Котики (джен)

Так уж сложились обстоятельства, что к сорока годам единственным близким существом для Алексея был кот. Именно к нему Алексей спешил с работы, именно для него обходил специализированные магазины по выходным, придирчиво выбирая корм и другие «кошачьи радости». Нет, Алексей не причислял себя к «безумным котозаводчикам»: не носился с котом по ветеринарным клиникам, не делал ему модных причёсок, да и ошейника Мурзик не носил. Ему такое излишнее внимание едва бы понравилось.

Не причислял Алексей себя ни к одному из других «новомодных» течений, да и ничего отталкивающего в нём не было, скорее даже наоборот: был он очень аккуратен, симпатичен, хорошо сложен и невероятно мил в обращении — даже засоривших речь большинства ругательств от него никто не слышал. Появившаяся с годами саркастичность ничуть его не испортила, разбавляла обычно спокойную речь, привлекая внимание. Женщины встречались на его пути, входили в квартиру и даже пытались гладить кота. Мурзик этого не любил.

— У тебя есть котик?! Ах, какой лапочка! — одного этого восклицания было достаточно, чтобы Мурзик, презрительно сощурив один глаз, отворачивался от гостьи и, задрав хвост трубой, пытался грациозно удалиться.

Алексей со свойственным ему юмором разделял чувства кота — он не понимал, почему каждая из тех, кто посещали его дом, пыталась в первую очередь выразить свои чувства коту, ведь ни одна из деливших с Мурзиком ночи на крыше не тёрлась о его ноги, считая хозяином. Женщины были умнее кошек. Алексей был в этом не уверен.

Впрочем, как и Мурзик следовавшим за восклицанием ласкам, он покорялся дальнейшим действиям этих женщин, полностью осознавая тщетность сопротивления. Пока Мурзик, морщась и привыкая, терпел поглаживания и почёсывания, Алексей собирал закуски на стол, варил крепкий кофе, взбивал нежную молочную пенку…

— Ты только посмотри на него! — не раз Алексей возвращался из кухни в ответ на этот крик, заставая Мурзика повисшим в руках очередной женщины.

— Что ты разглядела? — спокойно спрашивал он в ответ.

— Вы похожи!

Алексей смотрел в глаза недовольно облизывающегося и косившего то одним то другим глазом Мурзика и мысленно просил того потерпеть, пока не закончится повторяющаяся раз за разом процедура сличения. Кот прятал когти, упирался задними лапами гостье на колени, и мягко укладывал передние той на запястья. Взаимное уважение, царившее между ним и хозяином, не позволяло ему испортить Алексею удовольствие.

— Взгляни, как он стоит, как держит руки, даже волосы у него под ушами зачесаны так же, а цвет глаз, выражение лица...

С каждым годом Алексею всё сложнее становилось отвечать улыбкой и сдерживать рвущиеся наружу слова о том, что у Мурзика не руки, а лапы, и шерсть значительно светлее, чем его волосы, не говоря обо всём прочим. Он ласками старался побыстрее прервать словесный поток гостьи — та отпускала Мурзика на пол и отвечала на поцелуи.

Алексей и Мурзик гармонично сосуществовали друг с другом и на расстоянии, но каждый из них был уверен, что через несколько часов разлуки заскучает. Однажды всё изменилось.

Вернувшись с работы, Алексей не застал Мурзика дома — это, впрочем, не заставило его заволноваться: кот часто пропадал по своим делам. Алексей привычно вылил воду из миски, вымыл и налил свежей, выкинул нетронутый котом корм и уселся смотреть футбол. Алексей не был азартен, и игра никогда не захватывала его полностью, но на этот раз он просто не мог найти себе места от беспокойства. Привычка друга запрыгивать ему на колени, перебирать мягкими лапами, точить когти, теребить его одежду придавала соль определенным моментам игры, а его отсутствие окончательно убило всякий интерес к просмотру.

Алексей выключил телевизор, свет, сел возле окна под открытую форточку и принялся вглядываться в заоконную темень. Мурзик не пришёл. На утро Алексей повторил стандартную процедуру, открыл форточку, через которую любил возвращаться домой кот, шире, зачем-то положил его любимую подушку на подоконник и отправился на работу.

Весь рабочий день его ум был занят переживаниями о том, как бы Мурзик не поскользнулся на подушке и не упал с подоконника — к вечеру он выглядел измученным и разбитым. Мурзик не пришёл. На следующий день его состояние заметили, посочувствовали горю сердобольные коллеги, стали искать фотографию кота. И только тогда Алексей осознал, что хранит образ друга в сердце — фотография нашлась у одной из старых знакомых: та как-то в шутку усадила их вдвоём на диван и сфотографировала, заставив Алексея взять Мурзика на руки и разместить его морду прямо под своим подбородком.

Вида этой фотографии Алексей не выдержал, сердце заныло и отозвалось сильной колющей болью — до дома его довезли, он с трудом поднялся на свой этаж, зашёл в квартиру и приступил к обычным домашним делам, стараясь ни о чём не думать: корм был не тронут, вода тоже. Лишь через несколько часов Алексей охватил взглядом комнату, заметил подрагивающего, тяжело дышащего кота на подоконнике и бросился к другу. Мурзик обессиленно молчал, только часто приподнимался от затруднённого дыхания пушистый живот.

— Что случилось? — Алексей не удержался от того, чтобы спросить, встретил мутный от боли взгляд друга, схватил ртом воздух, закрыл форточку, поднял с пола миску с кормом и поставил на подоконник. Мурзик повёл носом, дёрнул головой и остался лежать на месте. — Тебя собаки порвали?

Мурзик стоически выдержал ощупывание, ни разу не вздрогнув, — Алексей убедился в том, что друг цел, перенёс его на кровать, укрыл простыней и уселся рядом с чашкой.

— Тебе надо попить, — Алексей смочил водой мизинец и поднёс к пасти Мурзика — тот разжал зубы, высунул язык, лизнул. — Ну вот! — Алексей облегчённо вздохнул. — Откормлю, отлежишься, будешь как новенький! — Мурзик слабо мяукнул в ответ. — Ты мне эти штуки брось!

Алексей измочил водой весь диван и всё-таки был уверен, что Мурзик напился, попытался скормить тому кусочек корма и не преуспел — кот выронил с трудом просунутую ему между зубов еду из пасти на диван.

Следующие часы прошли в дурмане судорожных действий: Алексей звонил друзьям, знакомым, женщинам; смотался в аптеку, накупил одноразовых шприцев; нахватал всего самого дорогого в ближайшем ветеринарном магазине; забежал в гастроном за молоком и сметаной.

Ночь прошла в полубреде: Алексей превратил кухню в лабораторию, набирал в шприцы молоко, измельчённый мокрый корм и по часам мучал Мурзика кормлением.

Окончательно измотав себя и добившись, как ему показалось, улучшения, Алексей заснул на полу, а ранним утром уже нёс Мурзика в одолженной у соседей переноске к найденному по знакомству платному ветеринару.

Эскулап размещался в идеально белом кабинете: закрытые пластиком стеллажи по стенам, мягкое офисное кресло, белый стол с ноутбуком на нём, раковина и блестящий металлический стол, на который Алексею и пришлось уложить Мурзика.

— У вас здесь всё простерилизовано? — Алексей дрожал, поглаживая кота, который поводил головой и жалобно мяукал. Они оба не любили медицинских учреждений.

На Алексея посмотрели, как на больного, ветеринар взял стетоскоп и прислушался к сердцебиению кота:

— Когда в последний раз и чем кормили? — спросил он равнодушно.

— Ночью. Через шприц. Он больше выплюнул, чем съел. Мурзик загулял, оголодал, я бы сам откормил, но… он не шевелиться. Вот это и беспокоит.

— Кот сытый?! Как, по-вашему, я должен его осматривать?

— То есть как это, не можете осматривать? Он лежит — вот и осматривайте! У вас вообще лицензия есть? Или что там должно быть? — Алексей впервые в жизни не нашёл в себе сил, чтобы сохранить спокойствие.

— Прививки делали? Глистогонные даёте? — спросили его в ответ, не обратив внимание на близкое к истерике состояние.

— Травить его этой гадостью?

Ветеринар отвернулся и произнёс что-то, обращаясь к ассистентке, — слух отказал Алексею, он был слишком взволнован, а та подошла к закрывавшим стены стеллажам, открыла и принялась набирать шприц.

— Что с ним, доктор? — Алексей произнёс это почти просительно.

— Возможно, вам придётся делать коту уколы.

— Придётся — значит, буду! — с готовностью отозвался Алексей и вздрогнул, когда шприц в руках медсестры проткнул шкурку.

— Выведи его!

— Выйдите, пожалуйста!

Эти слова по касательной задели сознание, и Алексей не успел опомниться, как оказался в коридоре:

— Почему меня выгоняют? Мы должны быть вместе! — эти его слова растаяли в пространстве, не получив ответа.

Алексей упал на жёсткую кушетку в коридоре и тяжело задышал: кровь стучала в висках, по рукам и ногам разливалась слабость, пот выступил на лбу. Его мозг отказывался осознавать происходящее, и шум закрывшейся за ветеринаром двери показался громом.

— Что с ним, доктор? — Алексей вскочил с кушетки, будто нашкодивший школьник, вытянулся по струнке и всхлипнул.

Ветеринар взял его под руку и повёл по коридору:

— Сколько лет вашему коту?

— Не знаю… Мы вместе столько, сколько я себя помню.

— Наверное, значительно меньше, но… Как зовут вашего кота?

— Мурзик.

— Мурзик, судя по всему, прожил долгую для такого кота и по-кошачьи счастливую жизнь. Вам пора отпустить его — никто не вечен.

* * *

Обратно домой Алексей нёс Мурзика на руках, завернув в плед. Ему казалось неправильным нести друга в переноске, заставляя смотреть на мир через сетку. После укола Мурзику стало легче, он высовывал лапу из-под пледа, выпускал когти, мяукал и цеплялся за рубашку Алексея.

— У нас всё будет хорошо, просто поверь мне! — успокаивал он друга.

После ночного бдения квартира показалась Алексею разгромлённой, неприятно пахло, а вещи были разбросаны. Алексей сменил бельё на диване и оглянулся — за время, пока он был занят уборкой, Мурзик выпутался из пледа и теперь стоял на дрожащих лапах.

— Идём сюда! Здесь будет удобнее, — Алексей поставил друга на диван — Мурзик замялся, переступая с лапы на лапу по чистому белью, точил когти.

Алексею захотелось посмотреть другу в глаза, успокоить его взглядом. Он опустился на пол, встал на колени, оказавшись в Мурзиком на одном уровне.

— Всё будет хорошо, друг! — Мурзик сморгнул в ответ на эти слова, его влажный мутный взгляд был наполнен болью, и эта боль сжигала душу Алексея сочувствием. — Лучше бы я был болен, а не ты!

Алексей прижался лбом ко лбу Мурзика — тот благодарно заурчал, а в следующее мгновение замолк и оглядел комнату более осознанным взглядом. Алексей мяукнул и на четвереньках пополз на кухню.