеников тяжелом взглядом. Услышав хлопок двери, Дамблдор откинулся на спинку кресла и, сняв очки, сжал пальцами переносицу. Утро было весьма насыщено на события. Срочное изменение планов и разговор с студентами сильно повлияли на настроение и самочувствие Альбуса. Он не был уверен в том, что Гарри готов к предстоящим сражениям, а возможно и лишениям, которые обычно их сопровождают, однако у Дамблдора не было другого решения, как отпустить ученика свободное плавание.

— Гарри, вам хватит двадцати минут для разговора с мистером Малфоем? — обратившись к парню, спросил Дамблдор. Тянуть время больше нельзя было.

— Думаю, этого хватит, — сказав эти слова, Гарри встал с кресла, провел рукой по волосам, пытаясь привести их в порядок, и подошел к двери. Подняв руку, парень на мгновение замер, не решаясь. «Мерлин, соберись» — прозвучал внутренний голос в голове, подталкивая к действию.

Всего несколько мгновений, и стук кулака об дерево разнесся по кабинету, но ответа не последовало. И даже спустя четыре попытки, парень не услышал ни единого звука отклика. Решив наплевать на всякую вежливость, Гарри взялся за ручку и открыл дверь. Зайдя в помещение, напоминавшее гостиную в доме Дурслей, Гарри увидел слизерница, что спокойно сидел в кресле с закрытыми глазами, погруженный глубоко в себя. Костяшки пальцев были все в крови, а дыхание было сбито.

— Малфой, — привлекая к себе внимание, позвал гриффиндорец.

Услышав свою фамилию, парень оторвал взгляд от пола и посмотрел на вошедшего названного гостя. Вместо ожидаемой Грейнджер, в гостиной стоял немного встревоженный Поттер, который не отрываясь смотрел на окровавленные руки, стертые о стену. Заметив это, Драко достал из кармана платок, стирая излишки.

— Не ожидал тебя здесь увидеть. Зачем пришел? — холодно спросил он.

— Директор беспокоится, что после того, как ты узнал все подробности предстоящего вечера, откажешься отправиться с нами?

— А-а-а-а-а…. Нет, Поттер, я всегда хотел убедиться в том, что в твоей голове царит девственная чистота и не упущу такой возможности, — усмехнувшись, съязвил Малфой. — Я не сбегу и помогу вам.

— Спасибо, Малфой.

— Пока не за что благодарить. Я ничего ещё не сделал.

— Но ты перешел на нашу сторону, лишившись шанса получить лекарства, рассказал нам о предстоящих планах — это огромная жертва.

— Ты знаешь сам, что если бы я этого не сделал, рассказал бы Снейп. Мной двигали чистый эгоизм и желание спасти мать.

— Но всё равно — спасибо. Я даже не знаю, что ты сейчас чувствуешь и...

— Да, не знаешь и не узнаешь. Я не буду рассказывать о своих чувствах. Мы не друзья, но нам придется вместе работать. Все, что тебе нужно будет знать обо мне, — я сделаю все, чтобы добиться смерти Волан-де-Морта: убью Директора, помогу найти крестражи и даже прикрою твою спину.

— Хорошо, — немного в шоке, выдавил из себя Гарри и слегка недоуменно посмотрел на слизерница.

— Отлично. Значит, мы договорились, — подрываясь с места, сказал Драко и подошел к Поттеру, положил руку ему на плечо и по-дружески сжал. — Тогда, надеюсь, что встретимся вечером. И только попробуй прийти без крестража — покусаю.

Усмехнувшись собственной шутке, Драко направился к выходу, оставив Гарри стоять в недоумении и осмыслять произошедшее.

Драко шел по коридору весьма медленным шагом, вместо привычной твердой и быстрой походки. От былой аристократической осанки не осталось и следа. Его спина приобрела легкую сутулость, словно на его плечи повесили необыкновенно тяжелую ношу. Со стороны на мгновение могло показаться, что парень сейчас находится в печали, однако все эмоции Драко были скрыты от окружающих под маской высокомерия. Такой привычной, но чертовски холодной.

Малфой размышлял. И мысли его были далеки от светлых. Он всё не мог понять, почему крестный так поступил; зачем ему рисковать своей жизнью ради него? Он играет не последнюю роль в плане по спасению магического мира от Волан-де-Морта, и посылать всё к черту ради своего крестника было весьма неразумно. Благородно, но неразумно. Он поступил, как истинный гриффиндорец, не логично, противореча принципу самосохранения.

Парень определенно чувствовал благодарность за спасение своей жизни. Черт возьми, по-другому и быть не могло, но понимал, что его любой промах, который может помешать воплощению плана — смерть одного из немногих дорогих ему людей. «И как после осознания собственной роли в судьбе крестного не впасть в депрессию и взять себя в руки?» — задавался вопросом Малфой. Он очень хотел упасть на кровать и просто никогда не вставать, но его обязывал долг (до чего же по-гриффиндорски это звучит) выполнить свою миссию и спасти мастера зелий.

Хотя всё могло бы быть иначе. Менее драматично и пафосно. Но ведь Северус не мог по-другому, ведь так? Ему нужно быть героем, хоть и не воспетым.

От этой мысли на лице слизеринца на долю секунды возникла ухмылка. Его крестный определенно жил в своём собственном нуарном фильме, где главный герой не уходит в закат, а его имя вскоре забывают.

Ещё один поворот, и Драко заметил декана слизерина, шедшего навстречу. «Помяни черта», — промелькнуло в голове ироничное замечание.

— Мистер Малфой, следуйте за мной, — приблизившись к слизеринцу, холодно дал указания профессор.

Малфой, не желая устраивать сцен перед посторонними, кивнул и устремился вслед за удаляющимся в подземелья Северусом. Плюс, он хотел узнать, что именно крестный собирался ему сообщить. Вряд ли он будет многословен, как это, впрочем, было и всегда.

За несколько минут они смогли дойти до подземелья и зайти в личные покои профессора, в которых Малфою до этого не удавалось побывать.

Как только дверь открылась, Снейп рассёк палочкой воздух, зажигая свет в помещении. Пройдя в глубь и указав парню рукой на кресло, он сказал:

— Подожди несколько минут. Я скоро вернусь.

После этих слов, мастер зелий скрылся за дверью, наверное, своей спальни.

Окинув взглядом комнату, Драко понял, что оказался в гостиной, которая, под стать хозяину, была мрачная. Но, к удивлению парня, помещение было обставлено весьма минималистично, словно его интерьер сошел с маггловских журналов, которые им давали на магловедении. У дальней стенки стоял простой серый стеллаж с колоссальным количеством книг, расставленных на полках, упорядоченных по размеру. В углу разместилось рабочее пространство, отделанное под черный, глянцевый камень. Это единственное место, где хаос победил над порядком. Множество разбросанных пергаментов и несколько стопок различных фолиантов были разбросаны по деревянной поверхности. Справа от парня стоял гигантский черный диван, который очень сильно выделялся на фоне светло-серого ламината, а рядом — стол из черного стекла. Единственная вещь, которая выбивалась из обстановки, был камин с лепниной, который так и отдавал модой конца семнадцатого века. «Никогда не думал, что крестный когда-либо бы заботился об интерьере, — подумал Малфой и улыбнулся, — Хотел бы я посмотреть на процесс ремонта. Определенно, это было шоу». На секунду блондин почувствовал легкий укол в сердце. Он многого не знал о Северусе, и вероятность узнать что-то новое становилась всё меньше.

Но большего Малфою было не суждённо разглядеть. В гостиную вернулся Снейп, неся с собой небольшой чемодан, из которого доносился звон ударов бутылочек друг об друга, и довольно вытянутый ящик, который мог бы служить для хранения трости. Он поставил вещи на глянцевую поверхность и, набрав немного кислорода в легкие, начал говорить:

— Я приготовил всего понемногу. Кровоостанавливающих, бадьяна, костероста и других лечебных зелий. Ещё я туда положил один флакон с феликс фелицис. Там порция на тебя и Грейнджер. Уизли и Поттер уже получили свою. Выпейте перед тем, как начать ритуал. Также я приготовил аконитовое зелье, запасов которого должно хватить месяцев на шесть. В чемодане ещё находится дневник. Его близнец будет храниться у меня. Каждый день я буду проверять его на наличие новых записей. Сообщайте о любых сдвигах, неудачах. Я постараюсь помочь и буду сообщать вести с полей. В ящике вещи, которые завещали золотой троице. Он откроется после смерти директора. Я не знаю…

— Почему? — перебив речь декана Слизерина, тихо молвил Драко. В глазах цвета стали Северус увидел грусть и обиду. В комнате сразу возникла неловкая тишина, которая нагнетала мрачную атмосферу.

— Ты про что? — недоуменно спросил Снейп.

— Почему ты рискнул ради меня? Ты дал непреложный обет не только моей маме, но, черт тебя побери, и Волан-де-Морту, а он — самый непредсказуемый человек в мире. Ты очень сильно с ним рисковал. Да, и ты же должен понимать, что я могу облажаться, даже после того, как директор выпил зелье. Вдруг не удастся снять защиту с Хогвартса? Вероятность этого ещё существует, а значит, твоя жизнь под угрозой.

— Драко, ответ на твои переживания весьма прост — ты для меня как сын. Да, признаюсь честно, изначально я не хотел соглашаться на предложение Люциуса насчет того, чтобы стать крестным. Когда я все-таки согласился, мной двигало предположение, что, связав себя обязанностями перед вашей семьей, укреплю свое положение в кругах пожирателей. Несмотря на мои знания в зельеварении и темных искусствах, я оставался полукровкой, который не поддерживал связь со своими чистокровными родственниками. Первые годы твоей жизни я особо не виделся с тобой. Отправлял подарки и иногда видел тебя издалека, когда ты с мамой играл во дворе. Впервые я почувствовал привязанность, когда тебе было около четырех лет. В тот день Люциус орал на тебя за то, что ты разбил статуэтку из-за выброса магии, и я случайно зашел в этот момент. Я вспомнил, как много лет назад мой отец точно так же бессмысленно орал на меня. Ты был самым обычным ребенком, от которого отец требовал слишком много, и тогда я решил присматривать за тобой, помогать.

— Хорошо. Возможно, я это понимаю, но вдруг что-то пойдет не так?

— Ну, значит, ты подведешь меня не в первый раз.

— Крестный…

— Я не знаю, что сказать больше. Жизнь непредсказуема и всё что нам остается, это бороться.

Парень на мгновение сжал скулы и встал с кресла, взял чемодан, зажал под мышкой коробку, сказал:

— Значит, будем бороться, — стараясь звучать более жизнерадостно, произнес Драко и направился к выходу.

— Драко, — сказал Снейп, когда парень дошел до двери, привлекая его внимание, — постарайся не облажаться. Мне, всё же, хочется прожить ещё немного.

На лице парня на мгновение появилась усмешка, и он с некой легкостью в голосе ответил:

— Я постараюсь, но ты же знаешь, я столько раз тебя подводил, что могу и в этот раз.

— Иди уже, — с едва заметной улыбкой попросил Снейп.

В ответ слизеринец лишь кивнул, открыл дверь и поспешил удалиться из личных покоев крестного.

«Надеюсь, что сегодня всё пройдет хорошо, — подумал Северус и подошел к буфету, в котором хранил алкоголь, — Так странно, что весь магический мир будет завесить от решений четырех подростков… Лет двадцать назад я даже себе представить не мог такого… А теперь это наша реальность».

— В каком же абсурдном мире мы живем, — сказал Снейп и осушил одним залпом бокал с огневиски.

* * *

Драко добрался до своей комнаты всего за пару минут, и первое, что он сделал, так это положил чемодан и ящик на пол у входа, после чего направился к своему сундуку. В голове он уже перебирал вещи, которые ему обязательно бы пригодились. В движениях парня была заметна лёгкая раздражительность. Он быстро хватал вещи и, беглым взглядом оглядывая их, решал: брать или оставить. На мгновения Малфой заметил свою метлу, которая была спрятана под кроватью, и это заставило его задуматься, нужно ли брать её с собой. Да, надзор уже на них не распространялся*, но перемещения с помощью метлы тяжелее отследить.

Решив всё-таки взять только одежду, парень смял несколько маггловских футболок и джинсы, которые ему подарил Тео в качестве шутки, несколько теплых кофт и мантий. Уменьшив груду вещей, Малфой достал свою спортивный рюкзак, который больше напоминал мешок, и закинул её туда.

Закрыв свой ящик, Драко сел на него и облокотился локтями на колени. Взглянув на собственные руки, он заметил легкую дрожь, которая постепенно становилась всё сильнее. Он чувствовал внутреннюю тревогу и надвигающуюся панику. «Как же это банально», — усмехнулся парень и сжал кисти в кулаках, желая преодолеть внутреннее смятение.

Малфой окинул взглядом комнату, в которой провел почти шесть лет. Именно здесь они с Ноттом играли в «Я никогда не…», а на следующий день несколько часов не могли поднять головы с подушки из-за плохо рассчитанного выпитого алкоголя. Именно в этом небольшом логове Драко провел свой лучший Хэллоуин в прошлом году, когда он с Тео, заранее закупившись в Хогсмиде, весь вечер обсуждали грехи своих семей, параллельно играя в шахматы. Партия была весьма напряжённая и долгая, но в итоге Малфой всё-таки одержал победу. На мгновение в голове парня всплыло воспоминание о первой ночи с девушкой. Конечно, вышло немного неловко и криво, но Малфой до последнего не подавал вида, что для него это впервые.

Губы слизеринца расплылись в полуулыбке. Здесь произошло слишком много событий: и весёлых, и грустных. Если бы у Драко был джин, он загадал бы остаться. Блондин не чувствовал, что когда-нибудь, после окончания войны, ему удастся вернуться в родные стены Хогвартса.

— Какой же я всё-таки пессимист, — вслух произнес молодой человек и лёг, закинув руки за голову. Он прикрыл глаза и расслабился, желая на несколько минут погрузиться в сон и избавиться от печальных мыслей.

— Чёрт возьми, — врываясь в комнату, громко сказал Нотт, прерывая медитацию Малфоя.

Драко сразу приобрел сидячее положение и посмотрел на друга, который был явно не в самом лучшем расположении духа.

— Что случилось? — спросил Драко.

Тео, до этого не замечавший блондина, повернулся в его сторону. На его лице на мгновение промелькнуло облегчение, которое вскоре сменилось на ярость.

— Что случилось? Ты серьезно, Малфой? Ни одной гребаный весточки ни от тебя, ни от Снейпа с прошлого вечера, когда вы ушли на чёртово собрание. Ты не вернулся ночевать, а утром не присутствовал на занятиях. Мне не раз мать рассказывала о том, как часто пожиратели, уходя на собрания, после них не возвращались. Я думал, что тебя уже нет. Думал, что Темный Лорд узнал о твоих метаниях и убил. Вот, что случилось.

— Прости, — искренне сказал Драко, — я забыл в суматохе последних событий. Давай ты присядешь, и я тебе всё расскажу.

Когда Нотт расположился недалеко от Малфоя, на стуле, парень начал свой рассказ, повествующий о самых важных моментах последних шестнадцати часов. Тео за всё время рассказа его ни разу не перебил, хотя ему очень хотелось, и слушал весьма внимательно, но всё равно у него был миллион уточняющих вопросов, на которые Драко отвечал весьма просто.

— Так значит, нападение сегодня?

— Да.

— Поэтому ты решил перейти на сторону бравых гриффиндорцев, тем самым лишившись шанса получить лекарство?

— Да.

— И ты с нашими спасателями отправишься за осколками души нашего любимого и могучего красноглазого ублюдка на неизвестно какой срок?

— Да.

— Тебе придется учить Поттера окклюменции, что значит вероятность увидеть его тупое сознание?

— Да.

— И в завершение всего, как вишенка на торте, тебе предстоит убить директора?

— Да. Но чисто технически я его не убиваю, лишь ускоряю действие проклятия. Тем самым есть вероятность, что после этого моя душа не расколется на две части.

— Знаешь, я тебе и до этого не завидовал, но теперь я даже сочувствую. Ты выиграл. Мерлин, застрять с тремя гриффиндорцами, два из которых и вовсе не умеют мыслить, непонятно где, непонятно на сколько и пытаться найти непонятно что — худшее, что могло случиться в жизни любого слизеринца. Знаешь, если ваше дело не выгорит, я вручу тебе статуэтку за твою смелость. Если ты, конечно, выживешь.

— Спасибо, Тео. Я тоже за тебя переживаю.

— Ты же знаешь, что я шучу. Всё будет хорошо. Мы все выживем. И не только выживем в войне, но и хорошенько отпразднуем победу.

— Кто о чем, а Нотт — о выпивке.

— Эй, — притворно возмущенно крикнул парень и кинул подушку в Малфоя. Юноша с лёгкостью ловца словил её на лету и отправил в обратный полет, попав прямо в лицо друга, — так не честно. Я никогда в тебя не попаду.

— Если ты так не можешь, не значит, что это не честно. Вот возьми и научись сначала кидать, а потом пытайся.

— Да, против тебя бесполезно сражаться. Ты второй лучший игрок в квиддич во всей школе. Плюс, эти твои волчьи штучки.

В ответ Драко лишь усмехнулся. Нотт никогда не меняется. Он всегда был на позитиве и слегка легкомысленным, но если что, всегда мог поддержать добрым словом. Конечно, его подбадривающая речь будет с шутками, которые могут задеть, но Малфой знал, что это уже не изменить.

Парень на мгновение взглянул на часы и понял, что до встречи с Грейнджер осталось тридцать минут. Пришло время прощаться.

— Знаешь, мы могли так и продолжать, но у меня планы на вечер. Нужно спешить, — сказав эти слова, Драко поспешил встать со своего места, взял свой спортивный рюкзак с вещами и закинул его на плечо. Юноша подошёл к другу и протянул руку для рукопожатия.

— У меня просьба: не взорви школу, пока меня не будет. Ты помнишь, что мы собирались сделать это вместе.

— Я постараюсь, но обещать ничего не могу.

— Договорились.

Решив не затягивать, Малфой развернулся и направился к двери. Взяв оставленные на полу вещи, он взялся за ручку и уже собирался открыть дверь, когда его позвал Тео.

— Драко.

Молодой человек повернул голову в сторону друга.

— Постарайся не умереть. Я же знаю, что ты обязательно попытаешься.

— Конечно. Я ещё слишком молод, чтобы умирать. До скорой встречи.

Произнеся эти слова, Малфой вышел из комнаты, хлопнув дверью напоследок.

* * *

Гермиона спешила. До встречи с Малфоем осталось всего пять минут, а времени на дорогу требовалось на три больше. Единственное, что утешало девушку, — вероятность того, что сборы однокурсника тоже затянулись.

Грейнджер слишком ответственно подошла к сборам. Она трижды вытаскивала все вещи и раскладывала их на полу, после чего минут десять рассматривала выложенную картину. Плюс к этому, она потратила целый час, выбирая, какие книги по темному искусству, рунам и чарам могли бы пригодиться в поисках крестражей. У них вряд ли будет возможность посетить библиотеку, чтобы найти какую-либо информацию.

Но главной причиной столь долгой подготовки был страх. До жути банальный страх, который пробирает до мурашек. Она старалась его побороть и спрятать подальше внутрь, как делала это раньше. Но в этот раз он находил новые лазейки и затмевал на несколько секунд разум Гермионы, заставляя её поддаться панике.

Она была не готова участвовать в войне и спасать мир.

Да, она много лет подряд бесстрашно вслед за друзьями шла на всякие авантюры, но события в министерстве и Маклагген свой оставляли след. Гермиона всё так же готова ринуться в бой, но внутри неё появился едва различимый голос, который уговаривал её всё оставить и уйти из магического мира. Но Грейнджер уже не могла покинуть его. Она влюбилась в магию, в атмосферу волшебства, и уйти для неё было смертным приговором. Да и друзей она никак не могла оставить сражаться без неё. Хотя если бы это и случилось, шанс справиться у них всё же был. Иногда парни могли удивить и мыслить нестандартно.

Но спустя некоторое время, Гермиона смогла совладать с собственными демонами и собрать все вещи в маленькую бисерную сумочку, заворожённую заклинанием незримого расширения. После этого, взглянув на часы и посчитав, сколько времени осталось, гриффиндорка схватила её и поспешила покинуть гриффиндорскую башню. Только оставив родные стены гостиной, Грейнджер поняла, что, возможно, это последний раз, когда она там была. На мгновение ей даже захотелось вернуться назад, со всеми попрощаться, но её желание не суждено было воплотиться в жизнь.

Прибавив немного скорости на лестнице (что явно плохо сказалось на дыхании), Гермиона вышла в коридор, который вел к выручай комнате. Вдалеке уже виднелся силуэт парня, который стоял возле двери, облокотившись на стену. «Все-таки опоздала», — подумала девушка, стараясь совладать с нехваткой кислорода.

Приблизившись к Драко, Гермиона убрала выбившиеся пряди и тихо сказала:

— Прости за опоздание. Если честно, для меня это нетипично. Обычно я прихожу заранее.

Но вместо ответа Малфой взглядом указал на дверь. Волшебница кивнула, и прежде, чем её рука достигла ручки, парень перехватил инициативу. Это немного удивило Гермиону. Драко открыл дверь и простым жестом показал, что она может зайти. Когда девушка скрылась в комнате, слизеринец поспешил за ней. Они оказались в необыкновенно просторной комнате, наполненной светом.

Малфой пару раз окинул взглядом сверху вниз силуэт гриффиндорки, словно искал что-то.

— Я готов тебя простить, если ты скажешь, где все вещи? — наконец-то сказал молодой человек.

Ведьма улыбнулась, заметив замешательство в глазах молодого человека. Она подняла руку, где на тонком запястье висела небольшая сумочка и взглядом указала на неё.

— Как? Я не поверю, что тебе удалось убрать всё в одну дамскую сумочку.

— Все весьма просто — заклинание незримого расширения.

— Его нельзя использовать без должной подготовки.

— Я договорилась с профессором Флитвиком, что изучение этого заклинания будет служить основой моего будущего проекта. После окончания учебы я собиралась устроиться в исследовательское подразделения Аврората.

— Значит, ты не просто невыносимая всезнайка, которая только и может рассказать заученную информацию, да? Что ты делаешь, Грейнджер, а? Рушишь все старые добрые стереотипы, на которых зиждется моё мироздание. Что дальше? Я узнаю, что Сивый думает не только про еду, а Поттер способен мыслить рационально? — притворно-страдальческим голосом произнес Малфой и прижал руку к сердцу.

Парень явно старался скрыть переживания за каламбурами и маской весельчака, но она была ужасно фальшива и мало, что скрывала. Впрочем Гермиона находила шутки парня даже забавными.

— Я не готова ни подтвердить твои предположения о моих друзьях, но и опровергать не стану. Сам всё узнаешь. Как никак, нам работать бок о бок. Но постарайся подбирать слова. Гарри и Рон привыкли действовать прежде, чем думать.

— Хорошо, — просто ответил Драко, после чего протянул девушке вытянутый ящик и сумку, которые всё это время держал, — Это вам троим от Дамблдора. Я не знаю, что там, но он откроется после его смерти. А в чемодане зелья от Снейпа. Сможешь убрать в свою сумочку?

— Да, конечно, — немного торопливо произнесла Гермиона, сняла с запястья изделия из мелких фиолетовых крупинок и раскрыла её. Парень, недолго думая, засунул ящик и чемоданчик в сумочку. Неожиданно, раздался глухой звук ударов, словно упала несколько тяжёлых предметов.

— Это что?

— Наверное, книги. Я взяла несколько на всякий случай.

— Разве тебе не тяжело? Может, мне стоит её взять?

И внезапно очаровательный смех сорвался с уст Гермионы, который продолжался несколько секунд. Парень не понимал, что именно её рассмешило, но ему было приятно видеть её такой.

— Прости. Я не хотела. Просто не могу представить тебя с женской сумочкой. И не стоит переживать насчёт тяжести. Я использую заклинания облегчение.

— Неплохо.

Девушка взглянула на Малфоя и заметила лямку от рюкзака.

— Дай мне рюкзак. Я его тоже уберу.

— Уверена?

— Да, давай сюда.

Драко протянул Гермионе портфель, и она его сразу убрала.

Слизеринец полез в карман, проверить наличии в нем зелья и вскоре вытащил небольшой флакончик с полупрозрачной жидкостью.

— Жидкая удача?

— Да. Крестный передал. Мы выпьем его перед снятием защиты с Хогвартса. Уизли и Поттер уже получили свои порции.

— Кстати, как именно я смогу тебе помочь?

— Ты нарисуешь солью руны пространства и перемещения. Насколько я знаю, они у тебя неплохо получаются. Только есть одна проблема. Замку понадобится кровавая дань. Всего пару капель. И будь моя воля, я бы порезал собственную руку, но нужна кровь гриффиндорца, ведь именно Годрик наложил щит. Изначально я собирался подмешать снотворное одному из учеников, но, раз мы теперь заодно, не придется этим заниматься. С этим не будет никаких проблем?

— Думаю, нет. Я надеюсь, что ты достал бадьян из чемоданчика? Не хотелось бы ходить с кровоточащей раной.

— Разумеется, — ответил Драко и в качестве подтверждения вытащил из заднего кармана небольшой флакончик из зелёного стекла.

— Хорошо. Акцио соль.

После этих слов тяжелая чаша поднялась и подлетела к девушке. Тяжело вздохнув, Грейнджер занесла палочку над своей рукой и резким взмахом рассекла воздух над ладонью, тихо сказав произнеся «секо». На ладони появился аккуратный разрез, из которого сразу хлынула кровь. Гриффиндорка занесла руку над чашей и перевернула её. Алые капли под действием гравитации устремились вниз и, падая на белоснежные крупинки, окрашивали их в рубиновый. Грейнджер на мгновение прикрыла глаза от едва заметной пульсирующей боли в области раны, но всего через мгновение она распахнула глаза, почувствовав легкое прикосновение. Парень повернул кисть гриффиндорки и капнул несколько капель зелья на рану. Она слегка поморщилась от жжения, и Малфой заметив это, тихонько подул на рану, смотря волшебнице в глаза. Из-за этого Гермиона почувствовала неловкость, лицо приобрело нежно-розовый оттенок, и она поспешила отвести взгляд, повернув в голову.

— Спасибо, — тихо сказала Гермиона и выдернула руку из хватки парня.

Заметив реакцию гриффиндорки, Малфой, усмехнувшись, сказал:

— Да, не за что.

После этого парень достал из кармана бутылёк с феликс фелицис и, откупорив его, сделал небольшой глоток, после чего передал Гренйджер. Девушка выпила остатки зелья и слегка поморщилась от вкуса. «Ну, хотя бы не так отвратительно, как оборотное», — вспомнив ужасный вкус, решила она.

Гермиона, недолго думая взяла горстку соли, села на пол по-турецки и начала рисовать руны. Она делала это методично, и её движения были до жути плавны, словно девушка занималась этим каждый день. Парень наблюдал за ней, заворожённый этой картиной. Грейнджер в своей обтягивающей черной водолазке и черных джинсах, которые стали неотъемлемой частью её гардероба после нападения Маклаггена, выглядела превосходно. Пэнси всегда предпочитала носить короткие юбки и расстегивала верхние три пуговицы, из-за чего выглядела до жути пошло, а Грейнджер, казалось бы, в скоромной одежде, которая прикрывала все участки кожи, кроме шеи и рук, но выгодно подчеркивающие достоинства девушки, смотрелась намного горячее. «Может как-нибудь после войны, я смогу пригласить её на бал? Я бы хотел увидеть её в платье» — подумал Драко, но сразу отдернул себя. Грейнджер определенно была хороша, но не был уверен, что они бы могли сойтись характерами. Да и думать об этом пока было слишком рано.

— Готово, — произнесла Гермиона, закончив руны и встав с пола, отряхнув руки о джинсы.

— Неплохо, — коротко прокомментировал Драко, взглянув на работу. — Теперь, пожалуйста, отойди.

Выполнив просьбу парня, гриффиндорка встала возле стены и начала следить за его действиями. Вздохнув поглубже, он начал говорить тихо заклинание, рассекая палочкой воздух и рисуя перед собой руны. Вскоре соль засияла ярко-алым светом, и Драко начал читать заклинание громче. В какой-то момент в комнате появился сильный поток ветра, который заставил волосы подняться вверх. Неожиданно руны загорелись ярким пламенем, из-за чего на мгновение голос Малфоя дрогнул. Всего через несколько секунд помещение озарила яркая вспышка. На какой-то миг Гермиона потеряла зрение и перестала слышать голос слизеринца.

Постепенно ветер стал терять свою силу, пока и вовсе не утих, а вслед за ним исчез и яркий свет. Зрение девушки вернулось в норму, и она смогла разглядеть тяжело дышащего парня в центре комнаты. Недолго думая, Гермиона рванула к нему.

— Ты как? — взяв лицо парня в руки и рассматривая его, обеспокоенно спросила Гермиона. В его глазах читалась явная усталость.

— Нормально, — тихо сказал Драко, удивленный близостью Грейнджер. — Только дыхание восстанавливаю.

— Как думаешь, сработало?

— Сейчас проверим.

Неожиданно живот скрутило и на мгновение в глазах потемнело, но, оглянувшись, Гермиона поняла, что они оказались на другом конце комнаты.

— Получилось, — радостно сказала Гермиона и в порыве чувств обняла Малфоя. Парень на мгновение застыл, но вскоре обвил руками талию девушки и прижал к себе. Её объятия дарили тепло и нежность, которых так не хватало Малфою. Но к его сожалению, это не продлилось долго. Девушка отпрянула от Драко и отдалилась на несколько шагов назад.

— Прости. Это было неуместно, — застенчиво опустив глаза, проговорила Гермиона. Во второй за вечер на щеках появился очаровательный румянец.

— Ничего страшного, — улыбнувшись, сказал парень, а затем взглянул на часы на руке. — Нам пора уходить. Через десять минут пожиратели прибудут к дремучей иве. Мне нужно их встретить.

— Конечно, — сказала девушка, и они вместе направились к выходу.

Покинув пределы помещения, парень сразу направился к выходу, который ближе мосту.

— Эй, Малфой, — крикнула Гермиона, заставив тем самым Драко взглянуть в свою сторону, — не опаздывай на встречу. Мы долго ждать не будем.

— Я никогда не опаздываю. В отличии от некоторых, — с явным намеком в голосе и усмехнувшись, произнес Малфой.

— Теперь всю жизнь будешь вспоминать?

— Возможно.

— Ладно. Удачи, Драко, — с мягкой улыбкой пожелала Грейнджер и оставила Драко в одиночестве.

* * *

Малфой издалека заметил компанию ожидавших у гремучей ивы Пожирателей смерти. В небе уже горела метка. Сверкающий золотом змей охватил черный череп. Во главе компании, конечно, стояла Беллатриса и давала последние указания. Подойдя ближе, парень услышал обрывок речи ведьмы:

—… увидите кого-нибудь из жалкого ордена — немедля убейте. Учеников можно брать только в заложники, но их нельзя убивать. Это приказ Темного Лорда. Всем всё ясно?

— Да, миссис Лейстрендж, — в унисон сказали волшебники.

— О, дорогой племянник, как я рада тебя видеть, — притворно мягко сказала Беллатриса, заметив присоединившегося к ним молодого человека. — Ты неплохо справился с первой частью своего задания. Главное, не облажаться с самым важным, и тебе удастся стать Пожирателем, очистить запятнанное Люциусом имя Малфоя.

— Спасибо за похвалу, тётя, — холодно сказал Драко, решив не реагировать на фразу. — Нам нужно спешить. Дамблдор вот-вот должен вернуться.

— Конечно. Выдвигаемся.

Услышав указания Лестрейндж, группа выдвинулась за ней в сторону. Драко шёл по левую руку от Пожирательницы, стараясь на отставать. Палочка была наготове, и парень в любой момент был готов вступить в бой хотя хотел бы этого избежать.

Переходя через мост, молодой человек почувствовал, как слабые лучи серебряного света коснулись кожи. Луна только начала подниматься из-за горизонта. До полного полнолуния оставалось совсем немного времени, и Драко испытывал нарастающую в нем силу с её приближением. Но он также и ощущал закипающую в нём ощущение тревоги, ведь это было только второе превращение и первое вне пределов клетки. Будь его воля, он бы заперся за стальными прутьями на эту ночь. Малфой не хотел бы случайно загрызть кого-нибудь, лишившись рассудка, хоть сомнений в действенности зелья и не осталось. В нём в глубине души таился иррациональный страх, несмотря на все аргументы рассудка. Но парень подавил его в себе. Как никак, он собирался работать с гриффиндорцами, что означает не уступать им ни в чём. Даже в храбрости.

За несколько минут Пожиратели в компании Драко преодолели внутренний двор и вошли в Хогвартс. Замок встретил их гнетущей тишиной. Лестрейндж шла быстро, ведя за собой группу. На её лице можно было разглядеть торжествующую улыбку. Она предвкушала начало новой битвы. Такое же выражение лица можно было увидеть и у близнецов Кэрроу. Они славились своей жестокостью; в первую магическую войну они вдвоем смогли по самым скромным подсчётам запытать до смерти двадцать три человека, хотя в этом и не было никакого смысла. Это был второй показатель среди всех Пожирателей. Их жертвы зачастую не обладали никакой важной информацией. Единственное, что объясняло поведение брата и сестры, — то, что они наслаждались происходящим в камерах заключения. И это было не самое противное, что можно было узнать об этой парочке. Среди пожирателей ходили слухи, что они не пренебрегали использовать друг друга в качестве удовлетворение собственных сексуальных потребностей. Хоть браки между двоюродными братьями и сестрами считались нормой в чистокровных кругах, но даже они осуждали и считали неприемлемым поведение близнецов. Многие Пожиратели закрывали на это глаза, ведь они были превосходными магами и лучшими бойцами в качестве нападающей силы. Конечно, после тети Драко. Хотя даже она когда-то было менее сумасшедшей.

Мама рассказала парню, что до замужества Беллатриса была весьма уравновешенной. Да, её привлекала темная часть магического мира, но прочтением несколько книг всё и ограничивалось. После свадьбы Беллатриса узнала о том, в какой организации состоял её муж и чем они занимались. Лестрейндж сразу загорелась мыслью встать в ряды Пожирателей и помочь в их «благородной» миссии. Возможно, если бы она не вышла за Рудольфа, то была совсем другим человеком.

Завернув в ещё один поворот, группа наткнулась на членов Ордена. Они стояли возле большого зала, перекрыв короткий путь к Астрономической башни.

— Авада Кедавра, — не сомневаясь ни секунды, бросила Лестрейндж заклинание в ближайшего противника, который успел отойти. Эффект неожиданности не сработал.

Завязалась битва. Парень выставил щит и отводил от себя магические потоки, решив не нападать в ответ. Вспышки заклинаний были повсюду. С каждой секундой становилось очевидно, что преимущество было на стороне Пожирателей, но даже так они не могли успеть вовремя.

— Чёрт возьми, — зло шепнула Лейстрендж, когда один из лучей задел её плечо.

Боль заставила её вспомнить о плане. Кинув взгляд в сторону Малфоя, Беллатриса сказала:

— Уходи отсюда. Немедленно. Мы тебя прикроем и присоединимся, когда убьем этих нелюдей.

Драко кивнул и скрылся за спинами Пожирателей, уйдя с места битвы.

Он практически бежал хотя мечтал, чтобы дорога оказалась бесконечно длинной, как расстояние между Землёй и Солнцем. Он знал, что ждёт его в конце, но отступать было слишком поздно. Преодолев последний коридор, парень оказался у подножья лестницы, ведущей к верхушке Астрономической башни. Драко переступал через две ступеньки, поднимаясь по ней. Вскоре парень оказался в большом зале. Оглядевшись, он увидел Гарри и Дамблдора. Последний был в не самом лучшем состоянии. Он был мертвенно бледный, а лицо выражало ужасную боль. Гриффиндорец придерживал его в вертикальном положении.

— Черт возьми, Поттер, — яростно шепнул Драко и подскочил к директору с другой стороны. — Вам удалось добыть крестраж?

— Да, — сказал Гарри, достав небольшой жёлтый амулет.

— Где Пожиратели, мистер Малфой? — хрипло произнёс Дамблдор и постарался выпрямиться. Парни отошли немного в сторону, убедившись, что он мог стоять самостоятельно.

— Они на подходе. Пока ведут бой с Орденом.

— Это плохо. Вам нужно спрятаться, мистер Поттер, — дал указание директор.

— Прощайте, мистер Дамблдор,- сказал Гарри на выдохе, прикрыв глаза. На его лице мелькнула грусть и его губы вытянулись в букву "о", словно собираясь что-то сказать, но быстро передумал.

— Прощайте, мой мальчик.

Не сумев больше ничего сказать, Гарри скрылся за люком, который вёл в тайный проход к выходу, хотя он бы хотел бы остаться.

Теперь они остались одни.

Дамблдор, посмотрев на Драко, спросил:

— Вы готовы, мистер Малфой?

— Да, директор.

— Тогда действуете в соответствии с планом.

— Конечно, — сказал Драко и встал в боевую стойку в паре метров от Дамблдора. Всё должно выглядеть правдоподобно.

— И да, Драко, — словно вспомнив о чём-то в последний момент, сказал Альбус, — простите, что не сумел вам помочь.

— А вы простите меня за то, что я вас убью.

Парню хотелось кричать, а в горле уже чувствовался твердый комок. Он сглотнул и несколько раз тяжело вздохнул, перехватив палочку поудобнее. Сейчас не время нервничать. В любой момент Пожиратели могут начать подниматься, и он должен хорошо сыграть свою роль.

По лестнице загремел топот шагов. Видимо, им всё-таки удалось вырваться из битвы победителями.

Все фигуры выставлены на свои места. Пришло время начать игру.

— Экспеллиармус! — громко сказал Драко, поняв, что вот-вот Пожиратели поднимутся. Палочка отлетела за спину директора и устремилась вниз на площадь.

— Дамблдор и без палочки… Какой прекрасный вечер… — рассмеялась вошедшая Лейстрендж. — Дамблдор без палочки!.. Молодчина, Драко! А я привела за собой твоего крестного.

Вслед за Беллатрисой вошёл Северус. Он, коротко оглядев крестника, незаметно ему кивнул, подбадривая.

— Беллатриса, Северус… О, я там вижу за вами Амикуса. Вы и Алекто с собой привели… Не жалко вам сестру…

— Думаете, вам это поможет на смертном одре?

— Шутки? Нет, конечно. Это была лишь обеспокоенность. Не более…

— Чего мы ждём? Они вот-вот нас догонят, — прозвучал хриплый голос Сивого. Последний человек, которого Драко хотел бы сейчас видеть. От одного только взгляда на своего создателя кровь в жилах начала бурлить.

— И Фенрир решил к нам присоединиться.

— Не думал, что вы меня узнаете. Рады встречи, Дамблдор?

— Не уверен, что я мог бы так сказать…

Фенрир подошёл ближе, улыбнулся, и его оскал показал окровавленные клыки. Он медленно облизнул кровь с подбородка и прикрыл глаза от её вкуса. Нет, он точно не человек. Настоящее чудовище.

— Вы уже не способны держаться, да, Сивый? Человеческая плоть на завтрак, обед и ужин?

— Неужели боитесь, директор? — вставил свою лепту Снейп. Он превосходно играл свою роль. Его голос был пропитан желчью и презрением.

— Нет конечно, профессор Снейп. Вызывает омерзение. Не думал, что он придет.

— А разве могло быть по-другому? Я никогда не упущу возможности перекусить. Столько новой плоти… Но на десерт осталось самое вкусное… Вы, Дамблдор.

— Нет, — одернув Пожирателей, сказала Лейстрендж, — это должен сделать Драко. Это его задание, и у нас был приказ. Давай, Драко.

«Нечего больше тянуть. До восхода луны мало времени… Блять, как же мало времени и как же много народа».

— Драко…

Альбус обратился к нему. Впервые в жизни парень услышал мольбу в голосе директора. Драко сделал несколько шагов вперёд, отступая от Пожирателей. Он не хотел их видеть.

Не сейчас.

— Драко… Прошу тебя…

Стараясь сохранить хладнокровие на лице, Драко занес палочку и произнес:

— Авада Аквэа!

Струя сине-зелёного пламени вырвалась из палочки Малфоя и попала прямо в сердце директора. Драко заставил подавить в себе вопль ужаса, который рвался из него.

Директор моментально упал на пол. По его телу прокатилась ужасная судорога, а изо рта вырвались ужасные стоны боли. «Мерлин, поскорее бы это закончилось», — подумал парень, наблюдая за мучениями директора. Вскоре из его глаз, носа и рта заструилась кровь, которая выделялась на до боли бледной коже, и ужасный крик пронзил комнату, оглушая. Грудная клетка выгнулась, но всего через мгновение упала обратно на пол, а судороги перестали пронзать тело.

Лестрейндж подлетела к телу Дамблдора, упала на колени и прижала два пальца к шее.

— Он мертв, — восхищённо вынесла свой приговор ведьма, не веря собственным ощущениям.

«Как же я хотел, чтобы всё было по-другому», — желая, чтобы это оказалось неправдой, заключил Драко. Слова тети окатили его холодной водой, заставляя застыть на месте, словно статуя.

— Тогда, уходим. Быстро, — сказал Снейп.

Он взял Малфоя за шиворот, желая привести его в чувства, и протолкнул перед собой. А парень особо не сопротивлялся. Он почувствовал, как крестный стучится в его защитные барьеры. Немедля Драко снял их.

«Ещё не все, Драко. Нам нужно выбраться из замка. Вот-вот взойдет луна. Справишься с этим?»

«Да. Нет. Не знаю».

«Эй, ты сможешь. Осталось немного, и ты будешь далеко отсюда».

«Я постараюсь».

«Ни в коем случае не оглядывайся назад. Иди только вперёд. Грейнджер уже, наверное, ждёт возле опушки».

Проскочив последние ступени, винтовой лестницы, Драко оказался в густом облаке пыли. Он поднял палочку и выставил щит. Вспышки заклинаний, ударяющие о невидимую стену, осветили ему дорогу. Он двигался быстро по коридору, желая поскорее выбраться за пределы замка и вздохнуть поглубже. Отовсюду слышал голоса. «Круцио», «Петрификус Тоталус», «Остолбеней», «Инсендио», «Авада Кедавра» — это лишь малый список того, что он смог разобрать, пробираясь через длинные коридоры.

Неожиданно, когда выход был совсем недалеко, парень упал на колени. Он взглянул в окно.

— Сука, — выругался Драко, увидев серебряный лик луны, — Как же не вовремя…

Тело пронзила ужасающая боль. Кости начали ломаться и вытягиваться, а вместе с ними и мышцы. Драко разорвал рубашку и заметил, как на груди начинает проявляться через кожу черная шерсть. Ему хотелось сорвать её вместе с тонким слоем защиты. Она создавала ужасающую пелену, словно миллионы игл пронзали его одновременно. Он откинул голову назад и закричал нечеловечески громко.

Это было невыносимо. Ему хотелось упасть замертво, но сознание отказывалось принять такую участь. Драко оставался в создании, наблюдая за сверкающими над его головой лучами. "Может, хотя бы одна авада угодит в меня", — помолился молодой человек, зная заранее, что это вряд ли случится.

Вскоре Драко почувствовал, как агония отступает на задний план. Тяжело вздохнув, он глянул в окно и увидел свою волчью морду. Ещё не привыкший к этому, парень на секунду испугался. У него не было времени.

Его волчья туша встала на четыре лапы, и он стрелой двинулся к выходу из замка. Его задние лапы подталкивали тело к полету, а на передние он приземлялся. Так он двигался очень быстро, но оборотню категорически не хватало воздуха. Время от времени, заметив в толпе Пожирателя, хватал его зубами за ногу, валил на землю и бежал дальше, оставляя самую грязную работу другим.

Он замечал, как люди расступаются пред ним и провожают удивлёнными взглядами. Многие из них видели волка вблизи впервые.

Выскочив во двор, голубые волчьи глаза наткнулись на пару волшебников, находившихся в пылу схватки. И бой явно был насмерть из-за количества зеленого пламени, выпускаемого одной из сторон. Приблизившись ближе, в одном из противников узнал Грейнджер. "Черт тебя побери... Ты должна была уже выбраться отсюда и быть на опушке", — подумал Малфой и оглядел девушку с ног до головы. Её лице было в мелких ссадинах, но на нём не было ни грамма усталости. Лишь чистая ярость. Недолго думая, волк направился в их сторону.

Приблизившись, Драко вцепился в ногу Пожирателя своей волчью пастью и дёрнул головой в сторону. Волшебник упал на каменные плиты и попытался поднять руку с палочкой, но волчья туша, нависшая над ним, не дала ему осуществлять план. Драко ударил лапой по руке, тем самым выбив палочку. Затем удар пришелся по голове.

Оглянувшись, он увидел Грейнджер, которая хватала ртом воздух. В её глазах читался явный испуг вперемешку с восторгом.

— Драко…?

Заметив легкий кивок, Гермиона не поверила собственным глазам. Да, она знала, что Драко оборотень, но до последнего не могла поверить. И теперь он стоит перед ней в своем истинном обличии, в котором был до жути красив. Животное перед ней было в полтора раза больше, чем волки, которых волшебница видела в зоопарке. Его глаза горели голубым огнем, а шерсть переливалась в свете луны чёрным шелком.

Заметив движения волчьей головы, Гермиона недоуменно посмотрела на него.

— Ты хочешь, чтобы я на тебя села?

В ответ она увидела лишь лекгое движение — поклон вниз. Пройдя к середине туловища, Гермиона положила руку на него, немного давя, безмолвно прося немного спуститься вниз. Как только Малфой это сделал, девушка, немного подпрыгнув, перекинула ногу через тело Драко, взявшись покрепче руками и ногами, сказала:

— Я готова…

Всего через мгновение, воздух заструился по волосам девушки, и шум поглотил слух Грейнджер. Лицо девушки уткнулась в волчью шерсть и удивилась её мягкости. Волшебница чувствовала каждое движение мышц. Это было сравнимо с поездкой на лошади, но немного по-другому. Отличие заключалось в том, что сейчас от девушки ничего не зависело.

Поездка длилась совсем немного. Около десяти минут, по окончанию которых они оказались возле опушки Запретного леса. Оторвавшись от тела парня, Гермиона огляделась и увидела рыжую макушку друга:

— Туда, — указав рукой в сторону Рона, крикнула Грейнджер. Всего через мгновение, Драко рванул в указанном направления. От неожиданности она дернула парня за волосы, после чего услышала легкое шипение.

— Прости, — тихо сказала на ухо Гермиона.

Вскоре Малфой остановился возле Рона, который, увидев надвигающийся угрозу, встал в боевую позицию и выставил палочку вперед. Оборотень в ответ лишь зарычал и показал свои клыки. Гермиона, недолго думая, соскользнула с волчьей спины и встала между Драко и другом.

— Рон, стой. Опусти палочку, — мягко положив руку на кисть парня, сказала девушка. — Это Драко.

— Малфой? — недоверчиво спросил.

— Да.

— Черт возьми, — не веря собственным глазам, произнес Рон. — А я думал, ты всё-таки врешь.

В ответ гриффиндорец увидел ухмылку на волчьем лице, что его поразило до глубины души. Тряхнув головой, Рон решил надолго не задерживаться возле нового товарища по несчастью и подошел к Гермионе, которая всматривалась в даль.

— Когда ты видел Гарри в последний раз?

— Минут двадцать назад. Он был возле большого зала, когда я выходил из замка. Думаю, он скоро придет.

Вглядевшись в горизонт, девушка увидела, как со стороны поля для квиддича на метле летела знакомая фигура.

— Вот, — радостно закричала Гермиона и начала махать одной рукой, привлекая к себе внимание Гарри. Парень, заметив подругу, помахал ей в ответ.

Через несколько минут, Гарри приземлился возле друзей и, кинув на землю метлу, кинулся их обнимать, как когда-то на втором курсе после их воссоединения. Но это не могло длиться долго.

Небо застелили грозовые тучи, и дождь хлынул мощным потоком, создавая непроницаемую стену. Со стороны оборотня послышался рык, который прервал радужное воссоединение Золотого трио. Массивные лапы подкосились, и тело Драко упала на землю. Гермиона, не раздумывая, кинулась к нему, а парни остались в стороне, боясь подойти ближе. Тело медленно начало приобретать человеческое обличии: ноги и руки стали намного меньше, а шерсть вся опала. К небывалой радости Поттера и Уизли, штаны, хоть были немного порваны и больше напоминали пляжные шорты, всё-таки присутствовали.

— Гарри, дай свою мантию, — попросила Гермиона.

Парень быстро откликнулся на просьбу подруги и протянул ей кусок черной ткани. Волшебница, не медля, накрыла ею тело слизеринца, который, как только она попытался прикоснуться к его лицу, резко сел и схватил девушку за руку. Решив не дергаться, Гермиона мягко помахала левой рукой в сторону друзей, давая понять, что им сейчас не стоит подходить, и сказала:

— Привет. Ты как? Всё получилось?

Драко смотрел сквозь девушку, куда-то в даль. В его глазах читалась вселенская боль, а руки предательски дрожали. В какой-то момент Гермионе показалось, что всё пошло не по плану и это стало причиной удручающего состояния Малфоя, но это было не так.

— Хреново… Он… Директор мертв… Я… его убил, — немного запинаясь и путаясь в словах, сказал парень, сфокусировавшись взглядом на фигуре перед ним и крепко сжав кулаки. Его слова ударили по голове, словно тяжелым мячом. Ей не верилось, что это всё-таки случилось. Она думала, что у Дамблдора найдется в рукаве ещё один козырь, и он сможет избежать уготованной ему участи. — Но я скоро приду в норму. Только нужно немного времени.

После этого он встал на ноги и подошел к Гарри.

— Прости меня, — с искреннем сожалением в голосе, тихо произнёс парень. — Я этого не хотел.

— Я знаю, Драко, — выждав несколько секунд, сказал Поттер и протянул руку. — Мне очень жаль, что тебе пришлось через это пройти…

— Это была моя участь, — сжав протянутую кисть, тряхнул её пару раз вверх-вниз.

После этого Драко повернулся в сторону Рона и выдвинул руку вперед для рукопожатия, произнеся:

— Уизли.

— Малфой, — пожав руку, ответил рыжеволосый. И был в этом немногословном диалоге скрытый, только им понятный смысл.

Ребята встали недалеко друг от друга и, посмотрев на горящий в далеке замок, в окнах которого всё ещё были видны вспышки заклинаний, они почувствовали себя брошенными на произвол судьбы. Но к сожалению, отступать было некуда. Война началась.

И сквозь дождь был слышан лишь единственный вопрос Рона:

— Что будем делать?

Конец первой части

* Я решила поменять возраст персонажам. Все достигли восемнадцати лет. В будущем это сыграет свою роль.

---

Примечания:

Обложка к финальной главе: https://fanfics.me/fanart35927

Ну, вот и подошла к концу первая часть работы. Два с половиной года, и наконец-то я смогла это сделать. Я временно ставлю статус "закончен", но обещаю рано или поздно вернуться к этой работе.

Действия второй части закономерно будут развиваться во время седьмой книги. Там я уже сделаю акцент на развитие отношений между Гермионой и Драко, постараюсь уделить им больше внимания.

А пока прощаюсь. Желаю всем удачи.

До скорых встреч, Мария

P.S. Не забывайте писать отзывы. Для меня это очень важно

Описание части: Хогвартс остался далеко позади, как и надежды Драко на нормальную жизнь. Теперь он должен попытаться смириться с убийством Альбуса Дамблдора, помочь найти крестражи и убить Волан-де-Морта. И если казалось, что проблем мало, Малфой стал замечать странный трепет внутри при взгляде на Грейнджер.

— У нас мало времени. Надо уходить. Пожиратели скоро начнут осматривать окрестности. Если Ордену и аврорам их оттеснить и не удасться отстоять Хогвартс, — сказала Гермиона, оглянувшись в сторону парней.

Она видела в глазах Гарри и Рона желание вернуться в замок и вступить в бой, но в этот раз они прислушались к голосу разума. Девушка даже представить не могла, что чувствовал Уизли, семья которого сейчас в полном составе сражалась в замке. Он со страхом смотрел на вспышки заклинаний, которые появлялись в окнах каждые несколько секунд. Гарри выглядел не лучше. Он всегда был человеком действия и не привык стоять в стороне, когда все остальные сражались. Единственным в их компании, кто не хотел сейчас возвращаться в гущу событий, был Драко.

Он стоял немного в стороне от троицы, подставив лицо под капли дождя. Его руки била нервная дрожь. Малфой каждые пару секунд перехватывал палочку поудобнее. Он внимательно разглядывал ночной небосвод в поисках луны. Драко ждал, когда тучи развеются и она покажет свой лик. В отличие от Римуса, в глазах Драко не был ни намёка на робость. Он достойно держался в образе волка и действовал весьма разумно, хотя с момента укуса прошлого всего два с половиной месяца. Из-за этого невольно Гермиона проникалась к нему уважением и симпатией. Хоть

она защищала Драко и верила в него, но легкие сомнения в том, что он сможет справиться с той ролью, которую ему поручил Дамблдор, существовали. И теперь Грейнджер чувствовала стыд.

— Я думаю, мы могли бы отправиться в дом на площади Гриммо, — немного нервно сказал Гарри, привлекая к себе внимание всей кампании, кроме Малфоя. — После того, что сегодня случилось, Орден вряд ли будет её использовать как штаб-квартиру. Снейп теперь подтвердил подозрения Грюма, и он маловероятно будет рисковать безопасностью, оставаясь там.

— Что за дом? — подал голос Драко, отрывая свой взгляд от небосклона.

— Это семейное поместье Блэков, — ответила Гермиона. — Он достался Гарри после смерти Сириуса. Дом очень хорошо защищён, так что нам не придется из-за этого переживать.

— А, точно. Я там был в далёком детстве. Когда ещё бабушка была жива. Это хороший вариант. Только эвакуация может занять несколько часов или суток. Нам нужно где-то переждать. И как нам узнать, когда дом будет свободен?

— Кикимер? — обратившись к Гермионе, спросил Рон.

— Думаю, да, — сказала та и, заметив вопросительный взгляд Малфоя, пояснила. — Это домашний эльф. Он живёт на Гриммо. Ужасно вредное создание, которое любит оскорблять, но очень вкусно готовит. Думаю, с годами его можно изменить, если проявить к нему чуткость.

— И вот опять… — закатив глаза, сказал Уизли. Он до сих пор помнил, как по вечерам слушал ужасно нудные речи подруги про Г.А.В.Н.Е. и насколько это важно.

— Хорошо, — проигнорировав последнюю фразу рыжего, произнес Драко. — Но вопрос остался открытым: куда мы теперь отправимся?

Отвернувшись от парней, Гермиона сжала собственные плечи и посмотрела в небо. Сейчас устанавливать палатку не имело смысла, ведь у неё был на примете дом, куда бы они могли отправиться.

— Ладно… — сказала Гермиона, словно соглашаясь с собственной совестью. — Хватайтесь, — тяжело вздохнув, она протянула руку в сторону парней.

— Куда ты хочешь отправиться?

— Давайте сначала отсюда уберёмся. Я объясню вам уже на месте.

Рон и Гарри, недолго думая, взяли ладонь девушки, а вот Драко медлил. Он не был уверен в решении Грейнджер, но, посмотрев в сторону Хогвартса, подошёл к ней и положил руку ей на плечо.

Через мгновение все внутри сжалось, и он почувствовал лёгкое головокружение. Драко чувствовал, как последние отголоски адреналина его покидают. Он потратил слишком много сил на заклинание, обращение и на битву с Пожирателями. Если луна вновь появится на горизонте, он упадет в обморок сразу после перевоплощения в волка.

Четверо молодых людей оказались на малоосвещенной улице, по обе стороны которой располагались разных форм и размеров дома. Гермиона безмолвно прошла немного вперёд и огляделась в поисках, после чего двинулась в сторону высокого забора из красного кирпича, из-за которого дома было не видно. Парни двинулись за ней.

Подойдя ближе к воротам и прижавшись к линии их соединения со стеной, Гермиона сделала три шага влево и, повернувшись, начала ощупывать кирпичную кладку. Драко, Гарри и Рон смотрели на это со стороны и ничего не могли сказать. Таинственность и безмолвие девушки — их настораживало её поведение.

— Ура, — совсем тихо сказала Гермиона и вытащила из стены один из кирпичей. Тот был полый внутри и, засунув руку внутрь, она вытащила ключи.

Всего через несколько минут дверь была открыта и Гермиона прошла во внутренний двор, посмотрела на старое строение. Дом предстал перед ней по-новому. Большой двухэтажный особняк, стены которого были выкрашены в кофейный оттенок, стоял среди давно заросшего сада. Некоторые растения обвили стены дома, перекрывая окна. Да и дождь не придавал общей картине радужных цветов. За четырнадцать лет работы скопилось немало.

Не услышав хлопок закрывающейся двери, она оглянулась в сторону парней и сказала:

— Заходите.

Троица прошла через калитку и огляделась. На их лице можно было заметить лёгкое недоумение вперемешку с удивлением.

— Где мы? — спросил Рон.

— Мы в Уэльсе. Это бабу… Точнее, мой дом, — с грустной улыбкой сказала Гермиона и взглянула на сад: — Да, выглядит весьма запущено, но если немного поработать…

— Он очаровательный, — прервав речь девушки, сказал Драко. Все в недоумении посмотрели на него. — Что? Он правда очарователен. Похож на особняк Забини. Только в меньших масштабах.

— Спасибо. Следуйте за мной, — произнесла Гермиона и последовала вглубь сада к центральному входу.

Вставив в замочную скважину ключ, Гермиона прокрутила его несколько раз в левую сторону — дверь не открылась, в правую — тоже, но через мгновение, попытавшись вытащить ключ, у неё это не получилось. «И Алохомора здесь не поможет», — вздохнув поглубже, Гермиона отошла от входа и посмотрела на парней.

— Поможете?

Недолго думая, к двери поспешил Рон. Он крепко взялся за ключ и потянул его на себя. После этого он попытался прокрутить его пару раз в разные стороны, дёрнул несколько раз и развел руки.

— Давай я, — сказал Драко, обратившись к Уизли. Тот отошел в сторону, предоставляя место Малфою, и посмотрел на него, говоря взглядом: «Ну, что теперь?». Драко покрепче взялся за ручку одной рукой, а второй, оперевшись на проем, потянул, и через мгновение деревянная поверхность отклонилась на несколько градусов. Сделал ещё одно резкое движение, и дверь полностью открылась.

— Добро пожаловать, — заходя в дом, сказал Драко, переступая через порог.

Золотая троица вошла вслед за Малфоем. Последней заходила Гермиона, по наитию нашла кнопку слева от себя, зажигая свет. Они оказались в просторном и светлом коридоре. Напротив входа расположилась лестница из дуба, ведущая на второй этаж.

— Насколько я помню, слева гостиная и библиотека, а справа столовая и кухня. На втором этаже есть четыре комнаты, в которых есть собственные ванные. Так что нам не придется тесниться в одном помещении.

— И откуда у тебя такой большой дом? — оглядевшись по сторонам, спросил Рон.

— Это наследие предков. Мы бы не смогли купить такой шикарный дом. Его построили родители моего прадеда в конце девятнадцатого века. Ему со дня на день должно исполниться сто лет.

— Всем бы таких родственников, — немного зевая, сказал он.

— Мы все очень устали, — сказала Гарри. — Какие комнаты мы можем занять?

— Занимайте любые. Но, если что, за дверью, покрашенной в фиолетовый, находится моя комната.

— Хорошо. Тогда поговорим завтра. Договорились?

— Конечно.

— Спокойной ночи, — в унисон сказали друзья и поспешили подняться по лестнице. Когда Рон и Гарри скрылись на втором этаже, Гермиона направилась в сторону кухни. В горле ужасно пересохло, и вода была единственным, о чём могла думать девушка. Но, уже заходя, Гермиона обернулась в сторону Малфоя, который всё ещё стоял у подножия лестницы.

— Драко, всё хорошо?

Тот тряхнул головой и посмотрел в сторону девушки.

— Да. Просто… У тебя в доме есть сарай или погреб? — немного растерянно спросил Драко.

— Вход в погреб находится снаружи. Но я не уверена, что там достаточно места. А тебе зачем?

— Луна, — просто сказал он и поспешил пояснить: — Дождь может рано или поздно закончиться, небо прояснится, и тогда я обращусь. И мне хотелось бы сломать мебель.

— У нас достаточно просторный двор и есть веранда с диваном. Но на улице холодно.

— У меня есть специальная мантия на такие случаи. Можешь достать мой рюкзак?

— Конечно. Иди сюда.

Он прошел вслед за девушкой в кухню. Она кинула сумку на на стол, покрытый белой скатертью, и, раскрыв её, сказала:

— Акцио рюкзак Драко.

Через несколько секунд из дамской сумки вылетел рюкзак. Малфой, не промедлив и минуты, снял с себя мантию Поттера, показывая свой обнаженный пресс и полез за футболкой. Он определенно был хорошо сложен. Наверняка, в этом была огромная заслуга занятий в квиддич. Гермиона оторвала взгляд от тела Малфоя, смущённо отвернулась (она не каждый день видела полуголых парней) и полезла искать по ящикам кружки. Вскоре Грейнджер обнаружила то, что искала.

— Агуаменти, — сказала Гермиона и направила палочку на стакан. Вода мгновенно заполнила стеклянную тару. Она поднесла ее губам и повернулась в сторону Драко, который уже застегивал мантию, которая выгодно подчеркивала его фигуру.

— Где веранда?

— Там, — махнула рукой девушка в сторону двери на задний двор. — Мне пойти с тобой?

— Нет. Я хочу побыть в одиночестве. Да и тебе нужно отдохнуть. На лицо явный недосып.

— Да, спасибо, — немного удивленная заботой, сказала Гермиона и допила последние остатки воды.

Когда уже Драко открыл дверь и собирался покинуть дом, он услышал голос Гермионы, обращённый к нему.

— Драко, спасибо, что помог меня сегодня. Ты спас меня от верной гибели второй раз за эту пару месяцев.

— Ну, не все же тебе всех спать. Скажем так: я возвращаю долг за твоих дружков. Кто-то же должен это сделать.

— И, Драко, — немного тяжело протянула Гермиона. — Мне действительно жаль, что тебе… тебе пришлось убить Дамблдора. Он не должен был взваливать на тебя такой груз ответственности.

— Мне приятно это слышать, но в этом виноват только один ублюдок — Лорд Волан-де-Морт. Думаю, после его смерти я смогу смириться с кровью на собственных руках. А теперь иди спать. И не переживай на мой счет.

После этих слов он вышел за пределы дома, не услышав тихое:

— Спокойной, ночи, Драко.

* * *

Крик оглушил ее. Гермиона подорвалась со своей кровати. Она тяжело дышала, пытаясь выровнять дыхание. Девушка провела руками по лицу, убирая упавшие на лицо пряди. На улице начинало светать, а часы показывали лишь половину седьмого.

В кошмаре она видела прошедший вечер, только краски были сгущены. Там, бежав по коридору, трупы ей встречались каждые несколько минут и все они были ей знакомы: сокурсник, который просил у нее помощи; Джордж, который пал в бою, прикрывая спину своему старшему брату — Перси; Мадам Стебель с разорванной шеей. Гермионе казалось, что они поступили трусливо, сбежав из Хогвартса, хотя она знала, что это было самое логичное решение. Их троица стала самой желаемой добычей после смерти Директора. Была надежда, что Драко сейчас считали без вести пропавшим.

«Они будут охотиться на нас, — грустно подумала Гермиона. — На нас и наши… семьи» — неожиданно прояснилось в голове девушки. Семья Рона более-менее в безопасности. Они могут за себя постоять. Мать Драко находится в одной из конспиративных квартир, где ее вряд ли найдут. Ее родители, единственные, кто остался беззащитен. Орден вряд ли про них вспомнит, занятый поисками их кампании. «Как я могла про это не подумать?» — пристыдила себя Грейнджер. План по обеспечению безопасности родителей мгновенно возник у нее в голове.

Она подорвалась с кровати и побежала в ванную. Времени перехватить их перед работой осталось слишком мало. Осталось всего около двадцати минут. Гермиона взяла вещи со спинки стула и начала быстро их надевать. После она забежала в ванную и, умыв лицо, поспешила к выходу. Она легко сбежала с лестницы и направилась к выходу. Уже открывая дверь, Гермиона услышала голос Драко:

— Доброе утро. Ты ранняя пташка, да? А ты куда?

Драко проспал всего несколько часов. Всю ночь он просыпался каждые минут сорок и наблюдал за небом, ожидая появления серебряного лика. Нормальному сну мешали страшные образы и тревога, но последние пару часов он все же смог поспать. И сон его был столь глубоким, что он не увидел ни один кошмар. Как только солнце начало подниматься, Драко проснулся и зашёл в дом. Последние тридцать минут он провел в гостиной, размахивая палочкой. Утренняя тренировка никогда не помешает. И услышал хлопок закрывающейся двери, а затем шаги по лестнице

— Нет времени объяснять. Мне нужно уйти, — сказала Гермиона, всего на мгновение задержавшись в дверном проходе. У нее слишком мало времени.

Но ей не удалось пройти пару шагов, как Малфой схватил ее за руку:

— Я пойду с тобой.

— Тебе не стоит. Я справляюсь самостоятельно, — сказала Гермиона и выдернула ладонь из хватки парня.

— Одной опасно. Есть вероятность, что Пожиратели уже обнаружили вашу пропажу и могут искать начать поиски.

На секунду Гермиона прикрыла глаза и, тяжело вздохнув, несколько секунд поразмышляла. Открыв глаза, она подошла к Драко и схватила его за руку. Через секунды в глазах потемнело, а весь воздух из лёгких просто исчез, словно легкие сжали. И всего через мгновение Гермиона и Драко смогли глотнуть прохладный утренний воздух.

Он огляделся. Грейнджер явно перенесла их в пригород Лондона, где одинаковые домики были выстроены в ровные ряды. Все как один. Такие пейзажи парня удручали.

— Там дом моих родителей, — указала Гермиона на дом, который стоял в сотне метрах от них. — Я забыла в суматохе про их безопасность. И даже не поговорила об этом с Дамблдором.

Драко удивился откровению девушки. «Так вот почему она подскочила в такую рань? — подумал Драко, — Я на её месте тоже не смог спать, если бы мои родители были в опасности». Его так поразила безответственность директора, который даже не подумал о беззащитных маглах. Он ему казалось наиболее дальновидным человеком.

— Я останусь снаружи. Буду следить за улицей.

— Спасибо, — подняв один уголок губ, тихо поблагодарила Гермиона и двинулась с места.

Драко шел на несколько шагов позади девушки. Он внимательно осматривался по сторонам в поисках людей в мантиях. Да, Пожиратели вряд ли сейчас занимаются из поисками, но Волан-де-Морт всегда славился своей непредсказуемостью. Весьма ожидаемо, что Малфой был насторожен из-за внезапной вылазки.

Он перевел взгляд на идущую впереди Грейнджер. Ее походка была немного нервной. Она сжимала и разжимала кулаки. Видимо, она боялась предстоящего разговора. И ее нельзя было в этом винить. Объяснить родителями всю опасность было тяжело. Хотел бы Драко помочь, но боялся, что только смутить бедную девушку и родителей.

Через несколько минут они прошли по тропинке ведущей к дому.

— Дальше я сама, — обернувшись в сторону Драко, сказала Гермиона. — Подождёшь?

— Конечно. Я же обещал, — после этих слов, он встал возле двери и прижался к стене.

Гермиона набрала больше кислорода в легкие и нажала на кнопку дверного звонка. Всего через несколько секунд она услышала голос отца, приближающегося ко входу:

— Думаю, это посылка от тети Энж.

Открыв дверь, он удивленно посмотрел на Гермиону. Он с ног до головы оглядел дочь и, спустя мгновение, девушка ощутила на себе медвежьи объятия отца. Гермиона прижалась к отцу в ответ, вдыхая знакомый с детства запах одеколона.

Вскоре Ричард отстранился от нее и, взяв за плечи Грейнджер, спросил:

— Ты же должна приехать только через неделю… Почему не предупредила?

— Прости, — немного замявшись, сказала Гермиона, — В школе вспышка Драконьей оспы и нас отправили домой на всякий случай.

— Никогда не привыкну к названию болезней в вашем мире. Ты одета слишком легко. Заходи скорее. Мама будет рада тебя видеть.

Мужчина отошел в сторону, давая возможность дочери зайти в дом. В коридоре витал запах тыквенного печенья, которое мама Гермионы — Джин Грейнджер — готовила весь месяц в преддверии Хэллоуина. Это была семейная традиция, которая поддерживалась уже шесть поколений. К сожалению, Гермионе пришлось научиться готовить их. Мерлин, сколько в тот день она испортила ингредиентов и сожгла партий было просто не сосчитать, но в конце концов она получила двадцать идеально круглых изделий выпечки. С тех пор Гермиона много времени проводила на кухне, осваивая новые и новые рецепты. Хоть она и не видела себя в роли домохозяйки, но готовка была своего рода медитацией для нее.

Пройдя по коридору, отец Гермионы остановился возле входа и сказал:

— Джин, ты даже не представляешь кто к нам приехал…

Но вместе ответа женщина увидела дочь, которая до этого была скрыта от ее глаз. Джин недолго думая поставила чашку на стол и поспешила заключить дочь в свои нежные объятия, но всего через мгновение она отстранилась и поцеловала ту в лоб.

— Дорогая, как же я тебя рада видеть. Что-то случилось?

— Ничего страшного. Просто в школе вспыхнула болезнь и нас отправили домой пораньше.

— Как насчет того, чтобы остаться сегодня дома, дорогая? — раздался голос за спиной Гермионы. — Мы могли бы позвонить на работу и взять отгул?

— Отличная идея, дорогой. А тебе как предложение отца, Гермиона?

— Да, думаю, было бы неплохо. Можно только я поднимусь в свою комнату на несколько минут? Я хотела бы освежиться после дороги.

— Да, кончено. Я заварю чай и мы могли бы устроить в гостиной чаепитие. Ты могла бы нам рассказать, как прошли последние пару месяцев, а потом мы бы придумали, куда съездить сегодня вечером. Например, можно съездить в кинотеатр на «Адвоката дьявола». Он вышел буквально на прошлой неделе.

— Хороший план, — немного тяжело сказала Гермиона и направилась в сторону лестницы. — Я скоро вернусь.

После этих слов она поднялась на второй этаж в свою комнату. Здесь мало что изменилось с момента ее отъезда в Нору три месяца назад. В этой комнате прошло столько прекрасных моментов детства. Например, когда-то в углу у нее были расставлены ее игрушки, которым она иногда читала книгу с занимательными фактами. В встроенному шкафу она пряталась от отца, когда они играли в прятки. Она каждый раз пряталась именно там. Но ее папа специально затягивал игру. А на ковре они всей семьей играли в Монополию.

Вспомния все эти моменты, на глаза Гермионы навернулись слезы. Она больше не сможет сюда вернуться после того, что ей придется сделать. В голове возникло на мгновение желание остаться родителями на денек: поехать с ними в кино, поесть попкорн, а потом зайти в парк. Последний вечер в кругу семьи. Это весьма эгоистичное желание, которое подвергает родителей опасности.

— Гермиона, чай готов, — родной голос матери, доносившийся снизу, оторвал ее от размышлений. — Мы ждем тебя в гостиной.

— Я сейчас спущусь, мама.

Еще раз осмотревшись по сторонам, Грейнджер подняла палочку и с тяжестью в голосе произнесла:

— Экскуро.

Все вещи, которые так или иначе были связаны с Гермионой, начали растворяться в воздухе, не оставляя и следа. С каждой исчезнувшей вещью на сердце девушки появлялась новая трещина. Слезы потекли по щекам, оставляя на них мокрые дорожки. Грейнджер, набрав полную грудь кислорода, покинула комнату, где, кроме мебели ничего не осталось. Ни одного намека на ее существовании.

Она спускалась максимально медленно, словно оттягивая момент. Каждая ступень приближала Гермиону к ее неумолимой части. «Черт тебя возьми, — зло подумала девушка, — если бы ни война… если не Темный Лорд».

Ступив на последнюю ступень, Грейнджер посмотрела на родителей, которые расположились на диване. Они сидели вполоборота и тихо переговаривались. На их лицах можно было разглядеть расслабленность и счастье.

Всхлипы застряли глубоко в горле девушки. Она прошла несколько шагов и остановилась напротив дивана. Гермиона закрыла глаза и сосредоточилась на заклинании. Сейчас ей требовалось успокоить свой разум, дабы не навредить самым родным ей людям. Выдохнув и направив палочку в сторону родителей, она сказала:

— Обливейт.

Ричард и Джин замерли. Они с недоумением посмотрели друг на друга. Гермиона, не желая быть замеченной, поспешила к выходу. Но, открывая дверь ее слух зацепила неожиданно резко прозвучавшая фраза мамы, которая обратилась к отцу:

— Вендалл, а мы ведь даже не купили билеты, да? И вещи не со…

Всего остального Гермиона она не расслышала. Да, и желания не было. Она вышла из дома вся в слезах, тихо закрыла дверь и поспешила уйти.

Драко, стоявший двадцать минут на улице, тронулся вслед за ней, удивленный скоростью, с которой передвигалась Грейнджер. Он не успел разглядеть ее лицо, но она явно была опечалена. В нем это вызвало беспокойство. Пройдя несколько футов в таком темпе, он немного сравнялся с ней и спросил:

— Как все прошло?

Гермиона резко замерла на месте и обернулась в его сторону. Большие шоколадные глаза смотрели на него с такой печалью и болью, что это было невыносимо. Ее покрасневшие щеки блестели от слез, а грудь вздымалась из-за частых вздохов. Она буквально задыхалась в истерике.

Драко не знал, как действовать в подобных ситуациях, поэтому нашел в своей голове единственное разумное решение проблемы.

Драко сделал несколько шагов в сторону Гермионы и обнял ее, прижимая к себе. Через несколько секунд руки девушки обвили его талию, а в грудь уперся маленький носик. Он чувствовал кожей ее дыхание. Драко нежно поглаживал ее по волосам, тихо говорил на ухо, как мантру:

— Все будет хорошо… Все будет хорошо…

Постепенно вздохи Грейнджер стали тише и глубже, а хватка немного ослабла. Она отстранилась от Драко и попыталась стереть следы слез с лица с помощью рукава рубашки.

— Прости… Я… Мне не стоило…

— Гермиона, не стоит так часто извиняться. Что случилось?

— Я… Я изменила память родителям… Внушила им, что меня никогда не было в их жизни и отправила их в Австралию. Подальше от войны.

Драко испытал настоящий шок, услышав рассказ Гермионы. Он не думал, что ей хватит смелости на столь серьезный поступок. Он предполагал, что Гермиона просто поговорит с родителями и убедить их уехать, но она поступила более смело и ответственно. Если даже Пожиратели найдут ее родителей, они ничего не смогут ни за что зацепиться в их голове.

— Ты поступила правильно, Гермиона. Ты спасла им жизнь и освободила от переживаний.

— Возможно, но от этого не легче.

На глаза вновь навернулись слезы, но девушка, не обратив на это внимания, сказала:

— Нам нужно вернуться домой. Гарри и Рон скоро проснутся. Не хочу, чтобы они переживали. Если что, мы ходили за едой. Не хочу, чтобы они переживали на мой счет, так что об этом ни слова. Особенно Гарри. Он будет винить себя.

— Как скажешь. Даже сейчас переживаешь за друзей. Но если хочешь знать мое мнение — они тебя не заслуживают.

— А кто заслуживает? — немного нервно усмехнувшись, спросила Гермиона.

Драко растерянно взглянул на девушку, пытаясь понять, серьезно ли она. Заметив взгляд, Грейнджер усмехнулась и сказала:

— Ни придавай этому значение. Уходим? — сказала Гермиона и протянула руку в сторону парня.

Драко взял ее за ладонь, и они исчезли с пустой улицы.