Эволюция доверия (гет)

В то, что второго шанса не существует, Драко Малфой верил всегда. Его род не держался на трёх слонах: всепрощении, любви и поддержке. Нет, отец приучил его, что второго шанса не дают никому и никогда. Верность своему делу, готовность умереть за лорда Волдеморта, готовность убить, кого и когда тот пожелает — эти основы Драко получил в пятнадцать. В, мать его, пятнадцать! Когда он просто хотел жить, как обычный подросток. Не вышло. Пока остальные влюблялись, совершали шалости с друзьями, Драко постигал отцовские науки. Он не был готов. Это сломало его.

Когда Волдеморт пал, легче не стало. Отец попал в опалу, мать направили под домашний арест, а он сам… Он вернулся туда, где его не ждали. Где все помнили, кто он такой и не забывали ему об этом напомнить. Драко держался тише мыши. Он прекрасно понимал, что таких в Хогвартс не возвращают, но уж если для него по милости своей сделали исключение, подводить и рушить доверие Макгонагалл категорически возбранялось.

И всё равно хоть раз в день при его участии случались инциденты. Кого-то превратили в крысу — наверняка проделки Малфоя. Кому-то на голову обрушился ушат холодной воды — Малфой, разумеется. Пивз откровенно потешался над ним и шалил, снова и снова, пользуясь тем, что его, очевидного виновника происходящего, предпочитают не замечать. Даже Кровавый Барон прекратил вмешиваться. Он словно был рад, что шишки летят на Драко. Впрочем, их род всегда во всём винили первым.

Последней точкой стала схватка с Дином Томасом. Они столкнулись на лестнице, и Томас тотчас напустился на Драко из-за его тётки. Сказал, что смерть Фреда на руках их семьи. Что и сам Драко ничуть не лучше. Сказал, он наверняка такой же безумный.

Драко терпел. Долго терпел, но потом Томас предположил, что его мать не менее безумная. Тогда Драко ударил. Не палочкой, доставать её было долго, — кулаком. С размаху, разбив Томасу скулу, а себе — костяшки.

Разумеется, гадёныш нажаловался. А Драко в свою очередь в сердцах попросил Макгонагалл его исключить. Оставаться и дальше в подобных условиях он просто не мог. Ему предоставили прекрасный шанс, которым пользоваться стало невозможно.

— Правильно ли я понимаю, мистер Малфой: вы собираетесь нас покинуть?

Директор Макгонагалл, казалось, не была удивлена. Её голос звучал буднично и уверенно. Конечно же, ей было всё равно, уйдёт он или останется — другого в отношении себя Драко и не ожидал.

— Да, я хочу уехать, — ответил он с сомнением.

Отцовские деньги, земли — всё было изъято. Не закончи Драко школу, ему наверняка будет заказан путь в Министерство. Он понимал это, но просто более не выдерживал.

— А что, если я предложу вам альтернативу? — Макгонагалл сузила свои кошачьи глаза, чуть подавшись вперёд.

Драко встрепенулся.

— Что за альтернатива? — спросил он, и голос выдал отчаянную надежду. Ухватиться за шанс — любой, даже самый безумный.

— Мы называем этот проект «Tabula rasa», чистый лист, — поведала директор, и Драко возбуждённо поёрзал в кресле.

Чистый лист — это то, что было ему очень нужно. Надежда в его сердце стремительно разгоралась.

— Мы соберем группу желающих, — продолжила Макгонагалл, повертев в руках волшебную палочку, — поместим их в изолированную среду, удалив все воспоминания, связанные с войной в целом и битвой при Хогвартсе в частности, и обучим их всем оставшимся дисциплинам в отрыве от прочих учеников. У этой группы не будет доступа в общий зал, на территорию, в Хогсмид и на школьные мероприятия. Полная изоляция. Полгода в обществе лишь друг друга.

Она говорила быстро, Драко едва поспевал за мыслью, так что когда директор закончила свою презентацию, он переспросил:

— Воспоминания — вы точно удалите их все? И у всех? Потому что трудно будет забыться, если все вокруг будут напоминать о произошедшем.

— Все и у всех, — подтвердила Макгонагалл. — Всё, что касается Тёмного Лорда, все совершённые ошибки — мы изымем абсолютно все подобные воспоминания и поместим их в банк, чтобы по окончании школы вы могли их вернуть, если пожелаете.

Возможность прожить хотя бы полгода без преследующих его ночных кошмаров и дневных гонений — перспектива казалась просто удивительной.

— А сами люди? Я буду помнить их? Если мы окажемся в этом проекте, скажем, вместе с заучкой Грейнджер, — она вспомнит, кто я?

— Мисс Грейнджер отвергла наше предложение об участии, — ответила директор, и в уголках её глаз собрались морщинки. Она понимала, что он имеет в виду, но всё же ей нравилось дразнить его. Впрочем, как и всем.

— Я не о Грейнджер, — буркнул Драко. — Сдалась она мне. Я в принципе о ком-то знакомом. Мы будем помнить, что знакомы? — он подавил в себе желание в очередной раз нервно поёрзать, лишь крепче сжал кулаки на коленях.

— Мы удалим только воспоминания, связанные с Волдемортом и войной, — отозвалась Макгонагалл, делая взмах палочкой. Со стола сорвался лист и плавно спикировал Драко в руки. — Я не требую ответ сейчас, но набор заканчивается первого октября, до тех пор вы должны принять решение. А пока можете внимательнее ознакомиться с условиями проекта.

Драко даже читать не стал. То, что предлагала директор, было тем вторым шансом, в котором ему было отказано всю жизнь. Он хотел добиться успехов в жизни. Стать кем-то большим, чем просто бывшим Пожирателем. Потому, качнув головой, он вернул листок на директорский стол.

— Я согласен, — твёрдо проговорил он, и приятное волнение окутало тело. Новая жизнь. Чистый лист. Первого октября это должно было стать реальностью.

* * *

— Ты уверена? — Луна Лавгуд подтянула к себе немного помятый листок и снова пробежалась по тексту глазами.

— Да, — Кэти Девлин, её подруга со времён бытности в Отряде Дамблдора, кивнула и вытащила документ из-под её носа. — То, что произошло, никогда не забудется и не искупится, потому «Чистый лист» — единственно возможный для меня вариант.

Кэти вздохнула, атакуемая образами прошлого, которые отчаянно пыталась забыть уже почти полгода. Они лишали сна, аппетита, покоя. Совесть сжирала, выворачивала наизнанку. Избавиться от этого всего хотелось как можно скорее. Предложенный директором проект стал её спасительным билетом в новую жизнь.

Трусливо? Пожалуй. Но Кэти не могла отказаться.

— Мы потеряли многих друзей, — протянула Луна. — Не думаю, что стоит забывать о них.

Кэти мотнула головой. Она не могла рассказать никому, даже лучшей подруге, что дело не только в этом. То, что она сделала, помнить было нельзя, иначе это грозило свести с ума.

Потому в назначенный день и в назначенный час она прибыла в выделенное под участников проекта северное крыло и позволила забрать всё. Большую часть воспоминаний прошлых лет. Макгонагалл предлагала заполнить пустоты искусственным прошлым, но Кэти отказалась. Она не хотела лжи. Не хотела помнить хорошее, когда хорошего, по сути, не было вовсе.

Процедура была долгой и немного болезненной, но стоило последнему воспоминанию покинуть её голову, Кэти стало легче. Внутри образовалась пустота, но это было наверняка лучше, чем помнить то, что она поспешила забыть. То, что наконец полностью удалила из своей головы. Покидая процедурную комнату, Кэти впервые за долгое время дышала полной грудью.

Проект обещал объединить учеников всех четырех факультетов, но Кэти не думала, что среди них найдется кто-то знакомый. Из пуффендуйцев она одна решилась на этот эксперимент, а с прочими факультетами близкого знакомства не водила. Что до членов Отряда Дамблдора — на сборах она обычно держалась Луны и ни с кем другим близко не общалась.

Её ждал совершенно новый мир, ведь даже профессоры для «Чистого листа» были наняты из других школ магии. Полная конфиденциальность. И единственный человек, который знал её страшную тайну, директор школы, обещала никогда и никому о произошедшем не говорить. Кэти забыла что-то очень страшное и была рада, что до самого мая ей не придётся этого вспоминать. А по правде, вспоминать произошедшее она не хотела вовсе. Узнать о Битве и Тёмном Лорде она легко могла и из истории Хогвартса, а детали… Их хотелось оставить в прошлом.

Преисполненная верой в лучшее будущее, она назвала пароль картине на стене и ступила в открывшийся проход, за которым её ждала гостиная, обещающая стать главной локацией её жизни на следующие полгода. Просторное помещение было полно света и гомона: в проект записалось как минимум человек двенадцать. Кэти узнала гриффиндорца Шуна Кензаки — из памяти, которую ей оставили, она знала все имена погибших и помнила: имя его брата Такеши было в том списке. Вероятно, Шун видел смерть брата воочию и отчаянно хотел это забыть. А может… Может, он не хотел вспоминать лица тех, кого ему пришлось убить. Кэти не знала, от чего бежала она сама, но полностью понимала стремление Шуна к новой жизни.

Ещё здесь оказалась девушка-загонщица из Когтеврана. Абигейл Гарсия, кажется. Она беседовала с какой-то чернокожей девушкой, имени которой Кэти не знала. Тоже когтевранкой, к слову.

Пройдя вглубь помещения, Кэти различила также Баума Арндта, большую часть из воспоминаний о котором у неё, видимо, забрали. Он был из Слизерина, наверняка поддерживал Тёмного Лорда. А она сама? Кэти мотнула головой, решив не цеплять на людей ярлыки, не помня, в чём её собственная вина и главный страх, побудивший искать для себя чистый лист.

Шун кивнул ей в знак приветствия, когда Кэти проходила мимо, и она, не видя альтернативы среди десятка незнакомых людей, подошла к нему.

— Кэти, верно?

То, что он помнил её, но всё же не знал слишком близко, было очень удобным раскладом. Она могла держаться рядом и в то же время строить новую себя. Кэти из прошлой жизни была робкой и тихой. Нынешняя она могла стать кем угодно.

— А ты Шун? Привет. — Она встала рядом и окинула помещение взглядом.

Диван в центре гостиной был занят тремя когтевранцами, у окна переговаривались парень и девушка с Гриффиндора, в кресле у камина сидел кто-то в мантии Слизерина — стоящая рядом с креслом Абигейл закрывала обзор.

— Из твоих только ты? — Шун также оценивающе осмотрел зал, пытаясь разглядеть собравшихся.

— Пуффендуй — это доброта, мир и гармония. Таким людям не нужно забвение, — ответила она, печально ссутулив плечи.

— Что ж, тебе, видимо, было нужно, — резонно заметил гриффиндорец. — Но посмотрим, ещё не все пришли. Может, и появится ещё кто из твоих.

Словно в подтверждение его слов картина, закрывающая проход, снова щелкнула, впуская гостя. Кэти вытянула шею, чтобы скорее узнать вошедшего.

Их было двое. Эвелин Рей и её парень Макс Тейлор, Когтевран.

— Нет, — качнула головой Кэти, переводя взгляд на кресло у огня. — Я одна.

Она увидела все лица, кроме одного. Слизерин. Студенты этого факультета всегда славились своей нетерпимостью к пуффендуйцам. Однако «Чистый лист» обещал это изменить. Вот только обстоятельства меняются, люди остаются собой. Ждать чего-то хорошего от носителей зелёной формы не приходилось.

— Можешь держаться меня, — предложил Шун. — Я не против.

У него совсем недавно погиб брат. И пусть память о том моменте была стерта, сам факт произошедшего оставался, а это значило, что Шуну больно. Очень больно. Неизвестно, кто из них нуждался в компании сильнее.

— Спасибо. Буду рада.

Она снова проскользила взглядом в сторону кресла. Ей хотелось поскорее понять, с кем говорят Абигейл и чернокожая девушка. Хотелось узнать о возможной проблеме. Хотя, самый задиристый и тщеславный парень их курса едва ли согласился бы на подобный проект. Таким чувством, как совесть, Драко Малфой уж точно не обладал. Вторые шансы могли быть нужны кому угодно, но не такому, как он — Драко просто не опустился бы до подобной подачки.

Абигейл переступила с ноги на ногу. Немного отодвинулась. Нет, это было не Драко Малфой. Драко Малфой в этот самый миг входил в двери.

* * *

Драко настоял, что проходить процедуру будет самым последним. Иногда при изъятии мыслей слышны их некоторые отголоски — Драко не хотел, чтобы кто-то из учеников, ожидающих за дверью, вдруг услышал что случайно. Чтобы кто-то узнал, что он не король положения, а просто мальчишка, который пытался выжить, делая мерзкие даже для самого себя вещи. И пусть бы память об услышанном в этот же день стерлась из воспоминаний всех участников «Чистого листа», даже пары минут разоблачения он не мог допустить.

Макгонагалл была осторожна и внимательна, скрупулёзно удаляя всё, каждую незначительную деталь. Драко ощущал странное облегчение, причины которого уже не мог вспомнить. Он что-то забыл. Должно быть, что-то очень плохое.

Ощутив, что прошлое более не давит на плечи, он почувствовал себя куда лучше. Он знал, что его отец, мать и он сам были Пожирателями смерти, но он более не помнил, что это значило для него. Чего от него хотел Волдеморт, и хотел ли чего вообще. Он не знал, убивал ли кого, был ли отважным или трусом. Совсем новая жизнь. Совсем новая личность, которой можно стать.

Вместе с чувством вины исчезла ставшая привычной робость, плечи шире расправились, голова поднялась. Входя в новую гостиную, он ощущал себя хозяином положения.

Всего их было пятнадцать — Макгонагалл озвучила ему эту цифру перед процедурой. Двое оказались слизеринцами, трое — гриффиндорцами. Когтевранцы преобладали в большинстве своём. Драко это подходило — большую часть из их новой группы он знал довольно хорошо. Анри Гасана, товарищ с его бывшего факультета, махнул ему, приглашая подойти к двум креслам у зажженного очага. Когтевранка, Анабель или как-то так, сделала пару шагов, пропуская его к свободному креслу. Вернее, оно не было свободным изначально, но другой когтевранец, имени которого Драко не помнил, поспешил уступить его наследнику древнего рода. Ныне опального рода, но это ли имело значение?

Драко сел, протянув ноги к огню, откинулся затылком на мягкую спинку кресла, прикрыл глаза.

Занятия должны были начаться с завтрашнего дня. Сегодня же оставалось дождаться декана. Драко надеялся, что это будет какой-то лихой мракоборец, кто-то вроде Северуса Снейпа, и очень разочаровался, когда в помещение вошла полноватая улыбающаяся волшебница, представившаяся Ванишей Гупта, магозоологом из Ильвермони.

— Мы с вами проведём вместе двадцать шесть недель, — всё с той же раздражающей улыбкой сказала она. — Мы изучили ваши курсы и выделили три основных течения, по которым будем вас вести.

Она выставила ладонь вперёд и принялась загибать пальцы.

— Защита от тёмных искусств, заклинания и зельеварение. Это три основы, достаточные для того, чтобы вы получили базу, которая позволит вам определиться с выбором будущей профессии. Если кто-то из вас захочет изучать что-то ещё, мы предоставим весь необходимый список литературы для самостоятельного изучения.

— Нумерология и руны, — подняла руку чернокожая когтевранка. Ли, что ли? — Обеспечите меня учебниками?

— Конечно, дорогая, — улыбка на лице декана стала ещё шире. Казалось, её пухлые щёки вот-вот лопнут от этого. — Вы получите всё необходимое, а в конце года, если захотите, подтвердите свои знания экзаменом.

— Я хочу, — кивнула девушка.

Драко фыркнул. Известные своей любовью к знаниям когтевранцы напоминали ему Грейнджер. Благо, этой зануды здесь не было, а раздражающие его Уизел и Поттер и вовсе не доучились. Но им, разумеется, не нужно было оканчивать школу, чтобы достигнуть высот. Герои Хогвартса, страдашки — для них и без того открывался весь мир.

Драко скривил губы. Он был ничуть не хуже, но подобных поблажек он бы никогда не дождался. Впрочем, не сильно и хотелось, он был в состоянии добиться всего и сам. Только поменьше обращаться к этой улыбчивой корове, источающей неуместный оптимизм и раздражающей его с каждой минутой только сильнее и сильнее.

* * *

Декан Гупта очень понравилась Кэти. Открытая милая волшебница охотно отвечала на все вопросы, а идея, что некоторые предметы можно будет изучать самостоятельно, показалась довольно мудрой. С одной стороны, сокращённый курс означал, что трём основным специальностям будет уделено больше времени и внимания, а с другой — у них оставалось много свободных часов на закрепление материалов других предметов.

Для себя Кэти твёрдо решила, что возьмется за трансфигурацию и травничество. Не для будущей профессии — для жизни. Для бытового применения. Устроившись в комнате для девочек, она разобрала имеющиеся учебники и прикинула, чего ей не хватает. Была бы здесь Луна, та бы непременно дала короткий, но ёмкий совет, но Луны не было, а потому приходилось, подперев подбородок кулаком, долго вчитываться и вдумываться. В результате Кэти решила взяться ещё за один предмет, уход за магическими существами. Необходимый минимум в истории магии она знала, полёты на мётлах её никогда не интересовали, астрономия казалась слишком сложной и не очень важной, а вот животных Кэти любила, хотя сову у неё изъяли до конца учебного года. Директор сказала, она может завести кошку, к примеру, но Кэти отклонила это предложение. Думала, это будет неуместно в нынешних обстоятельствах, но, глядя на Агнес Лебачи или Ли, как та просила себя называть, почесывающую за ухом свою сиамку Айко, она поняла, что и сама была бы не против разделить с кем-то своё одиночество.

Среди девочек была лишь одна гриффиндорка, когтевранки же, давно знающие друг друга, держались особняком.

— Привет, — обратилась Кэти к девушке, сидящей на соседней кровати. — Я Кэти Девлин. Мы не знакомы, но…

Она осеклась. Новая жизнь. Она думала, всё будет легко и просто, только смущение было неискоренимо даже в новых обстоятельствах. А интересна ли незнакомке она? Что, если она уж слишком навязывается?

Но гриффиндорка не дала ей долго сомневаться. Протянула руку и охотно представилась.

— Лана. Лана Пирс, — а после щедро предложила: — Давай держаться друг друга?

Кэти не смогла сдержать улыбки. Она ошибалась, что незнакомые люди — это хорошо. Оно хорошо, когда никто равно не знает друг друга. В группе же, где большая часть знакома между собой, одиночество не казалось ей хорошей идеей. В компании Шуна и Ланы, она была уверена, ей станет, определённо, спокойнее. Может, тогда и острый язык Драко Малфоя до неё не доберётся. А то, что с этим экземпляром возникнут трудности, Кэти и не сомневалась.

Шли дни. Жизнь Драко стремительно менялась к лучшему. Бывший ловец и бывший же староста своего факультета, он хоть и обладал тёмным прошлым, но этого прошлого не помнил никто, а потому Драко снова был на коне. Всё внимание когтевранцев перекинулось на него. Они и прежде завистливо глядели на слизеринский стол, мечтая оказаться там, рядом с одним из самых подающих надежды представителей факультета. Теперь же, приблизившись к нему, они ощущали нескрываемое благоговение и, что и говорить, Драко этим пользовался. Баум и Анри заменили ему Кребба и Гойла, стали его свитой, закадычными друзьями, а вот девчонка, Абигейл, вполне могла подойти в качестве временного любовного интереса.

Ничего не обязанный больше ни своему отцу, ни Тёмному Лорду, Драко мог пожить, наконец, в своё удовольствие. Гриффиндор, который пожизненно наступал на пятки, теперь был в сильном меньшинстве, так что Драко ощущал себя королём положения. А пуффендуйка, смотревшая волком, обещала стать отличным объектом для насмешек. Упражняться в остроумии, красуясь перед почитателями, Драко любил.

Любил он и производить впечатление героя и защитника, и потому, когда они сидели в гостиной и Абигейл громко взвизгнула, увидев крысу, именно Драко был тем, кто направил на мерзкое животное палочку и произнёс слова заклятия.

Крысу швырнуло к стене, она перевернулась на спину и, дёрнув лапой разок-другой, издохла.

Казалось бы — ничего ужасного, и всё же тихоня-пуффендуйка, вскочив со своего места, громко обозвала его чудовищем. Посмешище. Она даже, кажется, заплакала, а бросилась в сторону мёртвой твари так, словно та ей мать родная.

— Что она тебе сделала?! — кричала она. Кэсси, Кэдди — Моргана с ней, не суть.

Назвала его бессердечным, упрекнула в бессовестности. Драко рассмеялся. Эту девицу не нужно было даже задирать, её глупость прекрасно веселила всех и без его вмешательства.

Баум хлопнул Драко по плечу и тоже хохотнул, Анри же промолчал, притворившись, что ничего не произошло. В целом мало кто отреагировал на этот инцидент, только двое гриффиндорцев, Кензуки? и Пирс, помогли истеричке забрать крысу и захоронить где-то на прилегающем к северному крылу и полностью изолированном от прочей школы клочке двора.

Своей вины Драко не признавал. Скорее, он сильнее убедился, что Пуффендуй — факультет чокнутых хиппи, любящих всё и вся в этом мире, но столь же сильно ненавидящих тех, кто каким-либо образом посягнул на порядок и покой. То, что эта самая Кэсси с тех пор стала относиться к нему более враждебно, было ожидаемо. Благо, пересекались они только на трёх обязательных предметах, а в свободное время девица где-то пропадала в компании гриффиндорцев. Один из них, плотный короткостриженый парень, вроде как даже положил на нее глаз. Не то чтобы Драко следил, но то, что тот всё время старался держаться поблизости, от него не скрылось.

От идеи задирать пуффендуйку после случая с крысой он отказался — ненормальная могла стать его головной болью, так что разумнее было её вовсе не трогать. Но посмеяться над её глупостью Драко любил. То эта фанатичка «спасала» жуков, ползающих, по её словам, слишком близко к тем, кто мог их раздавить, то носилась по всему северному крылу с вазонами, напридумав себе, что цветам слишком мало света. Пыталась быть идеальной, мать её, словно искупала вину. Словно заглаживала то, о чём этот проект позволил ей забыть.

Драко было любопытно. Макгонагалл предложила «Чистый лист» только тем, у кого была действительно веская причина. А что за причина могла быть у этой сердобольной овечки? Умер любимый хомячок? Понять этого Драко не мог, как ни старался, а потому в итоге бросил бессмысленное занятие и сосредоточился на учёбе.

Защиту от тёмных искусств он не любил ещё в бытность студентом Слизерина. Слишком часто менялись учителя, слишком разным был их подход. От слабого до откровенно опасного. Предмет в изложении Эрика Карлсона также нисколько его не заинтересовал, а вот Зельеварение моментально вызвало полнейшее отторжение. Магичка, Мия Андерсон, просившая звать её исключительно по имени, не шла ни в какое сравнение с профессором Снейпом и даже с Горацио Слизнортом. Совсем старушка, она едва ли могла преподать что-то путное. Она была до грубого прямолинейна, не в меру жизнерадостна и, что бесило больше всего прочего, пыталась казаться современной — это выглядело крайне жалко.

Драко она сразу невзлюбила — сказалась его собственная неприязнь, не иначе. Она постоянно поручала ему задания с самыми зловонными смесями. Словно издевалась. Хотя так, вероятнее всего, и было.

Не нравился ему и подход профессора Гупта к заклинаниям. Это был их последний год перед выпуском, а чему она их обучала? Бытовым чарам? Месить тесто и отлавливать садовых гномов?

Нет, в обучении Драко был полностью разочарован. Единственной отрадой были выбранные им Астрономия и Руны: эти науки он, хоть и постигал самостоятельно, находил куда более полезными и увлекательными. Кроме него Астрономию выбрала и Абигейл, — ну конечно! — в её интересе к нему Драко не сомневался. Так что когда он поднимался на башню, где ждал его телескоп и карты звёздного неба, девчонка неизменно волочилась за ним. Такая наивная и навязчивая — она всё время что-то говорила (естественно, он не слушал), вечно предлагала чем-то помочь (отсылать её за чаем Драко привык очень быстро), а ещё она липла к нему. Буквально. Всё время стремилась коснуться его невзначай.

Ли и Анри, работающие над картами тут же, старательно делали вид, что ничего не замечают, а Драко буквально изнывал от бесконечного вторжения в своё личное пространство. К концу ноября Абигейл так ему надоела, что он решил перейти в наступление. Зажав девушку на лестнице, он её поцеловал. Пошарил бесцеремонно по её телу, чтоб неповадно было, а она — о, ужас! — вместо того решила, что они встречаются!

Драко рвал и метал. Нет, он, конечно, сразу наметил её, как возможную пару на этот год, но он ведь не знал, что она может так сильно раздражать! В попытке напугать своей настойчивостью, он лишь сильнее привязал девчонку к себе, а если бы свёл знакомство в горизонтальное положение, такая вполне могла напридумать себе любовь до гроба с дальнейшей грёбаной свадьбой и пятью отпрысками, вечно орущими и требующими денег.

Нет, Драко совершенно точно не стоило заходить с когтевранкой слишком далеко.

В желании спасти себя от возможных посягательств на его персону, он с Абигейл порвал. Высказал ей всё, что о ней думает. Не забыл упомянуть раздражающий визгливый голос и дурацкую привычку смеяться слишком громко. Он мог бы быть мягче. Мог объяснить, что взаимности просто нет. Но он выбрал эффективность. Не оставил Абигейл шансов. Ему не было стыдно.

Она плакала, он иногда наталкивался на неё, размазывающую слёзы по щекам. Она больше не приставала — это было главное.

Пристала другая. Та, которая почти два месяца игнорировала его, сама набросилась на него посреди коридора. Кэти — он, наконец, смог запомнить её имя — всегда была тихой и вела себя скромно, но в этот раз встретила его толчком в грудь.

— Эй, фурия, ты ничего не перепутала? — спросил он, перехватывая её запястье, когда пуффендуйка попыталась ударить его вновь.

— Я не знаю, что ты сделал в прошлой жизни и какие ошибки ты совершил тогда, — прорычала она, раздувая ноздри, — но это не важно. Ты засранец именно сейчас!

Конечно же, он понял, о чём она. Конечно же, он знал, что дело в Абигейл — девчонки проявляют удивительное единство, когда нужно сделать виноватым парня. То, что Кэти и Аби не общались два месяца, а теперь объединились против него, было неудивительно.

— Хочешь поговорить о прошлой жизни?! — вспылил он, крепче сжимая её запястье в ладони. Вокруг не было никого — ни гриффиндорских хвостов, ни его сопровождения — так что наконец можно было озвучить все накопившиеся сомнения. — Ты и сама удалила некоторые воспоминания, помнишь? Какие? Почему? Как думаешь, а?

Руку Кэти выдернула, и тотчас сжала в кулак, словно намереваясь его ударить.

— Не твоё дело, — прошипела она. — Как и все мы. Забыть чью-то смерть, что-то плохое… — она замерла, прищурив глаза, после чего противно взвизгнула: — И вообще — не смей менять тему!

Драко не собирался ей подыгрывать. Не собирался что-либо объяснять. А вот позлить — это он мог.

— И всё же, фурия, — усмехнулся он. — Твой побег от правды — как считаешь: тебя угнетала чья-то смерть или чьё-то убийство? У маленькой пуффендуйки есть грязные тайны?

Она не могла помнить того, но посеять в ней зерно сомнений, нарушить её доверие к себе самой — это было занятно.

— У меня, по крайней мере, нет метки Пожирателя на предплечье, — фыркнула она и, снова ударив его ладонями в грудь, направилась прочь.

— Наличие метки не делает меня монстром, как и её отсутствие не говорит о непогрешимости, фурия, — крикнул Драко ей вслед и, довольно ухмыльнувшись, возобновил ход. Этот раунд он выиграл, но лучшим было то, что у него неожиданно созрел план, как выиграть войну.

* * *

Идя на проект «Чистый лист», Кэти думала, что обретёт покой. Верила, что забвение даст ей силы, сделает новым человеком, а вместо того…

Вместо того она сидела теперь под лестницей и плакала. Малфой был прав: она действительно не могла знать наверняка, что случилось однажды и что именно заставило её бежать от воспоминаний. Вместо того, чтобы вправить ему мозги, как задумывалось изначально, она разворошила осиное гнездо, и одному Мерлину было известно, насколько слизеринец оказался прав.

— Плохой день, милая? — участливо поинтересовалась дама с висящей поблизости картины.

— Нет, — мотнула головой Кэти. — Но я… Не знаю. Просто хотела сделать одно, а вышло совсем другое.

Крепче обхватив себя руками, она сделала несколько глубоких вдохов, успокаивая себя. Дама молчала. Склонив голову на бок, она ждала от Кэти пояснений. Как и все женщины, она была крайне любопытна. Кэти, поняв, что общими фразами не отделается, хотела было вовсе уйти, но в последний момент, уже поднявшись на ноги, поняла, что этот разговор нужен ей не меньше.

— Я ведь бежала от чего-то, — сказала она, подходя ближе к картине. — Что-то хотела скрыть. Как могу я жить спокойно, зная, что в прошлом осталось что-то ужасное? Чистый лист — это ведь иллюзия. Красивая ложь для тех, кто хочет заглушить голос совести.

Она говорила с пылом, больше не сдерживая слез, которые теперь буквально заливали её щеки. Горячие. Горькие.

Дама кивнула, поджав губы.

— До нас сюда не долетают сплетни, — спокойно сказала она. — И я не знаю, что сделал каждый из вас. Но мой тебе совет: чистым листом воспользуйся. Позволь лжи на оставшиеся месяцы окутать тебя. Вспомнить всегда успеешь. Боль нетрудно вернуть. Но ты научись выносить из всего пользу. И тогда, глядишь, сможешь стать полезной и для окружающих. Есть у тебя друзья?

Кэти кивнула. Гриффиндорцев назвать друзьями она могла.

— Да, трое. Мы большую часть времени вместе.

— Хорошо, — дама растянула свои тонкие губы в улыбке. — Иди к ним. Не думай о плохом. Вы все только выиграете, если не будете сейчас копаться в том, что поспешили забыть.

Кэти хотелось этого. Побыть эгоисткой, отрешиться от всего дурного, и всё же…

— Но Драко Малфой сказал… — начала она.

Дама перебила.

— Драко Малфой — подлец. Ты всерьёз собираешься переживать из-за такого, как он?

Она выглядела возмущенной, и Кэти невольно улыбнулась в ответ на её слова.

— Я не стану, — пообещала она. В первую очередь, самой себе.

— Ну и славно, — дама вернулась на предназначенную для неё скамью и приняла задумчивую позу. — Будет нужно, приходи, поболтаем, — напутствовала она, покачав ногой, обутой в розовую туфельку. По озеру позади неё проплыл лебедь.

Кэти решила не мешать. Больше не тратить время собеседницы, позволив той насладиться прелестью окружающего сада.

— Спасибо. — Покидала своё временное убежище она с ощущением полной решимости. Вернуться к Лане, Шуну и Шону* было правильнее всего. В их кругу, в кругу таких же беглецов, как и она, ей не следовало волноваться. Никто из них никогда не стал бы бросать ей в лицо грязные тайны её прошлого. А Драко Малфой… Дама была права: он — подлец. А от подлецов оставалось ли ждать хорошего?

Возвращаясь в общую гостиную за учебниками, Кэти дала себе твёрдый зарок: обращать внимание на Малфоя она не будет больше ни за что и никогда.

И действительно, весь последующий месяц не замечать слизеринца удавалось. Он большую часть свободного времени проводил в своей астрономической башне, она — за учебниками. Если ей хотелось в дальнейшем построить хорошую карьеру, отвлекаться на конфликты и на самобичевание было идеей не самой удачной.

Постепенно квадрат её общения разделился на две прямые. Шун и Лана, хоть и поддерживали отношения с друзьями, всё же находили большее удовольствие от общества друг друга. Кэти была искренне рада за них. Рада, что Шун стал чаще улыбаться, а у Ланы теперь всё время горели глаза. И, конечно же, самое большое внешнее изменение заключалось в сплетенных пальцах пары, которая редко теперь появлялась где-либо поодиночке.

Кэти же в компанию остался Шон. Неплохой парень, увлеченный магозоологией. Они вместе изучали редкие виды, и она знала, что любимый зверь у него — гиппогриф. Кэти этих существ тоже очень любила и говорить о них могла бесконечно. Впрочем, ничего удивительного в общей любви к гиппогрифам не было: этих благородных прекрасных животных мог не любить разве что совсем черствый человек. Кто-то наподобие Драко Малфоя.

Уж тому точно было не жаль ни людей, ни животных, в этом Кэти не сомневалась. И пусть бедняжка Абигейл уже успокоилась и собрала своё сердце по кусочкам, вины слизеринца это не умаляло. Он был слишком эгоистичным и высокомерным. Если война и изменила его когда-то, чистый лист вернул прежнего заносчивого подлеца, так что оставаться с ним в помещении даже на пять минут Кэти было неприятно. К счастью, Баум всё время утаскивал его куда-то. Задумывали они пакости или нет, ясно не было. Но по тому, что они никогда не брали с собой даже Анри, было понятно, что уходят парни не просто пройтись.

Нет, Кэти вовсе не собиралась за ними следить. Всё, что касалось Драко Малфоя, в принципе, было не её делом, и всё же вышло так, что она стала свидетельницей разворачивающегося в коридорах Хогвартса преступления. Преступления, направленного против неё.

— Сегодня, я надеюсь, мы сможем открыть эту дверь! — рыкнул Малфой возбужденно, поливая дверную ручку какой-то субстанцией. Кэти, идущая спросить профессора Андерсон о возможном дополнительном уроке, притормозила, вовремя скрывшись за колонной.

Парни находились возле двери, ведущей в банк воспоминаний, которые Макгонагалл до конца учебного года спрятала от сторонних глаз. То, что эти двое пытались проникнуть туда, уже казалось подозрительным, но когда Баум сказал: «Отлично, скоро мы узнаем, что эта пуффендуйка натворила», Кэти пришла в ярость. Она не думала о безопасности. Не думала о том, что лучше было бы переждать и проследить. Нет, она более не могла терпеть ни секунды.

На ходу вытаскивая из кармана волшебную палочку, она бросилась к слизеринцам.

— Остолбеней!

Заклинание достигло цели, Баум повалился наземь с гулким стуком, даже не успев ничего сообразить. Малфой отшатнулся в сторону, выронив флакон, который тотчас разбился, разбрызгивая вязкую жидкость по каменным плитам.

— Моргана тебя забери, фурия, что ты делаешь?!

Он также вооружился, и теперь палочка смотрела на палочку.

— Отойди от двери, Малфой, — зашипела Кэти. — Твой чистый лист закончится здесь и сейчас. Я немедленно расскажу профессору Гупта о том, что ты собирался сделать!

Малфой казался напуганным. Впрочем, чего можно было ожидать от труса?

— Фурия… Девлин, я… Ты не посмеешь! Ты же за мир во всём мире, и я… — сбивчиво затараторил слизеринец.

— И ты этот мир нарушаешь, — закончила Кэти суровым тоном. Слушать его ложь она не собиралась. — Убери палочку и собирай свои вещи. Уверена, твой второй шанс закончится сегодня. Как и его.

Кивнув на неподвижное тело у своих ног, Кэти развернулась, чтобы уйти, но тут что-то громыхнуло, и в спину её прилетел сильный воздушный толчок, подло посланный Малфоем вдогонку «Эвердо Статим». Кэти швырнуло об колонну, в глазах помутнело, и последнее, что она услышала, прежде, чем потерять сознание, было: «ты ничего не докажешь». А потом стало темно.

Драко не был злодеем. Хоть он не помнил своего прошлого, но был уверен: он всегда поступал так, как требовали обстоятельства. Не более. Направляя на пуффендуйку волшебную палочку, он снова повторял себе эти слова. Он не злодей. Так надо.

То, что девица застала его буквально на месте преступления, могло привести к очень и очень нехорошему финалу. Он всего лишь хотел узнать её маленький секрет, быть исключённым из Хогвартса в планы точно не входило. Так что, когда она развернулась, отправляясь донести на него, рука с палочкой взметнулась сама собой. И губы тоже исключительно машинально произнесли нужные слова. Остановить, заставить забыть — одним воспоминанием больше, одним меньше — ей бы не повредило. Только вот когда пуффендуйка упала, а под головой у неё расплылось в мгновение ока тёмное кровавое пятно, Драко засомневался. Он не струсил, нет. Просто он подумал на миг, что она может быть мертва, и не захотел этого проверять. Споткнувшись о лежащего на земле приятеля, он во весь опор помчался прочь. Подальше от места преступления. Подальше от случайной трагедии.

Часть его напоминала, что он волшебник. Вернуться, применить к пуффендуйке исцеляющие чары, снять остолбенение с Баума. Подобную мысль Драко отмёл сразу. Он не мог так рисковать. Если девица мертва… Если…

Руки дрожали, зубы стучали. Никогда Драко не было так страшно. По крайней мере, в той части памяти, что не подверглась изъятию, самыми страшными были когти жуткой твари, гиппогрифа, которого олух Хадрид додумался привести на территорию, полную детей.

Этот же страх был не таким. Холодный, липкий, поднимающий волоски на затылке и руках и заставляющий всхлипывать то и дело. Ноги принесли Драко в астрономическую башню, которая, к счастью, сейчас была пуста.

Забившись в самый тёмный угол, он обхватил голову руками и пару раз ударился затылком об стену. От злости на пуффендуйку и на самого себя хотелось сломать палочку. Драко себя сдержал. Её только недавно купили ему взамен той, которую отбил у него Поттер, а нынешние финансы семьи едва ли могли позволить новые незапланированные расходы. В голове вертелись разные варианты происходящего. Драко решил распланировать их всех, чтобы в нужный момент убедительно солгать.

Девица умрёт? Сказать, что напала на Баума, а он, Драко, защищался. Останется жива? Сказать, что от удара головой она всё перепутала. И в любом из вариантов обставить всё так, будто она пыталась взломать зачарованный замок, а они с Баумом случайно встретились на пути. То, что товарищ станет отрицать свою причастность, сомнений не оставляло. Баум и сам прекрасно сориентируется, что выставить девицу — живую или мёртвую — козлом отпущения — лучший исход.

Драко снова стукнулся затылком о стену, желая вытряхнуть из себя все сомнения.

Лица с картин наблюдали за ним с интересом. Им только дай позлорадствовать. Одно хорошо — в том злосчастном коридоре подобных свидетелей не было. Ещё не хватало, чтобы Драко сдал какой-то давно умерший старикашка — было бы обидно.

Со стороны лестницы раздались голоса. Анри и Абигейл. Молчаливая Ли также могла идти с ними рядом.

Драко вскочил на ноги и сделал несколько глубоких вдохов. Если бы только можно было трансгрессировать на территории школы. Но глупый запрет всё ещё был в действии, а потому пришлось подхватить в руки карты и притвориться, что он изучает их. Скрыть за бумагой дрожащие руки.

Чистый лист. То, к чему он стремился, теперь уже было запятнано кровью. Он ведь просто шутил. Это не должно было зайти так далеко.

Отвернувшись к окну, он обратил взгляд на карту звёздного неба, звезды которой мерцали как настоящие, спиной ощутил присутствие остальных, быстро разбредшихся каждый в свой угол. Ему бы стоило обернуться, бросить шутку Анри. Как всегда, дабы не вызывать подозрений. Но он не смог — язык не повернулся. Пятна крови на полу — это было ещё живо в памяти, а в голове вертелся лишь один вопрос: убил?

— Мистер Малфой, — прозвучал неожиданно голос директора за спиной. Макгонагалл не планировала вмешиваться в ход проекта. То, что она здесь, могло означать только одно.

Драко развернулся. Ему было до жути страшно и немного стыдно. Убивать девицу он вовсе не хотел. Но поверит ли ему директор? А докажет ли, что это был он?

Надежда, пусть и призрачная, всё ещё оставалась.

— Директор, — поприветствовал он как мог спокойнее и поднял на Макгонагалл глаза.

— Пройдемте со мной, — бросила она и покинула башню, не обернувшись.

На Драко были направлены три пары глаз, но он сделал вид, что не замечает этого. Вышел на негнущихся ногах, крепче сжав палочку в кармане. Он не был злодеем. Он не хотел быть убийцей. И он надеялся, что и в этот раз каким-то образом выйдет извернуться.

Макгонагалл шла, не оборачиваясь. С прямой спиной, невозмутимая, как и всегда. Драко многого не помнил, но был уверен, что и Битва при Хогвартсе была встречена ею с холодным рационализмом. Нет, ей не чужды были эмоции, но директор умело скрывала их. Как он — своё волнение сейчас.

Они миновали множество лестниц и коридоров, вышли, казалось, за пределы Северного крыла, в такие повороты, которых Драко и не помнил. Всё так же молча, напряженно. Лицо пуффендуйки представлялось очень ясно. Кровавое пятно на лбу, чуть подрагивающие от тихого стона губы. Видеть девицу мёртвой Драко готов не был. Хотелось развернуть назад, сбежать от Макгонагалл и из Хогвартса. Если это поможет. Если ценой его ошибке не станет Азкабан.

В голове послышался насмешливый голос Пивза, твердящего на повторе одно: «виновен».

Драко не был виновен. Он ведь просто запаниковал. Он пытался защититься. Он застал её за взломом банка, а она просто решила подставить его. Она… Она…

Макгонагалл остановилась, и Драко едва не влетел в неё. Они стояли перед низкой дверью, окружённой чёрными настенными подсвечниками в форме русалок, и директор словно нарочно тянула, томила ожиданием. Но вот рука её легла на изогнутую дверную ручку, и дверь отворилась.

Нет, пуффендуйка не была мертва. И Драко ждало нечто похуже Азкабана.

* * *

В начале было слово. В кромешной тьме, в жгучей боли вдруг послышался голос, знакомый, принадлежащий профессору Андерсон. Слова заклятья, поразившие Кэти удивительным теплом. Боль отступила. Медленно, с неохотой. Убрала свои ядовитые щупальца, вернув ясность ума и обрушив на голову целый поток воспоминаний. Арндт и Малфой… Они пытались взломать банк, она не позволила им, она…

Кэти шевельнулась, ожидая нового приступа боли, но ничего не было. Была лишь волшебница, стоящая на каменных плитах рядом с ней. Глаза той улыбались.

— Отдохнула и хватит, — наигранно серьёзным тоном сказала она и протянула руку.

Кэти поднялась, ощущая лёгкое головокружение, не более, заметила Баума, по-прежнему лежащего у дверей, разлитую рядом с ним субстанцию, поменявшую свой цвет с жёлтовато-зелёного на серовато-бурый. Малфоя не было.

— Я… Он… — сбивчиво начала Кэти, но профессор Андерсон её не слушала. Переместившись к слизеринцу, та сняла заклятие и с него и, дождавшись, когда Арндт оклемается, велела следовать за ней.

Шли они долго, путанными коридорами, пока наконец не оказались в небольшой каморке, где их оставили ждать, усадив на перекошенную скамью. Рядом.

Профессор Андерсон, отобрав их палочки, вышла, звенящая тишина обрушилась на плечи.

— Ну молодец, Девлин, — проворчал Баум, откидываясь на руки. — Теперь нас в лучшем случае отчислят.

— Тебя отчислят, — отозвалась она, не глядя на слизеринца. — Это ведь ты задумал подлость, не я.

Баум рассмеялся.

— Разве? Ты пыталась вскрыть банк, а когда мы с Драко попытались тебе помешать, ты напала. — В его голосе звучала насмешка. Кэти очень пожалела, что у неё отобрали палочку — заставить Арндта замолчать было бы очень кстати.

Она понимала, что слизеринцам, даже двоим против неё одной, едва ли поверят, и все его слова — фарс, недостойный внимания. И всё же слушать и слышать его вовсе не хотелось.

Время шло мучительно долго. Кэти прислушивалась изо всех сил, но за дверью было тихо. На некоторое время даже показалось, что о них забыли, но вот дверь открылась вновь, впуская директора и последнего недостающего участника конфликта.

При виде Малфоя, Кэти едва сдержалась, чтобы не крикнуть ему какую-то гадость. Хотелось вцепиться в его красивое лицо, в платиновые волосы. Хотелось врезать посильнее, чтобы знал. Но при Макгонагалл она могла лишь наградить слизеринца полным ненависти взглядом, а он не преминул ответить ей тем же.

— Вашу палочку, мистер Малфой, — с ходу потребовала директор, протягивая руку.

Нехотя Драко подчинился, после чего проследовал к скамье и сел по другую сторону от Баума.

Макгонагалл действовала медленно. Ни о чём не спрашивала, не пыталась выяснить обстоятельств стычки. Просто разложила на небольшом столике перед собой все три палочки и проверила каждую на предмет последнего использованного заклинания. У Баума это была бытовая чара, заклятия на палочках Кэти и Драко оказались красноречивее слов.

— Мистер Арндт, — обратилась директор. — Обстоятельства конфликта мне ясны, и вам, без сомнения, придётся отбывать наказание, но сейчас вы свободны.

Отдав Бауму его палочку, Макгонагалл выпустила его из каморки, после чего снова развернулась к Кэти и Драко.

— Что до вас, молодые люди: я вижу остатки магии, направленной на ущерб ближнему, а это в проекте «Чистого листа» просто недопустимо. Я должна бы исключить вас.

Она прошла по комнатушке, разрезав тишину громким стуком каблуков, и снова оглянулась на виновников произошедшего.

Кэти хотелось поспорить, сказать, что она всего лишь пыталась остановить преступление, но Макгонагалл заговорила вновь, и Кэти не посмела её перебить.

— Хогвартс — это школа, — сказала директор. — Наша главная цель: научить, наставить. А «Чистый лист» и вовсе даёт шанс исправить былые ошибки. Исправить — не наделать новых. И потому исключить я вас не могу, хоть и стоило бы. Вы — мои студенты, я в ответе за то, какими волшебниками вы отсюда выйдете, так что придётся найти вам наказание в пределах школы. Такое, которое непременно приведёт к вашему исправлению.

— Да она первая начала, — вскинулся Малфой, но Макгонагалл оборвала его.

— Если вы заметили, я даже не спрашиваю, что произошло, — строго напомнила она. — Достаточно того, о чём мне рассказали ваши палочки. Наказание я вынесу исключительно на основании этого. Или вы хотите, чтобы я копнула глубже?

Она попеременно подошла к каждому из них и заглянула, казалось, в самую душу. Кэти даже не захотела спорить. Она не была виновата в произошедшем, но директор была права: она применила заклинание на другом человеке. Напала на безоружного. В этом она виновата была, и понести наказание — меньшее, чего она заслуживала.

— Как мы можем искупить вину? — спросила она. — Поработать на благо школы? Убрать авгиевы конюшни? Только скажите, я…

Драко рассмеялся.

— Чушь, — проворчал он. — Она меня спровоцировала. Почему я должен…

— А почему должна я? — перебила его в свою очередь Кэти. — Ты пытался взломать банк воспоминаний, украсть мои тайны и обернуть их против меня, и я не должна?..

— Что ты несешь?! — вспыхнул Малфой. — Это мы с Баумом поймали тебя на горячем!

Его возмущение выглядело неподдельным, словно он сам поверил в свою ложь, и это разозлило Кэти больше всего.

— Как тебе не стыдно?! — вскричала она, всплеснув руками. Хотелось вскочить и наброситься на наглого слизеринца с кулаками. — До чего подлым нужно быть, чтобы так нагло врать?! Не бывает бывших Пожирателей…

— Довольно! — оборвал её голос Макгонагалл. Кэти смутилась.

В порыве праведного гнева она совсем забыла, что их выяснения проходят перед глазами директора, и теперь ей было стыдно, что она позволила себе сказать так много лишнего.

— Ваша проблема в том, что вы даже не пытаетесь друг друга понять. — Макгонагалл вернулась к столу и взяла в руки их палочки. — Каждый из вас оказался в этом проекте потому, что о чём-то сожалел, от чего-то бежал. Никто из вас не лучше и не хуже, но вы упорно отказываетесь об этом вспоминать. Что ж, профессор Слизнорт как раз работает над одним зельем. Если я приложу к нему соответствующее заклинание, то смогу, я думаю, определить вам должное наказание за ваши проступки. И, надеюсь, это поможет вам сделать правильные выводы.

— Что за заклинание? — прозвучало почти синхронно. Макгонагалл улыбнулась.

— Я ещё не подвергла вас ему, а вы уже проявляете удивительное единство, — промурлыкала она довольно. — Как знать, может к концу года вы даже подружитесь.

Подружиться с Малфоем — это звучало, как насмешка.

— Ни за что! — снова донеслось сразу с обеих сторон, и снова морщинистое лицо директора разрезала улыбка.

Затея Макгонагалл Кэти не понравилась. Ей не нравилось, во-первых, чего-то не понимать, а, во-вторых, перспектива «подружиться» с Малфоем пугала своей невозможностью и даже абсурдностью. Он был тем, от кого хотелось держаться подальше — никак не дружить. Да даже находиться в одном помещении уже казалось задачей трудновыполнимой. Но выбора не оставалось. Им пришлось снова идти. По путанным коридорам, в подвалы, всё так же не покидая Северного крыла, но попадая в такие дебри, что, казалось, они давно уже вне территории школы, где-то на пути в Хогсмид, не иначе.

Путь оборвался в тёмном коридоре, заполненном густым, тяжёлым ароматом. Драко брезгливо поморщился, Кэти же ощутимо прикусила губу, крепче сжав ладони в кулаки. Она не могла не волноваться. Казалось, вся прежняя жизнь обрывается здесь, на этом самом месте, среди зловония и затхлости. Макгонагалл же пребывала в приподнятом настроении, было ясно, что она хочет поскорее сделать их участниками своего эксперимента.

— Ты во всём виновата, — прошипел Драко едва слышно.

Кэти сдержалась, чтобы ему не нагрубить. Манера поведения слизеринца возмущала её, но она была слишком напряжена, чтобы пытаться огрызаться. Что бы их ни ждало, виноват был Малфой и только он, Кэти не собиралась об этом забывать ни на миг.

— Глаза б не видели, — проворчала она, складывая руки на груди.

Драко повторил её жест.

— Взаимно, — буркнул он в тот момент, когда дверь в конце коридора отворилась.

— О, очень скоро ваши желания исполнятся, — пообещала Макгонагалл, тепло приветствуя декана Слизерина рукопожатием, тот лишь загадочно хмыкнул, изгибая губы в усешке.

— Готов подтвердить это. — Он взглянул сперва на Драко, затем на Кэти и заверил:

— Если план сработает, до конца года вы больше ни разу не увидите друг друга.

И, поправив полы старенькой мантии, кивком пригласил войти в кабинет.

Кэти сделала робкий шаг, боясь поверить обещаниям, но надеясь, что Драко Малфой действительно каким-то образом исчезнет из её жизни. Он же, словно напоминая о себе, вырвался вперёд и, бесцеремонно толкнув её плечом, вошёл в кабинет первым. Кэти качнула головой — слизеринец был просто невыносимым. Не терпелось поскорее принять наказание и избавиться от Драко Малфоя раз и навсегда. Хотя… Макгонагалл ведь заверяла, что у них будет возможность подружиться. А уж это очень разнилось с обещанием не видеть друг друга. Что бы директор ни задумала, оставалось надеяться, что та действительно знала, что делает.

Драко умел ненавидеть. Его семья давно научила его этому. Грязнокровки, полукровки, все, кто был недостоин его аристократичной семьи, становились объектом пренебрежения. Круг общения также выбирался скрупулёзно, со всей внимательностью к деталям. Драко собой гордился, он себя уважал.

Теперь же Драко ненавидел всё и вся, саму свою суть. Он ненавидел Макгонагалл с её идиотским планом, Слизнорта с его вонючим зельем. Он ненавидел девицу, из-за которой оказался в мерзких условиях, и самого себя за то, что позволил сделать с собой… такое…

Преисполненный яростью, он толкнул дверь, отворившуюся после названного пароля, так, что картина с обратной её стороны ударилась о стену, и с холста послышалось недовольное ворчание.

— Эй, спокойнее, — раздался из-за спины его собственный голос. — Макгонагалл сказала не вызывать подозрений.

Драко оглянулся. За его спиной находилась точная его копия — не отличишь. Сложно было представить, что глубоко под этой оболочкой скрывается ненавистная ему пуффендуйка. Сам он помнил, что остальные теперь видят в нём исключительно Кэти Девлин, и стон отчаяния при очередной мысли об этом вырвался из груди.

Макгонагалл их прокляла, не иначе. Заклятье, которое она наложила, было похоже на злую насмешку. Драко ненавидел фурию, фурия совершенно точно ненавидела его, но теперь, после мерзеннейшего зелья и болезненного заклинания они стали слишком близки друг к другу. Они стали друг другом.

Шутка, обещавшая затянуться до самого мая.

Им не рассказали ничего, заставили выпить смесь, а после злорадно наблюдали, как Драко шарахается в сторону от себя самого. То же лицо, та же форма. Он сам всё еще был собой. Он видел свои руки, мужские, с привычными родинками и перстнем-гербовкой на пальце. Но он видел те же руки, тот же перстень, те же гребаные родинки на парне перед собой. На том месте, где только что находилась девица с Пуффендуя.

Его копия вскрикнула и отскочила, неуверенно пошарила по телу, возвела испуганные глаза на директора.

— Я — всё еще я, — сказала копия. — Но почему Малфой — тоже я?

— Как это — ты? — переспросил он, снова переводя взгляд на собственные пальцы. — Это ты — я. Я-то, как раз, остался собой.

Декан Слизнорт рассмеялся.

— Вы — это вы, — сказал он. — И воспринимаете себя, как себя. Но окружающие теперь будут видеть вас иначе.

Драко вскочил на ноги. То, что он услышал, было похоже на бред.

— Погодите. Глядя на меня, все будут видеть Девлин? Вы об этом говорите?

— Именно, — спокойно кивнула директор. Её, казалось, ситуация очень забавляла. — Вас будут воспринимать, как мисс Девлин, мисс Девлин — как вас. Вы ведь сами хотели больше никогда не видеть друг друга, верно? Теперь и не будете.

Его копия, в которой, как он понимал, была заточена отныне пуффендуйка, прикрыла лицо ладонями и шумно выдохнула.

— И как нам теперь жить? — задала она резонный, нужно сказать, вопрос.

— Жизнями друг друга, разумеется, — с довольным видом сообщил Слизнорт. — Мистер Малфой, вам теперь придется перебраться в комнату для девочек, взяться за магозоологию и свести дружбу с Гриффиндором. Вам же, мисс Девлин, предстоит сблизиться со студентами Слизерина и Когтеврана. Уверен, общение с мистером Арндтом пойдет вам на пользу.

— Вы шутите… — выдохнула копия. Драко сцепил зубы.

Фарс затянулся. Если им хотели отомстить, это вышло отменно. Драко всё ждал, что сейчас директор сменит гнев на милость, снимет заклятие и отпустит под честное слово, но чуда не произошло. Им дали указания, вручили обратно их палочки, тоже измененные схожим заклинанием, и отправили исправляться.

— В конце года каждый из вас сдаст экзамены за другого, — напутствовала Макгонагалл. — Если хотите получить аттестаты, вам нужно поработать на благо друг друга. А еще лучше — вместе.

Эти слова всё еще звучали в голове, когда Драко, сопровождаемый его точной копией, вошел в гостиную. Когда Баум взмахом руки поприветствовал его, Драко невольно вскинул руку, но тотчас одернул себя. Тяжело было запомнить, что отныне в нём видят тощую пуффендуйку. Она же, в свою очередь, помнила о наказании прекрасно. Махнув Бауму в ответ и рыкнув «ненавижу тебя», она направилась к креслам у камина, где Драко ждали товарищи.

Он не знал, куда себя деть. Его унизили как только можно. Его превратили в девицу, в глупую гусыню, одна мысль о которой вызывала тошноту. И он должен был идти… Идти…

Драко осмотрелся. Гриффиндорцев нигде не было. Наверняка фурия знала, где их искать, но не он. Он совершенно растерялся.

Со стороны камина послышался смех, и Драко ощутил на себе пристальные взгляды. Смеялись над ним. Нет, конечно, объектом насмешек была пуффендуйка, только теперь на нём была её шкура. Это было неприятно. По меньшей мере.

Он встретился глазами со своей копией и поджал губы. Фурия злорадно усмехалась его губами. Казалось, она упивалась предоставленной возможностью. Он же…

Не найдя ничего лучшего, он нырнул на лестницу, ведущую к комнате для девочек. Ему сказали, жить впредь он будет там? Ну и ладно. Даже в новой шкуре, даже с окружающими его идиотами, он мог оставаться собой. Учить уроки, чтобы потом, сбросив ненавистную маску, получить то будущее, которое хотел.

Спальня, которая должна была стать его домом еще на многие месяцы, оказалась слишком маленькой — не развернуться. Всего-то и было места для кроватей и прилегающих к ним тумбочек. У подножья одной из кроватей, на крепком сундуке, он заметил слизеринский шарф. Его шарф.

Подойдя и проверив содержимое сундука, Драко нашел все свои вещи. На них, вероятно, теперь также лежало изменяющее заклятье. Но было ли от этого легче?!

Опустившись на постель, Драко пропустил шарф между пальцами. Всё не должно было быть так. Его жизнь должна была быть идеальной, у него были планы, а фурия…

Он ненавидел её так сильно, как никого и никогда. Учить за неё предметы? Как же! Он не думал даже пальцем шевелить ради неё. Если её судьба в его руках — что ж — она не получит аттестат. От мысли об этом стало чуточку лучше. Пуффендуйка заплатит за его унижения. За каждую минуту, пока он не ощущает себя собой.

Драко с ненавистью сбросил на пол учебник по магозоологии, мирно лежащий до того на краю тумбочки. Никаких зверушек в его жизни не будет. Никаких травок, никаких кроликов из шляп. Драко Малфой — не клоун. Если он хочет работать в министерстве, обучаться он будет чему-то на самом деле полезному. А фурия… Пусть пожинает последствия сама. Если уж она виновата в этом бредовом обмене.

* * *

Собственное лицо со стороны — это было странно. И страшно. Умом Кэти понимала, что перед ней Малфой, но не могла отделаться от мысли, что смотрит в зеркало. В неправильное зеркало.

Кэти напротив неё была и идентичной, и совсем другой. Слишком жёстким и надменным казался взгляд, слишком цинично сжались губы. Кэти видела тёмную себя — такую, какой никогда не была.

Если идея была в этом — заставить остальных поверить, что они — не они, их ожидал непременный провал. Драко явно не умел или просто не собирался притворяться.

Кэти ощутила злость. Они были в равных условиях, но слизеринец отчего-то решил, что может устанавливать правила. Он вёл себя вызывающе. Всем своим видом показывал раздражение и неприязнь — чувства, Кэти в принципе не свойственные. Единственным, кто способен был вызвать в ней негативные эмоции, был он сам. Он унижал и насмехался, теперь можно было взять реванш. Если Малфой не утруждался сохранять её характер, она могла полностью изменить его собственный.

С мыслью об этом она подошла к камину, где ожидал её недавний враг, а теперь друг и последователь, Баум Арндт. Закинь её в любое другое тело, было бы неловко, не знай она элементарных вещей о своих друзьях, но едва ли Драко Малфой утруждал себя запоминанием каких-то фактов из жизни товарищей. Более того, Кэти пребывала в твёрдой уверенности, что он никогда и не слушает того, что ему говорят. И уж точно не вникает в чужие проблемы.

Помня, что Драко обычно ведёт себя крайне неприятно и нагло, Кэти вразвалочку приблизилась к креслам и замерла у одного из них. Уловка подействовала: сидящий там когтевранец тотчас вскочил, и Кэти, добавив взгляду максимум презрения, медленно села.

— Ну что, Драк, долго директриса орала? Наказали? — принялся расспрашивать Баум.

Кэти небрежно повела плечом.

— Жить можно, — бросила она своим голосом. Она знала, услышали все голос Малфоя. — Оно того стоит. Приложил я девчонку знатно.

Баум рассмеялся.

— Хотел бы я это видеть. Меня подняли уже потом, но я видел кровь. Красавчик.

Кэти хмыкнула. Обсуждать собственное ранение ей вовсе не хотелось, но чтобы уничтожить репутацию Драко, она должна была показаться убедительной вначале.

— Да, тихоня великолепно летает, — бросила она, буравя стоящую у дверей копию себя глазами. Драко явно был растерян и уже куда менее зол, чем прежде. Новые обстоятельства выбили почву у него из-под ног, и Кэти не могла не упиваться моментом.

Не выдержав проявленного к нему внимания, Драко ушёл. В сторону комнаты для девочек, вызвав у Кэти невольную улыбку. Хотелось бы ей видеть, как он обживается в новой для себя роли.

О собственном привыкании к его жизни и его кругу общения она думать не хотела. Говорить больше гадостей, находить во всём причину позлорадствовать — это казалось делом нетрудным.

Вот и теперь, придав себе отрешенный вид и обернувшись к огню, она лишь слушала, о чем переговариваются товарищи Драко, и не спешила вступать в диалог.

Обсуждали какие-то глупости. Квиддич, загубленные каникулы, попытку превратить воду в ром.

Быть Драко оказалось удобно. Никто не лез с расспросами, скорее, все ждали, пока он заговорит первым. Кэти такой милости оказывать не собиралась.

— Пойду отдохну, — протянула она, когда сидеть надоело.

— Драк, стой, — остановил Баум, когда она уже было поднялась на ноги. — Там сейчас Тейлор с Рей. Он просил не мешать.

Смысл сказанного дошёл до Кэти не сразу, но через миг вспыхнул смущением на щеках. На щеках слизеринца, напомнила себе она. На очень бледных от природы щеках.

— Плевать, — заставила себя шевельнуть языком и отвернулась, чтобы никто не увидел её реакции на сказанное товарищем. — Будем считать, они закончили.

— А не закончили, их проблемы, — хохотнул Баум. — Верный подход.

Кэти попыталась также выдавить из себя усмешку, однако сама ощутила, насколько искусственной та выглядит. В общей комнате лучше было не оставаться, потому она, бросив вынужденным товарищам «до скорого», свернула к комнатам мальчиков.

Здесь же возникло первое препятствие: она понятия не имела, в какой из двух комнат обретаются слизеринцы. Оставалось действовать наобум.

Толкнув первую же дверь, она попала в захламленную непроветренную спальню, с книгами, разбросанными по столам, и одеждой, разбросанной по кроватям. На спинке дальней кровати обнаружился гриффиндорский галстук. Она ошиблась — Малфой вряд ли жил в одной спальне с недавними соперниками.

— Что ты здесь забыл? — раздался из-за спины голос Шуна, и комната сразу показалась меньше, чем была. Сузилась до одной точки за её спиной.

Затылок обожгло неприветливым взглядом.

Кэти развернулась. Шун выглядел сердитым. Брови сошлись на переносице, руки скрестились на груди. И всё равно, несмотря на исходящие от гриффиндорца флюиды недоверия и злости, Кэти едва не бросилась к нему в объятия и не начала рассказывать о своих злоключениях — вовремя вспомнила, что она теперь не она.

— Искал тебя, — солгала она, на ходу придумывая причину. — Твоя подружка слишком навязчиво лезет ко мне. Повлияй, пока я сам этого не сделал.

Кэти очень надеялась, что слова звучат убедительно. Ничего другого в голову просто не пришло. А списать всё на неприязнь Драко ко всему живому — это первое и единственное, до чего она смогла додуматься в кратчайшие сроки.

Шуна, однако, эти требования совершенно не впечатлили. Он был не из тех, кто станет исполнять чью-то волю просто в попытке угодить. Он был верен друзьям, но нетерпим к врагам. Любые действия, направленные против тех, кто ему дорог, он встречал агрессией.

— Я не собираюсь указывать своим друзьям, — процедил он, пряча руки в карманы мантии. Достать ли палочку или просто показать, насколько он равнодушен. — И уж тем более я не стану ничего делать только потому, что ты так говоришь — много чести. А теперь давай, вали в свой гадюшник, я хочу отдохнуть.

Кэти не хотелось уходить вот так просто, но она понимала, что друг воспринимает её теперь, как своего врага, не иначе. Драко Малфой этого заслужил, не стоило даже удивляться. Но ведь она… Ей хотелось всё рассказать, найти в друге поддержку и защиту в это нелёгкое время. Шун был первым, с кем ей удалось сблизиться — кто, как не он помог бы и поддержал?

— Сунется ко мне — пожалеет, — вместо этого проговорила Кэти ворчливо-сердитым тоном. Копировать Малфоя оказалось слишком легко — всего-то требовалось вести себя самым мерзким образом.

Уходить было тяжелее всего. Казалось, дверь закроется и окончательно отрежет её от Шуна. От этой мысли было неприятно. И всё равно Кэти заставила себя сделать это — вышла прочь и под пристальным взглядом лучшего, но, кажется, уже бывшего друга, вошла во вторую спальню.

И вспомнила.

Как только она могла забыть, что Баум говорил о Тейлоре и Рей?! Она, конечно, намеревалась изобразить Драко с его наглостью и беспринципностью, но, задумавшись о столкновении с Шуном, совершенно выбросила из головы предупреждение слизеринца, и теперь была вынуждена наблюдать картину, моментально окатившую её волной смущения.

Нет, пара была одета. Относительно. И даже не находилась в горизонтальном положении, но жаркие поцелуи и касания всё равно были слишком интимны и заставили Кэти с шумом вобрать в себя воздух.

В ней видели Драко Малфоя, да, который просто вернулся в свою комнату, но Кэти, скрытая под этой маской, ощущала себя шпионкой. Казалось, вот-вот завеса спадёт, её узнают и пристыдят. Она даже была готова к этому.

Только никто не пристыдил. Рей сильнее запахнула мантию под горлом и вскочила на ноги, Тейлор протянул разочарованное «Драк» и поднялся вслед за подругой.

Никакого возмущения, споров и просьб дать им ещё пару минут. Молча и быстро собравшись, Тейлор и Рей покинули комнату, а Кэти, наконец получившая возможность выдохнуть, опустилась на первую попавшуюся кровать. Её бил нервный озноб, пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Первый час её новой жизни оказался гораздо труднее, чем она представляла поначалу. Впереди были многие месяцы лжи и притворства, а выть от отчаяния хотелось уже сейчас.

Перед глазами стояло лицо Драко. Насмешливая улыбка, колючий взгляд. Он был виноват в происходящем. Он завёл их в эту глупейшую ситуацию. Отомстить ему хотелось страшно. Оставалось придумать, как заставить его пожалеть. Очень сильно пожалеть.

Никогда в детстве Драко не любил сказок. Его учили, что всё в жизни достигается не верой в добро и справедливость, а упорным трудом. Но была одна, особенная сказка, которую он читал время от времени. Сказка о Дарах Смерти. Она казалась ему жуткой и взрослой. А ещё в ней учили быть умным и хитрым, и Драко с каждым прочтением лишь крепче убеждался в том, что исключительно хитростью и умом он сможет добиться высот.

В новой сложившейся ситуации не помогало ни то, ни другое.

Казалось, что может быть проще, чем притвориться скучной, до тошноты правильной девицей? Там улыбнуться, тут заикнуться — образ готов.

Иллюзия контроля, однако, быстро испарилась, стоило в комнате для девочек появиться Эвелин Рей, одной из его недавних последовательниц.

— Драко Малфой — придурок! — сообщила когтевранка с ходу и плюхнулась на свою кровать.

Драко, до того бездумно пялящийся в потолок, вскочил на постели. Однако находиться в стане врага оказалось полезно. Выяснялось много интересного и неожиданного. Эвелин всегда казалась ему девушкой конкретной, уверенной и прямолинейной, а теперь выходило, что он, тот, с кем она пыталась водить дружбу, придурок?!

Как бы на эти слова отреагировала фурия? Подала бы она голос в принципе или просто промычала что-то нечленораздельное? Да плевать! Ему нужно было узнать, за какие такие заслуги он удостоился подобного эпитета. Виноват ли в том он сам, либо фурия уже развлекалась в его образе по полной?

— И что он сделал? — начал Драко и, посомневавшись, добавил: — В этот раз.

Эвелин фыркнула. Задел её заданный вопрос, либо же дело было в недавних воспоминаниях, Драко не понял.

— Этот… Этот… Придурок, — рыкнула Эвелин, — вломился в комнату, когда мы с Максом… Просили нас не беспокоить.

Драко не хотел смеяться, но невольно прыснул в кулак. Когтевранка перевела на него раздражённый взгляд.

— Тебе смешно, — скривила она губы, — но мне вот было совершенно не до смеха. Хорошо хоть мы не зашли слишком далеко, не то бы…

Не выдержав, она тоже зашлась смехом, но, отсмеявшись, повторила сердито:

— Он просто придурок.

Драко не мог не согласиться. Фурия посягнула на мужскую солидарность — это было вопиюще непорядочно. Даже у него, привыкшего жить исключительно своими интересами, были принципы. Если бы он держался за дружбу с Максом, то даже, возможно, переживал бы из-за произошедшего. Однако он всё равно не планировал общаться ни с кем из участников проекта после выпуска, так что смог по достоинству оценить попытку пуффендуйки соответствовать образу. По всей видимости, она и правда старалась. Нужно было и ему перетащить пару цветочных горшков с места на место, дабы не вызывать подозрений.

— Ну, чего ты ожидала от Малфоя? — протянул он, снова откидываясь на подушку. — Он живёт так, как ему удобно. И пока все потакают ему, он считает, что поступает правильно. Спорим, вы даже не возмутились?

— Мы… Нет. — Эвелин также легла, заложив руку за голову. — А ведь, пожалуй, стоило. Хватит ему быть королём положения. Его общество давно непрестижно, сам он почти нищий, его семья в опале. А без денег и влияния кто он? Просто придурок.

В Драко словно пружина сработала. Он вскочил на ноги, сжав ладони в кулаки. Диалог принял совершенно не тот поворот, на который он рассчитывал. Слова о семье больно резанули слух. Да и вообще… Ещё не хватало настроить против себя всю группу.

Драко закусил губу. Или?.. Настроить против его временной копии всех, включая Анри и Баума? Заставить её ежесекундно сожалеть, что отняла его личность? Эта идея пугала и манила одновременно. Терять ему было нечего. Всё, что могло, уже было испорчено. Репутация едва ли могла пострадать ещё больше.

— Придурок и есть, — сказал Драко, изогнув губы в улыбке. — Одна лишь выходка с Абигейл чего стоила.

— Это точно, — согласилась Эвелин, прикрывая глаза, она явно не ощущала подвоха. — Неприятнейший тип.

Выходя из комнаты, Драко чувствовал триумф. Игра началась, интересно было взглянуть, как фурия станет расхлебывать последствия.

* * *

Кэти собиралась быть честной. Все требования Макгонагалл она решила исполнять неукоснительно. Что касалось учёбы Драко, хоть и представляло для неё дремучий лес, всё же должно было изучиться ею от корки до корки. В ситуации, в которую они попали, можно было надеяться исключительно на честность друг друга. Если она сама хотела получить высокий балл в аттестат, то и предметы Драко должна была сдать как можно лучше. А что касалось внеклассной жизни — тут у неё была полная свобода. Драко в её исполнении мог стать трусливым, смешным, раздражающим. В её руках был он сам, оставалось лишь решить, каким именно она его сделает.

И всё же Кэти отмела мысль о подобной мести. Она не хотела становиться объектом пересудов или насмешек даже в чужом теле. Тот Драко, каким она собиралась его представить, должен был разозлить настоящего Малфоя сильнее всего, только его одного. Она планировала сделать его добрым.

Начать решено было с Абигейл. То, как слизеринец обошёлся с бедной девушкой, было крайне гнусно, изменить же это могла буквально пара фраз.

Поднимаясь на астрономическую башню, Кэти проговаривала нужные слова, заранее готовясь к любой реакции когтевранки.

Абигейл оказалась там. Читала, обложившись картами, и лицо её выражало глубокую сосредоточенность.

Анри и Ли были тут же, изучали макет звёздного неба, витающий под потолком.

Каждый из присутствующих обратил на «Драко» внимание, но никто не попытался даже заговорить с ним. Было ясно: в стане слизеринца произошёл разлад. Глупый вспыльчивый характер не давал Малфою надолго удерживать возле себя товарищей. Хотел хозяин личины или нет, Кэти планировала разительно поменять ситуацию. И начать она собиралась прямо сейчас.

— Привет, — сказала она, подходя к Абигейл. — Отойдем на две минуты?

Подбирать слова нужно было тщательнее — слишком мягкий Драко вызвал бы подозрения. Однако даже такой безобидный и безэмоциональный вопрос заставил когтевранку сдвинуть брови и опасливо отодвинуться подальше.

— Чего тебе? — не скрывая неприязни спросила она. Кэти было жаль девушку, Малфой поступил как минимум по-свински. Она поняла бы, если бы та в принципе не стала отвечать. Но Абигейл на контакт шла, пусть и неохотно, у Кэти был шанс довести задуманное до конца.

— Нужно поговорить, — сказала она, стараясь не выдать волнения. — Я не займу много времени.

— Всё давно уже сказано, — отозвалась Абигейл, ещё ниже опускаясь к картам. — Мне нужно готовиться, ты мешаешь.

Кэти никогда не проявляла особой настойчивости. Если ей ясно давали понять, что её присутствие нежелательно, она уходила. Но сейчас она не была собой, а Малфой бы явно не удовлетворился отказом.

— Вот потому, что было сказано слишком много, я и хочу поговорить сейчас, — сказала она, как можно более равнодушно перекатываясь на пятках. — Осталось кое-что, требующее объяснений.

По Абигейл было видно, что она готова к контакту: голову она подняла, развернулась так, чтобы лучше слышать, и хоть глаза её всё ещё были прикованы к переливающимся точкам на бездонной черноте небесного полотна, Кэти не сомневалась — девушка вот-вот примет решение удовлетворить её просьбу.

— Пойдём, — подтолкнула она. — Всего несколько слов.

Абигейл сдалась. Отложив учебные свитки, она поднялась с кресла и, не говоря ни слова, вышла за двери. Кэти нарочито медленно прошла следом. Она не знала, насколько хорошо у неё выходит копировать Малфоя, но надеялась, что заклятье Макгонагалл скрадывает некоторые погрешности.

Абигейл всё так же молчала, развернувшись лицом к арочному окну с видом на озеро. Летом из окна можно было разглядеть зелень трав и яркую россыпь цветов, а солнце щедро окрашивало прозрачную воду в золотистые оттенки, сейчас же мир сковал лёд. Снег выпал ещё в середине ноября, и теперь снежные шапки покрывали все деревья, а контуры озера поблёскивали от затянувшей их тонкой ледяной плёнки. Приближался новый год, праздничная пора, в которую не хотелось вступать с багажом неприятелей за спиной.

— Я хотел извиниться, — сказала Кэти, становясь рядом с когтевранкой. Игра в доброго Драко начиналась прямо сейчас. — Всё, что я сказал тебе — я просто не видел другого выбора. Просто, знаешь, я — Пожиратель. И пусть я ничего не помню, но уверен, что делал много плохих вещей. А потому я просто не могу ответить тебе взаимностью. Ты заслуживаешь чего-то большего, и своими словами я хотел тебе об этом напомнить.

Абигейл слушала, не сводя взгляда с окна, не перебивая и не раздражаясь. Она слушала, плотно сжав пальцы на каменной кромке подоконника, а после того, как Кэти закончила, повернула наконец в сторону «Драко» лицо и робко сказала:

— Я бы не испугалась. Если дело только в твоём прошлом, я не побоялась бы принять его. Я и сама от чего-то бежала, помнишь? Если бы ты только объяснил… Ты ведь можешь. Умеешь. Говорить, не делая больно. Так что, если бы ты только сказал тогда, что дело не во мне…

Она замолчала, снова переведя взгляд на пейзаж за окном.

— Я — не герой твоего романа, — сказала Кэти осторожно. Меньше всего хотелось, чтобы Абигейл восприняла извинения как платформу для возможных отношений. Что-что, а заводить роман в личине Драко в её планы точно не входило. — Я не умею любить. Пробовал, не вышло.

Абигейл кивнула. Конечно, ей легко было поверить, что слизеринец холоден, как рыба. Или как та змея, что украшала герб его мантии.

— Теперь я бы тоже не смогла ничего почувствовать, — ответила когтевранка, поведя плечом. Конечно же, она хотела выглядеть сильной и независимой. Даже если она и чувствовала еще что-то, как истинная девушка никогда не призналась бы в этом. — Те твои слова разбили мне сердце. Мне было больно и обидно, и больше я не чувствую ничего к тебе. Но… — она подняла на Кэти глаза, — спасибо за этот разговор. Держать тебя в недругах мне было неприятно. И мы никогда не сможем стать снова друзьями, но знать, что дело не во мне, для меня важно.

Это была победа. Первый шаг Драко к однокурсникам. Шаг, который, по мнению Кэти, он давным-давно должен был сделать. И если, узнав об этом разговоре, он испытает злость — тем лучше.

* * *

Драко раздражало всё. Сперва — попытка Пирс утащить себя посекретничать — вывернуться из цепкой хватки гриффиндорки оказалось непросто. Затем этот азиат, имя которого никак не желало запоминаться, предложил попрактиковаться в трансфигурации на заднем дворе — едва удалось убедить его, что сейчас не лучшее время.

Драко не собирался любезничать с недругами, как и не собирался махать палочкой почём зря. Для него куда приоритетнее было подняться в привычную башню, к картам и звёздам, развернуть графики и планы, перекинуться парой слов с Анри. И то, что теперь в нём видели пуффендуйку, его намерений поколебать не могло.

Взлетев по ступеням башни, он буквально ввалился в помещение, преисполненный надежд часа два поработать с макетами. Могло же в фурии пробудиться желание познать звёзды, в конце концов? Объяснить присутствие было совершенно нетрудно, да и, в общем-то, кому какое дело? Он-то уж точно не стал бы обращать внимание на девицу, вздумай она приобщиться к астрономическим тонкостям.

Однако в башне Драко ждала неожиданность. Он увидел себя, склонившегося над картой и что-то выписывающего в небольшой блокнотик лебединым пером. Это было просто немыслимо — фурия решила загубить его учёбу каким-то совершенно непонятным ему образом?! Не учиться же она пришла, в самом деле.

Промаршировав через весь кабинет, Драко остановился у её стола и с удовлетворением отметил, как она вздрогнула. Конечно, он ведь поймал её с поличным. Что там она такого писала в своей жалкой тетрадке?

Подавшись чуть вперед, Драко скользнул взглядом по буквам, но не увидел ничего странного или неправильного — просто краткие выписки из учебника, разбавленные собственными замечаниями. Она… учила… Действительно учила.

— Что ты здесь делаешь? — зашипела копия его голосом и обернулась на остальных. Кажется, все были слишком заняты, чтобы замечать их.

— Пришел заниматься, если ты тупая и не понимаешь этого, — прошелестел Драко ей в самое ухо.

— Напомнить тебе, чем именно ты должен заниматься? Трансфигурацией с Шуном! Мы договаривались на сегодня.

Его копия начинала выходить из себя, на что Драко лишь скривил губы.

— Ты правда думаешь, что я буду возиться с твоими дружками и с твоими предметами?

Пуффендуйка отшвырнула перо в сторону и сверкнула на Драко его же глазами.

— Ладно. Не хочешь — не учи. Но тогда и ты сам завалишь все экзамены, я тебе это гарантирую. — Захлопнув блокнот, она вскочила со стула и шагнула к дверям, явив Драко его же затылок. В резкости её движений он видел уверенность. Вдруг пришло осознание — она не блефует. Она действительно готова уйти отсюда с концами. И тогда экзаменов Драко Малфой не сдаст.

— Ладно! — выкрикнул он ей в спину. — Ладно, Малфой, ты меня убедил.

Фурия притормозила. Она явно была открыта для переговоров, оставалось задурить ей голову, заставить учить его предметы. Сам он, разумеется, ни о какой трансфигурации и уж тем более о магозоологии и думать не собирался. Но ведь пуффендуйцы такие доверчивые — можно ли было этим не воспользоваться?

* * *

Слизеринцы не отличались честностью. Ожидать порядочности от Драко Малфоя и вовсе не приходилось, и потому, увидев собственную копию в астрономической башне в то время, когда та должна была заниматься с Шуном на заднем дворе, Кэти не удивилась. Напряглась, да, но не удивилась.

Ей было в общем-то всё равно, что он скажет, потому что верить или хоть как-то реагировать на его слова она не собиралась. Для себя Кэти решила одно: они в равной мере нужны для успеха друг друга, поэтому, вздумай Малфой артачиться, она без сожаления откажется от изъявлений доброй воли и оставит его без помощи ровно, как и он её.

Уходя прочь из башни, она всерьёз намеревалась никогда больше сюда не возвращаться. Смириться с тем, что аттестации по дополнительным дисциплинам ей не видать, и жить исключительно в своё удовольствие до самого окончания школы. Она смогла бы, ей не было бы стыдно.

Но Малфой её собственным голосом попросил остановиться. Он явно понял серьёзность её намерений и теперь всеми силами пытался избежать полного провала. Если так, то можно было ставить свои условия.

Кэти вернулась к столу, где он всё ещё ждал её. Дико было видеть себя со стороны, но она прекрасно помнила, кто скрывается за каштановыми волосами и голубыми глазами. Она помнила насмешливый изгиб губ и хитрый прищур серых глаз. Она помнила недавний инцидент и непоколебимое решение Малфоя оставить её умирать. Пара часов прошла, чтобы забыть ту ненависть, которую они испытывали друг к другу. Нет, если она намеревалась выиграть противостояние, нельзя было забывать, кто перед ней. Нельзя было проявлять мягкость исключительно потому, что она имела дело со своим двойником.

— Чего ты хочешь? — спросила Кэти грубо, даже не пытаясь смягчить тон. Для всех она была Драко Малфоем, в чьих привычках снобизм занимал первое место.

— Давай не здесь, — Малфой повертел её головой, убеждаясь, что они уже привлекли чересчур много внимания к своей беседе. — Выйдем?

— Не хочу, — равнодушно пожала плечами Кэти. Дразнить слизеринца ей нравилось.

Она и не думала, что умеет пускать молнии из глаз. Однако Малфой её глазами смог. Он припечатал её таким тяжёлым взглядом, будто хотел убить на месте.

— Я пойду на трансфигурацию, — недовольно проворчал он её голосом. — Надеюсь, что мы оба покажем хорошие результаты на экзаменах.

Его посыл Кэти поняла: полная капитуляция, согласие играть по правилам. Это было бы здорово, если бы Кэти хоть на миг поверила лжецу и манипулятору. Поверить на слово, бросить все силы на изучение его дисциплин, чтобы потом узнать, что он в свою очередь не делал того же для неё, она не хотела. Кэти требовались гарантии.

— Если ты хочешь изучать мои предметы, а я — твои, самым лучшим вариантом будет делать это вместе, — предложила она, подцепив пальцами ближайшую карту. — Сейчас учим астрономию, потом идём практиковаться в трансфигурации. И помогаем друг другу запомнить материал. Согласна, Девлин?

Собственное имя Кэти произнесла с насмешкой. Напомнить Малфою, в какие обстоятельства он их загнал, было не лишним. Предлагая учиться вместе, она выбивала для себя гарантии. Лишь так она могла быть уверена, что он посвящает время её дисциплинам.

Однако Малфой, кажется, скорее готов был остаться без диплома, чем допустить хоть на миг возможность работать вместе.

— Проводить время с тобой? — переспросил он, не скрывая отвращения. — Более идиотского предложения я не слыша… ла…

Снова оглядевшись по сторонам, Малфой заметил на себе заинтересованные взгляды, отчего нервозно подёргал рукава мантии.

— Нет, Малфой, — сказал он, снова сверкая на Кэти глазами. — Свою идиотскую идею оставь при себе. И делай… Что хочешь…

Не дожидаясь ответа, он покинул башню, очевидно, решив, что остаться без должного образования лучше, чем снизойти до общения с Кэти. Это, впрочем, было ожидаемо. И всё же она не сомневалась: он вернётся. Ради собственного будущего — вернётся. Оставалось лишь немного подождать.

Шли дни. Драко, обозлённый до предела, только и делал, что вставлял палки в колёса самому себе. Распускал слухи, поднимал бунты. Это давало свои плоды, он отмечал это с удовлетворением. Эвелин и Макс первыми оборвали с его копией все контакты, а за ними подтянулись ещё двое или трое когтевранцев и Анри. Драко был собой доволен, но настолько же он был и недоволен пуффендуйкой. Она перестала посещать башню. Совсем. Проводила время в библиотеке с учебниками своего профиля, пару раз он заставал её там. Она совершенно бессовестным образом изучала травничество вместо рун, а Драко исходил желчью, не зная, как заставить её работать ему на благо.

Неудобство доставляла не только неуверенность в собственном будущем, но и постоянные попытки гриффиндорцев вовлечь его в свои беседы и в свой досуг.

Драко отказывался как мог. Вежливо, дабы не вызвать подозрений, но максимально настойчиво. И если Пирс и её парень отставали после первых же слов о том, что Кэти хочет побыть наедине со своими мыслями, то третий, Шон как-то там, никак не хотел понимать ни намеков, ни прямого текста. Волочился следом, как пёс, постоянно предлагая то учебники донести, то ещё как-то поработать «ей» на благо.

Драко устал, ему жутко хотелось сорваться, высказать наконец всё, что он думает об этих людях и о проекте в целом. Удерживала только надежда, что он сможет взять фурию измором и однажды она всё же примет его условия.

Сам он всё свободное время проводил за рунами где-нибудь в закутке, где никто не обнаружил бы его и не потревожил. И всё бы ничего, вот только до него самого вдруг начали доходить не слишком приятные слухи.

Как-то раз перед сном, когда свет уже погасили и разошлись по постелям, Абигейл решила пооткровенничать.

— Он классный, — сказала она, подкладывая под спину подушку. И пояснила: — Драко.

Драко оживлённо поёрзал. Слушать в который раз, как Аби влюблена в него, ему не хотелось. Однако сказала она совсем другое.

— Знаете, он извинился передо мной, — продолжила она. — За всё то, что наговорил. Примерно неделю назад. Сказал, дело не во мне, и он всего лишь пытался оградить меня от себя.

— Смешно, — фыркнула Пирс. — Драко Малфой всегда думал и всегда будет думать только о себе самом.

— Я тоже так думала! — подхватила Абигейл. — Потому и не рассказывала. Но за эту неделю он изменился. Я слышала, в разговоре с Баумом он пару раз сказал «спасибо» и, как минимум, единожды «пожалуйста». И он больше не насмехается над Шуном, хоть Анри говорит, что его всё так же раздражает Кэти. Уж прости, — она повернула голову к постели Драко, — но это так. Он не любит тебя, это все знают.

— Это взаимно, — буркнул он, поворачиваясь на бок.

То, каким выставляла его пуффендуйка, возмущало. Он пытался разрушить собственную репутацию, чтобы ухудшить ей жизнь, а что она? Показывала всем, какой Драко на самом деле милаш? Мысль об этом подняла в Драко просто бурю негодования. Он привык к ненависти, к зависти, к поклонению. Привык к восхищению, подражанию. Но не к пониманию. Не к словам о том, что он якобы «не такой и плохой».

— Чушь, — проворчал он, хоть и понимал, что стоило бы молчать. — Если Малфой ведёт себя мило, значит ему что-то нужно, другого объяснения нет и быть не может.

— Вот, я тоже так думаю, — согласилась Пирс. — От подлеца вроде Малфоя нельзя ждать ничего хорошего просто так. Если он вдруг встал на путь исправления, значит задумал какие-то козни, помяните моё слово. Абигейл, я бы советовала тебе меньше доверять этим его «спасибо» и «пожалуйста» и не терять голову.

— Я… — когтевранка возбужденно поёрзала на постели. — В общем-то и не потеряю. Просто… Я и Анри… Мы… — чересчур резким движением, она заправила волосы за уши. — Он предложил мне встречаться. Ну и… я согласилась.

Её заявление пробудило бурю эмоций в девичьих рядах, молчали только Драко и Ли. Она — потому что в принципе говорила всегда мало и исключительно по делу, а вот он… Он пытался принять тот факт, что ему предпочли другого. И хоть видов на Абигейл Драко более не имел, сам факт, что она легко согласилась на ухаживания Анри, ему очень не понравился. Раздражение, не отпускающее его всю прошлую неделю, только усилилось. И, конечно же, он знал, кто виноват во всех его бедах. Фурия — она выставила его слишком мягким. Именно она дала повод другим списать его, Драко, со счетов. То, что он сам же рушил собственный имидж пересудами и поклёпами, он предпочел не вспоминать.

* * *

Целую неделю Кэти жила в аду. Приходилось много нервничать из-за того, что Малфой никак не шёл на контакт. Она, конечно, не забрасывая выбранных предметов, уделяла внимание также рунам и астрономии, но делала это так, чтобы Драко об этом не узнал. Она хотела, чтобы он волновался, паниковал, уговаривал, но вместо этого лишь видела гнев на лице собственной копии. Малфой был непреклонен.

Астрономия давалась тяжело. Никак не удавалось изучить название и расположение всех созвездий, не говоря уже о том, чтобы помнить, какое влияние они оказывают на волшебников в то или иное время года. Руны шли проще, интереснее, Кэти нравилось разглядывать их. Она пару раз пробовала прочесть по ним древние тексты, однако знаний не хватило.

Трансфигурацией приходилось заниматься, пока никто не видел. Чаще всего она уходила в дальние коридоры с парой листков бумаги и пробовала превратить их в бумажных журавликов. Магозоологию Кэти была вынуждена изучать в теории — едва ли кто поверил бы в искренний интерес Драко Малфоя к зверушкам. Печально глядя в окно на Шона, по дозволению декана Гупта, возящегося на заднем дворе то с одним зверем, то с другим, она лишь тихо вздыхала. В проекте «Чистый лист» она искала другого будущего для себя, а нашла лишь чужую жизнь, чужие интересы и чужую личину. Это огорчало.

Не меньше огорчала необходимость проводить время, очень много времени с другими слизеринцами, и если Анри всю неделю избегал общения с Драко сам, то Баум наоборот лип слишком интенсивно. Говорили они мало, но Арндт всюду таскался следом, отчего у Кэти не было возможности лишний раз расслабиться. Ей всё казалось, что она делает что-то не так. Что все замечают, что Драко изменился. Если бы она могла понаблюдать за ним со стороны, то смогла бы скопировать более убедительно. Но на месте Малфоя теперь была она сама, нервная и раздражённая её копия, и вместо какой-никакой помощи извне она получала лишь очередной повод для уныния — видеть, как ухудшаются отношения у её копии с её друзьями, было тяжело.

Все: и Лана, и Шун, и Шон были Кэти очень близки, с ними она надеялась продолжить общение и после окончания Хогвартса, но если Малфой и дальше продолжит избегать их и всячески шарахаться, ничего, кроме разбитых надежд у неё не останется. Вот если бы он только попытался…

Сама она с исправлением Драко действовала осторожно. Слишком резкие и слишком разительные изменения привлекли бы чересчур много внимания, и потому максимумом на данный момент была элементарная вежливость. А уж потом можно было бы сделать слизеринца участливым и заботливым.

Мысль о том, как сильно он разозлится, хоть немного утешала Кэти, обещая каплю веселья в дальнейшем. Только вот это веселье никак не могло окупить загубленного образования, а шанс на то, что Малфой всё осознает и в итоге примет её условия, таял на глазах.

Она даже думала поговорить с Макгонагалл и попросить ту снять наказание хотя бы за день до экзаменов, и когда уже готова была попросить встречи, плотину под названием Драко Малфой прорвало.

Он перехватил её в коридоре, недалеко от небольшой библиотеки, созданной специально для их группы. Грубо ухватил за локоть и припечатал к стене. Он, хоть и выглядел как она, всё же был явно сильнее. Его преимущество раздражало.

— Чего тебе? — Кэти вывернулась из его хватки и толкнула в ответ. Взаимодействовать с самой собой было странно, но если помнить, что он — это он… — Не смей прикасаться ко мне, фурия.

Она вложила в голос всю возможную насмешку, и хоть рядом никого не было и не возникало необходимости поддерживать легенду, сдержаться и лишний раз не напомнить слизеринцу о его новой роли она не могла.

— А ты не смей делать из меня непойми что, — зарычал он её голосом, отчего Кэти не удержалась и рассмеялась. Роль злобного хомячка ей явно не шла. — Не смей превращать меня в себя.

— Да-а-а? — протянула Кэти насмешливо. — Ты, насколько мне известно, всю неделю настраивал против себя же всю группу, так что не понимаю твоего волнения о репутации. Кстати, спасибо тебе. Делая себя изгоем, ты отваживал от меня нежелательных собеседников. Оставив меня один на один с Баумом, ты значительно облегчил моё существование.

Её копия явно была растеряна. Вероятно, Драко не отдавал себе отчёта, что помогает ей, и теперь понимание этого выбило почву у него из-под ног.

— Чтобы я не слышал от тебя больше никаких «пожалуйста» и «спасибо», — предупредил он, раздувая ноздри.

— Чтобы я не слышала, что ты отказываешься общаться с моими друзьями, — потребовала в свою очередь Кэти. — Уступать, Малфой, так обоюдно.

— Моргана с тобой, — зло выплюнул он. — Но тогда ты должна рассказать, как себя с ними вести. И, — он пригрозил ей пальцем, — чтобы меня уважали, ясно?

Лжец Драко Малфой не блефовал, Кэти ощущала это. Он ещё не был готов к тесному сотрудничеству, но уже совершенно точно принимал некоторые условия. В его руках было её будущее, и сейчас впервые появилась надежда, что он это будущее не сломает.

— Взаимно, Малфой. Меня должны уважать. — Она протянула руку, и слизеринец после секундного сомнения пожал её.

* * *

Драко не любил уступать. Не любил принимать чужие условия. Гордость ли, гордыня — он не знал, как это назвали бы другие, но лично он давал этому довольно незатейливое название: достоинство.

Фурия же, Моргана её забери, не оставила ему выбора. Можно было и дальше раздражать друг друга. Он мог загубить её собственную репутацию, не моргнув, но что-то подсказывало, что за этим последует наказание от Макгонагалл — рисковать Драко не мог. Перекинуться парой слов с друзьями пуффендуйки казалось малой платой за покой. Оставалось только запомнить их имена. Шун, Шон и Лана. Не так уж и сложно, хотя совершенно не стоило того, чтобы забивать этим мусором голову.

И всё же Драко поднапрягся, запомнил пару фактов о каждом из них, получил указания, где можно найти того или другого в определенное время дня, сам же поднатаскал фурию, как именно ждёт, чтобы она в его обличье поступала. Она охотно шла на контакт, хоть и не пыталась скрыть неприязни.

Всю последующую неделю они встречались вечерами в библиотеке и обменивались отчётами и замечаниями. Как ни странно, поведение фурии в его личине, Драко почти устраивало. Она, конечно, всё ещё не приблизилась к создаваемому им долгие годы образу, но хотя бы перестала так явно несоответствовать. Он же нашёл вполне сносного собеседника в Шуне, да и Лана, вопреки всем ожиданиям, говорила не о косметике и парнях, а о вполне нейтральных вещах вроде учёбы и планов на жизнь. Гриффиндорка мечтала стать аврором, Драко это её стремление признал достойным. Насчёт последнего, Шона, всё было несколько сложнее. Понять, в каких отношениях тот состоит с фурией, никак не удавалось. Спросить об этом он мог, на то была масса возможностей, но не стал. Это казалось унизительным, что ли? Самым оптимальным вариантом было продолжать общение, сохраняя некоторую дистанцию, при этом по возможности не отталкивая гриффиндорца, но и не поощряя. Драко старался, правда старался жить чужой жизнью. Ему это неожиданно понравилось.

В жизни фурии, в отличии от его собственной, нашлись настоящие друзья. Те друзья, которые были рядом вопреки, а не ради чего-то. Ощущение доверия было странным, даже диким, но приятным.

Что до пуффендуйки — она помирилась с Анри и Максом, и, кажется, им было весело вместе. Отчего-то у неё выходило находить товарищей там, где он держал свиту исключительно на громком имени. Это её умение раздражало и восхищало одновременно, и Драко был сколь благодарен за её попытки помочь ему, столь и зол, что сам так не может.

До Рождества оставался один день. Лишенные контактов с внешним миром, участники проекта не могли ни ожидать более-менее стоящих подарков, ни готовить их друг для друга. Драко, обычно в это время получающий массу интересных и дорогих вещей, почувствовал разницу. Сам он не дарил ничего и никогда, но без внимания извне было тоскливо.

Впрочем, Друзья пуффендуйки не обделили каким-никаким вниманием: Лана подарила свою подвеску в виде грифона, Шун — полировочное масло для палочки, Шон — набор перьев. Дешёвые подарки, составленные из всего, что у них было. И от этого стало только хуже. Драко вдруг понял, что обязан подарить что-то в ответ, но у него не было ничего, подходящего требованиям.

С этим вопросом, злясь и смущаясь, он пришёл к фурии в библиотеку. На её столе лежали разные интересные вещички. Шоколадные лягушки, бобы Берти Боттс, пара новеньких свитков. То, что можно было наскрести в пределах Хогвартса. Это всё предназначалось ему, ЕМУ, и один вид подарков разозлил и принёс раздражение.

— Нравится быть мной? — рыкнул Драко, падая на скамью рядом, пуффендуйка вскинула на него его собственное лицо и пожала плечами.

— Не знаю. Затратно.

Обведя рукой стол, она вернулась к какому-то списку, лежащему перед ней, и, не глядя на Драко, продолжила:

— Теперь, главное, никого не забыть. Профессор Андерсон заказала по моей просьбе все эти вещи, осталось упаковать и порадовать твоих друзей.

Драко моргнул. Дважды. Непонимающе. Слова пуффендуйки не желали укладываться у него в голове.

— Это подарки от тебя? То есть, от меня? — переспросил он недоверчиво.

Ответом ему послужило пожатие плечами.

— Да, чему ты удивляешься? Праздник на носу, а у меня было немного наличности.

Драко сглотнул, горло отчего-то вдруг стало напоминать пустыню. Паника вперемешку с удивлением и даже лёгкой радостью смешались в нём, и трудно было сказать, какое чувство завладело им сильнее.

— А вот это, — его копия кивнула на край стола, где были сложены уже упакованные коробки, — подарки для моих друзей, которые ты подаришь им. Я подписала, от тебя требуется только вручить их сегодня вечером. Справишься?

Пуффендуйка выглядела увлечённой и воодушевлённой, Драко неожиданно ощутил приятное волнение и желание улыбнуться. Он никогда не прилагал никаких усилий ради кого-либо, всегда только принимал, а не давал, но сейчас увидел, что и оборотная сторона товарищества может приносить удовольствие.

— И что ты им даришь? Я же должен знать, правильно? — Драко подтянул к себе коробки и принялся их рассматривать. И замер. На одной, небольшой, но довольно тяжёлой, оказалось его имя. — Что ты… А… Понял. Ты хочешь, чтобы я подарил этот подарок тебе. При всех, да?

Он тронул букву Д, выведенную красивыми завитушками и поднял на пуффендуйку взгляд.

— Нет, это подарок тебе, — отозвалась она несколько напряжённым голосом и нервным движением сделала очередную пометку в записях. — Потому что, что бы ты себе ни думал, я тебе не враг.

Драко даже спрашивать не стал, можно ли посмотреть подарок, просто разлепил края упаковки и извлёк небольшую картонную коробочку, серую, однотонную.

Его копия перестала писать, следила за его движениями, не поворачивая головы. Драко приподнял крышку и увидел девять ячеек, наполненных руническими камешками. Не самая искусная резьба, дешёвый материал, но для изучения предмета вещь полезная. Стоило бы поблагодарить, если бы Драко умел или хотя бы хотел. Но он лишь хлопнул крышкой и сунул коробочку в карман мантии.

— Сойдёт за компенсацию, — ворчливо проговорил он, подбирая подарки для гриффиндорцев. Он так и не узнал, что в коробках, но оставаться и выяснять не хотелось. Слишком уязвимым он себя ощущал, а это ему совершенно не нравилось.

Драко покинул библиотеку, не оглядываясь, надеясь, что фурия не заметила короткой вспышки сомнений, охвативших его. Он был выше всех праздничков и подарочков, менять это было не лучшей идеей.

* * *

На рождественском небе вспыхнула первая звезда. Небольшая ёлка, наряженная прямо на заднем дворе, зажглась десятками огней.

Кэти любила этот праздник, любила поздравлять, желать счастливого Рождества, однако теперь была вынуждена стоять в стороне, как можно более равнодушно сунув руки в карманы, и просто наблюдать, как остальные веселятся.

— С Рождеством, Драк, — раздалось из-за спины, и Кэти, обернувшись, увидела Баума, несущего в руках набор подаренных ею бобов.

— С Рождеством, — отозвалась она, и к ней протянулась рука.

— Разделишь со мной эту лотерею? — спросил слизеринец, бросая в рот розовый боб. — Черника. Вкусно.

Кэти запустила руку в коробочку и извлекла светло-серый боб. Опасливо понюхала, лизнула. Ожидала она подвоха: вкуса земли, червей — с Берти Боттс ей никогда не везло. Однако в этот раз удача была на её стороне. Корица. Сразу вспомнился вкус домашних маминых булочек или какао, которое любил заваривать её брат-маггл. Пусть ему и не передались силы матери, какао из-под его руки выходило волшебным.

Просто стоять с Баумом, недавним врагом, было неожиданно комфортно. Он более не казался Кэти вредным. Скорее, своеобразным. Она чувствовала, что за показной уверенностью и взбалмошностью скрывается вполне приятный парень, но одному лишь Драко он готов был несколько приоткрыться. Кэти было жаль, что парни лишены общения. Жаль, что Малфой и прежде не воспринимал их общение всерьёз. Хотелось помочь слизеринцам сблизиться. Даже теперь, когда Драко отделяла от этого её личина.

Самой же Кэти очень хотелось оказаться рядом с друзьями. Поздравить их с праздниками, увидеть их реакцию на сувениры, поиграть в снежки, в конце концов. Но она могла лишь жевать корицевый боб и наблюдать за дорогими людьми со стороны.

Веселились до полуночи. Ели праздничные угощения, запускали фейерверки. Это было бы весело, если бы можно было открыто этим наслаждаться. Кэти, соответствуя образу, не могла, а потому, улучив момент, улизнула, вернувшись в стены школы. Бесцельно бродила почти час, вслушиваясь в смех, раздающийся с улицы. Вздыхала.

— Эй, фурия, — её собственный голос нарушил её уединение, отозвавшись и тревогой, и радостью одновременно. Малфой мог быть той ещё занозой, но с ним единственным можно было почувствовать себя собой.

Кэти притормозила.

— С Рождеством, — повторила она ставшую за день дежурной фразу.

— С Рождеством, — отозвался он, подходя ближе.

Кэти вновь ощутила неловкость. Наблюдать за собой со стороны она до сих пор так и не привыкла.

— Я буду готовиться к твоим экзаменам, — сказал слизеринец, становясь возле неё. — Можем начать завтра с утра. Я быстро учусь, так что наверстаем, не сомневайся.

Кэти и хотела бы скрыть удивление, но у неё не вышло.

— Почему ты вдруг решился на это? — спросила она, не выказывая, однако, радости. — Неужели тебе вдруг стало так важно получить аттестат?

— Это всегда было важно, — проворчал Драко, переступив с ноги на ногу. От него всё ещё веяло морозом, но снег на сапогах уже начал превращаться в воду. — Ты — самый последний человек на земле, с кем я бы хотел связываться, но нельзя не признать — мы нужны друг другу. Вот только не смей отпускать шуточки на этот счёт.

Он снова выглядел, как злобный хомячок, и Кэти не смогла сдержать улыбки.

— Абигейл подарила мне, то есть тебе, шоколадную лягушку, а сладости меня уже достали. Хочешь? — В её сторону протянулась ладонь с зажатой в ней коробочкой. По своему собственному лицу Кэти поняла, что слизеринец ощущает неловкость, и потому, дабы помочь ему, она без предисловий взяла подарок.

— Пополам? — предложила, не надеясь, однако, на то, что Драко снизойдет до неё. Однако, вопреки ожиданиям, он кивнул и принял половину лягушки.

Карточку с изображением Северуса Снейпа Кэти также протянула ему.

— Возьми. Он же, вроде, был твоим крёстным?

Драко крепче сжал губы, сунул карточку в карман и отвернулся.

— Был, — ответил он недружелюбно, и Кэти не удержалась и опустила ладонь ему на плечо.

— Сожалею о твоей утрате, — прошептала она тихо.

Драко вдруг увиделся ей совершенно в другом свете. Простым парнем, у которого война отняла очень многое. Его попытка сбежать от пережитых ужасов как никогда показалась Кэти оправданной. Она не помнила, от каких воспоминаний скрывалась сама, но догадывалась, что побудило Драко. Нет, он совершенно точно не был плохим. Вот непонятым — да.

— Хочешь поиграть в снежки? — предложила она, тем самым вызвав явное непонимание.

Слизеринец посмотрел на неё, как на ненормальную, презрительно поджал губы, после чего бросил взгляд в окно и неожиданно согласился.

— Давай.

Задний двор уже опустел, осталась лишь сверкающая сотней огней ёлка. Холодный снег мигом разогнал грустные мысли, и чем ожесточённее становился бой снежками, тем легче становилось на душе. Наконец Кэти и Драко рухнули на снег рядом друг с другом и, шумно дыша, подняли глаза к небу. На тёмном полотне горело сейчас по меньшей мере несколько десятков звёзд. Драко, направив волшебную палочку на ёлку, погасил огни, оставляя их в кромешной темноте. В той темноте, где отчётливо виднелось каждое мельчайшее созвездие.

— Не сочти это за желание натаскать тебя по астрономии прямо сейчас — мне просто хочется рассказать тебе, где какая звезда. — Драко вскинул руку к небу. — Послушаешь?

Кэти и сама уже кое-что знала, а сам предмет начал ей приедаться, но в этот миг звёздное полотно не воспринималось, как часть обязательного курса. Скорее просто как небо, бескрайнее и удивительно красивое.

— Расскажи, — согласилась она, подкладывая под голову руку. Ночь обещала быть долгой, а Драко явно имел, что ей рассказать.

Драко терпеть не мог грязнокровок. Он считал их людьми третьего сорта, недостойными носить звания волшебников. Он их презирал даже более открыто, чем приличествовало в обществе, но ни разу не почувствовал себя неправым. К полукровкам отношение у него было несколько более терпимым, кровь в них текла, хоть и не на все сто, но благородная. Таких волшебников, конечно, он не стал бы вводить в близкое окружение, но пренебрежением также отвечать бы не взялся.

Кэти Девлин, как он успел понять со слов Ланы, была волшебницей только наполовину. Отец и сводный брат были маглами, мать — выпускницей Шармбатона. Эти знания мало что давали Драко, и едва ли можно было употребить их пуффендуйке во вред, но правда в том, что он, кажется, более не хотел ей вредить. Занудная, витающая в облаках, до тошноты добрая — она раздражала, очень раздражала, но говорить с ней отчего-то было легко.

Они виделись всё чаще. Вместе работали в астрономической башне, вместе переводили рунические тексты и изучали травы. Вместе же тренировались в трансфигурации, что гриффиндорцам Драко объяснил, как альтруистическое желание помочь «сбившемуся с пути слизеринцу». Как ни странно, такой ответ они приняли, хоть и просили не забывать и об их обществе. Особенно часто свою компанию предлагал Шон, и Драко, вынужденному играть по правилам, приходилось время от времени торчать на заднем дворе вместе с каким-то зверьём, изучать которое ему было совершенно неинтересно. Однако он записывал наблюдения, напоминая себе, что делает это в первую очередь для себя самого: чем больше он будет вкладываться в предметы фурии, тем вероятнее она сдаст его аттестацию на отлично.

В голове всё ещё сидели сомнения: а что, если прекрасно подготовленная к экзамену, она всё же умышленно завалит предметы? По крайней мере, его самого посещали подобные мысли — можно ли было ожидать от фурии честного сотрудничества?

Драко не доверял ей. Он смотрел на свою копию, на хитрый прищур, на насмешливо изогнутые губы, и не верил, что носитель подобной личины станет играть по правилам.

Истинное обличье Кэти он не видел уже третий месяц и, признаться, немного по ней скучал. Ему нравилось подмечать её обеспокоенный взгляд, растерянность и нескладность. Чересчур худая, чересчур высокая — такой она была теперь только в воспоминаниях.

А потом он нашёл колдографию. Она завалилась за тумбочку, и лишь потянувшись за упавшим на пол пером, Драко смог различить снимок. Отряхнув его от пыли, он с удивлением разглядел миниатюрную версию пуффендуйки, стоящей в обнимку с каким-то мужчиной. Они счастливо улыбались, и Драко невольно улыбнулся сам.

«Хорошего чистого листа», — прочёл он на обороте. А далее следовала подпись: «Эндрю».

— Нашла снимок брата? — обрадовалась Лана.

Драко, пойманный с поличным, дёрнулся и неловко сунул колдографию под подушку.

Гриффиндорка никак не прокомментировала подобную реакцию, лишь поздравила с тем, что снимок всё же нашёлся.

Правильным было бы рассказать о находке пуффендуйке, отдать колдографию ей, но почему-то Драко не смог. Присваивать чужое было не в первой, так что угрызений совести особых он не ощутил. Зато теперь у него была она, настоящая, на полгода потерянная, и Драко нравилось изучать изображение. Улыбка её была мягкой, приятной, вовсе не такой раздражающей, как ему запомнилось. И глаза, голубые-голубые, светились теплом и нежностью.

Она была его врагом. Всё ещё. Всегда. Но их сотрудничество более не раздражало. Пуффендуйкой она, конечно, была на все сто. Недопустимо открытой, до тошноты оптимистичной, но в ней также были внутренний стержень, сила и ум, не признать этого Драко не мог. Её компания была всяко не хуже, чем свита его прошлых лет.

Однако самым главным критерием, почему Драко искал её общества было то, что только рядом с ней он мог быть собой. Жизнь в чужой личине хоть и не была слишком уж несносной, всё же дико выматывала. А там, в библиотеке, между высокими стеллажами, можно было на самом деле расслабиться.

Сбрасывая книги на стол, Драко разваливался на стуле и блаженно выдыхал, зная, что не нужно более говорить о себе в женском роде и строить из себя непонятно что.

Пуффендуйка в его обществе расслабленно не выглядела. Ждала подвоха, что ли? Впрочем, Драко не было до этого дела и он не пытался окружить её комфортом. Мог бросить колкость или пошутить так, как ей не нравилось. Фурия терпела, повторяя снова и снова, что делает это исключительно потому, что ей нужен её диплом.

Но в один день всё изменилось. Придя в очередной раз на место встречи, он заметил на глазах своей копии слёзы. Конечно, она пыталась их скрыть, отвернувшись к окну, но он подошёл достаточно близко, чтобы увидеть.

— Тебя Гремучей ивой шандарахнуло? — скривил губы Драко. — А если бы кто увидел? Ты совсем обалдела?

В ответ пуффендуйка только шмыгнула носом и отвернулась.

Драко ощутил злость.

— Ты знаешь, что я пережил сегодня из-за тебя? — зашипел он, резко разворачивая её к себе. — Летал на мерзком гиппогрифе с твоим Шоном. Я кланялся глупой птице, а потом твой бойфренд лапал меня, сидя за моей спиной. И после всего этого, после всей моей грёбаной отдачи, ты смеешь ставить меня в такое положение?

Его копия выглядела разбитой и подавленной, а на его слова лишь жмурилась, словно ожидая удара.

— Это была моя самая большая мечта, — заскулила она. — Гиппогрифы — едва ли не из-за них я и решила изучать магозоологию. То, что ты воспринял, как худшее наказание, как жертву, для меня было воплощением давних желаний. Я смотрела в окно, видела вас, и это было…

Драко хотелось наорать. Встряхнуть хорошенько, чтобы не распускала нюни, но он отчего-то не смог. Было ли что-то в его жизни, о чем он мечтал? Вероятно, что нет. Но он мог понять это чувство разочарования и обиды, которое овладело девчонкой. Он не мог злиться на неё за то, что её мечты рухнули.

— Да покатаешься ещё, вся жизнь впереди, — пробурчал он, занимая соседнюю скамью. — Было бы горе. Вон, попросишь своего Шона, он найдёт тебе хоть дракона, я не сомневаюсь.

— О, Мерлин, почему ты всё время говоришь «твой Шон»? — вспыхнула она, в ярости вытирая слёзы. — Никакой он не мой. И гиппогрифа мне больше никто не даст. Я же не буду магозоологом, а в аврорате хватает и теории. У меня был шанс, его я потеряла. На этом всё. — Она наконец развернулась и раскрыла учебник. — Что ж, практическую магозоологию на сегодня закрываем, давай читать руны.

Весь последующий час они изучали древние тексты, пуффендуйка явно старалась всё понять и запомнить, хотя расстроенное выражение не сходило с её лица, Драко же сконцентрироваться не мог. Всё вспоминал не слишком приятный полёт, чужие руки на своём животе, норовливое животное под собой и бесконечную высоту, спирающую дыхание и кружащую голову. Нет, он совершенно не понимал, как этого можно хотеть. Сам-то он никогда более не собирался повторять этих ужасов. А фурия… Перебьется, не смертельно.

И всё же с того дня дразнил и поддевал он её меньше. Не то, чтобы он чувствовал вину за украденную у неё мечту, просто он увидел в ней девушку. Неожиданно. Хрупкую, чувствительную. И это при том, что носила она на себе его маску.

Вечерами он всё изучал снимок, запоминая каждую чёрточку её лица, любуясь мягкой улыбкой. Именно любуясь — он отдавал себе в этом отчёт. Не сказать, чтобы пуффендуйка была красива, но она, определённо, была мила, и он радовался, что ему приходится жить именно в этом облике, улыбаться именно этими губами. Драко уже не помнил её голоса и ему даже не хватало его. Каким он был? Он чем-то раздражал его прежде. Чем? Высокими нотками? Вспомнить было практически невозможно.

Лана считала, что «Кэти» скучает по брату, и Драко был рад, что на снимке есть этот магл Эндрю, хотя ни разу за всё время он даже не взглянул на брата фурии. Попросили бы его описать этого мужчину — Драко бы не смог. Он не помнил ничего. Только её. В деталях. С раздражающей точностью. Он злился на себя из-за повышенного интереса, но ничего не мог с собой поделать. Видимо, дело всё же было в вине. В, Моргана его побери, чувстве долга. Девчонка много делала для его успеха, и он сам просто не мог выбросить из головы собственные обязательства. Понадеявшись, что если перестанет чувствовать вину, сможет избавиться от наваждения по имени Кэти Девлин, он решился на очень непростой и несколько безумный шаг. Драко решил отдать долг.

* * *

Чужая жизнь. Кэти никогда не думала, что привыкнуть будет так просто. Драко, совершенно не такой, как она, слишком быстро стал кем-то понятным. Они проводили много времени вместе, она знала его, она была им. И пусть уже более трёх месяцев она видела вместо него саму себя, и его собственный образ почти стёрся у неё из памяти, слизеринец становился всё ближе. Частью её секрета, кем-то донельзя привычным, неправильно близким. Кэти злилась. Напоминала себе, что Малфой лжец и подлец, что ждать от него хорошего просто нельзя. Он раздражал её, потешался над ней, давил своим раздутым Эго. Избегать его было бы правильнее всего, но совместные занятия не оставляли выбора. Астрономия после его пространных объяснений не казалась более дремучим лесом, а руны превращались в понятные слова, что не могло не воодушевлять.

Сам Драко вполне усердно изучал её собственные предметы, хотя изначально Кэти ждала от него исключительно обмана. Но нет, они действовали на равных, и шанс получить хорошую отметку в диплом, становился всё более похожим на реальность.

А потом всё изменилось. Кэти почувствовала это, увидела в так похожих на её собственные глазах. После того случая с гиппогрифом, когда она проявила непозволительную слабость, Драко явно стал относиться к ней лучше. Мягче, словно боясь задеть её чувства.

Он не был плохим, хоть и старался таким казаться. С каждым мигом Кэти всё больше утверждалась в мысли, что он не так искренне злорадствует, как хочет показать, и не так охотно отваживает от себя окружающих. Он просто… Не умеет быть милым, что ли?

Давить на него Кэти не хотела. Драко и сам менялся, постепенно, она чувствовала это. Оставалось не спугнуть, позволить ему самому найти свой путь. Как знать, может, только утратив свою личность, он и мог наконец стать кем-то новым, правильным.

Колдографию с ним Кэти взяла у Анри. Общий снимок факультета, где Драко Малфой — кто бы сомневался! — оказался в первом ряду, несмотря на то, что подобные места обычно выделены для малышей. Кэти было интересно, хотелось вспомнить, какой он, напомнить себе, как её видят окружающие. Снимок Анри дал охотно. Подумал, наверное, что Драко скучает по товарищам. А может даже по Пэнси Паркинсон, с которой, если судить по сплетням, вплоть до шестого курса он встречался. Кэти, если честно, было не столь важно, что подумал Анри, для неё куда более значимым был сам снимок и один конкретный слизеринец на нём.

Драко был хорош собой, что, без сомнения, знал и чем беззастенчиво пользовался. Даже по колдографии было ясно, что внимание всего женского состава факультета сосредоточено на нём одном. И если все вокруг потакали ему, было ли что-то удивительное в том, что он вырос самовлюбленным эгоистом?

Образ со снимка разительно отличался от того Драко, которым она успела его узнать. Вредный, заносчивый, всё же он был намного лучше, чем хотел казаться, нужно было просто дождаться того Драко, а на это оставалось ещё более двух месяцев.

Ближе к концу февраля на уроке Защиты от темных искусств они впервые сошлись в поединке. Этого поединка Кэти ждала с того самого дня, как из-за Драко едва не умерла. Она всё еще помнила об этом, надеялась однажды взять реванш, только вот встав в стойку и поднеся палочку к лицу, внезапно поняла, что не может этого сделать. Она с лёгкостью сходилась в дуэли с Баумом или Анри, да даже с Максом и Эвелин, но поднять руку на саму себя было трудно. Да и прежней злости к Драко, если честно, она более не ощущала.

Профессор Карлсон что-то монотонно говорил у неё за спиной, но Кэти не слышала. Она смотрела на свою копию, копия смотрела на неё, и Кэти помнила, что Драко сейчас тоже видит перед собой себя самого. Поднимется ли у него самого палочка?

Поднялась. Слизеринец легко рассёк воздух, и Кэти едва успела выставить защитное заклинание. Потоком силы её сдвинуло чуть назад, но ноги стояли крепко, чувствовали землю.

— Хорошо, мисс Девлин, — похвалил профессор её копию. — У вас отлично выходит. Теперь давайте посмотрим, сможете ли вы выдержать натиск. Мистер Малфой, ваш выход.

Кэти медлила. На миг подумалось, что Драко подставит её, позволит её заклинанию сбить себя с ног, выставит не в лучшем свете перед остальными, только вот когда она всё же отправила в его сторону заклинание, он ушел из-под удара, отбил заклятье и победно улыбнулся её губами.

— Превосходно, мисс Девлин. Мистер Малфой, я бы хотел увидеть ваши реальные возможности. Уверен, вы нас еще можете удивить.

Кэти кивнула. Биться с собой оказалось чуть легче, чем она представляла. Всё же, её соперником был Драко, а уж он точно мог за себя постоять.

Кэти ударила. Так сильно, как только могла. Вложив в заклинание максимум своей энергии. Малфой выставил блок, но всё равно его швырнуло назад, на Шуна и Лану, которые удержали его от падения.

В глазах своей копии Кэти заметила странный блеск. Не то злость, не то восхищение. А может, и гордость, ведь она в его обличье показала себя как нельзя лучше.

То, что демонстрация ею сил понравилась ему, подтвердилось чуть позже, когда они столкнулись в коридоре на пути в библиотеку.

— Классный удар, фурия, — с насмешкой бросил он. — Теперь Драко Малфоя ставят в пример, хорошо.

— Рада помочь, — отозвалась Кэти равнодушно.

Он не должен был знать, как много сомнений плескалось в ней во время дуэли. Не должен был знать, что она всё ещё бывает слаба. Нет, он закалял её своей жесткостью более трёх месяцев, и не стоило ему видеть её слабые стороны.

Она не планировала задерживаться в коридоре надолго, не планировала вспоминать произошедшее, но неожиданно слизеринец её собственным голосом сказал:

— Мне нужна помощь в практической магозоологии.

Кэти замерла. В связи с тем, что Малфой, как известно, животных не любил, его присутствие рядом с ними могло вызвать нежелательные вопросы, и хоть Кэти очень хотелось поработать с фантастическими созданиями, она не смела появляться на заднем дворе во время практических занятий. Мысль о том, что сегодня она может поработать с какой-то зверушкой, моментально отразилась на её лице радостной улыбкой.

— Идём, — охотно согласилась она. — Попытаюсь изобразить максимум скуки и пренебрежения.

Драко скорчил недовольную мину и кивнул, приглашая идти.

Во дворе было слякотно. Снег сошёл, обнажив сырую землю, тут и там стояли лужи. Ботинки неприятно вязли в неприглядном месиве, но Кэти была слишком одухотворена, чтобы видеть в этом проблему. То, на что она и не надеялась, должно было вот-вот прийти ей в руки. Она была бы рада обычному низзлу — да что там! — обычной кошке, и от предстоящего по коже бегали приятные мурашки.

Драко вырвался вперёд, устремившись к зверятнику, где зачастую проводила свободное время декан Гупта. Когда Кэти хотела подойти ближе, слизеринец жестом остановил её, а потому пришлось наблюдать разговор на расстоянии. Говорили долго, то и дело бросая взгляды в её сторону. Кэти смущённо переминалась с ноги на ногу, и облегчённо выдохнула только когда декан кивнула головой.

— Через полчаса приходи, нам предоставят животное. — Драко не стал дожидаться ответа, вернулся в школу, а Кэти, не видя необходимости куда-то отходить, просто села на ступеньках и подперла ладонями голову.

Она редко бывала во дворе, ещё реже просто сидела, ничего не изучая и не повторяя. За всё время учёбы она впервые расслабилась по-настоящему, рассмотрела пробуждающуюся природу, вдохнула свежий запах приближающейся весны, подставила лицо ещё холодному солнцу. Жизнь не казалась ей сложной, не в этот раз. Кэти была почти счастлива.

— Вставай, — раздался из-за спины едкий голос Драко. — Поможешь мне совладать с дурацким животным.

Кэти вскочила на ноги, нетерпеливо оглянулась по сторонам и замерла. Из-за зверятника вышла декан Гупта, приманивающая кроличьими тушками прекрасного мощнокрылого гиппогрифа.

— Глупая птица не хотела меня подпускать с первого раза, — проворчал Драко. — Ты можешь показать мне, как правильнее кланяться? А то из твоего Шона учитель сомнительный.

Кэти тихо хмыкнула. То, что происходило, было вовсе не похоже на просьбу о помощи. Едва ли можно было поверить, что Драко в здравом уме решит повторить встречу с гиппогрифом, тем более, когда это не является обязательным в графике изучения. Скорее уж он воплощал её мечту. По-своему, как делал только он, с видом полного недовольства и пренебрежения. Показывать, что она догадалась об истинных мотивах, Кэти не стала. Кивнула серьезно, из последних сил стараясь сдержать улыбку, и шагнула в сторону декана и птицы.

— Осторожнее, мистер Малфой, — напутствовала декан Гупта. Кэти поблагодарила её коротким взмахом головы и медленно развернулась в сторону птицы.

Сердце буквально выпрыгивало из груди от радости, что такое удивительное, нереальное событие, всё же происходит с ней. Когда декан сказала, что для изучения магозоологии решила прибегнуть к методу Хагрида и выписала разнообразных животных из венгерского питомника, Кэти понадеялась, что гиппогриф будет среди прочих, но когда наконец звери прибыли, она уже была в облике Драко и не могла насладиться предоставляемыми школой возможностями. Теперь же всё внутри пело от предвкушения, пока она, шаг за шагом, приближалась к благородному существу, глядящему на неё с осторожностью своих больших черных глаз.

Кэти низко поклонилась, показывая птице степень своего уважения, и та, мгновение подумав, также склонила голову.

— Хочешь покататься на нём, Малфой? — услышала Кэти голос Драко за спиной.

Декан Гупта стояла в стороне, внимательно наблюдая за происходящим, готовая в любой миг вмешаться, если что-то пойдёт не так. Она явно не была против полёта, и потому Кэти, не видя причин отказываться, кивнула.

— Очень. Полетели, Девлин.

Драко нахмурился, а взгляд его стал не то жалобным, не то сомневающимся.

— Я уже летала, спасибо, — отклонил он приглашение, но Кэти настойчиво протянула руку. Она собиралась впервые за всё время коснуться себя самой. Это было странно.

— Идём, Девлин. Без тебя не полечу.

— Не лети, — пожал плечами Драко и отошел в сторону. Он, кажется, боялся птицы. Но Кэти была уверена, что ему непременно понравится, если она поможет садаптироваться.

— Полетели, Девлин, — позвала она снова. — Ты ведь не боишься?

Её уловка сработала. Признать страх Драко уж точно не мог.

— Я? Боюсь? — Её копия усмехнулась. — Смешно.

Он подошел ближе, почтительно склонив голову, и гиппогриф ответил с первого раза.

— Летим, — пробурчал Драко, касаясь перьев на шее птицы. Кэти показалось, что пальцы его дрогнули, а губы тронула едва заметная улыбка. Если он и боялся, то восхищения в нём явно было больше. Как и в ней. И Кэти рада была разделить это чувство.

Драко казалось, ненависть к фурии осталась в прошлом. Превратилась в терпимость, а может, и в некоторую симпатию, только вот её подлость снова отбросила его к началу. Он пытался её порадовать, воплотить её мечту в реальность, а она ответила издёвкой, затащила его на дурацкую птицу, и прощать ей этого Драко не собирался.

— Он чудесный, — взъерошив серые перья, восхитилась пуффендуйка тихо. Так, что декан Гупта не смогла её слышать. Драко Малфой не разбрасывается комплиментами, хорошо хоть девчонка ни на миг этого не забывала.

Они взобрались гиппогрифу на спину. Драко первым, фурия — за ним. Он бы с удовольствием поменялся местами, но он вроде как был в обличье хрупкой девушки, приходилось соответствовать и позволять «поддерживать» себя со спины.

Ладони, так похожие на его собственные, обвили его торс несколько неуверенно — так и свалиться нетрудно. Драко, закатив глаза, переместил руки пуффендуйки себе на живот и крепче прижал к себе.

— Держись давай, — проворчал недовольным тоном.

Пальцы сошлись на животе более уверенно, Драко же ухватился за основание крыльев, и гиппогриф, оттолкнувшись сильными ногами, взмыл в небо. Внутренности словно ухнули в пятки, а в следующий миг подкатили к горлу. Фурия за спиной охнула, ощутимо вздрогнув, и усилила хватку.

Если не смотреть на её руки, не видеть собственных пальцев и родового перстня, можно было даже представить, что это она сама, девчонка с колдографии, жмется к его спине.

Драко с шумом выдохнул. Мысль о её прикосновениях пустила дрожь по его телу, взволновала сильнее, чем бесконечность леса под ногами.

Гиппогриф взмыл выше, устремился к озеру, там резко спикировал, и очередной тихий вздох раздался из-за спины Драко. Его собственный голос, и всё же он ощущался иначе.

Злость на пуффендуйку схлынула так же резко, как и поднялась. Долго ненавидеть её Драко, кажется, более не мог.

Полёт на гиппогрифе был той ещё пыткой, но винить фурию больше не хотелось. Хотелось успокоить, защитить.

— Держись, не бойся, — перекрикивая ветер, сказал он, в ответ её щека прижалась к его затылку.

— Это чудесно. Страшно, но чудесно. — В голосе его копии звучал неподдельный восторг.

Драко крепче сжал мощные крылья, надеясь, что гиппогриф поймет и снова взметнется вверх.

Птица пролетела над самой водой, пустив по гладкой поверхности едва заметную рябь, а после поднялась вверх, снова к лесу, выше деревьев, над шпилями башен.

Пуффендуйка ахнула, сильнее прижимаясь к Драко, и внутри него что-то ответило на это прикосновение. Не думать о том, что это его собственные руки, его точная копия. Представить её — он ведь помнил, как она выглядит. Хорошенькая. Такую не стыдно и друзьям показать, если б они были, конечно. Наивная, правда, чересчур простая, но…

Додумать Драко не успел, его вдруг накрыло понимание, куда вот-вот заведут его мысли, и он с раздражением отбросил их, надеясь, что наваждение пройдёт, стоит только вернуться на твёрдую землю. Как только она снова окажется на расстоянии, мыслить здраво, определенно, станет легче. Он был почти уверен в этом.

Вот только легче не стало. Ни на твёрдой земле, ни потом, в коридоре, когда, тепло поблагодарив его, пуффендуйка направилась в общую гостиную. Она была теперь куда дальше, в другом конце помещения, а он всё равно не мог выбросить из головы недавнюю близость и её прикосновения, пусть и совершённые так похожими на его собственные руками.

Он намеренно начал избегать её. Сократил их занятия в библиотеке к минимуму, старался не вступать лишний раз в диалог. Даже колдографию сунул в дальний ящик, чтобы не видеть и не вспоминать, и всё равно не мог не искать её взглядом, не думать о ней, не вспоминать их встречи.

Глупая, доверчивая, наивная, она более не раздражала его, как не раздражало и общение с её друзьями. А может, с его друзьями? Он знал их уже так хорошо, что сложно было провести грань, где заканчивается игра и начинается жизнь. Не мог он провести грань и между собой и пуффендуйкой. Кажется, его без неё более не существовало, и его попытка сбежать от неё приводила лишь к тому, что он думал о ней с удвоенной силой.

Последней каплей стала ссора между фурией и Ли. Драко не знал причины, но из того, что он понял — когтевранка припомнила его пожирательское прошлое. Сказала, что доверять ему нельзя. Пуффендуйка могла промолчать, проигнорировать, но вместо того вступила в спор. Конечно, она защищала честь собственной личины, но та речь, которую она произнесла перед остальными, про то, что люди меняются, что не стоит вешать на них ярлыки и считать плохими по умолчанию, что-то тронула в душе Драко. Он понял, что она не видит в нём врага и, несмотря на его желание показаться холодным и колючим, относится к нему куда лучше, чем ему казалось прежде.

Выяснить, что к чему, он решил незамедлительно.

* * *

Кэти находилась в сомнениях. Они зародились в ней ещё во время полёта на гиппогрифе и почти месяц не выходили из головы. Близость с Драко, неправильная и непонятная, лишила её покоя. То, что он предпочитал готовиться к экзаменам самостоятельно, было к лучшему — общаться с ним было тяжело морально. Слишком неправильные чувства вызывало его присутствие. Ещё тогда, в полёте, прижимаясь к полной своей копии, она чувствовала его, именно его под маской, ощущала его запах, отличный от её собственного, и этот запах волновал куда сильнее, чем должен был. А потом всё закончилось. Их встречи прекратились. По крайней мере, наяву.

Драко снился ей чуть не каждую ночь. Драко с фотографии, надменный и равнодушный, но всё равно отнимающий покой и кружащий голову непонятным спектром эмоций.

Он стал константой её жизни, без которой словно чего-то вечно не хватало.

Кэти не стала рассеянной, но излишне задумчивой, да. Товарищи не могли этого не замечать, но списывали на преддверие экзаменов. Тех экзаменов, которые Кэти всё ещё намеревалась сдать на как можно более лучший балл. Она не знала, в силах ли их договоренность, станет ли Драко ради неё стараться, но сама просто не могла иначе. Не могла подвести его.

Направляясь в астрономическую башню, она думала лишь о том, какие моменты нужно повторить для хорошей сдачи предмета — его предмета. До ЖАБА оставалась всего неделя, учить и повторять нужно было с удвоенной силой. Но, к счастью, за месяцы сотрудничества Драко успел её поднатаскать, так что в своих знаниях Кэти была почти уверена.

Шагая в астрономическую башню, она мысленно представляла, как раскроет тяжёлый фолиант, развернёт пару свитков и…

Мысль оборвалась, потому как из угла помещения послышался тихий стон.

Кэти взглянула в том направлении и замерла в ужасе. На полу, покрытая массой порезов, с вывернутыми неестественным образом рукой и ногой, в куче обломков от одного из макетов, лежала Ли. Рядом, как объяснение всему, валялась лестница. Картина была более чем говорящей: Ли полезла наверх, рассмотреть макет повыше, но не удержалась и свалилась, утащив за собой макет и изранив об него руки и лицо. И, кажется, сломала себе то или иное.

Кэти рванула к девушке, ощущая, как в душе поднимается паника. Она не знала, чем помочь, не знала даже, сможет ли, но ей было необходимо оценить состояние когтевранки.

— Ли? — тихо окликнула она. — Ли…

Она не знала, чего добивается — как минимум хотелось понять, в ясном ли та сознании и есть ли время сбегать за помощью.

Ли лишь снова застонала, даже не повернув на звук голову. Нужно было чем-то помочь. Наверняка Кэти знала пару нужных заклинаний, только все они разом вылетели из головы.

— Потерпи, я сейчас. — Оставлять когтевранку было страшно, но привести помощь казалось идеей самой разумной.

Кэти побежала. Через пару ступенек сразу, она мчалась за хоть какой-то помощью, и потому, налетев на Драко, поднимающегося наверх, даже не стала ни о чем говорить или спрашивать. Схватив слизеринца за руку, она молча потянула его наверх, лишь шумно дыша, дабы унять внутреннюю дрожь. Ей было страшно, так страшно, как никогда, но в том, что Драко знает нужное заклинание, она и не сомневалась. Отличник на своём факультете, он точно мог помочь.

— В чём дело, фурия? — спросил он наконец, продолжая послушно бежать наверх.

— Там Ли… Она… — запоздало сообразив, что к когтевранке у Драко предвзятое отношение, Кэти всё же тотчас отмела эту мысль. Драко был выше того, чтобы помнить обиды, когда цена промедления, возможно, жизнь. — Она упала с высоты, и я не знаю, что у неё сломано…

— Лишь бы не шея, — бросил Драко, отпуская её руку. Чтобы уйти? Ему так на неё плевать? Нет, чтобы устремиться вверх быстрее. В её собственном обличье он обладал всё же большей выносливостью, потому Кэти оказалась на вершине башни на пару мгновений позже него.

Драко уже сидел возле Ли, а палочка его описывала медленный круг. Он сканировал когтевранку на предмет повреждений, под палочкой все её ссадины и порезы вспыхивали слабым светом. Более ярким вспыхнула рука, после чего Драко отнял палочку.

— Отойди подальше, — бросил он Кэти, и, сам сдвинувшись на достаточное расстояние, взмахом палочки поднял тело Ли в воздух и медленно перевернул её.

Кэти ахнула и отпрянула — из живота девушки торчал окровавленный обломок макета, а один глаз был залит кровью.

— Сейчас, сейчас, — успокаивающе шептал Драко, аккуратно опуская Ли на пол. — Иди, помоги мне.

Кэти вырвалась из оцепенения, на негнущихся ногах сделала пару шагов, дрожащей рукой извлекла палочку, но выронила — пальцы отказывались слушаться.

— Просто держи ей голову. Опусти одну руку на лоб, другой сожми подбородок. Попытаемся спасти глаз.

Кэти заскулила, но тотчас прикусила губу и вынудила себя исполнить его указания.

— Ты уверен, что не живот сначала? — уточнила она, всё ещё крупно вздрагивая.

— Живот почти не в крови, рана терпит, успеем, — Драко зажал палочку в зубах, закатал рукава, затем одной рукой приоткрыл залепленное кровью веко, и Кэти отвернулась, боясь увидеть повреждения собственными глазами.

Прозвучали тихие, но уверенные слова заклинания — так рационально и бесстрастно Кэти бы точно не смогла. Ли дёрнулась, мотнула головой, но ладони крепче сжали подбородок и лоб.

Драко повторил заклинание снова, тихий вздох сорвался с губ когтевранки, она наконец успокоилась и затихла.

— Можешь отпускать, — разрешил Драко, перемещая палочку к животу девушки.

Кэти наконец обернулась, чтобы увидеть, как Драко изымает из живота Ли тонкий осколок.

— Не знаю, удалось ли спасти глаз, увидим… Сейчас я извлеку обломок, крови будет много. Просто надави на края раны с двух сторон, соединяя их между собой, поняла?

Кэти кивнула, хотя не думала, что ей хватит сил.

— Давай. — Осколок покинул тело, кровь брызнула фонтаном, окрашивая бордовым руки её копии. — Давай, сжимай.

Кэти послушно сдавила края, радуясь, что Ли, находящаяся без сознания, более не сопротивляется.

— Так, хорошо.

Палочка описала дугу и выстрелила в рану золотистым светом.

— Не выйдет из тебя аврора, фурия, — криво усмехнулся Драко, методично сшивая края раны магическими стежками. — Умная, но нерешительная.

То, что Драко начал разговаривать, немного успокоило. Он явно был уверен в том, что делает. Уверен в том, что справится. Действительно, самое страшное осталось позади. Жизнеугрожающие повреждения были залечены, а уж с переломами мадам Помфри справиться труда не составит.

Когда кровь из раны перестала бежать, а кожа в разрезе школьной формы сделалась гладкой, лишь едва заметно зарубцованной, Кэти выдохнула.

— Внутреннего кровотечения точно нет? — От волнения по щекам побежали слёзы, её копия отложила палочку в сторону и коснулась мокрой щеки.

В этот раз Драко не ругал за слёзы, не ворчал. Он просто притянул её ближе, устроил её голову на своём плече, и тихо заверил: «всё нормально».

Кэти кивнула, обвивая талию собственной копии руками. Закрыв глаза, она легко представила Драко, таким, каким он был в её памяти, и в сердце больно кольнуло понимание, что исцелиться от наваждения уже не выйдет. Если раньше оставались сомнения, то теперь, после отважного спасения Ли, они все рассеялись. Кэти поняла и признала то, что она любит Драко Малфоя. Любит. И где-то глубоко внутри загорелась надежда, что и он любит её. Хотя, это было совершенно невозможно.

Много лет Драко жил с мыслью, что никому нет до него дела, охотно отвечая окружающим той же монетой, и потому испытываемые им чувства казались какой-то злой шуткой. Но беспокойство за фурию, нервно заламывающую руки и мельтешащую перед глазами, было неподдельным. С тех пор, как декан Гупта направила Ли в больничное крыло, прошло уже несколько часов, и всё это время пуффендуйка топталась в коридоре, ожидая хоть каких-то новостей. И Драко ничего не стоило оставить её одну в своих метаниях. Но что-то удержало его рядом.

Перед глазами всё ещё стояла картина недавних событий. Непонятная ему, странная. Когда декан спросила, благодаря чьим стараниям состояние Ли стабилизировалось, пуффендуйка, не раздумывая, сказала: «моим».

— Прекрасно, мистер Малфой, — похвалила декан. — Я думаю, это заслуживает того, чтобы на экзамене по заклинаниям поставить вам оценку повыше.

А ведь фурия могла воспользоваться ситуацией и забрать все лавры себе, Драко даже собирался сказать, что это он спас Ли, прекрасно помня, что видят все в нём вовсе не его самого. И всё же девчонка сделала это для него, и не оценить её жеста Драко не мог.

— Сядь и успокойся, твоей Ли больше ничего не угрожает, — сказал он, когда мельтешение перед глазами закружило голову.

Пуффендуйка остановилась, взглянула на него несколько затравленным взглядом, сжала себя в объятиях.

— Да, благодаря тебе. Если бы не ты, я…

Глаза её снова увлажнились, и Драко, до того сидевший на подоконнике, всё же не выдержал и спрыгнул. Пересёк коридор и во второй раз за день предложил свои объятья. Касаться себя самого было странно, но чем больше времени Драко проводил с Кэти, тем явственнее ощущал под собственной маской хрупкую девушку. Девушку, которая была ему до раздражения нужна.

Фурия прильнула к нему, словно давно ждала приглашения, и Драко прикрыл глаза. Чтобы зрение не обманывало, чтобы не ощущалась вся абсурдность происходящего. Он помнил, что девчонка также видит в нём исключительно свою копию, но хотелось верить, что она чувствует его-настоящего, как и он чувствует её.

— Тебе было страшно, — сказал он, крепче прижимая свою копию к себе. — Это нормально. Мне тоже было.

Никогда и никому он не признавался в своих слабостях, теперь же сказал, и небо не обрушилось на голову. Почему-то признавать свои недостатки рядом с пуффендуйкой оказалось вовсе не страшно.

— Ты поступил очень храбро. А учитывая, что у вас с Ли не ладилось…

Драко не дал ей договорить. Он вовсе не хотел признавать всей степени благородства совершенного поступка. Его популярность всегда держалась на холодности и равнодушии, менять это он не собирался.

— Вот в этом и дело, — горячо возразил он. — Подумай: башня, только вы с Ли, несчастный случай. Возникли бы вопросы: а точно случай несчастный, либо же Драко Малфой решил избавиться от неугодной ему девицы?

Пуффендуйка отшатнулась.

— Ты же не думаешь, что я… — сбивчиво проговорила она.

Драко мотнул головой.

— Нет, не ты. Я скорее поверю, что Абигейл навредила Ли, чем ты.

Он не пытался притянуть её обратно к себе, но очень обрадовался, когда она вновь прижалась к нему.

— Я настолько безобидный хомячок? — спросила она тихо. И хоть голос был его собственный, мелькнуло в нём что-то неуловимо девичье, её.

— Я не знаю, от чего ты бежала в этот проект, но просто не верю, что ты можешь кому-то навредить.

Она вздрогнула, и его руки крепче обвились вокруг её плечей.

— Кэти… — он впервые назвал её по имени, и самому неожиданно понравилось, как оно звучит на его губах.

Она посмотрела его глазами, и — Мерлин! — он увидел её собственный взгляд. Тёплый, мягкий, а серые глаза словно бы стали голубее, приобретая вид глаз девушки с колдографии.

Нет, перед Драко всё ещё была его точная копия, но он более не видел в ней себя, он видел её, скрытую глубоко внутри. С его лицом и волосами, но её. Объяснить бы этого Драко не смог, даже если бы очень захотел, но в её глазах он увидел точно такое же узнавание. Словно пелена падала, словно они пробивались через магию навстречу друг другу. Это было странно, непонятно, невозможно и совершенно необъяснимо, но грань между ними становилась тоньше, отрицать этого он не мог.

— Всё же я не верю, что спас Ли ты только из рациональных побуждений.

— Нет, — ответил Драко, сам не зная, почему откровенничает. — Не только.

— Я знала. — Она улыбнулась его губами, но Драко отчётливо увиделась улыбка со старого снимка.

Необычное и непривычное для него чувство пронеслось по венам, сковало мышцы, сжало внутренности в тугой узел, а ноги сделались неожиданно непослушными, ватными. Он всё ещё держал её за плечи, за так похожие на его собственные плечи, но руки под его ладонями чувствовались иначе. Более тонкими, а сами плечи — узкими.

— Кэти… — снова позвал он, ощущая, как по рукам бегут мурашки.

Пуффендуйка должна была раздражать, вызывать неприязнь или хотя бы равнодушие, но вместо этого его к ней тянуло. Бредово и абсурдно. Драко любил себя, конечно, но не до такой степени, чтобы…

Правильным было отпустить её, уйти, отогнать наваждение, и Драко уже готовился разжать ладони, но понял, что не может. Из лёгких словно бы воздух выбили, и Драко задыхался, делал отчаянные вздохи, только чтобы жить. Только чтобы не растерять себя окончательно, чтобы не утонуть. Он знал лекарство от своего недуга, но до последнего не хотел признавать своего странного влечения.

— Драко? — его имя на её губах, сказанное его-не его голосом, стало последней каплей. Выдохнув отчаянно: «о, Мерлин», Драко впился в губы, её губы, совсем не похожие на те, которые он видел в зеркале. Она, именно она, трепетала в его руках, именно её сердце бýхало так, что он ощущал вибрацию под ладонями, и именно она тянулась навстречу, словно и сама задыхалась без него всё это время.

Ей было страшно, об этом говорили напряжённые касания к его бокам, но в то же время Кэти явно не собиралась его отпускать. Это было безумие, безумие для них обоих, но существовал ли для них другой путь? Она едва не погибла от его руки не так уж давно, но Драко не ощущал, что это всё ещё стоит между ними. Между ними более вообще ничего не стояло.

— Кэти… — Он медленно отстранился, распахивая глаза, и замер, испытав и шок, и восторг одновременно.

Она стояла перед ним, более не похожая на него никакой чертой, ни мельчайшим отголоском. Кэти Девлин, ученица факультета Пуффендуй, во плоти — Драко видел настоящую её, более не скрытую маревом. Девушку с колдографии.

— Драко? — она выглядела удивлённой, напуганной и восхищенной, кажется.

Неуверенно коснулась тонкими пальчиками его щеки и улыбнулась открыто и счастливо. Её глаза снова блестели от слёз, но в этот раз, Драко не сомневался, то были слёзы не печали.

— Ты — снова ты, — прошептал он, склоняясь к ней за очередным поцелуем.

Кэти ответила. Робко, дрожа от волнения, невероятно невесомо, но так искренне, что ноги — Моргана их! — снова подкосились.

— И ты — снова ты.

Её голос, её до невозможного прекрасный голос лился мёдом с её губ. Какой же красивый у неё был голос! — понять, что прежде не нравилось ему, Драко не мог.

Преисполненный непонятных, но бесконечно приятных чувств, он оторвал Кэти от земли и закружил по коридору. Ему было плевать, увидит ли кто их — скрывать свои чувства он не мог и не хотел. Это ли было счастье? Возможно. По крайней мере, Драко показалось, что это оно.

* * *

От поцелуев вспухли губы. Пользуясь тем, что в коридорах они одни, Драко и Кэти наверстывали месяцы «разлуки», не отрывали глаз друг от друга, впитывая каждую чёрточку, каждую мельчайшую родинку. Колдография и в сравнение не шла с тем, что Кэти видела перед собой теперь: настоящего, одухотворенного Драко, вовсе не похожего на парня со снимка. Тот Драко и не взглянул бы в её сторону, а этот… Этот хватался так, словно боялся отпустить и на миг. Он ничего не говорил, лишь время от времени произносил её имя, и Кэти упивалась этим: его голосом, своим именем на его губах, и тем, что не было сказано, но явно ощущалось в трепетных касаниях и жарких поцелуях.

Они привалились к стене за колонной, отрешились от всего мира, и хоть Кэти помнила, что ждёт вестей из больничного крыла, но всё же не могла просто смирно ждать своего часа. Она не могла заставить себя волноваться, потому что главным страхом сейчас было то, что Драко передумает, оставит её здесь с разбитым сердцем, как поступил однажды с Абигейл.

Но Драко не уходил. Он согревал в объятиях, надёжных и ласковых, и Кэти едва не мурлыкала от этих прикосновений.

Драко снова был собой — что-то из области фантастики — но он не был собой прежним. Более мягкий, тёплый, мужественный — он даже выглядел куда спокойнее, чем полгода назад, словно прежде ему чего-то не хватало. А теперь? У него была она, и Кэти радовалась мысли, что именно она стала ключом к его изменениям. Они оба стали ключами друг друга.

Идиллию разрушил щелкнувший замок, сопроводившийся стуком каблуков по каменным плитам. Кэти отпрянула от Драко, хотя он явно не желал выпускать её из объятий.

— Мистер Малфой, мисс Девлин, — заметила их декан Гупта, и Кэти порадовалась, что вовремя отстранилась. Хотя вспухшие губы и горящий взгляд были красноречивее слов.

— Как она? Как Ли? — Кэти вырвалась вперёд, боковым зрением заметив, что и Драко последовал её примеру.

Запоздало вспомнилось, что она — снова она. Каким-то волшебным образом они вернули прежний облик, и теперь не нужно было ничего из себя изображать. Однако, не успела Кэти порадоваться, как декан протянула ей руку и поблагодарила.

— Благодаря вам, мистер Малфой, девочка сохранит зрение.

Кэти и Драко переглянулись. Они-то уже решили, что их обмен аннулирован и всё вернулось на круги своя, а выходит…

Запоздало дошли слова декана о состоянии Ли, и Кэти, скрывая разочарование из-за их неудавшегося обмена обличьями, всё же вынудила себя улыбнуться и порадоваться за сокурсницу. Она помнила, что спасение Ли — исключительно заслуга Драко, и была бесконечно благодарна ему за это. И пусть каким колючим он ни пытался казаться большую часть времени, Кэти знала, что он умеет быть хорошим, и видела, что ему это даже нравится.

Вернулись в общую гостиную они, держась за руки. Над ними всё ещё висел вопрос: действительно ли только они сами видят истинный облик друг друга, и потому, прежде чем говорить что-то обличающее, было решено присмотреться.

То, что их появление произвело фурор, приковав к ним десяток взглядов, удивительным не было. Едва ли кто, даже они сами, мог увидеть в них пару ещё этим утром, и пусть официально они ничего не решили, пусть ни один из них не озвучил своих чувств и желаний, ладонь Драко, не выпускающая её ладонь из своей, была ответом на всё. Если прежде были сомнения, не станет ли Кэти кем-то вроде очередной Абигейл, Драко рассеял их все.

— Не забывай, что ты — это я, так что поменьше смущайся. Тебе, конечно, идёт румянец, но Драко Малфою не к лицу красный цвет.

Кэти хихикнула, тотчас принимая серьёзный вид, хотя губы против воли то и дело желали растянуться в улыбке.

До конца вечера они просидели в глубоком кресле, развернутом в сторону окна, игнорируя любопытные взгляды, изучали друг друга, будто впервые, и тихо перешептывались о глупых мелочах.

— Влюбился, Малфой? — спросил Баум ночью, когда настало время укладываться в постели. — Или так, развлечься на денёк-другой?

Кэти тоже было интересно знать ответ на этот вопрос, а потому всё, что она смогла сказать: — Посмотрим.

Следующая неделя прошла в подготовке к ЖАБА, и Кэти с Драко честно пытались что-то учить, но отчего-то раз за разом обнаруживали себя целующимися. Это было сладкое сумасшествие, и пускай в их сторону время от времени долетали смешки, лично Кэти было абсолютно всё равно, и, насколько она поняла, Драко тоже.

Руны складываться в слова не желали, зато трансфигурация проходила всегда крайне весело. Бумажные цветы превращались в живые, бумажные бабочки и журавлики порхали под потолком, и всё это было для неё одной. Если со стороны Драко это была злая шутка, обороты она принимала совершенно нешуточные. И всё же Кэти верила, что фальши нет, Драко и правда тянулся к ней, а она к нему, и это происходило не просто ради хорошей аттестации, как она предположила вначале. Это не было залогом добросовестной сдачи экзаменов, а скорее… Чувством?

Как бы то ни было, а час Икс настал, аттестация замаячила совсем близко, и очень скоро предстояло узнать, действительно ли Драко готов постараться ради неё? Кэти ждала ответа и его же боялась, потому что теперь на кону было не только её профессиональное будущее, но и её сердце.

* * *

В том, что Драко сдаст ЖАБА на отлично, он и не сомневался. Он повторял предметы ночами, понимая, что теперь подвести Кэти он просто не может. Даже неподъемный том магозоологии он изучил вдоль и поперёк, и не раз. И пускай ему было так же плевать на зверушек и среду их обитания, но ему было не плевать на Кэти, а ради неё прочитать пару-тройку скучных книг было нетрудно.

То, что по всем предметам он получил высший балл, было неудивительно, и Драко уже не терпелось рассказать обо всём своей — кому? — девушке? Он не знал, может ли употребить это слово в отношении Кэти, но очень хотел. И очень хотел её порадовать.

Однако на пути, такое неожиданное и странное, возникло препятствие.

— Мисс Девлин, — окликнула профессор Андерсон, когда Драко уже собирался покинуть кабинет. — Экзамены сданы, и потому прямо сейчас я могу предложить вам вернуть ваши воспоминания.

В руках профессора Драко различил пузырёк с перламутровой смесью, не то жидкостью, не то густым паром. Вот они — воспоминания Кэти. Те самые, с которых всё началось. Её главный страх или грех плескался и переливался, маня заполучить, узнать. Драко раздирало любопытство, раздирало желание узнать главную тайну, ускользнувшую от него полгода назад. Всего лишь нужно было позволить всадить воспоминания в свою голову, или воспользоваться омутом памяти, и у Драко появилась бы власть над Кэти. Но… Это более не нужно было ему. Он и так имел власть над ней. Над её губами, над трепещущим в его руках телом, над светом её невероятно голубых глаз. И ему не нужно было большего. Её тайны более не имели значения, а вот её счастье и покой — да.

— С вашего позволения, профессор, я хотела бы, чтобы процедуру провела директор, — сказал он, вкладывая в голос всю возможную кротость и мягкость.

Пузырёк продолжал манить, но Драко уходил твёрдым шагом, понимая, что поступает правильно.

* * *

— Итак, — голос Макгонагалл отразился от арочных сводов, многократно повторяясь. — Я изучила ваши результаты и приятно удивлена. Отлично — я не ожидала подобной отметки. Но, кажется, вы действительно постарались на благо друг друга, что значит, что наш с профессором Слизнортом эксперимент оказался крайне удачным.

Директор прошагала вдоль скамьи, на которой Кэти и Драко сидели, соприкасаясь локтями, остановилась перед каждым, кивнула каким-то своим мыслям.

— Я также узнала, что вам было предложено вернуть воспоминания, и я приятно удивлена, что каждый из вас ответил на это предложение отказом. Мистер Малфой, вам ведь было очень любопытно узнать секреты мисс Девлин.

— Больше нет, — отрезал Драко, и Кэти ощутила приятное волнение от его слов. — Я знаю о мисс Девлин достаточно.

Директор Макгонагалл кивнула, а Кэти ощутила, как заливается краской. Драко и правда знал её достаточно. Гораздо лучше, чем директор могла предположить.

— Вероятно, пришла пора вам снова увидеть настоящих друг друга и вернуться к прежним жизням, по коим вы, несомненно, очень скучали. — Макгонагалл кивнула на стоящие на столе флаконы с воспоминаниями.

От её слов Кэти потупила взгляд, а Драко усмехнулся.

— Я сказала что-то смешное, мистер Малфой? — нахмурилась директор. Кэти напряглась. Неужели расскажет?

— Моя прежняя жизнь — это не то, о чём стоит скучать, — ответил он, скрыв тот факт, что настоящими друг друга они уже давно видят. Действительно, стоило ли Макгонагалл знать, что её заклинание дало сбой?

— А может, — кошачьи глаза директора сузились, — дело не только в этом?

Она снова пересекла кабинет, взяла со стола волшебную палочку. Кэти наблюдала за ней, затаив дыхание, ловя каждое слово, потому что вдруг показалось — и, возможно, небезосновательно, — что директор давно уже всё знает или, по крайней мере, догадывается.

— Профессор Карлсон сказал, что за последнее время вы крайне сблизились, а потому смею предположить, что внутренние чары рассеялись, и то заклинание, что связывало вас, помогло увидеть истинное обличье друг друга. По крайней мере, было бы любопытно, если бы это случилось. Но вы в праве не говорить, конечно. — Она взяла в руки пузырёк, подписанный зелёной буквой «М», и сделала взмах в сторону одиноко стоящего стула. — Если вы готовы, я сниму заклинание и верну вам воспоминания. Мистер Малфой?

Драко крепче сжал кулаки, и Кэти непроизвольно опустила ладонь на его предплечье, надеясь таким образом успокоить его. Макгонагалл отвернулась, сделав вид, что не заметила этого, Драко же, благодарно накрыв ладонь Кэти своей, поднялся на ноги.

— Готов, — сказал он напряженным голосом.

— Хорошо, — кивнула директор. — Тогда мы попросим мисс Девлин, чтобы…

— Пусть останется, — не дал ей договорить Драко. — У меня от Кэти секретов нет.

— Даже так? — тонкие губы директора сложились в подобие улыбки, но более не последовало слов. Макгонагалл лишь предложила Драко сделать глоток из чаши, стоящей на подоконнике, и когда он, не без омерзения, пригубил содержимое, произнесла слова заклинания, которые Кэти и хотела бы запомнить, но они ускользали, словно защищённые от запоминания. Драко схватился за живот, громко охнув, но понять, произошло ли обращение, Кэти не могла никак. Оставалось надеяться, что всё же произошло, и верить, что, даже вернув свой настоящий облик, он останется тем Драко, который открылся ей совершенно недавно, но который был бесконечно дорог ей.

— А теперь… — с флакончика выскочила пробка, и кончик палочки потянул искрящуюся дымку вверх, заставил змеиться в хаотичной форме, словно червь на крючке рыболова.

«Нет, не могу!» — расслышала Кэти голос Драко, льющийся от дымки. Надсадный, отчаянный.

Драко побледнел, сильнее сжав сидение стула ладонями. Его взгляд, напуганный, неуверенный, обратился к ней, и Кэти кивнула.

Это было честно. Непросто, но необходимо. Их воспоминания не обещали ничего хорошего, но нужны были хотя бы для принятия самих себя. И всё же Кэти знала, что, какой бы страшной ни оказалась его тайна, отношения к Драко она не поменяет.

— Не тяните, — рыкнул он, поторапливая. От дымки отделился крик боли и завис густым напряжением между присутствующими.

У Кэти сжалось сердце, потому что она поняла, что кричал Драко, и хоть это было пережитком прошлого, его захотелось утешить здесь и сейчас. Она не осмелились, потому как в следующий миг фигура Макгонагалл встала между ними, закрыв обзор.

Дымка извернулась разъярённой коброй и устремилась к Драко. Он охнул, на этот раз на самом деле, и Кэти крепче сжала в руках мантию. Хотелось помочь, но она совершенно не представляла как, и потому лишь бессильно наблюдала, как к Драко возвращается боль, вина или сожаление, а может, всё сразу.

Он встал со стула с совершенно отсутствующим выражением лица. Его фигура казалась теперь деревянной, а в глазах плескалась такая боль, что захотелось плакать.

— Как хорошо, что война кончилась… — прохрипел он, поравнявшись с Кэти.

Она поднялась ему навстречу, и Драко сжал её запястье в ладони.

— Передумай, Кэти. Тебе не нужно этого знать.

— Мисс Девлин, — поторопила Макгонагалл. — Пора вернуть ваш облик.

— Да-да, конечно, — Кэти перевела взгляд на Драко. — Останешься со мной?

— Ты сомневаешься? — он криво улыбнулся и выпустил её руку. — Передумай. Не вспоминай.

Она лишь мотнула головой. Понимала, что будет тяжело, но знала, что должна это сделать.

Зелье возвращения облика она выпила по инерции, лишь мимоходом отметив сильную горечь и неожиданную резь в животе, но это всё казалось мелочью по сравнению с тем, что ожидало в пузырьке с жёлтой буквой «Д», выведенной красивым почерком.

— Не надо, Кэти, — вновь попытался Драко. — Оставь прошлое позади.

— Я должна, — тихо проговорила она, глядя, как директор откупоривает флакон.

Дымка на кончике палочки заплясала в яростном танце, и только Кэти понадеялась, что отзвуки воспоминания не вырвутся наружу, по кабинету разнеслось отчаянное «Авада!..», и стало тихо.

Губы мимо воли задрожали, потому что Кэти было страшно узнать. Вспомнить, кого она убила…

Драко, принявший наконец то, что она не отступит, сменил тактику.

— Я знаю, ты справишься, — сказал он, и Кэти неуверенно кивнула, из последних сил стараясь сдержать дрожь. Как никогда хотелось всё прекратить, но назад дороги не было: она обязана была узнать правду. Теперь — особенно.

Палочка Макгонагалл коснулась виска, и тотчас мир исчез. Отголоски диалогов и вспышки событий атаковали голову, заполняя пустоту. На задворках сознания мелькнул Волдеморт, следом за которым всплыл образ Беллатрисы Лестрейндж с её безумным взглядом и жуткой усмешкой.

А потом они исчезли, картинка сменилась более ранней. Акромантулы, великаны, Пожиратели — вокруг Кэти сновали сотни врагов. Впереди: скалящий пасть Фенрир Сивый, и волшебная палочка, взметнувшаяся, чтобы остановить его.

«Авада Кедавра!» — непростительное проклятье сорвалось с палочки Кэти и выстрелило жёлтым лучом.

Фенрир отскочил, молниеносно, неожиданно, и мальчик, младшекурсник, Колин Криви, принял на себя её удар.

Кэти закричала. В воспоминании и реально, глядя, как поражённый её заклинанием, гриффиндорец падает на землю.

— Нет, нет! Пожалуйста!

Окружающая действительность возвращалась вместе с осознанием, что она убила, хоть и невольно, невиновного. Невинного.

— Нет… Нет…

— Кэти… — Руки Драко обвили плечи. Она позволила себя поднять, на негнущихся ногах прошла к двери, даже не простившись с директором, дала отвести себя к окну, и, пользуясь предложенным плечом, выплакала всю свою боль.

— Драко, я… — Признаться ему казалось самой правильной вещью. Недавний враг, сейчас он был ей ближе всех прочих, и именно ему она была готова доверить убивающий её секрет.

Но его ладони обняли её лицо, а голос мягко остановил.

— Кэти, «Чистый лист». — Драко бережно поцеловал её в солёные от слёз губы и повторил: — Чистый лист.

Он принимал её несмотря и вопреки, позволяя стать той, кем ей очень хотелось стать. И всё же она не могла скрыть правду.

— Я должна. И пусть ты никогда не сможешь полюбить меня после этого…

— Эй, — он ощутимо встряхнул её за плечи. — Глупая моя фурия, ты не сможешь отделаться от меня так просто. И если это твой выбор: я готов выслушать, но не думай, что это что-то изменит.

— Не изменит? — переспросила она с надеждой.

— Нет, — подтвердил Драко, целуя её в нос. — Но ты всё ещё можешь воспользоваться «Чистым листом». У нас целая жизнь на правду.

Кэти закусила губу. Она и правда могла подождать с рассказом, потому что верила: отношение Драко её слова действительно не изменят. Впереди была жизнь. Целая жизнь. А пока…

— Чистый лист, — прошептала Кэти, становясь на цыпочки, и Драко охотно накрыл её губы своими.