Версия 2.0 (джен)

После кадровых перестановок во главе Аврората поставили Долиша. Формально, Бруствер возглавлял все подразделения Отдела, включая Аврорат — но Гарри знал, что никакой реальной власти тот здесь не имеет.

Тем не менее, Бруствер цепко держался за свое место, умудряясь лавировать между новым Министром, Дамблдором, а также самодовольным болваном Долишем, которому вынужден был подчиняться Гарри. Он казался исполнительным и невозмутимым, его позиции укреплялись с каждым годом — и Гарри дал себе слово не спускать этого человека со счетов.

Уход из их подразделения Кингсли, Робадса и Тонкс, фактически, развязал Гарри руки.

Да, в Аврорате все еще были «старожилы», способные усложнить ему жизнь. Многие из них этим и занимались. Гарри не знал, приказал ли им Скримджер, говорил с ними Долиш — или они сами невзлюбили выскочку, чье имя день за днем появлялось в газетах?

Было ясно: несмотря на холод со стороны Министра, у Гарри куда больше шансов продвинуться по карьерной лестнице, чем у каждого из них. Он ведь был Гарри, мать его, Поттером, Мальчиком-Который-Выжил, победителем Волдеморта!

И, уж конечно, не постеснялся бы этим воспользоваться.

Кто-то из авроров с самого начала оставался в стороне от подковерных интриг. Кто-то действовал исподтишка. Некоторые открыто насмехались над Гарри, не давали доступа к информации, не спешили приходить на помощь.

Были и те, что запускали заклятием подножки в коридорах, заливали кофе его бумаги, создавали неприятности, даже не скрывая, что все это — их рук дело.

Будь Гарри, как прежде, на короткой ноге с Министром, никто не посмел бы даже косо на него посмотреть. Но чувство конкуренции, неловкость и настороженность в отношении к победителю Темного Лорда и молчаливое одобрение начальства, с первых же дней невзлюбившего Гарри, с каждым днем накаляли ситуацию.

Скримджер демонстративно проходил мимо него в коридорах, не удостоив даже кивком.

Нет-нет да выходили статейки с грязными слухами.

Долиш не скрывал, что считает его обузой, и постоянно ставил на самые провальные дела.

Старожилы, опасавшиеся конкуренции, и старые знакомцы по Хогвартсу, стычки с которыми случались еще в коридорах школы, смелели и распоясывались с каждым днем.

Гарри и раньше недолюбливал Маклаггена с дружками. Они не раз пересекались на квиддичном поле — и гриффиндорский громила всегда старался сбить его с метлы. Встретиться с ним в Аврорате было неприятным сюрпризом.

Именно Маклагген первым стал распускать дурацкие слухи внутри Отдела. Именно он инициировал первые стычки. Именно с его подачи Харпер, Таулер, Брукс и многие другие подключились к травле, сделав жизнь Гарри практически невыносимой.

Первое время Гарри пришлось тяжело — но со временем, не опасаясь надзора Ордена, он смог поквитаться с обидчиками.

* * *

Гарри умел ждать: первой жертвой стал не Маклагген, а Кеннет Таулер.

Прошло несколько месяцев с начала стычек, прежде чем Кеннет попал под шальное проклятие при обходе Лютного переулка. Если бы ему своевременно оказали помощь, парень отделался бы легким испугом. Но уж Гарри-то постарался — и в нужный день напарником Таулера оказался человек, ни черта не смыслящий в медицинских чарах.

Гарри до сих пор ухмылялся, вспоминая об этом.

Шалость удалась при помощи Рона Уизли. На тот момент они не общались уже около двух с половиной лет — но Гарри прекрасно помнил слабости бывшего «друга».

Например, Рону всегда слабо давались медицинские чары. Он сдал вступительные в Аврорат лишь чудом, натренировав к экзамену самые ходовые связки. Конкурс был невысоким, Уизли — почетными членами Ордена, Кингсли — главой Отдела, и Орденовцы почти наверняка подсобили «своим».

Но Гарри наблюдал за Роном на экзаменах, с мстительным удовольствием отметив и испарину на лбу, и слабость его лечебных заклинаний. И, конечно, вспомнил об этом, вынашивая план.

Вторым ключиком к исполнению мести стало происшествие с Биллом. Смерть Билла, которая оставила на них обоих свой отпечаток.

Если быть объективным, Рон, конечно, не был виноват в этом. Из-за его предательства Гарри с Биллом расстались, и только. Все, что случилось позже…

В том, что случилось позже, скорее, Гарри следовало винить себя.

Но они так и не поговорили напоследок. Рон сорвал их прощальный разговор, их последнюю встречу — и то, что другой встрече уже никогда не суждено было сбыться, сделало ситуацию лишь острее.

Рон подводил Гарри неоднократно — но это был первый раз, когда он так открыто предал его доверие.

Гарри вычеркнул первого друга из своей жизни, но отпустить ситуацию до конца так и не смог.

А ведь это именно Рон когда-то нашел Билла. И потому вид Таулера, залитого кровью, поначалу вогнал того в ступор. Прошло уже несколько лет, но Гарри не забыл — и он знал, что и Рону тоже никогда не забыть тот день.

Время и место были совсем не те, но… Таулер был высоким и тонким, рыжеволосым — издалека он вполне сошел бы за одного из Уизли. Волосы, перепачканные в крови — ну и что, что оттенок был совершенно иным?..

Лужа крови на мостовой...

Кожа Рона стремительно теряла все краски. Гарри стоял в стороне под мантией-невидимкой, с мстительным удовлетворением вглядываясь в его побледневшее лицо.

Конечно, Таулера доставили в Мунго. Конечно, колдомедики без труда смогли наложить контрпроклятие — но нужный момент был уже упущен. Не все последствия проклятия удалось ликвидировать.

Кеннет стремительно шел на поправку, но колдомедики настоятельно рекомендовали ему впредь воздержаться от оперативной работы.

Двери Убойного отдела Аврората надолго закрылись для него. Архив? То, что Таулер не захочет работать с бумажками, было ясно как божий день. Ну, а если бы он однажды и надумал вернуться…

Что ж, у Гарри всегда была пара трюков в запасе.

* * *

Происшествие с Таулером заставило Аврорат встряхнуться, но в жизни Гарри почти ничего не изменилось. Долиш все так же зверствовал, Кормак Маклагген с компанией усиленно портили ему жизнь, а остальные не рисковали вмешиваться.

Так что вскоре расправиться с гриффиндорским придурком стало для Гарри приоритетной целью.

Идея, которая пришла ему в голову, была поистине гениальной. Даже жаль, что ей нельзя было ни с кем поделиться.

В тот период Гарри вообще чувствовал себя как никогда одиноким. Даже странно — он так мечтал о победе над Волдемортом, чтобы никому из его близких больше никогда не угрожала опасность… Но, победив, вдруг остался совершенно один.

Грег и Панси в то время отсиживались у дальней родни. После победы им не выдвинули обвинений — но Министерство зорко следило за детьми Пожирателей, их передвижениями, каминами, контактами и счетами.

Шумиха после судов над их родителями еще не утихла — и на время Гарри пришлось ограничить контакты с людьми, которые в последние годы стали самыми близкими его друзьями. Конечно, они обменивались письмами — но писать ничего мало-мальски важного было нельзя.

Эдриан уехал из Англии сразу после окончания Хогвартса. В стране тогда было уже неспокойно, а принимать метку Волдеморта он не желал. До сих пор он возвращался лишь дважды в год, чтобы навестить родню, а однажды на рождественских каникулах Гарри даже гостил у него во Франции.

Эдриан Пьюси заменил ему старшего брата — и с тех пор, как тот покинул Хогвартс, Гарри отчаянно по нему скучал. Писем не хватало. Но Скримджер стремительно закручивал гайки. По всей стране шли суды. К бывшим однокурсникам Гарри было приковано повышенное внимание.

Он и сам понимал, что этой зимой Эдриану лучше не возвращаться.

Паркинсон, Пьюси и Гойл были теми людьми, которые знали про него все. Единственными, кому он мог бы рассказать о самом темном и сокровенном. Больше всего на свете в те непростые месяцы Гарри мечтал просто встретиться с ними тремя и поговорить по душам, как в старые добрые времена.

Кто еще оставался? Драко? Их отношения с Малфоем всегда носили характер странной полудружбы-полувражды. Гарри так и не понял, как же все-таки к нему относиться.

В конце концов, Драко рискнул всем, не выполнив приказ Лорда, но так и не предал его. И все же, они с Гарри так и не научились по-настоящему доверять друг другу.

Были еще Крэбб, Нотт, Забини и Гринграсс… С каждым из них Гарри мог бы легко поддержать разговор, с Блейзом они даже приятельствовали — но по-настоящему довериться? Увольте.

Был Флинт, бессменный капитан их команды по квиддичу, без устали гонявший Гарри и всегда готовый ввязаться в хорошую драку с гриффами. В годы войны под давлением отца он был вынужден принять метку — и все еще ожидал суда.

Была красавица Трейси, до сих пор безнадежно влюбленная в Гарри. Она много раз выручала его, они даже встречались когда-то — но он так и не научился понимать девчонок, не смог стать с ней по-настоящему близок. Панси была приятным исключением. С Трейси можно было бы расслабиться и приятно провести время — но не излить душу. Гарри больше не хотелось давать ей ложных надежд.

Был еще Снейп — последний человек на земле, с которым Гарри решил бы делиться проблемами.

Дамблдор, занятый восстановлением Хогвартса и удержанием своих позиций.

Сириус, который точно одобрил бы желание постоять за себя — но ужаснулся бы самим методам Гарри. У них и так не слишком ладилось в последнее время.

Несмотря на искреннюю заботу, Сириус всегда с подозрением относился к его компании — и к увлечениям «темной» магией. Когда-то Гарри искренне обожал крестного и был рад заполучить только «своего» взрослого. В четырнадцать — был раздавлен обстоятельствами переезда к нему. В шестнадцать — почти ненавидел за глупые запреты, узколобость и слепую веру в слова Дамблдора.

Потом он повзрослел и поумнел, но их отношения так и не вернули былой теплоты.

Так и получилось, что Гарри был героем — и был белой вороной в своем Отделе. Имел кучу друзей и приятелей — но ему даже не с кем было поговорить.

В годы учебы ему достаточно было сказать, что он задумывает проучить кого-то — и нашлась бы целая толпа желающих помочь. Напади на него кто-то — Слизерин встал бы за Гарри стеной.

Сейчас он остался сам по себе, без поддержки и без своего привычного тыла. Но он вовсе не был беспомощным.

* * *

Было даже забавно взять оружие своих же врагов и обернуть его против них.

Гарри еще не знал, кто стоит за покушениями на него — но уже понимал, что в этом замешан кто-то из министерских. Последнее нападение случилось почти сразу после происшествия с Таулером. Гарри увидел в этом возможность и охотно ее использовал.

Раз уж оставшимся на свободе «Пожирателям» так неймется добраться до победителя Волдеморта… Так почему бы новому покушению на жизнь Гарри Поттера не случиться в министерской столовой, решил он.

И все получилось даже лучше, чем он рассчитывал.

Половина столовой видела, что Маклагген сам выхватил у Гарри кусок пирога. Вторая половина была в курсе его подначек. Все, кто сидели рядом, слышали, как он поливал Гарри грязью в тот момент, когда стащил десерт с его подноса…

Формально, Гарри его даже не предлагал.

Да, пирог оказался отравлен — но, Мерлина ради, кто же будет добавлять яд себе в еду? Ну а то, что Гарри сознательно провоцировал Кормака, к делу не пришьешь, как говорится. В конце концов, всем ведь было известно, что они терпеть не могли друг друга.

Привычка Маклаггена портить его отчеты, толкать в коридорах, опрокидывать тарелки или таскать сладости с его подноса напоминала Гарри о маггловской начальной школе. Дадли любил развлекаться точно так же — тогда они были еще совсем детьми.

Гарри злился и обижался, но так и не нажаловался тете Петунье — хоть и знал, что та наверняка сделает кузену внушение. Тогда ему даже не пришло в голову подсыпать кузену хотя бы слабительное... не то, чтобы что-то по-настоящему опасное.

Теперь же мысли о Дадли вызывали уже не раздражение и обиду — а лишь глухую тоску. В конце концов, они ведь погибли по вине Гарри, все трое.

И если о дяде Верноне он никогда не сожалел, то тетя Петунья…

А еще Дадли — пусть тот и был полным придурком, тетя любила его всем сердцем. И Гарри не мог не задумываться о том, что у его кузена просто не было шанса вырасти и повзрослеть, измениться, осознать свои ошибки…

Из-за Пожирателей смерти.

Или потому что однажды Дамблдор оставил Гарри на пороге Дурслей… И тетя Петунья, хоть и никогда не любила его так же сильно, как Дадли, все же вырастила Гарри, как своего.

* * *

Конечно, потом было разбирательство. Все Министерство встало на уши.

Гарри только ухмылялся про себя: на него уже нападали в этих коридорах, но тогда все списали на Пожирателей. Злоумышленника не нашли — да, если честно, и не сильно искали.

Теперь же все всполошились не на шутку — весь их Отдел стоял на ушах. Долиш рвал и метал.

Гарри лишь разводил руками и качал головой.

Мол, очень жаль, что так вышло — но покушения на меня ведь уже случались, мистер Долиш. «Ужасно жаль, что так получилось». «Будем работать, господин Министр». «Обязательно найдем виновных», «отработаем все версии», «будем стараться лучше»…

— Недобитые Пожиратели смерти, — пожимал плечами Гарри, внутренне хохоча, каждый раз, когда в его адрес поступали расспросы. — Никак не успокоятся. Вы ведь помните, не так давно было еще одно покушение, и вот…

«Пожиратели смерти». Полгода эти слова использовались против него в ответ на все несоответствия, все покушения— как и на то, что виновных искали спустя рукава. Как же приятно было наконец-то использовать их в ответ.

Начальство бесилось, но поделать ничего не могло.

Именно в тот период Гарри окончательно убедился, что за покушениями на него стоит кто-то из Министерства. Он приглядывался ко всем, его паранойя возросла в разы — но он никогда не забывал об основной цели.

Гарри даже дал комментарии паре журналистов, охотно подтвердив, что происходящее — дело рук последователей Волдеморта, оставшихся на свободе, и что сам он чудом остался в живых. И даже навестил Маклаггена в Мунго, где папарацци удачно подловили его выходящим из дверей больницы.

Последние происшествия подняли его рейтинг на несколько пунктов, так что устраивать липовые покушения на себя самого оказалось не только забавно, но и полезно.

Кормак Маклагген впал в кому, и врачи боролись за его жизнь.

Между тем, без Маклаггена в Аврорате стало спокойнее. Многие новобранцы вздохнули свободнее — от грубого и задиристого Маклаггена доставалось всем.

Жизнь самого Гарри тоже стала налаживаться.