Скворцы и Проклятые Самоцветы (гет)

День был жарким. Несмотря на ранний час, солнце парило, облака отсутствовали, а ветер, должный приносить облегчение, лишь нес запах с близкой автострады. Вася прятала лицо за полями шляпы, глаза за солнечными очками, да к тому же старательно обдувала себе артефактным веером. Кто бы мог подумать, что изобретение жарких восточных стран пригодится здесь, в Москве? Но веер, несущий прохладу и свежесть горных перевалов, стал настоящим спасением для нее.

Про себя она ругала последними словами их новый дом, этот город, этот ненормально жаркий день, и особенно сильно — эту совершенно беспощадную московскую остановку. Вот кто додумался ставить платформу для летающих кораблей здесь, в окружении каких-то складов, в близости от трассы, зато на максимальном удалении от всех многочисленных московских парков и скверов? Очень нехороший маг, не иначе.

Платформа — огромная бетонная площадь. Небольшой вычурный павильон, изящные скамейки, словно они не стоят посреди этих бетонных джунглей. Довершают постапокалиптическую картину несколько вазонов с цветами. Печальное зрелище. Первокурсники и их родители делают картину еще более острой. Подростки в растянутых футболках и рваных джинсах, родители в вычурных платьях и костюмах-тройках. Смешение стилей и эпох, море роскоши соседствует с вещичками из дешевых магловских торговых сетей. Идиллия. За это стоит любить магический мир. Прям глаз радуется.

Людей, в целом, было не много. Так рано в Колдовстворец заселяются только первокурсники, поэтому здесь собралось не так уж много магов. Некоторый хаос, разумеется, вносили провожающие, их тут было гораздо больше, чем привыкла видеть Вася в Алмате. Там почему-то считалось особым шиком отправиться в школу самостоятельно, без сопровождения. Ее раньше провожала бабушка — родители много работают — но в этот раз она действительно отправилась на станцию одна. И вот сюрприз: здесь, кажется, "особым шиком" является привести с собой максимальное количество откровенно скучающей родни. Если бы им всем было по одиннадцать, это было бы нормально. Но здесь всем хотя бы по шестнадцать, поэтому обилие родственников даже смущало.

Она заняла одну из крайних скамеек, которая пряталась в тени колонны, но солнце не стояло на месте, и узкая полоска тени следовала за ним. Вася не смогла сдержать улыбки, когда поняла, что сама смотрится достаточно колоритно: в длинном летнем сарафане, шляпе и с веером в восточном стиле. Прибавить к этому длинную русую косу, которая сегодня причиняла своей хозяйке сплошные неудобства. В который раз Вася шепотом обещала себе "состричь эту шерсть", от которой в жару одни проблемы. Бабушка отговорила обещаниями прохладного российского лета, а в итоге что? Опять жара, только еще более неприятная.

— Можно? — Вася так задумалась, что не услышала, как к ней подошел парень.

Спортивный, загорелый, с чуть взлохмаченными светлыми волосами, заметно выгоревшими на солнце, он улыбался весело и открыто. Серо-голубые глаза и мужественные черты лица делали его похожим на принца из сказки, только принца не спесивого, а скорее озорного. Простая светлая футболка, джинсы, обычные кеды — принцы так не одеваются.

— Конечно, — приветливо улыбнулась Вася.

— Максимилиан Воронцов, — представился парень, и Вася не смогла сдержать удивленный вздох.

Озорной принц оказался самым настоящим принцем. Без короны и замка, конечно, но на территории Магического Союза — самый настоящий принц. Знатный, богатый и, как оказалось, симпатичный.

— Василина Рудецкая, — Вася кивнула новому знакомому.

— Можно Макс, — продолжал обезоруживающе улыбаться парень.

— Можно Вася, — недоверчиво ответила девушка.

— Я не кусаюсь, — громким шепотом признался Макс, уже сев на скамейку. — И даже больше скажу: мой отец не ведет на суровый допрос всех, с кем я знакомлюсь.

— Это радует, — девушка едва слышно хихикнула.

— А ты не местная, — как ни в чем не бывало продолжил парень.

— Училась в Тянь-Шанском отделении, — призналась она. — В конце прошлого года отец получил повышение, и мы вынужденно покинули свои юга. Я посчитала расточительством мотаться через тысячи километров, чтобы прилететь в школу со знакомыми людьми.

— Я тоже не местный, — он продолжал улыбаться. — Год провел в Москве, так что все мои бывшие однокурсники с Китежа сейчас на втором курсе.

Вася поняла, что уже сама улыбается. Она, опомнившись, сняла солнцезащитные очки — всегда казалось невежливым разговаривать с человеком, когда он не видит твой взгляд.

— Путешествовал? — попробовала угадать она.

Иногда после окончания средней школы аристократы отправляют своих детей в путешествие, хотя чаще устраивают знакомство с семейным бизнесом.

— Нет. Сбежал из дома и год жил среди маглов, — признался он. — Научился бегать по крышам и делать сальто назад.

— Сбежал? — удивилась Вася.

— Ну-у-у… технически — да. На практике меня как бы особо и не возвращали. Будущий глава рода должен уметь самостоятельно распоряжаться своей судьбой.

— То есть может жить среди маглов? — хмыкнула она.

— До тридцати лет — хоть в лесу. А потом должен буду вернуться и заняться семейными делами. Но что это мы обо мне? Как тебе Москва?

— Не знаю. Я здесь всего месяц, и у нас дом в магическом поселении в Подмосковье. Так что пока Москва — шумно, грязно, людно, но есть шикарные магловские кофейни.

Сильный порыв горячего пыльного ветра сорвал шляпу с головы Васи, она едва успела ухватить ее в последнюю секунду: с неба спускался летучий корабль. Массивный деревянный монстр уже мало походил на корабль, хотя вполне мог сойти за вариант Ноева ковчега, только с крыльями-веслами. Прямо в деревянном трюме открылась дверь, неприметная снаружи, и сурового вида маг пнул ногой рулон ковровой дорожки. Вот только рулон, вместо того, чтобы просто упасть на землю, медленно покатился вниз, формируя за собой покрытую ковром лестницу. Первый раз ступать на такой трап даже немного страшно, но со временем привыкаешь.

Макс, щелкнув несуществующими каблуками, подставил Васе локоть:

— Позвольте сопроводить Вас на борт, — смеясь, предложил он.

Девушка расхохоталась и опустила ладошку на сгиб его локтя. Ее чемодан, повинуясь быстрому движению Макса, поплыл за ними. Хорошо быть совершеннолетним — не нужно таскать тяжести. Вслед смеющейся паре смотрели с недоверием. В отличие от Васи, далекой от приемов Высшего света, в толпе было много людей, которые знали Максимилиана Воронцова в лицо. И они сейчас пытались понять, что за девушку он ведет под руку.

У Васи были очень русские черты лица. Среднего роста, светлокожая, с толстой темно-русой косой, она была похожа на царевну из русских сказок. Тяжелые серебряные украшения и сарафан в цветочек, пусть и современного кроя, делали сходство еще более ярким. То, что его спутница очень хороша собой, Макс рассмотрел уже в каюте корабля. Она сняла широкополую шляпу, отложила в сторону очки и села в кресло у окна. Глаза синие-синие, как лесные озера, смотрели с любопытством и даже с ехидством.

— Итак, — все еще улыбаясь начала она, — в московских кораблях есть китайские шашки?

Каюта была рассчитана на шесть человек. Три кресла, выдвижной столик. Справа от входа — полка с графином и стаканами, слева — с настольными играми и книгами. У каждого филиала Колдовстворца был свой корабль, и наборы игр и книг в них различались.

— Нет, — Макс как раз стоял у полки. — Но есть Монополия.

— А может нарды?

— Я тоже так думаю.

Он вытянул деревянный короб и бойко принялся раскладывать на столе кубики и фишки. До главного филиала было лететь чуть больше двух часов, а малознакомым людям всегда проще иметь неиссякаемую тему для разговора в виде настольной игры.

Вася же пока с любопытством всматривалась в окно. Земля стремительно уходила вниз, посадочная площадка уже осталась позади, а корабль в некоторых местах задевал днищем верхушки редких деревьев. В ее прежней школе корабль был немного другой — он сначала поднимался вертикально вверх, а уже потом бодро плыл к школьным корпусам.

Когда-то ее, помнится, удивило, что есть школы, где дети учатся в одном месте. А потом она узнала, что как раз их Колдовстворец уникален, а не все эти школы. Но что поделать — особенности расположения диктуют условия. Колдовстворец был одной из первых магических школ. Да и не было это тогда магической школой. Это было местом обучения магов-воинов. Это потом, когда появились все эти европейские школы, русские маги решили представить самую крупную школу как главную. И тогда же пересмотрели условия. И первое время школы хватало. Вот только русскими магами давно называют всех жителей Магического Союза, что вообще-то заметно оскорбляет другие народы. И как быть, если школа находится на Южном Урале, а учиться в ней хотят дети, проживающие на Камчатке, в Киеве, Ташкенте и Тбилиси? Огромные расстояния, разные часовые пояса, разница в менталитете, традициях и воспитании. Сначала появился первый филиал в Кавказких горах, потом второй неподалеку от Львова, затребовали себе филиал Китеж, Москва, Дальний Восток, Средняя Азия. Какое-то время все это было мало упорядочено, бессистемно. А потом школу в свои руки взяла самая известная директриса — Елизавета Воронцова. Сестра главы этого известного рода. И с методичностью, свойственной всем носителям этой фамилии, она привела филиалы к общему знаменателю, попутно изменив систему образования в Магическом Союзе.

Теперь филиалы учили детей с одиннадцати до шестнадцати лет. А потом каждый ребенок решал — кем он желает стать, что будет изучать и где жить. Почти в каждом регионе есть свои школы алхимиков. При каждом госпитале есть школы колдомедиков. Хочешь быть аврором? Ближайший аврорат вербует новичков дважды в год. Были и школы с упором на трансфигурацию, чары, артефакторику. Были и школы-мастодонты, вроде Школы Драматических Искусств неподалеку от Ладоги. Или лучшей Школы Алхимиков в паре часов от Киева. Или Московский Центр Обучения Колдомедиков. Выбирай, сдавай экзамены и покоряй вершины профессии.

И был еще Колдовстворец. Тот самый, первый, исторический. С традиционным упором в боевую магию и исследовательские профессии. По ряду причин, только здесь готовили специалистов широкого профиля, способных, кроме всего прочего, хорошо постоять за себя. И попасть сюда было не просто, но остро необходимо для тех, кто нацелился на высокие посты. Макс был записан, так сказать, с рождения — уровень силы и особенности семьи давали ему зеленый коридор. Вася же хотела поступить в Специальный отдел Магического Урегулирования. И путь к этой мечте крайне непрост.

— А когда ты родилась? — спросил Макс, бросая кубики.

— Эм-м… а это важно?

— Ну, мы можем посидеть в тишине, или будем отвечать на анкетные вопросы, пока не найдет достойную тему.

— Хорошо, — с недоверием ответила Вася, принимая кубики. — Я родилась в начале апреля.

— Люблю весну. А я родился в ноябре.

— Не люблю ноябрь.

Они встретились взглядами и вновь засмеялись. Им было и странно и весело — они совершенно не знали, о чем говорить, но при этом чувствовалась какая-то родственность, симпатия. К тому же Макс оказался достаточно настырным. После череды вопросов они внезапно с удовольствием пустились в обсуждение музыки, затем фильмов, а потом и вовсе — магловской поп-культуры*. Когда над головой тихонько зазвонил колокольчик, дающий сигнал о конце путешествия, нарды были давно заброшены, а Вася и Макс обсуждали уже магические альтернативы многообразию магловских развлечений.

— Мне нравится, что культура у магов более элитарна, — в ходе обсуждения призналась Вася. — По крайней мере, в магических театрах играют по-настоящему впечатляющие актеры и, что уж мелочится, не самые слабые маги. А в магловских фильмах у актеров часто крайне небогатый спектр эмоций. Некоторые и вовсе не меняются от фильма к фильму, но остаются популярными.

— Ты льстишь магам. Тот же Третьяк Наумов…

— Не напоминай. Он позорит звание мага.

— Но при этом является самым популярным исполнителем среди волшебниц, — улыбался Макс.

— Но таких, как он, выезжающих исключительно на внешности и дурацких песенках о неземной любви, крайне мало, — продолжала настаивать Вася.

— Аришка Ломоносова, — грустно вздохнул Макс и Вася прикрыла глаза, соглашаясь с победой Воронцова.

Аришка была самой популярной исполнительницей среди девочек-подростков, потому что пела весьма глупые песенки о любви, популярности и магии. По мнению Васи, она не дотягивала даже до магловских исполнителей, но маленькие ведьмочки тринадцати лет все равно клянчили у родителей деньги на ее концерты. Впрочем, тоже не такие многочисленные, как у магловских поп-див.

— В некотором роде ты права, — он открыл дверь, пропуская Васю в коридор, — и у магов больше внимания уделяется качеству. Но тут, думаю, нам помогает отсутствие телевизора и интернета.

— Не продолжай. Интернет — больная тема. У них есть возможность удаленно хранить огромное количество информации, а они используют его для полнейшей ерунды.

— Про Магул знаешь? — они уже шли по коридору, к их разговору с интересом прислушивались.

— Закрытая система поиска магической литературы? Да. Даже немного помогала системе, забила две книги. Но парни, конечно, молодцы. Такую работу провернули.

Спускаясь по трапу, они вынужденно прекратили свой разговор, он был слишком узок для двоих, а на земле, едва они отошли в сторону, их встретил не традиционный младший преподаватель, исполняющий роль координатора в броуновском движении учеников, а высокий парень с глазами янтарного цвета.

— Воронцов, чтоб тебя волки покусали! — грозно рявкнул он. — Мог бы хоть предупредить! Меня в одних трусах из постели вытащили!

— Не начинай, — мгновенно вспылил Макс. — Я письмо отправлял, когда у тебя в твоей глуши уже день был.

— А собираться на отлетающий корабль за пять минут? Кстати, Василек, забавный сарафанчик. Цветочки в стиле имени.

— Катись, Волчище! — беззлобно отмахнулась девушка.

— От Волчицы слышу! — улыбнулся парень и по-дружески ее обнял.

Макс с недоверием осмотрел их обоих:

— Вы что, знакомы?

— Пока ты лазал по крышам и познавал прелести бытовой магии, я принимал участие в дуэльных соревнованиях, так что эту красотку знаю всяко лучше тебя. Не так ли, Васек?

— Будешь издеваться над моим именем — я тебя в полнолуние побрею, — грозно ткнула пальчиком в него Вася. — Или покрашу. А вообще, Богдан, посторонись. Я хочу поскорее познакомиться с соседками. Парней в моей жизни и так навалом.

— И ты попадешь в одну комнату с сестрами Бельскими. Вот смеху-то будет, — мечтательно протянул Богдан.

— Они что, поступили? — с ужасом спросила Вася.

— Известная фамилия, — пожал плечами Богдан.

В глазах Васи отразился настоящий ужас и Богдан не выдержал, расхохотался:

— Да успокойся! Какая-то Никольская и Белая.

— А ты откуда знаешь? — с подозрением спросила девушка.

— Вот этот аристократище, — Богдан забросил руку на плечо Максу, который был заметно ниже его, — является главой нашей группы. С нами еще Ратмир.

— Миркин! — искренне обрадовалась Вася. — Ты его уже видел?

— Нет еще. Ты же знаешь его. Вещи в комнате — Миркина нет. Пошел территорию метить.

— Это ты метишь, — еще радостнее улыбнулась Вася. — А Миркин приличный молодой человек. Он гуляет. Ну, раз уж мы все в одной лодке, то, быть может, джентльмены проводят меня до женского общежития? Никольская ведь с Китежа? Наверное, хорошо разбирается в чарах…

— Про Никольскую тебе может Макс рассказать. А вот Белая у нас училась, на Камчатке. Я ее почти не знаю, но наш препод по чарам ее обожал. Знаю только, что маглорожденная.

— Надо же, — пораженно ответила Вася. — А номер у нас какой?

— С нами же Воронцов, — Богдан отпустил друга и кивнул в сторону широкой дороги. — А Воронцовы всегда первые.

Взгляд Макса не сулил ничего хорошего Богдану, а Вася заливисто хохотала. Сложно представить, что такая, как она — хрупкая на вид, нежная, трогательная, и участвует в дуэльных соревнованиях. И непривычно видеть, как она легко переругивается с Богданом, обсуждает общих знакомых и забавные случаи. Богдан не слишком доброжелателен с посторонними, скорее даже нелюдим. И Макс, на самом деле, не мог понять — он ревнует лучшего друга, или девушку, которая каким-то невероятным образом заставляет его снова и снова смотреть на нее.

С посадочной площадки — летучий корабль уже поднимался в воздух — дорога выходила на аллею, ведущую от ворот Колдовстворца к площади у Административного Корпуса, но они эту аллею пересекли и вышли на кирпичную дорогу, что проходила мимо Малого квиддичного поля к общежитиям. Два женских, для студентов и магистрантов, находились ближе к этому полю.

— Тебе в эти двери, — Богдан махнул рукой в сторону дальнего здания. — Дальше сама справишься?

И парень кивнул на чемодан, который все еще плавно покачивался в воздухе, повинуясь магии Макса.

— Ох, действительно! — спохватилась девушка. — Я ведь уже могу колдовать. Спасибо, мой доблестный рыцарь, дальше я сама.

Вася достала палочку из совершенно незаметного кармашка в широкой цветастой юбке.

— Знаешь, — признался Богдан. — У меня всегда есть подозрения, что у тебя даже в купальнике будет что-то припрятано.

— Волчище. Не переживай. Приличные чистокровные ведьмы на пляж не ходят. Поэтому купальника просто нет.

Богдан, победно улыбнувшись, открыл было рот, но Вася сурово припечатала:

— Один намек на то, в чем купаются приличные или неприличные ведьмы, и я тебя точно побрею.

Макс сдавленно хихикнул, а Богдан и вовсе громко захохотал, привлекая внимание всех, кто шел к общежитиям мимо них.

— Василек, ты неподражаема.

— У меня абсолютно нормальное поведение для девушки из аврорской семьи, с тремя старшими братьями, которую воспитывала бабушка старой закалки.

— Вот и я о том же. Таких, как ты, больше не существует.

Вася показала Богдану язык, взмахнула палочкой, превращая валяющийся на земле сухой прутик в некоторое подобие человечка. Тот бодро взвалил на себя чемодан, больше его раз в пять, и пошагал за Васей ко входу в общежитие.

— Это что, трансфигурация? — недоверчиво уточнил Макс.

— О, дружище, — Богдан опять обнял его за шею. — Тебе предстоит много удивительных моментов в ходе знакомства с Василиной Рудецкой. Но да. Это была трансфигурация.

Женское общежитие внутри — паркет, шелковые обои на стенах, обилие малахита и бронзы, плотные ковровые дорожки на лестнице. Как и рассказывал Васе старший брат — много, очень много зеленого. Кажется, даже паркет имеет какой-то зеленоватый оттенок. Главный холл с парадной лестницей, а у самого входа письменный стол и небольшая очередь из новоприбывших. За столом — миниатюрная ведьмочка средних лет, бойко листающая списки учеников.

— Здравствуйте, — улыбнулась Вася.

— Фамилия, — не глядя на нее потребовала ведьма.

— Рудецкая.

— Рудецкая, Рудецкая… нет Рудецких в Московском!

— А я в Тянь-Шаньском.

— Так бы сразу и говорили! — недовольно буркнула женщина. — Группа номер один. Четвертый этаж, первая комната. Следующая!

Вася, еще раз глянув на недовольную ведьму, направилась к лестнице. Наверное, она слишком много времени провела в Средней Азии. У них как-то принято все медленнее делать, с душой, можно сказать. Поэтому и вахтерши у них сидели по двое, ведь правилами приличия надлежало поинтересоваться здоровьем, настроением и сказать пару слов о жаре. И никто сердито не бурчал.

На четвертый этаж пришлось подниматься медленно. Корпуса строили в девятнадцатом веке, ступени парадной лестницы были низкими, как раз, чтобы дамы в длинных юбках могли спускаться без опаски. Но вот она вышла на последний этаж, попав в еще один холл, в этот раз поменьше. Направо и налево расходились одинаковые коридоры, лишенные окон. В комнаты вели массивные двери, а справа от каждой, помимо номера, находилась табличка с именами.

Василина Рудецкая.

Элеонора Никольская.

Екатерина Белая.

Вася уверенно толкнула дверь, проходя в небольшую комнату, которая выполняла одновременно роль и прихожей, и гостиной. Здесь и шкаф для верхней одежды, и диван, и круглый стол у окна. Почти все стены в комнате были заняты пустыми пока полками, только над камином висела картина с горным пейзажем. Дверь направо вела в спальню, и за ней слышались голоса. Вася убедилась, что чемодан в комнату зашел, закрыла за собой дверь и только тогда, замирая от волнения, зашла в спальню.

* — На всякий случай. Поп-культура, или масскультура, культура большинства — это обозначение не только попсовой музыки. Это то направление в культуре, развлечениях, даже в быту, которое характерно в данный момент времени для большинства. И обсуждение поп-культуры в данном случае будет иметь в виду разговор о современных фильмах, музыки в ней, и тому резонансу в обществе, что сопутствует этим событиям. В том числе и популярность актеров, музыкантов и писателей.

Аврор — семейное призвание Рудецких. Родовое древо было скромным, всего несколько поколений, но все — признанные защитники Магического Союза. И воспитание в семье было соответственным. В уже почти забытом детстве Васе часто было немного обидно — все девочки в куклы играют, а ее заставляют отжиматься. Но потом втянулась, начало нравиться. В семь лет ее забрала к себе бабушка, и Вася долго привыкала к платьям, сложным прическам и урокам музыки. У бабушки было тем более не до кукол.

Со временем сформировались интересы, которые мало способствовали нахождению подруг. Ее соседки по комнате в шутку называли ее солдаткой. И поговорить, кроме учебы и сплетен, было не о чем. Только на первых своих соревнованиях Вася поняла, что не все девушки такие, как ее школьные подружки. Да и можно ли их называть так? Соседки. Почти попутчицы, которые застряли в одной комнате на пять лет. Именно поэтому Вася волновалась: даже ладошки вспотели. Будут ли это очередные попутчицы, или все же они станут подругами?

Она не сразу увидела их, плотные шторы создавали полумрак в комнате, да и обстановка была достаточно мрачной. Пару раз моргнув, она смогла рассмотреть спальню. Мебель темного дерева, обилие тяжелых тканей — бордо и пыльно-серый. Одна из ее соседок особенно выделялась на фоне старинной роскоши. Блондинка в шортах поспешно вскочила с кровати, она широко улыбалась, вызывая ассоциации с девчонками из голливудских комедий. Вася поняла, что это — Катя, и она любит поболтать, еще до того, как девушка представилась.

— Наконец-то! Ты ведь — Василина, да? Мы ждали тебя, чтобы кровати разделить. Кстати, меня Катя зовут.

Блондинка выпалила все это буквально на одном дыхании, ни разу не запнувшись, и протянула ладонь для рукопожатия. Целый ворох браслетов при этом весело звякнул, а Вася не смогла сдержать восхищенного:

— Как быстро ты разговариваешь…

— Если нужно помедленнее, ты говори, — тут же ответила Катя, крепко пожимая ладонь новой соседки.

Глаза у нее были раскосыми, светло-карими, нос курносым, а на щеках ярко горел румянец. По всей видимости, она краснела так же быстро, как и многие блондинки.

— Я вообще говорю быстро, многие меня не понимают, поэтому останавливай, если что, — опять зачастила Катя, уже отпустив ладонь Васи.

— Да ничего, — пораженно качнула головой она. — Я привыкну.

И осторожно заглянула за спину блондинки. Вторая девочка нерешительно стояла в стороне. Элеонора Никольская была очень красива. Высокая, довольно смуглая, она была похожа на красавиц со старинных гобеленов, только чуть длинноватый нос делал ее реальной. Рядом с такой девушкой легко почувствовать себе несуразным гадким утенком. Чуть улыбнувшись, Никольская так же подошла к Васе:

— А меня можно называть Элей.

— Вася, — кивнула она.

— Попьем чаю? — тут же радостно спросила Катя, разрушив секундную неловкость.

Впрочем, чай готовить они не умели, на пахлаву из Ташкента смотрели с любопытством, на финики — с недоверием. Вася же лишь улыбалась. Те, кто говорят о любви русских к чаю, ничего не знают о восточной традиции чаепития. Сама Рудецкая готовить чай по всем правилам не умела, ее семья, даже проживая в Средней Азии, продолжала считать себя русским магическим родом, поэтому обошлось без пиалушек и чая на донышке.*

Темы для разговора нашлись быстро. Оказалось, что ее новые соседки не имеют ни малейшего представления о том, как проходят занятия с упором на боевую магию. К тому же Эля максимально далека от мира маглов, ведь она всю свою жизнь прожила в Китеже, а Катя так же далека от мира магов, потому как в ее средней школе чистокровные держались от нее на максимальном расстоянии.

— Так ты маглорожденная? — уточнила Эля. — И никаких сквибов, полукровок, вообще ничего магического в роду не было?

Катя засмеялась:

— У меня нет точной информации обо всех своих родичах вплоть до десятого колена, но мои родители, родители моих родителей, и даже родители родителей моих родителей — все были абсолютно нормальными маглами. Нормальнее просто некуда.

— А чем они занимаются? — Эля даже нагнулась к столу, но тут же добавила: — Прости, если я бестактна, но у нас в Китеже даже полукровок нет, и все, что я знаю о маглах — это главы из учебника по магловедению за тысяча девятьсот третий год.

— Какой год? — едва не подавилась чаем Вася.

— Может не третий, а девятый, — отмахнулась Эля. — В любом случае, в школьную библиотеку до сих пор не завезли ничего новее. Я, конечно, чуть приврала, и новый учебник я себе все же купила — любопытно ведь. Но там на картинках девушки в длинных платьях, а парни достают часы из кармана брюк…

Вася с Катей переглянусь и расхохотались. Учебники по магловедению из года в год возмущали всех. То давались правила прошлого века, то картинки подгоняли под требования закрытых городов вроде Китежа.

— Так вот почему ты так на меня смотрела, — весело заметила Катя. — Чем же тебе показались мои шорты?

— Нижнее белье, которое мне покупает мама, более закрытое, чем твои… как ты их назвала? — с напускным высокомерием ответила Эля, сдерживая смех.

Катя пораженно замолчала, а потом тряхнула волосами и спросила:

— Требую продемонстрировать. Это что, панталоны?

Даже на смуглой коже Эли отчетливо выделился стыдливый румянец.

— Честно говоря, — призналась Катя. — Мне очень не повезло в школе. Меня поселили с девочкой из какой-то общины шаманов. Она постоянно плакала и говорила, что учится на благо своего народа. Девочек у нас в целом не много, парни со мной практически не общались, так что о мире магии я знаю тоже не много. Но все же. Я была уверенна, что как минимум нижнее белье у вас такое же…

— У нас, Катя, у нас, — улыбнулась Вася. — Ты вообще-то тоже маг.

Та смущенно улыбнулась, а потом с улыбкой возразила:

— Но я люблю шорты. А топы бюстье тоже под запретом?

— Что такое топы бюстье? — нахмурилась Эля.

В этот момент Вася отчетливо поняла, что здесь ее жизнь однозначно не будет скучной.

* * *

Менее часа спустя они вынужденно спускались вниз по лестнице. Старшая школа — не курорт, и прибыли они сюда так рано вовсе не для отдыха в Уральских горах. Но пока девушки не спешили. Ковер скрывал шаги, на лестнице было пустынно, так что они спокойно разговаривали.

— А по какому поводу собрание, кстати? — Катя оправляла просторную рубашку, пытаясь без зеркала понять, все ли она надела правильно.

Новые подруги заставили ее переодеться, мотивируя это пока еще неразвращенными нравами учеников закрытых городов.

— Знакомство с группой и куратором, общая информация, формуляры для факультативов, расписание пробных занятий, время консультаций… Ну и все такое, — безмятежно отвечала Вася.

Двое из трех ее старших братьев учились здесь, в Колдовстворце, поэтому знала она многое и не считала нужным скрывать эту информацию от менее информированных подруг. Непосредственно сейчас они должны были познакомиться с той, кто отвечает за студенческое общежитие.

Старосты выдвигались собранием учеников и одобрялись преподавателями. Были старосты мальчиков и старосты девочек. По одному ответственному за каждый курс, Староста общежития и Префект. Впрочем, Перфект — это так ученики говорят. На деле — Председатель Студенческого совета, куда входят старосты, командиры команд и выборочные выдвиженцы: в Колдовстворце считали необходимым приучать подростков считаться с политикой еще на школьной скамье.

Староста общежития должна контролировать соблюдение комендантского часа, назначать взыскания за оплошности и следить за порядком в здании. Становилась старостой, как правило, выпускница второго курса, ее выбирали в конце учебного года. В этом году старостой была очень высокая и очень худая девушка, русые волосы она собрала в неопрятный пучок на макушке, и уже надела форму, хотя ее полагалось носить только на занятия.

В Колдовстворце форма была достаточно вольной. Девушкам предлагалось носить черные юбку или брюки с белой рубашкой, либо же черное приталенное платье с белым воротничком. Зимой добавлялись темно-синие джемперы или кардиганы. Требования к фасонам были достаточно размыты, общим был непременно круглый воротник, длина юбки минимум до колена, никаких рюш и бантов, никакого атласа и тюля. Для того, чтобы не возникало проблем в самой школе, форму надлежало покупать или заказывать в одном из заявленных магических ателье. Цены в них разнились, и староста явно была не из самой обеспеченной семьи — ее форма не отличалась ни оригинальностью, ни дороговизной.

На нагрудном кармане у нее было приколото три значка. Один из них был знаком любому ученику. На небольшом гербе были изображены заснеженные горы, ярко-синее небо и летящая черная птичка — скворец — символ этой школы.

Маленькая птичка. Символ весны. В данном случае — символ обновления и открытия новых горизонтов. Ученики часто в шутку называли эти корпуса в Уральских горах Скворечником, а себя — скворцами, ничуть не стеснялись мирного характера символа боевой школы, и уже пару поколений считали негласным гимном школы песню магловской группы.

И кому весной его трель нужна,

Ежели весна и без того весна?

И кто сказал, что песням зимою конец?

Совсем не конец!*

Пока Вася размышляла о гербах и форме, Староста общежития начала говорить:

— Добрый день. Я Староста общежития и мое полное имя — Фомина Анастасия Борисовна. Вы можете звать меня просто Настей, но только запомните все же фамилию, чтобы хоть знали, что писать в графе "ответственный". Только не забывайте, пожалуйста, что я не занимаюсь проблемами с расписанием, оценками, тренировками… ко мне обращаться только по вопросам проживания и, если такое с вами случится, когда вас отправят ко мне отбывать наказание. И давайте сразу: если вы хотите поменять комнату, то договаривайтесь с теми, кто будет с вами меняться сами. Свободные комнаты есть. Но я вам точно говорю: они хуже ваших. Если вы считаете, что ваша комната не подходит вашему статусу, то сами ищите тех, кто съедет с комнаты получше. Я никого не выселяю. Это понятно? Запишите, потому что даже к концу года ничего не изменится.

Уже спустившиеся вниз девушки едва слышно захихикали, потому как вид у старосты Насти был несколько замученный.

— Еще. Я наказываю за позднее возвращение. Официально отбой в десять. Я все понимаю: парни, прогулки, засиделись в большой библиотеке. За пятнадцать минут не штрафую. За час буду ругать. Если мне сообщат, что вы вернулись в начале первого, то у вас два выхода — либо рассказать мне свою жутко романтичную историю и надеяться, что я оттаю… либо получить отработки. Все ясно?

Нестройный хор голосов промычал нечто утвердительное и Настя продолжила:

— У нас есть малая библиотека в правом коридоре. Там учебники, справочники, много романов и детективов. Художественной литературы в основной библиотеке нет, только здесь. Там же, в правом коридоре, у нас есть большая кухня. Можно готовить самим, только помните, что любые продукты в холодильном ящике кому-то принадлежат. Школьные там только напитки. Левый коридор. Спортзал и бассейн. Спортзал можно посещать хоть ночью, в бассейне проходят факультативные занятия для девочек, проверяйте расписание, пожалуйста. На этом все. По возникшим вопросам обращайтесь ко мне, я живу на четвертом этаже, на моей двери крупно написано "СТАРОСТА". Не тарабаньте к соседям, пожалуйста. В Актовом зале вам нужно быть через полчаса, так что можете не спешить. Все свободны.

Она еще раз осмотрела уставшим взглядом первокурсниц, улыбнулась и прошла к лестнице. То ли работа старосты общежития сильно выматывала, то ли так выглядят третьекурсники после каникул, но Вася мысленно себе пообещала ни за что не соглашаться на эту должность, если ей вдруг предложат. Но еще во время краткого инструктажа Вася заприметила в толпе знакомых. Поэтому она извинилась и поспешила на свой ориентир: в толпе была заметна ярко-красная шевелюра ее знакомой. Чуть приподняв подол длинной юбки, Вася подбежала к ней и приобняла за талию:

— Эй, Аминка-витаминка, как дела?

Красноволосая Амина сначала ойкнула, а потом не менее радостно обняла знакомую:

— Василек! Я знала, что ты тоже поступишь.

Амина была примерно одного роста с Васей, круглое личико, нос картошкой и широкая улыбка. Амина никогда не была красавицей. Но однозначно — самой популярной девчонкой в Киевском Колдовстворце. Когда Вася познакомилась с ней на их первых соревнованиях, волосы Амины были светло-русыми. При второй встрече она выкрасила их насыщенно-рыжий, а уже в прошлом году она влюбилась в этот насыщенный красный, практически цвет спелой вишни.

— Ты все такая же яркая, — Вася дернула короткую малиновую прядь.

С Аминой они общались настолько близко, как могут общаться девушки, которые видят друг друга раз в год. Как и у Васи, семья Амины поколениями занимались защитой мирного населения. Вот только фамилия Миронец была достаточно известна, а саму Амину воспитывали так, будто она родилась мальчишкой. Поэтому родня и не возражала против коротких малиновых волос и любви к магловской музыке. Амине в девчачьем мире было сложно. Но люди к ней тянулись.

Обменявшись еще парой ничего не значащих фраз, девушки разошлись: каждую ждали соседки, да и время до начала приветственной церемонии стремительно таяло. По дороге Вася, впрочем, радостно поздоровалась еще со многими девушками, что тут же заинтересовало Катю:

— У тебя так много знакомых? Откуда только?

Они уже выходили на улицу, где закатное солнце щедро золотило все вокруг своим мягким светом.

— Так я же три года на соревнования ездила, — улыбнулась Вася. — Каждый год проводят в другом филиале. Я была в Киеве, Тбилиси и Новосибирске. Что самое забавное, в этом году они приезжают в Алмату.

— И вы там живете? — любопытствовала Катя.

— И учимся вместе с ними, — кивнула Вася. — Ходим на экскурсии, узнаем традиции проживающих в этом регионе… В сборную каждой средней школы входит по четыре человека. Получается приличная толпа, но нас все равно распределяли по уже существующим классам. Было весело.

Корпуса раскиданы по огромному парку, многие строения почти полностью терялись в листве, а некоторые дорожки — здесь они были вымощены кирпичом — превращались в настоящие туннели из-за низких ветвей. Деревья уже начали желтеть, на тропинках лежали первые опавшие листья, а иногда на пути попадались багряные кусты, которые казались даже слишком яркими для конца лета. Эля с удивлением оторвали листочек — зубчатые края, насыщенный цвет.

— По-моему, это из Китежа. Как его называют? Не помню. Но его сажают около заборов, поэтому многие улицы кажутся даже слишком бордовыми.

— Это магическое растение? — удивилась Вася. — А выглядит вполне обычным…

— Не считая того, что листья у него такого цвета с мая по март. Весной он цветет такими крупными белыми цветами с зеленоватым отливом, — улыбнулась Эля. — Его еще в лекарство от простуды добавляют. Совершенно не помню, как он называется.

Вася промолчала — знать, как называется в целом не опасное растение, ей было совершенно не интересно. Гораздо интереснее был парк вокруг, широкая дорожка под ногами и тихий плеск воды где-то впереди. Совсем чуть-чуть и они вышли на площадь, в центре которой стояло высокое здание. Столовая. Вокруг нее расставлены скамейки и фонтаны, несколько беседок находятся практически за пределами площади.

— Это столовая? — нахмурилась Катя. — Долго же сюда идти… А если дождь?

— Взбодришься, — хихикнула Вася.

— Зато все научатся творить чары против дождя, — философски отнеслась к этому Эля.

В Китеже вообще не было ни общежитий, ни столовой. Ученики жили в своих домах, а на учебу приезжали к указанному времени. Хотя, без сомнения, с утра идти завтракать далековато, придется раньше вставать.

— Будем по утрам чай пить, — улыбнулась Вася. — У нас тоже столовая была далеко от общежития, мы завтракали в комнате. Манной каши поесть не получится, но чай с булочками — тоже еда.

— Кухня есть, — напомнила Катя.

— Которая с утра точно будет занята, — добавила Вася.

С площади около столовой веером расходилось несколько дорог. Никто из девушек толком не знал, какая именно им нужна, но решили, что впереди знают куда идти. Эта дорога была длинной и абсолютно прямой. Перед ними шли как девушки, так и парни, но абсолютно все — группами по три-четыре человека.

— Кстати, совсем забыла сказать, — внезапно вспомнила Вася. — Я ведь знакома с тремя нашими одногруппниками. Воронцов, Волков и Новгородцев.

— Ничего себе! — искренне удивилась Эля. — Три боевика. Да еще и Воронцов. И за что же нам, обычным смертным, такое счастье?

Вася ухмыльнулась, мысленно соглашаясь с ней.

— Ты их тоже знаешь? — удивилась Катя.

— Лично не знакома, — призналась Эля. — Но Новгородцевы — старинный род, пусть и не входят в Шестьдесят семь Великих. Воронцовы — это вообще без комментариев. Не удивительно только то, что Волков с Воронцовом вместе. Воронцов учился на год старше меня. Пропустил год, получается?

— Сказал, развлекался в мире маглов, — поделилась Вася.

Элеонора с хитрым прищуром обернулась к ней:

— А с Воронцовым ты когда познакомилась?

— Мы летели вместе, — расхохоталась она. — Весьма милый парень. Приятно поболтали.

* * *

Несмотря на рассказы братьев, Вася все равно пораженно ахнула, выйдя из парка на площадь около Административного Корпуса. В начале девятнадцатого века здесь перестроили все корпуса, расширив территорию школы и увеличив ее возможности. В книгах писали, что раньше Колдовстворец был деревянным, здания перестраивали часто, не смотря на многочисленные чары. Но к девятнадцатому веку окончательно сформировался Магический Союз, количество желающих росло, да и вроде как стыдно перед соседями, большинство школ в замках находится, и только здесь все ютятся в деревянных коттеджах.

Все это отрицают, но все же корпуса Колдовстворца очень походили на Петергоф. Светлые здания, ослепительно-белый и темно-синий. Площадь огорожена тремя крупными зданиями, что соединены между собой мостами-галереями, чтобы ученики могли зимой ходить с лекции на лекцию не выходя на улицу. А в центре разбили фонтан. Каскадами падала вода, бронзовые кентавры трубили в рога, жар-птицы сидели на бортах фонтана, зло скалились трехглавые псы, русалки протягивали руки к фигурам шести магов, что стояли на скале в центре композиции. Около корпусов отцветали розовые кусты, на клумбах радовали красками осенние цветы. Вокруг фонтана расставлены скамейки, которые почти незаметны за ровно подстриженной живой изгородью. Площадь перед Административным корпусам иногда называли французским парком. Только здесь можно было встретить такую строгость форм, в остальном же парк Колдовстворца был почти диким.

Девушки прошли мимо живой изгороди, с восторгом смотря на небольшие фонтаны в виде разных магических существ, Катя даже не смогла удержаться от соблазна и потрогала рукой воду в фонтане — ледяная. Они обогнули огромный каскадный фонтан и вышли на площадку, где толпились ученики. Вася легко нашла взглядом высокого Богдана — он заметно возвышался над толпой, к тому же громко говорил и активно жестикулировал.

— Пойдемте, — потянула подруг она. — Познакомимся со второй половиной нашей группы.

Они настолько увлеклись разговором, что не заметили приближение девушек. Богдан самый высокий из них, он выделялся еще и совершенно необъяснимым на первый взгляд ощущением опасности. К тому же его янтарные глаза смотрели на всех с подозрением, словно Волков в любой момент ждал нападения. Сейчас Богдан разговаривал с другим знакомым Васи по соревнованиям. Ратмир Новгородцев не отличался ростом, для парня даже слишком низок — едва ли выше самой Васи и однозначно ниже рослой Эли. Коренастый, смуглый, на его лице ярко выделялись глаза пронзительной голубизны. Ратмир походил на упорного гнома из книги Толкина, только без бороды. Но глаза… его глаза могли бы принадлежать мечтательному эльфу. Говорил он медленно и неторопливо, отчего их разговор с Богданом выглядел весьма колоритно. Стоящие чуть в стороне парни примерно одного роста и комплекции слушали разговор с явным интересом. Один из них — Макс — первым увидел Васю и приветливо ей улыбнулся. Вася отчетливо услышала тихий голос Эли:

— Он еще и улыбается тебе.

— Эля, тише! — так же шепотом возмутилась Вася, помня о том, что у Волкова очень тонкий слух.

В этот же самый момент Богдан резко обернулся и расплылся в широкой улыбке:

— Василек!

Всего на мгновение в глазах у Васи промелькнуло что-то хитрое, а потом девушка широко распахнула глаза и с восторгом пронеслась мимо Богдана к Ратмиру:

— Миркин!

И буквально налетела на парня, крепко обнимая его. Богдан громко возмутился:

— Ну вот объясните мне, почему все девушки тащатся от этого коротышки?

— Сам ты коротышка, — недовольно буркнула Вася, плотно обхватив Ратмира за предплечье. — Необразованный хам и неуч.

— Я? Неуч? И кто мне это говорит? — Богдан для пущего драматизма всплеснул руками.

Ратмир, как всегда безмятежный, попросил:

— Ну вот только не начинайте опять. Все прошлые соревнования как кошка с собакой. То один, то вторая. И даже не знаю, когда было хуже — до того, как Вася у тебя выиграла, или после?

— Ну вот не ля-ля мне, — оскорбленно заявил Богдан. — Она не выиграла. Она одержала победу в тренировочном бою.

В нем явно пропадал великий актер: легко было поверить, что он удивлен самим предположением, что какая-то Вася (он бросил на девушку несколько уничижительных взглядов) могла его победить.

— До сих пор жалею, что согласилась, — грустно пожаловалась она всем, кто ее слышал. — Так бы хоть в последний раз выиграла соревнования. Ой, прошу простить мою невоспитанность. Эти две девушки — Элеонора Никольская и Екатерина Белая.

Она практически подтащила робеющих соседок к парням, девушки несколько неуверенно улыбнулись. Ратмир шагнул к ним, вежливо кивнул и даже поцеловал каждой поочередно руку, чем окончательно вогнал в краску их обеих. В недолгой тишине послышался язвительный голос Васи:

— Тебе все еще нужно объяснять, почему все девушки любят Миркина? Слабо, волчара? Или ты только драться умеешь?

Возмущение Богдана прервал четвертый парень. Темные волнистые волосы он собирал в хвост на затылке, и только кудри в его образе и казались мягкими. Черты лица словно рубленые, светлокожий, глаза голубые, холодные, идеально ровная спина, будто кол проглотил. У всех аристократов прекрасная осанка. Но молодежь умеет расслабиться, двигаться свободно, позволить себе подурачиться. А этот же выделялся какой-то скованностью.

— Ярослав Лозерцев, — он вежливо пожал руку каждой из девушек, но на его лице не промелькнуло и тени эмоций.

За пару мгновений, что Вася смотрела в глаза Богдану, она успела понять, что Волков полностью поддерживает ее мнение о седьмом члене их группы: он какой-то странный.

Между тем, Макс демократично пожал руки Эле и Кате и с несколько просящей интонацией попросил:

— И зовите меня Макс. Мы в одной группе, поэтому я был бы рад, если бы общение было без всего это аристократического апломба.

— Открою страшную тайну, — хихикнул Богдан. — Воронцовы вообще все эти расшаркивания не любят. Как там твой отец говорит?

— Этикет придумали лентяи, — с улыбкой ответил Макс. Пока все эти поклоны отвесишь, поговоришь о погоде и ваших общих родственниках, уже и о важном нет времени говорить.

Эля мысленно вздохнула спокойно. Все тонкости общения младшей со старшими по положению она знала. И вынужденно соблюдала их в школе в Китеже. И очень была рада, что Вася и Катя максимально далеки от всего этого. А теперь пропали последние опасения. В общении с самым родовитым учеником этого потока можно так же расслабиться.

Большинство учеников стояли парами, либо по трое, некоторые собирались в очень шумные компании, что легко выдавало тех, кто принимал участие в каких-то соревнованиях и олимпиадах. Но их группа оставалась словно вне этого безумия. Эля с легкой усмешкой нашла еще трех представителей великих фамилий. Они так же общались лишь в тесном кругу, и их обходили стороной те, кто знакомился со всеми подряд.

Вскоре створки дверей распахнулись, через огромные двери внутрь потянулись многие ученики. Многие держались поближе к дверям и легко касались одной из птиц, их было изображено в достатке.

— А что они трогают? — удивилась Катя.

— Скворцов, — улыбнулась Вася. — Видишь как их много? Если коснуться того, что пролетает над флаконами — видишь, в самом низу — то в этом учебном году ты сможешь достичь больших успехов в зельеварении. Те два драчуна — в боевой магии. Если тот, что сидит на книге, то преуспеешь в общественных науках. На верхней ветке, до них еще все девушки пытаются допрыгнуть, сидят птицы, что дарят успех в любви.

— Вот прям точно дарят? — скептически переспросила Катя.

— Кто знает? Ты дотронься, а там проверим, — с улыбкой ответила Вася.

Кате тоже пришлось подпрыгнуть, чтобы достать до влюбленных скворцов. А вот Вася наколдовала себе настоящие ступени, по которым вбежала так быстро, как смогла, под радостные возгласы некоторых присутствующих. Там, почти у самого верха двери, взлетал с ветки вверх еще один скворец, без сомнений, самый амбициозный из всех. Она накрыла ладонью изображение птицы и спрыгнула с лестницы вниз, уничтожая ее за собой. Дело сделано.

* — Традиция пить чай в большинстве стран Средней Азии считается практически синонимом гостеприимства. У каждого народа есть свои особенности традиционного угощения чаем, но достаточно распространено указание наливать чай на дно пиалы. Буквально на два глотка. А если налили полную пиалу — значит гость нежеланный. Кстати, чай при этом хозяйка постоянно подливает. Чтобы остановить бесконечный поток чая, его нужно недопить. Пустая чайная посуда на столе никогда не стоит — в нее вам снова нальют чая. И да, сухофрукты к чаю — тоже достаточно распространенная традиция.

* — Песня группы Машина Времени. Так и называется: “Скворец”.

Первую неделю полноценных занятий не было. Постепенно прибывали старшие курсы, появились магистранты, от здания с лабораториями стало отчетливо тянуть чем-то паленым, по вечерам кто-то зажигал костры на небольшом острове, в столовой в обед иногда приходилось подниматься аж на четвертый этаж, так как все столики были заняты. Учащиеся часто бывали условно знакомы, они весело переговаривались, устраивали соревнования, громко спорили, проклинали друг друга чем-то крайне забавным, повсюду бегали чьи-то фамильяры, а многочисленные бумажные птички просто сводили с ума.

Катя терялась во всем этом, ей казалось, что здесь все друг друга знают, только она остается вне всего этого. Вася вот если кого и не знала, то знакомилась быстро, легко и непринужденно. Белая рубашка почти мужского покроя у нее чудесно сочеталась с пышной юбкой до середины щиколотки, а Катя все гадала, как Рудецкой удается не стучать своими пусть и низкими, но все же каблуками, и почему ее тяжелые серебряные серьги не звенят, как колокольчики при движении. Неужели магия?

Магией была и невероятная сила воли этой девушки. Когда утром Катя, едва разлепив глаза, застала Васю в спортивном костюме, она немало удивилась. Но та вернулась только через час, мокрые пряди липли к лицу, она прошла к ванной, устало улыбнувшись. А потом — бац — и она выходит из ванной с причудливым узлом на затылке и в шелковой комбинации.

— Тебя интересовало, что у ведьм с нижним бельем, — улыбаясь говорила она, натягивая чулки. — Как видишь, мы все еще носим комбинации, чулки на резинке, а некоторые даже корсеты.

— Их уже даже моя бабушка не носит, — возразила Эля, палочкой разглаживая свое школьное платье. — Только если на официальные приемы, но это всегда было той еще ярмаркой тщеславия. Некоторые так себе утягивают талию, что я вообще не понимаю, как они дышат.

Вася в ответ засмеялась:

— Вроде бы в старых книгах с чарами есть заклинания, которые как-то увеличивают количество поступающего воздуха. Моя бабушка еще неприлично шутила по этому поводу.

— Неприлично? — удивилась Катя, натягивая на себя брюки. — Это как же?

На мгновение в комнате повисла тишина, а потом Вася и Эля хором ответили:

— Просто они дышали задницей!

И обе захохотали, будто в этом было что-то настолько смешное, что и описать сложно. Катя, пусть и непроизвольно улыбнулась, смотрела на подруг с недоумением. Наверное поэтому Эля попыталась объяснить:

— Понимаешь, маги живут долго. Вот лично моей бабушке уже сто тридцать один год. Мой папа — ее младший сын, да и я в семье самая маленькая… но, подожди, я говорила о другом. Вот представь. Ей на вид лет пятьдесят, но она уже полностью седая, потому что ведьмы считают недостойным поведением прятать свою мудрость. Она завивает волосы в локоны, отчего становится похожа на какую-нибудь придворную даму в напудренном парике. Носит она только длинные юбки, никогда не позволяет носку туфли выглядывать из под юбки больше, чем на сколько-то сантиметров. Ну так вот. В магических семьях бабушки всегда принимают активное участие в воспитании внучек. Я у нее бывала как минимум раз в неделю. Читала ей светскую хронику вслух. И вот я дохожу до момента, где описывают кого-то из молодых аристократок: тонкий стан, прелестная кожа… и так далее. И на фотографии девушка с такой тонкой талией, что я просто не в состоянии сдержать вопрос. Бабушка говорит, что есть такие заклинания, которые помогают не падать в обморок, но все равно это больно. И я, как и многие любопытные девочки, искренне спрашиваю: а откуда тогда они берут воздух?

— И бабушка, поджав подкрашенные губы, сердито отвечает: они, видимо, дышат задницей, — с улыбкой закончила Вася, уже застегивая пуговицы рубашки. — И сначала сидишь ошарашенная… а потом, уже гораздо позднее, когда бабушки нет рядом, вспоминаешь этот момент и начинаешь неконтролируемо смеяться.

— Просто потому что эта старая леди и слово "задница" кажутся максимально далекими друг от друга, — подытожила Эля.

Катя еще раз с усмешкой посмотрела на подруг, но все же уточнила:

— А у тебя, Вась, тоже была такая же бабушка? Ну, в длинном платье и так далее…

По тому, как потеплел взгляд Рудецкой, стало абсолютно понятно: для нее бабушка значит что-то большее, чем старая леди, что учит этикету.

— Моей бабушке всего девяносто восемь лет, она носит вполне современные платья, курит сигареты в тонком мундштуке, а живет она в небольшом доме в самом центре Такима. Это полностью магический город в Тянь-Шаньских горах, там в центре есть Русский квартал. Но знаешь, когда она так задумчиво выдохнула сигаретный дым и сказала это, я тоже была удивлена. Это потом я поняла, что она еще и не на такие фразочки способна.

* * *

Они выходили из комнаты всегда вместе, весело болтая всю дорогу до нужного учебного корпуса. Уже в первый день Катя почувствовала себя несколько не в своей тарелке. Как оказалось, она не знала о магическом мире гораздо больше, чем думала. В ее старой школе все было проще. Здесь же уже в первый день она почувствовала себя неуютно в брюках, прятать палочку в карман брюк было даже стыдно, а еще все вокруг хорошо ориентировались и в школе, и в том, как она работает.

— Все просто, — улыбалась Вася. — До одиннадцати лет мы учимся либо на дому, либо в одной из магических школ. Детям вообще-то аппарировать вроде как нельзя, поэтому в школах учатся только те, кто живет достаточно близко к такой школе.

— А почему до одиннадцати? — быстро спросила Катя, которую всегда интересовал этот вопрос.

— Вроде бы к этому возрасту абсолютно все маленькие маги проявили свою магию, — неуверенно ответила Эля. — Что-то связанное с физиологией и стабильностью нашей магии. Так во всем мире, к слову. Вроде бы даже в совсем уж дремучих джунглях Африки детей начинают учить примерно в этом же возрасте.

— Хорошо, — неуверенно кивнула Катя. — В одиннадцать в школу. Один из филиалов Колдовстворца, так?

Они шли через парк к учебному корпусу, до обеда у них все занятия проходили там. Катя с трудом сдерживала шаг — к медленной ходьбе было так же тяжело привыкнуть, как и к сложным правилам субординации внутри школы.

— Кроме Колдовстворца, конечно, есть еще школы, — задумчиво протянула Вася, а потом сразу спросила: — Но ты знаешь, почему мы учимся пять лет в своих филиалах по месту жительства, если можно так сказать, а потом снова становимся первокурсниками и учимся еще три года здесь?

Катя радостно воскликнула:

— Вот именно это я и пытаюсь понять. Почему так?

— Средний Академический Уровень, — улыбнулась Эля. — В конце пятого курса мы сдаем эти экзамены. Они нужны для того, чтобы мы, в случае необходимости, могли устроиться и в странах вне Магического Союза. У англичан и американцев этот экзамен, кажется, называется Совершенно обычный магически уровень, или что-то вроде этого…

Когда Эля задумывалась, она чуть прищуривала глаза и казалась самую малость злой. Вот только думала она много, поэтому и злой казалось часто.

— Но нормы у нас одинаковые. Те же самые темы, те же самые навыки, — продолжила Вася. — Только первоначально САУ не укладывался в ту систему, что издавна была принята здесь. Кроме того, у нас просто огромные расстояния. Я недавно общалась с туристом из Америки, он очень удивился тому, что мы не пользуемся совами. Представляешь, он не может понять, что при таких расстояниях проще аппарировать лично, чем сову отправить. Еще говорит, что артефакты для пересылки почты неудобны. Будто выбор есть!

— Ты отвлеклась, — дернула ее за рукав Катя. — Говорила о школах, а не о почтовых шкатулках.

— Да. Обучение здесь почти всегда было сразу более узконаправленным. И при этом у нас гораздо раньше начали собирать нечто вроде школ, когда магов учили при общинах, всех вместе. А в Европе достаточно долгое время каждый маг брал себе одного-двух учеников, которые часто были еще и разных возрастов. В общем, у нас все всегда было не так, как у них.

И Вася покачала головой, будто была свидетелем всех тех событий.

— В каждом из филиалов Колдовстворца тогда был свой способ учить детей, — дополнила ее Эля. — Часто обусловленный территориальным расположением или близостью к каким-то историческим местам производства. А потом Магический Союз начал расти, встал вопрос о политическом взаимодействии с другими странами…

— И так начали искать способ как-то соединить привычное с необходимым, — закончила Вася, когда они уже выходили к фонтану.

— И что? Пять лет, а потом еще три — это оптимальный вариант? — скептически спросила Катя.

Тут пришлось говорить громче, на площади постоянно было много народа, приходилось как-то огибать все эти группы людей и пробираться к главному входу в Учебный корпус.

— Наверное, да, — пожала плечами Вася. — Он ведь работает. За пять лет ты получаешь навыки, благодаря которым можешь считаться образованным магом. Затем решаешь где будешь учиться. Часть старших школ готовит к ВАУ, часть — нет. Если хочешь выбиться на руководящие посты, то экзамен на ВАУ должен быть сдан.

— А все школы, которые готовят к этому экзамену, — Эля чуть обернулась к ним, входя в здание, — требуют сдачи дополнительных экзаменов. Везде конкурсная основа.

— Это потому что нас много, — заметила Вася. — Хорошо тому же Дурмстрангу. Школа может вместить до пяти тысяч человек, а в ней редко бывает больше двух тысяч учеников. Они могут вообще всех оставлять на сдачу ВАУ. У нас же эти экзамены могут сдать только те, кто хорошо сдал САУ. Все остальные хоть и учатся еще три года, но уже получают профессию, а не изучают все подряд. В некотором роде, это все упрощает.

Катя неопределенно повела плечами. Они прошли мимо пока еще неработающего гардероба — говорят, им даже зимой почти не пользуются, вышли к мраморной лестнице, что широким полукругом уходила вверх. Большинство зданий Колдовстворца походили скорее на дворцы, чем на школу.

— И я заполняла весь этот ворох бумажек, чтобы получить возможность сдать Высший Академический Уровень? — все же уточнила Катя.

— Ну да, — недоумевающе ответила ей Эля. — Ты еще маглорожденная, у вас отдельный рейтинг для поступления. А у нас за каждое место настоящие баталии. Именно поэтому здесь так много аристократии. Для них поступление сюда — это не вопрос сдачи экзаменов. Это вопрос их статуса.

Кабинет трансфигурации был на третьем этаже. Низкие ступени попросту сводили с ума и приходилось бороться с желанием перешагивать сразу по две, а то и по три ступени за раз.

— К тому же здесь лучшая научно-боевая подготовка в мире, — гораздо веселее заметила Вася. — Знаешь, я вот как-то узнала, что у маглов есть военные вузы, где готовят военных инженеров, врачей… думаю, у нас тут тоже что-то вроде.

— У нас будет строевая подготовка? — ужаснулась Катя. — Просто, насколько я помню, в военно-медицинском наравне с медициной существует еще и полноценная армия…

Вася пожала плечами, так как имела весьма поверхностное знание о том, что все же происходит в военных вузах. Пройдя пару ступеней, она все же пояснила:

— Я имею ввиду, что мы здесь в обязательном порядке будем учиться правильно вести дуэли, военная подготовка, все такое. Уровень чуть ниже, чем в академиях авроров. Кроме того, уже через пару месяцев мы сможем выбрать свой профиль, по которому будем готовиться отдельно.

— Да, я читала, — вспомнила Катя. — Уроки по выбранному профилю будут проходить во второй половине дня. Я так подумала, и решила уйти в "Магический правопорядок". А специализация — заклинания.

— Серьезно? — удивилась Вася. — Просто я тоже выбираю этот профиль. Мечтаю попасть в Специальный отдел Магического Урегулирования. Только что мой основной предмет — трансфигурация. А ты, Эль? Скажи, что собираешься выяснять состав зелий именно в этом профиле.

— Честно говоря, я планировала тут быть "как все", — усмехнулась Эля, сворачивая в нужный коридор. — Но никак не думала, что мои соседки решат уйти в "Правопорядок". Как-то девушки чаще в медицину там, прикладные науки…

— Будет весело! Нас же шестеро получится, — тут же оживилась Вася. — Миркин точно в защиту, Богдан тем более, у него вся семья там числится, Макс вроде бы тоже больше тяготеет к этому профилю, чем к общественным дисциплинам.

— А этот, — почти шепотом спросила Катя. — Неразговорчивый который?

— Ярослав? — удивилась Эля. — Медицина, конечно. Думаю, он такой как раз потому что в полной мере унаследовал талант отца. Интересно, кто его мать?

Катя открыла было рот — узнать, что имеет в виду Эля, но Вася предостерегающе шикнула на них. Впереди была дверь кабинета трансфигурации, а парни обычно приходили раньше.

* * *

Всю первую неделю они словно и не учились, лишь знакомились с корпусами, учителями и вспоминали программу средней школы. И удивительного было не мало. Внезапно оказалось, что здесь никто не собирается стоять у них над душой и тщательно следить за тем, чтобы никто не совершил ошибку.

— Не знаешь как — косячь на здоровье, — весело предложил учитель зельеварения, молодой мужчина с рыжеватыми волосами. — Если зелье будет плохим — будет низкая оценка. Если что-то испортите — получите штрафные баллы. Наберете десяток штрафных баллов — отправитесь трудиться. Труд, как известно, облагораживает. Вот отмоете сотню флаконов за магистрантами, заодно все знания в голове сами по полочкам разложатся, и вы больше не будете кидать иглы дикобраза в горячее зелье.

Он улыбался, карие глаза смотрели на учеников с ехидным любопытством. На первом из сдвоенных уроков он подробно объяснял что и как нужно делать, какие процессы проходят, что делать, если что-то пошло не так и как понять почему не так… в общем, его объяснения буквально открывали Кате глаза на многие вещи. Без этих объяснений она бы вряд ли смогла самостоятельно сварить что-нибудь хоть сколько-нибудь удовлетворительное на практическом уроке.

А за соседним столом Эля небрежно кидала в зелье ингредиенты, каким-то воистину волшебным образом делая это безошибочно. При этом она палочкой перелистывала какой-то женский журнал, где модели демонстрировали длинные платья, сложные прически и массивные украшения. Арсений Матвеевич ее за журнал не ругал. На первом уроке он еще посматривал в ее сторону с опаской, а потом оставил в покое, только иногда звал ассистировать.

На трансфигурации блистала Вася. Ее мышки могли превратиться хоть в книжные шкафы, где каждую книгу еще и можно вытащить, только у нее будут пустые страницы. Вася говорит, что это дело практики. Ее бабушка может создать целую библиотеку просто по памяти. Но и она не может дать гарантии, что из книг не пропадут некоторые главы — все же информация берется из памяти мага.

Но ее книжные шкафы стали казаться детской игрушкой, когда Вася, даже не прибегая к помощи палочки, легко превратилась в достаточно крупную волчицу — белая шерсть и ярко-голубые глаза делали анимагическую форму слишком явственно волшебной, но маги обычно не могут контролировать внешний вид животного. Зато стало понятно, почему Богдан и Ратмир иногда называли Васю волчицей. Действительно ведь — волчица.

Трансфигурацию преподавал мужчина в возрасте: густая борода клинышком, строгий костюм, а на запястьях целый ворох плетеных фенечек. Катя просто не могла свести с них взгляда, все время думая о том, почему столь представительный мужчина носит подростковые украшения. Он вслух восхищался умениями Васи, а еще как-то по-доброму щурил глаза и искренне радовался каждому успеху своих учеников.

— Молодец! Прекрасный чайник из черепахи! — восторгался он творением Ратмира.

Тот сердито бурчал, что это кажется почти унизительным после Васиных успехов.

— Вы, молодой человек, не катите бочку на самого себя, — нравоучительно грозил пальцем Афанасий Афанасьевич. — И не сравнивайте свое усердие с явным талантом к трансфигурации. Вполне вероятно, что наша Василина передаст свой талант к трасфигурации детям. Все же анимаг в шестнадцать, да еще и способный превращаться без специальных заклинаний — это большое достижение. Многие маги, даже уделяя анимагии всю свою жизнь, испытывают проблемы с превращением. И, особенно… кхм-кхм… с сохранением одежды при превращениях.

Вася, легко взмахнув палочкой, создала себе корону на голове, по виду — совсем настоящую. А через пару секунд корона вновь пропала и все в комнате поняли, что и это тоже было трансфигурацией — она просто превратила в корону небольшую заколку, что удерживала волосы надо лбом.

Там, где большинство людей использовали заклинания, Вася трансфигурировала. Это было не сразу заметно, да и Рудецкая хитрила. Воздух так же может быть предметом трансфигурации, но это достаточно сложно, поэтому Вася часто использовала мелкие незаметные предметы: монеты, ветки, пуговицы. Трансфигурировала напольную плитку в лестницу, дверь в шторы, а горшок с цветком в кресло. В группе на нее смотрели с долей испуга: трансфигурация была сложна расчетами, а Вася не только все делала невербально, она еще знала сотни готовых трансфигурационных заклинаний и на лету переделывала их под свои нужды.

Катя скучала в своей прежней школе, благодаря чему и была лучшей в Чарах — много времени тратила на их отработку и еще больше на изучение принципов их создания, но она даже не представляла, сколько времени нужно потратить, чтобы так легко превращать крошечную заколку в массивную царскую корону.

Как только они попали на урок Защиты от темных существ — по большей степени теоретический предмет — как своими обширными знаниями начали наперебой удивлять Ратмир и Богдан. Иногда они начинали спорить, и часто настолько яростно, что горячился даже обычно спокойный Новгородцев. Их учитель, женщина лет пятидесяти, что традиционно носила только красные цвета, при этом усаживалась прямо на свой стол, весело болтала ногами и с явным удовольствием наблюдала за перепалкой. В ходе этих споров становилось ясно, что парни знакомы очень давно и явно у них давнее несовпадение взглядов. Ратмир любую темную тварь считал необходимым уничтожить, Богдан — обезвредить и переселить. Ратмир называл оппонента Шкурой, Богдан его в ответ — Живодером.

— Новгородцевы занимаются защитой, — Вася шепотом объясняла Кате положение дел. — А Волковы — клан оборотней-перевертышей.

— Перевертышей? — удивилась Катя.

— Тише ты, — попросила Вася. — Я же говорю, у Богдана слишком хороший слух. А перевертыши — это значит, что он может обращаться и вне полнолуния. Ну и всегда остается относительно разумен.

Что значит "относительно разумен", Катя смогла узнать только вечером, когда Эля варила в крошечном котелке косметическое зелье для кожи, а Вася бойко нарезала какую-то траву для следующего варева. Все трое сидели в чалмах из полотенец, под которыми скрывалось ядовито-оранжевое зелье для красоты волос.

— Объясни мне, такой недалекой, что значит "оборотень-перевертыш" и почему "относительно разумен"? Оборотень — это ведь… ну, вроде бы как раз тварь темная. Полнолуние там, все дела. — Катя сидела, закинув ноги на соседний стул, потому что к нарезке травы ее не допустили.

Вася едва слышно засмеялась:

— Это вот так просто и не объяснишь. Ну знаешь, в сказках иногда бывало, что всякие там принцессы становились птицами днем, или парни превращались в медведей?

— А у нас сказки одинаковые? — уточнила Катя.

— Немного разные, но корни у них одни и те же. Все же у нас никогда не было полноценной охоты на ведьм, поэтому маги жили достаточно близко к маглам. И сказки, на самом деле, чаще всего как раз про магов. А знаешь что? Слышала сказку про Финиста Ясного Сокола?

— Там где парень в сокола превращался? И еще что-то про железные сапоги и медные караваи, — нахмурилась Катя.

— Ага. Это про давнего предка нашего Макса, — улыбнулась Вася.

— Ух ты! Правда? А в оригинале как эта сказка тогда звучит? — чтобы лучше воспринимать информацию, Катя даже убрала ноги со стула и повернулась к Васе всем телом, интуитивно нагнувшись вперед.

Но ответила ей Эля.

— Однажды молодой княжич, тогда так называли магов-аристократов, влюбился в девушку из семьи обычных магов. Так полюбил, что тайно прилетал к ней в анимагическом виде. Для детей эти подробности опускают, но они там, вообще-то, не о погоде разговаривали. По правилам того времени княжич не мог жениться на девушке из обычной семьи. Но, если бы она забеременела, то стала бы считаться его суженой. Ну типа дало бы право им пожениться.

— А ее родня почему-то посчитала, что ночами там безобразничает не высокородный княжич, а простой маг. — продолжила Вася. — Ну и решили его поймать и женить их. Чтобы непотребством по ночам не занимались. И устроили ловушку под окнами. Разумеется, правда раскрылась. А пожениться официально они могли только при наличии ребенка. Вот такие странные раньше правила были.

— Гениально. Наверное, парням нравилось. Если что, то не судьба любимая, я пошел другую суженную искать, — пораженно хлопала глазами Катя.

— Ну, далеко не все так делали. Но не об этом, — мотнула головой Вася. — В общем, отправили несчастного Финиста подальше от его возлюбленной. А девушка оказалась не из робкого десятка, и она решила, что им все же нужно быть вместе. И пошла она к Яге.

— Если что, — перебила подругу Эля, — Яга — это нечто вроде титула, его получала одна из дочерей прежней Яги. Они были некромантками, дар передавался строго по женской линии. Могли общаться с теми, кто погиб. И поэтому считались самыми сведущими в традициях.

— Ну так вот, — продолжила Вася. — Яга рассказала девушке, как доказать, что она достойная ведьма. То есть как приблизить себя к княжичу. Нужно было пройти ряд испытаний. Маглы заменили их на железные сапоги и караваи, но и у магов уже никто толком не помнит что именно там нужно было сделать. В общем, девушка все условия выполнила, а Финисту в это время взяли и память стерли.

— Как стерли? Уже тогда умели, что ли? — удивилась Катя.

— Умели, — весело засмеялась Эля. — Вообще-то еще до нашей эры египтяне умели память стирать, а здесь уже где-то пятый-шестой век.

— Ладно, простите, что там дальше? — Катя осторожно залезла пальчиком под свою чалму, уж слишком сильно чесалась голова.

Эля посмотрела на нее сердито:

— Не лезь руками! А то пальцы волосатыми будут!

Катя испуганно убрала руки от полотенца и только тогда заметила искреннее веселье Эли. По всей видимости, волосатых пальцев можно не опасаться. Но возмущаться Белая не стала: Вася уже продолжила рассказывать сказку.

— Память ему стерли, но у Воронцовых основной профиль — это работа с разумом. В общем, изменила себе девушка внешность и стала добиваться возможности к своему Финисту по ночам приходить. По сказке на третий раз он ее вспомнил. Сколько раз на самом деле — увы, не известно. Ну а потом они поженились и жили долго и счастливо. Блин, не умею я сказки рассказывать, как-то скучно получилось.

Вася отодвинула в сторону нарезанную траву и тоже осторожно почесала голову под полотенцем:

— Эль, а смывать не пора? Чешется просто жуть как…

— Волосы гуще будут, — безжалостно ответила Никольская, отправляя в котелок какую-то мутную жидкость.

Катя, усилием воли убрав руки от головы и зажав их между коленей, жалобно попросила:

— А про Волкова-то? Почему он — оборотень-перевертыш?

— Вообще-то он еще не превращался по собственному желанию ни разу. У них это как-то завязано на поиске партнера… бред полный. Но если коротко: оборотни в полнолуние совершенно не могут себя контролировать, так?

Катя кивнула, вспоминая третий курс, а Вася продолжила:

— Но при этом обладают огромной физической силой, скоростью, они крупнее и опаснее даже матерых волков. Разумеется, многие хотели как-то эту силу обуздать. В общем, в ходе многовековой селекции, где иногда женщин насильно обращали в оборотней, и появились такие рода, как у нашего Волкова. Полноценными оборотнями они не являются — их укус не опасен, а в полнолуние они могут вести себя абсолютно нормально, если их не гонят куда-то инстинкты животного.

— Подожди, то есть Богдан каждое полнолуние будет превращаться и бегать по лесу? — ахнула Катя.

— Ну да, — Вася же, кажется, удивилась испугу Кати. — Я же говорила: оборотни-перевертыши. В отличие от анимагов, их процесс превращения мучителен, для них это практически врожденный дар, только что просыпается… ну…

— Во время полового созревания, — подсказала Эля, уже снимая котелок с горелки.

— Вот, — кивнула Вася. — Ну и еще они типа после превращения голые, потому что они не трансфигурируют свое тело, а там какой-то иной процесс.

Катя пораженно хлопала глазами. Наконец она задала вопрос, который ее беспокоил больше всего:

— Почему же о них в книгах ничего не написано? — в ее голосе слышалось даже некоторое возмущение.

Вася с Элей переглянулись и почти хором спросили, хотя скрыть некоторую иронию им все же не удалось:

— В каких книжках?

Эля, перелив зелье из котелка в три небольшие чашечки, тут же спросила:

— В книгах по защите от темных существ? Так они не существа, они разумные люди, которые себя контролируют.

— Ну я не знаю… разве это нельзя считать лекарством от ликантропии? Поиском этого лекарства, вроде бы, заняты многие зельевары мира, — задумчиво спросила Катя.

— Заняты, — легко согласилась Эля. — И практически любой оборотень может попытаться создать новый род перевертышей. Но сам он от этого не станет разумнее. Вот его пра-пра-правнуки, если будут следовать предписаниям, вполне смогут превращаться в полнолуние и не желать смерти всем и каждому. Но вот лекарством от ликантропии они не обладают.

Вася грустно хмыкнула:

— И если нашего Богдана укусит оборотень, никакие врожденные таланты больше не удержат его разум в полнолуние. Кстати, с родом Волковых все эти сложные операции проводили Воронцовы.

— В смысле? — нахмурилась Катя.

Девушки опять переглянулись и Эля ответила грустно:

— Скоро мы начнем проходить Теорию Родовых Способностей. И поверь, представители знаменитых фамилий из списка Шестидесяти Семи, в свое время устраивали такое, о чем очень не любят вспоминать. Потому что это была полноценная селекция. Только разводили они не скот, а магов. Ни один маг не будет экспериментировать над собственными детьми. А оборотни, чтобы ты знала, отличаются и вовсе повышенной привязанностью к потомству. Предков Волковых не спрашивали — хотят ли они такой силы. Воронцовы тогда создавали себе охрану.

Маглорожденные часто находили необычной систему распределения власти в Магическом Союзе. Хотя некоторые замечали общие черты с палатой пэров в Англии, исключительно из-за наследственности званий. Важные решения в развитии страны принимали люди из шестидесяти семи родов, причем каждый род самостоятельно решал, кто будет представлять его в Совете. И затем эти шестьдесят семь человек выбирали из своего числа Главу Совета Магического Союза. Попасть в высший эшелон власти было невозможным для большинства населения. Не посчастливилось родиться с нужной фамилией — твоим максимумом будет должность главы регионального управления. Впрочем, главы обычно набирали себе министров и заместителей из народа, иногда даже из маглорожденных. Как правило, это были хорошо знакомые люди, с кем судьба свела на учебе или практике. Именно поэтому представители тех самых шестидесяти семи фамилий были в магическом мире популярнее любой рок-звезды.

Максу посчастливилось родиться Воронцовым. И еще посчастливилось быть единственным наследником семьи, а из всех родственников у него только отец и дядя. Добавить к этому тот факт, что именно его отец сейчас является Главой Совета, и будет готово объяснение повышенного внимания к персоне Максимилиана Воронцова. Он не только был сыном самого влиятельного человека в Магическом Союзе, но и имел все шансы получить эту должность после отца.

— У тебя даже со спины вид такой, будто ты думы тяжкие думаешь, все никак превозмочь не можешь, — раздался сзади голос Богдана.

Макс беззлобно ответил:

— Я помогу Васе тебя поймать для торжественного бритья в полнолуние.

Тот расхохотался в ответ. Скрипнули половицы, и вот уже Богдан садится на пол рядом с Максом. Это была вышка на большом квиддичном поле. Во время матчей здесь сидели самые почетные гости, в остальное время проход наверх был закрыт. Только Богдан мог догадаться, что Макс заберется подумать о жизни в такую глушь. Эта башня возвышалась над деревьями парка, что занимал всю территорию Колдовстворца. Были видны лишь крыши зданий, да еще красиво блестела на солнце река, что проходила через территорию школы. Когда-то давно мама Макса была здесь профессором. И летом брала сына и его верного друга с собой в школу, позволяя мальчишкам исследовать огромную территорию парка.

— Неужели тебя не пугает такая перспектива? — спокойно продолжил разговор Богдан, как только сел рядом. — Только представь: лысый волк. В полтора раза больше обычного, между прочим. Ты уверен, что хочешь видеть это?

Макс на мгновение задумался, представляя эту картину, и согласился:

— Да. Будет просто ужасно. Тогда мы тебя покрасим. Ты у нас в качестве волка достаточно светлый, магловская краска хорошо возьмется. Будешь красным, как помидор. Огромный, пушистый и ярко-красный волк… по-моему, звучит весело.

Богдан бросил в сторону друга недовольный взгляд, а потом с усмешкой продолжил:

— Если это тебе нужно, чтобы сблизиться с Васильком, то я, так уж и быть, пожертвую своей шикарной шерстью ради счастья друга. Несите краску, стригите под пуделя, завязывайте бант на шею, я все стерплю. Только не забудь, что я должен быть крестным вашего первенца.

Макс недовольно пихнул друга в бок:

— Молчи, волчара! Какие дети?

А потом замолчал на некоторое время и несколько пристыженно спросил, заглушая тихий смех Богдана:

— Только ты замечаешь, или это и правда так видно?

Волков еще громче расхохотался, прислонившись к скамейке:

— Что, боишься, что скоро все будет тебя к ней подталкивать? Не переживай, о твоем интересе к одной синеглазой красавице знаю только я. Ну и однозначно Миркин с Элей догадываются. Но они оба слишком тактичны, чтобы пытаться устроить личную жизнь самого Максимилиана Воронцова.

Макс непроизвольно поморщился. Этой фразой друг напомнил ему, почему он вообще сидит на квиддичной вышке. Всеобщее внимание, из-за которого он когда-то и сбежал в мир маглов, выводило его из себя. Это внимание было разным. Одни стремились сдружиться, другие — чем-то задеть, третьи пугались его, были и те, кто раболепно кланялся при встрече, что особенно выводило его из себя. Здесь учились жители самых разных регионов Магического Союза. Пока он учился в Китиже, было гораздо проще.

— Просто меня все бесит, — честно признался Макс. — Видел же, некоторые даже кланяются.

Богдан хмыкнул и с долей осуждения заметил:

— Конечно будут кланяться. Твой отец наконец-то отправил дополнительные отряды авроров для защиты северных городов. Они могут спать спокойно.

— Да. Отец отправил. А в прошлом веке мой прадед их оттуда отозвал.

Богдан спокойно парировал:

— Война шла. Дикие северные леса угрожали двум десятком городов, а Гриндевальд — всей стране. К тому же, твой прадед не успел дожить до конца войны и вернуть все на место. Да и вообще, что это опять на тебя нашло? Сам же прекрасно знаешь, что нельзя управлять страной, тем более такой огромной, и при этом оставаться рыцарем в сияющих доспехах. Кто-то твоего отца боготворит, кто-то ненавидит. Все это передается и тебе. Меня вот вообще некоторые шугаются.

Макс бросил на друга недовольный взгляд и охотно объяснил причину испуга некоторых впечатлительных барышень:

— У тебя глаза светятся иногда.

— И что? Я, между прочим, это никак не могу изменить. Я таким родился.

Макс лишь рассеянно кивнул. Да, Богдан таким родился. Звериные повадки иногда проявляли себя, а глаза в полумраке отражали свет, да и слух у него настолько тонкий, что это даже раздражает. Они вместе выросли. Так уж заведено. Когда у Воронцовых рождается наследник, кто-то из мальчишек Волковых, наиболее подходящий по возрасту, еще лет в пять переезжает в их дом и становится практически братом для наследника. Именно поэтому Богдан и знал все привычки Макса.

— Хватит тут заниматься самокопанием, — резко оборвал размышления друга Волков. — Сидя здесь, все равно ничего не исправишь.

Макс тяжело вздохнул, но все же вынужденно поднялся с пола и пошел вслед за другом по лестнице вниз. Завтра начинается полноценная учеба, и у наследника нынешнего главы Магического Союза нет права на плохие оценки. Он должен быть лучшим.

* * *

Утром многие бегали по узким тропинкам между деревьев. Поддержание хорошей физической формы было в чести у магов последние лет тридцать, тогда начали говорить о прямой зависимости между здоровым телом и способностями к магии. На самом деле, это было больше рекламным ходом, который активно поддерживался властями. Даже двойняшки Бельские выходили по утрам на свою короткую пробежку вокруг общежития, подавая пример того, как должны встречать утро достойные ведьмы.

Вася обычно бегала одна, в медленном темпе, но на длинные дистанции. Ей никогда не сравниться с парнями в силе и скорости, но это не значит, что девушке нет места среди сильнейших боевых магов страны. Зная свою цель, она могла без усилий подниматься в шесть утра с кровати. Она не привыкла пасовать перед трудностями, ведь ее с самого детства учили быть бойцом.

— Сколько ты пробегаешь? — раздался совсем рядом незнакомый ей голос.

Вася обернулась, быстрым взглядом окидывая окликнувшего ее парня. Высокий и худосочный, с чуть вытянутым лицом и острыми скулами, дружелюбный взгляд серо-зеленых глаз.

— Пять километров в будни, десять в выходные, — с улыбкой ответила она.

— Николай Вершков, — представился он, улыбаясь.

Как и многие в столь ранний час, он был одет в спортивный костюм, а чуть влажные от пота волосы явно показывали, что он тоже только что закончил пробежку.

— Василина Рудецкая, — кивнула она.

На пути стоял фонтанчик с питьевой водой, их было много в парке, и девушка наклонилась, чтобы попить. Все же хорошо, что здесь не нужно терпеть жажду вплоть до возвращения в общежитие.

— О, так ты в первой группе. Насколько же высокими были твои оценки?

Вася уступила ему место у фонтана, и он тоже наклонился, чтобы напиться.

— Как и у многих тут. Отличница, но у меня второе место на межшкольных дуэльных соревнованиях.

Парень отошел от фонтана и вопросительно кивнул в сторону общежитий, предлагая поболтать по дороге. Они оба не спеша направились по тропинке обратно.

— Интересно, здесь есть хоть кто-то с плохими оценками? — полюбопытствовал он. — Не может же такого быть, чтобы никто из богатых и влиятельных хотя бы раз не отмазал своего ребенка.

Вася неуверенно пожала плечами, но все же ответила:

— Не то, чтобы у меня совсем не было сомнений в отношении некоторых представителей известных фамилий, но не думаю, что кого-то из липовых отличников родители решили отправить сюда. После ведь практика, потом почти все мы разъедемся по влиятельным отделам Министерства и многообещающим исследовательским институтам… Будет гораздо хуже, если такое дитятко потом выгонят с позором из-за плохих знаний и навыков. Кроме того, я не слышала, чтобы хоть кто-то из поступивших заметно отставал от программы.

— Тебе виднее, у тебя в группе аж четыре экземпляра известных фамилий, — не смотря на достаточно пренебрежительное звучание фразы, Николай сказал это без злобы или издевки.

Простая констатация факты. Только правда, без какой-либо эмоциональной окраски. Вася в ответ улыбнулась:

— За них могу поручиться: их оценки точно были поставлены по заслугам.

Пройдя еще немного вместе, они разошлись, и каждый поспешил к своему общежитию. Вася про себя подумала, что этот Николай почти такой же странный, как и их Ярослав. Вершков… они вроде артефакторы. Но странность Ярослава была вполне объяснима. Он бы незаконнорождённым сыном Романа Белозерцева, которого отец официально признал, когда мальчику было семь. Эля, с самого детства живущая в сплошном потоке сплетен, рассказала про то, что Ярослав вышел очень сильным магом, к тому же имел ярко выраженный талант к колдомедицине, в отличие от двух его сводных братьев. Высшее общество все гадало — введет ли Роман своего бастарда в род официально, уж слишком сильно в нем проявились родовые таланты, или не станет рисковать семейным благополучием.

Все это и стало причиной некоторой странности Ярослава. Его родная мать была ведьмой без особых талантов, пусть и невероятная красавица. Отец определил ему учителей, тратил деньги на его обеспечение и образование, но сам Ярослав был далек от высшего общества, правила которого он все же был вынужден соблюдать. Отсюда и появилась эта скованность в общении. Быть может, судьба распорядится так, что его отец признает его официальным наследником, и общество подтвердит его право исключительно благодаря редкому таланту этой семьи.

Вася иногда задумывалась, по каким критериям собирали группы по шесть-семь человек. В каких-то собрались совершенно непримечательные личности. В других сплошь знаменитые фамилии. Вот у них, например, к Воронцову стандартно отправили Волкова. Неудивительно, что и Новгородцев оказался с ними: они были давними политическими союзниками, к тому же Богдан и Ратмир, несмотря на кажущуюся непохожесть, были кузенами. Определение в эту же группу Никольской тоже было прозрачно и понятно любому. У этого рода девочки рождаются так редко, что Эля была любима всей семьей, что и давало ей некоторые вольности. Никольские входили в список Великих Шестидесяти Семи, вот только сама Эля была далеко не из главной ветви рода. Куда, как не под защиту двух боевиков — Новгородцева и Волкова — отправить любимицу целого рода?

Остается три места. Впоследствии, когда Макс займет какой-нибудь пост в Министерстве, они могут стать его помощниками. Просто по статистике, члены одной группы всегда поддерживают связь и помогают друг другу. Так, вполне вероятно, прикрыли от нападок семьи Ярослава. Даже если он не станет главой рода Белозерцевых, у него останется покровительство Воронцова, его будет достаточно хотя бы для того, чтобы никто не мешал карьере талантливого парня. Катя по своим оценкам не дотягивала до уровня остальной группы, но она имеет явный талант к чарам, что для маглорожденных является редкостью. Скоро с ней пойдут косяками знакомиться все молодые парни из родов политических союзников Воронцовых. Новая кровь, талантливая ведьма, такая невеста на вес золота. Хорошо, что Катя пока об этом не знает.

Поднимаясь по ступеням на свой этаж, Вася с некоторой опаской думала о том, что она свое место в этой группе получила тоже, скорее всего, с позиции хорошей невесты. Вот только она заранее об этом знала. Братья намекали, бабушка говорила напрямую, соседки по комнате были твердо уверенны, что Вася мечтает о Колдовстворце исключительно потому что там учатся лучшие потенциальные женихи. У которых есть еще старшие братья, а иногда и холостые дяди. Не то, чтобы Вася была категорически против брака и семьи, но она не для этого так много училась. Поэтому ей может быть даже сложнее, чем Кате. Та влюбится, рано или поздно. А Вася мечтает о карьере. Легко ли найти того, кто позволит ей нечто подобное?

— Вы уже встали? — удивилась она, заходя в комнату.

Катя сонно зевала, завязывая шнурки на кроссовках, а Эля крутилась перед зеркалом:

— Эти штаны слишком обтягивающие. Почему нельзя в чем-то более свободном?

— Вы на утреннюю разминку в зал? — внезапно догадалась Вася. — Нормальные штаны. На Катю посмотри, так выглядит магловский спортивный костюм.

Эля, со вздохом перекинув за спину толстую косу, ворчливо заметила:

— Я отказываюсь ориентироваться на Катю в выборе одежды. Она приехала сюда в том, что моя мама называет трусами. Да, мы на разминку. Говорят, здесь на физической будут реально гонять, а я даже от быстрой ходьбы задыхаюсь. Пойдем уже, Кать. Не всем же по пять километров по утрам пробегать.

Все так же зевая, Катя поднялась со скамейки у входа. На ней были леггинсы и короткий свободный топ. Она следила за магловской модой даже обучаясь в школе с полным пансионом. Увы, но магический мир, пусть и многое берет от мира маглов, оставался так же неприступен в плане одежды. В некоторых магических городах Катю бы за подобный внешний вид могли и оштрафовать. Впрочем, внутри женского общежития никто не попрекнет ее за слишком откровенный наряд.

Это было по-своему забавно, но Катя словно превратилась для Васи с Элей в кого-то вроде общего ребенка. Ее оторванность от мира магии по-настоящему поражала, она не знала элементарных вещей, имела весьма поверхностные представления о политической и культурной жизни Магического союза, она даже не сразу понимала, когда вынужденно сталкивалась в реальности с тем, о чем пишут в учебниках. И при этом с горящими глазами разбирала заклинания на составные части, могла говорить о чарах часами и иногда засыпала на крошечном диванчике в их гостиной, читая библиотечную книгу. Заклинания были ее страстью, в этом Катя по-настоящему хорошо разбиралась. Ее высокие оценки по остальным предметам объяснялись взаимосвязью многих магических дисциплин. Ну и еще тем, что Катя была из очень образованной семьи, ей было бы стыдно признаться родителям, что она не смогла освоить на должном уровне какое-то махание палочкой.

На подоконнике у них стояли горшки с некоторыми травами. Эля посадила их совсем недавно, первые всходы были едва заметны. Вася поливала их по утрам, внося посильный вклад в обеспечением их группы качественными лекарственными и косметическими зельями. Из окна она явно увидела своего утреннего знакомого Николая — узнала по спортивной форме и короткой стрижке. Он упоенно целовался с какой-то незнакомой Васе девушкой. Интересно, он знает, что их настолько легко заметить?

* * *

Лаборатория была совсем крошечной. Здесь едва смогут работать четверо, да и то лишь при условии, что эти четверо не будут такими же огромными, как Богдан. Эля деловито осматривала шкафчики, проверяла сохранность приборов и наличие ингредиентов.

— Не хуже той, что мне подарили на четырнадцатилетие, — вынесла вердикт она. — Правда, ингредиенты самые простые, так что шиковать не получится, но самое необходимое можем вскладчину заказывать.

— Это нам еще повезло, что у нас есть полноценный зельевар, а то бы вообще все зелья пришлось покупать, — спокойно произнесла Вася.

Она села на низкий каменный столик у самого входа в лабораторию, на который для удобства ставили крупные бутыли и коробки. В лаборатории было только два окна, занавешенные темными шторами, они совсем не давали света. По периметру комнаты возвышались стеллажи и полки, в промежутке между окон гордо сверкал металлическими боками вполне себе магловский перегонный куб. Центр небольшой лаборатории занимал огромный каменный стол. Мраморная поверхность столешницы не имела никаких украшений, кроме нескольких пятен от чего-то явно едкого. Над столом висели небольшие светильники, чтобы было удобнее регулировать освещение. Такие лаборатории, только большего размера, считались профессиональными и стоили немало денег как в первичном оснащении, так и в поддержании их на должном уровне. Колдовстворец предоставлял по одной лаборатории на каждую группу. Если имелся зельевар или артефактор, то и лабораторию выделяли получше и поновее, и тут уж группа Воронцова получила лучшее из того, что было свободно.

Вместе с девушками осматривать лабораторию пришли еще Макс и Ярослав. Первый сносно разбирался в артефакторике и даже мог собрать что-то простенькое и недолговечное, а второй неплохо варил лечебные зелья. Хотя все были уверены, что будущий колдомедик радостно отдаст эту почетную должность Эле.

Макс достал из внутреннего кармана пиджака конверт, невербальным заклинанием увеличил его и протянул Эле. Конверт был из чуть желтоватой плотной бумаги, незапечатанный, но с чернильным гербом Воронцовых. Эля неторопливо открыла конверт, его внутренняя сторона была темно-синей, и достала плотный лист с несколькими фразами, размашистой подписью и еще одной печатью.

— Без ограничений? — нахмурившись, спросила она.

— Веселись, — задорно улыбнулся Макс, махнул рукой и вышел из тесной лаборатории, закрыв за собой дверь.

Эля рассеянно потерла лоб и протянула конверт Васе, которая даже встала со своего места.

— Что там? — чуть не подпрыгивала от нетерпения Катя.

— Это сертификат на обеспечение, — ответил Ярослав. — Отец Макса подписал бумагу для определенной конторы, которая занимается поставкой ингредиентов и оборудования для лабораторий. Полная оплата. После того, как мы закончим третий курс, все заказанное Элей останется в школе в качестве подарка от покровителей.

За него продолжила Эля:

— Но на деле, это подарок не школе, а непосредственно нам. Любой зельевар, да и любой артефактор, может только мечтать о возможности заказывать любое оборудование. По сути, наша группа может проводить здесь самые сложные эксперименты и мы будем ограничены только размерами этой комнаты.

Вася протянула конверт любопытной Кате, а сама задорно спросила Элю:

— А что, ты хотела бы поработать на аппарате Вишневого-Кадырбаева?

— Для него мне бы потребовалось заказать не только комнату, но и еще трех зельеваров, — улыбаясь ответила ей подруга.

Видя недоумение Кати, ей все принялся объяснять Ярослав. Он был не особенно разговорчив, но дотошен и последователен, а еще очень понятно все разъяснял. Он говорил, что аппарат Вишневого-Кадырбаева нужен для варки особых зелий. Их главное отличие заключается в весовых характеристиках ингредиентов: на шестьдесят литров желчи каспийских жаб, например, нужно всего три миллиграмма пыльцы гималайского колдовского ландыша. В обычном котле такое зелье не сваришь, в одиночку его не перемешаешь, вот и был придуман специальный аппарат, который помогает магам создавать зелье в огромных масштабах при минимальном влиянии магии, которая, как известно, не всегда уместна в лаборатории. Катя прилежно кивала.

Она не переставала удивлять Элю. Как своими невероятными для маглорожденной знаниями в чарах, так и просто катастрофическим незнанием элементарных для мира магии вещей. Эти две вещи не желали совмещаться в мировосприятии Эли, она каждый раз едва сдерживалась от желания потрясти новообретенную подругу за плечи. Все, что не касалось Кати напрямую, она совершенно спокойно пропускала мимо ушей. И сейчас Эля была абсолютно уверена: к концу года Белая напрочь забудет об этом аппарате и его особенностях.

— Хочешь посмеяться? — внезапно нарушила лекцию Ярослава Вася. — Закажи волчий аконит из Южной Африки. Если его замочить в спирте и полученным настоем намазать ладони, то вы увидите, как Волков от вас шарахается чуть ли не с криками ужаса.

На мгновение в комнате повисла тишина, все смотрели на Васю с явным непониманием.

— Что? — передернула плечиками она. — Это тот самый вид аконита, который действует на оборотней. Чуть ли не единственный яд, который может убить оборотня, когда тот в форме волка. И не смотрите так на меня, ничего с Богданом не будет. Он работает именно на оборотней, на перевертышей не распространяется, уже проверяли.

— Мне даже интересно: зачем тебе было знать, как убить оборотня? — покачала головой Эля. — И это в магическом союзе, где они находятся под охраной и обязаны регистрироваться.

Рудецкая невесело хмыкнула:

— Что не мешает аврорам в год уничтожать более сотни оборотней. Если оборотень убил в полнолуние одного человека — добро пожаловать в поселения к Волковым. Если сбежал оттуда, либо устроил где-то локальный геноцид маглов — оборотня убьют. Я же в спецотряд хочу, было бы странно, если бы я не выяснила самые простые способы победы над любым потенциально опасным существом.

* * *

Эля шутку с волчьим аконитом посчитала несмешной. А потом в полнолуние смотрела, как по лесу за окном носятся два крупных серых волка, гораздо больше обычных, а рядом с ними веселится снежно-белая волчица. Тогда Никольской пришло в голову, что у Васи все же есть некоторое право на жестокие шутки. Кроме бесстрашной Рудецкой к двум Волковым — Богдану и его дальнему родственнику с третьего курса — не присоединился ни один анимаг, хотя все знали как о полной разумности звериной ипостаси семьи перевертышей, так и о хорошем взаимопонимании анимагов и оборотней. Знали, но все равно боялись.

Традиционно, день после ночи максимального полнолуния был выходным. Многие проводили эксперименты в эту ночь, кто-то занимался ритуалами, кто-то просто плохо переносил полную луну. В такие ночи даже вынужденно отменяли комендантский час. Эле вот тоже не спалось, хоть она и не знала, кровь какого волшебного существа не дает ей уснуть во время самой лунной ночи. Когда она утром вышла на крыльцо, увидела Васю с кружкой чего-то горячего.

— Ты уже встала? — удивилась Рудецкая.

— Как и у многих тут, у меня сегодня была бессонная ночь, — призналась Эля. — Что пьешь?

— Какао. Макс вышел забрать нагулявшегося Богдана, пошутил про мытье лап и расчесывание колтунов на шерсти и угостил меня какао.

Когда луна пропадала, Волковы могли обратиться. Но не делали это в лесу, топая в свои комнаты. Процесс превращения был болезненным, да и оборотни не могли сохранять одежду, в отличие от анимагов. За Богданом пришел его лучший друг, все же в виде волка у них немного преобладали животные инстинкты. Было бы неудобно, если бы два громадных волчары пометили все углы в общежитии. За вторым волком пришел его одногруппник, так же потешаясь над необходимостью немедленно затащить "плохого мальчика" в ванную, а то псиной слишком сильно воняет. Дружеские подколки могли показаться даже несколько жестокими, но весь род Волковых старательно поддерживал подобное поведение. Раз с этим нельзя бороться, то пусть уж лучше посмеиваются.

— Всегда было любопытно: а вы в обличье волков прям разговариваете? — покосилась на подругу Эля.

— Как сказать? Знакомо чувство, когда смотришь на человека и понимаешь, что он хочет тебе сказать? Ну вот примерно так мы и общаемся.

Вася села на ступени крыльца и устало вытянула ноги. Из-за ночной беготни ныли все конечности, все же в образе животного легко забыть об усталости. Но сейчас было хорошо. Раннее утро, лесной запах, пение птиц, лучи солнца словно заигрывают сквозь кроны деревьев, которые только начали терять листву. Между тем, по каменной дороге к ним приближался человек в светлом халате поверх обычной одежды.

— Иван Тарасович? — удивилась Эля.

Иван Тарасович был заместителем главного целителя Колдовстворца. Ярослав много занимался у него, профессор был признанным во всем мире специалистом по диагностированию магических заболеваний. Увидеть его утром около женского общежития было несколько неожиданно.

— Доброе утро, — добродушно улыбнулся этот чуть полноватый мужчина. — Как пережили лунную ночь? Судя по всему, не спали? Если будут нужны пилюли для нормализации сна, обращайтесь.

— Вы, наверное, их много заготовили? — тут же продолжила разговор Вася.

Дружелюбие и умение поддерживать разговор были не только чертой характера Василины. Здесь сказывалось еще ее долгое проживание в Средней Азии, где поспешность в разговоре была синонимом грубости.

— Еще к вашему приезду, — улыбнулся целитель. — Кому-то повезло, не пришлось под местный часовой пояс подстраиваться, а кто-то сразу за пилюлями пришел.

— Думаю, мы сами справимся, — вежливо улыбалась Эля.

Пилюли были сложны в приготовлении, а ошибка могла стать причиной серьезных проблем, поэтому Эля пока не рисковала браться за нечто подобное. Да и варка целебных зелий не была ее любимым занятием.

— А вы сюда зачем? — продолжила разговор Вася. — Неужели кто-то после такой ночи еще и заболел?

— Увы, увы. Меня попросили осмотреть девушку. Говорят, не могут никак разбудить.

— Ох, тогда простите, что мы вас задерживаем разговорами, — искренне призналась Вася.

Целитель в ответ ей подмигнул:

— Почти уверен, что кто-то просто слишком много веселился этой ночью. Так что ничего страшного, что она полежит без меня лишние три минуты.

Кивнув девушкам на прощание, целитель скрылся за двустворчатой дверью общежития. Вася небрежно поставила кружку на ступени, сладко потянулась всем телом и предложила:

— Ну что, раз уж луна больше никому не мешает, поспим пару часиков?

Эля с улыбкой кивнула. Они вместе поднялись обратно в комнату, поплотнее закрыли шторы и позволили себе отдохнуть. А когда проснулись, Катя рассказала им последние новости общежития, которые не смогли утаить даже от такой невнимательной личности, как она. Одну из девушек этой ночью прокляли неизвестным проклятьем. Ее магические силы медленно ее покидают, а разбудить девушку так и не удалось. Ее соседки ночью варили незаконное любовное зелье, поэтому не имеют ни малейшего понятия, чем их подруга занималась этой ночью.

Эля не могла сказать, что ей не хватало общения. Было с кем обсудить домашнее задание, модные платья и одноклассников. Но не было по-настоящему близкой подруги. Такой, чтобы и о той же моде поговорить, и общей знакомой косточки перемыть, а попутно знать все-все-все о ней, и чтобы она знала столько же о тебе. Такой подруги у Элеоноры Никольской не было. Слишком яркая внешность, многие боялись потеряться на ее фоне. Слишком явный талант к зельеварению, которым чаще всего занимаются аристократки. Слишком сильная поддержка для девочки, далекой от главной ветви рода.

На данный момент род Никольских самый многочисленный во всем Магическом союзе. Они по-своему легендарны и уже давно стали объектом шуток и народных поговорок. У Никольских почти не рождаются девочки. Более того, из триста восьми магов, рожденных с этой фамилией, девочек было только две. Эля и ее дальняя кузина. При такой концентрации мужчин, рождение маленькой Элеоноры стало настоящим событием для всех тетушек и бабушек, которые массово мечтали о дочке.

Она росла избалованной подарками. Дорогие игрушки, самые шикарные наряды, ее шкатулка с драгоценностями больше напоминала сундук. Поздний ребенок в семье, младший из трех ее братьев родился за двадцать лет до нее. Братья не отставали от всеобщего восхищения малюткой, поэтому мало кто в Китеже смел оскорбить девчушку. Эля росла как принцесса.

Впрочем, муштровали ее тоже как особу королевской крови. Прадед, Игорь Никольский, был третьим сыном главы рода, поэтому знаменитая фамилия в ее случае давала лишь некоторые привилегии аристократки. Как и многие другие, она была вынуждена делать реверансы, улыбаться и выслушивать завуалированные гадости от девочек, чье происхождение выше.

Привыкнув строго держать дистанцию, сейчас Элеонора Никольская с удивлением наблюдала за Васей, которая эту дистанцию легко стирала. Например, приглашала на чай Этери Авалиани, младшую дочь грузинского князя, как до сих пор там именовали глав родов. Высокое происхождение было забыто, едва эта экспрессивная ведьма перешагнула порог их комнаты.

— Василек, я привела с собой Гузаль, ты не против? Она такая скромняха, что я взяла на себя ответственность за ее социализацию.

Следом за Этери зашла симпатичная азиатка. Белоснежная кожа аж светилась, а тяжелые даже на вид черные косы влажно поблескивали в свете магического светильника. Девушка чуть кивнула, но продолжала молчать.

— Думаю, Гузаль не особо хочет социализироваться, — засмеялась Вася. — Но зато она умеет делать вкусный чай. Я привезла черный из Ташкента, и у меня есть чайный набор, сделаешь?

Улыбалась Гузаль как-то по-особенному, словно разом становилась другим человеком:

— Конечно. С удовольствием.

Гузаль снова молчала, Вася заклинанием распахнула нижний ящик шкафа, заставляя один из многочисленных чайных сервизов занимать место на столе.

— Мы ведь в одной школе учились, — продолжала болтать Вася. — Только в разных классах. И предметы разные, и в общежитии жили далеко друг от друга. Но знакомы, да. А ты не тормоши девушку. То, что она сюда поступила — уже событие.

Этери недовольно цокнула и величественно присела на стул. Круглый стол в этой крошечной гостиной вмещал как раз пять человек. Большему количеству людей пришлось бы сидеть, прижавшись друг к другу, что мало располагает к душевным разговорам.

— То, что у них там принято оставлять девушек в доме, вовсе не значит, что она должна быть такой же, — ворчливо заметила Этери.

Черные волосы грузинской княжны вились крупными кудрями, а большие темно-зеленые глаза казались по-настоящему колдовскими. Она носила много украшений, особенно в глаза бросались перстни с крупными камня. Активно жестикулировала, говорила громко, и вообще походила не на княжну, а на обычную девчонку родом из Тбилиси.

— Слышала что-то о проклятой первокурснице? — мгновенно сменила тему Этери, разом забыв об обсуждении Гузаль.

— То, что ее прокляли, — пожала плечами Вася.

— Ну тогда слушай, — с предвкушением улыбнулась Этери и хлопнула ладошкой по столу, словно политик по трибуне.

За следующие пятнадцать минут Эля поняла, почему Вася и не пыталась узнавать новости и сплетни. Зачем, если у нее есть Этери? Оказалось, что девушку, которую вчера так и не смогли разбудить, зовут Ксения, она из Новосибирска. Обычная, непримечательная серая мышка. Занималась астрономией и нумерологией, пугала людей своей усидчивостью и работоспособностью. В общем, зубрилка. По слухам, вроде как ее позвал на ночное свидание кто-то из богатеньких. Соседки говорили, что Ксюша тщательно наряжалась с вечера. Парня, пригласившего ее на ночное рандеву, нашли и допросили. Вот только тот свою зазнобу в полнолуние не дождался, и даже успел обидеться: он надеялся на кое-что определенное.

— А кто звал-то? — все же спросила Эля.

— Да мы его и не знаем толком, — поморщилась Этери. — Из консерваторов. Василий Гормышев. У него отец владеет кучей недвижимости в сибирских городах. Могу поспорить, милая отличница Ксюша думала, что этот петух в нее влюбился.

Девушки в комнате, за исключением несколько потерянной Кати, одновременно фыркнули. Во влюбленность парня они не верили, даже не зная его лично. Хотя бы потому что влюбленный парень сейчас бы штурмовал лазарет, пытаясь пробиться к своей Джульетте. А еще потому что влюбленные ухаживают по правилам: свидания цветы, подарки, у всех на виду.

— И что с проклятьем-то? — напомнила о теме разговора Вася.

— Да ничего. Тарасович сказал, что точно наведенное проклятье, — Этери приняла из рук Гузаль пиалу с чаем. — Но родители клянутся предками, что девочке никто зла желать не мог. Вообще-то легко поверить. Эта Ксюша была ну очень скучной.

— Кто-то из поклонниц этого… как его там? — предположила Эля.

— Василий-главный-петух-в-этой-школе? Не думаю, — поморщилась Этери. — Я даже не знаю, что Ксюша в этом отбросе рода мужского нашла. Может, деньги? В общем, на Гормышева вроде никто не запал. А если кто имеет планы его на себе женить, то во влюбленность точно не поверит и мстить дуре-разлучнице не будет.

Вася светло улыбнулась:

— Ну значит родители просто знают причину и не говорят, — высказала она единственное оставшееся решение. — Что еще интересное есть?

— Кроме того, что милую глупышку Ксюшу отправляют в Санкт-Петербург, к Цыпарю? — с хитрой улыбкой спросила Этери.

Цыпарь — один из самых известных колдомедиков в мире. Последние лет десять занимается исключительно снятием проклятий и ничем больше. Имеет в своем подчинении отделение в Центральном Магическом Госпитале в Москве, где появляется только по большим праздникам, и частную клинику в Санкт-Петербурге, где бывает лишь немногим чаще. Для колдомедика он был даже слишком известен. В основном количеством скандалов из-за собственной личности. Но проклятья снимал лучше всех, этого не отнять. То, что девушку забирают не просто в Центральный Госпиталь, а сразу в специализированную клинику, говорит о крайне тяжелом случае.

— Настолько все плохо? — удивилась Вася.

— Тарасович только руками разводит, — доверительно сообщила Этери. — А еще узнала от вашего молчуна-Ярослава: проклятье тянет магические силы. Времени у милашки-Ксюши мало. Если Цыпарь не справится и авроры не найдут того, кто проклятье наложил, конец истории будет печален.

* * *

Гости ушли спустя пару часов. За все это время Гузаль произнесла хорошо если пару фраз, а Этери рассказала столько всего, что хватило бы на целый выпуск газеты. Вася закрыла за ними дверь и уселась на жестковатый диванчик.

— Эта Этери так много знает, — пораженно произнесла Катя. — Собирает сплетни?

— Не сплетни, — улыбнулась Вася. — Только информацию. Хотя сплетни тоже собирает, но не так много.

Эля пораженно качала головой:

— И как ты вообще с ней познакомилась?

— На соревнованиях в ее школе. Меня определили к ней в класс, а потом был урок трансфигурации… по-моему, все мои самые шикарные знакомства начинаются либо с дуэли, либо с урока трансфигурации. Она считает меня своим другом. Вообще она не сплетничает, но поболтать любит.

Эля кивнула. Девушке высокого происхождения сложно найти человека, с которым можно просто расслабиться и побыть собой. Этери Авалиани просто не может себе позволить говорить так со всеми. Да и некоторые словечки в приличном обществе употреблять не стоит.

— Что ты ей сказала о нас? — уточнила Эля.

— Что ты не болтлива, а Кате некому рассказывать, — широко улыбнулась Вася.

Никольская расхохоталась, а Белая обиженно надула губы. Когда в десять лет ее впервые забрали из дома знакомиться с миром магии, Катя была не на шутку напугана. Их было немного тогда: маглорожденных собирали на зимних каникулах, устраивали экскурсию и выдавали справочную литературу. Из-за этой немногочисленности возникало особенно сильное ощущение уязвимости. В одиннадцать лет ей пришлось собрать чемоданы, а потом каждое лето придумывать невероятные истории о своей ну очень странной школе. Что поделать, в России мало кто учится в школе с пансионатом, да еще и возвращается домой не 25 мая, как все нормальные дети, а в конце июня.

Школа находилась на Камчатке, скрывалась в горах. Старшие ученики летали на метлах к долине гейзеров, собирали огненных ящерок, когда извергались вулканы. Катя ни с кем в школе так и не подружилась. Жили они по двое в комнате, и соседка оказалась весьма странной. Вроде бы некоторые народы крайнего севера до сих пор обучают магии своих детей, почти не пользуясь волшебными палочками, зато шаманят и приносят жертвы несуществующим богам. Соседка оказалась на всю голову двинутой, почти ни с кем не разговаривала, много плакала и что-то бормотала на странном наречии. Аура сумасшедшей северянки перекинулась и на Катю, что первоначально ее не сильно-то и огорчало… а потом стало поздно. Девочка сосредоточилась на учебе, стала любимицей учителя Чар, и убеждала себя, что вполне сможет жить ведьмой в мире маглов. И не нужны ей никакие маги. Но потом Никифор Николаевич посоветовал ей оформить заявку в Колдовстворец. И Катя немало удивилась, получив приглашение. Больше десяти человек на место! Отказаться от подобного она просто не смогла.

Здесь не делили по классам. Больше не было ашников и бэшников, столь знакомых Кате еще с магловских школ. Теперь их распределяли в малые группы по шесть-семь человек, собирая людей по уровню магической силы и яркости таланта. Ну и иногда, как сказала Эля, по некоторым другим причинам.

— Кстати, — вспомнила Катя. — Вы говорили о консерваторах. Это же что-то из политики, разве нет?

Эля с помощью магии убирала со стола, освобождая место для учебников:

— Это условное разделение всех магов союза. Консерваторы и либералы. Мы вот — либералы.

— А я?

— Ты тоже, — улыбнулась Вася. — У нас же партий нет. Разделение условное.

Катя пораженно уставилась на Васю, потом повернулась к Эле, требуя объяснить.

— Ну понимаешь… магическим союзом управляет совет из шестидесяти семи родов, знаешь ведь? И вот у них есть разделение на две противоборствующие партии, которые в шутку именуются так же, как их бы могли называть в мире маглов. Разделение это условное, ведь на бумаге никакой партии не существует. В остальном… скажем так: консерваторы мечтают вернуть старые порядки, благодаря либералам маглорожденные получают образование.

— Ты как скажешь… — протянула Вася. — Скорее… либералы стараются приблизить наш мир к миру маглов, консерваторы хотят застрять веке так в семнадцатом. Либералов больше. По-моему, тридцать пять из шестидесяти семи, так ведь?

— Не важно, — качнула головой Эля. — Главное, что все союзники либеральных великих родов автоматически считаются либералами.

— И я считаюсь принадлежащей к либералам, потому что дружу с тобой и твой род — из либералов? — неуверенно произнесла Катя, имея ввиду Элю.

Она все еще сомневалась, стоит ли ей вообще знать это.

— В некотором роде, — засмеялась Эля. — В школе нас распихивают по группам и классам так, чтобы противоположные партии не встречались. Бабуля говорила, чтобы не поубивали друг друга.

— И я всегда училась среди либералов и даже не знала об этом? — ужаснулась Катя.

Девушки засмеялись над ее искренним возмущением.

— Ты вообще имеешь удивительную способность не замечать очевидных вещей, — сказала Вася. — Твой класс условно принадлежал к консерваторам. Богдан сказал. Он поэтому с тобой там и не общался. Но, судя по твоим рассказам, одноклассники с тобой на контакт не шли и талантливую маглорожденную ведьму на распределении по группам кто-то отвоевал. Маглорожденных с ярко выраженными способностями немного. Вас здесь всего двенадцать человек.

Катя помотала головой. Как все сложно. Будто нельзя просто учиться. Какие-то партии, аристократы, странные правила, штраф за ношение неподобающей одежды… что за маразм?

— Все, с кем мы нормально общаемся — либералы. Даже только что покинувшие нас Этери и Гузаль, — продолжила Вася. — Общаются, конечно, и выходцы с разных сторон баррикад…

— Но хорошими друзьями не становятся, — подвела итог Эля.

— Или просто один из них меняет партию, — возразила ей Вася. — А что? И такое возможно. Никто ведь за дружбу убивать не будет. Но вообще-то стараются особо не сближаться. Проблем больше. Что, людей вокруг мало?

Эля улыбнулась. Она любила считать и собирать статистику, причем статистику определенного типа:

— К моменту начала обучения среди либералов было всего пятьсот тридцать четыре чистокровных неженатых парня. Это только те, кто старше шестнадцати и не состоял в браке ранее.

— Всего пятьсот? — удивилась Вася.

— Я брала только аристократию, — отмахнулась Эля. — Себе же считала. Ну вам они тоже подойдут.

Вася замолчала на пару минут, осознавая сказанное подругой, а потом расхохоталась:

— Только не говорили, что у тебя под подушкой спрятан каталог самых желанных женихов магического союза!

— Вообще-то четыре кандидата в нашей группе значатся, — хитро улыбнулась Эля.

Вот теперь на нее пораженно уставились и Катя, и Вася. Они глупо хлопали глазами какое-то время, а потом Вася уточнила:

— Что, серьезно каталог есть? Прям с краткой информацией и фотографиями? Ну там степень чистокровности в процентах, величина доходов, где можно найти столь ценный экземпляр рода мужского…

Эля тяжело вздохнула:

— Он есть у любой бабули-аристократки. Вообще-то его в издательстве печатают. Тираж около пары тысяч, распространяется только среди аристократии. Фотки нашего Ярослава там нет, как и многих других несовершеннолетних парней.

— Великие предки! — взмолилась Вася. — Это просто кошмар какой-то! Каталог женихов!

* * *

Когда следующим утром школа зажила привычным распорядком, Катя даже удивилась. Тут вот только вчера девочка проклятье подхватила. И она вроде бы умирает даже. Но при этом учителя по-прежнему требуют домашнее задание, в коридорах обсуждают контрольные работы, а в столовой идет спор из-за столиков на первом этаже.

И примерно во время обеда Катя и поняла, что здесь проклятье — это что-то вроде несчастного случая или серьезной болезни. Если бы в обычной магловской школе кто-то из детей заболел чем-то серьезным, стали бы отменять занятия? Сомнительно. А проклятье для мира магии было таким же обыденным событием, как и пневмония в мире маглов.

За столом сидели всей группой. Первое время девочки обедали отдельно, а потом Макс увидел, как они тащатся по лестнице наверх, и внезапно за первой группой первого курса оказался закреплен большой стол у окна. Здесь было даже уютно, насколько это возможно в шумной столовой. С одной стороны — стена, с другой столик огораживает ширма из крайне живучего магического растения, а прямо напротив еще один такой же стол, только упирающийся в лестницу на второй этаж. Заказывали здесь еду прямо из меню, что лежало на столе. По словам Эли, выбор невелик. Пара первых блюд, меньше десятка вторых, несколько десертов на выбор. По мнению же Кати, полноценный ресторан.

Каждый день в меню рыба, как правило что-то утонченно-прекрасное, аппетитное даже просто на слух. Филе розового тунца на гриле с овощами. Морской окунь, фаршированный свежей зеленью. Сом, тушенный в белом вине. Сибас в сливочном соусе, запеченный в фольге. Каждый день Катя заказывала себе новое рыбное блюдо и не переставала удивляется фантазии местных поваров. И тому, насколько все вкусно. Вкусно было и в прошлой школьной столовой, подавали там далеко не гречку с котлетами, но и таких вот ресторанных блюд никогда не было.

Вася любила все острое. В меню такие блюда появлялись постоянно. Даже если повара не готовили что-то с непонятным названием родом из далеких стран, всегда можно было заказать блюдо грузинской кухни. А потом Вася заказывала какой-нибудь десерт. Послаще. Все это заставляло Катю смотреть на подругу со смесью недоверия и восхищения: то ли у нее все настолько плохо с вкусовыми рецепторами, то ли она просто любит, чтобы все было чрезмерно.

— Стейк! Слабой прожарки! — раздавалась традиционная команда Богдана, как только он садился за стол.

Меню он не читал, хотя стейки там всегда были.

— Иногда твои стейки больше напоминают кусок сырого мяса, — ворчал Ратмир. — Заказывал бы сразу тушу коровы.

— Я бы и заказывал, но вряд ли дамам понравится, если я буду эту тушу здесь разделывать и есть, — широко улыбался Богдан.

— Варвар.

— Пижон.

Их вялая перепалка уже никого не удивляла. Так было по несколько раз на дню и, по словам Ярослава, не прекращалось даже в комнате, которую парни делили на четверых.

— На следующей неделе начинают выпускать из школы, — прервала их Вася. — Мы с Элей хотим показать Кате нормальный магический мир, а не туристические маршруты. Кто еще свободен?

— Я вернулся из мира маглов и теперь мне нужно домой, — вздохнул Макс. — Вы в какой город планируете аппарировать?

— Китеж, разумеется, — широко улыбнулась Эля. — Если бы ты пригласил нас, было бы вообще замечательно. Сам знаешь, маглорожденных там не любят.

Магические города окутаны огромным количеством защитных чар. Дома там, по понятным причинам, стоят дороже домиков в магических кварталах или стоящих посреди магловского города. Население таких городов редко превосходит количество жителей большого магловского села, хотя бывают и исключения. Тут бывают модные магазины, аптеки, наверняка даже собственная больница, школа и дежурная часть авроров. Но вот Китеж — город совершенно другого толка. Официально это самое большое магическое поселение в мире. Во многом потому что только на территории России маги издавна селились отдельно от маглов, поэтому и проживание в магических кварталах стало популярно только в последние годы.

Китеж для магического города просто огромен. И парадоксально является тем самым городом, куда крайне сложно попасть. Китеж — столица. Столица абсолютно неправильная, потому как само Министерство располагается в Санкт-Петербурге, главный офис Аврората и Центральный Госпиталь в Москве, а Верховный Суд вообще в небольшом магическом городе Правый южнее Новосибирска. Почему же тогда Китеж — столица? Просто здесь располагается Здание Великого Совета и резиденции всех великих родов.

Китеж — столица аристократии. Гостей здесь не особо любят, особенно если гости пришли без приглашения. Здесь роскошь во всем: от шикарных особняков до городских скверов. Когда концентрация аристократии на улицах города превосходит все мыслимые пределы, появляется правило не допускать на территорию города праздных любопытствующих. Проще говоря, аппарировать на территорию столичного города можно лишь в том случае, если кто-то из аристократов небрежно бросит "эти со мной". Эля вполне может провести подруг, степень приближения к правящей ветви рода не важна, она ведь просто пригласит гостей. Но вот если это будут гости Максимилиана Воронцова…

— Ладно, аппарирую в поместье из городского дома, — легко согласился самый титулованный из них всех. — Пройдете со мной. Вечером тогда можно будет встретиться. Ратмир, Ярослав?

— Нам еще нет семнадцати, — напомнил Ратмир. — В отличие от тебя, мы можем перемещаться только с помощью порталов. И знаешь, достать порталы за пару минут, тем более в Китеж, не так-то просто.

Макс тяжело вздохнул. Об этом он совсем забыл. Отсюда, из Колдовстворца, они перемещались в магические поселения и города общими порталами, что были заготовлены чуть ли не на годы вперед. Такие же порталы обратно находились и в представительствах школы. Но при этом все непременно поинтересуются, почему это несовершеннолетний первокурсник отправился в один город, а вернулся из другого. Аппарировал? Купил незаконный портал? А если законный, то кто продал его несовершеннолетнему? Родители дали? Вот пусть они об этом и напишут отдельно. За перемещением несовершеннолетних магов следили со всей тщательностью, особенно пока за сохранность здоровья молодых магов отвечает школа.

— А ты куда собрался? — подозрительно сощурился Богдан.

— Пригласил девушку на свидание, — пожал плечами Ратмир.

— Что? Так быстро? И когда успел?

Ратмир лишь презрительно посмотрел на кузена, но промолчал. На столах появилась заказанная еда: порции на белоснежных тарелках с темно-синими узорами. Стаканы хрустальные, столовые приборы — исключительно серебро. Магистранты еще и вино пьют за ужином.

— А ты, Ярослав? — спросила Эля, прерывая войну взглядов Богдана и Ратмира.

— Мне, в сущности, все равно куда, — тихо произнес он. — Я планировал докупить кое-что в городе и оформить подписку на журналы.

— Значит, тоже с нами, — уверенно кивнула Эля. — Если не захочешь бродить по городу с девчонками, то встретимся где-нибудь.

С чувством выполненного долга Эля принялась за еду. Покидать стены школы можно было практически каждые выходные за некоторыми исключениями. Следовало непременно уведомить куратора группы, куда именно отправляешься и непременно вернуться к вечеру. Если есть плохие оценки или несданные работы, то привилегии погулять по городу ты лишаешься. Несовершеннолетним требовалось разрешение родителей, к тому же удовольствие это было платным, так что некоторые покидали стены школы всего пару раз за год.

К столику подлетел бумажный самолетик, направленный магией, и приземлился точно перед Васей. Та раскрыла сложенный лист, прочла и достала из сумки карандаш. За ее действиями наблюдали настолько внимательно, что она не выдержала:

— Что уставились? Мне нельзя за обедом на записку ответить?

— Что за записка? — широко улыбнулась Эля. — Я чувствую запах романтического интереса.

— Сходи к врачу, — посоветовала Вася, сложила лист в помятого журавлика и отправила его обратно.

Едко ухмыльнулся Богдан:

— Что, Васек, поклонники наседают?

— Ох, проходу не дают, окаянные, — притворно возмутилась она. — Думаю, ввести правило: на свидание только с тем, кто победит меня в дуэли.

За столом засмеялись. Учитывая ее второе место на межшкольных соревнованиях, победить ее могли немногие. Из тех, кто в соревнованиях участвовал, таких было всего четыре человека. Один из них как раз едко ухмыляется с противоположенного конца стола. Но еще вполне могли победить в дуэли те, кто попросту в соревнованиях не участвовал. Богдан вот поехал исключительно потому что парню стало скучно, а в остальное время дуэльные соревнования были лишь способом повысить свой рейтинг в списке поступающих. Таким, как Вася, без патронажа влиятельной родни, нужно было доказать свой талант. А наследники родов, известных своими боевыми способностями, в соревнованиях никогда не участвовали.

— Еще можем предложить, что выиграть должны дуэль не с тобой, а с Максом, — все также улыбался Богдан. — Тогда количество желающих уменьшится автоматически.

— Ой, не говори ерунды, — махнула на него рукой Вася. — Может еще полосу препятствий сделаете? Сразу уж и Макса, и Ратмира, и тебя для полного счастья.

— А на входе Эля проверит состоятельность жениха, — важно кивнул Ратмир.

Вася расхохоталась, ей вторил смех всех остальных, но вот Катя не могла отделаться от ощущения, что обстановка за столом изменилась. Словно затронули тему, о которой не стоило говорить.

— Хотя мы вот недавно выяснили, что у нашей Эли есть каталог женихов, — смеясь, продолжила Вася. — Буквально — смотри на картинки и выбирай.

— То есть, если я пригласил девушку на свидание и она думала два часа, то мои данные по каталогу проверяли? — с притворной задумчивостью спросил Ратмир.

— Ты в первой тридцатке по школе, — высокомерно заявила Эля. — Долго искать не пришлось бы.

— А я? А я где? — тут же оживился Богдан. — Должен же я знать свое место в рейтинге.

— Примерно там же, — с прежним напускным высокомерием ответила Эля.

— Но я ведь круче его, да? Ну скажи!

Эля не выдержала, расхохоталась. Уж слишком уморительно Богдан изображал интерес. На самом деле, они и сами прекрасно знали, что на своеобразном "рынке" женихов котируются достаточно высоко. Особенно если брать только школьников.

— Не помню, — ответила Эля. -— Хорошо запомнила только первое место. Вот уж кого сложно забыть. Такой парень, такой парень. Судя по информации, просто лучший из мужчин.

За столом начали хихикать. Катя недоуменно смотрела по сторонам, не понимая причину веселья, а Макс сидел, сердито насупившись. Эля же продолжала нахваливать кандидата номер один:

— И оценки прекрасные, и чистокровных магов в роду на пару тысячелетий, и перечень материальных богатств можно в отдельной книге издавать. А уж талантов у него… Шикарнее него только его же отец.

Теперь все засмеялись еще громче, уже заметно привлекая внимание соседних столиков.

— И что же ты до сих пор не женила на себе этого мистера идеальность? — едва сдерживая смех, поинтересовался Богдан.

— Предпочитаю мужчин постарше, — Эля небрежно махнула рукой. — Вот если бы его дядя… или отец.

Снова взрыв богатырского хохота.

— Дядя… или отец, — хохотал Богдан. — Слушай, Макс, давай твоего отца женим. Смотри, какую крутую мачеху тебе нашли.

Макс уже тоже улыбался. До Кати как всегда запоздало дошло, что все это время они обсуждали не мифического "номера один", а вполне реального Воронцова.

— Вась, так что там насчет покраски одного волка в полнолуние? — деловито поинтересовался Макс.

— Я в деле! — поднял руку Ратмир. — У маглов есть голубая краска для волос?

* * *

Уже вечером, сидя в кровати, Катя привычно наблюдала за долгой процедурой подготовки ко сну в исполнении Эли. Сначала она протирала кожу какими-то растворами, затем наносила крема, которые сама же и смешивала, потом долго расчесывала невероятно длинные волосы, заплетала две свободные косы, а потом еще и наносила какие-то крема на ступни и ладони. Заканчивалось все горячим отваром, который непременно нужно было выпить и Кате тоже.

Кате даже нравилось наблюдать за ней. Было что-то магическое в таком поведении, к тому же по вечерам Эля бывала гораздо доброжелательнее обычного и могла рассказать что-то особенно интересное. Но пока она молчала, терпеливо проводя щеткой по волосам. Васи не было. Она упорхнула пробежаться перед сном в обличье волчицы, что несколько удивило Катю.

— Тебя уже приглашали куда-нибудь? — внезапно опомнилась от задумчивости Эля.

— Что? Куда? — недоумевающе переспросила Белая.

Эля тяжело вздохнула и принялась объяснять, как маленькой, с самого начала:

— У магов принято рано выходить замуж. И на всю жизнь. Поэтому поиском второй половинки занимаются как раз лет с шестнадцати, когда свободы чуть побольше и можно на свидание в город ходить. Поэтому спрашиваю: Тебя уже кто-нибудь звал погулять?

Катя бестолково уставилась на Элю, но все же ответила:

— Не приглашали. А что, я тоже участвую в этом глобальном квесте "маги рано создают семьи"?

— Что такое глобальный квест? — поморщилась Эля. — Впрочем, примерно поняла, не отвечай. Тебя и в школу-то эту приняли как раз потому что ты можешь стать прекрасным дополнением к силе какого-нибудь рода. Поэтому да, тебя тоже непременно будут приглашать. Так как дар к заклинаниям ну очень ярко проявляется, то и желающих породниться с тобой немало.

Катя еще более удивленно уставилась на подругу:

— Что? Но я-то замуж пока не хочу! И вообще, с чего кто-то должен решать, за кого мне замуж выходить?

— А никто и не решает, — просто ответила Эля. — И на свидание тебя позовут вовсе не потому что желают непременно жениться и родить с тобой пятнадцать детишек. Это как разведка. Познакомишься, поболтаешь. Понравитесь друг другу — начнете встречаться. Все нормально будет — заключите помолвку. Никакого принуждения.

Катя смотрела на нее с недоверием. Звучало все как-то подозрительно. Да и легкая помешанность Эли на женихах и женитьбе казалась нездоровой. Им ведь по шестнадцать. Катя, как любая девушка, мечтала когда-нибудь выйти замуж, чтобы платье, фата, шампанское рекой… но отношение Эли, когда каждый парень рассматривался со всех сторон и отбраковывался по пустячным причинам, ей было чуждо.

— Просто нужно тебе парочку платьев купить. А то вдруг кто в ресторан позовет. Трансфигурация Васи, конечно, стойко держится… но как-то это неправильно. И школьную форму новую надо бы взять.

— Ей! У меня и эта еще нормальная! — возмутилась Катя.

— Успокойся, — махнула рукой, с зажатой в ней щеткой для волос, Эля. — Я заплачу.

— И не надо платить!

Теперь уже Эля с удивлением уставилась на Катю. Она чуть нахмурилась:

— Почему не надо? Это нормально, вообще-то. На расходы мне выделяют больше, чем некоторым наследницам.

Катя возмущенно выдохнула:

— Ну знаешь! У нас так не принято!

— У кого это, у нас? — едко уточнила Эля. — У магов вот принято и широко распространено. Некоторые своих подруг вообще полностью содержат. А ты, хочу снова напомнить, вообще-то маг, а не магл. И пора бы уже привыкнуть жить так, как принято у нас, а не у них.

Она выделила голосом "у нас", отчего Кате даже на мгновение стало немного стыдно, но она тут же отмахнулась от этого неуместного чувства. Эля бывала резкой в выражениях, а еще не любила компромиссы. С Васей в этом было попроще, та знала больше о мире маглов, да и воспитывалась в иной атмосфере. Но Эля… Эля и слышать не желала о том, как принято в мире маглов. Точнее, слушала-то она с удовольствием, восхищенно ахая и искренне удивляясь странным порядкам, а вот жить так Кате не позволяла.

Сложнее всего было в финансовом плане. Специальный футляр для палочки — тонкий браслет со специальными чарами — Эля просто небрежно отдала Кате, разбирая посылку с лавки артефактора. Катя видела цену этой игрушки, и ей такое было далеко не по карману. А для Эли пустячные траты. Так же небрежно были брошены на кровать серебряные украшения — несколько пар сережек, колечки и даже кулоны, все в парчовых мешочках с вензелем какой-то ювелирной лавки. Тоже артефакты, пусть и простенькие. Серьги защищают разум, в кольцах и кулонах защита от сглазов и слабых наведенных проклятий. Такие носили чистокровные из не особо богатых семей, но даже эти девушки подобными украшениями дорожили. А для Эли — просто случайная покупка.

Принимать такие подарки было неожиданно сложно. Особенно при том, что сама Эля не считала это подарками и удивлялась, что Катя начинала ее благодарить. Это смущало. Но и спорить с Никольской практически невозможно: уж в этом может убедиться любой.

* * *

* В качестве примечания. Для дворян считалось практически нормальным содержать еще своих дальних родственников или просто друзей. Не сказать, что это было повсеместно распространено, но фавориты существовали не только у королей и императоров, и не только в сексуальном плане. Для Эли, выросшей в этом мире, абсолютно нормальным является "подтянуть" подругу под общепринятый стандарт. Но вот столкнуться с тем, кто начинает вас задаривать разными подарками просто потому что может, всегда немного неловко. Ну хотя бы потому что подарить в ответ нечего. Когда это парень, вроде как находишь оправдание, а с подругами…

Васе часто говорили, что она — человек железной дисциплины. Многие даже почему-то считали, что она такой родилась. Но на самом деле, девушка просто привыкла жить по четкому плану. Сначала родители а потом и строгая бабушка закалили ее силу воли, научили не колебаться на выбранном пути.

В три года брат научил Васю драться. Родители жили в магическом квартале, здесь на одной площадке играли как маглы, так и маги. На улице мальчишка-магл отобрал у крохи куклу. Вместо того, чтобы пожалеть, братишка сказал куда бить. Больше у Васи никто ничего не крал. Никогда. Привычка решать проблемы кулаками сделала Васю главным пацаном в песочнице.

Вставали в ее доме в шесть утра. Все делали зарядку, все обливались холодной водой на улице, все вместе завтракали. Отец уходил на службу, он тогда работал в управлении, а братья муштровали сестренку. Уже в пять лет она отжималась и подтягивалась, словно и правда с малых лет готовилась в армию. Тогда это было почти игрой. Позже ей в голову приходило, что она какая-то неправильная девочка получается.

А потом были первые заметные вспышки спонтанной магии. У братьев вообще все начиналось гораздо раньше, но зато Вася, грозно топнув ногой, трансфигурировала платье принцессы, что ей подарила тетя, в мужской военный мундир. Точь-в-точь, как папа надевал по торжественным случаям. И трансфигурация не распалась, как пророчили все вокруг. Даже через неделю тетушкин подарок все еще не стал платьем в розовых рюшах, и магией от этого костюмчика несло по-прежнему сильно. Васина бабушка — Марья Демидовна — даже сейчас считается одним из лучших мастеров трансфигурации. Через месяц она забрала внучку к себе. Так Васе все же пришлось носить платья. Правда, без ужасных розовых рюш.

У бабушки водой на улице можно было не обливаться, но зарядку делать и бегать вокруг парка приходилось. А еще мыть полы вручную, готовить еду, учить прорву информации… Несмотря на все заверения, что семь лет — слишком рано, бабушка заказала ей волшебную палочку задолго до разрешенного возраста.

Поэтому талант к трансфигурации у Васи, конечно, явный и неоспоримый. Но сегодняшний уровень дался ей совсем не просто. Бабушка — не учитель в школе. У нее есть два варианта — плохо или идеально. Если что-то не получалось, девочке приходилось делать это снова и снова, пока не достигнет высшей планки бабушкиных ожиданий. Сначала плакала. Даже пару истерик закатила — характер все же у нее взрывной, но потом привыкла. Научилась жить так же, как живет Марья Демидовна, возможно, самый волевой и несгибаемый человек на планете.

Природная неусидчивость в итоге вылилась в любовь к различным конкурсам, соревнованиям и просто авантюрам. Драчливость стала основой для выбора будущей профессии. А характер пацанки сделал Васю своей даже в мужской компании.

Но с каждым годом "своим парнем" быть все труднее.

То, что она все же чуть больше, чем просто симпатичная, Вася поняла на первых же соревнованиях. Привыкшая со всеми мальчишками общаться как с равными, она с удивлением рассматривала первый подаренный букет, и не знала, куда спрятаться от кавалера. Дальше — больше. Старшие братья с гордостью говорили всем и каждому, что их сестра — настоящая красавица. Молодые незамужние парни, будущие авроры, ходили в гости, посмотреть на прекрасную амазонку. Амазонка злилась и награждала таких ходоков оленьими рогами и ослиными ушами.

Суровое воспитание бабушки научило Васю ставить четкие цели, и замужество в этих целях не значилось. Замужество — это всегда в убыток карьере. Все самые знаменитые и влиятельные женщины замуж так и не вышли, вот и Вася не собиралась. Она станет первой женщиной, занявшей должность Главного Аврора. А мужчины и семья — по остаточному принципу.

Разумеется, бабушка и мама разъяснили ей, что яростное сопротивление вызывает лишь еще больше любопытства, поэтому рогами и ушами Вася больше никого не награждала. Действовала по обстоятельствам. С кем-то нужно подраться, с кем-то влипнуть в тщательно спланированные неприятности, кого-то достаточно оскорбить, с кем-то нужно хорошенько напиться. Пить крепкую магическую водку Вася научилась рано. Развела самого старшего из братьев на короткий мастер-класс "как пьют настоящие авроры", и с тех пор, несмотря на малый возраст, применяла и этот безотказный метод на прилипчивых кавалерах.

В прошлом году к ней клинья подбивал и романтичный Ратмир, и прямолинейный Богдан… Пара дуэлей, одна драка, незаконная попойка, и вот они уже лучшие друзья. Ну и еще фунт обаяния, потому как оба парня — и рассудительный Ратмир, и неусидчивый Богдан — ей невероятно нравились. Как друзья, разумеется. Жаль, что с девочками вариант драки и выпивки не работает. Так скорее себе можно врага на всю жизнь приобрести.

Поэтому и дружила Вася из девочек только с особами крайне прямолинейными, примерно как она. Из всех своих поездок привезла только трех подруг. Крайне информированную княжну Этери, которой боевая Василина просто понравилась, не менее родовитую Амину Миронец, у которой выиграла дуэль в их первом же соревновании, и простую ведьму Ирину Говорушкину, сейчас кадета второго года Московского Аврората. А теперь вот еще Эля и Катя.

Если так подумать, то у некоторых нормальных девчонок подруг меньше. Проще всего было, конечно, с Аминой. Ей скажешь — ночью из школы сбегаем, она спросит только что брать с собой. Потому что тоже та еще пацанка. Но вот с Элей иногда бывало непросто. Особенно если учесть, что у Никольской оказалось крайне доброе сердце и своих близких она желала осчастливить даже против их воли. Это было и странно, и приятно, и одновременно немного раздражало. Тем более у Никольской был небольшой пунктик на замужества, хотя сама она замуж не спешила. Скорее, ей нравилось перебирать женихов, будто платье выбирает. И своим подругам жениха подбирала с такой же самоотдачей. От Васи отстала пока, а вот Катя познает всю широту не совсем русской души Элеоноры Никольской.

— Зачем мне новая форма? — жаловалась на подругу Катя. — Эта чем плоха? Тем, что с брюками?

— Приличные ведьмы носят брюки только самых крайних случаях, когда юбка совершенно недопустима, — заученно ответила Вася. — Ну то есть на охоте там, на соревнованиях… Сама по сторонам посмотри, — Вася рукой махнула на группу второкурсниц.

Катя вздохнула рядом. Смотреть не нужно. Брюки носили только некоторые маглорожденые, да одна эксцентричная особа с третьего курса.

После обеда шли факультативные занятия, на которых группа иногда все же разделялась. Вот Эля, например, не взяла криминалистику. Это был совсем узконаправленный факультатив, который пользовался ненормальной популярностью в школе. Эля от него отмахнулась. Сказала, что зельеварам все равно все приносят в лабораторию, и ей нет нужды сдавать продвинутый курс чар для работы на месте преступления. Тем более что причина — просто еще несколько совместных уроков с подругами… Именно поэтому Эля направилась варить какое-то любопытное зелье, а Вася с Катей вдвоем брели до нужного кабинета. Брели, потому что всего пару минут назад закончились занятия по физической подготовке. Катя страдала, пытаясь дотянуть до минимальных нормативов работников Аврората, Васе сегодня не повезло попасть в пару с Богданом на рукопашном бое.

В классе физической подготовки их делили на условные группы. Совсем начинающие, которым лишь бы оценку получить, желающие в будущем работать в органах правопорядка, средненькие боевики и продвинутые дуэлянты. Девочек в последней группе оказалось всего трое и их ожидаемо объединили с парнями. Васю редко ставили в пару с кем-то посторонним. Обычно она проводила спарринги либо с девочками, либо с кем-то из своей первой группы. Чаще всего по матам ее валял Богдан. Физически Волков был гораздо сильнее обычного мага, к тому же у его семьи был свой стиль боевого искусства, спаянный из приемов школ всего мира. Сражаться с ним без магии практически бесполезное занятие, и Васе частенько хотелось обратиться в волчицу. Так бы и покусала его! Все равно на Богдане все раны и царапины заживают непозволительно быстро. Но вместо этого она носилась по матам от хохочущего Богдана, падала, вставала, снова падала, пряталась за спину тренера и просила сменить ей партнера… Тренер улыбался в густую бороду и молчал.

— И зачем мне платья? — продолжала бурчать себе под нос Катя. — У меня есть платья, я из дома несколько привезла. И вообще, может я ни на какие свидания и не буду ходить? Вот ты же не ходишь.

— У меня есть три грозных брата-аврора, — призналась Вася. — И на свидание я все же пойду. Рано или поздно. Просто пока что приглашают те, кого я могу спокойно отшить.

— К тебе постоянно парни пристают, — мечтательно вздохнула Катя. — Как ты вообще от них всех так ловко отделываешься?

— У меня есть супер-способность, — таинственным шепотом призналась Вася. — Я мастер отправлять всех во френд-зону.

Катя громко расхохоталась, мысленно признавая правдивость слов подруги. Знакомых-парней у Васи были неприлично много. Некоторые даже рассказывали невероятные байки про Рудецкую, и в эти байки было просто невозможно поверить. Там фигурировали не только ослиные уши, что вполне в духе Рудецкой, но и побеги с территории школы, дурацкие соревнования, странные споры, дружеские попойки и игры на раздевание. Смотря на аккуратно причесанную Васю, в ее широкой форменной юбке и с длинными серебряными серьгами, в такое совершенно не верилось. Вот в то, что Амина, давняя подруга Васи, могла выкрасть нюхлера из магического зоопарка Тбилиси — в это легко поверить. А вот в то, что Вася была с ней… Просто невозможно!

Они дошли до нужного кабинета, и Катя все не переставала хихикать. Впрочем, ее хорошее настроение вмиг развеялось, как только они зашли внутрь.

— Сегодня будем расследовать убийство кролика! — вместо приветствия заявил их учитель криминалистики, по совместительству куратор первой группы. — И вам нужно найти виновного в жестоком обращении над лабораторными образцами из вивария колдомедиков.

Аркадий Петрович светился искренней радостью, а Катя брезгливо рассматривала труп кролика на демонстрационном столе.

— Аркадий Петрович, — улыбнулась Вася. — У вас кровь на манжете.

Ученики — всего шестнадцать человек — дружно расхохотались.

— Я придумаю алиби и директор его подтвердит, — уверенно сказал учитель. — А сейчас кто напомнит мне о правилах поведения на месте преступления?

* * *

Катя вышла из душа все еще сонная. По выходным она не ходила на разминку, предпочитая выспаться, но это утро как-то не задалось. Эля подняла ее слишком рано. Лениво встряхивая влажные волосы, она едва не врезалась в Васю. От той пахло дождиком и прелой листвой, словно на пробежке она совсем не потела. Запах заставил Катю зябко поежиться: погода тоже не наполняла ее энтузиазмом.

— Ты что такая кислая воскресным утром? — бодро спросила Эля, с помощью палочки укладывая волосы в какую-то мудреную прическу.

— Мне всю ночь снилось, как наш куратор жестоко убивает кролика, — отозвалась Катя. — А ведь я раньше считала его милым человеком. Теперь я почти уверена, что он — маньяк.

Эля легко и беззаботно расхохоталась. Она самодовольно покрутилась перед зеркалом, оценивая прическу, и миролюбиво заметила:

— Тогда уж вини магистрантов. На школьные ритуалы отдают живность, что медленно умирает после испытаний.

— Кругом одни маньяки, — зевнула Катя.

На самом деле, ей тоже была безразлична судьба кролика. Еще на втором курсе средней школы она увидела ну крайне неудачный результат трансфигурации и с тех пор утратила брезгливость к жестоко убиенной живности. Кроликов и крыс маги убивали явно побольше, чем магловские ученые. Любое магическое действие, где требовалась кровь или жизненная сила, наглядно демонстрировалось на несчастных животных. И никакого Гринписа на магов нет.

Эля, расхаживая по комнате в комбинации и чулках, напевала под нос какую-то песенку. На кровати лежало два платья: бордовое, с широким черным поясом, и изумрудное, с крупными цветами по подолу. Эля стояла над шкатулкой с драгоценностями и увлеченно копалась внутри.

— Как думаешь, какое лучше? Зеленое мне нравится больше, но цветы в такой дождь… Кстати, какая погода в Китеже?

Небрежно побросав в шкатулку украшения, она важно продефилировала в их гостиную, куда каждое утро приносили свежую прессу. Катя задумчиво смотрела вслед подруге. В каком-то смысле Элеонора Никольская — то еще оружие массового поражения. По крайней мере, легкое чувство зависти у Кати все же появлялось. Просто несправедливо, что девушка может быть так красива. В мире маглов ее бы уже заподозрили в пластике.

— Может не пойдем? — спрашивает Катя, едва Эля возвращается в комнату.

— Вот еще! В Китеже солнце.

И она недрогнувшей рукой отправляет бордовое платье в шкаф. Катя же рассеянно думает, что до Китежа еще добраться нужно, ведь порталы выдают в здании около площадки летучих кораблей. Подавив зевок, она все же открывает дверцы шкафа, с сомнением рассматривая свой гардероб. У нее нет ничего такого, что бы идеально соответствовало нормам чистокровных, поэтому Катя достает единственную юбку длиной ниже колена. Она, правда, плиссированная и будто сделана из жидкого золота, но белая рубашка должна немного сгладить космический образ этой спонтанной покупки.

Несмотря на дождь, здесь все еще было достаточно тепло. Накинутая на плечи кожаная куртка оказалась лишней. Вспомнив о том, что вообще-то планирует стать мастером в чарах, Катя наложила водоотталкивающее заклинание на них всех. Теперь прямо перед ногами торопливо расступались мелкие лужицы, и Катя воодушевленно петляла по кирпичной дороге, увлеченная этим зрелищем. Легко представить себя Моисеем. Впору кричать "за мной, евреи", только вряд ли Вася с Элей оценят юмор.

Еще по-своему удивляло, что это заклинание она выучила уже очень давно, еще когда разбирала в день по паре десятков заклинаний, но только сегодня использовала его, вместо привычного невидимого зонта. Почему? Раньше — потому что все так делали. А теперь она словно медленно привыкала использовать магию постоянно, делая ее частью себя. Сложно не научиться, когда Эля вообще руками почти ничего не делает.

Трое парней уже ждали их в холле. Здесь было немало народу, все же школьников впервые в этом учебном году выпускали на прогулку, поэтому многие с нетерпением ждали здесь своих друзей. Порталы отправляли по десять человек сразу и временами кто-то зазывал людей: "Трое в Новосиб! Есть кто? Быстрее, мамин борщ стынет!". В толпе смеялись и переговаривались, обсуждали планы на день и сплетничали о проходящих мимо парочках. Ратмир тоже был с парой. Он сдержанно кивнул им, приветствуя, но свою даму не покинул.

— К концу года он перецелует половину девчонок как минимум на первом курсе, — убежденно сказала Вася.

— Наш Ратмир? — удивилась Катя.

Эля сдержанно улыбнулась и тихонько сказала:

— У каждого рода есть определенные слабости. У кого-то проблемы с рождением девочек, а у кого-то почти все парни — жуткие бабники.

— Он не бабник, — защитила друга Вася. — Он просто романтик. Технически, ничего плохого он не делает.

— Только разбивает девичьи сердечки, — вздохнула Эля. — В отношении него вообще не понимаю: как? Ну почему, стоит ему поговорить с девушкой пару минут, и все. Она потеряна для общества.

Вася засмеялась, Катя рассеянно оглянулась в сторону Ратмира. Он был человеком крайне вежливым и внимательным. На вкус самой Кати — далеко не красавчик. Тут такие шикарные парни по школе расхаживали, что кряжистый Ратмир терялся на их фоне. С другой стороны, много ли парней, которые вежливы и внимательны? Наверное, нет.

Дожидаться еще четырех человек Макс не стал. Он вообще был раздражающе нетерпелив в некоторых вещах, и ему в этом всегда шли навстречу. Буркнул куда — тут же передали портал и предложили пройти в другой зал, исключительно чтобы кого постороннего случайно не зацепить. Порталы — длинная стальная трость — были совершенно одинаковы, не считая надписей на них. Название города Китеж было написано в старославянском стиле. Катю эту смутило. Они ведь в столицу, нет? Неужели там будут терема и деревянные церквушки?

* * *

Место, куда вел портал из Колдовстворца, находилось в общественной библиотеке. Здесь же ученики могли получить портал обратно, Макс передал трость девушке за стойкой, прежде чем они все вышли на улицу. Снаружи сияло яркое осеннее солнце, а в воздухе пахло цветами и свежей сдобой. Катя с восторгом оглядела улицу. Именно отсюда Китеж больше всего походил на какой-то европейский городок, только что здания — максимум четырехэтажные — навевали воспоминания о Питере.

— Добро пожаловать в Китеж, — бодро отрапортовал Богдан. — Столицу славного Магического Союза, город аристократов, тенистых аллей и мажористых придурков.

— Богдан, выбирай выражения, — напомнила Эля.

— Ой, прости, — широко улыбнулся тот. — Ты же местная. Ты с этими мажорами постоянно общаешься.

— Предводитель этих мажоров стоит рядом с тобой, — так же недовольно ответила Эля, кивая в сторону Макса. — Да и ты, если мне не изменяет память, какое-то время здесь жил.

Они отошли чуть в сторону от прохода и теперь тихо переговаривались, сверяя планы и время общего сбора. Единственное, что поняла Катя — без Эли они к нужному кафе отсюда не выйдут.

Вместе с Катей восторженно оглядывалась по сторонам и Вася. Она раньше никогда не была в этом городе, поэтому чувствовала себя настоящей туристкой. Ей не терпелось поскорее уже пойти хоть куда-нибудь. Вперед, на обследование города. Тем более, что посмотреть явно было на что.

Они находились на центральной улице, что уходила вдаль, к парку вокруг здания Совета. Отсюда не видно ни парк, ни тем более само Здание. Зато в обе стороны простиралась широкая улица, тротуар выложен брусчаткой, а по центру тянулись рельсы — в городе ходили трамваи. В Китеже запрещалось ездить на любом живом существе — хоть магическом, хоть самом обычном, запрещались магловские автомобили и магические самоходные машины, нельзя было ездить в рикшах, летать на коврах-самолетах, метлах и вообще на чем-либо. Поэтому на первый взгляд улицы Китежа походили на самый обычный магловский городок. Очень красивый магловский городок.

По мостовой все передвигались неспешно и с достоинством. Парочки гуляли под ручку, вслед за разодетыми дамами семенили домовые эльфы, привезенные сюда из Европы, важно вышагивали дети, за столиками в уличных кафе о чем-то тихо переговаривались мужчины. Женщины и девушки, как на подбор, привлекали внимание красивыми нарядами — сплошь платья, иногда длиной до пят. Они кутали ладони в меховые муфты, хотя Кате было жарко в кожаной куртке поверх рубашки. Они носили шляпки, как совсем скромные таблетки, так и широкополые, украшенные перьями и цветами.

— В магических поселениях особенно заметно, что мода здесь отличается от магловского мира, — на ухо Кате шепнула Вася. — В магических кварталах людям приходиться быть чуть более сдержанными, но шляпки и перчатки носят многие.

Катя воровато оглянулась на Элю. Она вроде не носила ни того, ни другого. Заметив взгляд подруги, Вася хихикнула:

— Это не обязанность, как раньше было. Это просто мода. Моя бабушка шляпу не носит — в ее время их надевали только на загородные прогулки.

Катя неуверенно кивнула. Ощущение, что они попали на съемки исторического фильма, не пропадало. По всей видимости, в мире магии сейчас в моде был бархат и перья. А самые модные цвета — охра и темный изумруд. Перья же были повсюду. На шляпках, на сумочках, в декоре жакетов и платьев, в серьгах и в виде кулонов. В чем-то даже красиво. И вполне в духе моды, когда на какое-то время город вдруг кажется скопированным со страницы того самого журнала.

— Ладно, — радостно потерла ладошки Эля. — Мы можем идти. Предлагаю подняться к зданию Совета, там есть небольшое кафе в парке, перекусим и двинемся по улице снова вниз. Идет?

Вася была согласна, в принципе, на все. Только вертела головой по сторонам, отмечая маленькие магазинчики. Эля вывела их на середину улицы, а уже через пару минут они услышали дребезжание городского трамвая. Темно-синий, с цветочными узорами на боках, как таковых дверей в нем не было. Зимой в салоне было чуть теплее, чем на улице, и эта температура поддерживалась заклинаниями. Летом сквозь проходы гулял ветерок. На боку трамвая висел плакат с рекламой лавки ювелира. Это заставило Катю удивленно застыть, рассматривая столь неожиданное для мира магов украшение общественного транспорта. Эля нетерпеливо подтолкнула подругу.

— Пойдем! Он всего минуту на каждой станции стоит.

Они вошли через передние двери, отдав монеты за проезд прямо водителю. Кондуктора в трамвае не было. Прошли в салон, практически пустой. Пространство явно расширяли магически, потому что внешне трамвай казался почти игрушечным, а внутри стояли широкие кресла, много мест у окон.

— Веток в городе всего шесть, — говорила Эля, выполняя свою обязанность экскурсовода. — Трамвайные пути оплетают весь город, и другого средства передвижения нет. Аппарировать по городу без разбора считается крайне неприличным, и так делают, только если очень спешат.

— Но здесь редко спешат, — улыбнулась Вася.

— Аристократы не спешат, — вернула улыбку Эля. — Спешить неприлично. При условии, что в городе нет темных укромных уголков, аппарировать незаметно не получится. Так что трамваи — главное средство передвижения внутри города. Или пешком. За пару часов город можно полностью обойти, если никуда не заходить и ни с кем не разговаривать.

Трамвай бодро бежал по рельсам, мимо проносились вывески мелких лавочек, многочисленных уличных кафе, булочных, клубов вязальщиц и любителей чар. Вася практически прилипла к окошку. От общественной библиотеки до здания Совета было всего-то две остановки.

— В Китеже четыре парка, — все так же продолжала говорить Эля. — Этот — самый маленький. Просто деревья и кусты, но по вечерам просто сказочно. Здесь живет колония китежских светлячков. Существа полностью магические, хотя бы потому, что живут даже зимой. Хотя на территории парка поддерживают температуру не ниже минус пяти. Мои братья бегали сюда греться.

Эля улыбнулась. Парк и правда казался слишком уж обычным. Деревья, кусты у дорожек, иногда встречались клумбы и небольшие питьевые фонтаны. Скамейки и беседки, невероятная тишина. Самое магическое в этом парке — те самые светлячки и ряд заклинаний, что опутывают парк сплошной сетью. Летом здесь никогда не бывает жарко, зимой — холодно. И три раза в год здесь проводят городской бал. На балы приглашают девушек с семнадцати лет, так что пока Эля лишь мечтала оказаться в списке приглашенных.

— А остальные три парка? — Катя легонько тронула Элю за локоть.

Та откинула ненужные пока мысли о приглашении на бал, и продолжила рассказывать:

— Еще один — французский. Там строгие формы, куча статуй, в центре картинная галерея и музыкальный павильон. Возле местного филиала Колдовстворца разбит учебный парк. Он самый посещаемый, в английском стиле. И последний, на самой окраине города, японский. Он же — оранжерейный. Он тут единственный частный парк, там нет ни кафешек, ни общественно важных зданий, и принадлежит он Фамусовым. Кто-то из них когда-то женился на очень красивой японке, и для нее разбили парк в японском стиле. Так как нежные растения были мало приспособлены к такой суровой зиме, парк накрыт куполом и отапливается. Туда мы сегодня точно не попадем.

— Там по весне цветет сакура? — наугад спросила Катя, веселясь.

— Там по весне цветет сакура и полгорода приходит ею любоваться, — с каменным лицом ответила Эля. — Вообще-то я всегда любила тот парк. Там японские карпы в пруду плавают, смешные сосны и куча мостиков и беседок над водой.

Катя непонимающе уставилась на Элю. Карпы? Сосны?

— А что-нибудь русское, чтобы с теремами и матрешками, здесь есть? — уточнила она.

— Магический городок с деревянными теремами — это Ладога. Некоторые иностранцы ошибочно считают, что Ладога — столица магической России, — хихикнула Вася. — Но у тебя самой в городе, в магловском, много домов в русском стиле?

Катя задумалась. Кто-то выполнял стилизацию баров и кафе, но так, чтобы обычные здания строили под русские теремки… да, действительно. А магические кварталы что во Владивостоке, что в Петропавловске, походили скорее на европейские города с рождественских открыток. Узкие улочки — машин ведь нет, многочисленные лавки, чуть больше пространства у банков и зданий министерства, милейшие жилые коттеджи… В Китеже все было вполне узнаваемо, не считая больших размеров. Шире улицы, ярче вывески. Наверняка и жилые дома — сплошь шикарные особняки.

Но на особняки они не успели посмотреть до трех. Посмотрели на здание Совета — строение в духе Павловского дворца. Заходить внутрь было нельзя, так что девушки ограничились неспешной прогулкой вокруг здания и кружечкой кофе в парковом кафе.

А вот спуск вниз по центральной улице был не столь быстрым и спокойным. Эля оказалась тем еще шопоголиком, а огромные суммы на личные расходы только ухудшали ситуацию. Кроме того, Никольская не принимала отказов, заставив Катю перемерить с полсотни вариантов школьной формы. Вася хихикала, сидя на диванчике в примерочной. Здесь все примерочные походили на дорогой свадебный салон в мире маглов, иногда на столиках даже закуски стояли.

Васе же удавалось ловко избегать щедрости подруги довольно долгое время. Рудецкая ведь тоже была единственной девочкой в семье, у нее не было острой нужды закупаться артефактами и подобающей одеждой. Как она сама сказала — многое дарили бабушки и две тетки со стороны матери, а последние годы братья, начавшие работать и зарабатывать, постоянно подкидывали любимой боевой сестренке "на булавки". Впрочем, заказ в кафе Вася спокойно позволяла оплатить.

Многочисленные покупки скрылись в артефактной сумке Васи. У нее таких было две — черная и бежевая. Эля грустно вздыхала:

— Можно бы и тебе с расширением купить, но хорошие стоят все же слишком дорого.

— Слишком дорого? — искренне удивилась Катя. — Для тебя существует понятие слишком дорого?

Они уже шли по небольшой тенистой аллее к кафе, где договорились встретиться с парнями, и Катя все боролась с противоположными эмоциями: воодушевление от новой одежды и стыдливость за то, что она никогда не сможет отплатить Эле тем же.

— Хороший артефакт стоит дорого, — улыбалась Никольская. — Я могу покупать себе кучу шмоток, простеньких ювелирных артефактов, но что-то по-настоящему сложное стоит огромных денег. Качественная сумка с расширением пространства заказывается заранее. Вот сумочку Васи явно мастер делал.

— Ага. Бабушкин поклонник, — развеселилась Рудецкая. — А вообще, Катя и сама сделает. Быть может, не такую устойчивую, но должно получиться.

Катя на секунду задумалась. Чары расширения пространства входят в обязательный список для изучения, только что проходят их на последнем курсе. Но у нее ведь хорошо получаются чары…

— Там же не только чары расширения пространства? — уточнила она.

— Артефакторы мудрят кто во что горазд, — улыбалась Вася. — Но стандартное — облегчение веса, устойчивости, стойкости. В библиотеке даже книга есть: “Как создать бездонную сумку”.

— И как? Получается? — оживилась Катя и даже чуть забежала вперед, чтобы лучше видеть Васю.

— А почему нет? По крайней мере, мой брат за неделю все же научился. Проспорил, — объяснила Вася, увидев недоумение на лице подруг.

Братья Рудецкие вообще были парнями азартными, спорили они часто, чаще всего — на желания. Вася не могла сказать наверняка, что было более нелепым — суть спора, или его последствия. И поэтому она с удовольствием рассказывала байки из жизни братьев. Старший и младший учились в Колдовстворце, а средний сразу после средней школы поступил в Академию Авроров. Казармы стажеров располагались как раз в городе Таким, где каждое лето жила Вася. Наверное именно поэтому самые теплые отношения у нее именно с Кириллом, средним братом.

В академию он поступил вместе со школьными друзьями, поэтому веселых случаев набралось немало. Бежали кросс по городу в женских туфлях, потому что "аврор должен быть готов ко всему", подменили табак своего старшины на легкий галлюциноген, зачем-то украли у дочери городского управляющего ее кошку, соревновались кто дольше простоит на бревне… в общем, иногда Кирилл с друзьями творили нечто совершенно необъяснимое.

За разговорами девушки дошли до назначенного места встречи. В отличие от большинства уличных кафе, здесь столики находились на крытой террасе, а не прямо на тротуаре. Как и всегда, парни уже ждали их за столиком.

— Это кафе официально принадлежит Воронцовым, — Эля кивнула на вход, — одно из самых старых в городе.

Вася посмотрела на вывеску. Кафе "Финист-Сокол". Символично, совсем как имя знаменитого героя сказок, приписанного к роду Воронцовых. Народу было много и внутри, и на террасе, а официантами работали маги, а не волшебные существа. Для кафе — непозволительная роскошь в магическом мире, пусть даже официанты здесь лишь принимают заказ, а еда оказывается на столах с помощью магии. Но и публика здесь… куда там трем первокурсницам, из которых лишь одна является аристократкой. Даже Вася почувствовала себя немного неуютно под оценивающими взглядами сидящих здесь людей. И они стали особенно оценивающими, когда Макс вежливо отодвинул ей стул. Искренне надеясь, что улыбка не похожа на оскал, Вася заняла предложенное место.

За поздним обедом закидывали несчастную Катю информацией о магическом мире. Та ранее не выходила за пределы магических кварталов и с чистокровными магами близко не общалась. А тут — столько новой информации. Начиная от еды и заканчивая сплетнями, которые Эля рассказывала шепотом.

В меню было много совершенно незнакомых блюд. Вася с сомнением ковырялась вилкой в жарком из драконьего мяса. Стоило блюдо примерно столько же, как недельное меню на Васю с бабушкой, и при этом сама бы она его ни за что не купила. Не потому что дорого, все равно ведь парни все оплатят, а потому что странно. Мясо дракона. Зачем? По вкусу похоже то ли на птицу, то ли на рыбу. Тут же полностью магический корнеплод вроде картошки, в простонародье именуемый просто клубень, грецкие орешки и восточные магические приправы. Клубень чуть горчит, Васина бабушка всегда готовит его на праздники, а вот что-то из приправ дает странный сладковатый привкус. Или это дракон такой на вкус? Несмотря на любовь к странным блюдам, такое Рудецкая ела впервые.

В союзе с собственными сельскохозяйственными посадками было попроще, чем в Европе. Те покупали у маглов почти все, а здесь хоть что-то выращивалось магами. Но вот магические растения более требовательны к среде, и их заклинаниями обычно не обманешь, поэтому и стоят такие овощи и фрукты дороже своих обычных собратьев. На десерт ей принесли чизкейк из зимней ягоды. Мелькнула порывистая мысль, что зимние ягоды и без чизкейка вкусные, лучше бы ей лукошко поставили со свежими.

— Ты какая-то недовольная, — наклонился к ней Макс, и Вася вздрогнула.

Она нерешительно улыбнулась:

— Вот вспоминаю: драконы относятся к разумным существам?

Макс улыбнулся в ответ:

— Нет. Иначе бы их нельзя было есть. Не понравилось?

Вася неуверенно повела плечами. Сейчас она тоже почувствовала себя примерно как Катя в начале их шоппинга. Именно сегодня Воронцов заставлял ее чувствовать себя неловко. Все же разница в материальном достатке гораздо неприятнее, чем разница в происхождении. Впрочем, и во втором приятного мало, когда за каждым жестом Макса следят любопытные кумушки-аристократки.

На минуту она даже посочувствовала ему. Каково жить, когда каждый твой шаг подлежит обсуждению? За ними пристально следили, пока они гуляли по аллее, пока посетили местный зоопарк, пока прошлись по берегу озера. Магловский город отсюда не увидеть, все же магловская легенда — лишь легенда. Даже озеро другое, полностью скрытое заклинаниями от маглов. Макс с удовольствием рассказал, что легенду о городе в озере подпитывают миражами. Молодежь так веселится, беззлобно дурача маглов. До магловского города на метле лететь минуты две.

К библиотеке подходили в сумерках. На улицах уже горели магические фонари, вывески столичных лавок освещались мягким теплым светом, а за столиками кафе стало еще больше народа. Казалось, весь Китеж ужинает не дома. Вполне вероятно, что это именно так.

По дороге от зала с порталами к общежитиям, Катя зевала особенно сильно. Богдан вел ее под руку, и Белая, все еще не осознавшая строгость магического этикета, практически навалилась на парня. Тот косился на нее с весельем. Вася веселилась, представляя последствия. Интересно, если Богдан пригласит их Катюшу погулять наедине в следующие выходные, какова будет ее реакция?

У самого общежития Макс вручил Васе розу, ярко-красную, явно магический сорт. И ушел. Рудецкая рассеянно думала, что зря смеялась над подругой. Сейчас стоит более важный вопрос: что будет делать простая чистокровная ведьма Василина, если ее позовет гулять сам Максимилиан Воронцов?

* * *

* Катя, как и я в принципе, плохо разбирается в архитектуре и оценивает все красоты в духе Питера, где когда-то была и гуляла (а кое-кто в духе гугла, ага). Я не люблю тщательно описывать места, которые не нужны для развития сюжета, поэтому и подаю информацию с помощью сравнений. Поэтому мой друг гугл в помощь, поищите Павловский Дворец, мысленно добавьте башенок и окон на ваш вкус, и будет вам здание Совета. Вообще можете побродить по ссылочкам, рассматривая дворцы императорского дома Романовых, потому как я примерно так и представляю традиционную архитектуру аристократов. Ну не в теремах же им жить, честное слово.

Вася не любила понедельники. Нет, не потому что после воскресенья тяжело снова начать работать. Она и в выходные вставала рано, чтобы больше пробежать. Причина ненависти к понедельнику заключалась в расписании занятий на этот день. И до и после обеда — только обязательные дисциплины из списка самых нелюбимых. Учеба начиналась в девять утра. Первой парой стояла лекция по магическому праву. Предмет, в целом, неплохой. Но какой нормальный юрист пойдет преподавать в школу? Поэтому преподаватель был стар, глуховат на ухо и называл девочек "дорогушами". И это только цветочки, остальные предметы не нравились Васе еще больше. Методика математических расчетов в магических ритуалах. Жуткое сплетение нумерологии, астрономии и обычной магловской математики, да еще и два часа подряд. Радует только то, что предмет изучают всего один семестр.

Перерыв на обед — как глоток свежего воздуха. Потому что потом — главный кошмар всех первокурсников и основной урок для будущих артефакторов. Методика Создания Магических Артефактов тоже могла бы стать интересным предметом. Если бы они создавали что-то действительно нужное. Но нет, вот уже лет триста во всех школах магического союза учатся создавать артефакты на примере музыкальной шкатулки. Требования тоже не меняются: сверху откидная крышка, внутри место для колец и анимированная фигурка, в нижней части шкатулки ящичек для других украшений. Музыка должна играть, фигурок минимум две, а на самой шкатулке — защита от воришек. Однотипные шкатулки утягивали в пучину скуки.

Квадратные у основания, с выгнутой крышкой и латунной ручкой на выдвижном ящичке — шкатулки были точной копией друг друга. Отличий было не много. Во-первых, дерево можно покрасить в любой цвет. Во-вторых, модели анимированных фигурок тоже можно выбирать самостоятельно, хотя почти все брали традиционную вальсирующую пару. В-третьих, можно записать любую мелодию. Но до этих различий еще дожить надо, потому что сначала нужно выпилить из дерева детали, пропитать их собственноручно сваренным зельем, собрать шкатулку, нанести защитные символы и только потом можно красить. Сегодня учились выпиливать детали из досок.

В учебной лаборатории пахло деревом, но было достаточно тихо. Разве что иногда кто-то тихонько бурчал себе под нос нечто нелицеприятное в адрес деревянной доски. Вырезать детали точно по намеченным контурам не получалось. То криво, то слишком далеко от контура, то отрезался лишний угол. Только Макс бодро махал палочкой и складывал на краю своего рабочего стола аккуратные детали. Вася понимала, что тут дело практики, но от этого только сильнее хотелось с этим покончить.

— Будьте тверды в своих намерениях, — устало, с плохо скрытым недовольством, говорил Владислав Павлович, их учитель.

Это был высокий парень лет двадцати пяти, со светлыми волосами и жиденькой темной бородкой. Вид он имел стандартно скучающий, смотрел на учеников с презрением, а материал объяснял так, что вопросы задавать ему совсем не хотелось. Владислав Павлович был главной причиной того, что первая группа так ненавидела этот предмет.

Всего в Колдовстворце было восемь учебных лабораторий. И этот предмет вели восемь магистрантов. В мире магии Магистр — высшая научная степень. После окончания школы любой мог поступить в магистратуру в одну из Высших школ, отучиться два года, а затем нарабатывать статьи и патенты для получения вожделенного звания. Кто-то является магистрантом, то есть соискателем степени, два года и пару месяцев, а кто-то пытается открыть что-то новое и нужное лет двадцать. Одни, отучившись положенное время, устраиваются на работу и уже там ведут исследования, другие остаются в учебных корпусах, работая со своими наставниками. Вторые, как правило, не слишком заботятся о деньгах, ведь магистрантам стипендию выплачивают только два года, а потом приходится как-то выживать. Кто-то начинает помогать преподавателям, вести факультативные предметы, семинары, давать частные уроки.

Литвин Владислав Павлович был лучшим среди артефакторов-магистрантов, поэтому его и поставили вести уроки именно у них. То, что почти гениальный изобретатель может быть отвратительным учителем, никого не волновало. Литвин ворчал, насмешничал, читал долгие нотации и частенько его комментарии лишь немногим не дотягивали до оскорблений. Больше всего доставалось Эле.

Это было секретом, о котором все в школе знали: когда-то от Владислав Павловича ушла невеста. До свадьбы оставалось чуть больше месяца, но за девушкой начал залихватски ухаживать один из дальних Элиных кузенов. Ради выгодной партии ветреная красотка оставила своего жениха. Говорят, Владислав Павлович даже любил свою непостоянную невесту. Кто-то зло добавлял, что он просто никого лучше не нашел. В любом случае, с тех самых пор он не скрывает своей нелюбви к представителям знаменитых фамилий, а уж Никольской доставалось в полной мере. Количество придирок могло свести с ума кого угодно, а Эля лишь торжественным шепотом пообещала отомстить ему в будущем. Вася имела основания думать, что Литвин крупно встрял: ненавидела Эля так же преданно, как и любила. Можно сказать наверняка, что обиды она не забудет чисто из принципа.

— В чем дело, господин Воронцов? — с издевкой поинтересовался Владислав Павлович.

— Я закончил, — ровным тоном ответил Макс.

Вася давно уже заметила это его умение буквально за пару секунд менять манеру поведения. Впрочем, так умели многие аристократы, особенно наследники. Пока общаются с друзьями, они обычные подростки, а потом разом — холодный тон, презрительный взгляд. Иногда это кажется проявлением высокомерия, но чаще — защитой. Таким панцирем черепахи или иголками ежа. Нацепив на лицо безразличную маску, гадости слушать проще.

Литвин проверял заготовки Макса с таким выражением лица, что его хотелось пнуть. Вообще пнуть Литвина — это мечта многих, так что тут нет ничего жестокого.

— Можете идти, — почти прошипел их учитель. — На следующем уроке будем варить зелья.

— Я останусь, — все тем же холодным тоном ответил Макс.

Он был лидером их группы, поэтому имел полное право помогать советом во время занятий. Литвин поморщился, резко развернулся и ушел к своего столу.

— Надо было заранее, наверное, все объяснить, — вздохнул Макс. — В общем, проблема не столько в твердости намерений, сколько вообще в стабильности ваших мыслей. Заклинание нужно произносить ровно в тот момент, когда вы наиболее точно представили конечный результат. Чары в артефакторике немного отличаются от традиционных, нужно действительно сосредоточиться на мыслях, но видеть картину в целом. Если кто достаточно мне доверяет — могу показать.

Эля взмахнула палочкой, от цельной доски отломился кусок, но контуры опять не были соблюдены. Никольская, недовольно посмотрев в сторону Литвина, взяла новую доску — Макс принялся давать еще какие-то указания, — заклинанием нанесла разметку будущей детали и расстегнула цепочку амулета, который раньше никогда не снимала:

— Давай, — потребовала она.

Макс подошел вплотную к ее столу, на пару мгновений в лаборатории повисла тишина, все с предвкушением уставились на Элю. Меньше минуты они просто смотрели в глаза друг другу, а потом Эля надела амулет обратно на шею.

— Ну как? — азартно поинтересовался Богдан.

Вместо ответа Эля снова взмахнула палочкой, распиливая доску, и продемонстрировала всем идеальную деталь.

* * *

Род Воронцовых — сильные легилименты. Самый сильный в Магическом союзе, а иногда говорят, что и во всем мире. Вряд ли существуют способы оценить силу легилимента, так что последнее утверждение весьма сомнительно. Но вот наследственность у Воронцовых вызывала искреннюю зависть. Наверное, в пределах Магического союза, да и всего мира, только Доржиевы обладали большей магической силой. Вот только род этих магов прервался в начале прошлого века.

Маги нынешнего Магического Союза считались самыми сведущими в вопросах генетики. Пожалуй, ни в одной другой стране не было такого количества сильных родов. Из поколения в поколение рождались только могущественные маги, ни детей со слабыми способностями, ни сквибов. В закрытые библиотеки великих родов проникнуть мечтали многие, но эти знания хранились в строжайшем секрете не только из-за их значимости. Но и из-за негуманных действий. Вся информация о прошлых испытаниях ныне называлась весьма самокритично: Эпоха селекции.

Воронцовы в ту эпоху добились многого. Сильнейшие способности в Магии Разума, талант к чарам, нечеловечески быстрая реакция, идеальная память, внешняя привлекательность. И это только те качества, что наследовались абсолютно всеми представителями этого малочисленного рода. Именно малочисленность была главной проблемой Воронцовых. На данный момент, например, в Магическом Союзе всего три Воронцова: Макс, его отец и дядя. И дело даже не в рождаемости, а собственно в самом нежелании представителей этого рода заводить больше, чем одного ребенка. По неизвестной причине побочные линии рода у Воронцовых имеют тенденцию прерываться. Последний выживший представитель побочной ветви этой семьи основал вассальный род, взяв схожую фамилию — Вороновы. Было это почти триста лет назад. Гораздо чаще побочные ветви великого рода как-то сами собой вырождались и погибали.

Кроме того, сам Макс пока не проявил знаменитых "отрицательных" качеств, но это лишь пока. Воронцовы славятся эгоистичностью, ненормальным стремлением к идеалу, бескомпромиссной упорностью, иногда даже зацикленностью на ком-то. Говорят, любовь Воронцовых ревнива и щедра, а дружба не прощает измен и недоверия. Наверное поэтому с наследниками рода всегда воспитывают подходящего по возрасту Волкова, создавая дружбу, даже братство, на всю жизнь.

Макс действительно пока не сильно походил на созданный в народе образ. Но, скорее всего, просто случая не представлялось. И Эля даже немного опасалась наследничка. Вот как упрется во что-нибудь, что потом делать? И были у Эли основания подозревать, что упрется Макс в Васю. И все бы хорошо, если бы не характер уже самой Рудецкой. Вот кто кажется мягкой и легкой, а на деле кремень и тот еще пушистый барашек. Упорность ее не знает границ, цели амбициозные, методы достижения максимально эффективные. И Эля сомневалась, что в планы Рудецкой вообще входит раннее замужество, хотя они об этом пока и не говорили.

Именно поэтому Эля и решилась на минутку снять с себя защитный амулет. Дорогой артефакт ей подарила бабушка, но такие далеко не всем по карману. У Васи, неведомо откуда, тоже был подобный. А вот Катя довольствовалась совсем слабенькими, их ей Эля подарила. Такие от Воронцова не спасут, ему их сломать — что газировку открыть.

Снимая с себя талисман, Эля становилась практически беззащитна перед Максом. При скорости мысли, за пару секунд он бы успел прочесть в ее голове события как минимум последней недели. И Эля бы, скорее всего, даже не заметила это. И она даже надеялась, что он уловит тень ее сомнений. Это как сказать, но при этом и обвинить ее в наглости нельзя — сам же подсмотрел в мыслях. Но по непроницаемому лицу Воронцова нельзя было догадаться — успел ли он что-то подсмотреть, или только аккуратно продемонстрировал правильный способ концентрации для сложного заклинания.

Всю дорогу до следующего кабинета Эля думала только о потенциальных проблемах. Макс бросал в сторону Васи долгие взгляды, Вася зябко ежилась и смотрела в ответ испуганно и даже затравленно. Эля переживала, кажется, больше их обоих. Она так не любит драмы, а тут намечалась настоящая трагедия.

* * *

А в среду произошло нечто, из-за чего все амурные дела на время отошли на второй план. Второкурсница Марина Солнцева отпросилась с уроков в лазарет, прилегла на кушетку, а разбудить ее так и не смогли. Новость разнеслась быстро: то же проклятье, что и в день после полнолуния. Событие и так было достаточно жутким, но стало еще страшнее, когда разнеслись первые сплетни. А после них и пугающие домыслы, мигом обросшие ужасающими подробностями. Между Ксюшей, проклятой на прошлой неделе, и Мариной, угодившей под неизвестное проклятье сегодня, не было ничего общего. Разумеется, кроме места учебы и половой принадлежности. Два случая странного проклятья тут же разрослись до заявлений в духе: "Мы все умрем" и панических слез самых впечатлительных девчонок.

— Панику не разводить! — добродушно приказал Аркадий Петрович, куратор первой группы. — Но и за собой следить. Группа следователей уже здесь, будут беседовать со всеми, кто хоть немного знаком с пострадавшими девушками.

— А мы и не паникуем, — весело ответила Вася. — Мы только немного волнуемся: а не отправят ли нас по домам?

У каждого куратора в среднем было три-четыре группы в подчинении. Но Аркадий Петрович отвечал за магический охранный контур Колдовстворца, преподавал чары у магистрантов, поэтому он брал только по одной группе. Как правило — выбирал самую "боевую" по подготовке. Терешков Аркадий когда-то работал в аврорате, но ушел, чтобы больше времени проводить с семьей. Первая группа тут же дала ему прозвище: Попугай Кеша, потому что уж больно был похож тембр голоса, что вкупе с именем давало стойкую ассоциацию. О своем прозвище мужчина знал и даже иронизировал по этому поводу: оказалось, кличка приклеилась аж со школьной скамьи.

— Неправильные вы дети! — возмутился он. — Должны с нетерпением ждать, когда вас домой отправят. Дома же хорошо. Учиться не надо, вставать рано не надо…

— А потом нас все равно заставят экзамены сдавать, — громко напомнил о суровой реальности Богдан. — А если серьезно: то хоть что-нибудь известно? У нас в группе, знаете ли, целых три девушки. Чего хоть бояться?

Аркадий Петрович печально вздохнул:

— А никто не знает, как именно проклятье было наложено. Ни подозрительных предметов, ни подозрительных зелий. Обе девушки чистокровные — правила безопасности с молоком матери впитали… кстати… Белая!

Катя испуганно подскочила на стуле:

— Что опять я?

— Волосы, ногти сжигаешь?

— Я живу с ней в одной комнате, — Катя кивнула в сторону Эли. — Даже если бы захотела, мне бы никто не позволил просто выкинуть что-то в мусорку.

Эля высокомерно задрала подбородок, сидящие в классе засмеялись. Проклятье можно передать через предмет, получить внутрь с пищей или его могут наложить посредством ритуала. Для этого подойдет любой кусочек человека, который был бы отдан или отобран. То есть случайно выпавший волосок не подойдет — он уже не отдан, а просто срок его пришел выпасть. А вот отрезанные ногти, подстриженные волосы — все это могло стать основой для проклятья. Лучше всего, разумеется, кровь. Говорили, что иногда и слюна подойдет, но точных примеров в книгах не было. Маги сжигали любые частички себя, иногда заранее перестраховываясь, а вот маглорожденные часто забывали о таких "мелочах".

Аркадий Петрович обвел группу тяжелым взглядом, но тут же повеселел:

— Вопросы есть?

— Никак нет, — бодро ответили хором Богдан и Вася.

— Ну тогда валите в комнаты. Просили не гулять и не усложнять аврорам работу. Если вы выходите из своей комнаты — уведомляйте соседей. Если из комнаты вышли все — уведомляйте меня. Задача ясна?

— Так точно, — еще веселее ответили Вася с Богданом.

Их куратор в ответ расхохотался и махнул рукой в сторону двери. Мол, идите уже, занимайтесь своими делами. Вот все и повставали с мест, а затем неспешно вышли из класса. Полупустые коридоры рождали жутковатое эхо, а из кабинетов слышались недовольные голоса.

— Кажется, остальные еще обсуждают событие, — озвучил общие мысли Богдан.

— Так только у нас в группе два солдафона: "так точно!", "никак нет!", — немного ворчливо ответил Ратмир.

Катя с Элей тихо рассмеялись, а Богдан тут же начал возмущаться:

— Эй, ты на кого там вякаешь? Ладно на меня, по-братски я тебя прощу, но на Василька! Слышь, Волчица, ему отомстить нужно.

— Нассышь мне в туфли? — участливо поинтересовался Ратмир.

— Вот ляжешь ночью на бочок, придет серенький волчок, — таинственным шепотом начала Вася, но закончить не успела: Катя не выдержала и расхохоталась в голос.

Просто представила огромного волка — а звериная форма Богдана все же была ближе к оборотню, — который пытается нагадить в туфли Ратмира. А потом Богдана, уже в человеческом виде, крадущегося ночью к постели кузена, чтобы "укусить за бочок".

Мальчишки решили проводить девушек до дверей общежития, что было совсем не обязательно. Зато весело. Ратмир с Богданом в принципе редко переставали насмехаться друг над другом, а тут еще и Вася вступила в их перепалку, так что тревожное настроение как-то само собой отступило. А возле самого общежития на скамейке сидел Васин знакомый: Николай Ершов. Он о чем-то тихо говорил с девушкой, которая шмыгала носом и вытирала глаза.

— Привет, — неуверенно произнесла Вася.

Они почти не пересекались на уроках, встречаясь только на поточных лекциях. И даже факультативов у них общих не было, так что знакомство было несколько поверхностным. Но и не поздороваться Вася не могла, ведь это просто неприлично.

— Привет, — слабо улыбнулся Коля. — Есть у кого-нибудь успокоительное с собой?

Вася вытащила из сумки небольшой флакон. Артефактный аксессуар позволял носить множество самых странных вещей. Успокоительное зелье было не самым неожиданным.

— Что случилось? — обеспокоенно спросила Вася.

— Марина Солнцева была моей соседкой по комнате, — всхлипнула девушка. — Нас двое девочек в группе было.

Она опрокинула содержимое флакона так, будто там был чистый спирт, и только тогда продолжила:

— Спасибо. Меня, кстати, зовут Инна. Инна Крузе. Я староста второго курса.

Все представились, пожали руки, тут же завязалось обсуждение произошедшего.

— Мы с ней частенько ругались. Но это все темперамент, — вздохнула Инна. — Маринка хорошая, хотя и с причудами. Она — природный легилимент. Ее многие недолюбливали, но не настолько же.

— Легилимент? — уточнила Эля.

Редкий дар. Тем более, если он проявляется с самого детства. И сейчас Эля все пыталась понять, почему она не знает никаких Солнцевых.

— Полукровка, — грустно улыбнулась Инна. — Фамилия отцовская, а он — маглорожденный.

Эля удивленно уставилась на новую знакомую, а та хмыкнула и объяснила:

— Все аристократы начинают вспоминать, что это за Солнцевы. Но нет, за ней сильного рода нет. Обычная она. И поэтому я не понимаю, за что так. И как… А если я следующая?

— Инна, перестань, — попросил Коля. — Все хорошо будет.

Он коснулся ее плеча и девушка снова всхлипнула. Неловко попрощавшись, первая группа пошла к общежитию. Эля, скорее по привычке, пояснила:

— Крузе — артефакторы-ювелиры. У них магазины почти во всех магических городах. Амулеты простейшие, но зато востребованные.

— И красивые, — добавила Вася. — Они встречаются. Ну так, если кого смутило их слишком малое расстояние между ними. Коле семнадцать через месяц, тогда и помолвка будет объявлена. Он мне сам рассказывал.

— С чего это такие откровения с его стороны? — сощурился Богдан.

— Я их под нашими окнами целующимися застала, — широко улыбнулась Вася. — Хотела пошутить: типа шантаж. Ну он мне разом все это и выдал. Шутка не удалась.

* * *

Никого из первой группы в итоге не опрашивали. Зато многих других учеников приглашали на разговор со следователем, откуда все выходили с потерянным выражением на лице.

— Ответственный за расследование — Резников Жизнедар, — охотно объяснила Вася за обедом. — В аврорской среде у него кличка "Жизнетяг". Способен вынести мозг, не повышая голос и без каких-либо угроз. Видимо, решили сразу пригласить лучшего, чтобы потом снова не допрашивать школьников.

— Почему не использовать легилимента или сыворотку правды? — поморщилась Катя. — Предположим, сыворотка имеет кучу осложнений, да и дозировку подобрать сложно. А легилименты?

— Кто-то вроде нашего Макса за пару минут будет знать о человеке вообще все. Абсолютно, — объяснил Богдан. — А если человек не виновен? А если тот, кто ведет допрос, затем использует информацию против подозреваемого? Легилимента приглашают только в самых крайних случаях.

Вася продолжила, все равно еда на столах еще не появилась:

— Скорее, лишь по личному согласию. На службе в аврорате даже штатной должности легилимента нет. Если кого-то подозревают, то скорее допросят с сывороткой правды. Иногда молодые девушки добровольно соглашаются на легилимента, а остальные предпочитают рискнуть здоровьем, но сохранить грязные секретики.

Катя кивнула. Одно из самых известных последствий сыворотки правды — женское бесплодие. Процент такого осложнения невелик, но боятся его больше, чем временного паралича и расстройства сна. Последние, по крайней мере, проходят со временем.

— А откуда ты знаешь, что работает Жизнетяг? — спросил Ратмир. — Нам не оглашали состав следственного комитета.

— У меня большие связи, — улыбнулась Вася, с наслаждением вдыхая запах утки по-китайски.

Как и любой анимаг, она переняла часть особенностей своей звериной ипостаси. Обоняние и слух стали лучше, хотя до возможностей Богдана ей далеко. Но запах пряной пищи ей особенно нравился. А восточная кухня всегда просто невероятно вкусно пахнет.

— Как твои связи могут быть лучше, чем мои? — удивился Богдан.

Его отец сейчас возглавляет аврорат, так что связи у Волкова и правда невероятны. Но Вася в ответ расхохоталась:

— Мои братья пишут мне как минимум раз в неделю. И Жизнетяг — начальник моего среднего братца. Кирилл, увы, в оперативную группу не вошел и сидит за бумагами в Москве. Вот и жаловался.

— За бумагами? — удивился Богдан. — Обычно это за провинность.

Вася снова улыбнулась:

— Да, за провинность. Он на последнем оперативном задании побежал за преступником по крышам магического квартала в Петербурге и упал во внутренний двор салона красоты. Очень дорого салона. В Императорские Купальни.

За столом тут же начали смеяться. Пока остальные боролись со смехом, Ярослав спокойно объяснил Кате, что Императорские Купальни — бывшие женские бани, а сейчас практически магический спа-салон. Представляет собой нечто вроде закрытого клуба, куда могут попасть только очень богатые аристократки, проживающие в окрестностях Петербурга.

— В общем, там по внутреннему дворику прогуливаются леди в одних шелковых пеньюарах, а тут прямо в декоративный водопад у стены падает преступник в обнимку с Кириллом. Преступника-то в тюрьму, а Кирилла в офис отчеты писать. Чтобы в следующий раз падал в нужную сторону, — рассказала Вася.

— То есть на улицу, а не во внутренний двор? — смеясь, уточнил Богдан.

— Именно. Потому что настоящий аврор должен уметь падать в правильную сторону, — подтвердила Вася.

В столовой всегда было довольно шумно. Здесь и школьники, и магистранты, за обедом появлялись и учителя. Часть преподавателей проживали не в Колдовстворце, поэтому ужинали они уже дома, а вот дневной прием пищи был самым шумным событием. Перерыв на обед — полтора часа, все это время народ приходил и уходил, люди за столами разговаривали и смеялись, вкусно пахло едой. Ставить чары против подслушивания за обедом считалась некультурным. Вроде как за едой принято говорить только о приятном, а приятное от посторонних не скрывают. Этот коктейль общественной столовой и изысканного ресторана казался странно гармоничным. Здесь вообще многое выглядело именно так.

Здания, обстановка комнат — все это было шикарным. Но при этом подростки остаются подростками, и никакие аристократические требования не способны это изменить. Здесь, как и в любой школе, громко смеются, бесятся на переменах, носятся по коридорам, и все так же учителя требуют: "Громко не смеяться, не беситься, не носиться!". И все так же замолкают на полминутки, дожидаются, пока учитель исчезнет за углом, и так же продолжают делать то же самое.

— Как думаете, что это за проклятье? — спросила Вася. — Обе девочки воспитаны в магических традициях, навести проклятье через волосы или кровь было бы сложно.

— Это бесполезный разговор, — недовольно заметил Ратмир. — Потому что даже полная оперативная группа авроров с криминалистами не смогли определить способ наложения проклятья, а ты хочешь вычислить убийцу просто теоретически?

— Ну а почему нет? — пожала плечами Вася, потянувшись за компотом в высоком хрустальном бокале. — У нас из семи человек трое собираются в аврорат, один на криминалиста, а еще есть один потенциальный начальник всех и вся.

— Спасибо, — недовольно буркнул Макс. — Но нет гарантий, что я займу места отца.

— Не важно, — тряхнула головой Вася. — Давайте хоть порассуждаем.

— Любое зелье начинает действовать сразу, — произнесла Эля. — Она должна была выпить или втереть что-то в кожу незадолго до случившегося.

Эля расправилась с супом, поэтому осторожно промокнула губы салфеткой и потянулась за меню — выбрать второе блюдо.

— А еще зелье могли на нее брызнуть, — ворчливо заметил Ратмир. — И всех, кто хотя бы ходил в одном коридоре с Солнцевой, уже сто раз опросили. И передача проклятья через артефакт — тоже отпадает. Просто потому что от артефакта шел бы сильный магический фон. Остается только наведенное, но и это невозможно. Обсудили?

Вася недовольно посмотрела на Ратмира:

— А что ты злой такой сегодня?

— У них старший наследник отказался от права наследования, — хихикнул Богдан. — Наш Ратмир из четвертого стал третьим. А если учесть кто сейчас второй…

Вася сочувственно посмотрела на Ратмира, тот в ответ лишь недовольно поморщился. В аристократических семьях редко воспитывали только одного наследника. Справедливо опасались форс-мажорных обстоятельств. Болезни, убийства, побеги из дома — все это не единожды становилось причиной вынужденной замены. А хороший глава рода должен с самого детства готовится к своей должности. Появилась традиция давать одинаковое образование трем-четырем парням. Обычно это сыновья и племянники главы Рода, но по-настоящему муштровали только старшего. Первого наследника.

Отец Ратмира был родным братом сегодняшнего главы рода Новгородцевых. И даже в своей семье Ратмир был не самым старшим: у него был брат Остромир. Вот только у Остромира Новгородцева даже прозвище было: Непутевый. Повеса, бабник, он лишь чудом закончил обучение и сейчас прожигает свое собственное наследство. Поэтому, если что случится со вторым сыном главы Новгородцевых, Ратмиру придется принимать на себя обязанности Наследника.

Но обучение предполагало, в большей степени, изучение правил, законов, знакомство с делами рода. Свободы у "запасных" наследников всегда было больше, чем у старшего из них. Ратмир не бывал на аристократических вечерах для детей, не учился в Китеже, не знакомился лично со всеми деловыми партнерами. На самом деле, мало кто вообще в шестнадцать лет мечтает реально наследовать род. Проблем от этого больше, чем привилегий.

— Концентрируйся на позитивном, — посоветовала Эля. — Например: твой рейтинг в списке лучших женихов Колдовстворца стал еще выше. Скоро девчонки сами начнут тебя на свидания приглашать.

Все снова засмеялись, лишь Ратмир недовольно посмотрел на Элю. Дядя уже прислал письмо, требуя племянника подналечь на экономику. Впору тратить свое состояние, чтобы накупить побольше амулетов для Славомира Новгородцева, нынешнего наследника. И охрану нанять, чтобы уж наверняка.

Вечерами, после уроков и факультативов, многие продолжали учиться. Кого-то за уши не оттащишь от лаборатории, кто-то в огромной пятиэтажной библиотеке ориентируется лучше, чем в собственном доме, а кто-то по вечерам проводит индивидуальные тренировки в спортзалах. Спортивный корпус — одно из самых крупных строений на территории Колдовстворца, и залов для тренировок внутри несколько. Можно под запись зарезервировать себе один из них на вечер, когда уроки там окончены. Вася тренировалась со старым знакомым — Нариманом Темировым. Он учится на третьем курсе, и учителем был по-настоящему эксклюзивным. Васе бы не удалось получить от него даже нескольких уроков, если бы не Дильназ.

Дильназ — бывшая одноклассница Васи, младшая сестра Наримана и невеста Тимофея, младшего из братьев Рудецких. Когда-то Вася защищала скромную девочку от шуток одноклассников, тогда им было всего-то по одиннадцать. Но Дильназ рассказала старшему брату о замечательной девчонке, за что Рудецкая и получила эксклюзивное право обучаться китайскому магическому стилю боя. Нариман и сам бы далеко не экспертом, но посторонних этому попросту не обучают, а у Темирова были свои связи в Китае.

Вася любила эти тренировки. Многому Нариман учился вместе с ней, они буквально на ходу додумывали какие-то приемы, пытались совмещать китайские традиции с европейскими и русскими дуэльными заклинаниями… не только тренировка тела, но еще и разминка для мозга.

После Вася всегда шла в общую душевую здесь же, в спортивном комплексе. Идти в таком виде до общежития — удовольствие сомнительное, да и теплый душ немного снимал мышечное напряжение.

В этот день все тоже было вполне привычно и обыденно. Двухчасовая тренировка, горячий душ, поверх наспех надетого платья — распахнутое пальто. На улице холодало, сентябрь подходил к концу. Вася толкнула тяжелую деревянную дверь, с удовольствием вдохнула свежего воздуха — пахло хвоей, ведь вокруг спортивного корпуса росли огромные голубые ели, а еще тем особым вечерним запахом, который всегда будоражит молодежь. Но Макса, стоящего напротив входа в корпус, Вася увидеть совсем не ожидала. У нее возникло странное желание просто развернуться и сбежать, но это было бы как минимум странно.

— Кого-то ждешь? — как можно беззаботнее спросила она.

— Да. Тебя, — совершенно спокойно ответил Макс. — Ты так старательно меня избегаешь, что я решил действовать наверняка. Погуляем?

Вася недовольно насупилась. Обычные методы на Воронцова не действовали, и поэтому Вася решила от него попросту прятаться. Решение было ей несвойственно, и оно даже ей не нравилось, но почему-то она все равно продолжала так делать. Он все пытался остаться с ней наедине, а она все находила поводы уйти. Эти догонялки длились с воскресной прогулки в Китеж, и первым не выдержал Воронцов. Он никогда не был особенно терпеливым, так что итог никого не удивит.

Отказывать было просто неприлично, и Вася вынужденно кивнула в знак согласия. Вместо того, чтобы идти к общежитию, Макс повернул в другую сторону. От спортивного корпуса тянулась широкая аллея, которая вела к трем зданиям, где занимались магистранты. Сразу за ними начиналось небольшое озеро. По его берегу часто гуляли парочки, а в небольших беседках собирались компании с гитарами. Вася пока бывала здесь лишь на пробежке, все никак не находила времени для простых посиделок с друзьями.

Шли молча. Вася смотрела под ноги, Макс — на Васю. Чем ближе они подходили к берегу озера, тем неуютнее становилось девушке под внимательным взглядом Воронцова. Он молчал, рассматривая ее с каким-то нечитаемым выражением лица. Уже темнело, к тому же завтра был день осеннего равноденствия — день поминовения предков, поэтому людей на берегу почти не было.

— Почему ты меня избегаешь? — спросил Макс, когда они зашли в беседку у самой воды. Отсюда было видно островок посреди озера: на нем в теплое время года учащиеся жарили шашлыки.

Вася молчала а ответ. Она не знала, что сказать. Точнее, знала — что, но не знала как. Аккуратно намекнуть не получилось, все попытки перевести общение в чисто дружеское русло Макс пресек на корню, а говорить нечто подобное прямо… При мысли об этом, Вася начинала волноваться. Это же Воронцов.

— Я тебе не нравлюсь? — спросил Макс.

Вася поежилась. Она как-то вообще редко рассматривала людей с такой точки зрения. Но Воронцов был привлекателен. Можно даже сказать — красив, хотя Вася не любила говорить так о мужчинах. Главное, он умный, сильный дуэлянт, у него хорошее чувство юмора и приятный голос. Вася бы даже всерьез рассмотрела его как "жениха", если бы не одно но. Он — Воронцов. И этим он становился для Васи наихудшим вариантом.

— Или тебе нравится кто-то другой? — продолжал спрашивать Макс.

Понимая, что дальше молчать просто неприлично, Вася все же ответила:

— Мне вообще никто не нравится. Меня отношения не интересуют.

— Совсем?

— Совсем.

Вася отвернулась к воде, уставившись на островок. Взгляд Воронцова заставлял ее краснеть, мысли путались. Раньше она не попадала в такие ситуации, и сейчас всерьез жалела, что не написала бабушке о своих подозрениях в отношении чувств одногруппника. Возможно, та бы ей что-нибудь подсказала.

— А мне никогда ни одна девушка не нравилась так, как ты, — улыбнулся Макс.

Улыбка ему шла. Так легко забыть о высоком положении его семьи, многочисленных титулах и обязанностях, о некоторых не самых приятных чертах характера. У Васи защемило сердце: отказывать Воронцову просто. Даже немного приятно, потому что мало кто мог бы оказаться на ее месте. А вот отказывать Максу — больно. Потерять его расположение — как друга, разумеется — Вася не хотела.

— И что будем делать? Я намерен непременно тебя завоевать. Быть может, скажешь, что именно тебя во мне не устраивает? — продолжил он.

Вася потупила взгляд.

— Нет, ну серьезно? — допытывался Макс. — Внешность? Характер? Какие-то поступки? Я и так знаю, что весьма упрям, и вот это исправлять даже не особо хочу, поэтому откинем упрямство. Что там еще? Вась, ну ответь мне уже.

Она тяжело вздохнула. Молчать вечно все же не получится.

— Во-первых, я вообще не планировала замуж. Только в самом крайнем случае, — четко сказала она.

— Предположим, я как раз тот крайний случай, — жизнерадостно улыбнулся Макс.

Васе внезапно захотелось его стукнуть посильнее. Временами он бесил больше, чем Волков и Новгородцев вместе взятые.

— Во-вторых, я хочу возглавить аврорат. Сама. Собственными силами. И поэтому мне даже в самом крайнем случае никак не подходит наследник Великого Рода. Все тут же скажут, что меня жених продвинул на должность. Кроме того, ты даже не один из Никольских, которых чуть меньше, чем китайцев. Там хоть затеряться можно, спихнуть на кого-то обязанности. А у вас в роду всего три человека, и потеряться в толпе высокородной родни просто не выйдет. Рауты, светские мероприятия — все это мне совершенно не нужно. Вечное внимание, отравленные напитки, нескончаемые сплетни. Нет. Ни за что.

Чем больше она говорила, тем больше горячилась.

— Это все? Или есть в-третьих? — с грустной улыбкой уточнил Макс.

Вася задумалась на пару мгновений и уверенно добавила:

— Да. Ты не понравишься моей бабушке.

И она снова отвернулась к воде, неловко теребя в руках пояс от пальто. Макс продолжал внимательно ее рассматривать, и эта тишина, его улыбка, неловкость ситуации — все это выводило Васю из себя. А она тоже не отличалась терпением.

— Я могу идти? Мы сегодня в ночь готовим угощения для завтрашнего праздника, меня уже ждут.

— Хорошо. Я провожу.

Вася непонимающе посмотрела на Макса. Тот продолжал улыбаться, но глаза были грустными.

— Не первый раз я страдаю из-за собственного положения. Но и отступать не собираюсь, — объяснил он.

— В смысле? — внутренне холодея, уточнила Вася.

— Неужели ты думаешь, что меня остановит твой отказ? Или что я побоюсь насмешек общества, когда отказ будет публичным?

Вася, кажется, забыла как дышать. Она на самом деле уже начала надеяться, что Макс отступит. Что все будет по-прежнему. Ну какой смысл бегать за девушкой, если она против? Но если… Страшно представить, сколько будет разговоров, начни Макс ухаживать за ней по всем правилам, открыто, у всех на виду. Не в силах больше не то что разговор продолжать — даже думать об этом, Вася обратилась в волчицу и выбежала из беседки.

— Стой! Вася! — Макс тоже вскочил с места, подобрал сумку Рудецкой и побежал за ней.

Догнать волчицу непросто, тем более в диком парке, что больше похож на лесную опушку. Поэтому Воронцов просто запустил поисковое заклинание, благо артефактная сумка являлась личным предметом, и поспешил за дрожащей в воздухе золотистой нитью.

Нить вела к женским общежитиям. Бросив нечто не совсем вежливое старосте девушек, Макс побежал по ступеням, перешагивая их по несколько за раз. Нить почему-то свернула налево на втором этаже, а затем уперлась в закрытую дверь, Макс не знал, кто здесь живет. Но постучал он громко — сказывалась привычка требовать и распоряжаться.

Дверь открыла не Вася. Рыжеватые волосы, загорелая кожа и темно-зеленые глаза. Макс узнал ее — внучка главы Фамусовых, лучшая ученица на третьем курсе.

— Стоять, — припечатала она вместо приветствия. — Ты что здесь забыл?

— Василина Рудецкая здесь? — Макс действительно попытался в наглую пройти мимо Тамары.

Она была почти одного с ним роста, с широкими плечами и невероятной для девушки физической силой.

— Предположим, — она ухмыльнулась и оперлась плечом о дверной косяк, лишая его возможности войти внутрь. — А тебе она зачем?

— Поговорить.

— Знаю я ваши "поговорить", — фыркнула Тамара. — Вы сначала говорите, а мне потом сестренок утешать.

Макс едва удержался от желания встряхнуть головой, но все же переспросил:

— Сестренок?

— Посестра* она мне, — гордо ответила Тамара. — Моя бабушка с ее бабушкой дружили, вот и мы с детства знакомы. Если ты думаешь, что сможешь спокойно ее обижать, то ошибаешься. Одна может и не справлюсь с самим Воронцовым, но нас пятеро сестер названных. Всех не одолеешь, Воронцов, и не пытайся.

Говорила она спокойно, несколько напевно. Говор у нее был совсем не аристократический. Говорили, что младший сын Фамусова женился чуть ли не на лесной ведьме, красавице-силачке откуда-то из украинских лесов. Тамара тоже была красива. Не в привычном понимании — уж слишком у нее было мощное телосложение, — но все равно смотреть на нее было приятно.

— Она сумку оставила, — вздохнул Макс, решив договорить с Васей как-нибудь потом.

— Давай сюда, — протянула руку Тамара.

Макс, насупившись, отдал ей сумку. Та смерила его еще одним насмешливым взглядом и уточнила:

— Что стоишь? Иди уже. На чай приглашать не буду, не надейся.

Макс отступил на шаг и Тамара оглушительно хлопнула дверью. Стало понятно, почему талантливая внучка Фамусовых не появляется в высшем обществе — у нее просто ужасные манеры.

* * *

Традиции магического мира Катя все же знала, пусть и не особо хорошо. Предмет этот являлся обязательным для маглорожденных, даже экзамены были. Как и многие другие скучные предметы, Традиции Катя сдавала по знакомой всем схеме: выучила, ответила, забыла. Что-то, разумеется, в памяти сохранилось. Например, пять основных магических праздников. Зимний солнцеворот, до сих пор именуемый Корочун и Коляда. Весеннее равноденствие — Масленица или, по старинке, Комоедицы. Магический вариант Пасхи — Лельник. Летнее солнцестояние — Купалов день, или Русалочье время. И последний, осеннее равноденствие, День Рода, или иногда — День Прощания.*

В отличие от всех остальных праздников, осенние празднования были не столь масштабными. Коляду, Комоедицу и Купалов вообще в течении двух недель празднуют, а осенью пиры закатывают лишь те, кто сельским хозяйством занимается. Из книжек Катя знала, что на День Рода прощаются со временем Колдовства.

— Наверное, чтобы точно понять разницу между Магией и Колдовством, нужно все же родиться в нашем мире, — вынужденно призналась Эля. — Потому что я просто не знаю, как объяснить. Колдовство — это когда силы занимаешь у природы и духов. Это заговоры, сглазы, это проклятья. Но… не то, чтобы без палочки. Просто они все ритуальные, у одного мага на такое сил не хватит, а с помощью извне — получается.

Катя кивала. Она уже и сама пожалела, что спросила. Эля всегда старалась объяснить максимально подробно, а Катя далеко не всегда хотела подробности знать.

Они собирались готовить угощения на завтра. Эля крутилась перед зеркалом в ситцевом платье, будто собиралась не на кухню, а как минимум на свидание, а вот Васи все не было. А ведь это она договорилась обо всем этом ночном безобразии с булочками, блинами и пряниками. Оказывается, на осенние праздники девушки непременно должны что-то приготовить. Кто-то, конечно, находит отговорки: дескать, необходимо только замужним женщинам свои кулинарные таланты демонстрировать. И все же большая часть девушек придерживалась другого мнения. Огромная кухня общежития на эти дни обзавелась расписанием посещения, а все коридоры пропахли сладким сдобным запахом.

В дверь постучали. Эля, кокетливо оправив завиток волос, направилась открывать, а Белая нерешительно поплелась за ней. Было уже почти десять вечера, и даже отмененные на завтра занятия не могли ее взбодрить. Готовить почти целую ночь? Что за домострой?

— Я Мирослава Середа, — представилась высокая девушка. — Вася уже на кухне, можно спускаться.

Мирослава была худощавого телосложения, с острыми скулами и огромными глубоко посаженными глазами. Светло-русые волосы собраны в толстую косу, перекинутую на грудь. В Колдовтворце многие девушки добавляли в обычную одежду что-то славянское, но у Мирославы это было особенно заметно. На ней была широкая юбка-солнце бордового цвета и белая рубашка, щедро вышитая по вороту и рукавам.

В коридорах общежития было довольно тихо: если кто и собирался просто поболтать, то делали это в комнатах или на первом этаже, где стояли удобные диванчики. Мирослава шла быстро и уверенно, с улыбкой здоровалась с проходящими мимо девушками. Катя знала ее, хоть они и не были знакомы. Знала, что Мирослава — одна из знакомых Васи, что она учится на втором курсе и занимается колдомедициной, как их Ярослав.

На кухне, кажется, все уже были в сборе. Была здесь и Амина Миронец, и третьекурсницы Тамара Фамусова с подругой Любавой Коваль, и первокурсница Надя Смольник, маглорожденная подруга Амины. Катя поначалу удивилась, не увидев Этери, но потом догадалась: у грузинской княжны, наверное, другие традиционные блюда.

— У нас в меню пряники, пирожки с тремя видами начинки и блины, — скомандовала Мирослава. — Кто готовить вообще не умеет?

— Я! — тут же радостно вскинула руку Амина. — Солдаток печь пироги не учат. Что мне делать?

— Лук режь, — ответила Тамара, выложив на стол несколько пучков зеленого лука.

Катя нерешительно присела рядом. Она не могла сказать, что готовить категорически не умеет, но пирожки и пряники — это точно не ее коронные блюда.

— Вась, что-то случилось? — обеспокоенно спросила Эля, и только тут Катя заметила странную бледность Рудецкой.

На ней было то же платье, в котором она ушла на дополнительные тренировки — из плотной бежевой ткани, без узоров и каких-либо украшений. И волосы заплетены в простую косу, хотя обычно Вася делает прически. И она действительно казалась слишком бледной. И тихой. Потерянной, можно сказать.

— На нашего Василька напал самый главный охотничек, — певуче произнесла Тамара. — Его высочество Воронцов выразил желание встречаться с Васей.

— Тома! — обиженно произнесла Рудецкая.

— А что Тома? — всплеснула руками та. — Забежала ко мне в комнату, сразу в слезы, а за ней этот… Вот всегда говорила: от мужиков одни проблемы.

И она угрожающе махнула рукой с ножом куда-то в сторону мужского общежития. А после, упрямо поджав губы, Тамара продолжила нарезать капусту. Девушки посмеивались.

— Ну, если так подумать, то Воронцовы у нас и правда — самые главные женские проблемы, — засмеялась Амина. — Так что, Васек, я тебе сочувствую. Он же упрямый, как баран.

Девчонки снова расхохотались. Только Надя, что уже бодро смешивала тесто на блинчики, ворчливо напомнила:

— Я понимаю: здесь, куда ни плюнь, всюду чистокровные ведьмы, но можно для нас, обычных маглорожденных, некоторое разъяснение? С чего это от Воронцовых-то проблемы?

Девушки снова засмеялись. Каждая из них уже занималась своим делом. Вася грела на водяной бане мед, она занималась пряниками, Надя замешивала тесто на блины, а остальные разделили между собой обязанности по приготовлению начинки для пирожков. Все делали без помощи магии. Тоже, в некотором роде, традиция.

— Тома, давай для не местных, расскажи сказку, — улыбнулась Любава.

— И почему вечно Тома? Я что, на сказочницу похожа? — недовольно ответила она.

Голос у нее был приятным, а манера речи необычной. Она словно не говорила, а пела.

— И начни прям издалека, — подсказала Вася, слабо улыбнувшись. — Легенды на уроках не изучают, а в истории об этом всего пару фраз. Мы не рассказывали Кате о Морском Князе.

Тамара горестно вздохнула, недовольно цокнула, но все же начала рассказывать. Действительно, издалека.

— Ну если совсем с начала, то упомяну самое главное. Магические способности по мужской линии передаются всегда, а по женской — как повезет. Мальчики все таланты семьи получали, буквально — накапливали. Поэтому и матриархат в магическом мире не в чести. Но при этом всегда, даже в самых старых легендах, существовал один род, где все строго наоборот. Нам эти женщины известны, издавна старшая в роду женщина носила титул: Яга.

Тамара замолчала, выдерживая паузу, откусила кусочек от капустной кочерыжки и вкусно захрустела на всю кухню.

— Не жуй, рассказывай! — поторопила подругу Любава.

— В общем, — продолжила Тамара, — такой вот женский род существовал издавна, и никто не может сказать, сколько в нем поколений и когда он зародился. Вот только дочерей и внучек у Яги всегда немало, а титул наследует лишь одна. Остальные живут обычной жизнью. Переходят в род мужа, детей рожают, домашними делами занимаются. Красивы они всегда были, поэтому и невест таких разбирали с особым удовольствием. И вот однажды женился на внучке Яги один добрый молодец, наследник большого сильного рода, в легендах его называли Морским Князем. Жили они — душа в душу, вместе род прославляли, много нового о магии узнали. Особенно сведущими были в превращениях. Говорят, та внучка Яги могла превращаться не в одного животного, а в нескольких: и орлом в поднебесье летала, и кошкой по земле бегала, и щукой под водой плавала.

Тамара снова хрустнула капустной кочерыжкой, нарушая сказочную атмосферу, и Любава не выдержала, попросту отобрала ее у подруги.

— И все было у них хорошо, только наследника не было. Девочка родилась, — продолжила Тамара. — Назвали девочку Василисой. Красива была… А умна… Как и мать ее, во множество животных превращалась, в магии была невероятно сильна, да и из лука стреляла как не каждый парень. Гордость любого отца. Время шло, мальчик все не рождался, и решил отец Василисы подобрать ей подходящего жениха. И желающих было… видимо-невидимо. Василиса, не будь дурой, устроила настоящие соревнования. Некоторые до смерти убивались, пытаясь задания выполнить, но расположения красавицы-колдуньи так и не добивались. А потом понравился Василисе один парень. И собой хорош, и умен, да и просто — по нраву ей пришелся. Помогла она ему выиграть и замуж за него вышла.

— Но в людях она не разбиралась, — хохотнула Амина.

На нее все тут же шикнули, требуя не перебивать Тамару. Та под шумок утащила у Любавы половинку вареного яйца и тут же принялась жевать. По всему выходило, что Тома сюда пришла не столько готовить, сколько есть.

— Первое время Василиса со своим мужем молодым хорошо жила, — продолжила Тамара. — Но не так хорошо, как ее родители. А когда отец Василисы умер, отношения совсем разладились. И задумал муж от Василисы избавиться. Подговорил он родственницу ее, пообещал жениться, сделать приемной матерью для будущей наследницы рода — у Василисы с мужем тоже только одна дочь была. Но только не учел муж тот, что Василиса-то поумнее его будет. Прознала она о коварном плане своего мужа и не стала дожидаться его исполнения. Надоело постоянно доказывать всем, что достойна она родом управлять. И в ночь сбежали три женщины из родового поселения: Василиса, мать ее и маленькая дочь.

— Так появился у магов второй женский род, — подытожила Любава. — А если точнее — то даже первый. Яга-то не просто так свой титул имела. Охранять вход в потусторонний мир только женщина может, мужчина на такое не способен. А Василиса основала род сильнейших ведьм, которые могли свой облик менять как им угодно. И до сих пор никто этим искусством не овладел. Как ни стараются современные мастера трансфигурации, но превращаться в нескольких зверей у них не выходит.

— А Воронцовы-то здесь при чем? — недовольно уточнила Надя. — Это тот муж ее был, что ли?

Чистокровные девушки снова тихо засмеялись.

— Нет, Воронцовы позже появились, — объяснила Эля. — Точнее, в то время они уже свой род основали, но такими сильными и влиятельными, как сегодня, еще не были. Просто это — начало истории. И объяснение, почему Яги и Василисы не особенно-то верят мужчинам.

Вася начала месить тесто. Теперь на кухне стало еще уютнее: мерное поскрипывание стола делало атмосферу какой-то особенно домашней.

— Кроме этих двух женских родов есть легенды о еще трех, невероятно сильных, — заметила Любава, — и они тоже в свое время сбегали от мужчин. Есть в легендах женщина-воин Усоньша-богатырша. Русский княжич привез ее из-за моря, а потом ее дочь себе места в патриархальном обществе не находила. Позднее ее род, тоже сплошь женский, славились как одни из самых сильных воинов. У основательницы четвертого рода даже имени в легендах не сохранилось. Известно, что она в птицу превращалась и создавала невероятные артефакты. Ну и пятая — Лесная Царевна, личность и вовсе легендарная, ее еще частенько в магловских сказках с Бабой Ягой путают.

— Всего пять? — уточнила Надя. — В книгах писали, что женские династии — не такая уж редкость.

— Это до определенного момента, — возразила Любава. — Все остальные со временем исчезали, переходили в род мужа полностью. А эти пять — личности легендарные. Ну давай, Тома, расскажи уже, как магам пришлось клясться на родовой магии.

Тома, до этого жующая первый, чуть толстоватый блин, поспешно вернулась обратно к своему месту, резать капусту и сказку рассказывать:

— Многие маги были заинтересованы в преумножении силы рода. Проводили сложнейшие расчеты, подбирали особых невест — все для того, чтобы каждое последующее поколение становилось сильнее предыдущего. Такие рода обзаводились своими вассалами, которые тоже подвергались таким испытаниям, в итоге так уж вышло, что на территории Магического Союза сосредоточились самые сильные магические рода. Но самые сильные, не потому что с самого начала кто-то невероятной силой обладал, а потому что каждое поколение старательно силу рода увеличивало. Время это в учебниках сейчас называют Эпохой Селекции. И вот как-то пришло в голову Воронцовым, что дар Василис — умение превращаться во многих животных — может им весьма пригодиться. И наследник тогда еще многочисленного рода обворожил молодую, юную девчонку. Было той девушке тогда всего-то пятнадцать лет.

— А Василисы, согласно легендам, ужасно разбираются в мужчинах, — хихикнула Амина.

— Не буду спорить, — легко согласилась Тамара, усмехнувшись. — И вот юная невеста, несмотря на запрет бабушки и матери, переезжает в дом Воронцовых. Следуя строгому обряду, точно в назначенный срок, был зачат ребенок, будущий наследник. Мальчик родился сильным магом, здоровый и похожий на отца. И все было бы хорошо, если бы Воронцовым не стало мало. Свой наследник — это хорошо. Дар к превращениям лишним не будет, но у Воронцовых ведь вассальные рода есть. А вот у Василис девочки в роду, увы, только в единственном числе. Не бывает больше. Мальчики рождались и по двое, и по трое, а девочка всегда одна. И пришло в голову тогдашнему главе рода Воронцовых, что молодая жена его сына — девчонка же совсем. Глупышка. Ну и решили они подменить мужа в супружеской спальне.

Катя пораженно уставилась на Тамару:

— В смысле — подменить?

Эля хмыкнула:

— Согласно плану, Волков должен был под обороткой заменить своего господина, заделать ребенка, а потом свалить.

— Но это плохая идея, когда дело касается мастериц превращений, — дополнила Тамара. — И особенно, когда дело касается Волковых. Они все же перевертыши, оборотка полностью их скрыть не может. Но вассалы они преданные…

Тамара замолчала, а Надя, позабыв на время о блинах, обернулась к ней:

— В смысле, все раскрылось, но Волков все равно… ну, закончил дело?

— Ага, — подтвердила Любава. — Нехорошая история.

Катя непроизвольно поморщилась. Вот так вот выйдешь замуж, а тебя потом еще и лучшему другу на ночь отдадут. Кошмар какой. Тамара продолжила:

— Как бы там не было, все было просчитано и спланировано заранее, ребенок должен был появиться в срок. Но пять женских родов в то время были гораздо дружнее, чем семь десятков мужских. Кроме того, происходило все это летом, близилось время Купальской ночи, время самого сильного колдовства… женское время. Представительницы всех пяти родов выкрали Василису, хотя ее, вообще-то, не так звали, вывели из Китежа… И сотворили настолько сильное колдовство, что оно уже несколько столетий не ослабевает. В купальскую ночь, в ведьмин час, наложили женщины проклятье сразу на всех, кто хоть раз принуждал и оскорблял женщин для улучшения родовых даров.

— Это же… — задумчиво произнесла Надя, но закончила за нее Эля:

— А это большая часть населения материка. Досталось всем. Не только славянским родам, на которых и гневались женщины, докатилось и до родов Средней Азии, Кавказа… даже арабские страны немного зацепило.

Катя пыталась осознать масштабы. Она знала, что некоторые ритуалы способны наложить проклятье на род или какую-то местность, но ей до сих пор подобное кажется просто страшными сказками.

— У тебя блин горит, — в повисшей тишине подсказала Вася.

Она уже раскатала тесто и формировала пряники — плоские прямоугольники с повидлом внутри и цветочной печатью сверху. Надя ахнула, повернулась к плите и поспешно сняла со сковороды горящий блин.

— Смысл проклятья был в справедливом возмездии за любое злое деяние, — как ни в чем не бывало продолжила рассказывать Тамара. — Родовая защита гасила часть этого проклятья, но все равно заниматься прежними исследованиями в полной мере маги больше не могли. А еще через год беглянки буквально растворились в воздухе. Прежде их видели то тут, то там, все пытались поймать коварных проклинательниц, но не получалось. Теперь же они словно исчезли. Одни говорили — покинули территорию Магического Союза. Но большая часть магов считает, что они и на себя заклинание наложили, чтобы их всех не смогли найти.

— А Воронцовы получили собственного проклятье, персональное, — дополнила Любава. — Видимо, лично от Василис. Даже маленького наследника Воронцовых — сына Василисы — не пожалели, прокляли на равных с неудачливой родней. Трансфигурация — единственная область, в которой Воронцовы не блистают. И с тех пор анимагия им недоступна. Говорят, малочисленность рода — тоже последствия того проклятья. Но сами Воронцовы молчат.

На кухне тоже все замолчали. Тамара понесла таз с нарезанной капустой ко второй плите. Там уже стоял огромный казанок — капусту следовало потушить. Выложив в казан первую партию, Тамара продолжила говорить:

— Через год, под давлением общества, библиотеки с родовыми исследованиями были опечатаны, заниматься исследованием магического наследия — запрещено. А семьдесят родов, что больше всех продвинулись в исследованиях, принесли особые клятвы. Они клялись самой родовой магией, своими способностями и кровью. Клялись быть верными слугами Магического Союза, фактически становясь рабами страны. Так одно неудачное замужество стало началом Золотого Века Магического Союза. И этот век продолжается до сих пор. Каждый, кто носит фамилию из этого списка, приносит клятву, обязуясь жить ради процветания страны. Разумеется, у каждого свои взгляды на процветание, но с тех пор — никаких геноцидов, массовых смертей и государственных измен. Нарушишь такую клятву — станет сквибами весь род.

Недолгую тишину прервала Катя:

— Так ты поэтому не хочешь с Максом встречаться?

Вася вздрогнула и немного испуганно посмотрела на Катю:

— В смысле?

— Ну… он типа — потомок не очень хороших людей.

Вася нерешительно улыбнулась и покачала головой:

— Это было больше четырехсот лет назад. Глупо судить Макса по делам его давнего предка.

И она принялась выкладывать пряники на широкий лист, готовясь отправить их в магическую духовку. В казанке скворчала капуста, а в огромной чашке перемешивали лук с яйцом. Мирослава толкла картофель: в облаке пара она казалась настоящей ведьмой со страниц магловских книг.

— Ну, хватит сказок, — хлопнула в ладоши Любава. — Давайте что-нибудь споем. Василек?

— Можно я сегодня не буду петь? — неуверенно спросила Рудецкая.

Эта робость казалась странной, уж слишком непривычно было видеть Васю такой. Обычно она веселится, насмешничает, а тут молчит и только тесто вымешивает. И губы у нее искусаны — о чем-то слишком старательно думает.

— Отставить самоедство! — грозно приказала Амина. — Хочешь, мы с Тамарой на Макса наедем? Он, может, и Воронцов, но наши семьи тоже чего-то стоят.

Тома вдруг засмеялась:

— Да я уже намекнула ему, что сестренку обидеть не позволю. Как думаешь, боится Воронцов женского колдовства?

Вася нерешительно улыбнулась:

— Сегодня последний колдовской день. Завтра ты так просто с природой не договоришься.

А сама подумала, что все равно без толку. Нужно только с бабушкой нормально поговорить. А она, как назло, сегодня недоступна. Все же последний колдовской день обязывает, ведьмы в такое время дома не сидят.

— Ну тогда я буду петь. Не жалуйтесь потом, — сурово припечатала Мирослава, вытирая со лба выступивший пот, все же картошки толочь ей пришлось немало.

Она достала волшебную палочку, отправила невербальное заклинание в стоящую тут же гитару и затянула:

— Я в лесах наберу слова,

Я огонь напою вином.

Под серпом как волна — трава,

Я разбавлю надежду сном.

Тебя творить —

три года не говорить. *

Голос у нее был низкий, он немного дрожал, когда Мирослава начала перемешивать картошку, чтобы масло в ней разошлось. Как-то неожиданно к ней присоединилась и Вася. Позднее Катя узнала, что хитрая Мирослава просто начала петь любимую магловскую песню Васи. Хотя сама Катя подумала, что это что-то старинное, магическое, уж слишком по-народному она звучала.

* * *

* Посестра — названная сестра. Аналог побратимства у мужчин. Иногда слово употребляли в значении “самая близкая подруга”. Но не здесь, здесь будет именно в значении сестры.

* Трактовка праздников у меня ну о-о-очень вольная. Что-то общее с реальными празднованиями, разумеется, есть. Но не стоит воспринимать мои описания праздников Колеса Года как нечто исторически верное. Я та еще выдумщица, если кто не заметил.

* Песня группы Мельница "Огонь".

Утром некоторые ученики отправлялись домой, но большинство оставалось в школе. Субботние занятия отменили, но и веселья по этому поводу не ощущалось. На улице заметно похолодало, но не наблюдалось ни дождя, ни ветра. Только серое небо угрожающе нависало над верхушками деревьев. Еще утром смешной домовой эльф — иностранное приобретение — принес Васе нежно-голубые ягоды в лукошке. Теперь в гостиной пахло морозом и чем-то сладким.

— Что это? — удивленно спросила Катя.

Ягода была явно магической. Почти белая, с нежным голубым отливом, она походила на малину или ежевику, только заметно крупнее.

— Это — зимняя ягода, — объяснила Вася. — Редкий магический деликатес. Растет за полярным кругом, применяется в целом ряде лечебных зелий, но еще важнее — она очень вкусная.

— И очень дорогая, — добавила Эля. — Ну, для ягоды дорогая. Попробуй. Ты же не против?

Вася приглашающе махнула рукой. Вкус был неожиданным. Очень сладкая, почти приторная, но ощущения после нее были схожи с ментолом — освежающими.

— Только много не ешь, — посоветовала Эля. — А то язык онемеет.

Катя задумчиво кивнула. Такой десерт она точно никогда не ела.

— Макс передал? — спросила Эля.

— А кто еще может мне посылать такие деликатесы? — немного едко ответила Вася. — Знает же, что я не рискну отказываться от разрешенных подарков.

Катю уже просветили: от цветов и сладостей отказываться нельзя. Это не просто оскорбление, это фактически объявление войны. Считается, что такие мелкие подарки красивая девушка обязана принимать просто ради удовольствия мужчины. Те, кто писал эти правила, не подумали о баснословном богатстве некоторых парней, которые способны лукошками приносить редкие деликатесы.

— Самое то для дня поминовения предков, — с хитрой улыбкой сказала Эля. — Предлагаю на глазах всей школы бросить лукошко в огонь.

— Точно! — обрадовалась Вася, но тут же огорченно добавила: -— Но мы уже немало съели.

— Навалим на дно клюквы, — предложила Эля. — Ты ее трансфигурацией в белый цвет выкрасишь, сверху немного зимней ягоды… главное ведь, чтобы Макс видел, правильно?

Вася засмеялась:

— Ты гений!

Она тут же высыпала ягоды на обычную тарелку, а в лукошко насыпала клюквы в сахаре — Эля пила с ней чай по утрам. Заклинанием выкрасила ягоду в голубоватый цвет, а сверху художественно посыпала зимней ягодой.

— А предки не обидятся? — с сомнением уточнила Катя.

Она плохо разбиралась во всех этих нюансах, но разве можно обманывать предков? Эля с Васей к магическим праздникам относились очень серьезно, как к важным и значимым событиям.

— Мои — нет, — уверенно припечатала Вася.

Вечером, под удивленными взглядами окружающих, Вася отправила лукошко в пламя костра. Макс смотрел с другого края поляны с такой тоской во взгляде, что Кате даже стало его жалко. Хотелось честно признаться: не переживай, мы твоей ягодой чуть ли не объелись, прежде чем остатки в лукошко высыпать. Но Катя бы не стала. Женская дружба вовсе не миф, что бы там не говорили некоторые парни.

Вообще День Рода была скорее печальным праздником. На огромной поляне разожгли несколько высоких костров. Пламя в них грело жарко, да и ветра не было: многие даже снимали верхнюю одежду. Вокруг поляны расставили длинные столы, которые сейчас буквально ломились от различных вкусностей. Васины пряники уже почти полностью растащили, а вот блинов было много. В целом, их-то делать проще всего. Пили пахучие сладкие отвары — то ли фруктовый чай, то ли компот с травами и медом, желали друг другу мирной зимы.

Все подходили к кострам, отправляя в огонь свои дары. Различные вкусности — напитки и еду — подбирали для определенных родичей. Как минимум один дар представлял собой нечто дорогое, но обезличенное, вроде лукошка с ягодами или бутылки добротного вина. Все остальное носило отпечаток близкого человека, что-то личное и понятное только самому дарящему. Отправляя дары в костер один за другим, молодые маги какое-то время стояли молча. Иногда казалось, будто возле человека на мгновение появляются силуэты людей. Катя испуганно ткнула Элю в бок: раньше она никогда такого не видела.

Эля промолчала. Когда Никольская осторожно опустила в огонь дорогую бутылку с вином, печеное яблоко и магловские конфеты, Катя тоже на мгновение увидела силуэты. Две фигуры: крупного мужчины и высокой женщины. Они словно на мгновение приобняли Элю, прежде чем пропасть в дрожащем воздухе.

Сама Белая не знала, кому отправлять дары. Говорят, именно в этот день просят защиты. Говорят, если дары пришлись по вкусу, то тебя будет охранять самый близкий человек… Работает ли это на маглов? Катя достала из кармана обычный бутерброд: кусок черного бородинского хлеба и вареная колбаса. Перевернула колбасой вниз и, чуть зажмурившись, сунула руку в огонь, одновременно разжимая пальцы. Она ожидала сильного жара, даже ожога, но почувствовала лишь странное тепло и словно дедушка на ухо шепнул:

— Неправильно ты, Катюшка, бутерброд ешь. Надо колбасой на язык класть.

Миг — и наваждение испарилось. А из глаз сами собой потекли слезы. Просто ручьем. Уже не было видно ни костра, ни людей вокруг. Голос дедушки был настолько реален, что Катю аж трясло. Кто-то потянул ее за плечо, отворачивая от огня, и Белая интуитивно уткнулась носом в мужской свитер грубой вязки. Голос Богдана звучал где-то над головой:

— Ну тихо ты. Не реви. Попроси Васю — на Коляду даже пообщаться с ним сможешь.

Катя обняла Богдана и снова всхлипнула. Это было слишком неожиданно. Она ведь и не думала, что можно вот так запросто услышать дедушку. Если бы она знала заранее, то уже давно закидала бутербродами все осенние костры.

* * *

Так как день равноденствия выпадал на субботу,то школу можно было покидать и на следующий день. Кто-то отправлялся гулять, кто-то — навещать родню. Катя не планировала возвращаться домой, да и добираться ей от магического квартала во Владивостоке до дома далековато, но вчера вечером Богдан вызвался ее проводить и Катя согласилась. Эля смотрела на подругу с такой хитрющей улыбкой, что Белая боролась с желанием запустить в нее подушкой.

То, что Богдан обнял ее вчера, было почти на грани приличия для мира магии. Если бы они не учились в одной группе, то сплетницы бы уже много напридумывали. К счастью, в дружбу между мужчиной и женщиной в магическом мире верили. А друзьям обниматься можно. А Катя с Богданом учатся в одной группе, поэтому скорее все поверят в дружбу, чем в секретный роман. Просто потому что им незачем держать роман в секрете. Потому что Волковы, из-за природы перевертышей, в выборе невесты полагаются на какие-то свои, волчьи признаки. И не ошибаются: браки у них на зависть гармоничные и крепкие.

— Ты ведь понимаешь, что прогулка вместе, пусть даже домой, сделает вас парой? — лениво уточнила Эля, когда Катя уже надевала пальто.

— Что? Почему это?

— Потому что вы вдвоем, — сказала Эля так, будто объясняла прописные истины.

Катя на мгновение задумалась, но тут же недовольно махнула головой. Она твердо решила подумать об этом когда-нибудь потом, но не сейчас. Сейчас ей просто необходимо домой. Вчера, разревевшись у костра, она как на духу выложил все Богдану. Что никогда не верила в этот магический Культ Предков, не верила в Род, во все эти традиционные обряды. Думала, что это нечто сродни магловской религии, в которую можно просто верить, но чудес все равно не будет.

Волков отвел ее в сторонку, напоил горячим осенним компотом, выслушал длинный рассказ и предложил завтра же сделать все, как надо. Как маги делают. Навестить могилу деда, оставить традиционное подношение, прочесть подходящее случаю пожелание, вплетя в это импровизированное заклинание немного личной магии. От мыслей, что ее любимый дедушка где-то в потустороннем мире может ее слышать, если она, конечно, позовет, у Кати сердце замирало от ужаса. Все это время, оказывается, она могла с ним разговаривать. Звать его из-за грани, развлекать историями и баловать вкусной едой. Кате было стыдно.

Если так подумать, то это же весьма логично: если маги уже несколько тысячелетий чтят предков, то наверняка неспроста. Но Катя почему-то не верила. Читала книги, слушала разговоры, видела подготовку других детей к праздникам… но не верила. Ну мало ли, какие у них странные обычаи. У маглов тоже есть всякие суеверия. У Кати вся семья — люди образованные, далеко не религиозные, здесь за фразу "не свисти — денег не будет" тебя высмеют. Суеверия нужны людям слабым и глупым.

Вот только возможность общаться с предками, оказывается, совсем не суеверие. Скорее всего, просто магия дает возможность их реально видеть. Но Катя-то никогда раньше на магические праздники не ходила: у нее ведь не было друзей в прежней школе. Но попробуй вырвись из цепких ручек Элеоноры Никольской, которая учит подругу жить как положено приличной ведьме. Она еще и проконтролировала, что Катя взяла для деда личный подарок. Раз десять спросила — точно ему понравится? Он это любил? И это еда с тобой как-то связана?

В этот раз портал пришлось немного подождать. Воронцова не было, а без него некому грозно зыркать на учителей, чтобы те лишних вопросов не задавали. Богдан с Катей дождались группы, а потом дружно улетели в один из самых восточных городов Магического Союза. Вышли из книжного магазина. Здесь уже середина дня, пять часов разницы во времени. Попав из прохладного уральского утра в ветреный дальневосточный день, Катя даже как-то растерялась. Она еще ни разу не перемещалась порталами на такое расстояние.

Богдан кивнул в сторону уличного ларька. Магический квартал во Владивостоке был закрытым, совсем как в Европейских городах. Чаще всего магические поселения внутри обычных городов защищают только маглоотталкивающими чарами, да десятком заклинаний, чтобы эту часть города нельзя было с воздуха нормально рассмотреть. Но у этих домов даже магловский адрес был. Иногда кто-то удивлялся, что на в городе есть целый район, куда водопровод и электричество так и не провели… но об этом как-то быстро забывали.

Здесь же квартал был полностью скрыт, а вход в него располагался за небольшим баром. Скорее рюмочной — три крохотных столика и четыре стула у стойки. Бармен служил охранником: и магов провожал внутрь, и маглов отваживал, если кто и пробьется сквозь все чары.

Именно поэтому этот квартал был буквально пропитан волшебством. А осенние праздники принесли на эти несколько улиц ощущение фестиваля. Небольшие уличные ларьки продавали традиционные блюда этого сезона. Катя набрала пирожков с мясом. Они действительно были с мясом, которое загодя тушили в специальном овощном бульоне. Мелко нарубленные кусочки готовили так долго, что начинка походила на вязкую кашицу с едва отличимыми кусочками мяса. Другой символ осеннего равноденствия — горячий компот из сухофруктов с медом и пряностями. Его продавали в стаканах, или в стеклянных бутылках, которые затем можно было сдать обратно. Был еще один традиционный осенний напиток, но Кате бы его без Богдана не продали.

— Две бутылки пива, — Волков кивнул в сторону дальнего стенда.

Пиво варили специально к празднику, оно мало походило на магазинное. Катя уже успела угоститься: Рудецкая, кажется, могла достать что угодно. Но все остальные не могли покупать алкоголь до семнадцати.

— Княжич, — хитро улыбнулся продавец, — а не рановато ли тебе пить?

Продавец был одет в магловскую пуховую куртку, а круглое лицо и узкие глаза явно намекали о близкой родне то ли из Китая, то ли из Японии, поэтому "княжич" с такой особенной, русской, интонацией вызывало какое-то странное чувство. Ну словно петух вдруг загавкал.

— Красавица хочет отцу принести попробовать, и деду на могилу, — улыбнулся Богдан. — А родичей-магов у красавицы нет.

Продавец тут же бросился к стенду с пивом, принялся выбирать бутылки по одному ему известному признаку:

— Неужели отец твой, красавица, никогда осеннего пива не пил?

— Нет, — смущенно призналась Катя.

Осенью родители в магическом мире не бывали, а сама она алкоголь купить не могла.

— Как же так, как же так! — запричитал продавец. — Осеннее пиво особенное. Оно не такое как зимнее. Совсем не такое, красавица. Вот, вот эти возьми. Мы всей семьей варим. И себе, и добрым людям. Скажи отцу, что я с любовью выбирал. Пусть ему понравится.

Катя закивала, порядком смущенная словоохотливостью мужчины. Но говорить ему, что папа у нее зимнее магическое пиво тоже не пил, не стала. Вдруг его еще удар хватит.

— Телефон есть? — уточнил Богдан, выходя через бар в мир маглов.

Катя кивнула и достала из сумочки мобильник. Не самый новый, но зачем ей навороченный? Когда вокруг много магии, техника работает просто отвратительно, так что Катя им почти и не пользовалась.

— Ну тогда вызывай такси, — скомандовал Волков.

— А автобусы для кого придумали? — возмутилась Катя.

— Для тех, у кого нет денег и куча времени, — просто ответил Богдан и достал из кармана хрустящую магловскую купюру. — А будешь противиться — поймаю машину так и запихну тебя на заднее сиденье.

— Тебя посадят, — сердито буркнула Белая, но все же нашла в телефонной книге номер местного такси.

В дороге молчали. Говорить было немного боязно — вдруг что лишнее скажешь при водителе-магле? А им обоим еще семнадцати нет. Кто будет память стирать, если что?

До дома доехали с ветерком. Катя чертовски нервничала. Оставить Богдана где-то в сторонке было просто неприлично, он все же ей помогает. А заводить в дом — крайне волнительно. Мама точно сразу решит, что это — ее парень. И нужно бы как-то показать ей, что это не так, до того, как она спросит.

Стандартная пятиэтажка, квартира на третьем этаже. Кате еще относительно повезло — она у них большая. Четыре комнаты. Белая не стала открывать дверь своими ключами — позвонила. Ее вроде ждут, она предупредила из такси, но все равно…

Катя любила родителей. У них в семье как-то были распространены ранние браки, мама родила ее в девятнадцать лет и всегда была не столько мамой, сколько лучшей подружкой. Необходимость обучаться в школе с постоянным проживанием Катя переносила тяжело. Зато домой и обратно шли длинные письма: мама знала все-все-все. Ну, почти все.

Она открыла дверь широко, с прищуром рассмотрела сначала Катю, потом ее спутника. На ней был шелковый халат в японском стиле, а чуть влажные волосы она замотала в высокий пучок. По вечерам воскресенья ее родители ходили со своими друзьями играть в карты, так что мама уже начала собираться. Любовь к модной, красивой одежде у Кати наследственная. По крайней мере, огромные стопки магловских модных журналов каждый месяц носит домой именно Белая-старшая.

— Добрый день, — широко улыбнулась мама. — Проходите, не стойте на пороге.

Тесная прихожая, тусклое освещение. Кошка Кицуне — рыжая и зеленоглазая — тут же зашипела на Богдана и рванула в сторону зала. Катя сочувственно посмотрела вслед любимому питомцу. Кошку она взяла в свои одиннадцать лет. Просто шла по рынку с дедом, а там в картонной коробке сидели котята. Паренек громко зазывал желающих — раздавал котят за один рубль. Катя отдала пять. Взяла самого рыжего и крупного, свято верила, что это мальчик. Оказалась девочка. Да еще с характером. Катя думала, что сможет взять питомца с собой, но ее Кица — абсолютно обычная, немагическая кошка. И в мире магии ее бы уже придушил какой-нибудь боевой фамильяр.

— Простите, — извинился Богдан. — Меня обычные кошки на дух не переносят.

— А необычные? — на всякий случай уточнила Катя.

— Магические питомцы и фамильяры чуть разумнее своих не-магических собратьев. Они реагируют только на реальную опасность, — охотно объяснил Богдан, уже разуваясь.

Пока Богдан наклонялся к кроссовкам, Катина мама успела включить свет в коридоре и шепнуть дочери на ухо:

— Какой симпатичный парень.

Катя стыдливо покраснела: он ведь все слышит. Но сказать ничего не успела: из зала вышел папа. Уже в джинсах и свитере, он собирался отвезти дочь на кладбище. Катя всерьез опасалась, что после автобуса попросту не найдет нужный вход на старое кладбище.

— Это Богдан, мой одногруппник, — представила парня Катя, как всегда поздно вспомнив о столь важной мелочи, как знакомство.

— Богдан Волков, — он склонил голову в вежливом поклоне, как делали при знакомстве в мире магии.

Мама протянула ему руку, а тот вместо рукопожатия поцеловал кончики ее пальцев.

— Ольга Викторовна, — смущенно улыбнувшись, сказала она.

Пока Богдан тряс руку Катиного папы — Сергея Ивановича, мама успела шепнуть дочери на ухо:

— И какой галантный.

Катя, справедливо опасаясь последующих шуток Волкова, громко оповестила родных:

— Не шепчитесь. Он ваш шепот и из подъезда услышит.

Богдан улыбнулся в шутливом смущении. И тут же, совершенно не скрываясь, рассказал о причине столь острого слуха. Дескать, в волка превращаюсь в полнолуние. А как еще немного повзрослею, то смогу и не только в полнолуние. К удивлению Кати, ее родители все восприняли спокойно. Наверное, даже спокойнее самой Кати. Быть может, это связано с тем, что они вообще не знают, кто такие оборотни и чем они опасны?

Всю дорогу до кладбища Волков о чем-то говорил с Катиным папой. Что-то о реках, рыбалке и временах года. Катя откинулась на спинку сиденья и смотрела в окно. После вчерашнего вечера ее не покидало чувство, будто она спит наяву. Словно все происходящее — ненастоящее. Даже эмоции были какие-то приглушенные. Наверное, так сказывается стресс.

Папа хотел остаться, но Катя помотала головой. Богдан купил портал заранее, так что обратно они переместятся с кладбища, и папе незачем их ждать. У них с мамой планы. Традиция все-таки. Раньше Катя тоже туда ходила. Когда была маленькой, дружила с детьми друзей родителей. Пока взрослые играли в покер на копейки, дети в другой комнате строили шалаши из подушек или вместе гуляли на улице.

— У тебя интересные родители, — сказал Богдан, когда они отошли подальше от машины. — И очень яркая мама.

Кладбище было довольно старым. Могилы здесь располагались неравномерно, поэтому приходилось петлять между оградок, пробираясь к нужному месту.

— Мама у меня по профессии логопед. Но она работает на радио и дает частные уроки риторики.

Богдан тихо засмеялся:

— Понятно, почему ты умеешь так быстро и четко говорить.

— Ну да, — призналась Катя. — Меня в детстве заставляли читать скороговорки и декламировать взрослые стихи по памяти. Но я не жалуюсь. Зато могу реп читать быстрее, чем некоторые реперы.

Наконец она увидела главный ориентир — огромный памятник и кованый крест рядом. Могила дедушки с бабушкой совсем близко, будет легко найти. Цветы уже повяли, а небольшая березка почти полностью сбросила листья. Катя убрала пожухлую траву, рукавом куртки протерла фотографии на маленьком памятнике.

На железный столик — синяя краска уже начала отколупываться — выставила две толстые свечи, а на саму могилку выложила бутылку магического пива, пару бутербродов и раскрошила одно яйцо. А потом села на скамейку. Богдан вежливо отошел в сторону, но Катя все равно чувствовала себя неуютно. Но и пойти сюда одной — слишком жутко. Поэтому она глубоко вздохнула и принялась говорить. Рассказала, что перешла в новую школу, что у нее есть замечательные подруги, что хорошо учится, что ведет себя вежливо и даже начала постоянно носить юбки, как и положено девочке. Сама не заметила, как забыла о хорошем слухе Богдана. Улыбалась, вытирала рукавом слезы, шмыгала носом и прятала озябшие руки в карманах. Замолчала как-то внезапно.

— Ты его сильно любила? — от голоса Богдана она вздрогнула.

Катя снова шмыгнула носом:

— Он был самым нормальным взрослым. Мои родители ведь молодые совсем… косячили постоянно. Не знали толком, что со мной делать. Бабушка у меня актриса была. До самой смерти на сцене играла. Тоже к быту особо не приспособлена. А дед со мной возился больше всех. Как можно его не любить? Он — это мое детство. Пойдем уже?

Богдан кивнул. Он махнул рукой в сторону небольшой рощицы, что располагалась ближе всего к ним: оттуда удобнее будет порталом уйти.

— И это… у тебя грязь на лице, — чуть улыбнувшись сказал Богдан.

— Где? — испуганно спросила Катя.

— Везде, — едва сдерживая улыбку, ответил он.

Сначала протерла рукавом пыль с памятника, а потом этим же рукавом слезы вытирала. Теперь все щеки в серых разводах. Катя беспомощно пыталась вспомнить — есть ли у нее с собой зеркало, а Богдан уже открыл бутылочку с водой, плеснул на свой платок и, удерживая ее за подбородок, принялся вытирать с щек грязь. Катя замерла, не зная как на это реагировать.

Он высокий очень. Наверное, где-то под метр девяносто. Раньше это как-то не особенно бросалось в глаза. Даже возвышаясь над многими в школе, он не казался таким уж огромным. Но вот в крохотной прихожей панельной пятиэтажки Катя отчетливо поняла, насколько он высокий.

— У тебя такой вид серьезный, — ухмыльнулся он. — Боишься меня?

— Просто не ожидала, — призналась Катя.

Она снова потянулась рукавом к щекам — платок ведь влажным был, но Богдан, смеясь, поймал ее руку и показал причину испачканных щек. Катя удивленно посмотрела на грязный рукав и тоже расхохоталась.

До рощицы шли уже веселее. За этот день в его компании Катя осмелела, начала задавать вопросы, которые раньше боялась произносить вслух.

— А правда, что ты со временем сможешь в волка по собственному желанию обращаться?

— Смогу, — кивнул Богдан, — а потом бегать голожопиком за запасными штанами.

Катя несильно ударила его по спине. В отличие от Ратмира и Макса, Богдан в выражениях особо не стеснялся.

— А от чего это зависит? — уточнила она, уж слишком было интересно, а информации в книгах не было.

— Сильные эмоции, — туманно объяснил Богдан, но исправился, когда Катя снова стукнула его кулачком в спину. — Страх. Очень сильное желание защитить. Обычное первое обращение происходит, когда мы пару свою находим. Я имею в виду первое обращение вне полнолуния.

Катя хихикнула:

— И что, вот влюбишься и разом в волка? И такие шмотки в клочья, сам весь красивый, в шерсти.

Они пересекли край кладбища и теперь смогли идти рядом. Волков ответил без шуток:

— У нас же не фантастический фильм какой-то, чтобы мы с первого взгляда влюблялись и сразу на всю жизнь. Нет, никакой одежды в клочья. Находим подходящую девушку, начинаем встречаться. Если появляются чувства — то все, у нас это на всю жизнь. И если кто-то на невесту или жену начинает кричать, или — еще хуже — нападать, то тогда да. Одежда в клочья и стр-р-рашный волчара прикроет любимую. Даже если шансов защитить нет. Даже если стоило сбежать, потому что обоим не выжить.

— Серьезно? — удивилась Катя. — Прям вот до собственной смерти?

— Проклятье Василис, — улыбнулся Богдан. — Слышала уже эту историю, как Воронцовы решили себе и своим вассалам генофонд улучшить?

Катя кивнула. Говорить о том, что ей позавчера эту сказку рассказали, она не стала. Ей все еще было сложно привыкнуть, что в мире магии легенды правдивы.

— Через год, после окончания русалочьей недели, Волковым передали наследника. И где-то в тоже время и прокляли. Ну как прокляли… никто из наших это проклятьем не считает. Спокойнее мы стали. Уравновешеннее. Теперь все звериные инстинкты только в любви и проявляются. Это ведь в природе волков и оборотней — самку защищать. Раньше эта черта так не проявлялась, только что вспыльчивые все были. А потом вот что получилось.

— Мне уже Эля сказала, что Волковы чаще всего становятся героями низкопробных дамских романов, — засмеялась Катя. — Теперь понятно почему. А ты себе уже пару выбрал?

— Не только я должен выбрать, — улыбнулся Богдан. — Но и меня. Я могу лишь примерно знать — подойдет мне девушка, или нет.

— Да? — удивленно, с явным восторгом и нетерпением спросила Катя. — А как?

Богдан улыбнулся. Он на ходу постоянно оборачивался к ней, смотря с высоты своего немаленького роста. Катя тоже интуитивно старалась смотреть на собеседника. Вот только она постоянно спотыкалась о кочки и коряги, а Богдан и сам нормально шел, и ее ловил. Это все волчья сущность виновата, не иначе.

— По запаху. Характер, какие-то привычки — все это тоже отражается в запахе. Ну и физиология, конечно. Если девушка приятно пахнет — значит можно попробовать с ней сблизиться.

Катя призадумалась. Звучит достаточно фантастично, но не настолько невероятно, как ей казалось ранее. Все же эта странная черта Волковых — преданность в любви — казалась Кате жутко интересной и странной.

— Хватайся, — Богдан протянул ей небольшую стальную палку, их портал обратно.

Несколько крайне неприятных мгновений — и вот они уже стоят на взлетной площадке Колдовстворца. Здесь еще была середина дня, а во Владивостоке уже темнело. Вот тебе и разница во времени, маги осознают это особенно четко.

Волков проводил ее до дверей общежития. Впрочем, ему было по пути — мужское находилось дальше по дороге. Вернул пакет: мама насобирала дочери немного гостинцев, все же девочки по утрам завтракают в комнате. Катя почти дошла до дверей, как Богдан ее окликнул. Здесь было тихо, никого вокруг. Люди либо отсыпались после веселой ночки, либо разошлись по домам.

— Кстати, Катюш. У тебя очень приятный запах. Лучший из всех.

Весело помахал ей рукой и скрылся за пышными кустами, что до сих пор не растеряли листву. Катя осталась пораженно стоять на крыльце. Она не знала, как эту фразу понимать. Точнее — знала, но не хотела. Раньше парни не оказывали ей знаки внимания, а тут… и сразу прям вот так… и после всех разговоров на кладбище. Белая встряхнула волосами и снова повторила фразу любимой книжной героини своей мамы: “Я подумаю об этом завтра”.

Сестры Бельские слыли главными красавицами среди аристократок. Вася, познакомившись с Элей, уже не была в этом столь уверена, но приходилось признавать: Анна и Мария обладают незаурядной внешностью. Светловолосые, с большими зелеными глазами, они были похожи, но близняшками не являлись. Хотя это не мешало Васе путать их. Кто там Маша, а кто Аня? Какая разница, если они все равно друг без друга нигде не появляются.

Маша — старшая, является главной наследницей рода Бельских. Мужа ей, по слухам, выбирают всей семьей. Обычно так не заморачиваются, ведь наследницы и сами могут прекрасно управлять родом, но не в случае сестер. Они были настолько девочками, что Вася не могла не удивляться. Всегда одеты по моде, от количества дорогих аксессуаров рябит в глазах, без прически и легкого макияжа даже на пробежку не выходят… И при этом обладают просто отвратительными характерами.

Вася им не понравилась сразу. Большинство участвующих в дуэльных соревнованиях мальчики. А тут девочка. Не из высших слоев аристократии. Вдобавок симпатичная — а Вася еще в раннем возрасте поняла, что ее миленькая внешность создает немало проблем. Казалось бы — куда просто симпатичной девчонке из обычной семьи тягаться с наследницами целого рода, да еще и такими красавицами? Но те почему-то посчитали иначе. Они бы, возможно, опустились и до каких-то злых козней в духе американских комедий для подростков, но не рисковали связываться как минимум с Аминой. Пусть она без права наследования: всего третий ребенок в семье при двух старших братьях, но кто рискнет ссориться с представительницей боевого рода?

Поэтому Бельские просто рассерженно шипели в сторону Васи при каждом удобном случае. И случаи им выпадали каждый год: сестры были намертво вписаны в список сопровождающих своей школы. Такие люди всегда есть. Обычно это запасные, часто — представители школьной прессы, либо близкие родственники участников. Почему сестры катались по школам, Васе было непонятно. Может, подыскивали себе женихов?

Сейчас же они поступили в Колдовстворец и особо не лезли. Присутствие в группе Макса решало многие проблемы, хотя сам он для этого ничего не сделал. Вася знала, что китежские его побаиваются. То ли Макс раньше был злее, то ли страх перед родом менталистов перекрывает здравый смысл.

Прогулка по берегу озера — своеобразный способ успокоиться. В воскресенье вечером здесь было тихо, поэтому Вася вышла на дощатый помост возле главного учебного корпуса и села у перил, свесив ноги вниз. Говорят, весной озеро разливается и вода почти плещется на помост… но пока Вася могла болтать ногами в воздухе, не боясь промочить кроссовки. Только пришлось наложить согревающие чары — она ведь ушла на пробежку и даже теплой куртки не взяла.

— Неужели решила утопиться? — раздался столь неприятный для Васи голос одной из сестер Бельских.

— Все будут рады, — поддакнула ей вторая.

Вася про себя обратилась к предкам — ну за что ей это именно сейчас? — но все же повернулась в их сторону. Они были не одни. Наверное, пошли гулять на остров вместе с подругами. Девочек в Колдовстворце было меньше, чем мальчиков, а попадали сюда, в основном, особы целеустремленные и крайне умные. Но и среди них были те, кто предпочитал подружиться с Бельскими в надежде на будущее трудоустройство. Таких было трое. Они все нерешительно улыбались, словно не знали — поддакнуть своим "лидерам", или промолчать. Вася в очередной раз подумала, что с мальчишками проще. Ударила бы кулаком посильнее — и все вопросы почти решены.

Но помощь появилась, причем неожиданно для самой Рудецкой. Мирослава шла точно за ними и сейчас спокойно, как умела только она, поинтересовалась:

— Какие-то проблемы? Кто-то оскорбляет учениц в связи с происхождением?

Бельские тут же оскалились и прошли мимо Васи максимально быстро и — главное — молча. Так как в школу наравне попадали наследники великих родов и просто талантливые дети, то администрация жестоко карала любые издевательства в связи с происхождением. Магическому миру были нужны вливания новой крови, а не один полукровка не согласится поступать в то место, где над ним могут безнаказанно издеваться.

— Как дела? — чуть улыбнулась Мирослава, когда Бельские со свитой сошли с длинного помоста и уже почти дошли до виднеющегося вдали моста.

Вася покачала головой. У Мирославы четыре младшие сестры, она привыкла заботиться обо всех: и о четырех родных сестрах, и о четырех названных. Сейчас она, подобрав подол юбки, села рядом, с трудом втиснув обе ноги в промежуток между столбиками перил. Вася, горестно вздохнув, достала палочку: столбики тут же чуть раздвинулись, а сами перила стали значительно ниже в этом месте, поэтому теперь на них можно было спокойно облокотиться, даже сидя на помосте.

— Спасибо, — поблагодарила Мирослава. — Поговорить не хочешь?

— А что говорить? — чуть пожала плечами Вася. — Я просто не знаю, что с этим делать. И бабушка не знает. Ну не заколдовывать же его?

Мирослава горько улыбнулась:

— Хочешь, я на него отворот через навь наложу?

Вася так же грустно покачала головой в ответ. Такое заклинание заберет у Миры пару лет жизни, но при этом может еще и не подействовать на Воронцова с его сильнейшей защитой разума.

— Не собирать же из-за него полный круг, — вздохнула Вася. — Может, у него само пройдет.

Мирослава засмеялась в ответ:

— Что бывает, если не лечить простуду?

Вася недоуменно посмотрела на нее, но та и не ждала ответа.

— Она превратится в пневмонию. Если ты ему понравилась, Васька, то это само не пройдет.

Рудецкая в ответ лишь недовольно обернулась обратно, к озеру. Мирослава всегда была для них как мамочка, даром что не самая старшая из названных сестер. Заживляла ранки, заплетала косички, зашивала порванные платья. Они впятером никогда не были так уж дружны. Никогда не писали друг другу писем, никогда не говорили по душам, никогда не считали друг друга подругами. Они всегда были сестрами.

Это ведь часто бывает среди родни. Вот вроде родство дальнее, а то и вовсе — условное, живете чуть ли не в разных уголках огромной страны, и друг о друге особо не думаете… но встречаетесь и понимаете, что это — родня. Помогут, спасут, успокоят.

Более-менее близко Вася общалась только с Тамарой, и то из-за близости взглядов: Тома тоже любила дуэли. А с Мирой отношения складывались странные. Она всегда казалась самой идеальной из них всех. Сильная, совсем ничего не боится, и всегда знает, как выйти из сложной ситуации.

— И что мне делать? — спросила Вася.

— Варианта три, — ответила она. — Беги. Даже если побежит следом — выследить тебя ему будет крайне сложно, да и вряд ли его отец позволит наследничку потратить годы на попытку достать мастера трансфигурации заграницей. Еще — игнорируй. Если он просто хочет завоевать тебя, то скоро надоест. Общайся как с другом — ты это умеешь, но игнорируй любые романтические поползновения. Но… может не сработать. И тогда… Смирись.

— Смирись? — недовольно переспросила Вася. — Ты шутишь? Да…

— Тиша, Васька, — покачала головой Мирослава. — Не распаляйся. Не стоит озвучивать причины, не стоит бередить былые раны. К тому же… может, пора все это прекратить? Времена уже не те. Многое изменилось.

Она резко встала, отряхнула юбку, расправляя невидимые глазу складки, и подала Васе руку:

— Пошли обратно. Зайдем к Томе, попьем чаю. Или, если хочешь, можем пойти к твоим.

Вася нерешительно кивнула, тоже встала и зашагала вслед за Мирославой. За ее спиной перила вновь приобрели привычный вид. Мастера трансфигурации действительно будет сложно найти. Но ведь и уезжать чертовски не хотелось.

* * *

Тома разливала чай в большие кружки и охотно ругала и Макса, и Воронцовых, и весь мужской род заодно. Но это не особенно помогло Васе прийти в себя. Она несколько лениво вернулась в комнату, надеясь только, что Эля не будет задавать слишком много вопросов. Но у Эли сегодня были дела поинтереснее.

— Кажется, ты будешь не единственной девушкой, получающей подарки, — весело улыбнулась Никольская.

Вася едва открыла дверь, как увидела их. Эля — традиционно около маленького котелка с зельем, а Катя буквально лежала на столе, горестно обхватив руками голову.

— Что случилось? — спросила Рудецкая, обходя диван и садясь на свое привычное место за столом.

— Наша Катюша, — начала Эля, помешивая свое варево, — сегодня гостила дома… и компанию ей составлял Богдан.

— Мы из одного города, — Катя приподняла голову и сказала это так, будто оправдывается.

Вася улыбнулась:

— Поместье Волковых и правда стоит неподалеку от Владивостока, но только они там не живут постоянно. У них есть еще один дом, даже целый квартал для всех Волковых. Ты не знала?

Катя покачала головой:

— Но он же говорил, что у него дом на берегу…

Эля засмеялась:

— Это как место для выходных и праздников. Если нужно приглашать гостей — открывают то поместье, в остальное время придется искать Волковых в городе Бёрё.

Катя глухо застонала и снова уткнулась лицом в сгиб локтя. Про город Бёрё она знала. Он даже произносится немного не так, просто на русском ближе всего именно такое звучание. Это Волк на языке якутов. Для мира магии — относительно молодой город. Всего каких-то триста лет. Известен как город оборотней. Здесь любой, зараженный опасным вирусом ликантропии, может чувствовать себя в безопасности. И сами оборотни, и их семьи. И во всех книжках по географии, которую маги учат целых три года, прямо говорится, что влияние над городом делят два рода: Волковы и Медведевы. Логично было предположить, что Богдан вырос не в шикарном особняке на берегу моря, а рядом с природой. Он даже говорит совсем как магл, знает все эти шуточки, разбирается во всяких технических новинках. Это потому что в Бёрё много маглов. Стоило бы догадаться.

— А почему ты пошла с ним? — спросила Вася.

— Потому что он предложил, — подняла голову Катя. — Мне нужно было на могилу дедушки. Очень. Эля мне сказала, что гулять вдвоем с парнем — это типа свидание, независимо от места прогулки… но я как-то не подумала… а он…

Вася, знающая прямолинейность Богдана не понаслышке, все же немного удивилась. Обычно Волков старается сдерживать свой характер.

— А что он? — поторопила подругу она.

— А он… — Катя начала довольно громко, а потом закончила почти шепотом, ведь фраза почему-то казалась ей жутко неприличной: — А он сказал, что я вкусно пахну.

Вася не смогла сдержать хихиканье. Катя в этот момент выглядела настолько забавно, что просто невозможно устоять. Словно маленькую девочку обидели. А та, разозлившись от такой реакции, заговорила быстро-быстро, как часто делала в моменты волнения:

— Это просто нечестно. Мы же нормально общались, как друзья. Не было ни малейшего намека, что я ему нравлюсь. С чего это вдруг? Да еще и сказал так, — Катя зябко поежилась, вспоминая его интонацию при прощании. — Или это просто я опять не вижу дальше собственного носа?

Эля покачала головой:

— Он к тебе присматривался. Не сказать, что влюбился там, или что-то в этом роде… но он так иногда на тебя смотрел.

— Примерно как Эля модные журналы рассматривает, — подсказала Вася. — Я была уверена, что он тебя погулять позовет. Но это же ни к чему не обязывает. Не понравится с ним гулять — просто разойдетесь и все.

Катя насупилась и ворчливо заметила:

— Если просто погуляем и разойдемся, то почему ты тогда от Макса бегаешь? Тоже ведь можете погулять и разойтись.

Вася тут же растеряла только проснувшеюся жизнерадостность. Кате даже стало стыдно. Но Эля спокойно ей ответила:

— Разница в том, что Волков просто заинтересовался, а Воронцов влюбился.

Вася вздрогнула на последнем слове. Думать о том, что он именно влюбился, было как-то непривычно и страшно. Она никогда не влюблялась, но всегда считала, что это очень глупо. Люди такие странные вещи начинают делать, что влюбляться Васе совсем не хотелось.

* * *

В понедельник атмосфера за обедом была крайне напряженной. Эле даже казалось, что воздух замер над столом, а окружающий шум сам собой стал тише обычного. Вася с Катей старательно рассматривали содержимое своих тарелок, стараясь даже не смотреть по сторонам. Эля их понимала. Взгляд у Макса был настолько несчастный, что его даже было жаль. А Богдан напротив — самодовольно улыбался.

Обстановку нужно было разрядить. Так как Ратмир все еще переживал последствия семейных перемен, Эля решила поболтать с Ярославом. Он был самым спокойным, никогда не говорил без причины. Иногда даже казалось, что он вообще не умеет разговаривать на отвлеченные темы. Эля даже частенько забывала, что он вообще здесь.

— Расскажи что-нибудь, — Эля чуть громче положенного звякнула вилкой о тарелку. — Что у тебя нового в медицинском корпусе?

Ярослав едва заметно улыбнулся. Его тоже тяготила атмосфера за столом, но первым нарушить тишину он не решался.

— Иван Тарасович берет шесть человек на практику в Киевский госпиталь, — сказал он. — От первого курса еду я и еще Настя Ельская.

— Ельская? Блондинка, да? Симпатичная такая.

Ярослав едва заметно покраснел и кивнул. Ельская Анастасия была одной из самых ярких девушек курса, за ней бегали многие парни. Ярослав смущался не потому что она красива, а потому что Настя недвусмысленно намекала ему погулять вместе. Если бы приличия позволяли, она бы его и пригласила сама.

— Она одна из лучших на факультативе колдомедицины? — догадалась Эля.

Ярослав снова кивнул. Чтобы хоть как-то продолжить разговор, он решил развить тему:

— Тарасович каждый год берет шестерых, обычно самых перспективных. И госпитали всегда разные. В Киеве специализируются на отравлениях, это прямой профиль Насти.

— А ты? — улыбнулась Эля. — Куда бы ты хотел на практику?

Ярослав снова замолчал, не решаясь признаться, но все же ответил:

— К Цыпарю. Мне всегда были интересны проклятья. Но у Цыпаря, говорят, еще никто после практики ничего значительного не добивался. Ходят слухи, что он таланты рубит на корню, — тут Ярослав криво усмехнулся и добавил: — Ну меня он и без таланта зарубит.

Мать знаменитого Цыпаря принадлежала к роду Белозерцевых, кузина отца Ярослава. Девушка вышла замуж за талантливого полукровку, они основали свой род, поэтому сам Цыпарь не может рассчитывать на звание главы рода. Но Ярослава недолюбливают многие Белозерцевы — нынешние или прошлые. Просто бастард, который по силе родового таланта может рассчитывать на главенство в семье, личность неоднозначная. Сводные братья, например, Ярослава вообще игнорируют. Что еще больше убеждает людей, что род унаследует именно бастард, а не законнорождённые сыновья, начисто лишенные дара к целительству.

— Откроешь свою частную клинику, — пожала плечами Эля.

Как и многие волевые личности, она не видела поводов идти на компромиссы. Какая-то мечта кажется невыполнимой? Нужно просто чуть больше времени, чтобы разобраться в нюансах ее достижения.

— Тем более, что Цыпарю не удалось вылечить тех девушек, — добавила тихим голосом Вася. — Этери сказала, что первая проклятая — Ксюша — лежит в магическом коконе, ее искусственно подпитывают магией.

Ярослав закивал, соглашаясь с Васей:

— Вообще, случай очень странный. Нет никаких физических проявлений проклятья. Из воздействия на разум — только глубокий сон, абсолютно нормальный, просто разбудить их не получается. Но на энергетическом уровне… настоящий кошмар. Кто-нибудь помнит вымершую магическую тварь Гатха-Прани?

— Вымершую? — уточнила Вася. — По-моему, она истреблена магами.

— Да, — легко согласился Ярослав. — Последних таких тварей уничтожали чуть ли не всем миром, все горные системы от Урала до Гималаев чуть ли не под гребенку прочесали, чтобы точно ни одного гатха-прани не осталось.

За столом уже все прислушивались к разговору, поэтому согласно закивали все. Даже Катя помнила это магическое создание. Не по названию, скорее по истории уничтожения. В мире была лишь одна магическая тварь, которую полностью истребили. Это был небольшой зверек — размером с кролика или домашнего кота. Внешне — что-то похожее на медвежонка, только что морда плоская, с огромной пастью. Смотрела эта тварь относительно неуклюжей, но передвигалась с помощью магии. И питалась тоже магией, а не жизненной энергией, как большинство темных существ. Нападет такая гатха-прани на мага, и его уже ничто не спасет — всю магию высосет, очаг магии просто уничтожит. А самое страшное — гималайские магические паразиты жили достаточно высоко над уровнем моря, в холоде, поэтому постепенно начали расширять ареал, умудрившись прижиться даже в Уральских горах. Когда первую гатху-прани заметили в Карпатах, маги многих стран объединились для уничтожения этого мелкого убийцы магов.

— Хочешь сказать, что действие проклятья схоже с... — Эля чуть поморщилась, пытаясь правильно сформулировать, но Ярослав, уже увлеченной темой, больше не молчал:

— Да, гатха-прани убивала похоже, только быстрее. Гораздо быстрее. Ей нужно было два часа, чтобы уничтожить магическое ядро мага, а это проклятье за неделю только основной резерв опустошило. Ксюшу положили под купол, чтобы сохранить магию в ауре, но это ненадолго. С той же скоростью у нее есть не больше трех недель, прежде чем проклятье доберется до ядра.

Все за столом нахмурились. Для мага лишиться своих сил — это по-настоящему страшно. И умирать от медленно уничтожения магического ядра… ужасная картина.

— Хотя бы нашли, к чему прицепилось проклятье? — неуверенно спросила Вася.

— Цыпарь меняет мнение по пять раз на дню, — сморщил нос Ярослав. — Он обязан держать Тарасовича в курсе событий, поэтому помощник Цыпаря просто каждый раз отсылает имеющиеся материалы. Лично мне кажется, что все-таки аура. Просто…

Он на секунду замолчал, но все же признался:

— Это просто действительно странно. Когда ее в медпункт принесли, я тоже там был. Вместе с Тарасовичем осматривал. У нее было искажение ауры в районе ушей. Ну, то есть вот тут.

Ярослав показал руками примерную область. Аура окружает тело мага не так уж плотно — расстояние примерно пять-десять сантиметров от кожи, и все мелкие "детали" сглаживаются. Ярослав просто показал место в районе ушей и верхней части шеи.

— Это ненормально? — догадалась Эля, которая поверхностно разбиралась и в колдомедицине.

— Обычно проклятья базируются в районе макушки головы, либо на груди. В очень редких случаях — на ладони. А тут… Наверное, поэтому Цыпарь и не считает, что эти странности — место действия проклятья.

Вася нахмурилась:

— А знаешь, это ведь могут быть сережки. Ну, если проклятье передалось прикосновением, и странности в ауре именно в этих местах.

Ярослав кивнул и несколько криво улыбнулся:

— Да, только Ксюша была без серег, а у Марины даже уши не проколоты. Хотя на ее ауру я не смотрел — ее почти сразу увезли к Цыпарю, но там ничего необычного не заметили.

Все за столом теперь имели крайне задумчивый вид. В мире магии встречаются неснимаемые проклятья. Но они обычно посмертные, либо требуют немало жертв, что заметно на энергетическом уровне. Такие проклятья, если они вовремя обнаружены, можно приостановить.

Есть проклятья ритуальные. Но эти, как правило, не убивают. Люди редко собирают настоящий ритуальный круг, чтобы кого-то убить, обычно целью является заставить страдать… вот только это не подействует через каплю крови или клок волос — нужен весь человек, или хотя бы его близкий родственник. Именно поэтому история двух похожих проклятий так взбудоражила общественность. Людей пугало не то, что проклятья не удавалось снять. Люди боялись неизвестных проклятий.

— В общем, я бы скорее надеялся на авроров, чем на Цыпаря, — немного грустно подытожил Ярослав.

Теперь грустно вздохнула и Вася:

— А у них тоже ничего. Если Марине еще могли желать зла — она все же умела мысли читать — то Ксюшу просто некому было ненавидеть. Опросили почти всех зельеваров и артефакторов. А там через одного — люди крайне увлеченные наукой. Многие вполне могли проклясть исключительно ради эксперимента. То есть ни причин, ни реальных подозреваемых. Хотя список просто подозрительных учеников и магистрантов довольно длинный.

Богдан усмехнулся:

— Могу поспорить, наш послеобеденный кошмар — я имею ввиду Литвина — точно в этом списке.

Ему вторили такие же недовольные смешки.

— Это точно не он, — покачала головой Эля.

— Почему? — удивился Ратмир. — Считаешь, что он недостаточно умен для этого?

Эля презрительно фыркнула и ответила:

— Если бы девчонок проклинал он, то первой в списке была бы я.

В ответ ей тихо рассмеялись, признавая долю истины в таком заявлении. Впрочем, Ратмир все же возразил:

— Может, именно поэтому он тебя и не проклял? Если бы прокляли тебя — он был бы первым в списке подозреваемых.

Эля безразлично пожала плечами. Литвин ей казался мелким мерзким вредителем, но никак не супер-злодеем, который изобрел новый способ проклятья. Хотя технически мог, конечно. Он сейчас считается самым перспективным среди магистрантов.

Уже вставая со своего места, Эля несколько боязливо подумала, что нужно бы быть поаккуратнее. Вдруг коварный злодей — и правда Литвин? Может он просто ее напоследок оставил? На десерт, так сказать.

Но эта мысль тут же вылетела у нее из головы, ведь Вася так шарахнулась от Макса, что едва не врезалась в проходящего мимо парня. И что вообще делать с ними? Богдан-то с Катей сами разберутся, пусть даже в процессе друг другу нервы и подпортят, а что с этими двумя будет…

Макс совершенно не представлял, что делать. Его никогда не учили завоевывать девушек. Учили лишь правильно ухаживать. Правильно — то есть как все. Цветы и конфеты, потом первое свидание, знакомство с родителями, а потом можно уже жениться. Механизм, который обычно не дает сбоев, особенно если этому механизму обучали Воронцова. Вот только там не хватает ответа на самый главный вопрос: что делать, если девушке плевать на известную фамилию и от свидания она точно откажется? На первое, конечно, сходит. Так принято. А вот от второго откажется. Что делать потом? Заваливать ее цветами и фруктами? Макс очень сильно сомневался, что сердце Васи можно покорить дорогими подарками.

— Ты что опять такой хмурый? — весело спросил Богдан.

Он открыл дверь в комнату громко, словно вышиб ее ногой, а сейчас стоял на пороге и задумчиво рассматривал лучшего друга.

— Думы тяжкие думаю, — ответил Макс, не поворачиваясь к нему.

Да и зачем поворачиваться? Богдан к вечеру всегда раздражающе бодр и весел, отчего его иногда хочется попросту придушить подушкой. Останавливало только то, что в мире немного людей, которые бы не боялись Максимилиана Воронцова.

В гостиной раздались шаги: следом за Волковым шел Ратмир. Он недовольно обратился к Богдану:

— Подвинься, шкура.

А потом Ратмир прошел мимо кровати Макса — он спал ближе всего к двери — к своему месту. В Колдовстворце не поощрялись личные комнаты для наследников великих семей. Все жили вместе. Девочек было меньше, поэтому они обычно шиковали — двое-трое на одну комнату, а парни ютились вчетвером на тех же квадратных метрах. С небольшим исключением — Макс еще в первый школьный день расширил пространство их гостиной, увеличив ее раза в три, не меньше. До зимних каникул должно хватить, а потом главное мебель лишнюю убрать, а то пространство схлопнется и аккуратно утрамбует все, что парни понатаскали. Такова уж специфика столь сложных заклинаний: если хочешь создать комнату с почти вечным расширением пространства, придется вплетать заклинания в стены еще на этапе возведения здания.

— Вот, кстати, Ратмир, — оживился Богдан. — Как завоевать девушку?

Ратмир ответил вопросом:

— Вот кстати, Богдан: почему вечером ты бесишь вдвое больше?

Отношения между ними всегда были сложными, а проживание в одной комнате вовсе не сделало их терпимее к странностям друг друга.

— Мои волчьи повадки говорят, что пора идти на охоту, — отмахнулся Богдан. — Не отклоняйся от темы. Видишь, Макс страдает. Страдаешь же?

Макс не ответил. По вечерам он особенно жалел, что когда-то его предкам приспичило создать род перевертышей и ввести традицию воспитывать наследников вместе. Эта вечерняя энергичность Волкова особенно раздражала после сложного дня.

Ратмир чуть в стороне раздевался. Они с Богданом вернулись с дополнительных занятий по физической подготовке. Макс тоже там был, но пропустил от их приезжающего инструктора несколько ударов подряд и был сослан в комнату, бороться с внутренними демонами. На деле он все эти два часа лежал и своих демонов скорее подкармливал сомнениями, чем пытался побороть.

Богдан же не стал раздеваться. Он снял только куртку, и ту в прихожей, а сейчас завалился на свою кровать — соседнюю с Максом — и продолжил болтать:

— И ежу понятно, что за демон гложет нашего бравого предводителя. Вася, конечно, мой друг, но тут я впервые болею не за нее. Так что давай, гуру обольщения, расскажи нам, как правильно завоевывать девушек.

Макс несколько лениво повернул голову в сторону Ратмира. Тот уже надел простую футболку и магловские длинные шорты — именно в таком виде он расхаживал по их комнатам после всех занятий и тренировок.

Мама Богдана — Долгожданна — являлась младшей сестрой нынешнего главы рода Новгородцевых и отца самого Ратмира. То есть эти двое, несмотря на значительную разницу в росте, поведении и внешности, были двоюродными братьями. Богдан учился в Китеже только первые два года, потом перевелся в школу на Камчатке, так как начала проявляться волчья сущность. В это время ему было необходимо присутствие родичей, которые бы помогли освоиться со своим внутренним зверем. А Ратмир много времени проводил в городе Бёрё, где жило немало оборотней магловского происхождения и витал особый дух свободы. Максу и самому нравился тот город — в нем даже дышится легче.

Поэтому Ратмира он знал и до того, как кто-то из папиных подчиненных свел их в одну группу. Новгородцев был своим, знакомым, понятным. Пусть они и не общались по-настоящему близко, но все же давнее знакомство значительно облегчает дальнейшее взаимопонимание.

— Я понимаю, — начал говорить Ратмир, — что такой валенок, как ты, мой дорогой брат, не видит ничего дальше своего волчьего носа, но все же поражен такой близорукостью.

В тоне Ратмира сквозило театральное пренебрежение, да и сама фраза была слишком уж заковыристой для него.

— Чо? — некультурно переспросил Богдан.

— Через плечо! — ответил Ратмир, который тоже много времени проводил с оборотнями-маглами и нахватался от них далеко не аристократических выражений. — Я при тебе подкатывал к Васе в прошлом году, а она изящно свела все это к побегу с территории школы, массовой пьянке и клятве в вечной дружбе. Помнишь, ты ее еще братаном называл?

Богдан замер. Макс даже не сдержался, хмыкнул: настолько напряженно думал Богдан, пытаясь вспомнить события прошлогодних соревнований.

— Ты к ней подкатывал? — наконец очнулся он.

Ратмир тяжело вздохнул и присел на спинку кровати, балансируя на одной ноге.

— Какой же ты лопух временами. Даже не верится, что наполовину мой родственник. Вот не зря говорят — по женской линии вообще ничего не передается.

Богдан, не став спорить с ним, снова сел на кровать и заговорил уже без своих привычных шуток и иронии в голосе:

— Нет, ну вот серьезно. Как-то же тебе удается обычно девушек кадрить? И никто потом не злится. Сколько у тебя уже свиданий было?

— Главное здесь то, что девушки тоже были не против познакомиться и сходить со мной погулять, — уточнил Ратмир.

— Не юли, — мотнул головой Богдан. — Давай, выкладывай все секреты в максимально сжатом виде. Какие там основные пункты по завоеванию девушки?

Ратмир тяжело вздохнул. Его такие вопросы порядком раздражали. В основном потому что универсального способа просто не существует. Девушки ведь — не спортивный снаряд, чтобы с каждой обращаться одинаково. Но Макс смотрел на него так внимательно, что Ратмир сдался:

— Я сразу понял, что она не хочет ни с кем знакомиться ради какой-то романтики. Поэтому и пытаться не стал. Шансы — минимальны.

— Но ведь есть? — влез Богдан.

Ратмир тяжело вздохнул:

— Не надоедай, говори на интересные, но отвлеченные темы. В ее случае — какие-нибудь дуэльные заклинания, аврорская работа. Говори о себе только в контексте этого разговора и никогда не рассказывай несколько историй подряд. Строй фразы так, чтобы каждая следующая часть рассказа заставляла ее спрашивать что-то.

Богдан удивленно хлопал глазами. Макс-то все запомнит, у него не мозг, а магловский суперкомпьютер, а как остальным быть?

— Не приглашай куда-то вдвоем. В компании она будет чувствовать себя в безопасности, поэтому будет чаще соглашаться. Выделяй ее в толпе. То есть постоянно спрашивай: а что хочешь ты? Не говори напрямую о чувствах, но и не давай ей забыть о том, что уже было сказано. Оставь всю романтику строго для вас двоих. Чтобы остальные могли только догадываться. Никаких охапок цветов — девушки с мозгами считают это невероятной пошлостью. Пиши письма к небольшим, но редким букетам и подаркам. Девушки жутко любопытны, она просто не сможет его не прочесть. А если хорошо напишешь — то она улыбнется.

Он замолчал, не зная как правильно выразиться, а потом добавил:

— Пиши о чувствах, а не говори. Когда говоришь — вроде как вынуждаешь ее слушать, а если пишешь, то ее выбор — прочесть письмо или нет. Через пару недель пригласи на свидание, и тогда уже можешь снова сказать вслух, но не раньше.

— А говорил, что все индивидуально, — криво усмехнулся Макс. — А сам целую лекцию прочел.

Ратмир широко улыбнулся, вставая со своего "насеста":

— А еще знаешь, какой подарок можешь ей сделать?

— М-м-м? — Макс уже почти ушел в свои мысли, размышляя над лучшей стратегией поведения.

— Добейся, чтобы нашу группу взяли на практику для расследования этих проклятий. Ей это жутко интересно.

* * *

Их всего трое. И для семьи-то немного, что уж говорить об одном из самых могущественных родов в Магическом Союзе? Во многом, конечно, власть базируется на сильных вассальных родах. Мало кто рискнет ссориться с теми же Волковыми. Устроить войну магов и оборотней — практически синоним геноцида. Кроме того, клятвы верности стране защищают и тех, кто эти клятвы дает. Макс принес ее в прошлом году и теперь его тоже нельзя обвинить в измене или грязных помыслах — он поклялся быть слугой страны, защищать жителей и вести страну к процветанию.

Эта же клятва гасит и магические откаты. Будучи главой огромного государства, все равно попадешь в такую ситуацию, когда придется чем-то жертвовать. Как деду Макса, например. Во время Второй Мировой войны маглов он отозвал отряды авроров с северных границ, где на города нападали темные создания. Это было необходимо. Гриндевальд тесно сотрудничал с маглами, нарушая основной принцип Статута — не вмешивать магию в магловскую политику. Закаленные в боях с северными тварями, бывалые авроры вступили в ряды советской армии. Чтобы защитить большее количество народа, деду пришлось поставить под удар с полсотни мелких северных поселений. То есть частично нарушил свою же клятву — защищать жителей страны. Но это проступки в пределах допустимого. Главное — не предавать свою страну, заботится если не о всех, то о большинстве. А мерилом успеха выступает совесть мага. Невозможно обмануть самого себя. Ты всегда будешь знать, что была возможность спасти большее количество людей.

Клятва научила прежде непримиримые рода не просто сотрудничать — доверять друг другу. Даже разделение на либералов и консерваторов — лишь условности. Наверное, один из самых ярких примеров условности этого разделения — передача вассальных родов Доржиевых.

Они были сильнейшими в мире. Те заклинания, которые мог с легкостью творить один мужчина этого рода, иногда требовали до десяти обычных магов. Говорили, что Доржиевы могли с легкостью уничтожить даже небольшую магловскую страну. Разумеется, такая сила не могла не иметь каких-то недостатков. В их семье были только мужчины. Женщин Доржиевых просто не было.

Они говорили, что каждый из них — убийца с рождения. Ребенок такой магической силы попросту убивал женщину во время родов, высасывая и магию, и жизненную энергию. Они выступали главными спонсорами большинства исследований колдомедиков, отдавали огромное количество денег, чтобы хоть одна мать наследника выжила. Но не удавалось. Последний из этого рода сам принял решение умереть бездетным. Было немало женщин, которые готовы были принести свою жизнь в жертву — лишь бы продолжить род сильнейших магов в мире — но вечная череда смертей давно тяготила мужчин этого рода. Они и любили своих жен, и скучали без любви матери, и хотели нормальную семью.

Будучи уже немолодым магом, Доржиев сам раздал наследство рода. Самое ценное — библиотеку — передал Воронцовым. Они были вторыми по силе в Магическом Союзе. Им же достался и вассальный род Медведевых, которые даже перешли из консерваторов в либералы.

Раньше, умирая, любой последний в роду решал уничтожить свое наследие, лишь бы оно никому не досталось. Но случай с Доржиевыми показал, что проклятье женских родов больше дало, чем отняло. Общая беда объединяет. Повязанные клятвами, все возмущались и роптали только первые сотню лет. Потом Союз начал развиваться семимильными шагами, начисто прекратились мелкие войны кланов и вот уже день принятия клятв стал официальным праздником. С салютами и лишним выходным днем.

Совсем другой разговор — о проклятьях личных, что наложили на Воронцовых и Волковых. Воронцовых не особенно-то тяготит их личное проклятье. Да, приходится дольше всего сидеть над книгами по трансфигурации. Анимагом с тех пор не стал ни один маг, что тоже немного расстраивает. Зато появилось больше времени для развития главного дара семьи — умения управлять разумом.

Волковы и вовсе — готовы были благодарить за проклятье. Всю жизнь хранить верность одной женщине и защищать семью даже ценой своей жизни — малая плата за возможность контролировать волчьи повадки.

Вот только женские рода впервые творили проклятья такого уровня. Было вполне предсказуемо, что они где-то напортачат. Напортачили в том, что проклинали каждый раз женщину — ту самую мать единоутробных братьев, что стали наследниками. И не учли, что оба проклятья достались и тем, и другим. Волковы тоже не слишком-то преуспевают в трансфигурации, иначе давно бы уже научились обращаться, не разрывая одежду в клочья. Ну а Воронцовым не повезло больше.

Волковы выбирают себе жену звериным чутьем. Они не влюбляются — звери не знают влюбленности. Их выбор внутренний, он обычно происходит, когда и девушка согласна стать женой перевертыша. До этого момента они могут со многими встречаться, ища правильную девушку.

А вот Воронцовы волчьего чутья лишены. И даже умения магов разума не позволяет им освободиться от самого человеческого качества — они умеют любить. Иногда без взаимности, просто потому что человек нравится настолько, что ничего нельзя с собой поделать. И поэтому ошибаются в выборе, а изменить уже ничего не могут. Макс не сразу понял, что его заинтересованность Васей переросла во влюбленность. А потом дороги назад не было.

Он не стал скрывать это от отца. Их ведь всего трое, они обязаны быть откровенны друг с другом. Но он все равно не ожидал, что Всеволод Мстиславович почтит директорский кабинет своим присутствием уже во вторник вечером.

Макса вызвали прямо с последнего урока, не дав доварить простенькое зелье от поноса. Учитель равнодушно махнул рукой, позволяя не пересдавать тему. Зелье по книжке сварит даже второкурсник, его так поздно в программу запихнули исключительно из-за сложностей в подготовке ингредиентов. Но Макс ведь правильно нарезал болгарских улиток — что проверять-то теперь?

Говорили, что все Воронцовы очень сильно друг на друга похожи. Разве что сейчас особенно заметно, кто провел лето на солнце, а кто в душном кабинете. Волосы у Макса заметно выгорели, а у его отца оставались темно-русыми, без рыжеватых прядей на макушке.

Он обнял Макса вместо приветствия. Всеволоду было непросто. Ответственность за род и вассалов, высокий пост, а для сына он был вынужден заменить и рано погибшую мать. Макс всегда был упертым как баран. Валентина умерла, когда сыну было всего восемь лет. Самый паршивый возраст для смерти родителей, если вообще может быть что-то не-паршивое в смерти. Слишком взрослый, чтобы просто забыть, и слишком маленький, чтобы понять. Всеволод даже не стал пытаться найти ему мачеху — тот и так в штыки принимал любого нового человека, а уж постороннюю женщину вообще бы возненавидел.

Но это невероятно сблизило их. Даже "побег" наследника в мир маглов был не столько побегом, сколько отцовским дозволением. Исполненным капризом. Тогда Всеволод еще очень боялся, что влюбится его упертый сынок в маглу, и потом проблем будет больше, чем у целого государства. Но нет. Он влюбился в одну из самых талантливых и невероятных ведьм в этом потоке.

Разумеется, для Всеволода предоставили довольно подробную информацию о каждом ученике, что вошли в группу Макса. Богдан, Ратмир и Элеонора были понятны и известны, про них Всеволод даже читать не стал. Ярослава попросил защитить его отец. Разумеется, никто не был против — талантливейший целитель на дороге не валяется. Оставалось только доукомплектовать группу двумя девушками. И первой в списке шла Василина Рудецкая, настоящий уникум. Трансфигурация — одна из самых сложных дисциплин в школьном курсе, а уж мастеров в этом деле вообще можно по пальцам пересчитать. Бабушка Василины входила в этот список, но наотрез отказалась сотрудничать с государственными органами. Она вообще своим редким талантом редко пользовалась. У нее со школьными подругами из женского пансионата была небольшая фирма по сбору и выращиванию редких алхимических ингредиентов. Марья Демидовна занималась как раз работой с клиентами. Говорили, что у этой женщины выбить скидку — практически как войну выиграть.

Ее сын талант матери не унаследовал, и все уже подумали, что внезапно появившийся мастер трансфигурации так и останется единичным проявлением таланта. Такое бывает — рождается гений, а его возможности никто не наследует. Но потом у Марьи Демидовны родилась внучка. Эта девочка еще на первых курсах могла сдать выпускные экзамены по трансфигурации. И, в отличие от упрямой бабушки, девочка стремилась в аврорат.

В ее принятии в первую группу не было никаких коварных планов. И Макс, и Богдан, да и Ратмир в том числе — все они имели полное право выбирать себе спутницу жизни без родительской указки. Просто мастера трансфигурации хорошо бы иметь в друзьях. Так, на всякий случай. Но кто же знал, что Макс влюбится? Этого Всеволод предугадать не мог. Он думал, что его сын выберет девушку, похожую на Валентину. Тихую, улыбчивую, добрую.

Но Василина Рудецкая была весьма похожа на нагловатую бабушку, которая не боялась посылать в длинное пешее всех государственных посланников с предложениями работы. Ситуация складывалась не очень приятная. Девушка замуж не хочет, уговорить ее не получится, воздействовать через семью, не нарушая законы порядочности, просто невозможно. Понизить в званиях ее отца и братьев? Ну низко это как-то. Особенно для Главы Совета. Значит, придется Максу самому разбираться со своей зазнобой.

— Ну, что придумал, герой? — с усмешкой спросил Всеволод.

Макс устало вздохнул — совсем вырос мальчишка. Все же год у маглов с ограниченным бюджетом пошел ему скорее на пользу, чем во вред. Ну пропустил год учебы. Зато теперь знает, каково о себе самому заботиться. Нужно будет в честь окончания первого курса ему домик в Китеже купить. Маленький. И слуг туда побольше — пусть заодно с ними учится разбираться.

— Устрой нам практику с действующей группой авроров, — попросил Макс. — С теми, что расследуют дело о школьных проклятьях.

— О как, — хмыкнул Всеволод.

— Чем больше времени будем вместе проводить — тем больше у меня шансов, — неуверенно сказал Макс.

— Что-то Новгородцевым духом запахло, — сощурился Всеволод, но тут же весело улыбнулся: — Впрочем, они в этом понимают побольше нашего. Будет тебе практика. Как дела-то?

— Нормально, — так же улыбнулся Макс. — Ты сюда лично приехал, только чтобы о делах узнать? Хотя не подумай, я рад тебя видеть.

Всеволод сел на диван, что стоял у окна. Они заняли пустующий кабинет для переговоров. Здесь обычно проводили учительские собрания, а иногда позволяли высокопоставленным родителям беседовать со своими детишками.

— Поддержать тебя приехал. Не хочешь уткнуться мне в плечо и поплакать о несправедливости жизни? Пожаловаться на женщин? Попенять на судьбу?

Макс засмеялся и покачал головой. Хорошо, когда папа — это больше, чем просто родитель. Особенно если папа — глава огромного государства.

* * *

Бумаги о назначении на раннюю практику были готовы только в четверг. Разумеется, в аврорате были не особенно рады брать под свою ответственность первокурсников. Не потому что это какая-то недопустимая блажь главы совета. Не первый раз школьников назначают на практику. Как-то раз почти все более-менее боевые группы с Колдовстворца были отправлены на внезапные полевые учения. В тот год в государстве появилась организация магов, что желали свергнуть правительство, и они совершили ряд нападений на мирные города. Не хватало рабочих рук — вот и выставили несовершеннолетних на посильную работу. Но теперь-то особой надобности не было. Смягчал пилюлю только Воронцов в составе этой группы. Понятное дело, что наследничку всего лишь захотелось в детектива поиграть, но это не отнимает у него способностей мага разума. Пусть играет. Может что и найдет.

Так рассуждал Жизнедар Резников, когда шел на встречу с первой группой. За ним тащился сопровождающий. Кирилл Рудецкий светился, как самовар на солнышке, чем бесил Жизнедара особенно сильно. Но что поделать — лучший оперативник в группе очень рад встретиться с младшей сестрой, которая тоже входит в список этих новоявленных "сынов полка". Перспектива познакомиться с-той-самой Рудецкой, что награждала многих будущих авроров ослиными ушами, немного скрашивала плохое настроение Жизнедара. Наверное, необычная девушка, раз о ней все с таким восхищением рассказывают. Если бы Жизнедару какая-то пигалица вырастила ослиные уши, он бы ее точно возненавидел лет на десять, а тут особо недовольных нет. То ли уши растили за дело, то ли Рудецкая умела как-то по-особому сервировать выращивание рогов и копыт.

Зайдя в кабинет, где их ждала первая группа первого курса, Жизнедар пребывал в весьма странном состоянии. С одной стороны, ему было до жути интересно посмотреть на единственного наследничка Воронцовых и бойкую сестренку Кирилла, а с другой — возиться с первокурсниками не было ни малейшего желания. Их же занять нужно чем-то. И в архив загнать нельзя, как молодых курсантов. Детишек отправили на практику не для того, чтобы они освежили знания по работе с документальными материалами. Им нужно получить реальные навыки расследования.

Семь пар глаз с любопытством рассматривали Жизнедара, пока он отчаянно думал о том, что же делать с детьми. Большинству — шестнадцать лет. Даже колдовать без присутствия взрослых не имеют права.

Вася же рассеянно отметила, что знаменитый Жизнедар — гроза любого допроса и лучший сотрудник в отделе расследований аврората — может выглядеть вполне мирным мужчиной. Среднего роста, с густыми русыми кудрями и традиционным русским носом-картошкой — он не казался ни строгим, ни страшным. Просто чуть ироничный мужчина с военной выправкой.

Говорили, что Жизнедар был не самым хорошим оперативником. В задержаниях почти не участвовал, по крышам за подозреваемыми не бегал и единолично разбойничьи банды не зачищал. Но он был толковым распорядителем, достаточно быстро научился правильно вести следствие, обеспечивать защиту свидетелей и задержание особо опасных преступников. Кирилла он со всего набора выбрал сам — в группу Жизнедара охотно шли следователи, а толковых боевиков было критически мало. Это было еще четыре года назад, когда средний из братьев только закончил аврорскую академию в Такиме. Выписали сразу в Москву. Впрочем, слава о братьях Рудецких шла впереди них самих. Просто старший Глеб и младший Тимофей в академии не учились — сразу поступили на службу, пройдя только год профориентации после Колдовстворца.

— Ну что, соколики, будем знакомиться? — широко улыбнулся Жизнедар, присаживаясь на край свободной парты. — Меня зовут Жизнедар Добрыныч. Мои подчиненные зовут меня просто Шеф, так что и вы можете не ломать язык, пытаясь выговорить имя-отчество быстро и без запинки.

Вася интуитивно улыбнулась. И словам новоиспеченного Шефа, и Кириллу, что старательно сдерживал улыбку.

— Этот милый юноша — Кирилл Демьянович. Как его звать — придумайте сами.

— Можно просто по имени, — широко улыбнулся Рудецкий.

Семейное сходство было заметно невооруженным глазом. Кирилл был выше среднего роста, широк в плечах и обладал особой пластикой движений, которая делала его похожим на большого кота. Вася любила шутить, что Кирилл бы непременно превращался в рысь, если бы ему давалась трансфигурация. Увы, но этот талант имеется только у нее. А вот цвет волос и глаз они унаследовали от папы вчетвером: все Рудецкие обладали темно-русыми волосами и ярко-синими глазами.

Знакомство вышло каким-то особенно веселым. По сути, Жизнедар сам рассказывал им же о них. Он радостно тыкал в каждого из них пальцем и вываливал часть информации, которая явно записана в личных делах перспективных учеников. Кроме всего прочего, внезапно всплыло, что Макс в четырнадцать лет едва не прибил в гневе Жанну Артемьеву, когда та решила устроить магу разума проверку прочности защиты. Или что Волков-старший играл с Богданом в прятки прямо в аврорате, причем "водили" в этой игре курсанты, и уж они считали мелкого мальчишку как минимум невидимым. Или что Эля, как оказалось, однажды облила водой своего учителя зелий, приняв его за очередного навязчивого поклонника.

— Откуда вы знаете? — удивилась Вася. — Нет, про Макса и Богдана — понятно. А про Элю? Это ведь было вне компетенции аврората. За обливание водой на карандашик не берут.

Жизнедар расхохотался. Искренне так, от души:

— А это уже, милая мастерица по выращиванию рогов и копыт, останется моим маленьким секретом.

Все было предельно просто, на самом деле: жена Жизнедара была из рода зельеваров. И юная Элеонора Никольская, устав от парня, что все звонил и звонил ей в дверь, облила ведром воды родного брата замечательной женщины, что уже столько лет терпит мужа-аврора.

— Ну, раз мы познакомились, — закончил через пару минут Жизнедар, — то давайте поговорим и о вашей практике. Вот я, например, от нее не в восторге. Вы слишком молоды, слишком заняты учебой и слишком любопытны. Ужасное сочетание. Но, раз поступил приказ сверху, я обязан вами заниматься. А я не умею выполнять приказы плохо. Намек ясен?

— Нас ждут тяжелые времена? — хохотнул Богдан.

К тому времени, когда мелкого Волкова искали курсанты-авроры, Жизнедар уже был заместителем главы той группы, что сейчас он сам и возглавляет. А еще он с удовольствием помогал маленькому Богдану мучить курсантов. Вообще-то это тоже было своеобразным развлечением для авроров: старшие ребенка прятали, младшие — искали. Если работы было мало, то именно так молодых авроров и тренировали.

— Что же так пессимистично-то? Расследование зашло в тупик, так что пока вашей основной задачей будет изучить имеющиеся материалы дела и составить список вопросов. На это у вас будет неделя с небольшим. В качестве акта доброй воли, мы устроим вам экскурсию в аврорат в следующие выходные. Как раз в субботу вечером снова соберемся на обсуждения отделом, и вы к этому времени должны неплохо во всем этом разбираться.

Он резко замолчал и в кабинете повисла тишина. Новоявленные практиканты ждали продолжения речи, Жизнедар огорченно думал, что дело-то для обучения подрастающего поколения абсолютно неподходящее. Ни улик, ни свидетелей. Только и остается, что догадки строить. Сам Жизнедар был не уверен, что дело получится раскрыть, хотя все в отделе отчаянно пытались это сделать.

— Ладно, — нарушил тишину он, — Кирилл передаст вам копии имеющихся материалов по делу. Их много. Можете разделить их между собой, можете каждый изучить все досконально — я не мамочка, чтобы проверять. Пока на этом будет все. Встретимся в конце следующей недели, может вы своими ясными молодыми умами заметите что-то действительно странное.

Кирилл в ответ на его слова достал из кармана форменной аврорской куртки несколько маленьких кубиков — словно для игры в нарды, только без точек-цифр на боках. Заклинанием превратил кубики в коробки для документов. Три штуки. В первой документов совсем немного — только результаты исследований и следы с осмотра комнат пострадавших, а вот остальные две коробки забиты протоколами допросов с проживающими и работающими в Колдовстворце.

— Это ваше, — широко улыбнулся Рудецкий. — Размножите сами.

Первокурсники выглядели уже не столь счастливыми, как в начале разговора. До них стремительно доходило, что типичная работа следователя как раз и базируется на изучении материалов.

К экскурсии в Киевский магический госпиталь Настя готовилась как к крайне важному событию. Нет, не потому что мечтала устроиться туда на работу — для этого не пришлось бы долго выбирать одежду и украшения. Настя надеялась расшевелить молчуна-Ярослава. Точнее, она прекрасно знала, как его можно расшевелить: начни обсуждать колдомедицину, и неразговорчивый парень моментально будет с горящими глазами говорить о вещах, которые любая другая девушка посчитала бы скучными. Вот только Настя относилась к тому редкому типу, для которых самое привлекательное в парне — увлечение колдомедиционой.

Кроме того, у Ярослава было немало и других замечательных качеств. Например, рост. С ним можно надеть даже самые высокие каблуки, и все равно он останется чуть-чуть выше. А еще у него волосы кудрявые. И глаза голубые. И профиль такой — строгий, четкий — просто смотри и наслаждайся.

Если собрать все это вместе, то Настя впервые встретила парня, который бы ей действительно понравился. У нее оба родителя — колдомедики, и она тоже хотела, чтобы у ее будущего мужа была эта профессия. Пусть профили разные, но они все равно будут друг друга лучше понимать.

Ярослав пока среди охотниц за властью и состоянием высоко не котируется. Бастард — он может как унаследовать род, так и остаться не у дел. Но Насте, в сущности, глубоко плевать на его родовой титул. Даже если не станет главой рода, он все равно останется симпатичным парнем, который вскоре станет колдомедиком.

Существует лишь одна проблема. Они просто замечательно общаются как будущие коллеги, но говорить на личные темы Ярослав то ли стесняется, то ли не хочет. И гулять ее не зовет, хотя Настя и так чуть ли не на грани приличий намекала ему на свою готовность с ним встречаться. И ведь не влюблен ни в кого. И девушки нет. И точно ни с кем не помолвлен. Но даже если он — вдруг! — все же станет главой рода, Настя остается для него желанной невестой из семьи потомственных колдомедиков. Так что даже беспокоиться о неподходящей партии ему не стоит. Так в чем же дело?

В плане общих интересов у них все было отлично. Говорить на отвлеченные темы, которые бы интересовали их обоих, они могут часами. Быть может, он просто не видит в ней девушку? Настя понимала, что рядом с преступно красивой Никольской даже ее вполне привлекательная внешность кажется уже не столь идеальной, но другие-то парни ее замечают. Хотя она вечно в халате, с минимумом украшений, да и красится редко. Тарасович гоняет их так, будто они уже поступили на курсы колдомедиков, скидки на возраст и недостаток базовых знаний не делает — тут уж не до косметики и завитых локонов. Но сейчас они идут на экскурсию, им весь день освободили.

Поэтому Настя выспалась, загодя выпив недешевый травяной сбор для долгого сна без побочных эффектов, приняла ванну, сделала маску для лица, завила волосы, нанесла легкий макияж. И даже платье надела вроде тех, что носит Никольская — с узким лифом, облегающее в бедрах, но с широкой юбкой. Только вырез взяла чуть побольше. Никольская грудь ниже ключиц никогда не оголяет, но ее природа в этом наградила даже излишне щедро, а вот Настя с глубоким вырезом совсем не будет казаться пошлой. Надела новые серебряные украшения — небольшие серьги в виде крупных горошин аметиста и кулон каплевидной формы с этим же камнем. И на талию — узкий ремешок с серебряной пряжкой. Красота. Пусть только попробует не обратить на нее внимание!

Правда, пришлось сверху надеть пальто. Тарасович уже ждал в транспортном центре — так называлось здание, где можно было купить портал в другой город. Он посмотрел на Настю с хитрым прищуром, отчего той стало даже немного неловко. Ну да, она потратила три с половиной часа, чтобы привести себя в порядок. И еще неделю потратила на то, чтобы все заранее спланировать и уложиться в эти три с половиной часа. Имеет право.

Вот только пришла Настя последняя, и они тут же получили портал. Несколько неприятных секунд — и вот все уже в Киеве, точно напротив местного госпиталя. Внутри, разумеется, сняли верхнюю одежду, накинули на плечи халаты и отправились на продолжительную и подробную экскурсию по корпусу.

Настя держалась поближе к Ярославу, но в этом, в сущности, не было ничего удивительного. Их ведь всего двое с первого курса, их старшие товарищи неплохо знакомы между собой, а вот первокурсников пока в свой круг не приняли.

Настя все сдерживала зевоту — почему-то клонило в сон, хотя она замечательно выспалась под действием травяного сбора. Грешила на скучную лекцию, которая экскурсия. Было абсолютно непонятно, зачем в качестве экскурсовода выставили такого нудного старикашку с усыпляющим тембром голоса.

— Мне папа говорил, — задумчиво сказала она Ярославу, — что с практикантами и школьниками никто не хочет возиться. Наверное, здесь нас просто надеются усыпить, чтобы мы не пошли дальше.

— Не выспалась? — участливо спросил Ярослав.

Она покачала головой. Выспалась. Но, с другой стороны, одна хорошая ночь не может исправить жуткий недосып последних дней. Что самое обидное — желание спать не проходило и после того, как лекция закончилась.

В кафетерии столики были рассчитаны на четверых. Второй и третий курс, разумеется, сели вместе, что было только на руку Насте. Тарасович ожидаемо унесся куда-то в глубины больницы вместе с нудным старичком, оставив своих подопечных обедать и обсуждать увиденное. Впереди у школьников были запланированы несколько лекций от работающих специалистов. Даже разрешат провести осмотр пациентов — именно поэтому практика так высоко и ценилась.

Из них шестерых Тарасович допускал до работы с реальными больными только Ярослава. У него был явный талант, можно сказать — дар, он словно подсказывал парню, как не навредить. А еще какое-то почти невероятное чутье на причины проблемы. Настя же должна была впервые осмотреть реального пациента, а не одного из пятнадцати "пациентов" в школьном госпитале. Это были специальные артефакты, которые могли сносно изображать простейшие заболевания — насморк там, отравление. Настя хорошо разбиралась именно в магических ядах, потому что по ним у нее был опыт работы — с ядами ее учила работать бабушка, она была лаборантом в госпитале Екатеринбурга.

— Волнуешься? — спросил Ярослав, заставив Настю вздрогнуть. — Ты очень бледная.

— Да? — удивилась Настя. — Странно.

Она достала из сумочки зеркальце и с ужасом уставилась на свое отражение. Физически ей просто хотелось спать, но при этом выглядела она не самым лучшим образом. Действительно бледная, сквозь слабенькое косметическое зелье проступали синяки под глазами.

— Со мной что-то не так, — с ужасом произнесла она. — Яр… я… я спать хочу. Со мной…

Она в панике вскочила, опрокинув стул, и тут же едва не упала, ударившись о край стола. Спать. Ей хочется спать. Ксению Иволгину нашли спящей, а Марина Солнцева попросту заснула в медпункте, не дождавшись врача.

— Тихо, Настя, — Ярослав подхватил ее под локоть, но девушку из-за страха била крупная дрожь и она тут же навалилась на него, вцепилась ему в жесткую ткань пиджака.

Тот ловко подхватил ее на руки и грозно рявкнул на старшие курсы:

— Срочно сюда Тарасовича! И Цыпаря!

Дверь столовой распахнул каким-то невербальным заклинанием, быстрым шагом прошелся по коридору, так же раскрывая на своем пути все двери, что огораживали разные отделы больницы. Следом за коридором со столовой шли помещения больничной лаборатории, и только потом начинались смотровые кабинеты. Ярослав занес ее в один из таких, пустой по случаю перерыва на обед, и усадил на кушетку. Заклинанием поднял спинку артефактной кровати, заклинанием же изменил температурный режим. Стало прохладно и этот холод немного привел Настю в чувства.

— Меня прокляли? — с ужасом спросила она.

Он шел так быстро, что испугалась даже Настя — она впервые увидела тихого Ярослава в таком состоянии. Поэтому и спросить решилась только сейчас.

— Я не знаю еще, — спокойно сказал он. — Но ты говори со мной и, на всякий случай, не вздумай засыпать. Я сейчас буду тебя сканировать заклинаниями, а ты их называй, ладно?

Настя кивнула. Ярослав тут же строго приказал ей:

— Говори, Ельская! Давай же, не спи! Ну, что я делаю?

Он взмахнул палочкой и Настя по противному чувству холодка по позвоночнику опознала невербальное заклинание, которое она сама пока так и не смогла разучить.

— Общее состояние организма. Что со мной?

Он сжал губы в тонкую ниточку и Насте захотелось разреветься. Тарасовича все не было, за дверью кабинета явно шептались их старшекурсники. Настя как-то лениво подумала, что быть Ярославу все же главой рода. Есть в нем это умение спасать жизни. Он тут же начал произносить и другие заклинания — в том числе и то, что сканировало ауру. И еще одно — то, что отмечало состояние магии пациента.

Посмотрел на нее затравленно так, испугано. А потом достал из кармана тонкий кругляш дорогущего артефакта. Такие нужны для увеличения магического резерва владельца. У хороших колдомедиков всегда есть подобные — вдруг случай будет слишком сложным. У Насти, разумеется, не было. Семья у нее не того масштаба, чтобы шестнадцатилетней дочери дорогущие артефакты в школу выдавать. Ярослав взял с полки тонкий серебряный нож, полоснул по ее ладони и сжал ее пальцы вокруг амулета. Зашептал кодовое заклинание, так что Настя едва могла его разобрать.

— Ты думаешь — поможет? — дрогнувшим голосом спросила она.

— Не знаю. Ты должна быть в сознании для принятия артефакта, так что на Ксюше и Марине его проверить было нельзя, но…

Настя до боли сжала амулет в ладони. Теперь ее личный магический резерв стал вполовину больше. Теоретически, так проклятье будет дольше добираться до магического ядра.

— Спасибо.

— Только не засыпай, ладно. Давай, говори. Когда ты захотела спать?

И Настя говорила. Недолго, правда. Через пару минут Тарасович их все же нашел, ввалился в комнату вместе с главным колдомедиком, тут же запестрели заклинания, посыпались вопросы. Настя вцепилась в руку Ярослава мертвой хваткой — было очень страшно, а глаза просто слипались, язык ворочался с трудом.

Она старалась не заснуть, но даже страх не добавлял ей бодрости. Лениво думалось о том, что она может умереть. Это была страшная мысль, и Ельская плакала от ужаса, но сил не было даже на нормальную истерику — слезы просто сами лились по щекам. Она только чувствовала, как крепко Ярослав держит ее за руку. Недовольные разговоры Тарасовича и подоспевшего Цыпаря казались далекими, неважными. Другое дело — ладонь Ярослава и его льдистые глаза. Совсем рядом. Ближе, чем когда-либо раньше.

— Настя! Настя, не засыпай! Вот выпей еще зелья бодрости, — голос у Ярослава ломался от волнения.

— Ты так и не позвал меня на свидание, — сказала она, окончательно проваливаясь в сон.

* * *

Первой группе позволили пропустить занятия и переместиться в Киевский Госпиталь. Правда, в неполном составе. По правилам, покидать стены школы могли лишь те, кто не имеет долгов и низких оценок. Обычно к субботе все эти горы невыполненных домашних заданий удавалось разгрести, но это была пятница, и Катя, к ее сожалению, не успела сварить удовлетворительное зелье от поноса.

Эля отказалась идти сама — решила оказать моральную поддержку подруге, которой уж очень сложно давались зелья. Особенно те, где нужно было соблюдать строгие пропорции. Если неравномерно нарезать склизких болгарских улиток, то не получится даже удовлетворительное зелье, а Белая аккуратной никогда не была. Весь вечер четверга Катя старательно строгала тонкими ломтиками виноградинки, а Эля ее критиковала. Теперь же обе собирались пойти на дополнительное зельеварение и продемонстрировать учителю умения одной маглорожденной студентки.

В госпитале было шумно и людно, причем не только в общих коридорах, но даже в закрытом отделе, куда Кирилл практически сразу провел четырех подопечных. Третья проклятая девушка окончательно взбудоражила магический мир, поэтому сейчас здесь были не только авроры, но еще и представители Совета: для этой цели прибыл лично Роман Белозерцев.

Вася отметила, что Ярослав очень похож на отца внешне. Те же черты лица, такие же кудрявые волосы, стянутые в тугой хвостик на затылке. Сейчас стоят рядом, поэтому сходство кажется особенно сильным. Вася нерешительно подошла к ним, немного побаиваясь строго взгляда Белозерцева. О нем ходили пугающие слухи. Сильный маг, истинный целитель, человек строгий и иногда даже излишне жесткий. Вася, далеко не из робкого десятка, все равно опасалась его.

Ведущий колдомедик страны, сейчас он хотел понять, что не так с этим проклятьем. Мужчина пытался вылечить девушку собственной силой — а ее у Белозерцева было побольше, чем у того же Цыпаря — но магия просто уходила в никуда.

Рудецкая поздоровалась, скромно представилась, но в глаза знаменитому Роману Белозерцеву смотрела твердо. Ей думалось, что идея дурацкая, и она зря лезет в дела колдомедиков… но, с другой стороны, если они и правда упустили эту деталь, то лучше бы сказать сейчас, а не спустя два месяца хвастливо заявлять “Я так и знала!”.

— Пока мы шли сюда, — обратилась она к Ярославу, — я тут вот о чем подумала: помнишь, ты говорил нам о том, что магия покидает девушек, и ее не удается удержать?

Ярослав кивнул.

— А где маг теряет магическую силу? — задала вопрос Вася.

Оба — и отец, и сын — посмотрели на девчонку удивленно.

— Если долго бродить в мире Нави, можно умереть от истощения, — спокойно закончила Вася. — Что, если прокляли не тело или магию. Что, если девушек заставляют бродить в потустороннем мире?

Белозерцев как-то сразу стряхнул с себя хмурость и превратился в крайне деятельного человека. Он тут же распахнул дверь палаты, а Ярослав легонько потянул Васю, чтобы они смогли проскользнуть следом. При этом оба выглядели так, будто за спиной родителя прокрались в какое-то запрещенное место. В палате был сам великий и ужасный Цыпарь, а также родители Насти. Они оба — колдомедики, поэтому объяснения самодовольного Цыпаря слушали внимательно и часто согласно кивали головой. Вася боялась, что сейчас крикливый знаток проклятий выставит их обоих вон, но ему быстро нашел занятие Роман Белозерцев:

— Вызови Смутьянову, — небрежно бросил он.

Цыпарь бросил на своего сюзерена недовольный взгляд, но из палаты вышел. А Роман обратился к сыну:

— Как проверить — ушло ли сознание мага в Навь, или еще в Яви?

Ярослав четко отчеканил основные критерии проверки, но Вася не поняла ни единого слова. Она знала самый действенный способ — шагнуть в Навь самой. Только бродить в потустороннем мире — занятие крайне опасное, так что вряд ли так поступают колдомедики.

Явь — это наш мир, реальный. А Навь — потусторонний, мир мертвых. Не зря ведь в детских сказках часто говорят — явись передо мной. То есть стань частью мира Явь. А миражи и обманные иллюзии называют Наваждениями — то есть созданные миром потусторонним. Между Навью и Явью есть граница, отделяющая эти два мира. Принято относить эту границу к миру Навь. И если маг говорит — уйти в Навь — то имеется в виду хождение на Границе.

Умершие тоже попадают на границу, где находятся около сорока дней. Примерно столько бродит душа и сознание мага по туманной местности мира Навь, пока ему не откроется дорога в мир потусторонний. Некоторые уходят за грань раньше. Кто-то напротив — так и не уходит с границы. Такие души воплощаются призраками. А еще на границе бродят опасные энергетические сущности, здесь живут некоторые создания мира Навь, сюда же — на границу — могут приходить души давно умерших, если их зовут потомки на праздниках. Как, например, было на недавнем дне осеннего равноденствия. Двери потустороннего мира приоткрылись, и все души, которых звали из Яви, могли немного побыть с близкими людьми. На Корочун, например, шагать на границу вообще настолько просто, что некоторые предпочитают обвешаться амулетами, лишь бы случайно там не оказаться.

Маги могут шагать на границу или уходить в Навь специально. Отсюда некроманты зовут умерших, здесь колдопсихологи лечат сложные случаи заболеваний разума, здесь сильные маги умеют прятать свои воспоминания. Некоторым удается уходить на грань не только сознанием, но и телесной оболочкой, и тогда маги могли проникать даже сквозь самые сложные защитные контуры. Но для этого нужно еще и уметь ориентироваться в тумане границы двух миров. А это подвластно единицам.

Смутьянова — одна из самых сильных ведьм, которая умеет путешествовать в Нави. Переходить в потусторонний мир не только сознанием, но и телом, у нее пока не выходило, а в остальном она была достаточно известным специалистом. И заметной, как рассеянно отметила Вася. Очень высокая, мощного телосложения, с красивыми чертами лица, несколько смазанными из-за лишнего веса. Она носила короткую стрижку, которую укладывала мягкими волнами. Выглядела при этом она как истинная королева. В темно-синем длинном платье с блеском и крупных золотых украшениях.

— Ты думаешь, ее сознание в Нави? — с порога заговорила она грудным, низким голосом.

Мало людей могли запросто называть главу огромного рода на "ты", да еще и опускать вежливое приветствие. Ольга Смутьянова явно была одной из таких, потому что Белозерцев и не думал возмущаться:

— Да вот девочка предложила, — кивнул в сторону Васи он. — Мы сейчас проверили заклинаниями, в Яви ее разума действительно нет.

— Мы так испугались угасания магических сил, что даже не подумали о ее разуме, — вздохнула женщина и присела на край кровати. — Я могу посмотреть. Но вытащить ее сможет разве что Воронцов. Старший, а не тот что сейчас в коридоре стену подпирает. Макса я сама учила, он разве что меня сможет подстраховать. Кстати…

Она снова встала, резко открыла дверь палаты, за которой толклись авроры и целая куча других непрофильных специалистов, и позвала Воронцова. Основная работа авроров была, по сути, закончена, вот те и скучали под дверью, ожидая вердикта колдомедиков. Макс не рискнул соваться в палату вслед за Васей — с целителями спорить все равно бесполезно, да и выставили всех за дверь вовсе не по прихоти родителей девушки. Понятно, что для осмотра больной нужна тишина как минимум для колдомедиков.

— Подстрахуешь, — командным голосом приказала Ольга, стянула с шеи средненький талисман защиты разума и вручила его Воронцову.

Она учила его ходить в Навь. Для него это — практически семейный дар, некоторые из его рода умудрялись сами по себе проваливаться на ту сторону, поэтому Макса заранее обучали хоть как-то ориентироваться в мире потустороннем.

Смутьянова осторожно присела на край кровати, положила руку девушке на лоб, закрыла глаза и словно разом вся потускнела. Так выглядит со стороны шагнувший в Навь — кожа становится словно пергаментной, исчезает румянец, и даже волосы словно пеплом присыпает. Макс неуверенно стоял возле учителя и внимательно следил за ее мыслями. Спасать женщину не пришлось. Уже через пару минут она открыла глаза и устало покачала головой:

— Зовите Воронцова. Пусть посмотрит, — припечатала она. — Девушку кто-то привязал к чему-то невидимому мне в Нави. Я даже не представляю, сколько нужно сил вбухать, чтобы девочку вырвать…

Она замолчала, исподлобья посмотрела на Белозерцева, и тот устало кивнул, поняв ее без слов. Все плохо. Воронцовых всего трое, и уж глава рода не будет рисковать жизнью и магией, пытаясь вырвать девчонку. А самое неприятное — так как причина неизвестна, то и гарантий никаких. Ну вот соберут они сильных магов для ритуала поддержки, ну уговорят главу огромной страны тянуть девчонку с того света, ну даже вытянут… а она потом снова туда нырнет. Пока не узнали первоисточник проклятья, просить Воронцова о помощи — просто верх неприличия. Это даже не его профиль. Он просто из-за сильнейших способностей в управлении разумом может ориентироваться в зыбком тумане Границы миров, но вот тянуть с того света должен некромант. Но где ж его взять, если единственные — женский род Яги — присоединились к Василисам и по-тихому исчезли где-то на просторах огромной страны.

Родители Насти Ельской тоже умели понимать все с полуслова. Ее мама, стойко державшаяся все это время, устало опустилась на стул и просто заплакала, спрятав лицо в ладонях. Вытащить кого-то с Границы миров — это не то, что купишь за деньги или получишь благодаря связям.

— Говорят, в Южной Америке и Африке есть живые некроманты, — немного неуверенно произнес отец Насти.

— Вы же знаете, — вздохнул Белозерцев, — мы с ними не работает из-за их малого мастерства. Напишите коллегам, узнайте по своим, может за последние пять лет где и появился обученный некромант, а не самоучка, что действует на свой страх и риск. Вроде бы есть чистокровные рода в Индии, Турции и был еще в Великобритании. Нужно посмотреть в архивах.

Отец Насти устало кивнул. Некромант — специализация редкая и опасная. Таскать души из-за грани — это не тела лечить. Приходится заходить не просто на границу миров — в сам потусторонний мир шагать. Этому нужно обучиться, а не лезть туда, надеясь на русский авось. В Союзе тоже рождались некроманты, но последний умер двадцать с лишним лет назад, его наследник этого дара не имеет.

— С тобой все в порядке? — обеспокоенно спросила Вася у Ярослава.

Он был болезненно-бледным, будто ходил в Навь вместе со Смутьяновой. Ярославу было стыдно, хотя он понимал, что ни в чем не виноват. Но почему-то жило убеждение, что если бы он позвал ее погулять — просто потому что Настя так этого хотела — и все бы сейчас было хорошо.

Поэтому он отрицательно покачал головой, но отвечать не стал. Лишь потянул Васю к выходу из палаты. В коридоре стало значительно спокойнее. Авроры частично разошлись по своим делам, лишь несколько молодых парней в сторонке тихо обсуждали свои аврорские дела. Вася помахала брату, который был среди этих парней. Хотела подойти, спросить где Богдан с Ратмиром, но не успела. Ярослав заговорил уверенно и быстро:

— Настя сегодня вела себя не так, как обычно. Дело в сегодняшнем дне.

Вася несколько удивленно на него посмотрела, а Лозерцев продолжил:

— Она обычно не красится, носит более свободную одежду, украшения не надевает. Нужно проверить все это. Мы можем посмотреть ее вещи?

Рудецкая рассеянно заметила, что он даже выглядел иначе. Собранный, с плотно сжатыми губами, с жестким взглядом льдистых глаз. Для него эта практика только что стала личным делом, из-за чего сквозь привычный образ неуверенного парня начал проглядываться настоящий наследник Белозерцевых. А уж род колдомедиков излишней мягкостью никогда не страдал — раньше кромсали одних магов, чтобы лучше лечить других. То, что попутно научились исцелять практически без использования заклинаний, это уже побочный эффект. Ярослав, например, не очень хорошо дерется и дуэлится, но вот убить сможет быстро. Он просто знает, как это правильно сделать.

— В Колдовстворце можно будет ее комнату осмотреть, — Макс словно не заметил изменения в поведении одногруппника. — А ее вещи должны осматривать здесь же. Их нельзя перемещать в пространстве, а то исказится магический фон.

И он первым шагнул в сторону Кирилла Рудецкого — узнавать, где работают артефакторы из аврората.

Все вещи Насти были аккуратно разложены на столе. Вася неуверенно встала напротив подноса с украшениями. Самые обычные. Возможно, сделаны на заказ у ювелира, но явно не из редких магических изделий. Вася неуверенно коснулась пальцами сережек, огладила крупный камень в кулоне, взяла в ладонь простенькое серебряное колечко. Последнее было артефактом, снимало мелкие сглазы.

— А защиты разума у нее не было? — спросила Вася.

Ярослав покачал головой:

— У потомственных колдомедиков своя собственная защита на уровне. Я тоже таким не пользуюсь.

Вася рассеянно кивнула. Бабушка тоже учила ее защищать разум, но невозможно ребенка к шестнадцати годам обучить вообще всему. Поэтому без амулета Вася могла разве что понять, что в ее разум вторгаются, а вот выгнать непрошеных гостей — уже сложнее.

Она слабо представляла, чем может помочь аврорам. У них за плечами много лет опыта и наработанные алгоритмы расследований. Максимум, что могут предложить школьники-практиканты — это свежий взгляд и свое везение.

Внимание Рудецкой привлек поясок. Кожаный тонкий ремень украшала дутая пряжка с несколькими мелкими камушками. Вася любила красивые серебряные украшения, поэтому к пояску потянулась из-за банального любопытства, а не потому что что-то подозревала. И отдернула руку, не успев коснуться.

— Что такое? — обеспокоено спросил Макс.

— Не знаю, — честно ответила Вася. — Просто… странно.

Воронцов нахмурился, а вот Ярослав не постеснялся уточнить:

— Прости за бестактность, но ты ведь — Ведьма?

— Бабушка учила, — ответила Вася, уставившись на поясок, — научила чувствовать, но полноценно колдовать я не умею.

Теперь понял все и Макс. Он тут же окликнул артефакторов, которые сейчас проверяли платье Ельской на наличие каких-нибудь частично выветрившихся зелий. Ведьмы — это девушки и женщины, которые умеют работать с природной энергией. То есть колдовать. Без палочки и специальных заклинаний, действуя на инстинктах и интуиции. Это традиционно считали женской ипостасью — мужчины в колдовстве не столь успешны. Несмотря на то, что в документах и разговорах любую девушку называли ведьмой, иногда в это слово вкладывали особый, глубинный смысл, выделяя его в речи.

Поясок уже подняли в воздух заклинанием, а через пару секунд разделили дутую пряжку на две половинки, из которых вывалился крупный продолговатый опал. Вася смотрела на камень с непониманием, Макс — с долей недоверия. Он все же немного разбирался в артефакторике, и точно знал, что опал считается плохим камнем для магических подделок. Он не держит в себе магию, охотно отдает ее окружающему миру. Такими же свойствами обладают еще коралл, нефрит, некоторые разновидности сапфиров.

— Что-нибудь осталось? — спросил Макс.

Артефактор покачал головой:

— Эти камни не держат заклинания больше восьми часов.

Макс с долей иронии засмеялся, взъерошил ладонью волосы и отвернулся от стола. Когда он просил папу назначить их на практику, он чувствовал себя виноватым перед аврорами — вроде как добавляют им работы. Воронцов вообще часто чувствовал себя несколько неловко, когда из-за своего высокого положения мог получать особое отношение. А теперь выходит, что всего за один день, с легкой руки Васи, удалось узнать столько нового о проклятьях. Да, это вряд ли поможет найти злоумышленника. Да, специалисты в своем деле бы тоже вскоре вскрыли пряжку ремня и нашли там неучтенный полудрагоценный камень. И да, колдомедики бы тоже со временем додумались заглянуть в Навь. Но просто сам факт.

За его спиной вокруг злополучной пряжки уже крутились артефакторы, пытаясь распознать хотя бы остаточную магию. К завтрашнему дню наверняка уже появится больше информации как минимум по самому проклятью.

* * *

Обратно возвращались уже в темноте. Территория взлетно-посадочной площади Колдовстворца освещалась слабо, а вот около каменных дорожек на деревьях были развешены фонарики. Много света они не давали, но и в темноте уже не заблудишься. Ратмир, не моргнув глазом, ловко утащил Богдана и Ярослава отчитываться перед куратором, оставив Макса наедине с Васей. Впрочем, та смотрела вслед парням так яростно, что Воронцов сомневался в успешности подобной затеи.

— Наш куратор уже отправился домой, спать, — тяжело вздохнула она, не сумев сдержаться.

— Не думаю, — покачал головой Макс, смотря больше на Васю, чем в сторону ушедших друзей.

Она почти всегда носила юбки: обычно широкие, чтобы не стесняли движений. И туфли со множеством ремешков и на маленьком каблуке — чтобы не мешали быстро ходить и даже бегать. Это все Макс увидел не сразу, но все же он часто на нее смотрел. Она выглядит нежно и женственно, если не знать о ее истинном характере. В ней вообще было много противоречий. По характеру — настоящая пацанка. А внешне — обычная девушка, что любит платьица и красивые прически.

Вася же устало вздохнула и обернулась обратно к Максу, но в глаза не смотрела — рассматривала то ли землю под ногами, то ли носки туфель. Ей было неловко с ним и боязно. Неловко — потому что не получалось повернуть всю ситуацию в шутку, сделать вид, будто он никогда не говорил о своих симпатиях. А боязно — потому что он все же мог надавить на нее. Не напрямую, конечно — давнее проклятье все еще не давало мужчинам возможности вредить женщинам. Просто сколько есть возможностей испортить жизнь одной небольшой магической семьи, даже не угрожая никому.

А Максу внезапно пришла мысль, что сама Вася не часто похожа на волчицу. Скорее на птицу. Внимательную, несколько пугливую небесную хищницу. А ведь обычно анимагическая форма похожа на характер человека, пусть иногда "похожесть" проявляется в совершенно неожиданных областях.

— Пойдем? — Макс кивнул в сторону дороги к общежитиям.

Вася кивнула в ответ. Воронцов специально шел медленно, лишь бы подольше побыть с ней наедине, а та в ответ угрюмо молчала. Макс и сам толком не знал, как себя с ней вести. Боялся спугнуть, но при этом и молчать — не выход.

— Я вот не понимаю, — нарушил неловкую тишину Макс. — Ты такая наблюдательная, или такая удачливая? За пару часов благодаря тебе столько нового узнали.

— Кирилл говорит, что и то, и другое, — ответила она, слабо улыбнувшись.

— А как про Навь догадалась?

Вася прямо на ходу пожала плечами и призналась:

— Я ведь не колдомедик. Я не знаю десятков способов выкачивать магические силы. Но зато я знаю, что можно истощить себя вплоть до смерти, если шагнешь в Навь и не сможешь оттуда вовремя выйти. Смотрела буквально вчера ночью отчеты колдомедиков, и там не было ни слова о подобных проверках, вот я и решила спросить.

Макс понимающе кивнул. Был у него учитель чар, так он заставлял своего ученика в течение всего дня делать работу по дому с помощью магии, используя только пять заклинаний. К вечеру так устаешь, что достаточно быстро придумываешь оригинальные способы воздействия на предметы. Малое количество знаний не всегда является преградой. Иногда меньше знаешь — быстрее решаешь проблемы. Просто потому что не нужно выбирать из сотни вариантов, ведь у тебя есть только один.

— Ты умеешь колдовать? — спросил Макс.

Он догадывался, но никогда не спрашивал напрямую. Было в Васе что-то свободное, настоящее, что свойственно женщинам, живущим в гармонии если не с собой, то как минимум с окружающим миром.

— Совсем чуть-чуть. Не знаю никаких сложных ритуалов и заговоров, но кое-чему меня обучали. Могу природу чувствовать, хотя у меня не важно получается. Мелкие раны заговаривать, хотя заклинанием вылечить вообще-то проще. В общем, бабушка все пыталась сделать из меня настоящую Ведьму, а я предпочитаю магию. Так проще.

— Зато интуиция сильнее развита и можешь ощущать остаточную магию, — резонно заметил Макс.

Ведьмы среди аристократок встречались редко. Говорят, основное требование к обучению — близость природы и терпение. Девочек заставляли часами бродить в лесах и полях, разговаривать с цветами и деревьями, правильно просить и приказывать. У аристократок взамен этого стояли уроки этикета.

— А я никогда не говорила, что была недовольна упорством бабушки. Пока что мне это особо не нравится. Чаще всего. Но вообще-то штука полезная. Сигнальные заклинания, например, заранее чувствую.

Макс улыбнулся, уточнил:

— И как? Помогает?

— Нет, — весело призналась Вася, за разговором забыв о необходимости стесняться Макса. — Я даже точное местоположение назвать не могу, так что тут мое умение абсолютно бесполезно. Буквально говоря, не нужно быть Ведьмой, чтобы знать о наличии сигнальных чар возле жилища мага.

Макс засмеялся, соглашаясь. Ведьмы могли творить по-настоящему сильное колдовство, но для этого им был нужен сильный эмоциональный повод. То есть обычно их умения проявлялись в защите семьи или наложении проклятий на обидчиков. Делать что-то по чужой указке могли редкие Ведьмы.

— Ладно, я пошла. Спокойной ночи, — Вася махнула рукой и почти побежала к дверям женского общежития.

Макс рассеянно смотрел ей вслед. Он и не заметил, как они дошли до места.

Варить дурацкое зелье не пришлось — Катя просто нарезала улиток мелкими кусочками и ей поставили зачет. Впрочем, настроение все равно было испорчено. Во-первых, ей не нравилось быть отстающей, а в своей группе она оказалась первой, кому пришлось сдавать что-то дополнительно. Во-вторых, из-за этого она не пошла на желанную практику. А ей очень хотелось. Она никогда не видела, как ведется расследование в мире магии. Да и о магловских способах знала лишь по сериалам. А это ведь чертовски интересно — видеть, как работают следователи.

Эля молча слушала жалобы подруги, но в итоге не выдержала, резонно напомнила:

— Ты, бывает, у себя под носом очевидное не замечаешь. Как ты собираешься в следовательский отдел идти.

Катя поморщилась: от Эли сложно дождаться утешения. Зато она умеет раздавать волшебные пинки, мотивируя на новые свершения.

— Так я же не следователем хочу стать, — возразила Белая. — Я хочу работать в отделе расследований, заниматься сканированием помещений. Ну, знаешь, вроде криминалистов. Как у вас называются люди, которые собирают улики?

Эля тихо хихикнула:

— Вот, ты даже не знаешь точно название своей будущей профессии, — но потом Никольская смягчилась и добавила: — У нас тоже есть отдел криминалистики в аврорате. Там работают мастера чар, зельевары и артефакторы.

Катя довольно кивнула. Было немного стыдно, что она и правда не посмотрела точное название желанной профессии… но, с другой стороны, окончательно решение она приняла совсем недавно, когда начала посещать дополнительные занятия по этому предмету. Поэтому она легкомысленно ответила:

— Ну теперь же знаю. Был бы у вас гугл — давно бы проверила. А так… искать в книгах — слишком долго.

Эля недовольно цокнула: бесконечные упоминания неведомой магловской штуки ее порядком раздражали. В Китеже магловская техника не работала совсем — весь город был спрятан под сплошным куполом чар. А вот Вася неплохо ориентировалась во всей этой технике. Ее родители жили в магическом квартале, который стоял так близко к обычным магловским квартирам, что с техникой не было никаких проблем.

— Этот ваш гугл прямо какое-то божество, — немного ворчливо заметила Эля.

Они сидели за столом в своей крошечной гостиной и лентяйничали. Ждали Васю. Можно было, конечно, сесть за домашнее задание, но в пятницу вечером учиться не хотелось. Впереди два вечера, чтобы все прочитать и написать, а сегодня хочется просто пить чай и болтать.

Катя хитро улыбнулась и поудобнее села на стул, поджав под себя ноги. Эля едва заметно нахмурилась — привыкшая сидеть правильно, она не понимала, как у Белой ноги не затекают.

— Если бы у магов тоже были компьютеры и поисковые системы, то искать информацию по женихам было бы проще, — весело сказала Катя. — Был бы не каталог, а социальная сеть. И сразу все видно: и фотографии, и краткая информация, и короткое видео с прошлой пьянки. Представляешь, ты могла бы все знать обо всех.

Эля посмотрела на подругу немного высокомерно, пусть это и было наигранно:

— Я и так знаю все обо всех. А если не знаю — спрошу у Этери. Она наш магический гугл.

Катя засмеялась, признавая некоторую правоту в словах подруги. У магов хорошая память. Во-первых, потому что магия вообще во многом полагается на силу разума, даже в чем-то — силу воли. Во-вторых, потому что тут проще один раз хорошенько запомнить, чем потом снова искать в книгах. Катя понимала, что по скорости обработки информации маги проиграют маглам, а вот в умении эту информация хранить выиграют со значительным запасом. Способности Воронцова вообще кажутся сошедшими со страниц фантастической книги про людей будущего: если Макс что-то забыл, ему нужно минут пятнадцать посидеть в сторонке с закрытыми глазами, и он снова это вспомнит.

— Ну в магловских социалках еще можно знакомиться с людьми. Типа брачного агентства без свахи, — продолжила Катя защищать интернет.

— Аналог социальных сетей у нас тоже есть: это бабушки, — покачала головой Эля.

А потом улыбнулась, встала со своего места и взяла с полки небольшой чемоданчик, где хранила письма от родни. Катя с любопытством за ней наблюдала. Ее родители так и не привыкли к странным порядкам магического мира, письма писали — словно сообщения в соцсетях. Раньше Катя писала и получала письма от дедушки, а теперь ограничивается ежемесячными "Счастлива, здорова, учусь хорошо". Она даже хотела взять сквозные зеркала — магическая замена телефона, но артефакт стоил непомерно дорого. А недавно она узнала, что дорогая покупка была бы еще и бесполезной. Как и магловские телефоны, сквозные зеркала требовали постоянной подпитки — только магией, а не электричеством, и в магловской квартире артефакт бы "разрядился" за пару дней.

— Вот, — Эля протянула Кате пухлый конверт.

Конверты — тоже простейший артефакт. Но такой могла состряпать даже сама Катя — нужна только очень плотная бумага, из магловской идеально подходит акварельная, а также знание нескольких заклинаний. Письма перемещаются между шкатулками по принципу обычной магловской почты, каждый раз проходя сортировку. Радиус у шкатулок довольно большой, но всю страну охватить не получится. Письма Кати домой, например, проходят четыре отделения почты, прежде чем попасть к ее родителям. Разносит их по магловским домам почтальон-маг.

Но этот конверт явно был куплен, а не состряпан лично из подручных средств. Плотная бумага светло-коричневого оттенка, золотистый рисунок на самом конверте. А внутри — несколько магических фотографий.

— Это что, дополнительный тираж каталога женихов? — хихикнула Катя.

— Ага. Это бабушка присылает. Эти парни предлагают мне встретиться.

Катя с большим интересом рассмотрела фотографии:

— Вот этот ничего такой, симпатичный блондин. Смотри, какой взгляд уверенный.

Эля недовольно поджала губы:

— Ага, а его главное хобби — карты. Проиграет все состояние, а мне потом его содержать? Ну уж нет, пусть этот красавчик ищет жену побогаче.

Катя хихикнула в ответ. Она положила фотографии обратно в конверт: остальные четверо были откровенно страшными. Эля для них, на взгляд Кати, была слишком красива.

— Ну, ты можешь найти себе кого-нибудь в школе, — пожала плечами она.

Эля хмыкнула ей в ответ:

— И это говорит девушка, которая так боится Волкова, будто он ее съест.

Катя не выдержала, хихикнула:

— Укусит за бочок.

Она и правда несколько пугалась Богдана. Но не потому что он делал что-то странное. Просто Катя впервые столкнулась с тем, что может нравиться парню. Не абстрактно казаться привлекательной, а вызывать желание встречаться у определенного человека. Для нее это было ново. А все новое пугает. В субботу они договорились всей группой посетить Санкт-Петербург, а в воскресенье девушки собрались на магическом дилижансе ехать в деревню Малахитово, что располагается совсем недалеко от школы. Из-за столь насыщенного графика никаких свиданий не будет. Это, с одной стороны, принесло Кате какое-то облегчение: ее точно никуда не позовут, следовательно не нужно паниковать по пустякам. А с другой, что-то типично девчачье заставляло Катю даже хотеть свидания с Богданом. Даже не так — просто свидания с кем-нибудь. Она никогда не ходила на свидания.

— Нет, правда, — продолжила Катя, — почему ты и до сих пор не помолвлена? Ты красивая, у тебя наверняка и приданое есть, и аристократка, все дела. Разве не положено заключать помолвки чуть ли не с детства?

— Отменили четыреста лет назад, — обрубила Эля.

Это было неудобно и плохо зарекомендовало себя в разрезе истории. Несмотря на то, что общество магов изначально было патриархально, в правах женщинам никогда не отказывали. Они всегда имели право громко выражать свое мнение, иметь профессию и слыть ведущими специалистами в определенной области. Вот в деле продления рода — там уже другие разговоры. Но попробуй заткнуть в семье женщину, которая может быть еще и посильнее мужа. Это и не принято. Договорные браки заключаются лишь в том случае, если жених и невеста не против. Иначе нормальной семьи не получится. Хотя бы потому что зелье против беременности любая ведьма сможет сварить прямо в стеклянной баночке из-под крема, чуть подогрев ее на батарее. А если женщина против мужа — то и дети могут не появиться. Зачем тогда вообще брак заключать?

Кроме того, отмерла традиция и заключать браки среди детей. Появилась было веке так в шестнадцатом, а потом пропала. К моменту, когда дети вырастают до нужного возраста, старые договоренности пора пересматривать, политическая обстановка изменилась, а бизнес мог и прогореть. Никаких ранних помолвок. И свадьбу принято играть через несколько месяцев после помолвки, а не ждать годами. Исключения делались разве что для учащихся — во многих школах ученикам запрещалось входить в другой род до окончания учебы. Обычно это касалось только девочек — это им приходится менять фамилию после свадьбы, но задевало и тех парней, что хотели перейти в род супруги.

— И что? Договорных браков нет? — удивилась Катя, подозрительно смотря на подругу.

— Почему же? Есть. Только если кто-то хочет договорной брак — то женится сам, или это делают взрослые дети. Старше семнадцати как минимум. Раньше все равно жениться запрещено.

Катя недоверчиво поморщилась, но решила обдумать это потом. Она интуитивно ждала от аристократов поведения в стиле фильма "Еще одна из рода Болейн", или "Герцогиня", но не думала, что развитие общества тоже не стоит на месте.

— И кстати, — улыбнулась Эля, — посещать балы можно лишь с семнадцати лет. И мало какая аристократка откажется от белоснежного платья на бале дебютанток по весне. Не считая свадьбы, это единственная возможность надеть только белое.

— И поэтому ты до сих пор не помолвлена? — удивилась Катя.

Эля недовольно цыкнула:

— Нет. Просто я еще не встретила подходящего мужчину. Все время мальчики, а я хочу не принца, а сразу короля.

* * *

Санкт-Петербург встретил их почти хрестоматийным дождичком. Серое небо, серые здания, серая брусчатка Дубовой аллеи. Названия улиц в культурной столице магического мира были тесно связаны с деревьями и цветами, словно этим горожане пытались добавить тепла и уюта сумрачной погоде.

Как и во многих других городах, порталы Колдовстворца привели их точно в городскую общественную библиотеку и сейчас семеро учеников стояли под козырьком здания: Катя сосредоточенно накладывала на всех водоотталкивающее заклинание. Не сказать, что остальные не знали способов защитить от дождя, но почему не воспользоваться услугами подруги? Водоотталкивающие — трёхступенчатое заклинание, разучивать его долго, оно относится к сложным бытовым чарам. Обычно все ограничиваются простейшим невидимым зонтом.

Первой под моросящий дождик шагнула Эля, недвусмысленно потянув Ярослава за рукав — еще не хватало влипнуть в разборки влюбленных: что бы там не происходило, пока не понятно, нужно ли вообще кому-то помогать и кого-то защищать.

Кроме всего прочего, эти двое еще и лучше всех ориентировались в этом городе. Ярослав, например, вообще вырос в Санкт-Петербурге. Роман Белозерцев купил своей любимой женщине двухэтажную квартиру на Бульваре Тюльпанов, и в этой квартире Ярослав провел все свое детство.

Арина Мышкина всегда была красивой женщиной. Она любила жизнь, искусство и своего сына. Именно в таком порядке, и никак иначе. Заядлая театралка, она и сама раньше играла на сцене, но сейчас рисует магические пейзажи. Получается красиво, но сам Ярослав был уверен — ее популярность обусловлена не столько талантом, сколько высокопоставленным любовником. Что иногда действительно поражало: Роман Белозерцев любил эту легкомысленную красавицу. Ярослав видел это каждый день. Пожалуй, у сводных братьев был еще один повод ненавидеть бастарда: Роман никогда не пропускал дни рождения своего любимого сына, в детстве часто с ним играл, водил в парки и лично учил целительству. Дело было не только в таланте мальчика. Нет, любовь отца принадлежала Ярославу просто так, без условий.

Сейчас Арина Мышкина живет на побережье Черного Моря, поэтому Ярослав не был в этом городе уже два года, но все равно все здесь было до боли знакомо. Когда ты растешь в известном туристическом месте, для тебя оно все равно будет самым обычным городом на земле.

— Мы же сразу в Павильон? — обернулся Ярослав.

— Ну не под дождем же бродить, — ответил ему Ратмир. — Говорят, в Питере бывает тепло и солнечно. Почему же мне каждый раз везет попадать сюда вот в такую отвратную погоду?

И Новгородцев догнал их, тут же начав жаловаться на свое невезение. За их спинами под козырьком остались четверо, ради которых вообще вся эта прогулка и была затеяна.

Богдан, широко улыбаясь, предложил Кате руку. У той едва заметно покраснели щеки — она еще не привыкла к столь галантному обхождению. Но Белая осторожно положила ладошку на сгиб локтя парня и они тоже шагнули под моросящий дождик, что забавно рассеивался в паре сантиметров от кожи.

— Ты же не собираешься меня избегать? — с вызовом спросил Макс, так же предлагая Васе опереться о его руку.

Та посмотрела на него недовольно, смешно надула губы, но противиться не стала: по улице они тоже пошли под руку. Вася уже успела написать бабушке, и даже проговорила с ней по сквозному зеркалу почти час, но скорая на расправу Марья Демидовна не смогла дать внучке четкого алгоритма действий. Неугодного поклонника можно послать лесом, не особо выбирая выражения. Можно вырастить ему рога и копыта. Особо навязчивого можно даже облить прокисшим борщом. Но это если поклонником является обычный парень, не из высшей аристократии. С такими, как Воронцовы, лучше не перегибать палку в оскорблениях. Сложно знать наверняка, что они воспримут с юмором, а на что обидятся.

Поэтому Вася решила послушать самый простой и распространённый совет: просто плыть по течению. Ну не потащит же он ее под венец за волосы? Значит, придется ждать, пока ему надоест. Чем Вася сейчас и занималась. Хочет тащиться под руку по центру Питера — пожалуйста. Вася на балах не бывает, это ему потом слушать сплетни о себе же. Пусть наслаждается.

— Вид у тебя такой, будто ты меня медленно препарируешь тупым ножом, — тихо сказал Макс, и Вася вздрогнула от неожиданности.

Воронцов засмеялся: он правильно догадался о примерных мыслях Васи, и это его развеселило. Дар мага разума помогал ему чуть лучше разбираться в людях. Не особенно хорошо — вот Ратмир без всякого дара читает девушек, как открытую книгу — но все же мимику Макс научился интерпретировать правильно.

— Представляю, как ты сам себя препарируешь тупым ножом, — ответила Вася, широко улыбнувшись ему в ответ.

— Какая ты жестокая, — покачал головой Макс. — А я ведь к тебе с чистыми помыслами и добрыми намерениями. Ты уже прочла заключения колдомедиков?

Он так резко сменил тему, что Вася даже опешила на пару секунд, но тут же кивнула, радуясь нейтральной теме:

— Да. Сложное проклятье сознания, задействована некромантия высшего порядка. Как думаешь, действует некромант-самоучка?

Макс пожал плечами:

— Не знаю. Богдан писал отцу, спрашивал об этом же. Ну ты, наверное, и сама знаешь, что в аврорате думают о некромантах?

— Что это страшная сказка для взрослых? — хмыкнула Вася.

— Столько раз подозревали, что в стране появился некромант-самоучка, но ни разу эта идея не подтвердилась, — согласился Макс. — И сейчас авроры тоже предпочитают считать виновным скорее талантливого артефактора, которому удалось имитировать заклинание высшей некромантии, чем реально поверить в наличие самоучки в стране.

Вася кивнула:

— Но согласись — здесь действительно сложный случай. Не так-то просто привязать мага к чему-то в мире Нави.

— Но возможно, — возразил Макс. — И это может быть не только некромант. Если бы кто-то выдергивал с того света — то сомнений было бы меньше. Если бы быстро убивал там. Или без всякого проклятья мог утащить за грань. А так в Нави могут бродить многие.

— Маги разума, например, — ехидно уточнила Вася.

— И сильные колдомедики, — напомнил Макс. — А еще оборотни и некоторые анимаги. Ты, случайно, не промышляешь ничем подобным?

Вася сердито махнула на него рукой. Анимагия — это не только выдающиеся способности к трансфигурации. Вася потому и была в Нави, что там можно узнать свою истинную сущность, принять своего зверя, сродниться с животными инстинктами, которые в тебе живут. Поэтому Макс прав — любой анимаг может как минимум зайти в Навь. И выйти тоже сможет. А вот бродить там и что-то делать — это уже сомнительное утверждение.

Тут разговор затих сам собой. Они вышли к знаменитому Павильону Роз. По сути, павильоном это могли назвать только русские маги, склонные к гигантомании. Это был просто огромный хрустальный купол, который накрывал целый квартал. Хрусталь был сплавлен с помощью магии, и несколько мастеров в течение пары месяцев вытачивали на нем огромные розы, превращая это строение в осязаемое волшебство. Даже под моросящим дождем, в пасмурную погоду, грани этого купола красиво сверкали разноцветными бликами, отражая не столько солнце, сколько внутреннюю подсветку квартала.

— Никогда не была здесь? — спросил Макс, когда Вася замерла на месте, рассматривая это сверкающее чудо.

Она кивнула. Рудецкие мало путешествовали. Тем более мало путешествовала Вася. В средней школе порядки были строже, ходить на прогулки каждые выходные не разрешали — на магическое ядро ребенка плохо влияет частая аппарация. Поэтому Вася бывала только там, куда ездила на соревнование, или куда возила бабушка. А бабушка возила не в большие города, а на природу. Да и внучку она больше учила, чем развлекала, так что отдыхала Вася редко.

— Вживую это гораздо… гораздо…

— Масштабнее? — подсказал Макс.

Вася засмеялась в ответ:

— Вот так и появляются предрассудки о Магическом союзе: дескать, у нас проблемы с чувством меры. Он и правда огромный. Когда читала, что под ним располагается целый квартал с театрами и парками, я как-то не осознавала масштабы.

Воронцов кивнул. Как и многие постройки, Павильон Роз действительно был создан скорее статуса ради, чем для каких-то реальных целей. Да, он укрывает бывший театральный квартал в Санкт-Петербурге от вечного местного дождичка. Но питерцы прекрасно жили и без него, а гости города просто привычно ворчали, если им не везло с погодой. Поэтому огромный артефакт — а именно артефактом являлся хрустальный купол — был создан ради демонстрации силы.

— Пойдем, посмотришь на купол изнутри, — Макс чуть потянул Васю вперед.

У них были большие планы на сегодня. Погулять по Павильону, сводить Катю в магический цирк, посмотреть на субботнее Иллюзорное Шоу в хрустальном парке. Вася так восхищенно рассматривала хрустальный купол, что даже не замечала ничего вокруг. Например, что они с Максом значительно отстали даже от Кати с Богданом, но высокий Волков все еще виднелся где-то вдалеке — его макушка несколько возвышалась над толпой, а вот Эля, Ратмир и Ярослав окончательно пропали из виду. Но Макс и не думал торопить Васю. Пока она рассматривала город, он рассматривал ее.

В целом, ничего такого, чтобы парни замирали и оглядывались ей вслед. Дело было скорее в мимике, в пластике движений, в блеске синих глаз. Она была симпатична, но даже Макс не мог сказать, что ему нравится в ней. Просто она вся — целиком, без исключений — казалась очень красивой.

На них оглядывались прохожие. Не все, разумеется. По-настоящему Воронцова узнавали лишь те, кто был знаком хотя бы с его отцом, а остальные просто считали его похожим. Никто из узнавших Макса магов не мог дать гарантий, что это точно был он. Внешность у Воронцовых, конечно, заметная. И он вполне может разгуливать по Питеру без охраны — уж если наследничку позволили жить в мире маглов, то и в мире магии особо охранять не будут. Но все равно оставались сомнения — уж слишком много нежности и преданности было в глазах парня. Сложно поверить, что сын нынешнего главы Совета, наследник огромного состояния, может прогуливаться по Питеру и смотреть на девушку с такой любовью. Слишком обыденно. Слишком по-человечески.

* * *

В Санкт-Петербурге был свой цирк. Гастролей у него не было, как не было и ни одного животного в списке выступающих. Клоуны, иллюзионисты, гимнасты и акробаты. Катя смотрела представление, открыв рот от удивления. Казалось бы — что может быть невероятного в двух акробатах под куполом цирка? Но магия все меняет. Возможность подстраховать акробата дает им больше свободы, позволяет совершать невероятные вещи. Плюс яркие костюмы, потрясающие иллюзии, смешные клоуны. Смеялись все — и взрослые, и дети. Катя вытирала выступившие слезы и переживала, что могла потечь магловская тушь. Еще один резон переходить на магическую косметику.

После обедали в ресторане восточной кухни, потом гуляли по огромному музею изобразительного искусства, слушали волшебные мелодии в местном парке. Этот город жил своей, иной жизнью. Кате начинало казаться, что магические города в принципе не слишком-то похожи друг на друга. Немного чопорный Китеж, словно сошедший с открытки: с мостовыми, уличными кафе и вычурными поместьями аристократии. Шумный Владивосток, где на узких улочках торговали с ларьков даже в самый мороз, где азиаты говорят как сказочные русские богатыри — так же напевно и народно. И Санкт-Петербург, весь похожий на сплошную ярмарку под огромным хрустальным куполом — с музыкантами, диковинками и дорогими развлечениями.

Когда начало темнеть, Ярослав повел всех в хрустальный сад. Здесь было людно, по узким дорожкам гуляли парочки и целые группы людей, слышалась иностранная речь, а на небольших площадях-перекрестках торговали сладкой ватой и моментальными фотографиями.

Хрустальным этот сад называли из-за множества статуй деревьев. Они стояли между самыми обычными деревьями, прятались между вязами и кленами, а внутри каждого прозрачного дерева располагался светильник. Из-за этого парк сверкал радужными бликами, что особенно красиво смотрелось под ночным небом.

Вернулись в Колдовстворец поздно — Максу пришлось уговаривать дежурного мага не записывать их опоздавшими. Катя до последнего не верила, что у Воронцова получится разрулить пятнадцатиминутное опоздание. Но нет, пронесло. Пожурили и отпустили без последствий. По дороге к общежитиям шли медленно. Это в Питере моросил дождь, здесь же, в Уральских горах, стояла чудесная осенняя погода. Было тепло, безоблачное небо приветливо светило звездами и растущей луной, а с озера дул свежий ветерок. Идти в комнату совсем не хотелось.

— Давайте к озеру прогуляемся, — предложил Богдан.

И все ожидаемо согласились. Сегодня мысли о возвращении в душное помещение казались просто кощунством. Было приятно просто гулять, наслаждаться этой прекрасной погодой. Волков с Катей шли впереди. Дорожки были освещены магическими светильниками, а вот в самом парке было темно. Чем ближе подходили к озеру, тем чаще встречались другие ученики. Но они шли навстречу — скоро одиннадцать, комендантский час, пусть даже в субботу и позволительны некоторые вольности.

Почти у самой кромки воды стояла обычная деревянная лавка, но Вася легко удлинила ее, что позволило им семерым разместиться с относительным комфортом.

— А подушечки слабо наколдовать? — хмыкнул Ратмир, ерзая на жесткой скамейке.

— Сам учись, — просто ответила Вася, которой было лениво заморачиваться с обивкой для скамейки.

Вечер действительно получался ленивым. Сели на скамейку, как-то синхронно вытянули уставшие ноги и почти в унисон вздохнули. И тут же засмеялись. Сначала тихо, а потом просто начали неконтролируемо хохотать. Это был необычный день, да и вечер получался нетипичным, но все семеро чувствовали какое-то странное взаимопонимание, которое все боялись спугнуть. Даже Богдан и Ратмир молчали, не спорили. Сегодня все словно действительно хорошо друг друга узнали, хотя почти никто ничего о себе и не говорил.

В воскресенье пошли в Малахитово. Это была небольшая деревенька, но выглядела она вполне респектабельно. Здесь была и гостиница, и кафе, и ресторан с огромной крытой верандой, а почти все дома на главной улице являлись магазинами. У магов не существовало понятия гипермаркета, как и не было привычных для маглов магазинчиков, где можно купить все: и хлеб, и сладости, и катушку белых ниток. Магазины здесь были практически наследственным бизнесом, и даже до сих пор существовала профессия купца. И магазины, в которых продавали товары от нескольких производителей, так и назывались: Лавка купца такого-то.

Названия купеческих организаций тоже были данью уважения к старине. И каждая такая торговая организация занималась поставкой определенного типа продукции. В лавке купца Ивана девушки купили тетради и ручки. У Арсения приобрели флаконы для зелий и новый ножичек для Кати — ей пришлось все же купить себе дорогой, с серебряным лезвием. Были здесь и купеческие лавки с женскими именами. У Серафимы купили некоторые травы, а потом прошли мимо лавки с тканями, которая принадлежала некой Агате. Аптека, ателье, частная врачебная практика, местный филиал аврората. Катя удивленно крутила головой по сторонам. Для маленькой деревеньки в три улицы здесь было удивительно много магазинов. Стоило только Белой подумать об этом, как она сразу догадалась и о причине столь широкого ассортимента: школьники. Портал в большие города стоит денег, а дилижанс от школы до деревеньки отходит каждый час. А можно и пешком. Идти, правда, не меньше получаса. Да и дорога тянется через лес, что немного пугает, но все же вполне терпимо.

Катя, привыкшая к шикарной школьной столовой, с удивлением рассматривала меню кафе. Вася тоже выглядела не особенно воодушевленной. После речной форели на гриле тушеная капуста кажется крайне необычным блюдом.

— Это русская кухня, — хихикнула Эля. — Но на обед в школу мы уже опоздали.

— Потому что кое-кто долго выбирал мне ножик, — сердито напомнила Катя.

Впрочем, вареники с капустой оказались очень вкусными, а облепиховый чай девушки заказывали дважды. Вася, макая блин в вазочку с клубничным вареньем — по-домашнему так, словно не в кафе сидят — задумчиво рассматривала пейзаж за окном. Окна кафе выходили не на улицу, а на яблоневый сад. На деревьях явно стояло какое-то сельскохозяйственное заклинание, потому что яблони и не думали расставаться с листвой, а яблоки на ветках висели еще зеленоватые. С помощью магии удается собрать два урожая в год, но Вася не задумывалась раньше, насколько странно смотрятся такие сады в более холодном климате. В Алматы в это время осень только начинается, так что зеленоватые яблоки и не кажутся чем-то невероятным. А здесь — немного дико видеть их на фоне осенних уральских лесов.

На тихую и задумчивую Рудецкую иногда косились подруги, но молчали. Вася была такой с самого утра, когда домовой эльф Воронцовых доставил ей букет. Полная корзинка луговых васильков с редкими вкраплениями ромашек и колосков какой-то травы смотрелась как минимум оригинально. Вася поставила это великолепие в центр стола, а сама долго вертела в руках небольшой конверт — не больше трети тетрадного листа. Не хотела открывать. Но природное любопытство все же заставило девушку сломать сургучную печать и достать тонкий лист бумаги. Письмо было небольшим: всего-то с десяток предложений. Но почему-то выкинуть его из головы, словно это ненужный никому бред, не получалось. Набатом билась в висках последняя фраза: Я люблю тебя.

Это был не первый раз, когда Васе признавались в любви. Но обычно эти признания не были честны. Ей говорили о симпатии с той же интонацией, что признавались в любви к бутерброду. Между "Вася, я люблю тебя" и "Я так люблю колбасу" разницы почти не было. Отказывать таким влюбленным было легко. Это ведь было не взаправду. Она им просто нравилась, а те привычно и по-мужски обгоняли события: сразу говорили о любви, которой еще и в помине нет.

Но не сейчас. В этом коротком письме было столько искренности, что Васе стало больно и стыдно. И она тут же разозлилась на себя, потому что испытывает столь ненужные сожаления. Это ведь он влюбился — это его проблемы. Но все равно было страшно думать о том, что кто-то любит без взаимности. Сердце сжималось то ли от жалости, то ли от страха, и Вася все утро пыталась бороться с этими ненужными эмоциями. Но получалось плохо. Эгоисткой она никогда не была, а желать зла Максу категорически не получалось. Это же Макс. Он успел стать ей другом, поэтому было очень сложно не думать о нем. Но и выхода из этой ситуации не было. Поэтому Вася продолжала печально смотреть в окно на яблоневый сад и молчать.

Так получилось, что обратно в дилижансе ехали втроем. Управлял этим старомодным транспортом гоблин, невесть как оказавшийся в этих краях. Несмотря на теплую погоду, он сидел в валенках и шапке-ушанке, а во время ожидания пассажиров прикладывался к небольшой фляжке — явно бездонной. Маги, похоже, не слышали об опасности пьяного вождения.

— Ты так и будешь такой букой ходить? — не выдержала все же Эля.

Дилижанс только тронулся и впереди их ждали десять минут не слишком ровной дороги.

— Что? — удивилась Вася.

— С самого утра молчишь и ходишь с таким видом, будто собственные похороны планируешь, — ворчливо уточнила Никольская. — Не хочешь раскрыть причину такой печали?

Вася посмотрела на подругу даже с долей испуга: рассказывать о своих переживаниях не хотелось. Они были слишком глупыми, слишком личными, слишком неправильными.

— А вот как бы ты поступила на моем месте? — вопросом ответила Вася.

Эля не стала уточнять. И так понятно, что именно Рудецкая имеет ввиду.

— Я сейчас буду ужасной стервой, но я бы получила из данной ситуации максимум, а там уже по обстоятельствам, — невесело хмыкнула Эля.

Под недоумевающими взглядами подруг она недовольно откинула с плеча длинную косу и сердито продолжила:

— Что? Меня по-другому воспитывали. Да, мне позволили самой выбирать себе мужа, но это не значит, что это не изменится через пару лет. Может произойти такая ситуация, когда моей семье потребуется договорной брак. И я соглашусь на него. Поэтому для меня проблемы нет вообще. Нравится, не нравится — Воронцовых всего трое, нужно наслаждаться ситуацией.

Катя хихикнула:

— И как же наслаждаться?

Эля часто бывала резка в суждениях, да и взгляды на жизнь у нее иногда бывали излишне… материалистичны. С этим приходилось смириться двум идеалисткам — Вася с Катей часто рассуждали более эфемерными понятиями. Но нельзя сказать, что Никольская была зациклена на вещах. Нет, она просто ценила существующее и настоящее, а не бесполезные разговоры о верности и любви. Для нее все было просто: если дружишь — то все сделаешь для друга, если любишь — то не будешь смотреть на других. И сейчас она долго ответ не придумывала.

— Наслаждаться можно так: клянчить подарки и хвастаться шикарным парнем всем, кто тебя бесит, — елейно улыбнулась Эля. — Что вы так смотрите на меня? По-вашему, слишком цинично? Но я не более жестока, чем вы обе, мои дорогие добрые подружки. Пока вы решаете — любите, не любите, нравится, не нравится… парни мучаются неизвестностью. А можно все решить в процессе, а им будет чуточку повеселее. Что, губы отвалятся от парочки поцелуев?

— Ты говоришь, как мамина подружка, — поморщилась Катя. — У нее, к слову, было три мужа.

Эля пожала плечами:

— Могу поспорить, она хорошо живет.

Катя сердито развернулась к Васе:

— Вот почему она вечно говорит вещи, с которыми я не согласна, но звучит так, будто не права я?

И столько возмущения было в ее голосе, что девушки не выдержали, расхохотались. Они уже привыкли друг к другу. Удивительно быстро приняли далеко не самые простые характеры новых подруг, научились уживаться вместе, не обижаться из-за мелочей. И все это всего-то за месяц. Но все равно продолжали узнавать что-то новое друг о друге.

* * *

Учебная неделя была загружена неравномерно. С понедельника по четверг уроки стояли плотно, иногда последние занятия заканчивались незадолго до ужина. А вот в пятницу учились всего половину дня — потом сдавали долги, обсуждали непонятные темы, переписывали контрольные. Кате было сложно привыкнуть, что здесь никто не заставляет учиться. Ходить ли к учителям по пятницам — твое личное дело. Хочешь — иди со списком вопросов к нужному преподавателю, занимай очередь за двумя-тремя такими же ответственными студентами, а потом узнавай что-то новое для себя. А нет — то перечитывай в десятый раз любимую художественную книгу, никто тебя этим попрекать не станет.

Многие так и поступали: при большом количестве учеников, учителя не жаловались на чрезмерное любопытство школьников. Хотя непонятно было многое. Многие темы просто давались для самостоятельного изучения, но на экзаменах их спросят по всей строгости. Вася, наученная опытом братьев, учила все сразу. Лучше сейчас, без огромных очередей, чем на зачетной неделе пытаться объять необъятное.

— А что будет, если я не сдам экзамен? — вдруг нахмурилась Катя, откладывая в сторону учебник по артефакторике.

— Сможешь попробовать пересдать еще два раза, — ответила Эля. — А потом тебя отчислят.

Катя, еще сильнее наморщив лоб, уточнила:

— Из-за одного предмета?

— Даже если не получишь зачет на физической культуре, — припечатала Никольская.

Именно по этой причине в самом престижном заведении не было ничьих протеже. Толку-то, если лентяи все равно вылетят в конце первого семестра? За взятки в Магическом союзе карали так жестоко, что желающих обогатиться за счет низших по положению просто не было. По этому поводу ходил ряд шуток, связанных с Великими Родами. Дескать, те так строго за взятками следят, потому что сами брать не могут — клятва не дает. Вот и отыгрываются на простых госслужащих по полной программе. Так, чтобы им и без магического отката жизнь раем не казалась.

— Учиться сложно, — вздохнула Катя и положила голову на стол.

В прежней школе Катя была одной из лучших — хорошо сдавала все предметы, плюс учитель чар ее обожал. Здесь же уроков было больше, задания сложнее, домашней работы — хоть вагоны грузи… а самое обидное — школу можно было покидать на выходных, поэтому очень хотелось закончить все заранее, чтобы хорошенько погулять в субботу и воскресенье.

Но далеко не все ученики покупали порталы на каждых выходных. Это дорогое удовольствие, хотя в этой группе оно было бы таковым разве что Кате и Васе — всех остальные обеспечивали богатые семьи. Попади Катя в другую группу, могла бы так же считать главным развлечением возможность прогуляться в Малахитово — туда дилижанс катает бесплатно.

— Ты же хочешь в криминалистику идти? — улыбнулась Эля. — Как собираешься в аврорате сдавать экзамен по артефакторике?

— Еще и там эту галиматью рассказывать? — взвыла Белая.

Девушки ей в ответ расхохотались. Катя, несмотря на жалобы, все сдавала вовремя. Хотя как раз с артефакторикой и зельеварением у нее были проблемы: обе дисциплины требовали усидчивости и тщательного выполнения всех нюансов, а Катя вечно спешит.

Тихий смех девушек был прерван стуком в дверь. Воскресным вечером вообще-то многие ходят в гости, но сегодня девушки никого не ждали. Даже цветы от Макса прибыли утром, так что на дверь посмотрели с долей недоверия.

— Войдите! — Вася заклинанием открыла дверь, чтобы не вставать со стула.

Внутрь буквально влетела Амина Миронец. Короткие малиновые волосы ей собрали в две забавные дульки — без магии тут не обошлось — а сама она была в темно-синем школьном кардигане поверх обычного платья. На кардигане был прицеплен значок старосты первого курса. Амину выбрали девочки в качестве своего представителя, и сейчас Миронец была особенно заполошной: еще не привыкла к новой должности.

Когда выбирали старосту, кандидатуры предлагали сами девушки. Отказываться от должности было не принято — дескать, так подводишь доверие ровесниц. Но при этом все принудительные "выдвиженки" выходили вперед и минут пять рассказывали о своих взглядах на работу старосты. Поэтому против воли девушек выбирали редко: зачем заставлять кого-то, если есть и те, кто сразу показывает свою заинтересованность? Амину выбрали почти единогласно, хотя не сдержались, пошутили на ее счет: сказали, что выбирают девушку с самыми яркими волосами, чтобы потом от старосты заранее сбегать.

— Доброго вечера! — весело поздоровалась Амина, обогнула диван и тяжело плюхнулась на свободный стул. — Чаю нальете? Я так устала.

Вася засмеялась, но заклинанием уже левитировала чайник и банку заварки, а Катя почти не глядя нашла у себя за спиной конфетницу — нужно же нежданную гостью еще и сладким угостить.

— Что нового? — Эля убирала со стола учебники и тетради.

— Скоро будут соревнования Дикого Квиддича. Круто, да? — широко улыбнулась Амина. — Будете участвовать?

Девушки ответили почти одновременно, но совершенно разные вещи:

— Травмоопасно, — отрезала Эля.

— Я в воздухе почти бесполезна, — горько вздохнула Вася.

— Что за дикий квиддич? — непонимающе спросила Катя.

А уже через секунду Катя обиженно надулась, а три девчонки громко расхохотались. Умение не замечать широко известные вещи — это особый талант, которым владеть дано далеко не каждому. Катя понимала, что она действительно невнимательна и временами слишком зацикливается на каких-то привычных вещах, но ничего не могла с собой поделать. Не особенно любопытна в бытовых вещах, она при этом умела сосредотачиваться на любимом деле, добиваясь просто невероятных результатов. Как с теми же чарами, например. Удивительно, что маглорожденная девчонка мастерски владеет столь сложными в разучивании заклинаниями: далеко не каждый потомственный маг может похвастаться такими умениями. Да, у нее нет яркого таланта, который значительно упрощает путь к цели, но при этом Белая нивелируют эти различия преданностью своему делу. Если ей нужно разобраться в новом принципе воздействия чар — не пожалеет ни времени, ни сил. Будет спать от силы пару часов, позабудет все остальные дела, но не остановится, пока не выучит нужный материал.

По сути, поэтому она иногда и не замечает широко известных вещей. В средней школе она жила только своей страстью к Чарам. Друзей не было, близких приятелей — тоже. Зато были книги в библиотеке и старенький учитель, который с радостью учил любопытную девчонку. Катя не читала газеты, за обедом в столовой читала книги, любым школьным соревнованиям предпочитала тишину библиотеки. Подруг не было. Несколько мальчишек вроде пытались ее задирать на первом курсе, но в библиотеке к ней никто не лез. А почему именно Чары? Потому что это — чистое волшебство. Прекрасное и необъяснимое первое время, но со временем Катя полюбила этот предмет за логичность и точность.

— Хватит смеяться! — возмутилась она. — Да, я умудрилась не заметить целый магический мир, пока разучивала заклинания из учебника чар. Пора бы уже привыкнуть.

И упрямо вздернула подбородок. Вася, покачав головой, ответила:

— До сих пор бывает сложно привыкнуть. Но ты хотя бы знаешь, что такое обычный квиддич?

— Да. Это такой вид спорта, с метлами и мячами. Ни разу вживую не видела, — призналась Катя.

Амина, пододвинув к себе сахарницу, согласно кивнула:

— Не мудрено, у нас квиддич не особенно распространен. Но вот в Европе и США — самый популярный вид спорта. Впрочем, в арабских странах квиддич тоже любят, — Амина бодро насыпала сахар, и тут же яростно застучала ложечкой о стенки кружки, что заставило Элю поморщиться, но Амина продолжила говорить: — Правила у него мудренные. Есть охотники, загонщики, вратарь и ловец. Три мяча, ряд правил и ограничений, плюс полное отсутствие лимита времени. Там есть такой мячик — снитч. Верткий и быстрый. Вот пока ловец его не поймает, будет продолжаться игра.

— Как говорит мой отец — маразм, — улыбнулась Эля. — Поэтому у нас в стране правила немного переделали.

Вася тихо засмеялась:

— И подошли к этому творчески. Формально говоря, наш дикий квиддич — это игра, в которую играли школьники в свободное время. Мы ведь не в какой-нибудь Франции живем. У нас метлы не в ходу, так что мальчишки наловчились заколдовывать всякие палки. Побольше — чтобы сидеть было удобно.

— И время ограничили, — добавила Амина. — Все равно на самодельных метлах чертов снитч можно было и не достать. Поэтому ловля снитча стала возможностью досрочного прекращения игры. А так — два тайма по тридцать минут. Выигрывает та команда, что забьет больше мячей.

Катя пожала плечами. Она знала, что на метлах в Магическом союзе все же летают. Но это… что-то вроде коньков для маглов. Схожие дисциплины тоже есть: например, соревнование по фигурам высшего пилотажа. Дисциплина называется Фигурные Полеты, а вот различий по половому признаку среди таких спортсменов нет. Что забавно — есть и другой вид соревнований с метлами: Парные Полеты и Синхронные Полеты. Катя запомнила это, потому что ее очень удивили шестикратные чемпионы мира в Парных полетах — два парня. У магов женщинам не делали скидок ввиду физических отличий.

— То есть приближающиеся соревнования по дикому квиддичу — это тот же квиддич, только на самодельных метлах и с ограниченным временем? — уточнила Катя, не понимая радость Амины по поводу приближения этих соревнований.

— Не только, — покачала головой Эля. — Дикий квиддич — это усложненный вариант. То есть то же самое, плюс разрешение пользоваться палочкой во время игры. Но с условием — ты не можешь воздействовать на соперников, но можешь создавать помехи в воздухе и спасать от них своих соратников.

Катя часто-часто заморгала, пытаясь представить озвученное Элей, но не получилось.

— Это как?

— Например, ты можешь попытаться сдуть соперника с метлы, — сказала Амина. — Или создать в воздухе щит перед спортсменом. Нельзя ставить щиты перед мячом в полете, а если его игрок несет в руках — то можно.

Эля, сердито поджав губы и осторожно отпив чая, добавила:

— Проще говоря — на поле творится полный беспредел, и нет гарантий, что судьи заметят кто и что колдует в данный момент.

— Так смысл — повеселиться, — пожала плечами Амина. — В общем, я хочу записаться. Думала, Вася со мной пойдет. Ты же практически готовый мастер трансфигурации, почему не хочешь? Будешь бетонные стены в воздухе строить.

Вася покачала головой:

— Против законов гравитации магия бессильна, — напомнила она, — стены будут падать. А создавать махины от земли до той высоты, где мы будем летать… такой силищей я не обладаю. Так что без меня.

Амина с подозрением посмотрела на подругу, но промолчала. Обычно Вася с удовольствием принимает участие во всех соревнованиях, которые хоть как-то связаны с боевкой и дуэлями, а от этого вдруг отказывается. Но, во-первых, она в последнее время вообще сама не своя. Во-вторых, ходят слухи, что в нее влюбился Воронцов, а он скорее саботирует все соревнование целиком, чем позволит ей участвовать в этом безобразии. Ну и есть еще в-третьих: даже у самых смелых девушек могут быть страхи. Вдруг Вася просто боится высоты и не хочет в этом признаваться? Потому что Амина знала наверняка: если бы Рудецкая хотела участвовать, она бы придумала способы воздействия на противников.

— Кстати, а какой вид спорта является самым популярным в магическом мире? — вслух задумалась Катя. — В книге по магическим традициям была глава про спорт, но там просто краткий экскурс.

Отвечать, по устоявшейся традиции, принялась Эля:

— Если во всем мире, то все же квиддич, хотя это спорное утверждение. В общем, начать стоит с другого. Есть два магических вида спорта, которые являются родственными. Первый — это магическая дуэль. Там ряд сложных правил, и нас такому даже не учат. То есть представь, что тебе в магическом бою нельзя пинаться, кидать в соперника сумку с учебниками и громко визжать в качестве устрашения.

Вася с Аминой тут же расхохотались. Учитель дуэлинга говорил девушкам, что визг — тоже способ защиты. Только кричать нужно громко, долго и предварительно наложить заклинание, чтобы визг точно перешел в ультразвук.

— То есть что, просто обмениваться щитами и проклятьями? — недоверчиво переспросила Катя. — Хоть уклоняться можно?

— Уклоняться можно, — кивнула Вася. — Но в классической магической дуэли я бы не смогла обратиться в волчицу. Запрещено.

Катя пренебрежительно фыркнула: получается какая-то показуха вроде фехтования в мире маглов. Все еще сложный вид спорта, но защититься от реальных убийц-грабителей не поможет. Только если чуть-чуть.

— Поэтому есть еще второй вариант, — продолжила Эля. — У нас его называют тоже магическими дуэлями, а на международном уровне наш вариант — с магией и простым мордобоем — называют просто Боевые искусства.

Катя хихикнула. В целом, часто дуэли похожи на сражения двух каратистов из старого фантастического боевика: так же красиво и зрелищно.

— Ну так вот, — Эля отставила в сторонку кружку. — В Магическом Союзе, Китае, Индии, Японии и части арабских стран, в ходу Боевые искусства, а во всем остальном мире — магические дуэли. И вот если брать первых, то в этих странах смотреть на хорошую драку любят больше, чем на квиддич.

— Понятно. Нашим лишь бы подраться, — хмыкнула Катя.

— Вообще-то выигрывать мировой чемпионат нашим удается не всегда, — вздохнула Вася. — В прошлом году выиграл японец. Они у себя в стране делают особые мечи, они вроде наших палочек. Такая магическая катана получается. Вряд ли ты ей сможешь превратить крысу в чайник, но вот в бою мастер с такой катаной — опасный соперник.

— Радует только два фактора, — продолжила за ней Амина. — С собой на соревнование можно брать только один артефакт — либо волшебная палочка, либо катана, а еще мастеров магического кендо очень, очень мало.

Катя пораженно кивнула. Нужно будет поискать в архиве записи магических дуэлей. У магов был способ записи, в богатых домах стояли артефакты вроде проигрывателей и специальных шариков, которые содержали запись какого-то события. Но вот стоили такие артефакты баснословно дорого, хотя в школе их было в достаточном количестве. Две такие шкатулки стояли даже в библиотеке общежития. Главный вопрос, который беспокоил Белую — почему маги все еще не снимают свои фильмы?

* * *

По понедельникам Вася ходила заниматься к Ираклию Петровичу. Даже не заниматься — скорее сплетничать и обсуждать проблемы трансфигурации. Этот маг, несмотря на почтенный возраст, стал учителем совсем недавно, да и преподавал он маскировку для магистрантов, а со школьниками не работал. Но он хорошо знает бабушку Рудецкой — раньше она побеждала еще юного Ираклия на школьных соревнованиях по трансфигурации.

Школьные соревнования проводились по многим дисциплинам. Самыми популярными были магические дуэли и смотры школьных проектов, где ученики демонстрировали свои первые творения в качестве артефакторов. Но были и другие соревнования. Сравнивали свое умение и в чарах, и в знании астрономии, и в трансфигурации, и, разумеется, в зельеварении. Были и творческие конкурсы, и различные дискуссионные клубы, и даже летние сборы — от клуба любителей туризма до летнего кружка вязальщиц.

Васе нравилось ездить на соревнования. Она узнала там много новых людей, увидела как живут люди других народностей, посмотрела множество достопримечательностей, до которых бы не скоро добралась сама. Раньше вместе с Васей в комнате жила девочка, которая вообще почти весь год была в разъездах — она участвовала в соревнованиях зельеваров, была в сборной дискуссионного клуба, пела в хоре, обсуждала магическую художественную литературу и каждое лето участвовала в сборе дикорастущих трав на нужды государственных госпиталей. Списку адресатов этой девочки Вася даже немного завидовала. Но, с другой стороны, трансфигурация всегда считалась очень сложным предметом, а еще Васе нужно было поддерживать хорошую физическую форму, так что свободного времени у нее раньше не было. Для поступления в главный филиал Колдовстворца требовался высокий средний балл. За все время учебы у Васи была только одна четверка, и из-за нее она очень переживала — иногда в школу принимали только круглых отличников.

Все это было из-за трех потоков поступающих. Носители известных фамилий имели ряд привилегий перед остальными магами: наследники великих родов поступали отдельным потоком, им главное было набрать необходимый проходной балл. Плюс каждый год принимали минимум десять маглорожденных, и их тоже оценивали отдельно от остальных. И только на оставшиеся места могли претендовать маги вроде Васи. Хотя в своем поступлении сомневалась только она: все же столь яркий талант к трансфигурации встречается гораздо реже, чем сильные маглорожденные.

Когда Вася только открывала дверь кабинета Ираклия Петровича, она радостно улыбалась: тот рассказал ей один забавный случай про ее бабушку. Но прямо напротив двери было окно, а на подоконнике сидел Максимилиан Воронцов собственной персоной, и улыбка Васи завяла как-то сама собой. Тяжелый понедельник, видимо, просто не мог закончиться приятным чаепитием со смешливым старичком.

— Ты настолько не рада меня видеть? — с притворной обидой спросил Макс.

Вася закрыла за собой дверь и тяжело вздохнула: крайне велики шансы, что завтра смешливый Ираклий Петрович расскажет своим коллегам, как Воронцов встречал ее под дверью.

— А должна радоваться? — все же спросила она.

— Нет, — улыбнулся Макс. — Но ты так огорчилась, что я прям почувствовал себя каким-то садистом. А я ведь просто пришел тебя проводить. Знаешь, завтра обещают похолодание, так что просто необходимо немного прогуляться.

Вася несколько затравленно посмотрела на довольного жизнью Воронцова. Она и сама хотела пойти в общежитие дальней дорогой. Можно сказать — в обход, свернуть за учебный корпус, пройти по деревянным мосткам над озером, прогуляться по берегу и выйти к спортивному корпусу, откуда уже и двинуться в общежитие. Но, видимо, у судьбы были другие планы.

— Иногда ты мне как раз таким садистом и кажешься, — вздохнув, призналась Вася. — Моральным садистом.

Макс улыбнулся несколько виновато, но отступать не собирался. Просто встал со своего места, подошел к Васе и они вместе не спеша побрели к лестнице. В коридорах учебных корпусов было сильное эхо, особенно по вечерам, когда не было толп учеников. Поэтому и Вася, и Макс молчали — даже шаги оглушительно грохотали по мраморной лестнице, так что говорить не хотелось. Зато главная площадь с фонтанами встречала их шумом воды, прекрасным алеющим небом над головой и свежим воздухом.

— Давай прогуляемся к озеру, — предложил Макс.

Вася снова безразлично пожала плечами. К озеру, так к озеру. Ей было неуютно находиться рядом с ним. Казалось, что то письмо словно висит в воздухе и не дает о себе забыть. И поэтому смотреть на Воронцова было страшно.

Учебные корпуса на уровне второго этажа были соединены крытой галереей, чтобы зимой не ходить по снегу во время уроков. Под этими галереями, удерживаемыми тонкими белеными колоннами, тянулись длинные ряды скамеек и розовых кустов в неподъемных на вид вазонах. Место это считалось довольно романтичным, за пышными кустами и полуодетыми бронзовыми нимфами прятались парочки, но Макс и не думал здесь останавливаться. Вышли к деревянному помосту над озером. Здесь пошли гораздо медленнее.

— Не хочу спрашивать о банальном, — вздохнул Макс, — но ты так угрюмо молчишь, что я даже не знаю, о чем говорить.

Вася весело фыркнула. Дело было не во фразе, а в интонации. А Макс еще и продолжил:

— Быть может, ты хочешь что-то спросить? Раз уж я тут все равно моральный садист, то ты точно имеешь право задавать любые вопросы.

— Любые? — хитро улыбнулась Вася.

— Любые, — кивнул Макс.

Он хотел сказать, что только она и имеет право у него спрашивать все, что угодно, но не стал. Почувствовал, что это может что-то испортить.

— Ты ведь понимаешь, что Этери может дать мне целый опросник специально для Максимилиана Воронцова? — улыбалась Вася, пряча смешинки в глазах.

Она многое боялась спрашивать у него и раньше. Просто потому что неприлично так лезть в чужие дела, да и незачем так много знать о чужой жизни. И сейчас она ожидала, что Макс пойдет на попятную, выставит какие-то рамки, оговорит пределы допустимых вопросов, а он просто улыбнулся в ответ:

— Ну, если тебе это нужно.

Вася пораженно всматривалась в его лицо и не находила ни тени сомнения. Снова стало страшно и неуютно. Легко отказать навязчивому поклоннику. Но когда тебе доверчиво предлагают свою любовь — это к чему-то обязывает.

Вася встречала Макса в течение всей следующей недели. Он почти всегда заканчивал дополнительные задания раньше, так что к пятнице она вполне смирилась с компанией Воронцова. С поцелуями к ней не лез, руки не распускал, замуж не звал, своей девушкой не называл… в общем, был до безобразия приятным поклонником, которого сложно послать подальше даже без учета влияния его семьи. И Вася страдала.

Временами напрочь забывала обо всей ситуации, начинала азартно что-то обсуждать, слушать его истории, рассказывать свои. С ним легко разговориться, и тут даже удивляться нечему — они умудрились проболтать всю долгую дорогу от Москвы до Колдовстворца, хотя были едва знакомы, так что сейчас общих тем было еще больше.

В пятницу, идя в общежитие после последнего официального урока, Вася слушала болтовню Кати и Эли. Волков ухаживал не столь надоедливо и агрессивно, так что Белая наслаждалась относительной свободой, а Эля очень ответственно подошла к задаче сделать из Кати настоящую ведьму. Еще в Китеже Эля заказала подруге новую школьную форму, и сегодня снова поднялся вопрос ношения брюк: не так-то просто смириться с необходимостью носить юбки постоянно, при любой погоде и независимо от настроения.

— Феминисток на вас нет! — ворчала Катя. — А как же свобода выбора? Я, быть может, нуждаюсь в штанах, как в средстве самовыражения?

Эля сначала сердито посмотрела на подругу, не находя подходящих слов, а потом все же постаралась объяснить:

— Твои брюки — это как… ну вот представь, ты чистишь апельсин, а под кожурой обнаруживаешь дольки чеснока.

Катя удивленно захлопала ресницами, не понимая столь странную аналогию.

— У нас принято, чтобы девушка выглядела как девушка. То есть чтобы ты могла поесть апельсин, если уж ты его почистила. И если уж ты так хочешь носить брюки, то и вести себя должна как мужчина…

Взгляд у Кати стал еще более непонимающим. Вася улыбнулась и добавила:

— Каждый год, зимой, на святочной неделе, проходит посвящение мальчиков в мужчины. В воины. Это обязательно. Даже если ты планируешь заниматься мирным выращиванием фиалок — все равно в семнадцать лет должен пройти испытание. Ну так вот, девушки тоже могут его пройти. Только это как… как монашество, наверное. Вступление на путь воина для девушки означает отказ от образа жизни матери. То есть уже никакой семьи. И девушки-воины носят брюки, во всех обрядах исполняют мужскую роль и берут на себя обязанности защитников.

Катя хмыкнула:

— То есть я, надевая брюки, типа надеваю униформу таких вот… валькирий?

— В некотором роде, — ответила ей Эля. — Это достаточно эпатажная выходка, ведь на путь воина в год становится две-три девушки во всей стране, а иногда и меньше… Их знают по именам. Ты же…

— Как если бы вырядилась в костюм супергероя и ходила бы так везде, — подсказала Вася.

— То есть полной идиоткой? — уточнила Катя.

Девушки ей не ответили, но взгляды были красноречивее любых слов.

— Расценивай это не как принижение своих прав, а как требование религии и культуры, — продолжила Вася. — Тебя же не удивляет, что в храмах и мечетях женщин просят надеть платки и длинные юбки? Это требования веры. Если тебе не нравится носить юбки, и ты не согласна соблюдать эти правила… знаешь, ты своим несогласием оскорбляешь многих магов.

Катя задумчиво наклонила голову. В целом, резонное заявление. Дедушка часто говорил ей, что крайне некультурно в чужом доме пытаться установить свои порядки. А Катя, по сути, как раз и находится "в чужом доме". Она раньше не думала об этом с такой точки зрения. Тогда, получается, и ее несоблюдение каких-то традиций тоже можно рассматривать как пренебрежение порядками мира, в котором ей предстоит жить.

Катя почти интуитивно наложила на них троих заклинание против воды: они выходили на улицу. Фонтаны на главной площади еще работали, но и без них снаружи было сыро и сумрачно. Теплые деньки сменились обычной осенней погодой: мелкий моросящий дождик и противный холодный ветерок. Впрочем, по-настоящему холодно на территории школы никогда не было. Весь комплекс корпусов укрывал особый магический купол, который делал существование в Уральских горах чуть приятнее. Зимы были относительно мягкими, да и настоящей летней жары здесь тоже не бывало. Катя давно облизывалась на это заклинание: одно из самых сложных, оно позволяло создавать микроклимат на заданной территории. Разумеется, создать тропический рай в Сибири не получится — для этого нужны и чары посильнее, и мощные артефакты. Да и сил у Кати маловато — нужны либо ритуалы магической подпитки, которые школьники изучают лишь в выпускной год, либо редкие артефакты, стоящие целое состояние. Но зато ей по силам было бы "утеплить" дачный домик родителей.

По дороге шли не спеша. С последнего урока их отпустили чуть пораньше, так что до обеда было еще как минимум полчаса. Болтали, смеялись, занесли в свои комнаты сумки с книгами, но все равно в столовую пришли раньше парней: как раз к началу обеда. В такое время здесь обычно очень шумно. Катя нерешительно замерла у дверей. Около входа разгоралась какая-то девчачья ссора, вокруг скандалисток начала собираться толпа. Это удивляло: скандалили в школе редко. Если какие-то разборки между соперницами и соперниками возникали, то они решались без драк и громких криков.

Впрочем, эта ссора тоже была какой-то односторонней. Старшая девушка — курс второй, или даже третий — отчитывала первокурсницу. Катя привстала на носочки, чтобы рассмотреть получше, и очень удивилась, узнав эти смоляные толстые косы.

— Гузаль, — удивленно произнесла она.

Гузаль была очень тихой, неразговорчивой, но занималась тоже чарами, поэтому Катя ее неплохо знала. Как Эля сейчас неплохо общается с Этери — они обе изучают зельеварение, так и Белая часто виделась с этой тихой девочкой. Гузаль вплетала в косы тонкие цепочки из черненого серебра, а поверх форменного платья носила длинную темно-синию жилетку, щедро расшитую белыми шелковыми нитками. Мало кто из девушек украшал свою школьную форму этническими элементами, поэтому этот жилет Катя могла узнать из тысячи — она иногда по несколько минут рассматривала затейливый узор.

Катю в сторону отодвинула Вася. Она растолкала столпившийся народ, а вслед ей прозвучал сердитый шепот Эли:

— Куда? Там Рожнова…

Но это не остановило самоотверженную девушку. Звонким голосом она нарушила нотацию старшекурсницы.

— Что произошло?

Вслед за Васей в центр круга прорвалась и Катя. Девушку, что отчитывала Гузаль, она узнала: Бронислава Рожнова, которая меняла цвет волос так часто, что ее сложно было не заметить и не запомнить. Сейчас у третьекурсницы волосы были серебристо-белыми, а глаза им под стать — пугающего светло-серого оттенка, радужка едва угадывалась в белке глаза.

Бронислава была слабым метаморфом. То есть могла менять свою внешность, пусть делала это медленно. Эля говорила, что лицо Брониславы — острые скулы и прямой тонкий нос — полностью ее выдумка, ведь в детстве, до развития дара, Рожнова имела вполне семейные черты лица — пухлые щечки и белесые реснички.

— Что произошло? — переспросила Бронислава. — Кто ты такая, чтобы спрашивать?

Высокомерный голос, высокомерное выражение лица. Катя считала Брониславу некрасивой. Уж слишком она идеальная, отчего кажется пластиковой, да еще и эти четкие черты лица отталкивают, делают ее похожей на злую королеву. Другое дело Эля — вот вроде и нос довольно крупный, с горбинкой, и тяжелые веки делают взгляд немного уставшим, а все равно эта неидеальность делает ее еще красивее.

— Мне просто захотелось узнать, — четко заговорила Вася, — за что можно отчитывать самого неконфликтного человека из всех, кого я знаю.

Гузаль повернулась к Васе, отчего Катя отчетливо увидела — девушка плакала. Глаза стали совсем узкими, щеки блестели от слез, а на светлой коже отчетливо виднелись красные пятна. А ведь Гузаль не только самая неконфликтная, она еще и самая невозмутимая из всех знакомых уже самой Кати.

— Ты, видимо, — зло усмехнулась Бронислава, — считаешь себя в праве спрашивать у меня нечто подобное, просто потому что Воронцов за тобой волочится?

Вася, хоть никак не выразила свои чувства внешне, почувствовала себя так, будто на нее ведро помоев вылили. Об этом уже начали говорить, все же Макс и не пытался скрывать свой интерес к ней. Но до начала этой недели лишь ходили слухи, а с понедельника все уже сплетничали о личной жизни Воронцова с особым энтузиазмом, что совсем не радовало Васю. Потому что сплетничали и про нее.

— Видимо, ты наивно полагаешь, что он тебя защитит, — елейным голосом пропела она, — но ты, видимо, не в курсе, что ваш драгоценный наследничек вряд ли когда-нибудь займет должность своего отца — талантом не вышел.

— Тебе стоит сказать это мне лично, — в повисшей тишине раздался голос Макса.

Он шел с последнего факультативного занятия так быстро, что Ратмир просто махнул на него рукой и отстал. Волков же только зашел в столовую — его макушка традиционно возвышалась над толпой школьников. А вот Макс, при всей своей яркой внешности, в толпе особо не выделялся. Он парадоксальным образом умел быть незаметным, словно нарочно прячась от всеобщего внимания.

— Лично? — усмехнулась Бронислава. — А что, тебе это еще не говорили? Воронцов, который ничем не выделяется. Обычный маг в гениальной семье. Мне продолжать?

В толпе зашептались. Люди расходились, создавая круг теперь уже вокруг Брониславы и только что зашедшего Воронцова. Вася вместе с Гузаль нерешительно замерли между ними. Макс ухмыльнулся, словно ему сказали какую-то забавную чушь, а люди вокруг с вожделением смотрели на него, словно ожидали шоу.

— Хочешь проверить, какой из меня Воронцов? — вопросом ответил на ее претензии Макс.

— Дуэль? Хорошо. Я, быть может, и не принимала участие в соревнованиях, — Бронислав уничижительно посмотрела на Васю, — но я бы их однозначно выиграла. Считай, что я тебя вызвала. Выбирай место и время. Надеюсь, не выставишь против себя своего верного пса?

— Нет необходимости. Суббота. Восемь утра. Площадка около спорткорпуса.

У Кати почему-то мурашки по телу побежали. В большей степени, первокурсники не могли назначать дуэли в контексте выяснений отношений. Но дуэли запрещались только магам младше семнадцати, а Макс пропустил год, так что уже мог бросать и принимать вызовы. А вот Васю никто вызвать не мог. Впрочем, Богдан тоже пока не смог бы заменить Макса — ему семнадцать исполнится лишь первого января.

Макс же прошелся к Васе и Гузаль, легонько тронул девушку за плечо:

— Пообедаешь с нами?

— Спасибо, — кивнула Гузаль.

Толпа уже начала расходиться, в основном потому, что Бронислава ушла сразу же, как услышала место и время дуэли, так что и первая группа первокурсников тесной кучкой отправились к своему столу.

— Так что случилось-то? — спросил Богдан, как только сел за стол и рявкнул свое привычное "стейк с кровью!".

— Этери сегодня снялась с занятий, — тихим голосом объяснила Гузаль, — ей нужно домой, у нее дедушка умирает, нужно проводить его в последний путь. И я не знала, к кому сесть… искала вас, замерла на месте… помешала Рожновой.

Девушки за столом понятливо кивнули. Отношения в третьей группе были не такими теплыми, как в первой. Гузаль откровенно побаивалась оставаться в одной компании с парнями и третьей девушкой их группы, ходила повсюду с Этери. Она искала Катю или Васю — с ними скромная Гузаль общалась гораздо лучше — но не нашла. А Бронислава, говорили, очень болезненно переживала, что титул старосты курса достался не ей. Рожнова часто отчитывала первокурсников, иногда придираясь за дело, но однозначно перегибая палку, а иногда и вовсе — городила проблемы на пустом месте. Не сказать, что она была большой скандалисткой, но и приятным человеком ее не назовешь.

— Простите, что из-за меня вам пришлось принять вызов на дуэль, — обратилась Гузаль к Максу.

— Нормально, — качнул головой Воронцов. — Это все равно должно было произойти, не могли же все молчать вечно.

Эля, которой было крайне неспокойно на душе, боязливо уточнила:

— Все точно будет в порядке? Рожновы все же сильные боевые маги…

Макс не стал отвечать. Только усмехнулся и покачал головой. Если бы правила приличия позволяли — он бы вызвал Брониславу на дуэль здесь и сейчас, но такое допустимо лишь при прямых оскорблениях. Эта Рожнова задела Васю, причем сказала именно то, что ей бы лучше никогда больше не произносить. Увы, слишком поздно. Вася снова молчаливо уткнулась взглядом в стол и явно рефлексирует на тему Воронцовых, известности и сплетен.

* * *

За четыреста лет нынешней системы правления пост Главы Совета Магического Союза принадлежал семнадцати магам. Из них одиннадцать носили фамилию Воронцов. Так происходило вовсе не потому, что этот род — кто-то вроде королей магического мира, и даже не потому, что они самые сильные маги в своем поколении. Нет, все дело в родовых способностях. Почти идеальная память, невероятность скорость обучаемости, умение быстро рассматривать ситуацию и находить единственно верное решение. Не зря ведь многие современные маги шутят, что мозг Воронцовых — это суперкомпьютер, чьи возможности ограничены лишь человеческими потребностями и еще более человеческими эмоциями.

Воронцовых выбирают на этот пост по соображениям удобства. Ну вот стал бы главой Белозерцев. И зачем стране целитель на посту практически президента? Нет, тут нужен лидер, хороший управленец, желательно еще и крайне умный человек. Так проще всем. И самим Воронцовым, которые прекрасно справляются с этой нагрузкой, и тем же Белозерцевым, которые могут спокойно лечить магов, иногда требуя от Главы Совета увеличить бюджет исследований. Почему же должность выборная? Да потому что никто не гарантирует, что всегда будет Воронцов, способный занять это место. Старики быстрее устают, у молодежи мало житейского опыта, женщины тяготеют завести семью и уделять ей побольше времени, чем пару часов в неделю. Кроме того, иногда рождаются сильные духом уникумы и в других магических родах. Да и сильные маги разума есть не только у Воронцовых.

Дедушка Макса, Мстислав, женился поздно, еще дольше у его жены не было детей. Когда Всеволод только закончил школу, его отец решил оставить пост главы совета, потому что порядком устал от должности, которую занимал пятьдесят лет. Потребовалось еще десять лет, чтобы Всеволод просто "дорос" до своей должности. Рождение Макса в таких условиях считали крайне удачным — вполне вероятно, что в этот раз отец просто передаст должность сыну.

Но мальчик рос, и даже сквозь плотно закрытые двери родового поместья доносились сплетни — парень не столь быстро учится, как его предки. Такое бывает, с этим ничего не поделать: иногда наследники просто не обладают талантами семьи, хоть и способны передать их своим детям. Кто-то даже с нетерпением ждал рождения второго наследника в семье, но мама Макса рано умерла, а отец и не думал искать не то что жену — даже любовницу.

Время шло, а уникумом Макс так и не прослыл. В средней школе ему даже пытались в разум залезть — проверяли, обладает ли он даром к ментальной магии. Оказалось, что обладает. Но все равно обсуждали. Это был интересный повод для сплетен: у Воронцовых, чьи гены так сильны, родился маг со способностями чуть выше средних.

Близкие, разумеется, знали причину внешней обыденности парня. Но зачем об этом рассказывать посторонним? Для Макса это было частью обучения — не реагировать на сплетни. Ни в коем случае не показывать людям, что они не правы. Не злиться. Сдерживать себя. Это были золотые правила, которые он был вынужден соблюдать со столь юного возраста, что уже и не помнил, когда точно их выучил. Года в два? Потому что в три он себя уже вполне хорошо помнит.

Как бы там ни было, вечно держать все в секрете просто невозможно. Его обучение закончено, он может контролировать свой дар, так что может его и показать, не боясь убить человека. А дуэли… рано или поздно, это должно было произойти. Он знал, что скоро его вызовут как минимум для того, чтоб продемонстрировать слабость наследника Воронцовых. Немного задевало лишь то, что его первым и, возможно, последним противником будет девушка. Но как только Макс смотрел на Васю — снова притихшую — он тут же начинал сомневаться в своей выдержке. Злость — самая неподходящая эмоция для одаренных. Так можно и убить.

* * *

Дуэль была назначена рано, чтобы успеть после на практику. Но, несмотря на ранний час, позади спортивного корпуса уже собирались зрители. Здесь был небольшой деревянный помост, на котором иногда, если позволяла погода, проводили занятия по боевым искусствам. В остальное время школьники использовали его для дуэлей. Все равно поглазеть собиралось немало народу, так что пусть уж сразу будет сцена.

До указанного времени оставалось несколько минут, но Рожнова уже стояла у края помоста в сопровождении кого-то из своих братьев. Вроде бы этот должен быть троюродным, но Макс не был уверен. Нет, не потому что не помнил семейное древо Рожновых. Просто все они были круглолицыми, голубоглазыми блондинами среднего роста, и различить их, если видел лишь магические фотографии, не так-то просто.

Волков радостно лыбился, Макс же думал лишь о том, что Васе может и не понравится его главная способность. Но не хранить же это в тайне до самой смерти? Поэтому он шагнул на низенький помост, кивнул Богдану, чтобы тот договорился с секундантом Рожновой, а потом спокойно пожал руку самой Брониславе. Достал палочку, по регламенту дуэли коснулся ею плеча, дождался отмашки Богдана и спокойно встал. Заклинание Брониславы отразил несколько лениво: она особо и не старалась, просто прощупывала его защиту.

А потом девушка выронила палочку из рук, после громко закричала, упала на колени, уткнулась лбом в грязные доски пола. Слабый запах гари достиг даже самого Макса — это рассыпался пеплом ее амулет от ментального воздействия. Перед взором Макса же мелькали воспоминания самой Брониславы. Лицо матери, огромный мир вокруг, строгий голос отца, первые удачи в освоении дара… Макс специально начал с самых давних воспоминаний. Так он и показывал ей свое мастерство — разум все же не открытая книга, здесь нет оглавления и четкой временной линии, и так он заставлял ее бояться еще больше — чем ближе к сегодняшнему дню, тем постыднее кажутся собственные мысли.

— Хватит! — смогла закричать Бронислава.

Макс прекратил причинять ей боль, но все же, на всякий случай, быстро просмотрел и кое-что из последнего. В особенности — ее мысли по поводу своей беспомощности в настоящий момент. Все было в порядке: она боится. Страх — это залог того, что она не будет активно придумывать план мести. Страх парализует.

— Дуэль закончена, — спокойно ответил Макс.

Толпа вокруг него молчала. То, что он сделал сейчас, было редким явлением. Во-первых, лишь у одного мага из сотни были столь яркие способности к чему-то, чтобы он мог колдовать без заклинаний. И эти возможности, эти дары, редко носили боевой характер. Да и Макс не мог сказать, что он с кем-то сражался. Просто чужой разум ему доступнее и понятнее, чем даже собственный. Для того, чтобы научиться просто не калечить людей, ему пришлось много заниматься. Отсюда и отставание в других дисциплинах. Есть такой отрицательный момент в наличии дара — его нужно учиться контролировать, а иногда это особенно непросто.

Макс встретился взглядом со стоящим тут же Ярославом. Вид у Лозерцева был крайне взволнованным, но явно не из-за раскрытия небольшого секрета Макса. Нет, дело было в чем-то другом. Поэтому Макс кивнул, и Лозерцев тут же шагнул на помост, начав накладывать диагностирующие заклинания еще даже не добежав до Брониславы. Макс оглянулся. Она все еще была на помосте, сидела на коленях, закрыла уши ладонями и почти прижалась лбом к пыльным доскам. Волосы лишились своего нереального оттенка, и теперь Бронислава была обычной блондинкой, как и многие члены ее семьи. Наверняка спал и цвет глаз. Ярослав заставил девушку приподняться и тут же в толпе поползли шепотки: вместе с цветом волос спали и все изменения на внешности. Не было больше острых скул и четко очерченных губ. Была самая обычная девчонка с пухлыми щечками, курносым носом и светлыми ресницами. Максу стало немного стыдно. Увы, ей просто не повезло вызвать его на дуэль первой. Вряд ли найдутся еще желающие сражаться с магом разума. Таких, как Макс, предпочитают убивать стрелой в спину, или хотя бы отравленным вином.

— Яр, — обратился он к другу. — Нам на практику через полчаса. Успеешь?

— Твоя задача — калечить, а моя — лечить, — громко и раздраженно ответил Лозерцев. — Так что не мешай мне выполнять мою.

Макс ухмыльнулся и покачал головой. Как и говорил папа, нелюдимый зажатый Ярослав быстро оттаивал, становясь похожим на отца не только внешне, но и характером. И таким он начинал нравиться Максу.

* * *

Ярослав прекрасно представлял, как живется магу с Даром. Много читал об этом раньше. Это ведь не привычная магия, которая подчиняется строгим законам, и не колдовство, которое опирается на желание и эмоции. Это вообще какая-то неведомая ерунда, которая может проявиться просто потому что день дождливый, а в другой раз хоть что делай — призвать способность не удается. Все слишком индивидуально, чтобы существовал реальный самоучитель по освоению дара. Дети учатся ладить с такими врожденными способностями годами. Некоторые даже в двадцать пять не могут похвастаться идеальным контролем.

В зависимости от силы дара, его освоение может пройти легко и незаметно, а может делать ребенка даже опасным для окружающих. Ярослав представлял, как тяжело было Максу научиться контролировать свои способности. Магия разума — это не телекинез, которым можно нечаянно задавить любимого котенка. Маленький ребенок с таким даром может сделать идиотом даже взрослого мага, если просто посильнее надавит на чужой разум. Вот уж это Ярослав знал хорошо — Белозерцевы до сих пор являются единственными колдомедиками, которым доверяют Воронцовы. Личная информация, разумеется, в семейной библиотеке не хранится — врачебная тайна действует и в мире магии — а вот общие сведения по работе с разумом этих магов стояли на полке отцовского кабинета.

Раньше Ярослав думал, что его желание лечить основано на его же детских комплексах. Он много читал и по психологии, так что основания для таких утверждений были. Во-первых, отцу очень нравилось, что его сын интересуется колдомедициной. А маленькому Ярославу нравилось радовать папу. Во-вторых, только уходя в кабинет отца, либо слоняясь по частной клинике Белозерцевых, Ярослав мог избежать своеобразной любви матери. Яркая и шумная, она не давала сыну и минуты покоя. Стыдно об этом говорить, но Ярослав категорически не понимал отца — почему он выбрал его мать? И почему продолжает ее любить даже спустя столько лет? Неужели он не устал от нее?

Но важно другое. Сегодня Ярослав понял, что его желание лечить — все же дар. Тот самый, целительский, который проявляется далеко не в каждом поколении Белозерцевых, но есть у его отца.

* * *

Этот день был неприятен с самого начала. Волков вскочил с постели в шесть утра, тут же начал радостно горланить что-то из магловского рока — про байкера, ангела и что-то еще. Ожидаемо, Ратмир тут же начал громко требовать тишины, так что доспать еще полчасика не получилось. Погода была по-прежнему ужасной, домашней работы — немерено, а разгадка проклятья все не желала находиться. В общем, это было вполне типичное утро в Колдовстворце, когда Ярослав мечтал об отдельной комнате. Волков поет, Ратмир орет, Макс ничего с этим безобразием не делает. Кто-то вчера доел последнюю колбасу, а домовые эльфы по-прежнему не могут аппарировать в общежития — их нужно вызывать аж с транспортной площадки. Грустно жуя хлеб с подтаявшим маслом, Ярослав размышлял о том, что первой жертве проклятья становится все хуже и она может не выжить даже если проклятье снимут прямо сейчас.

После ужасного подъема и грустного завтрака пришлось тащиться на дуэль. Бронислава раздражала. Причем раздражала как-то целиком, без исключений. Эта ее искусственная внешность, этот высокий неприятный голос, эта манера движений… А еще — она сказала Васе то, что не следовало говорить. Только начало все налаживаться, только за обедом и ужином все снова начали весело болтать, без этого почти осязаемого напряжения… А еще Бронислава нарвалась на дуэль на Максом. Из-за этой дуэли неугомонный Богдан, который явно сидит на каком-то запрещенном энергетике, поднял всех даже раньше, чем на занятия. Ну и еще Ярослав подозревал, что не может Макс действительно быть слабым магом разума. Просто никак.

Но стоило Брониславе упасть на пол, как Лозерцев едва сдержался, чтобы не побежать к ней. Помочь. Снизить боль. Привести в порядок разум — он миллион раз читал, как лечить тех, кто пережил эксперименты Воронцовых. Ярославу пришлось сжать кулаки так сильно, что ногти впились в ладонь. Боль немного отрезвляла. Он говорил себе, что никакой он еще не колдомедик — лишь школьник-недоучка, что он никогда не работал с разумом — это ведь самый сложный раздел медицины, что разум восстановится сам — пусть эта Бронислава помучается месяц-полтора. Но когда дуэль была закончена, Ярослав побежал к девушке, которую никто и не пытался лечить. Да даже Тарасович не стал бы что-то делать. Зачем рисковать, если само пройдет? А вот Ярослав не смог удержаться. И впервые в жизни почувствовал свой дар. Ощутил, как магия полилась сама, без специальных слов и использования волшебной палочки, как знания стали опорой для его способностей, и все получилось словно само собой. Раз — и готово. Раньше он дольше простуду лечил, чем сейчас залечил микроповреждения мозга.

Встал, чуть пошатнулся, но Ратмир подал ему руку, а Эля протянула стакан с водой. Катя с Васей стояли чуть в стороне — первая привычно потерянная, вторая походила на взъерошенного воробья, словно готовилась с кем-то сражаться. Ярослав же сомневался, что теперь кто-нибудь рискнет хоть что-то сказать в сторону любого из первой группы. Вызов от Макса — и гарантированный проигрыш с раскрытием всех тайн.

— Ты не знал? — спросила Эля, участливо рассматривая Ярослава.

Тот покачал головой:

— Отец, кажется, догадывался. Но это в первый раз… именно так — в первый раз.

Никольская кивнула. Иногда дар может проявиться и поздно. Всякое бывает.

Москва пугала и поражала. Город — смесь средневековья, мегаполиса и фильма про ведьм. Узкие косые улочки — все неровные, со множеством поворотов, здесь практически не было перекрестков в привычном смысле этого слова. Дома в несколько этажей: каменные, кирпичные, покрытые разноцветной штукатуркой, сросшиеся между собой, везде второй этаж нависает над первым. Некоторые дома и вовсе похожи на безумный конструктор — словно этажи надстраивались разными людьми в разное время, отчего чем выше — тем современнее вид. По мощенной булыжником мостовой шли маги. Разные возрасты, разные национальности, даже разные расы. В Москве находилось немало государственных служб, среди них — почти все иностранные посольства и департамент по работе с беженцами и переселенцами. Проще говоря, в Москве было немало иностранных граждан. Кто-то здесь работал, кто-то пытался получить гражданство — а условия были, по слухам, весьма суровы, а кто-то приехал за финансовой выгодой.

Внутри магического квартала стояли ограничения на аппарацию. Площадок, куда можно было переместиться, было немного, и все они находились далеко не в центре квартала. От городской библиотеки, куда тоже можно было перемещаться лишь особыми порталами, до аврората было идти минут десять. Но это если не в час пик. Было почти девять утра — начало рабочего дня во многих государственных службах. И большинство работников шли до места пешком. А улицы узкие. И над головой, кроме нависающего второго этажа, еще и маги на метлах. Они летят довольно низко, потому что в этом городе запрещено подниматься выше третьего этажа. Чтобы такие "летуны" не сталкивались в воздухе, по городу висели знаки. Прямо на фасадах домов. Движение по узким улочкам было односторонним для всех, кто хочет добираться до работы на метле.

Пока шли до нужного места, увидели много интересного. Посольство Саудовской Аравии располагалось в здании, похожем на мечеть. Филиал банка Гринготтс занимал высокое здание в греческом стиле — с колоннами и мраморными ступенями ко входу. При условии, что это строение стояло между двух необычных домов, смотрелось оно несколько комично. Справа — главное отделение русских мастеров-артефакторов по дереву. Семиэтажный терем с резными ставнями и анимированными деревянными фигурками у входа. Слева — жилой дом, первый этаж — каменный, второй — кирпичный, затем еще пять покрашены каждый в свой цвет. На первом, сквозь окна-витрины, можно заметить, как несколько молодых парней бодро бреют мужчин постарше. У входа — стойка для метел.

Катя вертела головой по сторонам, не переставая удивляться. Она бывала в Москве, но в магический квартал так и не зашла. Побоялась. И сейчас понимала, что не зря боялась. Это был район контрастов, словно созданный каким-то безумным художником, который никогда и не слышал о плановой застройке.

— Видишь, почти везде первые и вторые этажи — одинаковые? — спросил Богдан.

Катя кивнула. Это действительно так. Чаще всего дома на нижних уровнях были обложены красноватым камнем, присутствовал совсем невысокий фундамент и окна-витрины на первом этаже.

— Это потому, что в какой-то момент местное безобразие все же попытались привести к общему, приличному виду, — продолжил Богдан. — А потом махнули рукой и смирились с этим бардаком. В любом случае, одинаковый дизайн здесь пытались привить двести лет назад. Уже тогда получалось плохо, а сейчас квартал и вовсе — будто резиновый.

Богдан усмехнулся, припоминая все рассказы про Москву. Магический квартал здесь располагался неудобно с точки зрения защиты. Стоит прямо на берегу Москва-реки, вокруг магловские постройки, и расти кварталу особо некуда. А раньше было и не нужно. Просто с чьей-то легкой руки, когда было принято решение о закрытии Китежа для посторонних, посольства решили перенести именно сюда. А потом здесь срочно потребовался аврорат, иначе преступность совсем распоясывается. И ряд министерств и департаментов, например — торговли и туризма. И в город ломанулись многочисленные иностранные представительства. И тут же начали строить отели, кафешки и прочие прелести города, где много иностранцев. И нужно больше работников. И больше жилья. Маги вообще-то не любят высотные здания — обычно их дома не бывают выше пяти этажей, и то это уже крайний случай. Но здесь имелись настоящие магические высотки, которые хоть как-то решали проблему жилья в магическом квартале, которому больше некуда расти. Плюс близость маглов и статус столицы у этого города — все это вынуждало усиливать меры безопасности, чтобы купол из многочисленных чар не рухнул, раскрыв мир магии во всей его сумасшедшей прелести в виде магического квартала в Москве.

Семья Васи, переезжая поближе к работе отца и двух братьев, даже не пыталась найти жилье в самом квартале. С самого начала Рудецкие купили традиционный домик в небольшом подмосковном поселке. И метла в их семье стала чем-то вроде велосипеда — так быстрее добираться до работы от места аппарации. Только что метлы есть не у всех. Даже самые плохонькие могут ощутимо ударить по кошельку обычного мага, что уж говорить о хороших, современных моделях. А еще на метле нужно уметь летать. И это страшнее, чем кататься на велосипеде.

До места шли в толпе, особо здесь не поговоришь. Шум, гам, у многих кафешек и парикмахерских стоят зазывалы. Иногда это маги — одетые в яркие наряды под цвет заведения, они кричат во все горло до хрипоты, потому что на улицах запрещено усиливать голос магией. Иногда это кто-то из мелкой нечисти или малых волшебных рас.

Аврорат располагался в длинном кирпичном здании, что занимало практически весь проулок. Бордовые стены, очень высокий фундамент, единственный вход — ровно по центру. Около двустворчатых дверей мирно спали каменные драконы в уменьшенном размере.

— Он на меня посмотрел, — испуганно шепнула Катя, вцепившись в рукав Богдана.

На краткое мгновение правый дракон приоткрыл каменное веко и совершенно точно посмотрел на нее зеленым живым глазом. Богдан в ответ засмеялся:

— Это артефакт, который развеивает иллюзии и слабую трансфигурацию. А "посмотрел" он потому, что у мастеров-артефакторов свои представления о том, куда вставлять мелкие простейшие артефакты.

Катя, уже заходя в дверь, оглянулась на дракона. Дракон был сделан так искусно, что казался живым. Хотелось присмотреться, проверить — не дышит ли он. Но нет, вроде лежит неподвижно, как и положено каменной статуе.

Внутри, в гулком мраморном холле, скучали два парня в аврорской униформе, что Кате всегда напоминали военные мундиры века так девятнадцатого, хотя она и не была уверена в веке. Брюки авроры носили черные, рубашки под ними — тоже, а вот верхняя одежда, что менялась в зависимости от сезона, всегда была темно-синего, глубокого оттенка, с серебряными пуговицами. Темно-синий — что-то вроде государственного цвета. Говорили, цвет магии. А еще, это Катя знала из учебников истории, раньше такой глубокий синий цвет маглы получать не могли. А маги — легко.

Зал на две части разделяли высокие мраморные перила, а проходом между частями зала служили каменные же арки — еще одни артефакты, которыми проверяют посетителей. И за арками, устало подпирая плечом дверной косяк, их ждал Кирилл Рудецкий.

* * *

В аврорате не любили громких дел. Репутация здесь нарабатывалась годами, молодежь сама не стремится выпрыгивать на руководящие должности раньше срока. Когда-то дядя Богдана служил в магловской армии — по поддельным документам и всего пару месяцев, но служил. Его поразила зависимость маглов от званий. В аврорате, если умудрился получить звание, не имея авторитета и уважения коллег, нормально работать не получится. Авроры не отличаются почтительностью. Они до сих пор вваливаются в кабинет начальства без "можно?" и "извините?", до сих пор критикуют руководителя, не стесняясь в выражениях, и до сих пор считают, что они служат народу, а не главе совета. Поэтому громкие дела в аврорате не любят. Известность в работе лишь мешает, а других плюсов в таких расследованиях все равно нет.

Но кто-то же должен был брать дело о проклятой школьнице? Сначала еще была надежда, что это просто единичный случай. Жизнедара попросили допросить школьников, потому что были уверены — кто-нибудь точно расколется. Это же дети. Как бы они не были хитры, какой бы крепкой у них не была психика, но противостоять мастеру допросов не каждый взрослый может.

А потом Жизнедар долго корил себя за это согласие. Когда появилась вторая жертва, расследование радостно списали на него. Громкое дело — это всегда много внимания. И начальство требует хоть каких-нибудь сдвигов. И, как назло, громкие дела обычно самые запутанные. Много говорить будут о тех происшествиях, где сложно найти виноватых. А где здесь искать преступника?

Детишки под напором не сдавались. Многие чуть ли не ревели, стоило посильнее надавать, но, несмотря на испуг, ничего не знали и ничего не слышали. Та же история с магистрантами, учителями и рабочим персоналом. Долгое время даже не знали, что именно происходит с девушками. Теперь есть рабочая идея — экспериментатор. Самый отвратительный тип преступников.

Ввиду прошлых событий, испытания на людях в Магическом Союзе были запрещены. Были, конечно, лазейки. Ими пользовались официальные исследовательские центры, которые получали лицензию, за работой которых тщательно следили, а стоило все это огромных денег. Какому-нибудь гению-индивидуалисту такие прелести жизни не по карману. Так появлялись экспериментаторы. Они проводили свои опыты на случайных людях, получая информацию о дальнейшей судьбе "эксперимента" через третьи руки. Тот злодей, что работает сейчас в Колдовстворце, узнает все из вполне официальных источников. Дело на слуху, жертв не спрячешь, улучшение-ухудшение их состояния быстро становится известно родным и близким. Из-за чего было принято решение перевести расследование в разряд "угроза государственному порядку" и признать секретным.

Именно это и обсуждали на совещании. Цель — остановить нападения, чтобы у следствия появилось время на исследование и выстраивание логических связей. Пока что очень давит человеческий фактор: кроме того, что три девчонки умирают от неизвестного проклятья, так еще и есть угроза появления четвертой жертвы. Но есть шанс, что преступник не станет продолжать эксперимент, если не будет получать сведения о процессе эксперимента.

Словно набатом прозвучало и другое обещание. Если появится четвертая жертва, школьницам будет предложено отправиться домой, в безопасность. Это не значит, что школу закрывают. Нет, лишь разрешают покинуть ее тем, кто особенно беспокоится о своем здоровье.

Катя, когда услышала это объявление, в очередной раз подивилась безрассудности магов. Это, видимо, такая особенность всех носителей палочек — они игнорируют многие опасности, вечно надеясь на то, что магия их спасет. А иногда даже намеренно здоровью вредят. Ее еще маленьким ребенком поразило обилие конфет, которые сложно назвать нормальными. Одни делают дырку в языке, другие заставляют тебя летать, третьи превращают тебя в огромную ящерицу. И это — детские сладости. А Катя в детстве даже сверхкислые конфеты не ела — боялась, что они реально сделают дырку в языке. А эти сумасшедшие маги едят конфеты, которые стопроцентно делают эту самую дырку. Она, конечно, зарастет через часик. Но, по рассказам других детей, все это время язык будет жутко чесаться.

Так и сейчас, любую магловскую школу уже бы закрыли. А маги обсуждают необходимость давать разрешение на отказ от учебы без потери места. И в зале было немало противников таких мер. Например, две сумасшедшие девушки шестнадцати лет, которые и не собирались покидать школу из-за каких-то там проклятий. Подумаешь — риск умереть. Главное сдать выпускные экзамены.

— А что будет с практикой, если я решу уехать домой? — спросила Катя, когда их посадили в небольшой зал для совещаний — ждать распределения.

— Ты просто потеряешь место, — ответила Вася, немало удивившись такому вопросу. — Никто не будет забирать тебя из дома, придется либо перемещаться самостоятельно, либо получить незачет.

Катя нахмурилась, но все же уточнила:

— А если незачет практики — то пересдача будет?

— Нет, потому что эта практика — необязательная, — ответил ей Богдан. — Это привилегия. Дополнительная информация для твоего послужного списка, возможность сократить время работы на испытательном сроке после обучения. Особенно если ты собираешься в итоге идти в аврорат.

Катя снова нахмурилась. Звучит обидно. Оставаться в школе, если разрешат ее покинуть, Катя не хотела. Она и так боялась всего подряд, а уж при уменьшении количества потенциальных жертв станет еще страшнее.

— Не паникуй, — с привычным показным высокомерием посоветовала Эля. — Просто будь осторожна. Мы все проверяем, так что риски минимальны.

Катя сердито уткнулась взглядом в стол. Ей совсем не нравилось, что по утрам они проверяли на отложенное проклятье вообще все вещи, вплоть до нижнего белья. И все равно постоянно мерещилось, что тебе могут в сумочку подбросить проклятый камушек. Макс, правда, утверждал невозможность подобного стечения обстоятельств. Чтобы проклятье такого уровня и типа подействовало, предмет должен быть достаточно личным, близким к телу и надетым добровольно. Злоумышленник не станет рисковать и подкидывать украшение в сумку. А вот подменить любимые сережки — вполне сможет.

Сейчас уже немного прояснилось, как именно были прокляты три девушки. Проще всего было с третьей жертвой — Настей. Нашли и предмет, и сам самоцвет, и смогли их исследовать. По остаточным признаком выявили, что запонки Марины, второй жертвы, тоже были прокляты. Явно подменили — это были ее любимые, магловские, их носил ее дед. А вот проклятый предмет первой испытуемой — Ксении, найти так и не удалось. Это и немудрено: она была проклята в ночь полнолуния, когда в общежитии практически проходной двор, любой мог войти и выйти из комнаты незамеченным. Скорее всего, это были серьги. Но это — лишь рабочая версия. Пока же все девушки в Колдовстворце специальными заклинаниями проверяли все свои украшения, и новая жертва вроде не появилась.

— Ну что, соколики, готовы приступить к ознакомлению с рабочими местами? — весело спросил Жизнедар, резко распахнув дверь кабинет.

Катя от неожиданности даже вздрогнула, а Эля с Ярославом одинаково поморщились: первая не особенно-то стремилась к работе в аврорате, второй и вовсе с рождения приписан к другой сфере деятельности.

— Волков, Новгородцев, Рудецкая — в следственный отдел. Берите пропуски, там вас встретят. Никольская, Лозерцев и Белая — в отдел криминалистики. Воронцов со мной, будем изучать технику допроса.

Жизнедар легко кинул две связки пропусков — три для будущих оперативников и три для криминалистов, среди которых лишь Катя радовалась назначению. В следующие несколько часов им всем предстояло ходить хвостиком за действующим аврором, слушать его объяснения и даже немного работать. Потенциальных оперативников, погоняв в тренировочном зале, радостно усадили разбирать какие-то документы. Макс работал детектором лжи, без каких-либо заклинаний и вторжения в разум определяя, правду ли говорит подозреваемый. Катю посадили за перепись улик по текущему делу, что тоже было скорее скучно, чем полезно. И только Эля с Ярославом вынужденно работали: Никольскую поставили к котлу, а Лозерцев делал анализ крови с места убийства. К вечеру все семеро были вымотаны и крайне недовольны происходящим. Вдобавок ко всему, еще и возвращались домой не полным составом. Кому-то повезло, и временные кураторы не особенно зверствовали, в том числе потенциальных криминалистов отпустили через час после обеда. А вот несчастные оперативники уходили вместе с дневными работниками аврората — в пять часов вечера.

Вася, затравленно посмотрев на Богдана с Ратмиром, уже заранее могла предсказать развитие событий. И правда, стоило только им вчетвером выйти из дверей аврората, как эти двое вдруг воспылали обычно отсутствующей братской любовью и унеслись вперед с огромной скоростью.

— Хочешь кофе? — спросил Макс.

— Кофе? — удивилась Вася.

— Ты вроде любишь кофе. Я жил неподалеку почти год, знаю одно неплохое кафе. Пойдем?

Вася тяжело вздохнула, но отказываться не видела смысла. Толку-то? Не сейчас, так спустя какое-то время. И они свернули в другую сторону, с каждым шагом отдаляясь от городской библиотеки с порталами. Хорошо быть наследниками состояний — не переживаешь о дороговизне перемещений по огромной стране.

Кафе оказалось небольшим заведением — всего пять столиков, но зато с видом на единственный полноценный парк. В московском магическом квартале была огромная проблема с землей, так что парков было совсем немного. Дома побогаче могли себе позволить пару деревьев у входа, а все остальные довольствовались рассадой и цветами на окнах. Это же был небольшой парк с фонтанами, расположенный близко к набережной, по которой тоже тянулась куцая аллея с редкими березками и узкими клумбами.

— Здравствуйте. Все столики за… — начала было говорить официантка, но потом посмотрела на Макса, прервала фразу и широко улыбнулась. — Как давно вас не было! У нас есть для вас местечко на втором этаже. На двоих? Или будут еще гости?

— Нет, — покачал головой Макс. — Нас будет двое.

Лестница наверх скрывалась за небольшой перегородкой. Очень узкая, потолок здесь был так низко, что Вася едва не задевала его головой, а Максу просто приходилось наклоняться. На втором этаже было еще четыре столика. Один был занят, второй рассчитан на большую группу, а за третий, спрятанный за пышным растением в горшке, им и предложили сесть. Прямо у окна, с видом на парк. Честно говоря, это был не самый красивый вид в жизни Васи, но для Москвы — почти царские условия.

— Это одна из старейших кофеен в городе, — объяснил Макс. — И, вроде как, принадлежит нам.

— Всегда было любопытно — как вообще у вас хватает сил заниматься вот такими мелкими… кафешками и ресторанами.

— Ими мы и не занимаемся. Всем, что связано с питанием, занимаются Медведевы. Они любят поесть, — улыбнулся он, помогая Васе сесть. — Поужинаем? Здесь таежная кухня. Медведевы спокойно подают к столу медвежатину.

Вася не смогла сдержать короткого смешка. Она открыла меню и спокойно пролистала первые странички. Выглядит относительно понятно. Наткнулась на знакомое название и не смогла сдержать теплой улыбки:

— Я буду медвежатину в кисло-сладком соусе, пряные овощи и ячменный хлеб.

— Традиционный таежный ужин? — переспросил Макс, жестом показав официантке удвоить заказ.

Вася хмыкнула:

— Видимо, тебе не все доложили о моей семье. Почему у аврорской семьи почти нет связей в аврорате? Папа начинал с низов, это братьям повезло быть замеченными сразу.

Макс наклонил голову, вспоминая. Он не особенно-то читал ее досье. Зачем? Пробежался лишь по личной информации живых членов семьи, и то чувствовал себя так, будто подглядывает в замочную скважину: он так и не научился знать о друзьях все еще до того, как они это "все" ему сами расскажут.

— Род Рудецких раньше жил на севере. Мой дедушка покинул дальнее поселение из-за бабушки. Он иногда уезжал в свой родной поселок, привозил продукты, а потом кормил нас традиционными блюдами.

Макс немного удивленно улыбнулся. В северных городах жили суровые люди, которые немало зарабатывают, собирая различные ингредиенты в магических долинах. Там опасно, много дикой нечисти, растения-людоеды, болота, что не замерзают даже в сильнейший мороз. И сами города приходится охранять от диких зверей, из-за чего там живут многие потомственные авроры, которые больше похожи на хрестоматийных дружинников, чем на современных следователей.

— Как же они познакомились? — спросил Макс. — Я знаю, что твоя бабушка обладает редким талантом, а северяне не учатся в обычных магических школах.

— Бабушка приехала туда за редкими травами, — тепло улыбнулась Вася. — В первый же день перепила всех мужиков в местной таверне, на второй принесла в деревню редчайшие травы, а на третий наградила навязчивого поклонника огромными такими рогами. Дед сразу понял, что за этой женщиной он поедет куда угодно.

Вася улыбалась. Дедушка умер рано для мага. Он все время скучал по своей жизни в постоянной опасности и срывался на север минимум раз в год. Бабушка его никогда не держала — считала, что не вправе останавливать мужчину. Дескать, им нужно иногда поиграть мускулами и показать, кто здесь самый главный. Но деду не повезло. Наткнулись на ледяного дракона — редкую северную тварь, которая и драконом-то зовется условно, из-за внешнего сходства. А на деле — дух, способный заморозить целый магловский город. По северным законам, отступление в таких случаях прикрывают самые старые — те, у кого уже дети взрослые, внуки есть. Дед в той схватке с северной тварью не выжил. Награжден посмертно, но что это исправит? Некому больше привозить особую, магическую морошку — северную, очень сладкую, согревающую лучше любого горячительного напитка. Да и дичь по-особому, как готовят только на севере, никто не сделает. Не умеет даже папа, что уж говорить о братьях и самой Василине.

— Судя по всему, ты сильно похожа на бабушку, — улыбнулся Макс.

Вася пожала плечами:

— Все так говорят. Но у меня и с маминой стороны такая бабуля, что кому угодно жару даст, она ведь у меня аврор в отставке. Просто я жила с баб Марьей, поэтому и переняла некоторые ее привычки, — она задумалась на несколько секунд и вынужденно добавила: — Ладно, многие ее привычки. Но согласись, когда трансфигурация — твой конек, то первым делом хочется отрастить что-нибудь лишнее некоторым ненавистным тебе людям.

Она так злорадно это добавила, что Макс расхохотался.

— Про рога и копыта мне много рассказывали, — согласился он. — И что, больше ничего экстремального? Никого в свинью не превращала?

— Однажды превратила Кирилла в коврик у дверей, чтобы все об него ноги вытирали, — задумчиво призналась Вася. — Но он меня, между прочим, в озеро бросил, так что это за дело. Что смеешься? Я тогда плавать не умела… я и сейчас-то не очень люблю, а тогда испугалась так, что думала — поседею в одиннадцать.

— И кто Кирилла расколдовал?

— Да я его и вернула обратно, — призналась Вася. — Он и так весь день пролежал там. Я как раз жила у родителей, а бабуля уехала травы собирать, так что никто из моих и не заподозрил Кирилла в коврике.

Потом она мечтательно улыбнулась и добавила:

— Как раз за день до дождик был, а мы яблоки в саду собирали. Папа таскал корзины из сада в дом и все костерил Кирилла, который куда-то сбежал и не помогает.

Макс расхохотался. Ярко представил, как Вася ссорилась со средним из братьев. Старшего он не знал. А младшего как-то видел: тот скоро женится на дочери Темировых, будет основателем нового вассального рода. Приезжал в Китеж с невестой. Редкий случай — свадьбу назначили даже до совершеннолетия девушки. Обычно маги заключают браки после двадцати, а уж обычные семьи, далекие от заморочек аристократии, и вовсе могут до тридцати тянуть.

— Сейчас кажется, что вы с Кириллом хорошо общаетесь, — признался Макс.

— Это потом уже сдружились. Он поступил в аврорскую академию, она располагается в городе Таким. Там у меня бабушка живет, ну и я с ней. Мы с ним часто виделись, да и повзрослели уже. Хотя бесило, что у них в академии была такая провинность — идти мне под окна серенады петь. Ну знаешь, проспорил, в карты проиграл, последним к финишу пришел — иди, весели Рудецкую. Некоторым особенно везло, им доставалось от бабушки. Она у меня умеет суть предмета изменять, так что постепенно спорить на такое перестали… но первые разы… как вспомню — аж зло берет!

Вася столкнулась взглядом с Максом — тот тоже улыбался, и эта улыбка заставила ее как-то разом растерять свою веселость. Она все делает неправильно. Ей нужно сделать так, чтобы он ее точно разлюбил, а не байки про детство травить.

Волноваться Катя начала еще в субботу вечером. Просто замерла испуганным тушканчиком, когда увидела мешок-чехол с приколотой визиткой — так выглядели новые вещи, доставленные из ателье. На визитке было написано ее имя.

— Слава предкам, успели! — облегченно вздохнула Эля, тут же схватила чехол и расстегнула замочек.

Никольская заказала это платье неделю назад, благо мерки Кати теперь есть в китежском ателье. Нужно было что-нибудь довольно легкое, потому что Богдан пригласил Катю в город Лель, что находится на побережье Черного моря, относительно недалеко от магловского города Геленджик. В сущности, эти города вообще похожи: Лель — курортный город.

В октябре там все еще относительно тепло, особенно по сравнению со стремительно портящейся погодой здесь, в уральских горах. Эля, в своей привычной напористой манере, решила заказать Кате подходящее платье — для курортного городка. Так и появился шифоновый наряд с пышными рукавами и многослойной юбкой. И платье Кате даже нравилось — по странному стечению обстоятельств, именно это соответствовало и магловской моде. Но даже оно не могло убить волнение. Как это вообще — на свидания ходить?

Как бы там ни было, воскресное утро в Колдовстворце не слишком радовало. Дождь хлестал, как из ведра, так что Вася даже на пробежку не пошла — спустилась вниз, где были магические артефакты, повторяющие вполне магловские тренажеры. В том числе — беговые дорожки. А Катя позволила Эле помазать ее кучей странных зелий, напоить какими-то отварами, нарядить в платье и заплести не слишком-то густые волосы во вполне симпатичную косичку.

— У меня такое ощущение, будто мне пять лет и меня на утренник в садик собирают, — тяжело вздохнула она.

Эля стояла возле нее, держа в руках две вешалки. На одной — Катина любимая магловская косуха, на другой — вообще-то Васино изумрудное пальто.

— Ты мне сама разрешила, — пожала плечами Эля. — И нужно тебе нормальное пальто заказать.

— У меня есть, — Катя кивнула на то, что лежало на кровати.

— Оно неправильной длины, — спокойной возразила Эля и откинула на кровать куртку.

Вася за сборами наблюдала со своей постели. Переоделась в уютное на вид платье — где только берет такие? — и уже что-то подчеркивала в книгах, готовила доклад. Уроков всегда было много, а впереди предпраздничная неделя — близится чуть ли не единственный государственный праздник.

Мыслями о приближающемся празднике и пыталась отвлечься Катя, пока спускалась по лестнице. В школе тоже шла подготовка, которая как-то обошла стороной девочек из первой группы. Одиннадцатого октября, в среду, будет День покаяния — все представители Великих родов будут публично извиняться за то, что когда-то давно их предки делали аморальные вещи для собственного величия. Смущающая традиция, на самом-то деле. И сама Белая не понимала, почему ее не отменили за четыреста с лишним лет. А уже на следующий день — сам праздник, с концертом, танцами и праздничным ужином.

Выйдя на улицу, Катя замерла под козырьком крыши. Богдан уже стоял здесь, приветливо улыбался. Несколько заклинаний от дождя, одна молчаливая прогулка до станции, портал, а через секунду они были уже в городе Лель. В открытые окна городской библиотеки били лучи солнца, а легкое пальто тут же захотелось расстегнуть.

— Сегодня у нас жарко для октября, — улыбнулась девушка у стойки выдачи книг, — Двадцать градусов тепла и солнце.

— Спасибо, — улыбнулся ей в ответ Богдан.

Он подал Кате руку и они вместе вышли на улицу. Солнце, запах моря, по краю тротуара высажены пышные кусты роз, сейчас цветущие. Катя уже знала, что это особый, магический сорт — они цветут все теплое время года. Стоит осыпаться одному цветку, как на его месте появляется новый бутон.

— Я все не могу привыкнуть к таким контрастам, — вздохнула Катя, смотря на близкое море. — Вот так вот утром пьешь чай в одном месте, обедаешь за тысячи километров от этого места, а вечером возвращаешься назад.

Богдан засмеялся, соглашаясь с ней. Набережная города Лель стояла над водой, благо магия защищала город от слишком высоких приливов. И городская библиотека выходила как раз на эту набережную. Подойди к перилам — снизу плещется море. При создании города строители не скрывали, что ориентировались на Венецию — хотели как минимум набережную устроить точно над водой, чтобы волны подходили вплотную к дверям. Город расположен в небольшой бухте, населения здесь совсем немного, но туристы бывают даже зимой, пусть их число и падает почти вполовину.

— Куда мы пойдем? — спросила Катя, восторженно оглядываясь по сторонам.

Несмотря на выходные, город уже начали украшать к празднику. Несколько магов развешивали гирлянды, чуть в стороне два совсем юных паренька — не старше Кати с Богданом — драили мостовую швабрами. Иногда они заклинанием добавляли воды и мыла, а вот чистить приходилось самостоятельно. Катя уже знала, что обычные очистительные заклинания почти не действуют на въевшуюся грязь.

— Сейчас спустимся по этой улице вниз, — заговорил Богдан, — зайдем в местный океанариум, он здесь один из самых больших в союзе, а потом пройдемся до Морского квартала, там есть ресторан с огромным выбором даров моря. Даже фугу могут приготовить. Пробовала?

Катя засмеялась, покачала головой:

— Я не любитель острых ощущений. А точнее — та еще трусиха. Не хочу фугу. Но рыбу люблю.

— Заметил, — кивнул в ответ Волков.

Было бы странно не заметить, потому что Катя почти каждый день заказывает в столовой рыбу. За месяц с лишним блюдо с рыбой так и не повторилось. Мимо них, позвякивая на ходу, пронесся трамвай. Как и во многих полностью магических городах, здесь был свой магический транспорт. На специальной стоянке работали зазывалы — кроме трамваев здесь можно прокатиться еще и в рикше: чары облегчения веса на эту коляску и вот уже извозчик несется по улицам с бешенной скоростью. Но погода была хорошей, идти до океанариума недалеко, так что Богдан не стал ни ждать трамвай, ни снимать рикшу. Быть может, на обратном пути придется — Катя все же в туфлях на каблуке.

— Почему в этот город? — спросила Катя. — Здесь тепло? Или потому что ты решил, что я люблю рыбу?

Они шагали по набережной. Справа шумело море, слева тянулись аккуратные трехэтажные домики. Почти в каждом кто-нибудь непременно занимался мытьем окон — готовились к празднику.

— Не вести же тебя в совсем мне незнакомый. В Китеже ты уже была, в Москве тоже, да и мало этот город подходит для прогулок. Остается либо Лель, либо Бёрё. Но в город своей семьи тебя вести… Ну это практически как сразу с родителями знакомить. Чтобы ты знала — семья у меня большая, шумная и… ну, мы похожи, вообще-то.

Катя засмеялась:

— То есть за час прогулки я бы познакомилась со всеми?

— Именно, — кивнул Богдан. — У нас не принято намекать и ходить кругами. Хотя в Бёрё весело. Маглов много.

Катя уже и забыла, что с утра жутко волновалась. Морской ветер унес все ее переживания, оставив только восхищение от яркого солнца и красивого вида.

— Почему? — спросила она. — Нет, я знаю, что город является практически заповедником для всех оборотней, перевертышей, анимагов-неудачников и прочих не совсем людей… но почему маглов? Я читала, что лишь один магл из пяти способен пережить укус оборотня.

— Семьи, — просто ответил Богдан. — Наш род обеспечивает безопасность семьи. Кто-то остается в обычных, магловских городах, но сейчас таких людей все меньше. Большинство переезжает к нам. С семьями. Поэтому у нас в городе много не маглов-оборотней, а просто маглов: жены, мужья, родители.

Катя пораженно замолчала. Она как-то об этом не подумала. А ведь Статут можно было нарушать, в случае если один из членов семьи принадлежит миру магии. В случае с маглорожденными волшебниками это еще понятно, а вот оборотни были не столь очевидны.

— Эти люди наверное еще и не сразу уезжают, — догадалась она. — Наверное есть немало маглов, которые уже не являются родственниками оборотней?

— Нет. Остаются старики и те, кто вышел замуж или женился на оборотне или волшебнике. Всем остальным в Бёрё все равно не просто. Как ни старайся, но город приходится скрывать сильными чарами, магловскую технику в него привозить смысла нет, а магическая не всегда работает у маглов.

Белая кивнула. Тоже логично. Она читала, что Бёрё — единственный магический город, где можно получить магловское образование. Знала, что иногда там живут семьи с детьми-сквибами, чтобы те потом смогли устроиться в мире маглов.

— А еще у нас много беженцев, — улыбнулся Богдан. — Во многих странах, особенно в европейских, к оборотням относятся даже хуже, чем, скажем, к драконам. Тех-то хотя бы магозоологи защищают, а оборотней — никто. Вот и они и приходят в Союз. Иногда буквально — приходят. Пешком через все страны идут с детьми на руках.

— И всех принимают? — удивилась Катя.

— По правилам, нужно пройти проверку у мага-менталиста и уметь говорить на языке местности, где планируешь жить. То есть можешь не знать русский. Если планируешь жить на территории Грузии там, или Украины — учи их язык. Но город Бёрё принадлежит русскоязычным родам, так что оборотни учат русский. Коряво первое время, потом получше. Хочешь жить как человек, а не как скотина — и китайский выучишь.

Катя согласно кивнула. Мимо них по улицам проходили такие же парочки. Иногда совсем старички, но чаще — среднего возраста. Наверное, курортный город будет дорогим у магов тоже, молодым может быть не по карману такая роскошь. Эта мысль почему-то заставила Катю улыбнуться: совсем избаловали ее. Порталы, дорогие места, разные развлечения — Белая понимала, что ей крупно повезло попасть в первую группу, где почти все являются более, чем просто обеспеченными людьми. Но только недавно научилась нормально воспринимать тот факт, что за нее вечно платят.

— Кстати, — наклонила голову она, пытаясь рассмотреть Богдана против солнца. — Тогда почему Лель? Ты его хорошо знаешь?

Богдан засмеялся:

— Все время забываю, что ты много не знаешь. Лель — город Воронцовых. Их родовое поместье совсем недалеко отсюда. Мы с Максом часто бывали здесь.

Катя задумалась, а спустя минутку призналась:

— Я почему-то думала, что Макс рос в Китеже.

— Позже. Когда мелкими были, жили здесь, до города минут пять на метлах или минут двадцать на пони. Вообще мало кто наследников воспитывает в городском доме. В Китеже и защиту нормальную не поставишь, все же дома аристократии слишком близко друг к другу. Да и Макс был несколько опасен для людей лет так до восьми. Моя мама даже немного боялась меня к ним отдавать. Да ладно, все боялись, что мы с ним поцапаемся и он мне мозги в кашу превратит. Вот и океанариум.

Катя вздрогнула и посмотрела в ту сторону, куда указывал Богдан. Она и не заметила, что уже успели дойти до огромного кирпичного здания. Гигантские буквы стояли на козырьке над входом: Дом Моря. И несколько рыбок рядом, в качестве украшения. Смотрелось вполне по-магловски, не хватало только неоновых вывесок и рекламы пиццы где-нибудь на билборде.

Им пришлось перейти дорогу, пересечь трамвайные пути и обойти еще одну группу уборщиков. За двустворчатыми дверьми царила прохлада, так что Катя даже подумала — а не застегнуть ли пальто. Около кассы стояла небольшая очередь, но продолжать прежний разговор Катя побаивалась — неприятно обсуждать прошлое людей, когда вас могут подслушать. Поэтому она взяла небольшой буклет со стенда и с любопытством принялась его листать. Кроме нескольких больших аквариумов, которые демонстрируют разные климатические пояса, здесь можно посмотреть еще и на пингвинов, тюленей и белых медведей. С последних и началось знакомство — именно поэтому на входе было так холодно.

Справа тянулся остекленный вольер с медведями, слева — с пингвинами. Катя тут же восхищенно уставилась на белого мишку, что расслабленно плавал мимо стекла на спине.

— Это Лилия, — объяснил Богдан, — медведица-жена. Вон то облако, что лениво жрет рыбу — это Умка, медведь-муж. Именно из-за них постоянно ведутся споры о ужесточении норм контроля над зоопарками, цирками и океанариумами. Это самые жирные белые медведи.

Катя засмеялась. Медведи и правда были жирными. Особенно Умка. Он действительно походил на облако, а рыбу ел так, будто неспешно попивает коктейль, лежа на шезлонге.

— Им уже живую рыбу выпускают в воду, чтобы они ее хотя бы ловили, но места здесь не так уж много, — весело рассказывал Богдан. — Раньше с ними жил еще медвежонок, но его все же забрали и выпустили на волю. Чтобы тоже не разжирел.

— А пингвины нормальные, — оглянулась на них Катя. — Хотя тоже упитанные.

В Магическом союзе были строгие требования к содержанию животных в неволе. Одно из самых строгих — величина вольеров. Большая часть клеток в зоопарках были очень узкими и очень длинными — чтобы соответствовать узаконенным квадратным метрам, но при этом чтобы животные были на виду. То же самое — в отношении цирков. Гастролирующие цирки с животными просто перестали существовать. Даже в специальных вольерах с расширенным пространством не удается полностью соответствовать всем нормам. Сначала Катя подумала, что маги заботятся о природе больше, чем маглы, отсюда и столько уважения к животным. Но нет, все дело в том, что на территории союза живут пять магических родов, которые могут чувствовать эмоции животных и разговаривать с ними. Среди них много магозоологов, которые и добились такой строгости к содержанию.

За арктическим миром — с пингвинами, медведями и стаями атлантической трески — шли речные обитатели. Бобры строили плотины, в подсвеченной зеленоватой воде плавали быстрые ласки, а на широких листах кувшинки сидели огромные магические жабы. В речной воде плавали рыбы, на ее поверхности — утки и пеликаны. Катя пораженно бегала от одной стороны аквариума к другой. Животные не обращали на людей ни малейшего внимания, для них был создана точная копия их же экосистемы.

После были обитатели морей, потом — искусственно выращенный коралловый риф, благо магия позволяла создать его даже в искусственных условиях. В низком бассейне плавали скаты, в бассейне побольше можно было погладить дельфина — но только в определенное время, потому что в остальное они жили в бассейне побольше. Катя радовалась всему как маленький ребенок. Когда длинная дорога через океанариум закончилась, она устало села на низкий диван у входа.

— Устала? — спросил Богдан, садясь рядом и протягивая ей стакан с соком — купил тут же, в небольшом ларьке.

— Не то слово! Я была в океанариуме, все же у нас в городе свой есть, но это… просто волшебство. Но я жутко устала.

Она вытянула ноги в туфлях, плохим словом поминая Элю. Какими бы удобными не были магические туфельки на каблуках, кроссовки все равно круче.

— Наймем рикшу, — кивнул Богдан. — Поедим. В школе мы бы уже и пообедали.

— Сколько время? — Катя беспардонно схватила Богдана за руку, переворачивая часы циферблатом к себе. — Это что, я здесь три часа по коридорам носилась?

Богдан засмеялся, кивая. Она быстро увлекается. Какая-то детская черта, из-за которой Катя умудряется забывать о времени, если ей интересно. Что в учебе — иногда Никольская ее из библиотеки за руку тащит, — что в каких-то иных вещах, вроде прогулки по океанариуму.

— Поехали в ресторан? — спросил Богдан, уже протягивая ей руку.

Катя, недовольно кряхтя, встала с диванчика и тяжело оперлась на его локоть — ноги и правда ныли от усталости. Зато на улице сразу сели в рикшу. Извозчик — паренек чуть старше их самих, понесся по улице так, будто собрался золотую медаль по легкой атлетике выиграть. При этом он азартно кричал, если ему кто-то мешал проехать, а потом еще и соревновался в скорости с другим "водителем" рикши. Богдан смеялся, подбадривая паренька и обещая доплатить за выигрыш, так же азартно подбадривал своего извозчика их соперник в другой коляске, а Катя держалась за поручень и закрыла глаза от страха. Оказалось, что иногда и человек может бежать слишком быстро.

— Это было… ужасно, — призналась она, спрыгивая на мостовую около входа в ресторан.

Богдан бросил мальчишке пару монет, однозначно серебряных, платя за выигрыш в гонках на рикшах. Но вот Катя смотрела на сияющего парня с долей обиды — кто вообще придумал, что носиться по городу может быть весело. Опустила взгляд на ноги извозчика — так и есть, сапоги-скороходы, они позволяют людям бегать так же быстро как, скажем, лошади.

— Это местное развлечение, — возразил Богдан. — Впрочем, в Бёрё тоже есть извозчики. А зимой можно на санях кататься.

— Звучит опасно, — призналась Катя.

— Знаешь, как классно на санях по лесу кататься? — не согласился Богдан. — Тебе такую шубу выдадут, с двойным мехом, огромную, потом еще сверху шкурой накроют и быстро поедут.

Катя поежилась: звучит холодно и быстро. Впрочем, мысли о санях вылетели из ее головы: швейцар уже открывал дверь ресторана, что выглядел шикарным даже снаружи. Сели за столик на двоих в центре зала. Несмотря на ранний час, играла музыка, многие места были уже заняты. Официант, стоило только им сесть, бойко отчеканил, что есть сегодня в меню — от речной форели до королевских крабов. Катя заказала наугад. Уж если в Колдовстворце ей многие блюда казались чем-то невероятным, то здесь и вовсе — просто набор слов. Не успела Катя осмотреться по сторонам, как принесли вино.

— Ты меня споить хочешь? — иронично спросила она.

— Это же ресторан. В мире магии вино не считается полноценным алкоголем. Могу тебе гарантировать, что от одного бокала ты не опьянеешь.

— Я никогда не пила, — с сомнением рассматривала жидкость в бокале Катя. — Может мне вообще глотка хватит?

— Ты же волшебница, — закатил глаза Богдан. — На нас и многие яды магловские не действуют, а ты — вино.

Но Белая все равно с сомнением смотрела на алкоголь. Когда-то давно пробовала, удивилась тому, что всем так нравится. И сейчас пить его желания не было.

— Нам еще сок, — засмеялся Богдан, подзывая официанта. — Яблочный, наверное.

Катя кивнула. Она с любопытством рассматривала людей вокруг. В основном — старше них. Хотя через пару столиков от них сидит вполне знакомая пара — Катя однозначно видела их обоих в Колдовстворце. Просто не знает имен. Наверное, тоже какие-нибудь наследники. Вспомнив о наследниках, Катя вспомнила и о незаконченном разговоре.

— Эля говорила, что ты рос вместе с Максом. Вроде как так положено…

Богдан кивнул, не став дожидаться вопроса:

— Мне было три, когда меня забрали из дома и отвезли к Воронцовым. Максу четыре. Мелкие еще были. Поревел дня три, потом нормально.

Он улыбался, а Катя поежилась: три — это же совсем маленький. Богдан, заметив ее выражение лица, спокойно объяснил:

— Традиции — жестокая штука. Сказано — должны воспитываться вместе, значит будут воспитывать. Макс тоже у нас жил, просто больше времени мы проводили здесь, в большом поместье. Детей по стране перемещают только с помощью транспорта, то есть на поезде, летучем корабле, либо магловскими способами. Представляешь, сколько отсюда до Бёрё лететь? Он ведь совсем немного западнее Владивостока.

Катя поежилась. Много выходит.

— Хотя вообще-то моя мама с нами часто жила. Месяцами иногда. Мама Макса — из обычной семьи, не аристократка. Ей было сложно ко всему этому привыкнуть, вот ей моя и помогала. А еще теть Валя брала нас в Колдовстворец — она там работала учителем. И мы облазили все эти корпуса еще когда были мелкими вредителями.

Неожиданно возник официант — словно из-под земли появился. Выставил на стол тарталетки с икрой и закуски по типу японских суши, только явно измененные, на тончайшем ломтике хлеба. Катя тут же потянулась за этим ломтиком — выглядел он аппетитно и незнакомо. И оказался вкусным. Прожевав, она вспомнила еще об одной вещи, которую забыла вчера спросить у девчонок.

— А что значит — дар, талант? Что-то я не встречала такого объяснения в книгах… или опять прочла и не заметила? — поморщилась она, задумчиво рассматривая тарелку с закусками, выбирала, что съесть следующим.

— Усиление родовых возможностей до такого уровня, который недоступен обычным магам даже после десятков лет тренировок, — быстро ответил Богдан.

Катя оторвала взгляд от тарелки и непонимающе уставилась на Волкова. Тот, правильно ее поняв, продолжил:

— Ну вот все Белозерцевы имеют предрасположенность к целительству. Это их родовая особенность. Они быстро учатся колдомедицине, обычно интуитивно определяют причину заболевания, весьма увлечены этим делом. Братья нашего Ярослава не унаследовали даже такую предрасположенность — им это не интересно, колдомедицина идет туго, в медицинском они являются середнячками, хотя обычно носители этой фамилии умудряются быть лучшими, даже если ведут крайне разгульный образ жизни.

— А Ярослав, получается, унаследовал семейный талант? — спросила Катя.

— Раньше все так думали. Теперь-то понятно, что он после Коляды сменит фамилию. Потому что у него не просто родовая особенность, у него талант. Мы еще называем — дар. Видела, как он вылечил ту мымру?

Катя покачала головой: она не заметила ничего необычного, хотя все вокруг тут же начали перешептываться и удивленно переглядываться, будто произошло что-то из ряда вон выходящее.

— М-м-м, — протянул Богдан. — Не знаю, как это лучше объяснить в его случае. Он исцелял не тело, а разум. На это в принципе способны лишь некоторые колдомедики в стране, да и они предпочитают тщательно готовиться к таким операциям. Он же сделал это так быстро, будто царапину залечил. Хотя обычно с мозгом работают в течение нескольких часов. Это — дар. Родовые способности к целительству в его случае проявились настолько ярко, что его даже обучать нужно по другой программе, не как остальных.

Катя как раз жевала очередной рыбный бутербродик, поэтому не смогла ему ответить. Просто задумчиво сидела, переваривая сказанное.

— Не как остальных? — все же спросила она.

— Знаешь, как Макс говорит? Иногда кажется, что тебе говорят вещи, которые ты и так знал, просто не мог сформулировать. Вообще, можешь еще у Васи спросить. С ней тоже все так носятся, потому что у нее однозначно дар, так владеть трансфигурацией в ее возрасте — это просто из области фантастики. С другой стороны, у таких способностей всегда есть и какие-то минусы. Вот Ярославу трудно не лечить. Максу приходится сдерживаться, чтобы не ломать чужие амулеты, читая все мысли подряд. В общем, у каждого свои проблемы. Дар иногда бывает сложно контролировать, но так же ему сложно противостоять.

Катя задумчиво кивнула. Есть в трансфигурации такая тема, о которой в школьной программе говорится, но практики по ней никогда не бывает. Это "изменение сути". То есть — вечная трансфигурация. Именно из-за этих возможностей так гоняются за людьми вроде Васи. Сама по себе трансфигурация не слишком-то востребована. Сложно и долго учить, а применяется она мало где, причем часто — различными деятелями искусства. Но если маг научился изменять суть предмета, то ему будут рады во многих местах. Вася недавно начала учиться этому. Получалось, когда обычные маги, которые рискнули выбрать трансфигурацию основной специализацией, к изменению сути приступают лишь к сорока-пятидесяти годам. А она в шестнадцать. Действительно — дар.

— У тебя есть дар? — сощурилась Катя.

— А мы все с даром, — ухмыльнулся Богдан. — Такой хвостатый и зубастый дар.

Катя тоже улыбнулась. Играла приятная музыка, еда была просто волшебной, а над столиками висели простейшие купола против прослушивания, так что можно было говорить на любые темы. В общем, вечер обещал быть просто замечательным.

* * *

Дождь закончился как раз к обеду. Но Вася с Элей все равно не пошли в столовую — приготовили в общей кухне себе бутербродов и засели с ними за учебники. Надо же когда-то и учиться. Тем более — обе набрали слишком много дополнительных предметов, из-за чего у них было меньше времени на подготовку в будние дни. Кате с этим попроще — она кроме дополнительных Чар взяла только Криминалистику. Но даже гора домашних заданий когда-нибудь заканчивается, так что к семи часам девушки доедали последние бутерброды и заваривали свежий чай. Эля заказала из Малахитово выпечку, теперь из картонной коробки аппетитно пахло корицей.

— Весь день без нормальной еды, — вздохнула она, выкладывая булочки на тарелку.

— Можешь успокоить себя тем, что в бутерброде был огурец и помидор, — с улыбкой предложила Вася.

— Все равно — без горячего, — заметила Никольская, но тут же продолжила: — Хотя ладно, не смертельно. Главное — все сделали. Даже быстрее, чем я думала.

Вася разлила чай по кружкам, выбрала наугад булку и вздохнула, зацепившись взглядом за корзинку с очередным букетом от Макса. В этот раз — белые и голубые розы в сопровождении тех же васильков, только в меньшем количестве. Васильки были всегда. И письмо тоже всегда было. И Вася каждый раз говорила себе, что не нужно его читать… и все равно читала. А потом говорила себе — порви, сожги, выбрось… а сама отправляла письмо в шкатулку к остальным письмам. Зачем? У нее не было на это ответа.

— Что-то Кати долго нет, но вчера с Максом вы тоже долго гуляли, — задумчиво сказала Эля, вроде как невзначай.

— Ты просто мастер переводить тему, — обиженно ответила Вася.

— Переводить тему? — переспросила она. — Да ты смеешься? Одна корзинка сменяется другой, копятся письма, которые ты никому не показываешь, а Макс ходит за тобой с такой решимостью, какой позавидуют профессиональные спортсмены. И ты молчишь. Как партизан. Хоть какие-то мысли-то по этому поводу есть?

Вася рассеянно посмотрела на подругу — разом покрасневшую и жутко недовольную — и не смогла сдержать улыбки. Никольская тут же обиженно вздернула нос:

— Ну да, я до жути любопытна, — призналась она. — Но так-то ты тоже. Если бы на твоем месте была я, ты бы вокруг меня хороводы не водила, а спросила прямо.

Вася тут же обиженно надулась: в чем-то Эля была права. Вася, конечно, не все и не у всех спрашивала напрямую, но вот уж у подруги точно спросила бы. Поэтому, отложив в сторону булку и обхватив ладонями кружку, Вася спросила:

— А что рассказывать? Я не знаю. Я не знаю, что я чувствую. Я не знаю, что я должна чувствовать. И я не знаю, что делаю, потому что делаю, кажется, что-то не то. И не знаю, что вообще нужно делать. Да кого я обманываю? Даже если я сейчас пошлю его лесом, выращу оленьи рога и ослиный хвост, это ничего не изменит. Он… мои слова словно его вообще не задевают. Совсем. Вот что мне делать?

— Любить, — предложила Эля.

— Ага. И кормить вовремя, — сердито дополнила Вася. — Как будто любить — это так просто. Вот так — раз! — и любишь. А если не хочу?

— Он тебе не нравится? — наклонила голову Эля. — Не принято говорить о мужчинах так, но он уже не просто привлекателен — красив. Умен. Богат. И вы с ним нормально ладите. Что не так-то? Вот только не говори, что веришь в любовь с первого взгляда и выйдешь замуж только по сумасшедшей любви. Это вообще миф. Любить надо хорошего человека, и любить разумом… а не гормонами.

— Ты и правда иногда рассуждаешь как взрослая тетка с пятью мужьями в прошлом, — честно сказала ей Вася. — Ну или как психолог с магловского телевизора.

— Так умные вещи люди там говорят, — нисколько не обиделась Никольская.

Она подлила себе еще чаю, сделала маленький глоточек и уставилась на Васю, которая вертела в руках кружку и смотрела в никуда.

— Так что? Почему не Макс? Почему не даешь ему даже шанса? Попробовать-то нормально встречаться можно. Что ты все усложняешь?

Вася, казалось, втянула голову в плечи — вся сгорбилась, съежилась, погрустнела. Не выдержала пристального взгляда Никольской, отставила в сторону чашку, резко встала и сердито ответила:

— Потому что не могу. Только не Макс.

Эля за ее спиной устало потерла лоб, размышляя о странностях некоторых девиц. А Вася за это время подошла к окну, отодвинула в сторону тюль, хмыкнула и весело сказала:

— Все же быть нашей Катьке Волковой. Эти засранцы целуются. Это что, какое-то место для поцелуев у нас под окнами?

Эля вскочила со стула, подбежала к окну. Богдана легко узнать, есть в нем что-то примечательное, что нельзя описать словами. Заметно наклонившись, чтобы скрыть разницу в росте, он целовался с девушкой-блондинкой в изумрудном пальто.

— Бесстыдники! — засмеялась Эля. — И почему все целуются именно под нашими окнами?

— Там где-то есть табличка "место для поцелуев"? — смеясь предложила Вася.

Она уже опустила край тюли и вернулась к столу. На мгновение появилась дурацкая мысль разыграть влюбленность в какого-нибудь случайного парня, чтобы отвязаться от Макса… но мысль была тут же откинута — в школе эмпатов немало, даже Волков может считывать некоторые эмоции и определять ложь. Их не разыграешь, мигом выведут на чистую воду.

В Магическом союзе не было государственных праздников в привычном для Кати понимании. Не было дней независимости, конституции, народного единства и всего в этом роде. Кроме праздников, привязанных к Колесу года, был только один праздник, связанный с самим государством. Это День Создания Магического Совета. Двенадцатое октября. Перед этим днем был еще один день, который условно называли праздником — День покаяния. Одиннадцатого представители великих родов просят прощения за Эпоху Селекции, а двенадцатого начинаются сами празднования. Все.

В этот раз все усложнялось еще тем, что полнолуние будет как раз в ночь с одиннадцатого на двенадцатое. Некоторые даже заранее жаловались — дескать, многие на праздник будут разбитые и не выспавшиеся. Эля заранее приготовила какой-то редкий травяной отвар, который восполнял недостаток сна, и сейчас бутылка с этим средством величественно стояла на полке в их гостиной. Собирались на День Покаяния. Сокращенный день — учились только до обеда. Катя уже сидела готовая и очень боялась вспотеть, а Вася все копалась, хотя такое случалось с ней редко.

— Идите без меня, — в очередной раз повторяла она.

— Подождем, — снова отвечала Эля.

Наконец, Рудецкая переоделась, зашнуровала свои высокие сапожки, замотала длинный кашемировый шарф и даже намазала губы бальзамом, которым пользовалась раз в неделю, и то на ночь. Казалось, что она отчаянно тянет время. Словно вообще идти не хочет.

— Ты прям сегодня совсем странная, — заметила Эля, когда они уже вышли на улицу. — Можно подумать, это тебе перед толпой прощения просить.

— Может, мне слушать неприятно? — спросила она в ответ.

— Это часть истории, — пожала плечами Эля. — Чтобы подобное не повторилось, одни будут вечно извиняться, другие — принимать извинения.

Никольской часто эта традиция казалась… несколько странной. Во многом потому что вообще все, что есть сейчас у Великих родов, получено во время той эпохи. Вообще все — не только наследственность, но и редкие магические наработки, потому что целые семьи ради нового заклинания могли уничтожить, финансовое благополучие, потому что основа денежного успеха была заложена еще тогда, а еще дома, магические производства, вассальные рода, которые просто не могут предать сюзерена… множество вещей, благодаря которым сейчас даже Эля, сто-какая-то в списке претендентов на должность главы рода, может не переживать о своем будущем. Голодной не останется. И даже заработать сможет — способности есть.

На площади около главного корпуса народ быстро разделялся на две группы. Одни собирались около дверей, вторые вставали напротив, занимая скамейки и накладывая согревающие чары на мраморные бортики фонтанов. Катя потащила Васю на безошибочный ориентир — макушка Богдана привычно возвышалась над толпой. Возле него немного потерянно топтался и Ярослав.

Вася оглянулась на противоположную толпу. Эля уже стояла около Этери, они были даже немного похожи — какой-то царской осанкой и неубиваемой уверенностью в себе. Глаза сами нашли в толпе и Макса. Он стоял рядом с Виктором Тиморенко — еще одним наследником великого рода, только уже выпускником. Логично. Им выходить в первых рядах — здесь они самые знатные.

Потом сплошным потоком пошли люди. Сначала немногочисленные учителя, потом и ученики — от самых знатных, которые выходили по одному, до дальней родни нынешних глав, которые появлялись по пять-шесть человек и уже не говорили ничего лично, просто массово извинялись. И так каждый год. В Колдовстворце было немало учеников, которые принадлежат к великим родам, так что извинялась сегодня примерно четвертая часть от общего населения общежитий. Но и они управились относительно быстро — чуть меньше часа на ветру, и вот все уже могут расходиться по домам.

Шли как-то неспешно, даже печально. Никто особо не веселился, не травил байки. Традицию часто предлагали отменить, заменить, переделать. Но все равно эффект от этих извинений был. Молчаливые школьники, какая-то легкая неловкость. Вася думала на ходу — нужна ли вообще эта традиция. С одной стороны, когда каждый день общаешься с людьми, их фамилия становится чем-то обыденным, привычным. С другой — о происхождении все равно забыть сложно. Сможет ли Вася воспринимать Макса в отрыве от его фамилии? Пожалуй, все же нет.

* * *

Как и месяц назад, Вася всю ночь носилась по лесу с двумя огромными волками. На улице было холодно, даже морозно, но дождя не было — самое то для прогулок тех, кто носит мех прямо на себе. Рано утром, когда луна пропала с неба, на пороге женского общежития стоял Макс, с огромной кружкой чего-то дымящегося. Вася, принюхавшись, не смогла сдержать восторг — в виде животного не удается контролировать эмоции — радостно взвизгнула, рванула к нему во всю силу четырех лап.

Макс засмеялся, высоко поднял кружку:

— Я бы погладил тебя, но боюсь, ты мне потом руку откусишь. Горячий шоколад будешь прямо в образе волчицы пить?

Она недовольно встряхнулась, сосредоточилась на воспоминаниях о себе-человеке, и обратилась обратно в девушку. Тут же вздрогнула и поежилась, плотнее запахивая куртку. Не сказать, что волчий мех давал ощущение жары посреди зимы, но вот рукам и лицу, которые сейчас не покрывал ни мех, ни ткань, разом стало очень холодно.

— Могу и не только руку, — ответила она и потянулась за кружкой.

Макс спокойно протянул ей желанный напиток. Пришлось за ним в столовую идти, уговаривать поваров сделать вкусно, а не просто насыпать в молоко магловский какао.

— Как погуляли? — спросил Макс будничным тоном.

На самом деле, он завидовал Васиному таланту к трансфигурации только в полнолуние. Он мог пережить то, что ему плохо дается предмет. Что любое творение распадается уже спустя несколько минут… но он многое бы отдал за возможность разделить с другом полнолуние.

— Вымой Богдану рот с мылом. Он сожрал белку. Просто поймал и жестоко сожрал. Жуть. Кошмары будут сниться.

— Фу! — засмеялся Макс. — Плохой волк!

Тот в ответ заскулил и пристыженно уткнулся носом в лапы. Его родственник, также все еще в обличье волка, зафырчал, словно насмехаясь над ним. Им обоим бывает сложно контролировать инстинкты. Вообще-то за белкой они погнались вдвоем, просто Богдану повезло ее поймать. И съесть. Теперь запоздало думалось о том, что белка была в шерсти, и переваривать ее не волку, а человеку. Действительно — жуть. Хорошо хоть маленькая белка, а не жирный лесной заяц.

Вася же с наслаждением отхлебнула шоколада. Сладкий и горячий — идеально для этого момента. Не сказать, что она замерзла за ночь. Но надышалась холодным воздухом, да и лапы озябли — пару раз она наступила в давешние лужи и замочила шерсть. Вспомнив, рассеянно посмотрела на руки: грязи нет. Ее саму интересовал вопрос, почему так получается. Но, кажется, нужно будет попросить кого-нибудь искупать ее в обличье волчицы, ночью она еще и в опавшей хвое валялась. Шерсть наверняка уже не такая уж и белая. Ну хоть белок не ела.

Солнце только встало, пока что было скорее сумрачно — из-за высоких деревьев солнечный свет не сразу освещал крыльцо женского общежития. Внезапно тяжелая дверь открылась, оглушительно ударившись о стену. Все стоящие на крыльце тут же удивленно обернулись. На пороге стояла второкурсница. В глазах — испуг.

— Что случилось? — обеспокоенно спросила Вася.

— Аля… Аля не просыпается, — тихо сказала эта девочка. — Я гадала ночью, пришла, а она…

— Беги к Тарасовичу, — тут же приказала Вася, поставив кружку на широкие каменные перила. — Какая Аля? И комната у вас какая?

— Алевтина Новгородцева, — ответила девчонка. — Комната двести сорок три.

Вася кивнула, потянула за рукав Макса. Богдан все понял без слов — серой тенью исчез среди деревьев. Ему нужно обратиться в комнате, чтобы одеться. Да и Ратмиру лучше сказать сразу. Аля — его троюродная сестра. Впрочем, с Богданом эту девушку связывают те же родственные связи.

По лестнице наверх, Макс еле успевал за Васей, так быстро она бежала. По коридору почти до конца, распахнутая дверь, в комнате еще одна девушка продолжает трясти Алю за плечу и плакать.

— Отпусти ее, — тут же потребовала Вася. — Успокойся и найди вашу старосту. Пусть придет сюда.

Девчонка тут же пулей выбежала из комнаты. Макс даже удивился на мгновение: оказалось, смешливая Васька тоже умеет отдавать приказы.

— Что ты хочешь найти? Самоцвет?

— Могу поспорить, его забрали за ночь. Гадали они в комнате у Миры, у нее соседка умеет. Это долго, почти на всю ночь, так что времени у… злоумышленника было много. Мог забрать.

Макс оглянулся. В комнате почти идеальный порядок, девушка лежит на диване в гостиной, а не в спальне. Словно присела и упала на бок внезапно и для самой себя. Никаких шкатулок с драгоценностями в гостиной, разумеется, не будет. Комнаты защищают лишь стандартными чарами — таковы правила проживания в общежитии, так что вскрыть защиту смогут многие. Но вот внутри помещения, если не выходить за пределы стандартной внешней защиты, можно творить что угодно. То есть войти в гостиную относительно легко, а вот открыть дверь спальни, или один из ящичков — это уже зависит от уровня паранойи владельцев. И Макс подозревал, что уж Новгородцева, пусть и девушка, пусть и не из основной ветви рода, но должна качественно защищать свое имущество.

— И что тогда? — сощурился он.

Получается, что два первокурсника, пусть и из списка лучших учеников, сильные маги с ярко выраженным талантом… получается, что здесь они практически бесполезны. Вася ему не ответила. А потом внезапно оглушительно чихнула.

— Прости. Странный запах, — потерла нос она.

— Запах? — переспросил Макс. — Зря мы Богдана отправили. Как у тебя с нюхом?

Вася пораженно обернулась, широко распахнув глаза. Как ей это в голову не пришло? Пусть и не аврорская ищейка, ее нюх в образе волчицы все равно в несколько раз превосходит человеческий. Уже через мгновение перед Максом нюхала воздух крупная белая волчица.

Она понюхала диван, саму Новгородцеву, а потом стукнулась носом о закрытую дверь. Макс выпустил Васю и вышел следом. Та заозиралась по сторонам, снова оглушительно чихнула и неуверенно побежала к черному выходу из общежития. С другой стороны, с парадной лестницы, к комнате подбегали Тарасович, некоторые из учителей, и Богдан в куртке поверх мятой футболки.

— Воронцов! — окликнул его Аркадий Петрович, их куратор. — Что вы делаете?

— Играем в аврорскую ищейку, — он кивнул на Васю, которая уже успела далеко убежать.

За ней ломанулись втроем, следом за Максом бежал Богдан, который вслух ругал себя за то, что уже обратился, он-то чует лучше, чем анимаг-Вася, и сам Аркадий Петрович Терешков, их куратор и ответственный за защиту школы аврор в отставке.

По лестнице черного входа Вася почему-то поднялась на этаж выше. Здесь постояла почти у каждой двери, и только потом побежала к парадной лестнице. По ней — вниз, заскулила около двери, побежала во главе странной процессии по улице, часто останавливаясь и нюхая воздух. Добежала до развилки мужских общежитий: направо — студенческое, налево — для магистрантов и учителей. Свернула налево, пробежала несколько шагов, вернулась обратно, потом снова побежала к студенческому общежитию.

— Потеряла след, — тяжело вздохнул Богдан. — Ее же не учили правильно по следу идти. И почему я обратился?

— Пока не можешь сам? — хмыкнул Терешков, намекая на стремительно развивающийся роман между ним и Катей.

Тот покачал головой. Такое он предсказать заранее не может. Обычно первый раз обращаются вне полнолуния в стрессовой ситуации, связанной с их парой. Ну или спустя пару месяцев, по собственному желанию. Богдан же пока не чувствовал в себе сил провернуть такой трюк.

Вася, между тем, уже стояла перед ними вполне в человеческом обличье.

— Я на девяносто девять процентов уверена, что он пошел в сторону студенческого. И на все сто, что он — парень. И еще парфюм у него… модный.

На этом моменте она поморщилась: кажется, именно из-за сильного запаха парфюма она и чихала. Но из-за него же ей плохо удалось почувствовать настоящий запах, человеческий. Проще всего было бежать по женскому общежитию — там ходит мало мужчин. Нормально добежала до здания столовой — запах был свежий. Но потом по этой дороге совсем недавно проходили парни с таким же ароматом парфюма, что и запутало Васю. Но все они — и неведомый злоумышленник, и любители модных запахов, точно свернули в сторону студенческих. Магистранты ночью то ли никуда не ходили, то ли просто не ходили по дорогам, предпочитая тропинки в парке — на дороге к их общежитию свежих запахов вообще не было.

— Но он поднялся по боковой лестнице наверх? — уточнил Терешков.

— Он был в комнате Новгородцевой еще ночью, запах слабый, а на третьем этаже — сильный, только я не пойму, после какой комнаты. Как-то незаметно.

— У кого-то был в гостях? — сощурился Терешков.

— Тут многим есть семнадцать, — напомнил Богдан, — могут делать, что хотят.

— Многие — не все. Нужно узнать, к кому приходят парни в полнолуние.

Вася покачала головой:

— В конце коридора третьего этажа парни есть почти у каждой девушки. И там, кстати, жила Марина Солнцева.

Терешков кивнул и тут же ткнул в Васю пальцем:

— Ты. Пиши отчет для авроров. И подробный, со всеми своими волчьими ощущениями и прочей чепухой. У них есть знатоки, разберутся. И запишись на курсы какие, что ли? Умела бы по следу идти, нашла бы злодея уже сегодня.

Вася недовольно фыркнула:

— Знаете, я как-то не планировала вынюхивать злодеев на первом курсе старшей школы. И курсы только при аврорате и только для сотрудников… ну или… Волковых.

Она выразительно посмотрела на Богдана, который все еще корил себя за недогадливость. В магическом поле Колдовстворца, при здешнем ветре запах будет держаться недолго. И людей здесь ходит много. То, что Вася так далеко прошла — удача. Просто время раннее, еще завтрака не было. Спустя всего пятнадцать минут многочисленные ученики и магистранты ломанутся в столовую и выйти по следу будет просто невозможно. Снова.

— Никому нельзя говорить, что мы узнали, — жестко сказал Макс. — Если постараться, запах можно скрыть. А так есть хоть такой шанс.

Все тут же кивнули. Даже Терешков посмотрел на ученика с уважением. Но при этом все понимали, что это значит — у них есть шанс поймать злоумышленника в следующий раз. А хотелось бы, чтобы следующего раза не было.

* * *

Вечером, поправляя прическу перед зеркалом, Катя убежденно говорила:

— Я не верю, что после такого не отменили концерт и танцы.

Ее подруги в ответ лишь пожимали плечами. Маги вообще были не склонны отменять запланированные события. Даже если прокляли еще одну девушку. Авроры работали в женском общежитии почти весь день, из-за чего в коридорах было особенно тихо. Обычно девчонки бегают друг к другу "в гости", занимают украшения, просят уложить волосы, ищут тени для век подходящего оттенка. Далеко не все поступившие сюда могут заказывать почтой нужную вещь, некоторым это не по карману.

У девчонок же все было готово заранее. Платья, туфли, простенькие украшения. Это ведь не бал, не званный ужин — просто вечер с танцами. Шикарные наряды здесь будут неуместны. Неожиданно обнаружили, что платья выбрали в одной цветовой гамме — темно-синее у Эли, ярко-синее у Васи и голубое у Кати. Посмеялись, вместе покрутились перед зеркалом, но мысли все равно постоянно возвращались к проклятой девушке.

Ратмир на концерт вообще не пришел. Катя даже удивилась, не обнаружив его рядом с Богданом — обычно на официальных мероприятиях братья были вместе.

— А где Ратмир? С девушкой? — недоумевающе спросила она.

Богдан вежливо поцеловал ей кончики пальцев, отчего Катя покраснела сразу всем лицом, и тихо ответил:

— Отпросился домой, будет там с родителями Али.

Катя пораженно приоткрыла рот. Она знала, что та красивая второкурсница, похожая на ожившую куклу, является троюродной сестрой Богдана и Ратмира. Они часто здоровались с ней, обменивались новостями. Но со стороны не было похоже, что они близки. Так общаются многие родственники: чуть лучше, чем просто знакомые, но не так близко, как друзья.

— Они хорошо ладили в детстве, — ответил на ее незаданный вопрос Богдан. — Она даже сейчас иногда называет его "мой рыцарь". Какие-то детские шутки, понятные только им.

Катя кивнула. Такое тоже бывает: в детстве не разлей вода, а с возрастом общих тем все меньше. Будешь ли ты меньше такого человека любить? Нет. Воспоминания все равно остались теплыми, светлыми. Если не было ссоры, а просто поменялись интересы, то все равно по привычке продолжишь считать этого человека своим другом.

* * *

Актовый зал в школе был большим, но вместить всех школьников все же было проблематично. Выше основного зала тянулись ложи, внутри которых и толпились те, кто не успел занять сидячие места в зале. Катя с Богданом стояли в самой крайней, совсем рядом с ними был и Ярослав, которого под обе руки подцепили Эля с Этери и уже что-то азартно ему втолковывающие. Катя огляделась по сторонам, ища Васю, но не смогла найти.

— Макс вон там, — Богдан аккуратно развернул Катю в нужную сторону.

Макс был с Васей, что вполне ожидаемо. Только они оба — в зрительском зале, идут мимо свободных мест первого ряда.

— И все таки они хорошо смотрятся вместе, — вздохнула Катя и тут же испуганно дополнила: — Я этого не говорила.

Богдан расхохотался. Он никогда не расценивал пары с эстетической точки зрения. И подозревал, что вслед Максу с Васей все так жадно смотрят вовсе не потому что они хорошо смотрятся вместе. Рудецкая вот даже со спины кажется сердитой, она явно планировала постоять в ложе первые минут двадцать, а потом уйти на улицу, петь песни и травить байки в компании таких же беглецов. Вообще-то Макс бы тоже был рад оказаться там, а не в первом ряду на школьном концерте. Уж Богдан это знал наверняка.

Что удивляло, концерт проводили не силами учеников. Выступали выпускники московского музыкального училища — пели, танцевали, играли на инструментах. В средней школе концерты готовили вполне по-магловски, в добровольно-принудительном порядке выставляли на сцену всех более-менее талантливых учеников. Причина была справедливой: администрация школы не желала отбирать у учеников время обучения. Те, кто хочет связать свое будущее с искусством, поступает в другие школы, а не трясется над каждым баллом в учебной ведомости, чтобы получить вожделенное место.

И разница была заметна. Лучшее владение голосом, прекрасные танцы, полноценный оркестр. Все это — с магическими "спецэффектами", которые заставляли Катю восхищенно смотреть на сцену. Обычный школьный концерт был сделан на уровне шикарного шоу в мире маглов, просто за счет магии.

После были танцы. Большой зал, у стен расставлены фуршетные столы, все тот же оркестр на специальном помосте. В средней школе их учили танцевать — и вальсы, и танго, и некоторые магические танцы, изобретенные в последнее время. Танцующих было много. Девочек было меньше, чем парней, поэтому они едва успевали хлебнуть сока, все остальное время меняя партнеров.

— Понесите меня, — тяжело вздохнула Катя, садясь на диван в холле, когда танцы уже были закончены.

Рядом с ней так же устало вытянула ноги Эля. Кажется, за сегодняшний вечер она перетанцевала с каждым парнем в этой школе.

— С удовольствием выполню вашу просьбу, — ухмыльнулся Богдан. — Ты как предпочтешь — на плече, на спине, на руках?

Катя испуганно посмотрела на него, поняла, что он не шутит, и тут же добавила:

— Я пошутила. Сама дойду.

— Будем Васю с Максом ждать? — спросила Эля, обеспокоенно смотря в сторону дверей.

Оркестр уже закончил играть, но бальный зал еще не опустел — кто-то разговаривал, кто-то набирал закусок для ночных посиделок на берегу озера. Из-за того, что Макс с Васей вышли с концерта через другие двери, они так и не встретились за все время танцев. Иногда они мелькали в толпе — иногда вместе, иногда по отдельности. И теперь Эля гадала — не ушли ли они раньше. Быть может, неугомонная Василина уже присоединилась к какой-нибудь компании на берегу и сейчас спаивает наследника Воронцовых.

Богдан, по всей видимости, думал так же. Он всматривался в толпу, ища знакомых, но не находил нужных людей. Не выдержал, покачал головой:

— Можем поискать их на берегу. Или сразу пойдем в общежития, потому что Вася лучше знает места, где можно спрятаться.

Катя ответила за всех:

— Честно говоря, у меня нет желания искать их.

Сейчас, когда схлынуло веселье праздника, снова вспомнились утренние события. Девчонки, что плакали просто навзрыд, авроры, к которым были приписаны практиканты. Пока многие готовились к концерту и танцам, первая группа ходила по пятам за своими кураторами. Отстраненно Катя понимала, что работа в аврорате — это постоянные происшествия. Праздники, выходные — убийства и кражи случаются в любое время. И нужно как-то заранее привыкнуть к тому, что нужно оставлять работу на работе.

Вася злилась. Ей не нравился этот праздник — она чувствовала себя крайне неловко, слушая извинения людей, которые ничего лично ей не сделали. Ей не нравилось, что День Основания Совета празднуют с таким размахом, что все в эти дни говорят о политике, что по поводу и без вспоминают старые легенды, что постоянно обсуждают наследия — генетические и финансовые — великих родов. В младшей и средней школе эти праздники можно было проводить дома, поэтому обычно Вася уезжала на выходные к бабушке, собирать некоторые магические травы. Здесь же сбежать не было возможности.

Плюс к этому еще и утреннее происшествие. Вася едва знала Алевтину Новгородцеву, но случай вышел особенным. И этот парфюм — какой-то модный аромат, чуть ли не каждый второй парень так пахнет. Единственное положительное в сегодняшнем дне — список подозреваемых сократился до пятидесяти семи человек. Именно столько парней-студентов были в ночь полнолуния в одной из женских комнат третьего этажа. Много? Среднее число для ночи полнолуния. Так уж заведено, что все сборища происходят либо на улице, либо у девчонок в комнате. Некоторые двери в эту ночь даже не закрывают. В комнате проклятой Марины Солнцевой вообще ночью играли в монополию — Инне, ее соседке, было страшно ночевать одной, поэтому всю ночь дверь в ее комнату была нараспашку и за игрой наблюдали многие. Они уходили и приходили.

Вообще ночь полнолуния — идеальное время для преступления. Из-за снятия комендантского часа по коридорам ходили студенты и магистранты, в одних комнатах гадали, в других — варили зелья, в третьих играли в настольные игры, просто болтали и ели, а кто-то вообще просил соседок погулять ради рандеву с парнем. И такое происходило именно в женском и именно в студенческом общежитии. То, что в итоге выбрали всего пятьдесят семь имен, не дает гарантий найти создателя проклятых предметов в этом списке. Авроры вообще не особенно доверяли Васе. Даже не так — они верили ее обонянию, но у них не было уверенности, что Вася почувствовала именно запах злоумышленника, а не случайного парня, который зашел к Новгородцевой просто поболтать.

Во время концерта, то и дело ощущая тот злополучный парфюм, Вася раздраженно вздрагивала. Ей даже начинало казаться, что вокруг сплошные злобные проклинатели. Воронцов, конечно, тоже злил. Вероломно подхватил ее под руку и повел с собой. Не устраивать же истерику посреди толпы? Вася лишь шепотом злобно потребовала ее немедленно отпустить, ей так же шепотом отказали, а потом провели в зал и усадили в первом ряду. Слева оказался директор школы, и Вася замерла с натянутой улыбкой на лице. Прямо сейчас она была готова отрастить Воронцову не только рога и копыта, но и хвост со свиным пятачком. Тот же смотрел на нее открыто и честно, будто уже смирился с лишними частями тела.

— Зачем ты притащил меня туда? — зло прошептала она ему почти на ухо, когда концерт был закончен и все вышли в бальный зал.

— Неужели все было так плохо? — вопросом ответил он. — Концерт был неплохим, директор вряд ли лез к тебе с вопросами, никто не ходил по ногам и не мешал наслаждаться искусством.

Вася тут же надулась. Она вообще не хотела идти на концерт. Она рассчитывала незаметно исчезнуть еще во время показа первых номеров. А вместо этого вынуждена стоять в центре зала и ждать, пока оркестр заиграет первый вальс.

— Я вообще идти не хотела, — честно ответила она. — Ни на концерт, ни на танцы.

Одновременно с ее признанием распорядитель объявил и первый танец. Макс протянул руку. Вася, тяжело вздохнув, приготовилась танцевать. Вообще-то она любила танцы. Но сегодня желания веселиться не было.

— Ты собиралась сбежать? — с притворным ужасом спросил Макс. — Ты вообще знаешь статистику? На пять девушек-студенток приходится восемь парней. А на пять девушек-магистрантов — уже одиннадцать.

Вася недовольно наморщила нос. Девочек мало. Большинство поступает в школы с четким профилем, сразу начиная заниматься семейными делами. А некоторые и вовсе — выбирают школу попроще и тратят эти годы не столько на учебу, сколько на развлечения. Среди аристократок, например, вообще популярно брать академический отпуск после первого курса. Как раз исполняется семнадцать и можно посещать общественные балы. В Колдовстворце так не принято — сюда все же идут учиться.

— И что? Запрещено? — спросила она.

Уже звучала музыка, они неспешно кружились в ритме первого, медленного вальса.

— А как же я? — внезапно улыбнулся Макс.

Вася от неожиданности даже запнулась в танце, но он ее крепко держал — даже не сбились с ритма.

— Что значит — как ты? — возмутилась она. — С чего меня должно интересовать твое состояние?

— Читала книгу Маленький Принц? — все еще улыбался Макс. — Мы в ответе за тех, кого приручили.

— Эй! Я никого не приручала!

Макс покачал головой:

— Не буду врать, будто я влюбился с первого взгляда, но в магическом мире ты была первой девушкой, которая разговаривала со мной просто как с парнем… а не как с наследником и далее по тексту. Так что приручила.

Вася возмущенно смотрела на веселящегося Макса и не могла найти подходящих слов. Внезапно вспомнилась их первая встреча. Тогда он тоже был таким — веселым, жизнерадостным, можно даже сказать — свободным. Это когда началась учеба он начал вести себя в духе наследника — стал малоэмоциональным, собранным, серьезным. Снова появилось ненужная жалость — каково же ему жить, если каждый шаг оценивают со стороны. Видимо, когда вернулся из мира маглов, еще радовался возможности просто быть семнадцатилетним парнем, а уже здесь, в магической школе, пришлось снова вести себя в соответствии со статусом.

— Ты это говоришь так, будто я прикормила бродячего котенка на улице, а он за мной следом побежал. Но ты-то не котенок. У тебя разума побольше будет, — наконец сказала Вася.

Сказала строго, стараясь не показать своего сочувствия. И потому что в принципе не любила жалость — это неприятное чувство, и потому что жалеть обеспеченного Воронцова вообще глупо, и потому что сейчас хотелось его ненавидеть, а не жалеть. А тот продолжал улыбаться:

— Побольше. Поэтому и влюбился не сразу. Зато наверняка.

Вася попыталась отвернуться от него, что не так-то просто, когда танцуешь вместе, а он еще и к уху наклонился:

— Ты вообще обладаешь умением стирать все социальные границы.

От его дыхания по телу пробежали мурашки и Вася в отместку ударила его по плечу — просто приподняла ладонь, что и так лежала там, и шлепнула посильнее. Особо не размахнешься, так что вряд ли Максу было реально больно. Он лишь засмеялся в ответ. А у Васи уже в следующую секунду зачесался нос, она поспешно прикрыла рот ладошкой и чихнула. И тут же — мороз по коже, отчего она даже вздрогнула.

— Что такое? — обеспокоено спросил Макс.

— Тот парфюм, — надулась Вася. — Он повсюду, а у меня из-за него теперь неконтролируемая дрожь. Это из-за анимагической формы. Как если бы у волчицы шерсть на загривке дыбом встала.

Макс кивнул. Богдан вообще иногда рычит, если его во время дуэли из себя вывести.

— Можем собрать всех подозреваемых, ты их понюхаешь…

— Так будут пахнуть человек пятнадцать, как минимум трое из них заходили к Новгородцевой в комнату, чтобы позвать ее гулять с остальными, — продолжила Вася. — Бесполезно. Только нюхать их незаметно, но в человеческой форме я не смогу полноценно различить тот запах. Нос человека просто иначе устроен.

Макс пристыженно кивнул. Об этом знал, но почему-то вечно забывает. Богдан тоже жалуется, что запахи ощущаются по-разному. Дело именно в разнице восприятия — сложно перестроиться со звериного чутья на человеческое обоняние. Кроме того, перевертыши и анимаги ограничены возможностями человеческого тела. Они не могут слышать так же хорошо, как зверь, не могут так же хорошо различать запахи — просто строение тела не позволяет. Формально говоря, любой перевертыш и анимаг чует настолько хорошо, насколько вообще может человек. Что важно — в обличье зверя у них начинает отставать интеллект. Мозг-то получается звериный. И человеческому он проигрывает. Поэтому анимаг в звериной форме — просто очень умный зверь. Настолько умный, насколько вообще возможно.

— Мы всегда можем устроить слежку, — весело предложил Макс, пытаясь приободрить Васю.

— Ага. Будем играть в авроров. Не забывай, что завтра девушкам разрешат покинуть школу. Могу поспорить, скоро на пять студенток будет не меньше десяти парней.

— А ты домой не поедешь? — обеспокоенно спросил Макс.

Он сам не знал, чего хочет больше. С одной стороны, он боялся, что с Васей может что-то случиться. С другой, не хотел оставаться в школе без нее.

— Хоть тут бабушкино обучение ведьмовству мне пригодилось, — грустно улыбнулась Вася. — Проклятья отвратительно ощущаются, так что я просто держу руку над предметом, прежде чем его взять.

Макс открыл было рот, хотел сказать — ты поосторожней, береги себя, что-нибудь еще в этом роде… но не стал. Она и сама все прекрасно знает. Она не из тех девушек, которых нужно спасать. Скорее уж это она спасет его.

* * *

Вышли из танцевального зала рано. Настроения у Васи не было, а приглашения на танец не заканчивались, при этом хотелось просто лечь поспать. Отказалась от танца, улизнула к столику с бокалами, а оттуда — стараясь быть максимально незаметной — проскользнула к боковым дверям. За которыми ее ждал Макс.

— Как ты узнал? — возмутилась она.

— Ты смеешься? У тебя на лице крупными буквами было написано, что ты планируешь побег, — улыбнулся он. — Пойдем, провожу.

И внезапно протянул ей ее пальто. Вася улыбнулась, принимая его помощь. Она уже планировала сбежать без верхней одежды — просто наложить на себя согревающие чары.

— Я думал, что тебе нравятся всякие вечеринки, танцы, концерты, — признался Макс, когда они шли по берегу озера.

Традиционная дорога в обход до общежития уже стала восприниматься Васей как что-то обыденное, вроде утренней пробежки.

— Нравятся, — согласилась Вася. — Но, во-первых, я не люблю этот праздник. Во-вторых, я с утра бегала по следу преступника. Мне не хочется веселиться сегодня.

Он кивнул. Они часто шли в молчании. Спустя неделю таких прогулок молчание уже не казалось напряженным. Просто вместе шли по берегу, дышали свежим воздухом, иногда Макс что-то рассказывал. Если Васе было что добавить — завязывался разговор, иногда даже спорили на крыльце женского общежития, позабыв о времени. Иногда она просто кивала и они шли в молчании дальше. Сегодня был как раз такой день. Бал, хотя официально это событие все же называлось словом "танцы", был в самом разгаре, так что на улице почти не было людей. На острове слышался смех, там жгли костры — там веселились беглецы с приличного школьного события.

А вот на крыльце женского общежития обнаружился Ратмир. Сидел на ступенях, подтянув к груди одну ногу.

— Ты что здесь делаешь? — удивилась Вася.

— Решил, что здесь я раньше встречу Макса, — Ратмир медленно встал со ступеней. — И был прав. Бал еще не закончен, а он уже здесь. Не пригласишь нас на чашечку чая? Если кто-то вякнет что-то про поруганную девичью честь, то Макс на тебе с удовольствием женится.

— Ставлю на то, что вякальщик больше никогда не сможет вякать, — криво усмехнулся Воронцов.

Вася недовольно зыркнула на него. И ведь отчасти прав. Мало кто рискнет что-то вякать на Васю сейчас. Не только из-за рогов и копыт, которые скоро Вася научится делать настоящими, то есть вечными. Но и из-за опасения нарваться на дуэль с магом разума. Рога-то может и отпилят, а вот мозги починить не каждый Белозерцев сможет.

— Давайте, — мотнула головой Вася, подходя к дверям.

На самом деле, чаще всего именно в комнатах девочек все и собирались. То ли уютнее здесь, то ли парни просто устраивают бардак и в своих гостиных… но так уж заведено. Так что единственное отступление от общественных правил — девушке нельзя оставаться одной в компании парня в закрытом помещении. Но кто вообще обращает внимание на такие древние правила?

Но ни Макс, ни Ратмир в комнате своих одногруппниц еще не были. Совсем недавно здесь пил чай Ярослав, но он попал сюда в ночь полнолуния, когда в корпусе вообще творилось форменное безобразие. Поэтому сейчас парни сдержанно оглядывались по сторонам. Кроме стандартной мебели, в комнате были и некоторые проявления личностей хозяек. На подоконнике — ящик с растениями, на верхних полках — несколько горшков с лекарственными травами. Книги, просто огромное количество книг. И целая полка с чайными коробками — Вася любит разные сорта. А в углу, у окна, стоит несколько котлов. В центре стола — корзинка с цветами. Макс не смог сдержать улыбки — все же ему было немного обидно, что первый подарок — зимняя ягода, был безжалостно отправлен в костер. Он вообще-то в личном деле Васи прочитал, что это ее любимое лакомство.

Вася, заметив его взгляд, стыдливо отлевитировала корзинку на полку, пульнула согревающим в чайник, заклинанием же заставила чайные пары с полки переместиться на стол… она постаралась развести активную деятельность, чтобы скрыть смущение. Как-то не планировалось, что Макс окажется в их гостиной этим вечером. Ну не выкидывать же цветы — они красивые. Кате вот Богдан цветы не шлет. Конфеты передает и магловские шелестящие упаковки — Катюха любит кольца кальмара, аналогов которым нет в мире магии.

— Садитесь, — указала на стулья она. — У нас к чаю конфеты. Или вам нарезать бутербродов?

— Я с дома, — мотнул головой Ратмир, а Макс просто покачал головой, садясь за стол.

Вася плеснула кипятком в заварник и тут же принялась копаться на полке, выбирая подходящий чай. Она едва не выронила жестяную банку, когда Ратмир печально сказал:

— Первая жертва — Ксения Иволгина — вчера днем умерла.

Вася обернулась, но не знала, что делать и что говорить. Она не была знакома с той девочкой. Но смерть Ксении стала той чертой, которая отделяет страшные проклятья от убийства. Пока она лежала в коме, был шанс, что ее спасут. То есть раньше расследовали факт проклятия, пока еще не смертельного. Теперь же все эти случаи переходят в другую категорию — убийства.

— Так и не смогли спасти? — спросила все же Вася, открывая ту самую банку.

Чай в ней был черный, с бергамотом. Пока она чайной ложкой отмеряла нужное количество заварки, Ратмир ей ответил:

— Из того, что я понял — ее разум и душа окончательно ушли за грань. Колдомедики вроде как могут поддерживать жизнь в теле… и, наверное, если бы не печальное событие, они бы уже просили родителей тело оставить. Сумасшедшие.

Макс покачал головой:

— Очень сложно отделить душу от тела. Обычно для этого нужны повреждения, несовместимые с жизнью. Имеется ввиду — повреждения мозга. А тут…

— Не продолжай, — попросил Ратмир. — Я не хочу слышать, что может произойти с Алей. Зато теперь я хочу непременно найти того гада, что протащил в школу проклятые предметы.

Вася закрыла чайник крышкой и привычно накинула на него полотенце. Ей были понятны чувства Ратмира — он ожидаемо хочет помочь близкому человеку. Она поправила его:

— Не пронес. Создал здесь.

Ратмир недоумевающе посмотрел на Васю, но объяснил все Макс:

— Проклятые вещи сложно пронести через защиту школы. Это во-первых. А во-вторых, что гораздо важнее, проклятье в этих камнях держится недолго. Его срок годности — около суток, потом оно просто рассеется. То есть пронести сразу самоцветы он не мог. Учителя дают клятвы, они не могут причинить вред ученикам. А студенты и магистранты покидают территорию школы строго по выходным, либо после письменного заявления, для которого должны быть весомые обстоятельства. Поэтому самоцветы проклинали в школе. И вариант с зельем или специальным артефактом не подходит из-за моего во-первых.

Ратмир устало вздохнул и продолжил:

— Потому что передача любого проклятья по цепочке приводит к ослаблению проклятья.

Это был один из несокрушимых законов. В данном случае, закон значит, что от первоначального предмета, которым можно бы в теории проклинать самоцветы, должно нести магией просто за версту. Можно скрыть мелкий темный артефакт — такое проворачивали сотню раз, недаром ведь первая проклятая девушка не вызвала у администрации школы заметной паники. Но спрятать сильный артефакт — не важно, темный или светлый — просто невозможно. На входе в школу тебя непременно спросят, что это такое мощное ты там несешь. Есть шкатулки, которые скрывают часть мощи артефактов… но эти шкатулки давно научились вычислять парочкой специальных заклинаний. Так что авроры с самого начала искали того, кто проклинает предметы в стенах школы.

— И что делать? — зло спросил Ратмир. — Я прекрасно знаю, как работает аврорат. Знаю, что они приложат максимум усилий. Но их максимум ограничен количеством смен и рабочими часами. Мы все прекрасно знаем о курсах психологической подготовки — в аврорате не принято приносить работу домой. А у меня она просто находится дома. Это дело моей семьи. Помогите мне. Я просто не смогу сидеть без дела. Мама Али собирается уйти в паломничество — хочет просить помощи у Яги.

— Это легенда, — быстро ответил Макс. — Нет никаких гарантий, что у сказочной бабули все еще есть приемные часы.

— Она и раньше не имела постоянного места жительства, — парировал Ратмир. — У избушки ноги есть вовсе не для того, чтобы жилье экстравагантнее казалось.

Макс недовольно нахмурился. Яга — это миф. Легенда. Но действительно допустимая. У Яги нет адреса, ее нельзя найти в каком-то определенном месте. Отправляясь на поиски ее дома совершенно не важно, куда ты будешь идти. Главное — идти пешком от крыльца своего дома. Если твои помыслы чисты, а старуха может тебе помочь, то она сама появится перед тобой. Таков рецепт нахождения Яги. Но нет никакой точной статистики — кто из ушедших в такое паломничество ее реально нашел. Уйти из дома в домотканой одежде с мешком сухарей за спиной — это не тот вид развлечения, который по нраву магам. Для этого есть важный повод. И люди, нашедшие Ягу и получившие от нее услугу, ни за что не расскажут о ней. Потому что им помогли. А сколько тех, кто не вернулся из сурового путешествия? Кто замерз где-то в сибирских лесах, ведь нельзя останавливаться на одном месте больше трех суток? И начинать путь нужно именно от порога своего дома, где бы он не находился.

— Она не думает, что… фамилия неподходящая? — осторожно спросил Макс.

Он имел ввиду, что когда-то женские рода ушли в глубокое подполье из-за разницы во взглядах с мужскими родами. И Новгородцевы однозначно будут входить в черный список этих семей.

— Она сказала, что у матери нет фамилии, — вздохнул Ратмир. У нас есть время до растущей луны — в первый день после новолуния она уйдет.

Макс устало взъерошил волосы. Вася закусила губу, думая об опасном пути. Не каждая ведьма рискнет идти искать старуху-некромантку, что уж говорить об изнеженной аристократке? Ведьма умеет с духами разговаривать. И уговаривать их тоже умеет. В школе любую магичку, конечно, могут научить каким-то универсальным способам — типа поставь домовому блюдце с молоком, и он подобреет. Но задобрить дух и уговорить его помочь тебе — это немного разные умения. Лешие, кикиморы, болотники — все они могут подсказать нормальный путь, если знать, что и как спрашивать. Вася вот толком не знает. Так, общие положения — видела, как бабушка у Лешего каждый раз выпытывает поляну с нужными растениями.

Рудецкая разлила по кружкам чай, отлевитировала их гостям и сама села на стул, размышляя. Не важно — сможет ли найти аристократка Ягу. В любом случае, некромантка будет проверять просильщицу, испытать ее искренность. Не появится раньше, чем через месяц. Месяц по бездорожью, в одиночестве…

— Из какого рода мама Алевтины? — спросила Вася.

— Пригорские. Это небольшой род артефакторов, — ответил Ратмир.

Вася тяжело вздохнула. Маловероятно, что женщина выживет. Возможно, Яга выполнит ее просьбу посмертно. Но старушка живет на границе миров — она не совсем человек, у нее иные представления о добре и зле. Пожалеет ли она женщину, что бредет к ней для спасения дочери?

Макс, отхлебнув из кружки пахучего чаю, спросил:

— А что ты от меня-то хотел?

— Помоги в расследовании, — просто ответил Ратмир. — Думаю, в школе найдется несколько людей, которые согласятся отдать тебе воспоминания о ночи полнолуния. Если ты все это просмотришь…

— Ты имеешь ввиду Ментальную карту событий? — сощурилась Вася.

Ратмир кивнул. Это метод работников аврората, который применяли для сложных дел с большим количеством жертв. Причем текущее дело пока в такую категорию не попадает — девушки при смерти, а не умирают. Суть метода достаточно проста. Сильный менталист получает у свидетелей воспоминания о нужном моменте. Маг разума — это не только умение читать чужой разум, но еще и выдающиеся способности собственного, поэтому такой человек сможет выстроить точную картину инцидента. По минутам и вплоть до миллиметра: кто где стоял, во сколько что произошло. Почему его редко применяли? А потому что маг для точности картинки должен сам забрать воспоминания — передать их, как делают для демонстрации в омуте памяти, нельзя. Есть методика, которая дает некоторые гарантии: менталист увидит только определенный отрезок времени и ни минутой больше. Вот только этот отрезок времени он получит в полной мере. Все, что человек видел, слышал, ощущал. А также — о чем думал.

Маги не особенно-то любят светить свои мысли. Это стыдно и неловко — доверять постороннему человеку что-то настолько сокровенное. И законы магического союза дают магам право на сохранность своих мыслей. Даже в случае страшных событий обязаны отдать свои воспоминания только госслужащие — у них это в контракте прописано и они заранее знали, на что идут. Все остальные — добровольцы. Именно поэтому такую экспертизу проводили редко. Фактически, это было синоним отсутствия в деле зацепок.

— И сколько человек согласится? — хмыкнул Макс. — Здесь же дофига комнат, у меня останутся слепые пятна, даже если ты уговоришь пять-шесть человек. А даже их найти проблематично.

Ратмир покачал головой:

— Ты сможешь составить такую карту? Если да, то я сам найду добровольцев. Если нужно, буду с фоткой Али по комнатам ходить, давить на жалость.

Макс удивленно откинулся на спинку стула. А ведь и правда — будет. Не постесняется обратиться с просьбой к каждому, кто в тот день был в женском общежитии. А Ратмир умеет быть чертовски обаятельным.

— Могу. Это стандартная тренировка для магов разума, так что так могут все, кому магический дар позволяет. Но… ты уверен, что это поможет? Это же целая ночь!

Ратмир упрямо сжал губы. Видимо, он посадит за просмотр воспоминаний весь аврорат, но попытается найти нормальных подозреваемых.

— Хорошо, — кивнул Макс. — Ищи добровольцев и не забудь написать об этом в аврорат. Они должны все завизировать, если мы хотим потом использовать Ментальную карту как улику.

Вася немного грустно произнесла:

— Стоило задеть твоего близкого, чтобы ты начал действительно гореть над делом.

— Возможно, — легко согласился Ратмир. — Но я обязан сделать хоть что-то. У нас есть немало разрозненных знаний о злоумышленнике, но список подозреваемых просто огромен. Да, он сократился просто из-за волчьего нюха. Но его тоже к делу не пришьешь. Так что мы не знаем ни настоящего мотива, ни метода наложения проклятья, ни как злоумышленник проникает в комнаты, ни как он выбирает жертв. Просто туман. Пригласить штатного мага разума аврорат сможет лишь после семи смертей. Там ведь, в правилах, так и написано — семь и более жертв. И Аля, при таком раскладе, может быть одной из них. Пожалуйста, помогите мне.

Последняя фраза у него получилась даже несколько жалкой. Рудецкая горько вздохнула, но кивнула в ответ. Конечно поможет. Возможностей у нее поменьше, чем у Макса, но вот уж усилий она не пожалеет. Тем более — ей тоже хочется разгадать загадку.

— Еще чаю? — вежливо спросила Вася, заметив опустевшую кружку Макса.

— Конечно, спасибо.

Та недовольно поморщилась:

— Вообще-то я надеялась, что ты откажешься, и вы уйдете.

Ратмир тихо засмеялся. Особого веселья в его смехе не было, но ситуация забавляла. В такие моменты Вася походила на зайца, что косит под ежа. Своих иголок нет, поэтому она навтыкала в себя сосновых. Даже со стороны видно, что Макс ей интересен. Пусть не как парень, не как романтический объект, будущий муж. А просто, как человек. И так старательно она его отталкивает по совершенно непонятной причине. Но кто вообще может понять девушек? Ратмир неплохо умеет с ними ладить, иногда даже управлять ими… но понять… нет, это слишком сложная загадка.

* * *

На следующее утро администрация школы объявила о разрешении покидать школу. Некоторые девушки даже начали собираться. Но немногие.

Ратмир ходил по коридорам печальным рыцарем, приставал практически ко всем, но добровольцев не хватало. Нужны были те, кто был во время полнолуния в левом крыле второго и третьего этажа. А первокурсники собирались в библиотеке, да и живут больше в правом крыле. А знакомых среди старших курсов у него было не так уж много. Но Ратмир не сдавался. Для точности Ментального плана воспоминания нужно собирать в одно время, друг за другом — так магу проще работать. Поэтому Ратмир уговаривал, Макс ждал, Ярослав закопался в медицинских справочниках, а Вася в сотый раз перечитывала дело, пытаясь найти хоть что-нибудь. Но не находила.

Казалось, что где-то повесили часы, что отсчитывали последние дни жизни. Марина Солнцева умрет следующей. И это знание делало обстановку особенно нервной.

Дикий квиддич — событие знаковое для Колдовстворца. Не считая выпускных экзаменов магистрантов, это был единственный день, когда в школу запускали посторонних. Билеты продавались, но купить их можно было далеко не в каждом ларьке — сначала их покупали родители учащихся, потом приглашались некоторые влиятельные люди, и только оставшиеся билеты выставлялись на продажу. Обычно их было не больше сотни, да и те доставались через третьи руки по сильно завышенным ценам. Бороться с этим даже не пытались. Зачем, если родители получают пропуск в школу без каких-либо проблем?

Катя бы назвала дикий квиддич "мочиловом". Сложно поверить, что в этом безобразии вообще существуют какие-нибудь правила. Она бывала на квиддичных матчах — в каждом филиале школы существовала как минимум одна своя команда, и всю весну шли матчи между сборными разных регионов. Там были понятные правила, здесь же творилось форменное безобразие.

Не было метел. Летающее средство себе каждый мастерил сам, причем у участников на это было всего пятнадцать минут времени. Некоторые успевали даже зелье сварить для укрепления импровизированной метлы, все остальные предпочитали использовать чары. И создавали их столько, сколько вообще возможно. Потом судьи накладывали еще два своих заклинания — они фиксировали факт применения магии посторонними.

Летал кто на чем горазд. Кто-то приносил с собой кучу веток и палок и мастерил полноценную метлу — такие летали быстрее. Кто-то заколдовывал целые бревна, что делало "метлу" стабильнее. Один парень умудрился из кучи хлама сделать себе велосипедную раму с сидушкой, но без колес. Раньше использовали ковры, табуретки и прочие комфортные для сидения предметы. Но оказалось, что они неудобны для управления. Вариант метлы — самый маневренный. Для квиддича, даже дикого, это являлось важной характеристикой.

Заклинания мелькали так быстро, что вообще было сложно уследить за происходящим на поле. Иногда участники падали с метел, их ловило заклинание в метре от земли. Как правило, эти люди тут же подбирали свои самодельные метлы и снова подключались к творящемуся безобразию. Были и пострадавшие — врезавшиеся в бортики, жертвы мудреных проклятий, упавшие от ушибов бладжерами.

Девушки на трибунах с тревогой следили за хрупкой фигуркой с ярко-малиновыми короткими волосами. По сравнению с мощными, рослыми парнями Амина казалась совсем маленькой. И летала на достаточно тонком бревне, в котором успела заклинанием выдолбить себе импровизированное сидение. Но вот попадали в нее редко — Амина не поскупилась на заклинания скорости и маневренности, да и подготовка боевого клана дала ей хорошую скорость реакции.

Среди девушек было лишь четверо выступающих. Рекордно низкое число. Этот год вообще оказался бедным на количество участников. Обычно матчи идут два дня, а в этот раз все вместились в один. Команда Амины в итоге заняла второе место. Выиграли третьекурсники, которые сформировали команду еще в свой первый год. Кроме слаженной командной работы у них было еще два козыря: трехлетний опыт участия, и парень, который мог бы стать профессиональным квиддичным игроком, но выбрал карьеру аврора. Хороший вратарь с прекрасной реакцией делает случайную группу игроков практически непобедимой.

* * *

В понедельник утром, сразу после Дикого квиддича, женское общежитие еще больше опустело. Инна Крузе вообще собиралась уезжать почти каждый день, но ее постоянно отговаривали подруги или Николай, ее парень. Девушка осталась в комнате одна, ей снились кошмары и она просто устала бояться. Марина Солнцева, ее бывшая соседка по комнате, умирала. Кому угодно было бы жутко спать в одиночестве. В итоге Мирослава предложила ей переселиться. Все женские комнаты были рассчитаны на трех человек, но не во всех группах училось по три девушки. В группе Мирославы, как и Инны, было две девчонки. Переехать жить к однокурсницам — чем не выход из положения? Этим они занимались уже в среду.

— Мирослава тоже учится на колдомедика? — спросила Катя, когда мимо них девушки левитировали чемодан Инны. — У нее просто даже вид — как у доброго доктора. Ну, без подтекста в виде "внешность обманчива". Просто… кажется, что ей можно доверять.

Вася хмыкнула:

— Даже удивительно, что ты обратила внимание.

— Ну хватит! — взмолилась Катя. — Перестаньте подкалывать меня из-за моей близорукости. Вот ее я заметила. Значит, не так уж безнадежна.

— Хорошо, постараюсь больше так не делать, — вздохнула Вася.

Ее тоже иногда бесило, когда кто-то зацикливался на какой-то ее черте, пусть даже и отрицательной.

— Я не права? В отношении Мирославы? — продолжила Катя.

Вася пожала плечами:

— Я бы не сказала, что она прям добрая, или что она ангел во плоти. Отзывчивая — да. Заботливая — даже чрезмерно. Но темперамент у нее… у нее и мама такая, что в гневе страшнее взвода авроров, и Мира от нее не слишком отстает.

Катя вздохнула. Оглянулась назад. Девчонки перевозили вещи с третьего этажа на второй. Получилось у них почему-то очень громко. Хотя что уж тут сложного — запихни все в сундук со слабыми чарами расширения пространства, и готово. У Кати тоже был сундук. Довольно большой, с гарантией на десять лет. В него влезал тройной объем. У Эли чемодан небольшой, но старинный и с огромным объемом — внутри целая комната. Большая редкость — срок на тридцать и больше лет дают лишь некоторые артефакторы и они делают по одному чемодану в месяц, так что товар это штучный. И дорогой.

— Надеюсь, что с ними Инне будет проще, — вздохнула Катя. — Хотя лично я в таких обстоятельствах точно бы уехала.

Вася покачала головой:

— Для Инны это место много значит. Да, ее семья имеет имя в магическом мире, но эту славу нужно поддерживать. Ей нужно хорошее образование, причем хорошее — значит престижное. Ее отец научил бы ее всему лучше, чем здесь.

— Но здесь заводят знакомства, обрастают связями, учатся смотреть на привычные вещи под новым углом, — лениво закончила Катя.

Эля часто говорит нечто подобное. Вот уж Никольская сюда поступала точно не для обучения зельеварению. Для ее рода это нетипичный дар, Никольские традиционно сильны в чарах. У Эли всегда были частные учителя. И жениха искать в школе ей тоже не было надобности — она могла быть уверена, что ее точно примут "ко двору". Высшему обществу непривычно встречать девушку с такой фамилией. Здесь Никольская исключительно ради статуса.

А вот для таких, как Вася с Катей, эта школа — путевка в жизнь. У обычных магов нет денег на частных учителей, что уж говорить о маглорожденной девчонке. Здесь они могут учить что угодно, и в любом случае образование будет на высшем уровне, пусть и не столь узкоспециализированным, как у частного репетитора.

— И все равно, я была уверена, что уедет больше девушек, — убежденно заявила Катя, когда они уже вышли из общежития наружу.

Вася, хоть и промолчала, мысленно с ней согласилась. Атмосфера в общежитии была очень тревожной. Алевтина Новгородцева принадлежит к сильному роду, а ее троюродный брат — будущий глава этого рода. Аристократки считали, что их-то никто проклясть не сможет. А теперь боялись. Но и уезжать боялись. Катя еще не успела понять, что в среде магов страх не в чести. Уехать — признаться в своей трусости и невозможности опознать проклятый предмет. Многие боялись признаться в этом даже больше, чем оказаться проклятыми.

Макс смог убедить Элю, а за ней и Катю, чтобы защиту на комнатах девочек поставили парни. Вася не стала сопротивляться, хотя ее никто и не спрашивал: все считали, что она предвзято отнесется к помощи Макса. Эля и Катя не слишком-то разбирались в защите помещений, сама Вася знала совсем чуть-чуть сверх программы, но это чуть-чуть было знакомо многим. Защита на их комнатах была скорее от воришек и вуайеристов, чем от реальной угрозы. Если кто-то смог наложить столь сложное проклятье на предмет, то и стандартную защиту сможет обойти. Если не сам, то с помощью специального артефакта.

Новгородцевы, пусть и считались условно боевыми магами, состояние сделали на защитных амулетах. Они были практически непобедимы в создании сложных куполов. До тайных семейных разработок Ратмир пока не был допущен — такие вещи раскрывают только после совершеннолетия и принесения клятвы, — но он все равно знал и умел почти то же, чему обучают и прямого наследника семьи. Так на комнатах девушек оказалась защита, что часто стоит на дорогих ресторанах, общественных библиотеках и частных парках. Вскрыть ее можно, но нужен специалист. Дополнил картинку идеальной защиты Макс. Есть редкие магические купола, которые воздействуют на разум. Держатся, увы, недолго — около недели. Но их же можно обновлять бесконечно.

Поэтому теперь в своих комнатах девчонки чувствовали себя в полной безопасности. Ото всех, кроме Ратмира и Макса. Кто защиту поставил, тот знает и как ее снять. А еще некоторые заклинания фиксируют всех посетителей. Максу даже не нужно заходить в гостиную — просто постоять в коридоре, получая информацию о гостях. Нет, не имя-фамилию. А информацию вроде… мозговой активности. Когда-то Вася интересовалась взломом защиты. Тогда она поняла две вещи: во-первых, нужно гореть этим делом, чтобы что-то получилось, и во-вторых, менталисты имеют какой-то отдельный орган чувств, потому что они людей буквально осязают магией.

На развилке между двух женских общежитий воодушевленно спорили Макс и Богдан. Это тоже стало своеобразной традицией — их присутствие здесь. Расписание студентов не было секретом для старшего в группе, так что парни охраняли своих одногруппниц даже вне стен комнаты. Богдан с Катей пошли вместе к учебным корпусам, а Вася бодро зашагала рядом с Максом на тренировку.

Она хотела поскорее дойти до здания, скрыться в раздевалке и отделаться от компании Воронцова еще на полтора часа. В последнее время в ее жизни было слишком много Макса. И иногда ей казалось, что из-за этой гиперопеки она скоро взорвется. Нет, не проклятьями, а буквально — просто лопнет от перенапряжения.

— В субботу утром будем составлять ментальную карту, — сказал Макс прямо на ходу.

— Что? — удивилась Вася и интуитивно замедлила шаг. — Так быстро? Сколько человек согласились?

— Двенадцать, — хмыкнул Макс.

Он и сам не верил, что Ратмиру реально удалось уговорить столько людей. Просто невероятно.

* * *

Соседка по комнате Мирославы — Николета Деккер, была из семьи эмигрантов. Ее дедушка спасал семью, увозя ее из Германии. В магловской части этой страны шло становление фашизма, в магической — шли войны кланов и родов. В конце 30-х годов в Германии не было Гриндевальда, он больше околачивался во Франции. Зато были свои, местные, темные лорды. И если магл-Гитлер требовал чистоты арийской расы, то маги из древних семей требовали чистоты крови магической. Само понятие, что маглорожденный — не маг, зародилось именно в те годы и именно в Германии.

Те маги давно погибли, были уничтожены в жерновах неспокойного времени. Какие-то не поделили власть с Гриндевальдом, какие-то не смогли защититься во время магловской войны, каких-то потом добили маги Магического Союза, когда шли в составе магловкой армии Советского Союза. В общем, Германия в те годы потеряла многое. Например, Деккеров.

Они бы затерялись среди многочисленных магов здесь, на территории русских родов. Но отец Николеты стал мужем для девушки с редким даром, который неожиданно оказался наследуемым для Николеты. Иногда их называют Оракулами, Провидцами, но чаще — Видящие. Никто точно не знает, как этот дар работает, им не получается управлять, он вообще наименее исследован. Вызывать видения искусственным способом не удается, интерпретировать видения сложнее, чем магу разобраться в двигателе внутреннего сгорания, некоторые видения вообще сбываются спустя сотни лет. Но видящие, кроме всего прочего, иногда просто знают ответы.

Вот задашь такому человеку вопрос — а он возьмет и скажет, что будет. Откуда узнал? Просто почувствовал. Николета иногда просто знала, во сколько лет человек женится, сколько у него будет детей и что сколько баллов у него будет на экзамене. А иногда не знала, даже если спрашивали. То, что нет никакой системы в этом "здесь знаю — здесь не знаю", бесило даже саму Нику.

Она скрывала свой дар. Скрывала при полной поддержке учителей — никто не хотел, чтобы к девочке приставали с глупыми вопросами. Но, так же как Николета знала секрет Мирославы, та хранила ее. И они обе знали, что приглашать к себе Инну — не лучшая идея. Но обе не могли терпеть чужое горе. И потому что обе — слабенькие эмпаты, и потому что дар что одной, что другой, просто требовал помочь девчонке, пока она на себя руки не наложила от постоянного страха.

Инна оказалась неплохой соседкой. Не шумела, не устраивала бардак, тут же радостно вложилась в "общаг" на чай и конфеты. Много училась, в душу не лезла, при этом была невероятно благодарна девушкам. Первую ночь ей снились кошмары. Потом Мирослава начала добавлять ей в вечерний чай пару капель настойки магического пустырника. Травка дорогая, редкая, считается самым безобидным снотворным. Почти без побочек — так, сухость во рту и небольшая чувствительность к свету. За полгода может вызвать привыкание, поэтому колдомедики советуют пить ее курсами. Месяц принимаешь, месяц отдыхаешь. Мира пока не придумала, что они будут делать с кошмарами Инны в месяцы отдыха от пустырника.

Пока же проблема крылась не в Инне, а в ее парне. Николая Вершкова было слишком много. Он приходил и утром, и вечером, постоянно заходил "в гости", много разговаривал и был… не сказать, что бестактен, но достаточно близко. Он часто задавал неудобные вопросы, и, что особенно смущало, требовал на них ответить. Он иногда говорил вещи, которые ни Мира, ни Ника обсуждать не хотели.

В целом, по уровню магического дара и таланта, он мог бы оказаться в группе из первой десятки — чем меньше номер группы, тем перспективнее там студенты. Но Коля был аж в девятнадцатой. Из-за таких разговоров карьеру талантливого артефактора будут сдерживать. Но он не переживал. Ему обеспечено место в семейном бизнесе. Или, если их чувства не остынут за время обучения, он будет работать на род Крузе, как муж наследницы. Ремесленникам в этом чуть проще — их развитие сложно затормозить. Можно, конечно, но это уже потребует больше времени и сил, которые мало кто захочет тратить на разговорчивого мальчишку, который мастерит симпатичные сережки для тех магичек, которые не интересуются политикой и наукой.

— Я ему не нравлюсь, — убежденно заявила Ника, когда Инна с Колей ушли на вечернюю прогулку.

— Ты это чувствуешь, или тебе так кажется? — уточнила Мира.

Многие в школе обладали слабеньким даром эмпатии. Те же Волковы могли считывать некоторые эмоции. Или Вася, как анимаг. Дело в зверином чутье, которое может верно интерпретировать невербальные признаки эмоций. Это даже Даром назвать сложно — так, сопутствующее умение, ведь почувствовать им можно далеко не все чувства и эмоции, да еще и не у каждого человека. Как говорит Вася, у хорошего лжеца сердцебиение и дыхание не изменится даже в самый ответственный момент.

Мира обладает слабеньким даром, который позволял ей ощущать сильные эмоции, даже если человек старательно их скрывает. Тоже не особенно-то полезно, скорее иногда потряхивает от чужой радости и зависти. А вот Ники ощущает эмоции сильнее. Ее нельзя назвать природным эмпатом, для которых эмоции почти осязаемы, но иногда она пугает своими знаниями. Одна беда — ей без чужих эмоций приходится воевать со своим даром, так что у нее не всегда получалось верно угадывать, что именно чувствует человек. А главное — из-за чего он это чувствует. Боль от растянутой лодыжки легко перепутать с нежеланием общаться.

— Не знаю, — честно призналась Ника. — Но у меня волосы на руке дыбом.

И Ника сунула Мире под нос свою руку. Едва заметные волоски и правда стояли дыбом, словно девушка замерзла.

— Из-за Коли? — уточнила Мира.

— В его присутствии, — добавила Ника. — Как будто он посылает в мою сторону волны негодования и ненависти.

Еще на первом курсе они сдвинули свои койки вместе и сейчас валялись на этом огромном ложе, болтая обо всякой ерунде. Ну не уроки же в пятницу учить, честное слово. Мира хихикнула:

— Он считает нас старомодными девицами, которые неспособны принять его глубокие чувства к Инне. Но это не супружеская спальня.

Ника согласно хихикнула. Марина Солнцева, бывшая соседка Инны, достаточно много занималась — легилименцию сложно обуздать, хотя в школе есть учителя. Так что в то время влюбленные могли проводить вместе много времени. Когда Инна жила в комнате одна, им тем более никто не мешал уединяться… ну, кроме старосты общежития, что гоняла парней после комендантского часа.

— Мы старомодны, — согласилась Ника с хитрой улыбкой, — вот лично я верю в любовь с первого взгляда и вечную верность друг другу. Непременно встречу парня, с которым буду счастлива всю жизнь.

— Помолись, чтобы это был не Воронцов, — хмыкнула Мира.

Вася пару раз заходила к ней жаловаться на жизнь и Макса. Она не может рассказать все это подругам, те просто не понимали причин, а у Томы есть лишь один путь решения проблем — чем-нибудь тяжелым по макушке. Поэтому жаловалась Рудецкая посестре довольно часто. До переезда Инны, конечно.

— Ой, да нормальный парень Макс, — махнула рукой Ника. — Могу дать абсолютную гарантию, что он ее действительно любит.

— Он маг разума, — напомнила Мира. — Уж для него скрыть эмоции — плевое дело.

— А кто сказал, что я эмоции чувствую? — улыбнулась Ника. — Я видела будущее. Он любит ее.

Мира тут же привстала на локтях, с удивлением смотря на подругу:

— Ты его видела в будущем? Как? И что с Васей? Он… он…

Ника обиженно надула губы:

— Я не буду рассказывать это видение. Ты расскажешь Васе, а она все испортит просто из вредности. Видения — не предсказания, они могут быть изменены.

Мира сердито насупилась:

— Это важно! Он же Воронцов!

— Ну не Кощей же Бессмертный, — беззаботно отмахнулась Ника.

— Кощей бессмертный — мой дальний родич и его уже, слава предкам, прибили. А Воронцовы вполне себе живы, процветают и никому в мире не известно, что у них в голове.

Ника закатила глаза. Когда дело касалось близких людей, Мирослава становилась жутко надоедливой и прилипчивой. Хуже Вершкова. Поэтому Ника перекатилась на кровати, почти свалилась на пол, приземлившись на пол ладошками и коленями, а затем вскочила на ноги и подбежала к туалетному столику:

— Я же говорю: он ее любит. Ничего плохого он ей не сделает.

— То, что ты видела один момент из будущего, не гарантирует, что он ее потом не разлюбит. Или что он расскажет отцу, а тот будет не столь влюблен, как его сынишка. Или…

— Ой, все, — прервала подругу Ника. — Вот так захочешь поделиться с тобой чем-то добрым, светлым, радостным, а ты сразу паранойю включаешь. Твоя Вася сама кому угодно голову откусит и не поморщится. И я пойду гулять. Смотри, какая теплынь для октября! Быть может, это последний теплый день в этом году.

Мира с сомнением посмотрела в окно. Вообще-то на улице было холодно. Температура — не больше десяти градусов тепла, хотя без ветра. Ника же, пока ее подруга пялилась в окно, нацепила на голову шляпку — фиолетовая, с небольшой брошью и пером в качестве украшения узких полей.

— А ты сиди тут, — приказала Ника. — Я не буду гулять с такой ворчуньей, как ты. Пойду к твоей Томочке. Вот уж она человек веселый, не будет мне нотации читать.

Накинув длинное пальто в цвет шляпки, Ника гордо вышла за дверь. Мира же устало откинулась на подушки. Как же сложно с этими девчонками!

* * *

В комнате парней по вечерам царил полнейший хаос. И имя этому хаосу — Богдан. У молодых Волковых часто так — лет до тридцати им хватает четырех-пяти часов сна, а в остальное время они бодры и энергичны. С чем это связанно, Макс не разбирался. Пока. Но, если бы было разрешено изменять генетику и магические наследия сейчас, он бы выключил эту функцию у Богдана. Если бы нашел, конечно.

Жить в одной комнате с крайне энергичным человеком — удовольствие сомнительное. Встает ни свет ни заря, тут же разводит бурную деятельность, начинает кипятить чайник, резать бутерброды, а иногда еще и омлет с кухни притащит. Нет, он не шумит по утрам. Ходит почти бесшумно, дверьми не хлопает, к соседям не пристает. Но запах свежего кофе и горячего омлета бодрит не хуже, чем ведро холодной воды.

Хуже по вечерам. Наверное, это связано с тем, что оборотни — ночные охотники. И когда появляются первые звезды, у Богдана включается какой-то моторчик. Он становится невыносим. Сейчас часть гиперактивности достается Кате, Богдан ее выгуливает каждый вечер и вроде даже девушка пока не мечтает прибить его по-тихому, но к отбою он возвращается. Довольный жизнью, собой и Катей. Начинает петь, лезть ко всем с вопросами, внезапно решает убраться, найти что-то вообще-то ненужное… в общем, сходит с ума по принципу кошки на валерьянке.

Сегодня, впрочем, он рисовал план женского общежития. Ползал вместе с Ратмиром по полу, где расстелили огромную схему, переписывали с листочка жителей каждой комнаты. Делалось это для завтрашней ментальной карты: так будет проще определить слепые пятна в видении того вечера.

В окно забился бумажный мотылек, Ярослав, почти не глядя в ту сторону, распахнул створку окна и бумажное создание упало прямо перед Максом. Он недоверчиво проверил его чарами. Все чисто. Развернул мотылька — вот же кто-то не ленится изучать оригами, когда можно обычный самолетик послать — и вчитался в крупные кривоватые буквы.

"Нужен ты один для помощи Васе. Срочно! Пожалуйста, не привлекай внимания и не бери с собой свою кавалерию. Мы в моей комнате. Быстрее.

Тамара Фамусова"

Макс коснулся немного опаленного участка бумаги — так Тома передала ему своеобразное послание. Во-первых, что это точно она. Во-вторых, что ей очень страшно. Макс голой силой сжег бумажного посланника. Ярослав поморщился от запаха гари и удивленно посмотрел в его сторону.

— Что это?

— Прогуляюсь. Ничего страшного, просто поговорить надо кое-с-кем, — покачал головой Макс, вставая из-за стола.

Прошелся прямо по огромной схеме здания, обул ботинки у входа и вышел из комнаты. Попасть в женское общежитие после отбоя? Он еще никогда такого не делал. Можно, конечно, просто зайти, подвинув в сторону старосту общежития — что она ему сделает? — но Тома просила не привлекать внимания. Поэтому он вспомнил схему на полу, нашел в ней нужную комнату, а потом зачаровал обычную палку, благо в Бёрё он тоже играл в дворовой квиддич без метел, и взлетел к нужному окну. Тихо постучался. Открыла Тома. Взволнованная, с заплаканными глазами.

— Что-то с Васей? — обеспокоенно спросил он.

До этого все происходящее казалось ему не особенно серьезным, а сейчас стало по-настоящему страшно. Он думал, какая-нибудь девчачья шутка, в которой Вася гордо не хотела принимать его помощь. Но сейчас он понял, что с ней просто что-то могло случиться. Его дед потерял свою любимую. Она умерла совсем молодой, еще даже не став его женой. Он женился поздно, брак был несчастным и больше всего дед мечтал умереть, а не заниматься политикой. Сейчас у Макса на секунду даже сердце замерло — если что случится с Васей, он не хочет жить так, как дед. Живой труп, не иначе.

Тома потянула его за рукав куртки, затаскивая в личные комнаты.

— Прокляли Нику, это лучшая подруга Миры. И Мира полезла за ней в Навь. Что-то пошло не так, — тут Тома всхлипнула.

На сдвинутых вместе кроватях лежали вповалку три девушки. Все словно выцветшие, посеревшие.

— Вася пошла вытаскивать их, — холодея, сказал Макс.

Он не умеет полноценно колдовать в Нави. Он еще не научился этому. Как он ее вытащит, если даже лучшие колдомедики не смогли?

— Позови Ягу, — приказала Тома стальным голосом.

Макс непонимающе посмотрел на нее. Губы плотно сжаты, в глазах такое отчаянье…

— Ягу?

— Ты — менталист. Ты можешь говорить так, что она тебя услышит.

— Услышать-то меня могут все, кто бродит в Нави, но с чего ей приходить ко мне? — сердито спросил Макс.

Надо позвать отца. Быть может, если действовать сейчас, удастся вытащить хотя бы Васю. Нужно попробовать. Взять побольше амулетов силы, вызвать магов поддержки…

— Потому что Мирослава — правнучка Яги и ее наследница, — услышал Макс голос Тамары.

Услышал и не поверил. Снова посмотрел ей в глаза. Правда. Не врет. Просто не станет врать сейчас. И видно, что ей нелегко говорить это именно ему и именно сейчас.

— Эта тайна не может жить вечно. И лучше ты будешь знать, чем они обе растеряют свои силы в Нави. Давай, уже, не тяни, — зло дополнила Тома и почти толкнула Макса к кровати. — Позови Ягу. Обращайся на "ты", как в обрядах, говори громко и уверенно. Скажи, что ее правнучка под проклятьем.

Макс заторможено кивнул. Если Мирослава — будущая Яга, то кто тогда Вася? Ему хватило пары мгновений, чтобы это понять. Пять женских родов исчезли. Пять старушек держат фирму по сбору редких трав. Пять их старших внучек являются названными сестрами. Заклятье, которым женские рода защитили себя четыреста лет назад, перестало существовать для Макса. Он сел на колени у кровати, взял Васю за руку и шагнул в Навь. А ведь у них, можно так сказать, родовая вражда. Просто Макс об этом раньше не знал. Зато стало понятно, почему она так старательно избегает его.

Максу никогда не нравилось в Нави. Кроме вывернутых наизнанку законов физики, ужасной видимости и полного отсутствия карты местности, было еще немало и мелких недоразумений. Например, в Нави нельзя лгать. Перебороть этот закон можно, но удается соврать здесь только тем, кто часто бывает в этом мире и кто в целом является хорошим лжецом или хотя бы актером.

Из первого правила есть неочевидное следствие: в Нави нельзя скрыть свою личность. Как только Макс оказывается в этом мире, он тут же меняет свою одежду и получает на голову княжеский венец. Это такой обруч из драгоценных металлов, похож на походный вариант короны. Не только с головы не падает, но еще и волосы неплохо скрепляет. И венец этот — именно такой, как и его реальный близнец, что лежит в семейной сокровищнице на полке с ритуальными предметами, достается для проведения некоторых ритуалов. Символ власти главы рода и его наследника.

Сейчас Макс понял, что и у женских родов существуют княжеские венцы. На Васе был обруч с витиеватым узором, в котором можно было различить животные мотивы. Прямо по центру два крыла удерживали крупный темно-синий камень. Сапфиры всегда считались главными колдовскими камнями.

Николета Деккер сидела прямо на земле, руки смиренно сложены на коленях, голова опущена, ни малейшего признака жизни. Она походила на статую, а не на живую девушку. А вот Мирослава лежала рядом, словно ее кто-то ударил и девушка просто рухнула на землю. Скорее всего — коснулась подруги, попыталась вывести ее из мира Нави. Наверняка понадеялась на силу некромантки… а есть ли она у нее? Быть может, эта сила передается девушкам не просто так, а только вместе с избушкой и клюкой?

Вася же зашла позднее и быстро догадалась, что нельзя касаться проклятой. Магия, что создается с помощью волшебной палочки, в Нави не работает. Здесь у тебя и палочки-то нет. А вот заговоры будут сильнее, чем в мире Явь. И Вася читала один из таких заговоров. Но это не просто слова. Читать заговор не менее сложно, чем накладывать сложные заклинания: тут нужно полное сосредоточение. Вася шептала себе под нос слова, совершенно не замечая, что подол ее длинного сарафана начал покрываться чем-то вроде темной плесени или густой пыли. Макс понял, что проклятье начинает затягивать и ее. И Мирослава, и Николета были словно присыпаны пеплом. Защита самой Васи же пока сражалась с проклятьем, но что толку? Рядом с ней тоскливо скулила белоснежная волчица, а на плече напряженно била крыльями какая-то птица, Макс не особенно разбирался в породах. Это, видимо, второй животный облик Васи.

Первым порывом Макса было просто потрясти ее за плечи, заставить перестать читать заклятье, сбросить с нее ползущее по ткани проклятье… Но он понимал, что это не удалось даже правнучке Яги, а уж она получше его разбирается в законах мира Навь. Поэтому Макс вложил побольше силы в голос, чтобы тот был слышен во всем пограничном мире.

— Яга. Твоя правнучка Мирослава увязла в проклятье. Мне сказали позвать тебя.

Чувствовал он себя при этом полнейшим идиотом. Еще бы говорить: выходи Змей-Горыныч, биться будем. Впрочем, это чувство быстро прошло. Шли секунды, а никакой Яги не было. Темная плесень ползла все выше, уже доходила как минимум до колен. Макс продолжил с уже большей паникой в голосе:

— Нужна помощь. Очень. Мирослава попала под то же проклятье, что и девушки из Колдовстворца, а Вася на грани.

И снова молчание.

— Да скажи хотя бы что мне делать?

Еще несколько секунд.

— Мне нужно челом бить, избушку звать, народные танцы плясать? — Макс начал вертеться по сторонам, потому что никакой Ягой в округе и не пахло. — Я же не знаю, как правильно. Просто помоги!

Старушка буквально выпрыгнула из тумана, из-за чего Макс едва позорно не плюхнулся на пятую точку, когда отшатнулся назад. Бабулька грозно указала на него клюкой и припечатала:

— Никакого уважения к возрасту! А у меня, между прочим, одной ноги нет!

Макс интуитивно посмотрел на ее ноги. В мягких тапках с задниками, явно магловского происхождения — даже с вышитой розочкой, одна нога была в ярко-салатовом самосвязанном чулке, вторая — словно вырезанная из кости. Стало немного жутковато: ходили легенды, что Яга, вступая в должность, отдает свою ногу и получает костяной протез.

— Эх, горемычные! — бодрая старушка уже развернулась к трем девчонкам. — Волос долог, да ум короток.

Из тумана вышла — причем в прямом смысле вышла — изба. Такая русская избушка с резными ставнями и повисшими в воздухе ступенями. Две куриные ноги исполинских размеров выглядели более, чем натурально. Слишком живыми. Макс, давно привыкший к магии, и то был удивлен — уж слишком сюрреалистично выглядели эти куриные ноги, торчащие из деревянной избы.

— Эй, вороненок, — окликнула его Яга. — Иди-ка сюда.

Макс вздрогнул. Прошло всего пару секунд, как эта старушка вывалилась на него из ниоткуда, но он порядком растерялся, встретив лично как саму легендарную некромантку, так и ее почти мифическую избу. Он обернулся обратно к ней. Женщина оперлась клюкой на устойчивую землю, схватила Васю за шкирку и потрясла, отчего вся плесень с ее платья отлетела, оставив лишь грязные следы. При этом Яга разом увеличилась в размерах — стала даже выше Макса. Она буквально пихнула Васю ему в руки, и он едва успел подхватить девушку. Потом старушка подошла вплотную к своей внучке, так же встряхнула ее, потом закинула на плечо, будто мешок картошки и захромала к избе.

— Ну проходи, добрый молодец. Гостем будешь, — ворчливо процедила Яга, проследовав мимо него, и тут же закричала на избу. — Ну-ка присела! Не видишь — я иду!

И изба действительно присела, отчего ступени крыльца оказались точно вровень с землей. И эта старуха, отчетливо хромая на одну ногу и опираясь на клюку, потащила свою правнучку в дом. Макс неуверенно пошел за ней. Он оглянулся назад — Николета все еще осталась на своем месте. Кажется, Яга и не пыталась ее спасти.

Внутри дом явно больше, чем снаружи. Внешне — крошечная избушка чуть больше, чем сторожка у ворот в поместье Воронцовых, но при этом в него вместились небольшие сени, затем просторная комната с тремя дверьми около традиционной русской печи.

— А современные княжичи печи топить умеют? — спросила Яга, пропуская Макса в эту комнату.

Тот непонятливо уставился на нее. Обе девушки вовсе не выглядят здоровыми, на улице под проклятьем лежит третья, а старушка беспокоится о какой-то печке?

— Ваську брось вон на ту лавку, — ткнула клюкой в указанную сторону Яга. — А сам сходи вон за ту дверь и принеси мне поленьев, сколько сможешь. И не смотри так на меня! Зелье сварить надо. Давай, не хлопай зеньками, иди работай.

Макс вроде и хотел бы возразить, но было как-то боязно. Нет, не за себя. И возражать он хотел вовсе не тому, что его старушка запрягла печку топить. Просто его жутко беспокоила судьба Васи. Но он покорно уложил ее на широкую лавку. Поверх досок там лежал тоненький матрас веселенькой цветочной расцветки, а под голову он ей положил одну из думок — небольших подушек с искусной вышивкой.

За указанной дверью оказался склад. Тут и дрова, и пучки трав под потолком, и какие-то коробки на полу, и вполне сказочная ступа, в которой, по легенде, летает Яга. Сколько дров нужно, чтобы затопить русскую печь? Макс не знал. Видел примерное устройство печи и принцип ее работы — все же народное наследие, но вот топить ее ему не приходилось. Поэтому он просто набрал побольше поленьев — сколько смог унести. Когда зашел обратно в большую комнату, Яга уже суетилась у печки. На соседней с Васей лавке лежала и Мирослава. Обе — бледные, словно спят.

— Давай сюда бревна. Да не жалей ты их, пихай сильнее! — командовала Яга опешившему Максу. — Вот так. Гори огонь!

После последней ее фразы бревна разом вспыхнули, что заставило Макса даже отшатнуться. Задвижка тут же была захлопнута, а в доме буквально сразу стало теплее. Бойкая старушка же пихнула Максу в руки бидон — по виду тоже магловский, с советским Винни-Пухом на боку.

— Сходи за водой. Черныш тебя проводит. Эй, Черныш! Своди княжича за водой!

С печи спрыгнул огромный черный кот, и тут Макс уже не выдержал:

— Объясните мне уже, что происходит? С Васей все в порядке?

— Не беги вперед телеги! — сердито буркнула Яга. — Стала бы я их оттуда тягать, если бы спасти не могла? Давай, топай за водой. Нужно зелье сварить, а магловская вода не подойдет.

И Яга кивнула в сторону двери. Бойлер с водой, что стоял у дверей, и правда был вполне магловский, пусть и самый простой, без подогрева и охлаждения, до безобразия лишний в этой комнате с печкой, лавками и старухой-Ягой.

— Давай, давай. Не стой столбом, иди за водой.

Макс, еще раз оглянувшись на Ягу, пошел к двери за котом. Спускаясь по лестнице вниз, он поразился, в насколько бредовую ситуацию попал. Находится в мире Навь, идет за черным котом, чтобы набрать воды и сварить какое-то зелье. В доме Яги. Том самом, с куриными ногами.

За водой пришлось идти через густой туман, в котором едва различался хвост ученого кота. Впрочем, родник оказался недалеко от избушки. Небольшая каменная сопка, из-под нее течет тонкий ручеек. Макс приставил бидон к дырке между двух валунов. Вскоре бидон бы полон, а огромный кот, встал на задние лапы, требовательно мяукнул Максу.

— Тебя на руки? — на удивление легко понял животное Воронцов.

Кот снова мяукнул и боднул его головой в колено. Макс, снова удивляясь странности ситуации, взял тяжелую животинку на руки, поднял с земли бидон и побрел обратно к избушке. Благо, маг разума не заблудится. Даже сквозь сплошной туман он мог безошибочно угадать нужное направление.

Избушка по-прежнему сидела на попе (полу?), не показывая свои куриные ноги. Внутри стало жарко. Невероятным образом за те пятнадцать минут, что Макс ходил за водой, печка растопилась просто до невероятной температуры.

— Наконец-то! — ворчливо поприветствовала Макса Яга. — Ходишь медленнее хромой старушки. Давай сюда воду. Лей-лей, не жалей!

Вода вылилась в замазанный сажей котелок, куда тотчас полетели всякие травы. Причем даже не нарезанные — целыми пучками, горсти ягод, целое яблоко, а в довершение странного рецепта Яга еще и сыпанула туда половину сахарницы. Макс обеспокоенно смотрел на это безобразие — это вообще зелье? С сахаром?

— Открой мне затворку! — потребовала Яга.

Макс послушно подбежал к печи, нацепил на руку перчатку и открыл дверцу. Яга, ловко подцепив котелок ухватом, отправила его внутрь. Макс закрыл створку и уставился на Ягу. До этого он даже и не рассмотрел ее толком. В легендах пишут, что это страшная старуха. Но нет, самая обычная старушка. Морщинистое лицо, тонкие губы, седые пушистые волосы торчат из-под повязанной косынки. Разве что нос — длинный и немного крючком, но это явно просто семейная черта. У Мирославы нос пока не крючком, но точно длинный и тонкий. А вот одета Яга совсем не как страшная старуха-некромантка, и это явно не тот образ, что создает Навь, когда ты попадаешь в этот мир. На голове — яркая косынка. На красном фоне радостно скалятся магловские черепа в пиратских шляпах. Сама старушка в цветастой ситцевой юбке, белой вышитой блузе — чуть ли не единственный этнический элемент в ее облике, на поясе повязана магловская шаль, а на плечах — вязаная безрукавка. И домашние тапки с розочками. Как обычная деревенская бабуля из магловского кино, за исключением разве что косынки. Заметив взгляд Макса, старушка весело пояснила:

— Правнучки подарили косынку. Крутая, да? Что так смотришь на меня? Мне уже сто пятьдесят с лишним лет, но это не значит, что чувство юмора у меня уже умерло. Садись за стол, княжич. Тебя Томка сюда отправила?

Макс кивнул, и уже раскрыл рот, чтобы спросить: что будет с Васей, но успел лишь бестолково акнуть. Яга его прервала:

— Да нормально все с ними будет. Сейчас отварчиком напою, они оклемаются и вы вместе в Явь вернетесь. Только тебе их тащить придется. Сдюжишь? Вот и молодец. Тебя как зовут-то, Воронцов?

— Макс…имилиан, — запнулся он на своем имени.

— Как будто не могли Володькой назвать, — покачала головой Яга. — Что за имя? Да не отвечай ты, это я так, возмущаюсь. И мои туда же. Эх, молодежь. Чай будешь? У меня мед есть. Липовый. Нет? Еще есть настоечка вишневая, а? Что? Зато какое достижение: с Ягой в Нави настойку пил. Нет? Ну и дурак.

Макс пораженно смотрел за перемещениями Яги по комнате. Несмотря на то, что он отказался от чая, перед ним на стол выставили деревянную кружку, откуда сладко пахло травами и медом, а в руки пихнули кусок хлеба. Вторую часть этого куска держала Яга. Макс все понял без уточнений. Наклонил голову, кланяясь, а потом принялся есть. Разделить вместе хлеб и воду — это как дать гарантии о ненападении. Такой мирный договор. Хлеб может быть сдобной булкой, а вода — чаем или даже водкой, главное вместе съесть это за одним столом. Хлеб пришлось дожевывать, хотя кусок буквально в горло не лез. Макс жутко волновался.

— Че приуныл, княжич? Неужто влюблен? Что, правда?

— Не влюблен, — качнул головой Макс. — Люблю.

— Молод ты еще такими словами разбрасываться, — легкомысленно махнула на него рукой Яга. — Еще столько раз влюбляться будешь.

— Не буду, — честно признался Макс.

Толку что-то скрывать, если он буквально сидит в гостях у самой могущественной из всех женщин?

— С чего это? — недоверчиво возмутилась Яга. — Можно подумать, княжеская кровь тебя делает не-человеком.

— А волчье проклятье делает мужчин моего рода однолюбами, — просто ответил Макс.

Он уже не смотрел на Ягу. Он отсчитывал минуты в Нави. Прошло уже полчаса. Он сам может находиться здесь до восьми часов, а Вася? Она зашла раньше, как минимум на полчаса — он примерно столько добирался от мужского общежития до комнаты Тамары. Все будет нормально? С ней ничего не случится? То, что она читала заклятье и попала под проклятье, никак не скажется на ее разуме? Смутьянова говорила, что можно защитить разум другого человека в Нави. Но не учила этому. Как это делается? Магия разума — логична и понятна, он вполне сможет и сам придумать как можно сделать это.

— Эй! Земля говорит Космосу, — тряхнула его за плечо Яга. — Так что, проклятье Волковых на вас перекинулось?

— Да, — ответил Макс и тут же спросил: — С ними точно все в порядке будет? Сколько Вася может в Нави находится?

— Успокойся. И за сутки с ней ничего не случится, — отмахнулась старушка. — Насчет проклятья-то…

Макс обернулся к ней:

— Этим летом будет ровно четыреста сорок четыре года с того дня, как наложили проклятье на Волковых. Неужели мы за это время могли бы не заметить, что любим лишь единожды?

Яга обиженно наморщила нос. Макс обернулся обратно к Васе. Пребывание в мире Навь страшно не только полным истощением — для него нужно бродить в потустороннем мире неделями. Нет, еще ослабляется связь души и тела — вышедшего из Нави мага проще убить, а еще могут быть потеряны некоторые воспоминания, на какое-то время ослабнуть магия и даже проявиться что-то вроде простуды — с кашлем, высокой температурой и возможными осложнениями для организма, которые не вылечить зельем из аптеки. Поэтому в Навь учат заходить по чуть-чуть. Начинают с пятнадцати минут и постепенно увеличивают время.

— И как ты выбрал Василину, если она не выбрала тебя? — продолжила допытываться Яга.

— Я не Волков. У нас нет волчьего чутья и мы умеем влюбляться. А для нас влюбиться — это полюбить.

Яга вздохнула. А уже через мгновение порывисто встала со скамейки, не забыв прихватить клюку, и направилась к печке:

— Давай, открывай.

Макс поспешно вскочил с места, бросился к печке. Зелье в котелке активно кипело. Макс помог старушке процедить его, разлить по деревянным кружкам и выставить на узкий подоконник.

— Пусть подстынет, — сказала Яга. — Нам теперь нужно решать, что со всей этой ситуацией делать.

Макс тяжело вздохнул:

— Я скажу отцу, но мы сделаем вид, что ничего не произошло.

Старушка поморщилась, уставилась на Макса непонимающе:

— И никому не расскажете, что нашли женские рода? Тебе-то я память даже в Нави стереть не смогу. Ты не забудешь. С чего это вам скрывать наш секрет?

Макс же, снова тяжело вздохнув, повторил слова своего отца:

— Нам уже невыгодно, чтобы женские рода находили. Все повязаны одной клятвой, которая во многом держится на проклятье. Если вы снимите главное проклятье, что запрещает проводить исследования генетики магов, рухнет вся политическая система страны. Скорее всего, весь Магический союз просто развалится. И это знают многие великие рода, поэтому вас последние лет двести уже и не ищут. Но остались и те, кто предпочел бы жить без строгих рамок государственных клятв.

Яга поняла все сама, без дальнейших уточнений:

— Если мы разрушим свое заклинание защиты, нас найдут. Если нас найдут — начнут требовать снять проклятье с территории Союза, а если мы снимем, то конец государству-утопии.

Макс кивнул. Благополучие союза было вовсе не таким прочным, как думается его жителям. Все держится на клятвах. Они сковывают тех, кто хотел бы жить по старым правилам. Кто хотел бы не только продолжить исследования, но и вообще сбросить с себя и своего рода оковы клятв. Не навреди, не укради, сохрани и преумножь. Та клятва была вынужденной, но она позволила построить государство, которое ближе всего подобралось к идеалу. Но равновесие держится на единственном кирпичике — проклятье женских родов.

— Значит, ваша семья хочет сохранить государство с клятвами великих родов? — уточнила Яга.

Макс согласно кивнул. Причин было множество. Одна из самых главным — это уже, по большому счету, государство Воронцовых. За эти годы они столько в него вложили сил, они практически сделали из разрозненных княжеств страну, которая превосходит многих. Позволить всему этому развалиться ради возможности улучшить собственную генетику и получить больше денег? Нет, оно того не стоит. Не для них.

— Я назначу встречу твоему отцу, — просто сказала Яга. — Думаю, нам пора поговорить. Скажи, что мы придем к ним в следующую пятницу. Пусть будет он, Никольский, Фамусов и Авиалиани. Пусть войдут в Навь и позовут. Я приведу остальных.

Макс удивленно посмотрел на нее. Значит, эти слухи правда. Говорили, что молодая девушка просто не смогла бы покинуть Китеж без помощи внутри самого города. У нее не было для этого ни знаний, ни сил. Ей кто-то помог. Ходили слухи, что это сделали Никольский и Фамусов — они были друзьями, учились вместе с той представительницей рода Василис. Кто, если не они, могли вывести девушку из города? А родом Авиалиани и вовсе в то время управляла женщина. И уже через год этот род начал производить зелье молодости, состав которого до сих пор не удалось разгадать. Говорили, что это было платой женских родов за помощь. Выходит, слухи были правдивы. И как раз именно эти три рода являются чуть ли не самыми близкими союзниками Воронцовых — они тоже многое вложили в стабильность страны и не хотят ее падения.

Яга же подхватила с подоконника обе кружки, одну вручила Максу:

— Напои. И смотри, чтобы выпила больше половины.

Макс неуверенно приподнял Васю. Касаться ее было болезненно непривычно — ранее все его прикосновения были строго в рамках этикета. Поднес к губам кружку с отваром и начал потихоньку вливать в рот. Часть ожидаемо проливалась мимо. Но уже через пару мгновений она сонно приоткрыла глаза и Макс облегченно выдохнул:

— Пей, пожалуйста.

Она послушно начала глотать, но вид у нее был сонный, она словно едва боролась с дремотой. Когда в кружке не осталось странного отвара, Макс осторожно уложил Васю обратно на подушку.

— Их нужно в лазарет, — сурово поджала губы Яга. — На них отголоски проклятья Ники, так что придется этим двум попить укрепляющие и отлежаться. Дальше. Тебя будут спрашивать, как ты их вытащишь. Скажешь, что я помогла. Это скрывать бесполезно, в этом отваре немало трав, которые растут только в Нави. Быстро такие не достать. Просто не говори, что Мирослава — моя наследница. Выкрутишься.

Макс кивнул. Можно и не говорить, зачем Яга решила ему помочь: люди сами придумают величину той суммы, что Воронцовы заплатили. Яга же продолжила:

— О проклятье. Я не ходила к предыдущим девушкам, там колдомедики бывают. Сейчас смогла рассмотреть. Оно завязано на разум и сознание мага. Либо он добровольно снимет проклятье… либо вам придется его убить и тогда вытащить девчонок из Нави сможешь даже ты, княжич-недоучка.

— А вы? — нахмурился Макс. — Не спасете хотя бы Николету?

— А мне нужно за свое колдовство платить, — спокойно сказала Яга. — Обычно расплачиваюсь магией просителя. Сегодня немного отдала своей, немного ты плеснул, влюбленный паникер. Но тащить незнакомых мне девок на своей силе… ну уж нет, перебьетесь. Одну вытащишь, потом будет очередь на годы вперед. На этой девчонке основное проклятье. Мирку с Васькой и твой отец смог бы вытянуть наружу, хотя ему бы это далось не просто. А тебе пора уже. Бери Васю и давай на улицу.

И Вася, и Мирослава не говорили. Были сонными, даже словно пьяными. Яга подхватила внучку, а Макс пошел за ней, неся на руках Васю. На улице Яга посмеялась:

— И заранее сочувствую, княжич. Просить Васиной руки тебе придется у ее бабки.

Смех у старухи был даже немного зловещим. Видимо, бабушка Васи еще оригинальнее мифической Яги.

— Подхвати ее одной рукой, — скомандовала Яга. — Вот так. И Мирославу держи. Хорошо. Давай, выныривай отсюда. Удачи тебе, княжич Воронцов.

Макс, прижимая к себе обеих девушек, закрыл глаза и мысленно оттолкнулся от земли, словно от дна. Представил, что выныривает из Нави в Явь… и упал на пол, больно ударившись затылком об пол. Он был в комнате Тамары.

— Наконец-то! — раздался голос Фамусовой. — Как они?

Макс сел и устало покачал головой, прося секунды передышки. Вася и Мира по-прежнему лежали на кровати, только теперь не выглядели такими безжизненными — появился румянец, порозовели губы.

— Вызывай Тарасовича, — выдохнул Макс. — Яга не стала вытаскивать Нику, а девчонкам тоже нужно в лазарет.

Что хорошо в людях, что готовятся стать аврорами — они сначала действуют, потом спрашивают. Тома только кивнула и выбежала из комнаты за лекарем. Макс устало прислонился к кровати. Этот вечер был слишком невероятен. И слишком многое изменил.

Он не смог долго сидеть: волнение перебороло усталость, и Макс поднялся с пола, проверил Васю — вроде просто спит, а потом начал нервно расхаживать по комнате. Быстро рождался план действий. Сказать Тарасовичу, что сам пошел искать Васю, встретил Тому и решил сам залезть в Навь. Там понял, что не сможет снять проклятье и вообще не знает, что делать. Рискнул, позвал Ягу. Если спросят, почему пришла, делать загадочный вид, будто наобещал чего-то ценного. Поверят. Чем меньше говоришь и загадочнее молчишь, тем больше тебе верят. Попросит отнести девушек в лазарет, сам под шумок вызовет в школу отца или дядю. Они уже решат, что делать с настоящими ведьмами. Пока же нужно попытаться раскрутить сам факт проклятья.

Яга сказала, что все завязано на личности мага. Значит, это совсем другой тип проклятья, он никак не связан с некромантией. Такой принцип тоже есть, он основывается на сильных эмоциях. Как обычно накладывают проклятье? В сердцах, желая человеку помучиться. Эта злость и ненависть выступают в качестве подпитки заклинанию. Такая батарейка. Но обычно сказать что-то на эмоциях — это сглазить, то есть относится скорее к ведьмовству, чем к упорядоченной магии. Сглазы снимают иначе, иногда достаточно ауру почистить в госпитале. А что делать с полноценным проклятьем, которое подпитывают эмоции? Нужно конт-проклятье посильнее и эмоции противоположной окраски.

Макс помотал головой. Он не слишком хорошо разбирается в артефакторике — так, на уровне начинающего подмастерья, поэтому не может даже предположить сложности снятия такого проклятья. Но среди авроров и колдомедиков полно знающих людей, разберутся.

Нужно думать о другом. Как поймать преступника? Кто мог подложить проклятый предмет в комнату, где живет некромантка, пусть пока и недоучка? Макс нахмурился, понимая простую истину: защита на магии смерти — одна из самых сильных, так просто ее не обойдешь. И заметить сложно, потому что встречается она редко. Посторонний в эти комнаты не зайдет. А кто заходил к Мирославе и Николете, двум отличницам и не слишком-то общительных девушкам?

Ночь будет долгой. А потом Вася тихо простонала во сне и Макс едва не подпрыгнул. Нет, он не сможет заняться спасение каких-то девушек. Он должен быть с ней.

Авроры прибыли сразу, быстрее появился только Тарасович с кем-то из магистрантов в качестве помощи. Максу пришлось несколько раз пересказывать свою историю еще до того, как к нему пристал Жизнедар. А тот вел разговор так, будто Воронцов — главный подозреваемый. В итоге Макс не выдержал, рявкнул в лучших отцовских традициях:

— Достаточно! Вместо того, чтобы пытаться у меня узнать подробности общения с почти мифической женщиной, лучше займитесь расследованием. Я давал клятву, о чем вам прекрасно известно. Так что никаких секретов от следствия у меня нет.

— Так скажи… — начал было Жизнедар, но тут Макс, прежде сидевший на стуле, встал.

— Я сказал — довольно. Как именно я уговорил Ягу мне помочь — мое и только мое дело. В любом случае, она смогла вытащить только Васю и Мирославу. Для снятия проклятья не важно, почему она помогла мне. Остальное я все сказал.

На них пугливо оборачивались стоящие в комнате. Голос у Макса, особенно когда он злится, становится очень похожим на отцовский. Такой помолодевший глава совета почему-то сейчас пугал не меньше, чем сам Всеволод Мстиславыч. Разумеется, все понимали, что Макс — всего лишь школьник, у него нет знаний и умений его отца, но от грозного голоса эта информация как-то забылась.

— То есть она не сказала, как снять проклятье? — сощурился Жизнедар.

— Великие предки! — гаркнул Макс. — Она некромантка, а не ходячий справочник по всем вещам, что вам неизвестны. И я как-то не рискнул допрашивать ту, что спасала близкого мне человека.

Не став продолжать, Макс вышел из-за стола. Он понимал, что Жизнедар просто действует, как обычно. Это стандартная система при взятии показаний: спрашивают снова и снова, чтобы выявить неточности и вычислить ложь в словах. Но эта система не работает с Воронцовыми. Они вообще-то ее и создали.

Жизнедар не стал кричать ему вслед, останавливать. Просто тяжело вздохнул и шепотом помянул недобрым словом всю родню Воронцовых разом. Вот только за это стоит ненавидеть детишек аристократии. На них немного точек давления. А на таких, как Макс — совершеннолетних — еще меньше. Любую попытку его в чем-то обвинить он может пресечь стандартным "я уже дал клятву". Это означает, что он не мог намеренно навредить гражданину страны, если это не было сделано для защиты жизни и здоровья.

Макс же так спешил не только потому, что одни и те же вопросы его достали. Девушек готовили выносить из комнаты — отправляют в школьный лазарет. Николета тоже останется там до утра, потом ее перевезут на летучем корабле: для больных нежелательны перемещения порталами и аппарацией. Макс вышел вперед, чтобы не мешаться. И чтобы объяснить все своим.

— Все нормально, — успокоил он Элю, что стояла у входа с застывшим лицом. — Вася до утра поспит, потом пару дней укрепляющие попьет, и все с ней будет хорошо.

Он сам особо не верил своим словам, до внутренней дрожи переживал о ней, но Эля тут же облегченно вздохнула. Словно стержень из спины вынули — сразу расслабилась, устало потерла лоб:

— Я думала, она проклята. Что случилось?

Макс кивнул Богдану — его легко найти в толпе — и только когда все подошли к нему, кратко объяснил:

— Тамара позвала меня наугад, скорее испытывая удачу, чем реально на что-то надеясь. Я подумал — какой-то девчачий прикол, розыгрыш. Не знал, что произошло что-то реально важное. Поэтому никому и не сказал. В общем, Николета, подруга Мирославы, пришла к Тамаре после прогулки. Чай пить. И уснула прямо на кровати. Тома позвала Миру, Мира — Васю… и эти двое шагнули в Навь. Не знаю, на что они надеялись…

Ругательства у всех вырвались разные. Кто-то помянул нечисть, кто-то предков, кто-то просто грозно скрипнул зубами. Макс их понимал. Если не знать, кем является Мира, то затея кажется бессмысленной и самоубийственной. А у Васи вообще не было никаких способностей, чтобы их вытащить. На что надеялась? Только если на помощь зверей, но они явно оказались бесполезны в борьбе с проклятьем.

— И что с Васей? — спросил Ярослав. — Она теперь тоже проклята?

В его голосе было недоверие. Даже не так. В его глазах читалась невероятная вера в Воронцова. Словно Лозерцев задает вопрос просто так, не веря в такую возможность ни капельки. Словно Макс бы спас ее из любой передряги. На мгновение самому Максу стало по-настоящему страшно. Он не сможет ее спасти. От прямого нападения — еще возможно, но сколько в мире способов убить человека… он не сможет защитить ее от всего. И мог бы потерять, если бы не помощь Яги.

— Мне помогла Яга.

— Что? — сказали все не совсем в унисон, но практически хором.

— Я позвал Ягу. Сказал, что она может просить, что угодно. Она вытащила девчонок, потому что проклятье на них только перекинулось, а не предназначалось им с самого начала. Поэтому для Яги было относительно легко их вытащить.

Ратмир шагнул к нему с лихорадочным блеском в глазах:

— Она реально существует, она сможет…

Но договорить он не успел. Макс и так понял его вопрос.

— Ты и сам знаешь, что паломничество к ней — это своеобразный ритуал по сбору энергии. Я спросил ее про Нику — она ведь сидит рядом с девчонками, даже никуда идти не надо. И мне сказали, что нужна энергия. Часть моей она взяла для снятия проклятия с девчонок, а Ника…

Он не стал договаривать. Ратмир уже сухо кивнул. Макс понимал, что уже завтра Новгородцев попросит Макса позвать Ягу снова. Он будет готов заплатить любую плату.

— Я не уверен, что она снова придет, Миркин. Но она немного сказала о проклятье. Если уговорить проклинателя, или если убить его, то вывести девушек из Нави сможет любой более-менее опытный колдомедик. Поэтому. Расспросите Тамару получше. Узнайте, может удастся значительно сократить круг подозреваемых.

— А ты куда? — сощурился Богдан.

Из гостиной вынесли первые носилки. Макс кивнул в их сторону:

— А я поговорю с папой и останусь в лазарете.

— Зачем? — удивилась Эля. — Давай лучше я там посплю, если беспокоишься. Ты же парень.

Макс покачал головой:

— Нет. Не смогу уйти. Если не пустят, буду торчать под окнами. Давайте, действуйте, не стойте. Поговорите с Томой, узнайте как тут все. Надеюсь, что завтра меня встретят с преступником.

Богдан кивнул. Макс же пошел вслед за колдомедиками. Он знал, что отца уже вызвали — сам просил авроров. И отец точно будет знать, где искать сына, а уж в лазарете в любом случае будет проще поговорить, чем в общежитии. И он словно угадал: столкнулся на входе с Всеволодом Мстиславычем собственной персоной.

— Быстро ты. Добрый вечер, — обнял он отца.

— Почти полночь вообще-то, — хмыкнул Всеволод. — Пришел, как смог. За ними?

Он все понял без уточнений. Сам когда-то не мог отойти от заболевшей жены. Макс кивнул. Они пошли на значительном расстоянии от колдомедиков, накинули на себя целый ворох чар против прослушки и теперь тихо переговаривались.

— Начну с самой невероятной новости: ты правда общался с Ягой? — почти шепотом, где недоверия было пару ведер, спросил Всеволод.

— Да, — кивнул Макс. — Но все гораздо сложнее. Она бы не пришла ко мне.

— Еще бы. Знаешь, твой дед вообще-то ее звал так громко, что эти две недели колдомедики в Навь заходить не рисковали — там все гремело от его голоса. Что ей нужно от нас?

— Не от нас. Мирослава Середа — ее правнучка и наследница.

— Кощеевы яйца… — выругался Всеволод.

Макс не выдержал, тихо засмеялся. Его всегда забавляло, когда папа начинал употреблять подобные фразы.

— Давай-ка еще раз. Мирослава Середа лет так через сто станет Ягой?

— Именно, — кивнул на ходу Макс.

— Тогда твоя ненаглядная Василина… логично, из рода Василис. Если учесть, с кем бабки Василины и Мирославы вместе держат одну фирму, то Тамара Фамусова из рода Усоньши.

Макс снова кивнул. Легко вычислить. Он тоже догадался быстро. А оставшихся двух можно будет "разгадать", покопавшись в личных делах.

— Яга назначила вам встречу, — так же тихо продолжил говорить Макс.

— Да? Что ты ей сказал?

Макс покачал головой:

— Сейчас дойдем до лазарета, возьмем пустой флакон и я тебе передам воспоминания. Ты во всем этом разберешься лучше меня. Я был несколько… не в себе.

Всеволод кивнул. Он понял, что имел ввиду Макс: был слишком занят волнением и переживаниями. И все еще волнуется. Для него эти чувства в новинку, со временем научится не трястись над здоровьем своей избранницы. А пока Максу просто сложно думать о других вещах. Он и сам еще не осознал все произошедшее за вечер, зачем зря трясти парня?

— С ними-то все нормально будет? — уточнил Воронцов-старший.

— Да. Как думаешь, твое присутствие позволит мне потихоньку пробраться в палату и остаться там до утра?

Всеволод покачал головой, тихо смеясь:

— Я постараюсь это устроить. Завтра с утра снова сюда вернусь.

Макс кивнул. Они уже стояли на пороге корпуса лекарей. На первом этаже находились палаты, а все верхние занимала кафедра колдомедицины, так что Макс здесь бывает по разу в неделю. Все ученики, имеющие таланты к управлению разумом, обязаны проходить базовый курс колдомедицины. Макс просто взял этот предмет в начале года, а не во второй половине, что делают многие будущие авроры — для них этот курс так же обязателен.

* * *

Палаты были рассчитаны на четырех человек. Длинная комната с окном в узкой своей части, никаких чар расширения пространства, никаких излишеств. Больные здесь редко задерживались. Либо все можно излечить за пару дней, либо школьника отправят в серьезный госпиталь, к специалистам в своем профиле. Тарасович, который заведовал всеми медиками здесь, сам обучал только некоторых избранных. В Малахитово у него был свой кабинет, где по выходным толпились страждущие: он был выдающимся специалистом в диагностике. Кто-то даже петицию писал, чтобы его освободили от должности преподавателя и направили в нормальную больницу.

Так как больные здесь не задерживались, в палатах был лишь самый минимум. Сразу у входа — дверь в душевую и туалет. Эти уже с расширением пространства, там можно. Дальше — четыре кровати, между ними — тумбы, в ногах табурет.

Николету положили в отдельную палату, а вот Васю и Миру отправили в обычную. Переодели в больничные пижамы, уложили на кровати и оставили по кувшину с водой на тумбе. Медсестра — одна на весь лазарет — посмотрела на Макса крайне недовольно, но спорить не стала. Запустила внутрь.

Окна палаты выходили на озеро — повезло, вид лучше, чем в общежитиях. Зато кровати хуже. Узкие, с жесткими матрасами. Еще и холодно. Макс наложил согревающее на комнату, поставил несколько защитных куполов — пусть некоторые считают это паранойей, но Макс предпочитал слово "осторожность", а потом подошел к кровати Васи. Спит. Абсолютно безмятежное выражение лица, словно не лезла в Навь всего пару часов назад. Макс заклинанием убрал тумбу между кроватей, перенес соседнюю поближе к Васе, расправил ее и лег. Уснуть у себя, в комнате, ему однозначно не удастся, так что поспит здесь. Накрылся пледом, поставил на комнату следилку из медицинского арсенала — срабатывает, когда пациент приходит в себя, и заснул.

Казалось, что просто закрыл глаза, а уже в следующую секунду сработала следилка и Макс проснулся, резко вскочив с постели. Было утро. За окнами уже почти светло, птичья трель слышна даже сквозь стекла, а Мира на своей кровати яростно трет глаза. Макс бросил взгляд на Васю — та во сне приоткрыла рот и просыпаться пока не собиралась.

— Доброе утро, — вежливо сказал Макс, гадая — заметила ли его Мира, или нет?

— Утро, — согласилась она и перестала тереть глаза. — Тебя здесь быть не должно. Это женская палата.

Говорила она так, будто мыслями была где-то очень далеко.

— Это мужская, — уверенно сказал Макс.

Мира обернулась:

— Плохая шутка. У меня лучшая подруга в коме, наш секрет узнали Воронцовы, а на каникулах мне так влетит от Пра, что костей не соберу. Не шути со мной.

Макс не смог сдержать улыбку. Виноватую, немного неуверенную, но все же сейчас Мира была весьма забавна в своем недовольстве. Он не мог не улыбнуться. И не мог не спросить:

— Зачем вы туда полезли?

— Лично я — потому что хотела как минимум попытаться, — призналась Мира, вставая с кровати.

Она на время скрылась из вида — искала под кроватью больничные тапки. А потом вынырнула и продолжила:

— Решила, что некромант и колдомедик сделает больше, чем просто колдомедик.

— И ошиблась? — едко уточнил Макс.

Мира ответила сердито:

— Не учла, что проклятье может быть заразно. Знаешь, это несколько нестандартная функция для проклятья. Вот лично я никогда не слышала, чтобы проклятье передавалось тому, кто пытается человека из Нави в Явь перетянуть.

Макс замолчал всего на пару секунд. Ему хватило, чтобы обдумать эту ситуацию. В Союзе нет некромантов. Есть только очень сильные маги разума, которые бы однозначно в итоге попытались хоть кого-то вытянуть из Нави. Скорее всего, колдомедики бы уговорили хотя бы дядю. И тот бы застрял, непременно, потому что Макс не помнит, чтобы такая система передачи проклятья — через Навь — вообще где-то встречалась.

— А если бы проклятье не передавалось, ты бы смогла ее вытащить? — уточнил Макс.

— Возможно, — уклончиво ответила Мира. — По крайней мере, я не могла не попытаться.

— А Вася почему полезла? — сощурился он в ответ. — Она ведь не некромант?

Мира, уже стоящая на ногах, задумчиво посмотрела на посестру.

— Не знаю. Быть может, она и не хотела меня вытягивать из Нави. Кажется, она читала какой-то заговор, сдерживающий проклятья. Сам спросишь. И… когда Пра нас достала, мы все слышали. Просто из-за остаточного проклятья не могли управлять своим телом.

Макс сощурился, не понимая — к чему это было сказано. А Мира криво усмехнулась:

— Значит, Воронцовы влюбляются лишь однажды?

Он тяжело вздохнул. Точно. Они все слышали, а он там разоткровенничался. Об этом он тоже не подумал. Вышло как-то неудобно: будто он Васе на жизнь пожаловался. Дескать, пожалей меня, бедного, все равно буду любить одну тебя. Он бы хотел сказать ей это лично и когда-нибудь потом. Когда свадьба будет делом решенным. А то так получается, что он ставит ей какие-то рамки. Он-то ставит, конечно, но хотел бы это скрыть.

— Что задумался? — усмехнулась Мира. — Вспоминаешь, что еще наговорил?

— У меня идеальная память, — возразил Макс. — Я помню все. Но уточню насчет вашего заклинания. То, что скрывало факт вашей принадлежности к женским родам, — оно вообще разрушено? Просто я вчера не додумался, рассказал отцу. Оно рухнуло?

Мира тяжело вздохнула:

— Заклятье все еще на мне. Вы с самого начала входили в список погрешностей — мы знали, что с магами разума заклинание будет работать некорректно.

Макс кивнул. Мира, шаркая тапочками на пару размеров больше, отправилась в ванную. Воронцов сел на кровати, подложив под спину подушку. Есть такая штука — Заклинание Доверия. Оно имеет разные формы, накладывается немного по-разному и защита его тоже может разниться. Общее в нем одно. На какую-то территорию накладывают специальные чары, которые потом не позволяют это место найти. И раскрыть местоположение может лишь Хранитель — человек, которому доверили Тайной владеть. Это заклинание базируется на колдовском заклятье, которое защищает не место, а вообще какую-то тайну. Многие в стране подозревали, что женские рода наложили на себя такое заклятье, спрятав свои личности.

Работает оно примерно так. Вот смотришь ты на Васю и думаешь: всего-то шестнадцать лет, а она уже анимаг. И трансфигурировать может вообще все, словно для нее рамок не существует. И у бабушки ее такой же дар. И зовут ее почти как основательницу женского рода. И посестер у нее четыре штуки — в сумме как раз женские рода выйдут. И приходит в голову мысль — а может, она и есть из рода Василис? Срабатывает заклятье и ты тут же себя одергиваешь: да ладно, ну что за бред, такого просто быть не может. Василисы же в нескольких животных превращаются. И некромантов среди ее посестер нет. И все. Ты уже сам себе не веришь и даже вслух свои предположения не произнесешь. Тебя это кажется просто постыдной ерундой.

И так думают абсолютно все. Заклятье защищает их тайну до тех пор, пока они сами не сделают что-то слишком очевидное. Ну вот если бы Мира посреди обеда подняла жаренного перепела — все бы сразу догадались, кто есть кто. Но пока маги находят причины, по которым это является неправдой, заклинание будет действовать. Те, кто находится под защитой заклинания, являются и хранителями тайны. Каждое поколение Василис могло рассказать правду. И, возможно, кому-то рассказывали. Близким, друзьям, но не сразу, со временем. И вот эти люди, даже если попытаются тайну раскрыть, не смогут. Им не поверят, потому что люди находят оправдания. Но еще во времена Ордена Чернокнижников, что бушевал в Европе в прошлом тысячелетии, был выяснен интересный факт: на сильных магах разума это заклинание работает со сбоями. Оно ведь дурит, путает мысли, воздействует именно на мозг, что малоэффективно в случае кого-то вроде Воронцовых. Разумеется, если бы Всеволод услышал о личности правнучки Яги от какого-то юродивого, он бы не поверил. Но сыну он верит беспрекословно, что ожидаемо. Как и поверил бы магу, который смог бы предоставить хоть какие-то доказательства.

Оставался лишь один важный аспект. Заклинание может быть разрушено. Обычно для этого нужно нарушить условие заклинания. Условия всегда есть — таковы правила колдовства. Здесь нет ничего абсолютного. Здесь же, скорее всего, заклятье будет держаться до тех пор, пока кому-то не удастся перебороть его и рассказать постороннему.

Если Мира говорит, что все пока в порядке — значит не врет. Ведьмы такое могут чувствовать. Максу стало чуточку спокойнее. Он не хотел бы, чтобы за Васей охотились недоброжелательные личности, что хотят снять проклятье. А хотят это многие, кто не связан с великими родами, и кто не повязан клятвой о "не навредить, преумножить и так далее". Когда проклятье появилось, к нему никто не был готов, из-за чего некоторые "эксперименты" просто застряли на середине процесса. Например, род Медведевых — тоже перевертыши, только обращаются они в медведей, а не волков. Из-за того, что Доржиевы тогда не закончили работу над генетикой рода, сейчас у этого рода перевертышей наблюдаются большие проблемы с магией. У них все чаще стали рождаться сквибы, все реже появляются по-настоящему сильные маги. А ведь таких примеров — сотни. А еще по стране ходят сотни магов, которые бы хотели изменить свою генетику, чтобы увековечить в потомках свои таланты и возможности.

Внезапно что-то изменилось, и Макс даже не сразу понял, что именно. А потом посмотрел в сторону Васи — она проснулась.

— Я вообще-то надеялась, что буду одна, когда проснусь. И у меня будет время подумать, — тихо, немного хриплым голосом сказала она.

— Прости. Я эгоистично хотел выспаться.

— Эгоистично? Как мило, что ты так легко в этом признался, — ответила Вася.

Хрипотца уже пропала, а она сама села на постели, обняв одеяло. Теперь Макс видел только ее затылок. Спутанные волосы, растрепанная длинная коса завязана не лентой, а какой-то синей тесемкой. Скорее всего — заговоренная, так часто делают ведьмы.

— Я просто не смог бы заснуть, если бы не знал, что с тобой, — просто ответил Макс.

— И как? Выспался? — не оборачиваясь уточнила Вася.

— Да.

В комнате повисла напряженная тишина. Ни один из них не знал, что сказать. Причем оба думали об одном и том же: сказанном Максом вчера. Вася нерешительно топталась между двух своих половинок. Добрая часть в ней напоминала, что Макс — хороший парень, не так уж плох и вполне достоин любви. И даже секрет ее уже знает. И, вполне вероятно, будет очень милым парнем, раз уж в его любви вообще никаких сомнений нет. А на работу в аврорате можно ходить под трансфигурационными чарами и под вымышленным именем. Или проще замуж выйти какой-нибудь Аней Пуговкиной? Тут же Вася яростно тряхнула головой: в дело вступила плохая сторона ее характера. Она напомнила, что эгоисты живут дольше, что всех влюбленных Воронцовых спасать — дело гиблое, что он из рода, который когда-то очень плохо поступил с женщиной. И вообще, с чего это она должна идти кому-то навстречу? Обойдется! Привыкли уже думать, что Воронцовы то, Воронцовы се. А у Васи род ничуть не менее древний, только что скрываться приходится, так почему это она должна ему навстречу идти?

Макс же внезапно задумался: а чего это он так вчера много болтал у Яги? Неужели там тоже какое-то заклинание стояло? Не хочется искать виноватых, но вообще-то он не особенно разговорчив, а тайны хранит всегда очень бережно — дар магии обязывает. Тогда почему тут все рассказал? Откуда такое внезапное доверие к старушке, которую видит в первый раз в жизни? Вопросы есть, а точных ответов — нет.

— Как видишь, я — в полном порядке и волноваться незачем, — нарушила тишину Вася. — Не мог бы ты выйти?

Макс остался сидеть на месте, борясь с желанием развернуть ее к себе и посмотреть в глаза. Он не читает близких людей. Не только потому что амулет из-за его действий сгорит и вторжение будет замечено. Нет, он просто считает это недостойным поведением. И поэтому ему, как и любому магу без дара эмпатии, нужно видеть лицо, чтобы хоть как-то разгадать эмоции.

— Пожалуйста, — попросила Вася после минутной паузы.

Получилось у нее так жалобно, что Макс все же встал с постели, зашнуровал ботинки и неспешно обошел кровать. Вася сидела, уткнувшись взглядом в одеяло. Макс все думал — что сказать, как объяснить, да и вообще нужно ли что-то объяснять… в итоге постоял так еще с минуту и вышел из палаты.

В холле было шумно. Ходили туда-сюда колдомедики, все незнакомые, не с местной кафедры, у дверей палаты стояли авроры. На стуле напротив входа сидела Эля, с королевским величием рассматривая происходящее безумие.

— Доброе утро, — улыбнулась она, вставая со своего потертого трона. — С Васей же все хорошо?

— Судя по тому, что меня выставили вон — все прекрасно, — хмыкнул Макс.

— Ну тогда слушай и иди решать проблемы. Помнишь парнишку, Николай Вершков, с ним Вася иногда общалась?

Макс на секунду задумался, вспоминая. Да, помнит такого. Парень старосты второго курса, один из тех первокурсников, что старше всех на год — ему исполнилось семнадцать еще в начале учебного года. Артефактор, но его семья специализируется на золотых украшениях — это чуть сложнее, чем заколдовывать серебро.

— Помню. Что не так?

— Он проклинатель.

Макс не сразу понял слова Эли. Нахмурился, осмысливая сказанное. Вершков? А его вообще нормально подозревали? Нет, его проверили одним из первых, у него был образцовый допрос — он боялся, говорил временами чепуху, поэтому Жизнедар считал его не самым подозрительным артефактором. Да и его возможности. Золотые украшения делают для балов и приемов — там много бесполезных заклинаний, которые в обычной жизни не особенно нужны.

— Точно?

— Абсолютная гарантия, — хмыкнула Эля. — Он мертв, письмо уже на проверке специалистов, но нужно точно знать — правда ли он накладывал проклятье, на его ли воле все держалось. Плюс аврорам все еще нужно найти его сообщников извне. Так что иди, тебя ждут великие дела. А я пока займусь больными.

Макс кивнул. Эля еще раз натянуто улыбнулась и потянула на себя ручку двери. У нее тоже была тяжелая ночь. В отличие от Воронцова, она поспала всего пару часов. И только заходя в палату, она вспомнила, что не рассказала Максу самое главное.

Как только Макс скрылся из виду, Богдан кожей ощутил общую растерянность. Не сказать, что Макс реально что-то решает, он чаще просто глубокомысленно молчит и иногда распределяет обязанности, но его отсутствие стало заметно. А между тем, они оставались практикантами аврората и должны были оставаться здесь, а не идти хандрить в свои комнаты, как поступили все студентки, что проснулись из-за шума.

Внезапно Богдана в сторону подвинула Эля. Просто отстранила его со своего пути, зашла в гостиную и прервала Жизнедара, что теперь допрашивал — по-другому и не назовешь — Тамару.

— Я понимаю, у вас свои методы расследования, но Вася, Мира и Тома — посестры, росли вместе. Стоит относится к ней как к близкой родственнице пострадавших.

Жизнедар отвлекся от нагнетания обстановки и недоумевающе посмотрел на девушку. За спиной Эли стоял и Ярослав. Проявленный дар доставлял ему немало проблем, он все никак не мог приноровиться к нему. И этот дар сейчас буквально вопил, что Тамаре плохо. Не в смысле физического здоровья, а в смысле душевной и умственной усталости. Если сейчас Жизнедар начнет ее опрашивать, традиционно с подозрениями, то как бы до нервного срыва не дошло. Поэтому уж Лозерцев был полностью согласен с Элей — Тамаре нужна передышка. Ей нужно сладкого чаю, а не сурового тона бывалого аврора.

— И кто же нам расскажет, что произошло? — сощурился Жизнедар.

Он, на самом деле, и не особо-то давил на Тамару. На Воронцова вот пытался, но знал всю бесполезность такой затеи. А Фамусову… так, строго спрашивал. Она же тоже в аврорат собирается, что нежничать-то?

— А мы у нее спросим, — спокойно припечатала Эля. — А он молча послушает и потом расскажет вам.

И Эля некультурно ткнула пальцем в Кирилла Рудецкого, что торчал за спиной Жизнедара с физиономией не менее потерянной, чем у Тамары.

Резников оглянулся. Как-то он внезапно вспомнил, что одна из пострадавших — сестра его подчиненного, причем явно сестра любимая, балуемая. Есть такая черта у Жизнедара — при всем своем умением вести следствие, он иногда перегибает палку в отношении подчиненных и подозреваемых. Как-то предки берегли, ни разу до беды не доводил, все удавалось вовремя заметить и остановить самого себя. И сейчас, кажется, сам себя раззадорил на Воронцове.

— Валите, — махнул рукой Жизнедар. — Только побыстрее, а то нам нужно как бы расследовать.

Он сказал это с издевательской усмешкой, даже радуясь тому, что не успел наговорить лишнего. Эля тут же потащила Тамару прочь из комнаты. Не то, чтобы она реально ей сочувствовала до такой степени, чтобы воевать с Жизнедаром, но случай был особенным: Макс почти ничего не сказал, а разобраться в ситуации надо. Хотя бы для собственного успокоения.

Поднялись выше, зашли всей толпой, включая Рудецкого. Ярослав затребовал аптечку, девчонки тут же засуетились, пряча за бесполезными действиями волнение, а Ратмир с Богданом просто неуверенно присели на диван, не зная, куда себя деть. И только Тамара с Кириллом остались стоять на маленьком пяточке свободного пространства, буравя друг друга взглядами.

— Что ты сказала Воронцову? — тихо и сердито спросил Кирилл.

Он стоял, плотно сжав губы и прищурившись. Говорил слова так, будто шипит сквозь плотно сжатые зубы.

— Достаточно, чтобы он все понял, — спокойно и устало ответила Тома.

— Ты с ума сошла? Могла бы сразу на весь мир объявить. Ты хоть понимаешь, что это значит для нас всех?

— Я твоей сестре жизнь спасла этими словами, — просто ответила та. — Нет никаких гарантий, что их смогли бы вытащить без потерь через несколько часов. Так что не смей меня критиковать.

Кирилл резко сделал шаг вперед. Он не жаловался на рост — чуть выше среднего, но с Тамарой был почти наравне.

— Ты хоть представляешь, что может случиться? — спросил он.

— Ага. Ничего, — с показным безразличием ответила Тамара. — Мне надоело хранить тайну ото всех. Надоело прятаться, трястись, не показывать и десятой доли своего потенциала. Скрываем от самых близких, скрываем от нужных, отталкиваем всех, кто ненавидит тайны и ложь. И что в итоге? А ничего хорошего. Если Воронцовым нужно скрыть нашу тайну — пусть они этим и занимаются.

Кирилл лишь зло сжимал кулаки. Что он может ей сказать? Что она сошла с ума? Что ставит их всех в опасное положение? Когда заклятье сокрытия только было наложено, всем все равно приходилось скрываться. Они прятались в мире маглов, уходили в Навь на годы, скрывались в таких дремучих лесах, где никто жить не захочет. Выживали. И сейчас, когда только начало все налаживаться, когда появилась возможность встать на ноги, начать жить, практически не скрываясь — эта девчонка просто берет и все портит.

— И не делай такое страшное лицо! — мотнула головой Тамара. — Тебе легко рассуждать. Тебе главное не разболтать никому, что твоя сестра не просто талантлива. А каково нам? Можно подумать, окружающие не замечают, что мы с ними не до конца откровенны?

И она мотнула головой в сторону окна, где их перебранку внимательно слушали пять человек. Даже Эля с Катей, что вроде как были заняты, накрывая на стол, и те уже больше смотрели в сторону Тамары и Кирилла. И при этом все были вполне согласны с Томой: ощущение, будто Вася что-то скрывает, бывало у каждого из них. Недоговаривает, переводит тему, уходит от ответа. Сколько раз бывало такое?

— Я не хочу так больше, — весомо сказала Тома. — И уж они-то точно в итоге все узнают: либо Макс скажет, либо сама Вася. Так что…

Тамара развернулась к ним лицом и сказала прежде, чем Кирилл успел ее остановить:

— Я из рода Усоньши-богатырши. Мои предки когда-то наложили мудреное проклятье, которое не так-то просто снять, поэтому мы скрываемся уже четыреста лет, будто сделали что-то постыдное… а на деле всего лишь вступились за слабых, что страдали от произвола сильных, богатых родов.

— Дура! — Кирилл дернул ее за плечо, разворачивая к себе, но сказать что-то еще не успел.

Богдан встал со своего места:

— Я понимаю, у нас тут раскрытие великой тайны, все дела. Но, если Макс знал и не сказал это хотя бы мне, то тайну Воронцовы хранить будут. А нам как бы нужно узнать у Тамары, что случилось сегодня вечером, что там делал Макс и что со всем этим делать? Или мы тут поспорим пару часиков, пока Жизнедар не явится?

Кирилл глубоко вздохнул, стараясь успокоиться: Волков прав. У них не так уж много времени, нужно узнать как все было на самом деле, чтобы не вызывать подозрений. В повисшей тишине со своего места встал Ярослав. Он взял одну из кружек, где уже был заботливо налит чай, и протянул его вместе с каким-то флаконом Тамаре:

— Выпей. Это успокоительное, поможет прийти в себя.

Тома одним глотком влила в себя зелье, выпила чай залпом, поморщившись от сладости, и тут же начала рассказывать:

— Мы с Никой пошли гулять. Они с Мирой… ну, не поссорились, конечно, скорее — Ника сбежала от нотаций. Мы прошлись у озера, даже на острове выпили глинтвейна у магистрантов — пятница же. Ну а потом пошли ко мне в комнату. Я отправила Любаву домой, когда разрешили брать академ в обучении, так что можно говорить в том числе и о секретной информации.

Тут она бросила недовольный взгляд на Кирилла. Тома очень хотела рассказать свою тайну подруге, но никто не позволял — дескать, это вы сейчас подруги, а вдруг потом перестанете ими быть.

— Но мы по дороге встретили Васю, поэтому зашли за Мирой и устроились у меня всей толпой. И Ника все зевала — вроде как спать охота. А потом просто вырубилась, и мы не смогли ее разбудить. Сразу поняли, что это проклятье. Мира в Навь. Мы за ней. Но Мире нужны считанные секунды, чтобы нырнуть в потусторонний мир, Васе — почти полминуты, а я вообще тихоход. Когда зашла, Мира уже проклята, а у Васи подол платья в саже — это так процесс поглощения проклятьем выглядит. Я лично ничего сделать не могла. В Нави не ориентируюсь, в колдовстве не сильна… и я решила позвать Воронцова. Все же теперь знают, что у него дар, а не просто семейная предрасположенность — такие могут вызвать кого угодно.

— И что, ты просто написала ему письмо? — скептически спросил Кирилл.

Тома недовольно закатила глаза и присела на подлокотник кресла:

— Все знают, что Воронцов влюблен. Ника видела какую-то сценку из будущего, которую отказалась рассказывать, но в которой становится понятно, что Макс по-настоящему любит, а не просто… подростковая влюбленность. И я подумала, что он для Васи сделает все. И он сделал. Я написала письмо, что Ваське помощь нужна, и он пришел сразу. Сказала, что Яга — прабабка Миры, он тут же в Навь. Не было их около часа, я вся извелась, но Воронцов точно не был проклят, поэтому ждала. Дальше, в целом, все предсказуемо: он очнулся, Мира с Васей уже вне проклятья, такое заметить может даже ведьма-недоучка вроде меня. И я в лазарет и за аврорами.

В комнате стало тихо-тихо, только едва слышно тикали механические часы на стенке. Кто-то активно размышлял над произошедшем, кто-то все еще переваривал новость, что Вася — наследница тех самых Василис. Голос Ярослава вывел всех из оцепенения:

— А какой предмет был проклят?

— Что? — удивилась Тома, обернувшись к нему.

— Предмет, — повторил Яр. — Кулон, сережки?

Тома поморщилась:

— Брошь на шляпке. Авроры сразу нашли.

— Шляпка в гостиной лежала, или в спальне? В смысле — где ее Ника хранила обычно? — снова спросил Ярослав.

— В спальне, конечно, — ответила Тома. — Из-за всех этих событий мы ничего важного и близкого к телу в гостиной не хра…

Она замерла на полуслове. Ярослав кивнул, поняв ее замешательство:

— Кто мог войти в спальню? В отличие от гостиных, личные комнаты девушки могут защищать самостоятельно. Вот эту спальню, — Ярослав махнул в сторону двери, — открыть сможет только магистрант с профильным образованием. И то, Макс сказал, что он все равно узнает, если его защиту попытаются снять.

Тома вскочила со своего места:

— Я знаю, кто подменил брошь. Нужно проверить с аврорами, но Мира ставила защиту через Навь, ее еще бабуля ругала — дескать, слишком необычная защита для девчонки из мелкого рода… там отпечатки ауры. Постоянный допуск имели шесть человек. Я, Вася, Мира, Ника и… и Инна со своим парнем.

— Тогда идем, — тут же встал со своего места Богдан. — Катюш, Эль, побудете здесь?

Те кивнули: ловить преступников они не хотели. И не умели. И вообще, для одного вечера уже достаточно переживаний.

Шли быстро, едва не переходя на бег. У комнаты Миры и Ники дежурили авроры, но огромной толпы не было.

— Защиту комнат уже проверили? — командным тоном спросил Богдан.

— Нет, — ответил аврор прежде, чем заметил спрашивающего.

Кирилл тут же побежал за магами из отдела криминалистики — они, в числе прочего, занимались исследованием защиты помещений. Вместе с ними вернулся и Жизнедар.

— Инна, их соседка, в лазарете, у нее истерика была, — объяснил он. — Комнату еще не осматривали. Зачем так срочно-то?

— Потому что проклятый предмет взяли здесь, — ответил Кирилл, уже заходя в гостиную вслед за криминалистами. — И Тамара сказала, что на спальне должна стоять мощная защита.

Жизнедар, сощурившись, обернулся к двери спальни. Он пока не понимал, к чему ведут эти детишки, но вид у них был такой, будто они уже нашли проклинателя. Криминалистам потребовалось почти полчаса, чтобы разобраться в защите, а потом еще минут пять ждали слепка ауры Николая Вершкова. Все оказалось правдой. Слепок ауры его. Проклинателем может быть либо он, либо сама Инна, но вряд ли та смогла бы закатывать такие истерики на одном актерском мастерстве — девушке правда было плохо.

События завертелись с огромной скоростью. Послали одновременно в мужское общежитие и в лазарет — вроде как Николай уходил туда вместе с девушкой. И ни там, ни там, его не оказалось. Еще около получаса потребовалось на то, чтобы среди ночи нашли и вызвали в Колдовстворец аврора-Волкова, который способен полноценно ходить по следу. Вершков оказался очень активным и общительным, был много где. Искали еще полчаса.

И нашли труп. На поляне посреди ритуального круга с веткой рябины на груди и несколькими письмами около головы.

* * *

Для Николая этот день был будничным и серым. Он и представить не мог, что Николета соберется гулять на ночь глядя, заклятья на броши должно было продержаться до утра. Всегда хватало. Но он проводил Инну до комнаты, поцеловал на ночь, а ее соседок, как и той шляпки, в комнате не было. Предвидя, что завтра снова будут задавать вопросы и даже проверять комнаты и лаборатории, Коля решил еще раз проверить свое рабочее место. Первокурсники в этом году обитают на втором этаже, и самая близкая к выходу комната принадлежит первой группе. Хорошо иметь личного Воронцова — можно забабахать в крохотном помещении профессиональное рабочее место. А такие, как Вершков, привозят оборудование с собой и экономят на ингредиентах. А Никольская некоторые зелья варит просто потому что ей интересно.

Он обошел свои крохотные владения. Все остальные в его группе занимались чарами, словно сговорились, и Коля считал их людьми второго сорта. Что их ждет в жизни? Прозябание на должности какого-нибудь заклинателя в бытовых отделах больших городов. Повезет — попадешь в Санкт-Петербург, может даже Николькие от щедрот чему научат. Не повезет — станешь работать в каком-нибудь поселке на окраине Бурятии. Собачья жизнь. А все почему? Потому что всем правят связи. И школа должна эти связи поставлять… но вот первая группа, сплошь знаменитые фамилии, и только двое "с улицы". Одну тут же охомутал Волков — правильно, им нужно почаще кровь обновлять, а то выродятся, — а вторую окучивает Воронцов. Вообще "с улицы" в первые группы чаще берут девчонок. Замуж выдать за наследничков. Таланты и дары обновить, если повезет, конечно.

Больше всего Коля ненавидел Воронцовых. Остальные хоть как-то с простыми смертными контактируют, а эти словно и правда королевская семья — заперлись в своих владениях, без предварительной записи не пройдешь. И гонору, как у магловских королей. Смотреть противно. Давно пора свергнуть власть великих родов. С чего это все принадлежит им? Мало они в эпоху селекции крови выпили, так теперь еще и распоряжаются всеми. Сидят в своих шикарных поместьях, пользуются знаниями прошлых поколений, а сами лентяи и бездельники.

Поэтому Николай легко согласился проклинать девушек в школе. Он и пошел-то в Колдовстворец ради этого. Не хотел сначала. Женился бы на Инне, помогал своим по мере сил и возможностей. Но кто, если не он? Кто еще сможет создавать украшения, что будут неотличимы от оригиналов? А зелье варить? А заклинание? Тут нужен был сильный артефактор, и Николай с гордостью принял на себя эту обязанность.

Начал он несмело. Потом стало попроще — даже аристократку проклял. Девушек проклинал, чтобы показать несостоятельность всяких там Воронцовых. Давай, поищи меня. Не найдешь. Никакой дар не поможет. Вся хваленая система безопасности болотнику под хвост. И проклятье такое, что даже целительский дар не поможет. Коля с нетерпением ждал, когда Воронцов полезет в Навь и попробует вытянуть кого-то наружу. Но они осторожные, собой рисковать не любят. Но ничего — у Коли был план, как подменить серьги Васи. За ней точно рванет. И сам увязнет. Непременно увязнет. Девчонку жалко, конечно. Но на войне всегда бывают потери среди мирного населения.

К полуночи через зеркало позвонила Инна. Обнаружили факт проклятья, авроры в общежитии. Зря Коля, наверное, подложил брошь Николете. Все же соседка Инны, а та только спать нормально начала… но ничего, она-то в полной безопасности, хоть и не желает слушать его доводы. Он снова попытался ее успокоить, в итоге проводил до лазарета и пошел прогуляться по берегу. Поболтал с теми и этими, перекинулся парой слов с единомышленниками, выпил пива с магистрантами-артефакторами. Из-за авроров в женском общежитии было неспокойно, многие в наглую нарушали комендантский час. Он только собрал идти спать, как по карманному зеркалу — Коля сам делал — позвонила Инна.

— Если это ты проклинал девушек, то уходи, — попросила она.

Бледная, глаза испуганные. Все же она — лучшая из всех девушек. Жаль.

— Я люблю тебя, — улыбнулся он ей и прервал связь.

Она не знает, что выйти из школы, когда подняты все щиты, просто невозможно. И в обычное-то время, без таких излишеств, Коля вряд ли смог бы сбежать, а сейчас… нет, он не сможет. И прятаться здесь особо-то и негде. Значит, все же тот вариант, в который он никогда не верил. В магическом кошельке, кроме денег и парочки амулетов, лежит и зачарованный нож. Нужно только обойти все кружным путем, сорвать ветку рябины, не спеша расчертить круг и нарисовать старинные символы.

По закону, Воронцовы не допрашивают подозреваемых. Право на тайну мыслей, все дела. Но Коля сомневался, что этот закон реально работает. Он не может подставить под удар всю Организацию целиком. Значит, придется умереть. Жаль, что его с Инной дети не будут жить в мире без великих родов… но он многое сделал, чтобы это в итоге произошло. Когда-нибудь Инна узнает, зачем он это делал.

Он поставил следилки вокруг. Время вроде есть. Пока они вызовут Волкова, он успеет написать письмо. Раз не получилось закрыть школу и написать полноценный манифест, пусть будет хотя бы его предсмертная записка. Записка о том, что он в одиночку смог доказать несостоятельность системы безопасности, огромные пробелы в возможностях колдомедиков, проблемы с расследованием дел. И из-за всеобщей веры в силу великих родов погибли молодые девушки, что отправились в самую защищенную школу. Да, он работал не совсем один. Но о его благодетелях они узнают позднее, он лишь написал в конце:

Организация скинет с тронов заевшихся аристократов.

Николай лег на спину, расстегнул куртку и рубашку, положил ветку рябины на оголенный торс и пальцами нащупал нужное место. Нож, конечно, заколдованный, но нужно ударить в правильное место, чтобы умереть к приходу авроров. Хорошо, что его этому научили. Последней его мыслью было: пусть Инна навсегда останется ему верна. Так будет правильно. Так умирать не страшно.

* * *

Авроры нашли уже остывающий труп. Сразу поняли, что значат символы вокруг парня, и зачем ему ветка рябины. По ней и поняли: обычно это дерево используется в светлых ритуалах, без крови и жертв. Но еще его берут с собой для быстрого и легкого пути. В случае Вершкова — для очень быстрого пути через границу миров.

Сорок дней душа после смерти ходит на границе между Навью и Явью. Некоторые маги даже говорят со своими погибшими родственниками, хотя найти душу там сложно, ведь она больше не привязана к телу. Но маги не могут заходить в настоящую Навь, они лишь называют так границу миров, куда есть доступ с обеих сторон. Вершков убил себя, чтобы его не смогли найти на границе миров. Там нельзя лгать, там душа отказывается от человеческих страстей и желаний. К концу своего сорокадневного путешествия он вполне мог рассказать все грамотному следователю. Он не хотел рисковать, поэтому провел ритуал, что лишал душу этих сорока дней. Отправлял сразу в Навь. Отказался от этих дней успокоения и наблюдения, но при этом сохранял свои тайны.

— И что делать теперь? — спросил у Жизнедара один из его подчиненных.

Потерянно так спросил. Ситуация и правда тяжелая. Подозреваемый мертв, ответов нет, способов снять проклятье — тоже. Воронцов, правда, говорил, будто после смерти проклинателя любой сможет девушек из Нави достать… но остается важный вопрос: а этот ли парень проклинал? Может он только подбрасывал? Или вообще — подбросил только один проклятый предмет, последний?

— Читайте письма, — кивнул на свернутые листы бумаги Жизнедар. — Пусть проверят почерк, психологию… сами знаете. Слышал, будто Воронцов-младший согласился завтра полную карту событий строить? Это тоже поможет. Шевелитесь.

А сам ушел, недовольно морщась и искренне желая этому Вершкову дурного посмертия. Пусть хоть после смерти мучается, гад такой.

Но не успел Жизнедар дойти до нормальной дороги, как к нему выбежал один из молодых курсантов, что обыскивают парк.

— Мы нашли тайник, — радостно, с горящими от предвкушения глазами, выдал этот паренек. — Прямо возле общежития. Там серебряные украшения…

— Веди, — тут же приказал Жизнедар.

Парк, конечно, был большим. Но исследованным вдоль и поперек — за столько-то лет студенты изучили его даже лучше садовников. И для авроров не было проблемой создать карту с указанием тех мест, где гипотетически можно устроить тайник. Просто в этих местах не устраивают посиделки с гитарами, не распивают контрабандные напитки, не любуются красивыми видами. И больше всего таких мест ожидаемо было в районе квиддичного стадиона, уж слишком любит молодежь ошиваться около озера.

Тайник — укрепленная магией ямка в корнях разросшейся сосны. Внутри — некоторые инструменты артефактора, серебро, пара готовых украшений. Кое-что Жизнедар узнал — такие серебряные серьги с птицами часто носит Василина, зазноба Воронцова и сестра Кирилла Рудецкого. Если невзначай их продемонстрировать, можно увидеть невероятный взрыв продуктивности у обоих. Только неизвестно — знал ли Вершков, что ведьмы чуют проклятье? Хотя… знал ли Вершков, что Василина Рудецкая — вообще ведьма?

Кроме серебряных украшений нашлись и полудрагоценные камни, и несколько травок, что растут только в Нави. Кто доставал парню редкие ингредиенты? Вопрос, на который будет очень сложно ответить.

— А где он все заколдовывал? — хмурился аврор.

Жизнедар ответил отрешенно:

— Зелья мог варить и в школьной лаборатории. А украшения делать у Инны Крузе. Она сама сказала, что свой чемодан-лабораторию отдала парню. Просто он наверняка там ничего не держал, чтобы при обыске пушистой овечкой прикидываться.

И Жизнедар рассерженно пнул ветку. А он ведь допрашивал этого мальчишку трижды. И все три раза — ничего. Даже интуиция молчала, не советовала поднажать посильнее. Парень был дерзок, нахален, ругал власть… но казался безобидным. И понятным.

А потом прочли письмо и Жизнедар едва сдержал рвущийся наружу мат. Организация. Скинет с тронов. Он уже читал подобное, и надеялся больше никогда не увидеть.

Когда в мире маглов свергли монархию и внезапно их государство обрело похожее название с государством магов, в волшебном мире появились те, кто хотел передела власти. Далеко не всем нравилось, что в совет не могут попасть люди со стороны, что главой всегда становится кто-то из богатых и могущественных, а простые маги вынуждены жить по этим же правилам. Сторонников у таких идей было немного. Пока во всем магическом мире бушевали войны, в Магическом Союзе было тихо и спокойно. Простым магам, на самом-то деле, не нужна власть. Если их все устраивает, если жизнь стабильна, если все сыты и, в целом, счастливы, то воевать за власть желающих нет. Править хотят только те, кто сам уже возвысился по силе и влиянию над обычными магами, но при этом помирает от зависти к великим родам.

Тогда все закончилось парой стычек. У власти был отец Всеволода Мстиславыча, а уж он долго не рассуждал о морали и этике. Всех причастных либо казнили, либо сослали, предварительно стерев память. А все упоминания о восстаниях были отправлены в закрытые архивы: чтобы не возникало потом похожих бредней. Жизнедар считал, что это было правильным решением. Если присягаешь на верность Магическому Союзу, можешь свободно пользоваться этим архивом, а всем остальным лучше не думать о подобном. Уж Жизнедар-то знал, сколь многое в стране держится на клятвах. Не будет клятв — тут же начнется взяточничество и воровство.

— Вызывайте Воронцова-старшего, — устало приказал он. — И как только младший проснется — его тоже сюда. И учителей к расследованию не допускать. У нас редкий случай… с секретностью.

Макс мало чем смог помочь следствию, но все же постепенно картина происходящего вырисовывалась более ясно. Когда пришли результаты исследования писем Николая Вершкова, когда проверили остаточный эмоциональный фон, когда поговорили с его одногруппниками и девушкой… стало ясно, что это был действительно он. По крайней мере, не было никаких фактов против, но при этом целая масса за.

По всему выходит, что Николай Вершков поступил в Колдовстворец для того, чтобы помочь некой Организации, что хочет свергнуть нынешнее правительство. Учителя с прежней школы подтверждают — он изъявил желание поступать буквально в мае месяце, когда пора было собирать характеристики и писать сопровождающие письма.

Проклятье было сложным, относилось к магическим ритуалам. Сначала создавалось зелье, что было способно отправить сознание мага в Навь, а затем с помощью заклинания действие этого зелье переносилось на предмет. И только потом звучало само проклятье — именно оно не позволяло с Нави выйти. По рассказам Миры, она слышала и видела все, что происходило вокруг нее. То есть это проклятье смогло лишить разум возможности двигаться в мире, который вообще не предполагает наличия физической оболочки. Используя палочку Вершкова смогли выяснить — заклинание явно арабского происхождения, из разряда псевдо-некромантии. Но даже иностранные коллеги не смогли сказать что-то более конкретное.

А вот зелье было относительно знакомо. Почти такое же, только с некоторыми дополнениями в виде трав из Нави, начинающие анимаги варят для знакомства со своим животным. Это не самое распространенное зелье — некоторые обходятся без этого шага, но все же модифицировать его мог любой более-менее талантливый зельевар. А вот собрать травы в Нави… Не так уж много людей могут свободно разгуливать по потустороннему миру.

— Есть кто на примете? — прямо спросил Жизнедар у Всеволода, когда тот прибыл в аврорат, проверить ход следствия. — Это ведь не некромант?

Тот покачал головой:

— Не думаю. Может быть и сильный маг разума, мы тоже свободно перемещаемся по Нави. В теории, я бы тоже мог собрать там лукошко с травой. Если бы тренировался, то смог бы и вынести это лукошко оттуда. Необязательно уметь говорить со смертью. Другое дело… маг разума — тоже не слишком частое умение. Мы работаем со Смутьяновой, она полностью предана Союзу. Есть еще три мага разума нужного уровня, но и они хорошо нам известны и так же добровольно принесли клятвы, служат на благо страны.

— Рода, в которых рождались дети с такими талантами? — спросил Жизнедар.

Он неплохо знал Всеволода Мстиславыча еще со школьных лет — учился на два года старше, был старостой общежития, когда будущий глава совета только поступил. Это и позволяло им общаться неформально, пусть и с соблюдением некоторых границ.

— Посмотрите в архивах, но что-то мне подсказывает — нет. Ставлю на то, что дар был получен из рода матери. Как Деккеры, например. Они унаследовали талант, который не принадлежал их семье. Проверьте еще браки с девушками родом из арабских стран. Ну и всех, кто принимал участие в обучении Николая Вершкова.

Мальчишка был воспитан в идеалах, которые заставили его проститься с жизнью, но не выдать тайну. Даже не так. Судя по всему, он не был психопатом, который упивается смертью. Он относился к этому, как к правому делу. Откуда у парня такой взгляд на мир? Да, Вершковы никогда не были сторонниками нынешней власти, но они под постоянным наблюдением еще с 1918 года. Невозможно, чтобы они действительно провернули что-то подобное. Кто-то другой вложил в голову парня эти знания.

При всем этом, его дела не были направлены на свержение правительства. Он лишь качнул импровизированный маятник, нарушил равновесие. Заяви Организация о себе сейчас, их бы по-быстрому скрутили под радостные вопли толпы. Недовольных властью в стране не более двадцати процентов, да и эти двадцать чаще не готовы ничего менять. Чтобы осуществить переворот, им нужно раскачать стабильное состояние страны. Они должны показать несостоятельность власти, заставить вырасти процент недовольных. Если бы Николая не нашли, то еще через пару случаев либо Совет вынес решение разрешить принудительное считывание мыслей студентов, что вызывало бы волну негодования, либо закрыл школу, чем показал бы свою слабость.

Вообще наличие в стране сильных магов разума порождало кучу теорий заговоров. Воронцовых вечно подозревали в каких-то странных, диких вещах, обвиняли в считывании чужого сознания и даже в том, что они, дескать, давно могут обходить амулеты. Из-за этого они начали отдалятся от общества, стараясь свести на нет контакты с посторонними. И теперь их стали считать гордецами, что общаются с людьми только через секретарей.

— Что сообщить прессе? — устало вздохнул Жизнедар. — Не можем же мы сказать, что доблестно поймали преступника и он умер при задержании?

Всеволод ответил сразу:

— Скажите, что покончил с собой, желая защитить кого-то близкого. Пусть думают, что мы знаем, как он проклинал, когда и с помощью чего. Сделайте его создателем сложного заклятья. Скажите только, что ему кто-то поставлял траву из Нави… либо покупал ее. Кстати… ведьмы умеют собирают травы в Нави.

— Искать помощника среди ведьм? А что, где-то в стране есть перечень ведьм? — скептически спросил Жизнедар. — Они-то, по большей части, не слишком вежливы с властями.

— А вы их попросите о помощи, а не в аврорат тащите, — искренне посоветовал Всеволод. — Знаешь, ведьмовство предполагает свободолюбие. Они ненавидят, когда ими пытаются командовать. В общем, скажите кому-то из более-менее лояльных, что ищете ведьму или богатого мага, который снабжал парня редкими ингредиентами. И потом постарайтесь потихоньку утихомирить прессу… хотя… этим займутся уже мои люди. Пришлю к вам специалиста.

Жизнедар кивнул. Он с самого начала знал, что дело выйдет непростым. Но и представить не мог, что получится секретным. Все же, и он, и Всеволод Мстиславыч, надеялись за неделю распутать этот змеиный клубок. Жизнедар планировал допросить родню, натравить колдопсихологов на всех, кто знал Вершкова, обыскать его комнаты и найти всех близких и знакомых. Всеволод Мстиславыч надеялся на помощь женских родов. Даже не на помощь. Он просто рассчитывал, что разговор с Ягой поможет прояснить некоторые моменты.

* * *

Авроры отпустили Макса ближе к вечеру. Создавать план ночи полнолуния все же пришлось, что заняло немало времени. Зато подтвердили — Николай Вершков выходил из комнаты Инны ненадолго, вроде как покурить, а потом его мельком видели около комнаты проклятой Новгородцевой.

Но это уже мало беспокоило самого Макса. Он буквально летел на ужин в общую столовую, где за столом собралась вся группа. В течение дня Волков уже успел шепнуть Максу, что болтливая Тамара успела рассказать Великую Тайну, то есть теперь вся их группа в курсе Васиного секрета. И весь день Воронцов отвлекался от расследования, думал: что это будет значить для самой Васи? Сложно ли ей признать, что она скрывала это от подруг? Изменится ли их общение в группе теперь? Будет ли она вести себя свободнее?

За столом она сидела притихшая, лениво ковырялась в своей пряной утке и в разговоре почти не участвовала. Это заставляло Макса нервничать вплоть до выхода из столовой.

— Идите вперед, — попросила она девушек.

Эля, понимающе улыбнувшись, подхватила под локоть Ярослава — пусть провожает. В их отношениях не было ни грамма романтики, но они как-то незаметно сдружились. Сказывался похожий темперамент. Катя с Богданом упорхнули из общей компании, взявшись за руки, а Ратмир вовсе умудрился незаметно исчезнуть еще в столовой.

— Поговорим? — спросила Вася невесело.

— Ты плохо себя чувствуешь? — обеспокоенно спросил он, едва вышли на дорожку к озеру.

Уже заметно холодало, а большая часть деревьев в парке радовала яркой осенней расцветкой. С дорожек сгребали опавшие листья, но к вечеру под ногами вполне уютно шуршало.

— Из-за проклятья было небольшое магическое истощение, а оно дает истощение физическое. Просто спать охота, — ответила Вася.

Она немного шаркала ногами, чуть пиная листья и слушая это особое, осеннее шелестение. До этого несколько дней было сыро, и только сейчас появилось возможность насладиться осенью в полной мере. Настроение у нее было под стать времени года: как раз ходить по дорожкам парка, ногами топтать листья и грустить.

— Почему не сказал? — спросила она спустя пару минут молчания.

Макс не стал уточнять, он и так понял, что Вася говорит о проклятье его семьи.

— А это что-то изменило бы? Ты же не рассказала бы. Следовательно, мне была бы и непонятная главная причина твоего… нежелания со мной встречаться.

Вася отвлеклась от рассматривания листьев под ногами и сердито посмотрела на Макса:

— Вообще-то и тогда, и сейчас, дела наших предков находятся на последнем месте в перечне тех качеств, что меня в тебе не устраивают. Ты все еще слишком заметен.

Он улыбнулся в ответ:

— Заметен не я лично, а дела моего рода.

Вася тут же нахмурилась и отвернулась, снова уставилась на листья под ногами. Она с ним пытается серьезно разговаривать, а он...

— Но неужели мы так зависимы от списка достижений наших предков? Мы же не в средневековом романе с кровной местью живем. И совсем не обязательно влачить на себе бремя первой леди страны. Моя мама работала в этой школе, и брак с отцом ее не тяготил… — тут Макс замолчал, вспомнил легкое подобострастие многих студентов, — Почти не тяготил.

Вася хмыкнула. С тех пор, как она услышала в Нави о проклятье Макса, она не могла перестать думать об этом. Что теперь делать-то? Быть с Воронцовым не просто друзьями ей не хотелось. Но, по всей видимости, все же придется. Она недовольно заметила:

— Я никогда не верила в любовь. Чтобы ты знал, моя бабушка себе мужа выбирала с холодной головой. И прабабушка.

— Я предполагаю. Сохранение магии рода, все дела. И что, вот с исключительно холодной головой, мой генофонд недостаточно хорош? Даже не знаю тогда, кто тебе подойдет.

Вася зло зыркнула на него, но промолчала. В перечне обязательных качеств для будущего супруга было лишь три пункта: житель магического союза, сильный маг, имеет ярко выраженный талант хоть к чему-нибудь. И все. Остальное на усмотрение самой Васи. И она вообще планировала выйти замуж позже… и не за парня, который будет вечно на виду.

— Генофонд у тебя заметен, — ответила она. — Что будет, когда родится девочка с ярким талантом к трансфигурации? Бабуля обновление крови проводила для того, чтобы нам не пришлось больше свой дар скрывать. Моя внучка наверняка бы уже считалась основательницей своего, нового женского рода.

Тут Вася замолчала: она реально обсуждает с Максом сейчас детей и внуков? Вот прям сейчас? Школа, ей шестнадцать и до полноценной, взрослой жизни у нее есть еще три года учебы… а приходится всерьез обсуждать все эти родовые проблемы. С парнем, который…

Да что тут скрывать? Она просто не сможет теперь его оттолкнуть. Как, если она точно знает о перекинутом на его род проклятье? Это уже не совсем любовь, это скорее одержимость, зацикленность. Снять проклятье? Дело даже не в том, что Воронцовы, судя по словам Макса, не согласятся. Дело вообще в сложности наложения подобных проклятий. Нужно особое место, особое время, немало материалов… прибавить к этому то, что проклятью более четыреста лет, то есть теперь его снять сложнее, чем когда-то было наложить. И теперь согласие проклятых просто необходимо, иначе сил не хватит. Но и оставить все как есть, игнорируя проблемы парня, она тоже не может.

— Это не любовь, это одержимость, — сказала Вася внезапно для Макса.

Он чуть наклонил голову, словно на секунду задумался над ее словами, и тут же ответил:

— Разве? Понимаю, что на обычное чувство это похоже не слишком, масштабы не те… но… если бы это была просто одержимость, разговаривал бы я сейчас с тобой?

— А что бы делал? — удивилась Вася.

— В мешок и в подпол, — буркнул Макс. — Именно так поступают все одержимые.

У нее вырвался короткий смешок: что-то в этом утверждении однозначно есть.

— Проклинали все же любовью. Хотели, чтобы было больно огорчать, больно расстраивать. Чтобы заботились, чтобы берегли… какая уж тут одержимость? Если это не любовь, то я даже не знаю, есть ли она в этом мире.

Вася немного рассеянно посмотрела на него. Звучало это слишком поэтично, слишком по-взрослому, но при этом еще и слишком лично. Она зябко поежилась и тут же вздрогнула от вопроса:

— Замерзла? Давай чары наложу.

И опять — абсолютно искренне. Без какой либо показушности, даже во взгляде какая-то обеспокоенность.

— Не нужно, — мотнула головой она. — Меня просто твои слова удивили.

Он пожал плечами. Маг разума вообще быстро взрослеет в суждениях. Говорить и думать по-взрослому он научился еще в средней школе, иначе отец бы не отпустил его жить в мире маглов. Это поступать по-взрослому он пока не умеет. Что поделать, невероятная образованность не является синонимом зрелости поступков. Мало думать, нужно уметь брать на себя ответственность и решать проблемы без указаний старших. Этому Макс пока только учится. Как и вообще многому. Некоторые вещи недостаточно знать в теории — их нужно хотя бы раз испытать на практике, чтобы научиться.

Между тем, они уже вышли к спортивному корпусу, от которого до озера было совсем близко. Здесь росли сосны, так что и опавшей листвы не наблюдалось. Вася, лишенная причины смотреть себе под ноги, впервые за весь этот разговор чуть сбавила шаг и поравнялась с Максом. Был бы он каким-нибудь Васей Пуговкиным, она бы не стала его отталкивать… наверное.

— Знаешь, что мне Эля сказала? — хмыкнула она, когда сошли с мощеной дороги на пружинистую почву соснового леска.

— В отношении меня? — уточнил Макс.

Вася кивнула:

— Сказала: расслабься и получай удовольствие.

Тот тихо засмеялся и покачал головой:

— Интересно, она в курсе, в каком контексте эту фразу употребляют в мире маглов?

Вася покачала головой. Сомнительно. У красавицы-Никольской просто не было раньше подруг, которые бы хоть как-то были связаны с миром маглов. А Катя не слишком-то спешит просвещать Элю. И хорошо. Незачем шокировать девушку.

— Вообще-то, совет дельный, разве нет? — улыбался он. — Можешь даже пользоваться положением. Есть какие-то мечты? Желания? Любимые сладости? Я как магловский Дед Мороз, только работаю круглый год. Практически любые материальные желания могу исполнить.

Вася непроизвольно надула губы. Вот умеет же… А потом подумала: а что стесняться-то? Она теперь, по всей видимости, капитально проклята. Такое проклятье в виде влюбленного Воронцова. Никак не снять. Видимо, это ей карма аукнулась за все рога, копыта и поросячьи хвостики. Говорила бабуля — не злоупотребляй. Права была.

— А если я хочу личный остров?

— Тропический? Или пойдет в наших краях?

— И что, вот прям купишь? — удивилась Вася.

— А надо? — прямо спросил Макс. — Теоретически, купить можно… но так, мне чисто для интереса: зачем тебе остров? Аппарировать — проблема огромная, а добираться своим ходом… ну так себе развлечение. Может я просто чего не знаю? Или планы какие есть?

Вася засмеялась, покачала головой.

— Я просто спросила.

— А, хотела меня поймать на том, что я откажусь от своих слов, — с притворным укором покачал головой он. — Зря. Есть в нашем мире материальные вещи, которые не купишь за деньги, но их ценность, как правило, уже не совсем материальна.

Вася безразлично пожала плечами. Ее все же обучали, как ведьму. Да, большую часть своих знаний она скрывает, иначе у людей возникнут справедливые вопросы о том, как она, в своем-то возрасте, столь многое знает. Понятное дело, что без родовых талантов обучение просто не может проходить так быстро. И ведьмы не привязываются к вещам. Это что-то вроде старинного правила, которое никак не связано с обилием этих вещей. Васина бабушка, например, во все свои официальные поездки отправляется с огромным чемоданом, в которых вмещается практически весь ее дом, а на деле способна махнуть к подруге на другой конец Магического Союза с сумкой, куда едва поместится смена одежды. У Васи тоже было немало вещей, книг, столовой утвари… но она бы смогла без малейшего сожаления отдать их кому-то, если бы появилась такая надобность.

— А вы часто в Навь ходили? — внезапно перевел тему Макс. — Я так понял, сутки для тебя — норма?

Вася пожала плечами:

— Если бы нас с каникул в школу не забирали, бабуля бы и большему научила… а так… время ограничено. Даже при высокой обучаемости я не могу увеличить количество часов в сутках. И мне все еще нужно спать. А спать в Нави — это удовольствие сомнительное.

— Там вообще находиться — так себе развлечение.

Вася хмыкнула. Как часто бывало у них до этого, внезапно завязался разговор, они начали азартно делится знаниями, удивляться и перебивать друг друга, поторапливая перейти сразу к сути… очнулись, когда сделали круг по своему привычному маршруту и оказались около дверей женского общежития. Как-то оба, не сговариваясь, поняли: они так ничего, по сути, и не обсудили. С ужина шли самые припозднившиеся студентки, на них с любопытством косились, и Вася потянула Макса в сторону раскидистых кустов: что-то магическое, багряная листва отдает в синеву по краям зубчатых листьев.

Тут Вася несколько потерянно оглянулась, посмотрела наверх и внезапно расхохоталась.

— Что такое? — удивился Макс.

— Мы называем эту полянку местом для поцелуев, — весело ответила Вася. — И все удивляемся, почему именно под нашими окнами все парочки Колдовстворца тусуются… оказывается, дело в кустах у дороги.

Макс тоже посмотрел наверх: так и есть, на окне знакомые горшки с травой. А место и правда укромное. Густая листва надежно укрывает от тех, кто идет по дороге к женскому общежитию. И недалеко. Где еще целоваться на прощание, если не здесь?

— Пойдем отсюда, — покачала головой Вася. — Пока Эля не начала свою траву поливать.

Макс улыбнулся, но кивнул. В отличие от этой полянки за кустами, дальше местность была не столь обжитой. Под ногами мягко пружинили листья — их еще с прошлого года никто не убирал, а сквозь них пробивалась редкая, уже пожухлая трава. Вася прошла до конца здания, и только потом чуть свернула в сторону — не хотела, чтобы их видели из окон. Причем сама не понимала причины такого желания. Так, наверное, смотрится еще страннее. Затащила Воронцова… в лес…

— Ты меня убивать будешь? — смеясь, спросил Макс.

Вася недовольно обернулась, но ответила с извинением:

— Я как-то не ожидала, что здесь будет… так.

— А я уже думал, сейчас принесешь меня в жертву предкам, — он чуть наклонил голову. — Как там говорят? Нет человека — нет проблем?

— Боюсь, что в твоем случае не сработает, — с притворным сожалением вздохнула Вася. — Проблем будет еще больше.

Макс указал рукой на повалившееся бревно, предлагая сесть. Вася, брезгливо осмотрев трухлявую древесину, одним движением волшебной палочки создала скамейку. И первая на нее села, вытянув ноги. Хоть она и не подавала виду, усталость дает о себе знать. После небольшого магического истощения магия-то быстро в норму приходит, а вот физическое состояние беспокоит в течение нескольких дней.

— Стало любопытно: а если тебе срочно нужно табуретку сделать, ты сможешь ее создать? — не удержалась от вопроса она.

— Срублю магией дерево, вырежу табурет, при необходимости склею чарами, — бодро ответил Макс.

— Варвар, — вырвалось у Васи. — Ради табуретки — целое дерево.

Макс сел рядом, но развернулся к ней, внимательно наблюдая за мимикой. Так проще угадывать мысли, не читая их с помощью магии. Он, откровенно говоря, не знал что говорить и что делать. В его планах было медленно и упорно ее добиваться, а о проклятье рассказать уже когда-нибудь потом. Максу эгоистично хотелось, чтобы она его все же полюбила.

— И что, мы снова поговорим на отвлеченные темы? — спросил он.

Вася вздохнула, недовольно уткнулась взглядом в землю. Она и сама не знала, о чем говорить. Все было вроде понятно, но никто не произносил это вслух. Да и что произносить? Тот самый случай, когда "понятно" — это нечто слишком абстрактное.

— Ладно, — улыбнулся Макс. — Ты же не планируешь от меня сбегать?

— Да куда я денусь-то…

— С подводной лодки, — усмехнулся Макс, но тут же продолжил: — И все же: согласишься ходить на свидания, познакомишься с папой, хотя бы попробуешь меня… уважать?

Несказанное "полюбить" повисло в воздухе и заставило Васю зябко поежиться: она никогда не влюблялась. Как это вообще — кого-то любить в романтическом плане? Не как родителей там, или бабушку… а желать быть рядом с человеком?

— Я попытаюсь.

— Я тоже попытаюсь не ограничивать твою свободу, — сказал Макс, впервые за вечер отвернувшись от нее.

— Воронцов! Что значит — попытаюсь?

Макс улыбнулся:

— Все говорят, что мужчины в моем роду жутко ревнивы. Пока не замечал, но мало ли… я до недавнего времени и нашу фамильную влюбленность считал не такой уж мощной штукой. Все верил, что меня пронесет.

Вася снова нахмурилась. Только ревнивого парня ей не хватало для полного счастья. Да у нее знакомых парней — как леших в Уральских горах. Он ее ко всем ревновать будет?

— А все остальные проблемы будем решать по мере их поступления, — спокойно добавил он. — Пойдем, провожу тебя обратно к общежитию. Вижу же — устала.

И он первым встал с лавочки. Вася, по-птичьи наклонив голову, внимательно рассматривала Воронцова. Тот даже удивленно приподнял брови: дескать, что не так? А Вася впервые за все время знакомства реально оценивала его как предполагаемый романтический объект. Высокий, лицо породистое, и сам умный. И веселый, когда не играет роль наследника великого рода. Если так подумать, то уже если влюбляться, то в Воронцова. Лучшего кандидата все равно не найти. Бабушка всегда говорила, что ведьме просто необходимо хоть раз влюбиться. Лучше всего — по молодости, чтобы глупости потом списали на юность и гормоны. Вася тоже встала с лавки, подошла к нему вплотную и серьезно так потребовала:

— Поцелуй меня.

— Это моя награда за спасение? — скептически спросил Макс, хотя выглядел все еще крайне удивленным.

— Я никогда не целовалась. Всегда было интересно, — пожала плечами Вася и обняла его руками за шею.

Макс, улыбаясь, обнял ее за талию, плотнее притянул к себе — на этом моменте Вася закрыла глаза для пущей концентрации — а потом коснулся губами лба. Вася дернулась, возмущенно пискнула:

— Воронцов, блин!

Но тот уже прижал ее к себе, заставив прислонить голову к плечу:

— Я подожду чуть более подходящего момента, — спокойно сказал он. — А то я после своего первого поцелуя считал, что весь мир в сговоре: не понимал, что такого хорошего в этом слюнявом действии.

Вася возмущенно засопела. Ну не ссориться же с ним из-за этого. При этом было и обидно, и смешно… и почему-то накрыло такое облегчение — не сильно-то и хотелось.

— Может тогда отпустишь? — ворчливо спросила она.

— А вот обниматься в любом возрасте приятно.

Вася не выдержала, захихикала, но все же обняла его в ответ, прижалась щекой к плечу. Говорят, что объятия продлевают жизнь и улучшают способности к волшебству. Жаль что нет точных цифр.

Спустя минуту Макс нехотя ее отпустил. Поцеловать хотелось. Но при этом не покидало ощущение, что сейчас он поступил правильно. Это просто нечестно: для него это будет особенным событием, а для нее… а для нее не слишком приятный первый опыт.

— Пойдем, — улыбнулся он. — Уже совсем стемнело. А мы сейчас еще такие из кустов вываливаемся.

Вася засмеялась, представив, что по этому поводу будут судачить. Ну и пусть! Толку-то теперь из-за подобного переживать?

Эля с Катей и не думали ложиться спать. Во-первых, время раннее. Во-вторых, они ждали Васю: слишком много у них тем для обсуждения появилось всего за одну ночь. С утра они, конечно, немного поговорили, но разве этого достаточно, чтобы утихомирить женское любопытство?

— Итак, — с предвкушением произнесла Эля, когда Вася закрыла за собой дверь.

Та усмехнулась и покачала головой:

— А я могу хотя бы разуться? И вскипяти воду, я все же немного замерзла — хочу чаю.

— Макс не согрел? — елейно пропела Никольская, пульнув заклинанием в чайник.

Катя тихо засмеялась, но встала со стула, доставать из шкафчиков вафли и сухофрукты. Вася же, сняв с себя пальто и полусапожки, устало села за стол. Широко зевнула, заклинанием слевитировала к себе банку с заваркой. Эля все это время внимательно наблюдала за каждым ее действием.

— Ну что? — не выдержала Рудецкая. — Спрашивай, потому что я не знаю, с чего начать.

Эля перестала буравить подругу взглядом, взяла с полки аптечку — нужно укрепляющего накапать в чай, а то вид у Васи уж слишком усталый. Она только собралась задать вопрос, но Катя ее опередила:

— А вы теперь с Максом как Ромео и Джульетта? Типа война семей, кровавые разборки…

Вася сначала удивленно захлопала ресницами, а потом тихо засмеялась:

— Нет. Долгая родовая вражда в наших краях не в чести. Да и как-то… не расценивала я его как врага. Сколько лет назад это было? И люди другие были, и законы другие, и даже отношение к этим законам иное. Глупо ненавидеть Макса за дела его дальних предков. Кроме того… ведьмовство предполагает умение прощать.

— Ага, — хмыкнула Эля, — сначала проклясть, а потом можно и простить.

— Проклятье — это не месть, это возмездие, — отчеканила Вася.

Эля тут же засмеялась, уж слишком заученно звучала эта фраза.

— Да, так говорит моя бабушка, — обиженно ответила Вася. — И да, у нас тоже есть нечто вроде… кодекса. В любом случае, ведьмовские проклятья практически невозможно снять как раз потому, что они подкрепляются весомыми причинами. И именно поэтому ведьма не может ненавидеть… долго.

Последнее слово она добавила после недолгого молчания, что вызвало новую порцию тихого смеха ее подруг. Но вообще у магов долгая родовая месть не в чести. Рождаемость низкая: если долго враждовать, передавая ненависть от поколения к поколению, то недолго и до вырождения навраждоваться. Обычно проклинают, чтобы жили и мучались. Вроде как и маг цел, и обиженные довольны.

— Ладно, прекрати, — качала головой Никольская. — Давай уже к сути, раз мы начали об этом говорить: что там с Максом?

— Ну… мы… типа встречаемся.

— Типа встречаетесь? — скептически переспросила Эля.

— Ну а что мне с ним делать? Отшивать? Во-первых, не получится. Воронцовы у нас, оказывается, однолюбы. Во-вторых, его сиятельство наследник великого рода своим влюбленным видом распугает вообще всех предполагаемых кандидатов в мужья. Не то, чтобы я собиралась замуж…

Подруги пораженно смотрели на нее, а Вася нервно продолжала, при этом насыпая в заварник чай:

— И Макс вообще-то неплохой парень, если не считать родовой фамилии, мне как-то даже стыдно его гнать прочь. Он вроде как больше никого полюбить не сможет, и я, получается, порчу парню жизнь своим отказом.

Эля отобрала у Васи чайник, где было уже почти полбанки заварки и едко уточнила:

— То есть это у тебя благотворительная акция: поможем влюбленным Воронцовым?

Вася обессиленно положила голову на стол, повернув лицо к окну:

— Получается — да.

— И ты его совсем-совсем не любишь? — обеспокоенно спросила Катя.

Вася глухо ответила:

— Он хороший друг. И он мне даже дорог. Но хочу ли я с ним гулять, целоваться и что там еще влюбленные делают? Нет, не хочу. Я вообще никогда не влюблялась.

— Что? Как? — удивилась Катя. — Даже в какого-нибудь певца? Актера? Крутого аврора?

Вася подняла голову и ворчливо ответила:

— Мой дед в одиночку убил дракона. А по дому у меня ходит три красавчика-брата. И мой друг детства — нынешний солист Китежского оперного театра. Нет. Я со своими кумирами хотела дружить… а не целовать.

Катя пораженно покачала головой:

— Суровое магическое воспитание.

Эля, уже высыпав лишнюю заварку из чайника и налив туда кипятка, спокойно ответила:

— Среди магов это нормально. Мы лучше маглов контролируем тело и разум, поэтому и влюбляемся реже.

— Еще говорят, что мы просто быстрее взрослеем, — пожала плечами Вася. — Мы раньше начинаем оценивать людей исходя из собственных представлений о плохом и хорошем.

В Магическом союзе вообще проводилось немало исследований, которые сравнивали маглов и магов. Все дело было в пресловутом страхе вырождения. Можно ли устраивать браки с маглами? Не повлияет ли это на родовые наследия? Поэтому и изучали — пытались и кровь обновить, и наследия сохранить.

— Проще говоря — вы все немного супер-компьютеры, — подытожила Катя.

— Ну тебя-то Богдан намертво околдовал, — засмеялась Вася.

— Будет теперь всех предполагаемых женихов распугивать грозным рычанием, — вторила ей Эля.

Катя подвинула к себе чайник и принялась разливать напиток по кружкам:

— Да ну вас. Вечно надо мной прикалываетесь. А его люблю. Что в этом плохого? И как всякий влюбленный человек, мне хочется, чтобы все вокруг тоже любили и были счастливы… а ты о Максе говоришь так, будто щенка на улице подобрала и теперь выкидывать жалко.

Вася пристыженно опустила взгляд. Катя права. В чем-то. Но и иначе у нее не получается. Не любит она. И не хочет влюбляться. Быть может, ей рано, быть может, она просто такой человек — Вася никогда не задумывалась над этим. Но все девчонки вокруг азартно обсуждают парней, мечтают о красивых свадебных платьях и романтичных свиданиях… а ей приятнее засыпать с мечтами об успешной карьере. Поэтому и упорство Макса ее по-своему напугало. Она не просто не хотела встречаться с ним — в общем не хотела встречаться. И в совсем раннем детстве, и потом в школе Вася всегда больше и чаще общалась с мальчишками. Она не хотела с ними на свидания ходить. Дружить — другое дело.

Но что делать, если Макс не хочет просто дружить? Отталкивать его? Самой неприятно. Он вроде как ни к чему не обязывает, только что просит не прогонять. Даже сегодня, когда Вася сама предложила поцеловать ее — исключительно любопытства ради — отказался. Наверное, для него это что-то значит.

— Вероятно, ты права. Но… да, я просто смирилась, — ответила наконец она. — Посмотрим, что из этого получится.

— На тебя так положительно проклятье повлияло? — весело уточнила Эля, отмеряя капли зелья в Васин чай. — Потому что еще вчера ты считала иначе.

Вася на какое-то время задумалась, а потом честно ответила:

— Просто я узнала, что это не просто блажь избалованного наследника. Это не пройдет. Мне с Воронцовым и его чувствами всю жизнь надо как-то договариваться.

И это было чистой правдой. Если бы Воронцов в Нави не сказал Яге о природе своей влюбленности, то Вася бы еще много лет бегала от него.

* * *

Жители Магического Союза не имели не малейшего понятия, что в конце октября состоялась крайне важная встреча. И очень необычная. Всеволод не любил Навь. Да кто вообще может любить этот мир? Мир, в котором вообще ни в чем нельзя быть уверенным. И этот туман, стелящийся повсюду. Они с трудом зашли в Навь. Никольский, например, вообще не забредал сюда с окончания обучения, так что на его фоне легко было почувствовать себя профессионалом. А потом и идиотом, потому что стоял по щиколотку в воде и звал Ягу.

Теоретически, весь пограничный мир — это мир разума. И, в теории, разум здесь может все. Только опровергали это утверждение сотни раз. Но вот сильному магу разума удается докричаться здесь до нужного человека, даже если они не знакомы лично. Есть такой способ передавать сообщения во время военных действий. Сквозные зеркала поломать на расстоянии проще, чем маглам заглушить мобильную связь — так сможет любой магистрант. А птичья почта, шкатулки, вестники на пегасах — все это долго. Поэтому приказы "из центра" получали посредством общения в Нави. Ну как, общения… перекрикивались отдельными фразами.

Как и его сын неделей назад, Всеволод был немало удивлен избушкой на курьих ногах, обилием магловских вещей у старушки-некромантки и заклятью доверия в главной комнате. Оно считается запрещенным, его не разрешали ставить без лицензии от аврората, но все равно все его используют. Макс из-за своей юности еще не научился его распознавать без магических проверок, но уж Всеволод это заклятье хорошо изучил. На самом деле, никаких тайн оно не заставит выболтать. Так, сделает гораздо откровеннее, да еще заставит считать собеседника хорошим человеком. Мелочи, которые иногда влияют на многое.

Кроме самой Яги, было еще пять женщин. Все уже в летах, те самые бойкие бабульки, что держат частную фирму по сбору редких магических трав. Они пользовались некоторой известностью среди зельеваров и артефакторов. Хотя бы потому, что доставали цветки папоротника. Магический вид папоротника, что цветет раз в году, на русалочьей неделе, дается в руки только ведьме, и только один в год. Чтобы его найти, нужно еще и уметь искать, так что далеко не каждая ведьма могла получить этот цветок. Бабульки продавали по десятку в год. Не сказать, что эти цветочки приносили огромные деньги. Во-первых, товар нужный, но не самый востребованный. Во-вторых, ведьмы за свои услуги не могут брать больше, чем им нужно для жизни. Это такой природный закон, они должны поддерживать гармонию. Если можешь многое от природы взять, то просто не имеешь права на этом наживаться.

В общем, бабульки эти к одним были вполне доброжелательны, а других с крыльца метлой прогоняли. И разговор вышел не из легких. Оказалось, что Фамусовы, Никольские и Авиалиани в тайну были посвящены лишь условно, не знали очень и очень много. Знать-то, конечно, много и не надо. Да, ведьмы понимают свое положение. Да, по-прежнему не хотят высовываться. И да, хотели бы как-то упростить свою жизнь.

Долго и нудно спорили, пересказывали те же вещи снова и снова, решали как бы так и ведьм частично легализовать, и тайну не раскрыть, и чтобы все остались довольны. А еще решали — кого в тайну посвящать, а кого нет. Сражались за право рассказать главам вассальных родов, и тут же сражались за сужение круга посвященных. В общем, день выдался нелегким.

Только в самом конце долгих переговоров Всеволод все же спросил про проклятых и того, кто это делал.

— Не некромант, — уверенно заявила Яга. — Когда наши в Навь входят, это чувствуется. Родится сейчас обладатель этого дара — я узнаю. Не смогу сказать где он родился, мальчик это, или девочка, в какой семье, но однозначно почувствую момент рождения такого ребенка.

— То есть некромантов сейчас нет? — уточнил Всеволод.

— Кроме меня и моих внучек есть один род в Южной Африке. Кстати, можете их под шумок перевести. Я разговаривала с мальчишками — они ничему не учатся, ничего не умеют, но практически все в их роду могут поднимать трупы хотя бы на пару часов. Они называют это магией вуду. Даже названия нормального не знают. Ну и еще есть отец с сыном из Индии, тех охраняют больше, чем все государственные секреты. Парень один, совсем молодой, только начал учиться, из Ирана. Ну, из рода Харона две девчонки-двойняшки. Но они тоже скрываются. Дурацкие легенды делают из нашего племени чуть ли не главное зло во вселенной.

— А девчонок забрать можно? — оживился Никольский.

Яга покачала головой:

— Такой дар, как мой, или этих девушек, к месту привязан. К языку и народу, если вам угодно. Я не могу уехать полноценно — силу потеряю. Не в один день, разумеется, а постепенно.

— Мы отвлеклись, — покачал головой Всеволод, — Что там с проклинателями?

У них будет много времени, чтобы обсудить некромантов. У Всеволода теперь появится секретарь из этого рода. Мальчики у них рождаются редко, а уж с даром — и того меньше, так что дядя Мирославы был уникумом для рода Яги.

— Рода некромантов, которые обычные, а не вроде нас, славятся в принципе своеобразным отношением к смерти. Они живучие очень, в Нави неплохо ориентируются, им заклинания из темной магии чуть проще даются. Только… искать такие рода — гиблое дело. Как я говорила, некромантов всегда побаивались, так что такие способности скрывают.

— Но это может быть наследник такого рода.

— Или наследница, — улыбнулась Яга. — Не забывайте, что наследовать способности можно вне зависимости от пола.

Всеволод кивнул, размышляя над этим.

— А заклинание?

— Я не умею считывать то, что не видела, — сердито покачала головой Яга. — Проклятье на девушках было магическим, не колдовским. Именно поэтому мне его отсюда снять сложнее. И решение проблемы тоже должно быть магическим, без ритуалов — только кучу силы вбухаете, а получите ноль. И завязано все было на желании мага навредить. Это как сглаз. Знаешь, когда сглазы долго держатся? А вот тут проклятье такое же.

Сглазы — это нечто интуитивное, сказанное в сердцах. Вроде: "Да чтоб тебе икалось!" — или: "Пусть его с работы уволят". Они мелкие, в ауре мага чаще всего сгорают до того, как начнут действовать. Вот только подпитывает их эмоциональное состояние мага, поэтому чем сильнее его обидели — тем мощнее сглаз. Иногда может и пробить все слои защиты. Обнаружить его сложно. И обычно он слетает сам спустя пару месяцев — человек остыл, смирился. Но иногда держится по несколько лет — пока сглазивший не простит, не забудет об обиде.

Эмоциональная привязка этого проклятья означала, что действовать должен был фанатик, который будет по-прежнему желать девушкам зла, желать оставить их проклятыми. Как только он охладеет к идее — проклятье спадет. Но Вершков мертв и теперь девушек можно вытаскивать. Что и сделали еще в начале недели.

Марина Солнцева навсегда останется сквибом — она пробыла в Нави слишком долго, магическое ядро серьезно повреждено, колдовать она теперь сможет лишь с огромным трудом и лишь пару заклинаний в день — это и есть уровень сквибов. А вот остальные девушки поправятся. Настя Ельская пострадала даже меньше Алевтины Новгородцевой — талисман защитил ее от магического истощения.

Благодаря грамотной работе специалистов, о произошедшем в Колдовстворце быстро забыли. Помнили лишь авроры — они все еще вели это дело, и пострадавшие, которые не скоро смогу восстановиться психологически. Все же они все это время не спали. Их разум бодрствовал, они слышали все вокруг, и думали, думали, думали… страдали. Такое просто не забудется.

* * *

Привыкнуть быть девушкой Макса оказалось относительно легко. Судачили, правда, за спиной. Даже называли меркантильной. Говорили, что она его не любит и с ним из-за денег. Вася боролась с желанием воткнуть этим сплетницам вилку в глаз. Из-за денег? Вам бы такого… Воронцова.

В остальном, "встречаться" с ним мало чем отличалось от "дружить". Они вместе гуляли почти каждый вечер, по выходным Макс водил ее в кафе в разных городах. Иногда выходили за пределы антиаппарационных чар и совершеннолетний Воронцов уносил их обоих не в столь популярные места. Оказалось, что он немало помотался по стране. Отец часто брал его с собой, с детских лет приучал смотреть на мир не через бумажные отчеты, а собственными глазами.

Иногда гуляли большой компанией. Но отчаянно чувствовалось, что тогда Эле, которая крайне успешно отнекивается от всех ухажеров, становится скучно. Ярослав начал гулять с Настей Ельской, и со стороны они походили скорее на безумных ученых, чем на влюбленную парочку. Как-то по вечеру Вася с Максом шли позади них, и с долей ужаса слушали медицинские байки о распоротых животах, торчащих костях и прочих ужасах.

О проклятиях говорили редко. Школьная жизнь была насыщенной, плюс администрация внезапно решила отвлечь учеников — в ноябре объявили еще одни танцы, а потом и концерт. Инна Крузе все же отчислилась из школы — не смогла больше учиться. Ее парень стал причиной смерти одной девушки и почти смертельного магического истощения другой. Богдан по секрету сказал, что семья Марины Солнцевой уже получила разрешение на покупку дома в городе Бёрё — девушка будет учиться в магловской школе. Надеется все же устроиться в жизни.

Макс мог бы еще сказать, что и Инна тоже переезжает в тот город. У оборотней не принято осуждать, там проще выживать тем, кто считается виновным перед законами человечности и морали: многие оборотни перед тем, как все же оказались в этом городе с семьями, убили кого-то. Так что Инна со своей влюбленностью в серийного убийцу была там не самой большой злодейкой. Вася, когда услышала об этом, все гадала: смогут ли бывшие подруги вообще разговаривать после такого? Винить вроде как и не в чем, но… наверное, это будет похуже ссоры из-за немытой посуды и съеденного пирожного. Или даже из-за уведенного парня.

Приближалась зачетная неделя, а у девчонок из первой группы внезапно времени стало даже больше, чем было ранее. Все отправились разбираться в пропущенных темах, непонятных местах и семестровых работах, а они все сделали заранее. Домашней работы, правда, стало больше. Но она почти вся была направлена на повторение.

Другое дело — особо не погуляешь. Начало декабря неожиданно выдалось не только снежным, но и морозным. Внутри климатического купола температура держалась в относительно комфортных условиях — не опускалась ниже минус двадцати, но по вечерам дул противный ветерок, который проникал даже сквозь согревающие чары. И именно в эти зимние вечера Вася неожиданно села за шитье. Из куска домотканого льна вырезала просторную мужскую рубаху.

— Зачем? — удивилась Катя.

— Знаешь же, что на Турицы будут ритуальные поединки. Без палочек, — принялась объяснять Вася. — Сначала посвящают в воины всех, кто достиг семнадцати лет. А потом проходят такие бои на деревянных мечах или просто кулачный бой. Ну так вот. Парни там будут в штанах и рубахах, даже без обуви и нижнего белья.

— Ты шьешь рубаху Максу? — восхищенно спросила Катя.

Она отчаянно желала, чтобы у них все было хорошо и ей было неприятно видеть некоторую холодность со стороны Васи.

— Если не сошью, все будут сплетничать, — сердито буркнула Вася в ответ. — Опять будут говорить, что я с ним из-за денег. Бесит!

Катя задумалась на пару минут. А ведь Богдан, получается, тоже будет участвовать? И ему как раз исполнится семнадцать до Туриц.

— Это типа какое-то поверье? Ну, что нужно рубашку сшить? — уточнила она.

— В некотором роде. Обычно покупают… либо матери-сестры-невесты перед началом поединков на виду у всех дарят рубашки, — ответила Эля. — Считается почетным драться в подаренной рубашке.

— Мама в этом году шьет Кириллу, — продолжила Вася. — Так что мне даже сослаться на занятость не получится… Эх… повезло Воронцову — ведьмовские рубахи правда как амулеты работают.

— Хвастунишка, — буркнула Эля.

Сама она рубахи не шила: некому. Женатые мужчины с детьми в этих развлечениях участия не принимали, так что братья ее перестали нуждаться в рубахах еще до того, как Эля научилась ходить.

— Научи меня, — потребовала Катя. — Богдану ведь тоже нужна.

Эля с Васей переглянулись и синхронно вздохнули.

— Ты вообще шить-то умеешь? Вышивать? — уточнила Эля.

— Пуговицы пришиваю, — улыбнулась Катя, уже понимая причину усталых вздохов подруг.

Но не оставлять же Богдана без рубашки? Вася вот Макса даже не любит, а все равно шьет. Нужно учиться. Быстро.