Рождение "испанки" (джен)

По пыльному чердаку гуляли сквозняки. Паутина, похожая на изорванные занавески, колыхалась от их дыхания. В стекло чердачного окна монотонно стучал весенний дождик.

Ученик в замешательстве оглядел мрачный чердак. Конечно, можно было воспользовался магией, чтобы сделать помещение хоть немного уютнее, но профессора, похоже, не волновали подобные мелочи. Он вчитывался в древний манускрипт, периодически отвлекаясь, чтобы помешать приготовляемое зелье.

— А, ты уже здесь? Проходи, Хосе. Я ждал тебя, можешь подойти ближе, — пригласил учитель.

— Какой необычный манускрипт. Должно быть, очень древний. Откуда он? — спросил удивленный ученик.

— Отсюда, — профессор с загадочной улыбкой любовно погладил деревянный ящик, обтянутый темной кожей. — Ты хочешь узнать, что это?

— Да, хотел бы.

— О, беспечная молодость… Хотя я понимаю тебя, ведь сам до сих пор любопытен, — одобряюще кивнул учитель. — Прежде чем ответить на твой вопрос, я должен побеседовать с тобой на тему, которая нас обоих чрезвычайно волнует. Садись.

Хосе сел на расшатанный стул с пожелтевшей от времени обивкой и посмотрел на учителя с живым интересом. Тот ровным шагом начал прохаживаться по чердаку, заложив руки за спину. Его длинные седые волосы обрамляли худое лицо тонкими прядями. Крючковатый нос напоминал клюв хищной птицы, а на губах блуждала плотоядная улыбка. Хосе поежился от холода, стул под ним скрипнул. Учитель очнулся от своих размышлений и начал свой рассказ:

— Мой юный друг, тебе, как и мне в свое время, пришлось вырасти во лжи. Только немногие волшебники знают правду, их осталось единицы. Подумай только, Хосе, мы загнаны в угол, а когда-то наши предки были богами! Им подчинялись народы. У египтян и индусов до сих пор остались легенды о том славном времени, когда ими правили боги. Тебе не расскажут об этом нигде: ни в Шармбатоне, ни в Хогвартсе, ни даже в Дурмстранге. В последнем я отработал много лет, но, увы, ничего не добился по части распространения подлинного знания.

Учитель остановился, откашлялся и торжественно посмотрел на Хосе. Ученик с неподдельным вниманием и восхищением внимал каждому его слову.

— Не думай, что я шучу. Представь, каково это для нас не знать правды. Даже у маглов об этом сохранились обрывки воспоминаний, — продолжил профессор. — Тебе, наверное, интересно, что было дальше. Так вот, со временем власть узурпировала кучка негодяев-недоволшебников. Эти прохвосты не отличались магическими талантами, а брали скорее хитростью, подлостью и обманом. Они заявили, что из-за волшебников маглы лишены возможности развиваться и прогрессировать. Их, видите ли, тормозит магия! В результате этой псевдозаботы наши миры были разобщены. Были созданы незримые преграды. В результате волшебники были низвергнуты с пьедестала богов до жалкого положения безучастных зрителей жизни маглов. И это было только начало… Знаешь, Хосе, если бросить лягушку в очень горячую воду, она тут же из нее выпрыгнет. Но стоит изменить схему, медленно, буквально на градус, нагревая воду, и лягушка остается в сосуде до тех пор, пока не сварится в нем живьем! Хосе, нас начали варить подобно этой лягушке.

— Неужели это возможно, профессор? — с жаром воскликнул ученик.

— Увы, друг мой. Кольцо из запретов все сильнее сжималось, покорные волшебники предпочли смириться. Несогласных сурово преследовали. Запылали костры! Маглы были только исполнителями, Хосе, репрессии были инициированы не ими. В настоящее время мы уподобились узникам. Ограничений по применению волшебства так много, что я недоумеваю, зачем до сих пор учат магии. Видимо, боятся разрушительной силы обскуров и пополняют ряды тюремщиков-мракоборцев. Они пожертвовали нашими правами открыто властвовать над маглами. Министерства магии вмешиваются в жизнь простых людей, но делают это исподтишка, избегая ответственности и прячась за спинами национальных правительств. Для чего они все это сделали, Хосе?

— У них появились определенные преимущества? — неуверенно произнес ученик.

— Да, ты очень догадлив, мой юный друг. Располагая завуалированным влиянием на маглов, министерства вдобавок получили абсолютную власть над волшебниками. Они стали тюремщиками униженных богов! Вот к чему приводит неуемная жажда власти. Они бесстыдно лгут всем: маглам, волшебникам и другим магическим существам. Теперь картина мира в глазах маглов упрощена и выхолощена. Во что сейчас верят эти простаки: в чудеса, в справедливость или в богов?

— О, это сейчас не модно и считается уделом необразованных людей. Даже их попы не верят в бога, которому еще совсем недавно поклонялись!

— Ты прав, мой мальчик, ты абсолютно прав! Так что же им заменило бога?

— Деньги и… власть.

— И снова в точку, Хосе. Вижу наши беседы не прошли даром. У меня когда-то был еще один очень способный ученик, но он предал меня. Ладно, сейчас речь не об этом. Чтобы вернуть законное положение волшебникам, нужны решительные меры, нужны жертвы! Ты готов пойти на жертву, Хосе?

— Да, профессор.

— Я знал, ты лучший из моих учеников, — с удовлетворением заметил учитель. — Подойди сюда, мне нужна капля твоей крови. Не волнуйся, это лишь для того, чтобы кое-что тебе показать.

Учитель уколол палец Хосе иголкой, нанес немного крови на небольшое стекло и добавил из небольшого пузырька реактив. Затем он взял кровь у сидящих в клетках голубя и крысы, отлил из небольшой колбочки еще чью-то кровь и произвел с полученными образцами те же манипуляции, что и с кровью ученика.

— Последний образец — это кровь магла. Гляди как на них подействовали слезы дракона.

Хосе посмотрел через лупу на все четыре стеклышка.

— Ну, что ты видишь? — нетерпеливо спросил его учитель.

— Кровь голубя, крысы и магла похожи, все образцы свернулись бурыми хлопьями. Моя кровь напоминает по форме цветок, сложенный разноцветными кристаллами. Поразительно, настоящий узор в калейдоскопе.

— Все просто, друг мой. Ты чистокровный волшебник. Ты подобен прекрасной звезде, сошедшей с неба на землю. Такова наша природа, Хосе. Надеюсь, у тебя больше нет сомнений относительно грязнокровок. Это сорняки, существование которых не следует допускать. Их надо регулярно выпалывать, чтобы они не подавили восхитительные цветы, чтобы не переопылялись с ними. Итак, кучке мерзких ублюдков было мало посадить нас на цепь, они еще смешали нас с грязью!

— Это ужасно! — вознегодовал Хосе.

— Не огорчайся, мой дорогой друг. Мы скоро решим эту проблему и обретем долгожданную свободу. Уверяю, маглы тоже от этого выиграют, они обретут веру и узнают, каков мир на самом деле. Для этого нужны жертвы. Мне очень жаль, ведь я не кровожаден. Это вынужденная мера, — учитель развел руками.

Он еще раз помешал зелье и, убедившись, что оно готово, начал претворять в жизнь свой давний замысел. Он достал зерно, полил его зельем, добавил еще немного какой-то жидкости из крошечного пузырька. Затем достал из клетки голубя и придвинул зерно к птице. Голубь с жадностью набросился на угощение. Через некоторое время он нахохлился, взъерошил перья и беспокойно затрепетал крыльями. Неожиданно его голова разделилась и вместо одной стало две. Немного погодя в дополнение к одной паре крыльев выросла вторая. Преображенный голубь замахал новыми крыльями. Затем его тело раздулось и тоже разделилось. В итоге, на столе сидели две одинаковые птицы. Вскоре метаморфоза деления повторилась опять. Буквально через какие-то четверть часа на чердаке образовалась целая стая. Учитель взмахнул волшебной палочкой и пробормотал заклинанье. Удивительное деление голубей прекратилось. Он еще раз рассек воздух палочкой, и окно чердака распахнулось. Стая голубей поднялась и покинула пыльный чердак. Свежий воздух ворвался в душное пространство, Хосе с радостью вдохнул его и посмотрел на торжествующего учителя. Тот стоял у окна, гордо выпрямив свою обычно сутулую спину, и провожал взглядом удаляющуюся стаю.

— Хосе, ты присутствовал при очередном акте великого действа, задуманного мною давным-давно. Голуби издревле использовались маглами для обмена посланиями, точь-в-точь как совы у нас. Простаки считали голубя символом мира, вместилищем святого духа. Как ты думаешь, что понесли голуби маглам на этот раз?

— Не знаю, профессор. Вы мне расскажите?

— Конечно, Хосе. Они понесли нашу свободу, нашу надежду на новую жизнь. Правда должна восторжествовать, пусть и такой ценой.

— Я не совсем понимаю вас, профессор.

— Это естественно, я растолкую тебе подробнее. Мой рассказ удовлетворит твое любопытство в полной мере, поскольку станет ответом и на твой первый вопрос, — произнес учитель и подошел к столу. Он благоговейно погладил старенький деревянный ящик. — Тебе выпала честь увидеть его открытым. Это ящик Пандоры. Сегодня из него выпорхнул мор. Пандемия… Я не сомневаюсь, маглы, измученные войнами, голодом и болезнями, осознают свою никчемность. Им ни за что не занять нашего места и не стать богами. Тогда придем мы и принесем им благоденствие и процветание, они вновь поверят в нас. Мир изменится, и мы вместе с другими магическими существами сможем дышать полной грудью. Не бойся болезни, Хосе, она опасна только для маглов и грязнокровок. Впрочем, она не уничтожит маглов полностью.

— В самом деле?

— О, да. Я не какой-нибудь экстремист. Я не Геллерт, и не готов уничтожать всех без разбора ради своих идей. Он переврал их и опошлил. Геллерт ничем не лучше тех негодяев, против которых я борюсь. Власть ради власти — это безумие. Не она мне нужна, а свобода и правда! Только ради них я готов заплатить даже самую высокую цену.

Внезапно черты Хосе начали меняться, он заметно вырос и раздался в плечах. Учитель с изумлением взирал на своего бывшего ученика Геллерта Гриндевальда.

— Мерзавец, что ты сделал с Хосе? Ты пришел, чтобы обманом узнать мои секреты и забрать себе ящик? — учитель быстро сунул манускрипт в ящик, который закрыл и ревностно прижал к себе. — Ты не получишь его! Ты всегда интересовался смертью и хотел повелевать ей. Безумец, даже обретя все дары смерти, ты не станешь ее господином.

Гриндевальд выхватил палочку и произнес заклятье, учитель мастерски его отразил. Геллерт предпринял еще попытку, но заклинание на этот раз ужалило ящик. Учитель в гневе обезоружил бывшего ученика, и приковал его к потолочной балке волшебными цепями.

— Бузинная палочка бесполезна против того, кто служит смерти. Я помогаю ей, а она мне. Не думай, что тебе удастся поймать ее за хвост!

От заклятия Геллерта ящик начал нагреваться и обжег учителю руки. Тот выронил свою святыню, крышка со стуком распахнулась. Над ящиком начал крутиться вихрь, он стал захватывать пыль и мелкие предметы и засасывать их внутрь. Вскоре в него полетели поношенные башмаки, грязная миска, сосуды, колбы и склянки. Учитель в ужасе шептал заклинанья и размахивал палочкой. Попытки закрыть проклятый ящик оказались тщетны. В его ненасытную утробу полетел деревянный табурет, одеяло с постели, со скрежетом навстречу уничтожению поехала кровать. Учитель вцепился в стропила, но не смог удержаться. Геллерт зажмурил глаза, чтобы не видеть, как ящик перемалывает его бывшего наставника. Страшный душераздирающий вопль оглушил Гриндевальда. Адский ящик начал разрушать чердак. Оконную раму сорвало с петель, и она пронеслась мимо Геллерта. Начали трещать стропила, вздыбились половицы. Черепица задрожала на крыше. Балка к которой был прикован Гриндевальд переломилась как спичка. К счастью для него, он успел отскочить, волшебные цепи превратились в прах. Еще большей удачей для Геллерта было то, что ящик Пандоры захлопнулся. Крыша дома продолжала сползать и скрипеть, грозя неминуемым обрушением. Гриндевальд с опаской подошел к ящику и быстро схватил его. Нужно было срочно покидать аварийное здание.

* * *

Позже, находясь в своей секретной лаборатории, Геллерт со всеми предосторожностями приоткрыл ящик Пандоры. Там было несколько старинных свитков и бузинная палочка. Смерть сохранила свой дар, это был единственный предмет с мадридского чердака, которому повезло уцелеть. «Невероятно! Это и в самом деле самая могущественная волшебная палочка на свете», — удивился Гриндевальд. Он рассеяно посмотрел на стопку лежащих на углу стола магловских газет. На первых полосах большинства из них сообщалось о победном шествии «испанки» ⁽¹⁾ по Земному шару.

1) испанский грипп — самая массовая пандемия гриппа за всю историю человечества. За 18 месяцев 1918-1919 гг. она унесла по приблизительным оценкам 50-100 млн. человеческих жизней.

Вернуться к тексту