Сказочный город Брюгге (джен)

Брюгге — маленький уютный городишко на северо-западе Бельгии, где мостовые вымощены булыжниками, узкие улочки ведут к каменным церквям, а местность испещрена синими венами-каналами. Брюгге буквально пропитан историей, и, впервые оказавшись здесь, ты вдыхаешь запах пожелтевших страниц с романов средних веков…

— Ну и вонь! Почему нас отправили именно в эту дыру? Этот хренов город — худшее место на планете.

Пнув камушек под ногой, Рэй скулит от боли — тот намертво замурован в бетоне.

— Хренов камень!

Честно говоря, мне вообще не улыбается торчать здесь с этим придурком. Рэй вечно ноет, а после своего провала на миссии стал дерганным и раздражительным. Я в няньки никому не нанимался, так какого Мерлина лысого вообще обязан носиться с этим нытиком?

А я вам скажу, какого. Темный, мать его, Лорд так сказал. Этот больной на всю голову ублюдок, главный киллер магического мира. А я танцую послушной змейкой под его дудку, потому что другая дудка так мне велит.

— Очень милый город, ты только посмотри! — я обвожу рукой узенький канал и очаровательный мост над ним. Я в чертовом пряничном городке из магазина рождественских подарков, не хватает только румяных ангелочков, которые будут петь у меня над ухом.

Снежинки танцуют в воздухе и неприятно щекочут нос. Я морщусь, мотаю головой, а Рэй плетется позади меня и продолжает бормотать под нос проклятия.

Не в силах больше терпеть ворчание, я хватаю его за рукав и тащу ближе к каналу. Рэй вырывается и смотрит испуганно.

— Ты спятил? Пусти меня!

— Смотри, придурок, — с силой поворачиваю его голову в сторону моста. — На мост смотри, на канал, пока глаза тебе палочкой не выколол.

— Да смотрю я, смотрю, — хмурится он. — Что я должен на этом хреновом мосту увидеть?

Я сдаюсь. Этот кретин действительно ничего не увидит. Отпускаю его и бреду вперед — судя по карте, наш отель где-то неподалеку.

— Ты из-за своего глаза видишь то, чего не вижу я, Муди, — с уверенностью говорит Рэй. — А на самом деле — мы на помойке. Где этот Брюгге вообще находится? Швеция?

— Бельгия, тупица.

Дальше мы идем в молчании. Только звон колоколов изредка тревожит тишину, а я каждый раз вздрагиваю и сжимаю в кармане палочку покрепче. Нужно быть начеку всегда, даже в долбаном сказочном Брюгге.

* * *

— И долго нам тут торчать?

Мы стоим на балконе нашего крошечного номера. Еще и совместного — вот так подарок на Рождество. Рэй пританцовывает от холода и торопливо курит свою сигарету, пока я наслаждаюсь видом на мостовую. Мерлин и Моргана, какая же тут красота.

— Пока он не скажет, — спокойно отвечаю я. — Ты натворил дел, Рэй, а расхлебывать нам двоим.

— Какого драккла ты об этом постоянно вспоминаешь? — злится он. — Я не собирался убивать того мальчишку!

Его руки трясутся, глаза бегают. Рэй переживает, я знаю, а потому мне его жаль. Он, конечно, полный придурок, вдобавок к тому выбрал неправильную работу и наделал кучу ошибок, но, в отличие от остальных Пожирателей Смерти, у него есть сердце. Глупое, безрассудное и горячее.

На одной из миссий он прикрыл мне спину, отразил смертельное проклятье. Сказал, что не хочет разгребать это дерьмо в одиночестве, но я чувствую, что он просто ко мне привязался. В конце концов, после стольких заданий мы с ним стали кем-то вроде напарников. Хотя это не мешает мне считать его редким кретином.

— Помолчи, Рэй, — я стараюсь говорить миролюбиво. — Тебя никто не винит, но нам нужно залечь на дно. Авторитет Темного Лорда пошатнулся, и, естественно, он недоволен. Гампы, между прочим, — влиятельная магическая семья, а ты убил их сына, хотя должен был разобраться только с погаными грязнокровками.

Рэй тушит сигарету, опуская ее в сугроб на перилах балкона. Он весь дрожит, но не торопится зайти в номер.

— Все дело в том, что мальчонка чистокровный, да? — спрашивает он наконец.

Я киваю. Конечно, убей Рэй хоть сотню магглорожденных детей, Волдеморт его только похвалит за это. Еще и в пример своим кровожадным наемникам поставит. Но ни одна чистая кровь не должна пролиться зря.

— Я в дерьме.

Рэй опирается локтями на заснеженные перила, прячет голову в ладонях. Снежные хлопья медленно опускаются на его взлохмаченные волосы, на плечи, укрытые пледом.

— Но я не хотел убивать ребенка, так вышло. Ты мне веришь? — Рэй поднимает голову и смотрит на меня, я вижу, что слезы собираются в уголках его глаз. И отворачиваюсь — неприятно смотреть, как здоровый мужик распускает нюни.

— Верю. Только для Темного Лорда это все один хрен.

Я достаю палочку и накладываю согревающее на балкон. Тепло мягким одеялом ложится на плечи.

По каналу проплывает лодка с туристами, которые щелкают фотоаппаратами, как одержимые, снимая ночной Брюгге. Этот треск стоит у меня в ушах, даже когда они уплывают далеко от нас.

— Муди, ты когда-нибудь думал уйти от Темного Лорда? — вдруг шепотом спрашивает Рэй. — Послать эту работу к Мерлиновой бабушке?

Я оглядываюсь по сторонам. Конечно, здесь не может быть лишних ушей, но я привык перестраховываться. Мой глаз сканирует помещение — мы одни.

— Что ты несешь, Рэй? — говорю я, отворачиваясь от него.

— Он же поехавший, да? Я никогда об этом не задумывался, а сейчас в голову пришло. Получать деньги за убийства волшебников может только конченый психопат.

— Заткнись и больше никому об этом не говори, — рычу я.

Рэй бледнеет и послушно замолкает, вытаскивая новую сигарету.

— Пойдем в бар? — предлагает он.

Я качаю головой.

— Нам нужно сидеть в номере и ждать сову от Темного Лорда.

— Забей, Муди, — он машет рукой с сигаретой. — Сейчас полночь, можем мы отдохнуть?

— Нет, — твердо говорю я. — Никаких попоек.

Ухожу с балкона и слышу, как Рэй кричит мне вслед:

— Может, хотя бы город посмотрим?

Ночью Брюгге хорош, как новогодняя елка. Заснеженный и в огоньках, на улицах пустынно, только из уютных забегаловок доносится рождественская музыка.

Этот сукин сын знает, как выманить меня из номера.

— Два часа, — ворчливо говорю я и бреду за пальто.

* * *

Когда мы оказываемся на улице, нас встречает метель. Я чувствую себя фигуркой в стеклянном шаре, который вдруг потрясли как следует. Но в этом городе мне нравится абсолютно все, я окончательно и бесповоротно очарован.

Чертов Брюгге прелесть как хорош.

— Это средневековая колокольня — Белфорт, — сверившись с туристическим проспектом, я показываю на высокую резную башенку с часами. — Триста с хреном ступеней по винтовой лестнице надо преодолеть. Можешь себе представить?

Рей попивает маггловское пиво из бутылки и тоскливо смотрит в сторону бара.

— Ага.

Уверен, он ни черта не услышал из того, что я говорю.

Но колокольня завораживает. Резные башенки кажутся вырезанными из цветного картона, а часы будто идут медленнее обычного — переставляют стрелки с достоинством, не торопясь, как чопорная дама.

— С нее Рыночная площадь будет видна как на ладони. Надо подняться, да? — продолжаю я.

— Да мне и отсюда неплохо эту площадь видно, — Рэй пожимает плечами. — Было бы на что смотреть.

Кажется, он разглядывает длинноногих девиц у моста — эти достопримечательности для него куда привлекательнее.

— Чтоб тебя! — ругаюсь я. — Пойдем уже в твой бар.

Оживившись, Рэй тянет меня в неприметную забегаловку под названием "Сказка" с перекошенной табличкой на двери, которая гласит, что заведение работает до последнего клиента. Облокотившись на кирпичную стену, в двух метрах от нас стоит мужчина и с шумом выплескивает из себя содержимое желудка. Шатающиеся леди спускаются по лестнице, вцепившись в перила мертвой хваткой.

Добро пожаловать в сказку, блядь!

Внутри почти терпимо. Мы садимся за круглый столик у окна: Рэй пьет свое пиво, я хлебаю из фляги огневиски, предусмотрительно отказавшись от здешних напитков. Оглядев заведение, понимаю, что здесь есть еще один волшебник — девушка у стойки прямо-таки сияет от магии.

Нахмурившись, наблюдаю за ней.

— Запал на эту красотку? — замечает Рэй. — Не обижайся, Муди, но не думаю, что ты в ее вкусе.

— Заткнись, болван! — огрызаюсь я, продолжая следить за ведьмой.

Невысокая и худая блондинка, со спины точно возраст не определить — но явно молоденькая. Игриво болтает с официантом, тот наливает ей уже второй бокал вина, а денег не берет.

Ведьма оборачивается, и я застываю от удивления, потому что знаю ее. Помню эту девчонку по Турниру Трех Волшебников, где она была участницей от Шармбатона, а я — приглашенным консультантом. И что она забыла в этом проклятом Брюгге?

Девчонка тоже замечает меня и от удивления таращит глаза.

— Мистер Муди? — восклицает она. — Какими судьбами?

Она проскальзывает грациозно, словно кошка, мимо других столиков и подсаживается к нашему, погружая нас в пелену своего сияния. Я вижу, что она буквально мерцает в этом полумраке. Вспоминаю, что у нее есть вейловские корни, потому бармен так слюни и распустил. На меня эта ерунда действовать не будет, но вот Рэй…

— Вы знакомы? Муди, представь нас скорее, — говорит он, даже не глядя на меня, все его внимание приковано к Делакур.

Вокруг нашего стола уже плетется паутина вейловских чар, и Рэй похож на мушку, которую вот-вот сожрет огромный паук.

— Флёр, — очаровательно улыбается она и протягивает маленькую ладошку.

— Рэй, — он берет ладошку и подносит к губам.

Морщусь от этих телячьих нежностей.

— Брюгге зимой прекрасен, не правда ли? — спрашивает она, смешно картавя. — Я никогда не думала, что буду встречать здесь Рождество.

— Я даже не слышал об этом городе, — замечает Рэй и делает большой глоток пива. — Удивлен, что он нанесен на карту.

Делакур хмурится и дует губы.

— Но тут же так красиво! Повсюду гирлянды, пряничные домики, — возражает она.

— Я из Дублина, — рассказывает Рэй. — Так что видел места и покрасивее этого вонючего Брюгге. Возможно, если бы я родился в деревне…

Рэя невозможно заткнуть, когда он начинает говорить. Сам не думает, что несет, готов первому встречному половину своей жизни рассказать. Дерьмовое качество для наемного убийцы.

— Не продолжай, — перебивает его Делакур. — Ты только что оскорбил город, который я назвала прекрасным.

Я смотрю на нее с подозрением. Наша встреча не может быть простым совпадением. Конечно, она действительно могла случайно оказаться здесь, случайно наткнуться на этот паб — в конце концов, городок маленький и мест не так уж много.

Но я не верю в совпадения.

— Мне надо отлить, — оповещает Рэй и, шатаясь, встает из-за стола.

Делакур морщится, я закатываю глаза. Мы остаемся одни.

— Он не очень тактичный, — говорю я, — но славный малый.

Делакур молчит, наблюдая за шатающимся Реем, который не с первого раза находит нужную дверь. Когда тот, громко ругаясь, наконец скрывается в туалете, она поворачивается ко мне: серьезная, собранная, ни тени легкомысленности на ее лице.

— Мы перехватили сову от Волдеморта, мистер Муди, — говорит она, понизив голос. И мне кажется, что ее акцент уже не такой явный. — Вы получите письмо, когда вернетесь в номер, и в нем будет важное задание.

Признаться, я немного удивлен, что эта девчонка входит в Орден Феникса. В него не принимают кого попало, ты должен доказать, что действительно сильный волшебник. Смутно припоминаю, что Делакур встречается со старшим сыном Артура Уизли. Неужели в Орден начали принимать через постель?

— Что за задание? — уточняю я.

Жизнь научила меня задавать только самые важные вопросы. Причины ее работы на Орден меня не касаются.

Делакур пожимает плечами.

— Я здесь только для того, чтобы передать вам послание от Дамблдора, — торопливо говорит она, потому что Рэй уже бредет к нам. — Он считает, что это задание необходимо выполнить, тогда Волдеморт примет вас в Ближний круг. Это важно для Ордена.

Я устал слушать эту ересь про Орден, равно как и речи Волдеморта. Но киваю, потому что иного выбора у меня нет.

— Ты не рассказала, чем занимаешься, — вспоминает Рэй.

— Помогаю хорошим людям, — Делакур улыбается, и мне видится в ее улыбке хищный оскал. В самом деле, эта девчонка не так безобидна, как кажется. — А ты?

— А я — плохим, — говорит Рэй, громко икнув.

Борюсь с собой, чтобы не наложить на него Силенцио или Ступефай. В конце концов, Делакур знает, чем мы занимаемся. Но ведь мальчишка может легко заложить нас опасным людям.

Вытрясти бы из него эту дурь.

— Два часа прошло, — напоминаю я. — Нам пора идти.

Рэй таращится на меня пьяными глазами. Мы вдвоем — Делакур пошла за выпивкой, наверняка опять похлопает ресничками, чтобы не платить.

— Ты иди, — говорит он, — а я тебя догоню. Через часик-другой.

Рэй выразительно показывает глазами на Делакур, которая уже идет обратно с двумя бокалами пива. Она совершенно не вписывается в этот паб с пьяными мужиками, эта лесная фея, сбежавшая из волшебного леса. Все посетители заливают слюнями столики, когда она проходит мимо, виляя бедрами.

— Она красотка, да? — он заговорщицки подмигивает.

— И может укротить дракона.

— Что?

Я не отвечаю. Незачем ему знать таких подробностей.

— Мистер Муди, уже уходите? — мурлычет она.

— Мы оба должны уйти, — я выразительно смотрю на Рэя.

Он старательно игнорирует меня и с преувеличенным вниманием изучает абсолютно безвкусные рисунки на стенах паба.

— Не беспокойтесь, я присмотрю за ним, — Делакур мягко улыбается. — Прослежу, чтобы он добрался до вашего отеля.

Она откидывает длинные светлые волосы назад, и я вижу своим глазом слабое сияние. Чертова вейла. Приятно осознавать, что эти дешевые уловки на меня не действуют. Зато Рэй плывет, глядя на нее. Уверен, что он ради нее сейчас сделает что угодно, как прирученная собачонка.

Я встаю из-за стола.

— Кстати, как дела у Билла? — интересуюсь я как бы между прочим.

— Кто такой Билл? — Делакур удивленно хлопает ресницами.

Я выхожу на улицу, холодный ветер мягко захватывает меня в свои объятия. Огромные хлопья снега падают с черного неба, город замер, затих, заснул. Я стою секунду-другую, зачарованный зимней метелью.

В номере — я уже знаю — меня ждет послание от Волдеморта. И возвращаться туда совершенно не хочется.

* * *

Недовольная сова ждет меня на балконе, тарабаня клювом по окну, и по нему уже ползет тоненькой змейкой маленькая трещинка. Я впускаю разгневанную птицу, которая так и норовит выколоть мне глаз или залепить крылом пощечину.

Какой хозяин — такая и сова.

Больно клюнув меня в ладонь, птица, наконец, позволяет мне забрать письмо: маленький зеленый конверт с серебряными вензелями. Он пропитан защитной магией, но легко открывается для меня.

Я выхожу на балкон, смотрю вслед улетающей птице и никак не могу заставить себя вернуться в комнату. Время в Брюгге то движется слишком медленно, то несется вперед гудящим локомотивом. Я был бы рад, если бы события просто перестали происходить, а я бы смог остановиться и выдохнуть.

Кто бы не тряс этот стеклянный шар, остановись, сукин ты сын!

«Вы — два кретина, которые подпортили мою репутацию. Надеюсь, Муди, ты понимаешь, что я вам это с рук не спущу. Вчера сорвалась сделка с одним чистокровным, который прознал про убийство сына Гампов и больше не хочет иметь со мной дел.

Этот сукин сын (я говорю про Рэя, если вдруг тебе не хватило мозгов догадаться) должен быть наказан. Ты убьешь его и оставишь в Брюгге. А после этого возвращайся. Каркаров предал меня и сбежал, поэтому его место теперь свободно.

Как вам Брюгге? Надеюсь, Рэй в восторге. Мне бы хотелось порадовать его перед смертью. Я был там однажды, это прекрасный городок. Разрешаю тебе остаться в нем на Рождество, это будет моей наградой за успешное устранение Рэя.

P.S. Если тебе интересно, что стало с Каркаровым — разумеется, далеко он не убежал. Я использовал свое новое заклинание, и его кишки разлетелись по всему Малфой-менору. Просто рассказываю тебе, что бывает с теми, кто меня разочаровывает».

Подписи на письме нет, но не составляет труда догадаться, от кого оно. Я читаю еще раз и еще раз. Волдеморт хочет избавиться от Рэя, и это дерьмово. Но что еще хуже — Дамблдор тоже считает, что я должен это сделать.

Сжигаю письмо Инсендио и пишу ответное, где заверяю Волдеморта, что Рэй в восторге от Брюгге и буквально влюблен в эти узенькие каналы и белоснежных лебедей. Если подумать, эти гребаные пряничные домики просто созданы для того, чтобы послужить ему могилой. Рэю предстоит сдохнуть в сказке, вот какой подарок для него приготовил великодушный Темный Лорд.

Я швыряю торшером в стену, чтобы выпустить пар, и слышу, как мне стучат в дверь. В этом городе живут самые отвратительные зануды.

— Прошу, блядь, прощения, — громко говорю я двери и выключаю свет.

Ложусь на кровать в одежде и в ботинках и молюсь, чтобы Рэй не вернулся в отель. Решил остаться на ночь с Делакур, а потом сбежать с ней или просто свернул шею по дороге — он был таким пьяным, что вполне способен упасть с моста в канал.

Часы тикают, отдаваясь эхом в моей голове, и я накладываю на них Силенцио. Тишина еще более отвратительна, потому что в ней я слышу свои мысли. Они перебивают друг друга, орут, и отключить их никак нельзя. В их компании я лежу всю ночь, не сводя глаз с идеально выбеленного потолка этой дешевой гостиницы.

* * *

— Хорошо провели время вчера?

Мы с Реем сидим в дешевой забегаловке, и я закрываю глаза на его завтрак, состоящий из пива. Каждый раз, когда я смотрю на него, внутри начинает противно свербеть. Я давно не испытывал подобных чувств и был уверен, что меня такие вещи не трогают.

Черт побери, он даже не мой друг.

— Не то слово, — кивает Рэй. — Мы проболтали с ней до самого утра.

Но он не выглядит счастливым, наоборот, кажется мне удивительно вялым. Рэй — человек, которого вообще не беспокоят жизненные проблемы, поэтому мне странно видеть его задумчивым.

— Тогда какого черта ты сидишь раскисший? Похмелье мучает?

Рэй мотает головой, ковыряя вилкой в тарелке с яичницей.

— Флёр говорила мне вчера, как важно выбрать правильную сторону. Она ведь даже не знает, кто я такой, но попала прямо в точку! — поверь мне, она знает о тебе буквально все. Мне смешно от его слов и от жалких манипуляций Делакур. Решила сделать из него хорошего мальчика? — Она сказала мне, что от некоторых вещей никогда нельзя отмыться, а потому надо взвешивать каждый шаг.

— С каких пор тебя беспокоят эти вещи?

— С тех самых пор, как я убил того мальчонку, — говорит Рэй после недолгой паузы. — Теперь я постоянно чувствую на себе этот камень, понимаешь? И он тянет меня все ниже, ниже, я скоро не смогу подняться с земли. И Флёр вчера сказала…

— Забудь про девчонку, чего бы она тебе не наговорила, — хмурюсь я.

Он мотает головой.

— Она права. Я действительно не отмоюсь от этого убийства, — Рэй смотрит в окно, а там снежинки мечутся из стороны в сторону. — И никогда не сброшу с себя этот камень, только если сам не…

— Не смей даже думать об этом! — я перебиваю его, стукнув кулаком по столу.

Тарелки жалобно звякают, а мой нетронутый кофе выплескивается на стол. Официантка смотрит неодобрительно и хмуро.

Рэй уныло кивает. Больше эту тему мы не поднимаем, но я чувствую, как червячок внутри меня разрастается до размеров Нагайны — домашнего питомца одного из моих поехавших боссов. И чувствую я себя премерзко.

После завтрака мы идем на Рыночную площадь. Это больше для меня, чем для Рэя, я никак не могу собраться с мыслями. Мне нужно проветриться и отвлечься, решить, что делать дальше. Я давно чувствую себя марионеткой, и удивительно, что именно сейчас мои кукловоды вдруг сошлись во взглядах, а я их мнения не разделяю.

На Рыночной площади ярмарка: разливают глинтвейн, продают рождественские украшения и подарки, повсюду много детей. Мне кажется, что при взгляде на них Рэй бледнеет, и я спешу увести его подальше. И, конечно, мы натыкаемся на Делакур.

— Доброе утро, ma chérie, — ласково говорит она.

На ней легкое белое пальто с мехом, длинные волосы заплетены в косы. Она слишком светлая и чистая, глазам неприятно смотреть. Впрочем, Рэй явно не разделяет моих эмоций, нежно обнимая ее за плечи.

Я сухо киваю в знак приветствия.

— Рэй, не принесешь мне глинтвейн? — она обольстительно улыбается.

Конечно же, принесет — из него веревки можно вить.

— Дамблдор передал, что вы ответили Волдеморту согласием, — тихо говорит она, когда мы остаемся одни. — Вы можете рассчитывать на мою помощь в этом задании.

Секунду я смотрю на нее, надеясь, что она шутит — но лицо Делакур серьезно. Тогда меня пробирает на смех, и я не могу остановиться. Прохожие косятся на меня, наверняка думают, что я какой-нибудь сумасшедший пьяница.

— Мистер Муди, — осторожно спрашивает Делакур, легко касаясь моего плеча, — с вами все хорошо?

— Глупая девчонка, тебе так и не сказали, какое задание мне прислал этот ублюдок? — говорю я сквозь смех.

Она качает головой.

— Прикончить Рэя, — говорю я. — Мне нужно его убить и оставить в этом долбаном Брюгге. Все еще хочешь помочь?

— Я не… — Делакур беспомощно смотрит по сторонам, но Рэй где-то вдалеке площади стоит в очереди за глинтвейном. — Я не знала.

— Но твоя помощь мне бы пригодилась, — хрипло продолжаю я. — Можешь заманить его куда-нибудь, соблазнить своей вейловской магией, а потом приду я и…

— Хватит! — она вскрикивает неожиданно громко, и теперь уже проходящие люди косятся на нее.

Мы молчим, а часы на башне разрезают тишину оглушительным звоном. Дети громко хохочут, перебрасываясь снежками, и один из них падает прямо к ногам Делакур, но она не замечает этого — смотрит в сторону и размышляет, нахмурив брови.

— Я не буду его убивать.

Мне стало легче, когда я сказал это вслух. И чертова змея в груди недобро шипит, вращая раздвоенным языком.

— Хочу дать ему уйти, — продолжаю я. — Он кретин, но парень неплохой.

Делакур смотрит на меня огромными голубыми глазищами, хватает воздух губами. Она напугана, и это меня удивляет. Интересно, на какое задание она вообще рассчитывала, когда предлагала свою помощь? Покормить лебедей на канале?

Рэй возвращается с двумя стаканами глинтвейна, щеки его розовые от мороза. Он улыбается.

— Старина, на твой стаканчик рук уже не хватило, без обид, — обращается он ко мне и подмигивает.

Делакур молча берет глинтвейн, бледная и встревоженная. Сейчас она сливается со своим пальто и падающим снегом, если бы ей только вздумалось лечь на заснеженный бульвар, уверен — никто бы ее на нашел.

— Что у вас тут произошло? Кто-то умер? — ухмыляется Рэй.

И даже не знает, что попал в точку.

— Тебе надо валить, Рэй, — тихо говорю я, загораживая его от толпы. Никогда неизвестно, какой из боссов решит проверить мою работу.

— Чего? — он давится глинтвейном и кашляет. — Наверное, мы должны поговорить вдвоем…

— Она все знает, — я машу в сторону Делакур, и та оживает, подходит к нам ближе. Сейчас мы, наверное, похожи на маленький хоровод. — Знает, кто мы.

И все замолкают.

— Пиздец, — говорит, наконец, Рэй.

И больше не говорит ни слова.

— Волдеморт приказал убить тебя за провал в задании, прислал вчера письмо.

— И ты ничего не сказал? — возмущается он.

Я с силой хватаю его выше локтя.

— Заткнись и послушай. Тебе надо валить из Брюгге, куда хочешь — но в Лондон возвращаться нельзя. И магией пользоваться тоже, тебя отследят в тот же момент. Езжай подальше отсюда, начни там новую жизнь, попробуй зарабатывать деньги честным трудом.

Делакур стоит, недовольно поджав губы, но мне почему-то кажется, что она не станет мешать.

— Какого хрена без магии? Что я буду делать без магии? Я ничего не знаю про маггловский мир!

Рэй в панике смотрит то на меня, то на нее, и руки у него дрожат, расплескивая остывающий глинтвейн. Он жалок, я вообще не понимаю, как таких сопляков берут наемниками.

— Меня это не касается! — рявкаю я. — Лет через пять можешь снова возвращаться в магический мир, но пока — никакой магии. Понял?

Он медленно кивает.

— Я помогу тебе купить билет и поменять денег, — быстро говорит Делакур. — Но нам нужно торопиться.

Она берет его руку и тянет за собой, Рэй беспомощно смотрит на меня. Он не знает, что ему делать. Потерянный, как слепой котенок.

Я удивлен, что Делакур вызвалась помочь. Но ничего не знаю об этой девчонке, так что, может быть, она не так плоха, как я думаю.

— Идите, — машу я рукой.

Она замирает на секунду, а потом наклоняется ко мне и говорит шепотом:

— Мы с Биллом разбежались пару лет назад.

Не знаю, почему Делакур говорит мне это. Чтобы очистить совесть? Я последний человек, перед которым можно оправдываться — мои руки не просто по локоть в крови, я буквально захлебываюсь этой багряной жидкостью.

Молча киваю и слежу, как их силуэты растворяются в толпе. Кажется, я только что совершил одновременно и лучший, и худший поступок в своей жизни. И мне срочно нужно выпить.

* * *

Когда я раздумывал, кто из моих боссов первым узнает о провале задания, то ставил на Дамблдора. В конце концов, он всегда был на шаг впереди Волдеморта, и весь магический мир давно опутан его паутиной.

Но когда я покупаю билет на башню Белфорт, то слышу позади знакомый высокий голос.

— Аластор, возможно, тебе дошла только часть моего письма? — вкрадчиво интересуется он.

— Нет, мой Лорд, — невозмутимо отвечаю я, забирая у кассира билет.

— Мне тоже один билет на башню, — Волдеморт швыряет мелочь на прилавок.

Мужчина за стеклом хмурится, разглядывая незнакомые для него галлеоны.

— Это не евро, сэр, — говорит он сухо. — Мы не принимаем иностранную валюту.

Волдеморт раздраженно взмахивает руками, в одной из них зажата палочка.

— Слушай, глупый маггл, здесь в три раза больше денег, чем нужно для этого долбаного билета.

Мужчина демонстративно отодвигает от себя монетки и достает из-под прилавка газету. Она на немецком, так что я не могу разобрать ни слова. Парни в одинаковой форме на обложке пинают мяч.

Волдеморт зло прищуривается.

— Видит Мерлин, я пытался быть вежливым, — он поднимает руку с палочкой. — Авада Кедавра!

Мужчина за прилавком падает замертво, задев лоток с монетами — они рассыпаются, напоминая перезвон маленьких колокольчиков.

— Аластор, мой верный слуга, — Волдеморт поворачивается ко мне, не опуская палочку. — Я, кажется, писал тебе про то чудесное заклинание, которое отправит твои внутренности на самый верх этой проклятой башни?

Я небрежно киваю и достаю палочку.

— Возможно, ты не понял, что именно я имел в виду, говоря убить этого кретина? Или тебе не понравилось в Брюгге? Я надеялся, что делаю вам подарок этим путешествием.

— Брюгге чертовски хорош, — соглашаюсь я и пячусь назад.

Он, как хищник, подкрадывается ко мне. Убивать его нельзя — это помешает планам Дамблдора. Мерлин всемогущий, как я устал от этих планов.

— Тогда какого хрена я узнаю, что этот сукин сын жив-здоров?

— Петрификус Тоталус! — я выставляю вперед палочку, и заклинание попадает в Волдеморта. Тот замирает на мгновение и с глухим стуком падает на землю.

Я мог бы убить его прямо сейчас. Если честно, я хотел бы убить его голыми руками. Задушить или ударить чем-нибудь тяжелым, чтобы ощутить в полной мере, как жизнь покидает его тело. Работать на человека, которого ненавидишь всем сердцем, то еще испытание, потому что рано или поздно ненависть отступает. Как и все остальные эмоции.

— Хорошая работа, Аластор, — слышу я голос за своей спиной.

— Спасибо, Альбус.

Когда я поворачиваюсь, он стоит в своей неизменной фиолетовой мантии, седая борода припорошена снегом. Дамблдор улыбается, хотя по его лицу никогда нельзя понять, что он думает на самом деле.

— Но разве я не просил тебя выполнить задание Тома? — мягко спрашивает он. — У меня был план…

— К черту план, Альбус, — огрызаюсь я. — Мальчишка еще совсем молод, я просто дал ему шанс на нормальную жизнь.

— Это похвально. Но рушит стратегию, которую мы выстраивали годами.

Руки так и чешутся вырубить Дамблдора Петрификусом вслед за Волдемортом. Оба говорили мне о своих высших целях, ради которых я должен был убивать людей, а после чувствовать себя героем. Но все, чего я сейчас хочу — это послать двух манипуляторов к чертовой матери.

Волдеморт начинает кашлять и приходить в себя, ерзая на каменном полу. Дамблдор тут же вытягивает палочку и осторожно приближается к нему, изучая внимательным взглядом. Очки-половинки недобро блестят в свете фонарей.

Я больше не хочу участвовать в этом фарсе, поэтому поднимаюсь по ступеням на башню — в конце концов, я потратил пять евро на этот билет и собираюсь увидеть Рыночную площадь. Чтобы она, блядь, была как ладони.

Ступени уводят меня наверх, и я начинаю задыхаться на половине пути. Физические испытания никогда не были моей сильной стороной, я чувствую себя стариком, которому требуется трость. Но черт возьми, как здесь красиво. Башня дышит стариной, я вдыхаю ее аромат и переношусь в прошлое. Глупая улыбка расползается по моему лицу.

Наверху меня ждет сюрприз — Волдеморт и Дамблдор сражаются на смотровой площадке, а искры от заклинаний озаряют потемневшее небо. Конечно, эти двое умеют летать, им не пришлось преодолевать триста ступеней, чтобы взобраться наверх.

В этот момент я ненавижу их обоих.

— Аластор, мой неверный слуга, — шипит Волдеморт, выставляя щит. — Я узнал, что на самом деле ты не был предан мне. Что ты мерзкий шпион!

Я киваю.

— Все так, проклятый ублюдок, — говорю я сквозь зубы.

Дамблдор пробивает щит, поэтому Волдеморту приходится отвлечься от бесед, чтобы не полететь с башни вниз. Я подхожу к ограждению и смотрю на Рыночную площадь — она приветливо мигает мне огоньками, улыбается неровной брусчаткой. Прекрасна, как я себе и представлял.

— Крепитус! — раздается за спиной, а потом мое тело пронзает боль.

Меня припечатывает к ограждению, а палочка падает вниз — медленно, словно издеваясь надо мной.

— Аластор, ты в порядке? — доносится до меня встревоженный голос Дамблдора.

Я хриплю что-то нечленораздельное и расстегиваю пальто — на животе расплывается кроваво-красное пятно. Если я подниму свитер, наверняка мои внутренности вывалятся наружу, поэтому я решаю ничего не трогать. Не хочется осквернять эту чудесную смотровую площадку своими кишками.

Меня бросает в жар, потом в холод, и болит каждая частичка тела. В глазах все плывет, площадь превращается в месиво из гирлянд, снега и криков детей. Предсмертная рождественская карусель, которая несет меня прямиком в ад.

Я переваливаюсь за ограждение и падаю вниз. И лечу намного быстрее, чем моя палочка, такая уж злая ирония. Никакой жизни перед глазами промелькнуть не успело, миг — и я уже на мостовой. Мешок с перемолотыми костями и кровью.

— Муди! О Мерлин, Муди! Аластор, ты жив?

Голос доносится как будто издалека, но я чувствую, как кто-то касается моего лица. И это легкое прикосновение отдается мне обжигающей болью.

Я узнаю голос, и ярость затуманивает мой мозг. Чертов Рэй, я же сделал все, чтобы он выжил!

— Флёр рассказала мне всю правду, — бормочет он. — Я хотел помочь, спасти…

Он всхлипывает.

Я пытаюсь сказать ему, чтобы он убирался отсюда, но вместо слов из моего рта с бульканьем вытекает кровь. Брюгге станет моей могилой, и я не мог желать большего. Прекрасный сказочный город укутывает меня покрывалом снега в последний раз.

Рэй что-то говорит, но я не могу разобрать. Он вскакивает на ноги, вытаскивает палочку. Направляет ее вперед и улыбается, на руке у него моя кровь.

— Иди сюда, чертов ублюдок, — говорит он.

А потом два голоса кричат в унисон:

— Авада Кедавра!

Все заливает убийственно яркий зеленый свет, и я закрываю глаза.