Смерть, налоги, пятичасовой чай (джен)

Предупреждения: возможны спойлеры к «Шерлоку ВВС», циклу Пратчетта «Плоский мир» и устройству вселенной.

Дополнительное предупреждение: лошадь Смерти зовут Бинки.

There`s a place you`re always welcome

That`s is nice as it can be

Everyone can get in

`Cause it`s absolutely free!

Добро пожаловать в длинные, сбивчивые и чересчур эмоциональные примечания к работе. Обычно я стараюсь как можно меньше распространяться об источниках, параллелях и множестве взаимосвязей, которые отыскиваю или изобретаю, — потому, что способна вещать об этом без остановок и очень долго. Но «Смерть…» — не тот случай. Возможно, это слишком личное. Поэтому и рвёт крышу до того, что я присовокупляю свои мысли отдельной главой.

Думала, что припасла «Смерть, налоги, пятичасовой чай» на особенный случай. Может, напишу в качестве подарка себе на день рождения, мечтала я. Может, на новый год. Какой-нибудь. Когда-нибудь. Но потом я увидела картинку «Шерлокиады»… и понеслось.

Не скажу, что пожалела об этом решении. Иногда для свершений нам нужен хороший пинок. И напряжение сил. Звёзды сложились, и я сделала то, что сделала. То, что давно должна была сделать. Вот и всё о процессе создания текста, собственно говоря.

.

That`s death

No need to take a breath

Just lay around all day

With not a single bill to pay

Hooray!

Месяца три назад, когда мне в голову только пришла эта идея, я полезла шерстить разные ресурсы на предмет своего (неосознанного, но очень вероятного) плагиата. И не нашла ни одной работы, где Шерлок был бы Смертью «Плоского мира». Или плохо искала, но, так как это собьёт меня и вас с мысли, опустим эту возможность. Людям свойственно игнорировать информацию, даже актуальную. Я — не исключение.

— Серьёзно?! — возопила я тогда, хватаясь за голову. — Я одна это вижу?..

Дело в том, что голос Бенедикта в определённом смысле является следующим в очереди наследования титула «Самый знаменитый голос Британии». Да, Стивен Фрай вне конкуренции, но у него — бесподобное произношение («penguins!») и потрясающая личная харизма, а я говорю скорее об обертонах и особом «привкусе», что сопровождает голос любого известного актёра. Обо всех героях, что говорят этим голосом. Обо всех вымышленных и не очень мирах, в которых этот голос раздавался.

Был Кристофер Ли — Саруман, граф Дуку, противник Бонда. Человек, проживший долгую, насыщенную жизнь и под занавес, уже на девятом десятке, выпустивший альбом в стиле хеви-метал. Он подарил свой голос Смерти из «Санта Хрякуса» (добротная экранизация четвёртой книги из цикла Смерти, лучшая из всех экранизаций Мастера). В нём роль Сьюзен, его внучки, сыграла Мишель Докери («Аббатство Даунтон»).

>Правка от Lizard Queen: голос Смерти в "Санта-Хрякусе" принадлежал Йену Ричардсону. Ли озвучивал Смерть в Цвете волшебства, Вещих сестричках и Роковой музыке.

Был Алан Рикман — и во многом благодаря ему мы смотрим «Гарри Поттера» в оригинале, и мурашки бегут по телу. Я не обрезаю блистательную карьеру до одной роли, ибо (ИМХО) его лучший образ — судья из «Суинни Тода». Не стоит забывать и начитку сонетов, авторство которых приписывается Уиллу Шекспиру (это тоже можно обсуждать полжизни). И роли в театре, до которых я ещё не добралась, но которые уже предвкушаю.

А теперь Бенедикт Кэмбербетч занял опустевшее место на пьедестале — и никому здесь не надо доказывать, что он этого достоин.

.

That`s death

No more sicknesses or flu

If you`ve lived beyond your means

You can die beyond them too

Boo hoo!

Но голосом Смерти дело не ограничилось. Стоило мне допустить, что две вселенные, сотворённые признанными мастерами слова (оба — англичане, как и подавляющее большинство всех упомянутых здесь актёров и писателей), могут найти точки соприкосновения, как оказалось, что этих точек — как маковых зёрен в хорошо сдобренной ими выпечке.

Откровения и находки посыпались одна за другой.

Майкрофт Холмс стал патрицием Витинари. Думаю, прекрасный ряд из сыгравших эту роль актёров (Джереми Айронс, который папа Александр Борждиа, Гумберт и Альберт из последнего /ну так себе/ запуска DC; и Чарльз Дэнс, который не только Тайвин Ланнистер, но и судья из «…И никого не стало», экранизации «Десяти негритят» Агаты Кристи, но без негритят) мог бы продолжить Марк Гэтисс. И никто бы не заметил подмены — типаж тот же. И тот же образ Большого Брата, этого всесильного деспота, чья непререкаемая тирания оказывает на город влияние более оздоровляющее, чем демократия… Сами понимаете.

.

Well the greatest and the finest

Have already died

Why not simply join them

On the other side?

Нельзя упомянуть английский юмор без того, чтобы вплести в разговор Хью Лори и Стивена Фрая, который возникает на этих страницах уже во второй раз. Дело не только в их шоу, или в QI, или в книгах Фрая. Или в «Докторе Хаусе», сериале, что спас несколько жизней и показал, насколько плохо держатся наши нимбы и что можно делать своё дело и без белого халата. И делать его хорошо. Кроме того, Лори — блестящий музыкант, чья деятельность на этом поприще для меня является источником непрерывного вдохновения и восхищения.

А ещё в паровозик ассоциаций мгновенно добавляется вагон-локомотив с красивой табличкой на боку — и я прикрываю ладонью глаза, потому что блеск золота в солнечных лучах рассыпает повсюду праздничные искры.

Говоря о Пэлеме Вудхаусе, нельзя не улыбаться. Не только Дживс и Вустер (сыгранные парочкой из абзаца выше), но и рисковый журналист Псмит, но и одиночные романы, повести и рассказы, лекарство от уныния и меланхолии. И всё это написано человеком, чьей стойкости можно только поразиться. Я давно не прикасалась к теплу его строк, однако грядёт осень. А значит, ничто не будет цениться так же высоко, как приветливо распахнутая книга любимого автора.

Не думайте, что я забыла о том, чей юмор жёстче, противоречивее и не так филигранно выверен, как у Вудхауса. Речь о нобелевском лауреате Джордже Бернарде Шоу, удачно женившемся в своё время на зеленоглазой миллионерше и не менее удачно умершем в глубоко почтенном возрасте. От чего бы вы думали? От осложнений перелома шейки бедра. От падения с лестницы в саду. В девяносто с гаком лет. Мне бы так.

О GBS, пародоксалисте, театрале, гении — я могу говорить бесконечно. Да, Нобелевскую ему официально вручили за «Святую Иоанну», но (совет всей моей жизни) прочитайте и другие пьесы, вас может круто встряхнуть/бомбануть/вдохновить! Особый смак — авторские к ним примечания. Из них черпаешь больше, чем из тома мемуаров некоторых его современников.

За одним драматургом ирландского происхождения, покорившим Лондон, след в след идёт другой. И да, Оскар Уайльд, возможно, кому-то покажется слишком рафинированным эстетом для нашей подборки. Да, я не испытываю желания возвращаться к единожды прочитанному «Дориану Грею», но Уайльд не ограничивается одним романом. Лучшими вещами (осторожно, личное мнение) у него считаю «De profundus» и «Саломею», которую я поняла, лишь прочитав одну из биографий Оскара. Для интересующихся: это была «Правда масок» Ланглада.

Вишенка — Стивен Фрай играл Оскара Уайльда. Попадание хорошее, особенно пикантное оттого, что первый — гомосексуален, а второй — би. Круг можно замкнуть тем, что Стивен снимался в этом фильме в компании Джуда Лоу, а последний не только новый Дамблдор, но и Джон Ватсон в версии Гая Ричи.

У вас ещё голова от параллелей и перпендикуляров не закружилась?..

.

That`s death

Say farewell to all your bills

Rip up all your wills

And pop your final pills

Amen!

Не обозвать Майкрофта М было просто невозможно. Параллель или даже кроссовер со вселенной Бонда — интригующий ход, который используют многие фикрайтеры фэндома. Для подобных па есть свои основания.

Роль Q в последних фильмах (тех, что с Крейгом) исполняет Бен Уишоу. Который — внимание! — играл Ричарда II в «Пустой короне», экранизации шекспировских (снова) пьес. А Бенедикт в ней же играл своего предка, Ричарда III Плантагенета. Там же засветились Том Хиддлстон (Локи у Марвел и парень из «Ночного администратора» с — никто не удивился — Хью Лори), Дэвид Суше (Пуаро представлять надо? А Взяткера Позолота из «Опочтарения» по Пратчетту?)), Джереми Айронс (мелькал выше).

А ещё в «Опочтарении» в роли Ангелы Красоты Добросерд, прекрасной девушки, появляющейся в компании големов и сигаретного дыма, снялась изумительная Клэр Фой. Да, та самая, что не побоялась взяться за роль Елизаветы II в «Короне». Поэтому я не могла не включить в текст фрагмент с королевой. Ещё кино-Ангела — это тёмные волосы в высокой причёске, бледная кожа, пронзительно-светлые глаза, красная помада и красный лак. И чёрное платье. И чёрный хлыст в руках. Ни на кого не намекаю — тут всё и без намёков ясно.

Поговорили о Майкрофте и Бонде, королеве и красавице, начинаем говорить о… Грегори Лестрейде и Сэмюэле Ваймсе. О полицейском из Скотланд Ярда и о стражнике из Псевдополис Ярда. Они простые (на первый взгляд), без тёмного прошлого, особенных дарований и невероятных талантов — но на них держится небосвод здравого смысла, без которого любая история теряет связующую нить. Я подарила Грегу дырявые подошвы (прости, но так нужно) и любовь к фастфуду, которая была у Сэма. Не думаю, что эта отсылка была хоть кому-то понятна, но — боже мой! — как я улыбалась, пока писала!

Сэм — любимый персонаж самого Пратчетта и, чего греха таить, мой. Его стойкость, невероятная жёсткость и принципиальность не раз спасали жизни и государства. Самое поразительное: когда я говорю «жизни», я имею в виду и жизни тех людей, что покушались на его семью, жену и маленького сына, Сэма-младшего. Есть невероятный по силе момент в «Понюшке»/«Snuff», когда Ваймс едва не пересекает грань между судом и самосудом, тем не менее останавливается.

Он — стражник. Он — не имеет права. Ни при каких обстоятельствах.

И Тьма Призывающая, грозный символ и страшная сила, отступает перед Тьмой Стерегущей. Потому что внутри Ваймса тьмы больше, чем в мире снаружи. Поэтому он такой хороший стражник. И поэтому он — тот, кто сторожит сторожа.

Warning — резкий скачок рейтинга и смена направленности. Сэм — один из немногих людей, кого патриций Витинари уважает, несмотря на то, что Ваймс его арестовывал. Единожды. На глазах всего города. Была такая необходимость. А так как есть определённая параллель между ними, Холмсом-старшим и Лестрейдом… Ждём в пятом сезоне «Шерлока» этот момент. Судя по 4.03, наручники в отношениях этих двоих имеют место быть.

Занятно: Руперт Грейвс сыграл в «Белой королеве», мини-сериале о Элизабет Вудвилл (Ребекка Фергюсон, на которую можно любоваться бесконечно — и всё равно, какого ты пола), одной из самых ярких женщин около английского престола. Собственно говоря, именно Ричарда III (вспоминаем, мотаем вверх) обвиняют в смерти двоих её сыновей, мальчиков из Тауэра, наследников брата Ричарда, Эдуарда IV. И снова мы возвращаемся к Плантагенетам, а значит, на периферии зрения мелькает вездесущий Бенедикт.

Работоспособность его как актёра — поражает. Жду не дождусь возможности глянуть-таки «Патрика Мелроуза». Он обещает быть настолько триггерным и тяжёлым, насколько это вообще возможно для многосерийной драмы, выпущенной на суд широкой публики.

.

That`s death

It`s a tête-à-tête with fate

If you`re not feeling great

Then it`s the best way to lose weight,

Mate!

Вы все знаете, что я люблю Джона Ватсона. Да, как и всех остальных персонажей, но какой-то особенной любовью. И во многом благодаря этой любви мы видим Смерть именно глазами доктора/капитана.

В этой версии моего Джона (речь о свежей экранизации ВВС, так что благодарим Мартина Фримана) слились воедино сразу несколько персонажей Пратчетта. Это и Мор — ученик Смерти, нарушивший естественный ход событий из-за своей человечности. Это и Ринсвинд — очень специфический волшебник-недоучка, который умудряется бегать от Смерти с таким успехом, что тот уже не удивляется невероятной везучести этого бес/смертного.

Но мой Джон — ещё и капитан Моркоу Железобетонссон. Законный король Анк-Морпорка доблестно служит в Страже и не торопится надевать какую бы то ни было корону. Он прямой, как палка, оказывающаяся в колёсах злоумышленников чаще, чем последним того бы хотелось. Тот самый капитан Моркоу, человек, которого воспитали гномы. Человек, который считает себя просто «очень высоким гномом».

Вещаю из тела, не достигающего в длину метра пятидесяти пяти. Обладаю суперспособностью остренько шутить на тему.

.

That`s death

The wealthy and well-bred

All of them are here

And they`re all completely dead

Stone dead.

И вот мы добрались до него. Финала. Последнего аккорда.

Сэр Теренс Дэвид Джон Пратчетт, больше известный как Терри Пратчетт, второй после Роулинг «самый продаваемый британский писатель». Я могу просто зажать «А», и, в принципе, этим сказать всё. Но постараюсь выразиться яснее.

Если совсем кратко: будь у меня возможность сохранить в своей памяти лишь одного автора прозы, я бы оставила его. Без колебаний. Потому что никто больше не писал таким живым, подвижным языком о столь сложном и спорном. Никто не сделал смерть Смертью, никто не поставил орангутанга смотреть за библиотекой, никто не протащил в Псевдополис Ярд вампира по имени Салли (Донован, сдавленный смешок) — потому что стражник есть стражник, и плевать, кем он является сам по себе: вампиром, троллем, оборотнем или констеблем Посети-Неверующего-с-Брошюрой.

Пратчетт живописует привычный нам мир. Да, он плоский — как мы, если не собираемся расти над собой. Да, он несправедливый, местами скучный до зубовного скрежета; он полон условностей, сомнительной морали, алчных жрецов и недальновидных правителей, затупков и хвастунов, мошенников и наёмных убийц.

Но есть надежда, что из затупка получится добросовестный сержант, мошенник возродит Почтамт, а бывший убийца станет во главе сумасшедшего по определению города и будет держать всё в образцовом порядке. Пока песок в его жизнеизмерителе не кончится совсем.

«Даже цветы не любят сидеть в дерьме. Поэтому и растут». Так говорил тот, кто создал целый мир на спинах четырёх слонов и одной черепахи неопределённого пола.

.

That`s death

No more headaches, no more pain

Of the millions who`ve died

No one came back to complain.

Aha!

Целительное воздействие юмора во многом заключается в том, что мы склонны шутить о страшных вещах. Тех, о которых не принято говорить иначе, чем посредством шуток: иногда грубых, иногда чернушных. Согласитесь, самые бомбические анекдоты — это те, которые вы из-под полы пересылаете ближайшим друзьям, или рассказываете на ухо взрослой сестре, или, поперхнувшись вдохом, заканчиваете жестами — потому что вас разрывает напополам.

Самая лучшая шутка — шутка на грани. Между допустимым и нет, на стыке несопоставимого, непредставимого, немыслимого. Так мы пробуем мир на прочность. Так мы пробуем на прочность самих себя.

Мы орудуем смехом. Мы вооружаемся иронией. Мы защищаемся сарказмом.

Но иногда мы беззащитны.

Пратчетт запомнился этому неправильно-сферическому миру двумя образами, отпечатавшимися в сознании масс. «Плоский мир» и… болезнь Альцгеймера. В 2008 году ВВС снял «Терри Пратчетт. Выбирая смерть». Я посмотрела этот фильм году так в 2010 — и следующие пять лет следила, как писатель постепенно (очень медленно, но неизбежно) перестаёт писать. Потому что не может. Забывает слова и буквы, теряет концентрацию и память. Последние книги он надиктовывал помощнику или программе по распознаванию текста. Примерно тогда я определилась со своим мнением по многим вопросам, которые Терри задавал обществу в целом и мне — в частности; профессиональный взгляд на вещи только упрочил изначально выбранную позицию.

Он ушёл весной 2015. А я продолжила собирать коллекцию его книг (все — в неизменно-чёрных обложках) и читать так медленно, как только смогу. Я берегу каждую из непрочитанных, потому что это — возможность разговора с давно ушедшим. Самого первого, трепетного разговора, полного изумления и открытий.

Но иногда, когда жизнь перемалывает меня напополам, ещё раз напополам и ещё раз, я проглатываю по две в месяц. И жить становится легче.

Мой Плоский мир навсегда останется горько-сладким, солёным от едва сдерживаемых слёз. В равной степени — от грусти и смеха. Такой же я постаралась сделать эту работу. Да, в ней много света и много надежды, но даже А`Туин, исполинская черепаха, бороздящая бескрайний космос, когда-нибудь растворится в нём без следа. Наше с вами время придёт раньше, гораздо раньше, и всё, что мы в силах сделать, — быть чуть добрее друг к другу. Чуть внимательнее. И — конечно же — мы можем шутить и смеяться. До колик и ноющих щёк.

И тогда не исключено, что тот, кого я увижу рядом с собой в последнюю секунду, тоже улыбнётся.

— НЕПЛОХО, — скажет он перед тем, как взять меня за руку и сделать первый шаг в бесконечную ночь.

Вместе.

Eric Idle — «That`s death»:

https://bit.ly/1vluniV