Пироман (гет)

24 июня 1995 года. Школа магии Хогвартс. Поле для Квиддича.

Через пару шагов Гарри обернулся и взглянул на живую изгородь. Брешь исчезла без следа, отрезав путь к отступлению. В лабиринте было не по-весеннему холодно; передёрнув плечами, Гарри сильнее закутался в мантию. Неспешно осмотревшись — вокруг клубился густой туман и разглядеть что-либо не представлялось возможным — и засветив огонёк на конце палочки, он двинулся вперёд, время от времени сверяясь с чарами компаса. Позади послышались два свистка — это Виктор и Флёр встали на дистанцию.

Бежал он довольно долго и успел ощутимо устать. Препятствий на пути не наблюдалось, но от этого ситуация не стала приятнее. Абсолютно одинаковые стены, постоянные развилки, казалось, что он ходит кругами. Связно мыслить становилось всё труднее, тяжёлый вязкий воздух стоял комом в горле, мешая дышать. Спустя некоторое время в голову начали закрадываться панические мысли: «А вдруг я так и останусь в этом грёбанном лабиринте? Навсегда. Вдруг я больше никогда не увижу Рона, Гермиону, Сириуса? Да что со мной? Это ведь просто очередное испытание, гонки с драконом, пожалуй, были сложнее, чем какой-то лабиринт».

Он вышел к широкому коридору с такими же лиственными стенами: путь был всего один, но двигаться дальше Гарри не спешил. У противоположной стены маячил какой-то силуэт. Расстояние небольшое, фигура видна как на ладони, вот только лицо спрятано под капюшоном — не разглядеть. Двигается медленно, водя палочкой из стороны в сторону, вероятно, что-то ищет. Гарри не спешил обозначать своё присутствие. «Кто бы это мог быть? — подумал он. — Высокий, худой. По всем признакам это Седрик. Только вот у него осанка прямая, а этот горбится». Внезапно незнакомец обернулся, и произошло то, чего Гарри никак не ожидал.

— Stupefy!

На миг вспышка осветила жуткую маску на лице атакующего. Гарри чудом увернулся, упав плашмя на мокрую траву. Прятаться негде, дорога вперёд перекрыта. Вариантов немного. Так и не успев как следует отдышаться, Гарри сорвался и помчался в обратном направлении. Пара лучей пролетела над его головой, но Гарри всё наращивал темп.

Спустя десяток поворотов и пару падений он, кажется, оторвался. Тряхнув головой, Гарри снял очки и протёр запотевшие стёкла. Как бы он ни пытался себя успокоить, легче ему не становилось. Руки дрожали не то от холода, не то от усталости. Живые стены давили на него, сил идти дальше почти не осталось. Огонёк на конце палочки в последний раз мигнул и погас. Гарри начал задыхаться. Казалось, из воздуха мигом пропал весь кислород. Грудь сдавило болью. Но он шёл — медленно, превозмогая боль, но всё же шёл.

А потом, точно чёрт из табакерки, явился Крам. Виктор просто вынырнул из-за поворота, схватил Гарри за плечо и приставил к его лицу палочку. Вид у него был пугающий — глаза мутные, выражение лица отсутствующее, а самое странное, что вокруг головы у него был пузырь с воздухом. У Гарри кровь застыла в жилах, он уже стал готовиться к худшему, как вдруг в голове Виктора будто бы что-то щёлкнуло, он убрал палочку и направился дальше, вглубь лабиринта. Не успел Гарри как следует удивиться, как у него стало темнеть в глазах. На последнем вдохе он наколдовал головной пузырь и потерял сознание.

* * *

Очнувшись, Гарри зябко поёжился и принялся осматривать конечности на предмет травм. Таковые нашлись незамедлительно: подозрительно ноющее колено, множественные царапины и синяки на руках показали, что бесследно его марш-бросок не прошёл. «Ещё легко отделался», — заключил Гарри и аккуратно приподнялся на корточки. Голова слегка гудела, но не настолько, чтобы мешать соображать. «Так-с, пузырь всё ещё держится, а значит, в отключке я был совсем недолго. И с чего же это я в обморок свалился? — однако ответ на его вопрос в прямом смысле витал в воздухе. — Туман. Ну конечно, как я сразу не догадался. Неспроста Виктор с пузырём расхаживал, значит, он в курсе. А остальные? Конечно, нет, я ведь слышал, как кричала Флёр. Дела плохи».

Гарри предпринял попытку встать, но его желудок, сжатый, казалось, огромным невидимым кулаком, свело. Сняв пузырь, Гарри смачно вырвал на примятую траву, откашлялся и снова наколдовал пузырь. «Так, без паники, нужно просто немного подождать, — он сел обратно, прислонившись спиной к зелёной изгороди. — Ну и дрянь. Неужели это Виктор постарался? — но вспомнив взгляд Крама, Гарри отрицательно мотнул головой. — Нет, в таком состоянии он точно не мог, тогда кто? Вопросы, вопросы, одни вопросы и никаких ответов!» — Гарри с досадой ударил кулаком о землю.

Так бы он сидел ещё долго, если бы не чей-то шепот, подействовавший на него точно ушат холодной воды.

— Ты близок к цели, — прошептал незнакомый женский голос. — Кратчайший путь лежит именно здесь.

Гарри готов был поклясться, что этот голос звучит прямо у него в голове. «Слышать голоса — это плохая примета. Права была Гермиона. Неужели у меня теперь ещё и галлюцинации начались? Хотя, может, они и не прекращались…»

— Чёртов туман! — с досадой крикнул Поттер.

— Да, ты прав, ребёнок. Мне он тоже не нравится, — прохрипела его собеседница.

— Кто вы и что вы забыли в моей голове? — неожиданно деликатно спросил Гарри.

— Обернись, р-р-ребёнок.

Он обернулся, в метрах десяти от него горели глаза огромной женщины-львицы.

— Вы ведь сфинкс, верно?

— Смышлёный р-р-ребёнок.

— Загадки будете загадывать? — будничным тоном спросил Гарри.

— Я не чувствую твой страх. Почему? Обычно люди боятся меня до дрожи в коленях, — сфинкс приблизилась и принялась разглядывать его с интересом.

— Кончился, наверное.

— Кто?

— Страх.

— Странный ты, р-р-ребёнок. Обычно не боятся те, кому нечего терять. Но ты не такой, подумай над этим.

— Хорошо, — несколько рассеяно ответил Гарри, всё происходящее казалось ему абсурдным, дурным сном.

— Ты готов отгадать мою загадку, р-р-ребёнок?

Гарри согласно кивнул. Женщина-львица уселась посреди дорожки и произнесла такой стих:

Мой первый слог проворней всех слывет по праву

Он очень быстр на руку, ногу и расправу;

Второй мой слог есть плод окружности решений

Её с диаметром законных отношений.

Мой третий слог — абстрактно названный мужчина

Ни цвета кожи, ни фамилии, ни чина.

Сложив их вместе, существо ты образуешь,

Какое ты скорей умрешь, чем поцелуешь.

— Скорпион! — ответил Гарри после недолгих размышлений.

Сфинкс расплылась в улыбке, поднялась на ноги и посторонилась.

— Иди же, я ведь могу и передумать, — скалясь, прошипела женщина-львица.

Гарри не очень хотел злить сфинкса, а потому опять попытался подняться на ноги. В этот раз ему было значительно легче. Голова немного гудела, но в целом всё было не так уж плохо. Пройдя мимо сфинкса, он обернулся, чтобы попрощаться.

— Прощайте!

— Прощай, р-р-ребёнок, и запомни одно — чёрт не тот, у кого хвост и рога. Чёрт всегда красив и галантен.

— Спасибо, — ошеломлённо произнёс Гарри и двинулся дальше.

* * *

Вот и кубок, такой невыносимо притягательный, озаряющий всё вокруг холодным голубоватым светом. «Неужели я первый? Странно всё это, пока я лежал без чувств, даже Флёр могла успеть. Надеюсь, с остальными всё хорошо».

— Ну, здравствуй, — прошептал Гарри, глядя на кубок. — Похоже, ты достанешься мне.

Вдруг послышался шорох. Потом ещё и ещё. С противоположной к нему стороны по направлению к кубку мчался Седрик. Он бежал молча, опустив голову, глядя на землю невидящим взглядом.

— Эй, Седрик, чего так долго? — воскликнул Гарри.

Мгновение, и из-за спины Седрика показались хищные хелицеры, а потом и вся головогрудь гигантского паука. Акромантул яростно щёлкал жвалами и уже был близок к тому, чтобы нагнать его. А потом Седрик упал, не справившись с темпом и прелестью местного ландшафта в виде неудачно подвернувшегося под ногу камешка. Упал он всё так же молча, лицом вниз, и попыток встать не предпринимал.

— Вставай, идиот, он ведь тебя сожрёт! — крикнул Гарри и кинулся наперерез пауку. — Stupefy!

Красный луч ударил в огромную тушу, что, впрочем, особого эффекта не возымело. Заклинание угодило в одну из гигантских передних лап, рассыпавшись снопом красных искр. «Крепкий гад», — подумал Гарри.

— Аrania Exumai!

Вспышка, и паука слегка отбросило, от неожиданности монстр застыл в замешательстве. Воспользовавшись секундной заминкой, Гарри повернулся к Седрику и принялся переворачивать его на спину. Лицо Диггори представляло собой жалкое зрелище: нос то ли разбит, то ли сломан, кожа тут и там исцарапана о мелкие камни, везде грязь и кровь. «По крайней мере, он не сломал шею и вроде бы дышит», — с грустью усмехнулся Поттер.

Тем временем акромантул приближался, сверкая хищными глазами. «Что же делать? Может, его поджечь?» — решил Гарри и крикнул:

— Expellimillius!

Туша паука вспыхнула как факел. Гарри не ожидал такой мощности. «Сейчас или никогда», — промелькнуло у него в голове. Метнув в тварь пару отталкивающих заклинаний, Гарри схватил Седрика под руку и, не обращая внимания на боль в колене, рванул к кубку. Боковым зрением он заметил, что стенки лабиринта сужаются. Одну ручку кубка он вложил в руку Седрика, а за вторую взялся сам. Мгновение, и живые стены поглотили горящего монстра.

24 июня 1995 года. Городок Литтл-Хэнглтон. Кладбище.

Гарри отпустил кубок и упал на сырую землю. Всё тело отозвалось болью. Мышцы ныли, ушибленное колено вновь напомнило о себе, многочисленные порезы и ссадины тоже никуда не делись. Стиснув зубы, он осторожно сел, упёршись спиной во что-то холодное. Оглядевшись по сторонам, Гарри охнул и пробормотал: «Какого чёрта?» Его окружали десятки замшелых надгробий, где-то вдалеке виднелся старинный особняк. Это определённо был не Хогвартс. Он вынул палочку.

— Lumos, — прошептал Гарри и принялся выискивать глазами Седрика.

Тот лежал у одного из надгробий и почти не дышал, одна рука по-прежнему сжимала ручку кубка.

— Сэд, — хрипло позвал Гарри.

В горле пересохло.

— Aguamenti.

Гарри принялся набирать в ладонь воду и жадно пить.

— Сэд, вставай, нам нужно идти, — вновь крикнул Гарри.

— Incarcero. А куда это вы собрались, мальчики? — раздался чей-то мерзкий смутно-знакомый голос. Гарри тут же обвили верёвки. — Мой лорд, здесь двое, один без сознания, а второй мальчишка Поттер.

«Это ведь Петтигрю», — догадался Гарри и от досады принялся грызть свои путы.

— Хвост, убей лишнего, — проскрипел в темноте другой голос.

Хвост шагнул к Седрику и ударил его носком ботинка.

— Это ведь твой дружок, не так ли, Гарри? Если не хочешь, чтобы он мучился перед смертью, будь послушным мальчиком и не делай глупостей, — Петтигрю мерзко осклабился и снова пнул Седрика по рёбрам.

Гарри сделал рывок всем телом и злобно прорычал:

— Нужно было убить тебя ещё в хижине.

— Хорошо, раз уж ты не хочешь идти на контакт. Diffindo.

На рубашке Седрика расплылось кровавое пятно.

— Чёртова крыса! — крикнул Гарри и принялся остервенело дёргаться, пытаясь достать палочку.

К счастью, ему это удалось.

— Portus!

Кубок засветился голубым светом и исчез вместе с Седриком. «Значит, он всё-таки двухсторонний», — с облегчением подумал Гарри. Вдруг его шрам на лбу взорвался такой болью, какой он никогда прежде не испытывал. Казалось ещё немного и его череп расколется надвое, он выронил палочку, закрыл глаза и застонал.

* * *

— Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына!

— П-плоть… слуги… отданная д-добровольно… оживи… своего… хозяина!

— К-кровь недруга… взятая насильно… воскреси… своего врага!

Живой скелет ступил из котла на землю, не сводя глаз с Гарри. А Гарри не мог отвести взгляд от бледного как смерть лица.

Лорд Волдеморт возродился.

* * *

— Мы должны поклониться друг другу, Гарри, — сказал Волдеморт, слегка склонившись. При этом лицо его всё равно было обращено к Гарри. — Ну же, приличия надо соблюдать… Дамблдор был бы рад увидеть твои хорошие манеры… поклонись смерти, Гарри…

Пожиратели Смерти захохотали. Безгубый рот Волдеморта растянулся в улыбке.

* * *

— Отец сейчас будет… — тихо сказала Лили. — Он хочет увидеть тебя… всё будет хорошо… держись…

И он появился… сначала его голова, потом тело… из палочки Волдеморта возникла высокая, с растрепанными, как у Гарри, волосами тень Джеймса Поттера. Отец подошёл к Гарри, посмотрел на него и заговорил тем же, доносящимся как бы издалека голосом, что и все остальные, только тихо, чтобы Волан-де-Морт не услышал:

— Когда связь будет разорвана, мы задержимся на мгновение… мы дадим тебе немного времени… Гарри, в тебе есть сила, особая сила, возможно, ты и сам не подозреваешь о её существовании… Ты должен бороться, бороться до конца, тогда ты поймёшь, ты почувствуешь… Сила откроется в конце.

— Хорошо, — выдохнул Гарри, сражаясь с палочкой, которая скользила в руках и в любой момент могла вырваться.

Он сильно рванул палочку вверх, и золотая нить порвалась. Световой купол исчез, песня феникса растаяла в воздухе. Но призрачные фигуры жертв Волдеморта не исчезли. Они сжимали кольцо вокруг него, скрывая Гарри от его глаз.

Гарри сорвался с места и побежал. Он сбил с ног двух остолбеневших Пожирателей и принялся петлять как заяц между памятников. Вслед ему неслись заклятия, но Гарри уворачивался, каменная крошка больно впивалась в его кожу.

* * *

Гарри в разодранной мантии устало привалился к надгробью. Нервное напряжение, боль от порезов, ожогов и ссадин заставила его руки неистово трястись. Кое-как он снял разбитые очки и тяжело вздохнул.

— Он не мог далеко уйти, рассредоточиться и продолжить поиски! — прогремел усиленный заклинанием голос Волдеморта.

Последний путь к отступлению отправился обратно в Хогвартс вместе с Седриком. Оставалось лишь надеяться, что Седрик выживет. Сам же Гарри на счастливый исход не рассчитывал. «Что может противопоставить школьник толпе пожирателей и их лорду? Да ничего, ситуация априори проигрышна». Он истерически хохотнул.

— Reparo.

Гарри водрузил дурацкие круглые очки обратно на нос и поднял взор к небу. «Луна сегодня чудо как прекрасна».

«Ага, красиво, но на твоём месте я бы не сидел на холодном», — прозвучал высокий, пронзительный голос. От него так и веяло жутью.

— Кто здесь? — испуганно прошептал Гарри.

«Я твоя совесть, Гарри», — вновь отозвался незнакомец и расхохотался. Вскоре смех превратился в хрип, а потом и вовсе затих.

— Похоже, я всё-таки сошёл с ума, — подумал Гарри, обречённо осознав, что этот голос звучит в его голове.

«Ага, конечно, ты чокнулся, только сумасшедший будет прятаться от боевых магов за каменной плитой».

— Много ты знаешь, — обиженно пробормотал Гарри.

«Я бы так не сказал, но мне моего скудного арсенала хватает. А ты, как я вижу — дуб дубом», — продолжил издеваться голос.

— Кто ты такой? Живо вылезай из моей головы!

На мгновение Гарри подумал, что этот голос действительно пропал и облегчённо вздохнул.

«Купился?! Какой же ты наивный!», — издевательски проскрипел голос. — Ладно, всё, не кипятись. Скажем так, теперь ты одержим мной, точнее, одержим был ты и раньше, но теперь я проснулся».

— Ты демон? — испуг в голосе Гарри граничил с интересом.

«Демон, дух, зови как хочешь, сути это не меняет. Я и есть та сила, о которой говорил твой отец, и теперь тебе придётся делить голову ещё и со мной».

— Что ты имеешь в виду?

«Ну, в твоём черепе есть ещё что-то или кто-то, вот только оно молчит, пока что», — ответил голос задумчиво.

— Как это? Вам больше делать нечего, селиться в моей голове?

«Не нам, а ему. У меня лично выбора не было, я бы с радостью обменял твою глупую башку на что-то более солидное».

— И почему ты проснулся именно сейчас? — спросил Гарри, не обращая внимания на оскорбления.

«Я проснулся по стечению обстоятельств. Тебя, похоже, здорово потрепали сегодня — нервное и физическое напряжение на грани возможностей — это раз. Множество применённых заклятий как тобой, так и окружающими, плюс темно-магический, очень энергозатратный ритуал — избыточная магия в окружающем тебя пространстве — это два. Ну и в-третьих, один из ребят, пытающихся тебя убить, мне очень не нравится».

— Хорошо, допустим, если отбросить вариант с моим сумасшествием, звучишь ты довольно правдоподобно. И как мне тебя называть?

«Зови меня Балрог и говорить можешь про себя, дурень».

«Ой, извини, Бал…»

— Гарри, моё терпение на исходе, — с усмешкой сообщил Тёмный Лорд. Его голос звучал значительно ближе. — Вылезай, ты умрёшь быстро, я обещаю.

«Балрог!» — раздражённо закончил дух, не обращая внимания на Волдеморта.

«Да, да, Балрог. Если мой папа сказал о тебе, значит ты как-то можешь мне помочь справиться с пожирателями?»

«Кем?» — недоумённо переспросил Балрог.

«Пожиратели смерти — это те ребята, которые пытаются меня убить», — умным тоном пояснил Гарри.

«Ну и название они себе придумали, — хохотнул Балрог. — Но, в общем-то да, я могу сожрать этих твоих пожирателей».

«Сожрать?»

«Да, я питаюсь негативными эмоциями: страх, гнев, отчаяние. Страх я люблю больше всего, он самый вкусный», — ответил Балрог, и Гарри даже на миг показалось, что он облизнулся.

«Так, то есть ты ешь эмоции и даёшь мне что-то взамен?» — догадался Гарри.

«А ты не такой глупый, каким кажешься. Да, если ты меня хорошо покормишь, то сможешь использовать магию огня».

«Ну, Inscendio я и так умею, Expellimillius тоже».

«Это всё детский лепет в сравнении с настоящей пиромантией», — высокомерно сказал Балрог.

«Хорошо, давай попробуем, всяко лучше, чем просто сидеть и ждать».

Лорд Волдеморт был счастлив. Наконец-то он воскрес в своём собственном теле, а жалкий отпрыск Поттеров лежит у его ног. Как долго он ждал этого момента? Сколько времени было потрачено зря? Но теперь всё прошло просто идеально, осталось лишь добить щенка. И всё это благодаря его верному слуге. Да, он оправдал доверие сполна.

— Жнец, ты действительно сильно помог мне. Твой туман в лабиринте — это нечто. Я рад, что такие исполнительные люди служат мне, ты достоин награды.

— Мой лорд, служить вам — большая честь для меня, а ваша радость — лучшая награда, — ответил человек в чёрном капюшоне, украшенном ярко-голубыми узорами. Он низко поклонился, и на мгновение его рука показалась из широкого кармана мантии. Пальцы и ладонь слуги были полностью покрыты льдом.

— Рад это слышать, Жнец. А теперь мы должны закончить начатое.

Лорд вынул палочку и принялся крошить близстоящие надгробья взрывными заклинаниями.

— Поттер, ну хватит уже прятаться. Рано или поздно я тебя найду.

Гарри вытер кровоточащую губу рукавом, размазав грязь по лицу. «Ладно, действительно, хватит прятаться», — решил он, собираясь с силами.

«От него воняет удовольствием, фу, какая гадость! Нужно убить его, терпеть не могу такие эмоции!» — с отвращением прошипел Балрог.

«Погоди, у меня есть пара вопросов».

«Ладно, но я очень сомневаюсь, что ты сможешь чего-то добиться от этого типа», — согласился Балрог всё с тем же отвращением в голосе.

— Я готов принять свою смерть, но у меня к тебе один вопрос, — сказал Гарри, вставая на ноги и поднимая руки над головой.

Волдеморт ехидно усмехнулся, на его новом лице эта усмешка выглядела жутко. «Малыш решил умереть с гордо поднятой головой, как благородно».

— Хорошо, я готов исполнить твоё последнее желание.

Гарри хромая, отошёл от надгробья. Он взглянул в красные змееподобные глаза.

— Почему я? Почему именно я — несовершеннолетний маг, сирота, должен противостоять тебе? Причём здесь я? — спросил Гарри, абсолютно спокойным тоном.

— Ну на самом деле я не обязан тебе отвечать. Но если это твоя последняя просьба перед смертью, то почему бы и нет?

Волдеморт подошёл ближе и облокотился на одно из надгробий. Пожиратели недоумённо переводили взгляды то на него, то на Поттера. Один из них решил встрять в разговор.

— Мой лорд, я думаю, что рассказывать обо всём мальчишке, не лучш… — он запнулся на полуслове, но под тяжелым взглядом Волдеморта съёжился и отступил назад.

— Как такой гнусный червь, как ты, мог подумать, что имеет право указывать Тёмному Лорду?! Я не забыл того, что ты натворил вовремя моего отсутствия, гниль! — крикнул Волдеморт и сорвал маску с лица своего слуги.

До этого Волдеморт ещё никогда не позволял себе кричать на слуг. Пытать? Да! Убивать? Естественно! Прожигать холодным взглядом? Тоже да! Но вот так кричать, брызжа слюной во все стороны? Тот Тёмный Лорд, каким он был в первую войну, считал излишнее проявление эмоций недостойным его статуса.

— Думаю, стоит тебя наказать, Люциус, но позже. Нотт, свяжи его и отправь в мою новую резиденцию. Объявляю Малфой-Мэнор нашим новым штабом!

Пожиратели неуверенно загоготали, Люциус побледнел ещё сильнее. Человек в серебристой маске направил палочку на соратника.

— Incarcerous.

— А ты, Жнец, отправляйся следом за Ноттом, тебе нужно отдохнуть, — скомандовал Волдеморт и вновь повернул лицо к Гарри. — Итак, продолжим. Если старый маразматик не удосужился всё тебе рассказать, то так уж и быть, это сделаю я.

«Эй ты, как там тебя? Гэрри?»

«Гарри!»

«Дурацкое имя, но я сейчас не о том. Я, кажется, понял, кто из этих ребят мне нужен, точнее, наоборот, видеться с ним я категорически не советую».

Гарри всё так же пронзительно смотрел на Волдеморта. Держаться на ногах становилось всё тяжелее с каждой минутой. Силы медленно покидали его.

«Эй, ещё немного — и ты свалишься в обморок, — встревоженно сообщил Балрог. — Давай уже убьём их всех или хотя бы припугнём, я проголодался».

— Погоди ещё немного, вдруг он скажет что-то полезное, — умоляюще пробормотал Гарри.

«Ладно, я потерплю, если что, просто скажи заклинание Ave Igni, этого должно хватить, и говори молча, дубина!»

«Хорошо».

— Что же, всё очень просто, дело в пророчестве. Оно является делом рук одной полукровной провидицы. Если говорить коротко, то пока жив один из нас, другой не сможет жить спокойно. А ты, Гарри Поттер, отмечен мной как равный. Ведь мы с тобой так похожи: я, как и ты, чувствовал себя изгоем, и мы оба невероятно талантливы. Ты ведь жил в чулане у маглов, верно? Вполне в стиле Дамблдора. Как же, нельзя баловать героя, слава может только навредить. А то, что любая уважаемая семья с радостью взяла бы тебя на воспитание, никого не волнует. У этого старого ублюдка свои понятия о правде и морали, общее благо для него важнее отдельно взятых жизней. А вершить судьбы чужими руками — для него просто хобби. Я ведь долгое время наблюдал за тобой то будучи в теле Квиррела, то через своих людей в школе. Я узнал достаточно. Ты, наверное, думаешь, что твоя приязнь к семейству рыжих предателей крови — твой осознанный выбор. Но я-то знаю, что и кто тебе подливал на протяжении долгих лет. И этой твоей подружке, её родители ведь маглы? Могу признать, это ей не особо-то и мешает. Ещё пару-тройку лет, и вы оба станете полноправными членами семьи Уизли. Зачем давать тебе шанс сойтись с умной и подающей надежды Грейнджер? Лучше подбросить тебе рыжую сучку, которая уже готова отдаться, если только ты попросишь. Дамблдору просто невыгодна твоя независимость, Гарри. Ты уже доверяешь этим рыжим маглолюбам как самому себе, и тебе плевать, что они готовы предать тебя в любой момент. И самое главное — у нас с тобой даже палочки — сёстры, что, скорее всего, тоже работа рук того же мастера интриг. Феникс, давший два пера — вполне в его стиле. Как видишь, добрый дедушка Дамблдор не такой белый и пушистый, каким хочет казаться. Мы оба являемся результатами его попыток создать героя. Как видишь, со мной у него не срослось, мышка сбежала из клетки. А вот в плане тебя, всё шло как по рельсам. Думаю, тебе как минимум неприятно это слышать, но такова правда. Учитывая то, что мне тебя в какой-то степени жаль, я лишу тебя страданий. Выживет только один, как и завещала старушка Сивилла.

Поттер стоял и молча смотрел в два раскалённых уголька на бледном лице Тёмного Лорда. Он был просто ошарашен, его всё это время просто использовали. Как теперь верить людям? Все его «подвиги»… Был ли в них вообще смысл? Перед глазами начали плыть образы: зелёный луч из кошмаров, Рон, без сознания падающий с коня, Джинни, лежащая на полу Тайной комнаты, безумный взгляд Сириуса, и Диггори в промокшей от крови рубашке. Гарри через силу подавил рвотный позыв. Неужели тот, в чей авторитет верили его родители, тот, кого он сам считал своим наставником, способен вот так просто слать детей на верную смерть? «Как он мог? Нет, это неправда! Змеиная рожа просто водит меня за нос!»

— Лжец, ненавижу! — сквозь зубы процедил Гарри.

Гнев охватил Гарри, из носа пошла кровь, он сжал кулаки и вскрикнул: «Если мне суждено умереть сегодня, то и вы со мной поляжете! Ave Igni!»

Место, где стоял Гарри, озарила яркая огненная вспышка, из его рук хлынули огненные плети. Гарри смеялся и кричал как безумец. Часть пожирателей попыталась аппарировать, забыв об установленном ими же барьере. Естественно, ничего не вышло. Две фигуры в масках разорвало пополам одной из плетей, ещё троих кнуты обхватили и начали душить. Слуги Тёмного Лорда бросились в ужасе бежать и прятаться кто куда. Спины беглецов протыкали огненные плети, те кричали и, истекая кровью, падали замертво. От вида крови и хруста позвонков, Поттер стал ещё громче орать.

— Какая вкуснятина, — хохоча, кричал Гарри.

— Идиоты, это же всего лишь мальчишка. Макнейр, Крэбб, ставьте щит, всем рассредоточиться и атаковать щенка.

Волдеморт был в ярости. Обезумевшие от ужаса пожиратели не очень охотно слушались приказов. Часть из них попыталась поставить щит, да только Протего-Максима был тут же сметён огненным вихрем. Начался настоящий хаос. Лорд, не веря своим глазам, смотрел на то, как его армия в горящих мантиях бежала с поля боя, спасая свои задницы.

— Да что же это такое? Каждый раз, когда всё идёт как по маслу, этот мелкий ублюдок приходит и ломает мне все планы!

Лорд Волдеморт стоял как вкопанный с глазами навыкат. Откуда такая мощь у четырнадцатилетнего мальца? Он смотрел на языки пламени и думал лишь о том, что будет дальше. На его лбу начали проступать капельки пота, стало невероятно жарко.

— Что, Змеерожий, припекает? Как тебе горящая путёвка в адский котёл?! — голос Гарри сильно исказился, теперь он звучал подобно скрежету металла.

Поттер кричал, хрипел и кашлял, задыхаясь от дыма. Тёмный Лорд постепенно краснел то ли от жары, то ли от злости. Один из самых удачных планов по уничтожению этого сопляка катился к Мерлиновой матери.

Всё закончилось настолько же внезапно, как и началось. Гарри упал лицом в грязь, потеряв сознание от полного изнеможения. Лорд и кучка его прихлебателей охнули, стоя в окружении тлеющих трупов. В воздухе отчётливо воняло жжёным мясом. На лицах оставшихся пожирателей был шок. Внезапно раздался хлопок, рядом с Гарри материализовался домовик. Эльф схватил его за руку и исчез.

— А это точно был Поттер? — спросил Крэбб.

Волдеморт направил на него палочку: «Crucio!»

24 июня 1995 год. Поттер-Мэнор. Ритуальный зал.

Тринадцатый как всегда занимался своей рутинной работой. Наводить порядок в огромном особняке ему было ничуть не трудно. Напротив, для него поддерживать в порядке дом хозяев было единственной возможностью выжить, потому он делал свою работу на совесть.

— Пока Тринадцатый полезен, алтарь даёт ему жизнь, — бормотал себе под нос эльф. — Тринадцатый так горевал из-за смерти старого хозяина и его жены.

При упоминании о прошлом Тринадцатый вновь загрустил. Они были для него настоящей семьёй, его никогда не били за проступки, как это бывало в других поместьях. Мудрый хозяин лишь смотрел на него с укором, казалось, эти глаза видят его насквозь. Этот взгляд для верного слуги был хуже любого наказания, поэтому он старался изо всех сил, чтобы не огорчать хозяина.

— Молодой господин был так добр к Тринадцатому, а теперь его нет и госпожи тоже нет, — бормотал он и грустно вздыхал. — Тринадцатый чувствует, что кто-то ещё остался, только очень слабо чувствует. Точно, кто-то ещё есть, Тринадцатый просто не может быть неправ.

Закончив с уборкой в коридоре, он открыл дверь чулана и достал оттуда швабру и ведро — сил на магию уже почти не осталось. Алтарь и сам почти иссяк, а подпитывать домовика для него было непозволительной роскошью. Но несмотря ни на что, они держались. Последние стражи особняка Поттеров изо дня в день ждали прихода нового господина. Тринадцатый со шваброй наперевес отправился в ритуальный зал, который по традиции располагался в подвале поместья. Зал представлял собой просторное помещение с серыми каменными стенами и холодным полом из того же камня. В зале царили тьма, в центре над чернотой мрамора возвышалось что-то огромное, озаряющее пространство тёплым красноватым светом. Это была мраморная плита, в центре которой находился огромного размера кроваво-красный рубин. Это и было магическое ядро мэнора — родовой алтарь. На плите, ниже камня-концентратора была выгравирована короткая надпись: «Последний же враг истребится — смерть». Тринадцатый поставил ведро на мраморный пол и взялся за дело. За работой эльф забыл о грусти и начал напевать песню:

The youngest brother said «Death, I don't trust your ways,

Please leave me alone 'til the end of my days»

And though I was reluctant, he was the wisest of the three

So I gave him my cloak of invisibility

And I let the young brother go free...*

Домовик снял тряпку со швабры и сноровисто залез на одинокий шкаф, стоящий в углу, дабы протереть его от пыли. Вдруг раздался оглушительный грохот, у Тринадцатого земля ушла из-под ног, и он с визгом свалился со шкафа. Особняк трясло так, словно он находился в эпицентре землетрясения. Казалось, что ещё немного, и стены не выдержат. Тринадцатый снял с головы упавшую тряпку и огляделся. Камень-концентратор, что был в центре алтаря, стал очень быстро мигать. Что-то хрустнуло, и по рубину побежала трещина. Эльф схватился за голову и вскрикнул: «Да как же это?» Тринадцатый с опаской подошёл к алтарю и дрожащей рукой коснулся гладкой поверхности концентратора. Тот ярко вспыхнул, и Тринадцатого будто бы ударило током.

— Ну наконец-то, наконец-то, Тринадцатый почувствовал. Какое счастье!

С этими словами эльф хлопнул в ладоши и исчез.

Куба. Остров Хувентуд. Коттедж Сириуса Блэка.

Как только его веки поднялись, в глаза тут же ударил солнечный свет. Он поспешно зажмурился и отвернулся от окна. Даже такое простое движение далось его затёкшей шее с большим трудом. А потом его многострадальная голова вспомнила подробности вчерашнего вечера. Боль была просто адской, словно на его черепушку надели стальной обруч не по размеру. Истязаемая миллионами игл, онемевшая рука потянулась за лекарством. Усилием воли он таки сомкнул пальцы и схватил бутылку. Приподнявшись на локте, он приложился к горлышку и принялся жадно пить. На четвёртом глотке алкогольные пары добрались до носоглотки, и он оглушительно закашлял, разлив остатки янтарной жидкости на постель. Отдышавшись, он схватился за голову и взревел, подобно разъярённому тигру.

— Чёртов Лу, опять свою бодягу подсунул, чтоб он сдох! Сью, антипохмельного мне или яду — плевать, дай хоть что-нибудь или застрели меня!

Мгновением позже раздался хлопок и перед кроватью явилась худощавая эльфийка с небольшой серьгой-тоннелем в ухе. Раболепно склонив голову, она протянула своему хозяину флакон с зельем и бутылку минеральной воды.

Человек схватил пузырёк антипохмельного, мигом его осушил и запустил опустевший сосуд в стену, зазвенело стекло. Затем он вырвал из рук слуги бутылку и принялся в ускоренном темпе вливать в себя жидкость. Завершив процедуру «лечения», он вновь рухнул в кровать.

— Разбуди меня к ланчу, Сью.

— Уже три часа пополудни, господин Сириус.

— Тогда к ужину, пожарь мяса и достань, наконец, нормальной выпивки. Всё, не зли меня! — договорив, он повернулся на спину, пытаясь подавить рвотный позыв, но тщетно. — И убери это, пожалуйста.

* * *

Дикий скалистый пляж на дальнем краю острова, как всегда, был тих и безлюден. Среди местных жителей ходила легенда, что в коттедже, стоящем рядом с этим пляжем, водятся духи, поэтому сюда редко забредали посетители, если не сказать никогда.

То, что отпугивает одних, других только привлекает. Так случилось и с Сириусом Блэком. Именно изолированность и дурная слава этого места стали главными критериями, которые повлияли на его выбор. Николас, а именно так звали владельца коттеджа, сдал ему дом на срок в пару лет, в обмен на символическую сумму и обещание привести здание в порядок. Деньги не были проблемой для Сириуса. Далеко не старый, но порядком зачерствевший Мародёр быстро нашёл оптимальный способ заработка. Он обманул не самых уважаемых, не слишком законолюбивых, но очень жадных до лёгкой наживы людей на довольно внушительные суммы. Ему нравилось заключать договоры с маглами в первую очередь потому, что он мог безнаказанно их нарушать. Что может быть проще, чем превратить муку в чистейший кокаин, особенно для человека с «Выше ожидаемого» по трансфигурации. Диего и Пабло выстрелили почти синхронно, а некий сеньор Оскуро скрылся в неизвестном направлении. Даже совесть не могла ему помешать. Она умерла там, в Азкабане, вместе с верой в людей.

Совесть умерла, а чувство долга осталось. Потому он часто проводил вечера в компании планов мести. Он методично вспарывал живот Хвоста и кормил его содержимым собственного брюха, он топил Петтигрю в ванной из его же предательской крови, он отдавал его на растерзание стае фестралов и придумывал ещё многие-многие способы пыток и убийств. Все они были направлены на причинение максимальных страданий. Страданий тому, кто убил его близких, а вместе с ними и самого Сириуса. Он считал дни до возвращения в Британию, представлял корчащееся от боли лицо Хвоста, а потом он напивался, лишь бы не видеть сны, не видеть их лица.

Сегодня всё было немного не так, сегодня он чувствовал себя совсем иначе. Сириус чувствовал запах, странный, давно забытый, но такой приятный. Он сидел на пляже и дышал полной грудью, наслаждаясь этим приятным ароматом.

Вдалеке раздался низкий переливчатый крик, отдалённо напоминающий человеческий. Сириус узнал его, это был крик авгурея — ирландского феникса. Раньше ему уже приходилось встречаться с этой необычной, по-своему прекрасной птицей. Его дядя Альфард Блэк держал у себя на чердаке старого авгурея по кличке Дугальд. Однажды услышавший песнь авгурея уже никогда её не забудет, неудивительно, что древние маги считали этих птиц предвестниками смерти.

Сириус направил палочку вверх и выпустил в небо сноп искр, затем зажал уши руками и принялся вглядываться вдаль. Как он и ожидал, огромная тёмно-зелёная птица показалась из-за верхушек деревьев. По мере её приближения крик всё нарастал.

Вот птица подлетела достаточно близко, чтобы Сириус смог её как следует рассмотреть. Её серебристые когти ярко блестели в свете заходящего солнца, широкие зелёные с чёрным крылья светились тусклым мерцающим светом, неся едва уловимый запах металла и пепла — запах перемен. Только сейчас Сириус обнаружил, что авгурей слишком медленно машет крыльями, казалось, каждый взмах давался ему с большим трудом. Подлетев ещё на десяток метров, авгурей в последний раз взмахнул крыльями и, обессилев, устремился вниз, навстречу золотистому песку. «Разобьётся, точно разобьётся», — промелькнуло в голове у Сириуса. Он вынул палочку и направил её на падающую птицу. Но его помощь не понадобилась, авгурей вспыхнул зелёным пламенем и исчез, чтобы через мгновение явиться рядом с Сириусом.

— Ну ты, братец, выдал, вы ведь так не умеете, — недоумённо пробормотал Сириус.

Ещё из рассказов дяди он помнил, что ирландский феникс практически не имеет ничего общего со своим египетским родственником. Авгуреи не умеют перерождаться, хоть и живут довольно долго, их слёзы не целебны, а наоборот, являются хоть и слабым, но всё же ядом, вместо прекрасной песни феникса у них душераздирающий крик. И уж тем более они не способны трансгрессировать.

— Похоже, ты не так прост, — резюмировал Сириус.

Авгурей каркнул и протянул ему лапу с привязанным к ней конвертом.

— Почтовый авгурей?! Кто же это такой изобретательный?

Сириус вынул из набедренного кармана брюк складной нож, украшенный витиеватыми узорами в виде животных. Этот нож вручил ему Пабло, в знак благодарности за плодотворное сотрудничество. Пабло съели черви, а нож остался. Он аккуратно, чтобы не навредить птице, подцепил верёвку ножом и разрезал её. Отлевитировав конверт подальше, Сириус проверил его диагностирующим.

— Значит, портал, судя по запасу энергии — межконтинентальный, интересно, очень интересно. Ну поглядим, — вздохнув, Он взял конверт в руки, вскрыл ножом восковую печать и вынул письмо.

Уважаемый господин Бродяга!

Вас приветствует Тринадцатый — последний домовик из эльфийской дружины Поттер-Мэнора. Тринадцатый хочет сообщить, что ваш крестник Гарри Поттер находится в весьма плачевном состоянии. Тринадцатый и юный господин очень нуждаются в вашей помощи. Тринадцатый просит вас воспользоваться порталом, приложенным к этому письму, и как можно скорее отправиться в Поттер-Мэнор. В письме вы также найдёте вещь, подтверждающую правдивость слов Тринадцатого.

С надеждой на скорую встречу, Тринадцатый.

Портал представлял собой довольно крупный осколок рубина, рядом с порталом лежали потёртые очки с круглыми линзами. Сириус отвернулся и окинул взглядом золотистый песок, бирюзовую морскую гладь и последние лучи скрывшегося за горизонтом солнца.

— Похоже, «отдых» экстренно отменяется. Зря я на тебя положился, Альбус!

Тот же день. Школа магии Хогвартс. Поле для квиддича.

Гермиона Грейнджер была очень взволнована. Прошло уже около получаса с того момента, как чемпионы отправились в лабиринт. Девушка, кусая губы, вглядывалась в предполагаемое место их прибытия. Крам и Флёр были сразу же отправлены в Больничное крыло. Оба немного потрёпанные, но в целом живые. Единственное, что насторожило Гермиону, так это мутный и отстранённый взгляд чемпиона Дурмстранга. Видимо, Виктор и сам не понял, как проиграл. То-то же, не стоит недооценивать чемпионов Хогвартса. Флёр же и вовсе была без сознания — нервы, наверное. Значит, исход будет позитивным, в любом случае, победа Хогвартсу обеспечена. Зная своего героического друга, Гермиона предположила, что с него бы сталось предложить Седрику взяться за кубок вместе. И она, в целом, одобряла такое решение. Выходит, что скоро они оба выпадут у входа в лабиринт. Главное, чтобы Гарри опять не вляпался куда-нибудь. Красных искр не было видно, следовательно, всё должно быть в порядке.

Она повернула голову к дремлющему рядом Рону. Конечно, сидеть и просто смотреть на живую изгородь ужасно скучное занятие. Но неужели он может вот так просто спать, когда их лучший друг в опасности? Гермиона снова закусила нижнюю губу. Внезапно раздался хлопок и на судейскую трибуну, прямо на стол Дамблдора свалился Седрик Диггори, с кубком в руках. От неожиданности Гермиона сжала челюсть, тут же ощутив мерзкий металлический привкус.

Вначале зрители радостно взревели. Все прыгали от счастья, махали флагами и плакатами — Хогвартс победил. Но потом до всех стало доходить, что вернулся только один. Крики утихли, по трибунам пошли обеспокоенные шепотки. Судьи вскочили со своих мест.

— Гарри! — прохрипел Диггори, выпустив изо рта струйку крови, и потерял сознание.

Ошеломлённый Дамблдор поскользнулся и вскрикнул не своим голосом:

— Врача!

Мадам Помфри тут же поспешила к пострадавшему. Колдомедик стала водить над ним палочкой с завидной скоростью.

— Бедный мальчик, Северус, помогите мне.

Взгляд Гермионы застыл на входе в лабиринт. Секунда, две, три, а Гарри всё не было.

Север Шотландии. Грампианские горы. Окрестности Поттер-Мэнора.

Сириус Блэк шагал по заснеженному склону, то и дело проваливаясь по колено в сугробы. Пейзаж не менялся: всё те же покрытые снегом деревья, всё те же острые камни, прячущиеся под сугробами, всё то же звёздное небо. Его одеяние было абсолютно не пригодным для здешнего климата, но ему было плевать. Во-первых, его мысли были заняты вещами поважнее, а во-вторых, он всё-таки маг. Согревающие чары выполняли свою работу на славу, хоть и не могли защитить его щиколотки от встречи с холодным, обжигающим кожу снегом.

Спустя ещё пару сотен метров и пару-тройку падений он наконец смог внимательнее разглядеть странное мигающее нечто, возвышающееся над верхушками деревьев. Как Сириус и полагал, это был купол — гигантский, полупрозрачный защитный купол. Он то исчезал, то вновь возникал, освещая бирюзовым сиянием окружающее пространство. Последний раз Сириус видел что-то подобное ещё в годы войны. «Неужели Protego Maxima? Но зачем?» — ошарашенно подумал он. Не обращая внимания на сугробы и порывы ветра, бьющие в лицо, он чуть ли не бегом помчался к куполу.

Остановился он, как только приблизился к барьеру на расстояние вытянутой руки. Вблизи это творение магии выглядело ещё внушительнее. «Нет, это точно не Protego, слишком плотный, ещё и зеркальный». Взглянув напоследок в своё отражение и поправив причёску, Сириус коснулся стенки купола. Его тут же будто ударило током, а в месте прикосновения купол окрасился в красный цвет. В голове зашумело, мышцы вмиг судорожно сжались.

— Не так быстро! — вскрикнул Сириус и изо всех сил дёрнулся назад. Потом ещё и ещё.

Результата не было: Сириус лишь судорожно вздрагивал, теряя силы, а потом, словно гром среди ясного неба, в его голове прогремела догадка. Негнущейся рукой Сириус вынул из кармана брюк осколок рубина и ткнул им в прозрачную гладь купола. Купол принял жертву. Сириус, согнувшись в три погибели, отполз назад и перевёл дыхание.

Не успел он прийти в себя, как за его спиной раздался характерный хлопок, по снегу захрустели энергичные шаги.

— Кто здесь? — гаркнул Сириус.

Чья-то цепкая рука схватила его за запястье, и вновь прозвучал хлопок. Сириус упал и, тяжело дыша, растянулся на ветхом паркете. Окружающее пространство смазалось и поплыло.

— Эй! Ты! Кто бы ты ни был, я сейчас встану и мы с тобой очень серьёзно поговорим! — закашлявшись, прохрипел Сириус

Тут он немного преувеличил, головой он приложился весьма ощутимо и к активным действиям был явно не готов.

— Конечно, господин Бродяга. Для этого Тринадцатый и позвал господина, у Тринадцатого есть важная новость.

Эта реплика вызвала в мозгу Сириуса целую лавину недоумения, которая вмиг смела всю агрессию.

— Так ты и есть тот домовик? Тринадцатый, верно?

— Господин Бродяга абсолютно прав. Добро пожаловать в Поттер-Мэнор!

*Младший брат сказал: «Смерть, я тебе не доверяю,

Пожалуйста, оставь меня в покое до конца моих дней»

Он был самым мудрым из трёх, и нехотя

Я отдала ему свою мантию-невидимку

И отпустила младшего брата.

«The Peverell story» (Lena Gabrielle)

25 июня 1995 года. Школа магии Хогвартс. Башня Гриффиндора

Этой ночью Гермиона была вне себя от волнения. Мысли не давали ей покоя, ужасные догадки кружились в голове, подобно рою ос, и жалили, жалили прямо в сердце. Как только она закрывала глаза, сквозь туман в голове всплывал образ Гарри. Он держался на ногах из последних сил, уклоняясь от заклинаний, а Пожиратели лишь громко хохотали. Потом его бездыханное тело упало на примятую траву подобно тряпичной кукле. Он выглядел таким беззащитным, но при этом на его устах блуждала умиротворённая улыбка.

«Нет, он не мог так просто… Он ведь сильный, он — Гарри Поттер».

Слишком многое они прошли вместе, слишком многое они не успели, чтобы вот так всё закончилось. Гермиона резко дёрнулась и раскрыла глаза. Её взгляд тут же упёрся в искрящееся пламя камина — светит, но не греет — одна из многих причуд магов. Скосив глаза к переносице, она обнаружила раскрытый справочник по трансфигурации, сыгравший для неё роль импровизированной подушки. Выпрямившись и попытавшись размять затёкшую шею, она между делом глянула на часы. Те показывали далеко за полночь. Встав с кресла, она осторожно, стараясь не шуметь, поднялась в спальню и окинула взором кровати — все, за исключением её собственной, были заняты.

«И как они могут спать в такое время? Седрик ранен, Гарри пропал, а им плевать. Сопят себе в тёплых постельках и горя не знают! — со смесью раздражения и непонимания подумала она. — Может, я тоже сплю и всё это просто очередной кошмар?» — с этой мыслью где-то в глубине её души вновь встрепенулась надежда. Но ногти, впившиеся в кожу, говорили об обратном.

Гермиона на цыпочках подошла к своей кровати, положила на неё справочник и вышла в коридор, едва не хлопнув дверью. На мгновение её захлестнула волна обиды на них, спокойно спящих и не беспокоящихся ни о чём, на преподавателей, которые держат всё в тайне, на саму себя, не способную помочь другу. Зря, конечно, она ведь понимает, что невиновна в сложившейся ситуации, понимает, что преподаватели имеют свои причины. А вот подозрительное спокойствие учеников… нет, здесь явно что-то не так.

«Что-то я точно упустила, что-то крайне важное. Всё, что мне нужно — это кофе», — заключила Гермиона и, спустившись по лестнице, направилась к выходу.

Коридоры школы встретили её тишиной, казалось, что весь замок впал в спячку. Сегодня вообще все были на удивление спокойны и молчаливы, даже авроры. Они выяснили, что в портальные чары кубка были внесены изменения. По трассеру от портала специалисты без проблем отследили дополнительную точку прибытия. А когда они вернулись, Гермионе хватило одного взгляда, чтобы всё понять.

«Будто самого Дьявола увидели», — промелькнуло в её голове. В полном сумбуре мыслей что-то встрепенулось — что-то очень важное, призрак идеи, возможно, правильной идеи — и вышло на передний план.

«Стоп, вот оно, ну конечно. Тогда всё было именно так, как и должно быть: паника, крики, страх в глазах. А потом все резко успокоились. Что же произошло? Где я была после разговора с Дамблдором? В гостиной, это я помню точно. А где были все остальные?» — Гермиона остановилась и, закрыв глаза, полностью погрузилась в свои мысли. Изо всех сил стараясь ухватиться за ускользающую нить, она продолжила мозговой штурм.

Так, разговор, вернее, допрос директора.

«Скорее всего, Гарри находится в окрестностях первой точки прибытия. Он вот-вот должен выйти на связь», — заверял Дамблдор. Потом она приняла успокоительное, слёзы на её щеках высохли, и начались предсказуемые вопросы и ответы: «Нет, я не припоминаю ничего странного… Завистники? Наверное, были, учитывая обстоятельства… Профессор Грюм вёл себя странно, впрочем, как и всегда… Хорошо, я позову Рона».

Их разговор длился не более получаса, а вот Рон там задержался до позднего вечера. Он вошёл в гостиную с абсолютно отсутствующим выражением лица и без слов поплёлся в спальню. Гермиона давно не видела его таким, потому она решила, что утром обязательно с ним поговорит. Он наверняка узнал что-то важное.

«Так, в это время все уже вернулись с ужина и вели себя на порядок спокойнее. О Гарри даже никто не упомянул. Но мне было не до того, я старалась отвлечься при помощи справочника по трансфигурации, — Гермиона едва не захлопала в ладоши от сошедшего на неё озарения. — Ну конечно, наверняка всё дело в ужине, в Большом зале произошло что-то важное, что-то, что я пропустила».

От размышлений её оторвал странный звук, выбившийся из общей гаммы. Сквозь мерный стук её туфель пробилось ещё что-то.

— Кто здесь? — тихо, но твёрдо спросила Гермиона у пустоты.

Ответом ей послужила тишина. Гермиона встревоженно обернулась и ничего не увидела, совсем ничего. Казалось, на её глаза надели плотную повязку. Она вздрогнула и хотела было закричать, но внезапно её лба коснулась чья-то холодная рука, и паника сменилась спокойствием.

— Тише, тише, я не причиню тебя зла, — прошептал мягкий девичий голос.

Голос и вправду был приятный, но манера речи — было в ней что-то иное, не от мира сего. Она говорила медленно, будто смакуя каждое слово. Несмотря на обстоятельства, Гермионе хотелось ей верить, и она кивнула, показывая согласие. В тот же миг чёрная пелена рассеялась, и перед её взором предстала уже знакомая ей светловолосая девочка с большими серыми глазами и тонкими, с лёгким оттенком синевы губами. Она была одета в длинный сиреневый халат, а на её ушах красовались чудные серьги-редиски. Вид у неё был уставший, неудивительно — в это время давно пора спать.

— Луна? Что ты здесь делаешь? И что это было...

— Ты ведь шла на кухню? — прервала её Луна. — Пойдём, поговорим там, это касается Гарри, — добавила она.

— Хорошо, — несколько неуверенно согласилась Гермиона и направилась в сторону кухни. Луна последовала за ней.

— Только быстрее, рядом есть ещё кто-то, хоть он и настроен доброжелательно, но лишний шум нам не нужен.

До самых дверей кухни они шли молча, время от времени оглядываясь. Мысли Гермионы всё ещё путались, не позволяя ей правильно оценить ситуацию.

«Что она со мной сделала? Это какая-то ментальная магия? И что она знает о Гарри? Вопросы, вопросы, одни вопросы».

Пощекотав нарисованную грушу и дёрнув возникшую ручку, Гермиона проскользнула в проём, Луна вошла следом.

— Добби рад приветствовать подругу Гарри Поттера, чем Добби может помочь? — раздался высокий голос домовика.

— Кофе, — ответила Гермиона. — Конечно, если тебе не трудно, — добавила она.

— Добби всегда рад помочь друзьям Гарри Поттера, друзья Гарри Поттера — друзья Добби.

Гермиона благодарно улыбнулась. После неудачи с её движением в защиту эльфов она потратила много времени на доскональное изучение проблемы и сделала для себя важные выводы. К сожалению, изначально она не учитывала магический аспект эльфийского рабства, и в этом была её главная ошибка. Их магическое ядро работает несколько иначе, чем у волшебников. По сути, каждый эльф является огромной батарейкой, они аккумулируют магию, и в этом им помогают их хозяева и места силы, по типу Хогвартса. Без такой подпитки магическое ядро эльфа быстро иссякнет, и он не сможет колдовать. Всё это время эльфам платили, но не деньгами, а кое-чем более ценным — магией. Да, их труд был тяжелым, но не рабским. Всё оказалось намного сложнее, чем она предполагала, и Гермиона немного изменила своё отношение к эльфам.

— Чего пожелает юная леди? — обратился эльф к Луне.

— Чай с мятой и ромашкой, пожалуйста.

— Друзья Гарри Поттера могут подождать за тем столом, — Добби указал на небольшой столик у стены.

Гермиона и Луна благодарно кивнули и направились к столику.

— Рассказывай, — прошипела Гермиона, усаживаясь за стол, и медленно, чтобы Луна не заметила, вынула палочку. Нервное напряжение никак не давало ей расслабиться.

«Постоянная бдительность, Грейнджер», — вспомнилась фраза профессора Грюма.

— Expelliarmus, — прошептала Луна, затем положила на край стола палочку Гермионы, а следом за ней и свою. — А теперь поговорим.

Север Шотландии. Грампианские горы. Поттер-Мэнор.

Сириус Блэк всё ещё лежал на ветхом полу и разглядывал странного, нет, очень странного эльфа, склонившегося в низком поклоне. Его лоб был усеян волнами морщин, на щеках тут и там были видны какие-то пятна, а его правый глаз скрывался за наспех сооружённой повязкой. На этом странности не заканчивались: кое-что необычное было и в его одежде. Сириус не сразу это осознал.

«Стоп, одежда? Эльфы ведь не носят одежду», — осенило его.

Недоумение на лице Сириуса проглядывалось всё явственнее. Тем временем Тринадцатый наконец разогнулся и поправил свой белый балахон.

— Тринадцатый готов ответить на один вопрос, а потом он сопроводит господина Бродягу в подземелья, времени очень мало, — промолвил эльф и уставился на Сириуса в ожидании вопроса. При этом в его взгляде читалась удивительная живость.

«Не может существо так выглядеть и так смотреть, даже если оно не человек», — подумал Сириус, но, пошатываясь, он поднялся на ноги и спросил то, что действительно его беспокоило:

— Почему ты вызвал именно меня?

— Молодой господин попросил Тринадцатого обратиться к господину Бродяге, если с его потомком что-то случится. Долгое время Тринадцатый пребывал в неведении, пока он наконец не почувствовал, к счастью, он успел вовремя и юного господина ещё можно спасти.

«Молодой господин — это Джеймс. Странно, почему он никогда не говорил ни об эльфе, ни об особняке? Почему эльф долгое время ничего не знал о Гарри? И что случилось с самим Гарри? От этого ответа вопросов стало ещё больше, — с досадой подумал Сириус. — Но делать нечего, нужно помочь Гарри, пока не поздно».

— Господин Бродяга готов?

— Веди!

* * *

В тусклом свете алтаря на снежно-белой простыне лежал Гарри. Сириус тут же подбежал к нему и подозвал к себе домовика, одновременно прослушивая сердцебиение крестника. Сердце билось, но очень медленно и неравномерно.

— Есть какие-то зелья?

Тринадцатый отрицательно помотал головой. Выглядел он встревоженно.

— Тринадцатый залечил его раны рябиновым отваром, а вот магические силы отвар не восстановит. Магическое ядро юного господина пережило сильное потрясение, юный господин запросто может стать сквибом. Единственный выход — это ритуал передачи энергии. Тринадцатый сразу предупреждает, что вероятность удачи около пятидесяти процентов. Господин Бродяга готов?

— Что произойдёт в случае неудачи? — с сомнением спросил Сириус.

— Всё зависит от количества отданной энергии. Избыток — взрыв, если же энергии будет недостаточно, то её просто не хватит для восстановления юного господина, — с видом профессора пояснил домовик.

Сириус почесал затылок, обдумывая все за и против. Потом он мотнул головой, будто отбрасывая какую-то мысль.

— Конечно, я готов, какие могут быть сомнения, если речь идёт о моём любимом крестнике? Забирай хоть всю энергию, мне не жалко. Что нужно делать?

Домовик скривился в подобии улыбки. На его испещрённом шрамами лице это выглядело устрашающе.

— От господина Бродяги требуется на некоторое время покинуть ритуальный зал. Тринадцатый сам здесь всё подготовит. Сэр Блэк же в это время должен переодеться в ритуальную одежду и нанести в нужном месте ритуальные руны, — Тринадцатый указал пальцем на свою ладонь. — Потом по сигналу сэр Блэк вернётся в зал для проведения ритуала. Сначала он передаст часть энергии алтарю, а тот уже поделится ей с юным хозяином.

— А почему я не могу передать энергию Гарри напрямую?

— Дело в том, что сэр Блэк может отдать энергию, много энергии, но он не может сделать это правильно, так, чтобы энергия не навредила юному господину. Он ведь сильно истощён, и резкий скачок может... — эльф грустно уставился в пол. Его плечи задрожали.

— Я понял, о чём ты — это как с голодом. Нужно плавно восстанавливаться. Иначе случится беда.

— Тринадцатый рад, что господин Бродяга понимает.

Тринадцатый шмыгнул носом и махнул Сириусу, чтобы он вышел. Блэк покинул ритуальный зал и оказался в узком коридоре, увешанном пустыми картинными рамами. На комоде у двери лежала одежда из плотной белой ткани: подобие сорочки и штаны свободного кроя. Одевшись, Бродяга в непонимании развёл руками, под сорочкой лежал нож, завёрнутый в лист пергамента. Развернув пергамент, Сириус увидел на нём рисунок ладони и рунические символы на ней.

«Это будет больно, — прошептал он. На деле всё оказалось не так плохо. Нож вошёл в плоть как в масло, но боли не было. Сириус вынул нож, кровь на месте прокола сразу же запеклась. — Ладно, приступим».

Сириус резал ладони ритуальным ножом и в то же время отвыкал удивляться. Столько всего произошло, а произойдёт ещё больше, в этом он был уверен. Главное, чтобы с Гарри всё было хорошо, а остальное они как-нибудь переживут. Процесс шёл медленно, но верно, всё-таки резать себя — занятие довольно непривычное. Руки подрагивали, пот стекал со лба, но Блэк не останавливался. Это всё ради Гарри, а для сына Джеймса можно и потерпеть. Спустя некоторое время из двери, ведущей в подвал, выглянула лысая голова домовика. Тринадцатый тоже преобразился: повязку он снял, на её месте был виден чёрный, как сама тьма, глаз с кроваво-красным зрачком.

— Господин Бродяга готов?

— Как видишь, — ответил Сириус, демонстрируя домовику ладони, испещрённые порезами.

— Тогда Тринадцатый просит следовать за ним.

Грампианские горы. Поттер-Мэнор. Ритуальный зал.

Сириус Блэк, он же Бродяга, он же один из самых разыскиваемых преступников Магической Британии, стоял посреди слабоосвещённого подвала и с нетерпением ожидал своей участи. Он окинул взглядом своего нового знакомого и хмыкнул. От вида эльфа, склонившегося над древним фолиантом, любому стало бы не по себе. В неярком свете алтаря Тринадцатый выглядел пугающе. Красный зрачок хаотично метался из стороны в сторону, пытаясь вырваться из глазницы, расписанное рунами застывшее лицо больше походило на диковинную маску, а руки, держащие книгу, то и дело подрагивали. Переворачивая страницу, эльф многозначительно хмыкнул.

И, хоть Сириус был морально готов, с каждым таким «Хм…» дышать становилось всё труднее. Сомнения стали проникать в голову, подобно скверне. «А вдруг что-то пойдёт не так? Вдруг он и правда взорвётся? Вдруг этот ритуал не поможет Гарри?» Сириус крепко сжал кулаки и попытался взять себя в руки.

«Так, я спокоен, всё пройдёт хорошо, Гарри поправится и… И, что дальше, собственно?»

Его крестник столкнулся со смертельной опасностью в самом безопасном месте Британии. И не в первый раз. Сириус знал о том, что творилось в Хогвартсе всё это время. Смерть преподавателя, нападения на учеников, дементоры, поставленные для охраны школы. И в эпицентре всего этого хаоса находился мальчишка, ещё зелёный, неопытный мальчишка, который сам со всем этим справился. Не Дамблдор, авроры или преподаватели, а простой ученик, по сути такой же ребёнок, как и миллионы других.

«Из этого вытекает, что школа уже давно не так безопасна, как все думают. Стоит ли Гарри туда возвращаться? Сложный вопрос. Да и какую альтернативу может предложить беглый преступник? Пока я вне закона, я ничего не могу решить. Официально опекуны — Дурсли, а я по факту никто и звать меня никак. Что же делать?»

— Всё готово, господин Бродяга, можно начинать, — промолвил эльф и захлопнул книгу.

Глянул он на Сириуса, как учёный на подопытную мышь. Тот нервно сглотнул.

— И что от меня требуется?

— Всё очень просто: господин всего лишь должен коснуться вон того камня-концентратора в нужный момент.

По выражению лица Тринадцатого было видно, что на самом деле это не так просто, как кажется. Взглянув на ярко-красный искрящийся камень, Сириус насторожился.

— А это не опасно?

— Нет, что вы, это не опасно, а очень опасно. Секундная заминка и господина Бродягу вместе с Тринадцатым ровным слоем размажет по стенам. Но Тринадцатый предполагает, что всё пройдёт удачно.

— Предполагает он, — с нескрываемым раздражением в голосе бросил Сириус. — В любом случае, мне терять нечего.

Сириус собрал волю в кулак и очистил разум. Умение управлять своими эмоциями не раз выручало его в Азкабане, выручит и сейчас. Он тряхнул головой, отгоняя все сомнения, и шагнул к алтарю. Рунические цепочки на полу тут же вспыхнули и замигали ядовито-зелёным светом. Сириус продолжил своё движение, шаг за шагом, игнорируя назойливое свечение. С каждым шагом свет, исходящий от символов на полу, менял свой окрас. Вскоре руны мигали всеми цветами радуги, сливаясь в невыносимую рябь. Несмотря на это, Сириус шёл, понурив голову, как смертник на эшафот. В это время Тринадцатый завывал и выкрикивал фразы, похоже, не имевшие отношения ни к английскому, ни к латыни. Всё это действо сопровождалось странным шипением, издаваемым концентратором. Будто десятки змей были заточены в пылающем камне.

Когда Сириус уже было решил, что сегодняшний день его ничем не удивит, магическое ядро особняка наградило его адской болью. Конечно, защиту никто не выключил, естественно, никто не предупредил Сириуса, и особняк не пожалел на него те крохи магии, что у него остались. Сириус стиснул зубы, упал на колени и зарычал. Боль шла от ладоней и волной разносилась по всему телу, пульсируя в висках, выворачивая суставы, заставляя глаза слезиться. Завывания Тринадцатого стали ещё более громкими и ещё менее мелодичными. Сириус полз вперёд, скользя кровоточащими ладонями по гладкому камню. Каждое движение вызывало новые вспышки боли, его глаза видели лишь расплывчатые очертания алтаря, но он продолжал ползти, слыша стук крови в висках и нарастающее шипение, доносящееся из камня-концентратора.

В момент, когда Сириусу показалось, что боль достигла своего пика, всё заволокло непроглядным туманом. Боль стала отступать, на смену ей пришла усталость. Сириус с большим трудом поднялся на ноги и, тяжело вздохнув, зашагал вперёд. Тринадцатого не было слышно, испещрённый рунами пол погряз под плотным покрывалом тумана, алтарь тоже скрылся из виду. Какое-то время Сириус просто шёл, стараясь не думать о происходящем, чтобы не вызвать панику. Верный ли он выбрал путь? Он не знал. Сириус даже не был уверен в том, что он вообще движется. Туман был настолько густым, что полностью скрыл его стопы.

Затем Сириус принял решение хоть чем-то занять мозг и начал считать шаги. «Один, два, три…» Когда количество шагов перевалило за сотню, туман стал потихоньку отступать. Вот из-под белой пелены вынырнули какие-то диковинные цветы, а вдалеке показались широкие кроны деревьев. Спустя ещё пару шагов Сириус уверенно мог сказать, где именно он находится. Его окружал густой сосновый лес, а шёл он не по каменному полу, а по влажной от росы земле. Впереди виднелся какой-то свет, и Сириус немного ускорился, в надежде найти ответы у его источника.

То, что Сириус увидел, повергло его в шок. Посреди небольшой поляны стоял деревянный крест, а к кресту был привязан человек. Детальное рассмотрение прояснило одну деталь — человек был не привязан, а прибит гвоздями. Маленькие, далеко посаженные глаза, тонкие тёмно-русые волосы, большие передние зубы. Этим человеком был Питер Петтигрю.

Сириус моргнул, затем снова моргнул и ничего не изменилось. Петтигрю так и висел в метре над землёй и кричал.

— Бродяга, добей меня! Ты ведь этого хочешь, ты ведь этого ждал все эти годы. Нож в сердце — и готово.

Сириус тут же помчался к кресту. Его глаза налились кровью, дыхание стало невероятно горячим, кулаки сжались с неимоверной силой, на его предплечьях проступили линии вен. Рядом с распятым Петтигрю стоял стол, а на столе лежали нож и пассатижи. Сириус схватил нож.

— В сердце? Нет, это слишком быстро, не такого я ждал, — в предвкушении сказал Сириус, подходя ближе к своей жертве. — Начнём с пальцев, потом я сниму с тебя скальп, а дальше…

Его прервал тихий стон, раздался он из-за креста.

— А дальше я вспорю твоё брюхо, ты мне за всё ответишь, крысёныш.

Из-за креста вновь застонали, но Сириус не обратил на это внимания, он уже готовился вогнать лезвие ножа под ноготь большого пальца Петтигрю.

— Сириус, помоги! — позвал измученный мальчишечий голос из-за креста.

Сириус тут же его узнал — это был Гарри. Злость как рукой сняло, он бросил нож и, подбежав к столу, схватил пассатижи. Как он и ожидал, к другой стороне креста был прибит его крестник. Вид у него был измученный, на худом лице отчётливо проступали скулы, бледная кожа казалась прозрачной.

— Гарри, не бойся, я сейчас, я быстро.

Сириус быстро выдернул гвозди из стоп Гарри, потом он встал на цыпочки, вытянулся в струну и принялся освобождать ладони. Вцепиться в глубоко загнанные гвозди, находящиеся в добрых двух метрах над землёй, было довольно тяжело. Пассатижи соскакивали со шляпки гвоздя, при этом сам гвоздь дёргался, ещё сильнее травмируя руку. Гарри лишь стонал от боли, стиснув зубы, по его щекам катились слёзы.

— Вот и всё, всё уже хорошо, — прошептал Сириус, подхватив крестника на руки и крепко его обняв.

В глаза ударил кроваво-алый свет, и Сириус обнаружил себя стоящим на четвереньках у алтаря. Свет исходил от его ладоней. Мгновение — и его ослепило огненной вспышкой.

«Видимо это и был сигнал», — подумал Сириус. Собравшись с силами, он совершил резкий выпад и коснулся руками холодной поверхности камня. В его голове прогремел низкий, пугающий своей мощью, голос:

— Ты поставил жизнь крестника выше мести, ты достоин стать наставником Гарри Поттера — сына Джеймса Поттера, внука Флимонта Поттера.

Голова будто взорвалась изнутри, и всё погрузилось во тьму.

* * *

Вначале были лишь тьма, всепоглощающая пустота и ничего более. Время текло медленно, как тягучий кисель. Трудно было сказать, сколько он пробыл здесь, может час, а может и целую вечность. Вдруг сквозь непроглядный мрак стали просачиваться смутные образы. Тесная комнатка, в которой, чёрт знает как, поместилась кровать, серые, увешанные паутиной стены и дверь, нещадно испещрённая следами ногтей. Внезапно тонкий лучик света рассеял темноту, как оказалось, всё это время на потёртом матрасе лежал мальчишка лет десяти. Он осветил карманным фонариком свою обитель, луч мазнул по лицу, на его бледных щеках блестели слёзы. «Да это же я», — догадался Гарри, вглядываясь в такие знакомые зелёные глаза.

Вспышка, и картинка сменилась — всё тот же худощавый мальчишка стоит возле террариума с огромной змеёй и что-то шепчет, в его взгляде читается любопытство. Секунда — и крупный не по годам мальчуган отталкивает маленького Гарри и прислоняется лицом к прозрачной стенке террариума, в надежде что-то разглядеть. Пухляш ещё сильнее налегает на стекло и… Оно исчезает, будто бы его там и не было. Тот Гарри, лежащий на полу, радостно хохочет. Вспышка, и он за руку с Хагридом идёт по Косому переулку. Вспышка, и вот он мчится прямиком в стену между платформами девять и десять. Вспышка, вспышка, вспышка… Вся его короткая жизнь проносится перед глазами со скоростью Хогвартс-экспресса.

«Неужели это конец? Да, видимо, я умер».

Картинки сменялись всё быстрее, сливаясь в неразборчивую кашу.

«Что будет дальше? Как это переживут они? Волдеморт возродился, а никто даже не в курсе. Почему всё так не вовремя?! По крайней мере, Седрик получил шанс выжить, значит, всё уже не зря. Надеюсь, Рон не натворит глупостей. Гермиона, наверное, будет долго плакать. Не на людях, конечно, а тайком, ведь она сильная. Какая же это глупость! Что плохого в том, чтобы показаться слабой? Тем более, слёзы идут ей…»

Изображение плыло, мешая собраться с мыслями, голоса и прочие звуки давно слились в невыносимый белый шум.

«Хватит!» — мысленно вскрикнул Гарри.

В лицо полыхнуло огнём. Гарри поспешил зажмуриться, но не смог. Он попытался подняться на ноги, но тело не слушалось его. Он попытался закричать, но сквозь сомкнутые губы не вырвалось ни звука. Перед его застывшим взором открывался вид на кроваво-красное небо, полуразрушенные, покрытые снегом здания и стоящего, нет, парящего, посреди всего этого человека. Человек парил спиной к Гарри, так что он мог разглядеть лишь бритый затылок и чёрный похоронный костюм. Человек казался лишним среди окружающего хаоса.

Гарри внимательнее вгляделся в жуткий пейзаж и наконец заметил знакомые черты. Из-под снежных сугробов тут и там проглядывали красные двухэтажные автобусы, а вдалеке поблескивал циферблатом покосившийся Биг-Бен. Человек повернулся к нему и оглушительно расхохотался. Бледное, покрытое шрамами от ожогов лицо исказилось в безумной гримасе. Гарри стало не по себе, но больше всего его пугали неподвижные чёрные омуты глаз.

Внезапно он замолк, и окружающая картинка сменилась. Перед Гарри открылся вид на разрушенный, припорошенный снегом замок. Одна из башен, проиграв битву с гравитацией, лежала на заснеженной земле. Всюду разбросаны обломки каменных стен, осколки стекла и какие-то груды тряпья. Вот из одной груды торчит рука, а рядом с ней на земле, отдельно от тела, лежит голова. Тонкие, застывшие навеки черты лица, длинные светлые волосы. Гарри, не в силах смотреть на всё это, перевёл взгляд. Помимо замка виднелось замёрзшее озеро и укрытый снежным покрывалом лес. Это был Хогвартс.

Картинка вновь сменилась. Теперь он видел прихожую чьего-то дома. На светлом паркете, в луже крови лежала молодая женщина, а рядом с ней — девочка лет пяти. Обе стеклянными глазами смотрели в потолок. В груди женщины торчал огромный осколок льда, горло девочки украшал глубокий порез, от уха до уха. Над ними склонился всё тот же мужчина в похоронном костюме, он плакал.

Картинка сменилась вновь. Теперь Гарри видел узкий коридор, в конце которого располагалась высокая светящаяся арка. Спиной к арке двигался человек в чёрной мантии, его лицо было скрыто под капюшоном, а его пурпурного цвета ладони были покрыты ледяной коркой. Коридор время от времени озаряли голубые и ярко-огненные вспышки. Если первые были работой рук человека в мантии, то вторые были вызваны кем-то, кто пока не попал в поле зрения Гарри. Всё это время Гарри просто висел над потолком, лишенный способности двигаться, единственное, что ему оставалось — это наблюдать. Вот показался и второй участник действа. Им оказался уже знакомый бритоголовый мужчина в похоронном костюме. Он метал в своего оппонента огненные шары и пытался дотянуться до него огненными плетьми. Человек в мантии принимал все атаки на ледяной щит и неумолимо приближался к арке.

А потом коридор начал рушиться, паутины трещин поползли по стенам, обломки потолка падали вниз, грозя сражающимся переломами и сотрясениями. Тот, в чёрной мантии, резко развернулся и стремглав помчался к арке, бритоголовый устремился за ним. Они нырнули в арку почти одновременно. Раздался щелчок, и Гарри разомкнул веки, в глаза ударили лучи тёплого летнего солнца.

25 июня 1995 года. Школа магии Хогвартс. Кухня.

— Если вкратце, то сегодня во время ужина вернулся Гарри.

На лице Гермионы отразилась целая гамма чувств. За недоумением последовала радость, которая, впрочем, быстро сменилась сомнением. Ей очень хотелось верить в то, что Гарри действительно вернулся и этот кошмар наконец закончился. Но что-то не давало ей покоя, что-то подсказывало, что всё не так радужно, как бы ей хотелось.

— Значит, он вернулся и теперь всё в порядке? — с надеждой в голосе спросила она.

— Боюсь, что нет. Это был ненастоящий Гарри, просто маска. Он выглядел в точности как Гарри, двигался, как Гарри, но то, что он говорил — нет, Гарри точно такого бы не сказал.

Пожалуй, будь они в мире маглов, Гермиона тут же назвала бы Луну сумасшедшей. Но слишком много странного она увидела за последние четыре года. Все эти милые и не очень прелести магического мира приучили её допускать вероятность чего угодно, и не важно, каким бредом это кажется.

— Хорошо, допустим, что это был ненастоящий Гарри. Ты не могла бы рассказать всё с самого начала?

И Луна начала свой рассказ о том, как посреди ужина отворились двери Большого Зала и, к радости большинства присутствующих, явился Гарри Поттер. Он был одет в чистую мантию, а на его лице блуждала улыбка. Он быстрым шагом направился к преподавательскому столу и шепнул что-то на ухо Дамблдору. Директор согласно кивнул, попросил тишины и объявил, что Гарри хочет сказать пару слов. После этого Гарри стал на середину помоста и заявил следующее:

— Друзья, я вернулся целым и невредимым, надеюсь, вы этому рады не меньше, чем я сам, — после этой реплики он лучезарно улыбнулся на манер Локхарта. — В чарах портала произошел сбой, и меня забросило немного не туда, но теперь всё в полном порядке. Прошу вас сохранять спокойствие и не верить слухам о воскрешении Сами-Знаете-Кого — это всё выдумки прессы, не более. Если бы он возродился, не сомневайтесь, я бы знал об этом в числе первых. Спасибо за внимание! — затем Гарри вновь лучезарно улыбнулся и под аплодисменты направился к столу своего факультета.

Гермиона, задумчиво крутившая в руках солонку, тяжело вздохнула и, обхватив голову руками, уставилась в стол. Всё это просто не укладывалось в голове. «Кто-то проник в Хогвартс под личиной Гарри. Зачем?» — растерянно подумала она.

— Да, это не похоже на Гарри. Во-первых, он всегда называл Волдеморта по имени. Во-вторых, его вид слишком отличался от вида Седрика, — Гермиона вспомнила Седрика в грязной разодранной мантии, с кровоточащей раной на животе, и к горлу подступил ком.

— А ещё я с кое-чьей помощью подслушала разговор профессора МакГонагалл и профессора Спраут. МакГонагалл сказала, что Гарри и Седрика отбросило на какое-то кладбище и авроры обнаружили там следы темно-магического ритуала. Также они обнаружили труп Питера Петтигрю, который по официальным данным уже давно мёртв, — сказала Луна, внимательно глядя Гермионе в глаза.

Гермиона с трудом сглотнула, её сердце забилось сильнее, губы задрожали. Подтвердились её самые ужасные подозрения. «Похоже, всему виной Пожиратели смерти. Кто-то из них заколдовал кубок, и Гарри с Седриком перенеслись прямо в их лапы. Вероятно, Гарри пожертвовал кубком-порталом, чтобы спасти Седрика. В таких условиях шансы у него были мизерные».

— Значит, Гарри… — начала Гермиона и всхлипнула. Её карие глаза заблестели от слёз.

— Нет, не думаю, было бы очень опрометчиво его убивать, разумнее будет использовать его как приманку, — голос Луны исказился и стал грубее, а цвет её глаз сменился на малахитовый.

— С тобой всё в порядке? — испуганно спросила Гермиона, от которой не ускользнули метаморфозы, произошедшие с Луной.

Луна мотнула головой и принялась усиленно моргать. Гермиона утёрла слёзы и молча наблюдала за происходящим, обдумывая пути для отступления. Когда она уже было решилась сорваться со стула и сбежать, Луна наконец перестала моргать и посмотрела на неё с извиняющимся выражением. Цвет её глаз пришёл в норму.

— Извини, я просила её так не делать, но она не слушает.

— Кто она? — спросила Гермиона, внимательно вглядываясь в лицо Луны.

— Рэн. Она с недавних пор живёт в моей голове.

Эта фраза, сказанная вполне будничным тоном, повергла Гермиону в шок. Она всегда считала Луну странной, но это — что-то совсем иное.

— Будет лучше, если она сама тебе всё расскажет, — тем временем продолжила Луна. — Давай выходи, но это в последний раз, — добавила она.

Цвет её глаз вновь плавно перетёк от серебристого-серых к ярко-зелёному, и она заговорила всё тем же чужим голосом:

— Я Рэн, маг воздуха, член Ордена Правосудия. Прибыла из другого мира вслед за Балрогом, дабы помочь ему убить Жнеца.

— Гермиона Грейнджер, приятно познакомиться, — почти шепотом сказала Гермиона и машинально протянула руку.

Рука Луны, под управлением Рэн, аккуратно — будто боясь ненароком сломать — пожала протянутую ладонь. Повисло молчание. Рэн, видимо, ожидала вопросов, а Гермиона не знала, с чего начать. Слишком внезапно всё это свалилось на её голову. Она не имела ни малейшего понятия о том, кто такие Балрог и Жнец и почему один хочет убить другого. Но раз уж её решили в это посвятить, то её это тоже касается.

— И давно вы с Луной… ну, живёте в ней? — вопрос прозвучал по-дурацки, но это было единственное, что Гермиона смогла из себя выжать.

— Я проснулась три дня назад, если ты об этом. Когда я прибыла в ваш мир через врата, моя внешняя оболочка разрушилась, но, к счастью, рядом оказалась эта девочка и я вселилась в её тело. Потом моё сознание какое-то время пребывало в состоянии сна, пока её организм не подготовился к моему пробуждению.

Гермиона, привыкшая находить всему рациональное объяснение, со всей силы ущипнула себя за коленку, в надежде проснуться. «Больше вариантов нет, значит, всё это действительно происходит. Другой мир, внешняя оболочка, Орден Правосудия», — слова Рэн кружились в голове, не давая сосредоточиться на чём-то одном. Хотелось спросить у неё обо всём и сразу. Посчитав до десяти и немного успокоившись, Гермиона сформулировала вопрос:

— Значит вы из другого мира? Это очень интересно. А вы можете это как-то доказать? — она сказала это максимально сдержанно, но по выражению лица Рэн-Луны стало ясно, что получилось у неё не очень.

— Я уже это сделала, тогда в коридоре я использовала на тебе успокаивающее заклинание. Мы — маги воздуха — сильны в менталистике, — скучающим тоном ответила Рэн. — Но если ты настаиваешь…

Рука Луны поднялась вверх и начертила в воздухе какой-то знак, подобный тем, что Гермиона сама рисует в воздухе каждый раз, когда использует палочку. Добби, в это время сыпавший сахар в чашку, стоящую на подносе, испуганно взвизгнул, когда к нему приблизился небольшой смерчик, подхватил поднос и плавно поплыл к столику, за которым сидели ошарашенная Гермиона и довольная Рэн-Луна.

— Потрясающе, — только и смогла сказать Гермиона.

— А теперь к делу, — сказала её собеседница, наклонившись ближе. — Жнец — это маг, который почти разрушил наш мир, но не смог довести своё дело до конца. Мы дали ему отпор, и ему пришлось сбежать через врата. Он сильно ослаблен, но даже в таком виде он намного сильнее любого мага вашего мира. Я, Балрог и мой брат Каин сможем ему противостоять, но для этого мы должны знать, под чьей личиной скрывается Жнец.

— Суть я уловила, но причём здесь я? — в глазах Гермионы плескались страх и негодование.

— Я какое-то время наблюдала за обитателями замка и с точностью могу сказать, что Балрог и Каин были здесь. Если касательно брата я не уверена, то носителя Балрога я знаю точно. Ты ведь знакома с Гарри Поттером?

25 июня 1995 года. Грампианские горы. Поттер-Мэнор.

Всё здесь было ему незнакомо: серые стены, припорошенные пылью шкафы, стол, усеянный листами пергамента. «Волдеморт возродился, потом была дуэль, дальше появились мама и папа», — перед его мысленным взором предстали родители. Такие молодые, такие родные и такие нереальные. Всего лишь призраки — смазанные отпечатки настоящих Лили и Джеймса на ветхой картине Вселенной. С самого знакомства с семейством Уизли Гарри тайком завидовал Рону, у которого была большая и дружная семья. Прожив одиннадцать лет у Дурслей, Гарри никогда не ощущал и десятой части той любви и заботы, в окружении которых рос его друг. Стало очень больно и тоскливо.

Он лежал молча и смотрел в потолок — светлое полотно, усеянное диковинными узорами из трещин. Они сплетались друг с другом, как ядовитые змеи, а их клыки сочились пятнами чёрной плесени.

«Да уж, не завидую я тебе, Гарри», — прозвучал уже знакомый голос в его голове.

Балрог впервые назвал его имя правильно, но Гарри не обратил на это внимания.

— А я надеялся, что это был всего лишь сон, — с грустью пробормотал Гарри.

«На твоём месте я бы говорил про себя, вдруг кто-нибудь услышит, что ты разговариваешь сам с собой, и тебя упекут в психушку».

— Я устал, пусть делают что хотят, мне уже всё равно, — ответил Гарри в потолок, повернулся на бок и уставился в окно.

За окном виднелись покрытые снежными шапками горы и густой сосновый лес.

«И ты просто так сдашься?» — с недоверием и разочарованием спросил Балрог.

Эти интонации в голосе незваного гостя были чем-то совершенно новым, но Гарри предпочёл этого не заметить.

— Да, пускай катятся к дементорам.

Балрог молчал, Гарри продолжал смотреть невидящим взором в окно. Небо с неимоверной скоростью затягивали серые тучи, на стекле стали проступать капли. С каждой минутой дождь всё усиливался, громко барабаня по крыше особняка.

«Знаешь, а мы с тобой похожи», — нарушил молчание Балрог.

— Что? — Гарри неохотно вынырнул из омута собственных мыслей. — Сильно сомневаюсь в том, что могу иметь что-то общее с демоном.

«А кто сказал, что я демон? — насмешливо спросил Балрог. — Если тебе так будет удобнее, то можешь называть меня хоть демоном, хоть самим дьяволом. А так я обычный человек… Вернее, я был человеком, пока не попал в твой мир».

— Расскажи о себе, раз уж ты поселился в моей голове, то я должен знать, кто ты, — на удивление спокойно попросил Гарри.

«Это долгая история, но некоторые её обрывки тебе известны. Ты ведь тоже видел необычные сны этой ночью?»

— Значит…

«Между нашими подсознаниями открылся мост. Это были не сны, а воспоминания».

Гарри густо покраснел, осознав, что Балрог видел многие подробности его жизни, даже очень личные.

«Я прыгнул в межпространственную арку и развоплотился, к счастью, меня тут же притянуло к тебе, и я погрузился в долгий сон».

— Я видел много странного во сне. Всё было разрушено, а ещё там были места, похожие на Лондон и Хогвартс. Как такое возможно?

«Наши миры очень похожи и в то же время сильно отличаются. Но об этом ты узнаешь позже, а пока я поброжу по твоему подсознанию, у меня появилась одна идея. И кстати, кажется, в коридоре кто-то есть».

— Что? — недоумённо спросил Гарри и повернулся к двери.

Через секунду из-за дверного проёма показалась кучерявая голова Сириуса Блэка, он улыбался.

24 июня 1995 года. Школа магии Хогвартс. Кабинет директора.

Кроваво-красное перо плавно выписывало вензеля на белоснежном листе пергамента. Каллиграфические буквы мерно ложились на полотно, излагая мысли самого сильного светлого мага Британии, по совместительству директора школы Хогвартс и главы Визенгамота. Альбус Вульфрик Брайан Дамблдор был в смятении. Скрип двери оторвал директора от его занятия. Росчерк пера — и на листе образовалась неаккуратная линия. В кабинет скользнула тень.

— Звали, профессор?

— О, мистер Уизли, садитесь, — пригласил директор, указывая на кресло, стоящее напротив.

Рон кивнул, быстро зашагал вперёд и чуть не упал, споткнувшись о край ковра. Сев в кресло, он принялся с невозмутимым видом разглядывать царапины на дубовом столе, стоящем между ним и директором.

— Не желаете лимонную дольку? — предложил Дамблдор, резким движением смяв недописанное письмо.

— Спасибо, но я не голоден.

— Переживания отбили аппетит? Понимаю. Тогда приступим к делу. Я позвал вас, чтобы уточнить некоторые детали.

— Конечно, надеюсь, что это поможет поискам, — выпалил Рон, в его глазах плескалась надежда.

— Ваша подруга — мисс Грейнджер рассказала мне достаточно, и я уверен, что от вас я не узнаю ничего нового. Меня интересует кое-что иное, тем не менее, возможно, косвенно относящееся к сегодняшнему инциденту. Это всего лишь догадки, но раз уж вы здесь, — задумчиво молвил Дамблдор. Его неизменные очки-половинки загадочно поблескивали в свете камина.

Рон насторожился. В отличие от своих друзей он всегда считал директора странным. «От таких людей можно ждать чего угодно», — думал он.

— Хорошо, спрашивайте, — неуверенно ответил Рон и прижался спиной к спинке кресла.

— В последние дни с вами не происходило ничего странного? Головные боли, температура, голоса?

— Что вы имеете в виду, сэр? — спросил Рон с деланным удивлением. — Я в полном порядке.

— Мистер Уизли, не пытайтесь меня обмануть, я прожил слишком много, моя доверчивость давно ушла на пенсию, — директор сверлил Рона взглядом, перекладывая из руки в руку волшебную палочку. — Подумайте, мальчик мой, не совершайте ошибку.

«Каин, кажется, он что-то знает!» — мысленно вскрикнул Рон. Его лицо покраснело, на лбу блеснула капелька пота.

— Что ж, мистер Уизли, у меня не остаётся выбора, простите.

«Мерлиновы подштанники! Каин, куда же ты подевался?»

Ответа не последовало. Такого исхода Рон не ожидал. Он даже подумать не мог, что кто-то может догадаться о его тайне. Его погубила беспечность.

— Legilimens.

25 июня 1995 года. Школа магии Хогвартс. Кухня.

— Это всё дурацкая шутка, этого не может быть, — вспыхнула Гермиона. — Вы ведь шутите, да?

— Похоже, этот Гарри Поттер очень важен для тебя.

— Ответьте! — Гермиона попыталась говорить строго, но не смогла. — Пожалуйста, — её губы задрожали, и конец фразы смазался.

— Не беспокойся, если мои предположения верны, то он в надёжных руках, — Рэн не обращала внимания на поведение Гермионы, её голос так и оставался размеренным и холодным.

— Не беспокоиться? — тихо спросила Гермиона. — Как я могу не беспокоиться? Один пришелец вселился в тело моего лучшего друга, а другой рассказывает мне об этом, будто о походе в Хогсмид. — Договорив, она вцепилась руками в чашку с кофе и поднесла её к губам, передние зубы тихонько звякнули о белую керамику.

— Прости, наверное, я забыла, где нахожусь, вы ведь ещё дети.

Вновь повисла тишина. Гермиона лишь продолжала прожигать Рэн взглядом. Она успела пожалеть о том, что не осталась в гостиной. Да, она получила важную информацию, но почему-то на душе стало ещё больнее. Конечно, Гарри с ранних лет считается Избранным и каждый новый год обучения в Хогвартсе лишь подтверждает этот статус. Победа над Квиррелом на первом курсе, над василиском — на втором, на третьем — сбежавший из Азкабана маньяк-убийца. Да, Сириус не виновен, но магическая общественность об этом не знает. Этот год не стал исключением. Самый молодой чемпион уверенно шёл к победе, но каждое из испытаний могло стать для него последним.

Гермиона очень переживала за Рона и Гарри. Она нашла настоящих друзей и больше всего на свете боялась их потерять, потому после каждой такой истории она искренне надеялась на то, что вот теперь всё точно прекратится. Но нет, не прекращалось. Тогда ей пришлось стать сильнее, чтобы быть способной помочь друзьям, и она стала. Знание — то единственное, что долгие годы помогало ей бороться с одиночеством, — теперь стало мощным оружием в её хрупких руках. Но страх никуда не пропал: есть вещи, которые никогда не меняются.

— Послушай, — наконец тон голоса чужеземки сменился на «поговорим по душам». — Ситуация очень сложная, и я понимаю, что тебе страшно, но времени очень мало, мы должны поспешить, если хотим спасти ваш мир. Пребывание Балрога в теле твоего друга не опасно, можешь спросить об этом у Полумны, когда я уйду. Мы ведь обе хотим одного и того же — найти Гарри Поттера и помешать Жнецу.

— Почему вы просите о помощи именно меня? — тихо всхлипнув, спросила Гермиона.

— От Полумны я узнала о тех подвигах, которые вы совершили вместе с друзьями, и решила, что ты сможешь мне помочь. К тому же другие не поверят, а если и поверят, то вряд ли помогут.

Последняя фраза Рэн показалась ей подозрительно знакомой. Им тоже никто не верил, и поэтому они сами решали проблемы. На плечи Гарри вновь свалилась тяжелая ноша, и снова никто не может ему помочь. Значит, она соберёт волю в кулак и сделает всё возможное. Ведь Гарри поступил бы так же.

— И как я должна вам помочь? — с долей обречённости спросила Гермиона.

— Это очень долгая история, которая упирается корнями в истоки магии нашего мира. Жнец — это существо, которое старше любого из находящихся в этой школе, более того, Жнец намного старше известного тебе Николаса Фламеля. Подробности его появления давным-давно затерялись в водовороте истории, и никто точно не может сказать, кто такой Жнец, возможно, даже он сам. Он превратил нашу родную страну в заснеженную пустыню, и если бы мы не смогли его остановить, то и весь наш мир погряз бы во льдах, а люди превратились бы в его покорных инферналов. Сейчас он ослаблен, но всё-ещё довольно силён.

От этой истории Гермионе стало ещё больше не по себе. Взглянув на неё с жалостью, Рэн затихла и быстро начертила в воздухе какой-то символ. Небольшой чайничек взмыл в воздух. Чашка Гермионы тоже пришла в движение, она перевернулась и вытряхнула кофейную гущу на блюдце, затем перевернулась снова и плавно опустилась на стол. Чайник подплыл к чашке и, наклонившись, наполнил её ароматным напитком.

— Выпей, это успокаивает.

Пожав плечами, Гермиона сделала несколько быстрых глотков.

— Теперь о марионетке. По сути, марионетка — это пустая оболочка, которая соединена по ментальному каналу со своим создателем. Как искусный некромант и маг крови, Жнец часто использовал их для того, чтобы подбираться ближе к людям, взгляды которых его не устраивали. Тот поддельный Гарри Поттер, что появился сегодня в Хогвартсе, является марионеткой.

— И что ему нужно? — в глазах Гермионы плескалась тревога. Дело стало приобретать очень тёмный окрас.

— Касательно его целей в Хогвартсе, то тут есть несколько вариантов. Возможно, Жнец слаб и пытается держаться в тени, но при этом он уже успел приложить руку к происшествию на Турнире. Другой вариант — он ищет бескровный способ захвата власти. Много раз он пытался подчинить себе наш мир, и львиная доля попыток пришлась на силовой способ решения проблемы. При таком раскладе он постарается в кратчайшие сроки промыть мозги всем более или менее полезным детишкам. Как только его идеи пустят корни в неокрепших головах, детки приступят к промыванию мозгов своих родителей. Третий вариант — Жнецу не выгоден Альбус Дамблдор или ещё кто-то из обитателей школы, и он планирует убийство. Все эти причины могут пересекаться друг с другом, а могут и не соответствовать истине. Жнец очень непредсказуем, и этим он опасен.

Который раз за последние сутки всезнающая Гермиона Грейнджер плохо понимала происходящее и не имела ни малейшего понятия о том, куда всё это приведёт. Ей это категорически не нравилось.

— Я планирую какое-то время последить за марионеткой.

— А почему бы просто не избавиться от неё?

— Наивное дитя. Всё очень просто: мне тоже невыгодно лишнее волнение, которое обязательно начнётся, если слухи о пропавшем или, не дай Мефисто, поддельном Гарри Поттере, просочатся в прессу. Нужно внимательно проследить за марионеткой и при этом не дать Жнецу заподозрить неладное. Самое главное оружие — это информация, и вот как раз с ней дела обстоят худо. Я предлагаю услугу за услугу. Ты помогаешь мне проследить за марионеткой, а я, в свою очередь, возьму тебя с собой на поиски Гарри Поттера. Идёт?

— Да, но есть одно «но»: вы не против Непреложного обета? — по бегающим глазам Гермионы было видно, что она нервничает.

— Контракт, за нарушение которого карает сама магия? Звучит интересно. Если тебе будет от этого спокойнее, то давай попробуем.

— Тогда завтра мы найдём третьего и заключим обет.

— Отлично, а теперь тебе следует отправиться в спальню и постараться выспаться, завтра нас ждут великие дела. Завтра Хогвартс покидает иностранная делегация, возможны провокации со стороны Жнеца.

— Слушаюсь и повинуюсь, — неловко поклонилась Гермиона. На лице её не было и следа улыбки.

В ответ Рэн подмигнула ей и закрыла глаза.

— Ну мне пора, контроль над чужим телом вызывает сильную усталость.

Когда её веки распахнулись, то цвет глаз вновь сменился на серебристый, а выражение лица стало привычным задумчиво-отстранённым.

— Гермиона, мне немного нездоровится. Ты не поможешь мне дойти до гостиной?

25 июня 1995 года. Школа магии Хогвартс. Башня Гриффиндора.

Он сбросил с себя простыню, сел на край кровати и, протерев руками глаза, направил взгляд в окно. Над линией горизонта виднелось желтоватое зарево. Восходящее солнце неспешно выползало из-за Запретного леса, неся с собой новый день. Продолжая удивлённо смотреть в окно, он пару раз моргнул и снова протёр глаза. Он не привык просыпаться в такую рань. Зажмурился, глубоко вдохнул, медленно выдохнул и прислушался к своим ощущениям. «Нет, спать не хочется». Он ступил босыми ногами на пол и поёжился. Светлые доски паркета, остывшего за непривычно холодную ночь, неприятно холодили кожу.

Со второй попытки Невилл нащупал пяткой тапочки и, потянувшись, встал с кровати. Неспешной поступью он направился к выходу из спальни. Его пальцы уже сжались на дверной ручке, когда по ушам резанул какой-то противный и смутно знакомый звук. Он обернулся, прислушался и довольно быстро обнаружил источник звука. Не слишком громкий, но очень отчётливый скрип доносился от крайней левой кровати. Этот скрип вызвал у него нехорошее предчувствие.

Помедлив, Невилл подошёл к кровати и отдёрнул полог. Тут же перед ним открылась жуткая картина: бледное мокрое от пота и слёз лицо, потускневшие голубые глаза, исцарапанные в кровь пальцы и подозрительного вида пятно на белой простыне. Рон Уизли лежал в позе эмбриона и, стиснув зубы, корчился от боли. По спине Невилла пробежал холодок, внутри всё сжалось, колени предательски задрожали, ладони похолодели. Липкий страх с неумолимой скоростью выплескивался наружу из самых потайных глубин его души, неся с собой давно забытые образы: множество красных вспышек, крики боли и жуткий смех.

Он так старательно гнал прочь эти воспоминания, так сильно надеялся забыть, так слепо верил в то, что время лечит. Но память — штука непростая, её так легко не обманешь. Вот и теперь обрывки того самого кошмара, который многие ночи заставлял его просыпаться в холодном поту, вновь поднялись с илистого дна его подсознания, подобно утопленнику.

В нос ударил запах аммиака, скрип зубов вновь резанул по ушам. Поборов оцепенение, Невилл, заикаясь, пробормотал: «Я сейчас», — затем метнулся к двери и дёрнул ручку. Тяжело дыша и спотыкаясь, он добежал до конца коридора, толкнул плечом очередную дверь и чуть было не свалился с лестницы. На мгновение потеряв равновесие, он кое-как успел схватиться за поручень и устоял на ногах. Сквозь шум в ушах и собственное тяжёлое дыхание он услышал девичий голос:

— Невилл, что с тобой?

Прямо перед ним стояла очень уставшая и испуганная Гермиона Грейнджер.

25 июня 1995 года. Грампианские горы. Поттер-Мэнор.

Гарри тут же принялся осыпать крестного кучей вопросов.

— Как ты меня нашел?

— Это долгая история, но главное, что мы теперь вместе, — широкая улыбка засияла на загоревшем лице Сириуса.

— А где мы находимся, это твой дом?

— Нет, не совсем, — ответил крестный, продолжая ухмыляться. — Это твой дом!

— Что? — спросил Гарри недоумённо. — Но откуда у меня собственный дом?

Сириус наклонился и успокаивающе погладил крестника по голове.

— Послушай, Гарри, ты прибыл сюда в тяжелом состоянии, и я очень беспокоюсь о твоём здоровье. Давай так, сначала процедуры, а потом будут вопросы. Идёт?

Гарри согласился — деваться ему было некуда. Сириус быстро проверил его общее состояние при помощи диагностирующих заклинаний. Физически Гарри был вполне здоров, если не брать во внимание лёгкую слабость и отсутствие аппетита. А вот с его магией происходила какая-то чертовщина. Сириус не мог точно сказать, в чём дело, но выглядело всё так, будто его магический фон подвергся каким-то изменениям. И он не был уверен в том, как эти изменения повлияют на Гарри. Для того чтобы выяснить причину произошедшего, ему нужно узнать подробности того дня, и, к счастью, нужную информацию он может получить из первых рук.

Тринадцатый кое-как смог влить в пациента половину тарелки бульона и вручил ему пузырёк зелья Сна без сновидений. Гарри посмотрел на зелье неодобрительно.

— Опять спать, но я ведь только… — начал он, но Сириус не дал ему договорить.

— Гарри, я понимаю, что ты не хочешь сидеть сложа руки и считаешь, что ты абсолютно здоров, но поверь мне, всё может быть намного серьёзнее, чем мы думаем. И я не хочу потерять тебя в случаи чего.

Сириус говорил абсолютно серьёзно, он действительно беспокоился о крестнике. Гарри чувствовал это и потому покорно кивнул головой.

— Выпей зелье и отдыхай, но перед этим я хотел бы получить воспоминания о том, что с тобой произошло, это очень важно.

— Хорошо, надеюсь, это поможет, — ответил Гарри и грустно улыбнулся.

Сириус быстро объяснил ему, как изымать воспоминание, и уже спустя пять минут горящая голубым светом нить опустилась в пустой флакон. Затем Гарри безропотно выпил зелье, Сириус укрыл его простынёй и отправился в ритуальный зал.

* * *

Он вынырнул из Омута и устало упал на близстоящий стул. Как оказалось, прокручивание воспоминаний в Омуте памяти здорово выматывает, особенно, если делать это несколько раз подряд. Сириус, уже успевший познакомиться с магловским кинематографом, сильно пожалел об отсутствии функций паузы и перемотки в треклятом казане. На третий раз изображение стало плыть, из-за чего воспринимать информацию стало в разы тяжелее. А на пятый Сириус видел не дальше собственного носа.

Невербальным Inscendio он поджёг кончик сигары и затянулся, на душе сразу стало немного теплее. Здраво решив, что достаточно насиловать свой организм и бедный артефакт, он принялся анализировать полученную информацию.

«В лабиринте Гарри столкнулся с одним из Волдемортовых прихлебателей и, благодаря своему невероятному везению, вновь вышел сухим из воды. Затем туман, назначение которого всё ещё до конца не ясно, и Крам под заклятием подчинения. С болгарином всё понятно — стал жертвой обстоятельств».

Сириус пустил несколько дымных колец и одним махом опрокинул в себя стакан с ароматным виски. В особняке сохранилась неплохая коллекция горячительных напитков, чем он не преминул воспользоваться. Отставив в сторону пустой стакан, он продолжил мозговой штурм.

«Итак, дальше был ошалелый Диггори — следствие тумана или ещё какой дряни, — и встреча со старым, но совсем не добрым, и уж вовсе не другом — Хвостом. Питти нашёл своего хозяина и тут же принялся выполнять единственную выученную команду — служить. Потом возрождение Волдеморта с кучей пафоса и показательной дуэлью. Затем забег по пересечённой местности в исполнении Гарри и момент «Х», после которого воспоминание превратились в неразборчивую кашу».

Каждая попытка разглядеть хоть что-то в ворохе несвязных образов не принесла желаемых результатов. Огонь, вспышки заклинаний, крики и больше ничего. Будто кто-то намеренно отредактировал воспоминание.

«Свет на произошедшее может пролить только сам Гарри, но пока ему нужно как следует отдохнуть».

— Тринадцатый! — позвал Сириус.

Тут же с хлопком явился домовик.

— Чем могу помочь, господин Бродяга?

— Мне нужен пергамент, письменные принадлежности и почтовая птица. Только не тот авгурей, которого ты отправил за мной. Есть что-то менее приметное?

— Тринадцатый постарается что-то подыскать.

— Отлично. И подготовь ужин для двоих — не слишком вычурно, но вкусно и сытно. Вот деньги, — сказал Сириус и протянул домовику звонкий мешочек.

— Будут гости?

— Да, один старый друг.

25 июня 1995 года. Графство Йоркшир. Дом Римуса Люпина.

Он открыл глаза и дёрнулся: зазвенел металл, запястья тут же отозвались болью. Перед его затуманенным взором предстала уже привычная комната: выцветшие обои, старый хлипкий стол светлого дерева, старомодный увесистый стул с потрёпанной кожаной спинкой, одинокое маленькое окно, через которое с трудом пробивается солнечные свет и ветхий тёмный паркет, с виднеющимися тут и там дырами — признак обитания мышей. Это место не слишком отличалось от Визжащей хижины, и в этом было что-то символическое. Его теперь уже человеческие руки всё ещё были обвиты цепями, это значит, что очередное полнолуние позади. Он облегчённо вздохнул и рухнул на колени. Усталость и адская боль — вот его плата за чистую совесть. «Уж лучше так, чем уподобляться этим тварям», — мелькнуло в его гудящем от боли черепе.

Его челюсти сомкнулись, эхом раздалось громкое «клац», и тёплая струйка крови потекла по подбородку. Железистый привкус тут же вызвал обильное слюноотделение. Внутри что-то заворочалось, он знал это чувство — отголоски его звериной сущности.

— Проваливай, ты опоздал, — взревел Римус, и лязг цепей вновь резанул по ушам.

Несмотря на то, что луна уже скрылась за линией горизонта, зверь чувствовал кровь и рвался наружу. Последние полгода это происходило с пугающей периодичностью. Если ликантропию можно считать болезнью, то Римус вполне мог бы сказать, что она начала прогрессировать. Вот только больными вервольфов никто не считал.

Оборотням в магическом мире очень тяжело найти хоть какую-то работу. Магическое существо пятой категории опасности, а для обычных людей — кровожадная тварь. Вот кем был Римус Люпин в глазах общества.

Римус с улыбкой вспоминал то время, когда он преподавал в Хогвартсе. Каким бы ни был человеком Северус Снейп, но ликантропное для Римуса он варил вплоть до увольнения оного. Беззаботное время, возможность хоть ненадолго забыть об этом кошмаре. Некоторое время после того, как он покинул пост преподавателя, Римус продолжал покупать зелье, но ничто не бывает вечным. Деньги, которые он бережно откладывал с зарплаты, стали заканчиваться, и в один момент ему пришлось выбирать между зельем и едой.

Из-за долгого употребления ликантропного, он отвык переживать полнолуние по старинке и сильно расслабился. А теперь зверь спешит наверстать упущенное, пока есть такая возможность. Казалось, ещё чуть-чуть — и цепи, обвивающие его конечности, лопнут. Но нет, проектируя эту импровизированную тюрьму, он постарался на славу. Металлические путы надёжно держали его мёртвой хваткой до тех пор, пока не прозвучит кодовое слово. Внезапное озарение на миг заставило его застыть на месте. На мгновение он забыл, как дышать. Его глаза налились кровью, а язык заскользил по передним клыкам в предвкушении. Вот-вот он освободится, и уже никто его не остановит. Но прозвучало не то, чего ожидал зверь.

— Ледяное Жало, — прохрипел он из последних сил.

Из потайного отсека в стене возник обычный маггловский шприц с толстой иглой и молниеносно вонзился в его бедро. Резкая боль, а через несколько секунд нарастающее чувство усталости. Беглец-неудачник не преодолел последний рубеж обороны и был этому несказанно рад.

* * *

Много позже он очнулся вновь, за окном его встречало закатное солнце. Всё тело бил озноб, а в ушах стоял какой-то шум. Присмотревшись, он обнаружил пепельного цвета сову, настойчиво стучащую клювом в и без того хрупкое стекло.

— Обречён, но не сломлен, — с большим трудом сорвались с его уст заветные слова.

После короткой паузы цепи растворились в воздухе, будто их там и не было. На негнущихся ногах Римус доковылял до кровати и стянул с неё простыню: та показалась ему невероятно тяжелой. Преодолевая боль в мышцах и суставах, он кое-как смог закутаться в белую ткань, тут же испачкав её потом и кровью.

Он подошёл к окну, кряхтя, открыл тяжелые ставни и потянулся к форточке. Непослушные пальцы восприняли его действия в штыки, но после недолгой борьбы таки поддались на уговоры и вцепились в холодную металлическую ручку. Повернул, потянул на себя и втянул носом свежий, непривычно холодный для этого времени года воздух. Птица тут же впорхнула внутрь, совершила крутое пике, выбросила на пол конверт светлого пергамента и, резко развернувшись, устремилась наружу, навстречу закату.

Форточка так и осталась открытой. С трудом продолжая двигать непослушными конечностями, он нагнулся и подобрал посылку. На обратной стороне значилась надпись: «Лунатику от Бродяги». Пересохшие бледные губы исказились в подобии улыбки, покрасневшие от лопнувших капилляров глаза заблестели от слёз.

25 июня 1995 года. Тюрьма Азкабан. Причал.

Он поднял глаза вверх, вдалеке, подобно стае воронов, кружили огромные тени. Свинцовое небо как всегда давило на него, нагоняя ощущение безысходности. Мощные порывы ветра выдували из тела тепло, а холодные брызги от бьющих об острые скалы волн прогоняли остатки сна. Джим вынул из кармана брюк потёртую Zippo и кожаный портсигар. Страсть к курению появилась у него ещё в приюте, да так и осталась. Тлеющая сигарета наполнила его лёгкие едким дымом, он ещё немного подержал зажигалку открытой, грея ладони.

Шли минуты, Джим продолжал вглядываться вдаль, ожидая увидеть небольшую самоходную лодку с невысоким сутулым мужчиной на борту. «Вечно он опаздывает. Если бы из Азкабана могли уволить, то Фрэнк был бы первым в очереди», — подумал Джим с грустью и вновь затянулся. Он выпустил кольцо дыма и отправил окурок навстречу морской пучине.

Увы, магическая тюрьма крепко держит своими цепкими, покрытыми язвами и струпьями пальцами не только своих узников, но и рабочий персонал. Добровольно работать в такое место пойдёт либо псих, либо тот, кому уже нечего терять. Джим как раз был одним из вторых, Фрэнк, скорее, относился к первым.

Когда-то Джим мечтал стать полицейским, у него всегда было обострённое чувство справедливости. Но сирота-недоучка не был нужен ни одному из миров, потому неудивительно, что тропы судьбы привели его сюда. Он взглянул на наручные часы — до обхода осталось пять минут.

— Будешь должен, Миллер, и одной банкой пива ты не отделаешься, — молвил Джим в пустоту и, резко развернувшись, направился в сторону главного входа.

Чиркая тяжёлыми ботинками по каменистому грунту, он насвистывал под нос какой-то незамысловатый мотив, чтобы хоть как-то сгладить странное предчувствие, мучающее его с самого утра.

Джим коснулся указательным пальцем символа на огромной металлической задвижке, та отъехала в сторону, он толкнул дверь плечом и шагнул в вестибюль. Яркий свет магических светильников ударил в глаза, заставляя зажмуриться.

— Малыш Фрэнки так и не явился? — пробасил тучный смотритель Дэйв Филлипс.

— Ты же его знаешь, он никогда не приходит вовремя, — с раздражением ответил Джим и подошел к смотрительской — небольшому участку в углу вестибюля, уставленному магическими зеркалами.

Он пожал руку Дэйву и кивнул его напарнику — тощему пареньку, разливающему кофе по кружкам. Краем глаза Джим заметил лежащие на столе карты.

— Опять филоните? — спросил он с усмешкой.

— Да брось, Джимбо, при старине Эммете мы справлялись и без этих штуковин, — Дэйв указал на прикреплённые к стене зеркала. — Да, министерство здорово перетрухнуло из-за побега Блэка, но кардинально ничего не изменилось. Азкабан всё ещё неприступная крепость, как и раньше.

— И где теперь старина Эммет?

Дэйв прекрасно знал ответ на этот вопрос, но предпочел промолчать.

— Он в могиле, Дэйв, и исключительно из-за своей беспечности.

— Он был стар, вот и всё.

— Как знаешь, — сдался Джим. — Я прошу тебя об одном, Филлипс, поглядывай в эти штуки хоть изредка, пока я делаю обход, и держи сквозное при себе.

— Без проблем, Джимбо, — ответил Дэйв, пытаясь скрыть обиду.

Ему не нравилось, что Джим, хоть и небезосновательно, корчил из себя большого босса, но сделать он ничего не мог.

— Если Миллер явится, скажи ему, что он — мудак, и я пошёл на обход сам, — сказал Джим и направился к выходу из вестибюля.

— Будь осторожен, отморозки сегодня ведут себя очень странно.

— Буду, — не оборачиваясь ответил Джим .

Пройдя по узкому коридору, он повернул налево и вошёл в небольшую комнатку. Мигнув, зажглись светильники, позволяя ему найти свой шкафчик. Он торопливо облачился в форму и быстрыми шагами покинул раздевалку. В голове крутились неприятные мысли, а слова Дэйва об отморозках — так он называл дементоров — лишь подлили масла в огонь. «Начнём с наших особых постояльцев», — решил про себя Джим и направился ко входу в подвальные помещения — место обитания узников, осуждённых на пожизненное.

«Холодильник», он же нижний ярус, встретил Джима привычной тишиной. Это название было делом болезной головы Томаса Уильямса — охранника-однодневки. В свой первый рабочий день, ведомый остатками ТГК⁽¹⁾ в организме, он проник в подвальное помещение, облачённый в форму без утеплителя. Неимоверный холод и гнетущий вид подвала повергли его в шок, в результате чего мозг Томаса заклинило накрепко, нашли его лишь спустя два часа, ибо зеркал в смотрительской в то время не было. Первый и последний рабочий день Томаса закончился фразой: «Сами сидите в своём холодильнике, а я лучше буду банчить крэком». Тот случай наградил подземные коммуникации Азкабана новым именем, а также в очередной раз подтвердил правдивость утверждения — тюрьма не место исправления, а школа новых преступлений.

В зависимости от активности дементоров, показатели термометра здесь варьировались от +59 до +45⁽²⁾ градусов по Фаренгейту, а приблизительную температуру всегда можно было узнать по оттенку лиц заключённых — по мере падения оной, градиент перетекал от ярко-красного до бледно-синего. Такие условия быстро отбивают у узников любые порывы к активным действиям, здесь даже самые буйные становились молчаливыми и малоподвижными. При каждом лишнем движении организм терял драгоценную энергию, а мизерный тюремный паёк не слишком способствовал её восстановлению.

Пожалуй, будь заключённые магглами, они бы уже давно покоились в твёрдой земле, но и здесь матушка-магия показала свою очередную причуду — несмотря ни на что, обитатели «холодильника» не спешили умирать. Казалось, что сам Азкабан поддерживает жизнь в их окоченевших телах, дабы всласть напитаться страданиями своих пленников. Контингент тут был пёстрый: неудачливые Пожиратели Смерти, торговцы тёмными артефактами и магическими наркотиками, а также серийные убийцы и прочий сброд. Все они оказались здесь абсолютно заслужено, и Джим никогда не испытывал к ним ничего, кроме презрения.

Он медленно шагал между камерами, вдыхая холодный влажный воздух, и периодически поглядывал в журнал. При очередном шаге нога Джима заскользила по гладкому каменному полу, и он упал на четвереньки. Только сейчас Джим заметил тонкий, блестящий в свете факелов слой инея на полу. «Дементоры разбушевались не на шутку», — констатировал про себя Джим и, кряхтя, поднялся на ноги.

Его взгляд скользнул по содержимому камер и упёрся в сухое, словно череп, лицо, два чёрных омута глаз неподвижно смотрели в пустоту. Джим осторожно подошёл ближе к двери камеры, на прогнившей от сырости дощечке значился едва различимый номер. Быстро глянув в журнал, он вынул из кармана сквозное зеркало.

— Дэйв Филлипс, — с расстановкой произнёс Джим, глядя на своё отражение.

Спустя несколько секунд картинка в зеркале поплыла, и показалось широкое, лоснящееся в свете факелов, лицо.

— Джимбо, слава Мерлину, я уж думал, что и тебя тоже, — раздался шёпот из зеркала.

— Что у вас там происходит?

По интонации и испуганному виду Дэйва было видно, что случилось что-то серьёзное, Джим ещё никогда не видел, чтобы эти глаза бегали с такой скоростью.

— Сначала была вспышка, а потом отморозки… они как с ума посходили, и амулет не помогает, — сбивчиво забормотал Дэйв.

— Что ты несёшь, какая вспышка?! — с раздражением гаркнул Джим. — Старший надзиратель Филлипс, опять распитие спиртного на посту?

— Стэн он... один из дементоров набросился на него, — повысил голос надсмотрщик и тут же боязливо вжал голову в плечи.

Внезапно по ту сторону зеркала раздался какой-то шаркающий звук, и свет погас, кто-то истошно закричал, зазвенело бьющееся стекло.

— Развели тут балаган, — зло сказал Джим, глядя сквозь решётку на бледно-синее лицо, и положил зеркало в карман.

Работа в Азкабане была очень тяжелой, как умственно, так и физически. Каждый из работников боролся со стрессом по-разному, не обходилось и без разного рода веществ. Алкоголь и табак встречались часто и за них особо не карали, конечно, в рамках разумного. Бывали и более серьёзные вещи, за обнаружение которых полагались штрафные санкции, вот только на это часто закрывали глаза. Джим зависел только от никотина, а алкоголь употреблял редко и уж явно не на работе. Потому он презирал «увлечения» остальных, но сделать ничего не мог. Начальству было плевать, в Министерстве полагали, что основными стражами тюрьмы являются дементоры, а человеческий персонал там находится лишь для перестраховки.

Он отпер дверь камеры, шагнул внутрь и склонился над телом, прощупал пульс и брезгливо вытер руку о край мантии.

— Пациент скорее мёртв, чем жив, — констатировал он. — Ладно, ты полежи тут немного, а я позову ребят, которые займутся твоим погребением.

Джим покинул камеру, закрыл за собой дверь и направился к выходу из подвала. Наученный горьким опытом, теперь он шёл осторожнее, внимательно глядя под ноги. По пути он отметил полное отсутствие дементоров в «холодильнике», но не придал этому особого значения. Кто знает, что творится у этих тварей в голове?

* * *

Укрывшись от ветра за угловатым, покрытым замшелыми червоточинами телом скалы, Фрэнк залпом осушил флягу и спрятал пустой сосуд в задний карман спортивных брюк. Лодка как обычно уплыла, не дожидаясь своего вечно опаздывающего пассажира. Это значит, что у него ещё есть время для того, чтобы окончательно прийти в себя. Присев на корточки, Фрэнк вынул из кармана спичечный коробок и кожаный бумажник. Этой ночью он так и не смог заснуть — его опять мучили кошмары. Нужно было срочно взбодриться. На дне коробка обнаружились остатки кристаллического порошка. Он скрутил в трубочку фунтовую купюру, втянул остатки залежавшегося «льда», а затем лёг на твёрдый камень и закрыл глаза.

«Приход» не заставил себя долго ждать — сердце забилось с удвоенной скоростью, усталость как рукой сняло, энергия просто разрывала его изнутри.

Открыв глаза, он резво вскочил на ноги и выглянул из-за валуна, к берегу подплывала лодка. Висящие в воздухе вёсла неспешно били о тёмную воду, приближая транспорт к месту назначения. Но не лодка привлекла внимание Фрэнка, больше его волновала высокая фигура в угольно-чёрной мантии, стоящая на берегу.

«А это ещё кто? Неужели Джим тоже опоздал? А как же твоя хвалёная пунктуальность? В чужом глазу соринку видишь, а в своём бревна не замечаешь? — Внезапно ему захотелось влепить Джиму оплеуху, за всё хорошее. Показать ему своё превосходство, пояснить, что с ним — Фрэнком Миллером — нужно считаться. — Пну его так, чтоб упал и всю свою новую мантию в грязи измазал», — решил он, осторожно карабкаясь вниз по скале.

Спустя пару мгновений Фрэнк уже мчался по скалистому грунту, громко стуча изношенными армейскими ботинками. Всё это время жертва стояла к нему спиной и не двигалась, но его это не заботило, так даже лучше.

— Эй, Джимбо, лови! — вскрикнул Фрэнк и в прыжке выставил правую ногу вперёд.

Казалось, до столкновения тяжелой хромированной подошвы и хрупких костей затылка оставались считанные секунды. Он даже не сразу понял, что произошло. В последний момент тот, кого он принял за своего напарника, резко отшатнулся в сторону, и Фрэнк упал лицом в воду, орошая всё вокруг солёными брызгами.

Было больно и холодно, а потом он почувствовал чью-то жёсткую руку на своём затылке. Рывком его выдернули из воды и продолжили держать в футе над землёй. Он чувствовал себя как провинившийся кот, которого схватили за холку и вот-вот зададут трёпку в отместку за испорченные хозяйские тапки. А потом он увидел его — серое, покрытое вязью рун лицо, с кроваво-красными глазами, которые смотрели на него с нескрываемым презрением.

— Как ты посмел, ничтожество? — раздалось из клыкастой пасти незнакомца.

Фрэнк не ответил, ведь ответа от него не ждали. Сдавленный крик и хруст костей разнеслись по пляжу, спугнув стаю чаек.

* * *

В коридоре было темно и холодно, перепад температур после подвала ощущался слабо. Джим вынул из кармана перстень и надел его на указательный палец.

— Lumous, — из артефакта хлынул свет, осветив холодные каменные стены, увешанные погасшими факелами.

Перстень был ещё одной из вещей, которые держали его здесь. Ведь за способность вновь колдовать он готов был отдать что угодно. Волос кельпи — сердцевина его сломанной палочки, бережно хранимая им все эти годы, — вновь пригодилась своему хозяину. Конечно, перстень по силе не сравнится с палочкой, но Джим был несказанно рад и такому подарку судьбы.

Он быстрым темпом двигался по коридору в направлении вестибюля к мигающим тусклым светом зеркалам смотрительской. Эхо его собственных шагов и сбивчивое дыхание — больше он не слышал ничего — ни привычного смеха Фрэнка, ни шума магического радио, ни звона чашек.

Внезапно луч света наткнулся на тучного мужчину, неподвижно сидящего на полу. Подойдя ближе, Джим ужаснулся: невидящим взглядом в стену смотрел Дэйв Филлипс, из его рта тянулась струйка слюны.

— Эй, Дэйв, — прикрикнул Джим и помахал рукой перед бледным лицом, но реакции не было. — Плохо дело.

Это выражение лица было хорошо ему знакомо, в мире магглов таких людей называли овощами. Джим за время работы в Азкабане повидал много всякого, но жертвы дементоров всегда вызывали в нём какие-то особые чувства.

«В праве ли мы отдавать пусть и виновного, но всё же живого человека на растерзание этим вечно голодным тварям?» — думал он, присутствуя на очередной казни. Что случается с поглощёнными душами? Этого Джим не знал, зато он был уверен в том, что нет в мире наказания более жестокого, чем поцелуй дементора. Что страшнее: потерять тело или душу? Достаточно было одного взгляда на опустошённую оболочку, глядящую на мир расфокусированным взглядом, чтобы найти ответ на этот вопрос.

А потом где-то на верхних этажах прогремел взрыв. Едва собрав силы, чтобы подняться, Джим помчал к вестибюлю. Там он обнаружил напарника Дэйва, находящегося в таком же плачевном состоянии, сломанное радио и продолжающие транслировать разные участки тюрьмы магические экраны. Мысленно проклиная себя за беспечность, он принялся выискивать глазами предположительное место взрыва. На месте входной двери второго этажа зияла огромная брешь, через которую стремительно выбегали заключённые.

— Чёрт, — вскрикнул Джим, судорожно пытаясь вынуть из кармана сквозное зеркало.

— Не так быстро, — сказал низкий холодный голос.

Звук удара, тупая боль — и всё провалилось во тьму.

* * *

Его разбудила резкая боль. Холодный металл плавно вошёл в тонкую кожу предплечья, тёплая густая кровь толчками потекла вниз по руке, оставляя тёмно-бурый трассер.

— Встань! — прозвучал приказ.

Этот голос звучал внутри его собственной головы, и Джим чувствовал каждой клеткой своего тела, что не может его ослушаться. Мысль о неповиновении вызывала жуткий животный страх до дрожи в коленях. Он судорожно клацнул челюстями, рот наполнился кровью, он совершил над собой усилие для того, чтобы открыть рот и сплюнуть месиво из крови и слюны. Воротник белой форменной рубашки тут же окрасился в алый, но зато он не захлебнулся.

— Встань!

Джим открыл слипающиеся от слёз глаза и с ужасом уставился на стоящую рядом фигуру. Высокий, одетый в плотную чёрную мантию человек нависал над ним, подобно маслянистой нефтяной капле.

— Встань!

С громким хрустом, отдающим болью в ушах, его затекшие суставы пришли в движение. Колени выпрямились, и он встал во весь рост, лицом к тяжелой, грубо-вытесанной каменной двери. На двери не было даже намёка на ручку.

— Apprire! — прогремел незнакомец на латыни.

После этих слов дверь пришла в движение, что-то тихо щёлкнуло, и в её центре возник рисунок с очертаниями ладони. Джим почувствовал нарастающий шум в ушах и без слов понял, что ему нужно сделать. Он не мог противиться чужой воле, которая уже целиком обволокла его разум, он чувствовал себя беспомощным загнанным зверем в цепких лапах сильного и беспощадного хищника. И он приложил ключ к замку.

В тот же момент он физически почувствовал хлынувшую волну магии, а потом по его венам будто пустили раскалённый металл. Джим судорожно совершил последний вдох и с глухим стуком упал на гранитный пол. В тот момент жизнь в его глазах угасла.

1) Тетрагидроканнабинол, ТГК (сокр.) — один из двух доминантных каннабиноидов, содержащихся в марихуане. В отличие от его успокаивающего собрата КБД, ТГК обладает психоделическим действием, что в свою очередь может привести к паранойе и прочим неприятным последствиям.

Вернуться к тексту

2) От +15 до +7 градусов по Цельсию.

Вернуться к тексту