Слепой сон (джен)

«Мы инстинктивно боимся темноты. Мы инстинктивно ждем от нее опасности и смерти. Мы не понимаем, что смерть сама выбирает время. Приходит тогда, когда сочтет нужным».

© Вадим Панов «Куколка последней надежды»

Живот скручивало от отчаяния и страха, руки нервно стискивали мягкого зайца, хватаясь за него, как за последний оплот надежды, но девочка упрямо не позволяла себе закрывать глаза. Интуитивно она понимала, если зажмурить глаза и сделать вид, что все это страшный сон, чуда не случится. Она упрямо продолжала следить за своими похитителями, за их разговорами и передвижением, пряча свой взгляд за всклокоченной грязно-пшеничной челкой.

Сначала их было очень много. Человек десять или пятнадцать, и, вполне возможно, видела она не всех. Они приходили на склад, чтобы перекинуться со скучающей парочкой несколькими фразами, чтобы пошариться по складу в поисках съестного и развлечений, и чтобы поглазеть на нее. Ей было не жалко, главное, чтобы не трогали, но некоторые хищные плотоядные взгляды пугали ее до дрожи, это не было похоже на масленый взгляд Тито или на равнодушный — его напарника, нет, это было обещанием. Обещанием поиграть. Это было страшно. Девочка была уверена, что такие игры ей не понравятся.

После прихода Рекса, который увел почти всю банду (особенно она была рада, что этот бандит с собачьей кличкой увел мерзкого Тито, от липкого взгляда которого ей становилось откровенно не по себе), остались только двое.

Поначалу ей показалось, что дышать стало легче. Но это было только на первый взгляд.

Толстяк показался девочке в чем-то даже добродушным, ну, насколько добродушным может быть детский похититель. Он полностью оправдывал свою кличку: был очень большим, почти огромным (девочка видела людей таких габаритов на японских телеканалах, кажется, спорт назывался «сумо»?), причем большим он был не только вширь, но и в высоту. У него были восточные раскосые глаза и черный ежик жестких волос. Толстяк добродушно улыбался, протягивая ей булочку с повидлом, и его глаза превращались в узкие щелочки. Девочке даже показалось, что она видела в глазах этого огромного мужчины сожаление, но едва ли это могло помочь девочке хоть в чем-то. Ей нужно было что-то большее, чем простое чувство вины.

Больше Толстяк старался на нее не смотреть, мучимый угрызениями совести.

Томми поначалу показался ей безобидным. Он был очень тощим, настолько, что, кажется, в нем совсем не было мяса и жира, кожа туго обтягивала скелет. Ему было около пятидесяти лет, но девочка вполне могла ошибаться. Подбородок его украшала некрасивая щетина, на бледном лице выглядящая чудовищно. Под глазами Томми залегли глубокие сине-фиолетовые тени. Его образ был очень схож с образом типичного зомби из фильмов, что сейчас были очень популярны. Дополняла образ одежда с чужого плеча, вся потрепанная и потертая.

В целом, он показался девочке безобидным, до тех пор, пока она не встретилась с ним взглядом. У Томми были потухшие глаза разочарованного в жизни человека, но то, что загоралось в их глубине, когда он смотрел на нее... Предвкушение. Обещание. Что-то схожее с тем самым обещанием от других членов банды, что приходили на нее поглазеть.

Он был страшным. Гораздо страшнее Тито и всей банды, вместе взятой. От его взгляда кровь стыла в жилах, а дыхание спирало, девочка забывала о том, как дышать. Ей оставалось только забиться в дальний угол склада, подальше от этого страшного, совершенно безумного человека. И не было никакого сомнения в том, что он совершенно безумен, и это пугало девочку больше всего. Она отчетливо поняла, что, вполне возможно, не доживет до рассвета.

Она тихонько заскулила, раздираемая жутью и отчаянием.

— Эй, ну ты чего? — Толстяк подошел, присев на корточки и пытаясь успокоить ребенка, но лучше бы он сидел на месте и не поворачивался к Томми спиной. Девочка взвыла, и Толстяк, видимо, почувствовав опасность, попытался развернуться, но сделать уже ничего не успел: лом с треском и мерзким чавкающим звуком вонзился в его голову, вгрызаясь в мозг. Словно в замедленной съемке девочка следила за тем, как с жутким грохотом падает на грязный пол Толстяк с проломленным черепом и ломом в голове, как растекается лужа крови и пачкает ее недавно купленные грязно-белые сандалии.

Бежать. Нужно было бежать, мысленно убеждала себя девочка, вот только застывшее в оцепенении тело едва ли смогло бы двинуться и на сантиметр. В ушах набатом стучала кровь, а к глазам подступали неуместные сейчас слезы.

— Ты не выйдешь отсюда живой и невредимой, даже не надейся, отродье Лоуманов. Ты будешь держать ответ за действия собственных родителей. Будь им за это благодарна.

Хриплый каркающий торжествующий смех мрачно-безумной мелодией раздавался в гулком до эха молчании заброшенного склада. Мужчина задыхался от смеха, захлебывался в собственной слюне, но продолжал смеяться, не переставая. Зои смотрела на него с мрачной решимостью ходячего трупа и понимала, что это был конец. Для нее конец. Бежать было некуда. Только кто сказал, что она не попробует побарахтаться или, если не получится, не постарается продать свою жизнь подороже?..

* * *

Наутро после кошмара у меня было настолько поганое настроение, что мной овладел приступ мизантропии. Не то чтобы мне хотелось убивать, нет, убивать — это слишком пошло и экспрессивно, все же я была в хандре, а не в ярости. Вот чайной ложечкой чужие глазки выколупывать — это да, это бы меня взбодрило. Вот только все вокруг находящиеся люди были крупнее и сильнее меня, тринадцатилетней девочки. А еще, к сожалению, существовал Уголовный кодекс — это тоже было препятствием на пути начинающего серийного убийцы.

Я находилась в скверном расположении духа, в виски с садистским удовольствием впивалась головная боль, потому досталось всем: Бетси, с утра пораньше скребшейся в дверь, чтобы выйти из моей комнаты; нерасторопным горничным за слишком горячую воду и холодную овсянку. И Гленну тоже могло бы достаться за глупые и неоправданные обиды, но тут карты сложились как нельзя удачно: с первыми лучами солнца они с И-Пин уехали в столицу префектуры для того, чтобы купить ребенку специальные линзы, помогающие постепенно избавиться от близорукости⁽¹⁾. Им повезло.

Разумом я понимала, что не должна была срывать свое плохое настроение на других людях и Бетси, но держать себя в руках не получалось. С момента своего пробуждения, я находилась в постоянном напряжении, да и родные порой не добавляли спокойствия. И в голове у меня будто что-то щелкнуло, словно сорвало психологический предохранитель. Я чувствовала, как по моей коже проносятся электрические разряды, даже волосы постоянно электризовались и совсем не хотели укладываться.

Хибари тоже не было. Помня свое неадекватное поведение в прошлый раз, вчера я набралась смелости и позвонила Кёе, чтобы узнать, как у него дела. У него тоже случился приступ мизантропии. Не то чтобы он не был мизантропом, просто эта его черта характера на данный момент сильно обострилась: какие-то хулиганы или, возможно, якудза, уверенно теснили дисциплинарный комитет, потому Хибари рвал и метал, он коршуном кружил по Намимори в поисках нарушителей и срывался на собственных людях. Трудно было сказать, от кого дисциплинарный комитет пострадал больше: от организующих нападения хулиганов или от самого Хибари?.. Вот только эти мысли я держала при себе, не стоило злить главу дисциплинарного комитета еще сильнее.

Во время вчерашнего телефонного разговора Хибари рычал, шипел и, кажется, одновременно с этим кого-то забивал до смерти, потому сегодня я решила оставить его в покое и терпеливо дожидаться его возвращения в усадьбу. Что-то подсказывало, что не стоит отрывать его от дел, похоже, дело было действительно серьезное. Да и не то настроение у меня было: я дергалась, хандрила и с удовольствием изощренного мазохиста прокручивала в голове ночной кошмар. Выходило скверно. Задумываться об этом лишний раз не хотелось, анализировать тоже.

Опасность я почувствовала гораздо раньше, чем непрошеный гость дал знать о своем появлении. Когда я ощутила приближение этого ревущего все-на-своем-пути-сносящего потока, я чуть не навернулась с балкона: в кабинете было слишком тоскливо, душно и напряженно, потому в перерыве между учебой я вышла подышать свежим воздухом. И не прогадала — если бы находилась в четырех стенах, вполне возможно, проморгала бы появление этого опасного типа.

Он чувствовался… странно. Начнем с того, что единственный человек, которого я могла на расстоянии учуять по ауре, был Хибари Кёя. И это было плохой тенденцией. Вот только меня сегодня мало что могло напугать, разве что разозлить еще больше и довести до радикальных мер.

Стоило бы, наверное, в панике позвонить Кёе или Гленну, вот только на это трудоемкое действие не было никаких душевных сил. Я со смирением фаталиста дожидалась незваного гостя: распорядилась вытащить на балкон два плетеных кресла, столик и чайный сервиз, собственными руками заварила чай (сегодня я своим горничным не доверяла) и разлила по чашкам выдержанный в нашей усадьбе пуэр, в моих руках он заиграл новыми оттенками вкуса и запаха. В целом, я была мрачно довольна собой.

— О. Похоже, меня дожидались, как приятно, — наигранно дружелюбно произнес незнакомец, даже не представившись. Я невозмутимо села в кресло и спокойно пригубила чай, не обращая внимания на шелест чужой одежды. — Оказывается, в свои тринадцать лет ты была такой милой фарфоровой куколкой, Зои-чан.

Мой скрип зубов заглушило звяканье чашки о блюдце — это слащавое «Зои-чан» выводило меня из себя еще сильнее, чем дурное «Зои-сан» от Савады.

— Раз уж мы с места в карьер перешли на «ты», — усиленно давя в себе раздражение, начала я, — позволишь взглянуть на свою внешность? Врагов надо знать в лицо.

— Что ты, что ты, Зои-чан, не суди так поспешно, — нерадостно рассмеялся незнакомец, ставя чашку чая на край стола. — В будущем мы вполне можем стать близкими друг другу людьми. Потому в знак доброй воли я позволю тебе дотронуться до своего лица.

Молодой мужчина (а незнакомцу было, кажется, немного за двадцать) цепко схватил меня за запястье, не слишком сильно сжимая, но и держа крепко, не давая отстраниться, направил мою руку к своему лицу. Я почувствовала себя какой-то рисковой укротительницей, которая засунула руку в пасть ко льву. Хотя этот мужчина больше напоминал пышущего жаром урчащего дракона, эта аналогия в моем сознании была настолько сильна, что я даже ощутила на коже жар пламени.

Внешность у незваного гостя была как минимум необычная: на удивление мягкие волосы у него ежиком торчали во все стороны, глаза были раскосыми и узкими, под левым глазом была набита какой-то непонятной формы татуировка, тонкие брови и острый выпирающий подбородок завершали картину. Одет он был в костюм-тройку.

Я отстранилась, села обратно в кресло и сложила руки в замок.

— Может, все-таки назовешься?

— Можешь звать меня Бьякураном, я же знаю, как ты не любишь все эти восточные формальности.

— Ты многое обо мне знаешь, — заметила очевидное я, передернув плечами.

— Конечно, — фальшиво улыбнулся мне мужчина, но я не обольщалась его показному дружелюбию. — Ведь мы знаем друг друга в будущем!

Я помолчала, переваривая чужое высказывание. Это он серьезно?

— В будущем, вот как. Я оставлю тебя ненадолго, мне нужно срочно кое-куда позвонить. Чувствуй себя, как дома, — и я уже хотела встать, как почувствовала чудовищной силы хватку на своем локте, едва смогла сдержать крик боли. В этом месте наверняка останутся багровые синяки, появление которых мне трудно будет объяснить. Если я выживу, конечно.

— Ты никуда не пойдешь, — прошипел мне в лицо Бьякуран. — Сядь! Мы еще не договорили.

Он с силой усадил меня в кресло, вновь натягивая приторную улыбку — я отчетливо почувствовала это по исчезнувшей убийственной ауре.

— Я знаю, о чем ты подумала в первую очередь, но я не псих, и я не сбегал из больницы, — терпеливо объяснил мне Бьякуран, вот только я не поверила ни единому его слову. Все психи так говорят. — Тебе придется поверить мне на слово. От этого зависит твоя жизнь.

Внутри все буквально заледенело от прилившей к голове ярости. Мозг продолжал просчитывать ситуацию, а внутри где-то в районе солнечного сплетения клокотала едва сдерживаемая холодная бешеная магма. Подобные чувства были для меня внове, потому я была немного дезориентирована — это был не просто приступ мизантропии, как я весело охарактеризовала своей состояние с утра. Я действительно хотела убить этого человека.

Еще одна такая угроза, и Уголовный кодекс меня уже, пожалуй, не остановит.

— Я советую тебе держать свои руки при себе, иначе я их тебе сломаю и присобачу, куда придется.

— Эта черта в тебе мне особенно нравится! — весело рассмеялся Бьякуран, не обращая внимания на угрозы, чуть не захлебнувшись в кружке с чаем. Лучше бы захлебнулся, падла. — Ты всегда такая вежливая и добренькая, а когда тебя кто-то по-настоящему выводит из себя, ты совсем перестаешь следить за своим языком. Это так мило, Зои-чан. Это все неправильное воспитание, Гленн с тобой был слишком мягок.

— Ты здесь, чтобы обсудить методы Гленна? Или перейдем, наконец, к делу? — поинтересовалась я, стараясь не обращать внимание на то, что этот человек слишком много знает об обитателях усадьбы на Песчаных холмах. Неужели кто-то из работников сливает информацию?

— Похоже, у тебя сегодня очень плохое настроение. Не стоило мне тебя злить, — посетовал Бьякуран, размешивая сахар. — Но ты такая милая в гневе, что я не смог удержаться.

— К делу, — коротко обрубила я.

— Молодежь всегда куда-то спешит, — огорченный голос и, наверняка, покачивание головой только больше меня разозлили. Может, кого-то этот маскарад мог ввести в заблуждение, но не меня. Мой чуткий слух улавливал все оттенки интонаций. К тому же, я чувствовала исходящую от человека опасность, он был даже, пожалуй, опаснее Кёи в гневе. — Что ж, как ты поняла, я многое о тебе знаю. Все дело в том, что я пришел к тебе из будущего.

— Ты что, сделал машину времени из DeLorean⁽²⁾?

— Твой сарказм сейчас не к месту. Разве не ты хотела знать о том, откуда я столь многое о тебе знаю?

Я расцепила руки, прикрыла глаза и сделала парочку вдохов-выдохов на счет. Действительно, мой сарказм сейчас неуместен, к тому же стоит взять себя в руки, иначе я не смогу мыслить ясно и адекватно. Бьякуран с интересом следил за моей дыхательной гимнастикой, не пытаясь вмешиваться. Наверное, понял, что в таком состоянии со мной разговаривать было бесполезно.

— Хорошо. Ты приехал из будущего. Именно ко мне приехал, я правильно тебя поняла? Зачем?

— У меня есть к тебе предложение, но прежде чем я тебе его озвучу, хочу, чтобы ты меня внимательно выслушала, — посерьезнел Бьякуран. — Но сначала… Что ты думаешь о своей слепоте?

Я занервничала и сжала руки в кулаки, пытаясь скрыть нервозность и взять себя в руки. Думаю, от моего собеседника это не укрылось, но сейчас меня это мало волновало. Я не хотела, чтобы посторонний человек озвучивал то, что я даже в мыслях старалась избегать.

— Не думаю, что это важно, — уклончиво ответила я.

— Ты неправа. По твоей реакции видно, что ты не хочешь говорить этого вслух, тогда скажу я. Твоя слепота приобретенная, не врожденная. Думаю, ты уже давно догадывалась об этом.

Да, догадывалась, но не хотела озвучивать это даже в мыслях. Неужели этот человек из будущего пришел только для того, чтобы разрушить мои воздушные замки?

— Я не знаю, что произошло, твои родители сделали все, чтобы информация не просочилась, но в четыре года ты по какой-то причине потеряла память и зрение, а в пять лет твои родители отвезли тебя в Японию и оставили здесь, вернувшись в Англию. Они мало того, что бросили тебя, они все тебе лгали, Зои-чан.

Под рукой Бьякурана хрупкий тонкий фарфор отозвался мягким музыкальным перезвоном, но едва ли я обратила на это внимание, невидящими глазами уставившись в одну точку. В уши словно набили вату, слова незваного гостя въедались в голову и как будто гипнотизировали.

— Все они. Не только твои родители, но и родители Хибари Кёи, твой горячо обожаемый Гленн, доктор Милтон, все они скрывали от тебя правду.

Если Бьякуран не упомянул Хибари, значит ли это, что тот ничего подобного не знал? Это меня немного отрезвило. Неудивительно, все-таки ему было всего шесть лет.

— И? Это все, что ты мне хотел сказать? — нахмурившись, поинтересовалась я, скрестив руки на груди.

— Это было маленькое вступление, — елейным голосом протянул Бьякуран. Послышалось шуршание ткани и, если бы не отчетливо ощутимая аура, я бы даже не поняла, что мужчина встал сзади меня, настолько тихо он двигался. Он оперся на спинку кресла, вторгся в мое личное пространство, паразит, специально нервируя меня. — Чтобы ты не строила радужных иллюзий. А теперь вот мое предложение: я помогу тебе вернуть зрение, а взамен ты станешь моим Хранителем.

— Считаешь себя чудотворцем? Если бы это было возможно, мой отец заплатил бы любые деньги.

— Ты недооцениваешь силу будущего, Зои-чан. В моих руках находится множество прогрессивных медицинских технологий, для меня не составит труда даже поставить инвалида с поврежденным позвоночником на ноги, уже не говоря о какой-то там слепоте.

— Очень самоуверенно. Знаешь, что я думаю по этому поводу? Я очень сильно нужна тебе, раз ты преодолел такой долгий путь сквозь время и пространство. Я не знаю, что это за хранитель и с чем его едят, но думаю, что игра не стоит свеч: я тебе нужна гораздо больше, чем ты мне. Более того, раз ты говоришь со мной из прошлого, вместо того, чтобы поговорить со мной из твоего времени, значит, я либо мертва, либо мы состоим с тобой в не очень хороших отношениях. Ни тот, ни другой вариант мне не нравится.

— И ты не хочешь избавиться от слепоты? — искренне удивился Бьякуран, даже не стараясь скрыть изумление в голосе. — Не хочешь снова видеть?

— Конечно, хочу, — уверенно ответила я. — Но что-то подсказывает мне, что пойти на сделку с тобой — это совершить сделку с дьяволом.

Не знаю, что Бьякурана так рассмешило, но он хохотал как ненормальный до тех пор, пока я не ткнула его кулаком в бок. Этот идиот переполошит сейчас все поместье, а мне потом отдуваться. Ответ держать не только перед Гленном, но и перед разозленным Хибари.

— Молодая госпожа, у вас все в порядке? — со стороны дверного проема послышался голос нервничающей Азуми.

— Да, все хорошо. Принеси чего-нибудь к чаю и в чайник долей, пожалуйста, кипятка. Он уже остыл.

Надеюсь, это займет Азуми ненадолго, и она не кинется тут же звонить Гленну.

— Молодая госпожа слишком проницательна, — шепотом на ушко сказал мне Бьякуран, и я непонятно от чего покраснела. Какое-то двойное дно было в его словах, но я так и не смогла понять, какое.

— Ты можешь держать дистанцию? Ты меня нервируешь.

— Ты слишком милая, Зои-чан, я не могу держать себя в руках! — наиграно возмущенно воскликнул Бьякуран. Это он сейчас запах моих волос вдохнул, что ли? Нет, он точно маньяк, нужно срочно звонить в полицию! — И волосы у тебя что сейчас, что спустя десять лет все также пахнут сиренью.

— А ты, я смотрю, либо некрофил, либо мазохист, — ядовито заметила я, повернув голову к мужчине, который внял все-таки моим предупреждениям и не трогал больше мои волосы. — Это все? Или ты мне еще что-то сказать хочешь?

— Ну вообще-то, я так и не услышал твоего ответа…

— Не интересует, — отрезала я непреклонно.

— Ты разбиваешь мне сердце, Зои-чан, — проникновенно произнес Бьякуран, садясь, похоже, передо мной на корточки, и сжал мою ладонь в своей руке. Вроде бы держал он меня за руку бережно, не то, что в прошлый раз, но как-то сразу становилось понятно, что сбежать он не даст. — Я проделал такой длинный путь и пошел на такой огромный риск. Неужели мои слова совсем никак не подействовали на тебя?

Это он о том, как пытался манипулировать мной и моей обидой?

— Подействовали, но не так, как тебе бы того хотелось.

— Вот как, — задумчиво произнес Бьякуран. — В любом случае, это еще не конец. Мы еще встретимся. Ты не в курсе на счет атрибутов и пламени, но я готов рискнуть и пойти против омерты ради такого сильного Хранителя. Ты будешь моей, Зои.

Бьякуран поцеловал тыльную сторону моей ладони и будто растворился в воздухе, как и не бывало. Что это, черт возьми, было?

1) одним из наиболее прогрессивных методов исправления близорукости сегодня стала ортокератология. Врач выписывает ребенку специальные газопроницаемые ночные линзы с обратной геометрией. Их надевают на ночь, а затем ребенок целый день хорошо видит без очков и линз, так как роговица сохраняет свою новую форму, изображение фокусируется на сетчатке и человек все четко видит. Этот метод уже более сорока лет используется во всем мире для замедления прогрессирования близорукости, а его результаты доказаны исследованиями специалистов

Вернуться к тексту

2) цитата из «Назад в будущее»

Вернуться к тексту