Эволюция доверия (гет)

Шли дни. Жизнь Драко стремительно менялась к лучшему. Бывший ловец и бывший же староста своего факультета, он хоть и обладал тёмным прошлым, но этого прошлого не помнил никто, а потому Драко снова был на коне. Всё внимание когтевранцев перекинулось на него. Они и прежде завистливо глядели на слизеринский стол, мечтая оказаться там, рядом с одним из самых подающих надежды представителей факультета. Теперь же, приблизившись к нему, они ощущали нескрываемое благоговение и, что и говорить, Драко этим пользовался. Баум и Анри заменили ему Кребба и Гойла, стали его свитой, закадычными друзьями, а вот девчонка, Абигейл, вполне могла подойти в качестве временного любовного интереса.

Ничего не обязанный больше ни своему отцу, ни Тёмному Лорду, Драко мог пожить, наконец, в своё удовольствие. Гриффиндор, который пожизненно наступал на пятки, теперь был в сильном меньшинстве, так что Драко ощущал себя королём положения. А пуффендуйка, смотревшая волком, обещала стать отличным объектом для насмешек. Упражняться в остроумии, красуясь перед почитателями, Драко любил.

Любил он и производить впечатление героя и защитника, и потому, когда они сидели в гостиной и Абигейл громко взвизгнула, увидев крысу, именно Драко был тем, кто направил на мерзкое животное палочку и произнёс слова заклятия.

Крысу швырнуло к стене, она перевернулась на спину и, дёрнув лапой разок-другой, издохла.

Казалось бы — ничего ужасного, и всё же тихоня-пуффендуйка, вскочив со своего места, громко обозвала его чудовищем. Посмешище. Она даже, кажется, заплакала, а бросилась в сторону мёртвой твари так, словно та ей мать родная.

— Что она тебе сделала?! — кричала она. Кэсси, Кэдди — Моргана с ней, не суть.

Назвала его бессердечным, упрекнула в бессовестности. Драко рассмеялся. Эту девицу не нужно было даже задирать, её глупость прекрасно веселила всех и без его вмешательства.

Баум хлопнул Драко по плечу и тоже хохотнул, Анри же промолчал, притворившись, что ничего не произошло. В целом мало кто отреагировал на этот инцидент, только двое гриффиндорцев, Кензуки? и Пирс, помогли истеричке забрать крысу и захоронить где-то на прилегающем к северному крылу и полностью изолированном от прочей школы клочке двора.

Своей вины Драко не признавал. Скорее, он сильнее убедился, что Пуффендуй — факультет чокнутых хиппи, любящих всё и вся в этом мире, но столь же сильно ненавидящих тех, кто каким-либо образом посягнул на порядок и покой. То, что эта самая Кэсси с тех пор стала относиться к нему более враждебно, было ожидаемо. Благо, пересекались они только на трёх обязательных предметах, а в свободное время девица где-то пропадала в компании гриффиндорцев. Один из них, плотный короткостриженый парень, вроде как даже положил на нее глаз. Не то чтобы Драко следил, но то, что тот всё время старался держаться поблизости, от него не скрылось.

От идеи задирать пуффендуйку после случая с крысой он отказался — ненормальная могла стать его головной болью, так что разумнее было её вовсе не трогать. Но посмеяться над её глупостью Драко любил. То эта фанатичка «спасала» жуков, ползающих, по её словам, слишком близко к тем, кто мог их раздавить, то носилась по всему северному крылу с вазонами, напридумав себе, что цветам слишком мало света. Пыталась быть идеальной, мать её, словно искупала вину. Словно заглаживала то, о чём этот проект позволил ей забыть.

Драко было любопытно. Макгонагалл предложила «Чистый лист» только тем, у кого была действительно веская причина. А что за причина могла быть у этой сердобольной овечки? Умер любимый хомячок? Понять этого Драко не мог, как ни старался, а потому в итоге бросил бессмысленное занятие и сосредоточился на учёбе.

Защиту от тёмных искусств он не любил ещё в бытность студентом Слизерина. Слишком часто менялись учителя, слишком разным был их подход. От слабого до откровенно опасного. Предмет в изложении Эрика Карлсона также нисколько его не заинтересовал, а вот Зельеварение моментально вызвало полнейшее отторжение. Магичка, Мия Андерсон, просившая звать её исключительно по имени, не шла ни в какое сравнение с профессором Снейпом и даже с Горацио Слизнортом. Совсем старушка, она едва ли могла преподать что-то путное. Она была до грубого прямолинейна, не в меру жизнерадостна и, что бесило больше всего прочего, пыталась казаться современной — это выглядело крайне жалко.

Драко она сразу невзлюбила — сказалась его собственная неприязнь, не иначе. Она постоянно поручала ему задания с самыми зловонными смесями. Словно издевалась. Хотя так, вероятнее всего, и было.

Не нравился ему и подход профессора Гупта к заклинаниям. Это был их последний год перед выпуском, а чему она их обучала? Бытовым чарам? Месить тесто и отлавливать садовых гномов?

Нет, в обучении Драко был полностью разочарован. Единственной отрадой были выбранные им Астрономия и Руны: эти науки он, хоть и постигал самостоятельно, находил куда более полезными и увлекательными. Кроме него Астрономию выбрала и Абигейл, — ну конечно! — в её интересе к нему Драко не сомневался. Так что когда он поднимался на башню, где ждал его телескоп и карты звёздного неба, девчонка неизменно волочилась за ним. Такая наивная и навязчивая — она всё время что-то говорила (естественно, он не слушал), вечно предлагала чем-то помочь (отсылать её за чаем Драко привык очень быстро), а ещё она липла к нему. Буквально. Всё время стремилась коснуться его невзначай.

Ли и Анри, работающие над картами тут же, старательно делали вид, что ничего не замечают, а Драко буквально изнывал от бесконечного вторжения в своё личное пространство. К концу ноября Абигейл так ему надоела, что он решил перейти в наступление. Зажав девушку на лестнице, он её поцеловал. Пошарил бесцеремонно по её телу, чтоб неповадно было, а она — о, ужас! — вместо того решила, что они встречаются!

Драко рвал и метал. Нет, он, конечно, сразу наметил её, как возможную пару на этот год, но он ведь не знал, что она может так сильно раздражать! В попытке напугать своей настойчивостью, он лишь сильнее привязал девчонку к себе, а если бы свёл знакомство в горизонтальное положение, такая вполне могла напридумать себе любовь до гроба с дальнейшей грёбаной свадьбой и пятью отпрысками, вечно орущими и требующими денег.

Нет, Драко совершенно точно не стоило заходить с когтевранкой слишком далеко.

В желании спасти себя от возможных посягательств на его персону, он с Абигейл порвал. Высказал ей всё, что о ней думает. Не забыл упомянуть раздражающий визгливый голос и дурацкую привычку смеяться слишком громко. Он мог бы быть мягче. Мог объяснить, что взаимности просто нет. Но он выбрал эффективность. Не оставил Абигейл шансов. Ему не было стыдно.

Она плакала, он иногда наталкивался на неё, размазывающую слёзы по щекам. Она больше не приставала — это было главное.

Пристала другая. Та, которая почти два месяца игнорировала его, сама набросилась на него посреди коридора. Кэти — он, наконец, смог запомнить её имя — всегда была тихой и вела себя скромно, но в этот раз встретила его толчком в грудь.

— Эй, фурия, ты ничего не перепутала? — спросил он, перехватывая её запястье, когда пуффендуйка попыталась ударить его вновь.

— Я не знаю, что ты сделал в прошлой жизни и какие ошибки ты совершил тогда, — прорычала она, раздувая ноздри, — но это не важно. Ты засранец именно сейчас!

Конечно же, он понял, о чём она. Конечно же, он знал, что дело в Абигейл — девчонки проявляют удивительное единство, когда нужно сделать виноватым парня. То, что Кэти и Аби не общались два месяца, а теперь объединились против него, было неудивительно.

— Хочешь поговорить о прошлой жизни?! — вспылил он, крепче сжимая её запястье в ладони. Вокруг не было никого — ни гриффиндорских хвостов, ни его сопровождения — так что наконец можно было озвучить все накопившиеся сомнения. — Ты и сама удалила некоторые воспоминания, помнишь? Какие? Почему? Как думаешь, а?

Руку Кэти выдернула, и тотчас сжала в кулак, словно намереваясь его ударить.

— Не твоё дело, — прошипела она. — Как и все мы. Забыть чью-то смерть, что-то плохое… — она замерла, прищурив глаза, после чего противно взвизгнула: — И вообще — не смей менять тему!

Драко не собирался ей подыгрывать. Не собирался что-либо объяснять. А вот позлить — это он мог.

— И всё же, фурия, — усмехнулся он. — Твой побег от правды — как считаешь: тебя угнетала чья-то смерть или чьё-то убийство? У маленькой пуффендуйки есть грязные тайны?

Она не могла помнить того, но посеять в ней зерно сомнений, нарушить её доверие к себе самой — это было занятно.

— У меня, по крайней мере, нет метки Пожирателя на предплечье, — фыркнула она и, снова ударив его ладонями в грудь, направилась прочь.

— Наличие метки не делает меня монстром, как и её отсутствие не говорит о непогрешимости, фурия, — крикнул Драко ей вслед и, довольно ухмыльнувшись, возобновил ход. Этот раунд он выиграл, но лучшим было то, что у него неожиданно созрел план, как выиграть войну.

* * *

Идя на проект «Чистый лист», Кэти думала, что обретёт покой. Верила, что забвение даст ей силы, сделает новым человеком, а вместо того…

Вместо того она сидела теперь под лестницей и плакала. Малфой был прав: она действительно не могла знать наверняка, что случилось однажды и что именно заставило её бежать от воспоминаний. Вместо того, чтобы вправить ему мозги, как задумывалось изначально, она разворошила осиное гнездо, и одному Мерлину было известно, насколько слизеринец оказался прав.

— Плохой день, милая? — участливо поинтересовалась дама с висящей поблизости картины.

— Нет, — мотнула головой Кэти. — Но я… Не знаю. Просто хотела сделать одно, а вышло совсем другое.

Крепче обхватив себя руками, она сделала несколько глубоких вдохов, успокаивая себя. Дама молчала. Склонив голову на бок, она ждала от Кэти пояснений. Как и все женщины, она была крайне любопытна. Кэти, поняв, что общими фразами не отделается, хотела было вовсе уйти, но в последний момент, уже поднявшись на ноги, поняла, что этот разговор нужен ей не меньше.

— Я ведь бежала от чего-то, — сказала она, подходя ближе к картине. — Что-то хотела скрыть. Как могу я жить спокойно, зная, что в прошлом осталось что-то ужасное? Чистый лист — это ведь иллюзия. Красивая ложь для тех, кто хочет заглушить голос совести.

Она говорила с пылом, больше не сдерживая слез, которые теперь буквально заливали её щеки. Горячие. Горькие.

Дама кивнула, поджав губы.

— До нас сюда не долетают сплетни, — спокойно сказала она. — И я не знаю, что сделал каждый из вас. Но мой тебе совет: чистым листом воспользуйся. Позволь лжи на оставшиеся месяцы окутать тебя. Вспомнить всегда успеешь. Боль нетрудно вернуть. Но ты научись выносить из всего пользу. И тогда, глядишь, сможешь стать полезной и для окружающих. Есть у тебя друзья?

Кэти кивнула. Гриффиндорцев назвать друзьями она могла.

— Да, трое. Мы большую часть времени вместе.

— Хорошо, — дама растянула свои тонкие губы в улыбке. — Иди к ним. Не думай о плохом. Вы все только выиграете, если не будете сейчас копаться в том, что поспешили забыть.

Кэти хотелось этого. Побыть эгоисткой, отрешиться от всего дурного, и всё же…

— Но Драко Малфой сказал… — начала она.

Дама перебила.

— Драко Малфой — подлец. Ты всерьёз собираешься переживать из-за такого, как он?

Она выглядела возмущенной, и Кэти невольно улыбнулась в ответ на её слова.

— Я не стану, — пообещала она. В первую очередь, самой себе.

— Ну и славно, — дама вернулась на предназначенную для неё скамью и приняла задумчивую позу. — Будет нужно, приходи, поболтаем, — напутствовала она, покачав ногой, обутой в розовую туфельку. По озеру позади неё проплыл лебедь.

Кэти решила не мешать. Больше не тратить время собеседницы, позволив той насладиться прелестью окружающего сада.

— Спасибо. — Покидала своё временное убежище она с ощущением полной решимости. Вернуться к Лане, Шуну и Шону* было правильнее всего. В их кругу, в кругу таких же беглецов, как и она, ей не следовало волноваться. Никто из них никогда не стал бы бросать ей в лицо грязные тайны её прошлого. А Драко Малфой… Дама была права: он — подлец. А от подлецов оставалось ли ждать хорошего?

Возвращаясь в общую гостиную за учебниками, Кэти дала себе твёрдый зарок: обращать внимание на Малфоя она не будет больше ни за что и никогда.

И действительно, весь последующий месяц не замечать слизеринца удавалось. Он большую часть свободного времени проводил в своей астрономической башне, она — за учебниками. Если ей хотелось в дальнейшем построить хорошую карьеру, отвлекаться на конфликты и на самобичевание было идеей не самой удачной.

Постепенно квадрат её общения разделился на две прямые. Шун и Лана, хоть и поддерживали отношения с друзьями, всё же находили большее удовольствие от общества друг друга. Кэти была искренне рада за них. Рада, что Шун стал чаще улыбаться, а у Ланы теперь всё время горели глаза. И, конечно же, самое большое внешнее изменение заключалось в сплетенных пальцах пары, которая редко теперь появлялась где-либо поодиночке.

Кэти же в компанию остался Шон. Неплохой парень, увлеченный магозоологией. Они вместе изучали редкие виды, и она знала, что любимый зверь у него — гиппогриф. Кэти этих существ тоже очень любила и говорить о них могла бесконечно. Впрочем, ничего удивительного в общей любви к гиппогрифам не было: этих благородных прекрасных животных мог не любить разве что совсем черствый человек. Кто-то наподобие Драко Малфоя.

Уж тому точно было не жаль ни людей, ни животных, в этом Кэти не сомневалась. И пусть бедняжка Абигейл уже успокоилась и собрала своё сердце по кусочкам, вины слизеринца это не умаляло. Он был слишком эгоистичным и высокомерным. Если война и изменила его когда-то, чистый лист вернул прежнего заносчивого подлеца, так что оставаться с ним в помещении даже на пять минут Кэти было неприятно. К счастью, Баум всё время утаскивал его куда-то. Задумывали они пакости или нет, ясно не было. Но по тому, что они никогда не брали с собой даже Анри, было понятно, что уходят парни не просто пройтись.

Нет, Кэти вовсе не собиралась за ними следить. Всё, что касалось Драко Малфоя, в принципе, было не её делом, и всё же вышло так, что она стала свидетельницей разворачивающегося в коридорах Хогвартса преступления. Преступления, направленного против неё.

— Сегодня, я надеюсь, мы сможем открыть эту дверь! — рыкнул Малфой возбужденно, поливая дверную ручку какой-то субстанцией. Кэти, идущая спросить профессора Андерсон о возможном дополнительном уроке, притормозила, вовремя скрывшись за колонной.

Парни находились возле двери, ведущей в банк воспоминаний, которые Макгонагалл до конца учебного года спрятала от сторонних глаз. То, что эти двое пытались проникнуть туда, уже казалось подозрительным, но когда Баум сказал: «Отлично, скоро мы узнаем, что эта пуффендуйка натворила», Кэти пришла в ярость. Она не думала о безопасности. Не думала о том, что лучше было бы переждать и проследить. Нет, она более не могла терпеть ни секунды.

На ходу вытаскивая из кармана волшебную палочку, она бросилась к слизеринцам.

— Остолбеней!

Заклинание достигло цели, Баум повалился наземь с гулким стуком, даже не успев ничего сообразить. Малфой отшатнулся в сторону, выронив флакон, который тотчас разбился, разбрызгивая вязкую жидкость по каменным плитам.

— Моргана тебя забери, фурия, что ты делаешь?!

Он также вооружился, и теперь палочка смотрела на палочку.

— Отойди от двери, Малфой, — зашипела Кэти. — Твой чистый лист закончится здесь и сейчас. Я немедленно расскажу профессору Гупта о том, что ты собирался сделать!

Малфой казался напуганным. Впрочем, чего можно было ожидать от труса?

— Фурия… Девлин, я… Ты не посмеешь! Ты же за мир во всём мире, и я… — сбивчиво затараторил слизеринец.

— И ты этот мир нарушаешь, — закончила Кэти суровым тоном. Слушать его ложь она не собиралась. — Убери палочку и собирай свои вещи. Уверена, твой второй шанс закончится сегодня. Как и его.

Кивнув на неподвижное тело у своих ног, Кэти развернулась, чтобы уйти, но тут что-то громыхнуло, и в спину её прилетел сильный воздушный толчок, подло посланный Малфоем вдогонку «Эвердо Статим». Кэти швырнуло об колонну, в глазах помутнело, и последнее, что она услышала, прежде, чем потерять сознание, было: «ты ничего не докажешь». А потом стало темно.